Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-195/2019 (2-2222/2018;) ~ М-2177/2018 от 14.12.2018

Р Е Ш Е Н И Е

И м е н е м Р о с с и й с к о й Ф е д е р а ц и и

12 апреля 2019 года г. Жигулевск

Жигулевский городской суд Самарской области в составе:

председательствующего – судьи Никоновой Л.Ф.,

при секретаре Ермолаевой А.В.,

с участием:

- представителя истца – адвоката Сорокина В.Я., действующего на основании доверенности от ДД.ММ.ГГГГ,

- представителя ответчика – адвоката Вербенца А.П., действующего на основании доверенности от ДД.ММ.ГГГГ,

- третьего лица – нотариуса Ненаховой Г.Б. (до перерыва в судебном заседании),

- третьего лица – и.о. нотариуса Вельмезевой Е.А. (до перерыва в судебном заседании),

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-195/2019 по иску Кузьмичева Г. С. к Мингалиевой С. А. о признании завещания и договора пожизненного содержания с иждивением недействительными, применении последствий недействительности сделки,

У С Т А Н О В И Л:

Кузьмичев Г.С. предъявил в суд указанный выше иск к Мингалиевой С.А., требуя признать недействительными:

- завещание, составленное Кузьмичевой Т. С. ДД.ММ.ГГГГ в пользу ответчицы,

- договор пожизненного содержания с иждивением, заключенный ДД.ММ.ГГГГ между Кузьмичевой Т.С. и Мингалиевой С.А., полагая, что к моменту совершения сделки и составления завещания Кузьмичева Т.С. в силу состояния своего здоровья, вызванного применяемыми при лечении онкологического заболевания лекарственными препаратами, а также возникшим на этой почве депрессивным состоянием, не могла понимать значение своих действий и руководить ими;

- применить последствия недействительности сделки и внести соответствующие изменения в ЕГРН (т.1 л.д. 5-9).

В ходе рассмотрения дела представитель истца Сорокин В.Я., действуя на основании доверенности, предъявил дополнительное исковое заявление, содержащее требования о признании договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 170 ГК РФ, ввиду мнимости заключенной сделки, а завещания от ДД.ММ.ГГГГ – недействительным ввиду допущенного нарушения порядка составления, подписания и удостоверения завещания (т.1 л.д. 202-206).

В обоснование заявленных требований в иске указано следующее. Кузьмичева Т. С. приходилась истцу родной сестрой. Умерла она ДД.ММ.ГГГГ. На момент смерти проживала в принадлежащей ей квартире по адресу: <адрес> Наследники первой очереди отсутствуют. Истец, как наследник второй очереди, в установленный законом срок обратился к нотариусу с заявлением о принятии наследства. В процессе оформления наследства ему стало известно, что право собственности на квартиру на основании договора пожизненного содержания с иждивением, заключенного между Кузьмичевой Т.С. и Мингалиевой С.А. ДД.ММ.ГГГГ, зарегистрировано за ответчицей, в ее же пользу Кузьмичевой Т.С. ДД.ММ.ГГГГ составлено завещание на все имущество. Поскольку сестра с ДД.ММ.ГГГГ страдала онкологическим заболеванием, являлась инвалидом первой группы, принимала обезболивающие препараты, данные обстоятельства, по мнению истца, повлияли на психическое состояние Кузьмичевой Т.С., вследствие чего она не могла понимать значения своих действий и руководить ими, в связи с чем договор и завещание оспариваются истцом по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 177 ГК РФ.

Кроме того, считает противоречащим требованиям закона удостоверение договора пожизненного содержания с иждивением нотариусом, осуществляющим свою деятельность на территории <адрес>, считает, что договор в отношении недвижимого имущества, находящегося в <адрес>, мог быть удостоверен только нотариусом нотариального округа <адрес>.

В обоснование дополнительного иска сослался на следующие обстоятельства (т. 1 л.д.202-206). Полагает, что для заключения договора пожизненного содержания с иждивением на ДД.ММ.ГГГГ у Мингалиевой С.А. не было оснований, т.к. еще накануне, ДД.ММ.ГГГГ, она заключила с Свидетель №10 договор на оказание услуг сиделки, а в дальнейшем привлекала в помощь сиделке своих знакомых - Свидетель №7 и Свидетель №6 Указанные обстоятельства, а также занятость Мингалиевой С.А. на работе и в семье, наличие у ответчицы сведений о состоянии здоровья Кузьмичевой Т.С., не исключающем скорой кончины, по мнению истца, свидетельствуют об изначальном отсутствии у ответчицы намерения исполнять лично обязанности по уходу за Кузьмичевой Т.С. и, как следствие, мнимости сделки, совершенной для вида. По мнению истца, данный договор был необходим Мингалиевой С.А. только для переоформления в свою собственность квартиры Кузьмичевой Т.С., без выполнения возложенных на нее договором обязанностей по осуществлению ухода за последней. Договор пожизненного содержания от ДД.ММ.ГГГГ не содержит пункта, в силу которого Мингалиева С.А. имела право переложить выполнение своих обязанностей по договору на третьих лиц. Также ответчиком не представлено доказательств выполнения договора в период с 17 по ДД.ММ.ГГГГ.

Завещание, составленное Кузьмичевой Т.С. в пользу ответчицы ДД.ММ.ГГГГ, истец просит признать недействительным ввиду нарушения установленного законом (ст.ст.1123, 1124, 1125, 1131 ГК РФ) порядка составления и удостоверения завещания, поскольку текст завещания составлен со слов ответчицы, последняя присутствовала при его подписании и удостоверении нотариусом, текст завещания был передан лицу, в пользу которого оно было составлено. В подтверждение данных обстоятельств истец ссылается на пояснения ответчика в судебном заседании, показания свидетеля Свидетель №10 и нотариуса Ненаховой Г.Б.

В судебном заседании представитель истца Сорокин В.Я. заявленные требования и доводы иска поддержал в полном объеме.

Ответчик Мингалиева С.А. настоящее судебное заседание не явилась. В судебном заседании, состоявшемся 30-ДД.ММ.ГГГГ, требования иска не признала, пояснив, что с Кузьмичевой Т.С. познакомилась 17 лет назад, длительное время вместе работали. 4 года назад Кузьмичева Т.С. сообщила ей о своем онкологическом заболевании, после чего они продолжили общаться, она (ответчица) обеспечила работу Кузьмичевой Т.С. бухгалтером на дому, постоянно навещала ее, была в курсе всех этапов лечения. Т. С. не была лежачей больной, до последнего передвигалась самостоятельно, управляла автомобилем, до ДД.ММ.ГГГГ занималась работой бухгалтера. Знает, что в ДД.ММ.ГГГГ Кузьмичева Т.С. консультировалась по вопросу заключения договора ренты, а потом сообщила о своем намерении заключить такой договор. В ДД.ММ.ГГГГ Т. сама нашла сиделку, а она (ответчица) заключила с сиделкой договор, услуги также оплачивала она, т.к. с Кузьмичевой Т.С. были в близких отношениях, последняя была вхожа в ее семью, присутствовала на семейных праздниках. О родственниках Т. С. говорить не хотела, заявляя, что у нее никого нет. Ей, со слов Кузьмичевой Т.С., было известно о том, что у нее есть брат и сестра. Когда Кузьмичевой Т.С. стало хуже, кроме сиделки, за ней помогали ухаживать подруги. Затем Кузьмичева Т.С. сообщила, что будет оформлять с ней (Мингалиевой С.А.) договор ренты, попросила, чтобы нотариус был тольяттинский, т.к. не хотела, чтобы информация о ее болезни дошла до родственников. Также в случае ее смерти просила не сообщать об этом родственникам. До ДД.ММ.ГГГГ она (ответчица) обратилась в нотариальную контору по <адрес>, там определили дату и время совершения сделки. Для этого вместе с Т. собирали справки, а документы из БТИ Кузьмичевой Т.С. помогала собирать подруга И.. ДД.ММ.ГГГГ вместе с Кузьмичевой Т.С. приехали к нотариусу. Нотариус беседовал с ними, проговаривались все моменты договора ренты. Договор подписали ДД.ММ.ГГГГ, в этот же день или на следующий обратились за его регистрацией, т.к. Кузьмичева Т.С. желала, чтобы все было оформлено. Документы на регистрацию сделки сдавали вместе через МФЦ, а после регистрации документы она забирала одна, т.к. к тому моменту у нее была доверенность, удостоверенная нотариусом ДД.ММ.ГГГГ. В момент заключения договора Т. С. отвечала на все вопросы, подписывала все заявления. На следующий день Кузьмичева Т.С. сообщила о своем намерении составить завещание, консультировалась по этому вопросу с адвокатом, после чего сказала, что будет составлять завещание, чтобы родственники не смогли отобрать имущество, просила привезти нотариуса домой. ДД.ММ.ГГГГ она заехала в нотариальную контору и вместе с нотариусом Ненаховой Г.Б. приехали к Кузьмичевой Т.С. на квартиру. Нотариус общалась с Т. С., задавала вопросы, понимает ли она свои действия, спрашивала, кто она (Мингалиева С.А.)для нее, спросила, сможет ли она подписать завещание, на что Кузьмичева Т.С. ответила утвердительно, встала с дивана, подошла к столу и подписала завещание. При этом присутствовали она (ответчица), нотариус и сиделка О.. Копия завещания была у нее на руках, отдали его в нотариальной конторе. В день составления завещания Т. чувствовала себя адекватно. Обезболивающий препарат (трамадол) был приобретен позже, использован только в количестве 3-х ампул, одна из них – за несколько минут до смерти Кузьмичевой Т.С. Умерла она утром ДД.ММ.ГГГГ в ее присутствие, умирала в сознании.

В ходе дачи пояснений ответчица также сообщила, что, подписывая завещание, Кузьмичева Т.С. сидела за столом, а нотариус отметила, что у нее красивый почерк. Дальше они поехали в нотариальную контору, оттуда она вернулась с документами на руках. Отметила, что, возможно, что-то путает. Одновременно сообщила, что когда нотариус общалась с Т., она, по просьбе нотариуса, выходила буквально на 5-10 минут, а затем ее снова пригласили.

Представитель ответчика Вербенец А.П. в судебном заседании требования иска не признал, пояснив, что договор ренты ответчицей исполнялся, покупались лекарственные препараты, была оплачена сиделка, переводились денежные средства, а после смерти были оплачены похороны. Сделка не может быть мнимой, т.к. воля ответчицы при заключении договора была направлена на оказание помощи Кузьмичевой в обмен на передачу имущества. При удостоверении завещания Мингалиева С.А. выходила на кухню, где находилась с сиделкой. Изначально ответчица дала неверные пояснения относительно последовательности действий при удостоверении завещания, поскольку прошло много времени. Просит принять во внимание показания свидетеля, подтвердившего, что во время подписания и удостоверения завещания ответчица находилась в другом помещении.

Третье лицо – временно исполняющий обязанности нотариуса Вельмезева Е.А. в судебном заседании требования иска не признала, пояснив, что ДД.ММ.ГГГГ исполняла обязанности нотариуса Мустякимовой Н.Н. в связи с болезнью последней. За несколько дней до совершения сделки в нотариальную контору по адресу: <адрес>, обратилась Мингалиева С. А. с вопросом о возможном заключении договора ренты. Был представлен перечень документов для заключения договора, дана устная консультация, разъяснено, что необходимо предварительно проконсультироваться и задать вопросы другой стороне. Консультировал помощник. Далее Мингалиева С.А. записалась на дату и время для совершения сделки. До этой даты необходимо было заказать выписки из ЕГРН, а также запросить сведения о наличии информации в Росреестре о дееспособности лиц, которые заключают договор. При отсутствии такой информации заключить сделку невозможно. В данном случае выписки их ЕГРН были получены, обременений, ограничений зарегистрировано не было, правопритязаний также не было, что говорило о том, что правообладатель может распоряжаться имуществом, сведений о недееспособности сторон будущего договора не поступило. К ДД.ММ.ГГГГ был подготовлен проект договора. Стороны представили в день заключения сделки отчет о рыночной стоимости объекта и оригиналы правоустанавливающих документов на квартиру. Кроме того, перед заключением договора ренты было получено согласие супруга Мингалиевой С.А. на заключение данного договора, а Кузьмичевой Т.С. было оформлено заявление об отсутствии супруга. ДД.ММ.ГГГГ стороны явились в назначенное время в нотариальную контору. Первоначально Кузьмичева Т.С. была приглашена одна на беседу, она не скрывала, что страдает онкологическим заболеванием и поясняла, что болеет давно, что у нее отсутствуют близкие родственники, которые ей помогают, упомянув о том, что брат проживает с ней в одном городе, но они не общаются. Относительно заключения договора в <адрес>, Кузьмичева Т.С. пояснила, что не хотела, чтобы информация о распоряжении ею имуществом стала известна брату, поскольку не желает с ним общаться. Также пояснила, что получатель ренты Мингалиева не ее близкая родственница, что это ее подруга, что давно вместе работали. Рассказывала, что ее лечение является длительным, были и обострения, и улучшения, что лечение требует больших затрат. В ходе беседы с Кузьмичевой Т.С. она (нотариус) пришла к выводу, что человек продумал все четко, рассуждал, как будет бороться с болезнью, как будет получать материальную помощь, намерений подарить или просто сделать завещание у нее не было. Она была готова заключить договор ренты. На руках у Кузьмичевой были мед. документы, она (нотариус) их смотрела, это были выписки из обследования: УЗИ, МРТ, КТ, последнее обследование МРТ, по которому было заключение, что состояние ухудшалось. На вопрос о дальнейшем лечении Кузьмичева Т.С. ответила, что этот вопрос исследует не только в <адрес>, но и в других городах, что, возможно, будет использовать экспериментальные методы лечения, препаратами, которые в стадии разработки. На вопрос о том, что будет, если смерть наступит через месяц или два, Кузьмичева ответила, что будет бороться и еще проживет как минимум лет 5. При этом настояла на включении пункта, что Мингалиева, в случае наступления смерти, обеспечит ей достойные похороны. При указанных обстоятельствах оснований для отказа в совершении нотариального действия не было. Кузьмичева Т.С. абсолютно ясно изъясняла свою позицию, сомнений в дееспособности не имелось.

Также полагала, что у истца отсутствуют основания для требований о признании договора мнимой сделкой.

Третье лицо – нотариус Ненахова Г.Б. в судебном заседании требования иска не признала, пояснив, что ДД.ММ.ГГГГ в нотариальную контору обратилась Мингалиева С.А. для оформления завещания на дому, сообщила, что лицу, которое будет составлять завещание, передвигаться до нотариальной конторы сложно, что все имущество будет завещано в ее (ответчицы) пользу. Она (нотариус) составила проект завещания и вместе с Мингалиевой С.А. на машине последней поехали к Кузьмичевой Т.С. домой. Приехали в <адрес>, дверь квартиры открыла Мингалева С.А. Кузьмичева Т.С. стояла в комнате. Сиделку в квартире в этот день не видела. До этого дня ни Мингалиеву С.А., ни Кузьмичеву Т.С. она (нотариус) не знала. В комнате было очень чисто, все на местах, Кузьмичева Т.С. стала двигать стул, ее опередила Мингалиева С.А., но Кузьмичева Т.С. сказала, что будет делать все сама. Она (нотариус) попросила Мингалиеву С.А. принести листок бумаги, чтобы Кузьмичева Т.С. попробовала подписаться. Кузьмичева Т.С. писала хорошо, все понято, привлекать кого-то для подписания завещания необходимости не было. Потом Мингалиеву она попросила выйти, с Кузьмичевой беседовали, будучи в комнате вдвоем. На ее вопрос о том, кто такая Мингалиева, Кузьмичева сообщила, что с ней давно работали вместе и что она ей доверяет, что обязательно поднимется, говорила о брате, с которым не общается, сообщила, что квартиру передала Мингалиевой, а на остальное имущество хочет сделать завещание. У нее (нотариуса) с собой были проект завещания, печать, реестр. Когда убедилась, что текст проекта соответствует распоряжению Кузьмичевой, дала ей его прочитать. Кузьмичева, ознакомившись с текстом завещания, подписала его в двух экземплярах. Один экземпляр завещания она оставила Кузьмичевой на столе, разъяснив, что завещание будет действовать после смерти. Затем вместе с Мингалиевой вернулись в нотариальную контору, где возвратила ей документы, которые необходимы были для составления проекта завещания - данные наследодателя и лица, в пользу которого составлялось завещание. Завещание ответчице в руки она не передавала. Мингалиева при удостоверении и подписании завещания не присутствовала.

Представитель третьего лица – Управления Росреестра по Самарской области в судебное заседание не явился, извещен надлежащим образом (т. 2 л.д. 4-5), о причинах неявки суд в известность не поставил.

Выслушав пояснения ответчика, представителей сторон, третьих лиц, допросив свидетелей, исследовав материалы дела, суд приходит к следующему.

В соответствии со статьей 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, содержание которой следует рассматривать в контексте с положениями части 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации и статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющих принципы состязательности гражданского судопроизводства и принцип равноправия сторон, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Согласно ст. 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным Кодексом, в силу признания ее такой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

В силу положений ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

Согласно п. 1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

Согласно пункту 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

В соответствии со ст. 601 ГК РФ, по договору пожизненного содержания с иждивением получатель ренты - гражданин передает принадлежащие ему жилой дом, квартиру, земельный участок или иную недвижимость в собственность плательщика ренты, который обязуется осуществлять пожизненное содержание с иждивением гражданина и (или) указанного им третьего лица (лиц).

Обязанность плательщика ренты по предоставлению содержания с иждивением может включать обеспечение потребностей в жилище, питании и одежде, а если этого требует состояние здоровья гражданина, также и уход за ним (часть 1 ст. 602 ГК РФ).

В силу пункта 5 статьи 1118 Гражданского кодекса Российской Федерации завещание является односторонней сделкой, которая создает права и обязанности после открытия наследства.

Поскольку завещание является сделкой, к нему применимы общие нормы права о действительности либо недействительности сделок.

Согласно положениям статьи 1124 Гражданского кодекса Российской Федерации завещание должно быть составлено в письменной форме и удостоверено нотариусом. Удостоверение завещания другими лицами допускается в случаях, предусмотренных пунктом 7 статьи 1125, статьей 1127 и пунктом 2 статьи 1128 настоящего Кодекса. Несоблюдение установленных настоящим Кодексом правил о письменной форме завещания и его удостоверении влечет за собой недействительность завещания.

В силу абзаца 3 пункта 2 статьи 1124 Гражданского кодекса Российской Федерации в случае, когда в соответствии с правилами данного Кодекса при составлении, подписании, удостоверении завещания или при передаче завещания нотариусу присутствуют свидетели, не могут быть такими свидетелями и не могут подписывать завещание вместо завещателя, в том числе лицо, в пользу которого составлено завещание или сделан завещательный отказ, супруг такого лица, его дети и родители.

В соответствии со статьей 1131 Гражданского кодекса Российской Федерации при нарушении положений настоящего Кодекса, влекущих за собой недействительность завещания, в зависимости от основания недействительности, завещание является недействительным в силу признания его таковым судом (оспоримое завещание) или независимо от такого признания (ничтожное завещание). Завещание может быть признано судом недействительным по иску лица, права или законные интересы которого нарушены этим завещанием.

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", завещание может быть признано недействительным по решению суда, в частности, в случаях: несоответствия лица, привлеченного в качестве свидетеля, а также лица, подписавшего завещание по просьбе завещателя (абзац второй часть 3 ст. 1125 ГК РФ), требованиям, установленным пунктом 2 ст. 1124 ГК РФ; присутствия при составлении, подписании и, удостоверении завещания или при его передаче нотариусу лица, в пользу которого составлено завещание или сделан завещательный отказ, супруга такого лица, его детей и родителей (п. 2 ст. 1124 ГК РФ); в иных случаях, если судом установлено наличие нарушений порядка составления, подписания или удостоверения завещания, а также недостатков завещания, искажающих волю завещателя.

По смыслу вышеуказанных норм права и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации присутствие при составлении, подписании, удостоверении завещания лица, в пользу которого оно составлено, является основанием для признания завещания недействительным.

Таким образом, пункт 2 статьи 1124 Гражданского кодекса Российской Федерации запрещает присутствие при составлении завещания лиц, в пользу которых составлено завещание или сделан завещательный отказ, супруга такого лица, его детей и родителей в качестве свидетелей. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации указывает на присутствие указанных лиц при составлении завещания, вне зависимости от их статуса, как на основание для признания завещания недействительным.

Судом установлено и из материалов дела следует, что ДД.ММ.ГГГГ между Кузьмичевой Т.С. и Мингалиевой С.А. заключен договор пожизненного содержания с иждивением, на основании которого Мингалевой С.А. передана в собственность квартира, расположенная по адресу: <адрес>, с условием сохранения за Кузьмичевой Т.С. права бесплатного пожизненного проживания в данной квартире, пожизненного содержания с иждивением. Мингалиева С.А. по данному договору приняла на себя обязательства осуществлять содержание с иждивением Кузьмичевой Т.С., а именно: обеспечивать получателя ренты питанием, одеждой, медикаментами, уходом, необходимой помощью, в т.ч. медицинский уход, оплачивать консультации врача при необходимости, в случае смерти рентополучателя – оплатить стоимость ритуальных услуг. Стоимость предоставляемого содержания сторонами определения ежемесячно в размере двукратной установленной законом минимальной величины прожиточного минимума на душу населения в Самарской области (п. 5 договора). Пунктом 9 договора предусмотрено, что по требованию получателя ренты предоставление содержания с иждивением в натуре в любое время в течение действия договора должно быть заменено выплатой периодических платежей в размере, установленном в п. 5 договора. Данный договор был нотариально удостоверен ДД.ММ.ГГГГ временно исполняющим обязанности Мустякимовой Г.Н. - Вельмезевой Е.А. ( т. 1 л.д. 61-64).

Из ответа нотариальной палаты Самарской области на запрос суда следует, что ДД.ММ.ГГГГ Вельмезева Е.А. исполняла обязанности нотариуса Ставропольского района Самарской области Мустякимовой Г.Н. на основании приказа Управления Министерства юстиции РФ по Самарской области № от ДД.ММ.ГГГГ (т.1 л.д. 83).

Право собственности на квартиру по адресу: <адрес>, зарегистрировано за Мингалиевой С.А. ДД.ММ.ГГГГ (т. 1 л.д.78-79).

Из предоставленного по запросу суда дела правоустанавливающих документов ( т. 1 л.д. 40-51) следует, что заявление в Управление Росреестра по Самарской области о государственной регистрации перехода права собственности по указанному договору Кузьмичева Т.С. подала лично ДД.ММ.ГГГГ ( т. 1 л.д. 44-45).

Кузьмичева Т. С. умерла ДД.ММ.ГГГГ (т.1 л.д. 10).

Как следует из ответа нотариуса на запрос суда, Кузьмичев Г.С. является единственным наследником к имуществу умершей Кузьмичевой Т.С. по закону. Мингалиева С.А. обратилась за принятием наследства по завещанию за пределами срока принятия наследства (ДД.ММ.ГГГГ).

Решением Жигулевского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ по гражданскому делу №, вступившим в законную силу ДД.ММ.ГГГГ, Мингалиевой С.А. восстановлен срок для принятия наследства по завещанию после смерти Кузьмичевой Т.С. (т.2 л.д.36-39).

В соответствии с требованиями ст. 56 ГПК РФ бремя доказывания наличия обстоятельств, предусмотренных ч. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, возложено на истца.

Как следует из текста искового заявления, в обоснование заявленных требований истец ссылается на то, что оспариваемый договор является мнимой сделкой, поскольку Мингалиева С.А. не могла и не исполняла условия оспариваемого договора лично, а заключение договора с сиделкой накануне заключения договора пожизненного содержания с иждивением исключало необходимость последнего.

Исходя из положений п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации юридически значимым и подлежащим доказыванию в пределах заявленного основания иска является вопрос, был ли заключен оспариваемый договор с намерением создания соответствующих правовых последствий.

При этом, в случае совершения мнимой сделки, должен иметь место порок воли (содержания), и положения ч. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации подлежат применению в том случае, если все стороны, участвующие в сделке, не имели намерений ее исполнять или требовать ее исполнения.

Исходя из анализа действующего законодательства для договора пожизненного содержания с иждивением правовым последствием является переход титула собственника на имущество от получателя ренты к плательщику ренты с одновременным выполнением плательщиком ренты обязанности по содержанию получателя ренты на условиях заключенного договора.

Из материалов дела усматривается, что Мингалиева С.А. зарегистрировала в установленном законом порядке право собственности на квартиру, Кузьмичева Т.С. также лично обратилась с заявлением о регистрации перехода права собственности на объект недвижимости, одновременно с регистрацией права собственности была произведена регистрация обременений зарегистрированного права в виде пожизненного содержания с иждивением, право пользования.

Кроме того, материалами дела подтверждается выполнение Мингалиевой С.А. условий договора: предоставлением Кузьмичевой Т.С. права пожизненного пользования спорным объектом недвижимости, оплатой услуг сиделки в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ (т.1 л.д.127-130), оплатой ритуальных услуг по захоронению Кузьмичевой Т.С. (т.1 л.д. 221-222), перечислением на счет Кузьмичевой Т.С. ДД.ММ.ГГГГ денежной суммы в установленном договором размере ежемесячного содержания (21000 рублей) – т. 2 л.д. 7-8, 34, 35). Более того, допрошенные в судебном заседании в качестве свидетелей Свидетель №6, Свидетель №7, Свидетель №8 показали в судебном заседании, что в течение ДД.ММ.ГГГГ ответчица принимала активное участие в жизни Кузьмичевой Т.С., обеспечивала приобретение лекарств, привозила все, что просила Кузьмичева Т.С., организовывала врачей, возила в <адрес>, лично проводила медицинские процедуры (ставила клизму).

Оценивая перечисленные выше доказательства по правилам ст. 67 ГПК РФ, руководствуясь п. 1 ст. 170 ГК РФ, суд приходит к выводу о том, что правовых оснований для признания оспариваемого договора пожизненного содержания мнимым не имеется, поскольку стороны договора в полном объеме реализовали свои обязательства по указанной сделке. При оценке реальности намерений сторон на совершение оспариваемого договора суд принимает во внимание объяснения нотариуса о выраженных Кузьмичевой Т.С. при заключении договора намерениях и мотивах к совершению сделки, существование внутрисемейного конфликта между Кузьмичевой Т.С. и ее родственниками, что также подтверждено показаниями перечисленных выше свидетелей, а также право Кузьмичевой Т.С. распорядиться принадлежащим ей имуществом.

Доводы истца об отсутствии у ответчика намерения лично исполнять условия договора по уходу за Кузьмичевой Т.С. не могут свидетельствовать о мнимости договора, поскольку по его условиям ответчица обязана была обеспечить получателя ренты необходимой помощью, в т.ч. медицинским уходом, однако, в договоре не имеется указаний на то, что она должна выполнять данные функции лично.

При таком положении оснований полагать, что оспариваемый истцом договор является сделкой, совершенной лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, не имеется, в связи с чем иск Кузьмичева Г.С. в части требований о признании договора пожизненного содержания с иждивением мнимой сделкой судом отклоняется.

Удостоверение договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ временно исполняющим нотариуса Вельмезевой Е.А., осуществлявшей деятельность на территории Ставропольского района Самарской области, не противоречит требованиям закона, поскольку в силу ст. 56 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате удостоверение договоров об отчуждении объектов недвижимого имущества производится нотариусом, осуществляющим свою деятельность в любом из нотариальных округов, расположенных в пределах субъекта Российской Федерации, на территории которого находится указанное имущество.

Разрешая требования истца о признании завещания недействительным в порядке ст. 1131 ГК РФ, суд также не находит оснований для удовлетворения требований иска по данным основаниям в связи со следующим.

ДД.ММ.ГГГГ Кузьмичевой Т.С. составлено завещание, которым на случай смерти всем своим имуществом она распорядилась в пользу Мингалиевой С. А., завещание удостоверено в день его составления нотариусом г. Жигулевска Ненаховой Г.Б. ( т. 1 л.д.39). Да дату открытия наследства завещание не отменено и не изменено ( т. 1 л.д. 38).

Обосновывая иск в данной части требований, Кузьмичев Г.С. ссылается на то, что ответчица присутствовала при подписании завещания Кузьмичевой Т.С., его удостоверении нотариусом и передаче завещания после его удостоверения. В подтверждение данных обстоятельств ссылается на пояснения ответчицы в судебном заседании, пояснения нотариуса Ненаховой Г.Б. и показания свидетеля Свидетель №10

Между тем, нотариус Ненахова Г.Б. в ходе рассмотрения дела последовательно поясняла о том, что по прибытии в квартиру Кузьмичевой Т.С. для совершения нотариального действия попросила Мингалиеву С.А. выйти из комнаты, после чего беседовала с Кузьмичевой Т.С. наедине, выясняла ее намерения и волю и лишь после этого, убедившись в том, что Кузьмичева Т.С. намерена завещать все имущество ответчице по настоящему делу, передала ей для ознакомления подготовленный проект завещания. Завещание Кузьмичева Т.С. подписывала только в ее присутствие, после чего она его удостоверила и передала Кузьмичевой Т.С., оставив на столе. Мингалиевой С.А. при этом в комнате не было.

Свидетель Свидетель №10, будучи допрошенной в судебном заседании, показала, что когда приезжала нотариус, она находилась в квартире Кузьмичевой, была на кухне. С. сначала была вместе с Кузьмичевой и нотариусом в комнате, а затем пришла к ней на кухню, находилась там, пока ее не позвали.

Ответчица Мингалиева С.А. в ходе дачи пояснений в судебном заседании ДД.ММ.ГГГГ сначала поясняла, что присутствовала при подписании завещания Кузьмичевой Т.В., одновременно сообщила, что когда нотариус общалась с Т., она выходила из комнаты по просьбе нотариуса минут на 5-10, потом ее снова пригласили ( т.1 л.д.142). При этом отметила, что, возможно, что-то путает.

Оценивая перечисленные доказательства, суд принимает во внимание, что бремя доказывания обстоятельств, на которые ссылается истец, по правилам ст. 56 ГПК РФ лежит на заявившем иск лице. Таких доказательств Кузьмичевым Г.С. суду не предъявлено, поскольку ни нотариус, ни свидетель Свидетель №10 не подтвердили факта присутствия Мингалиевой С.А. при подписании и удостоверении завещания, а также при его передаче наследодателю. Данные ответчицей пояснения не могут расцениваться судом как признание обстоятельств, на которых истец основывает свои требования, и освобождающих его от дальнейшего доказывания таких обстоятельств по правилам ч. 2 ст. 68 ГПК РФ, поскольку к моменту дачи этих пояснений (ДД.ММ.ГГГГ) истец еще не предъявлял требований об оспаривании завещания в порядке ст. 1131 ГК РФ, такие требования были заявлены только ДД.ММ.ГГГГ ( т.1 л.д.202-206). Более того, как указано выше, в ходе дачи пояснений по делу ответчица сообщала о том, что по просьбе нотариуса выходила из комнаты, в которой совершалось нотариальное действие.

При указанных обстоятельствах суд не усматривает оснований для удовлетворения требований иска о признании завещания недействительным по основаниям нарушения порядка его составления и удостоверения ввиду недоказанности данной части требований истцом.

Оспаривая действительность договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ и завещания Кузьмичевой Т.С. от ДД.ММ.ГГГГ по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 177 ГК РФ, истец предоставил суду доказательства в виде показаний свидетелей Свидетель №1, Свидетель №2, Свидетель №3 Свидетель №4, Кузьмичевой Т.Г., ни один из которых не сообщил суду сведений о каких-либо нарушениях у Кузьмичевой Т.С. психических функций.

Из ответа ГБУЗ СО «Жигулевская ЦГБ» на запрос суда следует, что Кузьмичева Т. С. на учете у врача-психиатра не состояла ( т1 л.д.181).

В судебном заседании в качестве свидетелей допрошены Рузова Е.В. (врач-терапевт) и Свидетель №11 (врач-онколог), сообщившие суду, что в период лечения психических отклонений у Кузьмичевой Т.С. не обнаружили, в противном случае, по сложившейся практике, к ней в обязательном порядке был бы приглашен врач-психиатр. Рецепт на обезболивающий препарат трамадол впервые был выписан Кузьмичевой Т.С. ДД.ММ.ГГГГ.

Из предъявленных в дело копий рецепта и кассового чека (т. 1 л.д.123) по рецепту от ДД.ММ.ГГГГ трамадол был приобретен ДД.ММ.ГГГГ.

Для проверки доводов сторон определением суда от ДД.ММ.ГГГГ по ходатайству представителя истца была назначена комплексная посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, производство которой поручено комиссии экспертов ГБУЗ «Самарская психиатрическая больница».

Согласно представленному экспертному заключению № от ДД.ММ.ГГГГ, Кузьмичева Т. С. при заключении договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ и составлении завещания от ДД.ММ.ГГГГ могла понимать значение своих действий и руководить ими. В период, предшествующий совершению указанных выше юридически значимых действий, не страдала какими-либо психическими расстройствами (т.1 л.д.192-195).

Оценивая перечисленные выше доказательства, суд признает выводы экспертов, сделанные при всесторонне проведенном исследовании представленных материалов дела, обоснованными. Данные выводы не противоречат исследовательской части заключения. Эксперты, проводившие исследование, были предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ в установленном законом порядке. Экспертиза проводилась экспертами, которые имеют большой опыт экспертной работы, высокий уровень профессиональной подготовки. При таких обстоятельствах не доверять заключению экспертов у суда оснований не имеется.

Таким образом, доводы истца о том, что Кузьмичева Т.С. не понимала значение своих действий и не могла руководить ими, что при заключении договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ и составлении завещания от ДД.ММ.ГГГГ у нее имелся порок воли (ст. 177 ГК РФ), опровергнуты заключением комиссии экспертов, основанном в т.ч. на оценке представленных истцом доказательств в виде показаний свидетелей.

Поскольку доказательств, свидетельствующих о том, что договор пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ и завещание от ДД.ММ.ГГГГ оформлены Кузьмичевой Т.С. в период, когда она не могла понимать значение своих действий и руководить ими, не представлено, а также учитывая, что в медицинской документации отсутствуют какие-либо указания на отклонения в психической деятельности Кузьмичевой Т.С., на учете у врача-психиатра она не состояла, тяжесть перенесенных заболеваний сама по себе не свидетельствуют о том, что она не могла правильно воспринимать окружающую действительность, понимать существо совершаемой ей сделки и правильно выражать свою волю.

При указанных обстоятельствах оснований для удовлетворения иска не имеется, в т.ч. в части применения последствий недействительности сделки, поскольку данные требования производны от основного – о признании недействительным договора пожизненного содержания с иждивением от ДД.ММ.ГГГГ, которое судом отклоняется по изложенным выше мотивам.

При разрешении спора суд в порядке ст. 144 ГПК РФ считает необходимым разрешить вопрос об отмене мер обеспечения иска, установленных определением суда от ДД.ММ.ГГГГ (л.д.2).

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 194-198 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

Кузьмичеву Г. С. в удовлетворении исковых требований, предъявленных к Мингалиевой С. А. о признании недействительными:

- договора пожизненного содержания с иждивением, заключенного ДД.ММ.ГГГГ между Кузьмичевой Т. С. и Мингалиевой С. А., удостоверенного временно и.о.нотариуса Вельмезевой Е.А. по реестру за №;

- завещания Кузьмичевой Т. С. от ДД.ММ.ГГГГ, удостоверенного нотариусом Ненаховой Г.Б. по реестру за №,

а также о применении последствий недействительности договора пожизненного содержания с иждивением, отказать.

По вступлении настоящего решения в законную силу отменить меры обеспечения иска, установленные определением Жигулевского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ в виде запрета совершения регистрационных действий в отношении:

- квартиры, расположенной по адресу: <адрес>;

- автомобиля Лада Калина, гос.рег.знак №, зарегистрированного на имя Кузьмичевой Т. С..

Решение может быть обжаловано в Самарский областной суд в течение месяца со дня его изготовления в окончательной форме путем подачи жалобы в Жигулевский городской суд.

Судья Л.Ф.Никонова

Решение в окончательной форме изготовлено 17 апреля 2019 г.

Судья Л.Ф.Никонова