Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-49/2021 (2-3688/2020;) ~ М-3658/2020 от 13.08.2020

66RS0003-01-2020-003656-93 <***>

Дело № 2-49/2021

Мотивированное решение изготовлено 29.03.2021

Р Е Ш Е Н И Е

Именем Российской Федерации

г. Екатеринбург 22.03.2021

Кировский районный суд г. Екатеринбурга в составе председательствующего судьи Самойловой Е. В.,

при помощнике судьи Игуменщевой В. С.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Иванковой Лидии Ивановны к ГАУЗ СО «Свердловский областной онкологический диспансер» о взыскании материального и морального вреда в результате некачественно оказанных медицинских услуг,

УСТАНОВИЛ:

Иванкова Л. И. обратилась в суд к ГАУЗ «Свердловский областной онкологический диспансер» с требованием о взыскании материального и морального вреда в результате некачественно оказанных медицинских услуг.

В обосновании иска указано, что 21.02.2019 в результате некачественно оказанных медицинских услуг истец лишилась супруга И

Так, *** поступив для проведения плановой операции по поводу диагноза <***>, будучи прооперированным ***, с *** вплоть до *** истец испытала моральные страдания от халатного отношения к больному со стороны сотрудников ГАУЗ «Свердловский областной онкологический диспансер», поскольку в послеоперационном периодеу супруга развился инфаркт, однако ни адекватного лечения, ни своевременного направления в профильное медицинское учреждение со стороны сотрудников ответчика не последовало.

Полагает, чтонеквалифицированное лечение, а такженесвоевременная организация перевода больного в ГБУЗ СО «СОКБ № 1» привело к смерти И,что причинило истцу как материальный ущерб, так и моральный вред.

В связи с чем, истец просит суд взыскать с ответчиков компенсацию морального вреда 1000000 рублей, а также расходы на изготовление памятника в размере 28649,20 рублей.

В судебном заседании истец Иванкова Л. И. требования и доводы иска поддержала, указав, что каких-либо претензий по поводу проведенной *** операции нет. Однако последующие действия и бездействие врачей, в частности,отсутствие совместной консультации уролога и терапевта по результатам предоперационного обследования: не учтен пожилой возраст, большой объем операционного вмешательства, при установлении *** диагноза острый инфаркт миокарда не создан консилиум, не проведена телекснсультация для разрешения вопроса перевода в другое специализированное медицинское учреждение, привели к смерти горячо любимого супруга, отца и дедушки. В настоящее время, истец до сих пор испытывает боль от утраты любимого человека, осознавая, что при своевременной и качественной медицинской помощи, супруга можно было спасти, что причиняет ей дополнительные нравственные страдания.

Представители ответчика ГАУЗ «Свердловский областной онкологический диспансер» Булыгина Н. В., Уксусников В. А. в судебном заседании против иска возразили, ссылаясь на доводы, изложенные в возражениях. Суду пояснили, что со стороны сотрудников ГАУЗ «Свердловский областной онкологический диспансер» нарушений лечебного процесса не допущено, напротив, в условиях диспансера приняты все возможные меры для сохранения жизни и здоровья Иванкова Н. А., что подтверждено выводами судебной экспертизы. Развитие послеоперационного инфаркта возможно, однако, это не связано с действиями врачей центра. Все задействованные врачи принимали адекватные условиям решения. Согласование по переводу в профильное медицинское учреждение своевременно принималось согласно установленным правилам, однако принимающая сторона, в частности, *** ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» в переводе И. отказала ввиду короткого послеоперационного периода, *** истец от перевода супруга в МБУ «Центральная городская больница №7» по месту жительства отказалась, как в последующем отказалась от перевода супруга как бывшего военного в ФГКУ «354 ВКГ» Минобороны России. Впоследующем, *** заподозрив повторный инфаркт, заведующим инициирован перевод больного в МБУ «Центральная городская больница №7», однако БСМП в транспортировке отказала ввиду нестабильности пациента. Стабилизировав состояние пациента, в этот же день И по согласованию на уровне руководства ГБУЗ СО «СОКБ № 1», переведен в данное учреждение, где несмотря на предпринятые попытки, И скончался от кардиогенного шока, спровоцированного повторным инфарктом. Полагают, что какой-либо причинно-следственной связи между действиями врачей ГАУЗ «Свердловский областной онкологический диспансер» и смертью И нет. Выявленные дефекты диагностики в причинной связи со смертью пациента также не состоят, что отражено в заключении экспертов. Просили в иске отказать.

Представители третьего лица АО «СК СОГАЗ-Мед» Захарова А. В., Бурмистров С. С. в судебном заседании поддержали доводы иска, полагали, что требования Иванковой Л. И. подлежат удовлетворению.

Представитель третьего лица ГБУЗ СО «СОКБ № 1» Осинцева О. М. в судебном заседании против иска возразила по доводам отзыва, указав на отсутствие причинно-следственной связи между выявленными дефектами леченого процесса ГБУЗ СО «СООД» и смертью И

Третье лицо Магер В. О., являющийся заведующим онкологическим (урологическим) отделением № 5 ГБУЗ СО «СООД» в предварительном судебном заседании *** пояснил, что И поступил в медицинское учреждение в плановом порядке для проведения операции радикальная простатэктомия. *** операция прошла успешно, опухоль удалена радикально, удалено достаточное количество лимфатических узлов. *** у пациента развивается острый инфаркт миокарда.В этот же день, проводится УЗИ сердца, которое осуществляется не штатным врачом, выполнен весь набор исследований, предусмотренный в данном случае, заочно пациент консультирован с врачом ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии», в связи с чем, он переведен в реанимационное отделение. *** пациент переведен обратно, где разрешается вопрос о переводе в кардиологическое отделение, имеющим также урологическое отделение. В связи с чем, ставится вопрос о переводе пациента в МБУ «ЦГБ № 7» по месту жительства, однако, супруга пациента отказалась, указав на ненадлежащий уровень медицинского учреждения, также отвергнуто предложение о переводе в ФГКУ «354 ВКГ». На следующий день пациенту стало хуже и его снова перевели в РАО. Полагает, что в действиях врачей нет каких-либо недостатков.

Третье лицо Киселев Е. А., являющийся врачом-онкологом ГБУЗ СО «СООД», в предварительном судебном заседании *** пояснил, что лечение в отделении реанимации проводилось в соответствии со всеми протоколами, пациент *** переведен из реанимации, так как он не нуждался больше в этом контроле. Относительно перевода в другое учреждение, пояснил, что практически нет таких лечебных учреждений, которые готовы взять к себе такого тяжелого пациента. Предложено МБУ «ЦГБ № 7», поскольку пациентов везут по месту случая, именно поэтому ГБУЗ СО «СОКБ № 1» не взяла бы пациента в первый раз. МБУ «ЦГБ № 7» согласилась принять такого пациента, также эта больница ближе всего, еще были варианты ЦГБ №33 и кардиоцентр, однако у них нет хирургов, что исключает возможность перевода пациента в данные учреждения. Что касается вопроса о том, почему пациент *** переведен в ГБУЗ СО «СОКБ № 1», указал, что в этот день у пациента заподозрили второй инфаркт, плюс прошло достаточно времени после операции, и свертываемость крови была достаточная, чтобы провести сложное вмешательство. Однако,первая бригада скорой помощи его не взяла из-за тяжелого состояния, после того, как пациента стабилизировали, вторая бригада приняла его для перевозки. По итогам вскрытия, пациент умер не от инфаркта миокарда, а от разрыва аневризмы, и от этого его не спасло бы ни одно кардиологическое отделение, такие пациент гибнут практически в 100% случаев. Между тем, полагает, что отсутствие очной консультации кардиолога не свидетельствует о бездействии врачей, поскольку лечение проводилось своевременно и в достаточном объеме.

Третье лицо Смирнов М. В., являющийся заведующим отделением анестезиологии-реанимации № 1 ГБУЗ СО «СООД» в предварительном судебном заседании *** пояснил, действия всех врачей ГБУЗ СО «СООД» соответствовали стандартам лечения и укладывались в основные рамки современных методик. Когда пациентам выполняется большое оперативное вмешательство и развивается осложнение, врач ограничен в инвазивных манипуляциях, таких как коронарография с последующей установкой коронарного стенда, потому что данные процедуры требуют введения больших доз препаратов, препятствующих свертываемости крови, что невозможно в послеоперационных условиях. По существу заданных вопросов пояснил, что пациент не был обследован в полном объеме онкологической службой диспансера по сопутствующей патологии, следовательно, проведение данного обследования делегируется врачам по месту жительства, или туда, где наблюдался пациент. Нарушений в выборе наркоза и его объеме нет, он рассчитан исходя из массы тела.

Третье лицо Коваленко Д. А., являющийся врачом-онкологом онкологического отделения № 5 ГБУЗ СО «СООД» *** в предварительном судебном заседании пояснил, что был лечащим врачом, проводил оперативное вмешательство и оказывал помощь в последующем, также решал вопросы касаемо перевода пациента И По существу заданных вопросов пояснил, что *** на обходе с утра пациент сказал, что у него боль за грудиной, был назначена кардиограмма, после и его увезли в реанимацию. Поскольку состояние пациента стабилизировалось *** его перевели обратно в палату. *** после потери сознания, И не перевели в отделение реанимации, поскольку основания для этого отсутствовали. Осмотр осуществлен не только им, но и врачом-реаниматологом Касаткиным. Перевод пациента *** в ГБУЗ СО «СОКБ № 1» состоялся по причине подозрений на повторный инфаркт, а также длительный послеоперационный период, ранее возможно было спровоцировать кровотечение. Также по существу заданных вопросов пояснил, что пациент поступил с результатами анализов, которые проведены по назначению врача – онкоуролога по месту жительства. Сомнений не вызывали, подозрений со стороны сердца не имелось. По поводу перевода в профильное медучереждение, указал, что поставив в известность заведующего, стал обзванивать возможные варианты. После возвращения из отделения реанимации ***, пациента предложено перевести в МБУ «ЦГБ № 7», данный перевод согласован с Магером В. О., однако истец отказалась от этого. По поводу внесения сведений в дневниковые записи, пояснил, что *** в дневниковую запись от *** внесли изменения по поводу осложнений, программа это допускает, фиксируется время внесения изменений.

Третье лицо Быкова Н. В., являющаяся врачом-анестезиологом-реаниматологом отделения анестезиологии-реанимации № 1 ГБУЗ СО «СООД», *** в предварительном судебном заседании пояснила, что ею проведена плановая анестезия, все было в рамках протокола и по всем показателям пациента. Во время анестезии также наблюдали за пациентом, все было стабильно, после его транспортировали в реанимацию, там тоже наблюдали за ним и передали другим.

Третье лицо Плеханова Н. О., являющаяся врачом-терапевтом ГБУЗ СО «СООД» в предварительном судебном заседании *** пояснила, что пациента И она осматривала дважды, первый раз на вторые сутки после операции ***, из-за боли за грудиной ему сделали ЭКГ, и отдали на расшифровку, потом отдано распоряжение, чтобы позвонили в реанимацию, кардиологической патологии в анамнезе не было. Состояние было оценено как удовлетворительное. Дана рекомендация начать стандартную для данной патологии терапию – антикоагулянты, инфузию нитратов. Второй раз *** пациент осмотрен ввиду наличия жалоб, состояние оценено как средней тяжести, по ЭКГ все просматривалось закономерно инфаркту миокарда, при этом было выявлено снижение гемоглобина. Учитывая язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки, а также прием назначенных препаратов, нельзя было исключить, что у пациента обострилась гастропатология, или случилось желудочно-кишечное кровотечение. В связи с чем, рекомендовано снижение дозы кардиотропного препарата. Пациент оставлен под наблюдением дежурного врача, и вечером *** переведен в реанимацию дежурным врачом.

Третье лицо Касаткин М. В., являющаяся врачом-анестезиологом-реаниматологом ГБУЗ СО «СООД» в письменных пояснениях последовательно подтвердил пояснения третьих лиц относительно состояния И, указав, что в дневниковой записи от *** о передозировке б-блокаторов им учен контекст всей дневниковой записи. То есть он подразумевал, что передозировка – это индивидуальная реакция организма больного на принимаемую дозу Метапролола, согласно клинике больного доза данного лекарственного препарата для него была превышена.

В судебное заседание третьи лица Магер В. О., Коваленко Д. А., Касаткин М. В., Киселев Е. А., Быкова Н. В., Смирнов М. В., Плеханова Н. О. не явились, извещены надлежащим образом. Магер В. О., Коваленко Д. А., Касаткин М. В., Киселев Е. А., Быкова Н. В., Смирнов М. В. представили заявление о рассмотрении дела в их отсутствие, причина неявки Плехановой Н. О. суду не известна.

При таких обстоятельствах, судом решен вопрос о рассмотрении дела в их отсутствие.

В судебном заседании свидетель Пирогов Н. С. пояснил, что является врачом-кардиологом ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии». По существу заданных вопросов пояснил, что *** примерно в *** поступил звонок от Магера В. О. по вопросу консультации в отношении оперированного *** пациента с инфарктом. Даны рекомендации по консервативному лечению, с указанием на невозможность применения коронографии и хирургического вмешательства ввиду малого послеоперационного периода, что фактически исключает перевод больного в другое медицинское учреждение. Оснований для перевода в ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» не имелось, поскольку перевод в данном случае подлежит осуществить в многопрофильное медицинское учреждение, а ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» таковым не является, отсутствует отделение урологии.

Заслушав истца, представителя ответчика, представителей третьих лиц, свидетеля, заключение прокурора Порошиной А. И., полагавшей исковые требования подлежащими частичному удовлетворению, исследовав письменные материалы дела, суд приходит к следующему.

Статьей 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее - ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

Здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (пункт 1 статьи 2 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

Статьей 4 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» установлено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

В пункте 21 статьи 2 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

В соответствии со статьей 37 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» утвержден стандарт специализированной медицинской помощи при нестабильной стенокардии, остром и повторном инфаркте миокарда (без подъема сегмента ST электрокардиограммы).

П. 1. приказа Минздрава России от 01.07.2015 N 405ан (ред. от 01.09.2017) «Об утверждении стандарта специализированной медицинской помощи при нестабильной стенокардии, остром и повторном инфаркте миокарда (без подъема сегмента ST электрокардиограммы)» в первичные медицинские услуги для диагностики заболевания, состояния включен осмотр (консультация) врачом-анестезиологом-реаниматологом первичный, прием (осмотр, консультация) врача-кардиолога первичный.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Из содержания искового заявления Иванковой Л. И. усматривается, что основанием ее обращения в суд с требованием о компенсации причиненного ей морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи) ее супругуИ, приведшее, по мнению истца, к его смерти.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми. В том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 ГК РФ).

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина приоказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу пункта 1 статьи 1099Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 ГК РФ) и статьей 151Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10).

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 N 1).

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием ГАУЗ «СООД» должно доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда Иванковой Л. И. в связи со смертью ее супруга И, медицинская помощь которому, по мнению истца, была оказана ненадлежащим образом.

Так, судом установлено, что Иванкова Л. И. являлась супругой И

*** И госпитализирован в онкологическое отделении № 5 в ГБУЗ СО «СООД» с диагнозом – <***>.

*** И проведено оперативное лечение: <***>.

*** И переведен в палату ОАР №1 по ЭКГ и тропониновому тесту выявлен инфаркт миокарда.

Из представленной медицинской документации следует, что в этот же день, проведено исследование УЗИ и пациент заочно по телефону консультирован с врачом кардиологом ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» Пироговым Н. С., указавшим на отсутствие показаний для выполнения коронарографии и хирургического вмешательства на артериях сердца в связи с ранним периодом после операции на органах малого таза (РПО), крайне высоким риском развития неконтролируемого кровотечения из сосудов малого таза. Показано проведение консервативной терапии.

*** проведено 5 осмотров врача анестезиолога-реаниматолога.

*** проведено 3 осмотра врача анестезиолога-реаниматолога

*** проведено 3 осмотра врача анестезиолога-реаниматолога (до 09 час.00 мин.), проведена рентгенография грудной клетки, проведено 3 осмотра врача-онколога (уролога). И переведен из палаты ОАР №1.

Согласно представленной медицинской документации, в этот же день ставится на обсуждение вопрос о переводе пациента в МУ «ЦГБ №7» (по месту жительства пациента) с учетом наличия в составе стационара кардиологического и урологического отделения (заведующий урологическим отделением МУ «ЦГБ № 7» поставлен в известность, с учетом необходимости наблюдение уролога за пациентом после перенесенной операции).Истец Иванкова Л. И. на перевод в данное медицинское учреждение согласия не дала.

*** проведено 2 осмотра врача-онколога (уролога). Заведующий отделением Магер В. О. консультировался по телефону с заместителем начальника ФКУ 354 Окружного военного клинического госпиталя по медицинской работе Я., с учетом того, что пациента «военный в отставке», возможен перевод с предоставлением санитарного транспорта, перевод согласован на *** (на данный момент отсутствуют места в отделении).

*** И планировалось выполнение Р-графии - при подъеме с кровати - кратковременная потеря сознания. В этот же день проведено 4 осмотра врача-онколога (уролога), а также осмотр врача-терапевта, совместный осмотр врача-онколога (уролога) с врачом анестезиологом- реаниматологом. В течение рабочего дня выполнена телефонная консультация с заведующим кардиологического отделения ГБУЗ СО «Свердловский областной клинический госпиталь для ветеранов войн» (М), с учетом маршрутизации больных с острым коронарным синдромом перевод не возможен, рекомендовано обратиться в СМП г. Екатеринбурга. Осуществлена телефонная консультация с заведующим оперативным отделом СМП г. Екатеринбурга Д, с учетом маршрутизации, территориальным расположением необходимо обратиться в ООО МО «Новая больница» для решения вопроса о переводе, получен телефонный номер приемного отделения. Осуществлен звонок в приемный покой ООО МО «Новая больница», для решения вопроса о возможности перевода рекомендовано связаться с заведующей кардиологическим отделением ООО МО «Новая больница». Осуществлен ряд звонков заведующей отделением кардиологии ООО МО «Новая больница» Ф по рабочему телефону, на телефон отвечал секретарь, связаться непосредственно с Ф не удалось.

*** пациент поступил в РАО в тяжелом состоянии, осмотр врача реаниматолога (7ч. 30мин.), проведено 2 осмотра врача-онколога (уролога). В этот же день, заместитель главного врача ГБУЗ СО «СООД» Е консультировался по телефону с заместителем главного врача по медицинской части ГБУЗ СО «СОКБ №1» К и с заведующей неотложной кардиологии ГБУЗ СО «СОКБ №1» Ш, с учетом отсутствия на данный момент показаний к выполнению кардиохирургического лечения, возможно лечение в условиях кардиологического отделения МУ «ЦГБ №7» с учетом наличия в структуре МУ «ЦГБ №7» урологического отделения. Ситуация обсуждена с заместителем главного врача МУ «ЦГБ №7» Д - перевод согласован. Больной готовится к переводу в профильное кардиологическое отделение, уход за дренажами и уретральным катетером будет осуществляться силами отделения урологии МУ «ЦГБ №7». После повторного осмотра врачом- реаниматологом, а также осмотра врача-онколога (уролога) (14ч. 20мин.), пациент повторно обсужден с заведующей неотложным кардиологическим отделением ГБУЗ СО «СОКБ №1» Ш, заведующим отделением анестезиологии и реанимации ГБУЗ СО «СОКБ №1» Л С учетом ОИМ от ***, отсутствия специализированной кардиологической помощи в ГБУЗ СО «СООД» перевод в ГБУЗ СО «СОКБ №1» согласован. Вызвана реанимационная БСМП через бюро госпитализации. Далее, в этот же день последовали осмотры врача-реаниматолога, врача-онколога (уролога) (15ч. 20мин.). Приехала реанимационная бригада скорой медицинской помощи, состояние пациента позволяло осуществить перевод. В 16-00 И переводится в РАО ГБУЗ СО «СОКБ №1», где через 2 часа последовала его смерть.

Согласно выписки из протокола вскрытия *** от ***, имеющейся в медицинской карте ***, по результатам вскрытия установлен патологоанатомический диагноз: Основное заболевание: ишемическая болезнь сердца – острый трансмуральный инфаркт миокарда задней стенки левого желудочка, заднего отдела межжелудочковой перегородки, крупноочаговый кардиосклероз межжелудочковой перегородки. Осложнения: субэпикардиальный щелевидный дефект задней стенки левого желудочка, гемоперикард.

Истец полагает, что смерть И наступила вследствие халатного отношения врачей ГБУЗ СО «СООД», в обоснование чего представила заключение, изготовленное по поручению Екатеринбургского филиала АО СК «СОГАЗ-Мед» от ***, согласно выводам которого пациент не осмотрен кардиологом при развитии острого инфаркта миокарда. Не проведен врачебный консилиум городских или областных специалистов при невозможности перевода в профильный стационар по медицинским показаниям. В связи с чем, АО СК «СОГАЗ-Мед» письмом *** от *** в ответ на обращение истца указало, что со стороны ГБУЗ СО «СООД» в отношении пациента И допущено несвоевременное или ненадлежащее выполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, стандартами медицинской помощи и (или) клиническими рекомендациями (протоколами лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, приведшее к ухудшению состояния здоровья застрахованного лица, либо создавшее риск прогрессирования имеющегося заболевания или возникновения нового заболевания (за исключением случаев отказа застрахованного лица от лечения, оформленного в установленном порядке). Данный дефекта был применен экспертом качества по профилю «кардиология» по случаю лечения супруга истца в условиях круглосуточного стационара ГБУЗ СО «СООД» в период с *** по ***. Невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее выполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, стандартами медицинской помощи и (или) клиническими рекомендациями (протоколами лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, не повлиявшее на состояние здоровья застрахованного лица. Дефект применен экспертом качества по профилю «анестезиология и реаниматология» по случаю оказания медицинской помощи застрахованному в условиях реанимационно-анестезиологического отделения ГБУЗ СО «СООД».

В обосновании своей позиции представитель ответчика ГБУЗ СО «СООД» Булыгина Н. В., указала на отсутствие в действиях врачей причинно-следственной связи с наступлением смерти И, сославшись на результаты внеплановой документарной проверки ГАУЗ СО «СООД» на предмет соблюдения стандартов оказания медицинской помощи, утвержденных приказами МЗ РФ, национальных руководств, клинических рекомендаций и протоколов, принятых на территории Российской Федерации и Свердловской области при оказании медицинской помощи И, проведенной в период с *** по ***.г. Министерством здравоохранения Свердловской области на основании приказа от 15.11.2019 № 2265 – п.

Выводами экспертов Министерства здравоохранения Свердловской области, изложенными в заключениях, не подтверждены факты грубых дефектов оказания медицинской помощи по консервативному ведению пациента И, нарушений стандартов и клинических рекомендаций при оказании специализированной медицинской помощи, нарушений прав пациента. Напротив, обращено внимание на факт непредсказуемости развития острого инфаркта миокарда в послеоперационном периоде.

Разрешая требования Иванковой Л. И., по ходатайству представителя ответчика судом в Государственное Бюджетное учреждение здравоохранения «Бюро судебно-медицинской экспертизы г. Санкт-Петербурга» назначена судебно-медицинская экспертиза.

Согласно выводам экспертов в заключении ***, подтвердив причину смерти И - ишемическая болезнь сердца с развитием острого трансмурального инфаркта миокарда задней стенки левого желудочка, заднего отдела межжелудочковой перегородки, осложнившегося кардиогенным шоком, вызванного надрывом сердечной мышцы в зоне инфаркта с образованием субэпикардиального щелевидного дефекта задней стенки левого желудочка и излитием крови в полость перикарда, указали, что непосредственной причиной смерти И явилось осложнение острого инфаркта миокарда - кардиогенный шок. Также подтверждено отсутствие дефектов лечения по направлению «онкология». При этом, выявлены при анализе дневниковых записей в период с *** до *** дефекты диагностики: - не проведён осмотр пациента врачом-терапевтом перед оперативным вмешательством; - не выполнен осмотр больного анестезиологом- реаниматологом в раннем послеоперационном периоде; - не проведена электрокардиограмма в первые сутки после операции. Согласно заключению, экспертизы пришли к выводу, что указанные дефекты не явились причиной, либо условием для развития у И острого инфаркта миокарда и не повлияли на наступление неблагоприятного исхода - смерти больного. В тоже время, эксперты полагают, что решение в отказе кардиолога ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» от перевода И в специализированный стационар было неоправданным, а отказ от применения больному процедуры реваскуляризации миокарда лишил его шансов на наступление благоприятного исхода (дефект организации лечебного процесса).Таким образом, установленный дефект организации лечебного процесса, выражающийся в отказе кардиолога ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» от перевода И в специализированный стационар, и следовательно, несвоевременный перевод больного в специализированный стационар, имеющий в составе кардиологическое отделение с палатой интенсивной терапии (ПИТ), в данном случае следует расценивать не как причину, приведшую к смерти больного, а как неблагоприятный фактор (условие) протекания патологического процесса (острого инфаркта миокарда).

Частью 1 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел (часть 2 статьи12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Согласно части 1 статьи 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.

Эти сведения могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений экспертов.

В силу части 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Частью 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрено, что суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

В соответствии с частью 1 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с частью 3 статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в статье 67 Кодекса. Несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении суда.

В пункте 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении» разъяснено, что заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (статья 67, часть 3 статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ.

Из приведенных норм процессуального закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению следует, что заключение эксперта является одним из доказательств по делу, которое должно оцениваться судом не произвольно, а в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в системе действующих положений закона.

Проанализировав содержание экспертного заключения, суд приходит к выводу о том, что оно в полном объеме отвечает требованиям ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку содержит подробное описание произведенных исследований, сделанные в результате их выводы и научно обоснованные ответы на поставленные вопросы, в обоснование сделанных выводов эксперты приводят соответствующие данные из имеющихся в распоряжении экспертов документов, основываются на исходных объективных данных, учитывая имеющуюся в совокупности документацию, а также на использованной при проведении исследования научной и методической литературе, в заключении указаны данные о квалификации экспертов, их образовании, стаже работы.

Оценивая представленное заключение, суд не усматривает какого-либо противоречия в выводах экспертов в части, касающейся наличия дефектов лечебного процесса именно ответчика ГБУЗ СО «СООД», обстоятельствам дела, все ответы в этой части даны в рамках поставленных вопросов, противоречий с ранее представленными заключениями, а также результатами проверки в отношении ответчика, по сути, не имеется.

Иного заключения, опровергающего выводы экспертов, в материалы дела не представлено ответчиками. Ходатайств о назначении повторной судебной экспертизы сторонами не заявлено. Истец с выводами экспертов также согласился.

В свою очередь,доводы экспертов в отношении данных дефектов как не относящихся к причине либо условиям для развития у И острого инфаркта миокарда, не повлиявшими на наступление его смерти, являются оценкой самой ситуации с точки зрения ее медицинского сопровождения, тогда как для разрешения вопроса о причинении нравственных и моральных страданий самой истице, по мнению суда, достаточно их наличия.

При таких обстоятельствах суд приходит к выводу о наличии причинно-следственной связи между дефектами, допущенными ГБУЗ СО «СООД» при оказании медицинской помощи супругу истца И, его наступившей смертью и причинением тем самым Иванковой Л. И. морального вреда,что соответствует приведенным положениям Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации», статей 151, 1064, 1068Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений по их применению, изложенных в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» и от 26.01.2010 N 1«О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина».

Не основан на законе довод представителя третьего лица ГБУЗ СО «СОКБ №1» Осинцевой О. М., что наличие дефектов оказания И медицинской помощи без подтверждения того, что именно они привели к его смерти, могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самомуИ, а не его супруге, поскольку здоровье - это состояние полного социального, психологического и физического благополучия человека, которое может быть нарушено ненадлежащим оказанием пациенту медицинской помощи, а при смерти пациента нарушается и неимущественное право членов его семьи на здоровье, родственные и семейные связи, на семейную жизнь.

Законодатель, закрепив в статье 151Гражданского кодекса Российской Федерации общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация. При этом согласно пункту 2 статьи 150Гражданского кодекса Российской Федерации нематериальные блага защищаются в соответствии с этим кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12 ГК РФ) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

В абзаце втором пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий пункта 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10).

Согласно пояснениям Иванковой Л. И., ее моральные страдания связаны с некачественным оказанием медицинской помощи И, в том числе в связи с отсутствием необходимых медицинских осмотров, а именно отсутствие осмотра врача-терапевта в дооперационном периоде, отсутствие осмотра врача-кардиолога в послеоперационном периоде, отсутствие осмотра врача –реаниматолога в послеоперационном периоде. Результатами экспертизы факт отсутствия осмотра врача-терапевта, а также отсутствие осмотра врача анестезиолога-реаниматолога подтвердился. Несмотря на то, что отсутствие данных осмотров не повлияло на наступление смерти пациента И, сам факт наличия подобных лечебных дефектов причиняетистице существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых ею тяжелых нравственных страданиях, невозможности смириться с утратой. В ее субъективном понимании, наличие дефектовсвидетельствует о некачественно оказанной медицинской помощи, приводит к осознанию того, что супруга можно было спасти оказанием своевременной и квалифицированной медицинской помощи, что причиняет ей дополнительные нравственные страдания.

В тоже время, доводы истицы относительно отсутствия консультации врача-кардиолога суд отклоняет, поскольку материалами дела подтверждается, что И *** заочно консультирован врачом-кардиологом П, который в судебном заседании данный факт не отрицал. То обстоятельство, что консультация носила заочный характер, не свидетельствует о нарушении лечебного процесса со стороны сотрудников ответчика.

Также не состоятелен довод истца относительно отсутствия консилиума, поскольку данное обстоятельство также опровергается медицинскими материалами, и последовательно подтверждалось третьими лицами в ходе рассмотрения дела.

Кроме того, судом отклоняются доводы истца относительно непроведениятелеконсультации для разрешения вопроса перевода И в другое специализированное медицинское учреждение, поскольку из представленных документов обоснованность действий врачей по выбору специализированного учреждения сомнений не вызывает, а обязанности провести телеконсультации для разрешения данного вопроса отсутствовали. Так, последовательно материалами дела подтверждается, что при стабилизации состояния пациента И,заведующим отделенияМагером В. О. и лечащим врачом Коваленко Д. А. предпринимались попытки его перевода *** в МБУ «ЦГБ №7».В период до *** осуществить перевод пациента ввиду малого послеоперационного периода и значительного оперативного вмешательства возможности не имелось. Однако истец настаивала на ином медицинском учреждении ГБУЗ СО «СОКБ №1», в связи с чем, от этого предложения отказалась, указанное истцом не опровергнуто.Впоследующем, также предпринимались попытки организации перевозки больного в ФГКУ «354 ВКГ» Минобороны России, где согласована дата перевода ввиду отсутствия мест только на ***. Вместе с тем, повторные реанимационные мероприятия привели к необходимости поиска новых медицинских учреждений, соответственно, врачами совершены звонки в ООО НО «Новая Больница», МБУ «ЦГБ № 7», куда вновь согласован перевод и истцом дано согласие. Таким образом, оснований полагать, что сотрудники ответчика бездействовали, не имеется. Напротив, суд полагает, что действия врачей при разрешении данного вопроса соответствовали как обстановке, так и действующей нормативной документации. Суждение истца относительно отсутствия доказательств обращения сотрудников ответчика в другие медицинские учреждения для организации перевозки И суд полагает безосновательными, поскольку медицинская документация соответствующие сведения содержит, также данное обстоятельство подтверждаетсяпоследовательно не противоречиво как третьими лицами, так и допрошенным в судебном заседании свидетелем. Внесение в медицинскую документацию в электронном виде сведений фиксируется соответствующей датой, что исключает возможность дописок иной датой, нежели той, которой вносятся эти сведения.

Более того, не нашли своего подтверждения доводы истца относительно формального подхода со стороны заведующего Магера В. О. к ситуации с И, также его безразличного отношения к пациенту, поскольку принятые им меры соразмерны ситуации, в которой третье лицо принимал непосредственное участие.

Наличие в палате включенных батарей соответствовало времени года, доказательств отказа медицинского персонала в проветривании палаты не представлено.

<***>

Что касается несвоевременного перевода больного в ГБУЗ СО «СОКБ №1», суд находит безосновательной ссылку на Приказ Минздрава Свердловской области от 12.02.2019 N 238-п «Об организации медицинской помощи пациентам с острым коронарным синдромом и жизнеугрожающими нарушениями ритма сердца и проводимости на территории Свердловской области», поскольку начала действия приказа – 31.03.2019, то есть на период описываемых событий его действие не распространялось.

В период до 31.03.2019 действовал Приказ Минздрава Свердловской области от 30.12.2016 № 2589-п «Об организации маршрутизации пациентов с острым коронарным синдромом без подъема сегмента ST на территории муниципального образования «город Екатеринбург».

Данным приказом предусматривалось организация проведения консультаций пациентов с ОКС без подъема сегмента ST, поступивших в муниципальное бюджетное учреждение «Центральная городская клиническая больница № 1», муниципальное бюджетное учреждение «Центральная городская клиническая больница № 6», муниципальное бюджетное учреждение «Центральная городская больница № 7», муниципальное автономное учреждение «Городская клиническая больница № 14», муниципальное автономное учреждение «Центральная городская больница № 20», муниципальное автономное учреждение «Центральная городская клиническая больница № 23», муниципальное автономное учреждение «Центральная городская клиническая больница № 24», с целью решения вопроса о переводе для проведения рентгенохирургических методов диагностики и лечения в соответствии с приложениями №№ 1, 2, 3 к настоящему Приказу. Для данных организаций предусматривалось обеспечить перевод пациентов, у которых по результатам консультаций установлены показания для проведения им рентгенохирургических методов диагностики и лечения, в государственное бюджетное учреждение здравоохранения Свердловской области «Уральский институт кардиологии» и ООО Медицинское объединение «Новая больница» в соответствии с маршрутизацией, установленной приложением № 3 к настоящему Приказу.

Таким образом, вопросы маршрутизации из ГБУЗ СО «СООД» в ГБУЗ СО «СОКБ №1» в принципе не были освещены. В связи с чем, каких-либо нарушений со стороны ответчика в указанной части не имеется. Даже, принимая во внимание Приказ Минздрава Свердловской области от 12.02.2019 N 238-п «Об организации медицинской помощи пациентам с острым коронарным синдромом и жизнеугрожающими нарушениями ритма сердца и проводимости на территории Свердловской области», действие которого началось с 31.03.2019, предусматривающего, что пациенты с ОКС, у которых выявлены противопоказания к проведению коронароангиографии (подобную консультацию ответчик получил 15.02.2019), госпитализируются в ближайшую многопрофильную медицинскую организацию, имеющую в составе кардиологическое отделение с ПИТ, суд приходит к выводу, что ГБУЗ СО «СОКБ № 1» или ГБУЗ СО «Уральский институт кардиологии» по маршрутизации территориально не относятся к ответчику.

Таким образом, в части доводов истца о несвоевременном переводе ГБУЗ СО «СООД» пациента И, суд приходит к выводу, что сотрудники ответчика предприняли все необходимые и возможные меры по спасению пациента из опасной для его жизни ситуации, больному оказана необходимая и своевременная помощь.

Определяя размер компенсации морального вреда в отношении ответчика ГБУЗ СО «СООД», суд учитывает, что действия сотрудников данного медицинского учреждения в виде отсутствия в дооперационном периоде консультации врача-терапевта, а также отсутствие консультации в ранний послеоперационный период врача-анестезиолога-реаниматолога состоят в причинно-следственной связи с последствиями в виде страданий, перенесенных от непосредственного сопереживания состоянию ее супруга, постоянную боязнь за его жизнь и здоровье, по сути, от гражданско-правовой ответственности настоящий ответчик не освобожден. В связи с чем, суд, учитывая, что в основном требования морального вреда истец связывала с отсутствием своевременного перевода И в другое лечебное учреждение, при этом, бездействия врачей в этой части не нашли своего подтверждения в ходе рассмотрения дела, однако дефекты лечебного процесса подтверждены результатами судебной экспертизы, приходит к выводу, что в данном случае компенсация морального вреда исходя из степени вины сотрудников соразмерна 100000 рублей.

Разрешая требования истца о взыскании расходов на памятник в размере 28649,20 рублей, суд приходит к следующему.

Согласно абзацу второму пункта 1 статьи 11 Федерального закона от 12.01.1996 N 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» нормы расходов на погребение умерших (погибших) военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, сотрудников органов внутренних дел, государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы определяются Правительством Российской Федерации.

Правительство Российской Федерации в постановлении от 06.05.1994 № 460 установило предельный размер оплаты ритуальных услуг (пункт 1) и нормы расходов денежных средств на изготовление надгробных памятников и их установку за счет федеральных органов исполнительной власти (федеральных государственных органов), в которых погибший (умерший) проходил военную службу (военные сборы, службу) (пункт 2). При этом, с целью разграничения средств федерального бюджета, выделяемых соответствующим органам на расходы, связанные с реализацией этого постановления, а также упорядочения процедуры обращения граждан за возмещением названных расходов было предусмотрено, что нормы таких расходов устанавливаются в зависимости от последнего места прохождения лицом военной службы (военных сборов, службы). Сумма расходов на памятник, возмещаемая лицу, осуществившему оплату, в данном случае определена до 35171 рублей.

В связи с чем, оснований для возложения на ответчика обязанности возместить расходы истца на памятник супругу не имеется.

Такое правовое регулирование в равной мере распространяется на всех родственников или иных лиц, взявших на себя обязанности по увековечению памяти погибшего (умершего), направлено на возмещение расходов денежных средств указанным лицам на изготовление надгробных памятников и их установку и, связывая предоставление такого возмещения с основанием увольнения с последнего места прохождения службы, основано на объективных критериях, а потому не может расцениваться какнарушающее права заявительницы.

Принимая во внимание, что истец от оплаты государственной пошлины при подаче иска освобожден, то с ответчика подлежит взысканию государственная пошлина в размере по 300 рублей в доход местного бюджета.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд

РЕШИЛ:

Исковые требования Иванковой Лидии Ивановны к ГАУЗ СО «Свердловский областной онкологический диспансер» о взыскании материального и морального вреда в результате некачественно оказанных медицинских услуг, - удовлетворить частично.

Взыскать с ГАУЗ СО «Свердловский областной онкологический диспансер» в пользу Иванковой Лидии Ивановны компенсацию морального вреда в размере 100000 рублей.

В удовлетворении остальной части требований Иванковой Лидии Ивановны, - отказать.

Взыскать с ГАУЗ СО «Свердловский областной онкологический диспансер» в доход местного бюджета государственную пошлину в размере 300рублей.

Решение может быть обжаловано сторонами в апелляционном порядке в течение месяца со дня принятия решения суда в окончательной форме подачей апелляционной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам Свердловского областного суда через Кировский районный суд г. Екатеринбурга.

Судья <***> Е. В. Самойлова