Судебный акт #1 (Приговор) по делу № 2-24/2016 от 13.04.2016

К делу № 2-24/2016

Приговор

именем Российской Федерации

22 июня 2016 года гор. Краснодар

Краснодарский краевой суд в составе:

председательствующего - судьи Лобода В.П.,

судей – Жукова А.А. и Храбана С.В.,

при секретаре судебного заседания Остапчуке К.С.,

с участием государственного обвинителя – прокурора Краснодарского края государственного советника юстиции второго класса Коржинека Л.Г.,

подсудимого Романова С.Н.,

защитника - адвоката Стариковой О.Ю., представившей удостоверение № 1270 и предъявившей ордер № 127601,

потерпевших Л. и М.,

рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела в отношении

Романов С.Н., родившегося <дата обезличена> в <адрес обезличен>, <данные изъяты> судимого <дата обезличена> мировым судьей судебного участка <адрес обезличен> по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ к наказанию в виде исправительных работ на срок 6 месяцев, наказание не отбыто, постоянно проживавшего по адресу: <адрес обезличен>, задержанного и содержащегося под стражей с 31 декабря 2014 года,

обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п.п. «а», «д» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 167 УК РФ,

установил:

Романов С.Н. совершил убийство, то есть умышленное причинение смерти четырем лицам, с особой жестокостью, и умышленно уничтожил чужое имущество с причинением значительного ущерба.

Преступления совершены Романовым С.Н. в период с ноля часов до одного часа <дата обезличена> в <адрес обезличен>, расположенного по <адрес обезличен>, в <адрес обезличен>, при следующих обстоятельствах.

Вечером <дата обезличена> подсудимый Романов С.Н., будучи в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, пришел в указанный садовый домик со своим другом < Ф.И.О. >20, чтобы употребить спиртные напитки. Во время совместного распития спиртных напитков с малознакомыми подсудимому проживавшими там людьми – В., А., Б. и Г., последний упрекнул Романова С.Н. в том, что тот оказывает внимание Б.. Разозлившись на Г. в связи с предъявленными им претензиями, Романов С.Н. стал ругаться на Г. нецензурной бранью, угрожая ему и всем проживавшим в домике лицам убийством.

В связи с возникшими по этому поводу личными неприязненными отношениями, в результате ссоры, переросшей в драку между Романовым С.Н. и Г., подсудимый нанес последнему не менее двух ударов кулаком в лицо. Спустя некоторое время драка между ними по тому же поводу продолжилась. При этом Романов С.Н. повалил Г. на пол, и нанес ему еще не менее трех ударов кулаком в лицо, однако А., Б., В. и < Ф.И.О. >20, который впоследствии ушел домой, удалось разнять дерущихся Романова С.Н. и Г.

В ходе конфликта у подсудимого, находящегося в возбужденном состоянии, усугублённом употреблением алкоголя, недовольного этими действиями проживавших в садовом домике лиц, возник умысел на их убийство. В этой связи он вновь высказал угрозы убийством Г., А., Б. и В. и, в период с 00 часов до 01 часа <дата обезличена>, избил их руками, ногами и различными предметами. При этом подсудимый наносил потерпевшим удары по жизненно важным органам, до тех пор, пока указанные лица, каждый из которых находился в состоянии алкогольного опьянения, не перестали оказывать ему сопротивление, и упали на пол.

Убедившись, что потерпевшие Г., А., Б. и В. после избиения находятся в состоянии, не позволяющем им самостоятельно выбраться из дома или совершать какие-либо иные активные действия, Романов С.Н. решил убить всех четырех проживавших в садовом домике лиц с особой жестокостью, путем их сожжения заживо.

При этом подсудимый осознавал общественную опасность и противоправный характер своих действий, предвидел и желал наступления тяжких общественно опасных последствий в виде смерти всех четырех потерпевших. Он понимал, что применение открытого огня при избранном им способе убийства неизбежно повлечет их смерть с причинением им особой физической боли, мучений и страданий, а также повлечет уничтожение садового домика

Взяв со стола горящую свечу и используя ее в качестве источника открытого огня, Романов С.Н. умышленно поджег ею вещи, висевшие на бельевой веревке в помещении садового домика. После этого, убедившись, что вещи загорелись, полагая свой умысел, направленный на убийство четверых человек реализованным и обоснованно рассчитывая, что вследствие его действий все потерпевшие получат несовместимые с жизнью телесные повреждения, в результате чего наступит их смерть, а также будет уничтожен садовый домик, подсудимый покинул место преступления.

В результате преступных действий подсудимого Романова С.Н. и возникшего пожара потерпевшим от термического действия огня причинены не совместимые с жизнью телесные повреждения в виде: Б. - термического ожога 3 степени около 90% поверхности тела, В. - термической травмы, А. - ожога верхних дыхательных путей пламенем и ожогового шока, Г. - термической травмы, от которых они скончались на месте происшествия.

Кроме того, в результате преступных умышленных действий подсудимого полностью уничтожен садовый домик, чем потерпевшей Л. причинен материальный ущерб на сумму 148000 рублей, который является для неё значительным.

В судебном заседании подсудимый Романов С.Н. полностью не признал себя виновным в совершении инкриминируемых ему преступных деяний.

Он показал, что умысла на причинение смерти четырем лицам у него не было, находясь в состоянии алкогольного опьянения, он желал лишь избить Г., А., Б. и В. за оказанное ими сопротивление и высказанные в его адрес оскорбления. Удары наносил хаотично и непреднамеренно, при этом не видел, куда попадает. Причина пожара, возникшего в садовом домике, ему неизвестна. Указал, что возгорание садового домика произошло после его ухода, по его мнению, вследствие неосторожного обращения с огнем кого-либо из оставшихся там живых лиц. Считает, что, возможно, он причастен к смерти потерпевших, поскольку при пожаре не оказал им необходимой помощи.

Также подсудимый показал, что, будучи задержанным и отвечая на вопросы оперуполномоченного Т., а в дальнейшем следователя И., он сообщил последним о своей непричастности к гибели при пожаре В., Г., А. и Б. В последующем он оговорил себя. Следователь И. убедил его признать вину, утверждая, в связи с имеющимся заболеванием судебно-психиатрическая экспертиза признает его невменяемым и он будет направлен на лечение, либо ему назначат близкий к минимальному срок. Поддавшись на эти уговоры, как далее показал Романов С.Н., в присутствии защитника по назначению, он неоднократно давал признательные показания о своей причастности к поджогу садового домика и убийству четырех человек, в том числе в явках с повинной, при допросах в качестве подозреваемого и обвиняемого, а также при проверке его показаний на месте происшествия.

Вопреки непризнанию подсудимым своей вины в совершении указанных в приговоре преступных действий, суд находит вину Романов С.Н. установленной, а виновность полностью доказанной на основании исследованных в судебном заседании следующих допустимых доказательств.

В связи с существенными противоречиями в показаниях подсудимого, поскольку в судебном заседании он не признал себя виновным в инкриминируемых ему преступных деяниях и отрицал свою причастность к поджогу садового домика и убийству А., Г., Б. и В., в соответствии с положениями, предусмотренными п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ, с согласия сторон обвинения и защиты оглашены показания Романов С.Н., данные им в ходе предварительного расследования.

При допросе в качестве подозреваемого <дата обезличена> (т. 2, л.д. 125-133), Романов С.Н. показал следующее.

<дата обезличена> он находился дома у < Ф.И.О. >20, где в течение дня употреблял спиртные напитки. По предложению последнего, желая отдохнуть и продолжить распивать алкогольные напитки, они решили вечером пойти в гости к В., для чего приобрели спиртное, продукты питания, две свечи и пачку презервативов, после чего направились в один из дачных домиков, расположенных в <адрес обезличен>. Прибыв в гости к В., он совместно с последним, а также с Б., Г. и А., которые уже находились в состоянии алкогольного опьянения, и < Ф.И.О. >20, продолжили употреблять алкогольные напитки. Поскольку он оказывал внимание Б., Г. высказал ему претензии по этому поводу, в результате чего между ними произошел конфликт, переросший в обоюдную драку, развитие которой предотвратил < Ф.И.О. >20, разняв их. В ходе драки он высказал в отношении Б., Г., А. и В. угрозы убить последних.

Через некоторое время драка продолжилась, при этом он наносил удары руками и ногами, а также попадавшимися под руки предметами по различным частям тел присутствовавших в домике лиц, которые, будучи пьяными, практически не сопротивлялись. После того, как последние попадали на пол и не могли далее оказывать сопротивление, он прекратил их избивать. Вместе с тем, находясь в состоянии сильного гнева, он взял стоящую на столе свечу, с использованием которой поджег вещи, находившиеся на бельевой веревке посредине комнаты, с целью причинить смерть Б., Г., А. и В. Когда пламя начало разгораться, он скрылся с места происшествия. Остановив проезжавший автомобиль, в котором находились парень и девушка, он, с целью ввести в заблуждение последних относительно обстоятельств произошедшего, а также желая отвести от себя возможные подозрения, рассказал о том, что на его друзей якобы напали неизвестные лица, которые нанесли им ножевые ранения, в связи с чем попросил вызвать скорую медицинскую помощь.

Будучи допрошенным в этот же день в качестве обвиняемого с применением видеозаписи (т. 2, л.д. 147-151, 152), Романов С.Н. подтвердил ранее данные показания и последовательно пояснил об обстоятельствах развития конфликта и произошедшей драки. Он показал, что совершил убийство А., Г., Б. и В. путем поджога с помощью зажженной свечи вещей, висевших на веревке в этом же домике, а вещи поджег для того, чтобы быть уверенным окончательно, что эти лица мертвы.

Потерпевшая Л. показала в судебном заседании, что погибший В. приходился ей родным сыном и около 17 лет проживал отдельно. Последнее время он проживал в <адрес обезличен>. Этот домик перешел ей во владение и пользование в порядке наследования от её отца - Ю. В указанном садовом домике у её сына периодически находились различные люди, в частности, там длительное время проживали Г. со своей матерью А. и своей сожительницей Б.. Они злоупотребляли алкогольными напитками, в связи с чем между ними периодически возникали ссоры и драки. С сыном у нее всегда были хорошие отношения, в основном они поддерживали общение по телефону, ссорились редко. В. официально нигде не работал и сожительствовал с А.. Об обстоятельствах его гибели ей практически ничего неизвестно.

Также потерпевшая показала, что собственником указанного участка и сгоревшего садового домика являлся ее покойный отец Ю., который владел им на праве пожизненного наследуемого владения. После смерти отца она является собственником указанной дачного домика и в настоящее время вступает в наследство, занимаясь оформлением права собственности на земельный участок. В указанном дачном домике находилась мебель, приобретенная ею, а также различные предметы быта. Каких-либо документов, подтверждающих их приобретение, у нее не сохранилось, правоустанавливающих документов в отношении садового домика, у нее не имеется.

Кроме того, Л. пояснила, что, являясь пенсионеркой, она подрабатывает у частных лиц, ее ежемесячный заработок без пенсии составляет около 6000 рублей. Уничтожением садового домика ей причинен ущерб, с суммой которого, определенной экспертным путем, в размере 148000 рублей, она согласна, однако затрудняется с определенностью указать, является ли этот ущерб для нее значительным. Исковые требования заявлять не желает.

В соответствии с ч. 1 ст. 281 УПК РФ с согласия сторон обвинения и защиты в судебном заседании оглашены показания потерпевших, данные ими в ходе предварительного расследования:

- М. - о том, что В. являлся его сыном, он был хорошим и уравновешенным человеком;

- Я2., пояснившего, что в результате пожара погибла его родная мать А. и родной брат Г., отношения с которыми он не поддерживал;

- Э1., который пояснил, что Б. являлась его дочерью. Несколько лет назад она уехала в <адрес обезличен> на заработки. В 2014 году дочь проживала в частном доме <адрес обезличен>, с каким-то парнем. После того, как она отказалась вернуться с ним домой, дальнейшая судьба дочери ему неизвестна.

Свидетели С. и К., дочери потерпевших Л. и М., в судебном заседании, каждая в отдельности, показали, что погибший В. являлся их родным братом, он проживал в дачном домике совместно со своей сожительницей А.. Им известно, что у брата часто находились сын Г. и его сожительница Б..

Свидетель < Ф.И.О. >20 в судебном заседании показал, что с Романов С.Н. он поддерживал приятельские отношения, в связи с чем последний, поссорившись со своей девушкой, несколько дней проживал в подвале его дома. Вечером <дата обезличена> после того, как Романов С.Н. употребил коньяк, они, договорившись о встрече, и взяв с собой бутылку коньяка, а также дополнительно приобретя алкоголь, закуску, свечи и презервативы, поехали в гости к В.. Он проживал в дачном домике, состоящем из маленькой прихожей и небольшой комнаты. Со слов последнего им было известно, что у того в гостях находятся его сожительница А., ее сын Г. и сожительница последнего Б.. Освещение комнаты осуществлялось при помощи двух зажженных свечей, стоявших на подоконнике, поскольку за несколько месяцев до этого в домике было отключено электричество. В ходе совместного распития спиртных напитков Б. села к Романов С.Н., который оказывал ей знаки внимания, на колени, и тот стал ее обнимать, что не понравилось Г., который, будучи недовольным сложившейся ситуацией, предложил Романов С.Н. отпустить Б. и не трогать ее. В этой связи Романов С.Н. стал выражаться в адрес Г. грубой нецензурной бранью.

В ходе возникшей драки Романов С.Н. не менее двух раз ударил Г. по лицу. Через некоторое время драка возобновилась, при этом Романов С.Н. повалил Г. на кровать, и вновь ударил его не менее трех раз по лицу. Романов С.Н. находился в возбужденном состоянии и начал бросать в присутствующих находящиеся в комнате различные бытовые предметы. После этого в борьбу вступили все присутствующие в доме, в драке Романов С.Н. наносил удары В., А., ее сыну Г. и Б. по различным частям тела, всего их ударил не менее двух раз каждого. Он попытаться уговорить Романов С.Н. вернуться домой, однако тот, рассчитывая провести время с Б., отказался, предложив ему уйти одному, что он и сделал.

Как далее показал свидетель, около 1 часа ночи <дата обезличена> он услышал, как Романов С.Н. вернулся домой и видел, что последний переоделся в чистую одежду и, взяв паспорт, поспешно ушел, сославшись на неотложные дела.

Кроме того, в судебном заседании свидетель < Ф.И.О. >20 подтвердил свои показания, данные в ходе предварительного расследования и оглашенные в соответствии с ч. 3 ст. 281 УПК РФ с согласия сторон обвинения и защиты при допросах в качестве свидетеля <дата обезличена> и <дата обезличена> (т. 1, л.д. 172-177 и т. 7, л.д. 70-72 - соответственно). Согласно этим показаниям, во время драки Романов С.Н. неоднократно высказывал в адрес всех присутствующих в садовом домике лиц угрозы убийством.

Свидетель З. в судебном заседании пояснил, что в ночь на <дата обезличена> он проезжал на автомобиле со своей знакомой < Ф.И.О. >22 в районе <адрес обезличен>. Заметив сильный дым со стороны дачного массива, они решили подъехать ближе. На дороге их остановил мужчина, как выяснилось позже - Романов С.Н., который, будучи взволнованным, сообщил, что в доме, где происходит пожар, находятся люди, которым нужна помощь, поскольку туда ворвались люди в масках, начали всех резать, после чего подожгли дом, при этом ему одному удалось спастись бегством. Романов С.Н. попросил вызвать бригаду скорой помощи и пожарную команду. < Ф.И.О. >22 совместно с Романов С.Н. смогли дозвониться и вызвать скорую помощь, после чего по просьбе последнего его отвезли домой переодеться. Далее, как показал свидетель, они поехали на <адрес обезличен>, где Романов С.Н. передали подъехавшей бригаде «скорой помощи». После этого они вернулись на <адрес обезличен>, где видели пламя пожарища со стороны дачного массива. С того момента, как они увидели дым в районе дачной застройки, и до того, как огонь разгорелся, прошло около 40 минут.

Свидетель < Ф.И.О. >22 в судебном заседании дала показания, аналогичные показаниям свидетеля З., в том числе и в деталях. Она также указала, что Романов С.Н., пока ждали бригаду скорой помощи, вел себя неадекватно, на его теле были видны замытые пятна крови, а джинсы, до того как он переоделся, были в крови.

Свидетель Я1. в судебном заседании показала, что в ночь на <дата обезличена> она находилась на дежурстве в центральной диспетчерской службе станции скорой помощи. Около 1 часа указанных суток она приняла телефонный вызов о том, что молодому человеку требуется медицинская помощь в связи с порезом руки. Этот вызов она передала коллеге - диспетчеру Ш.. Перед этим в диспетчерскую позвонил неизвестный мужчина и сообщил, что на какой-то даче всех убивают. Она стала выяснять подробности, но звонивший ничего конкретного не пояснил и адрес не назвал, в связи с чем она предложила последнему позвонить в полицию, чтобы сообщить о произошедшем.

Как далее показала свидетель, через некоторое время поступил звонок от девушки, которая сообщила, что они, проезжая на машине, увидели молодого парня, у которого была порезана рука. Этот вызов был принят, после чего девушка перезвонила и сообщила, что они забрали этого парня и отвезли его на <адрес обезличен>.

Аналогичные показания дала свидетель Ш., также принимавшая на телефонную линию вызов на <адрес обезличен>.

Свидетель Щ., фельдшер бригады скорой медицинской помощи, в судебном заседании пояснила, что около 1 часа <дата обезличена> от диспетчера Ш. ей поступило сообщение о том, что вблизи дома <номер обезличен> по <адрес обезличен> находится человек, у которого имеется травма - порез руки. В составе бригады скорой медицинской помощи она совместно с фельдшером Р. и водителем О. направилась по указанному адресу. Прибыв на место, они увидели молодого мужчину, как позже стало известно, Романов С.Н., лежащего на дороге. Отвечая на вопросы, он легко встал и сказал, что все в порядке. Романов С.Н. рассказал, что находился в гостях у своих друзей в одном из дачных домиков, куда ворвались неизвестные и «стали всех резать», и только он один успел убежать. Назвать адрес указанного места он не смог. При осмотре они обнаружили на теле Романов С.Н. замытые следы крови, какие-либо видимые телесные повреждения у него отсутствовали. Когда она пыталась выяснить подробности произошедшего, Романов С.Н. начинал нервничать, раздражался и повышал голос. Его поведение вызвало подозрение, в связи с чем старшая медицинской бригады Р. приняла решение доставить Романов С.Н. в отдел полиции, не сообщая ему об этом, что и было исполнено.

Свидетель Р., фельдшер той же бригады скорой медицинской помощи, в судебном заседании дала показания, аналогичные показаниям свидетеля Щ., и пояснила, что Романов С.Н. находился в возбужденном, агрессивном состоянии. Чтобы успокоить последнего, она дала ему одну таблетку лекарственного препарата «фенозепам», которую тот принял.

Свидетель О., водитель бригады скорой медицинской помощи, об обстоятельствах выезда на вызов около 1 часа <дата обезличена> и доставлении Романов С.Н. в отдел полиции, в судебном заседании дал показания, аналогичные показаниям свидетелей Щ. и Р.

Показания указанных свидетелей – фельдшеров и водителя бригады скорой медицинской помощи, в том числе и о выдаче подсудимому лекарственного препарата «фенозепам», объективно подтверждаются картой вызова скорой медицинской помощи (т. 1, л.д. 94).

Свидетель Ч., заместитель начальника пожарно-спасательной части, в судебном заседании показал, что в 0 часов 53 минуты <дата обезличена> в пожарную часть поступило сообщение о том, что произошло возгорание в одном из дачных домов, находящихся в <адрес обезличен> расположенном на <адрес обезличен>. По данному адресу выехало три пожарных расчета, которые потушили пожар. Дом был сделан из деревянных конструкций, которые в результате пожара полностью выгорели и обрушились. В этой связи определить местоположение входной двери и окон не представилось возможным. Вход после тушения основного горения был осуществлен через проход, в котором находилось обгоревшее тело женщины, расположенное на спине головой по направлению в сторону выхода. В месте, где ранее находилась комната, в дальнем ее конце, под углями и золой были обнаружены тела ещё трех человек, которые практически лежали друг на друге и были обуглены до неузнаваемости. Как показал свидетель, по его мнению, именно в комнате произошло возгорание, после чего пожар распространился по всему дачному домику. После тушения пожара им был составлен акт о пожаре, а также доложено дежурному об обнаружении трупов четырех лиц.

Показания указанного свидетеля объективно подтверждаются иным документом – составленным Ч. актом о пожаре от <дата обезличена> (т. 1, л.д. 124), согласно которому в 0 часов 53 минуты указанных суток в одном из дачных домов, расположенных в <адрес обезличен>, обнаружен пожар, тушение которого начато в 01 час 10 минут, а открытое горение ликвидировано путем подачи двух стволов в 01 час 30 минут. В результате пожара погибли 4 человека. В результате пожара строение полностью уничтожено.

Свидетель Н., инспектор отдела надзорной деятельности ГУ МЧС России по <адрес обезличен>, в судебном заседании показал, что <дата обезличена> им производился осмотр места происшествия по факту пожара в <адрес обезличен>. Один труп женщины находился около входа в жилое помещение, три других трупа находились практически друг на друге, справа от входа на юго-восток. Когда в процессе осмотра трупы были вынесены, на месте их нахождения (под ними) был обнаружен прогар в деревянном полу размером 0,5 м на 0,7 м, это место являлось местом возгорания. По его мнению, если бы очаг возгорания был на столе либо на кровати, то есть в верхней плоскости, то и горение происходило бы в верхней части помещения, прогара в полу в таком случае отсутствовал бы.

Эти показания свидетеля объективно подтверждаются иным документом – составленным Н. предварительным заключением по пожару, произошедшему <дата обезличена> по адресу: <адрес обезличен>, квартал застройки <адрес обезличен> между участками 20 и 21, согласно которому очаг пожара мог располагаться в нижней плоскости (на уровне пола), при входе в дальнее помещение, причиной пожара могло послужить неосторожное обращение с огнем либо внесение открытого источника пламени, то есть поджог (т. 7, л.д. 143).

Нахождение Романов С.Н. на месте преступления, как и время, когда он его покинул, подтверждается также протоколом осмотра предметов (документов от <дата обезличена> (т. 6, л.д. 121-125, 126), согласно которому в следственном отделе по <адрес обезличен> осмотрен CD-диск с детализацией телефонных соединений. Согласно указанному протоколу, в период с 20 часов 30 минут до 23 часов 00 минут <дата обезличена> Романов С.Н. находился в зоне действия базовых станций, расположенных вблизи от места пожара на <адрес обезличен> и <адрес обезличен>.

Как следует из двух протоколов осмотра места происшествия от <дата обезличена>, при осмотре дачного участка <адрес обезличен>, расположенного по <адрес обезличен>:

- обнаружены тела 4-х лиц. На момент проведения осмотра строение, в котором находились тела, сгорело полностью (т. 4, л.д. 38-53);

- изъяты древесные пробы в количестве 36 штук, гвозди в количестве 41 штуки и пробы древесного угля (т. 1, л.д. 125-134).

Последним из указанных протоколов осмотра места происшествия, проведенного инспектором отдела надзорной деятельности ГУ МЧС по <адрес обезличен> Н. совместно со специалистом - экспертом сектора судебных экспертиз (исследовательская противопожарная лаборатория) по <адрес обезличен> Ц., установлено, что наиболее достоверной причиной пожара, в результате которого сгорел указанный дачный дом, является поджог.

Допрошенный в качестве специалиста эксперт Ц. пояснил в судебном заседании, что в процессе осмотра места происшествия им и Н., как специалистами в области пожаротушения, рассматривались различные версии возникновения пожара. При этом на основании полученных данных ими исключены такие версии, как неисправность электропроводки, а также тление в результате неосторожного обращения с огнем, поскольку Садовый домик не был электрифицирован, а при возгорании в результате тления характерны иные признаки возгорания, в том числе временные. Наиболее достоверная версия возникновения пожара – инициированный пожар, то есть поджог.

Кроме того, эксперт Ц. пояснил, что, если бы очаг возгорания был на столе, на кровати (в верхней плоскости), то горение происходило бы в верхней части помещения, прогар в полу в таком случае не образовался бы. Обнаруженный под телами погибших прогар является очагом возгорания в помещении. В случае, если бы возгорание произошло от тления непогашенной сигареты, то процесс возгорания мог бы длиться несколько часов. От упавшей на стол свечи возгорание произойти не могло, поскольку очаг возгорания находился на полу. Маловероятно, что возгорание произошло от свечи, упавшей на пол. С большой долей вероятности свеча во время падения погаснет. Более того, от упавшей горящей свечи характерен локальный очаг возгорания, горящая свеча не могла образовать прогар размером 0,5 на 0,7 метра, обнаруженный на месте пожара.

Кроме того, ознакомившись с материалами дела, подтверждающими обстановку в помещении до пожара, эксперт указал, что очаг возгорания находился на расстоянии примерно около 1 метра от находившегося у западной стены стола. Следовательно, по его мнению, возгорание от свечи, упавшей со стола на пол, исключено. При осмотре в районе обнаружения трупов и, соответственно, в районе прогара, ими были обнаружены остатки сгоревшей ткани. По его выводу, возможно возникновение пожара от поджога сухой одежды, упавшей на пол.

Также эксперт указал, что во время осмотра он обратил внимание на нетипичное для неосторожных пожаров расположение трупов, поскольку все они располагались на спинах, головами вверх. Однако из практики следует, что при пожаре человек, даже находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, непроизвольно стремится свернуться «калачиком», спрятав голову и падает, спасаясь от огня, на живот.

Также эксперт Ц. подтвердил и согласился с выводом инспектора отдела надзорной деятельности ГУ МЧС России по <адрес обезличен> Н. о том, что если бы очаг возгорания находился на столе либо на кровати, то есть в верхней плоскости, то и горение происходило бы в верхней части помещения, прогара в полу в таком случае отсутствовал бы.

Свидетель Т., бывший старший уполномоченный пункта полиции микрорайона В2. отдела полиции <адрес обезличен>, в судебном заседании показал, что утром <дата обезличена> Романов С.Н., находясь в указанном пункте полиции, добровольно признался в убийстве своих знакомых Б., Г., А. и В. Свидетель пояснил, что со слов Романова С.Н. ему известно, что последний в связи с возникшим конфликтом нанес потерпевшим множественные удары по телу различными предметами, после чего поджег дачный домик, чтобы быть уверенным в их смерти, а также желая скрыть следы совершенного убийства. В последующем Романов С.Н. изъявил желание написать явку с повинной, чтобы смягчить себе наказание. Как далее показал свидетель, он передал Романову С.Н. бланк явки с повинной, в котором последний собственноручно и добровольно изложил обстоятельства совершенных преступлений. Никакого насилия в отношении Романова С.Н. не применялось, перед написанием явки с повинной с ним не велось никаких бесед, угрозы в его адрес не высказывались.

Согласно двум протоколам явок с повинной, данных Романовым С.Н. в разное время сотрудникам различных правоохранительных органов:

- от <дата обезличена> (т. 1, л.д. 91), после совместного распития спиртных напитков и душевного волнения, связанного с уходом девушки, он различными предметами избил четверых человек, а именно Г., Б., В. и А., находящихся в частном домовладении <адрес обезличен>. После того, как все лежали, он перед уходом толкнул зажженную свечу, стоявшую на подоконнике. После его ухода дом загорелся;

- от <дата обезличена> (т. 2, л.д. 112-113), в период с 00 часов до 3 часов 24 декабря того же года он избил Б., Г., А. и В., нанеся им удары по различным частям тела. После этого, осознавая, что они не оказывают сопротивления, взял горящую свечу и, действуя умышленно и осознанно, поджег висевшие на бельевой веревке вещи, намереваясь убить последних, а после поджога скрылся с места происшествия.

Как следует из протокола проверки показаний на месте от <дата обезличена> и непосредственно исследованной в судебном заседании видеозаписи этого следственного действия (т. 2, л.д. 168-176), Романов С.Н. на месте совершения преступления добровольно подтвердил свои признательные показания, данные <дата обезличена> при допросе в качестве подозреваемого и обвиняемого. Согласно видеозаписи (т. 2, л.д. 177), в ходе данного следственного действия Романов С.Н. самостоятельно, добровольно и подробно пояснил о своей непосредственной причастности к пожару в садовом домике <номер обезличен> <адрес обезличен>, расположенного по <адрес обезличен>, в <адрес обезличен> и сожжению заживо потерпевших Б., Г., А. и В. Каких-либо данных о принуждении Романов С.Н. к даче признательных показаний не содержится.

Согласно протоколам выемок:

- от <дата обезличена> (т. 4, л.д. 109-114), у свидетеля < Ф.И.О. >20 изъяты штаны, которые были одеты на Романов С.Н. вечером 23 декабря того же года;

- от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 162-165), в ГБУЗ «Бюро СМЭ <номер обезличен>» <адрес обезличен> изъяты смывы с подногтевым содержимым пальцев обеих рук, полученные у Романов С.Н.

Из протоколов осмотра предметов (документов), следует, что в следственном отделе по <адрес обезличен> осмотрены:

- <дата обезличена> - древесные пробы (36 шт.), гвозди (41 шт.), пробы древесного угля, а также штаны Романов С.Н., в которых он находился вечером 23 декабря того же года. На штанах обнаружена кровь (т. 4, л.д. 155-158);

- <дата обезличена> - смывы с подногтевым содержимым пальцев обеих рук, полученные у Романов С.Н. (т. 7, л.д. 169-171);

- <дата обезличена> - медицинская карта на имя Романов С.Н., из которой усматривается, что на теле Романов С.Н. имелись ожоговые повреждения, полученные им в 2007 году (т. 8, л.д. 157-159).

Личности трупов установлены заключениями экспертов-генетиков, согласно выводам которых, содержащимся в заключении <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 138-171), трупом №1 является Б.; трупом №2 является В.; трупом №3 является Г..; трупом №4 является А.

Согласно заключениям судебно-медицинских экспертов:

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 76-82), на трупе Б. (труп №1) обнаружены повреждения в виде термического ожога 3 степени около 90% поверхности тела, который причинил тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни и состоит в прямой причинной связи с наступлением смерти, кровоизлияние в мягкие ткани области левого глаза, кровоизлияние в мягкие ткани левой лобно-височной области, кровоизлияние в мягкие ткани подбородочной области, кровоподтек на задней поверхности грудной клетки слева, которые не причинили вреда здоровью. Смерть Б. наступила <дата обезличена> в результате термического ожога пламенем около 90% поверхности тела 3а - 3б степени, сопровождающегося ожоговым шоком;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 88-96), на трупе В. (труп №2) обнаружены повреждения в виде ушибленной раны мягких тканей свода головы без повреждения костей черепа. Смерть В. наступила <дата обезличена> в результате глубокого прогорания трупа с обгоранием конечностей и выгоранием мягких тканей по всей поверхности тела от ожогового шока в связи с массивным воздействием высокой температуры и открытого пламени;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 228-233), при исследовании трупа В. установлены признаки длительного воздействия на тело человека высокой температуры и открытого пламени в очаге пожара: глубокое обгорание тела пострадавшего с частичным отгоранием конечностей, с разрывом брюшной стенки и выпадением части петель тонкого кишечника. Термическая травма причинила тяжкий вред здоровью и состоит в прямой причинно-следственной связи со смертью В. Кроме того, обнаружена ушибленная рана мягких тканей свода головы без повреждения костей черепа. Это повреждение причинено контактно-ударным воздействием тупого твердого предмета и по степени тяжести причиненного вреда здоровью у живых лиц обычно расценивается как влекущее за собой легкий вред здоровью. Кроме признаков воздействия высокой температуры и открытого пламени, на трупе других повреждений (кроме ушибленной раны на голове), не обнаружено;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 102-107), на трупе Г. (труп №3) обнаружены признаки длительного воздействия высокой температуры и открытого пламени с глубоким прогоранием мягких тканей и внутренних органов с отгоранием конечностей. Смерть Г. наступила <дата обезличена>;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 239-243), при исследовании трупа Г. установлены признаки длительного воздействия на тело человека высокой температуры и открытого пламени с глубоким прогоранием мягких тканей и внутренних органов, с отгоранием конечностей, со спеканием части внутренних органов, глубоким обугливанием до черного цвета мягких тканей и озолением прогоревшей части костей скелета до серого цвета. В связи с отсутствием высокой концентрации карбоксимеглобина в крови покойного, эксперт пришел к выводу, что смерть наступила от ожогового шока в короткий промежуток времени, вследствие массивного воздействия высокой температуры и открытого огня. Кроме признаков воздействия высокой температуры и открытого пламени на трупе других повреждений не обнаружено. Термическая травма причинила тяжкий вред здоровью и находится в прямой причинной связи с наступлением смерти;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 113-115), на трупе А. (труп №4) обнаружены повреждения в виде кровоизлияния в мягкие ткани правой теменной области и обгорания трупа. Смерть А. наступила <дата обезличена> в результате ожога верхних дыхательных путей пламенем и ожогового шока;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 219-222), при судебно-медицинской экспертизе А. установлено: а) копоть на стенках гортани и верхней трети трахеи при отсутствии таковой в бронхах, деэпителизация слизистой оболочки надгортанника, гортани и верхней трети трахеи, спазм, отек голосовых связок с полным смыканием голосовой щели, венчик полнокровия в юкстамедуллярной зоне почек, жидкая кровь в полостях сердца и крупных сосудах, концентрация карбоксигемоглобина в крови 15,4 %; б) кровоизлияние в мягкие ткани правой теменной области; в) обгорание трупа. Причина смерти А. – ожог верхних дыхательных путей пламенем, ожоговый шок. Повреждения и патологические состояния, указанные в п. «а» являются состояниями, непосредственно и безусловно создающими угрозу жизни, и по данному признаку квалифицируются, как причинившие тяжкий вред здоровью. Смерть в данном случае, имеет прямую причинно-следственную связь с повреждениями, и обусловленными ими патологическими состояниями, причинившими тяжкий вред здоровью. Кровоизлияние в мягкие ткани головы, указанное в п. «б» могло образоваться прижизненно от ударно-контактного воздействия (взаимодействий) с твердым тупым предметом. Данное повреждение не приводит к временной утрате трудоспособности, либо стойкой утрате общей трудоспособности поэтому квалифицируется, как повреждение, не причинившее вреда здоровью. Смерть не имеет прямой причинно-следственной связи с указанным повреждением. Признаки воздействия на органы и ткани трупа высокой температуры и пламени, указанные в п. «в», посмертны;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 180-234), на штанах Романов С.Н., которые были на нем надеты <дата обезличена>, обнаружена кровь, которая может принадлежать Б., В. и А.;

- <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 205-213), на штанах Романов С.Н., в которых он находился <дата обезличена> кроме крови Б., В. и А., обнаружена кровь самого Романов С.Н.

Судебно-медицинские эксперты Ч1. и Ф., проводившие приведенные судебно-медицинские экспертизы, будучи допрошенными в судебном заседании, подтвердили свои выводы, приведенные в указанных заключениях и, каждый в отдельности, показали, что смерть потерпевших наступила в результате глубокого прогорания с обгоранием внутренних органов и конечностей, с большой долей вероятности от ожогового шока в связи с массивным воздействием высокой температуры и открытого пламени. При судебно-химическом исследовании трупа Г. обнаружен карбоксигемоглобин в количестве 3,99 %, а при исследовании трупа В. в количестве 17,40 %. В связи с отсутствием высокой концентрации карбоксигемоглобина в крови покойных эксперты с большой долей вероятности полагали, что смерть наступила от ожогового шока в короткий промежуток времени. Данные исследования свидетельствуют о том, что огонь в помещении распространился очень быстро. Длительное возгорание с постепенным задымлением помещения исключает факт обнаружения низкого количества карбоксигемоглобина у потерпевших.

Приведенные заключения экспертов-генетиков и судебно-медицинских экспертов, с учетом разъяснений, данных последними в судебном заседании, суд находит достаточно научно обоснованными и аргументированными, поскольку они соответствуют правилам производства подобного рода экспертиз, согласуются с другими доказательствами, исследованными в ходе судебного следствия, и не вызывают у суда сомнений в своей достоверности. Они полностью подтверждают показания свидетелей Н. и Ч. о наличии у пострадавших телесных повреждений, полученных в результате прямого воздействия огня, и их локализации.

Причиненный потерпевшей Л. ущерб в размере 148000 рублей, вопреки утверждению стороны защиты, объективно подтверждается справкой от <дата обезличена> о рыночной стоимости одноэтажного строения, находящегося по адресу: <адрес обезличен>, участок <номер обезличен>, <адрес обезличен>, а также составленным в этот же день отчетом об оценке указанного строения, представленным в судебное заседание <ААА.>.

Допрошенный в судебном заседании в качестве специалиста Щ1., работающий в <ААА.> оценщиком, пояснил, что данная организация имеет лицензию на проведение оценочной деятельности, а сам он имеет необходимые образование и квалификационный опыт для проведения оценки объектов недвижимости. Одновременно с составлением справки об оценке им был составлен отчет от <дата обезличена> об оценке объекта. Оценка проведена в соответствии с требованиями Федерального закона «Об оценочной деятельности в Российской Федерации».

Щ1. показал, что им лично осуществлен выезд на место нахождения объекта, где произведены необходимые осмотр и замеры. При составлении отчета он использовал процессуальные документы, предоставленные следователем, в которых содержалась информация о технических характеристиках объекта и сведения о времени его возведения. Расчет стоимости произведен затратным подходом, методом сравнительной единицы, при использовании справочника <ЖЖЖ.>, с применением всех необходимых допущений и корректировок, включая индекс роста цен в строительстве. Специалист подтвердил свой вывод, содержащийся в оспариваемой стороной защиты справке от <дата обезличена> о рыночной стоимости садового домика, о том, что стоимость оцениваемого объекта по состоянию на <дата обезличена> составила 148000 рублей.

Указанный отчет специалиста суд находит обоснованным и аргументированными, поскольку он дан компетентным оценщиком, имеющим надлежащую квалификационную категорию и стаж работы, в отчете отражены объекты исследований и материалы, представленные для производства оценки, относящиеся к данному уголовному делу, содержание и результаты проведенных исследований с указанием примененных научно обоснованных методик и расчетов, обоснование выводов по поставленным вопросам. Оспариваемый стороной защиты отчет согласуется с другими доказательствами, исследованными в ходе судебного следствия, в том числе с показаниями потерпевшей Л., свидетелей С. и К., о времени постройки садового домика, его размерах и материалах, из которых он был изготовлен, и полном его уничтожении.

Согласно заключению комиссии экспертов психологов и психиатров, проводивших в отношении Романова С.Н. первичную амбулаторную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу, выводы которых изложены в заключении <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 4, л.д. 33-36), Романов С.Н. каким-либо хроническим психическим расстройством, слабоумием не страдал в прошлом, в момент совершения инкриминируемого ему деяния, к моменту производства по уголовному делу и не страдает ими в настоящее время. Он обнаруживает признаки расстройства личности и поведения вследствие дисфункции головного мозга в связи со смешанными причинами (травмы головного мозга, интоксикации, иное психическое расстройство). Однако степень указанных изменений со стороны психической деятельности Романова С.Н. выражена не столь значительно, не сопровождалась болезненным расстройством сознания, какой-либо продуктивной психосимптоматикой, и с учетом сохранности критических и прогностических способностей, не лишала его возможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в момент времени, относящийся к инкриминируемым ему деяниям. В момент времени, относящийся к инкриминируемым ему деяниям, у Романова С.Н. не обнаруживалось и признаков какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельности, в том числе и состояния патологического алкогольного опьянения. По своему психическому состоянию, как во время производства по уголовному делу, так и в настоящее время, Романов С.Н. может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, давать о них показания, участвовать в следственных действиях и в судебном разбирательстве и самостоятельно осуществлять право на защиту. В применении принудительных мер медицинского характера Романова С.Н. не нуждается.

В момент совершения преступления Романов С.Н. не находился в состоянии физиологического аффекта, о чем свидетельствует отсутствие динамики течения эмоциональных реакций, характерных для физиологического аффекта.

Выявленные индивидуальные психические особенности Романова С.Н. (эмоциональная неустойчивость, тенденция к избеганию ответственности, непостоянство в привязанностях и др.) не являются выраженными и не могли оказать существенного влияния на его поведение при совершении инкриминируемых ему действий.

Приведенное заключение экспертов психологов и психиатров, имеющих высокую квалификацию и значительный опыт работы по специальностям в соответствующих отраслях научной деятельности, которое основано на материалах уголовного дела, нашедших свое подтверждение в судебном заседании, и выполнено с использованием установленных методик экспертных исследований, суд находит обоснованным, аргументированным, соответствующим правилам производства подобного рода экспертиз, оно согласуется с адекватным поведением подсудимого в судебном заседании и другими доказательствами, исследованными в ходе судебного разбирательства, и не вызывает у суда сомнений в своей достоверности.

В этой связи суд, не усомнившись в психическом статусе Романова С.Н., признает его вменяемым и, в соответствии с положениями ст. 19 УК РФ, подлежащим уголовной ответственности за свои противоправные действия.

По изложенным выше основаниям суд не усматривает достаточных фактических и процессуальных оснований для удовлетворения ходатайства стороны защиты о назначении и проведении в отношении подсудимого повторной психолого-психиатрической экспертизы.

Проанализировав и оценив показания Романова С.Н., данные им на первоначальном этапе предварительного расследования <дата обезличена> и <дата обезличена>, где он подробно рассказывал о своих преступных действиях, оглашённые в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ при разбирательстве уголовного дела, сопоставив их с его показаниями, данными в ходе предварительного расследования в дальнейшем и в качестве подсудимого в судебном заседании, суд приходит к выводу, что они по своему содержанию полностью соответствуют установленным судом фактическим обстоятельствам совершенных им преступлений, изложенных в приговоре. Одновременно суд находит показания Романова С.Н. в судебном заседании не соответствующими событиям и обстоятельствам, имевшим место в действительности.

Согласно материалам уголовного дела, допросы Романова С.Н. в качестве подозреваемого и обвиняемого <дата обезличена>, как и протокол явки с повинной, составленный в этот же день, а также протокол проверки его показаний на месте происшествия <дата обезличена>, производились в присутствии его защитника - профессионального адвоката П. Об этом свидетельствует представленный защитником следователю и имеющийся в материалах уголовного дела ордер от <дата обезличена> (т. 2, л.д. 119), а также подписи данного защитника во всех исследованных судом указанных протоколах.

Как установлено судом, до начала допросов Романову С.Н. разъяснялись положения ст. 46 УПК РФ, право не свидетельствовать против самого себя лично; с заявлениями по поводу нарушений его прав при проведении следственных действий с его участием он и его защитник не обращались; замечания на составленные протоколы не поступали. В ходе допросов, по их окончанию, а также до судебного разбирательства жалобы на незаконные действия сотрудников полиции и следственного отдела об оказании незаконного воздействия на Романова С.Н., вследствие чего он оговорил себя в совершении преступлений, вопреки его утверждению об обратном, не поступали.

Из содержания исследованных в ходе судебного разбирательства оспариваемых Романовым С.Н. протоколов допросов и следственного действия, проведенных с его участием, следует, что показания об обстоятельствах совершения преступлений он давал неоднократно, самостоятельно, подробно, рассказывая и последовательно показывая на месте происшествия свои действия, в том числе описывая и те свои действия, которые не могли быть известны и не были известны органу предварительного расследования.

Протокол проверки показаний Романова С.Н. на месте от <дата обезличена> произведен с соблюдением условий и порядка, предусмотренных ст.ст. 166 и 194 УПК РФ. В нем полно отражены обстоятельства и результаты совершенных подсудимым преступлений. Согласно протоколу, свободно ориентируясь и перемещаясь на местности, Романов С.Н. последовательно и добровольно излагал известные ему обстоятельства.

Об этом объективно свидетельствует и непосредственно исследованная в судебном заседании видеозапись указанного следственного действия.

Свидетель Й., принимавшая участие в качестве понятой при проведении проверки показаний на месте Романова С.Н., в судебном заседании показала, что в ходе проведения данного следственного действия Романов С.Н. давал показания добровольно, спокойно и уверенно. Перед проверкой показаний на месте в отношении Романова С.Н. не было никаких внушений, бесед, связанных с необходимостью дачи им конкретных показаний. Романов С.Н. на месте преступления продемонстрировал, как именно он совершил убийство четверых человек. Все происходившее было снято на видеокамеру, после чего составлен соответствующий протокол, который подписали все участники следственного действия.

Показания, соответствующие показаниям свидетеля Й., в том числе и в деталях, о добровольности дачи Романов С.Н. показаний при проверке его показаний на месте, дал в судебном заседании свидетель В5., участвовавший в данном следственном действии в качестве второго понятого.

В этой связи суд пришел к выводу, что исследованные в судебном заседании протоколы допросов Романова С.Н. в качестве подозреваемого и обвиняемого от <дата обезличена>, как и протокол проверки его показаний на месте, проведенной <дата обезличена>, соответствуют обстоятельствам, изложенным им в двух протоколах явок с повинной.

При этом Романову С.Н. каждый раз подробно под роспись разъяснялось его право отказаться от дачи показаний, а также то, что эти его показания могут быть использованы в качестве доказательства по уголовному делу, даже и при последующем отказе от этих показаний. Поэтому, по убеждению суда, приведенные доказательства – протоколы допросов Романова С.Н., как и указанный протокол проверки его показаний на месте, вопреки безосновательному утверждению стороны защиты об обратном, являются относимыми и допустимыми, а изложенные в них сведения достоверными.

По этим основаниям суд не усматривает достаточных фактических и процессуальных оснований для удовлетворения ходатайства стороны защиты о назначении и проведении в отношении подсудимого «судебной экспертизы психологической достоверности показаний Романова С.Н.» при даче им показаний при допросе в качестве обвиняемого <дата обезличена> и при проверке его показаний на месте <дата обезличена> по имеющимся видеозаписям.

Объясняя изложенные причины существенных противоречий в его показаниях в судебном заседании и на первоначальном этапе предварительного расследования, подсудимый Романов С.Н. пояснил, что он оговорил себя, поскольку следователь И. убедил его признать вину, ссылаясь на те обстоятельства, что таким образом он сможет облегчить свою участь.

С учётом приведённых доводов он настаивал на своих показаниях, данных непосредственно в судебном заседании, которым просил суд отдать предпочтение.

Проанализировав все показания Романова С.Н. в качестве подозреваемого, обвиняемого и подсудимого, а также его выступления в прениях сторон и в последнем слове, суд находит их достоверными в той части, которая соответствует фактически установленным в судебном заседании обстоятельствам совершенных преступлений, изложенным в приговоре, поскольку они неоднократны, согласуются между собой, в том числе и в деталях, логично дополняют друг друга, даны в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и подтверждаются совокупностью иных допустимых доказательств по делу. Оснований для признания их недопустимыми доказательствами, вопреки утверждениям об этом подсудимого и его защитника, у суда не имеется.

Поэтому к приведенным выше показаниям Романова С.Н. в судебном заседании суд относится критически и отвергает их, расценивая эти показания как избранный последним способ реализации своего права на защиту, обусловленный желанием смягчить уголовное наказание за содеянное.

Показания подсудимого о том, что поджог садового домика, в котором находились В., А., Г. и Б., он не совершал и не убивал последних с использованием открытого огня, являются несостоятельными, поскольку полностью опровергаются показаниями свидетелей < Ф.И.О. >20, Ж., < Ф.И.О. >22, Я1., Ш., Щ., Р., Т., Н., Ч. и эксперта Ц..

Показаниями последних трех из перечисленных свидетелей, пожарных, присутствовавших при тушении пожара, и протоколами осмотров места происшествия от <дата обезличена> подтверждаются те факты, что очаг возгорания - прогара, обнаруженного под телами погибших, находился в комнате, где имелись следы искусственного инициирования горения – поджога.

Анализ фактических обстоятельств дела, наряду с данными осмотров места происшествия и показания специалистов Н. и Ц., опровергают версию подсудимого о том, что возгорание садового домика произошло вследствие неосторожного обращения с огнем кого-либо из оставшихся там живых лиц после его ухода, и позволяет суду прийти к однозначному выводу о несостоятельности доводов Романова С.Н. относительно его непричастности к инкриминируемым ему деяниям. Зафиксированные в заключениях судебно-медицинских экспертов телесные повреждения, имевшиеся у всех потерпевших, свидетельствуют о том, что все они во время пожара находились в помещении садового домика, и вследствие полученных ожоговых шоков от массивного воздействия высокой температуры и открытого огня, будучи каждый избитым Романовым С.Н. и находясь в состоянии алкогольного опьянения, не имели возможности самостоятельно покинуть садовый домик.

В этой связи суд находит обоснованным утверждение государственного обвинителя о том, что если бы возгорание произошло по тем причинам, на которые ссылался в судебном заседании Романов С.Н., и соответствии с которыми, по его мнению, развивался пожар, то все потерпевшие имели бы реальную возможность покинуть садовый домик, поскольку были живы и лишь частично ограничены в движении.

Оценивая показания вышеуказанных потерпевших и свидетелей, суд приходит к выводу о том, что данных, свидетельствующих о неприязненных, конфликтных отношениях либо иных обстоятельствах, которые могли бы стать причиной для оговора подсудимого с их стороны, не установлено, указанные лица не заинтересованы в исходе дела, могли адекватно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания, в связи с чем оснований не доверять сообщенным ими сведениям не имеется.

Не могут быть признаны обоснованными и противоречат установленным судом обстоятельствам показания подсудимого о том, что он оговорил себя в поджоге садового домика и убийстве В., А., Г. и Б. с использованием открытого огня, поддавшись на уговоры и убеждения оперативного сотрудника полиции и следователя.

Свидетели И. и Т., на которых подсудимый ссылался как на лиц, убедивших его оговорить себя, в судебном заседании, каждый в отдельности, категорически утверждали, что признательные показания Романов С.Н. давал добровольно и осознанно.

Эти показания указанных свидетелей, по убеждению суда, являются правдивыми и соответствующими событиям, имевшим место в действительности, поскольку об обстоятельствах своей причастности к инкриминируемым преступлениям Романов С.Н. многократно последовательно показывал в условиях, исключающих возможность оказания на него какого-либо противоправного воздействия со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Кроме того, проведенной в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ проверкой доводы Романова С.Н. о том, что признательные показания по делу им даны под влиянием следователя, проверены и также не нашли подтверждения. Постановлением уполномоченного должностного лица от <дата обезличена> в отношении следователя И. в возбуждении уголовного дела по ст.ст. 285 и 286 УК РФ обоснованно отказано за отсутствием состава преступления.

Таким образом, доводы Романова С.Н. о получении признательных показаний на предварительном следствии в результате уговоров следователя проверены и не нашли своего объективного подтверждения. При этом каких-либо признаков психологического воздействия, которое могло повлиять на волеизъявление Романова С.Н. самостоятельно давать показания, вопреки утверждению защитника в судебном заседании об обратном, не установлено, как не имеется и признаков убеждения либо принуждения со стороны оперативного сотрудника и следователя.

По убеждению суда, ссылки подсудимого в обоснование своих доводов о причинах изменения им в судебном заседании показаний, направлены на дискредитацию исследованных при разбирательстве уголовного дела протоколов следственных действий, проведенных с его участием, как допустимых доказательств его вины в инкриминируемых преступлениях, в связи с чем суд признаёт вышеуказанные протоколы допроса допустимыми доказательствами, полученными с соблюдением требований уголовно-процессуального закона. Они являются относимыми, допустимыми, а изложенные в них сведения – правдивыми, достоверными, подтвержденными совокупностью других исследованных доказательств и не вызывают у суда сомнений в объективном и правильном отражении Романовым С.Н. событий, совершенных им в отношении четверых потерпевших преступлений.

Кроме того, суд не усматривает никакой заинтересованности органов расследования в сокрытии действительных обстоятельств преступлений, в связи с чем доводы подсудимого о том, что он оговорил себя, являются безосновательными.

По мнению суда, получение уполномоченными на то должностными лицами двух различных правоохранительных органов - оперуполномоченным уголовного розыска Т. и следователем И. в разное время двух явок с повинной от Романова С.Н. и их оформление двумя соответствующими протоколами, вопреки ошибочному мнению подсудимого, не противоречат положениям п. 2 ч. 1 ст. 140 и ч. 2 ст. 142 УПК РФ.

Показания Романова С.Н. в ходе предварительного расследования, данные <дата обезличена> и позже о том, что при встрече с Ж. и < Ф.И.О. >22, а в дальнейшем с фельдшерами скорой медицинской помощи Щ. и Р., касающиеся нападения на дачный домик людей в масках, «которые всех зарезали», суд находит надуманными, обусловленными желанием подсудимого избежать уголовной ответственности за содеянное и противоречащими установленным в судебном заседании фактическим обстоятельствам происшедшего.

К этому выводу суд пришел исходя, в том числе, и из последующего поведения Романова С.Н., который, вернувшись домой к < Ф.И.О. >20, не счел необходимым сообщить ему об указанных обстоятельствах, а наоборот, быстро умывшись и переодевшись, а также взяв с собой паспорт, глубокой ночью ушел из дома, ссылаясь на неотложные дела.

То обстоятельство, что подсудимый обратился к Ж. и < Ф.И.О. >22 с просьбой вызвать скорую медицинскую помощь, не может объективно свидетельствовать о предпринятых им мерах по оказанию помощи пострадавшим при пожаре людям. В судебном заседании установлено, что действия подсудимого, связанные с вызовом скорой медицинской помощи, были обусловлены его желанием скрыть свою причастность к поджогу садового домика и причинению смерти четырем лицам.

Принимая во внимание соответствие показаний Романова С.Н. на первоначальной стадии предварительного следствия иным доказательствам, собранным по делу, отсутствие у указанных выше свидетелей обвинения и защиты причин к оговору подсудимого, а также отсутствие каких-либо оснований полагать о самооговоре Романова С.Н., суд приходит к выводу о достоверности показаний последнего в ходе предварительного следствия <дата обезличена> и <дата обезличена>.

Наличие неприязненных отношений между подсудимым и свидетелями Т. и И., о чем утверждал Романов С.Н. и что отрицали указанные свидетели в судебном заседании, по убеждению суда, не может свидетельствовать об оговоре ими подсудимого, с учетом логичных последовательных показаний потерпевших и иных свидетелей и предупреждения их перед началом всех допросов об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Проверив и оценив представленные сторонами обвинения и защиты доказательства, суд пришел к выводу, что все они получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, относящимися к предмету доказывания по предъявленному подсудимому обвинению, являются относимыми к делу и допустимыми для доказывания обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ, в совокупности взаимно дополняют друг друга и согласуются между собой, в том числе и в деталях, по месту, времени и способу совершения подсудимым преступлений, являются логичными и убедительными, а в совокупности – достаточными для разрешения уголовного дела.

Суд находит право подсудимого на защиту полностью соблюденным с момента его фактического задержания и на всех последующих стадиях уголовного судопроизводства, а приведенные им доводы об обратном не соответствующими событиям, имевшим место в действительности, поскольку каких-либо нарушений уголовно-процессуального закона при получении и закреплении приведенных доказательств не допущено.

Вопреки мнению стороны защиты, суд не находит фактических и процессуальных оснований для удовлетворения ходатайства подсудимого Романова С.Н. и его защитника – адвоката Ю1. о признании недопустимыми доказательствами протокола явок с повинной Романов С.Н. от 24 и <дата обезличена> и протоколов его допроса в качестве подозреваемого и обвиняемого от <дата обезличена>, как и протокола проверки его показаний на месте, проведенной <дата обезличена>, и об их исключении из числа доказательств.

Оформление и содержание оспариваемых стороной защиты протоколов следственных действий соответствует требованиям ст.ст. 83 и 166 УПК РФ. Следовательно, указанные доказательства на основании ч. 1 ст. 75 УПК РФ могут использоваться для доказывания и могут быть положены в основу обвинительного приговора.

Сторона защиты в судебном заседании в обоснование позиции о непричастности подсудимого к инкриминируемым ему деяниям привела следующие доказательства:

- заключение судебно-медицинского эксперта <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 86-88), согласно которому у Романова С.Н. зафиксированы следующие телесные повреждения: многочисленные ссадины на правой боковой поверхности шеи, на руках и на передней поверхности левой голени; два кровоподтека на передней поверхности левого предплечья и в правой лопаточной области наружной трети. Эти телесные повреждения расцениваются как повреждения, не причинившие вред здоровью, образовались от воздействия тупого твердого предмета (предметов), индивидуальные особенности контактирующей поверхности которого (которых) в повреждениях не отобразились, в срок примерно менее суток до освидетельствования. Дефекты эпидермиса имеют морфологические признаки термических ожогов 2-й степени, квалифицируются как легкий вред здоровью по признаку расстройства здоровья на срок свыше 21 дня, образовались в срок примерно менее суток до освидетельствования;

- заключение судебно-медицинского эксперта <номер обезличен> от <дата обезличена> (т. 3, л.д. 122-124), согласно которому на теле Романова С.Н. обнаружены повреждения в виде нарушения эпидермиса, которые имеют морфологические признаки термических ожогов, квалифицирующихся как причинившие легкий вред здоровью, образовавшиеся за две недели до проведенного <дата обезличена> освидетельствования, то есть примерно <дата обезличена>;

- заключение эксперта-криминалиста <номер обезличен>-э от <дата обезличена> (т. 7, л.д. 179-181), согласно которому на представленных смывах, полученных у Романова С.Н., следы измененных нефтепродуктов (восковых, либо парафиновых изделий), на уровне примененных для исследования методов не обнаружены. Методом оптической микроскопии на тампонах обнаружены частицы, сходные по анатомо-морфологическим признакам с частицами, полученными в процессе горения.

В судебном заседании допрошен судебно-медицинский эксперт В1. в связи с произведенной им <дата обезличена> судебно-медицинской экспертизой в отношении Романова С.Н. Он пояснил, что в заключении им были описаны повреждения в виде термических ожогов. Указанные повреждения имеют морфологические признаки термических ожогов 2 степени, на что указывает следующее их описание: дефекты эпидермиса однотипные, с сухим гладким дном, темно-красного цвета, края относительно ровные, кожа в окружности уплотненная, с венчиком гиперемии. Данные повреждения в виде ожогов были получены Романов С.Н. в срок не более чем за сутки до освидетельствования, примерно в один промежуток времени, образовались от воздействия высокой температуры, вероятней всего, от открытого источника пламени.

Судебно-медицинский эксперт Ф., допрошенный в судебном заседании в связи с произведенной им <дата обезличена> судебно-медицинской экспертизой Романова С.Н., пояснил о признаках телесных повреждений, обнаруженных у освидетельствованного. Данное им заключение отличается от заключения эксперта В1. только по стадиям заживления имевшихся у Романова С.Н. ран. Наличие морфологических особенностей у последнего, являвшихся следствием ожогов, полученных в 2007 году, не повлияло на его выводы, как и выводы эксперта В1., о наличии телесных повреждений у Романова С.Н., которые квалифицированы ими как ожоги.

Локализация обнаруженных телесных повреждений у подсудимого подробно описана экспертом Ф. в экспертном заключении, а в судебном заседании к материалам уголовного дела приобщена изготовленная им соответствующая таблица с описанными теми же повреждениями, обнаруженными у Романова С.Н.

Сторона защиты, оспаривая наличие ожогов на руках подсудимого, сослалась на освидетельствование, проведенное <дата обезличена> дежурным хирургом в изоляторе временного содержания, который не зафиксировал у подсудимого каких-либо телесных повреждений.

Тем не менее, как пояснил Романов С.Н., рубашку он не снимал и руки хирургу не показывал. Более того, при освидетельствовании <дата обезличена>, отвечая на вопрос эксперта о происхождении телесных повреждений, Романов С.Н. пояснил, что термические ожоги рук он получил в загоревшемся доме.

Факт нахождения подсудимого на месте происшествия во время пожара в ночь на <дата обезличена> подтверждается указанным выше протоколом выемки от <дата обезличена>, согласно которому изъяты смывы на марлевые тампоны с содержимым пальцев рук, полученные у Романова С.Н. На этих смывах, согласно заключению эксперта от <дата обезличена>, обнаружены частицы, сходные по анатомно-морфологическим признакам с частицами, полученными в процессе горения.

Эксперт Х., производивший химическую экспертизу смывов с рук Романов С.Н., допрошенный в судебном заседании, пояснил, что в ходе проведенного исследования на представленных на тампонах со смывами, полученными у Романов С.Н., методом оптической микроскопии обнаружены частицы, которые по анатомо-морфологическим признакам сходны с частицами, полученными в процессе горения. С учетом полимерной структуры копоти на тампонах он может с большой долей вероятности утверждать, что данные частицы не могли произойти от пепла сигареты.

Приведенные заключения судебно-медицинских экспертов и эксперта-криминалиста, с учетом разъяснений, данных последними в судебном заседании, суд находит достаточно научно обоснованными и аргументированными, поскольку они соответствуют правилам производства подобного рода экспертиз, согласуются с другими доказательствами, исследованными в ходе судебного следствия, и не вызывают у суда сомнений в своей достоверности.

При этом они опровергают выдвинутую стороной защиты версию о непричастности подсудимого к инкриминируемым ему преступлениям.

Свидетель защиты Е., с которой Романов С.Н. непродолжительное время проживал и вел совместное хозяйство, в судебном заседании пояснила, что <дата обезличена>, непосредственно перед задержанием, она увиделась с подсудимым в коридоре следственного отдела. Романов С.Н. сообщил ей, что надеется, что после производства психиатрической экспертизы, он через пять лет освободится.

Свидетель защиты У., вместе с которым работал подсудимый, пояснил в судебном заседании о том, что примерно <дата обезличена> он был очевидцем того, что Романов С.Н. обжег предплечье правой руки, помогая ему в устранении поломки служебного автомобиля.

Приведенные показания указанных свидетелей защиты не противоречат совокупности других допустимых доказательств, представленных стороной обвинения, и не ставят под сомнение вывод суда о виновности Романова С.Н. в совершении инкриминированных ему умышленных преступлений.

Напротив, из показаний свидетеля Е. следует, что при встрече с ней перед своим задержанием Романов С.Н. не говорил ей о своей невиновности, а сообщил, что после производства психиатрической экспертизы пять лет лишения свободы будут минимальным возможным для него наказанием за содеянное.

Эти показания свидетеля защиты Е., которая, по утверждению подсудимого, не имеет никаких оснований для его оговора, косвенно подтверждают первоначальные показания Романова С.Н. о его непосредственной причастности к пожару в дачном домике и наступившей в результате этого пожара смерти четырех человек. Они согласуются с обстоятельствами происшедшего, отраженными Романов С.Н. в двух протоколах явок с повинной и, по сути, свидетельствуют о его готовности на первоначальном этапе предварительного расследования нести наказание за содеянное.

Показания свидетеля защиты У. не опровергают выводы судебно-медицинского эксперта о наличии иных, помимо указанных данным свидетелем, ожогов предплечья правой руки, имевшихся у подсудимого.

Не может быть признан убедительным довод защитника о том, что изобличающие себя показания Романов С.Н. дал в состоянии алкогольного опьянения, усугубленном воздействием психоактивного лекарственного препарата «фенозепам», относящегося к транквилизаторам. Действительно, как показала в судебном заседании свидетель Р., фельдшер скорой медицинской помощи, прибыв по вызову, она дала одну таблетку указанного лекарственного препарата Романову С.Н., который находился в возбужденном состоянии.

Согласно инструкции по применению этого препарата, представленной в судебном заседании защитником, «фенозепам» – лекарственный препарат успокаивающего воздействия, который не вызывает обостренных фантазий. Об этом же пояснил в судебном заседании судебно-медицинский эксперт Ч1., указав, что одна таблетка «фенозепама», даже в сочетании с алкоголем, не способна вызвать такого состояния, в котором человек не может отдавать отчет своим действиям и поступкам.

Более того, с момента прибытия <дата обезличена> бригады скорой помощи и оказания помощи Романов С.Н. в виде выдачи и принятия им одной таблетки указанного лекарственного препарата (согласно указанной выше карты вызова скорой медицинской помощи - в 01 час 29 минут) и до написания им собственноручно явки с повинной в 9 часов указанных суток, прошло семь с половиной часов, что превышает нижнюю границу выведения «фенозепама» из организма (согласно инструкции по его применению - от 6 до 18 часов), и соответствует показаниям свидетеля Т., подробно описавшего состояние подсудимого во время написания им явки с повинной: «Романов С.Н. уже не был пьян, он понятно излагал свои мысли и на словах, и письменно».

Отсутствие у потерпевшей Л. правоустанавливающих документов на садовый домик, вопреки утверждению защитника, не может свидетельствовать об отсутствии причиненного ей уничтожением имущества ущерба.

С учетом стоимости полностью уничтоженного садового домика, принадлежащего потерпевшей Л., не восстановленного до настоящего времени и, принимая во внимание, что общая стоимость уничтоженного садового домика многократно превышает не только месячный (около 6000 рублей), но и годовой размер заработной платы потерпевшей, суд находит причиненный ей ущерб значительным.

Учитывая, что Романов С.Н. умышленно уничтожил чужое имущество, что повлекло причинение значительного ущерба, содеянное подсудимым суд квалифицирует по ч. 1 ст. 167 УК РФ.

Суд считает установленным то обстоятельство, что умысел подсудимого, с учетом хронологии установленных в судебном заседании событий, характером и последовательностью его действий, был направлен именно на убийство потерпевших В., Г., А. и Б. Поджигая висевшие на веревке в дачном домике вещи, Романов С.Н. осознавал, что от возникшего пожара и острого отравления продуктами горения может наступить смерть всех находившихся в этом домике людей.

Между действиями подсудимого и смертью указанных четверых потерпевших наличествует прямая причинная связь. При этом суд принимает во внимание обоснованные выводы судебно-медицинских экс­пертов о том, что вышеописанные термические ожоги и травмы, имевшиеся у потерпевших, носили прижизненный характер причинения.

О наличии у подсудимого умысла на причинение потерпевшим смерти с особой жестокостью, по убеждению суда, свидетельствуют способ убийства, при избрании которого Романов С.Н. заведомо осознавал причинение тяжелых физических страданий В., Г., А. и Б. и особую мучительность для жертв при их сожжении заживо и заведомо шел на это; выбор орудия преступления – открытого огня, быстро распространившегося в небольшом замкнутом помещении; механизм обра­зования и локализация телесных повреждений – термические травмы и ожоги с использованием открытого огня, в результате использования которого тела всех четверых потерпевших глубоко обуглились вплоть до озоления, а также целенаправленный и последовательный характер его действий, находящиеся в прямой причинной связи с наступившими последствиями в виде смерти всех четверых потерпевших.

Действия Романов С.Н., связанные с умышленным лишением жизни четверых человек - В., Г., А. и Б., совершенные способом, который заведомо для подсудимого был связан с причинением потерпевшим особых страданий в связи с их сожжением заживо, суд квалифицирует по п.п. «а», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, как убийство, то есть умышленное причинение смерти четырем лицам, совершенное с особой жестокостью.

При определении вида и размера наказания подсудимому, суд исходит из общих начал назначения наказания и, руководствуясь ч. 3 ст. 60 УК РФ, учитывает степень общественной опасности и характер совершенных Романов С.Н. преступлений, одно из которых отнесено законом к категории особо тяжких преступлений, а другое - к категории преступлений небольшой тяжести, данные о его личности, а также обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, и влияние назначаемого наказания на его исправление и на условия жизни его семьи.

Суд принимает во внимание данные о личности подсудимого Романов С.Н., который по месту жительства и за время нахождения в следственном изоляторе в связи с данным делом характеризуется в целом удовлетворительно (т. 2, л.д. 220-221 и 225); состоит на диспансерном учете у врачей-психиатров в связи с органическим эмоционально лабильным (астеническим) расстройством с депрессивными эпизодами вследствие смешанных заболеваний, в связи с чем в 2010 году находился на стационарном лечении в психоневрологическом диспансере (т. 2, л.д. 234),

Психическое расстройство здоровья подсудимого, не исключающее его вменяемости, в соответствии с ч. 2 ст. 22 УК РФ суд учитывает при назначении наказания Романов С.Н. и, в соответствии с положениями ч. 2 ст. 61 УК РФ, признает обстоятельством, смягчающим ему наказание.

В качестве обстоятельства, смягчающего наказание подсудимому по двум инкриминируемым ему преступлениям, суд признает явки с повинной, данные 24 и <дата обезличена> (т. 1, л.д. 91 и т. 2, л.д. 112 - соответственно), поскольку Романов С.Н. дважды добровольно заявил о преступлении, второй раз - в присутствии своего защитника, при этом органу предварительного расследования не было известно, и достоверно не могло быть известно о причастности Романов С.Н. к смерти четверых лиц, наступившей в результате пожара в дачном домике. Вместе с тем, как установлено судом, подсудимый указал не только общие обстоятельства преступлений, но также указал и на ряд характерных деталей, которые могли быть известны только лицу, совершившему преступления и непосредственно находящемуся на месте его совершения.

Поскольку после задержания подсудимый детально продемонстрировал свои действия на месте совершения преступления, о чем был составлен протокол проверки его показаний на месте, и на первоначальном этапе предварительного расследования, будучи многократно допрошенным в качестве подозреваемого и обвиняемого, давал последовательные показания о своей причастности к инкриминированным ему деяниям, эти обстоятельства в их совокупности суд расценивает как активное способствование подсудимым раскрытию и расследованию преступлений, и в соответствии с п. «и». ч. 1 ст. 61 УК РФ также признает обстоятельством, смягчающим ему наказание.

В судебном заседании установлено, что преступления Романов С.Н. совершил в состоянии алкогольного опьянения, которое, исходя из установленных обстоятельств дела, способствовало совершению им преступлений. Суд пришел к выводу, что именно состояние алкогольного опьянения, в которое подсудимый сам себя добровольно привел, сняло внутренний контроль за его поведением, вызвало немотивированную агрессию к потерпевшим и желание поджечь дачный домик, что, в результате, привело к совершению Романовым С.Н. особо тяжкого преступления против жизни - убийству Г., А., Б. и В.

Вывод суда о совершении подсудимым преступлений в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, основан на последовательных показаниях самого Романов С.Н. в ходе предварительного расследования и в судебном заседании, согласно которым вечером 23-го и в ночь на <дата обезличена> он употреблял спиртные напитки; показаниях незаинтересованного в исходе дела свидетеля < Ф.И.О. >20, который в ходе предварительного следствия и в судебном заседании последовательно утверждал, что в указанное время Романов С.Н. употреблял спиртосодержащие напитки. По убеждению суда, показания указанного свидетеля лишены корыстной либо другой личной заинтересованности.

С учетом изложенного, суд считает, что преступления совершены подсудимым в состоянии алкогольного опьянения, хотя при этом он сохранял контроль над своим поведением.

Поэтому, в соответствии с положениями ч. 1.1 ст. 63 УК РФ, обстоятельством, отягчающим наказание подсудимому, суд признает совершение преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя.

В силу ч. 3 ст. 62 УК РФ, положения части первой этой же статьи уголовного закона при назначении Романову С.Н. наказания за преступление, предусмотренное п.п. «а», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ применены быть не могут, поскольку санкцией за указанное преступление предусмотрено наказание в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни. Поэтому наказание подсудимому суд назначает в пределах санкции ч. 2 ст. 105 УК РФ. В связи с наличием в содеянном подсудимым обстоятельства, отягчающего наказание, оно назначается судом в пределах санкции ч. 1 ст. 167 УК РФ.

При разбирательстве уголовного дела судом не установлено наличия исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступлений, а также других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенных подсудимым преступлений. В этой связи при назначении наказаний за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 167 и п.п. «а», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, суд не находит оснований для применения правил, предусмотренных ч.ч. 1 и 2 ст. 64 УК РФ. Поэтому Романов С.Н. не может быть назначен более мягкий вид наказания, чем лишение свободы, или назначено наказание за последнее из указанных преступлений ниже низшего предела, а также подлежит применению дополнительный вид наказания в виде ограничения свободы, предусмотренный в качестве обязательного. Оснований к назначению подсудимому условного наказания с применением положений, предусмотренных ст. 73 УК РФ, суд также не усматривает, как и оснований для изменения категории совершенного Романовым С.Н. особо тяжкого преступления на менее тяжкую, на одну категорию преступления, согласно положениям, предусмотренным ч. 6 ст. 15 УК РФ.

С учетом обстоятельств дела и личности подсудимого, суд приходит к выводу о том, что Романову С.Н. должно быть назначено наказание только в виде лишения свободы.

В силу п. «в» ч. 1 ст. 58 УК РФ Романов С.Н., совершивший особо тяжкое преступление, должен отбывать лишение свободы в исправительной колонии строгого режима.

Учитывая установленные судом обстоятельства дела, данные о личности Романова С.Н., исходя из положений ч. 2 ст. 97 УПК РФ о необходимости обеспечения исполнения приговора, суд не находит оснований для отмены или изменения избранной в отношении подсудимого меры пресечения, и считает необходимым оставить её до вступления приговора в законную силу без изменения, в виде заключения под стражу.

Время предварительного содержания Романова С.Н. под стражей после его задержания и в порядке меры пресечения, в силу ч. 3 ст. 72 УК РФ подлежит зачету в срок отбывания наказания в виде лишения свободы.

Суд учитывает, что Романов С.Н. совершил преступления по рассматриваемому делу после вынесения <дата обезличена> мировым судьей судебного участка №<адрес обезличен> обвинительного приговора, согласно которому подсудимому назначено наказание в виде исправительных работ на срок 6 месяцев, которое он не отбыл полностью. Поэтому при назначении окончательного наказания, суд применяет общие правила назначения наказания по совокупности приговоров, предусмотренные ч. 1 ст. 70 УК РФ. Кроме того, при сложении наказаний суд учитывает положение п. «в» ч. 2 ст. 71 УК РФ, согласно которому при частичном или полном сложении наказаний по совокупности преступлений и совокупности приговоров одному дню лишения свободы соответствуют три дня исправительных работ.

Разрешая вопрос о вещественных доказательствах, суд руководствуется положениями, предусмотренными ч. 3 ст. 81 и п. 12 ч. 1 ст. 299 УПК РФ.

Гражданские иски потерпевшими не заявлены.

На основании изложенного, руководствуясь ч. 1 ст. 300, ст.ст. 303, 304, 307, 308 и 309 УПК РФ, суд

приговорил:

Романов С.Н. признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных:

- п.п. «а», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 19 (девятнадцать) лет, с ограничением свободы на срок 1 (один) год 6 (шесть) месяцев.

- ч. 1 ст. 167 УК РФ, и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 1 (один) год 3 (три месяца).

На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ наказание осужденному Романову С.Н. назначить по совокупности совершенных преступлений, путем частичного сложения назначенных наказаний - в виде лишения свободы на срок 19 (девятнадцать) лет 11 (одиннадцать) месяцев, с ограничением свободы на срок 1 (один) год 6 (шесть) месяцев.

В соответствии с ч. 1 ст. 70 УК РФ, с применением п. «в» ч. 2 ст. 71 УК РФ, окончательное наказание осужденному Романову С.Н. назначить по совокупности приговоров - путем частичного присоединения к наказанию, назначенному по данному приговору, неотбытого наказания, назначенного по приговору мирового судьи судебного участка №<адрес обезличен> от <дата обезличена> - в виде лишения свободы на срок 20 (двадцать) лет, с ограничением свободы на срок 1 (один) год 6 (шесть) месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

После отбытия наказания в виде лишения свободы в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ установить осужденному Романову С.Н. следующие ограничения свободы: не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в ночное время суток – в промежуток времени с 22 часов до 6 часов; не выезжать за пределы территории того муниципального образования, где осужденный будет проживать после отбывания лишения свободы; с возложением на осужденного Романова С.Н. обязанностей являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы - уголовно-исполнительную инспекцию по месту его постоянного проживания (пребывания) два раза в месяц для регистрации, и не изменять место жительства или пребывания, место работы и (или) учебы без согласия указанного специализированного государственного органа, а также не посещать места общественного питания, в которых разрешено потребление алкогольной продукции и места проведения массовых мероприятий, посещение которых и участие в которых будут препятствовать достижению целей наказания - общественно-политические (собрания, митинги, уличные шествия, демонстрации), культурно-зрелищные (фестивали, профессиональные праздники, народные гуляния).

Срок отбывания наказания осужденному Романову С.Н. исчислять со дня постановления приговора – с 22 июня 2016 года.

В силу ч. 3 ст. 72 УК РФ время содержания под стражей до судебного разбирательства - с 31 декабря 2014 года по 21 июня 2016 года, зачесть осужденному Романову С.Н. в срок лишения свободы.

Меру пресечения осужденному Романову С.Н. до вступления приговора в законную силу – заключение под стражу, оставить без изменения и содержать его в ФБУ ИЗ-<номер обезличен> ГУФСИН России <адрес обезличен>.

После вступления приговора в законную силу вещественные доказательства:

- 2 CD-диска с детализацией телефонных соединений Романова С.Н. и < Ф.И.О. >20 (т. 6, л.д. 126-127), хранящиеся при уголовном деле, оставить при уголовном деле в течение всего срока хранения последнего;

- древесные пробы (36 шт.), гвозди (41 шт.), пробы древесного угля, штаны Романова С.Н. (т. 4, л.д. 159); 2 марлевых тампона и 2 предметных стекла, со смывами с пальцев обеих рук Романова С.Н. (т. 7, л.д. 172-173), хранящиеся в камере хранения вещественных доказательств следственного отдела по <адрес обезличен> следственного управления Следственного комитета РФ <адрес обезличен>, как не представляющие ценности и не истребованные сторонами – уничтожить;

- две медицинских карты РомановаС.Н. № F06.68 на 13-ти л. и <номер обезличен> на 23-х л. (т. 4, л.д. 155-158 и 159), хранящиеся в камере хранения вещественных доказательств следственного отдела по <адрес обезличен> следственного управления Следственного комитета РФ по Краснодарскому краю, возвратить законному владельцу - в ГБУЗ «Психоневрологический диспансер <номер обезличен>» Министерства здравоохранения <адрес обезличен>.

Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации через Краснодарский краевой суд в течение 10 суток со дня провозглашения, а осужденным Романовым С.Н., содержащимся под стражей, - в тот же срок со дня вручения ему копии приговора. В случае апелляционного обжалования приговора и направления уголовного дела в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации для рассмотрения в апелляционном порядке осуждённый вправе ходатайствовать о своём участии в рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции непосредственно или путем использования систем видеоконференц-связи, или поручить осуществление своей защиты избранному им защитнику либо ходатайствовать перед судом апелляционной инстанции о назначении ему защитника, о чем следует указать в жалобе либо в письменных возражениях.

Председательствующий по делу

судья Лобода В.П.

судьи Жуков А.А.

Храбан С.В.