Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-1/2018 (2-2/2017; 2-320/2016;) ~ М-269/2016 от 20.06.2016

Решение

Именем Российской Федерации

24 мая 2018 года п. Нижний Ингаш

Нижнеингашский районный суд Красноярского края в составе:

председательствующего судьи Смольской Т.С.,

при секретаре Парчевской О.В.,

с участием: истца Леоновой С.М., представителей истца Леоновой С.М. - Леонова А.А. и Сашиной М.М., представителя ответчика КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» - Ратковой М.М. и Косиновой Е.И. (выступающих по доверенностям), третьего лица ТСГ, помощника прокурора Нижнеингашского района Мирюк Н.В.,

рассматривая в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-1/2018 по иску Леоновой С. М. к Краевому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Нижнеингашская районная больница» о взыскании компенсации морального вреда,

установил:

Истец Леонова С.М. обратилась в суд с исковым заявлением к ответчику, в котором просит суд взыскать компенсацию морального вреда в размере 30 000 000 рублей; в счет возмещения расходов на погребение в размере 73 730 рублей.

Свои заявленные исковые требования мотивирует тем, что истец является матерью ЛАА, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, умершего при следующих обстоятельствах: 07.06.2015 года она вместе с сыном и его супругой ЛИП находились по месту регистрации и проживания в <адрес>, в 06.30 у ЛАА сильно заболел живот, его супруга вызвала бригаду скорой медицинской помощи. Согласно справке вызова СП 07.06.2015 года в 07.10 часов на вызов прибыл медицинский работник ЯАА. ЛАА выставлен диагноз: «<данные изъяты>». Сделана <данные изъяты>, после чего бригада СМП уехала, однако ЛАА сказал, что боли не прекратились. 07.06.2015 года в 08.00 ЛИП вновь вызвала СМП. Согласно справке вызова СМП 07.06.2015 года в 08.30 часов на вызов прибыл медицинский работник ААВ. ЛАА выставлен диагноз: «<данные изъяты>», по причине сильных болей в области <данные изъяты> был доставлен бригадой СМП в КГБУЗ «Нижнеингашская районная больница». Однако вскоре ЛАА приехал домой на такси, так как в приемном отделении несмотря на состояние его здоровья потребовали предъявить паспорт и медицинский полис. Вызвав такси, ЛИП вместе с супругом приехали в приемное отделение КГБУЗ «Нижнеингашская РБ», где на ЛАА стали оформлять медицинскую карту стационарного больного, после чего, самостоятельно без транспортировки он был направлен на госпитализацию в хирургическое отделение, расположенное в отдельно стоящем здании на расстоянии 550 метров от приемного отделения, через проходящую мимо трассу <адрес>. Пройдя несколько метров от приемного отделения и находясь возле трассы <адрес> у ЛАА были такие нестерпимые боли, что он позвонил своему родному брату ЛВА и попросил довезти его до хирургического отделения КГБУЗ «Нижнеингашская РБ». Согласно медицинской карте стационарного больного № на имя ЛАА ДД.ММ.ГГГГ г.р., поступил 07.06.2015 года в 10.02 часов в хирургическое отделение КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» по экстренным показаниям с диагнозом при направлении: «<данные изъяты>». 07.06.2015 года после первичного осмотра врача поставлен диагноз: «<данные изъяты>». После проведенных анализов врачами хирургического отделения КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» было назначено лечение, которое не соответствовало тяжести состояния ЛАА, боли не уменьшались, состояние ухудшалось. 07.06.2015 года в 21.35 часов при осмотре терапевта выставлен диагноз: «<данные изъяты>». 08.06.2015 года после осмотра заведующего хирургическим отделением КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» выставлен диагноз: «<данные изъяты>». Однако, состояние ЛАА быстро ухудшалось, но врачами не предпринимались никакие мероприятия для достоверной диагностики выявленного заболевания, выявленным на УЗИ изменениям в <данные изъяты>, лабораторным данным и динамики заболевания в целом. Врачами была выбрана неверная тактика лечения ЛАА в связи с неверно выставленным диагнозом. В 06.30 часов 09.06.2015 года врачом КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» констатирована смерть ЛАА, которую можно было предотвратить. ЛАА был застрахован по ОМС в страховой компании ЗАО МСО «Надежда» (№ страхового полиса: №). На момент смерти ЛАА было 29 лет. Врачами КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» нарушены объемы, сроки, качество и условия предоставления ЛАА медицинской помощи по обязательному медицинскому страхованию. ЛАА при оказании медицинской помощи сотрудниками КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» на протяжении с 07.06.2015 года по 09.06.2015 года была оказана некачественная медицинская помощь, что повлекло наступление неблагоприятных последствий в виде его смерти. Смертью сына истцу причинены сильные моральные и нравственные страдания, поскольку до смерти у них была дружная и счастливая семья, мать всегда рассчитывала на поддержку своего сына, так как является пенсионеркой. До настоящего времени после смерти сына у истца очень подавленное эмоциональное состоянии, она испытывает чувство одиночества и отрицательные переживания, которые порождают стрессы, депрессии, плохое настроение и самочувствие, эмоциональное напряжение и душевную боль. Смерть сына подорвала общее состояние и жизненные взгляды и планы истца, привела к уменьшению жизненной активности, утрате смысла жизни. Все это, а также постоянные воспоминание о сыне, которого истец пережила, и которого в молодом возрасте пришлось хоронить, представление о том, как бы могла сложиться жизнь их семьи в ином случае, наносят неизгладимый вред на психическое состояние истца. Она полагает, что смерть ЛАА наступила в результате некачественно оказанной медицинской помощи и неквалифицированных действий (бездействий) сотрудников КГБУЗ «Нижнеингашская РБ». Указанными действия (бездействиями) сотрудники КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» причинили моральный вред истцу и нарушили его неимущественное право на проживание с сыном, право на полноценную семью, лишили ее права на заботу сына о престарелой матери, так как при жизни ЛАА исполнял своих обязанности по уходу за престарелой матерью, оказывал материальную поддержку.

В судебном заседании истец Леонова С.М., представители истца Сашина М.М. и Леонов А.А., заявленные исковые требования поддержали в полном объеме по основаниям изложенным в иске, просили суд их удовлетворить.

Представители ответчика КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» Раткова М.М. и Косинова Е.И. (полномочия проверены) исковые требования не признали, просили суд в удовлетворении иска отказать. Суду представили возражения (том № 1 л.д. 32-33).

Третье лицо ТСГ, в судебном заседании с заявленными требованиями не согласен, суду ранее в судебном заседании 24.04.2018 года суду пояснил, что от АМВ узнал, что поступил пациент ЛАА с <данные изъяты>. 08.06.2015 года ЛАА находился в палате интенсивной терапии, заболевание развивалось очень быстро. Диагноз был выставлен <данные изъяты>, но учитывая молодой возраст ЛАА лечение было направлено на <данные изъяты>.

Третье лицо АМВ, в судебное заседание не явился, о времени и месте судебного заседания извещен надлежащим образом, о причинах не явки суду не сообщил, не просил суд рассмотреть дело в его отсутствие. Ранее в судебном заседании 24.04.2018 года, суду пояснил, что 07.06.2015 года им в приемном покое был осмотрен ЛАА, от госпитализации он категорически отказался. Спустя полтора – два часа ЛАА снова прибыл в приемный покой, был госпитализирован в хирургическое отделение с диагнозом <данные изъяты>, по экстренному были взяты анализы крови, назначен обзор брюшной полости, УЗИ брюшной полости и необходимая терапия по стандарту лечения <данные изъяты>. Вечером того же дня у ЛАА произошло падение артериального давления, переведен в отделение реанимации, где в дальнейшем пациентом занимался заведующий отделением.

Третье лицо Министерство здравоохранения Красноярского края, о времени и месте судебного заседания извещены надлежащим образом, о причинах неявки суду не сообщили, своего представителя в суд не направили.

Выслушав стороны, заключение помощника прокурора Нижнеингашского района Красноярского края Мирюк Н.В., полагавшего заявленные требования подлежащими частичному удовлетворению, выслушав свидетелей, исследовав и оценив доказательства, предоставленные сторонами, участвующими в деле, в их совокупности, суд приходит к следующим выводам.

Право на жизнь и охрану здоровья относится к числу общепризнанных, основных, неотчуждаемых прав и свобод человека, подлежащих государственной защите; Российская Федерация является социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь человека (статьи 2 и 7, часть 1 статьи 20, статья 41 Конституции Российской Федерации).

Правовые, организационные и экономические основы охраны здоровья граждан определены Федеральным законом от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

В соответствии со ст. ст. 10, 19, 22 данного Закона граждане имеют право на доступную и качественную медицинскую помощь. Пациент имеет право на диагностику, лечение в медицинских организациях в условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим требованиям, получение консультаций врачей-специалистов, получить в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья, в том числе сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи.

Как следует из ч. 2 ст. 98 данного Федерального закона, медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи (ст. 98).

В силу ст. 151 Гражданского кодекса, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

На основании ст. 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 года № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», установленная ст. 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Как разъяснено в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях, связанных с утратой родственников.

В соответствии с п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 года № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда.

Согласно положениям ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Как установлено в судебном заседании, не оспаривается сторонами и подтверждается представленными суду материалами, истец Леонова С. М. является матерью ЛАА, ДД.ММ.ГГГГ года рождения.

Согласно свидетельства о смерти № от 15 июня 2015 года, ЛАА умер 09 июня 2015 года.

07.06.2015 года по вызову в 07 час. 10 мин. к ЛАА, в связи с болями в <данные изъяты>, прибыла бригада скорой медицинской помощи. Выставлен диагноз <данные изъяты>, оказана медицинская помощь, введен раствор дротаверина 4,0 в/м, даны рекомендации по соблюдению диеты, предложена транспортировка в поликлинику на прием к терапевту.

В 8 час. 30 мин. того же дня повторный выезд бригады скорой медицинской помощи к ЛАА в связи с болями в животе, оказана медицинская помощь – введен раствор платифиллина 1,0 в/м, раствор но-шпы 2,0 в/м, доставлен в приемный покой. В последующем отпущен домой.

Как следует из представленной суду медицинской карты № стационарного больного ЛАА, последний 07.06.2015 года в 10 час. 02 мин. поступил в хирургическое отделение КГБУЗ «Нижнеингашская районная больница» по экстренным показаниям с диагнозом – <данные изъяты>. После осмотра врача АМВ выставлен диагноз – <данные изъяты>. Общее состояние определено как средней степени тяжести. Назначено: стол 0, режим стационар, медикаментозное лечение, забор анализов, рентгенография брюшной полости. В 21 час 00 мин. в связи с падением АД до 75/40 мм рт. ст. переведен в палату интенсивной терапии, для проведения инфузионной терапии, дальнейшего наблюдения. В 21 час. 10 мин. врачом реаниматологом определено состояние больного как тяжелое. В последующем в 21 час. 35 мин. при осмотре врачом терапевтом ЛМС, ЛАА выставлен диагноз – <данные изъяты>. Проведено дополнительное обследование УЗИ.

08.06.2015 года после осмотра заведующего хирургическим отделением выставлен ЛАА диагноз – <данные изъяты>, состояние больного определено как средней степени.

08.06.15 г. 18 час. 30 мин. у ЛАА было отмечено стойкое снижение АД. В 21 час. 20 мин. состояние ухудшилось, в 22 час. 40 мин. отмечено как тяжелое, в динамике с ухудшением. В 23 час. 10 мин., с диагностической целью, выполнен лапароцентез в типичном месте под общей анестезией. Получен <данные изъяты>. Оперативное лечение выполнить не представилось возможным, в связи с крайней степенью тяжести состояния больного.

09.06.2015 г. в 02 час. 30 мин. состояние ЛАА определено как очень тяжелое, подключен к аппарату искусственной вентиляции легких.

09.06.2015 года в 06 час. 30 мин. врачами констатирована смерть ЛАА.

Согласно протокола патолого-анатомического исследования № от 10.06.2015 года трупа ЛАА, выставлен патологоанатомический диагноз: Комбинированное основное заболевание: конкурирующие заболевания: <данные изъяты>.

Допрошенные по ходатайству сторон свидетели, суду пояснили:

ЛИП, что умерший ЛАА был ее супругом. 07.06.2015 года ее супругу стало плохо, болел сильно <данные изъяты>. Она дважды вызывала ему «скорую». Когда во второй раз приехала «скорая», они забрали ЛАА, но вскоре он вернулся за документами. После они вместе на такси уехали в приемный покой, где стали оформлять документы для госпитализации. Она уехала домой за вещами ЛАА. Затем супруг позвонил сообщил, что его отправили в хирургическое отделение. На протяжении некоторого времени она поддерживала с ним связь через СМС и звонки, затем, он не смог уже отвечать. Ранее супруг лежал в больнице с <данные изъяты>, рекомендовали придерживаться диеты, назначали лекарства;

КЛВ, что живет по соседству с семьей ЛАА. 07.06.2015 года утром рано видел как «скорая» увозила ЛАА от дома. Позже в то же утро, он встретил ЛАА, который держался за бок, и довез его до дома, по пути ЛАА сказал, что его со «скорой» отправили за документами;

ЛВА, умерший ЛАА его брат. Утром 07.06.2015 года в выходной день он отвозил брата в хирургическое отделение от магазина «<данные изъяты>». Брат идти не мог самостоятельно, поскольку были сильные боли в животе;

ЯАА, ЛВС, что работают фельдшерами скорой медицинской помощи. 07.06.2015 года выезжали по вызову к ЛАА у которого были жалобы на боли в области <данные изъяты>. Осмотрели, сделали спазмалитики, предложили проехать в больницу, но он отказался;

ААВ, что работает фельдшером скорой медицинской помощи. 07.06.2015 года он выезжал по вызову к ЛАА, который уже находился на улице, сообщил, что сообщил у него усилились боли в области <данные изъяты>. ЛАА сел в машину и он его отвез в приемный покой, осмотрели его, ввели обезболивающий препарат, вызвали дежурного хирурга АМВ, который предложил ЛАА госпитализацию. ЛАА отказался, уехал домой, и спустя минут через 40 вернулся, после чего его госпитализировали. За предшествующие пол года ЛАА неоднократно вызывал «скорую» с различными жалобами;

ХТБ, что работает диспетчером «скорой помощи». 07.06.2015 года в 8 час. 50 мин. фельдшером ААВ был доставлен ЛАА, которого осмотрел хирург АМВ и предложил ему госпитализацию, однако ЛАА от нее отказался. Примерно через 40 минут ЛАА вернулся и согласился на госпитализацию;

ЛИА, что работает медицинской сестрой, 07.06.2015 года находилась на дежурстве в хирургическом отделении, когда поступил ЛАА Ею после назначения доктором, делались заборы анализов и введение медицинских препаратов;

ЛОИ, что работает лаборантом в районной больнице. 07.06.2015 года в выходной день ее вызывали на работу, для исследования крови ЛАА В какое конкретно время точно уже не помнит, возможно ближе к вечеру. При исследовании крови, было установлено, что сыворотка была хилезная. На следующий день ее снова вызывали для исследования крови;

ГИИ, что работает врачом реаниматологом, анестезиологом в районной больнице. 08.06.2015 года в отделение реанимации поступил ЛАА в средне тяжелом состоянии. В течение дня состояние ухудшилось, развивался шок, усилили терапию. Вечером в 22 часа был переведен на ИВЛ;

ЛМС, что работает заведующей терапевтическим отделением в районной больнице. 07.06.2015 года в хирургическом отделении она осматривала ЛАА, был выставлен ею диагноз <данные изъяты> Употребление алкоголя и жирной пищи накануне, ЛАА не отрицал;

БАН, что ранее он в июне 2015 года проводил патологоанатомическое вскрытие ЛАА, патологоанатомический диагноз: <данные изъяты>;

ТММ, что работает участковым терапевтом в районной больнице. ЛАА неоднократно обращался за медицинской помощью, в связи с заболеванием <данные изъяты>, рекомендовалось соблюдение диеты;

ЛАВ, что работает фельдшером скорой медицинской помощи. За 2015 года она несколько раз выезжала к ЛАА по вызову «скорой». Постоянно в момент приезда ЛАА находился либо в состоянии алкогольного опьянения, либо у него имелся абстинентный синдром. Неоднократно она говорила как ЛАА, так и его родственникам о возможности обратиться к наркологу за консультацией.

Допрошенный в судебном заседании специалист – главный внештатный судебно – медицинский эксперт, заместитель начальника Бюро по экспертной работе ККБ СМЭ ТБФ, суду пояснил, что им в составе комиссии экспертов проводилась судебно – медицинская экспертиза по факту смерти ЛАА (заключение №), было установлено, что смерть наступила от <данные изъяты>. Причинно – следственная связь установлена не была, поскольку это довольно расплывчатое понятие. Но дефекты оказания медицинской помощи имелись, поскольку необходимо было <данные изъяты> у ЛАА

С целью определения наличия или отсутствия прямой причинно-следственной связи между смертью ЛАА и качеством медицинской помощи, оказанной ему, в ходе судебного разбирательства определением суда от 27.06.2017 года по ходатайству истца была назначена повторная амбулаторная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой было поручено судмедэкспертам Федерального государственного бюджетного учреждения «Российский центр судебно – медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения Российской Федерации.

Согласно заключению повторной амбулаторной судебно-медицинской экспертизы №, проведенной в период с 09.10.2017 года по 12.02.2018 года экспертной комиссией экспертов следует, что наиболее вероятной причиной смерти ЛАА явилось <данные изъяты>. Более категорично высказаться о причине смерти не представляется возможным ввиду не проведения гистологического исследования органов и тканей от ЛАА

При поступлении в КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» ЛАА был обоснованно выставлен предварительный диагноз <данные изъяты>, который требовал дообследования.

Тактика ведения ЛАА до перевода в отделение реанимации была неправильной, поскольку при установлении диагноза <данные изъяты> не должна носить выжидательный характер, имевший место у ЛАА, необходимо было в кратчайшие сроки (исчисляемые часами) после поступления в стационар, с учетом стабилизации состояния ЛАА, проведение оперативного вмешательства - лапаротомии, после установления диагноза <данные изъяты> (что подтверждается результатами УЗИ от 08.06.2015 г. в 16 час. 40 мин.) и <данные изъяты>, в том числе с учетом получения геморрагического выпота при лапароцентезе (который был выполнен несвоевременно, его следовало провести в первые сутки нахождения ЛАА в стационаре). Также при наличии <данные изъяты> показано проведение лапаротомии, что не было проведено.

Однако, 08.06.2015 г. в 23 час. 20 мин. ЛАА был несвоевременно выполнен диагностический <данные изъяты>, подозрение на наличие которых было указано уже в 21 час. 35 мин. 07.06.2015 г. и 08.06.2015 г. в 08 час. 50 мин.

После <данные изъяты> ЛАА была показана диагностическая <данные изъяты>, которая не была выполнена.

Таким образом, ЛАА был правильно, но не своевременно (07.06.2015 г. в 21 час. 35 мин.) выставлен клинический диагноз: <данные изъяты>).

Для уточнения тяжести течения и распространенности процесса было целесообразно выполнить компьютерную томографию органов <данные изъяты>, что не было сделано. Выполнение вышеуказанных лечебно-диагностических мероприятий необходимо было обеспечить после выставления 07.06.2015 г. диагноза <данные изъяты>, с учетом стабилизации состояния ЛАА в реанимационном отделении.

Общие принципы оказания медицинской помощи в реанимационном отделении проведены правильно, своевременно, в полном объеме и соответствуют рекомендациям по лечению <данные изъяты>

Лечебно-диагностические мероприятия, медицинская помощь были проведены ЛАА несвоевременно и не в полном объеме, что привело к ухудшению тяжести состояния ЛАА, прогрессированию основного заболевания и развитии его осложнений. Таким образом, у ЛАА развился <данные изъяты>, что привело к наступлению летального исхода.

Между несвоевременным и неполным оказанием ЛАА медицинской помощи и неблагоприятными последствиями (в виде летального исхода), наиболее вероятно, имеется причинно – следственная связь.

Причиной ухудшения состояния послужила выраженная <данные изъяты>.

Развившиеся осложнения обусловлены как тяжестью течения основного заболевания, так и его прогрессированием ввиду несвоевременного установления диагноза, оказания медицинской помощи не в полном объеме и не своевременно (в том числе, не проведение лапаротомии после установления диагноза <данные изъяты> с учетом стабилизации состояния ЛАА в реанимационном отделении).

Комиссия экспертов не исключает возможности спасения жизни ЛАА при своевременной диагностике и своевременном лечении имеющихся у ЛАА заболеваний, вместе с тем, ввиду того, что лечебно-диагностические мероприятия были проведены ЛАА несвоевременно и не в полном объеме, более категорично высказаться о возможности наступления благоприятного исхода не представляется возможным.

Причинно-следственная связь между развитием шока и полиорганной недостаточности и объемом проводимого лечения в первые сутки нахождения ЛАА в хирургическом отделении КГБУЗ «Нижнеингашская РБ» наиболее вероятно, имеется.

Полученное экспертное заключение повторной судебно-медицинской экспертизы № проведенное специалистами – экспертами ФГБУ «Российский центр судебно – медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения Российской Федерации, подтвердило наступление у ЛАА неблагоприятных последствий вследствие некачественно оказанной ответчиком медицинской помощи.

В соответствии с положениями ст. 86 ГПК РФ заключение эксперта должно содержать подробное описание проведенного исследования, сделанные в результате его выводы и ответы на поставленные судом вопросы.

Выводы экспертов нашли обоснование в исследовательской части заключения, которое содержит ссылки на конкретные исходные данные, на материалы дела в пределах специальных познаний экспертов, выводы их мотивированны и находят частичное подтверждение в ходе судебного заседания в показаниях лиц участвующих в деле и медицинской документации.

Проанализировав содержание приведенного заключения повторной судебной экспертизы в совокупности с иными имеющимися в деле доказательствами - записями в медицинских документах ЛАА, показаний свидетелей, суд приходит к выводу о том, что указанное заключение в полном объеме отвечает требованиям ст. 86 ГПК РФ, поскольку содержит подробное описание произведенных исследований, сделанные в результате их выводы и научно обоснованные ответы на поставленные вопросы, указывает на применение методов исследований, основывается на исходных объективных данных.

У суда не имеется оснований не доверять заключению экспертов №, поскольку экспертиза назначена определением суда, проведена экспертами, имеющими специальное высшее образование, достаточный стаж работы, предупрежденными об уголовной ответственности по ст. 307 Уголовного кодекса Российской Федерации, отводы экспертам заявлены не были и соответствующие основания, предусмотренные статьей 18 ГПК РФ, истцом и ее представителями не приведены и не доказаны.

Выводы экспертов являются полными, мотивированными, основаны на материалах дела с проведением их соответствующего анализа. Нарушения порядка, проведения экспертизы, установленного положениями ст. ст. 84, 85 ГПК РФ, судом не выявлено. В связи с изложенным, оснований сомневаться в компетентности экспертов и выводах экспертного заключения не имеется.

При этом судом не могут быть приняты доводы ответчика о качественном оказании медицинских услуг ЛАА со ссылкой на акт экспертизы качества медицинской помощи от 02.11.2015 года № и протокол оценки качества медицинской помощи, проведенной АО МСО «Надежда». Поскольку данный акт и протокол не соответствует выводам и опровергается имеющимся в деле заключением повторной судебно-медицинской экспертизы, проведенной комиссионно с привлечением пяти врачей-специалистов, предупрежденных об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ, трое из которых имеют стаж работы по экспертной специальности свыше 20 лет, не доверять заключению экспертизы у суда оснований не имелось.

Доказательств, отвечающих критериям относимости, в подтверждение того, что ответчиком оказана надлежащая медицинская помощь сыну истца, в нарушение ст. 56 ГПК РФ стороной ответчика в суд не предоставлено.

На основании анализа установленных обстоятельств, суд приходит к выводу о том, что врачами КГБУЗ «Нижнеингашская районная больница» допущены диагностические и лечебные недостатки, что привело к ухудшению состояния здоровья ЛАА и не позволило своевременно провести адекватное лечение, а также снизило шансы на благоприятный исход. Не была реализована возможность избежать на тот момент угрожающего жизни состояния, поскольку в случае своевременного и правильного выбора оперативного вмешательства позволило бы сохранить жизнь пациента на данном этапе лечения.

Указанные недостатки при оказании ЛАА медицинской помощи в совокупности привели к негативным для него последствиям, которых можно было избежать, при своевременном и полноценном оказании услуг.

Судом установлено наличие причинно-следственной связи между ненадлежащим оказанием медицинской помощи, и наступившим ухудшением состояния здоровья ЛАА, в результате чего не была реализована возможность избежать на том момент угрожающего жизни состояния и как следствие, развитие осложнений, в итоге повлекших смерть ЛАА

Таким образом, материалами дела подтвержден факт некачественного оказания ответчиком медицинской помощи ЛАА, приведший к его смерти.

При этом выявленные недостатки оказания медицинской помощи, находятся в причинной связи с наступлением смерти ЛАА, учитывая, что истец в связи со смертью сына испытывала нравственные страдания, факт причинения ей морального вреда предполагается, в связи с чем имеются правовые основания для удовлетворения требований о взыскании с ответчика в пользу истца компенсации морального вреда, расходов на погребение.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда» размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий.

Согласно ч. 2 ст. 1083 ГК РФ если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен.

При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается.

Вина потерпевшего не учитывается при возмещении дополнительных расходов (пункт 1 статьи 1085), при возмещении вреда в связи со смертью кормильца (статья 1089), а также при возмещении расходов на погребение (статья 1094).

Как установлено судом, ЛАА ненадлежащим образом заботился о своем здоровье, что привело к обострению имеющегося у него хронического заболевания. Указанные обстоятельства подтверждаются, тем, что за период с 01.01.2015 года до 07.06.2015 года (до даты госпитализации в стационар) ЛАА неоднократно вызывалась скорая медицинская помощь (том № 1 л.д. 52-59), а именно: 06.01.2015 года в связи с алкогольным опьянением легкой степени, 23.01.2015 года в связи обострением <данные изъяты>; 23.02.2015 года – абстинентное состояние; 25.02.2015 года (дважды) – ВСД по <данные изъяты> алкогольное опьянение легкой степени, <данные изъяты>; 01.04.2015 года – обострение <данные изъяты>; 02.04.2015 года (дважды) – <данные изъяты>, обострение.

Исходя из вышеизложенного, суд, определяя размер компенсации морального вреда, учитывает все фактические обстоятельства: характер причинно-следственной связи между действиями ответчика и смертью ЛАА, степени вины ответчика, обстоятельства смерти, состояние ЛАА, имеющееся у него хроническое заболевание, грубую неосторожность самого ЛАА (употребление алкоголя, не соблюдение диеты, при имеющемся заболевании), которая содействовала возникновению и увеличению вреда, а также возраст истца, тот факт, что ЛАА являлся сыном истца, совместно проживал с матерью, которая утратила близкого ей человека, что повлекло физические и нравственные страдания.

В связи с чем суд считает возможным определить размер компенсации морального вреда в размере 500 000 (пятьсот тысяч) руб.

В силу п. 1 ст. 1094 Гражданского кодекса РФ лица, ответственные за вред, вызванный смертью потерпевшего, обязаны возместить необходимые расходы на погребение лицу, понесшему эти расходы.

Перечень необходимых расходов, связанных с погребением, содержатся в Федеральном законе от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле». В соответствии со ст. 3 данного Закона погребение определено как обрядовые действия по захоронению тела (останков) человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, не противоречащими санитарным и иным требованиям. Возмещению подлежат расходы, связанные с оформлением документов, необходимых для погребения; расходы по изготовлению и доставке гроба, приобретении одежды и обуви для умершего, а также других предметов, необходимых для погребения; расходы по подготовке и обустройству захоронения (могилы, места в колумбарии); расходы по перевозке тела (останков) умершего на кладбище (в крематорий); расходы непосредственно по погребению либо кремации с последующей выдачи урны с прахом.

Таким образом, подлежат взысканию лишь те расходы на погребение, которые являются необходимыми и входят в пределы обрядовых действий по непосредственному погребению тела.

В связи с чем, суд приходит к выводу, что истец имеет право на возмещение данных расходов, в полном объеме в размере 73 730 руб., исходя из представленных суду документов (квитанций), поскольку все перечисленные расходы, являются необходимыми и непосредственно связанными с достойными похоронами.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 194 – 198, 199 ГПК РФ,

решил:

Исковые требования истца удовлетворить частично.

Взыскать с Краевого государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Нижнеингашская районная больница» в пользу Леоновой С. М. компенсацию морального вреда в размере 500 000 рублей; материальный ущерб в размере 73 730 руб., а всего взыскать: 573 730 (пятьсот семьдесят три тысячи семьсот тридцать) руб.

В остальной части иска отказать.

Решение может быть обжаловано в апелляционном порядке в Красноярский краевой суд через Нижнеингашский районный суд Красноярского края в течение месяца со дня принятия решения судом в окончательной форме.

Председательствующий:

Мотивированное решение суда изготовлено 01 июня 2018 года.