Приговор по делу № 1-4/2017 от 09.01.2017

Уголовное дело № 1-4/2017

<иные данные>

ПРИГОВОР

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

13 марта 2017 года город Балтийск

Балтийский гарнизонный военный суд в составе председательствующего – судьи Стасюка И.М., при секретаре судебного заседания Пашкевич О.Р., с участием государственного обвинителя - помощника военного прокурора Балтийского гарнизона капитана юстиции Куринного Н.С., представителя потерпевшего – адвоката Шумейко А.В., представившего удостоверение № 39/849 и ордер № 132, обвиняемого Иванова В.А., его защитников - адвоката Бахтиной М.А., представившей удостоверение № 39/719 и ордер № 35, и адвоката Бабаянца А.С., представившего удостоверение № 39/964 и ордер № 2108, в открытом судебном заседании при рассмотрении материалов уголовного дела в отношении военнослужащего войсковой части 22222 <иные данные>

Иванова В.А., родившегося ХХ ХХ ХХ года в городе <адрес>, с <иные данные> образованием, <иные данные>, <иные данные>, проживающего по адресу: <адрес>, <иные данные> о прохождении военной службы ХХ ХХ ХХ сроком на <иные данные>, <иные данные>,

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ,

установил:

<иные данные> Иванов в период прохождения военной службы в войсковой части 22222, являясь в силу требований ст. 36 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ начальником по воинскому званию для <иные данные> К., т.е. должностным лицом, в нарушение требований ст.ст. 2, 3, 9, 16, 33, 67, 75, 78, 79, 144 и 145 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ превысил свои должностные полномочия – с применением насилия совершил хотя и разорванные во времени, но объединенные единым преступным умыслом действия, явно выходящие за пределы его полномочий, повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов <иные данные> К., а также охраняемых законом интересов государства.

Так, около 17 часов 5 минут 1 марта 2016 года, находясь в командирском отсеке войсковой части 22222, дислоцированной в <адрес>, Иванов, будучи недовольным тем, что К. прибыл к нему по вызову с нарушением формы одежды, нанес тому в область паха один удар ногой. Затем около 17 часов 15 минут этих же суток в помещении главного командного пункта указанной войсковой части Иванов нанес К. несколько ударов указательным пальцем правой руки в область лба, захватил того обеими руками за форменное обмундирование в области груди и толкнул того, в результате чего К. потерял равновесие и ударился спиной о расположенный на стене металлический планшет, упал на пол, и при падении ударился об указанный металлический планшет головой. Затем Иванов захватил К. спереди за шею рукой, сдавливал таким способом, удерживая шею последнего в течение примерно 20 секунд, а также нанес К. несколько ударов указательным пальцем правой руки в область лба. Указанными действиями Иванов нанес К. побои и совершил иное насилие, причинив физическую боль, моральные страдания и телесные повреждения в виде <иные данные> котрые согласно заключению эксперта не являются вредом здоровью, поскольку не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности.

Подсудимый Иванов свою вину в содеянном не признал, и показал, что насилия к К. не применял, а К., К.К. и А., находящиеся между собой в дружеских отношениях, оговорили его из-за его требовательности к ним по службе и нежелания быть переведенными на другой корабль.

1 марта 2016 года, будучи откомандированным в <иные данные>, он возвратился в войсковую часть 22222, где по штату являлся <иные данные> <иные данные> боевой части, чтобы забрать личные вещи. С целью проверить выполнение <иные данные> К. поставленной им ранее задачи, он вызвал того к себе. К. прибыл с нарушением формы одежды - без гюйса и обутым в тапки, за что он сделал тому замечание. Затем он, находясь в <иные данные> в помещении между <иные данные> корабля (далее – <иные данные>) и ходовой, сделал К. замечание за плохое ведение тем документации, накричал на того, а также бросал документацию. Когда у них зашел разговор про распитие спиртных напитков с 26 на 27 февраля, К., уточнив, не изменил ли он ранее принятое решение о переводе того на другой корабль, указал, что если это произойдет, то он «затаскает» по судам его и командира корабля. В связи с этим он отвел К. к командиру корабля, чтобы тот свои угрозы повторил командиру. Оставив К. с командиром, он построил личный состав корабля в кубрике, где провел с теми беседу в том числе о недопустимости распития спиртных напитков на службе.

Виновность подсудимого в совершении вышеуказанного деяния, несмотря на его несогласие с предъявленным обвинением, полностью подтверждается показаниями потерпевшего и свидетелей, а также другими доказательствами, исследованными в судебном заседании.

Так, согласно оглашенным в судебном заседании показаниям потерпевшего К., около 17 часов 5 минут 1 марта 2016 года, следуя к Иванову по вызову последнего, он встретил того в командирском отсеке войсковой части 22222. Поскольку он имел нарушение формы одежды – был обут в военные тапочки, а не в ботинки, то Иванов высказал ему по этому поводу претензии, после чего нанес ему удар правой ногой в область паха. Затем Иванов приказал ему переобуться в ботинки и прибыть к нему для доклада, что он и сделал. Находясь в помещении <иные данные>, Иванов потребовал от него представить журналы, заполнение которых входит в его служебные обязанности. Сообщив Иванову, что два из четырех журналов он не заполнил, он начал объяснять тому, по какой причине это произошло. Однако Иванов, не выслушав его объяснений и повысив голос, нанес ему около десяти ударов «тычков» указательным пальцем правой руки в область лба, от которых он почувствовал физическую боль, а затем сильно толкнул его обеими руками в область груди, в результате чего он ударился о находившийся сзади планшет <иные данные> службы и упал на пол. В результате удара об указанный планшет у него образовались <иные данные> за ушами. Когда он начал вставать, Иванов, подойдя к нему, схватил его рукой за шею, зажал шею и удушал его таким способом не менее 20 секунд, из-за чего у него потемнело в глазах, и он чуть не потерял сознание. От указанных удушающих действий Иванова на правой боковой поверхности его шеи остались <иные данные>. Высвободившись от указанного захвата Иванова, он оттолкнул того от себя, после чего Иванов вновь нанес ему удары указательным пальцем правой руки в область лба.

О произошедшем он в тот же день рассказал своим сослуживцам К,К, и А., при этом А. сообщил ему, что видел нанесение Ивановым ему удара ногой в область паха, а К.К. сообщил, что слышал шум борьбы, происходивший с <иные данные>.

Указанные показания потерпевший К. подтвердил и уточнил при проверке показаний на месте, указав механизм применения Ивановым в отношении него физического насилия, а также на очной ставке с Ивановым, в ходе которой подтвердил и настоял на данных им ранее показаниях.

Согласно оглашенным показаниям свидетеля А., примерно в 17 часов 5 минут 1 марта 2016 года в войсковой части 22222 при следовании из рубки дежурного в старшинский отсек, спускаясь по трапу он увидел, как находящийся в командирском отсеке Иванов нанес К. удар ногой в область паха, после чего Иванов потребовал, чтобы К. обулся в военные ботинки и возвратился к нему.

После этого на ужине, примерно в 18 часов того же дня, он увидел на шее у К. ссадины и покраснения, и последний пояснил, что указанные телесные повреждения образовались в результате физического насилия, примененного Ивановым.

При этом Иванов в судебном заседании уточнил, что во время его с К. разговора на <иные данные> мимо них действительно прошел А. и спустился по трапу, однако, даже повернувшись в их с К. сторону, тот не мог видеть ни его, ни каких-либо его действий, поскольку между ними стоял К.. Также Иванов показал, что А. попросил у него прощения за то, что дал показания, якобы видел нанесение им удара К., при том, что фактически этого не видел. Однако Иванов не смог пояснить, по какой причине после этого он об этом сам показаний не давал и в присутствии своего защитника на очной ставке с А. не задавал тому об этом вопросов.

Вместе с тем, приведенные выше свои показания свидетель А. подтвердил в ходе очной ставки с Ивановым, а также при проверке показаний на месте, указав при этом механизм применения Ивановым физического насилия к К. 1 марта 2016 года. Также свидетель А., давая показания после увольнения с военной службы, настаивал на ранее данных им показаниях и составил схему взаимного расположения К. и Иванова на <иные данные>, когда он спускался по трапу в приборный отсек. Затем, следственным экспериментом с участием двух понятых и двух статистов, рост одного из которых соответствует росту А., была подтверждена возможность для А. видеть факт применения Ивановым указанного выше насилия.

В соответствии с оглашенными в судебном заседании показаниями свидетеля К., около 17 часов 1 марта 2016 года он, следуя в войсковой части 22222 из кубрика № 1 в сторону гальюна, встретил К.. Тот находился внизу трапа, наверху которого стоял Иванов. При этом К. держался за пах. На обратном пути он встретил Д., совместно с которым следуя в сторону кубрика № 1, он, проходя мимо камбуза, услышал шум борьбы, доносившийся из <иные данные>.

Затем, примерно в 17 часов 30 минут тех же суток Иванов объявил в кубрике № 1 сбор для военнослужащих, проходящих службу по <иные данные>, на котором К. отсутствовал. В ходе беседы с личным составом Иванов сказал, что был вынужден применить насилие к К..

После описанных выше событий он не видел К. вплоть до ужина того же дня, а на ужине, примерно в 18 часов, он увидел на шее у К. ссадины и покраснения. На его вопрос о причинах образования указанных повреждений К. пояснил, что они образовались в результате примененного в отношении него Ивановым физического насилия, однако подробности у К. он узнавать не стал.

Указанные показания свидетель К.К. в ходе очной ставки с Ивановым подтвердил.

При этом Иванов в судебном заседании пояснил, что К.К. не мог услышать доносившихся с <иные данные> звуков.

Однако, указанное утверждение Иванова опровергнуто следственным экспериментом, которым подтверждена возможность слышимости звуков борьбы из <иные данные> корабля при нахождении в коридоре около камбуза войсковой части 22222, как о том давал показания К.К..

Кроме того, в соответствии с оглашенными показаниями свидетеля Д., примерно в 17 часов 10 минут 1 марта 2016 года, он при следовании совместно с К.К. от гальюна до кубрика № 1 войсковой части 22222, проходя по коридору мимо корабельного камбуза, услышал сверху – от помещения <иные данные>, топот ног. Он сразу подумал, что там кто-то борется или дерется, поскольку стоял сильный грохот. К.К. тогда предположил, что это Иванов избивает К.. Спустя примерно 10 минут после указанных событий Иванов объявил построение личного состава в кубрике № 1, на котором он не присутствовал, однако со слов присутствовавших на том построении военнослужащих ему известно о том, что Иванов говорил о применении насилия к К.. Затем во время ужина, примерно в 18 часов тех же суток, он увидел у К. телесные повреждения в области шеи и понял, что их причинил тому Иванов. На его вопрос, откуда указанные телесные повреждения, К. ответил, что их ему причинил Иванов на <иные данные>.

Из оглашенных показаний свидетелей У., Б., Б.Б., Е., Б,Б,Б, и С. видно, что около 17 часов 15 минут 1 марта 2016 года в ходе объявленного и проведенного Ивановым в кубрике № 1 общего сбора для военнослужащих, проходящих военную службу по <иные данные>, последний на протяжении 15-20 минут проводил беседу, в ходе которой, кроме прочего, упомянул, что за невыполнение поставленных К. задач ему пришлось того «заломать», что указанные свидетели восприняли как сообщение Иванова о применении тем к К. физического насилия.

Также согласно показаниям свидетеля С, сразу после указанного построения он проследовал в кубрик № 3, где столкнулся с К., который, не излагая подробностей, сообщил ему о конфликте с Ивановым, и он тогда заметил на шее К. несколько ссадин, возникших вследствие причинения Ивановым к тому насилия.

Из показаний свидетеля Р. следует, что на указанное выше построение он опоздал, и в его присутствии Иванов на построении ничего о применении физического насилия к К. не сообщал. Вместе с тем, примерно через 5-10 минут после построения он увидел К., на шее которого были свежие ссадины.

Согласно показаниям свидетеля М., от сослуживцев ему стало известно, что на указанном выше построении Иванов упомянул о своем конфликте с К.. Затем ему К. сообщил, что у него с Ивановым произошел конфликт, в результате которого тот применил физическое насилие, дословно «заломал» того.

Также, в соответствии с показаниями свидетелей У., Б. Е. и Б.Б.Б. около 18 часов либо 18 часов 30 минут 1 марта 2016 года они видели у К. <иные данные>, <иные данные> за ухом с правой стороны, а Б.Б,Б, также показал, что К. пояснил, что <иные данные> появились в результате применения к тому насилия со стороны Иванова.

Согласно показаниям свидетелей Б,Б, и Е.Е. в 19 часов 30 минут 1 марта 2016 года они видели у К. свежие ссадины на шее и за ухом.

При этом, согласно показаниям свидетелей У., Б., Б.Б., Е, и Б.Б,Б., поскольку Иванов ранее говорил о применении физического насилия к К., то указанные свидетели сделали вывод, что увиденные ими ссадины на теле К. появились в результате указанного насилия со стороны Иванова.

Также, согласно показаниям свидетеля В., около 19 часов 30 минут 1 марта 2016 года он от сослуживцев узнал, что между
К. и Ивановым произошел конфликт, в ходе которого последний нанес К. телесные повреждения в виде <иные данные> и за правым ухом.

Свидетель В.В. показал, что ему известно, что примерно в 17 часов 1 марта 2016 года Иванов объявил в кубрике № 1 общий сбор для военнослужащих, проходящих военную службу по <иные данные>, а примерно в 17 часов 10 минут он увидел находившегося в кубрике № 3 К., который сообщил ему, что Иванов запретил тому заходить в кубрик № 1. Тогда же он заметил у К. <иные данные> за правым ухом. Поскольку сослуживцы говорили, что Иванов применил в отношении Кириллова физическое насилие, то он понял, то указанные телесные повреждения у К. образовались именно от примененного к тому Ивановым насилия.

Согласно Акту осмотра К. от ХХХ года, дежурным врачом-хирургом филиала № 1 ФГБУ «1409 ВМКГ» МО РФ С.С. в указанную дату был произведен осмотр К., в ходе которого врач диагностировал <иные данные>, и описал каждое из указанных повреждений.

В анамнезе врачом указано, что К. объяснил возникновение телесных повреждений тем, что был избил <иные данные> войсковой части 22222 около 17 часов 1 марта 2016 года.

Свидетель С.С. - <иные данные> отделения филиала № 1 ФГБУ «1409 ВМГК» МО РФ, в судебном заседании показал, что указанный акт составлен им 1 марта 2016 года после проведенного осмотра К., которого в госпиталь доставил сотрудник военной прокуратуры гарнизона.

При этом С.С. уточнил, что <иные данные> в области шеи К. имели <иные данные>, а какие-либо телесные повреждения в области паха К. им выявлены не были.

Согласно заключению эксперта от ХХ ХХ ХХ № ХХХ имевшиеся у К. 1 марта 2016 года <иные данные> образовались в результате давления пальцами руки; <иные данные> <иные данные> могли образоваться в результате удара, трения, либо в результате сочетания этих воздействий; <иные данные> могла образоваться в результате удара, трения, либо в результате сочетания этих воздействий. При условии одновременности причинения повреждений, давность их образования составляет несколько часов на момент осмотра дежурным хирургом филиала № 1 ФГКУ
«1409 ВМКГ» МО РФ, о чем свидетельствует <иные данные>. Имевшиеся у К. повреждения (<иные данные>) не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности, и поэтому расцениваются как повреждения, не причинившие вред здоровью.

При этом эксперт Ю. в судебном заседании показал, что указанную экспертизу проводил он, однако ошибочно назвал ее экспертизой живого лица при том, что фактически провел ее по материалам дела и должен был об этом указать в ее названии. Вместе с тем, указанное обстоятельство не повлияло на выводы, к которым он пришел в ходе проведения экспертизы. Признаками, на основании которых он пришел к выводу о том, что <иные данные> шеи образовались у К. именно в результате давления пальцами руки, явилось количество кровоподтеков, их размер, взаимное расположение и локализация повреждений на <иные данные> шеи, что характерно именно при удушении руками.

Также эксперт Ю. показал, что к выводу о том, что вышеуказанную давность образования имевшихся у К.К. телесных повреждений он определил при условии одновременности причинения всех повреждений, вместе с тем, указанный врачом С.С. в судебном заседании <иные данные> в области шеи К. свидетельствует о давности образования этих <иные данные> от 0 до 48 часов. Кроме того эксперт пояснил, что при ударе в область паха у человека могут и не остаться телесные повреждения.

С учетом указанных показаний эксперта, а также с учетом того, что вышеуказанные выводы эксперта полностью согласуются с приведенными выше показаниями потерпевшего и свидетелей, суд указанное заключение эксперта полагает допустимым доказательством и кладет его в основу приговора.

Учитывая совокупность вышеизложенных доказательств стороны обвинения, суд полагает установленным, что вышеуказанные телесные повреждения образовались у К. в результате физического насилия со стороны Иванова, имевшего место 1 марта 2016 года.

В соответствии с выписками из приказов командира войсковой части 33333 от 7 ХХ ХХ ХХ № ХХХ и от ХХ ХХ ХХ № ХХХ <иные данные> войсковой части 22222 <иные данные> Иванов 1 марта 2016 года являлся для <иные данные> указанной боевой части <иные данные> К. начальником по воинскому званию и по воинской должности.

Однако, поскольку в судебном заседании не было опровергнуто утверждение Иванова о том, что по состоянию на 1 марта 2016 года он был откомандирован из войсковой части 22222, то суд полагает установленным, что по воинской должности он начальником для К. в указанную дату не являлся.

Проанализировав и оценив вышеуказанные доказательства в их совокупности, военный суд полагает вину Иванова в действиях, изложенных в описательной части приговора, установленной.

В основу приговора суд кладет приведенные выше допустимые, относимые, последовательные и непротиворечивые показания потерпевшего К. и свидетелей, а также иные доказательства по делу, согласующиеся между собой.

Совокупность указанных доказательств безусловно свидетельствует о доказанности вины подсудимого в совершении указанного в описательной части приговора деяния.

Вместе с тем, в судебном заседании исследованы и иные доказательства.

Оценивая доводы защиты о том, что имевшиеся у К. телесные повреждения возникли у него не 1 марта 2016 года, а ранее, суд учитывает следующее.

В судебном заседании был исследован Журнал телесного осмотра войсковой части 22222 за период с 1 декабря 2015 года.

В разделе № 2 Журнала на оборотной стороне 20-го листа содержится запись о проведении 27 февраля 2016 года телесных осмотров личного состава войсковой части 22222 утром и вечером, и за указанную дату в строке «Утро» сделана запись о наличии у К. <иные данные>, а в строке «Вечер» сделана запись об обнаружении у К. <иные данные>.

При этом, согласно показаниям К., около 11 часов примерно 4 марта 2016 года он вместе со С.С.С. в рубке дежурного по кораблю ознакомился с содержанием указанного Журнала, желая посмотреть, содержатся ли в нем сведения об образовавшихся 1 марта 2016 года его телесных повреждениях, запись о которых тогда же была внесена в указанный Журнал. Однако, при осмотре Журнала совместно со С.С.С. он увидел, что указанные записи в Журнале были перенесены кем-то на 27 февраля 2016 года, а имевшаяся в графе за 1 марта 2016 года запись о наличии у него телесных повреждений была кем-то перечеркнута ручкой с пастой, отличающейся по цвету с той, которой была сделана первоначальная запись.

По его просьбе С.С.С. несколько раз сфотографировал фотокамерой своего мобильного телефона указанный лист Журнала телесного осмотра.

Затем, когда они со С.С.С. вышли из рубки дежурного, им встретился К.К., которому С.С.С. по его просьбе передал на мобильный телефон вышеуказанные фотоснимки посредством беспроводной связи «Wi-Fi».

При детальном рассмотрении совместно с К.К. указанных фотоснимков для определения возможности их печати, они увидели, что фотографии получились крайне низкого качества, в связи с чем К.К. удалил указанные фотоснимки из памяти своего телефона.

Как видно из оглашенных в судебном заседании показаний свидетелей С.С.С. и К.К., они, каждый в отдельности, описали указанные выше события относительно Журнала телесного осмотра так же, как и К., указав при этом, что эти события имели место либо 3, либо 4 марта 2016 года. Кроме того, С.С.С. показал, что он, передав на телефон К.К. указанные фотоснимки, удалил их из памяти своего телефона.

Свидетель М.М. в судебном заседании показал, что он в феврале и марте 2016 года заступал дежурным по войсковой части 22222. Местом несения указанного наряда является рубка дежурного по кораблю, в которой, кроме иной документации, хранится и Журнал телесного осмотра войсковой части. В первых числах марта 2016 года, но до 5 марта 2016 года, он был дежурным по кораблю, когда после его непродолжительного отсутствия в рубке дежурного к нему обратился К. с вопросом относительно каких-то исправлений в Журнале телесных осмотров. Поскольку такие вопросы не находятся в его компетенции, то он ответил К., чтобы тот обращался с такими вопросами к командиру корабля.

Также свидетель М.М. показал, что телесные осмотры в войсковой части 22222 проводятся дежурным по кораблю ежедневно утром и вечером, и в случае выявления на таких осмотрах у <иные данные> телесного повреждения дежурный докладывает об этом командиру корабля, либо <иные данные>, остававшемуся старшим на борту, каковым нередко являлся Иванов.

Вместе с тем суд учитывает иные обстоятельства, имеющие значение для оценки содержащихся в указанном Журнале телесного осмотра сведений.

Так, все содержащиеся в разделе № 2 листы указанного Журнала имеют схожие между собой выполненные шариковой ручкой красного цвета подписи количеством от 4 до 6 на одном листе, однако с обеих сторон 20-го листа, на котором произведены записи о телесных осмотрах в период с 17 января по 4 марта 2016 года, указанные подписи отсутствуют и вновь прослеживаются лишь на 21-м листе. Кроме того, в нижней части указанного Журнала между 19-м и 20-м листом имеются два отрывка бумаги белого цвета, похожие на оставшиеся части вырванных из журнала двух листов, а подписанная Ивановым запись на обороте Журнала о количестве прошитых и пронумерованных в нем листов исполнена карандашом.

Иванов относительно указанного Журнала и сделанных в нем записей о телесных повреждениях К. показал, что 27 февраля 2016 года он отсутствовал на корабле, и ему в указанную дату или в последующие дни, вплоть до 1 марта 2016 года, никто не сообщал о каких-либо телесных повреждениях К., в связи с чем ему не известно о том, проводилось ли до 1 марта 2016 года какое-либо разбирательство по этим телесным повреждениям.

При этом свидетель О. показал, что именно он, являясь в 2016 году командиром войсковой части ХХХ, при проверке Журнала телесных осмотров корабля с периодичностью не реже одного раза в неделю расписывался в Журнале ручкой красного цвета. Разбирательство по телесным повреждениям К., отмеченным в Журнале телесных осмотров за 27 февраля 2016 года, не проводилось и у К. по этим телесным повреждениям объяснение не брали, поскольку с момента, когда о них ему доложил дежурный, прошло уже несколько дней.

Вместе с тем, согласно заключениям эксперта от ХХ ХХ ХХ года №№ ХХХ по результатам проведения технических судебных экспертиз в отношении указанного Журнала телесного осмотра эксперт пришел к выводам, что подписи в строках с датой «17.01/утро,вечер», «18.01/вечер», вероятно, выполнены не ранее марта 2016 года, а не в указанное в них время, и в Журнале были удалены два листа, располагавшиеся до удаления между листами с читаемой нумерацией «19» и «20».

Поскольку вышеуказанные выводы эксперта полностью согласуются с показаниями потерпевшего и свидетелей К.К., С.С.С. и М.М., суд указанные заключения эксперта кладет в основу приговора.

На основании указанных показаний потерпевшего и свидетелей, экспертных заключений, свидетельствующих о внесении в указанный Журнал в период с 1 по 3 или 4 марта 2016 года исправлений в части, касающейся записи о телесных повреждениях К., а также с учетом приведенных ранее показаний свидетелей обвинения о том, что телесные повреждения они впервые увидели у К. лишь 1 марта 2016 года, суд полагает установленным, что исследованный в судебном заседании Журнал телесного осмотра войсковой части 22222 после внесения в него 1 марта 2016 года записи о наличии у К. телесных повреждений, в дальнейшем был подвергнут изменениям, исказившим действительные сведения о дате получения К. телесных повреждений.

В связи с изложенным указанный Журнал с нынешним его содержанием не опровергает указанного выше вывода суда о причинении К. телесных повреждений именно 1 марта 2016 года.

При этом к показаниям свидетеля О. о том, что по зафиксированным в Журнале телесного осмотра 27 февраля 2016 года телесным повреждениям К. не проводилось какого-либо разбирательства ввиду того, что дежурный доложил ему об этих повреждениях спустя несколько дней, суд относится критически, поскольку в силу требований п.п. 169 и 170 приказа министра обороны РФ от 22 июля 2015 года № 444 разбирательство должно проводиться по каждому случаю причинения вреда здоровью военнослужащих, независимо от времени получения о нем информации.

Кроме того, суд учитывает и то, что указанный свидетель не смог пояснить, по какой причине подтверждающие проверку им Журнала его росписи отсутствуют именно на том листе Журнала (как на лицевой, так и на оборотной его сторонах, охватывающих период с 17 января по 4 марта 2016 года включительно), отсутствуют его росписи, при том, что в указанный период он в отпуске и командировке не был, а на предшествующих и последующих листах он расписывался от четырех до шести раз на каждом.

Учитывая противоречивость приведенных выше показаний свидетеля О., а также их противоречие положенным судом в основу приговора доказательствам, суд отвергает указанные показания свидетеля О..

Вместе с тем, высказанное Ивановым предположение, что Журнал телесного осмотра мог быть подвергнут изменению в связи с тем, что каким-либо из дежурных по кораблю Журнал неверно велся, а затем был восстановлен, опровергается приведенными выше показаниями потерпевшего К., а также свидетелей К.К., С.С.С. и М.М., согласно которым вышеуказанные изменения Журнал претерпел в период с 1 по 3 или 4 марта 2016 года.

Оценивая доказательства по делу, представленные стороной защиты, суд учитывает следующее.

Так, подсудимый показал, что К., К.К. и А. затаили на него зло и оговаривают его в отместку за его требовательность к ним по службе, а также в связи с их нежеланием быть переведенными на другие корабли, что он им пообещал после инцидента, имевшего место с 26 на 27 февраля 2016 года. Тогда он, являясь старшим на корабле, застал <иные данные> К., К.К., А. и нескольких других <иные данные> за распитием, по его мнению, спиртных напитков. Хотя он не обнаружил спиртного у <иные данные>, признаками употребления теми спиртных напитков являлись сильный запах кофе и алкоголя из полости рта, расширенные зрачки глаз, а также матросы еле стояли на ногах, однако сами матросы не сознались в употреблении спиртного. О случившемся он доложил командиру корабля О. и предупредил матросов, что те будут переведены на другие корабли.

Указанные военнослужащие, не желая быть переведенными на другие корабли, неоднократно обращались к нему с просьбой не осуществлять их перевод, а К., кроме того, высказывал ему и командиру корабля угрозы, что если указанное решение не будет изменено, то они их «затаскают» по прокуратурам. Не намереваясь в действительности переводить тех на другие корабли, он намеревался предупреждением о переводе добиться от тех признания в употреблении спиртного.

В подтверждение указанных доводов стороной защиты представлены в суд копии Акта административного расследования от ХХ ХХ ХХ года и приказа командира войсковой части 33333 от ХХ ХХ ХХ года № ХХХ.

Согласно этим Акту и приказу, расследованием, проведенным заместителем командира войсковой части 33333 по работе с личным составом, был установлен ряд событий, имевших место в период с 26 февраля по 1 марта 2016 года с участием Иванова, К. и иных лиц. Кроме прочего, указанным расследованием установлено, что вечером 26 февраля 2016 года имело место выявленное Ивановым нарушение <иные данные> К., К.К., А. и Х. распорядка дня, при котором указанные матросы, возможно, употребляли спиртные напитки. Также, согласно указанным Акту и приказу, К. получил телесные повреждения не в результате насильственных действий Иванова, а при исполнении обязанностей военной службы. Кроме прочего, в Акте, а также в изданном на его основании приказе командира войсковой части 33333 от ХХ ХХ ХХ года № ХХХ, указан вывод об отсутствии подтверждений факта применения насилия Ивановым к К..

К указанным Акту административного расследования и приказу командира войсковой части 33333 суд относится критически, поскольку в Акте заместителем командира войсковой части 33333 не указано, на основании каких именно доказательств, кроме рапорта М.М., он пришел к вышеуказанным выводам, при том, что при истребовании судом от войсковой части 33333 подлинных материалов указанного административного расследования в суд поступило сообщение об отсутствии таковых.

Кроме того, установленные указанным Актом обстоятельства получения К. телесных повреждений ничем не подтверждены, и опровергаются совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств, положенных судом в основу приговора.

В связи с указанными обстоятельствами суд отвергает изложенные в указанных Акте административного расследования и приказе командира войсковой части 33333 выводы об источнике происхождения телесных повреждений у К., а также о непричастности Иванова к причинению телесных повреждений К..

Также, в обоснование доводов о том, что его матросы К., К.К. и А. оговорили, Иванов показал следующее.

Вечером 1 марта 2016 года ему позвонил командир корабля и сообщил, что <иные данные> написали на него заявление в прокуратуру и назвал их фамилии. Прибыв на корабль, он вызвал <иные данные> К.К. и А. к себе в каюту, а К., находившийся в то время в военном госпитале, по возвращении на корабль также явился к нему в каюту. На его вопрос, зачем они позвонили в прокуратуру при том, что он каких-либо действий, требующих такого обращения, не совершал, указанные <иные данные> изначально не желали давать ему каких-либо пояснений со ссылкой на полученное от сотрудников прокуратуры разрешение не сообщать каких-либо подробностей. Однако в последующем указанные <иные данные> признались, что они решили его проучить за излишнюю требовательность, и поэтому договорились позвонить в прокуратуру и оговорили его. Вместе с тем, после указанных пояснений они не знали, как им поступить в создавшейся ситуации, и будут ли они нести ответственность, если сообщат, что оговорили его. В связи с этим указанные <иные данные> пожелали получить соответствующую консультацию, в связи с чем он позвонил на номер телефона психолога вышестоящей войсковой части 55555 Ц. однако тогда не знал, что она является непосредственным начальником его супруги, работающей в одном со Ц. отделе. По телефону он объяснил психологу создавшуюся ситуацию, после чего передал трубку телефона К., а тот, поговорив с психологом, возвратил ему телефон. После этого <иные данные> вызвал к себе командир корабля О., и указанные <иные данные> написали объяснения, в которых сообщили о том, что оговорили его, обвинив в применении насилия к К.. К., кроме того, в объяснении указал, что имевшиеся 1 марта 2016 года телесные повреждения получил в ходе работ на корабле в предшествовавшие дни.

Также Иванов показал, что в период предварительного следствия по данному делу к нему неоднократно обращался К. с предложением заплатить ему от 500 тысяч до 300 тысяч рублей, чтобы тот к нему не имел претензий. Разговор во время одного из таких предложений К. он записал на диктофон. Кроме того, командир корабля О. передал ему аудиозаписи разговоров Й. с К.К. и Я. с А.. Содержанием указанных аудиозаписей, по его мнению, подтверждается факт оговора его со стороны матросов К., К.К. и А..

Свидетель Ц. - <иные данные> войсковой части 55555, являющейся вышестоящей для войсковой части 33333, в судебном заседании показала, что в 23 часа в один из дней февраля или марта 2016 года ей на мобильный телефон, номер которого был указан на стендах войсковых частей в числе номеров телефонов доверия, позвонил не знакомый ей ранее мужчина, который попросил ее дать консультацию. Затем по телефону с ней говорил другой молодой человек, который сообщил ей, что в связи с тем, что <иные данные> застал военнослужащих за распитием алкогольных напитков, эти военнослужащие оклеветали <иные данные>, указав, что тот применил к одному из <иные данные> насилие. Поскольку имевшиеся у военнослужащего телесные повреждения образовались не в результате насилия со стороны <иные данные>, а в ходе выполнения работ, и военнослужащие одумались, решив сообщить о факте оговора <иные данные>, то они опасаются, что их самих привлекут к ответственности, и военнослужащий узнавал у нее, как им можно избежать последствий оговора с их стороны. Она разъяснила, что ничего не будет, если они сознаются в оговоре добровольно, и сообщила, что если у него будут проблемы, то она сможет помочь перевести указанного военнослужащего на другой корабль. Затем она узнала, что звонил ей Иванов, который затем передал трубку <иные данные>.

На следующий день она, перезвонив на номер телефона, с которого ей накануне звонили, пригласила к себе на беседу Иванова, который по прибытии рассказал ей про сложившуюся с его подчиненными проблемную ситуацию.

Вместе с тем, после оглашения в судебном заседании показаний указанного свидетеля, данных ею на предварительном следствии, согласно которым она по телефону разговаривала не с одним <иные данные>, а с двумя, свидетель Ц. в судебном заседании указала, что более точными являются показания, данные ею на предварительном следствии, и в действительности она по телефону разговаривала поочередно именно с двумя <иные данные>, каждому из которых она дала соответствующую консультацию.

Учитывая противоречие показаний указанного свидетеля показаниям потерпевшего и свидетелей К.К. и А., а также показаниям Иванова, суд отвергает показания свидетеля Ц., как противоречивые.

При этом судом приняты во внимание следующие обстоятельства.

Показания подсудимого Иванова и свидетеля Ц. о начале их разговора по телефону 1 марта 2016 года противоречат друг другу. Также, лишь Ц. в показаниях указывала, что она разговаривала по телефону с двумя, а не с одним <иные данные>, при том, что Иванов, К., К.К. и А. показали, что та вела разговор по телефону лишь с одним <иные данные> – К.. Кроме того, в марте 2016 года в подчинении у Ц. работала <иные данные> Иванова, в связи с чем суд полагает ее заинтересованной в исходе данного уголовного дела.

Свидетель О. об указанных Ивановым событиях показал, что в один из дней в начале марта 2016 года после поступления от сотрудника прокуратуры сообщения, что на корабле имел место факт неуставных взаимоотношений со стороны Иванова, он позвонил последнему, сообщив об этом. Чтобы разобраться, применял ли Иванов насилие, он проводил разбирательство, результаты которого обязан был доложить командованию. К нему матросы приходили дважды – первый раз они ничего не рассказали, а затем после отбоя личного состава те пришли к нему во второй раз и написали объяснения, что оговорили Иванова. К. к тому времени возвратился из госпиталя, где был на освидетельствовании. В его каюте последний рассказал ему, что К,К. позвонил в прокуратуру и сообщил, якобы Иванов применил физическую силу к К., а К. и А. это подтвердили, хотя в действительности Иванов насилие не применял, а имевшиеся у К. телесные повреждения тот получил в результате выполнения работ на корабле.

Поскольку Иванов, положительно характеризующийся по службе, всегда проявлял требовательность к подчиненным, и за несколько дней до указанных событий выявил <иные данные> К., К.К. и А., возможно употреблявшими на корабле спиртные напитки, в связи с чем пообещал тех перевести на другие корабли, то он полагает возможным, что указанные <иные данные>, не желая такого перевода и намереваясь навредить Иванову, оговорили того. При беседе с ним матросы сказали, что хотели наказать Иванова, так как он обвинял их в распитии спиртных напитков и был слишком требовательным. Вместе с тем, после вышеуказанного случая возможного употребления матросами спиртного на службе по его ходатайству <иные данные> К.К. и А. должны были перевести на другие корабли, а К. он не стал переводить.

В последующем Иванов сообщил ему, что К. предлагал заплатить 300000 рублей для урегулирования конфликта, и этот разговор был записан. Кроме того, Й. передал ему аудиозапись разговора между Й. и К.К., а Я. – аудиозапись разговора последнего с А.. Эти аудиозаписи он передал Иванову.

Учитывая противоречия показаний свидетеля О. показаниям потерпевшего и свидетелей К.К. и А., суд отвергает указанные показания свидетеля О..

При этом судом принято во внимание и то, что согласно требованиям ст. 79 УВС ВС РФ командир (начальник), руководствуясь федеральными законами, общевоинскими уставами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, обязан незамедлительно докладывать обо всех преступлениях в подчиненной воинской части (подразделении) непосредственному начальнику, а командир воинской части, кроме того, незамедлительно уведомлять военного прокурора, руководителя военного следственного органа Следственного комитета Российской Федерации и органы военной полиции. Однако, как следует из показаний свидетеля О., он указанных требований действующего законодательства не выполнил, получая периодически доказательства возможного оговора Иванова К., К. и А., что свидетельствует о его заинтересованности в исходе данного уголовного дела.

Также в судебном заседании были исследованы объяснительные записки <иные данные> А. от 1 марта 2016 года на имя командира войсковой части 33333, К.К. от 2 марта 2016 года на имя командира войсковой части 33333 и К. от 2 марта 2016 года на имя командира войсковой части 22222.

Как видно из содержания указанных объяснительных записок, указанные <иные данные> письменно сообщили командованию, что оговорили Иванова в применении насилия к К., а К., кроме того, указал, что получил имевшиеся у него телесные повреждения не в результате насильственных действий Иванова, а в ходе работ на корабле.

Однако, из оглашенных в судебном заседании показаний потерпевшего К., а также свидетелей К.К., А., видно следующее.

Около 23 часов 1 марта 2016 года К.К. и А. отдыхали каждый в своем кубрике войсковой части 22222 когда Иванов их разбудил и по указанию последнего они проследовали с тем в кают-компанию корабля, где уже находился командир корабля О.. О. спросил у них, зачем они обратились в прокуратуру, а также просил их написать объяснительные, в которых они должны были указать, что оговорили Иванова, и что тот физическое насилие в отношении К. не применял. При этом О. заверял, что если они напишут такие объяснения, то им за это ничего не будет, они не понесут какой-либо ответственности. Это же подтверждал и находившийся в том же помещении Иванов. После указанной беседы, продлившейся примерно 5-10 минут, они вместе с Ивановым убыли в каюту помощника командира корабля, где Иванов также просил их написать указанные объяснительные и указать, что они его оговорили. Спустя примерно 20 минут в указанную каюту вошел прибывший из госпиталя К., после чего Иванов стал высказывать им угрозы, что если они не напишут требуемые объяснения, он создаст им невыносимые условия службы и переведет их на разные корабли.

Затем, по предложению Иванова они поднялись в ходовую рубку корабля, где Иванов позвонил по телефону на какой-то номер, пояснив, что звонит своему адвокату. Дозвонившись, он передал телефон К., и тот разговаривал с адвокатом.

К. женщина, которую представили, как адвоката, по телефону также указала, что они не понесут никакой ответственности, если скажут, что оговорили Иванова, и подсказывала, как ему (К.) объяснить наличие у него образовавшихся от применения насилия Ивановым телесных повреждений, именно она подсказывала, чтобы он сказал, что получил указанные телесные повреждения в ходе выполнения работ.

К.К., стоявший рядом с К., слышал суть указанного разговора, а А. не слышал, поскольку стоял в стороне.

После этого они возвратились в ту же каюту, где Иванов вновь просил их написать объяснения с указанием того, что они, якобы, оговорили его, а им за это, по словам Иванова, ничего не будет. Для консультации по указанному вопросу в указанную каюту был приглашен имеющий юридическое образование У., которому они объяснили, чего от них хочет Иванов, на что У. разъяснил, что это дача заведомо ложных показаний, за что они могут понести ответственность. Услышав это, Иванов выгнал У. из каюты и сам разъяснил им, что ответственность может в таком случае наступить лишь в отношении гражданских лиц.

Несмотря на то, что они просили Иванова дать им время подумать перед принятием решения, последний настаивал на том, чтобы они принимали решение сразу. В итоге они под воздействием Иванова и О., также заверившего их, что они не понесут никакой ответственности, если напишут заявления об оговоре Иванова, написали в кают-компании требуемые теми объяснения под диктовку О., указав, что оговорили Иванова ввиду личной неприязни к последнему. Вместе с тем, указанные, не соответствующие действительности объяснения, они были вынуждены написать из-за оказанного на них со стороны Иванова и О. давления.

Указанные показания потерпевший К. и свидетели К.К. и А., каждый в отдельности, полностью подтвердили и настояли на них в ходе очных ставок с Ивановым и свидетелем О..

Вместе с тем, из показаний свидетеля У. видно, что около 23 часов 1 марта 2016 года он по вызову прибыл в каюту к Иванову, где находились Иванов, К., А. и К.К.. Последние у него поинтересовались, что будет, если они напишут объяснительные, в которых укажут, что насилие Иванов в отношении К. не применял, и пояснили при этом, что ранее написали объяснения, в которых правдиво указали о применении Ивановым к К. насилия. После консультации у своих знакомых он пояснил К., А. и К.К., что менять показания не стоит, так как за это можно понести ответственность. Вместе с тем, от указанных матросов ему стало известно, что ими уже написаны и такие объяснительные, в которых они сообщили, что оговорили Иванова.

При этом Иванов в судебном заседании уточнил, что У. действительно приходил в то время к его каюте и неоднократно предпринимал попытки в нее войти, вероятно для того, чтобы взять документацию, находившуюся в указанной каюте, однако в каюту тогда тот не входил и каких-либо консультаций не давал.

Учитывая указанные показания потерпевшего, свидетелей К.К., а. и У., которые логичны, последовательны и согласуются между собой и иными положенными судом в основу приговора доказательствами, суд полагает установленным, что <иные данные> К., А. и К.К. объяснительные от 1 и 2 марта 2016 года, вынужденно написанные ими в неслужебное ночное время под воздействием командования и психолога Ц., которую Иванов представил как адвоката, содержат не соответствующую действительности информацию об оговоре указанными матросами Иванова, а также о получении К. телесных повреждений в ходе работ на корабле.

В связи с изложенным указанные объяснительные суд отвергает, как противоречащие совокупности положенных в основу приговора доказательств.

Свидетель защиты Ч. в судебном заседании показал, что вечером 1 марта 2016 года он по приказу командира войсковой части 22222 для доставки К. к месту службы убыл на личном автомобиле в военный госпиталь, куда последнего отвез сотрудник военной прокуратуры. В госпитале, когда они с К. сидели на лавочке, последний снял куртку, и он увидел имевшиеся у того телесные повреждения на шее с правой стороны.

Когда они с К. возвращались из госпиталя к месту службы,
между ним и К. состоялся разговор по поводу произошедших событий, и К. сообщил ему, что у него имел место конфликт с Ивановым, которого тот ненавидит за требовательность того по службе. Он рассказал К. историю из своей жизни, как <иные данные> осудили за причинение подчиненному насилия при том, что <иные данные> нанес <иные данные> лишь несильный удар, а затем по просьбе этого матроса сослуживец нанес тому телесное повреждение. После его рассказа <иные данные> ему сообщил, что Иванов его не бил, а лишь кричал. Вместе с тем, К. не сообщил ему, откуда у него телесные повреждения.

Об указанном разговоре с К. он командованию не докладывал и в правоохранительные органы не сообщал, а рассказал о нем защитнику Иванова адвокату Бахтиной, вызвавшей его для опроса к себе домой.

Кроме того, Ч. Иванова охарактеризовал положительно, а К.К. охарактеризовал как склонного ко лжи нарушителя воинской дисциплины, который мог подговорить А. оговорить Иванова.

Вместе с тем, указанные показания свидетеля Ч. опровергаются оглашенными показаниями потерпевшего К., который пояснил, что при следовании совместно с Ч. к месту службы такого разговора между ними не было, он с тем практически ни о чем не говорил, так как находился в подавленном состоянии из-за всего произошедшего, а Ч. ему сказал, что зря он ввязался в данную ситуацию, поскольку Иванов все равно из нее выйдет «сухим».

Кроме того, в показаниях свидетеля Ч. имеются противоречия. Так, на предварительном следствии он показал, что имевшуюся у К. ссадину на шее он увидел через приоткрытую в кабинет врача дверь, когда К. совместно с сотрудником прокуратуры находился в указанном кабинете, а в судебном заседании до оглашения протокола его допроса настаивал на том, что телесное повреждение увидел у К. до визита того к врачу.

Согласно оглашенным в судебном заседании показаниям свидетеля защиты З., он в один из дней конца марта 2016 года, находясь в курилке около войсковой части 22222, слышал, как К.К.ъ в разговоре с А. говорил, что нечего кого-то жалеть, посадят и ничего страшного. Кроме того, К.К. тогда сказал: «А нормально я «засандалил» К.. Не, ну главное он мне говорит, давай, сделай мне больно, а что мне оставалось делать, как не помочь другу» а А. в разговоре упомянул что-то про уши и лоб К., как он их тер. По мнению З., указанный разговор сводился к ситуации по уголовному делу в отношении Иванова.

Однако, согласно показаниям свидетеля К.К. и А., такого разговора между ними не было, и они настаивают на данных ими ранее показаниях, которые приведены судом выше.

Согласно показаниям допрошенного в судебном заседании свидетеля защиты Я.Я., в ходе прохождения им службы в должности командира <иные данные> войсковой части 22222 проходивший службу по контракту <иные данные> З., не являющийся для него подчиненным, однажды высказал ему предостережение, что он (Я.Я.) должен «осмотреться» в отношениях с <иные данные>, поскольку с ним может случиться то же, что и с Ивановым. З. полагал, что Иванова оклеветали, и сообщил ему, что в курилке услышал разговор К. и А., в ходе которого те говорили, что Иванов какого-либо насилия в отношении К. не применял, а они оговорили того за его требовательность. При этом он понял З. таким образом, что если быть с <иные данные> слишком строгим, то они могут оклеветать. Также Я.Я. Иванова охарактеризовал положительно, а К.К. охарактеризовал исключительно с отрицательной стороны, как неисполнительного и недисциплинированного военнослужащего, который постоянно врет.

Об услышанном З. и об указанном его разговоре с последним он (Я.Я.) командованию не докладывал и в правоохранительные органы не сообщал, а рассказал об этом защитнику Иванова адвокату Бахтиной, вызвавшей его к себе домой для опроса относительно характеристики <иные данные> К., А. и К.К..

Также в судебном заседании были исследованы представленные защитой компакт-диски с аудиозаписями разговоров Иванова с К., Я. с К.К. и Й. с А., а также протоколы их осмотра с текстовым изложением указанных разговоров.

Согласно записи разговора Иванова с К., последний предложил Иванову заплатить ему 300000 рублей за то, что тот не будет иметь к нему претензий.

После прослушивания указанной аудиозаписи на предварительном следствии потерпевший К. пояснил, что этот разговор состоялся 4 марта 2016 года, он тогда не говорил о ложности данных им показаний, а лишь хотел получить моральную компенсацию и был готов простить Иванова за применение в отношении него насилия 1 марта 2016 года.

Иванов в судебном заседании пояснил, что его разговор с К. он сам записал на диктофон, когда встретил того на территории войсковой части. По его мнению, содержание указанного разговора свидетельствует об оговоре его К., в том числе из материальной заинтересованности – с целью получения от него денег.

Согласно записи разговора Я. с К.К., указанные собеседники разговаривали о требовательности Иванова, о праздновании К.К. с сослуживцами своего Дня рождения, а также об имевшем место конфликте Иванова с К.. В ходе указанного разговора К.К. неоднократно указывал, что спиртного на его День рождения матросы не употребляли, Иванов действительно применил насилие к К., и один из ударов видел А., а также К.К. высказывался, что Иванова, излишне требовательного к подчиненным, необходимо проучить.

В соответствии с оглашенными в судебном заседании показаниями свидетеля Я., он очевидцем конфликта между Ивановым и К. не являлся, однако подробности указанного конфликта он узнал со слов своего подчиненного - К.К., который рассказал ему, что между теми произошел конфликт, в ходе которого Иванов нанес К. удар. Вместе с тем, он полагает, что Иванова оговорили из-за требовательности по службе, поскольку к этому причастен К.К., который пользовался большим авторитетом среди военнослужащих, проходивших военную службу по <иные данные>, однако крайне отрицательно характеризовался, и мог подговорить К. оговорить Иванова.

Относительно приведенной выше аудиозаписи Я. показал, что он произвел ее самостоятельно по собственной инициативе с целью вынудить К.К. сказать правду.

Согласно записи разговора Й. с А., указанные собеседники разговаривали о том, что именно видел А. во время конфликта Иванова с К.. При этом А. указал, что, спускаясь по трапу видел сам момент нанесения Ивановым удара ногой К. в область паха, после чего продолжил движение по трапу и дальнейшего не видел. Вместе с тем, Й. уточнил у А., был ли это именно удар, поскольку ему Иванов говорил (дословно) «что у него это, нога свело и он как бы дернулся, вроде и не ударил». После этого А. в разговоре с Й. также уточнил, что после указанного удара Иванова К. согнулся.

Иванов в судебном заседании пояснил, что мог высказать такое предположение в адрес Й..

Свидетель Ш. в судебном заседании показал, что А., являвшийся его подчиненным, в конце марта–в начале апреля 2016 года некоторое время был чем-то обеспокоен, и на его вопрос, чем это вызвано, сознался, что дал ложные показания – сказал не так, как было на самом деле. А именно, он дал показания, что удар Иванова в пах К. был, и он это видел, однако на самом деле он удара не видел, поскольку его Иванов К. не наносил. Также А. попросил не рассказывать об этом разговоре до его перевода, поэтому после перевода А. в середине апреля 2016 года в другую часть он об этом рассказал Иванову. При этом Ш. охарактеризовал А. как человека, который легко поддается чужому влиянию.

Также свидетель Ш. показал, что в феврале-марте 2016 года он регулярно нес дежурство по кораблю, поэтому ему известно, что телесный осмотр личного состава командир корабля с помощником командира проводил по четвергам, а во все остальные дни осмотр проводил дежурный по кораблю самостоятельно. Журнал телесного осмотра проверял командир корабля. Временно исполняющим обязанности помощника командира корабля был Иванов.

При этом Иванов, настаивавший изначально в судебном заседании на том, что не исполнял обязанности помощника командира корабля, пояснил показания свидетеля Ш. в указанной части тем, что тот часто заступал на КПП, а он лишь исполнял приказы командира корабля.

Учитывая противоречия показаний свидетелей Ч., З., М.В., Я, и Ш. показаниям К., А. и К.К., а также иным доказательствам, положенным судом в основу приговора, суд их показания отвергает.

Вместе с тем, содержание вышеуказанных аудиозаписей не ставит под сомнение вывод суда о виновности Иванова в совершении инкриминированного ему преступления, а оглашенные в судебном заседании показания свидетеля Й. не подтверждают и не опровергают виновности Иванова в инкриминированных Иванову деяниях.

Заявления защиты об имевших место в ходе предварительного следствия процессуальных нарушениях, включая подписание свидетелями заранее подготовленных следователем протоколов допросов, не нашли своего подтверждения в судебном заседании.

Кроме того, указание подсудимого на то, что свидетели Р. и Л. отказались подписывать заготовленные заранее следователем протоколы, не подтверждаются какими-либо доказательствами, а из оглашенных в судебном заседании протоколов допроса указанных свидетелей, как и иных, видно, что они эти протоколы подписали после личного прочтения и при отсутствии каких-либо замечаний к протоколу.

Вместе с тем, показания свидетеля защиты Л., который не был очевидцем имевших место 1 марта 2016 года событий с участием Иванова и К. и не присутствовал на построении личного состава, организованном в указанную дату Ивановым, не подтверждают ни виновности Иванова в инкриминированном ему деянии, ни его невиновности в этом. При этом его же показания о том, что со слов присутствовавших на этом построении сослуживцев ему известно о произошедшем между Ивановым и К. конфликте, лишь подтверждают положенные судом в основу приговора показания свидетелей, присутствовавших на указанном построении.

Также, из протокола допроса свидетеля Р. видно, что он личной подписью подтвердил правильность произведенных следователем от руки исправлений технических ошибок в протоколе допроса этого свидетеля. А по существу показания свидетеля Р., приведенные судом выше, положены в основу приговора, как подтверждающие виновность подсудимого в инкриминированном ему деянии.

Доводы подсудимого об оговоре его потерпевшим и свидетелями К.К. и А. из личной неприязни по различным поводам, а также материальной заинтересованности потерпевшего, суд, учитывая совокупность исследованных в судебном заседании доказательств, находит несостоятельным, поскольку убедительных и достоверных доказательств указанных подсудимым обстоятельств суду не представлено.

Показания Иванова и его заявления о невиновности, поскольку они непоследовательны и противоречат положенным в основу приговора доказательствам, суд отвергает и полагает их надуманными и данными лишь с целью скрыть свою вину в содеянном и уйти от ответственности.

Таким образом, поскольку судом установлено, что Иванов, являясь должностным лицом – начальником по воинскому званию для К., 1 марта 2016 года при исполнении обязанностей военной службы совершил в отношении последнего сопряженные с насилием действия, явно выходящие за пределы его полномочий, что суд расценивает как существенное нарушение прав и законных интересов потерпевшего, а также охраняемых законом интересов государства, то указанные действия подсудимого суд квалифицирует по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Определяя вид и размер наказания подсудимому, суд в качестве обстоятельств, характеризующих его личность, учитывает, что он по службе характеризуется <иные данные>, а в качестве обстоятельств, смягчающих его наказание, учитывает, что к уголовной ответственности он привлекается <иные данные>, совершил преступление из ложно понятых интересов службы.

Совокупность перечисленных обстоятельств суд признает исключительными и существенно уменьшающими степень общественной опасности преступления и полагает возможным в соответствии со ст. 64 УК РФ не применять к подсудимому дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, а также, с учетом тяжести содеянного, личности подсудимого, конкретных обстоятельств дела, суд полагает, что исправление подсудимого возможно без реального отбывания наказания и применяет к нему ст. 73 УК РФ.

Вместе с тем, учитывая фактические обстоятельства совершенного Ивановым преступления, характер и степень его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, на менее тяжкую.

Потерпевший К. заявил иск о компенсации причиненного преступными действиями Иванова морального вреда в размере 300000 рублей, в котором он указал, что кроме боли от насильственных действий Иванова, он претерпел в результате их применения и моральные страдания – чувство обиды, стыда и унижения человеческого достоинства в связи с тем, что насилие к нему применено начальником, перед властью которого он был беззащитен, а также он испытал стыд и унижение, когда ему сослуживцы сообщили о том, что Иванов на построении личного состава уведомил всех о применении тем к нему насилия.

Представителем потерпевшего адвокатом Шумейко и государственным обвинителем, оставившим на усмотрение суда вопрос о размере подлежащей взысканию компенсации морального вреда, указанный иск поддержан.

Иванов не признал указанный иск, настаивая на том, что насильственных действий в отношении К. не допускал.

Также защитой указано на то, что достаточного обоснования причинения ему морального вреда потерпевшим в иске не приведено.

Представитель Министерства финансов РФ Петрушко в письменном отзыве на иск, сославшись на требования ст.ст. 1071 и 125 ГК РФ, а также на разъяснения, содержащиеся в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25, указала, что не имеется правовых оснований для возложения я ответственности по указанному спору на Министерство финансов РФ.

Оценивая указанную позицию представителя Министерства финансов РФ, суд исходит из следующего.

В соответствии со ст. 1069 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов либо должностных лиц этих органов, подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации.

Под незаконными действиями (бездействием), на которые указано в приведенной статье, понимаются деяния, противоречащие законам и другим правовым актам. Применение должностным лицом насилия к подчиненному, признается в Уголовном кодексе РФ незаконным деянием и запрещено под угрозой наказания.

Следовательно, вред, причиненный воинским должностным лицом в результате таких действий, подлежит возмещению в порядке, установленном ст. 1069 ГК РФ.

Возмещение вреда в таком случае производится не государственными органами либо их должностными лицами, а за счет казны, от имени которой в силу требований ст. 1071 ГК РФ выступает соответствующий финансовый орган.

Таким образом, довод Петрушко об отсутствии правовых оснований для возложения ответственности по указанному спору на Министерство финансов РФ суд полагает не основанным на законе.

По существу заявленного потерпевшим иска суд учитывает, что К. в результате применения к нему Ивановым, являвшимся должностным лицом, насилия, неизбежно претерпел указанные им физические и нравственные страдания, в связи с чем, с учетом требований ст. ст. 151, 1101 ГК РФ, а также характера и степени причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также требований разумности и справедливости, фактических обстоятельств дела, суд полагает, что заявленный потерпевшим иск подлежит частичному удовлетворению на сумму 50000 рублей, которые подлежат взысканию в пользу потерпевшего за счет казны Российской Федерации.

Также свидетелями Я.Я. и О., представившими авиабилеты на их проезд из <адрес> и обратно, заявлено требование о возмещении им расходов, связанных с явкой в судебное заседание, на общую сумму 16769 рублей 30 копеек.

В соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 131 УПК РФ к процессуальным издержкам относятся суммы, выплачиваемые потерпевшему, свидетелю, их законным представителям, эксперту, специалисту, переводчику, понятым, а также адвокату, участвующему в уголовном деле по назначению дознавателя, следователя или суда, на покрытие расходов, связанных с явкой к месту производства процессуальных действий и проживанием (расходы на проезд, наем жилого помещения и дополнительные расходы, связанные с проживанием вне места постоянного жительства (суточные).

В связи с изложенным, а также с учетом требований ст. 132 УПК РФ, суд полагает, что указанные судебные издержки подлежат взысканию с Иванова в доход федерального бюджета.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 302-304, 307-309 УПК РФ, военный суд,

приговорил:

признать Иванова В.А. виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ и с применением ст. 64 УК РФ назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на три года без лишения его права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

В соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное Иванову В.А. наказание считать условным с испытательным сроком в один год, в течение которого осужденный должен своим поведением доказать свое исправление и не допускать нарушений воинской дисциплины и правопорядка.

Возложить на Иванова В.А. обязанность в период испытательного срока не менять постоянного места жительства без уведомления специализированного государственного органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного.

Контроль за поведением условно осужденного Иванова В.А. возложить на начальника <иные данные>

Меру процессуального принуждения в отношении Иванова В.А. – обязательство о явке, по вступлении приговора в законную силу отменить.

Гражданский иск потерпевшего К. о компенсации причиненного ему преступлением морального вреда удовлетворить частично.

Взыскать с Министерства финансов Российской Федерации за счет казны Российской Федерации в пользу К. 50000 (пятьдесят тысяч) рублей в счет компенсации морального вреда, причиненного потерпевшему преступлением, совершенным Ивановым В.А.

Процессуальные издержки в сумме 16769 (шестнадцать тысяч семьсот шестьдесят девять) рублей 30 копеек, связанные с оплатой проезда свидетелей М.В. и О. к месту судебного заседания, взыскать с Иванова В.А. в доход средств федерального бюджета.

По вступлении приговора в законную силу вещественные доказательства по делу:

<иные данные>

<иные данные>

Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в Балтийский флотский военный суд через Балтийский гарнизонный военный суд в течение десяти суток со дня его провозглашения. В случае подачи апелляционной жалобы осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции.

Председательствующий по делу И.М. Стасюк