Судебный акт #1 (Решения) по делу № 2-2830/2022 ~ М-2253/2022 от 14.06.2022

Дело №2-2830/2022 (УИД 59RS0002-01-2022-003210-42)

РЕШЕНИЕ

Именем Российской Федерации

22 ноября 2022 г. г. Пермь

Индустриальный районный суд г. Перми в составе

председательствующего судьи Ждановой О.В.,

с участием прокурора Манохиной Ж.В.,

представителя истцов Лыкова И.Н., по доверенности,

представителя ответчика ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1» - Заровняевой Т.В., по доверенности,

представителя ответчика ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им. М.А.Тверье» - Симаковой Е.Н., по доверенности,

третьих лиц Цоя С.К., Козловой Е.В.,

при секретаре Ковальковой О.Л.,

рассмотрев в открытом судебном заседании в помещении суда материалы гражданского дела по иску гр. ЕД, гр. СГ, гр. СА к ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1», ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им. М.А.Тверье» о взыскании компенсации морального вреда,

у с т а н о в и л:

истцы обратились в суд с требованиями к ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1», ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им. М.А.Тверье» о взыскании компенсации морального вреда.

В обоснование указаны следующие обстоятельства.

гр. ВП, ДД.ММ.ГГГГ г.р. являлась бабушкой для истца гр. ЕД и матерью для истцов гр. СГ и гр. СА

С 09.09.2021 г. по 17.09.2021 г. гр. ВП находилась на лечении в ГБУЗ ПК «Клиническая МСЧ №1». Сразу же после выписки из больницы в тот же день гр. ВП потеряла сознание и на скорой помощи была доставлена в ГБУЗ ПК « ГКБ им. Тверье», где находилась на стационарном лечении с 17.09.2021 по 30.09.2021 г.

30.09.2021г. гр. ВП скончалась в последнем учреждении здравоохранения.

Согласно акту проверки по ведомственному контролю качества и безопасности медицинской деятельности Министерства здравоохранения Пермского края юридического лица №№ 525,482 экспертного заключения (протокола оценки качества медицинской помощи) были выявлены недостатки оказания медицинской помощи гр. ВП

Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи № 370 ж от 23.11.2021 г. с приложением сделаны аналогичные выводы о дефектах оказания медицинской помощи, оказанной обоими ответчиками.

Аналогичные выводы о ненадлежащей медицинской помощи ответчиками сделаны в Акте экспертизы качества медицинской помощи № 355ж от 29.11.2021 г. с приложением.

Из ответа истцу гр. ЕД от 17.12.2021 г. из страховой компании «РЕС-МЕД» следуют аналогичные выводы о наличии дефектов со стороны ответчиков в части несвоевременного обнаружения вируса, преждевременная выписка из ГБУЗ ПК «КМСЧ №1», несвоевременная диагностика вируса в ГБУЗ ПК «ГКБ им. Тверье», соответственно, поздний перевод из терапевтического отделения в короновирусное и запоздалое соответствующее лечение.

В соответствии с Актом повторной медико-экономической экспертизы/экспертизы качества медицинской помощи № 29/7 от 3 марта 2022г., проведенной ТФОМС, экспертное заключение страховой компании «РЕС-МЕД» и ТФОМС совпадает.

Из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы № 657, проведенной по постановлению старшего следователя следственного отдела по Индустриальному району г. Пермь следственного управления Следственного комитета РФ по Пермскому краю следует, что смерть гр. ВП наступила в результате новой короновирусной инфекции COVID-19, и сделаны аналогичные выводы, свидетельствующие о дефектах оказания медицинской помощи, оказанной ответчиками.

Согласно выводам этой же экспертизы: «Доминирующими факторами неблагоприятного исхода явились характер и тяжесть самого заболевания, а так же наличие у пациентки тяжелой сопутствующей патологии. Отмеченные выше дефекты не оказали значимого влияния на течение заболевания».

Из последнего следует, что неблагоприятный исход болезни гр. ВП, повлекшей ее смерть, был вызван, в частности, не только указанными доминирующими факторами, но и другими факторами, а именно указанными дефектами оказания медицинскими учреждениями, которые также оказали влияние на течение заболевания.

Кроме того, при нахождении гр. ВП в ГБУЗ ПК «ГКБ им.Тверье», последняя неоднократно по телефону жаловалась всем истцам на ухудшение состояния в больнице, отсутствии надлежащего ухода, а именно: невозможность сходить в туалет, отсутствие медсестер, падения и не оказания помощи, испражнения в кровати и несвоевременной уборки, отсутствие питья и плохую еду и т.д., просилась домой и говорила, что она в больнице от такого «лечения» умрет.

На все вопросы истцов, требований обеспечить должное лечение и уход по телефону сотрудники ГБУЗ ПК «ГКБ им.Тверье» отвечали, что лечат гр. ВП правильно, допуск родственников или найм сиделки для ухода за гр. ВП не разрешали, ссылаясь на короновирус, а на претензии по уходу, ссылались на недостаточное количество медицинского персонала.

Всем трем истцам причинены нравственные страдания, выразившиеся в чувствах негодования, возмущения, бессилия в условиях понимания того, что гр. ВП в ходе так называемого «лечения» в больницах становиться все хуже и хуже, а близкие родственники не могут ей никак помочь, переживаниях по поводу неполучения близким родственником своевременной диагностики заболевания, а соответственно и лечения, ранней выписки без окончания лечения из ГБУЗ ПК «КМСЧ №1», неправомерного помещения в терапию в ГБУЗ ПК «ГКБ им.Тверье», невзятия анализов на вирус, позднее помещение в отделение короновирусной инфекции, ненадлежащего ухода, а в конечном счете смерти близкого родственника.

гр. ВП проживала практически совместно с истцом гр. СГ и гр. ЕД в квартирах на одной лестничной площадке, всегда была связующим и объединяющим звеном между всеми членами семьи: дочерьми - гр. СГ и гр. СА; внуками и внучкой - гр. ЕД, которую она фактически воспитывала с детства. С ее смертью остался без опеки и нуждающийся в уходе муж - инвалид гр. ПР, 1946 г.р., который практически лишен зрения и нуждается в уходе. Все члены семьи и истцы любили и уважали гр. ВП, которая являлась для всех другом и учителем по жизни, всю жизнь работала, в частности, санитаркой в Кунгурской городской больнице, была жизнерадостной, трудолюбивой и оптимистичной, никогда не жаловалась на здоровье, ее смерть в достаточно молодом возрасте вызвало боль от утраты самого близкого для истцов человека, стало тяжелым и неожиданным потрясением для всех, которое продолжается до сих пор.

На основании изложенного истицы просят взыскать с ответчиков компенсацию морального вреда в размере по 2 000 000 руб. в пользу каждой.

Истцы, будучи извещенными надлежащим образом участия в судебном заседании не принимали.

Представитель истцов в судебном заседании на исковых требованиях настаивал в полном объеме, приводил доводы, изложенные в исковом заявлении.

Представитель ответчика ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1» в иске просила отказать по доводам, изложенным в письменных возражениях, которые сводятся к тому, что Условиями наступления деликтной ответственности являются: противоправность деяний причинителя вреда; наличие вреда; причинная связь между противоправным поведением и наступившим вредом; вина причинения вреда. В данном деле отсутствует совокупность элементов гражданского правонарушения, необходимых для привлечения Ответчика к гражданско-правовой ответственности в виде возмещения морального вреда. Противоправность деяний субъекта оказания медицинской помощи выражается в нарушении порядков и стандартов оказания медицинской помощи, повлекших причинение вреда. Лечебное учреждение возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых обязанностей. гр. ВП, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, поступила по ПССМП Пермского края в ГБУЗ «КМСЧ № 1» 09.09.2021 в 15.50. Была больна с 01.09.2021, самостоятельно принимала парацетамол, за медицинской помощью не обращалась. Осмотрена врачом на дому 09.09.2021, им же вызвана бригада скорой помощи. Не привита. На основании жалоб пациентки, данных анамнеза, клинической картины, лабораторных и инструментальных исследований пациентке установлен диагноз: Основной: Коронавирусная инфекция COVID-19, вирус не идентифицирован, средней тяжести. Осложнения: Двусторонняя пневмония. КТ-1. ДН 0-1. Сопутствующий: ГБ 2, р.З. ИБС. СН2. Гипохромная анемия. Тромбоцитопения. 17.09.2021 года пациентка была выписана при достижении ею удовлетворительного состояния и соблюдений рекомендованных критериев выписки пациента из стационара. Соответственно, пациентка поступила в ГБУЗ «КМСЧ № 1» с симптомами, которые развивались уже более восьми дней, в течение всего этого времени наблюдалась повышенная температура тела, слабость, одышка. У пациентки имелся ряд серьезных сопутствующих заболеваний, которые существенно затрудняли процесс положительного эффекта от лечения. Выявленные нарушения согласно Акта проверки по ведомственному контролю качества и безопасности медицинской помощи Министерства здравоохранения Пермского края № 525 от 29.12.2021 и Акта № 370ж-21 от 23.1.2021 однотипны и не явились причиной неблагоприятного исхода. Лечение пациента проводилось должным образом. Таким образом, смерть пациентки никак не связана с оказанием (неоказанием) медицинской помощи пациенту в ГБУЗ «КМСЧ № 1». Вины Ответчика в смерти пациента нет.

Представитель ответчика ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им.М.А.Тверье» также в судебном заседании требования истцов не признала, считает, что при поступлении гр. ВП в медицинское учреждение, ей верно был установлен диагноз, исходя из клинической картины и определено лечение. В период нахождения в стационаре гр. ВП, находясь в контакте с соседкой по палате, заразилась от нее коронавирусной инфекцией COVID-19, после чего экстренно была переведена в ковидное отделение. Однако, в связи с резким ухудшением состояния здоровья, была переведена в реанимационное отделение, где вскоре скончалась. Считает, что смерть гр. ВП, не в результате ненадлежащего оказания медицинской помощи сотрудниками ГБУЗ ПК «ГКБ им.М.А.Тверье», а в связи со стремительным развитием короновирусной инфекции, обусловленным в том числе наличием у нее других хронических заболеваний.

Третье лицо гр. ЦК пояснил, что с июля по декабрь 2021 работал в ковидном отделении ГБУЗ ПК «ГКБ им.М.А.Тверье» врачом-специалистом. 29.09.2021 г. В его отделение поступила пациентка гр. ВП с признаками короновирусной инфекции в среднетяжелой степени тяжести. Было согласовано лечение. 30.09.2021 г. гр. ВП в тяжелом состоянии была переведена в РАНО.

Третье лицо гр. ЕВ в судебном заседании пояснила, что работает врачом терапевтом в терапевтическом отделении ГБУЗ ПК «ГКБ им.М.А.Тверье». 17.09.2021 г. В отделение терапии поступила пациентка гр. ВП с жалобами на слабость, одышку, озноб. Был поставлен диагноз «Хроническая нормохромная анемия, легкой степени тяжести, неуточненного генеза. Установлены сопутствующие диагнозы. 17.09.2021 г. Было проведено КТ ОГК – картина соответствовала интерстициальным изменениям после перенесенной вирусной пневмонии. Было назначено обследование и лечение в соответствии с действующими стандартами. За время нахождения гр. ВП в отделении терапии ее состояние сохранялось как средней степени тяжести. 25.09.2021 г. Стало известно о положительном результате на COVID-19 у соседки по палате, после чего у гр. ВП был взят соответствующий тест. Ночью 28.09.2021 г. пришел положительный результат, после чего 29.09.2021 г. гр. ВП была переведена в ковидное отделение. В этот же день провели гр. ВП КТ, результат которой показал наличие у нее двустороннего гидроторакса.

Третьи лица гр. ПР и Е.А., гр. ХД, гр. ДА, гр. МО, гр. СИ, будучи извещенными о дате судебного заседания надлежащим образом, участия не принимали.

Прокурор в судебном заседании дал заключение о наличие правовых оснований для удовлетворения требований истцов, с учетом установленных обстоятельств, а также результатов проведенной в рамках досудебной проверки судебно-медицинской экспертизы.

Заслушав пояснения сторон, третьих лиц, изучив письменные доказательства по делу, с учетом заключения прокурора, суд приходит к следующему выводу.

Согласно статье 3 Всеобщей декларации прав человека и статье 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, к числу наиболее значимых человеческих ценностей относятся жизнь и здоровье, их защита должна быть приоритетной.

В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации).

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (пункт 1 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В статье 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 названного закона).

Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (чч. 2 и 3 ст. 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Так материалами дела установлено, что истцы являются близкими родственниками – дочерьми и внучкой, гр. ВП, умершей ДД.ММ.ГГГГ (том 1 л.д. 18-30).

Согласно заключению экспертов № 657, данного в рамках судебно-медицинской экспертизы, проводимой в ходе проверки СК РФ СУ по Пермскому краю следственный отдел по Индустриальному району г. Перми, медицинским документам, и в соответствии с поставленными на разрешение вопросами, экспертная комиссия пришла к следующим выводам: результаты патологоанатомического вскрытия №1522, с учетом данных медицинской документации, указывают, что смерть гр. гр. ВП наступила в результате новой коронавирусной инфекции COVID-19, подтвержденная методом ПЦР от 28.09.2021, осложнившаяся тромбозом ветвей легочной артерии, сепсисом, отеком легких и головного мозга, полиорганной недостаточностью на фоне тяжелой сопутствующей патологии (ишемической болезни сердца, нарушения ритма сердца, застойной сердечной недостаточности, ожирения 2 степени). Данные, содержащиеся в медицинской карте стационарного больного, свидетельствуют, что медицинская помощь в «КМСЧ №1» оказывалась в соответствии с «Приказом» и «Временными методическими рекомендациями». Вместе с тем, выявлены дефекты оказания медицинской помощи на данной этапе: при оформлении медицинской документации: дневниковые записи краткие и малоинформативные, написаны по шаблону и не отражают динамику состояния пациентки (нарушение пункта 2.2., пп. а «Приказа»); в заключительном диагнозе не отображены «Ожирение», «Хронический гепатит С» при клинико-лабораторном подтверждении данных диагнозов (нарушение пункта 2.2., пп. з «Приказа»); лечебно-диагностические:    при получении отрицательного результата мазка из носоглотки на наличие вируса Sars- Cov2 от 10.09.2021г. не назначен повторный мазок и не проведен анализ крови на определение иммуноглобулинов класса «М» и «G» к вирусу Sars-Cov2 (нарушение пункта 2.2., пп. з «Приказа» и «Временных методических рекомендаций»); при наличии у пациентки сопутствующих заболеваний сердечно-сосудистой и эндокринной систем не назначены консультации врача-кардиолога и врача-терапевта, а также не проведены рентгенография легких и повторная ЭКГ28 (нарушение пункта 2.2., пп. л «Приказа»);при установлении диагноза новая коронавирусная инфекция COVID-19 средней тяжести противовирусная терапия проведена в недостаточном объеме (назначен единственный противовирусный препарат); необоснованно назначена гормональная терапия преднизолоном в дозировке 60 мг/сут на момент госпитализации при показателях СРВ29 - 17,1 пг/мл, ферритина - 132 нг/мл, интерлейкина -6 - 7,1 пг/мл, а также КТ-1 (5-7%); при наличии изменений в общем анализе крови от 16.09.2021 (лейкоцитоз - 10,4 тыс, сдвиг влево до миелоцитов 2%, юных 1% и палочкоядерных 16%) на 8 день госпитализации пациентка необоснованно (раньше времени) была выписана из стационара. Данные, содержащиеся в медицинской карте стационарного больного, свидетельствуют, что медицинская помощь в ГБУЗ ПК «ГКБ им. М.А. Тверье» оказывалась в соответствии с «Приказом». Вместе с тем, выявлены дефекты оказания медицинской помощи на данной этапе: при оформлении медицинской документации: при поступлении в стационар по результатам осмотра врачом приемного отделения не обозначен план обследования и лечения (нарушение пункта 2, пп. г, д «Приказа»), в заключительном диагнозе не отображен «Хронический гепатит С» при клинико-лабораторном подтверждении данного диагноза (нарушение пункта 2.2., пп. з «Приказа»). Лечебно-диагностические: при поступлении пациентки 17.09.2021г. в терапевтическое отделение с учетом анамнеза (выписана 17.09.2021г. из отделения для лечения больных с коронавирусной инфекцией ГБУЗ «КМСЧ № 1»), наличия слабости, неоднократных эпизодов повышения температуры тела (согласно температурному листу: от 18.09.2021г. температура тела 38.2 С; от 24.09.2021г. температура тела 37,3 С), при сохраняющемся лейкоцитозе со сдвигом влево, поздно (только 26.09.2021) взят мазок из зева и ротоглотки на вирус Sars- Cov2 и не проведен повторный контроль рентгенографии легких; анализ крови на определение СРБ выполнен однократно (нарушение пункта 2.2., пп. з «Приказа» и «Временных методических рекомендаций»). Доминирующими факторами неблагоприятного исхода явились характер и тяжесть самого заболевания, а также наличие у пациентки тяжелой сопутствующей патологии. Отмеченные выше дефекты не оказали значимого влияния на течение заболевания, поскольку после диагностирования новой коронавирусной инфекции тактика лечения была правильной. Таким образом, в рассматриваемом случае между дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти не усматривается прямая причинно- следственная связь, в связи, с чем оснований для определения тяжести вреда здоровью не имеется (том 1 л.д. 34-72, материалы проверки КРСП №472 пр/21).

При разрешении спора сторона истцов просила руководствоваться данным заключением экспертов, полагая, что данное заключение соответствует требованиям процессуального закона, оснований для назначения судебно-медицинской экспертизы в рамках рассматриваемого спора, считают нецелесообразным. Представители ответчика так же не возражали против принятия данного заключения в качестве доказательства в рамках гражданского спора. О назначении судебно-медицинской экспертизы не ходатайствовали.

Качество оказанной медицинской услуги гр. ВП было также проверено ООО «СМК РЕСО-Мед», ТФОМС Пермского края, путем проведения экспертиз, в ходе которых также были выявлены недостатки (том 1 л.д. 73-82, 94-115).

Ответчиком ГБУЗ ПК «КМСЧ №1» ссылаясь на то, что при лечении гр. ВП врачи руководствовались действующими на то момент Временными методическими рекомендациями «Профилактика, диагностика и лечение новой короновирусной инфекции (COVID-19). Версия 11», которым разъяснена классификация COVID-19 по степени тяжести, правила оценки динамики течения выявленной пневмонии COVID-19, определения метода лечения (том 2 л.д. 17-108).

Кроме того, судом обозревались материал проверки КРСП №472 пр/21, медицинские амбулаторные и стационарные карты на имя гр. ВП

Анализируя доказательства в совокупности, принимая во внимание установленные по делу обстоятельства, суд приходит к следующим выводам.

Судом бесспорно установлено, что с 09.09.2021 г. по 17.09.2021 г. гр. ВП находилась на лечении в ГБУЗ ПК «Клиническая МСЧ №1». гр. ВП поступила в «КМСЧ №1», которое в тот период времени специализировалось на лечении больных новой короновирусной инфекции COVID-19, на девятые сутки после начала заболевания. При поступлении пациентки в медицинское учреждение с признаками короновирусной инфекции был взят тест, который показал отрицательный результат. Но не смотря на это, принимая во внимание общую клиническую картину, гр. ВП был поставлен диагноз новая короновирусная инфекция COVID-19, назначено лечение. Сразу же после выписки из больницы в тот же день гр. ВП потеряла сознание и на скорой помощи была доставлена в ГБУЗ ПК « ГКБ им. Тверье», где находилась на стационарном лечении с 17.09.2021 по 30.09.2021 г. 30.09.2021г. гр. ВП скончалась в последнем учреждении здравоохранения. Данные обстоятельства нашли свое подтверждение как в материалах дела, так и не были оспорены стороной ответчиков.

Родственниками гр. ВП после ее смерти были инициированы проверки, как в следственных органах по факту оказания ненадлежащей медицинской помощи медицинскими учреждениями, так и в медицинских страховых компаниях.

Так, согласно заключению экспертов № 657, данного в рамках судебно-медицинской экспертизы, проводимой в ходе проверки СК РФ СУ по Пермскому краю следственный отдел по Индустриальному району г. Перми, медицинским документам, и в соответствии с поставленными на разрешение вопросами, экспертная комиссия пришла к следующим выводам о наличии нарушений, как в ГБУЗ ПК «КМСЧ №1», так и в ГБУЗ ПК «ГКБ им. М.А.Тверье», допущенных при диагностике и лечении пациентки. Однако, экспертами отмечено, что указанные выше дефекты не оказали значимого влияния на течение заболевания, поскольку после диагностирования новой коронавирусной инфекции тактика лечения была правильной. Таким образом, в рассматриваемом случае между дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти не усматривается прямая причинно- следственная связь, в связи, с чем оснований для определения тяжести вреда здоровью не имеется.

Согласно части 1 статьи 55 ГПК РФ доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.

Эти сведения могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений экспертов.

В силу части 1 статьи 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Частью 2 статьи 56 ГПК РФ предусмотрено, что суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

В соответствии с частью 1 статьи 67 ГПК РФ суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2 статьи 67 ГПК РФ).

Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3 статьи 67 ГПК РФ).

По смыслу ст. 67 ГПК РФ, суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Одним из источников сведений о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения гражданского дела, являются заключения экспертов (ст. 55 ГПК РФ).

В соответствии с положениями статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации экспертное заключение является одним из видов доказательств по делу, оно отличается использованием специальных познаний и научными методами исследования. В то же время, суд при наличии в материалах рассматриваемого дела заключения эксперта должен учитывать и иные добытые по делу доказательства и дать им надлежащую оценку. Экспертные заключения оцениваются судом по его внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании каждого отдельно взятого доказательства, собранного по делу, и их совокупности с характерными причинно-следственными связями между ними и их системными свойствами.

С учетом фактических обстоятельств дела, суд принимает во внимание результаты экспертного заключения №657 ГКУЗОТ «ПКБСМЭ», проведенного в рамках следственной проверки и не усматривает в данном случае оснований ставить под сомнение достоверность заключения экспертизы, поскольку заключение отвечает требованиям относимости и допустимости, соответствует требованиям ст. 86 ГПК РФ, Федерального закона от дата № 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", дано в письменной форме, содержит подробное описание проведенного исследования, анализ имеющихся данных, результаты исследования, ссылку на использованную литературу, конкретные ответы на поставленные судом вопросы, является последовательным. Эксперты до начала производства исследования были предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ, специалисты имеют необходимое для проведения подобного рода экспертиз образование, квалификацию и экспертные специальности, стаж экспертной работы.

В пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснено, что заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (статья 67, часть 3 статьи 86 ГПК РФ). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ.

Из приведенных норм процессуального закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению следует, что заключение эксперта является одним из доказательств по делу, которое должно оцениваться судом не произвольно, а в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в системе действующих положений закона.

Таким образом, исходя из вывод экспертов, которые согласуются в том числе и с актами проверок ведомственных страховых медицинских компаний, а также с данными, содержащимися в медицинских картах на имя гр. ВП, суд считает доказанным факт ненадлежащего оказания медицинской помощи, как в ГБУЗ ПК «КМСЧ №1», так и в ГБУЗ ПК «ГКБ им. М.А.Тверье». Действительно, экспертами не установлена прямая причинно-следственная связь между допущенными недостатками и наступлением смерти гр. ВП, однако нарушения, такие как преждевременная выписка больной из «КМСЧ №1» без учета ее общего состояния, а также не принятие врачами медучреждений во внимание наличие у пациентки сопутствующих хронических заболеваний, имеющих значение при определении клинической картины и выборе плана лечения, суд оценивает, как существенные.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 ГК РФ, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" даны разъяснения о том, что по общему правилу, установленному статьей 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием медицинские организации - государственное бюджетное учреждение здравоохранения Пермского края «Клиническая медико-санитарная часть№1» и государственное бюджетное учреждение здравоохранения Пермского края «Городская клиническая больница им. М.А. Тверье» - должны доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью их матери и бабушки – гр. ВП, медицинская помощь в рамках стационарного лечения которой была оказана, ненадлежащим образом. Таких доказательств, в нарушение положений статьи 56 ГПК РФ, ответчиками не представлено.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей, как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 ГК РФ).

В пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 г. N 33 " О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статьи 17 и 45 Конституции Российской Федерации).

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 ГК РФ, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством, в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 ГК РФ предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Пунктами 14, 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 г. N 33 " О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" разъяснено, что под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями - страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции). Отсутствие заболевания или иного повреждения здоровья, находящегося в причинно-следственной связи с физическими или нравственными страданиями потерпевшего, само по себе не является основанием для отказа в иске о компенсации морального вреда. Причинение морального вреда потерпевшему в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях предполагается, и сам факт причинения вреда здоровью, в том числе при отсутствии возможности точного определения его степени тяжести, является достаточным основанием для удовлетворения иска о компенсации морального вреда.

Согласно части 2 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу "М. (Maksimov) против России" указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Из изложенного следует, что, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

Оценивая имеющиеся в деле доказательства, суд приходит к выводу о том, что ответчиками ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1» и ГБУЗ Пермского края «Городская клиническая больница им. М.А. Тверье» не представлено достаточных и достоверных доказательств, подтверждающих тот факт, что лечащими врачами были предприняты все необходимые и возможные меры, в том числе предусмотренные Стандартом медицинской помощи и Порядком оказания медицинской помощи, для своевременного и квалифицированного обследования и лечения пациента гр. ВП, проведения в отношении неё лечебных мероприятий с целью исключения диагнозов со схожей картиной симптоматики и предотвращения дальнейшего неблагоприятного исхода, а также не представлено суду доказательств отсутствия у медицинских учреждений возможности оказать пациенту такую медицинскую помощь.

Заявляя требования о взыскании компенсации морального вреда, истцами определен его размере по 2 000 000 руб. в пользу каждого.

Определяя размер компенсации, с учетом установленных по делу обстоятельств, исходя из норм действующего законодательства, суд принимает во внимание, что факт ненадлежащего оказания медицинской помощи ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1» и ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им. М.А. Тверье», связанного с неполнотой проведенных мероприятий, нашел свое подтверждение в судебном заседании. При этом, суд обращает внимание на то, что экспертами не установлено прямой причинно-следственной связи между выявленными недостатками и наступлением смерти гр. ВП Однако, суд полагает, что с учетом особенностей состояния здоровья пациентки, хронических заболеваний и возраста гр. ВП, исходя из жалоб пациентки и наличии результатов анализов, не представляется возможным сделать однозначный вывод о том, что лечащими врачами был осуществлен исчерпывающий перечень действий, направленных на полную и достоверную диагностику заболеваний у пациентки. Потеря близкого человека (матери, бабушки) для истцов, безусловно, является невосполнимой утратой, поскольку мать и дочь, равно как и бабушки и внучка, являясь близкими родственниками, как правило, имеют тесную связь и привязанность, соответственно, факт наступления нравственных страданий истцов, судом не ставится под сомнение. Однако, с учетом того, что прямая причинно-следственная связь между допущенными нарушениями при оказании медицинской помощи и наступлением смерти не доказана, суд полагает, что заявленный размер компенсации подлежит снижению до разумных пределов, исходя из принципа справедливости и соотносимости с наступившими последствиями.

Таким образом, с учетом изложенного, с ответчиков ГБУЗ ПК «Клиническая медико-санитарная часть№1» и ГБУЗ ПК «Городская клиническая больница им. М.А. Тверье» в пользу истцов подлежит взысканию компенсация морального вреда, определяемая судом в размере 300 000 руб. в пользу каждой.

В соответствии со ст. 98 ГПК РФ с ответчиков в пользу истцов подлежат взысканию расходы по оплате госпошлины и почтовых расходов. Однако суд не усматривает оснований для возмещения расходов по оплате услуг нотариуса, удостоверившего доверенность, выданную на имя представителя, поскольку наряду представления интересов истцов в суде, в доверенности указанные и иные полномочия представителя, что позволяет использовать доверенность не только в рамках рассмотренного спора, но и в других органах, организациях, учреждений.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 194-199 ГПК РФ, суд

р е ш и л :

взыскать с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Пермского края «Клиническая медико-санитарная часть№1» в пользу гр. ЕД, гр. СГ, гр. СА компенсацию морального вреда в размере по 300 000 руб. в пользу каждой.

Взыскать с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Пермского края «Городская клиническая больница им. М.А.Тверье» в пользу гр. ЕД, гр. СГ, гр. СА компенсацию морального вреда в размере по 300 000 руб. в пользу каждой.

Взыскать солидарно с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Пермского края «Клиническая медико-санитарная часть№1», Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Пермского края «Городская клиническая больница им. М.А.Тверье» в пользу гр. ЕД, гр. СГ, гр. СА расходы по оплате госпошлины по 300 руб. в пользу каждой, почтовые расходы в размере 262 руб.

В удовлетворении требований истцов о возмещении расходов, связанных с оформлением нотариальной доверенности на имя представителя отказать.

Решение может быть обжаловано в течение месяца в Пермский краевой суд через Индустриальный районный суд г. Перми со дня вынесения решения суда в окончательной форме.

Судья: О.В. Жданова