Приговор по делу № 1-4/2014 (1-172/2013;) от 20.06.2013

П Р И Г О В О Р

Именем Российской Федерации

г. Саяногорск                   23 декабря 2014 г.

Саяногорский городской суд Республики Хакасия в составе:

председательствующего судьи Аушевой В.Ю.,

при секретаре Бондаревой Д.А.,

с участием:

государственных обвинителей: начальника отдела Прокуратуры Республики Хакасия Кисуркиной С.О., прокурора отдела Прокуратуры Республики Хакасия Глущакова Е.В., заместителя прокурора г. Саяногорска Республики Хакасия Мякишева С.В., старшего помощника прокурора г. Черногорска Республики Хакасия Машканцевой Н.Н.,

потерпевших: А.Г.С., А.Е.Е., А.Н.П., Б.М.Е., Б.Е.И., Б.А.Н., Б.Т.В., Б.Н.Н., Б.Н.Н., Б.Е.А., Б.А.В., Б.Н.И., Б.А.П., Б.О.В., Б.Д.А., Б.О.В., Б.А.В., Б.И.В., Б.С.В., Б.Н.В., В.С.Л., В.В.А., В.Л.В., В.А.А., В.З.Н., В.А.Ю., В.А.В., В - К.В.А., В.М.И., В.И.Н., Г.Н.А., Г.В.Г., Г.Е.В., Г.О.А., Г.А.В., Г.С.В., Г.О.Б., Г.А.А., Г.Т.Н., Г.В.И., Г.В.Ф., Д.Л.И., Д.Е.В., Е.Л.М., Е.С.Е., Е.О.Е., Ж.О.С., Ж.М.С., Ж.Н.В., Ж.Ю.Н., Ж.Н.И., З.Н.В., З.Н.В., З.А.Л., З.Л.Н., З.Р.Л., И.Б.Р., И.Д.Б., И.Л.А., И.С.В., И.В.И., К.Л.М., К.С.Г., К.Н.Г., К.О.А., К.Н.В., К.В.В., К.И.И., К - С.Л.С., К.В.С., К.А.С., К.Н.А., К.С.Н., К.В.Г., К.Е.В., К.Е.А., К.Е.Н., К.А.М., К.О.В., К.Е.В., К.М.А., К.В.В., К.Р.Л., К.С.А., К.Н.В., К.А.С., К.Т.С., К.Н.И., К.В.А., К.Г.А., К.К.Ю., К - А.Т.А., К.А.Н., К.Д.Ф., К.В.И., К.В.А., Л.С.М., Л.Г.А., Л.Н.В., Л.Н.В., Л.Н.Т., Л - У.Н.Н., М.А.А., М.П.А., М.Ю.К., М.А.П., М.Е.В., М.Н.В., М.О.М., М.О.И., М.А.Р., М.Н.В., М.Е.Л., Н.В.В., Н.Н.Г., Н.В.Н., Н.Г.В., Н.В.Т., Н.С.В., Н.Ю.М., О.Г.Н., П.Н.Д., П.Г.А., П.В.Л., П.Н.Л., П.Г.Г., П.Д.В., П.Н.Е., П.А.А., П.О.А., П.А.В., П.В.Ф., П.О.А., Р.А.Г., Р.Н.А., Р.А.Я., Р.Л.А., С.Т.А., С.С.Л., С.И.Я., С.Р.В., С.А.С., С.Н.Я., С.Е.Г., С.Е.В., С.Т.С., С.И.В., С.Н.Л., С.Л.В., С.В.П., С.С.В., С.Г.Н., С.Т.Н., Т.Д.В., Т.Л.В., Т.О.С., Т.Т.Н., Т.А.Г., Т.Н.Н., Т.С.Н., Т.Л.В., Т.Л.Н., У.В.В., У Е.Д., У.В.С., У.Д.С., У.Н.Л., У.А.В., У.Л.В., Ф.С.М., Ф.Т.И., Ф - М.Е.Ю, Ц.Т.Н., Ч.А.В., Ч.О.А., Ч.Е.А., Ч.С.А., Ш.А.О., Ш.А.В., Ш - Д.Н.Н.., Ш.Г.Н., Ш.В.В., Ш.Ю.А., Ш.С.В., Ш.В.А., Ш.В.В., Щ.И.А., Щ.Е.Ю., Щ.Н.А., Ю.А.З., Ю.Е.В.,

представителя потерпевших: Б.Е.И., Б.А.Н., Б.Е.А., Б.Н.И., Б.А.П., Б.А.В., Б.Н.В., В.С.Л., В.А.Ю., В.З.Н., Д.Л.И., Д.Е.В., Е.О.Е., Ж.О.С., З.Н.В., З.А.Л., З.Л.Н., З.Р.Л., И.Д.Б., К.Л.М., К.Н.Г., К.И.И., К.Н.А., К.С.Н., К.В.Г., К.Е.Д., К.Е.Н., К.Е.В., К.А.С., К.Т.С., К.В.А., К.Г.А., К.А.Н., К.Д.Ф., К.В.А., Л.С.М., М.О.М., М.Н.В., М.Е.Л., Н.Н.Г., Н.Г.В., П.Н.Л., П.О.А., П.О.А., С.С.Л., С.Н.Я., С.Т.С., С.Н.Л., Т.О.С., Т.Т.Н., Т.С.Н., Т.Л.Н., У.В.В., У.В.С., У.Д.С., У.А.В., У.Л.В., Ф.С.М., Ц.Т.Н., Ю.А.З. - Романовской Г.А., представившей доверенности от ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ,

представителей потерпевшего - Открытого акционерного общества «Федеральная гидрогенерирующая компания - РусГидро» (далее по тексту ОАО «РусГидро»): Борщева Д.Л., представившего доверенности от ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ и адвоката адвокатского бюро «Азкон» г. Москвы Давыдова В.Г., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

представителя потерпевшего - Управления Федеральной службы по надзору в сфере природопользования (Росприроднадзора) по Республике Хакасия, И.А.А., представившего доверенность от ДД.ММ.ГГГГ,

подсудимых: Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И.,

защитника подсудимого Белобородова В.А. - адвоката адвокатского кабинета в г. Абакане Белой Е.А., представившей удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитника подсудимого Клюкача А.А. - адвоката адвокатского кабинета в г. Саяногорске Сагадиева Д.С., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитника подсудимого Матвиенко А.В. - адвоката адвокатского кабинета «Правозащитник» в г. Абакане Остальцова С.Н., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитника подсудимого Митрофанова А.Н. - адвоката Абаканской городской коллегии адвокатов Республики Хакасия Нагрузовой Т.Ю., представившей удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитника подсудимого Неволько Н.И. - адвоката Абаканской городской коллегии адвокатов Республики Хакасия Кочубина А.Н., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитника подсудимого Никитенко Г.И. - адвоката НО «Саяногорская коллегия адвокатов Республики Хакасия» Климова И.В., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

защитников подсудимого Шерварли Е.И. - адвоката адвокатского кабинета «Середа» Середа А.В., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ, адвоката НО «Саяногорская коллегия адвокатов Республики Хакасия» Проскурина А.Б., представившего удостоверение № и ордер № от ДД.ММ.ГГГГ,

рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела в отношении:

Белобородова В. А., <данные изъяты> не судимого, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Клюкача А. А., <данные изъяты> не судимого, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Матвиенко А. В., <данные изъяты>, не судимого, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Митрофанова А. Н., <данные изъяты>, не судимого, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Неволько Н. И., <данные изъяты> не судимого, содержащегося под стражей с ДД.ММ.ГГГГ, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Никитенко Г. И., <данные изъяты> не судимого,-

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

Шерварли Е. И., <данные изъяты>, не судимого, содержащегося под стражей с ДД.ММ.ГГГГ, -

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,

У С Т А Н О В И Л:

Белобородова В. А., Клюкача А. А., Матвиенко А. В., Митрофанова А. Н., Неволько Н. И., Никитенко Г. И., Шерварли Е. И. нарушили правила безопасности при ведении иных работ, что повлекло по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть семидесяти пяти лиц.

Преступление совершено ими на территории <адрес> при следующих обстоятельствах.

Белобородов В.А. с 22 октября 2002 г. на основании приказов № от 22 октября 2002 г., № от 15 ноября 2007 г., № от 28 декабря 2007 г. и № от 29 декабря 2008 г. работал начальником лаборатории технической диагностики ОАО «Саяно-Шушенская ГЭС им. П.С. Непорожнего», <данные изъяты>

Лаборатория технической диагностики создана на СШГЭС 22 октября 2002 г. для решения задач по поддержанию в нормальном эксплуатационном состоянии основного и вспомогательного оборудования СШГЭС путем проведения плановых и внеплановых измерений и испытаний, в том числе вибрационных, и выдачи по их результатам рекомендаций по эксплуатации и ремонту оборудования.

Клюкач А.А. с 20 ноября 2002 г. работал на основании приказа № от 20 ноября 2002 г. ведущим инженером лаборатории технической диагностики - руководителем группы вибрационных и прочностных измерений СШГЭС, затем, с 28 декабря 2007 г., в соответствии с приказом № от 28 декабря 2007 г. - ведущим инженером группы вибрационных и прочностных измерений лаборатории технической диагностики СШГЭС. С 01 июня 2009 г. Клюкач А.А. на основании приказа № от 22 мая 2009 г. работал ведущим инженером участка мониторинга оборудования Службы мониторинга оборудования СШГЭС.

Матвиенко А.В. с 01 июня 2009 г. работал на основании приказа № от 22 мая 2009 г. начальником Службы мониторинга оборудования СШГЭС.

Митрофанов А.Н. с 14 ноября 2005 г. работал на основании приказа № от 11 ноября 2005 г. главным инженером СШГЭС. С 29 декабря 2007 г. в соответствии с приказом № от 21 декабря 2007 г. он назначен первым заместителем директора - главным инженером СШГЭС.

Неволько Н.И. на основании приказа № от 21 декабря 2007 г. с 29 декабря 2007 г. работал директором СШГЭС.

Никитенко Г.И. с 01 апреля 2007 г. работал на основании приказа № от 30 марта 2007 г. заместителем главного инженера СШГЭС, а с 28 декабря 2007 г. в соответствии с приказом № от 28 декабря 2007 г. заместителем главного инженера по технической части СШГЭС.

Шерварли Е.И. с 26 января 2006 г. работал на основании приказа № от 25 января 2006 г. заместителем главного инженера СШГЭС, а с 28 декабря 2007 г. в соответствии с приказом № от 28 декабря 2007 г. заместителем главного инженера по эксплуатации СШГЭС.

В машинном зале СШГЭС по адресу: <адрес> располагалось гидротехническое оборудование - гидроагрегат со станционным №2 (далее - ГА № 2).

Белобородов В.А. в период с 22 октября 2002 г. по 14 августа 2009 г., Клюкач А.А. в период с 20 ноября 2002 г. по 17 августа 2009 г., Матвиенко А.В. в период с 01 июня 2009 г. по 17 августа 2009 г., Митрофанов А.Н. в период с 14 ноября 2005 г. по 17 августа 2009 г., Неволько Н.И. в период с 29 декабря 2007 г. по 17 августа 2009 г., Никитенко Г.И. в период с 01 апреля 2007 г. по 17 августа 2009 г. и Шерварли Е.И. в период с 26 января 2006 г. по 17 августа 2009 г., находясь в помещении СШГЭС по вышеуказанному адресу, небрежноотносясь к выполнению своих служебных обязанностей, нарушили правила безопасности при ведении работ по эксплуатации ГА №2, что повлекло гибель людей и причинение им телесных повреждений, а также причинение крупного ущерба.

Так, Белобородов В.А. и Клюкач А.А. в связи проведением измерений вибрации опорных узлов гидроагрегатов, а равно Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. в связи с исполнением своих служебных обязанностей были осведомлены о том, что ГА №2, введенный в эксплуатацию 05 ноября 1979 г., систематически эксплуатировался с нарушением правил по вибрации корпуса турбинного подшипника, то есть со значениями вибрации корпуса турбинного подшипника, превышающими предельную величину 0,16 мм, установленную до 20 февраля 1989 г. п. 14.15 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей 13-го издания 1976 г.», утвержденных 30 августа 1976 г. Министром энергетики и электрификации СССР, а затем - превышающими предельную величину 0,15 мм, установленную с 20 февраля 1989 г. до 24 августа 1995 г. п. 14.15 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей 14-го издания 1989 г.», утвержденных 20 февраля 1989 г. Министром энергетики и электрификации СССР, с 24 августа 1995 г. до 30 июня 2003 г. - превышающими предельную величину 0,16 мм, установленную п. 3.3.12 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей РФ, 15-е издание» (РД 34.20.501-95, действовавших с 24 августа 1995 г. до 19 июня 2003 г.), утвержденных 24 августа 1995 г. президентом РАО «ЕЭС России», а с 30 июня 2003 г. установленную п. 3.3.12 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации» (СО 153-34.20.501-2003, действуют с 19 июня 2003 г.), утвержденных приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 19 июня 2003 г. №229, и с биением вала турбины 0,9-1,1 мм при его работе со сменным рабочим колесом (РО-140/820а-В-605),превышавших установленные ПО «Ленинградский металлический завод» 0,5 мм, что также являлось нарушением правил промышленной безопасности, регламентированных первым абзацем ч.1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», выражающимся в необеспечении федеральных правил в области промышленной безопасности.

Заведомо зная, что повышенная вибрация влечет ослабление креплений и образование трещин в металле и представляет опасность разрушения ГА №2, Неволько Н.И., тем не менее, занимая должность директора СШГЭС, в период с 29 декабря 2007 г. по 17 августа 2009 г., не выполняя своих обязанностей по обеспечению эксплуатации энергетического оборудования в соответствии с действующими нормативными требованиями, проведению своевременного и качественного монтажа, наладки и ремонта энергообъектов и электроэнергетического оборудования, технического перевооружения и реконструкции энергетических объектов с учетом развития энергосистемы, предусмотренных п. 4.4.20 Положения о СШГЭС, утвержденного 26 сентября 2007 г. (в редакции приказов от 24 апреля 2008 г. №233 и 23 июля 2008 г. № 452), в нарушение требований первого абзаца ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», а также п. 7.8 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций» (СТО 17330282.27.140.001-2006), утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» №490 от 13 июня 2006 г., не организовал привлечение для определения причин повышения вибрации, разработки мероприятий по их устранению, рекомендаций и выработки объективного решения экспертов от специализированных организаций и завода-изготовителя гидротурбинного оборудования, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности.

Вследствие небрежности, проявленной Неволько Н.И. к выполнению обязанностей директора гидроэлектростанции, нарушения им федеральных правил в области промышленной безопасности, не были своевременно установлены причины повышения вибрации частей турбины, степень ее влияния на безопасную эксплуатацию ГА №2 и не определены возможные последствия его эксплуатации в условиях фактически сложившегося вибрационного состояния. В свою очередь, это не позволило принять правильные решения в отношении условий эксплуатации данного гидроагрегата, которые могли бы исключить возможность возникновения аварийной ситуации.

Вместо этого он, не проявив необходимой внимательности и предусмотрительности, не предвидя возможности наступления аварии, не выполнил свои обязанности по обеспечению эксплуатации энергетического оборудования в соответствии с действующими нормативными требованиями, проведению своевременного и качественного монтажа, наладки и ремонта энергообъектов и электроэнергетического оборудования, технического перевооружения и реконструкции энергетических объектов с учетом развития энергосистемы, предусмотренных п. 4.4.20 Положения о СШГЭС, в нарушение требований первого абзаца ч.1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», п. 3.3.12 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации» (СО 153-34.20.501-2003), утвержденных приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 19 июня 2003 г. №229, п. 12 «Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. №263, не обеспечил организацию своевременного проведения необходимых испытаний и технического освидетельствования гидротурбинного оборудования, работающего под давлением воды более 0,07 МПа, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, продолжил организовывать работы по эксплуатации ГА №2, что привело к продолжению развития трещин в шпильках М80х4 крепления крышки турбины к статору ГА №2, зарождение и развитие которых произошло ранее, в период его работы со сменным рабочим колесом, в результате действия усилий от горизонтальных вибраций корпуса турбинного подшипника, вызванных гидравлическим дисбалансом сменного рабочего колеса.

В результате бездействия Неволько Н.И. не были установлены технические недостатки оборудования, а именно, что узел крепления крышки турбины к статору ГА №2 имел усталостное повреждение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, а также усталостное повреждение сварного шва наружной обечайки и поверхности статорного листа в зоне стыка сегментов опорного фланца №1 и №2.

Заведомо зная, что повышенная вибрация влечет ослабление креплений и образование трещин в металле и представляет опасность разрушения ГА №2, Митрофанов А.Н., тем не менее, занимая должность главного инженера в период с 14 ноября 2005 г. по 17 августа 2009 г., не выполняя свои обязанности по обеспечению надежной и бесперебойной работы оборудования сооружений предприятия в строгом соответствии с Правилами технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, планово-предупредительных ремонтов, предусмотренные вначале Положениями о должностных обязанностях заместителей генерального директора СШГЭС, абзацем 1 раздела 1 Положения о должностных обязанностях заместителей генерального директора СШГЭС, утвержденного 20 июня 2007 г. первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, а затем абзацем 1 раздела 1 Положения о должностных обязанностях заместителей директора СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 25 декабря 2007 г., и абзацем 1 раздела 1 Положения о должностных обязанностях заместителей директора СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 22 декабря 2008 г. (далее - Положение о должностных обязанностях главного инженера), в нарушение требований первого абзаца ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», п. 3.3.12 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации» (СО 153-34.20.501-2003), п. 12 «Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. № 263, вначале до 13 июня 2006 г. - п. 1.7. «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов» (РД 34.31.303-96), утвержденных 23 мая 1996 г. Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России» (действовали с 23 мая 1996 г. до 13 июня 2006 г.), а затем с 13 июня 2006 г. - п. 7.8 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций» (СТО 17330282.27.140.001-2006), утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» №490 от 13 июня 2006 г., не обеспечил своевременное проведение необходимых испытаний и технического освидетельствования гидротурбинного оборудования, работающего под давлением воды более 0,07 МПа, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, не привлек для определения причин повышения вибрации, разработки мероприятий по их устранению, рекомендаций и выработки объективного решения экспертов от специализированных организаций и завода-изготовителя гидротурбинного оборудования, продолжил организовывать работы по эксплуатации ГА №2, что привело к продолжению развития трещин в шпильках М80х4 крепления крышки турбины к статору ГА №2, зарождение и развитие которых произошло ранее, в период его работы со сменным рабочим колесом, в результате действия усилий от горизонтальных вибраций корпуса турбинного подшипника, вызванных гидравлическим дисбалансом сменного рабочего колеса.

В результате бездействия Митрофанова А.Н. не были установлены технические недостатки оборудования, а именно, что узел крепления крышки турбины к статору ГА №2 имел усталостное повреждение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, а также усталостное повреждение сварного шва наружной обечайки и поверхности статорного листа в зоне стыка сегментов опорного фланца №1 и №2.

Вследствие своей небрежности Митрофанов А.Н. не исполнил обязанности, предусмотренные абзацем 18 раздела 1 Положения о должностных обязанностях главного инженера, не дал задание подразделениям СШГЭС по замене изношенного, не соответствующего требованиям безопасности оборудования, а в нарушение требований первого абзаца ч.1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», п. 2.2.9 «Правил безопасности при обслуживании гидротехнических сооружений и гидромеханического оборудования энергоснабжающих организаций» РД 153-34.0-03.205-2001, утвержденных приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 13 апреля 2001 г. №113, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, допустил эксплуатацию гидроагрегата с неисправным крепежом крышки турбины к статору, имевшим дефекты в виде усталостных повреждений шпилек.

Заведомо зная, что повышенная вибрация влечет ослабление креплений и образование трещин в металле и представляет опасность разрушения ГА №2, Никитенко Г.И., тем не менее, занимая в период с 01 апреля 2007 г. по 27 декабря 2007 г. должность заместителя главного инженера, а с 28 декабря 2007 г. по 17 августа 2009 г. - заместителя главного инженера по технической части, по небрежности не выполняя свои обязанности по обеспечению надежной и бесперебойной работы оборудования и сооружений ГЭС в строгом соответствии с Правилами технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, планово-предупредительных ремонтов, предусмотренные до 13 апреля 2007 г. Положениемо должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, а с 13 апреля 2007 г. до 30 марта 2009 г. - абзацем 1 п. 2.1. раздела 2 Положенияо должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г. первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, с 30 марта 2009 г. до 29 июня 2009 г. - абзацем 1 п. 2.1. раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 30 марта 2009 г. директором СШГЭС, с 29 июня 2009 г. по 17 августа 2009 г. абзацем 1 п. 2.1. раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 29 июня 2009 г. директором СШГЭС (далее - должностная инструкция заместителя главного инженера по технической части), в нарушение требований первого абзаца ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», п. 8.5.3. «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций СТО 17330282.27.140.001-2006, утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» № 490 от 13 июня 2006 г., и п. 12 «Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. №263, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, не обеспечил постоянный контроль за состоянием крышки гидротурбины во время работы ГА №2, не обеспечил измерение при помощи штатных и переносных измерительных средств состояния крепежа, закладных и крепежных элементов крышки гидротурбины, не обеспечил своевременное проведение необходимых испытаний и технического освидетельствования гидротурбинного оборудования, работающего под давлением воды более 0,07 МПа, а также не обратился к руководству СШГЭС с предложением о привлечении в соответствии с п. 7.8 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций СТО 17330282.27.140.001-2006, утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» №490 от 13 июня 2006 г., для определения причин повышения вибрации, разработки мероприятий по их устранению, рекомендаций и выработки объективного решения экспертов от специализированных организаций и завода-изготовителя гидротурбинного оборудования, что привело к продолжению развития трещин в шпильках М80х4 крепления крышки турбины к статору ГА №2, зарождение и развитие которых произошло ранее, в период его работы со сменным рабочим колесом, в результате действия усилий от горизонтальных вибраций корпуса турбинного подшипника, вызванных гидравлическим дисбалансом сменного рабочего колеса.

В результате бездействия Никитенко Г.И. не были установлены технические недостатки оборудования, а именно, что узел крепления крышки турбины к статору ГА №2 имел усталостное повреждение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, а также усталостное повреждение сварного шва наружной обечайки и поверхности статорного листа в зоне стыка сегментов опорного фланца №1 и №2.

Вследствие своей небрежности Никитенко Г.И. не исполнил обязанности, предусмотренные абзацем 6 п.2.1 раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части, не выпустил организационно-распорядительного документа по ремонту оборудования, а в нарушение требований первого абзаца ч.1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», п. 2.2.9 «Правил безопасности при обслуживании гидротехнических сооружений и гидромеханического оборудования энергоснабжающих организаций» РД 153-34.0-03.205-2001, утвержденных приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 13 апреля 2001 г. №113, не обеспечил соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, допустил эксплуатацию ГА №2 с неисправным крепежом крышки турбины к статору, имевшим дефекты в виде усталостных повреждений шпилек.

Кроме того, он, являясь руководителем среднего ремонта ГА №2 и заместителем председателя комиссии по приемке данного гидроагрегата из среднего ремонта, проводившегося с 14 января 2009 г. по 16 марта 2009 г., ненадлежащим образом выполнил свои должностные обязанности заместителя главного инженера по технической части, предусмотренные с 13 апреля 2007 г. до 30 марта 2009 г. абзацем 21 п. 2.1. раздела 2 Положенияо должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г. первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, с 30 марта 2009 г. до 29 июня 2009 г. - абзацем 21 п. 2.1. раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 30 марта 2009 г. директором СШГЭС, и должностные обязанности руководителя ремонта, заместителя председателя комиссии, предусмотренные п.2.9.2 «Правил организации технического обслуживания и ремонта оборудования, зданий и сооружений электростанций и сетей» (СО 34.04.181-2003), утвержденных 25 декабря 2003 г. ОАО РАО «ЕЭС России», не проконтролировал наличие и полноту мероприятий по обеспечению безопасных условий труда в проекте реконструируемых производств и не принял реальное участие в работе комиссии при приемке производства в эксплуатацию, а также по контролю документации, составленной после ремонта и отражающей техническое состояние оборудования, уточнению технического состояния оборудования по данным послеремонтных испытаний.

Никитенко Г.И. при подготовке к ремонту оборудования в нарушение требований п.2.7.5 «Правил организации технического обслуживания и ремонта оборудования, зданий и сооружений электростанций и сетей» (СО 34.04.181-2003) при составлении ведомости планируемых работ не обеспечил надлежащую работу подчиненных по определению фактического технического состояния ГА №2, не организовал осмотр оборудования и выявление дефектов, в том числе узлов крепления крышки турбины гидроагрегата, не выявил дефекты шпилек и не внес их в ведомость планируемых работ.

Заведомо зная, что повышенная вибрация влечет ослабление креплений и образование трещин в металле и представляет опасность разрушения ГА №2, Шерварли Е.И., тем не менее, занимая в период с 26 января 2006 г. по 27 декабря 2007 г. должность заместителя главного инженера, а с 28 декабря 2007 г. по 17 августа 2009 г. - заместителя главного инженера по эксплуатации, по небрежности не выполняя свои обязанности по обеспечению надежной бесперебойной работы оборудования и сооружений ГЭС в строгом соответствии Правилам технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, предусмотренные до 13 апреля 2007 г. Положениемо должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, с 13 апреля 2007 г. до 12 марта 2009 г. - абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 Положенияо должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г. первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, с 12 марта 2009 г. до 02 июля 2009 г. - абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по эксплуатации СШГЭС, утвержденной 12 марта 2009 г. директором филиала, а с 02 июля 2009 г. - должностной инструкцией заместителя главного инженера по эксплуатации СШГЭС, утвержденной 02 июля 2009 г. директором филиала, сроком действия по 02 июля 2012 г. (далее - должностная инструкция заместителя главного инженера по эксплуатации), в нарушение требований первого абзаца ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», не обеспечивая соблюдение федеральных правил в области промышленной безопасности, не обратился к руководству СШГЭС с предложением о проведении в соответствии с п. 12 «Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте», утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. №263, необходимых испытаний и технического освидетельствования гидротурбинного оборудования, работающего под давлением воды более 0,07 МПа, а также о привлечении согласно п. 1.7 «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов» РД 34.31.303-96, утвержденных 23 мая 1996 г. Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России», действовавшему до 13 июня 2006 г., а затем с 13 июня 2006 г. - п. 7.8 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций СТО 17330282.27.140.001-2006, утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» №490 от 13 июня 2006 г., для определения причин повышения вибрации, разработки мероприятий по их устранению, рекомендаций и выработки объективного решения экспертов от специализированных организаций и завода-изготовителя гидротурбинного оборудования, а, вместо этого, в нарушение требований п. 3.3.12 «Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации» (СО 153-34.20.501-2003) продолжил эксплуатацию ГА №2, у которого вибрация корпуса турбинного подшипника повышалась, что привело к продолжению развития трещин в шпильках М80х4 крепления крышки турбины к статору ГА №2, зарождение и развитие которых произошло ранее в период его работы со сменным рабочим колесом в результате действия усилий от горизонтальных вибраций корпуса турбинного подшипника, вызванных гидравлическим дисбалансом сменного рабочего колеса.

В результате бездействия Шерварли Е.И. не были установлены технические недостатки оборудования, а именно: узел крепления крышки турбины к статору ГА №2 имел усталостное повреждение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, а также усталостное повреждение сварного шва наружной обечайки и поверхности статорного листа в зоне стыка сегментов опорного фланца №1 и №2.

Помимо этого, несмотря на эксплуатацию ГА №2 с повышением уровня вибрации, Шерварли Е.И., как заместитель главного инженера по эксплуатации, не занимался выяснением причин и последствий повышения вибрации.

При этом, зная о повышении уровня вибрации, и что она может быть выявлена только методом приборного контроля, он не выполнил свои должностные обязанности, предусмотренные абзацем 1 п. 1.7 должностной инструкции заместителя главного инженера по эксплуатации, согласно которой ему в техническом отношении были подчинены руководители и специалисты лаборатории технической диагностики, а также обязанности, предусмотренные абзацем 4 п.2.1. должностной инструкции заместителя главного инженера по эксплуатации, т.е. должностного лица, обязанного обеспечить выпуск организационно-распорядительных документов по вопросам эксплуатации оборудования, и небрежно относясь к своим должностным обязанностям, продолжил эксплуатацию ГА №2 в опасном состоянии, подписал инструкцию по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС от 18 мая 2009 г., в абзаце 7 п. 2.3.6 которой было предусмотрено, что гидроагрегат должен быть немедленно остановлен действием защиты и персоналом при ударах и шумах, недопустимых для нормальной работы агрегата. Однако, в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» не обеспечил наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями, не обеспечил внедрение системы защиты, которая самостоятельно остановила бы гидроагрегат при ударах и шумах, вызванных недопустимой для его работы вибрацией, и не обеспечил внедрение системы приборного контроля, которая позволила бы персоналу непосредственно при текущем режиме эксплуатации выявить недопустимую вибрацию и остановить работу гидроагрегата.

Несмотря на ухудшение вибрационного состояния ГА № 2, Белобородов В.А. по небрежности не выполнил должностные обязанности, предусмотренные п. 7.1, п. 7.2.1, п. 7.2.2 Положения о лаборатории технической диагностики, по обеспечению качества и своевременности выполнения функций лабораторией технической диагностики, соблюдения действующего законодательства в процессе руководства лабораторией, по обеспечению составления, утверждения и предоставления достоверной информации о проведенных испытаниях и измерениях, в нарушение требований, предусмотренных первым абзацем ч. 1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», до 13 июня 2006 г. п. 3.3.4. «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов» РД 34.31.303-96, а затем с 13 июня 2006 г. п. И 3.3.4 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций» СТО 17330282.27.140.001-2006, п. 3.9 Положения о лаборатории технической диагностики, не соблюдая федеральные правила в области промышленной безопасности, не предоставил главному инженеру информации о состоянии работающего оборудования, обо всех отклонениях, выявленных при проведении испытаний и анализов, о необходимости дополнительных исследований и испытаний, не выдал замечания по состоянию диагностируемого оборудования и не проиноформировал технические службы СШГЭС о реальном положении дел при эксплуатации ГА №2, что не позволило провести соответствующие испытания, установить техническую причину вибрации и принять решение и меры по ее устранению.

Несмотря на ухудшение вибрационного состояния ГА №2, Клюкач А.А. по небрежности не выполнил должностные обязанности, предусмотренные п.2.1 должностных инструкций ведущего инженера группы вибрационных и прочностных измерений лаборатории технической диагностики, действовавших с 2002 г. по июнь 2009 г., а также п. 2.1 должностной инструкции ведущего инженера участка мониторинга оборудования Службы мониторинга оборудования, утвержденной главным инженером СШГЭС 05 июня 2009 г., в нарушение требований, предусмотренных первым абзацем ч.1 ст.9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», до 13 июня 2006 г. - п. 3.3.4. РД 34.31.303-96 «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов», с 13 июня 2006 г. - п. И 3.3.4 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», не соблюдая федеральные правила в области промышленной безопасности, не выдал замечания по состоянию диагностируемого оборудования и не проинформировал технические службы о реальном положении дел при эксплуатации ГА №2, что не позволило провести соответствующие испытания, установить техническую причину вибрации и принять меры к ее устранению.

Помимо этого, Белобородов В.А., Клюкач А.А., Никитенко Г.И., которому в период с 01 июня 2009 г. по 17 августа 2009 г. согласно п.1.3. «Положения о Службе мониторинга оборудования», утвержденного 01 июня 2009 г. директором СШГЭС, подчинялась Служба мониторинга оборудования, и Митрофанов А.Н., заведомо знали, а Матвиенко А.В. был осведомлено том, что стационарная информационная система вибрационного контроля «VibroSystM», установленная на гидроагрегатах, из-за особенностей вибродатчиков для измерения низкочастотной вибрации не позволяла оценивать без спектрального анализа количественные показатели уровня вибрации крышки турбины и верхней крестовины гидроагрегатов, в результате чего не осуществляла функцию защиты гидроагрегатов от недопустимых вибраций, не осуществляла функцию предупреждения эксплуатационного персонала о недопустимых вибрациях ГА №2, позволяющую ему принять меры к немедленному останову гидроагрегата с целью недопущения аварии.

Между тем даже имеющаяся система вибрационного контроля в период с 21 апреля 2009 г. по 17 августа 2009 г. фиксировала рост уровня вибрации турбинного подшипника ГА №2.

Несмотря на это, Белобородов В.А. по небрежности не выполнил свои обязанности, предусмотренные до 31 мая 2009 г. включительно п. 7.1. и п. 7.2.2. Положения о лаборатории технической диагностики по обеспечению качества и своевременности выполнения функций лабораторией технической диагностики, составления, утверждения и предоставления достоверной информации о проведенных измерениях, а в период исполнения обязанностей начальника Службы мониторинга оборудования СШГЭС с 20 июля 2009 г. по 14 августа 2009 г. - п. 5.3.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 01 июня 2009 г. (далее - Положение о Службе мониторинга), по обеспечению исполнения функций, возложенных на Службу мониторинга оборудования, и в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», с 21 апреля 2009 г. по 31 мая 2009 г. - п. 3.2. Положения о лаборатории технической диагностики, с 20 июля 2009 г. по 14 августа 2009 г. - п.3.2.1 Положения о службе мониторинга не обеспечил проведение обработки и анализа полученных результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработку рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований, не обеспечил наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля, не организовал производство контрольного замера вибрации турбинного подшипника ГА №2 переносной системой MIC-200 при ухудшении вибрационного состояния, зафиксированного стационарной информационной системой вибрационного контроля «VibroSystM», что могло предотвратить аварию.

Клюкач А.А., по небрежности не выполнил свои обязанности, предусмотренные п. 2.1 должностной инструкции ведущего инженера группы вибрационных и прочностных измерений лаборатории технической диагностики, а затем - п. 2.1 должностной инструкции ведущего инженера участка мониторинга оборудования Службы мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденной главным инженером СШГЭС 05 июня 2009 г., не выдал замечания о таком состоянии диагностируемого оборудования, в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», до 31 мая 2009 г. включительно - п.3.2. Положения о лаборатории технической диагностики, утвержденного 05 сентября 2008 г. исполняющим обязанности директора СШГЭС, а с 01 июня 2009 г. - п. 3.2.1. Положения о Службе мониторинга оборудования, утвержденного 01 июня 2009 г. директором СШГЭС, не осуществил анализ результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата, не обеспечил производство контрольного замера вибрации турбинного подшипника ГА №2 переносной системой MIC 200 при ухудшении вибрационного состояния, зафиксированного стационарной информационной системой вибрационного контроля «VibroSystM», что могло предотвратить аварию.

Матвиенко А.В. по небрежности не выполнил в период с 01 июня 2009 г. по 17 августа 2009 г. свои обязанности, предусмотренные п. 5.3.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденной директором СШГЭС 01 июня 2009 г., по обеспечению исполнения функций, возложенных на Службу мониторинга оборудования, не обратился к руководству СШГЭС с предложением об установке модуля, выполняющего спектральный анализ количественных показателей уровня вибрации, в результате чего в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» не было обеспечено наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями, а также в нарушение требований п. 3.2.1. Положения о Службе мониторинга оборудования не обеспечил Службой мониторинга оборудования обработку и анализ результатов измерений стационарной системой виброконтроля ГА №2, контрольный замер вибрации турбинного подшипника ГА №2 переносной системой MIC 200 при ухудшении вибрационного состояния, зафиксированного стационарной информационной системой вибрационного контроля «VibroSystM», что не позволило своевременно выявить аварийное состояние эксплуатации ГА №2 и принять меры к выявлению и устранению причин вибрации и предотвратить аварию.

Отсутствие реальной информации о состоянии вибрации ГА №2, не организация Матвиенко А.В. постоянного мониторинга за состоянием уровня вибрации данного гидроагрегата в соответствии с п.п. 2.2.7 и 2.3.5 инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной главным инженером СШГЭС 18 мая 2009 г., не позволило установить и устранить ее причины, своевременно остановить гидроагрегат.

Никитенко Г.И. по небрежности не выполнил свои обязанности, предусмотренные абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части, по обеспечению надежной бесперебойной работы оборудования и сооружений ГЭС в строгом соответствии с Правилами технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, не обратился к руководству СШГЭС с предложением об установке модуля, выполняющего спектральный анализ количественных показателей уровня вибрации, в результате чего в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» не было обеспечено наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями, а также в нарушение требований п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования не организовал Службой мониторинга оборудования обработку и анализ результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата, контрольный замер вибрации турбинного подшипника ГА №2 переносной системой MIC 200 при ухудшении вибрационного состояния, зафиксированной стационарной информационной системой вибрационного контроля, что не позволило своевременно выявить аварийное состояние эксплуатации ГА №2 и принять меры к выявлению и устранению причин вибрации и предотвратить аварию.

Митрофанов А.Н. по небрежности не выполнил свои обязанности, предусмотренные п.4.6.4 Положения о СШГЭС, утвержденного приказом ОАО «ГидроОГК» №292 от 26 сентября 2007 г. (в редакции приказов №233 от 24 апреля 2008 г. и №452 от 23 июля 2008 г.), по организации эксплуатации и контроля функционирования всех средств коммуникации и автоматизированной обработки данных, гидротехнических и иных устройств и сооружений, а также организации технического обслуживания СШГЭС, в нарушение требований абзаца 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» и п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования, утвержденного 01 июня 2009 г. директором СШГЭС, не обеспечил наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями, не обеспечил организацию Службой мониторинга оборудования обработки и анализа результатов измерений стационарной системой виброконтроля ГА №2, не организовал установку модуля, выполняющего такую обработку и анализ, а также контрольный замер вибрации турбинного подшипника ГА №2 переносной системой MIC 200 при ухудшении его вибрационного состояния, зафиксированного стационарной информационной системой вибрационного контроля «VibroSystM», что не позволило своевременно выявить аварийное состояние эксплуатации ГА №2 и принять меры к выявлению и устранению причин вибрации и предотвратить аварию.

В результате указанных бездействий и нарушений правил безопасности при эксплуатации опасного производственного объекта Белобородовым В.А., Клюкачом А.А. и Матвиенко А.В.не был установлен действительный уровень вибрации ГА №2,вследствие чего не была выявлена и устранена ее причина, что повлекло дальнейшее увеличение вибрации, что привело к продолжению процесса усталостного разрушения шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору ГА №2.

В результате вышеизложенных нарушений правил безопасности Митрофановым А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., из-за небрежного отношения ими в соответствующий каждому вышеназванный период времени к выполнению своих должностных обязанностей, не были установлены причины и последствия повышения вибрации турбинного подшипника и не прекращены работы по эксплуатации ГА №2 с имевшимися техническими неисправностями.

Отсутствие модуля, выполняющего спектральный анализ, с получением амплитудно-частотных характеристик вибрационного сигнала, в стационарной информационной системе вибрационного контроля, не проведение обработки и анализа результатов измерений виброконтроля не позволило оперативному персоналу в соответствии с п. 2.2.7 и п. 2.3.5 Инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной главным инженером 18 мая 2009 г., осуществлять контроль за вибрацией, и при увеличении вибрации крышки турбины и верхней крестовины гидроагрегата своевременно выявить это и остановить его работу.

В результате нарушения вышеперечисленных правил безопасности при эксплуатации опасного производственного объекта, допущенных Белобородовым В.А., Клюкачом А.А., Матвиенко А.В., Митрофановым А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., отсутствие реальной информации о состоянии вибрации ГА №2 не позволило своевременно установить и устранить ее причины и привело к тому, что 17 августа 2009 г. в машинном зале СШГЭС, расположенном по адресу: <адрес>, в процессе производственных работ по эксплуатации ГА №2 в 08 часов 13 минут при увеличении амплитуды вибрации турбинного подшипника произошло усталостное разрушение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, что привело к отрыву крышки турбины от статора. Под воздействием давления воды в гидроагрегате ротор гидроагрегата с крышкой турбины и верхней крестовиной начал движение вверх и, вследствие разгерметизации, вода начала заполнять объем шахты турбины, воздействуя на элементы генератора. При выходе обода рабочего колеса на отметку 314,6 м рабочее колесо перешло в насосный режим и за счет запасенной энергии ротора генератора создало избыточное давление на входных кромках лопастей рабочего колеса, что привело к обрыву перьев лопаток направляющего аппарата. Через освободившуюся шахту ГА №2 вода начала поступать в машинный зал станции, который был затоплен до отметки 335 м.

В результате затопления машинного зала, которое сопровождалось разрушением и повреждением сооружений, технических устройств и технологического оборудования СШГЭС, погибли 75 человек, а именно:

ФИО 1, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 2, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 3, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 4, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 5, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 6, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 7, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 8, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 9, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 10, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 11, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 12, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 13, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 14, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 15, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 16, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 17, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 18, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 19, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 20, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 21, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 22, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 23, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 24, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 25, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 26, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 27, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 28, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 29, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 30, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 31, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 32, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 33, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 34, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 35, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 36, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 37, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 38, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 39, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 40, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 41, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 42, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 43, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 44, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 45, причина смерти <данные изъяты>.

ФИО 46, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 47, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 48, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 49, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 50, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 51, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 52, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 53, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 54, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 55, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 56, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 57, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 58, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 59, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 60, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 61, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 62, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 63, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 64, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 65, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 66, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 75, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 67, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 68, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 69, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 70 , причина смерти <данные изъяты>

ФИО 71, причина смерти <данные изъяты>.

ФИО 72, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 73, причина смерти <данные изъяты>

ФИО 74, причина смерти <данные изъяты>

Кроме того, в результате аварии были повреждены: <данные изъяты>

Выбросом технических масел в реку Енисей в результате аварии причинен экологический ущерб на сумму <данные изъяты>.

При этом Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И.,не выполняя свои обязанности и нарушая правила безопасности в процессе эксплуатации гидроагрегата, не предвидели возможности наступления аварии и ее последствий, однако, имея достаточные профессиональные знания и опыт, большой стаж работы в гидроэнергетике, исходя из конкретной ситуации, при необходимой внимательности и предусмотрительности должны были и могли предвидеть эти общественно опасные последствия, а также предотвратить их наступление.

Выражая свое отношение к предъявленному обвинению, каждый из подсудимых своей вины в инкриминируемом преступлении не признал.

Однако, несмотря на отрицание подсудимыми своей вины, суд, исследовав и оценив собранные по делу доказательства в их совокупности, проанализировав показания Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., вместе с другими доказательствами, находит, что событие преступления, а также вина подсудимых в его совершении при установленных и описанных судом обстоятельствах установлена и подтверждается показаниями потерпевших, свидетелей, экспертов, протоколами следственных действий, заключениями судебных экспертиз и другими материалами дела, исследованными в ходе судебного следствия.

В судебном заседании подсудимый Неволько Н.И., в обоснование своей позиции по существу обвинения, показал, что он не согласен с выводом о том, что гидроагрегаты СШГЭС, в том числе ГА №2, являются опасными производственными объектами.

Также подсудимый заявил, что, являясь директором СШГЭС, он занимался организационными вопросами, а потому, информация о повышенной вибрации на ГА №2 ему была не известна. Он не знакомился с протоколами вибрационных измерений и ответственность за изложенную в них информацию несет тот, кто их подписывает.

Датчик вибрации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» был неисправен, проверен экспертом Т.А.Н. в диапазоне, отличном от диапазона, в котором он работает на гидроагрегате. По его мнению, эксперт Т.А.Н. не проверил измерительный канал и провел исследование датчика на просроченной измерительной установке.

Стационарная система виброконтроля «VibroSystM» не была введена в промышленную эксплуатацию, в связи с чем ее показания не использовались персоналом станции. Указанная система, в связи с отсутствием в ней блока спектрального анализа, не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации. Специалистам службы мониторинга оборудования было известно о сезонном изменении показаний датчиков вибрации, установленных в шахте турбины: май-сентябрь - рост, октябрь-апрель - снижение. Это явление наблюдалось на всех гидроагрегатах СШГЭС и было вызвано не изменением технического состояния гидроагрегата, а изменением напора и гидравлического режима. Датчики вибрации на турбинных подшипниках всех гидроагрегатов СШГЭС работали нестабильно, регулярно менялись.

Он также не согласен с выводами комплексной экспертизы о наличии на ГА №2 повышенной вибрации, считает неверными выводы о росте уровня вибрации, сделанные на основании анализа трендов вибрации неисправного датчика вибрации турбинного подшипника. По данным оперативного персонала, повышенной вибрации на ГА №2 до аварии не было. По данным сейсмодатчиков, установленных в теле плотины, а также данных сейсмостанции <адрес>, рост вибрации на ГА №2 был зафиксирован только за несколько секунд до аварии.

Поскольку нормативно-технической документацией не было предусмотрено требований о неразрушающем контроле состояния шпилек крепления крышки турбины, а инструкцией завода-изготовителя предусмотрен лишь один метод контроля - по наличию протечек, который персоналом СШГЭС использовался, то персонал станции не имел возможности обнаружить наличие усталостных разрушений шпилек крепления крышки турбины.

Отверстия под крепеж турбинного подшипника были увеличены заводом-изготовителем, так как при монтаже оборудования не сходились отверстия крышки турбины и турбинного подшипника.

Неволько Н.И. также пояснил, что заключением комплексной экспертизы подтверждено соответствие Плана действий по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, утвержденного им, требованиям закона, что свидетельствует о необоснованности обвинения в указанной части.

Поскольку авария являлась непроектной, возможность аварии не предвидели не только руководство и персонал станции, но и разработчики ее проекта. Состояние ГА №2 ничем не отличалось от состояния других гидроагрегатов СШГЭС и не вызывало опасений, свой ресурс указанный гидроагрегат не выработал. Таким образом, он также не имел возможности предвидеть наступление аварии.

В свою очередь, Митрофанов А.Н. в судебном заседании подтвердил вышеприведенные показания Неволько Н.И., настаивая на том, что ГА №2 не является опасным производственным объектом.

Также Митрофанов А.Н. высказал мнение о том, что датчик вибрации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» был неисправен, а проведенное экспертом Т.А.Н. исследование неверное по причинам, указанным Неволько Н.И.

Кроме того, подсудимый подтвердил показания Неволько Н.И. о том, что стационарная система виброконтроля не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации, и о том, что на ГА №2 не было повышенной вибрации, а рост показаний датчиков вибрации был связан с сезонным изменением напора.

По мнению Митрофанова А.Н., нормативно-техническая документация не предусматривает требований о неразрушающем контроле состояния шпилек крепления крышки турбины.

Также подсудимый указал, что отверстия под крепеж турбинного подшипника были увеличены заводом-изготовителем, а План действий по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера соответствовал требованиям закона, а следовательно, авария являлась непроектной, и никто не мог предвидеть возможности ее наступления.

В тоже время Митрофанов А.Н. дополнил, что он не согласен с квалификацией своих действий по ч. 3 ст. 216 УК РФ, поскольку на ГА №2 и перед аварий, и в момент аварии никаких работ - горных, строительных или иных не выполнялось, гидроагрегат работал в сети в соответствии с заданным системным оператором графиком нагрузки.

ГА №2 эксплуатировался в соответствии с действующими правилами и нормативными документами, его состояние до момента аварии соответствовало нормативной документации, принципиально не отличалось от состояния остальных гидроагрегатов и не вызывало опасений.

Измерение уровня вибрации в период с 2005 по 2009 годы проводилось переносным вибрационным комплексом, при этом значения уровня вибрации опорных узлов ГА №2 не превышали допустимые. Биение вала ГА №2 в период с 2005 по 2009 годы также не превышало значений, установленных заводом-изготовителем.

Эксплуатация ГА №2 с биением вала турбины 0,9-1,1 мм при его работе со сменным рабочим колесом осуществлялась под надзором персонала завода-изготовителя турбины.

За период после последнего капитального ремонта ГА №2 до момента аварии (с 2005 г. по 2009 г.) вибрационное состояние гидроагрегата соответствовало оценкам «хорошо» и «удовлетворительно» в зависимости от режима работы гидроагрегата. Необходимости в привлечении специализированных организаций для разработки рекомендаций не было.

По его мнению, не представлено доказательств ненадлежащего исполнения им своих должностных обязанностей, так как ГА №2 эксплуатировался в соответствии с Правилами технической эксплуатации, и требования нормативных документов по оценке технического состояния оборудования выполнялись. Выполнялась программа технического перевооружения и реконструкции, в том числе проводилась замена изношенного оборудования. Он выполнял свои обязанности по созданию безопасных условий труда, предупреждению травматизма и аварийности, организовывал выполнение нормативов по охране труда.

Гидроагрегаты станции конструктивно созданы проектировщиками так, что имели не рекомендованную к работе зону в середине. Гидроагрегат не мог работать, не проходя эту зону. Количество и время переходов через не рекомендованную зону заводом не регламентировалось. Натурные испытания по определению характерных зон работы гидроагрегата были проведены заводом «ЛМЗ» в 1998 г. При вводе ГРАРМ в эксплуатацию были проведены все необходимые натурные испытания. Действующими нормативными документами, как до аварии, так и в настоящее время, не требуется каких-либо согласований с заводом-изготовителем турбины алгоритмов воздействия ГРАРМ на гидроагрегат.

Являясь председателем комиссии по приемке ГА №2 из ремонта он надлежащим образом выполнял свои обязанности.

Оценка вибрационного состояния ГА №2 в Протоколе № от 16 марта 2009 г. выставлена правильно. Параметр «вибрация общая», указанный в протоколе, носит информационный характер и для оценки вибрационного состояния не использовался, его значение соответствует максимальной величине размаха исходного вибросигнала на выбранном интервале времени в рабочем диапазоне частот измерительной аппаратуры от 0 до 500 Гц. Кроме того, термин «вибрация общая» отсутствует в нормативной документации для измерения вибрации.

Заключение о характере вибрации (периодическая или непериодическая) может быть дано только по результатам анализа исходных вибросигналов (осциллограмм), которые не были исследованы экспертами.

Датчик стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» не является средством измерения, испытания не проходил, отсутствует в Государственном реестре средств измерения.

В ДД.ММ.ГГГГ на <данные изъяты> произошла авария с повреждением крепежа крышки турбины, однако материалы расследования этой аварии не были доведены до других станций, не было дано указаний о проверке крепежа, что могло бы предотвратить аварию на СШГЭС.

Авария на ГА №2 произошла из-за разрушения крепежа крышки турбины к статору турбины. Шпильки крепления разрушились в результате накопления усталостных явлений в металле вследствие многократного воздействия на них знакопеременных нагрузок. Зарождение и интенсивное развитие усталостных явлений в шпильках началось при эксплуатации ГА №2 с временным рабочим колесом. При замене временного рабочего колеса на постоянное заводом-изготовителем не было принято решение о замене крепежа крышки турбины.

По мнению подсудимого, в ходе расследования за основу была необоснованно взята только одна версия аварии, а именно, версия, связанная с ошибками эксплуатационного персонала, другие версии - несовершенство конструкции гидроагрегата, электрогидравлический удар, геологическая версия, ошибки проектирования, недостатки нормативной документации, гидродинамическая версия в материалах дела не отражены.

С учетом указанного, Митрофанов А.Н. полагает, что основными причинами аварии являются несовершенство конструкции гидроагрегата, ошибки при проектировании, а также недостатки нормативной документации.

Шерварли Е.И. подтвердил в суде показания Неволько Н.И. и Митрофанова А.Н. о том, что ГА №2 не является опасным производственным объектом, а также о неисправности датчика вибрации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM», необоснованности выводов эксперта Т.А.Н., невозможности производства оценки количественных показателей уровня вибрации стационарной системой виброконтроля, об отсутствии на ГА №2 повышенной вибрации и о росте показаний датчиков вибрации из-за сезонного изменения напора воды.

Кроме того, Шерварли Е.И. подтвердил показания подсудимого Митрофанова А.Н. о том, что эксплуатация ГА №2 с биением вала турбины 0,9-1,1 мм при его работе со сменным рабочим колесом осуществлялась под надзором персонала завода-изготовителя турбины.

Также он подтвердил, что периодические плановые измерения переносным виброкомплексом, а также измерения боя вала не выявляли значения уровня вибрации опорных узлов ГА №2, превышающих допустимые значения.

При вводе системы ГРАРМ, разработке алгоритмов ее программного обеспечения было учтено наличие на гидроагрегатах зон, эксплуатация в которых не рекомендуется, замечаний по системе ГРАРМ не имеется, так как она прошла все необходимые согласования.

Оценки в протоколах измерения вибрации выставлены верно, а параметр «общий сигнал» носит информативный характер и для оценки вибрации не используется.

Шерварли Е.И. указал, что заключение о характере вибрации (периодическая или непериодическая) может быть дано только по результатам анализа исходных вибросигналов (осциллограмм), которые не были исследованы экспертами.

Кроме того, Шерварли Е.И. дополнительно пояснил, что в его подчинении, как заместителя главного инженера СШГЭС, Лаборатория технической диагностики, в дальнейшем - Служба мониторинга оборудования находилась с 26 января 2006 г. по 01 июня 2009 г. Служба, отвечающая за механическое состояние ГА №2 - шпильки, фланцы, крышку турбины, проводимые ремонты, техническое обслуживание механической части гидроагрегата, ему не подчинялась. Он отвечал за электрическую часть и выполнял все возложенные на него обязанности. Все гидроэлектрические защиты гидроагрегатов и гидромеханические защиты были выполнены по проекту. По его мнению, отсутствие недопустимой вибрации подтверждено показаниями потерпевших и свидетелей.

Допрошенный в судебном заседании подсудимый Никитенко Г.И. подтвердил показания Неволько Н.И., Митрофанова А.Н. и Шерварли Е.И. в части того, что ГА №2 не является опасным производственным объектом; неисправности датчика вибрации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM», ошибочности выводов эксперта Т.А.Н., а также о том, что стационарная система виброконтроля не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации и об отсутствии повышенной вибрации на ГА №2.

Никитенко Г.И. также подтвердил показания Митрофанова А.Н. и Шерварли Е.И. об эксплуатации ГА №2 с биением вала турбины 0,9-1,1 мм при его работе со сменным рабочим колесом под надзором персонала завода-изготовителя турбины; о проведении периодических плановых измерений переносным виброкомплексом, а также о том, что измерения боя вала не выявляли значения уровня вибрации опорных узлов ГА №2, превышающих допустимые значения.

Подсудимый заявил, что замечаний по системе ГРАРМ не имеется, поскольку она прошла все необходимые согласования. Оценки в протоколах измерения вибрации выставлены верно, а параметр «общий сигнал» носит информативный характер и для оценки вибрации не используется. Заключение о характере вибрации, по его мнению, может быть дано только по результатам анализа исходных вибросигналов (осциллограмм).

Вместе с тем Никитенко Г.И. подтвердил показания подсудимых Неволько Н.И. и Митрофанова А.Н. о том, что нормативно-технической документацией не было предусмотрено требований о неразрушающем контроле состояния шпилек крепления крышки турбины и о том, что отверстия под крепеж турбинного подшипника были увеличены заводом-изготовителем.

В тоже время подсудимый Никитенко Г.И. дополнительно показал, что в его подчинении, как заместителя главного инженера СШГЭС, Служба мониторинга оборудования находилась с 01 июня 2009 г., в этот период случаев повышенной вибрации на ГА №2 не имелось. Инструкцией завода-изготовителя был предусмотрен лишь один метод контроля крепления крышки турбины - по наличию протечек, который использовался персоналом СШГЭС. Конструктивное исполнение крышки турбины не позволяло оперативному персоналу непосредственно оценить состояние крепежа опорного фланца, эти осмотры выполнял ремонтный персонал в период плановых ремонтов с оформлением актов. Необходимости привлекать специализированные организации не было, так как не было проблем с вибрацией. Техническое состояние ГА №2 соответствовало нормативным требованиям, возложенные на него обязанности он выполнял.

Подсудимый Белобородов В.А. подтвердил вышеприведенные показания Неволько Н.И., Митрофанова А.Н., Шерварли Е.И. и Никитенко Г.И. о том, что ГА №2 не является опасным производственным объектом, а стационарная система виброконтроля не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации и на ГА №2 не было повышенной вибрации.

Также Белобородов В.А. подтвердил показания подсудимых Митрофанова А.Н., Шерварли Е.И. и Никитенко Г.И. о проведении периодических плановых измерений переносным виброкомплексом, а также о том, что измерения боя вала не выявляли значений уровня вибрации опорных узлов ГА №2, превышающих допустимые значения. Указанные в протоколах оценки измерения вибрации выставлены верно, а параметр «общий сигнал» носит информативный характер и для оценки вибрации не используется. Заключение о характере вибрации может быть сделано только по результатам анализа осциллограмм.

В тоже время Белобородов В.А. дополнительно пояснил, что при проведении комплексной экспертизы были приняты во внимание только показатели вибрации турбинного подшипника и не проведен анализ по горизонтальной и вертикальной вибрации крышки турбины, в то время, как определяющее влияние на шпильки оказывает вибрация именно крышки турбины, результаты измерений которой во всех протоколах оцениваются как «хорошо» и «отлично». При повышенной радиальной вибрации первыми должны были разрушиться крепления турбинного подшипника, затем штифты крепления крышки турбины, и, в последнюю очередь - шпильки.

Клюкач А.А. дал суду показания, аналогичные показаниям Неволько Н.И., Митрофанова А.Н., Шерварли Е.И., Никитенко Г.И. и Белобородова В.А. о том, что ГА №2 не является опасным производственным объектом, о необоснованности выводов эксперта Т.А.Н., сезонном росте уровня вибрации, а также о том, что стационарная система виброконтроля не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации и об отсутствии на ГА №2 повышенной вибрации.

Клюкач А.А. также подтвердил показания подсудимых Митрофанова А.Н., Шерварли Е.И., Никитенко Г.И. и Белобородова В.А. в части того, что периодические плановые измерения проводились переносным виброкомплексом, а также, что измерения боя вала не выявляли значения уровня вибрации опорных узлов ГА №2, превышающих допустимые значения. Выставленные оценки в протоколах измерения вибрации верны, а параметр «общий сигнал» носит информативный характер и для оценки вибрации не используется. Заключение о характере вибрации может быть дано только по результатам анализа исходных вибросигналов.

Дополнительно Клюкач А.А. пояснил, что Служба мониторинга оборудования постоянно контролировала вибрационное состояние гидроагрегатов, ими готовилась к эксплуатации стационарная система виброконтроля, наличие которой на станции было не обязательным, производилась замена неисправных датчиков. На других гидроагрегатах СШГЭС стационарная система виброконтроля также фиксировала превышение нормативных показателей вибрационного состояния, однако, шпильки на них разрушены не были, что свидетельствует об отсутствии взаимосвязи между вибрационным состоянием гидроагрегата и разрушением крепежа крышки турбины.

По мнению подсудимого, поскольку датчик стационарной системы виброконтроля не был включен в государственный реестр средств измерений, то он не мог быть использован для замера вибрации. Радиальная вибрация не могла разрушить шпильку. Образование трещин крепежа крышки турбины - скрытый дефект, о котором ему известно не было. Обязанность контроля состояния крепежа на него не возлагалась. Возложенные на него обязанности он выполнял в полном объеме.

Допрошенный в судебном заседании Матвиенко А.В. подтвердил показания подсудимых Неволько Н.И., Митрофанова А.Н., Шерварли Е.И., Никитенко Г.И., Белобородова В.А. и Клюкача А.А. в части того, что ГА №2 не является опасным производственным объектом; стационарная система виброконтроля не могла оценивать количественные показатели уровня вибрации, на ГА №2 не было повышенной вибрации.

Дополнительно подсудимый Матвиенко А.В., отрицая свою вину, пояснил, что он, наряду с иными сотрудниками Службы мониторинга оборудования, не являлся лицом, ответственным за осуществление производственного контроля. Контроль вибрационного состояния и его оценка проводились Службой мониторинга оборудования в соответствии с установленными требованиями, вибрационное состояние оборудования не повлияло на причину и развитие аварии. На момент аварии стационарная система виброконтроля «VibroSystM» не была введена в промышленную эксплуатацию из-за отсутствия метрологической аттестации, сертификации системы, как средства измерения, на территории РФ. Отсутствовали методики оценки технологического состояния гидроагрегатов с использованием стационарных систем виброконтроля. Датчик вибрации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» был неисправен, а выводы эксперта Т.А.Н. ошибочны по причинам, указанным в вышеприведенных показаниях подсудимых. С учетом изложенного, было неправомерно оценивать вибрационное состояние гидроагрегата по показаниям стационарной системы виброконтроля. Рост показаний вибрации в период с мая по сентябрь наблюдается на всех гидроагрегатах и связан с повышением уровня верхнего бьефа. На момент аварии отсутствовали требования об организации контрольных замеров вибрации переносной системой MIC-200. На момент аварии он, а также персонал Службы мониторинга оборудования не проводили никаких работ по эксплуатации ГА №2. Он не имел возможности предвидеть образование трещин в шпильках крышки турбины, поскольку это не входило в компетенцию Службы мониторинга оборудования.

Оценивая приведенные показания подсудимых, суд находит их достоверными только в той части, в которой они подтверждены в судебном заседании иными исследованными доказательствами.

В частности, заявления Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. о непричастности к совершению преступления и надлежащем соблюдении ими своих должностных обязанностей, а равно, о причинах аварии, не связанных с эксплуатацией ГА №2, суд находит недостоверными и расценивает их как реализованное право подсудимых на защиту с целью избежать уголовной ответственности за содеянное деяние, а также учитывает, что они ничем не подтверждены, а основаны лишь на собственных утверждениях подсудимых о своей невиновности.

В тоже время суд находит достоверными показания подсудимого Митрофанова А.Н. о том, что зарождение усталостных разрушений металла шпилек возникло в период работы ГА №2 с временным рабочим колесом и о последующем разрушении шпилек из-за воздействия нагрузок.

Кроме того, суд находит достоверными показания подсудимых о том, что они не осуществляли никакого контроля за состоянием шпилек ГА №2.

Суд учитывает, что в своих показаниях подсудимые признали факты роста уровня вибрации, зафиксированные имевшимся у них оборудованием, а также то, что они не оценивали рост этих показателей как обстоятельства к прекращению эксплуатации ГА №2, полагая возможным продолжение его штатной работы.

Таким образом, из собственных показаний подсудимых следует, что фактически они изобличили самих себя в том, что, эксплуатируя ГА №2, небрежно относились к своим обязанностям и нарушили установленные законодательством требования безопасности к эксплуатации опасных производственных объектов.

Вместе с этим, суд приходит к однозначному выводу о том, что вина всех подсудимых в совершении преступления, при установленных и описанных судом обстоятельствах, нашла свое подтверждение совокупностью исследованных в судебном заседании достоверных и допустимых доказательств.

В частности, рассматривая вопрос о месте совершения преступления, суд учитывает, что согласно Акту Центральной комиссии по приемке в эксплуатацию Саяно-Шушенского гидроэнергетического комплекса от 26 октября 2000 г., строительство Саяно-Шушенского комплекса осуществлялось генеральными подрядчиками - <данные изъяты> и другими.

Первый агрегат СШГЭС, согласно постановлению Совета Министров СССР от 19 апреля 1976 г. № 253, был введен в промышленную эксплуатацию в декабре 1978 г., а последний, десятый, в декабре 1985 г.

Решением центральной комиссии предъявленный к приемке Саяно-Шушенский гидроэнергетический комплекс в составе СШГЭС и Майнского гидроузла установленной мощностью соответственно 6400 тыс. кВт с 10 гидроагрегатами по 640 тыс. кВт каждый и 321 тыс. кВт с 3 агрегатами по 107 тыс. кВт каждый, а также оба водохранилища приняты в эксплуатацию (т.81 л.д. 8-79).

Согласно Акту приемки в эксплуатацию государственной приемочной комиссией законченного строительством ГА №2 СШГЭС от 06 ноября 1979 г., утвержденного 21 ноября 1979 г. Министром энергетики и электрификации СССР Непорожним П.С., решением государственной приемочной комиссии предъявленный к приемке ГА №2 СШГЭС мощностью 640 МВт в составе пускового комплекса был принят в эксплуатацию с оценкой «хорошо» (т.864 л.д. 105-112).

Согласно Декларации безопасности гидротехнических сооружений СШГЭС с приложениями, утвержденной Начальником Управления энергетического и строительного надзора Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору 02 марта 2009 г., СШГЭС расположена по адресу: Республика Хакасия, г. Саяногорск, п. Черемушки (т.42 л.д. 40-231).

Таким образом, сведения, изложенные в приведенных документах, свидетельствуют о том, что преступление было совершено именно на территории Республики Хакасия, в п. Черемушки г. Саяногорска, что также однозначно указывает на подсудность уголовного дела Саяногорскому городскому суду Республики Хакасия.

О том, что рассматриваемая авария, а, следовательно, и преступление произошли в вышеназванном месте показали в суде А.В.С., Б.И.М., З.Г.С., И.А.В., И.Д.В., К.А.В., К.В.Л., К.Е.В., М.П.А., М.В.И., М.Л.А., Мякишев О.А., Н.М.Г., С.В.С., Ч.М.И., Б.Т.В., Б.Н.Н., Б.А.В., Б.Д.А., Б.О.В., Б.Н.В., В.Л.В., В.А.В., В - К.В.А., В.М.И., Г.А.В., Г.С.В., Г.О.Б., Г.В.И., Д.Е.В., Е.Л.М., Е.С.Е., Ж.Ю.Н., З.Н.В., И.Б.Р., И.Д.В., И.С.В., К.Л.М., К.Н.Г., К.Н.В., К - С.Л.С., К.В.С., К.А.С., К.Е.В., К.Е.А., К.А.М., К.О.В., К.В.В., К.Р.Л., К.С.А., К.Н.В., К.Н.И., Л.С.М., Л.Н.В., М.А.А., М.Ю.К., М.А.П., М.О.М., М.О.И., Н.В.В., Н.Ю.М., П.Н.Д., П.Г.А., П.В.Л., П.Г.Г., П.Д.В., П.Н.Е., П.А.А., П.А.В., П.В.Ф., Р.А.Г., Р.Н.А., С.Т.А., С.И.Я., С.Р.В., С.А.С., С.Е.Г., С.Е.В., С.Л.В., С.В.П., С.С.В., С.Г.Н., Т.Д.В., Т.Т.Н., Т.А.Г., Т.Н.Н., У.В.В., У Е.Д., Ф.Е.Ю., Ч.А.В., Ч.О.А., Ч.Е.А., Ш.А.О., Ш.А.В., Ш.Г.Н., Ш.В.В., Ш.Ю.А., Ш.С.В., Ш.В.В., Щ.И.А. и Щ.Н.А., которые, дав показания в целом аналогичные друг другу, пояснили, что 17 августа 2009 г., когда они находились на работе в здании СШГЭС, в 08 часов 13 минут произошла авария.

Аналогичные сведения о месте и времени происшедшей аварии изложены в оглашенных в порядке ст. 281 УПК РФ протоколах допросов П.М.А. (т.18 л.д. 164-168, т.841 л.д. 189-192).

Из графиков (трендов) работы ГА №2 усматривается, что 17 августа 2009 г. в 08 часов 13 минут прекратилась запись сигналов, что однозначно свидетельствует о времени рассматриваемой аварии (т.448 л.д. 118-144).

Таким образом, приведенные доказательства указывают на то, что местом происшествия является машинный зал здания Саяно-Шушенской ГЭС по адресу: Республика Хакасия, г. Саяногорск, п. Черемушки, где 17 августа 2009 г. в 08 часов 13 минут, в процессе производственных работ по эксплуатации ГА №2 произошло усталостное разрушение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к статору, что привело к аварии.

Наступление в результате совершения подсудимыми последствий в виде смерти 75 лиц подтверждено показаниями следующих потерпевших: А.Г.С., А.Е.Е., А.Н.П., Б.М.Е., Б.Е.И., Б.А.Н., Б.Н.Н., Б.Е.А., Б.Н.И., Б.А.П., Б.О.В., Б.А.В., Б.И.В., Б.С.В., В.С.Л., В.В.А., В.А.А., В.З.Н., В.А.Ю., В.И.Н., Г.Н.А., Г.В.Г., Г.Е.В., Г.О.А., Г.А.А., Г.Т.Н., Г.В.Ф., Д.Л.И., Е.Л.М., Е.С.Е., Е.О.Е., Ж.О.С., Ж.М.С., Ж.Н.В., Ж.Ю.Н., Ж.Н.И., З.Н.В., З.А.Л., З.Л.Н., З.Р.Л., И.Л.А., И.В.И., К.С.Г., К.О.А., К.В.В., К.И.И., К.Н.А., К.С.Н., К.В.Г., К.Е.Н., К.Е.В., К.М.А., К.А.С., К.Т.С., К.В.А., К.Г.А., К.К.Ю., К.Т.А., К.А.Н., К.Д.Ф., К.В.И., К.В.А., Л.Г.А., Л.Н.В., Л.Н.Т., Л.Н.Н., М.П.А., М.Е.В., М.Н.В., М.А.Р., М.Н.В., М.Е.Л., Н.Н.Г., Н.В.Н., Н.Г.В., Н.В.Т., Н.С.В., О.Г.Н., П.Н.Л., П.О.А., П.О.А., Р.Н.А., Р.А.Я., Р.Л.А., С.С.Л., С.Н.Я., С.Т.С., С.И.В., С.Н.Л., С.Т.Н., Т.Л.В., Т.О.С., Т.Т.Н., Т.С.Н., Т.Л.В., Т.Л.Н., У.В.С., У.Д.С., У.Н.Л., У.А.В., У.Л.В., Ф.С.М., Ф.Т.И., Ц.Т.Н., Ч.С.А., Ш - Д.Н.Н., Ш.В.А., Щ.Е.Ю., Ю.А.З., Ю.Е.В., которые, дав в целом аналогичные друг другу показания, пояснили, что их родственники: ФИО 1, ФИО 2, ФИО 3, ФИО 4, ФИО 5, ФИО 6, ФИО 7, ФИО 8, ФИО 9, ФИО 10, ФИО 11, ФИО 12, ФИО 13, ФИО 14, ФИО 15, ФИО 16, ФИО 17, ФИО 18, ФИО 19, ФИО 20, ФИО 21, ФИО 22, ФИО 23, ФИО 24, ФИО 25, ФИО 26, ФИО 27, ФИО 28, ФИО 29, ФИО 30, ФИО 31, ФИО 32, ФИО 33, ФИО 34, ФИО 35, ФИО 36, ФИО 37, ФИО 38, ФИО 39, ФИО 40, ФИО 41, ФИО 42, ФИО 43, ФИО 44, ФИО 45, ФИО 46, ФИО 47, ФИО 48, ФИО 49, ФИО 50, ФИО 51, ФИО 52, ФИО 53, ФИО 54, ФИО 55, ФИО 56, ФИО 57, ФИО 59, ФИО 60, ФИО 61, ФИО 62, ФИО 63, ФИО 64, ФИО 65, ФИО 66, Т.В.П., ФИО 67, ФИО 68, ФИО 69, ФИО 70 , ФИО 71, ФИО 72, ФИО 73, ФИО 74 погибли в здании СШГЭС 17 августа 2009 г. из-за происшедшей аварии на ГА №2.

Показания потерпевших в указанной части не оспариваются сторонами и сомнений у суда в их достоверности и объективности не вызывают.

Приведенные показания потерпевших о гибели их родственников подтверждаются оглашенными в порядке ст. 285 УПК РФ протоколами осмотра места происшествия, в ходе которых были обнаружены тела, а также фрагменты тел вышеназванных погибших (т.5 л.д. 131-136, 163-172, 198-205, т.6 л.д. 1-11, 40-46, 75-81, 109-115, 143-149, 177-183, т.7 л.д. 1-12, 95-101, 152-161, 193-199, 231-235, т.8 л.д. 1-22, т.9 л.д. 1-22, т.10 л.д. 1-14, 149-160, 242-246, т.11 л.д. 1-19, т.12 л.д. 1-7, 36-42, 68-74, 102-106, 169-174, 204-213, т.13 л.д. 20-43).

Согласно протоколам предъявления трупов для опознания, родственники и знакомые опознали в найденных останках погибших ФИО 1 (т.6 л.д. 119-121), ФИО 2 (т.8 л.д. 212-214), ФИО 3 (т.6 л.д. 85-87), ФИО 4 (т.11 л.д. 211-213), ФИО 5 (т.5 л.д. 176-178), ФИО 6 (т.9 л.д. 208-210), ФИО 7 (т.7 л.д. 42-44), ФИО 8 (т.4 л.д. 153-156), ФИО 9 (т.9 л.д. 279-282), ФИО 10 (т.7 л.д. 70-72), ФИО 11 (т.4 л.д. 197-199), ФИО 12 (т.10 л.д. 190-192), ФИО 13 (т.10 л.д. 17-19), ФИО 14 (т.4 л.д. 124-127), ФИО 15 (т.8 л.д. 107-109), ФИО 16 (т.8 л.д. 125-127), ФИО 17 (т.10, л.д. 102-104), ФИО 18 (т.9 л.д. 255-257), ФИО 19 (т.4 л.д. 68-71), ФИО 20 (т.5 л.д. 3-6), ФИО 21 (т.6 л.д. 152-154), ФИО 22 (т.8 л.д. 48-50), ФИО 23 (т.12 л.д. 11-13), ФИО 24 (т. 9 л.д. 25-27), ФИО 25 (т.7 л.д. 168-170), ФИО 26 (т.6 л.д. 15-17), ФИО 27 (т.12 л.д. 178-180), ФИО 29 (т.4 л.д. 96-99), ФИО 30 (т.4 л.д. 175-178), ФИО 31 (т.12 л.д. 82-84), ФИО 32 (т.4 л.д. 225-228), ФИО 33 (т.4 л.д. 41-44), ФИО 34 (т.7 л.д. 16-18), ФИО 35 (т.5 л.д. 92-95), ФИО 36 (т.9 л.д. 126-128), ФИО 37 (т.10 л.д. 41-43), ФИО 38 (т.9 л.д. 103-105), ФИО 39 (т.12 л.д. 143-145), ФИО 40 (т.10 л.д. 249-251), ФИО 41 (т.5 л.д. 65-68), ФИО 42 (т.7 л.д. 109-111), ФИО 43 (т.7 л.д. 125-127), ФИО 44 (т.11 л.д. 141-143), ФИО 45 (т.9 л.д. 54-56), ФИО 46 (т.10 л.д. 126-128), ФИО 47 (т.8 л.д. 25-27), ФИО 48 (т.6 л.д. 186-188), ФИО 49 (т.4 л.д. 1-4), ФИО 50 (т.9 л.д. 157-159), ФИО 51 (т.12 л.д. 46-48), ФИО 52 (т.10 л.д. 65-67), ФИО 53 (т.12 л.д. 110-113), ФИО 54 (т.7 л.д. 206-208), ФИО 55 (т.8 л.д. 181-184), ФИО 56 (т.11 л.д. 184-186), ФИО 57 (т.9 л.д. 185-188), ФИО 58 (т.10 л.д. 210-212), ФИО 59 (т.9 л.д. 231-233), ФИО 60 (т.12 л.д. 221-223), ФИО 61 (т.8 л.д. 238-240), ФИО 62 (т.11 л.д. 75-77), ФИО 63 (т.8 л.д. 158-160), ФИО 64 (т.7 л.д. 238-240), ФИО 65 (т.11 л.д. 23-25), ФИО 66 (т.11 л.д. 46-48), Т.В.П. (т.8 л.д. 77-80), ФИО 67 (т.11 л.д. 103-105), ФИО 68 (т.11 л.д. 117-119), ФИО 69 (т.6 л.д. 50-52), ФИО 70 (т.5 л.д. 209-211), ФИО 71 (т.10 л.д. 164-166), ФИО 72 (т.5 л.д. 140-142), ФИО 73 (т.5 л.д. 36-39), ФИО 74 (т.9 л.д. 80-82).

Кроме того, в соответствии с заключениями судебно-медицинских молекулярно-генетических экспертиз, <данные изъяты> фрагмента тел, найденных на месте аварии на СШГЭС, принадлежат трем лицам мужского пола: <данные изъяты> фрагментов - ФИО 28, <данные изъяты> фрагментов - ФИО 42, <данные изъяты> фрагмент - ФИО 10; <данные изъяты> фрагментов тел, найденных на месте аварии на СШГЭС, принадлежат: <данные изъяты> фрагмента - ФИО 35., <данные изъяты> фрагментов - ФИО 42, <данные изъяты> фрагмент - ФИО 10, для <данные изъяты> фрагментов тел установлена мужская половая принадлежность, но генотипировать данные объекты не удалось (т. 847 л.д. 2-212, т. 848 л.д. 2-68)

Факт смерти вышеуказанных лиц подтверждается оглашенными в судебном заседании заключениями судебно-медицинских экспертиз трупов, в соответствии с которыми:

- смерть ФИО 1 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 2 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 3 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 4 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 5 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 6 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 7 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 8 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 9 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 10 явилась <данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

- смерть ФИО 11 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 12 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 13 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 14 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 15 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 16 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 17 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 18 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 19 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 20 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 21 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 22 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 23 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 24 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 25 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 26 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 27 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 28 наступила в результате <данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

- смерть ФИО 29 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 30 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 31 наступила от <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 32 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 33 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 34 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 35 наступила в результате <данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 36 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 37 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 38 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 39 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 40 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 41 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 42 наступила в результате <данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 43 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 44 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 45 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 46 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 47 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 48 явилось <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 49 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 50 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 51 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 52 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 53 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 54 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 55 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 56 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 57 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 58 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 59 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 60 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 61 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 62 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 63 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 64 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 65 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 66 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть Т.В.П. наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 67 явилась <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 68 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 69 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 70 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 71 явилась <данные изъяты>

- смерть ФИО 72 наступила в результате <данные изъяты>

- смерть ФИО 73 наступила в результате <данные изъяты>

- причиной смерти ФИО 74 явилась <данные изъяты>

Суд учитывает, что настоящие заключения подготовлены компетентными экспертами в области судебной медицины, их выводы основаны на совокупности проведенных исследований, подтверждены имеющимися в заключении методиками проведения судебной экспертизы, а потому оснований сомневаться в научности и обоснованности выводов экспертов не имеется. Также не имеется оснований для назначения по делу дополнительных исследований, поскольку настоящие экспертные исследования проведены в порядке, установленном действующим уголовно-процессуальным законодательством. При назначении и проведении судебных экспертиз каких-либо нарушений прав подсудимых не допущено, оснований для отвода экспертов по материалам дела не усматривается.

Выводы экспертов в совокупности с приведенными показаниями и оглашенными материалами уголовного дела объективно свидетельствуют о наступлении смерти вышеназванных лиц именно в результате происшедшей 17 августа 2009 г. при описанных судом обстоятельствах аварии ГА №2, произошедшей при нарушении подсудимыми правил безопасности при иных работах.

Кроме того, совершение подсудимыми инкриминируемого преступления, в том числе в части причинения в результате рассматриваемой аварии крупного ущерба подтверждается иными исследованными судом доказательствами.

Так, согласно данным, зафиксированным в оглашенных протоколах осмотра места происшествия (с соответствующими фототаблицами и схемами) установлена обстановка на месте происшествия после происшедшей 17 августа 2009 г. аварии, а также повреждения вышепоименованного в описательной части приговора имущества, зданий, сооружений и оборудования СШГЭС (т.2 л.д. 1-6, 8-182, т.3 л.д. 1-80, 83-91, 94-102, 105-113, 116-124, 127-136, 139-175, т.214 л.д. 1-175, 185-212, 230-246, т.215 л.д. 1-60, 88-106, 152-188, т.216 л.д. 1-17, 40-87, 136-170, т. 217 л.д. 1-119).

Согласно оглашенным в судебном заседании с согласия участников процесса в порядке, предусмотренном ч. 1 ст. 281 УПК РФ, показаний свидетеля М.А.Н., суду известно, что она, как главный бухгалтер СШГЭС, подписала перечень поврежденного имущества СШГЭС по состоянию на 30 августа 2009 г. В дальнейшем, на основании приказов ОАО «РусГидро» и филиала, была проведена инвентаризация имущества, в ходе которой уже конкретно был определен перечень поврежденного имущества.

Составлением дефектных ведомостей занимались сотрудники производственно-технической службы (далее по тексту ПТС).

На момент составления вышеназванного перечня был произведен визуальный осмотр всего поврежденного имущества, которое было соответствующим образом поименовано.

Дефектные ведомости составлялись, если имущество было повреждено частично и определялась степень его повреждения.

Вопросами ликвидации розлива масла и утилизации образовавшихся отходов занимались служба ПТС и контрагенты, которые были привлечены к проведению данных работ, в том числе фирма «<данные изъяты>». Подсчетами объемов выполняемых работ занималась служба ПТС. В бухгалтерию сотрудниками ПТС были предоставлены акты по списанию масла, в которых нашли отражение объемы утраченного масла. Кроме того, были предоставлены акты по приходу собранного масла, которые они отразили по данным бухучета, как приход масла. От организаций, производивших по договорам утилизацию вылившегося масла, поступили акты выполненных работ, утвержденные ПТС, на основании которых ими по данным бухгалтерского учета были отражены затраты (т.767 л.д. 186-191).

В судебном заседании свидетель Ш.Т.Н. пояснил, что он принимал участие в работе инвентаризационной комиссии по обследованию испорченного после аварии оборудования. Комиссионный процесс был организован по формированию акта по частичному либо полному списанию объекта, в акте отражалась степень пригодности объекта, объекты были осмотрены по мере доступности.

Свидетель Т.А.В. суду пояснил, что после аварии была выполнена дефектовка оборудования, подлежащего восстановлению, а также по полному и частичному списанию, составлены соответствующие акты.

В ходе проведенной в бухгалтерии СШГЭС выемки были изъяты дефектные ведомости по списанию основных средств СШГЭС (т.592 л.д. 4-259)

Указанные дефектные ведомости были осмотрены, признаны вещественными доказательствами и приобщены к уголовному делу (т.628 л.д. 1-260, т.862 л.д. 204-228).

Из содержания названных документов следует, что в ходе произошедшей 17 августа 2009 г. аварии было повреждено следующее имущество: <данные изъяты>

Согласно выводам заключения комплексной технико-криминалистической, технологической, финансово-экономической судебной экспертизы Организация 1 величина имущественного ущерба, причиненного СШГЭС в результате аварии, произошедшей 17 августа 2009 г., составила <данные изъяты> (т. 1127 л.д. 81-145).

Допрошенный в судебном заседании представитель потерпевшего ОАО «РусГидро» Борщев Д.Л. пояснил, что в результате аварии, произошедшей на СШГЭС 17 августа 2009 г., ОАО «РусГидро» причинен материальный ущерб.

Таким образом, исходя из совокупности вышеприведенных доказательств, достоверность которых никем не оспаривается и чем-либо не опровергнута, суд приходит к выводу, что размер ущерба, причиненного ОАО «РусГидро» в результате аварии, произошедшей 17 августа 2009 г. на СШГЭС, составил <данные изъяты>, который, согласно примечанию к ст. 216 УК РФ, является крупным.

Кроме того, в результате названной аварии в реку Енисей произошел выброс технических масел, чем причинен крупный экологический ущерб.

Факт выброса в реку Енисей масел, помимо вышеприведенных показаний М.А.Н., подтверждается также оглашенными в судебном заседании отчетами о выполненных работах, актами, сопроводительными паспортами опасного отхода, таблицами движения нефтепродуктов, договорами подряда, платежными поручениями, согласно которым проводились мероприятия по ликвидации последствий аварии, а именно: устанавливались боновые заграждения, проводилась зачистка и обработка береговой части реагентами, собиралась водомасляная эмульсия, промасленный мусор и сорбент собирался и вывозился в места временного хранения, в дальнейшем передавался на утилизацию и переработку (т.767 л.д. 30-108, 130-136, 146-174).

В соответствии с выводами экспертов Организация 1, общая сумма экологического ущерба от последствий аварии на СШГЭС, произошедшей 17 августа 2009 г., составила <данные изъяты> (т.1127 л.д. 81-145).

Однако в судебном заседании И.А.А., представляющий Росприроднадзор по Республике Хакасия, подтвердив факт разлива вследствие аварии технологического масла в р. Енисей, указал, что при проведении проверки и после соответствующих подсчетов, исходя из объема попавших в водный объект нефтепродуктов, был рассчитан ущерб, который составил около <данные изъяты>. Именно указанная сумма была взыскана по решению Арбитражного суда.

Приведенные показания Иванова А.А. подтверждаются постановлением Третьего Арбитражного апелляционного суда от 17 июля 2012 г., которым с ОАО «Федеральная гидрогенерирующая компания» в бюджет муниципального образования города Саяногорска взыскано <данные изъяты> в счет возмещения вреда, причиненного водному объекту.

Учитывая изложенные доказательства, суд приходит к выводу, что в результате аварии на СШГЭС, произошедшей 17 августа 2009 г., выбросом масел в реку Енисей причинен экологический ущерб на сумму <данные изъяты>, а потому соглашается с доводами стороны обвинения об уменьшении размера ущерба с <данные изъяты> до названной суммы, которая, согласно примечанию к ст. 216 УК РФ, также является крупным ущербом.

Таким образом, в результате аварии на СШГЭС, произошедшей 17 августа 2009 г., помимо 75 погибших лиц, последствиями аварии явилость причинение крупного ущерба имуществу ОАО «РусГидро» на сумму <данные изъяты> и крупного экологического ущерба на сумму <данные изъяты>.

Переходя к оценке обстоятельств аварии, суд, помимо вышеприведенных доказательств, в том числе показаний самих подсудимых, учитывает следующие данные.

Согласно выводам комиссии экспертов Организация 1, технической причиной возникновения аварийной ситуации на СШГЭС и разрушения ГА №2 явилось усталостное разрушение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к ее статору, которое возникло и развивалось при работе агрегата со сменным рабочим колесом РО-140/820а-В-605 в 1979-1983 годах и продолжилось при работе с постоянным (штатным) колесом РО-230/833-В-677 в 1986-2009 годах.

Причиной разрушения шпилек крепления крышки турбины ГА №2 явились усталостные трещины в материале (т.1127 л.д. 81-145).

Допрошенный в судебном заседании эксперт К.Д.Г., полностью подтвердив вышеуказанные выводы экспертизы, уточнил, что все эксперты, которые участвовали в проведении исследования, были едины в установлении причины аварии. Причина аварии - усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины, которое наступило после того, как шпильки испытывали запредельные вибрационные нагрузки.

Оценивая приведенные доказательства, суд приходит к выводу, что заключение приведенной экспертизы, а также показания эксперта по существу не опровергают, а взаимно подтверждают и дополняют друг друга.

При этом суд учитывает, что настоящее заключение подготовлено компетентными экспертами, их выводы основаны на совокупности проведенных исследований, подтверждены имеющимися в заключении методиками проведения судебной экспертизы, а потому, оснований сомневаться в научности и обоснованности выводов экспертов не имеется. Также не имеется оснований для назначения по делу дополнительной или повторной судебной экспертизы, поскольку настоящее экспертное исследование проведено в порядке, установленном действующим уголовно-процессуальным законодательством. При назначении и проведении судебной экспертизы каких-либо нарушений прав подсудимых не допущено, оснований для отвода экспертов по материалам дела не усматривается.

Доводы защиты о некомпетентности экспертов, а также о нарушении прав подсудимых при проведении экспертизы, в том числе о нарушении их права на ознакомление с постановлением о назначении экспертизы и с заключением экспертов являются недостоверными.

При этом суд учитывает, что производство рассматриваемой экспертизы было окончено 15 ноября 2010 г. Согласно материалам дела, обвинение в совершении преступления впервые было предъявлено подсудимым после 15 ноября 2010 г. До предъявления обвинения никто из них не имел статуса подозреваемого, определенного ст. 46 УПК РФ.

Таким образом, у органа предварительного расследования до 15 ноября 2010 г. отсутствовала обязанность знакомить подсудимых с постановлением о назначении экспертизы, а также с ее заключением. В дальнейшем все подсудимые и их защитники были ознакомлены с названными документами и отводов экспертам не заявили.

Следовательно, нарушений требований уголовно-процессуального закона при проведении вышеназванной экспертизы не установлено.

Также не имеется оснований для вывода о некомпетентности экспертов, подготовивших оспариваемое защитой заключение.

В соответствии со ст. 57 УПК РФ экспертом является лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и дачи заключения.

Согласно сведениям, изложенным во вводной части анализируемого заключения, каждый эксперт, принимавший участие в подготовке заключения, имеет специальное образование, позволяющее отвечать на поставленные вопросы, значительный стаж практической деятельности, в частности, Ш.В.И. имеет стаж практической деятельности <данные изъяты>, ряд экспертов имеют ученые степени, а именно, четверо - кандидата наук (А.А.В., З.А.А., К.С.Л. и П.А.А.) и трое - доктора наук (К.Д.Г., Ш.М.А. и Ш.В.В.). Указанные обстоятельства свидетельствуют о компетентности экспертной комиссии и опровергают доводы защиты в данной части.

Доводы защиты о недопустимости рассматриваемого заключения экспертов ввиду назначения данной экспертизы в организацию, не входящую в предложенный органу предварительного следствия список, являются необоснованными, поскольку, в соответствии с полномочиями, предоставленными следователю действующим уголовно-процессуальным законодательством, он имеет право поручить производство экспертизы любой организации, в которой имеются специалисты (эксперты) в необходимой области научных знаний.

Согласно требованиям ч. 2 ст. 199 УПК РФ руководитель экспертного учреждения разъясняет эксперту (экспертам) его права и ответственность одновременно с поручением производства судебной экспертизы. Указанные требования закона были соблюдены директором Организация 1 Л.А.Г., что подтверждается имеющейся в материалах дела подпиской экспертов, согласно которой права и обязанности экспертов были им разъяснены именно в порядке, предусмотренном ст. 199 УПК РФ, а потому, суд отклоняет, как недостоверные доводы защиты о нарушении порядка проведения экспертизы.

Экспертное заключение составлено в соответствии с требованиями ст. 204 УПК РФ, в нем указаны все предусмотренные законом сведения, в том числе о занимаемых экспертами должностях (должность - эксперт), следовательно, доводы защиты об исключении экспертного заключения из числа доказательств не подлежат удовлетворению.

При этом суд не находит оснований для проведения повторной или дополнительной экспертизы, в том числе и по основанию предъявления подсудимым обвинения по ст. 216 УК РФ, поскольку изменение квалификации действий подсудимых не относится к числу оснований, предусмотренных ст. 207 УПК РФ, определяющей основания проведения дополнительной и повторной экспертизы.

При проведении экспертизы органом предварительного следствия в распоряжение экспертной комиссии было представлено достаточно материалов, позволяющих дать ответы на поставленные вопросы, поэтому доводы защиты об обратном суд находит необоснованными.

Кроме того, суд учитывает, что выводы экспертной комиссии нашли свое объективное подтверждение в иных исследованных судом доказательствах, оснований для выводов о необоснованности либо недостоверности экспертного заключения не имеется.

В частности, из показаний свидетеля Д.В.А., являющегося генеральным конструктором компании «Силовые машины», данных им в суде, следует, что он, входя в состав комиссии экспертов Ростехнадзора, готовил отчет о расследовании причин рассматриваемой аварии.

При этом свидетель пояснил, что комиссией рассматривались многочисленные версий произошедшего, начиная от гидроудара и заканчивая взрывными технологиями, в том числе о возможности электромагнитного поднятия ротора со стороны гидроагрегата, возможности попадания воды в генератор под воздействием высоких напряжений, а также изучался гидродинамический процесс в турбине.

Однако причиной аварии явилось именно усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины, которые в момент аварии были не в проектном положении.

Кроме того, свидетель показал, что за прошедшее с момента аварии время, ему не был представлен ни один документ, который бы изменил его мнение о причинах аварии.

Исследование осциллограмм и данных спектрального анализа, не может повлиять на общие выводы о причинах аварии, так как ключевым моментом является усталость металла шпилек.

Свидетель настаивал на том, что из-за состояния, в котором находился гидроагрегат на 17 августа 2009 г., никакая защита не могла предотвратить аварию. Шпильки ГА №2 были настолько изношены, что любой толчок мог привести к их срыву.

В судебном заседании свидетель П.К.В., который занимает должность заместителя главного конструктора гидротурбин Ленинградского механического завода, подтвердил, что рассматриваемая авария произошла из-за усталостного разрушения крепежа крышки турбины ГА №2.

При этом свидетель однозначно заявил, что начальные усталостные разрушения шпилек крупного размера, какими и являются разрушившиеся шпильки М80х4, видны даже при обычном визуальном осмотре.

В тоже время свидетель указал, что произвести замену имевших повреждение шпилек сотрудники СШГЭС могли и должны были сделать и при отсутствии специальной нормы, закрепленной в каком-либо документе или должностной инструкции.

Согласно данным в судебном заседании показаниям свидетеля Б.В.Н., который, являясь начальником центра инжиниринга гидроэлектростанций ОАО «ОРГРЕСС», будучи привлеченным к работе в комиссии Ростехнадзора, в период с 28 августа по 03 сентября 2009 г. сам находился на СШГЭС, следует, что специалистами был произведен полный осмотр последствий происшедшей аварии, в том числе они спускались в проточный тракт турбины и в отсасывающую трубу, на самую нижнюю отметку, для того, чтобы проверить возможность проявления гидравлического удара, который на первоначальном этапе был основной версией аварии.

Однако было установлено, что причиной аварии является потеря несущих способностей шпилек, соединяющих опорное кольцо и крышку гидроагрегата, разрушение крепежа крышки турбины.

Допрошенный судом в качестве свидетеля начальник сектора моторных испытаний и исследования материалов <данные изъяты> И.С.Я., подтвердив вышеприведенные показания Д.В.А., П.К.В. и Б.В.Н. о причине аварии, которой явилось усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины, дополнительно показал, что указанные разрушения названных шпилек можно обнаружить даже при обычном визуальном контроле, для чего необходимо лишь отмыть и обезжирить шпильки.

Кроме того, допрошенные судом свидетели К.В.В. П.Ю.К. С.А.Д. Ю.Б.Н. также принимавшие участие в работе комиссий специалистов, расследовавших причины происшедшей аварии, подтвердили, что из множества проверенных версий происшедшего был сделан вывод о том, что единственной и непосредственной причиной аварии является разрушение шпилек крепления крышки турбины, происшедшее вследствие потери прочности шпилек из-за усталостного разрушения металла.

При этом свидетель К.В.В. заявил, что отрыв крышки турбины ГА №2 из-за усталостного разрушения шпилек является настолько же бесспорным фактом, как и гибель в результате аварии 75 человек.

Кроме того, указанные свидетели однозначно заявили об отсутствии признаков гидроудара и исключили его, а также иные версии о причинах аварии, кроме вышеназванной.

Вместе с тем свидетель Ю.Б.Н. заявил, что персонал станции мог и должен был заменить вышеназванные шпильки при обнаружении в них усталостных процессов, чем не нарушил бы проект.

В судебном заседании свидетель П.А.Н., <данные изъяты> Организация 2, в свою очередь показал, что он являлся членом комиссии Организация 2, которая также выясняла причины происшедшей 17 августа 2009 г. аварии на ГА №2 СШГЭС.

В результате подготовленного специалистами отдела гитротурбин заключения, поддержанного и другими научными работниками, был сделан вывод о том, что единственным достоверным фактом является наличие больших усталостных разрушений шпилек. Состояние последних к моменту аварии являлось критическим, поскольку повреждение металла в сечении составляло минимум 65%, то есть авария из-за этого была запрограммирована.

Вышеприведенные показания свидетелей К.В.В., П.Ю.К., Ю.Б.Н., И.С.Я., Д.В.А., С.А.Д., П.А.Н., П.К.В., Б.В.Н. о причине аварии не вызывают сомнений у суда, являются правдивыми и достоверными. Оснований для вывода о наличии какой-либо личной заинтересованности свидетелй в исходе дела не имеется. У суда также отсутствуют основания не доверять показаниям вышеуказанных лиц поскольку они все являются специалистами в соответствующей области научных знаний, имеют необходимое образование и опыт работы. Показания всех названных свидетелей последовательны, логичны, соответствуют как друг другу, так и иным, исследованным в настоящем судебном разбирательстве доказательствам.

В частности, в соответствии с выводами Акта технического расследования причин аварии, происшедшей 17 августа 2009 г. на СШГЭС, составленного по итогам работы комиссии Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору (Ростехнадзора) на ГА №2 СШГЭС образовались и развились усталостные повреждения узлов крепления гидроагрегата, в том числе крышки турбины, что привело к срыву крышки турбины и разгерметизации водоподводящего тракта гидроагрегата (т.51 л.д. 4-151).

Кроме того, согласно отчету Организация 2 «Определение вибрационного состояния опорных узлов гидроагрегатов СШГЭС до аварии агрегата № 2 17 августа 2009 г.» также отмечено, что авария на СШГЭС была связана с обрывом крепежа крышки турбины (т.1144 л.д. 29-157).

Также в соответствии с выводами эксперта УФСБ РФ по Республике Хакасия в результате обследования места аварии ГА №2 СШГЭС, а также исследования составных частей и узлов турбины ГА №2 СШГЭС, факта взрыва взрывчатых веществ не выявлено (т.253 л.д.12-14).

Помимо этого, выводами комиссии экспертов Учреждения Российской академии наук Геофизическая служба Сибирского отделения российской академии наук подтверждено, что гидроудара по сейсмологическим данным 17 августа 2009 г. на СШГЭС не было (т.588 л.д.76-178).

Таким образом, как экспертами Организация 1, так и специалистами различных комиссий, сделан аналогичный друг другу вывод о том, что причиной аварии, происшедшей на СШГЭС, явилось усталостное разрушение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к ее статору, а потому суд приходит также к однозначному выводу о том, что указанная причина привела к гибели 75 человек и причинению крупного ущерба.

В тоже время суд учитывает, что из вышеприведенных показаний свидетелей следует, что имевшиеся усталостные разрушения шпилек М80х4 должны были быть обнаружены персоналом станции при надлежащем исполнении подсудимыми своих обязанностей по соблюдению требований промышленной безопасности к эксплуатации опасного производственного объекта, а замена указанных шпилек, не влияющая на проект, могла предотвратить наступление вредных последствий.

Таким образом, приведенные доказательства, с учетом собственных показаний подсудимых, указывают на ненадлежащее, в виду их небрежности, отношение подсудимых к своим обязанностям и установленным законодательством требованиям промышленной безопасности, что, в свою очередь, свидетельствует о виновности подсудимых в совершении инкриминируемого им деяния.

Вместе с тем суд учитывает, что вышеприведенные, научно обоснованные выводы экспертов, изложенные в заключении № от ДД.ММ.ГГГГ, а также показания свидетелей, нашедшие свое подтверждение в письменных доказательствах, объективно опровергают доводы стороны защиты об иных причинах аварии, не связанных с выполнением подсудимыми должностных обязанностей, указанных ими как в своих показаниях, так и в представленных стороной защиты письменных доказательствах. При этом суд приходит к выводу о необоснованности доводов подсудимых, так как они основаны на их собственных выводах.

Кроме того, из вышеприведенных показаний свидетелей, в частности свидетеля К.В.В., следует, что начальному появлению усталостного разрушения металла шпилек способствовало воздействие на них и на крышку турбины временного рабочего колеса.

О наличии в работе ГА №2 в первые годы его эксплуатации с временным рабочим колесом большого уровня вибрации и боя вала дал показания свидетель С.В.А., являвшийся до 2005 г. главным инженером СШГЭС, который вместе с тем подтвердил, что причиной аварии явилось именно разрушение шпилек крепления крышки турбины, зародившееся в то время.

Кроме того, С.В.А. указал, что в 1986 г. произошла замена рабочего колеса, а потому работа ГА №2 стабилизировалась.

Указанные показания С.В.А. подтверждены оглашенным в судебном заседании Актом на работы и осмотры, выполненные при реконструкции и капитальном ремонте ГА №2 СШГЭС, утвержденным 17 декабря 1986 г. главным инженером СШГЭС С.В.А., согласно которому временное рабочее колесо агрегата было демонтировано и установлено штатное рабочее колесо с заменой неподвижных лабиринтных уплотнений и реконструкцией вала (т.226 л.д.171-173).

Кроме того, согласно распоряжению главного инженера СШГЭС от 11 января 2009 г. № «О назначении руководителя среднего ремонта ГА №2 СШГЭС», изъятому, осмотренному и приобщенному к уголовному делу в ходе предварительного следствия, руководителем среднего ремонта ГА №2 СШГЭС, проводимого в соответствии с годовым графиком ремонта с 14 января 2009 г. по 16 марта 2009 г. назначен заместитель главного инженера Никитенко Г.И. (т.460 л.д.44, т.23 л.д.13-58, т.459 л.д.1-57).

В соответствии с графиком среднего ремонта с наплавкой рабочего колеса ГА №2 СШГЭС (14 января 2009 г. - 16 марта 2009 г.), подписанного заместителем главного инженера СШГЭС Никитенко Г.И., утвержденного главным инженером СШГЭС Митрофановым А.Н. 14 января 2009 г., изъятым, осмотренным и приобщенным к уголовному делу в ходе предварительного следствия, в наименовании ремонтных работ отсутствуют мероприятия по проверке узлов крепления крышки турбины гидроагрегата и состояния шпилек М80 (т.460 л.д.50, т.23 л.д.13-58, т.459 л.д.1-57).

Кроме того, согласно ведомости выполненных работ в период среднего ремонта по типовой номенклатуре с реконструкцией АСУ ТП ГА №2 СШГЭС, утвержденной 23 марта 2009 г. главным инженером СШГЭС Митрофановым А.Н., состояние узлов крепления крышки турбины гидроагрегата и шпилек М80 не проверялось (т.460 л.д.23-28, т.23 л.д.13-58, т.459 л.д.1-57).

Указанные документы подтверждают наличие у подсудимых реальной возможности еще в начале 2009 г. проверить состояние шпилек крепления крышки турбины ГА №2, которую они, небрежно относясь к своим обязанностям, не использовали, тем самым не предотвратив наступление 17 августа 2009 г. рассматриваемой аварии.

Таким образом, приведенные доказательства в совокупности с показаниями подсудимых, свидетельствуют о том, что они достоверно (заведомо) знали о техническом состоянии шпилек ГА №2, но продолжали его эксплуатацию без их замены, хотя, имея соответствующий опыт и квалификацию, должны были предполагать наступление в этом случае вредных последствий.

Кроме того, факт усталостного разрушения шпилек ГА №2 подтвержден исследованными в суде письменными доказательствами.

Так, согласно протоколу осмотра места происшествия на ГА №2 были изъяты 49 шпилек М80х4 (т.589 л.д. 1-45).

Также в ходе осмотра места происшествия, а именно, участка монтажной площадки на отметке 327 машинного зала СШГЭС, были изъяты фрагменты шпилек М80х4 в количестве 25 штук, шпилька М80х4 в количестве 1 штуки (т.214 л.д. 48-148).

Изъятые при указанных обстоятельствах предметы осмотрены, признаны в качестве вещественных доказательств и приобщены к уголовному делу (т.589 л.д. 46-99, т.802 л.д. 1-178)

Согласно заключению комиссии экспертов <данные изъяты> установлено, что 43 шпильки М80х4 с кольца фланца крепления ГА №2 СШГЭС разрушены по верхней резьбе, а 6 шпилек не разрушены и имеют сглаженный профиль резьбы (по вершинам витков) в верхней части шпильки на длине ~ 70 мм.

По результатам исследований изломов 42 шпилек установлен усталостный механизм их разрушения. Зоны усталостных повреждений разрушенных шпилек составляют от 2 до 98% сечения шпильки. Средняя площадь усталостного повреждения шпильки, подсчитанная по результатам исследования 42 шпилек, составляет 60-65% сечения шпильки. Шесть не разрушенных шпилек имеют сглаженный профиль резьбы (по вершинам витков) в верхней части шпильки на длине ~ 70 мм.

По результатам ультразвукового контроля и капиллярной дефектоскопии этих шпилек установлено наличие усталостных трещин в 2 шпильках в нижней и верхней резьбе.

Причина разрушения 42 шпилек заключается в образовании и развитии усталостных повреждений, обусловленных критическим циклическим характером эксплуатационного нагружения при нерасчетных режимах. Причина разрушения 1 шпильки без трещин - разрыв в процессе аварии. Образование и развитие усталостных трещин в шпильках происходило медленно.

При неразрушающем контроле разрушенных шпилек методами ультразвуковой и капиллярной дефектоскопии обнаружены вторичные усталостные трещины в резьбе глубиной до 2 мм. Вторичные усталостные трещины в резьбе шпилек ниже гайки образовались за счет перераспределения нагрузки в шпильке при продвижении фронта первичной усталостной трещины. Вторичные усталостные трещины в резьбе сильно прокорродировали, в связи с чем срок их образования составляет около 3 лет.

Большинство шпилек (42 из 49 шт.) имели трещины и частично или полностью потеряли несущую способность и разрушились в связи с развитием усталостного разрушения. Одна шпилька разрушилась в процессе аварии без признаков предварительного усталостного повреждения. Шесть неразрушенных шпилек имеют по месту гайки сглаженный профиль резьбы (т.284 л.д. 12-101).

Согласно заключению комиссии экспертов Учреждения Российской академии наук Института физики прочности и материаловедения Сибирского отделения Российской академии наук, разрушение представленных на исследование шпилек М80 №№ 29, 33 и 72 характеризуется постепенным распространением трещины от концентратора напряжений - резьбовой части по всему сечению. На изломе шпильки № 72 особенно наглядно представлен рельеф постепенного разрушения металла.

Имеющиеся площадки сколов свидетельствуют о действии дополнительно приложенных изгибных напряжений. У шпилек М80 №№ 17, 26, 36, 40, 50, 56 и 58 усталостная трещина распространилась лишь на часть сечения (у фрагмента шпильки М80 № 58 на половину диаметра), далее характер разрушения изменился, остальная часть сечения шпилек разрушилась мгновенно, путем отрыва.

Остальные шпильки М80 №№ 9, 10, 15, 16, 37, 46, 49, 51, 52, 59, 61, 63, 77, 78 и 79 разрушились сразу путем отрыва одной части шпильки от другой под воздействием чрезвычайных нагрузок. Шпильки М80 №№ 29, 33 и 72 разрушились по механизму усталостного разрушения под действием знакопеременных напряжений и разрушились первыми.

Шпильки М80 №№ 17, 26, 36, 40, 50, 56 и 58 начинали разрушаться также по механизму усталостного разрушения, период времени действия этого механизма у них различен, по прошествии этого времени они разрушились доломом и отрывом. Остальные шпильки М80 №№ 9, 10, 15, 16, 37, 46, 49, 51, 52, 59, 61, 63, 77, 78 и 79 признаков механизма усталостного разрушения не имеют, они разрушились путем отрыва одной части шпильки от другой под воздействием чрезвычайных знакопеременных нагрузок.

На шпильке М80 № 67 с одной стороны почти полностью отсутствует резьба, на сохранившихся нитках резьбы наблюдаются разрушения в виде выкрошенных участков. У шпильки М80 № 51 имеется сквозная трещина длиной около 8 см, то есть прошедшая фактически по всему сечению шпильки. Поверхность металла в зоне разрушения окислена и покрыта ржавчиной.

На остальных 25 фрагментах шпилек М80 имелись повреждения резьбы в виде отрыва. Механизм образования повреждений резьбы и появления трещины в сечении шпильки М80 № 67 аналогичен механизму образования дефектов резьбы и на других фрагментах шпилек М80 - разрыв металла в результате приложения внешних усилий как нормального, так и сдвигового характера, величиной выше предела прочности материала. Общепринятое понятие термина «износ» в данном случае неприменимо. Правильнее говорить об изменении геометрии профиля резьбы, обусловленной деформацией, вызванной статическими и динамическими напряжениями. Эти же напряжения явились причиной трещинообразования на витках резьбы.

У шпильки М80 № 67 деформацию резьбы оценивали по размерам зубьев сохранившихся нитей резьбы. Оценка параметров метрической резьбы и внешний вид резьбы этой шпильки свидетельствует о том, что она работала долгое время без гайки.

На остальных 25 фрагментах шпилек М80, представленных на исследование, деформация зуба резьбы происходила в результате как растягивающих (фрагменты № 52 и № 79), так сдвиговых напряжений. Состояние резьбы шпильки М80 № 67 предположительно можно охарактеризовать как результат воздействия коррозии одновременно на всей поверхности при отсутствии гайки. На состояние резьбы других 25 фрагментов представленных шпилек М80 коррозия не оказала заметного влияния, а изменение профиля резьбы обусловлено, главным образом, внешними силовыми воздействиями и выразилось в виде скола вершины зуба и его наклона. Исключение составляет лишь фрагмент шпильки М80 № 72, износ резьбы которой составил более 60%.

Отсутствие гайки на шпильке М80 № 67, многократное возникновение нагрузок знакопеременного характера способствовали ускорению момента наступления катастрофического разрушения крышки гидротурбины (т.722 л.д. 99-145).

Названные заключения подготовлены компетентными экспертами в области исследования металлов, их выводы основаны на совокупности проведенных исследований, подтверждены имеющимися в заключении методиками проведения судебной экспертизы, а потому оснований сомневаться в научности и обоснованности выводов экспертов не имеется. Также не имеется оснований для назначения по делу дополнительных исследований, поскольку указанные экспертные исследования проведены в порядке, установленном действующим уголовно-процессуальным законодательством. При назначении и проведении судебных экспертиз каких-либо нарушений прав подсудимых не допущено, оснований для отвода экспертов по материалам дела не усматривается.

При этом, оценивая приведенные в названных экспертизах результаты исследований, суд приходит к выводу о том, что они, с одной стороны, подтверждают показания свидетелей и письменные доказательства о причине происшедшей аварии, а с другой стороны - выводы экспертов о медленном и длительном, в течении нескольких лет, развитии усталостных трещин в шпильках свидетельствуют о том, что подсудимые при эксплуатации ГА №2 могли принять меры для их проверки и их замены.

Согласно приведенным показаниям, развитие усталостных разрушений шпилек крепления крышки турбины произошло в результате вибрации, а последним толчком к их разрушению, по показаниям свидетеля Ю.Б.Н., явился переход гидроагрегата через не рекомендованную для работы зону, прохождение которой сопровождается повышенной вибрацией.

В тоже время судом установлено, что на гидроагрегатах СШГЭС, в том числе на ГА №2 была установлена стационарная система виброконтроля.

Согласно Акту о проведении пуско-наладочных работ и вводе в работу панели виброконтроля МА 16/Г2 СШГЭС, утвержденному главным инженером СШГЭС Митрофановым А.Н. 16 марта 2009 г., изъятому, осмотренному, признанному в качестве вещественного доказательства и приобщенному к уголовному делу, названная панель виброконтроля готова к эксплуатации и может быть введена в работу (т.155 л.д. 3-12, 65, т.158 л.д. 257-265, 266-268).

При этом графиками (трендами) радиальной вибрации турбинного подшипника ГА №2 СШГЭС со стороны нижнего бьефа и левого берега за период с 00 часов 00 минут 21 апреля 2009 г. по 08 часов 13 минут 17 августа 2009 г., подтверждено, что на ГА №2 в указанный период времени наблюдалось повышение уровня вибрации (т.1197 л.д. 2, 4-241).

Аналогичные сведения содержатся в оглашенном заключении Д.В.А. о том, что тренды вибрационного состояния ГА №2 показывали качественный рост вибрации на турбинном подшипнике (фактически крышки турбины, с учетом места установки датчика) от момента пуска в эксплуатацию после ремонта в марте 2009 г. и до момента аварии 17 августа 2009 г. (т.55 л.д. 146-252).

В тоже время в суде Д.В.А. дополнительно показал, что для формирования выводов о причинах аварии им использовались только объективные данные стационарной системы виброконтроля, а именно качественный анализ вибрации.

При этом Д.В.А. пояснил, что для формирования выводов о качественном росте вибрации достаточно трендов, а потому осциллограммы не нужны. Вибрационные тренды являются индикатором того, насколько машина в целом исправна.

Согласно трендов ГА №2 следует, что качественная вибрация росла, этот показатель очень важен при оценке состояния машины и последствий. Тренд показывает общую картину - увеличивается или уменьшается вибрация.

Д.В.А. также пояснил, что он сравнил показания вибрации, измеренные прибором MIC-200, проведенные при сдачи ГА №2 из ремонта, с трендом того же периода, увидев их полное совпадение. Данные обстоятельства соответственно свидетельствуют о том, что на стадии выхода из ремонта стационарная система виброконтроля была работоспособна.

По мнению Д.В.А., вибрация отражает техническое состояние гидроагрегата, поэтому, если по трендам величина превысила предупредительную уставку 150 микрон, необходимо было проверить достоверность показаний стационарной системы виброконтроля переносным прибором.

Свидетель И.С.Я. подтвердил показания Д.В.А. о том, что если имевшаяся стационарная система виброконтроля показывала рост вибрации, персоналу нужно было обращать на это внимание и оценивать этот факт.

Показания Д.В.А. также подтвердил в суде свидетель К.В.В., указавший на то, что если датчик вибрации показывал ее недопустимые величины, то было необходимо сравнить его показания с данными переносного прибора.

В свою очередь свидетель П.Ю.К. показал суду, что по данным, представленным для работы комиссии Ростехнадзора, следовало, что вибрация на ГА №2 нарастала, так как система стационарного виброконтроля в целом показывала тенденцию увеличения ее уровня. По трендам нельзя ориентироваться на количественные показатели вибрации, но можно качественно определить, что рост вибрации на ГА №2 был.

Допрошенный в суде эксперт К.Д.Г., помимо вышеприведенных показаний, также подтвердил, что стационарная система виброконтроля СШГЭС не была введена в промышленную эксплуатацию, при этом указал, что один из ее датчиков наиболее ярко отражал поведение гидроагрегата и контрастно работал. Сведений о неисправности датчика не имелось. По этому датчику было видно, что вибрация возрастала во много раз, наблюдался рост виброперемещения. По качественным показателям стационарной системы виброконтроля можно судить о кратном увеличении виброперемещения.

В отчете Организация 2 «Определение вибрационного состояния опорных узлов гидроагрегатов СШГЭС до аварии агрегата № 2 17 августа 2009 г.» также отмечено, что показания абсолютной вибрации, формируемые стационарной системой виброконтроля, могли быть использованы как индикаторные, позволяющие фиксировать выход контролируемого параметра за установленные пределы (т.1144 л.д. 29-157).

Оценивая приведенные доказательства, которые соответствуют друг другу, суд приходит к выводу о том, что они последовательно и достоверно опровергают доводы, выдвинутые подсудимыми в свою защиту о ненужности оценки показателей стационарной системы вибрационного контроля.

Напротив, изложенные показания свидетелей, являющихся квалифицированными специалистами, а также письменные доказательства указывают на то, что установленная система виброконтроля являлась работоспособной и фиксировала качественный рост вибрации на ГА №2. Кроме того, вывод допрошенных лиц о необходимости оценки показаний системы «VibroSystM», а также о действиях персонала станции при указанных данных системы контроля, объективно свидетельствует о том, что подсудимые, являясь лицами, ответственными за безопасную работу ГА №2, небрежно относясь к своим обязанностям, не провели оценку показаний установленной ими же системы контроля, не проверили достоверность получаемых данных, что, в свою очередь, привело к возникновению 17 августа 2009 г. аварии, хотя, при имевшихся у них профессиональном опыте и подготовке, могли и должны были выполнить проверочные действия и предупредить тем самым возникновение аварии.

Объективность данных системы стационарного виброконтроля ГА №2, а также достоверность приведенных доказательств подтверждается следующими исследованными в суде материалами.

Так, в ходе осмотра места происшествия - оборудования блока ГА №2, с внутренней стороны опоры сервомоторов со стороны нижнего бьефа ГА №2 СШГЭС был изъят пьезоэлектрический акселерометр модели 797L, серийный номер М00201, предназначенный для измерения вибрации турбинного подшипника со стороны нижнего бьефа в радиальном направлении (т.588 л.д. 188-209).

Названный предмет был осмотрен, признан в качестве вещественного доказательства и приобщен к материалам уголовного дела (т.588 л.д. 219-228).

Осмотр данного вещественного доказательства в судебном заседании подтвердил его индивидуальные особенности, отмеченные в оглашенном протоколе осмотра.

Согласно выводам эксперта Организация 3, метрологии и сертификации» вышеназванный датчик вибрации на момент проведения экспертизы исправен и его характеристики соответствуют паспортным данным. Указанный вибропреобразователь был исправен до аварии 17 августа 2009 г. (т.588 л.д.215-218).

Допрошенный в судебном заседании эксперт Т.А.Н. подтвердил выводы проведенной им экспертизы в указанной части.

Оценивая приведенное заключение эксперта и его показания, суд учитывает, что они не противоречат друг другу, а также не находит оснований для признания их недопустимыми или недостоверными. Также отсутствуют основания для назначения по делу дополнительных исследований указанного датчика.

Доводы стороны защиты о некомпетентности эксперта Т.А.Н., ошибочности его выводов, исследовании датчика в ином диапазоне его работы, а равно о нарушениях, допущенных при проведении исследования, суд отклоняет, как необоснованные и недостоверные.

При этом суд учитывает, что рассматриваемое заключение отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ и в нем содержатся необходимые сведения, позволяющие сделать вывод о научном обосновании сделанных выводов.

Согласно материалам дела Т.А.Н. имеет соответствующее образование, значительный стаж работы, связанный с поверкой средств измерений параметров вибрации, следовательно, оснований сомневаться в его компетентности не имеется.

При этом экспертом проверена именно исправность, работоспособность изъятого на СШГЭС датчика вибрации, следовательно, доводы защиты о необходимости исследования канала, а равно, о другом диапазоне его работы, не могут свидетельствовать об ошибочности сделанных экспертом выводов.

В ходе предварительного расследования также не допущено нарушений уголовно-процессуального законодательства при изъятии, осмотре и признании вышеуказанного датчика вибрации вещественным доказательством.

Препятствий для проведения экспертизы до признания датчика вибрации вещественным доказательством не имелось.

Вибрационные установки 2 разряда «11076» № 81013 и ОИВУ-2 № 8, с использование которых проводилась экспертиза экспертом Т.А.Н., прошли необходимые поверки ДД.ММ.ГГГГ, что подтверждается сообщением директора Организация 3 Я.Н.А. от 07 ноября 2014 г.

Таким образом, приведенное заключение и показания Т.А.Н. об исправности изъятого датчика, являющегося составной частью стационарной системы контроля ГА №2, фиксировавшей рост уровня вибрации, соответственно подтверждают вышеизложенные показаний свидетелей о необходимости оценки подсудимыми полученных данных о состоянии ГА №2 и их проверки.

Неутверждение стационарной системы виброконтроля как средства измерения, с учетом приведенных доказательств, не свидетельствует о невозможности использования ее показателей при обеспечении безопасной работы ГА №2, а потому доводы защиты об обратном отклоняются судом как недостоверные.

Доводы стороны защиты о том, что показания стационарной системы виброконтроля, не введенной в промышленную эксплуатацию, не подлежали обработке и анализу, суд находит необоснованными, еще и потому, что в соответствии с п. 3.2 Положения о лаборатории технической диагностики, утвержденного 05 сентября 2008 г., и п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного 01 июня 2009 г., выполнение указанных функций (обработке и анализа данных) не связано с вводом этой системы в промышленную эксплуатацию.

Напротив, своевременный анализ подсудимыми трендов стационарной системы виброконтроля, фиксирующих качественный рост вибрации и свидетельствующих о ненадлежащем техническим состоянии ГА №2, проведение дополнительных измерений переносным виброкомплексом MIC-200 могли предотвратить аварию.

Имеющаяся на СШГЭС сезонная зависимость роста вибрации гидроагрегатов от роста напора, связанного с наполненностью водохранилища, не освобождала подсудимых от обязанности, установленной п. 3.2 Положения о лаборатории технической диагностики, утвержденного 05 сентября 2008 г. и п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного 01 июня 2009 г., по анализу роста вибрации, зафиксированного датчиком стационарной системы виброконтроля.

При этом суд отмечает, что в соответствии с п. И.3.1.1 Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций, утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, силы, вызывающие вибрацию опорных конструкций и биение вала агрегата, имеют механическое, гидравлическое и электромагнитное происхождение. Как правило, они воздействуют на узлы агрегата одновременно, но в разной степени (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

Следовательно, данные о наличии качественного роста уровня вибрации турбинного подшипника ГА №2, зафиксированные стационарной системой виброконтроля, подлежали анализу, независимо от сезонного роста напора, показаний сейсмодатчиков, а также от того, что биение вала ГА №2 не превышало значений, установленных заводом.

Более того, наличие качественного роста уровня вибрации турбинного подшипника ГА №2, зафиксированного стационарной системой виброконтроля при биении вала, не превышающем допустимые значения, являлось сложным случаем, не имеющим аналогов в практике эксплуатации СШГЭС, при котором в соответствии с п. 7.8 Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций, утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей.

С учетом изложенного, доводы стороны защиты об отсутствии оснований для приглашения экспертов из специализированных организаций, суд находит необоснованными.

Таким образом, невыполнение подсудимыми, ответственными за соблюдение безопасной эксплуатации ГА №2, своих прямых обязанностей по организации постоянного мониторинга за состоянием уровня вибрации, анализу и обработке данных системы виброконтроля привело к отсутствию реальной информации о состоянии вибрации ГА №2, что, соответственно, не позволили своевременно выявить и устранить причину вибрации и предотвратить аварию.

Доводы стороны защиты о том, что большинство свидетелей - сотрудников СШГЭС, не ощущали повышенной вибрации, не опровергают выводы суда о том, что в период с апреля 2009 г. по 17 августа 2009 г. стационарная система виброконтроля фиксировала ее рост, поскольку показания сотрудников связаны с субъективным восприятием ими уровня вибрации.

При этом, суд отмечает, что подсудимые, обладая достаточными профессиональными знаниями и опытом, имея большой стаж работы в гидроэнергетике, не имели права полагаться на субъективные ощущения персонала станции об отсутствии повышенной вибрации, как на достаточные данные об ее отсутствии, игнорируя показатели измерительных приборов.

Кроме того, из показаний свидетеля Д.В.А. также следует, что рассматриваемые датчики, в том числе из-за имеющегося на гидроагрегатах электромагнитного возмущения могут «фонить», поэтому даже на датчике, установленном на остановленной машине, могут отображаться значения вибрации, следовательно, для определения величины вибрации необходимо осмотреть датчик и место, где он установлен. При наличии фона, его нужно учитывать при анализе вибрации.

Приведенные показания Д.В.А., с одной стороны, опровергают доводы защиты о невозможности использования показаний датчика турбинного подшипника ГА №2 стационарной системы виброконтроля для анализа уровня вибрации, поскольку показатель вибрации датчика на остановленном гидроагрегате может быть величиной «фона», который не был проверен персоналом станции, а с другой - указывают на необходимость проверки и анализа всех получаемых данных о состоянии гидроагрегата.

Кроме того, Д.В.А. показал о невозможности сравнения между собой трендов датчиков турбинного и генераторного подшипников, так как физические процессы, измеряемые на генераторе и турбине, различны, поэтому не нужно соотносить рост вибрации на турбинном подшипнике и отсутствие роста на генераторном.

Также Д.В.А. указал на взаимоотношение величины боя вала и вибрации. В частности, если зажать турбинный подшипник и уменьшить его зазор, то бой вала упадет, а вибрация возрастет. Если зазор увеличивался, то вибрация должна была падать.

Вместе с тем свидетель Д.В.А. пояснил, что по трендам показания вибрации на ГА №4 значительно выше, чем на ГА №2, но ГА №4 успешно проработал до 2013 г. Объясняется это тем, что проблема была не только в вибрации, но и в усталостном разрушении шпилек, так как вибрация - это косвенный показатель. У ГА №4 не было усталостного разрушения, поэтому он работал.

Свидетель Б.В.Н., в свою очередь, пояснил, что существует взаимосвязь между величиной биения вала и уровнем вибрации, но эта взаимосвязь существует только при нормальных эксплуатационных условиях и нормально налаженных подшипниках.

Таким образом, показания Д.В.А. и Б.В.Н. опровергают доводы защиты о том, что при значениях биения вала, не превышающих допустимые значения, уровень вибрации на ГА №2 не мог повышаться.

Показания свидетеля Д.В.А. опровергают и доводы защиты о неисправности датчика турбинного подшипника стационарной системы виброконтроля ГА №2, а также доводы о наличии связи между показаниями датчиков стационарной системы ГА №2 и ГА №4.

Доводы защиты об отсутствии повышенной радиальной вибрации на ГА №2, основанные на выводе о том, что при ее наличии в первую очередь должны разрушиться штифты крепления крышки турбины, опровергнуты показаниями свидетеля П.К.В., пояснившего, что при наличии недопустимой радиальной вибрации корпуса турбинного подшипника штифты крышки турбины могли не повредиться, поскольку запас прочности в этих деталях был достаточным, чтобы выдержать вибрационные нагрузки.

Кроме указанного выше, вина подсудимых подтверждается оглашенными в ходе судебного следствия письменными документами, содержащими сведения об их работе на СШГЭС и определяющими их обязанности.

Так, согласно приказу генерального директора СШГЭС № от 22 октября 2002 г. Белобородов В.А. был назначен начальником лаборатории технической диагностики (далее по тексту ЛТД) СШГЭС (т.690 л.д. 209-210)

Приказом и.о. исполнительного директора СШГЭС № от 15 ноября 2007 г. Белобородов В.А. был назначен начальником ЛТД СШГЭС (т.690 л.д. 211).

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 28 декабря 2007 г. Белобородов В.А. назначен начальником ЛТД СШГЭС (т.905 л.д. 68).

Приказом директора СШГЭС № от 29 декабря 2008 г. Белобородов В.А. назначен начальником ЛТД СШГЭС (т.690 л.д. 212).

Приказом директора СШГЭС № от 17 июля 2009 г. на Белобородова В.А. возложено исполнение обязанностей начальника Службы мониторинга оборудования СШГЭС (т.1139 л.д. 10).

Положениями о ЛТД СШГЭС, действовавшими в период с октября 2002 г. по декабрь 2007 г., а также утвержденными директором СШГЭС 29 декабря 2007 г., и.о. директора СШГЭС 05 сентября 2008 г., установлено, что ответственность за качество и своевременность выполнения функций ЛТД несет начальник (п. 7.1); на начальника производственной лаборатории возлагается персональная ответственность за соблюдение действующего законодательства в процессе руководства лабораторией (п.7.2.1); составление, утверждение и предоставление достоверной информации о проведенных испытаниях и измерениях (п.7.2.2).

В соответствии с п. 3.9 указанных положений на ЛТД возложены функции по своевременному предоставлению главному инженеру информации: о состоянии работающего оборудования; о состоянии выводимого в ремонт оборудования; о качестве выполненного ремонта оборудования; о необходимости дополнительных исследований и испытаний; о состоянии в/вольтной изоляции оборудования; обо всех отклонениях, выявленных при проведении испытаний и анализов (т.877 л.д. 4-24, 192-212, т.905 л.д. 122-160).

Кроме того, в соответствии с п. 3.2 Положения о ЛТД СШГЭС, утвержденного 05 сентября 2008 г., на ЛТД возложены функции по эксплуатации стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» с анализом полученных результатов и выдачи рекомендаций по режимам работы гидроагрегатов (т.905 л.д. 122-142).

Пунктом И. 3.3.4 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, установлены типовые решения, принимаемые на основе оценки вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата, а именно: отлично - периодичность измерения вибрации не реже 1 раза в 6 лет; хорошо - периодичность измерения вибрации 1 раз в 3 года; удовлетворительно - периодичность измерения вибрации 1 раз в год; неудовлетворительно - устранение повышенной вибрации при первой возможности, до устранения повышенной вибрации проводить контроль вибрации не реже одного раза в 2 месяца; недопустимо - эксплуатация агрегата без особого разрешения управляющей Компании ОГК (ТГК) не допускается (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

Пункт 3.3.4 РД 34.31.303-96 «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата»,утвержденных Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России» 23 мая 1996 года,предусматривает аналогичные типовые решения, принимаемые на основе оценки вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата (т.1126 л.д. 36-45).

В соответствии с п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 01 июня 2009 г., Служба мониторинга оборудования осуществляет функции в части мониторинга и диагностики технического состояния производственных активов Филиала, в том числе: проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработку рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований.

Пунктом 5.3.1 указанного положения на Подразделение (Службу мониторинга оборудования СШГЭС) в лице начальника Подразделения возлагается ответственность за исполнение функций, возложенных на Подразделение (т.877 л.д. 25-37).

В соответствии с абзацами 1, 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (в редакции, действовавшей на момент аварии) организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности; обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Белобородова В.А. в рассматриваемый судом период в указанных должностях, а также определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Белобородова В.А. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Белобородовым В.А. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Согласно приказу и.о. генерального директора СШГЭС № от 20 ноября 2002 г. Клюкач А.А. был назначен ведущим инженером ЛТД - руководителем группы вибрационных и прочностных измерений (далее по тексту ВПИ) СШГЭС (т.690 л.д. 257).

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 28 декабря 2007 г. Клюкач А.А. назначен ведущим инженером группы ВПИ ЛТД СШГЭС (т.908 л.д. 160-162).

Приказом директора СШГЭС № от 22 мая 2009 г. Клюкач А.А. был назначен ведущим инженером участка мониторинга оборудования Службы мониторинга оборудования СШГЭС (т.690 л.д. 258-260).

Согласно п. 2.1 Должностной инструкции ведущего инженера - руководителя группы ВПИ ЛТД для реализации функций, изложенных в Положении об ЛТД, руководитель группы ВПИ обязан организовывать работы по проведению вибрационных измерений гидроагрегатов; выдавать замечания по состоянию диагностируемого оборудования (т.877 л.д. 98-113).

Аналогичные обязанности содержатся в п. 2.1 Должностной инструкции ведущего инженера участка мониторинга оборудования Службы мониторинга оборудования, утвержденной главным инженером СШГЭС 05 июня 2009 г. (т.971 л.д. 29-45).

Пунктом И. 3.3.4 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, установлены типовые решения, принимаемые на основе оценки вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата, а именно: отлично - периодичность измерения вибрации не реже 1 раза в 6 лет; хорошо - периодичность измерения вибрации 1 раз в 3 года; удовлетворительно - периодичность измерения вибрации 1 раз в год; неудовлетворительно - устранение повышенной вибрации при первой возможности, до устранения повышенной вибрации проводить контроль вибрации не реже одного раза в 2 месяца; недопустимо - эксплуатация агрегата без особого разрешения управляющей Компании ОГК (ТГК) не допускается (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

Пункт 3.3.4 РД 34.31.303-96 «Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата», утвержденных Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России» 23 мая 1996 года,предусматривает аналогичные типовые решения, принимаемые на основе оценки вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегата (т.1126 л.д. 36-45).

В соответствии с абзацами 1, 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности; обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Согласно п. 3.2 Положения о ЛТД, утвержденного 05 сентября 2008 г. и.о. директора СШГЭС, в функции ЛТД входит эксплуатация стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» с анализом полученных результатов и выдачей рекомендаций по режимам работы гидроагрегатов (т.877 л.д. 4-24).

Согласно п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного директором филиала 01 июня 2009 г., Служба мониторинга оборудования осуществляет функции в части мониторинга и диагностики технического состояния производственных активов Филиала, в том числе: проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработка рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований (т.877 л.д. 25-37).

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Клюкача А.А. в рассматриваемый судом период в указанных должностях, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Клюкача А.А. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Клюкачом А.А. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Согласно приказу директора СШГЭС № от 22 мая 2009 г. Матвиенко В.А. был назначен начальником Службы мониторинга оборудования СШГЭС (т.907 л.д. 220).

В соответствии с Положением о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденном директором СШГЭС 01 июня 2009 г.:

- п. 3.2.1 Служба мониторинга оборудования осуществляет функции в части мониторинга и диагностики технического состояния производственных активов Филиала, в том числе: проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработку рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований;

- п. 5.3.1 на Подразделение (Службу мониторинга оборудования СШГЭС) в лице начальника Подразделения возлагается ответственность за исполнение функций, возложенных на Подразделение (т.877 л.д. 25-37).

Пунктом 2.2.7 Инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной главным инженером СШГЭС 18 мая 2009 г., предусмотрено, что во время эксплуатации гидроагрегата оперативный персонал должен выполнять работы и производить переключения оборудования из режима работы на автомате в резерв и обратно согласно эксплуатационному графику, а также контролировать, помимо прочего, отсутствие опасных вибраций.

Согласно п.п. 2.3.5 указанной инструкции не допускается длительная работа гидроагрегата при повышенных уровнях вибрации, размах горизонтальной вибрации (двойная амплитуда) корпуса турбинного подшипника, крестовины генератора не должен превышать - 0,16 мм. (т.811 л.д. 69-109).

В соответствии абзацем 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (в редакции, действовавшей на момент аварии), организация, эксплуатирующая опасный производственный объект обязана обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Матвиенко А.В. в рассматриваемый судом период в указанной должности, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Матвиенко А.В. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Матвиенко А.В. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 11 ноября 2005 г. Митрофанов А.Н. назначен главным инженером СШГЭС (т.720 л.д. 117).

Приказом № от 21 декабря 2007 г. Митрофанов А.Н. назначен с 29 декабря 2007 г. первым заместителем директора - главным инженером СШГЭС (т.720 л.д. 119).

В соответствии с абзацем 1 раздела 1 Положений о должностных обязанностях заместителей генерального директора СШГЭС, утвержденных первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС 20 июня 2007 г., директором СШГЭС 25 декабря 2007 г., 22 декабря 2008 г., главному инженеру непосредственно подчинены производственно-техническая служба, отдел планирования и подготовки ремонтов, оперативно-диспетчерская служба, электротехническая лаборатория, лаборатория гидротехнических сооружений, лаборатория технической диагностики, служба автоматизированных систем диспетчерско-технологического управления, отдел охраны труда. В должностные обязанности главного инженера входит обеспечение надежной бесперебойной работы оборудования и сооружений Предприятия в строгом соответствии с Правилами технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации: технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, планово предупредительных ремонтов, модернизации и реконструкции оборудования, зданий, сооружений и коммуникаций (т.248 л.д. 75-88, т.720 л.д. 120-133).

Пунктом 3.3.12 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации (СО 153-34.20.501-2003), утвержденных Приказом Минэнерго РФ от 19 июня 2003 г. № 229, установлено, что размах горизонтальной вибрации (двойная амплитуда) корпуса турбинного подшипника, а также размах горизонтальной вибрации верхней и нижней крестовин генератора, если на них расположены направляющие подшипники, при частоте вращения ротора гидроагрегата 150 об/мин не должен превышать 0,16 мм (т.139 л.д. 5-204).

В соответствии с п. 12 Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. № 263, работник, ответственный за осуществление производственного контроля, обеспечивает контроль за своевременным проведением соответствующими службами необходимых испытаний и технических освидетельствований технических устройств, применяемых на опасных производственных объектах, ремонтом и поверкой контрольных средств измерений.

В соответствии п. 1.7 Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов (РД 34.31.303-96), утвержденных 23 мая 1996 г. Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России», при затруднениях у персонала ГЭС или энергосистемы в определении причин повышенной вибрации и разработке мероприятий по их устранению, должна привлекаться специализированная организация для проведения специальных испытаний и разработки рекомендаций (т.1126 л.д. 36-45).

Согласно п. 7.8 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, в сложных случаях, не имеющих аналогов в практике эксплуатации ГЭС данной организации, для участия в выработке объективного решения должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

В соответствии с абзацем 18 Положений о должностных обязанностях заместителей Генерального директора СШГЭС, утвержденных Первым заместителем Генерального директора - исполнительным директором СШГЭС 20 июня 2007 г., директором СШГЭС 25 декабря 2007 г., 22 декабря 2008 г., в должностные обязанности главного инженера входит установка подразделениям задания по замене изношенного, не соответствующего требованиям безопасности оборудования (т.720 л.д. 120-133, т.248 л.д. 75-88).

Согласно п. 2.2.9 Правил безопасности при обслуживании гидротехнических сооружений и гидромеханического оборудования энергоснабжающих организаций (РД 153-34.0-03.205-2001), утвержденных Приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 13 апреля 2001 г. № 113, не допускается эксплуатация неисправного оборудования. При отклонении находящегося в работе оборудования от нормального режима, которое может быть причиной несчастного случая или ухудшения здоровья работников, должны быть приняты меры по обеспечению безопасности персонала (т.1208 л.д. 10-101).

Кроме того, в соответствии с п.4.6.4 Положения о СШГЭС, в редакции приказов от 24 апреля 2008 г., 23 июля 2008 г., Главный инженер Филиала уполномочен обеспечивать разработку и организацию выполнения программ реконструкции, ремонтных работ любого уровня, строительных работ, разработку проектно-сметной документации, организацию эксплуатации и контроля функционирования всех средств коммуникации и автоматизированной обработки данных, гидротехнических и иных устройств и сооружений, а также организацию технического обслуживания объектов Филиала (т.247 л.д. 15-33).

Согласно абзацам 1, 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (в редакции, действовавшей на момент аварии) организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности; обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

В соответствии с п. 3.2.1 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 01 июня 2009 г., Служба мониторинга оборудования осуществляет функции в части мониторинга и диагностики технического состояния производственных активов Филиала, в том числе: проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработка рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований (т.877 л.д. 25-37).

Согласно п. 2.2.7 Инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной Главным инженером СШГЭС 18 мая 2009 г., во время эксплуатации гидроагрегата оперативный персонал должен выполнять работы и производить переключения оборудования их режима работы на автомате в резерв и обратно согласно эксплуатационному графику, а также контролировать отсутствие опасных вибраций, стуков, гидравлических ударов в проточной части турбины, бой вала.

В соответствии с п. 2.3.5 указанной инструкции гидроагрегат должен быть разгружен или остановлен в срок, определяемый главным инженером гидроэлектростанции, при внезапном увеличении вибрации крышки турбины и верхней крестовины агрегата более 0,16 мм, боя вала более 0,5 мм, боя вал-надставки более 0,55 мм (т.811 л.д. 69-109).

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Митрофанова А.Н. в рассматриваемый судом период в указанных должностях, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Митрофанова А.Н. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Митрофановым А.Н. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Приказом от 21 декабря 2007 г. Неволько Н.И. с 29 декабря 2007 г. назначен директором СШГЭС (т.720 л.д. 18).

В соответствии с п. 4.4.20 Положения о СШГЭС, в редакции приказов от 24 апреля 2008 г., 23 июля 2008 г., директор филиала обязан обеспечивать эксплуатацию энергетического оборудования, зданий и сооружений в соответствии с действующими нормативными требованиями, проведение своевременного и качественного монтажа, наладки и ремонта энергообъектов, электроэнергетического и теплоэнергетического оборудования, технического перевооружения и реконструкции энергетических объектов с учетом развития энергосистемы (т.247 л.д. 15-33).

Согласно п. 7.8 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, в сложных случаях, не имеющих аналогов в практике эксплуатации ГЭС данной организации, для участия в выработке объективного решения должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

В соответствии с п. 3.3.12 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации СО 153-34.20.501-2003, утвержденных Приказом Минэнерго РФ от 19 июня 2003 г. № 229, размах горизонтальной вибрации (двойная амплитуда) корпуса турбинного подшипника, а также размах горизонтальной вибрации верхней и нижней крестовин генератора, если на них расположены направляющие подшипники, при частоте вращения ротора гидроагрегата 150 об/мин не должен превышать 0,16 мм (т.139 л.д.5-204).

В соответствии с п. 12 Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. № 263, работник, ответственный за осуществление производственного контроля, обеспечивает контроль за своевременным проведением соответствующими службами необходимых испытаний и технических освидетельствований технических устройств, применяемых на опасных производственных объектах, ремонтом и поверкой контрольных средств измерений.

Согласно абзацу 1 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности.

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Неволько Н.И. в рассматриваемый судом период в указанных должностях, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Неволько Н.И. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Неволько Н.И. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Кроме того, учитывая требования п. 4.4.20 Положения о СШГЭС, в редакции приказов от 24 апреля 2008 г., 23 июля 2008 г., суд находит необоснованными доводы подсудимого Неволько Н.И. о его невиновности в совершении преступления, так как он не знал о повышении вибрации, занимался организационными вопросами деятельности СШГЭС, поскольку директор филиала обязан обеспечивать эксплуатацию энергетического оборудования, зданий и сооружений в соответствии с действующими нормативными требованиями, проведение своевременного и качественного монтажа, наладки и ремонта энергообъектов, электроэнергетического и теплоэнергетического оборудования, технического перевооружения и реконструкции энергетических объектов с учетом развития энергосистемы.

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 30 марта 2007 г. Никитенко Г.И. назначен заместителем главного инженера СШГЭС (т.720 л.д. 158).

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 28 декабря 2007 г. Никитенко Г.И. назначен заместителем главного инженера по технической части СШГЭС (т.720 л.д. 159).

В соответствии с Положением о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, действовавшем до 13 апреля 2007 г., абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 Положения о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г., абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 Должностной инструкцией заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 30 марта 2009 г., абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 29 июня 2009 г., в должностные обязанности заместителя главного инженера входит обеспечение надежной бесперебойной работы оборудования и сооружений ГЭС в строгом соответствии Правилам технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации: технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, планово-предупредительных ремонтов, модернизации и реконструкции оборудования, зданий, сооружений и коммуникаций электроустановок (т.248 л.д. 45-58, т.720 л.д. 160-171, 206-220, т.904 л.д. 165-177).

Пунктом 7.8 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, предусмотрено, что в сложных случаях, не имеющих аналогов в практике эксплуатации ГЭС данной организации, для участия в выработке объективного решения должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей.

Согласно п. 8.5.3 указанного СТО 17330282.27.140.001-2006 при постоянном контроле состояния крышки гидротурбины во время работы гидроагрегата фиксируют визуально и измеряют при помощи штатных и переносных измерительных средств: уровень воды в крышке; наличие и объем протечек через уплотнения цапф лопаток направляющего аппарата, уплотнение вала в крышке турбинного подшипника и крышке гидротурбины, фланцевые соединения крышки, люки, клапаны, сливные и дренажные устройства; наличие масла на поверхностях деталей и оборудования и в крышке; частоту срабатывания насосов откачки и эффективность работы эжектора; наличие посторонних звуков в проточной части; наличие повышенной вибрации и биения вала в зоне крышки и корпуса турбинного подшипника; состояние крепежа, закладных и крепежных элементов; показания контрольно-измерительных приборов в шахте турбины (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

В соответствии с п. 12 Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. № 263, работник, ответственный за осуществление производственного контроля, обеспечивает контроль за своевременным проведением соответствующими службами необходимых испытаний и технических освидетельствований технических устройств, применяемых на опасных производственных объектах, ремонтом и поверкой контрольных средств измерений.

Кроме того, в соответствии с абзацами 1, 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности; обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Также, в соответствии с абзацем 6 п. 2.1 раздела 2 Положения о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г. первым заместителем Генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, абзацем 6 п. 2.1 раздела 2 Должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 30 марта 2009 г. директором СШГЭС, абзацем 6 п. 2.1 раздела 2 Должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 29 июня 2009 г. директором СШГЭС, в должностные обязанности заместителя главного инженера входит выпуск организационно-распорядительных документов по следующим вопросам: эксплуатация и ремонт оборудования, зданий и сооружений; капитальное строительство; техническое перевооружение и реконструкция; охрана труда; подготовка и прохождение осенне-зимнего максимума нагрузок, половодья, паводка, подготовка к грозовому сезону (т.248 л.д. 45-58, т.720 л.д. 160-171, 206-220).

Пунктом 2.2.9 Правил безопасности при обслуживании гидротехнических сооружений и гидромеханического оборудования энергоснабжающих организаций (РД 153-34.0-03.205-2001), утвержденных Приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 13 апреля 2001 г. № 113, не допускается эксплуатация неисправного оборудования. При отклонении находящегося в работе оборудования от нормального режима, которое может быть причиной несчастного случая или ухудшения здоровья работников, должны быть приняты меры по обеспечению безопасности персонала (т.1208 л.д. 10-101).

Кроме того, в соответствии с абзацем 21 п. 2.1 раздела 2 Положения о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г., абзацем 21 п. 2.1 раздела 2 Должностной инструкции заместителя главного инженера по технической части СШГЭС, утвержденной 30 марта 2009 г., в должностные обязанности заместителя главного инженера входит: контроль за наличием и полнотой мероприятий по обеспечению безопасных и здоровых условий труда в проектах строящихся, реконструируемых и расширяющихся производств, в ППР и технологических картах, участие в работе комиссий по приемке производств в эксплуатацию (т.720 л.д. 160-171, 206-220).

В соответствии с п. 2.9.2 «Правил организации технического обслуживания и ремонта оборудования, зданий и сооружений электрических станций и сетей» (СО 34.04.181-2003), утвержденных Заместителем Председателя Правления ОАО РАО «ЕЭС России» 25 декабря 2003 г., приемочные комиссии осуществляют контроль документации, составленной перед ремонтом, в процессе ремонта и после ремонта и отражающей техническое состояние оборудования и качество выполненных ремонтных работ; предварительную оценку качества отремонтированных установок и их оборудования и оценку качества выполненных ремонтных работ; уточнение технического состояния установок и оборудования по данным эксплуатации в течение месяца после включения под нагрузку, а также по данным послеремонтных испытаний; окончательную оценку качества отремонтированных установок и их оборудования и оценку качества выполненных ремонтных работ.

В соответствии с п. 2.7.5 указанных Правил при составлении ведомости планируемых работ по ремонту учитываются объем и периодичность ремонтов, нормы и нормативы на выполнение плановых ремонтов оборудования, требования руководящих документов (противоаварийных, эксплуатационных циркуляров и др.), данные отчетных документов предыдущих капитальных (средних ремонтов), данные о повреждаемости конкретного оборудования и его составных частей, причинах ремонта, повторяемости дефектов, показатели надежности аналогичного оборудования, данные предремонтных испытаний оборудования, результаты определения фактического технического состояния оборудования, мероприятия по сокращению разрыва мощности, выполнение мероприятий из актов расследования аварий, карт отказов в работе (т.1208 л.д. 102-250).

Кроме того, в соответствии с п. 1.3 Положения о Службе мониторинга оборудования СШГЭС, утвержденного директором СШГЭС 01 июня 2009 г., Служба мониторинга оборудования является самостоятельным структурным Подразделением Филиала, подчиняется заместителю главного инженера Филиала по технической части.

Согласно пункту 3.2.1 указанного положения Служба мониторинга оборудования осуществляет функции в части мониторинга и диагностики технического состояния производственных активов Филиала, в том числе: проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата и разработка рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований (т.877 л.д. 25-37).

Согласно п. 2.2.7 Инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной главным инженером СШГЭС 18 мая 2009 г., во время эксплуатации гидроагрегата оперативный персонал должен выполнять работы и производить переключения оборудования их режима работы на автомате в резерв и обратно согласно эксплуатационному графику, а также контролировать отсутствие опасных вибраций, стуков, гидравлических ударов в проточной части турбины, бой вала.

В соответствии с п. 2.3.5 указанной инструкции гидроагрегат должен быть разгружен или остановлен в срок, определяемый главным инженером гидроэлектростанции, при внезапном увеличении вибрации крышки турбины и верхней крестовины агрегата более 0,16 мм, боя вала более 0,5 мм, боя вал-надставки более 0,55 мм (т.811 л.д. 69-109).

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Никитенко Г.И. в рассматриваемый судом период времени в указанных должностях, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Никитенко Г.И. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Никитенко Г.И. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Приказом директора СШГЭС № от 25 января 2006 г. Шерварли Е.И. назначен заместителем главного инженера СШГЭС (т.720 л.д. 255).

Приказом первого заместителя генерального директора - исполнительного директора СШГЭС № от 28 декабря 2007 г. Шерварли Е.И. назначен заместителем главного инженера по эксплуатации СШГЭС (т.720 л.д. 256).

В соответствии с абзацем 1 п. 2.1 раздела 2 Положения о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г. первым заместителем генерального директора - исполнительным директором СШГЭС, в должностные обязанности заместителя главного инженера входит обеспечение надежной бесперебойной работы оборудования и сооружений ГЭС в строгом соответствии Правилам технической эксплуатации электрических станций и сетей путем организации: технического обслуживания оборудования в соответствии с нормативными документами и заводскими инструкциями, планово-предупредительных ремонтов, модернизации и реконструкции оборудования, зданий, сооружений и коммуникаций электроустановок (т.720 л.д. 160-171).

Аналогичные обязанности содержатся в абзаце 1 п. 2.1 раздела 2 Должностных инструкций заместителя главного инженера по эксплуатации СШГЭС, утвержденных директором СШГЭС 12 марта 2009 г., 02 июля 2009 г. (т.720 л.д. 257-286).

Согласно п. 12 Правил организации и осуществления производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на опасном производственном объекте, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 г. № 263, работник, ответственный за осуществление производственного контроля, обеспечивает контроль за своевременным проведением соответствующими службами необходимых испытаний и технических освидетельствований технических устройств, применяемых на опасных производственных объектах, ремонтом и поверкой контрольных средств измерений.

В соответствии п. 1.7 Методических указаний по эксплуатационному контролю вибрационного состояния конструктивных узлов гидроагрегатов (РД 34.31.303-96), утвержденных 23 мая 1996 г. Департаментом науки и техники РАО «ЕЭС России», при затруднениях у персонала ГЭС или энергосистемы в определении причин повышенной вибрации и разработке мероприятий по их устранению, должна привлекаться специализированная организация для проведения специальных испытаний и разработки рекомендаций (т.1126 л.д. 36-45).

Согласно п. 7.8 СТО 17330282.27.140.001-2006 «Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций», утвержденной приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. № 490, в сложных случаях, не имеющих аналогов в практике эксплуатации ГЭС данной организации, для участия в выработке объективного решения должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275).

В соответствии с п. 3.3.12 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации (СО 153-34.20.501-2003), утвержденных Приказом Минэнерго РФ от 19 июня 2003 г. № 229, размах горизонтальной вибрации (двойная амплитуда) корпуса турбинного подшипника, а также размах горизонтальной вибрации верхней и нижней крестовин генератора, если на них расположены направляющие подшипники, при частоте вращения ротора гидроагрегата 150 об/мин не должен превышать 0,16 мм (т.139 л.д. 5-204).

В силу абзаца 1 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности.

Кроме того, в соответствии с абзацем 1 п. 1.7 Положения о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШГЭС, утвержденного 13 апреля 2007 г., заместителю главного инженера по эксплуатации оборудования СШГЭС в техническом отношении подчинены руководители и ИТР электротехнической лаборатории, лаборатории технической диагностики, оперативно-диспетчерские службы, лаборатории гидротехнических сооружений, службы АСДТУ (т.720 л.д. 160-171).

Согласно абзацу 4 п. 2.1 раздела 2 Должностных инструкций заместителя главного инженера по эксплуатации СШГЭС, утвержденных 12 марта 2009 г., 02 июля 2009 г., в должностные обязанности заместителя главного инженера по эксплуатации входит выпуск организационно-распорядительных документов по следующим вопросам: эксплуатация и ремонт оборудования, зданий, сооружений; техническое перевооружение и реконструкция; охрана труда; подготовка и прохождение осенне-зимнего максимума нагрузок, половодья и паводка, подготовка к грозовому сезону (т.720 л.д. 257-286).

В соответствии с абзацем 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Приведенные документы соответственно подтверждают факт работы Шерварли Е.И. в рассматриваемый судом период в указанных должностях, а равно определяют круг его обязанностей по эксплуатации опасного производственного объекта, к выполнению которых он небрежно отнесся.

При этом суд приходит к вводу о том, что небрежное отношение Шерварли Е.И. к названым обязанностям состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, так как выполнение этих обязанностей с учетом его образования, опыта работы, при должной внимательности могло предотвратить аварию на ГА №2.

Следовательно, с учетом приведенных доказательств, суд находит доказанным совершение инкриминируемого преступления Шерварли Е.И. при установленных и описанных судом обстоятельствах.

Кроме того, вина подсудимых в совершении рассматриваемого преступления подтверждается оглашенными в судебном заседании документами, определяющими порядок безопасной эксплуатации СШГЭС.

Приказом исполняющего обязанности председателя правления ОАО «РусГидро» № от 23 июля 2008 г. филиал ОАО «ГидроОГК» - «Саяно-Шушенская ГЭС им. П.С. Непорожнего» был переименован в филиал ОАО «РусГидро»-«Саяно-Шушенская ГЭС имени П.С. Непорожнего» (т.247 л.д. 15).

В соответствии с п. 14.15 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей 13-го издания 1976 г., утвержденных 30 августа 1976 г. Министром энергетики и электрификации СССР, действовавших до 20 февраля 1989 г., предельная величина вибрации корпуса турбинного подшипника не должна превышать 0,16 мм (т.1126 л.д. 27-29).

Пунктом 3.3.12 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей РФ, 15-е издание (РД 34.20.501-95), утвержденных 24 августа 1995 г. президентом РАО «ЕЭС России», действовавших в период с 24 августа 1995 г. до 30 июня 2003 г., установлено, что предельная величина вибрации корпуса турбинного подшипника не должна превышать 0,16 мм (т.1126 л.д.73-94).

Согласно п. 9.2 Технического описания и инструкции по эксплуатации 2244000 ТО «Турбина гидравлическая РО 230/833-В-677 для СШГЭС», утвержденных главным конструктором гидротурбин, работа турбины не допускается при увеличении вибрации ротора сверх величины, установленной на пробных запусках (т.425 л.д. 187-251).

Инструкцией по эксплуатации стационарной системы виброконтроля гидроагрегатов СШГЭС, утвержденной 03 августа 2009 г. главным инженером СШГЭС Митрофановым А.Н., установлено, что (п. 1.1) стационарная система виброконтроля гидроагрегатов СШГЭС предназначена для непрерывного автоматического контроля вибрационного состояния гидроагрегатов с выдачей внешних сигналов о превышении уставок по вибрации, пульсациям давлений, по боям вала, а также о неисправности оборудования, датчиков и элементов виброконтроля; (п. 1.2) стационарная система виброконтроля гидроагрегатов СШГЭС выполняет следующие функции: виброконтроль опорных узлов турбинного подшипника; (п.1.5) датчики вибрации (акселерометры) турбинного подшипника расположены на ребрах жесткости крышки турбины со стороны нижнего бьефа и левого берега, предназначены для измерения радиальной вибрации узла (т.772 л.д. 3-11, т.773 л.д. 1-12, т.794 л.д. 151-194, т.862 л.д. 148-159).

Небрежное отношение подсудимых к названным требованиям безопасности при эксплуатации ГА №2 СШГЭС, наряду с вышеприведенными нарушениями их должностных обязанностей и требований законодательства, создали обстоятельства, связанные с состоянием оборудования, развитие которых привело к рассматриваемой аварии.

Вместе с этим, суд учитывает, что Площадка ГЭС СШГЭС зарегистрирована в государственном реестре опасных производственных объектов в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», что подтверждается Свидетельством о регистрации А66-02932 от 01 декабря 2008 г. с приложениями (т.1034 л.д. 39-64).

Следовательно, эксплуатация оборудования, входящего в состав Площадки ГЭС СШГЭС, зарегистрированной в реестре опасных производственных объектов, согласно требованиям ст. 2, 4 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», осуществляется с учетом установленных законодательством требований о промышленной безопасности опасных производственных объектов.

Кроме того, согласно декларации промышленной безопасности опасных производственных объектов СШГЭС, утвержденной 20 января 2009 г. первым заместителем директора - главным инженером СШГЭС Митрофановым А.Н., в состав Площадки ГЭС СШГЭС входит машинный зал, в состав которого, в свою очередь, входят гидроагрегаты в количестве 10 шт. (ГА №1 - ГА №10) (т.401 л.д. 11-198)

В это же время, в соответствии с абзацами 1, 8 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (в редакции, действовавший до момента аварии), организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, обязана соблюдать положения настоящего Федерального закона, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных технических документов в области промышленной безопасности; обеспечивать наличие и функционирование необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами в соответствии с установленными требованиями.

Следовательно, при ведении работ, связанных с эксплуатацией ГА №2, который являлся неотъемлемой частью Площадки ГЭС СШГЭС, которая в свою очередь, была зарегистрирована в государственном реестре опасных производственных объектов, необходимо соблюдать требования промышленной безопасности, установленные вышеназванным Федеральным законом от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ.

Кроме того, суд учитывает, что подсудимые достоверно знали о необходимости соблюдения при эксплуатации ГА №2 требований промышленной безопасности опасного производственного объекта, поскольку декларация промышленной безопасности была утверждена непосредственно Митрофановым А.Н.

Более того, суд отмечает, что в период с 21 июля 1997 г. по 04 марта 2013 г., то есть в рассматриваемый судом период, ГА №2 соответствовал критериям, предъявляемым к опасному производственному объекту, установленным ч.2 приложения 1 к Федеральному закону «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ, по признаку использования оборудования, работающего под давлением более 0,07 МПа, а потому при его эксплуатации подсудимые были обязаны руководствоваться требованиями вышеназванного закона.

С учетом изложенного, суд отклоняет доводы подсудимых и их защитников о том, что эксплуатация ГА №2 не входит в правовое регулирование названного Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ.

Таким образом, вина подсудимых полностью доказана.

Достоверных доказательств, свидетельствующих о причастности к совершению преступлений третьих лиц, а равно о других обстоятельствах его совершения суду не представлено.

Доводы участников процесса о причастности третьих лиц к совершению преступления суд отклоняет, поскольку судебное разбирательство на основании ст. 252 УПК РФ проводится только в отношении подсудимого и по предъявленному ему обвинению, а потому, суд не имеет права давать юридическую оценку действиям иных лиц.

Таким образом, Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И.нарушили правила безопасности при ведении иных работ, что повлекло по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть 75 лиц.

С учетом изложенного, суд квалифицирует действия Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., каждого из них, по ч. 3 ст. 216 УК РФ, как нарушение правил безопасности при ведении иных работ, повлекшее по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть более двух лиц.

Суд учитывает, что с момента совершения подсудимыми рассматриваемого преступления, внесенные в Уголовный кодекс РФ изменения каким-либо образом не улучшили их положение, а потому, в соответствии с принципом, установленным ст. 9, 10 УК РФ, действия подсудимых квалифицирует в редакции уголовного закона, действовавшего на момент совершения преступления.

При этом суд учитывает, что Федеральным законом «О внесении изменений в ст. 8 Федерального закона «О внесении изменений в УК РФ…»» от 28 декабря 2013 г. № 431-ФЗ действие положений ст. 531 УК РФ отсрочено до 01 января 2017 г., следовательно, дополнения, внесенные в санкцию ч. 3 ст. 216 УК РФ о назначении наказания в виде принудительных работ в настоящее время не действуют. Таким образом, действующая в настоящее время редакция санкции ч. 3 ст. 216 УК РФ тождественна той, которая действовала на 17 августа 2009 г. С учетом изложенного, суд отклоняет доводы государственных обвинителей о квалификации действий подсудимых в редакции уголовного закона, предусмотренной Федеральным законом от 07 декабря 2011 г. № 420-ФЗ.

В тоже время суд не находит оснований для изменения квалификации действий подсудимых и применения положений ст. 143 УК РФ, так как положения ст. 216 УК РФ являются специальной нормой уголовного закона, предусматривающей ответственность именно за нарушение правил безопасности при ведении иных работ.

При этом суд учитывает, что под «иными» работами уголовное законодательство понимает специфические работы всех видов, кроме горных и строительных, урегулированные особыми правилами.

Порядок работ по эксплуатации ГА №2, входящего в состав Площадки ГЭС СШГЭС - опасного производственного объекта, урегулирован специальными, особыми правилами, предусмотренными, в том числе Федеральным законом от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

Ввиду аналогичных оснований суд отклоняет доводы защиты о невыполнении подсудимыми на ГА №2 иных работ.

Доводы защиты о совершении преступления ранее, чем это предъявлено органами предварительного следствия подсудимым, а равно третьими лицами, суд отклоняет по изложенным выше основаниям, а именно, в связи с требованиями ст. 252 УПК РФ о пределах судебного разбирательства.

Суд отмечает, что настоящее преступление является продолжаемым и окончено 17 августа 2009 г., следовательно, с учетом требований уголовного законодательства, действия подсудимых подлежат квалификации по ч. 3 ст. 216 УК РФ.

Заявление защиты о незаконном предъявлении подсудимым обвинения по ч. 3 ст. 216 УК РФ, мотивированное тем, что уголовное дело возбуждено только по ст. 143 УК РФ и дополнительных постановлений о возбуждении уголовного дела по ч. 3 ст. 216 УК РФ не выносилось, суд отклоняет как необоснованное.

При этом суд учитывает, что настоящее уголовное дело возбуждено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, и в дальнейшем органами предварительного следствия постановлений о его прекращении не выносилось, а потому, оснований, предусмотренных законом для вывода о нарушении порядка привлечения подсудимых к уголовной ответственности, не имеется.

Суд также принимает во внимание, что в данном случае имело место лишь изменение юридической квалификации действий подсудимых относительно того события, по которому было возбуждено уголовное дело, следовательно, повторного возбуждения уголовного дела не требуется.

Нельзя согласиться с доводами защиты об обязательном прекращении органом предварительного следствия настоящего уголовного дела в связи с истечением сроков давности, установленных ст. 78 УК РФ в период расследования уголовного дела по ст. 143 УК РФ поскольку, в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 27 УПК РФ прекращение уголовного дела по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, возможно только при согласии на это самого обвиняемого. Однако ни согласий на прекращение уголовного дела, ни ходатайств об этом подсудимыми не заявлялось. Действующий УПК РФ также не содержит требований об обязанности следователя разъяснить обвиняемым положения ст. 78 УК РФ.

Отобранные в ходе предварительного следствия у подсудимых и их защитников подписки о неразглашении данных предварительного расследования не повлекли нарушения права на защиту подсудимых, не стеснили их право на представление доказательств, а также не повлияли на соблюдение принципов равенства участников процесса и состязательности уголовного судопроизводства. Участники были равны в процессуальных правах по представлению доказательств и в выражении своей позиции по существу обвинения.

Выдача по результатам технического расследования причин аварии, проведенного комиссией Федеральной службы по экологическому технологическому и атомному надзору, рекомендаций по предупреждению подобных аварий, в том числе по проектированию гидроагрегата, здания ГЭС и плотины, системы противоаварийных защит, по эксплуатации ГЭС, разработке новых регламентных документов, мероприятий по безопасной эксплуатации гидротехнических сооружений СШГЭС в осенне-зимний период, не свидетельствует о невиновности подсудимых, поскольку не опровергает выводов суда о небрежном их отношении к своим обязанностям и о нарушении ими правил промышленной безопасности.

В соответствии с выводами экспертов Организация 1 установлено, что при эксплуатации гидроагрегата № 2 отступлений по количеству, скорости переходов гидроагрегата через зоны, эксплуатация в которых не рекомендуется или запрещена, от требований, имеющихся в техническом задании на разработку системы группового регулятора активной и реактивной мощности (далее по тексту ГРАРМ) СШГЭС, или от требований, рекомендованных заводом-изготовителем гидроагрегата, не имелось.

Приоритетный гидроагрегат, работающий в системе ГРАРМ СШГЭС, при исчерпании диапазонов регулирования задавался средствами операторской станции с помощью установки приоритета для каждого гидроагрегата с помощью чисел 1-10 в соответствии с п.8.7 Технических требований на модернизированный групповой регулятор активной и реактивной мощности гидроагрегатов СШГЭС 2005 г. Каких-либо ограничений по установке гидроагрегата № 2 в качестве приоритетного не было (т.1127 л.д. 81-145).

Кроме того, стороной обвинения не опровергнуты доводы подсудимых о том, что ввод в эксплуатацию и эксплуатация системы ГРАРМ проводились в соответствии с установленными нормативными требованиями.

С учетом изложенного, суд исключает из обвинения подсудимых обстоятельства, связанные с эксплуатацей системы ГРАРМ.

Также суд приходит к выводу о недоказанности обвинения в части выставления подсудимыми недостоверных оценок вибрационного состояния турбинного подшипника и крышки турбины ГА №2 в протоколах измерения вибрации опорных узлов ГА №2, поскольку установить достоверность выставленных оценок возможно только при исследовании первичного сигнала (осциллограмм), которые суду не представлены.

Представленные стороной обвинения доказательства в данной части, а именно, протоколы измерений и показания свидетелей, носят предположительный характер.

Обвинением не опровергнуты доводы подсудимых об увеличении размеров отверстий под шпильки крепления корпуса турбинного подшипника ГА №2 в соответствии с проектной документацией по согласованию с заводом изготовителем.

Так, из «Перечня дефектов оборудования заводского изготовления некоторых конструктивных и технологических недоработок, выявленных при монтаже турбин станционных №№ 2, 3 СШГЭС» и отчета «Монтаж, эксплуатация и реконструкция отдельных узлов турбин СШГЭС. Часть 1» следует, что в ходе монтажа были увеличены отверстия в связи с имевшимся смещением отверстий (т.168 л.д. 1-201, т.225 л.д. 112-114).

Кроме того, в соответствии с выводами Организация 1 план действий по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, утвержденный директором СШГЭС 13 декабря 2008 г., соответствовал требованиям законодательства, технических регламентов, инструкций, исполнительной документации, иных нормативно-технических и организационно-распорядительных документов (т.1127 л.д. 81-145), в связи с чем суд исключает из обвинения Митрофанова А.Н. и Неволько Н.И. обвинение в указанной части, а также в части неисполнения имиобязанности по организации исполнения и контроля за выполнением на СШГЭС нормативов по охране труда, а также обязанности по обеспечению организации и реализации мероприятий по предотвращению угроз безопасности жизни и здоровью работников в связи с выполнением ими своих функциональных обязанностей и обеспечению безопасности их труда.

Однако исключение судом вышеприведенной части обвинения не опровергает выводов суда о виновности подсудимых в совершении преступления при установленных и вышеописанных обстоятельствах, а также не меняет квалификацию их действий.

Учитывая, что подсудимые Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. <данные изъяты>, в судебном заседании ведут себя адекватно, дают логически выдержанные пояснения, суд не находит оснований сомневаться в их психической полноценности и признает их вменяемыми.

Определяя вид и меру наказания Белобородову В.А., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Белобородова В.А., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Белобородову В.А., суд признает: совершение преступления впервые, <данные изъяты>, состояние его здоровья, наличие заболеваний и состояние здоровья его родственников, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Белобородова В.А., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Белобородова В.А. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Белобородовым В.А. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Белобородовым В.А. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Белобородовым В.А. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Белобородова В.А., суд приходит к выводу о том, что его исправление невозможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не имеется оснований для применения к Белобородову В.А. положений об условном осуждении и об отсрочке исполнения приговора, не усматривается условий для освобождения от уголовной ответственности, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Белобородову В.А. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Белобородова В.А., приходит к выводу о том, что достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений возможно, без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Вместе с этим суд принимает во внимание при назначении наказания п. 8 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации», а также принимает во внимание, что Белобородов В.А., на момент принятия указанного постановления достиг <данные изъяты> возраста, а также то, что ч. 3 ст. 216 УК РФ не включена в перечень исключений, предусмотренных п. 10 названного постановления ГД ФС РФ.

Именно такое наказание Белобородову В.А., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Клюкачу А.А., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Клюкача А.А., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Клюкачу А.А., суд признает: совершение преступления впервые, <данные изъяты>, состояние его здоровья, <данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, <данные изъяты>, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Клюкачу А.А., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Клюкача А.А. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Клюкачом А.А. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Клюкачом А.А. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Клюкачом А.А. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Клюкача А.А., а также с учетом степени допущенных Клюкачом А.А. нарушений и их значимости для наступивших последствий, суд приходит к выводу о том, что его исправление возможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок с применением положений ст. 73 УК РФ.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не усматривается условий для освобождения Клюкача А.А. от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Клюкачу А.А. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Клюкача А.А., приходит к выводу о том, что поскольку преступление совершено подсудимым при ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений, невозможно без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики.

При этом суд учитывает, что <данные изъяты> лет Клюкачу А.А. исполнилось уже после принятия ГД ФС РФ Постановления от 18 декабря 2013 г. № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации», а также по истечении 6-ти месячного срока ее применения.

С учетом изложенного, оснований для освобождения подсудимого от наказания не имеется.

Именно такое наказание Клюкачу А.А., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Матвиенко А.В., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Матвиенко А.В., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Матвиенко А.В., суд признает: совершение преступления впервые, состояние его здоровья, <данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, <данные изъяты>, наличие наград и благодарностей за успешную работу в области энергетики, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Матвиенко А.В., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Матвиенко А.В. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Матвиенко А.В. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Матвиенко А.В. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Матвиенко А.В. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Матвиенко А.В., а также то, что он до аварии в названной должности проработал непродолжительное время, суд приходит к выводу о том, что его исправление возможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок с применением положений ст. 73 УК РФ.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не усматривается условий для освобождения Матвиенко А.В. от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Матвиенко А.В. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Матвиенко А.В., приходит к выводу о том, что поскольку преступление совершено подсудимым при ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений, невозможно без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики.

Именно такое наказание Матвиенко А.В., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Митрофанову А.Н., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Митрофанова А.Н., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Митрофанову А.Н., суд признает: совершение преступления впервые, <данные изъяты>, состояние его здоровья,наличие <данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, а также наличие поощрения за участие в восстановление СШГЭС, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Митрофанову А.Н., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Митрофанова А.Н. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Митрофановым А.Н. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Митрофановым А.Н. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Митрофановым А.Н. преступления и степень его общественной опасности, данных о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Митрофанова А.Н., суд приходит к выводу о том, что его исправление невозможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не имеется оснований для применения к Митрофанову А.Н. положений об условном осуждении и об отсрочке исполнения приговора, не усматривается условий для освобождения от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Митрофанову А.Н. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Митрофанова А.Н., его возраста и назначения наказания в виде реального лишения свободы, приходит к выводу о том, что достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений, возможно без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Несмотря на совершение подсудимым впервые преступления по неосторожности, суд в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ назначает ему отбывание наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

При этом суд принимает во внимание степень общественной опасности совершенного подсудимым деяния и обстоятельства его совершения, а именно, тяжесть наступивших последствий и роль подсудимого в его совершении, а также данные о его личности, в частности, его возраст и состояние здоровья, позволяющее отбывать наказание в виде лишения свободы, отсутствие у него иждивенцев, поведение подсудимого после совершения преступления, в том числе отношение к деянию (Митрофанов А.Н. отрицает свою вину) и непринятие им каких-либо мер по возмещению вреда, причиненного преступлением.

Именно такое наказание Митрофанову А.Н., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Неволько Н.И., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Неволько Н.И., <данные изъяты>

Обстоятельствами, смягчающими наказание Неволько Н.И., суд признает: совершение преступления впервые, <данные изъяты> состояние его здоровья,<данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Неволько Н.И., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Неволько Н.И. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Неволько Н.И. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Неволько Н.И. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Неволько Н.И. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Неволько Н.И., суд приходит к выводу о том, что его исправление невозможно без изоляции от общества, а потому назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не имеется оснований для применения к Неволько Н.И. положений об условном осуждении и об отсрочке исполнения приговора, не усматривается условий для освобождения от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Неволько Н.И. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Неволько Н.И., его возраста и назначения наказания в виде реального лишения свободы, приходит к выводу о том, что достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений, возможно без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Несмотря на совершение подсудимым впервые преступления по неосторожности, суд в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ назначает ему отбывание наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

При этом суд принимает во внимание степень общественной опасности совершенного подсудимым деяния и обстоятельства его совершения, а именно, тяжесть наступивших последствий и роль подсудимого в его совершении, а также данные о его личности, в частности, его возраст и состояние здоровья, позволяющее отбывать наказание в виде лишения свободы, отсутствие у него иждивенцев, поведение подсудимого после совершения преступления, в том числе отношение к деянию (Неволько Н.И. отрицает свою вину) и непринятие им каких-либо мер по возмещению вреда, причиненного преступлением.

Именно такое наказание Неволько Н.И., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Никитенко Г.И., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Никитенко Г.И., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Никитенко Г.И., суд признает: <данные изъяты>, совершение преступления впервые, состояние его здоровья,<данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Никитенко Г.И., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Никитенко Г.И. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Никитенко Г.И. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Никитенко Г.И. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Никитенко Г.И. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Никитенко Г.И., суд приходит к выводу о том, что его исправление невозможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не имеется оснований для применения к Никитенко Г.И. положений об условном осуждении и об отсрочке исполнения приговора, не усматривается условий для освобождения от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Никитенко Г.И. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Никитенко Г.И., его возраста и назначения наказания в виде реального лишения свободы, приходит к выводу о том, что достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений, возможно без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Несмотря на совершение подсудимым впервые преступления по неосторожности, суд в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ назначает ему отбывание наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

При этом суд принимает во внимание степень общественной опасности совершенного подсудимым деяния и обстоятельства его совершения, а именно, тяжесть наступивших последствий и роль подсудимого в его совершении, а также данные о его личности, в частности, его возраст и состояние здоровья, позволяющее отбывать наказание в виде лишения свободы, отсутствие у него иждивенцев, поведение подсудимого после совершения преступления, в том числе отношение к деянию (Никитенко Г.И. отрицает свою вину) и непринятие им каких-либо мер по возмещению вреда, причиненного преступлением.

Именно такое наказание Никитенко Г.И., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Определяя вид и меру наказания Шерварли Е.И., суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного им деяния, относящегося к категории преступлений средней тяжести, обстоятельства его совершения, влияние наказания на исправление подсудимого, на условия его жизни и жизни его семьи, данные о личности Шерварли Е.И., <данные изъяты>. Кроме того, суд учитывает возраст подсудимого и его состояние здоровья, семейное положение, состояние здоровья его родственников.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Шерварли Е.И., суд признает: совершение преступления впервые, <данные изъяты>, состояние его здоровья, <данные изъяты> и состояние здоровья его родственников, наличие наград и званий за успешную работу в области энергетики, а также наличие благодарности за участие в восстановление СШГЭС, положительные характеристики его личности.

В связи с отсутствием обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, суд не находит оснований для применения при назначении наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Обстоятельств, отягчающих наказание Шерварли Е.И., предусмотренных ст. 63 УК РФ, судом не установлено.

Суд не находит оснований для признания в действиях подсудимого Шерварли Е.И. добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, а также иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим, поскольку компенсация потерпевшим морального вреда производилась ОАО «РусГидро», сведений о добровольном возмещении подсудимым Шерварли Е.И. имущественного ущерба, а также выполнении действий, направленных на заглаживание причиненного преступлением вреда, не представлено, при ликвидации последствий аварии подсудимым выполнялись только те работы, которые входили в его обязанности.

С учетом фактических обстоятельств совершенного Шерварли Е.И. преступления и степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В связи с изложенными обстоятельствами, а также, принимая во внимание характер совершенного Шерварли Е.И. преступления и степень его общественной опасности, данные о личности подсудимого, совокупность смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, влияние наказания на исправление Шерварли Е.И., суд приходит к выводу о том, что его исправление невозможно без изоляции от общества, а потому, назначает ему наказание в виде лишения свободы на определенный срок.

При этом исключительных обстоятельств как отдельных, так и в совокупности, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенного подсудимым преступления, позволяющих применить положения ст. 64 УК РФ при назначении наказания, назначив наказание ниже низшего предела либо более мягкое, чем предусмотрено санкцией, не усматривается.

По делу также не имеется оснований для применения к Шерварли Е.И. положений об условном осуждении и об отсрочке исполнения приговора, не усматривается условий для освобождения от уголовной ответственности и от наказания, в том числе по состоянию здоровья.

В тоже время, рассматривая вопрос о необходимости назначения Шерварли Е.И. дополнительного наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 216 УК РФ, суд, с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого Шерварли Е.И., его возраста и назначения наказания в виде реального лишения свободы, приходит к выводу о том, что достижение целей наказания, а именно, восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений возможно, без назначения ему дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Несмотря на совершение подсудимым впервые преступления по неосторожности, суд в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ назначает ему отбывание наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

При этом суд принимает во внимание степень общественной опасности совершенного подсудимым деяния и обстоятельства его совершения, а именно, тяжесть наступивших последствий и роль подсудимого в его совершении, а также данные о его личности, в частности, его возраст и состояние здоровья, позволяющее отбывать наказание в виде лишения свободы, отсутствие у него иждивенцев, поведение подсудимого после совершения преступления, в том числе отношение к деянию (Шерварли Е.И. отрицает свою вину) и непринятие им каких-либо мер по возмещению вреда, причиненного преступлением.

Именно такое наказание Шерварли Е.И., по мнению суда, является справедливым и в наибольшей степени обеспечит достижение его целей, указанных в ст. 43 УК РФ.

Обсуждая вопрос о распределении процессуальных издержек, суд приходит к следующим выводам.

Размер понесенных в ходе предварительного следствия процессуальных издержек на производство судебных экспертиз, хранение и пересылку вещественных доказательств составил <данные изъяты>

Кроме того, по постановлениям суда произведена оплата вознаграждения адвокатам, которые по назначению осуществляли защиту подсудимых, в общей сумме <данные изъяты>, а также оплата издержек, связанных с явкой в судебное заседание свидетелей и эксперта, в общей сумме <данные изъяты>.

Таким образом, общий размер понесенных по настоящему уголовному делу процессуальных издержек составляет <данные изъяты>.

Согласно ч. 1 ст. 132 УПК РФ процессуальные издержки взыскиваются с осужденных или возмещаются за счет средств федерального бюджета.

Суд полагает, что взыскание с подсудимых процессуальных издержек в полном размере невозможно в связи с их имущественной несостоятельностью, кроме того, это может существенно отразиться на материальном положении лиц, которые находятся на иждивении подсудимых Матвиенко А.В. и Клюкача А.А.

С учетом изложенного, на основании ч. 6 ст. 132 УПК РФ, суд полагает необходимым освободить полностью подсудимых от возмещения процессуальных издержек, понесенных в ходе предварительного следствия на производство судебных экспертиз, хранение и пересылку вещественных доказательств, а также от возмещения издержек, связанных с оплатой вознаграждения адвокатам Борисовой С.К., Иконникову И.В., Котову К.В., Неткачеву В.В., Проскурину А.Б., Шурыгиной Н.Н., Шурыгину Д.Л., участвующим в деле по назначению суда.

В тоже время суд полагает необходимым частично взыскать с подсудимых Клюкача А.А. и Никитенко Г.И. издержки, связанные с оплатой вознаграждения адвокатам Климову И.В., Сагадиеву Д.С., по <данные изъяты> с каждого, поскольку их отказ от защитников был связан исключительно с имущественной несостоятельностью, что нельзя рассматривать как отказ от защитников.

С учетом положений ч. 6, 7 ст. 132 УПК РФ, принимая во внимание характер вины, степень ответственности за преступление и имущественное положение подсудимых, суд полагает необходимым взыскать с подсудимых полностью процессуальные издержки в сумме <данные изъяты> связанные с явкой в судебное заседание свидетелей и эксперта, в равных долях с каждого.

В ходе судебного заседания потерпевшими Б.А.Н., Б.Е.А., Б.Н.И., Б.А.П., Б.С.В., Б.А.В., Б.Н.В., В.С.Л., В.А.Ю., В.З.Н., Д.Л.И., Д.Е.В., Е.О.Е., Ж.О.С., З.Н.В., З.А.Л., З.Л.Н., З.Р.Л., И.Д.Б., К.Л.М., К.Н.Г., К.И.И., К.Н.А., К.С.Н., К.В.Г., К.Е.В., К.Е.В., К.Т.С., К.А.С., К.Г.А., К.В.А., К.Д.Ф., К.А.Н., К.В.А., М.Н.В., М.О.М., М.Н.В., М.Е.Л., Н.Г.В., Н.Н.Г., П.Н.Л., П.О.А., С.С.Л., С.Н.Я., С.Т.С., С.Н.Л., С.Т.Н., действующей в своих интересах, а также в интересах несовершеннолетнего Ж.Н.В., Т.О.С., Т.С.Н., У.В.В., У.В.С., У.Д.С., Ф.С.М., Ф.Т.И., Ц.Т.Н., Ю.А.З. заявлены гражданские иски о компенсации морального вреда, связанного с гибелью близких родственников, получением истцами телесных повреждений.

Рассматривая вопрос о возможности разрешения исковых заявлений потерпевших при вынесении приговора, суд приходит к следующим выводам.

Судом установлено, что Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И. совершили преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 216 УК РФ, при исполнении ими трудовых обязанностей.

В соответствии с ч. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

При таких обстоятельствах, в соответствии с ч 2 ст. 309 УПК РФ, суд полагает необходимым признать за гражданскими истцами право на удовлетворение гражданских исков и передать вопрос о размере возмещения гражданских исков для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства, поскольку имеется необходимость в проведении дополнительных процессуальных действий, связанных с гражданскими исками, требующих отложения судебного разбирательства, а именно - привлечение к участию в деле работодателя подсудимых. Кроме того, для определения размера подлежащей выплате компенсации морального вреда, с учетом положений ч. 1 ст. 1068 ГК РФ, необходимо проведение дополнительных расчетов, которые возможно провести только после привлечения к участию в деле работодателя подсудимых.

Согласно положениям ст. 81, 82 УПК РФ вещественные доказательства, не представляющие ценности, подлежат уничтожению, документы, являющиеся вещественными доказательствами, подлежат оставлению при уголовном деле в течение всего срока его хранения, поскольку ходатайств о возвращении указанных документов от заинтересованных лиц не поступало, востребованные вещественные доказательства подлежат возвращению их владельцам.

Оснований для изменения избранной в отношении Белобородова В.А., Клюкача А.А. и Матвиенко А.В. меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении не имеется.

Также не имеется оснований для изменения избранной в отношении Неволько Н.И. и Шерварли Е.И. меры пресечения в виде заключения под стражу, поскольку обстоятельства, ранее учитываемые судом при ее избрании, сохранили свою силу и до настоящего времени не изменились.

Решая вопрос о мере пресечения в отношении Митрофанова А.Н. и Никитенко Г.И., суд учитывает, что они признаны виновными и осуждены к наказанию в виде реального лишения свободы на длительный срок, а потому, осознавая данное обстоятельство, они могут скрыться. С учетом изложенного, до вступления приговора в законную силу, в целях обеспечения исполнения назначенного наказания, суд приходит к выводу об избрании в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу.

Обстоятельств, препятствующих содержанию Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шервали Е.И. под стражей не представлено.

Кроме того, суд приходит к выводу о том, что применение в отношении Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шервали Е.И. мер пресечения, не связанных с заключением под стражей, не исключит их возможность скрыться и не будет отвечать обеспечению исполнения назначенного им наказания.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 302-304, 307-309 УПК РФ, суд

П Р И Г О В О Р И Л:

Белобородова В. А. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 (четыре) года 6 (шесть) месяцев.

На основании п. 8 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации» Белобородова В. А. от назначенного наказания освободить.

Меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении Белобородова В.А. после вступления приговора в законную силу отменить.

Клюкача А. А. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 (четыре) года 6 (шесть) месяцев с лишением права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики на срок 3 (три) года.

В соответствии со ст. 73 УК РФ, назначенное Клюкачу А.А. наказание в виде лишения свободы считать условным, с испытательным сроком 5 (пять) лет.

Возложить на Клюкача А.А. обязанности:

<данные изъяты>

<данные изъяты>

Меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении Клюкача А.А. после вступления приговора в законную силу отменить.

Матвиенко А. В. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 (четыре) года 6 (шесть) месяцев с лишением права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики на срок 3 (три) года.

В соответствии со ст. 73 УК РФ, назначенное Матвиенко А.В. наказание в виде лишения свободы считать условным, с испытательным сроком 5 (пять) лет.

Возложить на Матвиенко А.В. обязанности:

<данные изъяты>

<данные изъяты>

Меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении Матвиенко А.В. после вступления приговора в законную силу отменить.

Митрофанова А. Н. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 6 (шесть) лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Избрать в отношении Митрофанова А.Н. меру пресечения в виде заключения под стражу. Взять его под стражу в зале суда и содержать его в <данные изъяты> до вступления приговора в законную силу.

Срок наказания исчислять с ДД.ММ.ГГГГ

Неволько Н. И. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ,назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 6 (шесть) лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Меру пресечения в отношении Неволько Н.И. в виде заключения под стражу оставить без изменения, и содержать его в <данные изъяты> до вступления приговора в законную силу.

Срок наказания исчислять с ДД.ММ.ГГГГ Зачесть в срок отбытого наказания время содержания Неволько Н.И. под стражей в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ включительно.

Никитенко Г. И. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 5 (пять) лет 9 (девять) месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Избрать в отношении Никитенко Г.И. меру пресечения в виде заключения под стражу. Взять его под стражу в зале суда и содержать его в <данные изъяты> до вступления приговора в законную силу.

Срок наказания исчислять с ДД.ММ.ГГГГ

Шерварли Е. И. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 5 (пять) лет 6 (шесть) месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Меру пресечения в отношении Шерварли Е.И. в виде заключения под стражу оставить без изменения, и содержать его в <данные изъяты> до вступления приговора в законную силу.

Срок наказания исчислять с ДД.ММ.ГГГГ Зачесть в срок отбытого наказания время содержания Шерварли Е.И. под стражей в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ включительно.

Признать за потерпевшими Б.А.Н., Б.Е.А., Б.Н.И., Б.А.П., Б.С.В., Б.А.В., Б.Н.В., В.С.Л., В.А.Ю., В.З.Н., Д.Л.И., Д.Е.В., Е.О.Е., Ж.О.С., З.Н.В., З.А.Л., З.Л.Н., З.Р.Л., И.Д.Б., К.Л.М., К.Н.Г., К.И.И., К.Е.В., К.Н.А., К.С.Н., К.В.Г., К.Е.В., К.Т.С., К.А.С., К.Г.А., К.В.А., К.Д.Ф., К.А.Н., К.В.А., М.Н.В., М.О.М., М.Н.В., М.Е.Л., Н.Г.В., Н.Н.Г., П.Н.Л., П.О.А., С.С.Л., С.Н.Я., С.Т.С., С.Н.Л., С.Т.Н., действующей в своих интересах, а также в интересах несовершеннолетнего Ж.Н.В., Т.О.С., Т.С.Н., У.В.В., У.В.С., У.Д.С., Ф.С.М., Ф.Т.И., Ц.Т.Н., Ю.А.З. право на удовлетворение гражданских исков о компенсации морального вреда и передать их для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Освободить осужденных Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. от возмещения процессуальных издержек, понесенных в ходе предварительного следствия на производство судебных экспертиз, хранение и пересылку вещественных доказательств, а также связанных с оплатой вознаграждения адвокатам Борисовой С.К., Иконникову И.В., Котову К.В., Неткачеву В.В., Проскурину А.Б., Шурыгиной Н.Н., Шурыгину Д.Л.

Взыскать с осужденных Клюкача А. А. и Никитенко Г. И. в доход федерального бюджета процессуальные издержки, связанные с оплатой вознаграждения адвокатам Климову И.В., Сагадиеву Д.С., за участие в суде первой инстанции по <данные изъяты> с каждого.

Взыскать с осужденных Белобородова В. А., Клюкача А. А., Матвиенко А. В., Митрофанова А. Н., Неволько Н. И., Никитенко Г. И., Шерварли Е. И. в доход федерального бюджета процессуальные издержки в размере <данные изъяты>, связанные с явкой в судебное заседание свидетелей и эксперта, в равных долях по <данные изъяты> с каждого.

Вещественные доказательства:

<данные изъяты> по вступлению приговора в законную силу хранить при деле;

<данные изъяты> по вступлению приговора в законную силу уничтожить;

<данные изъяты> по вступлению приговора в законную силу оставить по принадлежности на базе ГСО СШГЭС.

Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Республики Хакасия через Саяногорский городской суд Республики Хакасия в течение 10 суток со дня его провозглашения, а осужденными, содержащимися под стражей, в тот же срок со дня вручения им копии приговора.

В случае подачи апелляционной жалобы, осужденные вправе в срок апелляционного обжалования ходатайствовать о своем личном участии и участии своих защитников в рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции.

Председательствующий                   В.Ю. Аушева