Решение по делу № 2-6/2018 (2-1416/2017;) ~ М-1352/2017 от 15.08.2017

Дело № 2-6/2018

РЕШЕНИЕ

Именем Российской Федерации

17 января 2018 года                                г.Ишимбай

Ишимбайский городской суд Республики Башкортостан в составе: председательствующего судьи Сираевой И.М.,

при секретаре Филипповой А.С.

с участием представителя истца Мухаметшина Р.Ф.,

представителя ответчика Мамыкина А.В.,

представителя органа опеки Янбирдиной А.Ф.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению Дегтяревой Елены Александровны к Фадеевой Анне Алексеевне, действующей в интересах несовершеннолетней дочери ФИО1, о признании договора дарения недействительным,

установил:

Дегтярева Ел.А. обратилась в суд с иском к Фадеевой А.А., действующей в интересах несовершеннолетней дочери ФИО1., о признании договора дарения недействительным, указав, что 23.08.2016 ее мать ФИО2. подарила несовершеннолетней ФИО1., 2008 года рождения, земельный участок и жилой дом по адресу: <адрес> С 1997 года ФИО2. страдала тугоухостью, ей покупали слуховой аппарат. В 2011 году у нее начались проблемы с памятью. Неоднократно проходила стационарное лечение в связи с онкологическим заболеванием. В октябре 2016 матери был поставлен диагноз <данные изъяты>. Она неверно указывала свою фамилию и даты документах, в силу своей невменяемости неоднократно нарушала больничный режим и уходила из палаты. 30.05.2017 ФИО2. умерла. В связи с указанными обстоятельствами с учетом состоянии здоровья, депрессивного состояния и получаемого лечения, тугоухости, частичной потерей памяти и психических расстройств фактически была недееспособной и не могла понимать значение и последствия совершаемых действий. Кроме того, ФИО2. была введена в заблуждение при совершении сделки. В связи с этим истец на основании ст. ст. 177, 178 ГК РФ просит признать недействительным договор дарения, прекратить право собственности ФИО1. на спорные объекты недвижимости, включить их в наследственную массу ФИО2

В судебное заседание истец Дегтярева Ел.А. не явилась, о дате судебного заседания извещена надлежащим образом. Ранее в судебном заседании исковые требования поддержала и пояснила, что у ее мамы ФИО2 начались провалы в памяти с 1997 года, когда из-за перенесенного стресса у нее резко упал слух и ей купили слуховой аппарат, также у нее резко упало зрение, в связи с чем носила специальные очки. В 2011 году она перенесла курс химиотерапии, память начала сильно ухудшаться через полгода она забыла, что ее нее был рак. За пару дней до оформления договора истец приехала в г. Ишимбай, чтобы пройти медосмотр с матерью. Мама сидела в комнате одна, практически не вставала, не всегда понимала, что ей говорят. В первый момент истца она не узнала. Мама вела себя неадекватно, прятала продукты под кровать, все, что ей покупали, она прятала. Она не совсем правильно реагировала и оценивала ситуацию. Могла об одном и том же спрашивать несколько раз или рассказывать о каком-либо событии. Также она отрицала наличие у нее онкологического заболевания. Жаловалась на то, что ФИО6, ее сын, забирает деньги. После смерти мамы они с отцом узнали, что дом переоформлен по договору дарения на дочь ФИО6. Хотя мать не собиралась ни на кого его оформлять. Со слов заведующей отделения ГКБ г. Стерлитамак мама вела себя неадекватно, в связи с чем химиотерапию сразу сделать не смогли, потребовали нанять сиделку. Медсестры ей потом рассказывали, что мама была в очень плохом состоянии, и могла в таком виде и на сиделку дом оформить.

Представитель истца Мухаметшин Р.Ф. в судебном заседании исковые требования поддержал.

Представитель ответчика Мамыкин А.В. исковые требования не признал, пояснил, что ФИО2. находилась в здравом уме, когда подписывала договор дарения своей внучке ФИО1.

Свидетель ФИО4. в судебном заседании показал, что умершая ФИО2. приходилась ему бывшей супругой. О разводе он слышал только от знакомых, официальные бумаги не получал. С женой проживали вместе до самой смерти. В 2016 году она плохо слышала. Однажды ночью, она пошла в туалет и попросила его проводить ее в шестую палату. И тогда он понял, что у нее с головой не все в порядке. Все, что ей покупали, она прятала под кровать. Данные проблемы начались во время химиотерапии. До химиотерапии у ФИО2 также наблюдались странности в поведении. Она недолюбливала его, не уважала. Она перестала его узнавать и прятала продукты в ноябре или декабре 2016 года. Летом 2016 года она постоянно ковырялась в руках, в одеяле что-то искала, говорила, что у нее иголка пропала. В последние годы у нее были постоянные расстройства памяти, она периодически не узнавала родственников и друзей, а также его. Иногда она выпивала. После химиотерапии она не соображала, что делала, была неадекватна. Один раз ее потеряли в больнице, после чего сказали, чтобы он наняли сиделку. Ругались в основном из-за ФИО6, который забирал у них, все, что они зарабатывают. ФИО2 говорила, что дом собирается оставить ФИО6 Хотели также завещать внукам и правнукам без права продажи. Она вроде соглашалась с этим. Своими деньгами она всегда распоряжалась сама. Жаловалась на то, что ФИО6 забирает у нее деньги.

Свидетель ФИО5. в судебном заседании показала, что знает ФИО2 более 55 лет. ФИО2 являлась женой брата ФИО5. Последние годы ее жизни они часто общались. ФИО5 к ней часто приезжала и ухаживала за ней, т.к. ФИО2 болела. Уже в 2010 году у ФИО2 были провалы в памяти. Она уже была больна. Прогрессировать все стало с 2015 года. Она стала плохо узнавать ФИО5. Спрашивала постоянно: «Ты кто?» Состояние у нее было плохое, приходилось ее купать. Бывали случаи, когда она тарелку с кашей в комоде прятала. То, что брат покупал своей жене, она все прятала, яйца прятала под матрас. Мужа называла «отец». Одну ее старались не оставлять, она могла выйти и заблудиться, она забывала, что только что покушала, и говорила, что не ела. Все это относилось к тому периоду, когда она начала ложиться в больницу. До этого тоже такое же состояние было. В больнице ее без сиделки не оставляли, она мешала больным бродила по больнице. Кому она хочет оставить дом ФИО2 не говорила, она была не в здравом уме и о таких вещах со ФИО5 беседы не вела. Слух и зрение у нее были плохие. У ФИО2 был телефон, по которому она по громкой связи могла общаться.

Свидетель ФИО6. в судебном заседании показал, что его родители ФИО4. и ФИО2. с 1997 года находились в разводе. Мать не общалась с отцом до 2001 года. С указанного времени они начали жить вместе. но совместное хозяйство не вели. За все время отец купил в дом только сковородку и телевизор. Также он покупал продукты. За год до смерти мама просила его (ФИО6.) переехать к ней жить. У нее были кратковременные проблемы с памятью, она могла забыть незначительные вещи, но значительные вещи она помнила всегда, особенно все, что касалось денег. Он одалживал у нее деньги, но всегда возвращал. Мама часто жаловалась, что отец ворует у нее деньги. Каких-либо странностей в поведении матери в 2015-2016 г. он не замечал, пока однажды у нее сильно не поднялось давление и он вызвал врача. Стали обследоваться и оказалось, что у нее легкие заполняются водой. У матери был сотовый телефон, она пользовалась им до самой смерти. Психических отклонений у мамы не было. Когда ей делали химиотерапию, она плохо спала, мешала больным, после этого стали искать сиделку. Отца к ней в палату не пускали. Медицинский персонала, говорил, что он оскорблял и орал на маму. Отец писал отказную, что не будет ухаживать за супругой. Поэтому он нашел своей маме сиделку. Мама знала, что сестра после ее смерти «пойдет по головам», поэтому просила оформить дом на себя. В итоге дом оформили на его дочь ФИО1. Вместе с ней они ездили в Росреестр, там маме задавали вопросы. Она прекрасно все понимала и осознавала вплоть до своей смерти. Сестра Елена ничего не знает, т.к. у мамы она была лет пять назад. Сестра звонила отцу, маме она никогда не звонила. За мамой ухаживала его жена Анна. ФИО5 не принимала участия в уходе за мамой. Последний раз он ее видел у себя на юбилее. Во времени и датах мама не путалась. Случаев, когда она не узнавала своих близких и подруг, не было.

Свидетель ФИО7. в судебном заседании показала, что в последний раз она вместе с мамой ФИО3., мужем, братом и детьми приезжали в больницу к ФИО2. В психическом плане она была в полном здравии, была вменяемой. Она узнала ФИО7, расспросила про детей и внуков. На протяжении 10 лет Дегтярева часто приезжала к ним рассказывала, что сына обидели, т.к. все и квартиру оставили дочери, а ФИО6 она оставит дом. В 2016 году они приезжали к ней домой, но никаких странностей в ее поведении не замечали. Дегтярева их хорошо встретила, накрыла на стол, играла с внуками. Со слухом у нее были проблемы, но с аппаратом она все хорошо слышала. Никаких странностей в ее поведении они не заметили. ФИО7 слышала много раз, что ФИО2 жаловалась на мужа, что он их бросил, изменял ей. В 2016-2017 гг. состояние ФИО2 ухудшалось, но в психическом и умственном плане изменений не было.

Свидетель ФИО8 в судебном заседании показала, что ФИО2 знает давно, вместе учились в школе. Последний раз видела ее летом 2016 года, когда приходила к ней в больницу. В феврале 2017 года вместе с подругами приходили к ней на день рождения. Когда ФИО8 к ней пришла, они поговорили, ФИО2 была адекватная, единственное, немножко забыла кое-что. Она любила часто вспоминать школьные детские годы. У нее была старческая забывчивость, но она была нормальным человеком. Она часто повторялась. Например, она говорила, что они играли в детстве на какой-то поляне, а потом могла снова об этом сказать. У нее были проблемы со слухом, она читала, на день рождения ФИО8 подарила ей книгу, ФИО2 также любила кроссворды разгадывать.

Свидетель Кривошеева Н.Д. в судебном заседании показала, что была знакома с Евдокией с первого класса, часто видела ее, в том числе перед смертью. Каждый год были у нее на дне рождения. В год раза четыре-пять была у Евдокии в гостях. Ничего странного в ее поведении не было, еду она никогда под матрас не прятала. Ни в 2016 году, ни потом у нее никаких отклонений не было. Про дочь она всегда говорила прохладно. К Сергею она доверительно относилась. К мужу она относилась враждебно. Дегтярева всегда говорила, что дом оставит сыну.

Свидетель ФИО9 в судебном заседании показала, что видела последний раз ФИО2 за неделю до смерти, приходила к ней, на крылечке посидели, поговорили, у нее было нормальное психическое состояние. 24.02.2017 ФИО9, ФИО11 и ФИО8 пришли к ней на день рождения. Также ФИО2 была у нее в гостях в июне 2016 года, также она часто заходила к ней в гости в магазин к сыну. Никаких странностей в ее поведении не было. Она их узнавала. С ориентацией в пространстве и времени у нее все было нормально. ФИО9 приглашала ее в гости к двум часам, она всегда вовремя приходила. Часто разговаривала с ней по телефону. С мужем у нее были не очень хорошие отношения, она с ним развелась. Кошельки у них были разные, даже за коммунальные услуги платили врозь. Она говорила, что он изменял ей и приносил болезни разные. С сыном она жила душа в душу. Он всегда возил ее. Всегда был около нее. Она и умерла у него на руках. Это был ее любимец. С дочерью отношения были неважные. Дочь на похороны даже не приехала. ФИО2 говорила, что дочь может ей по три месяца не звонить. Говорила, что дом на ФИО6 оформлен, он данный дом строил. В разговоре ФИО2 бывало иногда повторялась. Но это было скорее старческое.

Свидетель ФИО3. в судебном заседании показала, что ФИО2 приходилась ей двоюродной сестрой. В последний раз она видела ее в стационаре в г. Ишимбай. Она была в болезненном состоянии, жаловалась, что у нее болит грудь. Она узнала ее, а также ее дочь и сына, помнила их имена, спрашивала про внуков. ФИО2 пользовалась мобильным телефоном. Зрение у нее было плохое, поэтому она носила очки, также она носила слуховой аппарат. Что касается памяти, ничего подозрительного ФИО3 не заметила. В течение 2016 года ФИО3 была у ФИО2 дома, разговаривали о доме и участке. ФИО2 говорила, что хочет дом сыну оставить.

Свидетель ФИО10. в судебном заседании показала, что ФИО2 приходилась ей двоюродной сестрой, с детства у нее с ней были близкие отношения, были общие разговоры, интересы, они виделись по два раза в неделю. Изменений в психическом состоянии сестры и странностей она не замечала. Они все обсуждали, друг другу объясняли. Со слухом у нее были проблемы, но со слуховым аппаратом она слышала хорошо. При ней она нормально ела, готовила, садились за стол и подолгу разговаривали. Она всегда ее узнавала, во времени ориентировалась всегда, в годах не путалась. Однажды был случай, когда она забыла, куда положила деньги и думала, что их кто-то украл. По поводу дома она говорила, что скоро будет жить на месте своих родителей и Сережа будет строить там свой дом. О сыне она всегда хорошо говорила.

Свидетель ФИО11 лор-врач поликлиники № ГБУЗ Ишимбайская ЦРБ, в судебном заседании показала, что согласно записям амбулаторной карты ФИО2. без слухового аппарата слышала разговорную речь только с 0,5 метров, шепот она уже не слышала.

Свидетель ФИО12., заведующий отделением хирургии ГБУЗ Ишимбайская ЦРБ, в судебном заседании показал, что ФИО2. поступала к ним в отделение два раза в 2017 году с онкологическим заболеванием запущенной степени тяжести. При поступлении он ее осматривал. Пациентка ориентировалась в том, где она находится, она понимала обращенную к ней речь. Если ей говорили идти в перевязочную, она вставала и шла туда. У нее была <данные изъяты>, т.е. она могла забыть элементарные вещи, которые недавно происходили. Но в целом она прекрасно осознавала, где она находится и что ей предстоит. Никаких странностей за ней не замечалось. Ничего странного, что свидетельствовало бы о нарушении психики, он не заметил, она всех узнавала и все понимала. Она знала о своем заболевании. В медицинской документации на ФИО2 сведения о наличии у нее какого-либо психического заболевания отсутствовали. Химиотерапия на психику человека не влияет.

Свидетель ФИО13., врач-психиатр Ишимбайского ПНДО в судебном заседании показала, что исходя из записей, сделанных ею в амбулаторной карте ФИО2 следует. что она жаловалась на плохой сон, при осмотре ориентировалась в собственной личности, в месте. В календарном времени не ориентировалась, контакт был снижен в силу сниженного слуха. Мышление было в замедленном темпе, сниженная память. Диагноз органическое заболевание головного мозга с умеренными когнитивными расстройствами. Этот диагноз означает, что в силу возраста, в силу болезни у человека происходит снижение памяти, внимания, интеллекта. Истощаемое внимание, снижение фиксационной памяти означает, что она быстро уставала, внимание было неустойчивое, трудно держать ее долго русле беседы. У ФИО2 было расстройство, которое не требовало лечения.

Свидетель ФИО16., врач-терапевт, в судебном заседании показала, что ФИО2. на приемах вела себя спокойно, на вопросы отвечала правильно. Но задумавшись. В собственной личности ориентировалась, знала для чего пришла к врачу. Ее поведение никаких подозрений не вызывало, единственное у нее было замедленное мышление. Со своим диагнозом она была знакома, знала, что у нее был рак. Самостоятельно отвечала на поставленные вопросы. Супруг говорил, что у жены неадекватное поведение, говорил, что ночью она иногда неадекватно себя вела, но не уточнял, в чем проявлялась неадекватность.

Свидетель ФИО5. в судебном заседании показал, что ФИО6 знал около 26-27 лет. В 2016 году бывали с женой ФИО5. у ФИО2 дома по два-три раза в неделю. С женой приезжали часто, потому что ФИО2 нужно было искупать. Привозили продукты. Отклонения в ее поведении он стал замечать в 2017 году. Сведения о том, что она клала яйца под подушку, он знает только со слов ФИО4

Свидетель ФИО14 в судебном заседании показал, что приходится двоюродным братом ФИО6 со стороны отца. С ФИО2. последние 15 лет он общался часто, приезжал к ним в гости. Каких-либо странностей в ее поведении не замечал. Она всегда спрашивала, как поживает его мама и семья. Сомнений в ее нормальном психическом состоянии у нее не возникало. В 2016 году он разговаривал с ней и она сказала, что благодарна судьбе за сына ФИО6, говорила, что он построил дом. Про дочку она ничего не говорила.

Свидетель ФИО17 в судебном заседании показала, что в 2017 году вместе с мужем возили ФИО2 в больницу, беседовала с ней, она отвечала адекватно.

Свидетель ФИО118., заведующая <данные изъяты>, в судебном заседании показала, что ФИО2. поступала к ним в отделение на стационарное лечение три раза в 2016 году. При поступлении ее сопровождал муж, который вел себя агрессивно и неадекватно. Привел ее в отделение, хотел оставить и уйти, видя, что пациентка не хочет находится в отделении. Он категорически отказался находиться вместе с супругой и написал расписку, что всю ответственность за поведение жены берет на себя. ФИО2 несколько раз пыталась уйти из отделения. Но ее ловила дежурная медсестра. Сказать, что ФИО2 не ориентировалась в пространстве не может, она понимала, где находится, знала свой диагноз, знала кем работала. Неадекватность выражалась в том, что вырывала внутривенную систему из легких, соглашалась лечится, но через некоторое время отказывалась. Сначала у нее сложилось впечатление, что ФИО2 человек пьющий, она была как будто в каком-то опьяннии, но потом поняла, что нет. в семье у них отношения были плохие, Складывалось ощущение, что они хотят от нее избавиться и убежать, за ней ухаживал посторонний молодой человек. Сотрудники также говорили, что приходила сноха, довольно адекватная и спокойная женщина, и с ней пациентка вела себя спокойно. Вид у ФИО2 был поникший. Бредовые идеи и галлюцинации свидетель у нее не замечала. Оснований для вызова психиатра к ФИО2 не было, она не была агрессивная, она была спокойная, но неадекватная.

Свидетель ФИО15., врач-онколог <данные изъяты> в судебном заседании показал, что два раза был лечащим врачом ФИО2. В силу возраста и заболевания она немножко была дезориентирована во времени. Но она была человеком образованным, грамотным, с хорошо поставленной речью, понимала цель своего лечения, и осознавала прогноз заболевания. Затруднений в лечении не вызывала. Он неоднократно с ней беседовал по поводу этой болезни, она на равных с ним разговаривала на тему рака молочной железы, понимала процесс заболевания, понимала, что болезнь влияет на продолжительность жизни, возможно это вводило ее в депрессивное состояние. Но каких-то психических отклонений за период лечения у ФИО2 он не заметил, считает, что таких отклонений не было. При осмотре и лечебных процедурах ФИО2 была спокойна, контактна, находилась в ясном сознании, понимала цель нахождения в отделении и лечения, была тактичным и вежливым человеком. Проблем с ней не возникало. Дезориентация ФИО2 была временным состоянием. Во время госпитализации она была достаточно адекватна в силу своего возраста и болезни.

Свидетель ФИО20., врач-психолог <данные изъяты>, в судебном заседании показала, что она давала заключение Дегтяревой перед установлением ей инвалидности. Согласно записям в журнале прохождения обследования от 13.10.2016 ФИО2 представилась сама, назвала дату рождения и адрес. Была в сознании, ориентирована в пространстве полностью, указала время года, текущую дату полностью, сказала, где она находится. Эмоциональный фон у нее был снижен. Была адекватной и пассивной. Отсроченная память была снижена, внимание истощаемо. Однако пословицы и поговорки она знала все.

Свидетель ФИО21. в судебном заседании показала, что приходилась ФИО2 подругой. За год до ее смерти она начала замечать провалы в ее памяти, а уже за полгода до смерти она вообще одно и тоже повторяла постоянно. К сыну она относилась хорошо. Всегда говорила, что он ее породы, а дочь в другую породу. По отношению к мужу у нее была агрессия. Однажды ФИО2 говорила, что ФИО6 завел разговор о дарении дома и она говорила, что подписала какие-то бумаги. Она не знает, что это были за бумаги, но верила, что ФИО6 ее не подведет.

Суд, заслушав стороны, изучив материалы дела, приходит к следующему.

Установлено, что ФИО2. на праве собственности принадлежали жилой дом и земельный участок, находящиеся по адресу: <адрес>

23.08.2016 между ФИО2 (даритель) и Фадеевой А.А., действующей в интересах своей дочери ФИО1. (одаряемая) был заключен договор дарения указанного жилого дома и земельного участка.

30.05.2017 ФИО2. умерла.

Согласно п. 1 ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

В соответствии со ст. 572 ГК РФ по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом. При наличии встречной передачи вещи или права либо встречного обязательства договор не признается дарением. К такому договору применяются правила, предусмотренные п. 2 ст. 170 настоящего Кодекса.

В силу п. 1 ст. 166 ГК РФ, сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Согласно ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

В соответствии с п. 1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

С учетом изложенного, неспособность стороны сделки в момент заключения договоров купли-продажи понимать значение своих действий или руководить ими является основанием для признания таких договоров недействительным.

Юридически значимыми обстоятельствами в таком случае являются наличие или отсутствие психического расстройства у стороны договора в момент его заключения, степень его тяжести, степень имеющихся нарушений его интеллектуального и (или) волевого уровня.

В силу закона такая сделка является оспоримой, в связи с чем лицо, заявляющее требование о признании сделки недействительной по основаниям, указанным в п. 1 ст. 177 Гражданского кодекса РФ, согласно положениям ст. 56 ГПК РФ, обязано доказать наличие оснований для недействительности сделки.

Согласно ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения, если заблуждение было настолько существенным, что эта сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

При наличии условий, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, заблуждение предполагается достаточно существенным, в частности если:

1) сторона допустила очевидные оговорку, описку, опечатку и т.п.;

2) сторона заблуждается в отношении предмета сделки, в частности таких его качеств, которые в обороте рассматриваются как существенные;

3) сторона заблуждается в отношении природы сделки;

4) сторона заблуждается в отношении лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой;

5) сторона заблуждается в отношении обстоятельства, которое она упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку.

Исходя из требований ст. 56 ГПК РФ бремя доказывания наличия обстоятельств, предусмотренных п. 1 ст. 177, ст. 178 Гражданского кодекса РФ, лежит на истце.

Между тем, истцом не было представлено объективных и достаточных доказательств того, что договор дарения был заключен Дегтяревой Ев.А. в момент, когда она не могла отдавать отчет своим действиям и понимать их значение на момент заключения оспариваемого договора либо заблуждалась относительно природы заключаемой сделки.

Согласно заключению посмертной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, проведенной врачами-экспертами <данные изъяты>, следует, что ФИО2. при жизни обнаруживала признаки <данные изъяты>. Анализ материалов гражданского дела и медицинской документации свидетельствует о том, что обнаруживаемые изменения психической деятельности у ФИО2. на интересующий период времени были выражены не столь значительно, не сопровождались нарушением памяти, мышления, интеллекта, эмоционально-волевой сферы, критических и прогностических способностей к пониманию и анализу сложных жизненных обстоятельств, критической оценке и прогнозированию результатов своих действий, произвольному поведению и самостоятельному принятию решений и следовательно она не была лишена способности понимать значение своих действий и руководить ими в момент составления договора дарения. Описываемые у нее периодические психотические включения наблюдались в период госпитализации в онкологическое отделение (после 29.08.2016) на фоне проводимой химиотерапии с ухудшением ее соматического состояния, они носили временный, приходящий характер, в связи с чем не были диагностированы психиатром и психологом в период обследования 13.10.2016. Таким образом, на момент подписания договора дарения 23.08.2016 ФИО2 могла понимать значение своих действий и руководить ими.

Суд не находит оснований усомниться в достоверности экспертного заключения, составленного специалистами, которые были предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения, их выводы аргументированы.

Кроме того, незаинтересованные в исходе дела свидетели, медицинские работники, ФИО12., ФИО21., ФИО13., ФИО15., ФИО118., ФИО23. подтвердили отсутствие в ФИО2. отклонений в психическом состоянии, пояснили, что пациентка была адекватной, ориентировалась в пространстве и времени и собственной личности, понимала свой диагноз и прогноз заболевания, что опровергает доводы истца.

Кроме того, суд учитывает и показания свидетеля со стороны истца Дегтярева А.И., данные им в ходе доследственной проверки 05.08.2017 о том, что его супруга ФИО2. с 2012 года страдала кратковременным расстройством памяти, однако всегда находилась в своем разуме, узнавала своих родственников и была дееспособной.

Из показаний Дегтярева А.И. в судебном заседании следует, что странности в поведении жены он начал замечать после проведения курса химиотерапии, следовательно после 19.09.2016 (согласно записям в выписном эпикризе).

О нормальном психическом состоянии ФИО2 сообщила и свидетель со стороны истца ФИО8

Согласно материалам медико-социальной экспертизы, проведенной 25.10.2016 с целью присвоения ФИО2 группы инвалидности, врачом терапевтом указано, что сознание у ФИО2 ясное, ориентирована правильно, не полностью (л.д. 130-131 т. 1). Степень ограничения к ориентации, общению, обучению не установлена (л.д. 139 т. 1).

При направлении на медико-социальную экспертизу 13.10.2016 ФИО2. была обследована психологом и психиатром, которые также не установили наличие состояния, влияющего на способность пациентки понимать значение своих действий.

При этом показания свидетеля ФИО5. о том, что умершая вела себя неадекватно противоречат показания ее брата ФИО4, являются непоследовательными и противоречивыми, поскольку сначала она утверждала, что болезнь ФИО2 начала прогрессировать с 2015 года, впоследствии она указала, что неадекватное поведение ФИО2 относится к тому периоду, когда она стала ложиться в больницу, а затем заявила, что это случалось и до того как ФИО2 попала в больницу. При этом супруг свидетеля ФИО5 показал, что неадекватное поведение ФИО2 он стал замечать в 2017 году.

Также у суда отсутствуют основания сомневаться в понимании ФИО2 природы совершаемой сделки. Как следует из показаний свидетелей ФИО7 ФИО180., ФИО9, ФИО3, ФИО183, ФИО14 умершая имела доверительные отношения с сыном ФИО6, при этом с мужем у нее были плохие, враждебные отношения. Дом она собиралась оставить сыну, что свидетельствует о добровольности заключения ФИО2. договора дарения в пользу дочери сына. При этом показания данных свидетелей последовательно и непротиворечивы. О том, что супруга собиралась оформить дом на сына Сергея, суду сообщил и свидетель ФИО4 Свидетель ФИО188. показала, что ФИО2. подписала бумаги по просьбе сына, поскольку доверяла ему и после того как он завел речь о дарении дома.

К тому же свидетель ФИО4. не отрицал, что ФИО 9, ФИО180 и ФИО8 подруги детства его бывшей супруги, которые «вроем всегда к ней приходили» в связи с чем у суда не имеется оснований не доверять показаниям указанных свидетелей.

Следует отметить, что показания свидетеля ФИО188 о том, что в личной беседе ФИО2. повторялась, за два месяца до смерти не узнавала ФИО5., в период нахождения в больнице не понимала, где находится выводы судебной экспертизы не опровергают, поскольку эксперты не отрицают наличие у ФИО2 признаков <данные изъяты> и указывают, что обнаруживаемые изменения психической деятельности у ФИО2. на интересующий период времени были выражены не столь значительно и не повлияли на ее способность 23.08.2016 понимать значение своих действий и руководить ими.

Из показаний заведующей онкологическим отделением ФИО197. следует, что «неадекватное поведение» ФИО2. выражалось в вырывании трубки из плевральной полости и нежелании оставаться в отделении больницы. При этом из характеристики ФИО2., данной ФИО197.: «При поступлении ФИО2 ее сопровождал муж, который тоже вел себя агрессивно и неадекватно». В связи с этим суд приходит к выводу, что в данном случае под термином «неадекватное поведение» свидетель имеет ввиду поведение людей, отклоняющееся от обычного, а не связанное с психической невменяемостью лица.

Наличие в договоре дарения положений о разъяснении дарителю права отказа от исполнения договора и право дарителя отменить дарение, оформление передаточного акта обязательными составляющими договора дарения в силу закона не являются, в связи с чем их отсутствие основанием для признания сделки недействительной по иску лица, не являющегося стороной сделки, не является.

Доказательства того, что ФИО2. собиралась оформить иную сделку вместо дарения истцом не представлено.

Доводы представителя истца, о том что заключение судебной экспертизы имеет существенные недостатки, не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Заключение экспертизы является четким, полным и последовательным, которое согласуется с другими имеющимися в материалах дела доказательствами, в связи с чем суд не усматривает оснований ставить под сомнение данное заключение. При этом суд учитывает, что предметом доказывания по правилам ст. 177 ГК РФ является неспособность гражданина понимать значение своих действий и руководить ими, медицинский критерий данному доводу определяется именно посредством проведения судебной психиатрической экспертизы.

При таких обстоятельствах оснований для удовлетворения исковых требований не имеется.

Руководствуясь ст. ст. 194-198 ГПК РФ, суд

РЕШИЛ:

В удовлетворении исковых требований Дегтяревой Елены Александровны отказать.

Решение может быть обжаловано в Верховный суд Республики Башкортостан в течение месяца путем подачи апелляционной жалобы через Ишимбайский городской суд Республики Башкортостан со дня принятия решения суда в окончательной форме 22.01.2017.

Судья И.М. Сираева