Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-1791/2017 ~ М-1512/2017 от 24.05.2017

Дело № 2-1791/2017

Р Е Ш Е Н И Е

Именем Российской Федерации

28 сентября 2017 года г. Серпухов, Московской области

Серпуховский городской суд Московской области в составе:

председательствующего судьи Купцовой Г.В., с участием:

ответчика Морева Д.Е.,

при секретаре судебного заседания Кравченко М.Ю.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Морева В. Е. к Мореву Д. Е. о признании недействительным договора пожизненного содержания с иждивением и завещания,

У С Т А Н О В И Л :

Истец Морев В.Е. обратился в суд с иском, в котором просит:

- признать недействительным договор пожизненного содержания с иждивением, заключенный 23 ноября 2016 года между наследодателем Е. и Моревым Д. Е., по которому собственником 5/6 доли квартиры по <адрес> стал Морев Д.Е.,

- признать недействительным завещание, составленное Е. в пользу Морева Д. Е. от 26 ноября 2016 года,

- включить квартиру по <адрес> наследственную массу к имуществу Е., умершего 28 ноября 2016 года

Свои требования истец мотивирует тем, что 28 ноября 2016 года умер его отец Е., <дата> рождения, в возрасте 91 год. После его смерти в установленный 6-ти месячный срок истец обратился с заявлением о принятии наследства к нотариусу Машенцевой Е.В. В ходе сбора документов на наследственное имущество истцу стало известно, что 23 ноября 2016 года, т.е. за 5 дней до смерти от имени отца в пользу ответчика был составлен договор пожизненного содержания с иждивением, согласно которому в собственность ответчика перешли 5/6 доли квартиры по <адрес>. Также за два дня до смерти, составлено завещание. Таким образом, на момент открытия наследства, наследственное имущество выбыло из обладания наследодателя. Наследственным имуществом является квартира по <адрес> и гараж <адрес>. В соответствии со ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения. Отец (наследодатель) был преклонного возраста, страдал рядом серьезных заболеваний, проходил стационарное лечение в ЦРБ г. Серпухова, находился и на амбулаторном наблюдении. При стационарном лечении в ЦРБ г. Серпухова, еще в 2013-2104 году он, воспринимал себя как специалиста в области медицины, самостоятельно принимал большое количество лекарств, закупал различные электронные устройства, способные, по его мнению, излечить его от всех болезней. Принимал сильнодействующие медицинские препараты, страдал <данные изъяты> заболеваниями. У отца была навязчивая идея всеми силами пережить истца и для этого он занимался самолечением, принимал разные медицинские препараты. Кроме того, постоянно боялся того, что истец лишит его жилой площади в квартире, а объяснения истца о нереальности таких мыслей, он не воспринимал. Самостоятельно дать оценку своему поведению на момент сделок он не мог, не был способен понимать значение своих действий и руководить ими. Сам не расписывался в завещании, подпись за него ставил рукоприкладчик. В период составления сделок отец не разговаривал, не узнавал никого. Данные сделки нарушают права истца и законные интересы на приобретение имущества в порядке наследования после отца.

В судебное заседание истец Морев В.Е. не явился, о времени и месте слушания дела извещен надлежаще, заявил ходатайство об отложении слушания дела в связи с необходимостью заключения соглашения с другим адвокатом.

Вместе с тем, суд счел возможным рассмотреть дело в отсутствии истца, поскольку истец не указал об уважительности причин неявки в судебное заседание и доказательств этому не представил. Истец имел ничем не ограниченную возможность разрешить вопрос о получении юридической помощи, замене адвокатов в случае необходимости, в период приостановления производства по делу. Его ходатайство и неявку в судебное заседание суд расценивает как злоупотребление правом, что позволяет суду рассмотреть дело в его отсутствие.

Представители истца - адвокаты Зендриков С.Н. и Козлова А.А. в судебное заседание не явились, о времени и месте слушания дела извещены.

Ранее в судебном заседании истец Морев В.Е. заявленные требования поддержал, просил их удовлетворить по обстоятельствам, указанным в исковом заявлении и пояснил, что за месяц до того, как отец попал в больницу <данные изъяты>, он совсем плохо себя чувствовал, не вставал с постели. Считает, что отец стал недееспособным с 2013 года, когда его привезли из госпиталя. Все действия отца были направлены на то, чтобы лишить его (истца) имущества, а именно квартиры. Отца он видел редко, поскольку имели место конфликтные отношения и он (отец) не желал общаться с истцом. Отец умер в возрасте 91 год. Перед смертью, за несколько дней, отец, под влиянием родного брата истца Морева Д.Е., стал оформлять сделки в его пользу:

- 08 ноября 2016 года - завещание, (оформлено нотариусом Ж.), которым завещал ответчику свое имущество состоящее из: 5/6 долей квартиры по <адрес>, 1/2 долю денежного вклада,хранящегося в Подразделении <номер> Среднерусского банка ПАО Сбербанк с причитающимися процентами и компенсацией; а истцу завещал гараж в <адрес>, автомобиль марки ВАЗ-2107 1988 года выпуска; 1/2 долю денежного вклада, хранящегося в Подразделении <номер> Среднерусского банка ПАО Сбербанк с причитающимися процентами и компенсацией;

- 23 ноября 2016 года (за пять дней до смерти) - оформлен договор пожизненного содержания от имени отца на имя ответчика Морева Д. Е., проживающего постоянно в <адрес> (подписано не отцом, а рукоприкладчиком и оформлено не нотариусом, а временно исполняющим его обязанность),

- 26 ноября 2016 года (за два дня до смерти) - оформлено завещание от имени отца на имя Морева Д. Е. на все имущество, принадлежащее отцу (подписано не отцом, а рукоприкладчиком и оформлено не нотариусом, а временно исполняющим его обязанность).

Все вышеуказанные сделки совершенные отцом, фактически осуществлялись ответчиком, который используя преклонный возраст отца, его состояние здоровья, невозможность в полной мере отдавать отчет своим действиям, склонность к внушению, в своих интересах использовал отца. Это выражалось в составлении вышеуказанных сделок, заключенных исключительно в интересах ответчика. Отец был преклонного возраста, имел 2 группу инвалидности, проходил амбулаторное лечение в Медсанчасти №8 г. Серпухова; стационарно лежал в ЦРБ города Серпухова в тяжелом состоянии примерно в 2013 году (ноябрь, декабрь). Истец неоднократно и по нескольку раз на дню, исполнял все его прихоти, договаривался с врачами, чтобы ему сделали операцию на глазах, поскольку он стал слепнуть. Ему сделали операцию на глазах. Он был при смерти, отекал. Истец за ним ухаживал, в течение всего этого времени. Его не приняли даже в госпиталь ВОВ в Подольск, поскольку его состояние было очень тяжелым и вести туда его было невозможно в связи с очень тяжелым состоянием. Отец, проходил стационарное лечение в больнице им. Семашко в городе Серпухове в хирургии в связи с <данные изъяты> примерно в 2010-2014 годах. Находился на лечении в Подольском госпитале Ветеранов ВОВ в связи с тяжелым состоянием, куда был переведен из больницы им. Семашко. У отца с 2009 года, после смерти жены резко стало ухудшаться психическое состояние. Он ни с кем не хотел общаться. Все это выглядело странно. Поведение его в это время стало меняться. Все чаще отец стал волноваться о своем имуществе. Боялся, что истец оставит его без жилья. Затем ответчик, пользуясь состоянием отца, стал убеждать отца, что он «хороший», а истец «плохой». У истца возник из-за этого конфликт с братом, отношения ухудшились. Отец стал писать на истца жалобы, заявления в прокуратуру, указывая, что истец пытается его лишить жилья. Его психическое состояние уже в 2015 году было плохим. Он уже в это время писал разные записки и письма, в том числе и самому себе. Кроме того, он занимался самолечением. Одной из его идей было то, что он хотел пережить истца, стремился к этому и приобретал различного рода лекарства, таблетки, пил какие-то травы, настойки и в больших количествах. Страдал рядом серьезных заболеваний и воспринимал себя как специалиста в области медицины, самостоятельно, находясь на стационарном лечении, находясь дома, принимал большое количество лекарств, закупал различные электронные устройства, способные, по его мнению, излечить его от всех болезней и омолодить его. Принимал сильнодействующие медицинские препараты, страдал гипертонией, сахарным диабетом, гангреной ног и другими заболеваниями. Самостоятельно дать оценку своему поведению на момент сделок отец не мог, не был способен понимать значение своих действий и руководить ими. В период составления сделок отец не разговаривал, не узнавал никого, только дышал с хрипами и абсолютно ничего не понимал.

Ответчик Морев Д.Е. исковые требования не признал и пояснил, что отношения между отцом и Моревым В.Е. были конфликтные, отец винил его в смерти жены – матери истца и ответчика. Когда Морев В.Е. получил в наследство долю квартиры после смерти матери, отец принял все меры, чтобы выкупить у него эту долю. Отец не хотел оставлять истцу какое-либо имущество. До момента смерти он находился в сознании, прекрасно осознавал свои действия, потребовал привезти к нему в больницу нотариуса. Ранее, в начале ноября 2016 отец ездил к нотариусу Жижину и оформил иное завещание, по которому истцу отходила по наследству машина и гараж, квартиру он завещал ответчику. После операции отец в больницу вызвал нотариуса для оформления договора пожизненного содержания с иждивением, и такой договор был оформлен. Но через несколько дней он вновь потребовал привезти нотариуса для составления нового завещания. Рукоприкладчик требовался, поскольку у отца была слабость после операционного наркоза и самой операции, но он все осознавал, его речь и мысли были ясными. Истец в больницу к отцу не приходил. Истец указывает, что наследодатель Е. принимал сильно действующие препараты, но не указывает какие именно, так как не знает какие препараты принимал его отец, в связи с тем, что на протяжении длительного периода времени не общался с отцом и не интересовался его здоровьем. Ответчик напротив постоянно был с отцом, покупал нужные лекарства. Истец не был в больнице им. Семашко после операции отца и не мог видеть, тем более оценивать состояние наследодателя. Именно ответчик хоронил своего отца, а истец даже не пожелал прийти на похороны.

Третье лицо – врио нотариуса Серпуховского нотариального округа Московской области Волкова М.Э. в судебное заседание не явилась, о времени и месте слушания дела извещена. Ранее в судебном заседании поясняла, что к нотариусу Машенцевой Е.В., временно которую замещала она, обратился Морев Д.Е., сообщив, что отец, находясь в больнице, делает оформить договор дарения в отношении принадлежащей ему квартиры. Морев Д.Е. ей пояснил, что отец ранее удостоверял завещание у нотариуса Жижина, по которому квартира отходила в собственность ответчика. При этом нотариус разъяснил, что поскольку Морев В.Е. является пенсионером, он в любом случае будет иметь обязательную долю. Е. этого не хотел. Мореву Д.Е. было разъяснено, чтобы отец определился в том, какой договор он желает заключить – договор дарения и договор пожизненного содержания с иждивением, ему был дан список документов для заключения каждого из договоров. Также Морев Д.Е. пояснил, что отец сам не сможет расписаться в документе, на что ему было разъяснено, что нужен рукоприкладчик. В конце ноября она приехала в больницу им. Семашко, где находился Е. Он был адекватен, ориентировался во времени, пояснил, что желает заключить договор. Она (Волкова М.Э.) составила текст договора, прочла его Е. и договор подписал рукоприкладчик. Каких-то психических нарушений она у Е. не обнаружила, что заставило бы ее отказать в удостоверении договора. Дееспособности он лишен не был, на ее вопросы отвечал четко. Через несколько дней ее снова вызвали в больницу к Е., который на этот раз решил оформить завещание на второго сына.

По ходатайству ответчика в судебном заседании были допрошены свидетели Г., А., Л. и Т.

Из показаний свидетеля Г. следует, что она являлась соседкой Е. и часто с ним общалась, помогала ему, когда он находился дома и жил один, навещала его в больнице. Е. рассказывал, что сын Д. часто его навещает, а В. вообще не приходит. Е. все понимал, во времени ориентировался, был нормальным человеком.

Свидетель А. показал, что знаком с Д. и через него знал его отца Е.. Он помогал Д., часто возил его в больницу к отцу, так как он подрабатывает водителем такси. Когда Е. стало совсем плохо и его госпитализировали, он помогал нести его в машину скорой помощи. Ему (свидетелю) известно, что все свое имущества Е. хотел оставить сыну Д., для этого в больницу возили нотариуса. Поскольку после наркоза Е. не мог подписать документы, он (свидетель) сделал это за него. Нотариус в его присутствии задавал Е. вопросы про второго сына и тот отвечал, что не желает, чтобы имущество осталось сыну В..

Свидетель Л. пояснила, что является соцработником. Она 3 года ухаживала за Е., часто видела его сына Д., В. не видела никогда. Последний раз видела Е. до больницы в октябре 2016 года, потом ушла в отпуск и ей стало известно, что из больницы Е. не вернулся, умер. Она может пояснить, что Е. всегда четко выражал свои мысли, с ним можно было поговорить на любые темя, мог всегда что-то советовал, подсказывал, был нормальным человеком, никаких отклонений в психическом состоянии она у него не замечала. Также известно, что Е. принимал таблетки от давления, для снижения сахара в крови, принимал также витамины. Из приборов она у него видела глюкометр, тонометр, какое-то устройство для обработки ног. В доме у него всегда был порядок. В ее присутствии никакими электроприборами для самолечения он не пользовался. Он грамотно расписывал какие лекарства и продукты ему необходимо купить.

Свидетель Т. пояснила, что является супругой ответчика Морева Д.Е. Отец мужа всегда был адекватным человеком, более разумного человека в жизни она не встречала. Она видела последний раз его за день до смерти, так как ухаживала за ним в больнице. Когда Е. отошел от наркоза, он понял, что ухаживать за ним будут только его сын Д. и она (свидетель), В. в больницу им. Семашко не приходил ни одного раза и не видел в каком состоянии находится его отец. Он никогда не интересовался здоровьем отца. Когда Е. стало совсем плохо, но ждал Д., когда тот приедет из Москвы, где постоянно проживает, к В. он никогда не обращался, так как с ним были конфликтные отношения. Истец не был даже на похоронах отца. Е. хотел, чтобы квартира В. не досталась, даже выкупил долю своей жены, которая досталась В. по наследству от матери. После наркоза Е. был адекватным, решил распорядиться своим имуществом, для чего попросил пригласить ему нотариуса. Поскольку он быстро уставал, не мог подняться, чтобы сесть на кровати и подписать документы, оформленные нотариусом, у него плохо работала рука, был приглашен рукоприкладчик.

Выслушав участников процесса, допросив свидетелей, изучив письменные материалы дела, суд приходит к следующему.

На основании п. 1 ст. 1111 Гражданского кодекса РФ наследование осуществляется по завещанию и по закону.

В соответствии с ч. 2 ст. 1111 Гражданского кодекса РФ наследование по закону имеет место, когда и поскольку оно не изменено завещанием, а также в иных случаях, установленных настоящим Кодексом.

В силу п. 1 и п. 2 ст. 1118 Гражданского кодекса РФ распорядиться имуществом на случай смерти можно только путем совершения завещания.

Завещание может быть совершено гражданином, обладающим в момент его совершения дееспособностью в полном объеме.

Согласно п. 1 ст. 1119 Гражданского кодекса РФ завещатель вправе по своему усмотрению завещать имущество любым лицам, любым образом определить доли наследников в наследстве, лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону, не указывая причин такого лишения, а также включить в завещание иные распоряжения, предусмотренные правилами настоящего Кодекса о наследовании, отменить или изменить совершенное завещание.

На основании положений ст. 1131 Гражданского кодекса РФ при нарушении положений настоящего Кодекса, влекущих за собой недействительность завещания, в зависимости от основания недействительности, завещание является недействительным в силу признания его таковым судом (оспоримое завещание) или независимо от такого признания (ничтожное завещание).

Завещание может быть признано судом недействительным по иску лица, права или законные интересы которого нарушены этим завещанием.

На основании ст. 166 Гражданского кодекса РФ сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено лицами, указанными в настоящем Кодексе.

В соответствии с п. 1 ст. 177 Гражданского кодекса РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

Как установлено судом и следует из материалов дела, 28.11.2016 года умер Е. (л.д. 39). Истец Морев В.Е. и Ответчик Морев Д.Е. являются его сыновьями.

Установлено, что 23 ноября 2016 года между Е. и Моревым Д.Е. заключен договор пожизненного содержания с иждивением, согласно которому в собственность Морева Д.Е. перешли 5/6 доли квартиры по <адрес> (л.д. 69-70). Договор удостоверен временно исполняющим обязанности нотариуса Волковой М.Э., полномочия которой подтверждены приказом № 398 от 13.08.2015 года Управления Минюста РФ (л.д. 130) и распоряжением № 196 о замещении временно отсутствующего нотариуса (л.д. 133).

26.11.2016 года временно исполняющим обязанности нотариуса Волковой М.Э., полномочия которой подтверждены приказом № 398 от 13.08.2015 года Управления Минюста РФ (л.д. 130) и распоряжением № 198 о замещении временно отсутствующего нотариуса (л.д. 132), удостоверено завещание от имени Е., согласно которому все свое имущество, которое на день его смерти окажется ему принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, он завещал Мореву Д.Е. (л.д. 43).

Также установлено, что квартира по <адрес> принадлежала на праве собственности Е. в размере 5/6 долей и Мореву Д.Е. в размере 1/6 доли.

Также Е. принадлежал гараж в ГСК «Радуга» (л.д. 47).

Морев Д.Е. и Морев В.Е. в установленный законом срок обратились к нотариусу с заявлением о принятии наследства по всем основаниям (л.д. 40, 41).

Оспаривая договор пожизненного содержания с иждивением от 23.11.2016 года и завещание от 26.11.2016 года, Морев В.Е. ссылается на то, что в момент составления указанных документов Е. в силу имевшихся у него заболеваний и в силу возраста не мог понимать значение своих действий и руководить ими.

Поскольку в результате заключения договора пожизненного содержания и оформления завещания Морев В.Е. как наследник по закону лишился наследственного имущества, он вправе обращаться с иском о признании указанных сделок недействительными.

В соответствии со ст. 56 ГПК РФ, содержание которой следует рассматривать в контексте с положениями п. 3 ст. 123 Конституции РФ и ст. 12 ГПК РФ, закрепляющих принцип состязательности гражданского судопроизводства и принципа равноправия сторон, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

При этом юридически значимым и подлежащим доказыванию в пределах заявленного Моревым В.Е. по основанию, предусмотренному ч. 1 ст. 177 ГК РФ, иска является вопрос, мог ли Е. на момент подписания договора пожизненного содержания с иждивением и завещания понимать значение своих действий и руководить ими, и бремя доказывания юридически значимых обстоятельств по данной категории дел лежит на истце и является его обязанностью в силу положений ст. 56 ГПК РФ.

Судом установлено, что Е. не находился под диспансерным наблюдением в психоневрологическом диспансере (л.д. 128).

По ходатайству стороны истца по делу проведена судебно-психиатрическая (посмертная) экспертиза, производство которой было поручено экспертам Московской областной психиатрической больницы № 2 им. В.И. Яковенко. Из представленного экспертами заключения следует, что материалы гражданского дела, медицинская документация не содержат сведений о наличии у Морева В.Е. какого-либо психического расстройства, слабоумия, иного болезненного состояния психики, в том числе в юридически значимый период 23.11.2016 года и 26.11.2016 года, в том числе лишавших бы его способности понимать значение своих действий и руководить ими, способных оказать существенное влияние на регуляцию правового поведения и свободы волеизъявления подэкспертного. Об этом свидетельствуют данные анамнеза, материалов гражданского дела и медицинской документации об отсутствии у Морева В.Е. по длиннику жизни какой-либо психотической симптоматики, возникновения и динамики негативных расстройств, свойственных хроническому психическому расстройству, отсутствие объективных клинических данных о наличии психической и физической зависимости от психоактивных веществ, в том числе от алкоголя. По своему психическому состоянию в юридически значимые периоды подписания договора пожизненного содержания с иждивением от 23.11.2016 года и завещания от 26.11.2016 года Морев В.Е. мог понимать значение своих действий и руководить ими, правильно воспринимать происходящие события.

Учитывая, что судебная экспертиза проведена в порядке, установленномст. 84 ГПК РФ, заключение экспертов выполнено в соответствии с требованиямист. 86 ГПК РФс учетом фактических обстоятельств по делу, суд полагает возможным принять результаты экспертного заключения для определения психического состояния Е. в юридически значимый период. Суд не усматривает в данном случае оснований ставить под сомнение достоверность заключения судебной экспертизы, поскольку экспертиза проведена компетентными экспертами, имеющими значительный стаж работы в соответствующей области экспертизы, рассматриваемая экспертиза проведена на основании определения суда о поручении проведения экспертизы, эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

При таких обстоятельствах суд полагает, что заключение судебной экспертизы отвечает принципам относимости, допустимости, достоверности доказательств, основания сомневаться в его правильности отсутствуют.

Располагая представленными доказательствами, объяснениями сторон, показаниями допрошенных в ходе рассмотрения дела свидетелей и третьего лица – ВРИО нотариуса Волковой М.Э., оценивая их в совокупности по правилам ст. 67 ГПК РФ, суд, руководствуясь положениями ст. 56 ГПК РФ, ст. ст. 167 - 168, 177, ч. 2 ст. 218, ст. ст. 1111, 1118, 1142, 1143, 1146 ГК РФ, приходит к выводу об отсутствии оснований для признания оспариваемых договора пожизненного содержания с иждивением от 23.11.2016 года и завещание от 26.11.2016 года недействительными по ч. 1 ст. 177 ГК РФ, так как достоверных доказательств, свидетельствующих о том, что Е. в момент подписания документов не был способен понимать значение своих действий и руководить ими, его волеизъявление не соответствовало действительным намерениям, истцом Моревым В.Е. суду не представлено.

Как следует из содержания договора пожизненного содержания с иждивением и завещания, они содержат ясно выраженное намерение Е. распорядиться принадлежащим ему имуществом в пользу Морева Д.Е. При этом дееспособность Е. в обоих случаях нотариусом проверена, содержание ст. 1149 ГК РФ Е. нотариусом разъяснено.

При таких обстоятельствах, истцом, в нарушение требований ст. 56 ГПК РФ, не доказана вся совокупность обстоятельств, при наличии которых оспариваемые договор и завещание могли быть квалифицированы как сделки, совершенные лицом не способным понимать значение своих действий или руководить ими. Данных о том, что физическое состояние Е. влияло на его способность осознавать значение своих действий и руководить ими, препятствовало возможности распорядиться своим имуществом на случай смерти путем подписания завещания, материалы дела не содержат.

Приведенные истцом обстоятельства не свидетельствуют о нахождении Е. на момент совершения завещания и заключения договора пожизненного содержания с иждивением в болезненном состоянии, которое не позволяло ему отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Напротив, из показаний допрошенных свидетелей и пояснений ВРИО нотариуса Волковой М.Э. следует, что Е. четко выражал свои мысли и объяснял свои действия, не желая оставлять имущество сыну В.. Истец же на протяжении длительного периода до момента смерти отца, с ним не общался о его состоянии достоверных сведений не имел.

Несогласие Морева В.Е. с выраженной Е. волей по распоряжению принадлежащим ему имуществом, в том числе и на случай смерти, не может свидетельствовать о недействительности договора и завещания по приведенным выше основаниям.

При указанных обстоятельствах, требования истца не подлежат удовлетворению в полном объеме.

На основании изложенного руководствуясь ст.ст. 194-199 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л :

Исковые требования Морева В. Е. о признании недействительным договора пожизненного содержания с иждивением, заключенного 23 ноября 2016 года между Е. и Моревым Д. Е., признании недействительным завещания, составленного Е. в пользу Морева Д. Е. от 26 ноября 2016 года и включении квартиры по <адрес> в наследственную массу к имуществу Е., умершего 28 ноября 2016 года – оставить без удовлетворения.

Решение может быть обжаловано в апелляционном порядке в течение месяца в Московский областной суд через Серпуховский городской суд со дня принятия решения суда в окончательной форме.

Председательствующий судья: Купцова Г.В.

Мотивированное решение изготовлено 16 октября 2017 года.