Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-114/2021 ~ М-27/2021 от 19.01.2021

УИД 28RS0008-01-2021-000070-09

Дело №2-114/2021

РЕШЕНИЕИменем Российской Федерации

05 августа 2021 года                         г.Зея Амурской области

Зейский районный суд Амурской области в составе:

председательствующего судьи Куприяновой С.Н.,

при секретаре Гришиной В.В.,

с участием помощника прокурора Зейского района Моисеенко А.А., истца Кузнецовой И.В., представителя истца Кузнецовой И.В. – Битяк В.В., законного представителя несовершеннолетней ФИО2 Рубан Е.И.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Кузнецовой И.В., ФИО2 к Краевому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края о взыскании компенсации морального вреда, причинённого смертью близкого родственника в связи с недостатками лечения,

УСТАНОВИЛ:

Истцы обратились в суд с настоящим иском к КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края, просят взыскать с ответчика в пользу Кузнецовой И.В. компенсацию морального вреда, причинённого смертью дочери ФИО1 при некачественном оказании ей медицинской помощи в размере 3000000 рублей, взыскать с ответчика в пользу несовершеннолетней ФИО2, <Дата обезличена> года рождения, компенсацию морального вреда, причинённого смертью матери ФИО1 при некачественном оказании ей медицинской помощи в размере 3000000 рублей.

В обоснование требований указали, что 30 апреля 2020 года в период с 10.00 до 15.00 часов во время плановой операции, проводимой врачами КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края, умерла ФИО1, <Дата обезличена> года рождения, являющаяся дочерью Кузнецовой И.В. и матерью несовершеннолетней ФИО2, <Дата обезличена> года рождения. В связи с обстоятельствами, предшествующими госпитализации на операцию ФИО1, сведениями, полученными от неё незадолго до смерти относительно её лечения и состояния здоровья, вызвали у Кузнецовой И.В. сомнения в качестве оказанной медицинской помощи. От её имени было подано заявление в министерство здравоохранения Хабаровского края, Представительство Хабаровского Фонда обязательного медицинского страхования, а также в прокуратуру города Комсомольск на Амуре. На повторное обращение, адресованное в АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед», Кузнецовой И.В. было направлено заключение о качестве оказанной ФИО1 медицинской помощи. Изучив экспертные заключения (протоколы оценки качества медицинской помощи) за период с 22 ноября 2019 года, 26 декабря 2019 года по 06 февраля 2020 года, 02 апреля 2020 года, 27 апреля 2020 года по 30 апреля 2020 года, было установлено, что отмечены дефекты оказания медицинской помощи, в том числе клинически не распознано смертельное осложнение кровотечения (острая постгеморрагическая анемия, геморрагический шок, <данные изъяты>). Также эксперты указали на неверную конструкцию протоколов патологоанатомического диагноза, а также неоднократно в протоколах указывается на отсутствие первичной медицинской документации, результатов обследования и анализов, позволяющую оценить динамику состояния пациента. До настоящего времени врачи, лечившие ФИО1, не попытались объяснить, по каким причинам операция окончилась летальным исходом. У погибшей пациентки осталась малолетняя дочь, потеря матери – невосполнимая утрата для ребёнка. Истец Кузнецова И.В. является инвалидом <данные изъяты> группы, перенесла <данные изъяты>, имеет хронические заболевания, при которых излишние переживания и волнения категорически противопоказаны. Смерть дочери, утаивание информации со стороны врачей приводит к негативным переживаниям и ухудшению состоянию здоровья Кузнецовой И.В.

В судебном заседании истец Кузнецова И.В. и её представитель Битяк В.В. на удовлетворении исковых требований настаивали, поддержав доводы, изложенные в иске. Кузнецова И.В. считает, что медицинская помощь её дочери была оказана ненадлежащего качества. После первой операции, проведённой в октябре, у ФИО1 всегда была повышенная температура, были плохие результаты анализов. ФИО1 были введены контрастные вещества для исследования на длительное время, что также вызвало воспаление. Считает, что от действий врачей во время операции от массивной кровопотери наступила смерть её дочери, в медицинской документации осложнения указаны не были. Дочь могла жить и с одной почкой, других заболеваний у неё не было. Дочь погибла по вине врачей. Ей не сообщили о смерти дочери, она сама звонила и добивалась информации о состоянии её здоровья. В лечебное учреждение <Дата обезличена> ФИО1 поступила не в экстренном, а в плановом порядке, её готовили к операции. Лигатура должна устанавливаться так, чтобы она не могла сорваться и привести к смерти, это недостатки в действиях хирургов. После операции в РАО она поступила в крайне тяжёлом состоянии с АД 70/40, поэтому врачи РАО уже ничего не могли сделать. С дочерью у неё были очень близкие отношения. В феврале 2020 года она ездила в Комсомольск на Амуре, беседовала с заведующим отделением <данные изъяты> Хвостовым А.А. по поводу состояния здоровья дочери. Она сама врач, поэтому очень интересовалась здоровьем дочери, вопроса об ампутации почки не было, ей об этом не было ничего известно. Смерть дочери ухудшила её состояние здоровья, она перенесла инсульт, является инвали<адрес> группы.

Истец Рубан Е.И., действующая в интересах несовершеннолетней ФИО2 на удовлетворении требований настаивает, суду пояснила, что она является опекуном ФИО2, девочка в настоящее время проживает с ней. При обращении за медицинской помощью в 2019 году по поводу удаления камня <данные изъяты> ФИО1 договаривалась о проведении операции с заведующим <данные изъяты> отделения Хвостовым А.А., ему заплатили за операцию, а он передал больную Макарову, врачу-интерну, который не имел никакого хирургического стажа и опыта. При операции Макаров повредил <данные изъяты>, в связи с чем, вынужденно была установлена <данные изъяты>. При проведении <данные изъяты> ФИО1 на длительное время ввели контрастное вещество – йод. Его нельзя надолго вводить, а она ходила с ним 4 часа, и только после того, как она стала жаловаться на то, что ей плохо, контрастное вещество вывели. Считает, что ФИО1 погибла по вине врачей из-за их халатности. Никто из работников больницы даже не удосужился сообщить матери о смерти дочери, позвонила девушка из палаты. ФИО2 была очень привязана к матери, с отцом ребенка они проживали отдельно, поэтому мама была самым близким человеком. Они долго не решались сказать девочке о смерти матери, в то время она гостила у них. Несмотря на то, что она старается создать для племянницы все необходимые условия для жизни и воспитания, маму ей никто не заменит, это невосполнимая утрата. После смерти матери она стала замкнутой, необщительной. Ей пришлось обращаться за консультацией к психологу. Сейчас девочка помаленьку стала приходить в себя. Считает, что вина врачей доказана, а требования подлежат удовлетворению.

Представитель ответчика в судебное заседание не явился, о времени и месте рассмотрения дела уведомлены надлежащим образом.

Из отзыва на иск следует, что ответчик исковые требования не признает, согласно медицинской карте стационарного больного <Номер обезличен> 27.04<данные изъяты> г. ФИО1 самостоятельно обратилась в приёмное отделение стационара КГБУЗ «Городская больница №2» с жалобами на постоянные боли <данные изъяты>, тошноту, озноб. По экстренным показаниям после осмотра врачом <данные изъяты> она была госпитализирована в урологическое отделение, которое в связи с карантином по COVID-19 размещено на базе КГБУЗ «Городская больница <Номер обезличен>». В анамнезе у больной: мочекаменная болезнь, <Дата обезличена> больная была оперирована по поводу <данные изъяты>, выполнена <данные изъяты>, стентирование <данные изъяты>; 13.11.2019 года удаление стента <данные изъяты>; 28.11.2019 года <данные изъяты>; 06.12.2019 года была выполнена пункционная <данные изъяты>; удаление опухоли <данные изъяты> (дату не помнит). При поступлении больная была осмотрена <данные изъяты>. На антеградной <данные изъяты> выраженная ретенция полостной системы <данные изъяты>, непроходимость в зоне лоханочно-мочеточникового сегмента. Выставлен диагноз: <данные изъяты>. Госпитализирована в <данные изъяты> отделение для оперативного лечения. 30.04.2020 года была выполнена операция <данные изъяты>. Из протокола операции от 30.04.2020 года: <данные изъяты> справа с иссечением старого рубца. Послойно обнажено забрюшинное пространство с большими техническими трудностями из-за выраженного <данные изъяты> процесса. При ревизии: выраженный рубцовый <данные изъяты>, <данные изъяты> увеличена, склерозирована, запаяна в рубцы, как в панцирь. Повсеместно <данные изъяты> плотно припаяна к прилежащим органам; париетальной брюшине, диафрагме. Выделение <данные изъяты> из рубцов сопровождалось незначительными кровотечениями. <данные изъяты> в области ворот <данные изъяты> представляет из себя сплошной рубец. Учитывая выше описанную картину решено выполнить <данные изъяты>. Со значительными техническими трудностями из-за грубых рубцов <данные изъяты>. Выделена <данные изъяты> ножка, (<данные изъяты>) взята на зажимы, выполнена <данные изъяты>. Культя <данные изъяты> прошита и перевязана кетгутом трижды. Линейная рана париетальной брюшины ушита кетгутом. Контроль гемостаза и инородных тел в ране. Забрюшинно 2 дренажные трубки, тампон. Послойный шов раны до дренажей. Хлоргексидин, Асептическая наклейка. Гистология/<данные изъяты>/. Общая кровопотеря до 600 мл. В раннем послеоперационном периоде в операционной больной была выполнена катетеризация левой подключичной вены по Сельдингеру, проводилась трансфузия эритромассы и плазмы крови. В 14-00 из операционной больная доставлена в палату РАО. Состояние крайне тяжёлое. Продолжается гемотрансфузия, начатая в операционной. В 14-05 состояние больной резко ухудшилось. Реанимационные мероприятия проводились на фоне ИВЛ, в течение 30 мин, без эффекта. В 14-35 констатирована смерть ФИО1 По заявлению Кузнецовой И.В. Хабаровским филиалом АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед» была проведена экспертиза качества медицинской помощи, оказанной ФИО1 в период с 28.10.2019 года по 30.04.2020 года. Экспертами выявлены дефекты оказания медицинской помощи. В своём заключении эксперты утверждают, что в нарушение Клинических рекомендаций «<данные изъяты>» в предоперационном периоде не выполнены: КТ и(или) МРТ <данные изъяты> <данные изъяты>, контрольное УЗИ <данные изъяты>, с данным выводом не согласны, так как больная находилась на лечении с диагнозом рубцовая стриктура <данные изъяты>), <данные изъяты> справа. <данные изъяты> является вторичным осложнением данной патологии (при этом не самым главным), в связи с чем, клинические рекомендации при <данные изъяты> не применимы в данном случае. Больная поступила в экстренном порядке 27.04.2020 года, оперативное лечение выполнялось в экстренном порядке 30.04.2020 года. Учитывая анамнез заболевания, неоднократные оперативные пособия, проведённые у больной в отделении ранее (в рассматриваемый период), у врачей имелось полное понимание о патологическом процессе у больной. Клинически не распознано смертельное осложнение (кровотечение, острая постгеморрагическая анемия, геморрагический шок), обусловленное <данные изъяты> артерии (в соответствии с протоколом патологоанатомического вскрытия). По данным анестезиологической карты в 11.55 час произошло резкое снижение артериального давления, в тексте протоколов операции и анестезии не описаны причины снижения АД в 11.55. Не выполнена ревизия послеоперационной раны. Операция <данные изъяты> справа выполнялась 30.04.2020 года с 10.20 до 13.00 снижение артериального давления у больной в 11.50 обусловлено непосредственным удалением <данные изъяты> в данный момент (в протоколе операции это отражено как ампутация <данные изъяты>), данное изменение АД наблюдается в 25% всех <данные изъяты>. Показаний к проведению ревизии послеоперационной раны не было. Согласно протокола, операция закончилась в 13-00, больной забрюшинно установлены 2 дренажные трубки. На момент окончания операции у больной АД 100/70, по дренажам умеренное геморрагическое отделяемое (со слов оперирующего врача). Если бы в этот момент было кровотечение его сразу было бы видно по дренажам. По данным протокола анестезии в 14.00 больная была переведена в РАО с АД 120V70. Резкое ухудшение состояния в 14.05 с остановкой сердечной деятельности. Можно предположить, что возможно спадение лигатуры произошло в ходе непрямого массажа сердца. Больная ФИО1 впервые поступила в <данные изъяты> отделение КГБУЗ «Городская больница №2» по экстренным показаниям с диагнозом <данные изъяты> 28.10.2019 года. После проведённого лечения по поводу инфекции <данные изъяты> системы в родильном доме <Номер обезличен>, куда поступила по поводу <данные изъяты>. В ходе наблюдения по беременности были выявлены <данные изъяты>, было рекомендовано сразу обратиться к <данные изъяты>, но больная не обращалась. 31.10.2019г года больной была проведена операция <данные изъяты>, <данные изъяты>, в ходе которой был удален <данные изъяты> Был установлен катетер стент, который перед выпиской был удалён. В удовлетворительном состоянии больная была выписана 20.11.2019 года. 25.11.2019 года в 17-20 ФИО1. в экстренном порядке поступает КГБУЗ «Городская больница №2» с диагнозом <данные изъяты>. В отделении проведено обследование: ОАК, ОAM, БАК, ЭКГ, УЗИ <данные изъяты>, СКТ <данные изъяты>. Выставлен диагноз - <данные изъяты>. Проведены операции: 27.11.2019 года - <данные изъяты>; 21.11.2019 года - <данные изъяты> справа. Для устранения обструкции правой почки, профилактики возможных гнойно воспалительных осложнений и острой <данные изъяты> недостаточности, принято решение провести оперативное лечение в объёме - <данные изъяты>. 06.12.2019 года посредством проведения операции больной была установлена <данные изъяты>. 13.12.2019 года больная была выписана в удовлетворительном состоянии на амбулаторное наблюдение у врача <данные изъяты>. 24.02.2020 года в 14-55 ФИО1 в очередной раз в экстренном порядке поступает КГБУЗ «Городская больница №2» с диагнозом <данные изъяты> По результатам исследований, андеградной <данные изъяты>, УЗИ <данные изъяты> был выставлен диагноз - <данные изъяты>. Согласно дневниковой записи от 04.03.2020 года в 8-40 (стр. <Номер обезличен> медицинской карты <Номер обезличен>) больная была дистанционно консультирована с заведующим <данные изъяты> отделения ККБ <данные изъяты>, с которым была согласована тактика лечения больной. 05.03.2020 года ФИО1 в удовлетворительном состоянии на амбулаторное наблюдение у врача <данные изъяты>. Со слов заведующего <данные изъяты> отделением КГБУЗ «Городская больница №2» Хвостова А.А. пациентка ФИО1 с 28.10.2019 года на протяжении всего времени до 30.04.2020 года постоянно обращалась в <данные изъяты> отделение за помощью (консультации, перевязки, замена <данные изъяты>, <данные изъяты>). Для решения вопроса о проведении оперативного лечения по поводу удаления рубцового сужения <данные изъяты> в зоне, где была выполнена ранее <данные изъяты>, <данные изъяты> в ходе которой был удалён <данные изъяты>, ФИО1 врачом <данные изъяты> поликлиники было дано направление в ККБ №1 в город Хабаровск (направление в медицинской карте <Номер обезличен>) в проведении оперативного лечения было отказано - по какой причине, ответчик не знает, ни каких документов об отказе больная не предоставила. В дальнейшем ФИО1 27.04.2020 года самостоятельно обратилась в приёмное отделение стационара КГБУЗ «Городская больница №2» с жалобами на постоянные боли в <данные изъяты> области справа, тошноту, озноб. Данное обращение считается экстренным (не было запланировано). Отказать в госпитализации врачи не имели права, так как были все признаки наличия воспалительного процесса. Врачами было принято решение провести оперативное лечение по поводу удаления послеоперационного рубца. От больной перед операцией было получено информированное согласие на проведение операции, также больная согласилась с тем, что возможно будет выполнена <данные изъяты> (удаление <данные изъяты>). В ходе выполнения операции было выявлено, что из-за постоянного воздействия <данные изъяты> сплошной рубцовый процесс, вся <данные изъяты> в спайках, было принято решение удалить <данные изъяты>. Несмотря на сложности при удалении <данные изъяты> операция прошла успешно. По факту остановки сердечной деятельности врачи так и не пришли к единому мнению. На патологоанатомическое вскрытие труп больной направлен с диагнозом: Основное заболевание: <данные изъяты>. Осложнение основного заболевания: <данные изъяты>. 31.10.20. <данные изъяты>. Стентирование <данные изъяты>. 6.12.20. Пункционная <данные изъяты>. Операция 30.04.20. <данные изъяты>. Результатами патоморфологического и гистологического исследования установлено, что у больной в раннем послеоперационном периоде имело место спадение лигатуры с культи <данные изъяты> артерии, осложнённое кровотечением, с формированием гематомы в зоне операции (масса свёртков крови 450 гр). Непосредственной причиной смерти больной явилась острая постгеморрагическая анемия. В какой именно момент и по какой причине лигатура спала, установить трудно. При таких обстоятельствах нельзя утверждать, что смерть наступила в результате некачественного оказания медицинской помощи. Считают, что в данном случае причинитель вреда не установлен, не определена степень вины причинителя вреда, и не установлено имеется ли причинно-следственная связь между оказанной медицинской помощью и наступившими последствиями. Свои исковые требования истец строит на основании экспертного заключения Хабаровского филиала АО «Страховая компания «СОГАЗ- Мед». Экспертное заключение само по себе не может являться основанием для определения степени вины и вообще наличия вины, а также не может являться основанием для установления причинно-следственной связи между лечением в КГБУЗ «Городская больница №2» и наступившими последствиями. Просят в иске отказать.

Из письменных пояснений представителя ответчика Швецовой О.С. следует, что ответчик согласен с выводами экспертов, в части: была правильно выбрана тактика в виде <данные изъяты>; диагностика и лечение не находятся в прямой причинной связи со смертью ФИО1 Ответчик не согласен с выводами экспертов, в части: о дефектах диагностики и лечения, о массивной кровопотери во время оперативного вмешательства, так как скачок артериального давления происходит в момент отделения <данные изъяты>. Выявленные в заключении экспертов противоречия, неточности и неполнота выводов имеют существенное значение для рассмотрения дела. Без их разрешения и уточнения, экспертное заключение не может быть принято в качестве допустимого доказательства по делу. Ответчик считает, что эксперты невнимательно изучили материалы дела, а также в материалах дела отсутствует необходимая для выводов медицинская документация. В условиях <данные изъяты> отделения 12.10.2019 года был выполнен посев мочи ФИО1, в котором роста микрофлоры не обнаружено. Потребности в заборе нового посева мочи не было, так как имеющийся анализ был информативен и учтён в <данные изъяты> отделении при назначении лечения. Между тем, в условиях <данные изъяты> отделения назначенная эмпирически антибактериальная терапия прикрывала весь спектр возможных возбудителей <данные изъяты>. Отсутствие посева мочи не может повлиять на тактику лечения и выбор оперативной тактики, так как основное лечение направлено на устранение обструкции <данные изъяты> камнем, что было выполнено в дальнейшем. В 4-ю госпитализацию результат исследования мочи на микрофлору от 26.02.2020 году подтвердил отсутствие микрофлоры, что только подтверждает правильно выбранную антибактериальную терапию на всех предыдущих этапах лечения. Эксперты в своём заключении не дали оценку спектру действия назначенного антибиотика, который перекрывал весь спектр возможных возбудителей <данные изъяты>. В материалах дела отсутствуют сведения о том, что ФИО1 проводили компьютерную томографию. Компьютерная томография несколько информативнее, точнее и глобальнее, чем ультразвуковой метод. В отношении ФИО1 ответчик проводил исследования более информативные, чем УЗИ-контроль, так как врачи <данные изъяты> отделения хотели помочь больной. В заключении №58 (лист 29) эксперты указывают на то, что проведена 20.02.2020 года антеградная <данные изъяты> без адекватного антибактериального прикрытия привела к атаке пиелонефрита и повторной госпитализации. Стандарты медицинской помощи, клинические рекомендации не содержат требований проводить антибактериальное прикрытии антеградной <данные изъяты>. В заключении № 58 (лист 29) эксперты указывают на то, что несвоевременное дренирование <данные изъяты> путём <данные изъяты> (выполнена только 06.12.2019) привело к длительному <данные изъяты> из раны лоханки после <данные изъяты> от 31.10.2019 г. и усугубило фиброзный процесс в забрюшинном пространстве). Выбор способа дренирования определяется интраоперационно. В данном случае, руководствуясь молодым возрастом пациентки и трудовой деятельности, был выбран щадящий способ дренирования - катетер. Установка катетера является технически более сложным методом дренирования. Способ позволяет пациентам быть социально адаптированными и не чувствовать себя скованно с <данные изъяты>. Также катетер-стенд не сообщён с внешней средой, как <данные изъяты> дренаж, который сам по себе может являться источником инфекции и обсеменять длительное время полостную систему <данные изъяты>. Эксперты в заключении предположили, что <данные изъяты> в случае ФИО1 могла иметь лучший результат, чем катетер, что является лишь предположением, а не однозначным суждением. При этом следует обязательно учесть, что <данные изъяты> не могла исключить истечение <данные изъяты> в силу большего диаметра и соответственно более крупной раны лоханки необходимой для установки <данные изъяты>, что в данном случае могло привести в более обильным и длительным истечениям <данные изъяты>, при <данные изъяты> катетере-стенте. В заключении №58 эксперты указывают на то, что имелся в одну из госпитализаций неточный диагноз. ФИО1 была выписана 13.12.2019 г. с диагнозом <данные изъяты> 06.12.2019 г. <данные изъяты>, что отражено на титульном листе истории болезни <Номер обезличен>. В ходе госпитализации выполнено СКТ <данные изъяты> с контрастным усилением, чётко высказаться о характере обструкции правой <данные изъяты> не представлялось возможным, в силу возможного <данные изъяты>, отёка <данные изъяты> или формирования стриктуры <данные изъяты>. Пациентке рекомендовано контрольное УЗИ обследование через 2 месяца, которое пациентка так и не прошла по неизвестным причинам. Более того, ответчику известно об отказах ФИО1 от медицинских манипуляций, к которым она в дальнейшем все же прибегла, что также затягивало ход лечения. В заключении №58 эксперты указывают на то, что имеются дефекты в оформлении медицинской документации. Необходимо учесть, что мед.документации предоставлена не в полном объёме, анестезиологическое пособие содержит необходимые данные, которые не были учтены экспертами при формировании выводов. В заключении №58 эксперты неверно указывают на массивное кровотечение во время операции, так как протокол анестезии подтверждает стабильное состояние ФИО1 во время операции, что невозможно при массивной кровопотери более 2 л. При этом не дана оценка имеющимся данным из протокола вскрытия.

Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, АО «страховая компания «СОГАЗ-МЕД» в лице Хабаровского филиала, Макаров Н.А. и Хвостов А.А. в судебное заседание не явились, о дне слушания дела извещались надлежащим образом.

В силу ст. 167 ГПК РФ суд считает возможным рассмотреть дело при данной явке.

Заслушав лиц, участвующих в деле, заключение прокурора, полагавшего исковые требования подлежащими удовлетворению, оценив представленные доказательства, суд приходит к следующему.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счёт средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Согласно п.1 ст.2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан (далее - охрана здоровья) - система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (п.2 ст.2 названного Федерального закона).

В силу ст.4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» к основным принципам охраны здоровья граждан относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Согласно подп.3, 9, 21 п.1 ст.2 Федерального закона от 21 ноября 2011 года №323-ФЗ, медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг.

Пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния.

Качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

В соответствии с ч.1, ч.2, п.9 ч.5 ст.19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», каждый имеет право на медицинскую помощь.

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объёме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования.

Пациент имеет право на возмещение вреда, причинённого здоровью при оказании ему медицинской помощи.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учётом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч.1 ст.37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации 30 ноября 2005 г. №704 утверждён стандарт медицинской помощи больным с камнями почек, где приведён перечень необходимых мероприятий для диагностики и лечения указанного заболевания.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно ч.2 ст.64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого Федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Согласно ст.79 Федерального закона от 21 ноября 2011 года №323-ФЗ, медицинская организация обязана организовывать и осуществлять медицинскую деятельность в соответствии с законодательными и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, в том числе порядками оказания медицинской помощи, и с учётом стандартов медицинской помощи.

В силу чч.2 и 3 ст.98 указанного Федерального закона, медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Вред, причинённый жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объёме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации.

Исходя из приведённых нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов), так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

В силу п.1 ст.1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 ГК РФ.

Согласно пунктам 1, 2 ст.1064 ГК РФ, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Пунктом 1 ст.150 ГК РФ определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст.151 ГК РФ).

В соответствии с п.1 ст.1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

В пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина» даны разъяснения о том, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абз. 3 и 4 п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина»).

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага (в настоящем случае - право на родственные и семейные связи), при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Из содержания искового заявления усматривается, что основанием для обращения истцов в суд с требованием о компенсации причиненного морального вреда послужило, по их мнению, ненадлежащее оказание медицинской помощи их дочери и матери ФИО1 сотрудниками КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края, приведшее к ее смерти.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием ответчик по настоящему делу - КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края должен доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью их дочери и матери ФИО1, медицинская помощь которой была оказана, как утверждают истцы, ненадлежащим образом.

    Судом установлено, что истец Кузнецова И.В. является матерью ФИО1, <Дата обезличена> год рождения, что подтверждается копией свидетельства о рождении ФИО1, копией свидетельства о заключении брака с ФИО11

    Несовершеннолетняя ФИО2, <Дата обезличена> года рождения, является дочерью ФИО1 и ФИО11 На основании постановления администрации города Зеи №809 от 24 августа 2020, над несовершеннолетней ФИО2 установлена опека, опекуном назначена Рубан Е.И.

    Как следует из медицинских карт амбулаторного и стационарного больного (<Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>) ФИО1 получала лечение в стационаре и амбулаторно в КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края с <Дата обезличена>г. по <Дата обезличена> по поводу заболевания - <данные изъяты> непрерывно рецидивирующее течение. 31 октября 2019 года ей была выполнена первая операция – <данные изъяты> и установка катетора-стента в <данные изъяты>. Камни полностью не удалены, остались в нижней <данные изъяты>. 13 ноября 2019 года катетор-стент из <данные изъяты> был удален. 6 декабря 2019 года дренирование <данные изъяты> выполнено путём <данные изъяты>.

    27 апреля 2020 года ФИО1 была госпитализирована в четвертый раз с диагнозом: <данные изъяты>. 30 апреля 2020 года в отсроченном порядке через 3 суток с момента поступления больной была выполнена <данные изъяты> (удаление <данные изъяты> после перевода в РАО в 14.35 часов констатирована смерть ФИО1

Смерть ФИО1 подтверждается справкой отдела ЗАГС Ленинского округа администрации Комсомольск-на-Амуре Хабаровского края №<Номер обезличен> от 13 мая 2020 года и свидетельством о смерти.

    На основании обращений истца Кузнецова И.В. Хабаровским филиалом АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед» была проведена экспертиза качества медицинской помощи, оказанной ФИО1 КГБУЗ «городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края.

    Так, из экспертных заключений к актам №<Номер обезличен>, <Номер обезличен> <Номер обезличен>/3 (протоколы оценки качества медицинской помощи) Хабаровского филиала АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед» следует, что при обращении 22 ноября 2019 года в нарушение п.2.1 приказа Минздрава России от 10.05.2017 №203н «Об утверждении критериев оценки качества медицинской помощи» – отсутствуют данные анамнеза, включая выписку из стационара (период лечения с 28.10.2019 по 20.11.2019), не сформирован план обследования и лечения. Диагноз установлен своевременно, рекомендовано продолжить лечение, назначенное при выписке из стационара, контрольные исследования крови и мочи. В период нахождения в отделении <данные изъяты> с 26 декабря 2019 года по 06 февраля 2019 года – отсутствуют данные анамнеза, включая выписки из стационара (периоды лечения с 25.11.2019 по 13.12.2019, с 24.02.2020 по 05.02.2020), не сформирован план обследования и лечения. Представлены контрольные исследования крови и мочи от 23.12.2019, 13.01.2020, 18.02.2020, продолжено лечение, рекомендованное при выписке из стационара. При обращении 02 апреля 2020 года – отсутствуют данные анамнеза, в т.ч. информация о несостоявшейся госпитализации: 05.03.2020 пациентке оформлено направление на госпитализацию для проведения планового оперативного лечения. Не ясен объём лечения (написано «лечение продолжать»), пациентка приглашена на повторный приём. Наиболее значимыми ошибками, повлиявшими на исход заболевания явились: отсутствие в первичной медицинской документации результатов обследования, осмотров, консультаций специалистов, дневниковых записей, позволяющих оценить динамику состояния здоровья застрахованного лица, объём, характер, условия предоставления медицинской помощи и провести оценку качества медицинской помощи (за период с 22.11.2019 года по 02 апреля 2020 года).

Из экспертного заключения к акту <Номер обезличен> (протокол оценки качества медицинской помощи) следует, что в период нахождения ФИО1 в отделении <данные изъяты> с 27 апреля 2020 года по 30 апреля 2020 года, с исходом случая «смерть» пациентке установлен основной диагноз №13.0/<данные изъяты> с обструкцией <данные изъяты> соединения. Патологоанатомический диагноз - №13.0 <данные изъяты> Состояние после операции: 31.10.<данные изъяты>, стенирование <данные изъяты> по поводу хронического правостороннего <данные изъяты>. 6.12.19. Пункционная <данные изъяты>. Операция 30.04.20. <данные изъяты>. ПГИ <Номер обезличен> от 18.05.20.: <данные изъяты>. <данные изъяты>. СПО <данные изъяты> по поводу стриктуры <данные изъяты>. <данные изъяты>. Осложнение: Y65.2. Спадение лигатуры с культи <данные изъяты> артерии, осложнённое кровотечением, с формированием гематомы в зоне операции (масса свёртков крови 350 гр). Острая постгеморрагическая анемия: анемизация паренхиматозных органов, запустевание полостей сердца и крупных сосудов. Выраженное дистрофическое изменение паренхиматозных органов, отёк лёгких, двухсторонний гидроторакс, отёк оболочек и вещества головного мозга. Медицинские манипуляции: 30.04.20. Катетеризация левой подключичной вены по Сельдингеру. Сопутствующие заболевания: <данные изъяты> Состояние послу операции <данные изъяты> (дата и причина неизвестны).

    В заключении эксперта качества медицинской помощи указано, что госпитализация обоснованная, по экстренным показаниям. В нарушение Клинических рекомендаций «<данные изъяты>» (год утверждения 2019, Российское общество <данные изъяты>) в предоперационном периоде не выполнены: КТ и/или МРТ <данные изъяты>, контрольное УЗИ <данные изъяты>представлены УЗИ <данные изъяты> от 28.02.2020). 30.04.20 10.20-13.00 выполнена операция <данные изъяты>. Клинически не распознано смертельное осложнение (кровотечение, острая постгеморрагическая анемия, геморрагический шок), обусловленное спадением лигатуры с почечной <данные изъяты> (в соответствии с протоколом патологоанатомического вскрытия). По данным анестезиологической карты в 11.55 произошло резкое снижение артериального давления с 115/80 до 65/55 мм рт ст; в тексте протоколов операции и анестезии не описаны причины снижения АД в 11.55. В медицинской карте отсутствуют записи, отражающие состояние пациентки в период с 13.00 (конец операции) по 14.00 (перевод из операционной в РАО). Не выполнена ревизия послеоперационной раны. Не верная конструкция патологоанатомического диагноза: не верно определено основное заболевание; использование в патологоанатомическом диагнозе некорректных терминов и сокращений (стриктура <данные изъяты>, состояние после операции, стентирование <данные изъяты> СПО, ЛМС). В качестве наиболее значимых ошибок, повлиявших на исход заболевания указано: невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее выполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, на основе клинических рекомендаций и с учётом стандартов медицинской помощи, в том числе рекомендаций по применению методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации, данных медицинскими работниками национальных медицинских исследовательских центров в ходе консультаций/консилиумов с применением телемедицинских технологий, приведшее к летальному исходу (за исключением случаев отказа застрахованного лица от медицинского вмешательства, в установленном законодательством Российской Федерации случаях).

Из пояснений представителя ответчика следует, что непосредственной причиной смерти ФИО1 явилась острая постгеморрагическая анемия. В какой именно момент и по какой причине лигатура спала, установить трудно. При таких обстоятельствах нельзя утверждать, что смерть наступила в результате некачественного оказания медицинской помощи.

В ходе рассмотрения дела по ходатайству ответчика была назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой было поручено экспертам ГБУЗ Амурской области «Амурское бюро судебно-медицинской экспертизы».

Как следует из заключения эксперта №58 от 8 июля 2021 года ГБУЗ Амурской области «Амурское бюро судебно-медицинской экспертизы» (комиссионная судебная медицинская экспертиза) судебно-медицинская экспертная комиссия пришла к следующим выводам:

У ФИО1 имелась <данные изъяты> болезнь, многоместный <данные изъяты>. <данные изъяты>, непрерывно рецидивирующее течение. Впоследствии, развилась стриктура правого <данные изъяты> сегмента.

21 и 23 октября 2019 года ФИО1 осмотрена <данные изъяты> амбулаторно, 22 октября 2019 года выполнено УЗИ, 23 октября 2019 года - обзорная <данные изъяты>. Установлен диагноз «<данные изъяты>». Диагноз был установлен правильно, для определения дальнейшей тактики лечения рекомендована консультация заведующего <данные изъяты> отделением. Дефектов оказания медицинской помощи на данном этапе не выявлено.

1-ая госпитализация с 28 октября по 20 ноября 2019 года, диагноз «<данные изъяты>» был установлен правильно. Проведено обследование: лабораторные анализы мочи и крови, экскреторная <данные изъяты>. Не выполнен посев мочи для правильного назначения антибактериальной терапии. 31.10.19 выполнена первая операция - <данные изъяты> и установка катетера-стента в <данные изъяты>. Камни полностью не удалены (<данные изъяты>), причина в протоколе операции не указана.

В условиях оставшихся множественных камней нижней чашки <данные изъяты>, инфицированной мочи, <данные изъяты>, изменений <данные изъяты> и <данные изъяты> фиброзного характера целесообразно было дренировать полостную систему <данные изъяты> путём <данные изъяты> (а не катетер-стентом). <данные изъяты> могла бы обеспечить адекватный отток <данные изъяты>, более благоприятный послеоперационный период в плане длительного и обильного истечения <данные изъяты> из раны лоханки. Однако оперирующим хирургом выбран метод дренирования путём установки катетера-стента, что является методом выбора. 13.11.2019 - катетер-стент из правого <данные изъяты> удалён. В послеоперационном периоде длительно оттекала <данные изъяты> в рану. Стент мог являться не только дренирующим, но и, в силу маленького внутреннего диаметра, блокирующим фактором, особенно в условиях развившейся <данные изъяты> после удаления камня. Поэтому удаление стента из <данные изъяты> было необходимо из-за развившейся <данные изъяты> и экстравазации <данные изъяты>, чтобы ускорить заживление раны <данные изъяты>. При наличии <данные изъяты> истечения <данные изъяты> могло не быть, что уменьшило бы воспаление.

В стационаре проводилась антибактериальная стартовая терапия цефтриаксоном с 28.10 по 31.10 таблетировано, с 31.10 по 14.11. - внутривенно, 1,0 - 2 раза в сутки. В анализах крови и мочи - положительная динамика. Выписана 20.11.2019 в удовлетворительном состоянии, с улучшением, на амбулаторное лечение, рекомендовано приём антибиотика левофлоксацина 500 мг 1 раз в сутки 10 дней. Замечаний по медикаментозному лечению на данном этапе нет.

2-ая госпитализация с 25.11.19 по 13.12.2019.

25.11.19 выполнена экскреторная <данные изъяты>, 26.11.2019 выполнена томограмма. 28.11.19 - <данные изъяты> справа, попытки катетеризации <данные изъяты>. 28.11.19 – обзорная <данные изъяты>. <Дата обезличена> - выполнена пункционная <данные изъяты>. Не назначен посев мочи на флору и чувствительность к антибиотикам. Антибактериальная терапия - цефтриаксон 1,0 в/в 2 раза в сутки, с 23.11. по 13.12.2019... . Выписана 13.12.19 с диагнозом – «<данные изъяты>». Диагноз неточный. На основании экскреторной <данные изъяты> и клинических данных, правильный диагноз должен быть

сформулирован следующим образом: «<данные изъяты>.

<данные изъяты>». Рекомендован эмпирически опять приём левофлоксацина 500 1 таблетка в сутки 14 дней. Антибактериальная терапия назначалась шаблонно, без изучения пейзажа мочи и чувствительности к антибиотикам (в стационаре - снова назначен цефтриаксон). Повторяющаяся антибактериальная терапия приводит к резистентности микрофлоры и отсутствию эффекта от лечения.

3-я госпитализация с 24.02.20 по 5.03.20, поступила с очередной атакой <данные изъяты> на фоне существующей <данные изъяты>, температура при поступлении 39,5 гр. (до 29.02 удерживалась на 38,5). До госпитализации выполнена антеградная <данные изъяты>, 20.02.20 без адекватного антибактериального прикрытия. Выполнены обзорная <данные изъяты>, УЗИ <данные изъяты>. Антибактериальная терапия - использована комбинация препаратов - вновь р-р цефтриаксона 2,0 в/в капельно 2 раза в сутки и р-р цифлокса 200 в/в капельно 2 раза в сутки. Выписана 5.03.20 с рекомендациями - приём амоксиклава 1000 1 таб 2 раза в сутки 14 дней. Установлен диагноз «<данные изъяты> справа». Диагноз и тактика верны, замечаний нет.

4-ая госпитализация с 27.04.2020 по 30.04.20. Диагноз: «<данные изъяты>». Диагноз установлен правильно. Экстренных показаний к оперативному лечению не было, имелись плановые показания. В плане обследования выполнены лабораторные исследования крови и мочи, включая посев мочи на микрофлору. Не выполнены УЗИ <данные изъяты> и экскреторная <данные изъяты>, которые способны подтвердить уже имеющуюся информацию о состоянии <данные изъяты>

Учитывая четвёртую госпитализацию за последние 6 месяцев, отсутствие эффекта от консервативной терапии <данные изъяты>, сформировавшуюся стриктуру <данные изъяты> сегмента и <данные изъяты>, наличие <данные изъяты>, снижающей качество жизни пациентки, сохраняющиеся боли в <данные изъяты> (вероятно связанные, в том числе, с наличием <данные изъяты>) выполнена релюмботомия, ревизию <данные изъяты> и забрюшинного пространства. В условиях выраженного инфильтративно-рубцового процесса в забрюшинном пространстве, что, безусловно, затрудняет действия хирурга, выполнена <данные изъяты>.

Таким образом, в данную госпитализацию диагноз установлен правильный, антибактериальная терапия была назначена снова препаратом цефтриаксон (не рациональная антибактериальная терапия), тактика лечения в плане отсроченного оперативного вмешательства была выбрана верно.

Установление соответствия оказанной медицинской помощи стандартам медицинской помощи, а также порядкам оказания медицинской помощи, клиническим и методическим рекомендациям и должностным инструкциям медицинских работников является контролем качества оказания медицинской помощи и осуществляется в рамках экспертизы качества оказания медицинской помощи и, в связи с этим, не входит в компетенцию судебно-медицинской экспертной комиссии.

27 апреля 2020 года ФИО1 поступила в 4-й раз в <данные изъяты> отделение КГБУЗ «Городская больница №2» с жалобами на ознобы, боли в <данные изъяты> области справа. <данные изъяты> при этом функционировала. В течение 3-х дней больную лечили консервативно, антибактериальная терапия нерациональная - в 4-й раз за 7 месяцев назначается препарат «цефтриаксон». В дневниках наблюдения отмечена нормальная функция <данные изъяты>, достаточный <данные изъяты>. В температурных листах гипертермия не отмечена. Анализы крови лейкоцитоз незначительный, сдвига лейкоформулы влево нет; уровень мочевины и креатинина в норме. Состояние врачами расценивается как удовлетворительное. Однако больная продолжала жаловаться на боли в <данные изъяты> и слабость. Учитывая четвёртую госпитализацию за последние 6 мес, отсутствие эффекта от консервативной терапии <данные изъяты>, сформировавшуюся стриктуру <данные изъяты> сегмента и <данные изъяты>, наличие <данные изъяты>, снижающей качество жизни пациентки, сохраняющиеся боли в <данные изъяты> (вероятно связанные, в том числе, с наличием <данные изъяты>) решено выполнить повторную <данные изъяты>, ревизию <данные изъяты> и забрюшинного пространства. Объём оперативного пособия решено определить по результатам ревизии, вероятность <данные изъяты> справа высока. Больная предупреждена, согласие дала.

Учитывая состояние больной и функциональное состояние <данные изъяты> экстренных показаний к операции не было. <данные изъяты> справа выполнена 30 апреля 2020 года в отсроченном порядке через 3 суток с момента поступления. В это время больная получала медикоментозную подготовку к оперативному лечению. Таким образом, в данную госпитализацию у врачей имелась информация о наличии стриктуры ЛМС, раздельном <данные изъяты> (функция <данные изъяты> раздельно), выполнены лабораторные методы обследования. Не выполнены УЗИ <данные изъяты> и экскреторная <данные изъяты>, которые способны подтвердить уже имеющуюся информацию о состоянии <данные изъяты> и в данной ситуации являются лишь рутинной, но необходимой по правилам обследования <данные изъяты> больных нагрузкой. Основную информацию о состоянии <данные изъяты> могла дать только ревизия, то есть оперативное лечение.

Были выявлены следующие дефекты оказания медицинской помощи ФИО1 с 28 октября 2019 года по 27 апреля 2019 года (на амбулаторном и стационарном этапах):

- в первую госпитализацию не выполнена экскреторная <данные изъяты>, не оценена функция <данные изъяты>. Операция <данные изъяты> выполнена без экскреторной <данные изъяты>. Функция <данные изъяты> до операции неизвестна;

- ни в одну из госпитализаций (кроме 4-й) не проводился анализ мочи - посев мочи на микрофлору и чувствительность к антибиотикам. Антибактериальная терапия назначалась эмпирически, без учёта чувствительности. В то же время применялись одни и те же антибиотики, что вызывает резистентность, то есть невосприимчивость микрофлоры к антибиотикам;

- УЗИ-контроль <данные изъяты> необходимо проводить каждую госпитализацию. УЗИ

выполнено только 2 раза (амбулаторно перед первой госпитализацией и в 3-ю госпитализацию), что является недостаточным;

- проведённая 20.02.2020 антеградная <данные изъяты> без адекватного антибактериального прикрытия привела к атаке <данные изъяты> и повторной госпитализации;

- несвоевременное дренирование <данные изъяты> путём <данные изъяты> (выполнена только 6.12.2019) привело к длительному <данные изъяты> из раны <данные изъяты> после <данные изъяты> от 31.10.19г. и усугубило фиброзный процесс в забрюшинном пространстве.

- резидуальные <данные изъяты> почки также являются источником инфекции, но причина их не удаления 31.10.19 г. в протоколе операции не указана.

Таким образом, вышеуказанные дефекты диагностики и лечения не находятся в прямой причинной связи со смертью гр.ФИО1, но способствовали ухудшению её состояния и прогрессированию воспалительного процесса, формированию в последующем стриктуры <данные изъяты> и <данные изъяты>, так как в результате допущенных дефектов не была реализована возможность купировать активный воспалительный процесс в <данные изъяты> и <данные изъяты> пространстве.

Причина смерти ФИО1 - массивная кровопотеря, что подтверждается морфологическими данными (малокровие паренхиматозных органов, запустевание полостей сердца и крупных сосудов, нефротический некроз левой почки), приведшая к геморрагическому шоку, что и явилось непосредственной причиной смерти.

Комиссия экспертов считает, что во время оперативного вмешательства 30 апреля 2020 года в 11.55 во время отделения <данные изъяты> возникло массивное кровотечение из неустановленного сосуда (возможно, <данные изъяты> артерии, вены при обработке культи сосудов <данные изъяты> ножки или повреждение нижней полой вены), что подтверждается резким падением артериального давления до 60 и 50 мм рт ст, увеличением частоты сердечных сокращений до 130 ударов в минуту (по данным Протокола анестезии, см. Приложение 1). Степень кровопотери можно определить при использовании индекса Алговера и Барри = «пульс/артериальное давление». В норме индекс равен 0,5. При индексе 1,5 кровопотеря составляет около 2-х л. В данном случае, индекс составляет 2, что свидетельствует о кровопотере свыше 2-х литров (более 50% от объёма циркулирующей крови, что, особенно при быстрой кровопотере, как правило, фатально).

Пациентке проведён комбинированный эндотрахеальный наркоз: индукция (в 10-05) - пропофол 200 мг в/в, фентанил 0,2 мг в/в, релаксация - 200 мг листенона в/в с последующей интубацией трахеи (в 10-10) трубкой диаметром 7 мм. ИВЛ аппаратом «Mindray»; поддержание анестезии - пропофол 600 мг в/в дозатором и фентанил 0,5 мг в/в дозатором в течение 100 минут операции; миорелаксация посредством Круарон (рокурония бромид) 170 мг в/в дробно. Учитывая, что дозировки анестетиков и анальгетиков соответствовали рекомендуемым, согласно инструкции к препаратам, считаем, что причиной артериальной гипотензии и шока явилась гиповолемия (кровопотеря), а не болевая стимуляция при отделении <данные изъяты>.

В последующем анестезиологом предприняты меры по стабилизации гемодинамики - 400 мг дофамина в/в капельно в течение 50 минут, параллельно проводилась инфузия кристаллоидных растворов в объёме 1000 мл и коллоидных - 500 мл до относительной стабилизации гемодинамических показателей - систолическое артериальное давление удалось поднять до 110 мм рт ст только через час (к 13.00 часам).

К этому же времени (12.55) прекращается анестезиологическое пособие, обезболивание закончено, то есть к этому времени операционная рана должна быть закрыта, операция завершена (окончание операции в 13-00). Однако, ещё в течение часа, до 14 часов, пациентка находится в операционной, не переводится в РАО (причины не указаны), в течение этого времени анестезиологом катетеризирована левая подключичная вена для проведения интенсивной терапии, продолжается инфузия кристаллоидов и, с 13-10 - гемо- и плазмотрансфузия в объёме 270 мл плазмы свежезамороженной и 490 мл эритроцитарной массы. Далее, в 14-00 пациентка была транспортирована в палату РАО в крайне тяжёлом состоянии, с клиническими проявлениями шока («кожные покровы бледные, холодные, цианотичные. АД 70/40»). В 14-05 - остановка сердечной деятельности. Расширенный комплекс реанимационных мероприятий проведён в полном объёме, в 14.35 констатирована смерть.

Дефекты оформления медицинской документации:

- предоперационный осмотр анестезиолога: нет данных объективного осмотра, и, соответственно заключения, включая анамнестические данные, состояние органов и систем, за исключением АД, частоты дыхания, пульса;

- отсутствует план анестезиологического пособия;

- в Протоколе анестезии от 30.04.20 нет данных мониторинга респираторного статуса - показателя насыщения крови кислородом - Sp02, нет данных о параметрах искусственной вентиляции лёгких, нет данных о количестве выделенной пациенткой в ходе операции мочи;

- крайне не информативная запись в листе «Анестезиологическое пособие» - раздел практически не заполнен! Указано, что переведена в профильное отделение в состоянии медикаментозного сна, время не указано, что противоречит данным Протокола анестезии!

- в протоколе оперативного вмешательства 30.04.2020 нет указаний о развившейся критической ситуации с признаками шока;

- нет протокола катетеризации подключичной вены.

Дефекты оформления медицинской карты - отсутствие основных показателей респираторного статуса, диуреза в «Протоколе анестезии» 30.04.20, практически не заполненное «Анестезиологическое пособие», отсутствие упоминания о развившемся критическом состоянии в «Протоколе оперативного вмешательства» 30.04.20, значительно затрудняет экспертную оценку и восстановление клинической ситуации во время оперативного вмешательства и в раннем послеоперационном периоде, так как необходимее для этого данные о состоянии пациентки не указаны!

Дефекты обследования:

- в общем анализе крови от 27.04.2020 г. нет уровня тромбоцитов, нет коагулограммы, МНО и ПТИ от 02.03.2020 г.

- нет интраоперационного контроля показателей «красной крови- эритроциты, гемоглобин, гематокрит, КЩС при появлении признаков шока.

Морфологические изменения в левой почке, выявленные при повторном исследовании гистологических стёкол в рамках настоящей экспертизы вены полнокровны, в артериях малокровие. Признаки некротического нефроза избирательное поражение извитых канальцев нефронов, эпителий их набухший, просвет резко сужен, ядра в большинстве клеток отсутствуют» свидетельствуют об остром почечном повреждении с нарушением функции левой почки, что характерно для кровопотери. Клинически данное состояние проявляется олиго - или анурией, но записей о количестве выделенной мочи в «Протоколе анестезии» нет!

Таким образом, развившееся в 11.55 30.04.2020 у пациентки критическое состояние не было купировано, сознание пациентки после оперативного вмешательства не было восстановлено, гемодинамика поддерживалась вазопрессорами, морфологические изменения в левой почке свидетельствуют об остром нарушении её функции вплоть до анурии, то есть состояние ФИО1 было крайне тяжёлым до перевода её в реанимационное отделение в 14.00. Судя по записи реаниматолога, в 14.05 у пациентки произошла остановка сердечной и дыхательной деятельности. При проведении массажа сердца - в брюшной полости баллотируется свободная жидкость, повязки обильно смочены кровью, при патологоанатомическом вскрытии трупа - по дренажам отходит жидкая кровь. В связи с тем, что информация о состоянии ФИО1 с 11.55 30 апреля 2020 года достоверно в медицинской карте не указана, можно предположить о возобновившемся кровотечении из-за некачественного гемостаза.

Комиссия экспертов считает, что указанный в протоколе оперативного вмешательства объём кровопотери 600 мл не соответствует действительности, так как противоречит показателям пульса и артериального давления с 11.55 30.04.20, необходимостью поддержания гемодинамики вазопрессорами, а также необходимостью переливания препаратов крови. Степень кровопотери можно определить при использовании индекса Алговера и Барри = «пульс/артериальное давление». В данном случае, индекс составляет 2, что свидетельствует о кровопотере свыше 2х литров (более 50% от объема циркулирующей крови, что, особенно при быстрой кровопотере, как правило, фатально).

Оперативное вмешательство проводилось в условиях выраженного спаечного процесса, который изменял анатомию и топографию данной области, а также значительно затруднял все манипуляции - выделение <данные изъяты>, её мобилизация, отделение <данные изъяты> с пересечением сосудистой ножки, обработка сосудов культи <данные изъяты> (перевязка, прошивание).

Судебно-медицинская экспертная комиссия, ретроспективно оценивая клиническую картину, изучив «Протокол анестезии» от 30.04.20, с учётом данных протокола патологоанатомического вскрытия трупа, повторного исследования гистологических стёкол, приходит к выводу, что состояние ФИО1 ухудшилось не внезапно в 14.05 (когда была зафиксирована остановка дыхания и сердцебиения), а резкое ухудшение состояния произошло в 11.55 30 апреля 2020 года, однако, никакой информации об этом, кроме как в Протоколе анестезии (тоже малоинформативном и не полном) в медицинской карте не имеется.

Судебно-медицинская экспертная комиссия по имеющимся данным не может объективно высказаться об источнике и причине кровотечения, объёме кровопотери и о событиях, которые привели к кровотечению, а также оценить объём и правильность оказанной экстренной помощи, так как необходимая достоверная информация, которая в обязательном порядке должна быть отражена в медицинской карте ФИО1 - отсутствует.

На фоне восстановленного оттока <данные изъяты> путём <данные изъяты> у больной продолжались атаки <данные изъяты> с выраженным интоксикационным и болевым синдромом. В итоге частые атаки <данные изъяты> могли привести к гнойному процессу <данные изъяты> и забрюшинном пространстве, сепсису, амилоидозу внутренних органов. Страдала бы контралатеральная <данные изъяты>, её функция. Последнее могло привести к стойкой артериальной гипертонии. В связи с этим, выбранная тактика в виде <данные изъяты> при отсутствии эффекта от консервативной терапии объяснима и верна. Судя по морфологическому описанию операционного материала правой <данные изъяты> имеет место развитие выраженного склероза на фоне длительного хронического воспаления, с вовлечением в процесс <данные изъяты> клетчатки с развитием панцирного <данные изъяты>.

В соответствии со ст.ст.67, 86 ГПК РФ суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами.

В силу ч.2 и ч.3 ст.86 ГПК РФ, заключение эксперта должно содержать подробное описание проведённого исследования, сделанные в результате его выводы и ответы на поставленные судом вопросы. В случае, если эксперт при проведении экспертизы установит имеющие значение для рассмотрения и разрешения дела обстоятельства, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, он вправе включить выводы об этих обстоятельствах в своё заключение.

Заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в статье 67 настоящего Кодекса. Несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении суда.

Из приведённых норм процессуального закона следует, что заключение эксперта является одним из доказательств по делу, которое должно оцениваться судом не произвольно, а в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в системе действующих положений закона.

Оценивая заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы №58 от 8 июля 2021 года ГБУЗ Амурской области «Амурское бюро судебно-медицинской экспертизы», суд приходит к выводу о том, что оно отвечает требованиям достоверного доказательства по делу.

Экспертиза проведена комиссий экспертов, имеющих специализацию в различных областях медицины: судебно-медицинским экспертом высшей квалификационной категории ФИО12, врачом анестезиологом-реаниматологом высшей квалификационной категории ФИО13, врачом-патологоанатомом высшей квалификационной категории ФИО14, врачом-<данные изъяты> отделения <данные изъяты> ГАУЗ «Амурская областная клиническая больница» высшей квалификационной категории ФИО15 Компетенция экспертов не вызывает у суда сомнений. Эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ.

Выводы экспертов основаны на изучении представленных судом в их распоряжение медицинских картах амбулаторного и стационарного больного ФИО1 <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, <Номер обезличен>, протоколе патологоанатомического исследования трупа. Кроме того, по запросу экспертов, в их распоряжение дополнительно были представлены гистологические стекла и парафиновые стекла прижизненного исследования операционного материала и внутренних органов трупа ФИО1, на основании которых экспертами в рамках комиссионной судебно-медицинской экспертизы было проведено повторное исследование гистологических стекол ФИО1

При даче заключения экспертами приняты во внимание все материалы, представленные на экспертизу, всем материалам и документам экспертами сделан соответствующий анализ, на основании чего даны полные, обоснованные ответы на все вопросы, поставленные судом в определении о назначении комиссионной судебно-медицинской экспертизы. Не доверять заключению экспертов у суда оснований не имеется. Обстоятельств, свидетельствующих о прямой либо косвенной заинтересованности экспертов, не установлено.

При этом суд находит несостоятельными доводы ответчика о том, что в распоряжении экспертов имелась не вся медицинская документация, необходимая для проведения экспертизы. Так ходатайство о проведении экспертизы было заявлено стороной ответчика, для её проведения судом у ответчика были истребованы все медицинские документы, подтверждающие факт прохождения лечения ФИО1 в КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края. У ответчика имелась достаточно времени для предоставления всех необходимых для проведения экспертизы документов и материалов, учитывая изложенное, дальнейшее поведение ответчика суд расценивает как злоупотребление правом.

Таким образом, оценив заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы №58 от 8 июля 2021 года, суд приходит к выводу о том, что причиной смерти ФИО1 является массивная кровопотеря, приведшая к геморрагическому шоку, которая возникла во время оперативного вмешательства 30 апреля 2020 года в 11.55 во время отделения <данные изъяты> из неустановленного сосуда (возможно, <данные изъяты> артерии, вены при обработке культи сосудов <данные изъяты> ножки или повреждение нижней полой вены). Данные выводы экспертами сделаны на основании оценки клинической картины по результатам данных Протокола анестезии о резком падением артериального давления до 60 и 50 мм рт ст и увеличении частоты сердечных сокращений до 130 ударов в минуту, сведениями о проведении инфузионной и трансфузионной терапии, а также на основании повторного исследования гистологических стекол ФИО1, в результате которого установлено, что кровопотеря составила свыше 2-х литров. При этом, учитывая, что дозировки анестетиков и анальгетиков соответствовали рекомендуемым, согласно инструкции к препаратам, комиссия экспертов считает, что причиной артериальной гипотензии и шока явилась гиповолемия (кровопотеря), а не болевая стимуляция при отделении <данные изъяты>.

Таким образом, доводы ответчика о том, что падение давления было вызвано отделением <данные изъяты>, а массивное кровотечение – спадением лигатуры в раннем послеоперационном периоде, суд находит несостоятельными.

Несмотря на то, что судебно-медицинская экспертная комиссия не смогла объективно высказаться о конкретном источнике кровотечения, объеме кровопотери и событиях, которые привели к кровотечению по причине малоинформативного и не полного заполнения медицинских документов, суд считает установленным, что критическое состояние ФИО1, приведшее к её смерти, возникло в результате действий хирургов во время оперативного вмешательства 30 апреля 2020 года в 11.55 во время отделения <данные изъяты>.

Таким образом, судом установлено наличие прямой причинно-следственной связи между вышеуказанными дефектами (недостатками) оказания медицинской помощи сотрудниками КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края на этапе проведения операции по удалению <данные изъяты> 30 апреля 2020 года и наступившей смертью ФИО1

При этом суд учитывает, что ответчиком не представлено доказательств отсутствия вины больницы в массивной кровопотере у ФИО1 в период операции, приведшей к геморрагическому шоку, острой постгеморрагической анемии, явившейся непосредственной причиной смерти больной ФИО1

Кроме того, судом установлено, что при оказании ответчиком медицинских услуг ФИО1 в период с 28 октября 2019 года по 27 апреля 2019 года (на амбулаторном и стационарном этапах) также имелись дефекты оказания медицинской помощи:

- ни в одну из госпитализаций (кроме 4-й) не проводился анализ мочи - посев мочи на микрофлору и чувствительность к антибиотикам. Антибактериальная терапия назначалась эмпирически, без учёта чувствительности. В то же время применялись одни и те же антибиотики, что вызывает резистентность, то есть невосприимчивость микрофлоры к антибиотикам;

- УЗИ-контроль <данные изъяты> необходимо проводить каждую госпитализацию. УЗИ

выполнено только 2 раза (амбулаторно перед первой госпитализацией и в 3-ю госпитализацию), что является недостаточным;

- проведённая 20.02.2020 антеградная <данные изъяты> без адекватного антибактериального прикрытия привела к атаке <данные изъяты> и повторной госпитализации;

- несвоевременное дренирование <данные изъяты> путём <данные изъяты> (выполнена только 6.12.2019) привело к длительному <данные изъяты> из раны лоханки после <данные изъяты> от 31.10.2019г. и усугубило фиброзный процесс в забрюшинном пространстве.

- резидуальные камни нижней чашки <данные изъяты> почки также являются источником инфекции, но причина их не удаления 31.10.2019 года в протоколе операции не указана.

Наличие указанных дефектов оказания медицинской помощи установлено заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы №58 от 8 июля 2021 года и экспертными заключениями (протоколами оценки качества медицинской помощи), выполненными Хабаровским филиалом АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед».

Вышеуказанные дефекты диагностики и лечения не находятся в прямой причинной связи со смертью ФИО1, но способствовали ухудшению её состояния и прогрессированию воспалительного процесса, формированию в последующем стриктуры <данные изъяты> и <данные изъяты>, так как в результате допущенных дефектов не была реализована возможность купировать активный воспалительный процесс в <данные изъяты> и <данные изъяты> пространстве.

При этом суд исключает из дефектов оказания медицинской помощи, указанных судебно-медицинской экспертной комиссией - не выполнение экскреторной <данные изъяты> в первую госпитализацию, поскольку, как следует из описания медицинской карты стационарного больного <Номер обезличен>, при поступлении ФИО1 в стационар 28 октября 2019 года ей была выполнена экскреторная <данные изъяты> (л.10, л.22 заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы).

Доводы ответчика о том, что в материалах дела отсутствуют сведения о том, что ФИО1 проводили компьютерную томографию, суд находит несостоятельными, поскольку в заключении комиссионной судебно-медицинской экспертизы на л.12, л. 23 экспертами указано, что больной ФИО1 26.11.2019 была выполнена спиральная компьютерная томография (СКТ) брюшной полости и малого таза.

Суд учитывает, что в данном случае юридическое значение имеет и косвенная (опосредованная) причинная связь, поскольку дефекты (недостатки) оказания работниками КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края медицинской помощи ФИО1 в период с 28 октября 2019 года по 27 апреля 2019 года способствовали ухудшению состояния ее здоровья. При этом ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи, в том числе по причине дефектов ее оказания (постановка неправильного диагноза и, как следствие, неправильное лечение пациента, непроведение пациенту всех необходимых диагностических и лечебных мероприятий, ненадлежащий уход за пациентом и т.п.) причиняет страдания, то есть причиняет вред, как самому пациенту, так и его родственникам, что является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

Поскольку вред ФИО1 был причинён работниками КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края при исполнении трудовых обязанностей, ответственность по возмещению                  морального вреда лежит на ответчике – КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края. Факт трудовых отношений врачей Макарова Н.А. и Хвостова А.А. с КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края подтверждается приказами об их приёме на работу и не оспаривался в ходе судебного заседания представителем ответчика, третьими лицами. При этом судом установлено, что врач-<данные изъяты> <данные изъяты> отделения КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края ФИО16 уволен с 22 января 2021 года на основании п.6 ч.1 ст.83 ТК РФ (трудовой договор прекращён в связи со смертью работника), что подтверждается приказом о прекращении трудового договора             №<Номер обезличен> от 28.01.2021 года.

Определяя размер компенсации морального вреда, причинённого истцам смертью ФИО1, суд учитывает следующее.

Статья 1101 ГК РФ предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в абз.2 п.1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абз.2 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).

Согласно ст.8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьёй 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех её членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (п.1 ст.1 Семейного кодекса Российской Федерации).

По смыслу ст.14 СК РФ близкими родственниками являются: родственники по прямой восходящей и нисходящей линии (родители, дети, дедушка, бабушка и внуки), полнородные и неполнородные (имеющие общих отца или мать) братья и сёстры.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относятся жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путём оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

При таких обстоятельствах, с учётом положений ст.14 СК РФ, суд приходит к выводу, что заявленные истцами требования о компенсации за счёт ответчика морального вреда вследствие некачественного оказания ФИО1 медицинских услуг являются обоснованными и подлежащими удовлетворению, поскольку в результате действий КГБУЗ «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края ФИО1 не была получена медицинская помощь надлежащего качества, что повлекло её смерть, в связи с чем, истцы претерпели нравственные страдания.

Принимая во внимание, что гибель близкого родственника (члена семьи) сама по себе является необратимым обстоятельством, нарушающим психическое благополучие родственников и членов семьи, подобная утрата, безусловно, является тяжелейшим событием в жизни, неоспоримо причинившим нравственные страдания.

Факт причинения морального вреда истцам (матери и несовершеннолетней дочери) ввиду смерти их близкого родственника является очевидным и не нуждающимся в доказывании.

Вместе с тем, следует учесть, что невосполнимой преждевременной потерей родного человека, вследствие которой безвозвратно нарушено личное неимущественное право истцов на семейные, родственные отношения с дочерью (матерью). Учитывая особые близкие отношения между истцами и погибшей, изменением привычного уклада для всей семьи, лишение возможности общения с ней, утрату семейной целостности, тяжёлые эмоциональные переживания матери, несовершеннолетней дочери, лишения бесценных личных неимущественных прав на любовь со стороны дочери и матери, заботы о них, истцам Кузнецовой И.В. и несовершеннолетней ФИО2 бесспорно причинены нравственные страдания. Более того, гибель дочери для матери (Кузнецовой И.В.) и матери для ребёнка ФИО2 сама по себе является необратимым обстоятельством, её утрата невосполнима, и, безусловно, является тяжелейшим событием в жизни истцов.

При определении размера компенсации морального вреда судом учитывается степень физических и нравственных страданий истцов, возраст погибшей ФИО1, которой на момент смерти исполнилось <данные изъяты> лет, утрату у истца Кузнецовой И.В. возможности в престарелом возрасте рассчитывать на помощь дочери, утрату у истца ФИО2 возможности на дальнейшее воспитание, общение и любовь со стороны матери, роль умершей в жизни каждого из истцов, а также принимается во внимание неосторожная форма вины ответчика в наступлении смерти ФИО1, с учётом установленных судом обстоятельств, принимая во внимание положения вышеприведённых правовых норм, требования разумности и справедливости, суд приходит к выводу о частичном удовлетворении исковых требований и взыскивает с ответчика в пользу истца Кузнецовой И.В. компенсацию морального вреда в размере 1500000 рублей, в пользу несовершеннолетней ФИО2 – 1500000 рублей.

Кроме того, на основании положений ст.103 ГПК РФ с ответчика в доход местного бюджета подлежит взысканию государственная пошлина, от уплаты которой истцы при подаче иска были освобождены в общем размере 300 рублей.

Руководствуясь ст.ст.194-199 ГПК РФ, суд

РЕШИЛ:

Исковые требования Кузнецовой И.В., ФИО2 удовлетворить частично.

Взыскать с Краевого государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края в пользу Кузнецовой И.В. компенсацию морального вреда в размере 1500000 рублей.

Взыскать с Краевого государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края в пользу ФИО2 компенсацию морального вреда в размере 1500000 рублей.

В удовлетворении остальной части иска отказать.

Взыскать с Краевого государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница №2» министерства здравоохранения Хабаровского края государственную пошлину в местный бюджет в размере 300 рублей.

Решение может быть обжаловано в Амурский областной суд через Зейский районный суд Амурской области в апелляционном порядке в течение одного месяца со дня его принятия в окончательной форме.

Председательствующий судья                                           Куприянова С.Н.

    Решение в окончательной форме изготовлено 06 августа 2021 года.

Судья