Судебный акт #1 (Приговор) по делу № 1-1/2021 (1-7/2020; 1-140/2019;) от 20.12.2019

П Р И Г О В О Р

Именем Российской Федерации

г. Лангепас 05 февраля 2021 года

Лангепасский городской суд Ханты-Мансийского автономного округа - Югры в составе: председательствующего судьи Порозова В.В.,

при секретаре Султановой Н.М.,

с участием государственных обвинителей – старшего прокурора уголовно-судебного отдела прокуратуры ХМАО-Югры Акатьевой Ю.П., старшего помощника прокурора г. Лангепаса Чикатиловой Ю.В.,

потерпевшей Потерпевший №1, ее представителя ФИО3,

подсудимой Муртазиной Д.Г.,

защитников – адвокатов Вяткина В.И., Мамедова Д.Г., представивших удостоверения и ордеры,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении

Муртазиной Дилары Глюсовны, родившейся <дата> в <адрес> АССР, гражданки Российской Федерации, <данные изъяты> <персональные данные>

обвиняемой в совершении преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ,

У С Т А Н О В И Л:

Муртазина Д.Г. совершила доведение лица до самоубийства путем угроз, систематического унижения человеческого достоинства потерпевшей при следующих обстоятельствах.

Муртазина Д.Г., будучи на основании приказа УМВД России по Ханты - Мансийскому автономному округу – Югре от <дата> <...> л/с назначенной на должность заместителя ФИО2 отдела МВД России – ФИО2 следственного отделения ФИО2 России по <адрес>, являясь сотрудником органов внутренних дел, руководителем следственного органа, в силу ст.39 УПК РФ осуществляла ведомственный контроль за расследованием уголовных дел, была вправе поручать производство предварительного следствия следователю, изымать его у следователя и передавать другому; проверять материалы уголовного дела, давать следователю указания о направлении расследования, о производстве отдельных следственных действий. В соответствии с пунтами 6, 27, 10, 11, 12, 13, 18, 38, 39, 45, 53, 63, 67, 68, 78 Должностной инструкции заместителя ФИО2 отдела, утвержденной <дата> на Муртазину Д.Г., являющуюся непосредственным руководителем следственного отделения, возложены, в частности, должностные обязанности: организовать работу следственного отделения ФИО2 России по <адрес>; давать распоряжения подчиненным сотрудникам по улучшению их служебной деятельности, а также указания, обязательные для исполнения сотрудниками следственного отделения, контролировать их исполнение; вносить предложения ФИО2 Следственного управления об освобождении от должности подчиненных сотрудников; давать согласие на перевод подчиненных сотрудников в другую службу, иной орган предварительного расследования; вносить предложения руководителю Следственного управления о поощрении либо привлечении к дисциплинарной ответственности подчиненных сотрудников; инициировать установление подчиненным сотрудникам надбавок и дополнительных выплат, их премирование; осуществлять соразмерное распределение нагрузки на следователей по уголовным делам, находящимся в производстве; организовать и контролировать соблюдение подчиненными сотрудниками распорядка работы органа внутренних дел; устанавливать время дежурства следователей в следственно-оперативной группе, предоставляя им в соответствии с законодательством время для еженедельного отдыха и отдыха после дежурства; при выявлении нарушений уголовно-процессуального законодательства, служебной дисциплины со стороны подчиненных сотрудников, ходатайствовать перед ФИО2 Следственного управления о привлечении виновных лиц к дисциплинарной ответственности. В отношении сотрудников, допустивших нарушения, в пределах своей компетенции, назначать проведение служебных проверок; осуществлять подбор и расстановку кадров, вносить предложения в СУ УМВД России по округу о необходимости направления следователей на переподготовку, повышение квалификации, с предоставлением конкретных кандидатур следователей; проводить индивидуально-воспитательную работу с личным составом, обеспечивать соблюдение служебной дисциплины и достойного поведения следователей; организовать, обеспечивать и осуществлять контроль за подготовкой подчиненных сотрудников ФИО2 на уровень, необходимый для выполнения служебных обязанностей, организовать и осуществлять морально-психологическое обеспечение оперативно-служебной деятельности, морально-психологическую подготовку подчиненного личного состава следственного отделения.

Кроме того, на нее пунктом 59 Инструкции были возложены обязанности по достойному поведению в службе и повседневной жизни, соблюдению требований Присяги сотрудника органов внутренних дел РФ, по соблюдению субординации, служебной дисциплины и высоконравственных норм поведения.

Следователь следственного отделения ФИО2 России по <адрес> ФИО119 К.А., согласно должностной инструкции, утвержденной заместителем ФИО2 – ФИО2 следственного отделения ФИО2 России по <адрес> <дата>, находилась в прямом подчинении руководства СУ УМВД России по округу, ФИО2 следственного отделения ФИО2 России по <адрес> Муртазиной Д.Г.

В период с <дата> по <дата>, а также с <дата> по <дата> Муртазина Д.Г., используя свою руководящую доминирующую позицию в следственном отделении, из личной неприязни, при проведении оперативных совещаний следователей в отделе МВД России по <адрес> по адресу: <адрес>, умышленно унижая честь и достоинство следователя ФИО120 К.А., систематически допускала высказывания, исключительно отрицательно характеризующие профессиональные качества этого следователя, озвучивала надуманные предположения о нежелании ФИО121 К.А. работать, вызывая у нее чувства несправедливости и стыда, причиняла ей психологические страдания.

В период с <дата> по <дата> Муртазина Д.Г., находясь в отделе МВД России по <адрес>, используя свои должностные полномочия, из личной неприязни, умышлено унижая честь и достоинство следователя ФИО122 ФИО662 вложила в уголовное дело <...>, находившееся в производстве ФИО123 К.А., свои записки, оскорбительного содержания - «в голове опилки», «пустую голову следователя», тем самым вызвала у нее ложное чувство профессиональной непригодности и чувство стыда, причинила ей психологические страдания.

С <дата> по <дата> Муртазина Д.Г., находясь в отделе МВД России по <адрес>, публично унижая человеческое достоинство ФИО124 К.А. в присутствии личного состава ФИО2 России по <адрес> и самой ФИО125 К.А., неоднократно высказывала сомнения относительно достоверности и обоснованности оформления ФИО126 ФИО663. листка временной нетрудоспособности, упрекала ее в отсутствии положительного вклада в деятельность следственного подразделения, а также в нахождении в якобы неподобающем для сотрудника органов внутренних дел виде, тем самым вызывала у ФИО127 ФИО664 чувства несправедливости и стыда, причинила ей психологические страдания.

В марте 2018 года, но не позднее <дата>, а также с 08 до <дата> Муртазина Д.Г., используя свои должностные полномочия, с целью оказания морального давления на ФИО128 К.А., в условиях отсутствия служебной необходимости, намеренно создавая угрозу нарушения конституционного права ФИО129 на отдых, установила для нее в апреле и июне 2018 года частые, по сравнению с другими подчиненными сотрудниками, суточные дежурства в составе следственной оперативной группы. Так, в апреле ФИО130 ФИО665. заступала на суточные дежурства <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата> и <дата>, в июне - <дата>, <дата>, <дата> и должна была заступить - <дата>, <дата>, <дата>, <дата> и <дата>.

Так же с созданием реальной угрозы нарушения ФИО131 ФИО666 права на отдых, суточные дежурства <дата>, <дата>, <дата>, <дата> определены Муртазиной Д.Г. вопреки требованиям трудового законодательства и ведомственных нормативных актов, а <дата> и <дата> Муртазина Д.Г., нарушая, кроме того и требования п. 9 приказа МВД России <...> дсп-2015 от <дата>, заставила ФИО132 ФИО667 заступить на суточные дежурства вне ранее утвержденного ФИО2 России по <адрес> графика.

Указанными действиями Муртазина Д.Г. вызывала у ФИО133 К.А. чувство несправедливости, причиняла психологические страдания.

Кроме того, Муртазина Д.Г., из личной неприязни, устранилась от оказания надлежащей практической и методической помощи ФИО134 ФИО668. и умышленно, преследуя цель умалить положительную профессиональную самооценку ФИО135 К.А., дискредитировать ее профессиональные качества, использовала несущественные ошибки, допущенные этим следователем в работе, инициировала и организовала в отношении нее 5 служебных проверок, начатых <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата> и оконченных соответственно <дата>, <дата>, <дата>, две проверки были окончены в один день - <дата>. Нарушения, выявленные по трем проверкам, повлекли привлечение ФИО136 ФИО669 к дисциплинарной ответственности. Приказами СУ УМВД России по ХМАО-Югре <...> от <дата>, <...> от <дата> <...> от <дата>, ей назначены замечание, выговор и вновь замечание. По двум проверкам, оконченным <дата> и <дата> предложено публично объявить ФИО137 ФИО670 устные выговоры.

Этими действиями Муртазина Д.Г. вызвала у ФИО138 К.А. ложное чувство профессиональной непригодности и чувство стыда, причинив ей психологические страдания.

С <дата> по <дата> Муртазина Д.Г., применяя к ФИО139 психологическое насилие, путем систематического унижения человеческого достоинства, создала для нее невыносимые условия службы, обусловленные обстановкой деспотизма, тирании, а также страха под угрозой быть уволенной из органов полиции по отрицательным мотивам. Возникшая по вине Муртазиной Д.Г. длительная психотравмирующая обстановка, сформировала у ФИО140 К.А. чувство ненужности, отверженности и безысходности.

Осознавая возникшее в указанный период у ФИО141 ФИО671 подавленное психологическое состояние, сопровождающееся явным снижением работоспособности, Муртазина Д.Г., умышленно, лишая ФИО142 ФИО672 педагогической и психологической помощи и специально поддерживая в ней острые психологические ФИО1, в нарушении требований п.8 Положения об основах организации психологической работы в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Приказом МВД России от <дата> <...>, п.5 приложения <...> к указанному Положению, п.11 Инструкции об организации работы по профилактике суицидальных происшествий в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденной Приказом МВД России от <дата> <...>, в период с <дата> по <дата>, не решала вопрос включения ФИО143 ФИО674. в группу сотрудников, нуждающихся в повышенном психолого-педагогическом внимании, что следовало из выявленных ею же у ФИО144 ФИО673. нарушений в работе, при неоднократных привлечениях за это к дисциплинарной ответственности.

Исходя из экспертных заключений <...> от <дата>, <...>/з от <дата> созданная Муртазиной Д.Г. длительная психотравмирующую ситуация довела ФИО145 К.А. до состояния сильной эмоциональной напряженности и подавленности, а в целом породила у нее состояние выраженного стресса, возникшего по типу «последней капли», вызвавшего сужение сознания, интеллектуальное ослабление способности видеть жизнеспособные варианты. Поэтому самоубийство воспринималось ФИО146 К.А., как единственно верный выход, реализуя который <дата> с 08:00 до 10:00 ФИО147 ФИО675., находясь в своем служебном кабинете <...> ФИО2 России по <адрес>, выстрелила в себя из пистолета <данные изъяты> <персональные данные> года выпуска, причинив себе огнестрельное ранение головы, от которого, согласно экспертному заключению <...> от <дата>, наступила ее смерть на месте происшествия.

Таким образом, Муртазина Д.Г., являясь сотрудником органов внутренних дел, руководителем следственного органа, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя возможное наступление общественно опасных последствий в виде самоубийства подчиненного ей по службе следователя ФИО148 ФИО676., систематически унижала ее честь и человеческое достоинство, угрожала увольнением ФИО149 ФИО677. по отрицательным мотивам, чем довела ее до самоубийства.

Подсудимая Муртазина Д.Г. в суде оспаривала обоснованность инкриминируемых ей преступлений. Категорически отрицала наличие вины в должностном преступлении, в доведении до самоубийства следователя ФИО150. Заявляла, что полномочия руководителя следственного отделения выполняла в строгом соответствии требованиям закона и должностной инструкции ФИО2 следственного отделения, ко всем подчиненным относилась одинаково корректно, с соблюдением норм этики и морали. Со всеми следователями поддерживала только служебные отношения, личных конфликтов ни с кем, в том числе и со следователем ФИО151, не имела. Служебные проверки поведены в рамках ведомственных приказов. Именно ее заместитель ФИО633 проводил все без исключения служебные проверки в отношении ФИО152, ходатайствовал о наказаниях и осуществлял руководство в период, непосредственно предшествующий самоубийству. Дежурства запланированы и организованы, исходя из интересов службы. Межличностного конфликта между ней и ФИО153 не было.

В судебном заседании подсудимая Муртазина пыталась размыть доводы обвинения о личной неприязни к ФИО154, о создании для нее невыносимых условий службы. Категорически указывала об оговоре ее со стороны всех следователей, потерпевшей, свидетелей стороны обвинения, каждый из которых в таком оговоре преследовал свои мотивы, ей достоверно не известные.

Ссылаясь на некоторые фрагменты исследованной телефонной переписки ФИО155, Муртазина объясняла подавленное психологическое состояние с формирование решимости ФИО156 к самоубийству, якобы имевшимися у ФИО157 личностными расстройствами, особенностями характера, стилем поведения, обострившимися на фоне социально-бытовых нестроений, т.е. причинами, никак не связанными с действиями подсудимой и с работой потерпевшей в отделе полиции <адрес>. Для этого пыталась создать исключительно отрицательный образ ФИО158 не только как полицейского, но и как человека. Постоянно акцентировала внимание на ошибках, допускавшихся ФИО159 в работе, называла ее скрытной, лживой, завистливой, злоупотребляющей спиртным, человеком, с неустроенными бытом и личной жизнью.

По мнению суда, такие субъективные отрицательные оценки и высказывания, несомненно затрагивающие честь и достоинство потерпевшей даже после ее смерти, намеренно внесенные в конструкцию защиты, ярко и бесспорно иллюстрируют крайне негативное личное отношение Муртазиной к ФИО160, сформировавшееся в период их совместной службы и сохраняющееся в сознании Муртазиной до настоящего времени.

Позиция Муртазиной по отношению к вмененным событиям, по мнению суда, объясняется ее активным стремлением дистанцироваться от тяжелых последствий своей деятельности и избежать ответственности за совершенное преступление.

Несмотря на доводы защиты и показания некоторых ответственных должностных лиц полиции <адрес> и следственного управления округа, вина Муртазиной в доведении ФИО161 до самоубийства подтверждается совокупностью исследованных судом доказательств.

Так, по делу достоверно установлено и никем не оспаривается, что в период устанавливаемых событий и Муртазина и ФИО162 были сотрудниками следственного отделения ФИО2 России <адрес>. При этом Муртазина являлась ФИО2 этого следственного подразделения, назначенного приказом ФИО2 УМВД России по ХМАО – Югре от <дата> <...> л/с. Из ее послужного списка следует, что на работу в органы внутренних дел она принята с <дата> и за период службы имела 7 привлечений к дисциплинарной ответственности. Последнее наказание датировано <дата>. (т.8 л.д. 126-130, 131), (т.8 л.д. л.д.177-182)

В период устанавливаемых по делу событий должностные обязанности Муртазиной были связаны с исполнением организационно распорядительных полномочий.

На основании разделов I, II, III должностной инструкции ФИО2 следственного отделения, утвержденной <дата> ФИО2 полиции ФИО631 и ФИО2 СУ УМВД России по ХМАО – Югре ФИО679, прямым руководителем сотрудников следственного отделения являлась Муртазина. Ее распоряжения и указания были обязательны для исполнения. На основании ее предложений подчиненные ей сотрудники могли освобождаться от должности, поощряться или привлекаться к дисциплинарной ответственности.

Она была уполномочена давать согласие на отпуск, перевод на другую работу, участвовать в аттестации, в установлении надбавок, дополнительных выплат, в премировании, решении вопросов социального обеспечения, бытового устройства, в организации и проведении служебных проверок в отношении подчиненных ей по службе работников.

Муртазина была обязана докладывать ФИО2 следственного управления, ФИО2 отдела о результатах оперативно - служебной деятельности СО ФИО2 России по <адрес>, обеспечивать процессуальный контроль за своевременным и качественным расследованием уголовных дел, соразмерно распределять рабочую нагрузку на следователей, устанавливать время суточного дежурства, предоставлять следователям в соответствии с законом время для отдыха, обеспечивать в коллективе надлежащий морально-психологический климат, проводить воспитательную работу, оказывать помощь подчиненным сотрудникам в повышении профессионального уровня.

Кроме того, на основании раздела IV на Муртазину была возложена ответственность за результативность воспитательной работы, профилактику суицидальных происшествий среди личного состава, а также за организацию и проведение занятий по морально-психологической подготовке.

При этом, поведение самой Муртазиной должно было отвечать высоконравственным требованиям. (т.8 л.д. 134-149)

В своей работе Муртазина также руководствовалась положением об ФИО2 России по <адрес>, утвержденным приказом УМВД России по ХМАО-Югре <...> от <дата> (т.10 л.д.165-168, т. 11 л.д. 10-17), положением о следственном отделении ФИО2 России по <адрес>, утвержденным приказом ФИО2 России по <адрес> от <дата> <...> (т.12 л.д. 73-80), положением об отделе по работе с личным составом ФИО2 России по <адрес>, утвержденным приказом ФИО2 ФИО2 России по <адрес> <...> от <дата>, предусматривающим в п. 10.3 морально-психологическое обеспечение оперативно-служебной деятельности, в том числе в особых условиях (т.10 л.д.169-171, т.11 л.д.18-23) приказом ФИО2 ФИО2 России по <адрес> <...> от <дата>, устанавливающим в п.2.1, что только на основании приказа ФИО2 нормальная продолжительность служебного времени могла быть превышена. (т.12 л.д. 8-9).

Таким образом, должностное положение Муртазиной Д.Г. отвечало признакам осуществления на постоянной основе полномочий представителя власти, исполняющего организационно-распорядительные функции ФИО2 следственного отделения полиции.

Также из материалов дела следует, что потерпевшая ФИО163 с <дата> являлась полицейским. Приказами от <дата> <...> л/с, от <дата> <...> л/с, от <дата> <...> л/с она была назначена на должность следователя следственного управления МВД РФ по <адрес>, затем переведена в распоряжение управления МВД РФ по ХМАО – Югре, а после назначена на должность следователя следственного отделения ФИО2 России по городу Лангепасу. Ее стаж службы в полиции на момент последнего назначения составлял 3 года 7 месяцев 23 дня. (т.8 л.д. 183, т.9 л.д. 115-116)

Из послужного списка ФИО164 следует, что на работу в органы внутренних дел она принята с <дата>. Следователем в следственное отделение ФИО2 России по <адрес> назначена с содержанием по должности старшего следователя. До <дата> она имела 3 взыскания. (т.8 л.д. 199-203)

По должностной инструкции следователя, утвержденной <дата>, ФИО165 находилась в прямом подчинении Муртазиной. Она обязана ей подчиняться, исполнять ее законные приказы, распоряжения и указания. (т.8 л.д.184-197)

Также по делу достоверно установлено, что смерть ФИО166 наступила в результате ее самоубийства. Данный факт в суде не оспорен, проверен и подтвержден следующими доказательствами.

Свидетель Свидетель №52 утверждала, что в ходе уборки <дата> помещений в следственном отделении она около 09:15 услышала хлопок.

Согласно карте вызова скорой медицинской помощи вызов к ФИО167 поступил <дата> в 09:55, а в 09:58 сотрудники БСМП обнаружили в служебном кабинете <...> ФИО2 России по <адрес> ее труп. (т.9 л.д. 210)

Из протокола осмотра места происшествия следует, что в кабинете <...> у письменного стола на полу обнаружен труп следователя ФИО168, имеющий огнестрельное ранение головы <данные изъяты> <персональные данные> У ног трупа лежал пистолет конструкции «Макарова». Это оружие, на момент осмотра, было заряжено и снято с предохранителя. Один патрон находится в стволе, а шесть патронов в магазине. По правую и левую стороны от приставного стола изъяты гильза и пуля со следами деформации. На письменном столе обнаружены телефон «Iphone7», а также предсмертная записка, выполненная от руки и адресованная следственному комитету. Из ее содержания следует, что ФИО2 СО ФИО2 России по <адрес> Муртазина довела ФИО169 до самоубийства. По результатам проведенного осмотра составлен соответствующий протокол, схема, фототаблица. (т.1 л.д. 101-125)

Согласно приказу <...> от <дата> пистолет Макарова, серии ТО, <...> был закреплен за следователем ФИО170 (т.4 л.д. 124)

По книге выдачи и приема вооружения и боеприпасов, постовой ведомости на <дата>, рапортам Муртазиной пистолет Макарова, серии ТО <...>, выдан в этот день следователю ФИО171 в связи с выходом ее на суточное дежурство. (т.4 л.д. 125-131)

При осмотре пистолета с его конструктивных элементов изъяты биологические следы. (т.6 л.д. 72-84)

Экспертными заключениями <...> от <дата>, <...> от <дата>, <...> от <дата> установлено, что изъятый с места преступления пистолет конструкции «Макарова», имеющий серийным номер ТО <...>, пригоден для стрельбы, из него выстреляна представленная на экспертизу пуля. Именно из этого пистолета, после последней чистки, производился выстрел. На смывах с правой руки ФИО172 обнаружена сурьма, что характерно для продукта выстрела (т. 7 л.д. 163-167, л.д.239-243, л.д.250-261)

Исходя из содержаний, исследованных в суде экспертных заключений <...> Н-14 18 от <дата>, <...> от <дата>, <...> от <дата>, <...> от <дата> установлено, что смерть ФИО173 наступила <дата> в период с 08:00 до 10:00 от <данные изъяты> <персональные данные>. Это повреждение расценивается как тяжкий вред здоровью, по признаку опасности для жизни и находится в прямой причинно-следственной связи с наступившей смертью ФИО174.

Указанное ранение причинено в результате однократного выстрела из ручного огнестрельного оружия с близкой дистанции. При этом, анатомическая область расположения раны является доступной для причинения её самой потерпевшей. (т.7 л.д. 16-22, 23-25, 26-27, 28-43)

Согласно экспертным заключениям <...> от <дата>, <...> от <дата>, <...> от <дата>, на представленных предметах обнаружен биологический материал, произошедший от ФИО175, в частности волос (объект <...>), изъятый с передней торцевой поверхности кожуха-затвора (у дульного среза ствола) пистолета, по своим макро- и микроморфологическим признакам сходен с образцами волос с головы ФИО176 и мог произойти от нее. Кроме того, на пистолете обнаружены следы крови и другие биологические объекты, произошедшие от ФИО177. (т. 7 л.д. 103-106, 118-126, 179-184)

При осмотре предсмертной записки ФИО178 от <дата> обнаружены следы рук. (т.6 л.д. 54-60) Экспертным заключением <...> от <дата> определено, что след пальца, обнаруженный на предсмертной записке, оставлен ФИО179 (т.7 л.д.190-192)

Экспертным заключением <...> от <дата> установлена принадлежность ФИО180 рукописного текста предсмертной записки. Обращено внимание на искажения, допущенные при ее написании. Сделан вывод, что текст в записке выполнен в особых условиях, к которым можно отнести и необычное психофизиологическое состояние ее автора. (т.7 л.д. 145-153)

Таким образом, представленные доказательства очевидно и бесспорно указывают на то, что <дата> следователь ФИО181, находясь в своем служебном кабинете, выстрелила себе в голову из служебного пистолета, а незадолго до этого оставила на столе письменное обращение, адресованное в Следственный комитет. В этом обращении она просила винить в своей смерти ФИО2 следственного отделения Муртазину.

Суд обращает внимание на то, что объяснение содержания этого предсмертного заявления ФИО182 просматривается в ее переписке, обнаруженной при осмотре телефона «Iphone7».

Исходя из содержаний протоколов осмотров предметов (документов) от <дата>, <дата>, <дата> указанный телефон разблокирован со сбросом пароля. Затем на 4 СД-диска из него скопированы файлы общим объемом 9 гигабайт.

На этом телефоне в программных приложениях «Вайбер», «Ватсап» обнаружена переписка подтверждающая нахождение ФИО183 в конфликте с ФИО2 следственного отделения Муртазиной. Первые негативные сообщения о Муртазиной датированы <дата>. В последующем ФИО184 аналогично отрицательно высказывалась в отношении этого человека <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>. В частности, она жаловалась на то, что Муртазина специально подводит ее к увольнению по отрицательным мотивам, создает невыносимые условия службы, а именно необоснованно увеличивает продолжительность рабочего дня, отказывает в отдыхе после суточных дежурств, загружает большим объемом работы, по малозначимым поводам делает замечания, инициирует служебные проверки. По результатам проверок ее дисциплинарно наказывают. Упоминает также и то, что ей отказывают в переводе, в том числе и должностные лица Следственного управления.

<дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата> ФИО185 продолжает сообщать своим собеседникам о конфликте с ФИО2 Муртазиной, называет конфликт «войной», сообщает о неадекватных требованиях по службе, умышленном затягивании рабочего дня, отсутствии наставнической помощи в расследовании уголовных дел, проведении постоянных проверок, которые поддерживает ФИО2 полиции ФИО2. Также ФИО186 сообщает об апатии и желании уволиться из отделения после <дата>.

03.05 и <дата> ФИО187 указывает на то, что Муртазина высказала ей в лицо намерения ее уволить.

<дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата>, <дата> ФИО188 продолжает упоминать о непрекращающемся давлении на нее со стороны ФИО2 Муртазиной, поэтому вновь высказывает намерения уволиться. В сообщении от <дата> ФИО189, ссылаясь на <дата>, написала, что Муртазина высказала ей, что она, якобы находясь на больничном, ходила по городу и ела мороженное, а план по делам не исполняет. Также она пожаловалась на то, что нервы от негативного поведения Муртазиной на пределе. <дата> ФИО190 писала, что домой после суточного дежурства вернулась в 05:00, а утром вновь собирается на работу.

В аудиофайлах от 04.02, 13.02, 27.02, 19.03 ФИО191 отправляет аналогичные негативные сообщения о Муртазиной.

Аудиофайл от <дата> содержит разговор Муртазиной со ФИО192 на оперативном совещании. В этой беседе Муртазина высказывает ФИО193 претензии о неоправданно долгой и безрезультатной работе по уголовным делам, вспоминает случай, когда за ФИО194 домой приезжал Свидетель №26. ФИО195 ей возражает, говорит, что Свидетель №26 приезжал к ней в выходной день. В аудиофайлах от <дата> ФИО196 продолжает утверждать о том, что Муртазина работать не дает, сообщает о состоянии депрессии, длящейся месяц, а также пишет, что уволиться не может из-за кредитов. В аудиофайле от <дата> ФИО197 упоминает о разговоре с должностным лицом следственного управления по поводу конфликта с Муртазиной, а также о предложении перевестись работать в соседний район. Аудиофайлы за <дата> содержат впечатления ФИО198 о вечере <дата> в кафе «Юбилейное». Она сообщает, что с начальницей толком не разговаривала, особого внимания на нее не обращала. <дата> ФИО199, нецензурно выражаясь, заявляет, что работать с Муртазиной больше не может.

Среди графических изображений в файле, датированном <дата>, обнаружена молитва для нормализации отношений с ФИО2. Также в этих файлах обнаружен рапорт ФИО200 от <дата> на увольнение по собственному желанию с <дата>, а также перечень различных вакансий. (т.5 л.д.114-116, т.6 л.д. 3-9, л.д. 10-51)

В соответствии с протоколами осмотров от <дата> от <дата> из телефона «ZTE» при помощи специального программного обеспечения извлечены сохранившиеся аудиозаписи разговоров Муртазиной и ФИО201. Из них следует, что <дата> Свидетель №26 спрашивал Стребельцу о переводе, говорил, что работать в этом отделе у нее не получится, однако предлагал не увольняться. ФИО202 ему в ответ сказала, что <дата> предупредила Муртазину о предстоящем увольнении. <дата> Муртазина требует от ФИО203 занести ей рапорт, а <дата> назвать фамилию её лечащего врача, <дата> высказывает претензии по заполнению статистических карточек. В разговоре от <дата> ФИО204 узнала от Свидетель №4, что Муртазина озвучила на совещании о ее предстоящем увольнении, и о том, что ей придется месяц отрабатывать.

Кроме того, журнал просмотренных «Вебстраниц» этого телефона за <дата> и <дата> содержал следующие поисковые запросы: «реально ли найти работу за 24 часа», «самое время начать жизнь с чистого листа», а также различные вакансии по <адрес>. (т.6 л.д.62-69, л.д. 239-263)

Осмотром от <дата> изучен лист формата А 4, содержащий рукописную запись «Я люблю вас товарищи след», 5 записок (стикеров), изъятых у следователя Свидетель №5, с рукописными записями, написанных при проверке уголовного дела ФИО205, графики дежурств, приказы, ведомственные журналы, книги. На 3 записках (стикерах) обнаружены записи оскорбительного содержания. По результатам этого следственного действия составлен протокол, фототаблица. Копии осмотренных документов приобщены к материалам уголовного дела. (т.6 л.д. 85-151)

Экспертным заключением <...> от <дата> установлено, что рукописные записи, в 5 указанных записках, выполнены Муртазиной. (т.7 л.д.213-222)

Об обстоятельствах конфликта с Муртазиной и возникшими из-за него психологическими ФИО1 ФИО206 делилась со своей матерью ФИО24 и отчимом Свидетель №1

Потерпевшая Потерпевший №1 утверждала, что ее дочь была стрессоустойчивой, морально и психологически готовой к несению службы в Ханты - <адрес>, куда она уехала с надеждой и удовольствием.

По приезду в <адрес> ей всё нравилось. Там ей приходилось снимать жилье за свой счет, так как в компенсации найма Муртазина ей отказала, прокомментировав это тем, что оплату жилья еще заработать надо. Начиная с февраля, Муртазина стала допускать в адрес дочери негативные замечания, грубо отвечала ей: «Иди читай УПК, разбирайся», публично сомневалась в ее умственных способностях, а также оскорбляла. На совещаниях игнорировала ее присутствие, на вопросы не отвечала, с ней не разговаривала. Поначалу ФИО614 соглашалась с замечаниями Муртазиной, старалась их исправить, но её старания не замечались. Проводить следственные действия Муртазина ФИО612 не давала, забирала дела, назначала частые дежурства. Жалобы ФИО2 были безрезультатны. ФИО618 не слышали. Бывало, что Муртазина не отпускала ФИО619 на обед, и без срочной надобности поднимала ее в 02 часа ночи распечатать документ. Уволится не давала, рапорт об этом порвала. Смеясь говорила, что ФИО613 поедет в <адрес> на лодке плавать. Переживаниями ФИО616 Муртазина упивалась.

Еще 17 июня ФИО617 строила планы на жизнь, приглашала ее в Лангепас. Но утром 18 июня ФИО620 разговаривала очень странно, что-то в себе сдерживала. Она понимала, что ФИО622 глубоко, безысходно, навзрыд, молча, плачет, но на ее вопросы, что случилось, она твердила, что все хорошо, хочет лишь увольнения Муртазиной. Установив видеосвязь, она увидела ФИО621 в заплаканном состоянии, смотрящую как бы сквозь нее. В то же утро ФИО623 отправила сообщение своей тетке, в котором просила прощения за обещание племяннице, которое не сдержала.

Показания, данные на следствии, ФИО88 подтвердила в полном объеме. Дополняла, что действительно за месяц до самоубийства ФИО624 в очередной раз пришла с работы с истерикой и высказала мысль застрелить себя либо застрелить Муртазину. Однако, успокоившись, сказала, что сорвалась и просто хочет, чтобы Муртазина почувствовала боль, которую причиняет ей.

Относительно брака ФИО207 с Свидетель №69, ФИО88 показала, что он был фиктивен, так как его участники преследовали обоюдовыгодный интерес, и планировали его расторгнуть. (т.1 л.д. 170-176, л.д. 177-179, 180-191, 192-193) Аналогичные мотивы брака озвучивал в своих показаниях и сам Свидетель №69 (л.д.270-276 т.4 )

Свидетель Свидетель №1, подтверждая показания Потерпевший №1 по всем значимым обстоятельствам, настаивал, что Муртазина оказывала на ФИО208 постоянное давление, всячески ее унижала, оскорбляла, часто ставила на суточное дежурство. Спокойно заниматься делами не давала, помощи в работе не оказывала. ФИО209 пыталась перевестись, но Муртазина отказывала, обещала уволить только по отрицательным мотивам. Начальник ОМВСвидетель №35 эту ситуацию игнорировал, на личный состав внимания не обращал, ФИО210 не помог.

Последний раз с ФИО625 он разговаривал 10 июня. В тот день она рассказала, что Муртазина отправляла ее одну на общественном транспорте с уголовными делами в командировку, а ночью заставляла возвращаться на попутках. 18 июня ему из воспитательного отдела управления полиции ХМАО-Югры сообщили о самоубийстве ФИО626, ехать в Лангепас не советовали, предлагали выслать ее труп.

Оглашенные показания, данные на следствии, Свидетель №1 подтвердил в полном объеме. Дополнял, что действительно за месяц до самоубийства у ФИО627 возникала плохая мысль, застрелить себя, либо Муртазину. (т.1 л.д. 219-224, л.д.225-230)

Острые субъективные ФИО1 ФИО211, возникшие из межличностного конфликта с Муртазиной, были очевидны для всех сотрудников следственного отделения. Об обстоятельствах его возникновения, развития и реализации от них были получены следующие показания.

Свидетель Свидетель №4 показывала, что в первом полугодии 2018 года она была стажером следственного отдела полиции <адрес>. В этот период в следственном отделе работали старшие следователи Клюжева, Свидетель №24, Свидетель №23, Свидетель №22, следователи Свидетель №2, Свидетель №5, Свидетель №3, заместителем отдела был ФИО89. В январе 2018 года в отдел перевелась ФИО212.

В начальный период службы взаимоотношения между Муртазиной и ФИО213 были нормальными. Однако в феврале все резко изменилось. ФИО214 стала жаловаться на оскорбления, негативное, грубое отношение к себе со стороны Муртазиной, которая говорила ей, что она медлительная, нерасторопная, не справляется со своими должностными обязанностями. После этого ФИО215 часто закрывалась в кабинете и плакала. На совещаниях Муртазина постоянно высказывала недовольство ФИО216, часто критиковала организацию ее работы, несвоевременное выполнение служебных задач, называла ее «тупой». Подобное отношение Мартазина допускала только к ФИО217.

ФИО218 не понимала, почему к ней такое отношение, часто об этом думала. Муртазина же считала, что ФИО219 назло не выполняет ее указания. Однако ФИО220 своевременно не выполняла требования Муртазиной из-за большой загруженности и частых дежурств. Так, дежурства распределялись Муртазиной неравномерно, ФИО221 дежурила чаще других, сутки через сутки, хотя комплектность коллектива на тот момент позволяла дежурить ФИО222 реже. В таком режиме ФИО223 было тяжело работать, она понимала, что долго так не протянет, ведь после суток ей нужно было оставаться и дорабатывать, а затем снова заступать на дежурные сутки. Не нравилось Муртазиной и то, что после дежурных суток ФИО224 несвоевременно отвечала на ее звонки, она воспринимала это в «штыки», полагала, что ФИО225 не хочет выходить на работу.

В период нахождения ФИО226 на больничном, ее увидели в городе с мороженым. Это было высмеяно Муртазиной на совещании, так будто ФИО227 позволяет себе прогуливаться по городу с мороженым, зная, что сотрудников мало, а работы много.

Свидетель отмечала злопамятность Муртазиной, которая показывала свой принципиальный настрой уволить ФИО228 по негативным мотивам и не дать ей восстановиться в Барнауле, о чем неоднократно высказывалась. Поэтому рапорт ФИО229 о переводе Муртазина специально не подписывала, перевод не согласовывала.

После оглашения протокола осмотра переписки, состоявшейся между свидетелем Свидетель №4 и ФИО230, свидетель подтвердила, что <дата> велся разговор относительно рапорта о переводе ФИО231 в <адрес>, который не согласовывали из-за позиции Муртазиной. (т.6 л.д. 239)

Относительно событий <дата> свидетель Свидетель №4 показала, что в этот день должен был дежурить следователь Свидетель №2, но на дежурные сутки вышла ФИО232, так как график изменили на выходных. При этом 19 июня ФИО233 должна была ехать в Управление в Ханты-Мансийск, продлевать срок следствия по уголовному делу. Насколько ей известно Муртазина хотела наказать ФИО234 за это продление. В то утро ФИО235 плакала, разговаривала с кем-то по телефону, а после закрылась в кабинете и на совещание не пришла. Когда дверь в кабинет вскрыли, ФИО236 была уже мертва. В предсмертной записке, появившейся в «Интернете», ФИО237 обвинила в своей смерти Муртазину.

Сразу после самоубийства ФИО238 ФИО2 отдела полиции ФИО2 всех собрал и обратил внимание на то, что служба продолжается, а потому предложил всем думать, что говорить.

Впоследствии ее, также как и ФИО239, хотели выжить из органов полиции. Дали ей отрицательную характеристику, а ФИО2 отдела кадров ФИО636 утверждал, что она ни при каких обстоятельствах работать в следствии она не будет. Однако после повторного собеседования, обследования психолога, тестирования в следственном управлении ей была предложена должность следователя в <адрес>-Ях. Там, ей сказали, что в городе Лангепасе она работать не сможет из-за конфликта с руководством.

Свидетель Свидетель №3 показывал, что до самоубийства ФИО240 высказывала ему ФИО1, делилась тем, что не справляется с делами, то есть с нагрузкой. Также ему известно, что в апреле между ФИО241 и Муртазиной произошел конфликт, на почве того, что ФИО242 в ходе разговора с Муртазиной перешла на личности. После этого, на оперативных совещаниях Муртазина в адрес ФИО243 стала допускать унизительные высказывания, публично говорила ей, что она не следователь, её уровень низок, поэтому перевода не даст, а уволит ее из органов полиции. При обсуждении работы ФИО244 совещания могли длиться до часа, а упреки со стороны Муртазиной в ее адрес стали носить системный характер. Бывало, что ФИО245 реагировала на это, вступала в словесную перепалку. Этот конфликт ФИО246 тяжело переносила. Также Муртазина утверждала, что ФИО247, находясь на больничном, гуляет по городу и ест мороженое. Иногда в виде наказания Муртазина заставляла ФИО248 заступать на очередное дежурство, через сутки после предыдущего. Вообще ФИО249 чаще других дежурила, отрабатывала примерно 6-7 дежурств в месяц, тогда как другие следователи выходили на дежурства 2-3 раза в месяц. Из-за конфликта в какие-то периоды у ФИО250 в производстве находилось свыше 20 дел, тогда как у некоторых других следователей не доходило и до 10. В делах, полученных от ФИО251, он видел записки именно Муртазиной, в которых она унижала ее. Содержание некоторых записок сводилось к тому, что у ФИО252 «в голове опилки».

Утром <дата> ФИО253 застрелилась. Сразу после этого ФИО2 огласил предсмертную записку ФИО254 и предложил всем в следственном отделе правдиво говорить о случившемся.

Свидетель Свидетель №6 в судебном заседании и на следствии показывал, что конфликт между ФИО2 следственного отделения Муртазиной и следователем ФИО255 первоначально возник из рабочих моментов, поскольку молодой сотрудник ФИО256 не всегда грамотно выполняла свою работу, но после конфликт перерос в личную неприязнь. Муртазина в этом конфликте выигрывала, так как пользовалась своими властными полномочиями. На оперативных совещаниях Муртазина допускала оскорбительные высказывания в отношении ФИО257, называла ее «тупой», давила, кричала на нее, что воспринималось последней болезненно. После таких «выволочек» ФИО258 замыкалась в себе, была растеряна, не могла работать и выполнять свои обязанности. Кроме того, Муртазина оскорбляла ФИО259 и в записках (стикерах), которые оставляла в ее уголовных делах. Осуждающе озвучивала нахождение ФИО260 на улице с мороженным в период нахождения последней на больничном листе. Угрозы уволить ФИО261 через наказания, Муртазина подтверждала тем, что при минимальных нарушениях организовывала в отношении ФИО262 служебные проверки, заканчивавшиеся дисциплинарными взысканиями, часто ставила ФИО263 дежурить, из-за чего последняя не успевала работать по уголовным делам. О конфликтных условиях работы ФИО264 знал и ФИО2, поскольку она сама просила у него перевод на работу в другую службу. Утром <дата> ФИО265 застрелилась. Первым высказыванием Муртазиной было сожаление такого содержания, что наступил конец ее карьере. А ФИО2 отдела полиции ФИО2 просил его лично успокоить коллектив, предлагая взамен повышение в должности и звании. (т. 2 л.д.65-68, 69-72, 76-88, т. 5 л.д. 92-93)

Свидетель Свидетель №2 на следствии и в судебном заседании показывал, что в коллективе Муртазина желала видеть исключительно мужчин, поэтому к лицам женского пола относилась предвзято. Аналогично она относилась и к ФИО266, с которой ее отношения постепенно переросли из нейтральных в явно негативные. На служебных совещаниях Муртазина подчёркивала личностные недостатки ФИО267, заявляла о ее некомпетентности, часто допускала оскорбления ФИО268, говорила ей, что она «тупая», ни на что неспособная. При этом некоторые совещания были посвящены исключительно публичному осуждению работы ФИО269. Оскорбления аналогичного характера она писала и в записках, которые оставляла в уголовных делах ФИО270 после их проверки. В целях морального подавления она обещала уволить ФИО271 по отрицательным мотивам, также предлагала ей перейти на работу в <адрес>, где условия работы и проживания гораздо хуже. Помимо этого, Муртазина лишала ФИО272 права на отдых, назначала ей внеочередные дежурства, неоднократно по малозначительному поводу инициировала в отношении нее дисциплинарные проверки. Из-за этого ФИО273 часто плакала у себя в кабинете. Под психологическим давлением ФИО274 была готова перевестись в подразделение по вопросам миграции, однако там ей предложили вольнонаемную должность с маленькой зарплатой и только через увольнение из полиции.

О конфликтных условиях работы знал и ФИО2 отдела полиции ФИО2, поскольку он сам говорил ему об этом. Однако Муртазина была аффилированна ФИО2, поэтому адекватной реакции не последовало. Более того, в этот конфликт ФИО2 рекомендовал ему не вмешиваться.

<дата> Муртазина вновь вне очереди отправила ФИО275 дежурить, хотя в этот день дежурить должен был он. Причин для изменения графика дежурств не было. Муртазина сделала это в целях морального подавления ФИО276, поскольку на следующий день ей необходимо было ехать в следственное управление на продление срока следствия по уголовному делу. Утром 18 июня ФИО277 находилась в трезвом, но пониженном эмоциональном состоянии, плакала, с кем-то разговаривала по телефону, жаловалась на то, что ее «достала» Муртазина. На утреннее совещание ФИО278 не пришла, поэтому Муртазина проводить его не стала. Впоследствии всем стало известно, что ФИО279 застрелилась в кабинете. Он уверен, что имело место доведение до самоубийства со стороны Муртазиной. В тот же день ФИО2 отдела ФИО2 собрал всех сотрудников и в ультимативной форме потребовал от присутствующих не давать правдивые показания, следующими словами: «Вам всем работать еще здесь». При этом ФИО280 он называл неадекватной. Кроме того, утром того же дня он по указанию ФИО2 полиции ФИО2 составил рапорт о замене дежурного следователя, в целях надлежащего оформления дежурства ФИО281. (т.1 л.д. 253-257)

Также Свидетель №2 пояснял, что в период отпуска Муртазина руководила отделением через заместителя Свидетель №26, который фактической самостоятельности в принятии решений не имел, а поэтому выполнял все поручения Муртазиной.

Показания Свидетель №2 подвергались психофизиологическому исследованию. (т.8 л.д. л.д.100-119)

Свидетель Свидетель №5 в суде утверждал, что следователь ФИО282 часто жаловалась ему на давление, предвзятое отношение к ней со стороны ФИО2 Муртазиной. Первоначально критика действительно была конструктивной и не затрагивала личных качеств ФИО283, но в последующем Муртазина стала часто умалять личные качества ФИО284. На ежедневных планерных совещаниях неоднократно публично обсуждала работу ФИО285.

Муртазина явно испытывала к ФИО286 личную неприязнь, желала ее увольнения по отрицательным мотивам. На его просьбы оставить ФИО287 в покое, Муртазина не реагировала. ФИО288 от действий Муртазиной находилась в длительном психологически подавленном состоянии.

В уголовных делах, переданных ему от ФИО289 он нашел записки Муртазиной негативно характеризующие профессиональные качества ФИО290. В них указано, что ФИО291 никчёмный следователь, дела расследовать не умеет. Эти записки у него были изъяты в ходе производства по настоящему делу.

После суицида ФИО292 ФИО2 отдела полиции ФИО2 объяснял, что всем еще в этом отделе работать, поэтому необходимо сгладить ситуацию.

Свидетель Свидетель №25 подтверждала ухудшение условий работы следователей в Лангепасском отделе полиции после прихода Муртазиной, продлившей работу следователей до позднего вечера и объявившей субботу рабочим днем. Заявляла о явных конфликтных отношениях сложившихся между Муртазиной и ФИО293. Рассказывала также о том, что в мае 2018 ФИО294 плакала, жаловалась на предвзятое отношение Муртазиной. Руководители в отделе полиции ФИО2, Свидетель №32 об этом конфликте знали, но игнорировали как его, так и обращения ФИО295 о переводе на другую работу в полиции.

Показания на следствии, оглашенные с согласия сторон, Свидетель №25 подтвердила в зачитанном объеме. Дополняла, что ФИО296 говорила ей о том, что ее хотят перевести в самый худший, дальний район, где вообще нет дорог. (т. 3 л.д.46-54)

Свидетель Свидетель №41, работавшая инспектором отдела делопроизводства в отделе полиции <адрес>, также как и все следователи обращала внимание на подавленное психологическое состояние ФИО297, утверждала, что последняя перед тем, как зайти на совещание к Муртазиной часто плакала и жаловалась на несправедливое отношение. Уверена, что <дата> ФИО628 в состоянии алкогольного опьянения не находилась.

Свидетель Свидетель №22 в суде утверждала, что с приходом в следственное отделение Муртазиной все изменилось только в худшую сторону. Муртазина могла одним только видом создать невыносимый психологический фон. Опоздание следователя на утреннее совещание могло стать причиной его проведения в позднее вечернее время. Муртазина заставляла следователей работать по выходным, а для подтверждения деятельности в эти дни требовала отправлять ей личные фотографии рабочей обстановки.

Из-за установленного режима работы в отделе при отсутствии процессуальной помощи от этого руководителя она работать больше не могла. После ее увольнения в следственное отделение устроилась ФИО298. В первую встречу, этот следователь была жизнерадостной, с серьезными профессиональными планами на будущее, тогда как в последующем ее психологическое состояние явно ухудшилось, поскольку Муртазина беспричинно унижала ее, втаптывала в грязь, при всех обзывала «тупой», «бездарной», «никчёмной».

Также Свидетель №22 показывала, что она с бывшими следователем Свидетель №24, разговаривали с Муртазиной, просили дать ФИО299 перевестись в другое подразделение. Однако Муртазина не один раз им повторила, что добьется увольнения ФИО300 и только по отрицательным мотивам.

Свидетели Свидетель №24 и Свидетель №23 давали аналогичные показания. Они подтверждали ухудшение условий работы в отделе с приходом Муртазиной, именно с этим связывали свои увольнения. В подтверждение своих слов Свидетель №23 обращала внимание на фотографию экрана своего телефона, приобщенную на следствии к материалам уголовного дела. На этой фотографии Муртазина назначила следователям оперативное совещание в конце 2017 года на 23:00.

Свидетель ФИО89, работавший до января 2018 заместителем Муртазиной, также показывал, что в период руководства Муртазиной условия работы не только ухудшились, но и ужесточились. Отделение работало в условиях штатного некомплекта, до 22 часов, без выходных, без отдыха после суточных дежурств. В период с декабря 2017 по январь 2018 из-за неадекватных требований Муртазиной уволилось 3 опытных следователя и все женщины. О конфликте между Муртазиной и ФИО301 было известно всем в отделе полиции. Ему известно, что Муртазина на ежедневных совещаниях высказывала ФИО302 претензии, публично унижала ее, угрожала увольнением по отрицательным мотивам.

Кроме того, ФИО89 утверждал, что <дата> у него на вечере в кафе «Юбилейное», организованном по поводу выхода на пенсию, ФИО303 жаловалась ему на постоянное давление и оскорбления Муртазиной, поэтому одновременное нахождение там с Муртазиной ее явно расстраивало. ФИО304 полагала, что ее присутствие на вечере в период нахождения на больничном листе непременно станет предметом обсуждения на совещании. В тот вечер юрисконсульт ФИО2 Свидетель №36 пыталась примирить Муртазину и ФИО305, выходила с ними на улицу и длительно разговаривала. Однако, у Свидетель №36 конфликт уладить не получилось. Она сделала вывод, что Муртазина свои намерения менять не собирается. (т.3 л.д. 3-8)

О конфликте ФИО306 и Муртазиной показывали также и свидетели в следственном отделении не работавшие.

Свидетель Свидетель №8 подтверждал свои показания на следствии о том, что <дата> он, работая экспертом криминалистом, видел подавленное состояние ФИО307 после разговора с Муртазиной. Также ему известно о предвзятом отношении Муртазиной к ФИО308 и об оказания в связи с этим на ФИО309 морального давления. (т. 2 л.д. 107-109, 110-115)

Свидетель Свидетель №9 на следствии показывал, что со слов сотрудников ФИО2 ему было известно о сложившихся напряженных отношениях между Муртазиной со ФИО310. (т.2 л.д. 118-124)

Примечательны для суда в этой связи и показания свидетеля адвоката Свидетель №55, которая, будучи защитником в апреле 2018 по уголовному делу, расследуемому ФИО311, замечала ее болезненный внешний вид. На вопрос тяжело ли ей, следователь ответила, что «Вообще невозможно». Следственное действие проводилось в 16-19 часов, а ФИО312 сообщила, что с 04.00 на ногах и ничего не ела, объяснив это установками Муртазиной. При этом, еще была намерена ехать в <адрес>. Данная ситуация, исходя из содержания, обстоятельств, поведения ФИО313, ее внешнего вида, взволновала свидетеля. Отношение Муртазиной к молодому следователю ФИО314, по мнению свидетеля, было очевидно плохим. Обстановку в коллективе следственного отделения невозможно было скрыть. Из-за руководства Муртазиной уволились все опытные, квалифицированные следователи.

Свидетель Свидетель №57, работавшая в торговом павильоне продавцом, также слышала от ФИО315 жалобы на конфликт с Муртазиной. Аналогичные показания давала и свидетель Сяглова, находившаяся со Стребельцево в дружеских отношениях.

Свидетель Свидетель №72 утверждал, что в переписке ФИО316 постоянно жаловалась на начальницу, которая, по его мнению, и довела ее до самоубийства.

Бывшие коллеги ФИО317 по следственному отделу в <адрес> Свидетель №62, Свидетель №63, Свидетель №64, Свидетель №61 отмечали отсутствие у ФИО318 каких-либо личных, не служебных проблем, которые могли бы привести к самоубийству. Заявляли, что только действия Муртазиной довели ФИО319 до такого трагического поступка. Сообщали о жалобах ФИО320 на унижения, оскорбления, предвзятое, несправедливом отношение со стороны Муртазиной. Кроме того, Свидетель №61 утверждала, что, хотя работа ФИО321 в <адрес> и требовала контроля, но с ней она справлялась, нарушений трудовой дисциплины не допускала, поэтому она не согласна с отзывом Муртазиной о ФИО322 как о бездарном следователе.

Оспаривая показания всех представленых свидетелей Муртазина и ее защитники ссылались на показания сотрудников ФИО2 России по <адрес> ФИО2, Свидетель №26, Свидетель №32, Свидетель №28, Свидетель №34, Свидетель №36, ФИО656, Свидетель №78, Свидетель №77, Свидетель №79, Свидетель №39, Свидетель №38, ФИО684, сотрудников УМВД России по ХМАО – Югре ФИО650, ФИО649, Свидетель №45, Свидетель №46, Свидетель №49, Голубевой, Серегиной.

Так, временно исполнявший в устанавливаемый период обязанности заместителя ФИО2 следственного отделения Свидетель №26 причины самоубийства ФИО323 ни на следствии, ни в суде назвать не мог. Убеждал суд в адекватности служебного поведения Муртазиной и соблюдение ею этики в общении со ФИО324. Исключал предвзятость, оскорбления и угрозы по отношению к ФИО325. Отмечал, что на оперативных совещаниях Муртазина давала оценку только профессиональной деятельности этого следователя, не переходя на личность. В свою очередь ФИО326 к критике была невосприимчива и «огрызалась». Рабочая нагрузка на ФИО327 была приемлемой, она определялась, исходя из сложившихся кадровых обстоятельств. Ей оказывалась помощь в работе, путем дачи указаний в порядке ст. 39 УПК РФ. Однако ФИО328 систематически допускались процессуальные нарушения, поэтому в отношении нее было проведено 6 служебных проверок, две из которых окончены наложением дисциплинарного взыскания, в остальных случаях она была устно предупреждена. Психологическая работа со ФИО329 не велась, поскольку на результаты проверок она реагировала спокойно. Также Свидетель №26 отмечал, что ему приходилось по срочной служебной необходимости забирать ФИО330 из дома.

Аналогичные показания Свидетель №26 давал и на следствии, подтвердил их в суде в зачитанном объеме. (т.3 л.д.59-73, л.д.75-80)

Между тем, после оглашения стенограммы его беседы со ФИО331, содержащейся в протоколе осмотра документов от <дата>, Свидетель №26 пояснил, что действительно предупреждал ФИО332 о том, что из-за плохого качества работы, не устраивавшего как Муртазину, так и его, ей в этом отделе работать не получится. О намерениях ФИО333 перевестись в другой отдел он слышал, но официальных документов, подтверждающих это, не видел. Ему известно, что ФИО334 предлагалось перевестись в <адрес>, по причине того, что там рабочая нагрузка на следователя меньше и ей работать будет легче (т.6 на л.д. 239-241)

Созвучны с показаниями Свидетель №26 были и показания ФИО2 отдела полиции ФИО2, ФИО2 по работе с личным составом ФИО2 России по <адрес> Свидетель №32, его заместителя Свидетель №28, специалиста по воспитательной работе указанного отдела полиции ФИО640.

Свидетель ФИО2 показывал, что об истинных причинах самоубийства ФИО335 ему так же ничего не известно. Категорически отрицал конфликтность и предвзятость Муртазиной в отношениях со ФИО336. Убеждал суд, что Муртазина несколько раз предотвращала привлечение ФИО337 к дисциплинарной ответственности. Заявлял, что с приходом Муртазиной показатели работы в отделе улучшились, а ее требования к подчиненным были адекватны интересам службы. Подтверждал, что в марте 2018 следователь ФИО338 действительно просилась перевестись работать в отделение по вопросам миграции, объясняя это решение слабыми процессуальными знаниями. Этот вопрос им обсуждался с Свидетель №32 и Муртазиной, которые возражений против перевода не выразили. В апреле или мае от Муртазиной ему также стало известно о том, что следственное управление готово перевести ФИО339 в <адрес>, но от ФИО340 нужен был соответствующий рапорт. После самоубийства ФИО341 он ни на кого давления не оказывал, однако свидетель Свидетель №2 намеренно подстрекал коллектив следственного отделения к оговору Муртазиной. (т.3 л.д.173-183)

Свидетель Свидетель №32, также как и свидетель ФИО2, показывал, что разговор о переводе ФИО342 был обусловлен не сложившимися конфликтными отношениями с руководителем, а ее собственным желанием, основанном на осознании отсутствия необходимых знаний для продолжения работы в должности следователя.

Между тем, после оглашения показаний, данных на следствии, Свидетель №32 подтвердил, что ФИО343 действительно периодически жаловалась на Муртазину, говорила, что ей тяжело работать, но ФИО344 он не поверил, проверок по этим жалобам не проводил, ограничился лишь устным заверением Муртазиной об отсутствии каких - либо конфликтов в следственном отделении. Свидетель №32 уже в суде настаивал, что озвученную ситуацию он конфликтом не считает, несмотря на то, что в протоколе допроса он самостоятельно избрал эту словесную форму обозначения отношений между Муртазиной и Стебельцевой. (т.3 л.д. 142-145)

Свидетели Свидетель №28 и ФИО638, работавшие под непосредственным руководством Свидетель №32, также убеждали суд, об отсутствии каких-либо конфликтных отношений в следственном отделении в период работы там следователя ФИО345. Об истинных причинах самоубийства им ничего неизвестно. Эти свидетели утверждали, что Муртазина с инициативой увольнения ФИО346 не выходила, оказывала ей наставническую помощь, исправляла за ней ошибки, проводила воспитательные и корректирующие беседы. При этом, Свидетель №28, оспаривая выводы служебной проверки, проведенной по факту самоубийства ФИО347, заявляла, что нарушений со стороны отдела по работе с личным составом в отношении ФИО348 допущено не было, а Свидетель №32 во вмененных ему нарушениях не виновен. ФИО639 высказывала предположения, что самоубийства обусловлено чрезмерной восприимчивостью ФИО349 к критике. (т.3 л.д.106-113)

Из оглашенных показаний свидетеля ФИО657 ФИО658. следует, что она, будучи специалистом группы морально-психологического обеспечения ФИО2 России по <адрес>, ничего не знала о конфликте Муртазиной и ФИО350. О наличии подобных отношений ей никто не сообщал. (т.3 л.д. 120-125)

Свидетель Свидетель №36 на следствии и в суде показывала, что все служебные проверки, проведенные в отношении Стребельцвой, соответствовали предъявляемым требованиям ведомственных нормативных актов. Утверждала, что о конфликте в следственном отделении не знала. Однако свидетель ФИО89, присутствующий в зале судебного заседания, это утверждение оспаривал.

После оглашения показаний, данных на следствии, Свидетель №36 подтвердила, что из разговора с Свидетель №6 ей стало известно о конфликте Муртазиной и ФИО351. Вместе с тем, категорически отрицала общение со ФИО352 на эту тему. (т.3 л.д.196-202)

Свидетели Свидетель №34, Свидетель №78, Свидетель №77, Свидетель №79, Свидетель №39, Свидетель №38, Свидетель №7 на следствии и в суде показывали, что о конфликте в следственном отделении ничего не знают. Свидетель №34 пояснял, что на вечере у Свидетель №21 он не заметил какую-либо явную напряженность в отношениях Муртазиной и ФИО353. Свидетель №78, Свидетель №79 утверждали, что <дата> около 02 - 05 час. Стебельцева на суточном дежурстве пребывала в состоянии алкогольного опьянения, а Свидетель №77 подтверждал их сообщения об этом. Свидетель №38 рассказывал о том, что видел в конце марта 2018 года у ФИО354 на телефоне фотографию ее бывшего мужа, которую она на следующий день убрала с главного экрана телефона. Но Свидетель №7 опровергал показания Муртазиной о просьбе Свидетель №2 давать вымышленные компрометирующие Муртазину показания. (т.3 л.д.213-218, л.д.224-227, т.3 л.д.230-236, т.3 л.д.239-244, т.2 л.д.91-94, л.д.95-100, л.д.102-105)

Не знали о происходившем в следственном отделении конфликте и причинах самоубийства также и другие допрошенные на следствии и в суде сотрудники ФИО2 России по <адрес> Свидетель №33, Свидетель №42, Свидетель №16, Свидетель №81, Свидетель №31, Круглень, Свидетель №10, Свидетель №13, Свидетель №12, Свидетель №11, ФИО13, ФИО685. Вместе с тем, свидетель Свидетель №81 отмечала, что ФИО355 незадолго до самоубийства была расстроена тем, что ее досудебный материал был возвращен судом на доработку. (т.2 л.д.163-170, л.д.143-150)

Из оглашенных показаний свидетелей Свидетель №49, Свидетель №45, Свидетель №46 следует, что в следственном управлении УМВД России по ХМАО-Югре о причинах перевода ФИО356 в <адрес> ничего известно не было. Свидетель №45 показывала, что с инициативой перевода выступил Свидетель №26, однако ФИО357 работать в <адрес> отказалась. Свидетель №46 и Свидетель №49 указывали, что от руководителей следственного отделения <адрес> к ним поступала негативная информация о работе следователя ФИО358, на что Свидетель №49 рекомендовала обучать ФИО359 и оказывать ей практическую помощь. (т.4 л.д. 93-98, т.4 л.д.61-68, т.4 л.д.70-75, л.д.77-80)

О непоступлении в следственное управление рапорта ФИО360 на перевод показывала ФИО2 группы по работе с личным составом УМВД России по ХМАО-Югре Серегина. Она также обращала внимание и на отсутствие жалоб сотрудников на Муртазину, связанных с недостойным поведением последней.

Свидетель Голубева проверяла уголовные дела ФИО361, работу по ним характеризовала негативно.

Не связывал самоубийство ФИО362 исключительно с действиями подсудимой Муртазиной допрошенный на следствии заместитель ФИО2 отдела морально-психологического обеспечения УМВД России по ХМАО-Югре ФИО655. Этот свидетель заявлял, что <дата> в следственном отделении Лангепаса имел место аффективный суицид, возникший в результате внезапного острого психотравмирующего события, в условиях отсутствия поддержки близких родственников, коллег, руководителя следственного подразделения. Утверждал, что в день самоубийства ФИО363 требовалась поддержка, тогда как разговор с мамой лишь ухудшил ситуацию, усилив социально-психологическую дезадаптацию. Если руководство говорило ФИО364, что она не справляется с работой, то мама же могла говорить, что все вокруг плохие, а ФИО365 хороший сотрудник и справится. Оценивая заключение служебной проверки по факту суицида следователя, ФИО654 заявлял, что в этом заключении дана характеристика деятельности ответственных должностных лиц без оценки жизненной ситуации ФИО366, в которой она пребывала.

Исключал межличностный характер конфликта Муртазиной и ФИО367 и свидетель Свидетель №48, проверявший работу следственного отделения после произошедшего самоубийства. Этот свидетель утверждал, что все спорные ситуации возникали из служебного взаимодействия.

Вместе с тем из показаний, данных ФИО648 на следствии, следует, что сотрудники следственного отделения ФИО2 России по <адрес> указывали ему на предвзятое отношение Муртазиной к следователю ФИО368. В деятельности Муртазиной, как руководителя структурного подразделения, он выявил существенные нарушения, от ведения внутренних документов, вплоть до служебных проверок, инициированных Муртазиной в отношении ФИО369. Хоть данные проверки и были проведены в соответствие с требованиями ведомственных нормативных актов, но профилактирующая составляющая деятельности Муртазиной учтена не была. В них не нашло отражение необходимость обучения и воспитания этого сотрудника. Все сводилось только к дисциплинарной практике. Не велась Муртазиной и работа предупреждающая суициды. (т.4 л.д. 87-92)

Свидетель Свидетель №51, так же участвовавший в проверке по факту суицида ФИО370, на следствии отмечал, что конфликт с Муртазиной возник на почве невыполнения ФИО371 указаний непосредственного руководителя. При этом Свидетель №51 относил к причинам самоубийства ФИО372 одновременно и низкую результативность работы этого следователя и отсутствие наставнической, воспитательной, профилактической деятельности руководителя. (т.4 л.д.111-118)

Анализируя показания представленных свидетелей, на которых защита делала особый акцент, суд вынужден констатировать, что ни один из них не мог назвать бесспорные альтернативные обвинению причины самоубийства ФИО373.

При этом, абсолютное большинство представленных свидетелей утверждало, что о конфликте в следственном отделении им ничего не известно. Это, в частности, могло быть объяснено тем, что никто из них в подчинении Муртазиной не находился, ее требования, как ФИО2 следственного отделения, не исполнял.

К показаниям Свидетель №26, ФИО2, Свидетель №32, Свидетель №28 и ФИО641 об отсутствии межличностного конфликта в следственном отделении полиции <адрес> суд относится критически. Так, если ФИО2 не отрицал личную просьбу ФИО374 о переводе и факт проведения совместно с Свидетель №32 и Муртазиной по этому поводу совещания, Свидетель №32 о таком совещании попросту первоначально умалчивал, а на неоднократные вопросы, касающиеся его служебной деятельности, прямых ответов не давал, напротив всячески от них уклонялся, цитируя положения ведомственных актов. Неискренность Свидетель №32 была изобличена только после сопоставления его показаний в суде и на следствии, в результате этого он был вынужден признать неоднократные устные жалобы ФИО375 на Муртазину и их обсуждение одновременно и при ФИО2 и Муртазиной. Соответственно такими показаниями Свидетель №32 прямо указал на недобросовестность показаний свидетеля ФИО2, а также своих подчиненных Свидетель №28 и ФИО642. Ссылки же ФИО2 на противоправное поведение Свидетель №2 после самоубийства ФИО376, якобы призывавшего коллектив давать ложные показания в отношении Муртазиной, являются надуманными, поскольку никто из следственного коллектива подобных показаний не давал, а слова Муртазиной об этом опровергнуты свидетелем Свидетель №7, исключившим подобное поведение Свидетель №2.

По убеждению суда осведомленность Свидетель №32 об указанном конфликте указывает на то, что его подчиненные Свидетель №28 и ФИО643 также знали о напряженных, выходящих за рамки рабочих, отношений Муртазиной и ФИО377. Представляется, что незаинтересованность этих свидетелей в открытии обстоятельств конфликта, заключается в их подчиненном положении, а также просматривается из следующих заявлений. Свидетель №28 утверждала о невиновности Свидетель №32 в выявленных проверкой нарушениях, а ФИО644 выдвигала предположения о чрезмерной восприимчивости к критике лица, допустившего суицидальное поведение.

Недостаточно правдива в суде была и свидетель Свидетель №36, которая только после оглашения ранее данных ею показаний, подтвердила свою осведомленность о давлении Муртазиной на ФИО378, при этом, вопреки показаниям очевидца ФИО89, продолжила наставить на том, что не пыталась «примирить» Муртазину со ФИО379. Соответственно о деталях этого разговора намеренно умолчала.

Незаинтересованность ФИО2, Свидетель №32, Свидетель №26 в даче полных, правдивых показаний, по мнению суда, очевидна, поскольку они также как и Муртазина были ответственны за своевременное выявление и пресечение конфликта в коллективе полицейских, профилактику в нем суицидальных происшествий. Данный вывод суда в частности следует из заключения служебной проверки, проведенной <дата> комиссией СУ МВД России по ХМАО–Югре по факту суицида следователя ФИО380. Из этого заключения следует, что индивидуально-воспитательная работа в отделе полиции <адрес> была организована формально, мероприятия морально-психологического характера со ФИО381 не проводились. При этом, ФИО2 полиции ФИО2, как и ответственные лица за проведение указанной работы, в частности Свидетель №32, от разрешения конфликта в следственном отделе между Стребецевой и Муртазиной самоустранились. (т.10 л.д. 203-241)

За указанные проступки на должностных лиц ФИО2 России по <адрес> приказом УМВД России по ХМАО-Югре <...> от <дата> наложены дисциплинарные взыскания. (т. 12 л.д.84-86)

Следует отметить и то, что не задолго до самоубийства ФИО382, в работе Свидетель №32 также были выявлены существенные недостатки, выразившиеся в ненадлежащем контроле за проведением профилактических мероприятий. <дата> ему объявлялся выговор. (т. 10 л.д.122-164)

Приказом ФИО2 Управления МВД РФ по ХМАО-Югре <...> л/с от <дата> Муртазина отстранена от выполнения служебных обязанностей. (т.9 л.д. 108)

Приказами УМВД России по ХМАО-Югре <...> от <дата>, <...> л/с от <дата> Муртазина понижена до должности старшего следователя СО ОП <...> СУ УМВД России по <адрес>. (т.12 л.д. 87-88)

Показания Свидетель №78, Свидетель №79, Свидетель №77 о нахождении ФИО383 <дата>, поздней ночью, якобы во время суточного дежурства, в состоянии опьянения, ни о чем, что могло бы подтвердить какие-либо доводы защиты, не свидетельствуют. Напротив <дата> ФИО384 на дежурства не заступала, а находилась по совмещенному графику следователей и дознавателей, утвержденному только Муртазиной, в резерве. ФИО2 отдела дознания данный график не подписывал. ФИО385 по этому графику <дата> вновь заступила на дежурство, а потому привлекаться к дежурству <дата> не должна. Соответственно эти свидетели невольно укрепили доводы обвинения о незаконных привлечениях ФИО386 к работе в дни, когда ей положено было отдыхать.

Примечательно, что сводный график, утвержденный ФИО2 отдела полиции ФИО2 на февраль 2018 года, для всех сотрудников полиции в полной мере соответствует требованиям Трудового законодательства и ведомственных приказов. По этому графику ФИО387 в суточное дежурство, как и в резерв на <дата>, не включена. А включение Муртазиной в тот день ФИО388 в резерв дежурных, подтверждает доводы обвинения о допускавшихся Муртазиной нарушениях, связанных с непредоставлением ей выходных и нарушением права на отдых. (т.10 л.д. 275, л.д.279-280)

Что касается воспоминаний Свидетель №81, о случае в суде, который якобы сильно расстроил ФИО389, следует отметить, что об этом случае ни кто из свидетелей показаний не давал, на него ссылалась только подсудимая Муртазина. Между тем, интерпретация тех событий у свидетеля и подсудимой существенно разнятся. Если Свидетель №81 связывала психологическое расстройство ФИО390 с выявленной ошибкой в досудебном материале, Муртазина делала акцент на действиях суда. Такая рассогласованность показаний при отсутствии объективных свидетельств подобному случаю, может свидетельствовать лишь о намерении Муртазиной отвлечь внимание от истинных событий, породивших самоубийство ФИО391.

Показания Свидетель №49, Свидетель №45, Свидетель №46 подтверждают лишь только то, что со стороны руководителей следственного отделения к работе ФИО392 имелись существенные претензии, и именно от них поступило предложения о переводе этого следователя в другое следственное подразделение. Вместе с тем по делу никто и никогда не оспаривал, что ФИО393 в работе допускала ошибки, что требовало к ней повышенного наставнического внимания.

Отдельное внимание обращает на себя рассогласованность показаний свидетеля ФИО651 с показаниями свидетелей ФИО647 и Свидетель №51. Указанные лица изучали причины суицида ФИО394, но у каждого из них сложилось разное о нем мнение. ФИО652 называл суицид аффективным, вызванным прежде всего разными жизненными обстоятельствами, навалившимися на ФИО395 непосильным бременем. Но ФИО646 и Свидетель №51 придерживались иной точки зрения, указывали, что конфликт проистекал из совместной служебной деятельности ФИО396 и Муртазиной и возник по причине ненадлежащего исполнения ФИО397 своих служебных обязанностей. Однако окончился самоубийством в результате неправомерного поведения именно Муртазиной, злоупотреблявшей дисциплинарной практикой и абсолютно игнорировавшей в работе созидательные, профилактирующие компоненты.

Противоречия между показаниями указанных свидетелей и позиции ФИО653 могут свидетельствовать об односторонности его умозаключения, чрезмерно сконцентрированного на сложностях частной жизни потерпевшей, являвшихся некоторыми фоновыми обстоятельствами, а не причиной суицида. Мотивы такого поведения могут быть различными от недостатка необходимых знаний в области посмертных психологических исследований личности до преследования корпоративных интересов службы в органах полиции. При этом, обращает на себя внимание допущение противоречивых размышлений о формировании причин самоубийства под влиянием материнской поддержки потерпевшей, которая, напротив, была направлена на воодушевление и эмоциональную разгрузку.

По убеждению суда, отличие причинных явлений от фоновых в рассматриваемой преступной ситуации, при собственноручно выраженном изложении этих причин лично самой ФИО398, не является чрезмерно сложной задачей.

Примечательно, что до самоубийства ФИО399 от ФИО2 полиции ФИО2 негативных характеристик не получала, тогда как после этого события, этот свидетель исключительно отрицательно представлял ФИО400, отмечал за ней медлительность, низкое качество знаний, замкнутость, амбициозность, скрытность. Утверждал, что она была способной сохранять в любой ситуации исключительное хладнокровие. (т.8 л.д. 198)

Подобные действия на фоне установленных просчетов в служебной деятельности, по мнению суда, демонстрирует нежелание правдиво описывать обстоятельства, предшествующие самоубийству, что может создать реальные угрозы повторения аналогичного трагического события.

Таким образом, представленные показания свидетелей, вопреки доводам подсудимой и ее защитников, очевидно и бесспорно доказывают наличие имевшегося в период устанавливаемых преступных событий, межличностного конфликта между ФИО2 подразделения Муртазиной и подчиненной ей следователем ФИО401.

При этом, представляется очевидным, что в условиях обычного служебного взаимодействия по типу ФИО2 - подчиненный, враждебный настрой руководителя, доминирующего в этих отношениях, был предопределен, прежде всего, психологическими особенностями Муртазиной, а не проблемами личности ФИО402. К таким выводам суд приходит из анализа следующих обстоятельств.

На первоначальных этапах работы в органах полиции за Муртазиной отмечалась вспыльчивость, чувствительность к критике. В связи с этим ФИО2 ОРАП ОП <...> СУ УМВД России по <адрес> рекомендовал своевременно поощрять успехи, а также избегать публичную критику. (т.11 л.д. 184)

Согласно сведениям, содержащимся в психологической карте Муртазиной Д.Г., заключениях служебных психологических обследований, установлено, что на <дата> у Муртазиной наблюдалось эмоциональная неустойчивость, демонстративность, потребность нравиться, напряженность в контактах с окружающими, неустойчивость самооценки, тенденция к избеганию ответственности. (т.6 л.д. 279-287, л.д. 289, 290)

Из обращений ФИО25 от <дата> следует, что Муртазина выросла в безнравственной, неэтичной семье, эгоистична. Она была вовлечена в семейный конфликт, связанный разделом жилого помещения. Личная жизнь Муртазиной не устроена, ранее она поддерживала близкие отношения с наркозависимым лицом. (т.12 л.д. 174-174, 177)

Между тем, непосредственно перед назначением на должность ФИО2 следственного отделения Муртазина характеризовалась исключительно положительно. Так, в частности, ее представляли руководители ФИО2 России по <адрес> – ФИО2 и Свидетель №42. Они обращали внимание на высокую гибкость поведения Муртазиной, ее честность, порядочность и готовности защищать слабых. ( т.6 л.д. 197, т.8 л.д. 132-133, т.12. л.д. 162-163)

ФИО2 ОРЛС СУ УМВД России по ХМАО-Югре Свидетель №51 отмечал у Муртазиной способность быть руководителем (т.11 л.д. 110), а психолог ФИО2 России по <адрес> в заключении <...> от <дата> отмечал у Муртазиной лидерские качества, терпимое отношение к чужим убеждениям и ценностям, умение изменять поведение в зависимости от изменения обстоятельств, рекомендовал ее на должность ФИО2 следственного отделения. (т.6 л.д. 198)

Вопреки категоричным доводам подсудимой Муртазиной и ее защитников, в ходе производства по делу подробно и полно были исследованы данные о личности, характерологические особенности, социально-бытовые условия следователя ФИО403.

Потерпевшая ФИО404 по месту учебы зарекомендовала себя уравновешенной, отзывчивой, аккуратной, честной, старательной, коммуникабельной, соблюдающей субординацию. Эти качества ФИО405 отмечали руководители Барнаульского юридического института МВД России (т.6 л.д. 205), (т.9 л.д. 122, т. 6 л.д. 201)

Согласно результатам психологического обследования от <дата>, заключению <...> у ФИО406, в частности, отмечена самолюбивость, обидчивость, завышенность самооценки, нуждаемость в контроле за конечным результатом труда. При этом, сделан вывод о ее стабильном психологическом состоянии, достаточном уровне знаний, пригодности для занятия должности следователя. Аналогичные выводы следуют и из заключения от <дата> о приеме на службу ФИО407 К.А. (т.6 л.д. 199-200, л.д. 204)

На последующих обследованиях ФИО408 показывала положительную динамику изменений в организации внутренних психологических процессов. По результатам служебных обследований, проведенных в 2015 и 2016 годах, у нее усматривалась спонтанность, недостаточная сосредоточенность, организованность, стремление экспериментировать. В то же время отмечены ориентированность на дело, способность переходить от управления ситуацией к покорности ее требованиям.

В 2017 году ФИО409 показала уровень умственных способностей выше среднего, проявила выраженную познавательную активность и обучаемость, тяготение к структурированию работы, а также знанию того, что от нее требуют. Отмечалось рациональное и спокойное отношение к жизни, невозмутимость, уверенность в себе, оптимизм, доброжелательность, избегание конфликтов, самообладание, направленность на задачу, ориентированность на карьеру, эффективность при выполнении своих обязанностей. (т.9 л.д. 117-118, т.6 л.д. 206)

ФИО2 отдела по <адрес> СУ УМВД России по г. ФИО26 ФИО410 представлена юридически грамотным специалистом, дорожащим службой в органах внутренних, контролирующей себя в сложных ситуациях, устойчивой к трудностям службы и способной их преодолевать. (т.9 л.д. 119, т.6 л.д. 202-203)

Показания свидетелей в части характеристик Муртазиной и ФИО411, в период их совместного несения службы, в следственном отделении полиции <адрес> однородностью не отличались. Так, все следователи указывали на склонность Муртазиной к проявлению чрезмерной строгости, демонстрации своего властного превосходства. В ФИО412 они обращали внимание на уравновешенность, исполнительность и адекватную восприимчивость к критике.

Так, ФИО89 представлял Муртазину властолюбивой, авторитарной личностью, нетерпящей возражений, не знающей специфики работы руководителя. Аналогично показывала о Муртазиной свидетель Свидетель №22. Свидетель №6 называл Муртазину волевым ФИО2, а ФИО413 характеризовал спокойным, необидчивым, пользующимся уважением в коллективе человеком. Свидетель №4 усматривала в Муртазине жёсткого, очень принципиального, злопамятного человека, избирательно относившегося к подчиненным. ФИО414 ей предсталялась общительной, дружелюбной, открытой, отзывчивой, в работе опытной, ответственной, справляющейся с поставленной задачей. Аналогичные качества за Муртазиной отмечал и следователь Свидетель №5. Свидетель №2 указывал на бескомпромиссность Муртазиной, использующей, для утверждения своего властного превосходства меры дисциплинарного характера. Свидетель №3 видел Муртазину властной, строгой, требовательной, оказывавшей практическую помощь лишь тем, кому симпатизировала, и с кем находилась в стабильных отношениях. За ФИО415 он отмечал спокойствие, исполнительность, восприимчивость к критике, потребность делиться своими ФИО1.

Заведующая филиалом <...> Коллегии адвокатов ХМАО – Югры Свидетель №55 так же наблюдала у ФИО416 сдержанность, спокойность и уравновешенность. Свидетель Свидетель №52, работавшая в отделе полиции уборщицей, давала идентичные характеристики ФИО417. Старший эксперт экспертно-криминалистического отделения ФИО2 России по <адрес> Свидетель №8 замечал за ФИО418 доброту и отзывчивость. (т. 2 л.д. 107-109, 110-115)

При этом, примечательно, что противоположные показания относительно характеристик личности Муртазиной и ФИО419 давали ФИО2 России по <адрес> ФИО2, заместитель ФИО2 следственного отделения Свидетель №26, а также ФИО2 отдела по работе с личным составом ФИО2 России по <адрес> ФИО637. Эти лица в своих показаниях исключительно положительно оценивали человеческие качества и руководящие способности Муртазиной.

Противоречивость позиции последней группы свидетелей относительно характеристик Муртазиной и ФИО420 объясняется их недостаточной неискренностью по ранее указанным судом причинам.

Представленный характеризующий материал, безусловно, указывает на то, что выявленные еще в 2005 году у Муртазиной ФИО686, обусловили наличие в ее руководстве авторитарного стиля управления, сопровождавшегося избирательным, на основе личных симпатий, построением отношений с подчиненными, нетерпимости к критике с их стороны. Именно эти особенности личности и, как следствие, служебного поведения Муртазиной легли в основу субъективных причин возникновения личной неприязни к следователю ФИО421, за которой отмечалось, в том числе и самолюбивость, обидчивость, завышенность самооценки, нуждаемость в контроле за конечным результатом труда, что обусловило неминуемость возникновения личного конфликта.

Доводы обвинения о том, что действия Муртазиной в этом конфликте довели ФИО422 до самоубийства объективно и убедительно подтверждены посмертным судебным комплексным психолого-психиатрическим экспертным заключением <...> от <дата>. В данном заключении комиссия врачей-психиатров исключает какие-либо психологические отклонения в психической деятельности ФИО423. Отмечает, что её личности были присущи высокая общительность, отзывчивость, открытость, позитивный настрой и доброжелательность, энергичность, целеустремленность, ответственность и безотказность в работе, самостоятельность и зрелость жизненной позиции, уверенность, социальная смелость, рациональное и спокойное отношение к жизни, уверенность в себе, избегание конфликтов, дисциплинированность, направленность на задачу.

Кроме того, эксперты указывают, что в начале прохождения службы в следственном отделении ФИО2 России по <адрес> в настроении ФИО424 доминировал позитивный фон. Однако по мере пребывания на службе в этом отделе фон настроения ФИО425 постепенно снижался. Отрицательное изменение настроения произошло по вине внешних факторов, исходивших от ее непосредственного ФИО2 Муртазиной, проявлявшей в управлении подчиненной ФИО426 неадекватность. Муртазина систематически нарушала личные границы ФИО427, использовала выражения, унижающие человеческое достоинство, нецензурную брань, повышенный тон, угрожала профессиональным уничтожением, постоянно необоснованно контролировала ФИО428, что сопрягалось с систематическим лишением последней сна и отдыха. На фоне непрекращающегося давления Муртазиной в совокупности с отсутствием профилактической составляющей, у ФИО429 произошло нарастание пассивности, заторможенности, усталости, фиксации на внутренних проблемах и ФИО1.

Впоследствии в силу психофизиологического переутомления, подавленности, непрекращающегося морального давления и унижения при повышенных физических нагрузках у ФИО430 возникло чувство безнадежности, безвыходности, непереносимости сложившейся ситуации с формированием и реализацией в последующем суицидальных намерений.

Психоэмоциональное состояние ФИО431 К.А. утром <дата> достигло такого пика, что даже её мать, находившаяся с дочерью на телефонной связи, почувствовала особо критическое состояние дочери. (т.8 л.д.15-30)

Представленные экспертные выводы созвучны с другим экспертным мнением, отраженным в заключении врачей - психиатров ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. ФИО27» <...>/з от <дата>.

В этом экспертном заключении указано, что ФИО432 были присущи индивидуально-психологические особенности в виде высокого уровня просоциальной ориентации, активности, энергичности, выраженной направленности на реализацию социально значимых целей и превалированием ценностных ориентаций над ситуационными намерениями, оптимистичности, зрелости личностных установок, упорстве и настойчивости в достижении желаемого результата, в сочетании с повышенной конформностью, стремлением соответствовать общепринятым нормам, выстраивать свое поведение, исходя из ожиданий значимых людей, склонности соотносить свои действия с действиями других, повышенной чувствительности к эмоциям окружающих, точности в понимании мотивов окружающих, высокого уровня эмпатии, тенденции к глубоким ФИО1 в области тонких эмоций, склонности к сопереживанию другим, тонкого реагирования на настроения других. При этом индивидуально-психологические особенности ФИО433 не оказали существенного влияния на ее поведение к моменту совершения самоубийства.

По мнению экспертов действия Муртазиной по отношению к подчиненной ФИО434 носили выраженный длительный психотравмирующий характер с кумуляцией негативных переживаний, формированием состояния выраженного длительного стресса, завершенного суицидом. В предшествующий самоубийству период ФИО435 находилась в состоянии выраженного стресса, возникшего по типу «последней капли», в результате длительной психотравмирующей ситуации, связанной с систематическим моральным давлением и действиями Муртазиной, задевающими честь и достоинство подэкспертной. Эмоциональное состояние ФИО436 в тот момент характеризовалось сужением сознания, интеллектуальным ослаблением способности видеть жизнеспособные варианты, уходом в себя, чувством безвыходности, субъективным переживанием полного крушения (планов, надежд), бессильной агрессией в адрес Муртазиной, с последующим возникновением на этом фоне субъективной безвыходности, идеи положить конец страданиям путем остановки этого непереносимого потока сознания и «наказанием» человека, причинившего эти страдания. (т.8 л.д. л.д.43-85)

Вопреки доводам защиты, представленные психолого - психиатрические комиссионные экспертные исследования, получены при полном соблюдении требований уголовно-процессуального закона. Эти экспертизы назначены <дата> и <дата> соответствующими постановлениями следователя, отвечающими требованиям ст. 195 УПК РФ. В них достаточно конкретно определен документальный предмет исследования - материалы уголовного дела, поставлены корректные вопросы, ответы на которые требовали применения специальных знаний в области психологии и психиатрии. Наименования представленных материалов уголовного дела достаточно полно раскрыты как в сопроводительных документах к этим постановлениям, так и в самих экспертных заключениях. Соответственно объем исследованных экспертами документов по делу был надлежаще определен.

При этом защита была правильно ознакомлена с постановлениями и заключениями при появлении у Муртазиной права на такое ознакомление.

Позднее ознакомление стороны защиты с постановлениями о назначении и заключениями экспертиз, оконченных <дата> и <дата> соответственно, логично объясняется тем, что уголовное преследование Муртазиной инициировано возбуждением в отношении нее <дата> уголовного дела по признакам состава преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ. До указанной даты Муртазина являлась лишь свидетелем по делу, поэтому ее ознакомление с постановлениями о назначении и заключениями анализируемых экспертиз, согласно ст. 198 УПК РФ, не основывалось на законе.

Аналогичная правовая ситуация сложилась и в отношении других назначенных и проведенных по делу судебных экспертиз, что вопреки доводам защиты не исключает их допустимости.

Действительно по настоящему делу были последовательно назначены и проведены две посмертные комплексные психолого-психиатрические судебные экспертизы. При этом, проведены они разными экспертными учреждениями по одним и тем же материалам и поставленным вопросам.

Суд полагает необходимым указать, что следователь, являясь процессуально самостоятельным лицом, по существу перепроверил правильность и обоснованность выводов первого экспертного заключения <...> от <дата>, составленного экспертами, имевшими незначительный стаж экспертной деятельности в рассматриваемой сфере, путем назначения второй экспертизы более опытным судебным экспертам авторитетного уважаемого государственного экспертного учреждения, длительно и успешно специализирующегося на вопросах судебной психиатрии.

Соответственно назначенная <дата> посмертная судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза в Федеральное государственное Бюджетное учреждение «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им ФИО27» является по своей правовой сути повторной судебной экспертизой. Ее проведение было инициировано, ввиду обоснованного стремления следователя исключить сомнения в правильности выводов предыдущего экспертного исследования. Такое процессуальное поведение в полной мере отвечает как требованиям ч.2 ст. 207 УПК РФ, так и положениям ст. 20 Федерального закона от <дата> № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», исходя из которого следователь при наличии сомнений в правильности или обоснованности ранее данного заключения по тем же вопросам может назначить проведение повторной судебной экспертизы, поручив его другому эксперту или другой комиссии экспертов.

Непредставление на повторную экспертизу предыдущего экспертного исследования, по мнению суда, сделано верно в интересах всех участников производства по делу, для достижения объективности, исключения рисков необоснованного уголовного преследования. Ссылки стороны защиты о нарушения этим процессуального закона голословны и неубедительны, поскольку ни процессуальный закон, ни специальный закон об экспертной деятельности не содержат запретов на непредоставление на повторную экспертизу других экспертных исследований, ранее проведенных по тем же вопросам. Напротив, по убеждению суда, предоставление на повторное исследование мнения других исследователей, создает риски дублирования ранее полученных ответов.

При этом объем предоставленных материалов уголовного дела был достаточен экспертам для разрешения предложенных им задач, на что указывает содержание самих анализируемых заключений, а также существо оглашенных с согласия сторон показаний экспертов ФИО28, ФИО29, ФИО30 (т.14 л.д.161-166, л.д.168-171, 173-177) Эти эксперты убедительно и недвусмысленно утверждали, в частности, что нахождение ФИО437 в состоянии алкогольного опьянения в момент выстрела себе в голову, не являлось фактором детерминирующим самоубийство, а потому его наличие не может ставить под сомнение экспертные выводы о причинах психологического состояния ФИО438, приведшего к ее самоубийству. Следовательно, проведение дополнительных психолого-психиатрических исследований по настоящему делу не требуется.

Оснований не доверять анализируемым экспертным заключениям не имеется. Обе экспертизы проведены квалифицированными экспертами, в пределах их компетенции, исключительно по вопросам предложенным в постановлениях о их назначении. Конкретные выводы и мотивировки заключений, как и соответствие описания показаний допрошенных лиц их пояснениям, содержащимся в деле, участниками судебного заседания не оспариваются. При этом ни подсудимой, ни защитниками при ознакомлении с заключением экспертов, а также при выполнении требований ст. 217 УПК РФ отводов экспертам заявлено не было. Сами заключения соответствует требованиям ст.ст. 80, 204 УПК РФ. Потому сделанные в них выводы, суд использует при разрешении вопроса доказанности инкриминируемых Муртазиной преступлений.

Письменное мнение специалиста Сорокотягина, в приобщении которого защите было отказано, обсуждающего правильность и обоснованность указанных экспертных заключений, безусловно, не имеет какого-либо доказательственного значения, поскольку специалист в этом случае необоснованно возлагает на себя судебные функции оценки доказательств по делу, что является недопустимым.

О том, что у ФИО2 следственного отделения ФИО2 России по <адрес> Муртазиной на почве личной неприязни возникло незаконное желание уволить ФИО439 из следственного отделения по отрицательным мотивам, для исполнения которого она систематически совершала действия, вызывавшие у ФИО440 чувства несправедливости и стыда показывали все без исключения сотрудники следственного отделения. Даже заместитель ФИО2 Свидетель №26, отрицавший наличие конфликтных отношений в следственном отделении, подтвердил в суде свои показания о том, что предупреждал ФИО441 о невозможности продолжения ее работы, что также следует из стенограммы их разговора, состоявшегося <дата>, представленной в протоколе осмотра от <дата>. Данное поведение свидетельствует о полной осведомленности Нибиева о происходивших в отделе событиях.

Определяя период возникновения указанного противоправного отношения Муртазиной к ФИО442, суд отталкивается от даты первого негативного сообщения ФИО443 о Муртазиной, которая, согласно протоколу осмотра переписки, зафиксированной в телефоне «Айфон 7», датирована <дата>. При этом представляется очевидным, что желание Муртазиной довести ФИО444 до увольнения начало оформляться с <дата>, со дня начала первой служебной проверки в отношении ФИО445. Это также было замечено свидетелем Свидетель №4, утверждавшей, что с февраля 2018 года ФИО446 стала жаловаться на оскорбления, грубое к себе отношение начальницы. Следователи Свидетель №3, Свидетель №5, Свидетель №2, Свидетель №6 обращали внимание на то, что первоначальное нейтральное отношение Муртазиной к следователю ФИО447 в скором времени переросло в явно негативное.

Систематические угрозы увольнением по отрицательным мотивам, по доводам очевидцев происходящего допускались Муртазиной не только на оперативных совещаниях следователей, работавших совместно со ФИО448, но и при встречах с бывшими работниками следственного отделения. Согласно текстовому сообщению ФИО449, Муртазина <дата> словесно высказала свое намерение обеспечить ее увольнение по отрицательным мотивам.

Свидетель Свидетель №4 указывала, что Муртазина предвзято относилась исключительно к ФИО450. Свидетель Свидетель №3 замечал, что практическую помощь Муртазина оказывала лишь тем, кому симпатизировала и с кем находилась в нормальных, стабильных отношениях. ФИО451 в число таких лиц явно не входила, поэтому на ежедневных совещаниях обсуждение недостатков работы ФИО452 могло длиться до часа, на них Муртазина часто публично негативно отзывалась о профессиональной подготовке ФИО453, говорила, что ее уровень низок, она вообще не следователь. Такие словесные упреки подсудимой подтверждали свидетели Свидетель №22 и Свидетель №24. Свидетели Свидетель №2 и Свидетель №6 отмечали систематическое повышение Муртазиной голоса на ФИО454 и неоднократные оскорбления словом «тупая». Эти же свидетели подтверждали, что на одном из совещаний Муртазина осуждающе озвучила, что ФИО455, будучи на больничном листе, ходила по городу и ела мороженное. Об этом упоминается и в предсмертной записке ФИО456.

Несмотря на это, подсудимая произнесение таких слов оспаривала, поясняла лишь о том, что действительно обезличенно предупреждала коллектив о необходимости соблюдения больничного режима. Проверку обоснованности оформления ФИО457 листка временной нетрудоспособности неубедительно объясняла возникшими сомнениями. Беседы с Муртазиной по этому поводу подтвердил в суде свидетель Свидетель №56, являвшийся лечащим врачом ФИО458. (т.4 л.д.172-175)

Однако, получив от Свидетель №56 устные заверения о соблюдении ФИО459 режима лечения, Муртазина пребывание ФИО460 на больничном листе поставила ей в упрек, об этом ФИО461 написала в электронном сообщении, датированном <дата>. В нем она отметила услышанные <дата> негативные высказывания Муртазиной о необоснованном нахождении на больничном листе, отсутствии положительного вклада в работу. В последующем категорический протест против таких суждений подсудимой ФИО462 выразила в своей предсмертной записке следующими словами: «знай по городу не ходила, не гуляла с мороженным». Очевидно, что эти упреки Муртазиной вызвали в ФИО463 чувства предвзятости, враждебности, обиды и несправедливости.

Обоснованность этого предсмертного возмущения ФИО464 подтверждается содержанием ее телефонных разговоров от <дата> и <дата> с Свидетель №26 и Свидетель №4 соответственно. Согласно этим беседам <дата> ФИО465 пообещала Муртазиной занести рапорт о своем увольнении, чего не сделала, а обратилась к врачу с жалобами на состояние здоровья. Изложенное достоверно объясняет причину проведения Муртазиной проверки обоснованности оформления ФИО466 больничного листа, а также причины высказанных в адрес ФИО467 по этому поводу упреков. Кроме того, изъятие из производства ФИО468 уголовных дел <дата>, вопреки доводам Муртазиной, было вызвано, прежде всего, необходимостью решения организационных вопросов увольнения ФИО469, которое, по мнению Муртазиной, должно было произойти после месячной отработки.

По мнению суда, при рассмотрении дела не нашло своего объективного подтверждения то, что именно <дата> в кафе «Юбилейное» Муртазина высказывала в присутствии свидетелей Свидетель №4 и Свидетель №6 сомнения относительно достоверности и обоснованности оформления ФИО470 листка временной нетрудоспособности, а также недопустимости нахождения последней в публичном месте во время действия больничного. Соответственно этот вывод подлежит исключению из обвинения.

Записки с оскорбительным содержанием в делах ФИО471 лично видели свидетели Свидетель №3, Свидетель №2, а выдал их следствию свидетель Сташеевский. Принадлежность текста в них руке Муртазиной объективно следует из экспертного заключения <...> от <дата>.

Вопреки доводам защиты, указанные записки правомерно изъяты <дата> выемкой у следователя Свидетель №5, который, по его доводам, обнаружил их в уголовном деле <...> по обвинению Ежова, изначально находившемся в производстве ФИО472. Достоверных сведений о том, что эти конкретные записки были написаны для кого-то другого, ни свидетелями, ни самой подсудимой суду не представлено. Соответственно утверждения свидетелей о том, что адресатом этих записок являлась именно ФИО473 представляются суду убедительными. Муртазина знала об этом, а поэтому отказалась предоставить по запросу эксперта дополнительный рукописный материал. Вместе с тем, несмотря на такое противодействие следствию, назначенная <дата> почерковедческая экспертиза проведена, что уже, само по себе, бесспорно указывает на достаточность представленного следствием материала для проведения сравнительного сопоставления почерка Муртазиной с текстами записок. По результатам проведенного исследования эксперт пришел к однозначному выводу о выполнении рукописных записей в представленных записках, именно Муртазиной. Это, вопреки доводам защиты, несомненно исключает какие-либо альтернативные варианты их написания, в том числе и голословные предположения Муртазиной о дописках, которые сделаны другим лицом. Разность стикеров убедительности доводам не добавляет, поскольку одна пачка стикеров одного цвета по различным причинам очевидно может быть замерена другой. По мнению суда, оспариваемое подсудимой заключение достаточно мотивировано, убедительно, логично, соответствует требованиям ст.ст. 80, 204 УПК РФ, а потому в полной мере отвечает критерию допустимости.

Исследованием в суде материалов уголовного дела <...>, связанных с его движением, было установлено, что оно возбуждено <дата> в ночной период. Следователь ФИО474, провела по этому делу первоначальные неотложные следственные действия. Затем, этой же датой, Муртазина вынесла постановление о передаче обсуждаемого уголовного дела следователю Свидетель №3, от которого оно было передано Свидетель №2, а затем Свидетель №5. Давая показания в суде, свидетель Свидетель №3 категорически настаивал, что видел в деле записки, будучи уверенным, что адресованы они именно ФИО475.

Само содержание записок «в голове опилки», «пустую голову следователя», «звезда такого масштаба» действительно затрагивает общечеловеческое право ФИО476 на достойное обращение, гарантированное Конституцией РФ. Формально такие действия, направленные на побуждение у ФИО477 чувств профессиональной непригодности, стыда, возмущения, обиды, никто и ни при каких обстоятельствах не имеет право совершать.

Однако суду не представлено убедительных доказательств того, что само по себе подобное обезличенное эпизодическое обращение, объективно граничащее с оскорблением, существенно нарушило права и законные интересы ФИО478, то есть наступили последствия, указанные в ст. 286 УК РФ. Напротив, как установлено по делу, записки были вложены Муртазиной в самом начале развития конфликта, тогда как напряженное эмоциональное состояние ФИО479 в день самоубийства было обусловлено совокупностью накопленных переживаний за длительный период времени работы с Муртазиной, некоторая часть из которых действительно была порождена обидными словами, переданными потерпевшей в анализируемых записках.

Доводы обвинения о необоснованных частых суточных дежурствах ФИО480 с лишением ее права на отдых, так же представляются суду достоверными, что, в частности, объективно подтверждено представленными в дело графиками. В апреле и июне 2018 года дни суточных дежурств для ФИО481 определялись именно и конкретно Муртазиной.

Обязанность установления времени дежурства следователей в составе следственно-оперативной группы с предоставлением в соответствии с законодательством времени отдыха после дежурства, прямо предусмотрена п. 53 Должностной инструкции ФИО2 следственного отделения.

У суда не вызывает сомнений, что дни суточных дежурств в указанные периоды 2018 года определялись Муртазиной лично. Ссылки подсудимой на составление графиков суточных дежурств ее заместителем Свидетель №26, никто, кроме самого Свидетель №26, не подтверждал. Эти доводы очевидно и объективно опровергаются даже самим фактом их личного утверждения Муртазиной.

Исходя из этих графиков ФИО482 в апреле определено 8 суточных дежурств, а именно <дата>, в июне 9 суточных дежурств – <дата>. Тогда как в сводном графике, утвержденном ФИО2 полиции ФИО632 15.04., 18.06 и 28.06 ФИО483 была свободна от каких-либо дежурств. Согласие ФИО2 Д.А. на такую замену на немотивированных рапортах Муртазиной убедительности принятому решению не придает. (т.4 л.д.131, т.10 л.д. 287-288) Соответственно беспричинная замена и работа ФИО484 <дата> в составе следственно-оперативной группы была организована Муртазиной с нарушениями п.п. 8, 9 приказа МВД России <...> дсп-2015 от <дата>, поскольку состав дежурных такой группы ФИО2 органа внутренних дел определяет заблаговременно. Достоверных сведений о крайней необходимости такого решения суду не представлено. Такая частота дежурств влекла необходимость существенного увеличения временных затрат на текущую работу, и, как следствие, нарушала баланс времени труда и отдыха. Примечательно, что в графиках за апрель и июнь отсутствует подпись ФИО485 в ознакомлении, что усугубляет положение, поскольку такая неосведомленность осложняет эффективное планирование текущей работы. (т.1 л.д. 96-97, т.10 л.д. 274-276)

Ссылки подсудимой на служебную необходимость и надлежащее оформление выхода <дата> ФИО486 на суточное дежурство в состав следственно-оперативной группы опровергаются свидетелем Свидетель №2, показавшим, что такая необходимость отсутствовала, а рапорт на замену ФИО487 он составил по указанию ФИО2 полиции уже после самоубийства.

Очевидно, что установленная Муртазиной периодичность круглосуточной работы ФИО488, в особенности <дата>, <дата>, <дата> и <дата> заведомо нарушала гарантированное ей ст. 37 Конституции РФ, ст.ст. 96, 97, 101 ТК РФ, а также ст. 53, 54 Федерального закона от <дата> <...> «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации» право на отдых, поскольку эти дежурства заранее были запланированы через сутки после дежурств соответственно <дата>, <дата>, <дата> и <дата>, не способствовала качественному исполнению ФИО489 служебных обязанностей. Особого внимания заслуживает планирование дежурств <дата>, <дата> (в день гибели) и <дата> трижды через сутки, что очевидно лишено здравого смысла.

Очевидно, что, заступая на дежурство, следователь отрывается от расследования находящихся в его производстве уголовных дел, планируемые мероприятия срываются, нередко заранее вызванные участники судопроизводства не могут попасть к следователю в связи с его привлечением к различным выездам по дежурству, нарушаются права участников процесса, не соблюдаются процессуальные сроки. В целом из-за патологической усталости объективно ухудшается качество расследования. Как отмечала свидетель Свидетель №4, частые дежурства мешали ФИО490 эффективно планировать и выполнять следственные и процессуальные действия по уголовным делам, находящимся в ее производстве, т.е. создавали для ФИО491 условия службы, при которых надлежащее исполнение служебных обязанностей существенно затруднялось. Работа сразу после суточной смены, в условиях эмоциональной напряженности, порожденной конфликтом с руководителем, безусловно, приводила к недостаткам в профессиональной деятельности, что Муртазина понимала. Это, по мнению суда, играло свою негативную роль в реализации Муртазиной своего намерения уволить ФИО492 по отрицательным мотивам.

Такие выводы суда подкреплены свидетельствами Свидетель №3, Свидетель №23, Свидетель №6, Свидетель №25 о телефонных звонках и поручениях Муртазиной доставить ФИО493 после суточного дежурства из дома на работу, в связи с чем ФИО494 даже отключала телефон.

Исследованием копий единого журнала учета происшествий, лиц, их совершивших и движения уголовных дел за период с <дата> по <дата>, а также справки Лангепасского городского суда выполнение ФИО495 <дата>, <дата>, <дата>, <дата> и <дата> следственных, процессуальных действия не установлено. (т.10л.д. 3-119)

Между тем, из представленных доказательств следует, что ФИО496 в указанные дни на дежурство заступала, а соответственно несла службу в составе следственно-оперативной группы, что обязывало ее круглосуточно пребывать в отделе полиции и быть готовой к немедленному выезду на место происшествия. Соответственно, доводы защиты о невыполнении каких-либо следственных или процессуальных действий во время суточных дежурств, о нахождении в это время в служебных помещениях, оборудованных комнатой отдыха, по мнению суда, правового значения не имеют. Обвинение связано с умышленным неверным планированием дежурств, с заведомым созданием условий нарушения права ФИО497 на отдых, так как заранее предусмотреть интенсивность планируемого дежурства, количество следственных и процессуальных действий при его осуществлении невозможно, а реализация требований закона не может быть поставлена в зависимость от особенностей и специфики работы в <адрес>.

Утверждения подсудимой о равномерном распределении между следователями суточных дежурств объективно опровергаются составленными и подписанными лично Муртазиной графиками на апрель и июнь 2018 года, согласно которым ФИО498 дежурила достаточно интенсивно по сравнению с другими сотрудниками. (т.10 л.д. 274, 276)

Объяснения частных дежурств ФИО499 ее низкой профессиональной подготовкой является защитной позицией подсудимой. В действительности всем следователям было очевидно, и они показывали об этом в суде, что таким способом Муртазина проявляла свое негативное, несправедливое предвзятое отношение к ФИО500, преследовала цель избавиться от нее. Свидетель Свидетель №22 рассказывала в суде, как в выходной день она, вопреки требованиям Муртазиной уехала в магазин готовить ребенка к школе, за что в последующем Муртазина, в наказание, поставила ее в дежурство.

Организация дежурств <дата>, <дата> и <дата> однозначно опровергает слова подсудимой о том, что дежурства ФИО501 помогали более профессионально состоятельным следователям выполнять свою текущую работу в рабочее время, поскольку эти дни приходились на выходные. Указанное обстоятельство убедительно демонстрирует преследование Муртазиной противоправных личных интересов, а не повышение эффективности служебной деятельности.

Утверждения защиты об ошибочности распространения на следователей требований приказа МВД России <...> дсп - 2013 от <дата> не являются бесспорными. Указанным приказом урегулирована работа дежурной смены, в состав которой входят и участники следственно-оперативной группы, возглавляемой следователем. При этом, планируется работа всей дежурной смены в определенных временных рамках, а поэтому предоставление компенсации в виде отдыха соответствующей продолжительности лишь работникам дежурной части представляются несправедливым, поскольку ставит всех дежуривших сотрудников в неравные условия.

Следует также отметить, что отдых после суточного дежурства следователю ФИО502 должен был быть представлен и по другим правовым основаниям.

Так, по должностной инструкции ФИО503 был установлен ненормированный служебный день. (т.8 л.д. 184)

В соответствии с пунктом 286 главы XIII Порядка организации прохождения службы в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденного приказом МВД России от <дата> <...>, следователи могут эпизодически привлекаться к выполнению служебных обязанностей сверх установленной для них нормальной продолжительности служебного времени по решению прямого руководителя (ФИО2).

Длительность такого вида служебного дня предполагает при служебной необходимости увеличение нормальной продолжительности служебного времени.

Из положений ст.ст. 96, 97, 101 ТК РФ, а также положений ст. 53, 54 Федерального закона от <дата> <...> «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации», следует, что для женщины следователя, работающей в местностях, приравненных к районам Крайнего севера, служебный день может быть увеличен.

Соответственно, привлечение следователя ФИО504, которой правилами внутреннего служебного распорядка установлена пятидневная служебная неделя (с 8:30 до 18.00), во время суточного дежурства период с 6.00 до 8.30 и с 18.00 до 22.00 является привлечением к выполнению служебных обязанностей сверх установленной для нее нормальной продолжительности служебного времени, а с 22.00 до 6.00 - выполнением служебных обязанностей в ночное время.

По правилам, предусмотренным п. 284 Порядка работа в ночное время компенсируется дополнительным временем отдыха, равного продолжительности выполнения служебных обязанностей в ночное время, а за работу в выходной, либо праздничный день предоставляется компенсация в виде дополнительного дня отдыха.

Соответственно, следователю ФИО505, привлеченной к суточным дежурствам, однозначно должна была быть предоставлена компенсация отдыхом соответствующей продолжительности. За работу в выходной день она должна была отдыхать минимум два дня.

Обвинение в том, что <дата> и <дата> Муртазина давала ФИО506 указания о выполнении процессуальных мероприятий по уголовным делам после суточных дежурств объективного подтверждения в судебном заседании не нашло.

Как установлено в судебном заседании ни у кого и никогда не возникало сомнений в том, что процессуальная деятельность ФИО507 в полиции действительно вызывала некоторые нарекания.

Так, за период следственной работы в <адрес> в отношении ФИО508 окончено 5 служебных проверок, из них только по четырем установлена ее вина. По результатам проверок, оконченных <дата> <дата>, <дата> ФИО509 трижды привлекалась к ответственности, последний раз ей объявлялся выговор. (т.8 л.д. 204-206, 219-220, 221, 222-224, 225-226)

После перевода на службу в <адрес> в отношении ФИО510 проведено 6 служебных проверок.

Первая проверка окончена <дата>. Приказом следственного управления от <дата> <...> за нарушение требований ч. 7 ст. 162 УПК РФ ФИО511 объявлено замечание. С выявленным проступком ФИО512 не спорила, объясняла его нахождением материалов уголовного дела на судебной экспертизе, интенсивной работой по другому уголовному делу, а также суточным дежурством. (т.8 л.д. л.д. 216-217, 227-228, т.8 л.д. л.д. 218, 233, т.9 л.д. 1-22, т.11 л.д. 228-231)

Второй проверкой от <дата> проверялись причины возвращения уголовного дела <...> прокурором, который указал на несоответствие обвинения требованиям закона. ФИО513 нарушения признала. Приказом следственного управления от <дата> <...> ей объявлен выговор. (т.8 л.д. 211-212, 213, 234, 229-230, т.9 л.д. 23-41)

Третья проверка завершена <дата>. За невыполнение в двух месячный срок всех возможных следственных и процессуальных действий по уголовному делу <...>, а также в виду допущенного нарушения ч. 7 ст. 162 УПК РФ. За это ФИО514 на оперативном совещании при ФИО2 России по <адрес> объявлен устный выговор. Содержание указанного заключения доведено до всех присутствующих на этом совещании, что следует из протокола <...> от <дата> (т.8 л.д. л.д.214-215, т. 9 л.д. 42-55, т.6 л.д.207)

Четвертая проверка окончена <дата>. ФИО515 вменена волокита с <дата> по <дата> по уголовному делу <...>. За это ФИО516 на оперативном совещании при ФИО2 России по <адрес> вновь объявлен устный выговор. ( т.9 л.д. 56-77, т.11 л.д. 206-218)

<дата> завершена пятая служебная проверка. ФИО517 вменена волокита с <дата> по <дата> по уголовному делу <...>. В связи с этим, приказом следственного управления от <дата> <...> ФИО518 вновь объявлено замечание. (т.8 л.д.207-209, 210, 235, т.11 л.д. 220-225, 226-227)

Кроме того, <дата> в отношении ФИО519 была окончена шестая проверка. По ее результатам ФИО520 строго предупреждена. (т.8 л.д. 236-258, т.9 л.д. 78-91)

Как следует из заключений представленных служебных проверок они все без исключения инициированы рапортом ФИО2 следственного отделения Муртазиной, что, несомненно, опровергает доводы защиты о непричастности Муртазиной к ним. Об этом также свидетельствует и тот факт, что все проверки были начаты до <дата>, т.е. до дня ухода Муртазиной в отпуск, предоставленный ей на основании приказов <...> л/с от <дата>, <...> л/с от <дата>. (т.9 л.д. 98-100, 101-102, 103- 105)

Ссылки же подсудимой на фактическое проведение этих проверок заместителем ФИО634 обвинения не опровергают, а только подтверждают безоговорочное исполнение ФИО635 распоряжений Муртазиной, что естественно следовало из его подчиненного по отношению к ней положения, а также временного замещения им указанной должности.

Представленные материалы служебных проверок, бесспорно указывают и на то, что Муртазина, менее чем через месяц после назначения ФИО521 в следственное отделение полиции <адрес>, организовала в отношении нее непрерывную сеть служебных проверок, постоянную проверочную деятельность, которая была начата <дата> и не прекращалась вплоть до <дата>. Так, у первой и второй проверки, как у четвертой и пятой периоды проведения пересекались, а третья проверка начата в день окончания второй, т.е. <дата>, а окончена в период проведения четвертой, т.е. <дата>. Наказание по пятой проверке следственным управлением определено лишь <дата>.

При этом, в деле отсутствуют данные о том, что с приказом о наказании от <дата> ФИО522 знакомилась под роспись, тем более, что копия приказа поступила в ФИО2 России по Лангепасу согласно штампу уже после гибели <дата> (т.8 л.д.210). В этой связи примечательны показания свидетелей о том, что на следующий день после трагических событий ФИО523 планировалась к поездке в следственное управление округа, где этот приказ мог быть ей объявлен.

При этом, объявление третьего письменного дисциплинарного взыскания по проверке, так же как и ранее организованной Муртазиной, делает убедительными показания свидетелей и доводы обвинения о последовательной реализации ею угроз увольнения ФИО524 по отрицательным мотивам.

Исходя из положений ст. 38, 40 Дисциплинарного устава органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от <дата> <...> следует, что, допущенные сотрудником органов внутренних дел формальные, номинальные нарушения, не влекут его безусловной дисциплинарной ответственности, они могут быть признаны малозначительными. При этом действия, послужившие поводом для такого решения, должны подлежать оценке с точки зрения их характера, наступивших последствий, значимости для интересов службы, условий их совершения, прежнего отношения сотрудника к исполнению служебных обязанностей и других обстоятельств.

По мнению суда, приведенные требования приказа при первой и третьей проверках в отношении ФИО525, соблюдены не были. Их поводами явились эпизодические нарушения ч. 7 ст. 162 УПК РФ, которые каких-либо существенных правовых последствий для производства по уголовному делу не имели, прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства не затрагивали. По убеждению суда, номинальное нарушение требований ч. 7 ст. 162 УПК РФ является, прежде всего, организационно – контрольным просчетом деятельности ФИО2 следственного органа Муртазиной, а не подчиненной ей ФИО526. Обращает на себя внимание и то, что по результатам первой проверки ФИО527 за указанное нарушение пострадала дисциплинарно, тогда как за аналогичный проступок в совокупности с иными недостатками, выявленными в рамках второй проверки, ей публично объявлено устное замечание. Такая существенная рассогласованность в итоговых последствиях, названных проверок, изобличает Муртазину в намеренном поиске и придании решающего значения малозначительным просчетам ФИО528 в процессуальном с ней взаимодействии, для формального обоснования проверочной деятельности.

Справедливость дисциплинарного наказания только ФИО529 по второй проверке также вызывает существенные сомнения, поскольку недостатки обвинения, указанные в постановлении прокурора о возвращении уголовного дела в следственный орган являлись очевидными и для ФИО2 следственного отделения Муртазиной, которая подписав обвинительное заключение, в порядке ч. 6 ст. 220 УПК РФ дала свое согласие на направление уголовного дела прокурору и в суд. По убеждению суда, указанные недостатки могли быть своевременно выявлены и устранены при надлежащем исполнении Муртазиной своих процессуальных полномочий, предусмотренных ст. 39 УПК РФ.

Четвертая и пятая проверка при схожем характере предполагаемых нарушений, допущенных по разным делам, инициированы Муртазиной с разницей в один день <дата> и <дата>. Это, по убеждению суда, указывает на их намеренное дробление. Убедительных доказательств невозможности проведения служебного анализа по этим нарушения в рамках одной проверки в деле не представлено.

Следует также отметить, что к дисциплинарной ответственности ФИО530 привлекалась только при согласии с вмененными нарушениями, в противном случае начатые проверки заканчивались публичным обсуждением просчетов ее работы на совещании при ФИО2 полиции. Такой итог имел место у третьей и четвертой проверки.

Примечательно также и то, что за 6 месяцев работы в следственном отделении полиции г. Лангепаса ФИО531 понесла ровно столько же дисциплинарных наказаний, что и за 3 года 7 месяцев службы в <адрес>.

Суждения защиты о законности проверочной деятельности не отменяют формальных и малозначительных поводов, использованных для ее организации.

Наличие у ФИО532 нескольких дисциплинарных взысканий, в соответствии с требованиями п. 8.4. Положения об основах организации психологической работы в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденного приказом МВД <...> от <дата>, а также п. 5 Приложения <...> к нему являлось безусловным основанием для проведения в отношении нее в первоочередном порядке психологической работы, оказании ей повышенного психолого-педагогического внимания.

Ответственным лицом за организацию и проведение указанной работы являлась Муртазина, что следует из положений п.11 Инструкции об организации работы по профилактике суицидальных происшествий в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденной приказом МВД России от <дата> <...>, плана мероприятий по профилактике суицидальных происшествий среди личного состава ФИО2 России <адрес> на 2018 год.

Соответственно, Муртазина обязана была не создавать условия для наказания и увольнения ФИО533, а предупреждать и разрешать конфликты в возглавляемом ею отделении, принимать меры к постоянному изучению социально - психологических процессов в коллективе, предупреждать и разрешать конфликты, оказывать психолого – педагогическое внимание сотрудникам, склонным к нарушению служебной дисциплины, выявлять социальные, психологические, иные проблемы таких сотрудников. Проводить в отношении них индивидуальную работу, определять меры психологической поддержки. (т.4 л.д. 10-12, л.д. 22-31, л.д.32-56)

Согласно ведомости ознакомления с памяткой по организации работы с сотрудниками ОВД, нуждающимися в повышенном психолого-педагогическом внимании, ведомости принятия зачетов на знание ведомственных приказов <...> от <дата>, <...> от <дата> «О морально-психологической подготовке, обеспечении служебной деятельности…» Муртазина с указанной памяткой была ознакомлена, а <дата> сдала зачет, подтвердив тем самым знание этих ведомственных документов. (т.4 л.д. 16, л.д. 20-21, т.11 л.д. 195-196)

Решением оперативных совещаний при ФИО2 России по <адрес> от <дата> и <дата> Муртазиной в числе прочих лиц было предписано принять профилактические меры в отношении сотрудников, требующих повышенного внимания, предложено изучить социально психологический климат в коллективе. (т.4 л.д. 57-60, т.11 л.д. 199-200)

Муртазина поддерживала конфликт со ФИО534 вплоть до дня самоубийства, делая этот конфликт негативно разрешаемым против подчиненного сотрудника, умышленно психолого-педагогическое внимание ФИО535 не уделяла, социально – психологическую работу с ней не проводила.

Данные выводы суда, в частности, следуют из заключения служебной проверки по факту суицида следователя ФИО536, проведенной <дата> комиссией СУ МВД России по ХМАО–Югре. Этой проверкой в действиях Мартазиной обнаружены нарушения п.п. 11.5, 11.7, 11.10, 11.14 Инструкции, утвержденной Приказом МВД РФ <...> от <дата>, п. 29.30 Положения о следственном отделении ФИО2, утвержденного приказом ФИО2 <...> от <дата>, которые выразились в неразрешении неблагополучной жизненной ситуации ФИО537, а также конфликтной ситуации с ней.

Представленное неоспоримо подтверждается и тем фактом, что ни одним заключением служебной проверки, оконченной в отношении ФИО538, оказание ей социально – психологической помощи не предусматривалось.

Беседы, якобы проведенные со ФИО539 <дата>., <дата>, надлежащую индивидуально- воспитательную работу в отношении нее не подтверждают, выводов обвинения в этой части не опровергают. Высказанное в этих общениях ФИО540 желание продолжить службу в ФИО2 России по <адрес> несомненно указывают на то, что следственная работа в период устанавливаемых событий была для ФИО541 приоритетным профессиональным стремлением. (т.11 л.д.129-133)

Доводы защиты о том, что психодиагностические обследования Муртазиной, а также следователей были запланированы на осень 2018 года (т. 4 л.д. 17-19, т. 11 л.д. 203-204) не оправдывают умышленное бездействие Муртазиной в организации и проведении в отношении ФИО542 корректирующей разноплановой работы, требующей ежедневного исполнения. По убеждению суда, таким достоверно установленным бездействием Муртазина намеренно поддерживала в ФИО543 постоянные острые психологические ФИО1, создавая тем самым условия для совершения ФИО544 новых ошибок в работе, использование которых, входило в ее изначальный противоправный замысел довести этого следователя до увольнения по отрицательным мотивам.

Категоричный довод защиты Муртазиной о том, что она была неправомочна принимать решения об увольнении или переводе следователя в другое подразделение противоречит, в частности пунктам 11 и 12 должностной инструкции, согласно которым Муртазина, хотя сама и не принимала такие решения, но наделялась правом активно влиять на них, вносить предложения об освобождении от должности подчиненных сотрудников, давать согласие на их перевод в другую службу, иной орган предварительного расследования.

Отсутствие в деле письменных рапортов ФИО545 о переводе реально и бесспорно о ненаписании таких рапортов не свидетельствует, поскольку они могли быть уничтожены в связи с нежеланием Муртазиной их визировать.

О наличии рапортов ФИО546, о ее решимости перевестись, либо уволиться и связанных с этим действиях Муртазиной, желавшей уволить следователя только по отрицательным мотивам в суде утверждали, в частности, потерпевшая Потерпевший №1, свидетели Свидетель №4, Свидетель №6, ФИО89, Свидетель №2, Свидетель №25, Свидетель №22, Свидетель №24, Свидетель №23, Сяглова, Свидетель №57, Свидетель №1. Примечательно, что часть свидетелей даже незнакомы друг с другом, что, по мнению суда, свидетельствует об искренности этих свидетелей при их допросах.

Проанализировав и сопоставив должностные обязанности Муртазиной с результатами служебных проверок, с учетом особенностей личности Муртазиной и ФИО547, суд приходит к выводу, что качество работы и служебное поведение ФИО548 находились в прямой зависимости от успешной реализации ФИО2 следственного отделения Муртазиной воспитательной работы, своевременного оказания ФИО549 необходимой методической и психологической помощи. Соответственно представляется очевидным, что раскрытие и реализация профессиональных способностей следователя ФИО550 было возможным при разумном, умелом, комбинаторном применении Муртазиной своих полномочий профилактирующего, поощрительного, и только в крайнем случае карательного характера.

При этом полное исключение Муртазиной созидательного компонента при реализации своих руководящих полномочий в комбинации с ее психологически угнетающими действиями, о чем показывали свидетели Свидетель №48 и Свидетель №51, породили межличностный конфликт, окончившийся, как справедливо утверждает обвинение, самоубийством ФИО551.

Показания свидетелей в совокупности с исследованными письменными материалами, со всей очевидностью свидетельствуют о возникновении в сознании ФИО552 представления несправедливого, предвзятого отношения к ней Муртазиной, обусловленного исключительно личной неприязнью, грозящего неминуемым принудительным увольнением по отрицательным основаниям. Такая перспектива, как отмечали ее коллеги по работе, близкие родственники, знакомые, безусловно, страшила ФИО553, систематически вызывала у нее психологические ФИО1. Об этом также писала и сама ФИО554, характеризовала свое состояние отрешенностью и апатией, указывала на ее месячную длительность. Возрастание силы психологических переживаний ФИО555 было обусловлено системным совершением Муртазиной различных действий, ущемляющих профессиональную состоятельность ФИО556, которая для нее была значимой ценностью. Представляется очевидным, что ФИО557 пытаясь вырваться из обстановки постоянного психологического угнетения, испытываемого из-за действий Муртазиной, первоначально намеревалась перевестись на другую равнозначную должность в полиции. Однако из-за конфликта с начальницей отделения она не получила своевременной адекватной поддержки ее устремлений ни от ответственных должностных лиц ФИО2 России по <адрес>, ни от должностных лиц следственного управления. Поэтому <дата> она подготовила рапорт на увольнение, а также высказывала <дата> это желание лично Муртазиной, но реализовать их не смогла, из-за накопленных в период с <дата> по <дата>, по вине Муртазиной, психотравмирующих эмоций, повлекших состояние выраженного длительного стресса, завершившегося суицидом.

Предположения Муртазиной и ее защитников об иных причинах самоубийства бездоказательны, надуманны, неубедительны. Объясняются желанием подсудимой избежать справедливой ответственности за содеянное.

По убеждению суда состояние алкогольного опьянения ФИО558, накануне последнего дня жизни, объективно установленное экспертными заключениями <...>, <...>, <...> и отнесенное экспертом Донских к средней тяжести, объясняет и подтверждает глубину и силу переживаний ФИО559 перед принятием итогового в ее жизни решения. Такое поведение потерпевшей объясняется желанием ослабить психологические страдания, причиняемые Муртазиной. На это, в частности, указывают произнесенные вечером <дата> эмоциональные, с употреблением нецензурной лексики, высказывания ФИО560 о том, что она работать с Муртазиной более не в силах.

Используемые ФИО561 в переписке слова, оскорбляющие Муртазину, в условиях острого межличностного конфликта объясняются психологической реакцией человека, не имеющего реальной возможности без последствий открыто выразить свое недовольство своему непосредственному ФИО2.

О заблаговременной обдуманности деталей самоубийства свидетельствует и записка ФИО562, названная подсудимой черновиком предсмертной. На этом листке бумаги, ФИО563 начала, но не закончила писать слова, аналогичные тем, которые отобразила <дата> в конечном варианте своего последнего письменного обращения. Представляется, что указанная попытка письменного изложения своих конечных мыслей была осуществлена ФИО564, вопреки предположениям подсудимой о спонтанности самоубийства под влиянием алкоголя, еще до <дата>. Изложенное также указывает и на то, что мысли о самоубийстве к ней начали приходить ранее. (т.7 л.д. 16-22, 23-25, 80-81, 86-90, т.7 л.д. 61-64, 67-70)

Следует также отметить и то, что заявления подсудимой о систематических злоупотреблениях потерпевшей спиртным, объективно опровергается исследованными в суде материалами служебных проверок, основания проведения которых, ни как не связаны с таким поведением, порочащим честь и достоинство сотрудника полиции. При этом, ни кто из полицейских, работавших со ФИО565, как в <адрес>, так и в <адрес>, не видел ее в состоянии опьянения на службе и не замечал за ней таких признаков. Поэтому рассуждения подсудимой о том, что <дата> ФИО566 застрелилась, в частности, из-за выявленного у нее кем-либо в тот день опьянения, относятся к числу домыслов.

Напротив, из показаний вооружавшего ее <дата> свидетеля ФИО687, свидетелей Свидетель №12, Свидетель №11, работавших в дежурной части, Свидетель №2, Свидетель №41, Свидетель №6, Свидетель №52 следует, что в то утро ФИО567 была готова к несению службы, ее внешний вид был опрятен, признаки алкогольного опьянения у нее отсутствовали. Суд полагает необходимым отметить, что состояние алкогольного опьянения и его степень устанавливается из совокупности клинических признаков, а не только и исключительно из одного экспертного заключения. Соответственно, отмеченное в экспертном заключении <...> от <дата> искажение почерка в предсмертном письме ФИО568 обусловлено ее эмоциональным состоянием, а не воздействием алкоголя. (т.2 л.д. 118-124, л.д.143-150)

Новый город проживания, новый следственный коллектив, значительные кредитные обязательства, также не входили в число обстоятельств влиявших на решение ФИО569 совершить самоубийство. Однако следует отметить, что отсутствие иного источника дохода в совокупности с кредитными обязательствами действительно заставляло ФИО570 некоторое время терпеть психологическое насилие Муртазиной, на это ФИО571 лично жаловалась своему собеседнику в аудисообщении от <дата>. Соответственно вопреки защитным предположениям подсудимой затруднительное материальное положение не обуславливало причины самоубийства ФИО572.

Неустроенность личной жизни, фиктивный брак с Свидетель №69, конфликты с матерью и отчимом также относятся к числу предположений, используемых защитой. О фиктивности брака ФИО573, помимо свидетеля Свидетель №69, озвучивали родные погибшей, многочисленные свидетели, входившие в близкий круг общения потерпевшей. В частности свидетель Свидетель №72 категорично утверждал о вымышленности этих брачных отношений.

Стабильные позитивные отношения ФИО574 с матерью ФИО88 и отсутствие каких - либо значимых конфликтов в семье, подтверждается фактом того, что именно с матерью у ФИО575 состоялся последний разговор, в ходе которого она каких-либо претензий, жалоб, как в адрес матери, так и других близких родственников, не высказывала.

Подтверждает изложенное, а также отсутствие роли каких-либо других лиц, в совершении рассматриваемого самоубийства, в частности следователя Свидетель №2.

Примечательно при этом, содержание последнего собственного, личного письменного обращения ФИО576, в котором она никого кроме Муртазиной в своем действии не обвиняет. Однако сокрушается бездействию сотрудников отдела кадров, которые не помогли ей разрешить конфликт с Муртазиной, лично изобличает кадровую службу отдела, отмечая формализм сотрудников этой службы, что, по мнению суда, достоверно подтверждает их осведомленность о наличии между Муртазиной и ФИО577 глубоких, длительных, деструктивных, разрушительных, личных конфликтных отношений. Словами - «добилась, чего хотела получай», ФИО578 прямо указывает на реализацию умысла Муртазиной на доведение ее до самоубийства.

Такие слова ФИО579 в совокупности с исследованными в суде доказательствами, неопровержимо свидетельствуют о том, что Муртазина, будучи ответственной за разрешение конфликтов и профилактику суицидального поведения среди подчиненных ей сотрудников, наблюдала и понимала причины и существо переживаний ФИО580, длительно их поддерживала, развивала конфликт, осознавала наличие очевидных рисков самоубийства этого человека. Изложенное также свидетельствует о предвидении Муртазиной последствий, предусмотренных ст. 110 УК РФ, наступление которых, она сознательно допускала. Подобное соотношение интеллектуального и волевого моментов умысла, согласно ст. 25 УК РФ прямо указывает на то, что Муртазина, совершая действия, направленные на доведение ФИО581 до самоубийства, реализовывала его умышленную форму.

Обсуждая предложенную обвинением квалификацию действий Муртазиной по п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ суд исходит из того, что лицом, находящимся в иной зависимости от виновного, следует признавать того, кто не способен самостоятельно, без участия виновного лица решать те или иные жизненно важные вопросы. К ним, по смыслу рассматриваемой уголовной нормы, следует относить удовлетворение базовых физиологических потребностей в пище, одежде, жилье, безопасности. Соответственно необходимость удовлетворения социальных запросов личности на уважение, профессиональную реализацию, признание статуса, не порождает такого зависимого состояния человека, которое могло бы указывать на квалифицированное доведение до самоубийства, предусмотренное п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ. Иное расширительное теоретическое толкование данной нормы закона приводит к ее произвольному распространению на любые неравноправные отношения людей, что является недопустимым.

Как было установлено по делу подчиненное положение ФИО582 ограничивалось рамками процессуального взаимодействия с Муртазиной, то есть ФИО583, несмотря на ее личностные установки, ориентированные на службу в полиции, кардинально не ограничивалась Муртазиной в фактической свободе принятия жизненно важных решений. Напротив, она была способна к самостоятельной организации сфер собственной жизни, на что объективно указывает ее последовательные служебные перемещения в органах полиции на территории различных субъектов Российской Федерации, сопряженные, в частности, с разрешением вопросов проживания, питания, необходимого материального обеспечения.

Следует также сказать, что психотравмирующая обстановка на работе, созданная Муртазиной, несмотря на глубину конфликта и кажущуюся безвыходность ситуации, не ограничивала объективную возможность ФИО584 варьировать свое поведение в рассматриваемом конфликте, от официальных обращений в следственное управление с постановкой вопросов о принятия мер в отношении обижающей ее Муртазиной, вплоть до принятия решения об увольнении из следственного отделения полиции <адрес> с устройством на другую работу.

Между тем по делу достоверно установлено, что реализация ФИО585 жизнеспособного варианта поведения была ограничена не ее подчиненным положением в следственном отделении, а лишь преступными действиями Муртазиной, что следует в частности из заключений посмертных судебно-психиатрических экспертиз. Согласно их выводам именно систематическое моральное давление и действия Муртазиной, задевающими честь и достоинство ФИО586, создали длительное стрессовое состояние, приведшее к сужению сознания ФИО587 до принятия единственного решения, прекратить причиняемые Муртазиной страдания посредством самоубийства.

Не была ФИО588 и материально зависима от Муртазиной, поскольку основные условия ее денежного довольствия изначально были определены при ее назначении на должность следователя, что следует из содержания приказа следственного управления за <...> л/с от <дата>. Отсутствие прямого влияния Муртазиной на заработную плату ФИО589 также следовало из ее должностной инструкции, которой она наделялась лишь правом на различные материальные инициативы как поощрительного, так и карательного воздействия, но их непосредственная реализация зависела от других вышестоящих должностных лиц. Такие суждения содержатся и в показаниях свидетеля Свидетель №31, работающей главным бухгалтером ФИО2 России по <адрес>.

Поэтому представляется очевидным, что само по себе превосходящее должностное положение Муртазиной в разрешении каких-либо ее жизненно важных вопросов не порождало у ФИО590 такой зависимости, которая образовывала бы в действиях Муртазиной признаки преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ, поэтому, суд, полагает необходимым и правильным действия Муртазиной квалифицировать по ч. 1 ст.110 УК РФ.

При этом, согласно исследованным доказательствам, способом доведения ФИО591 до самоубийства было совершение Муртазиной действий, направленных на осуществление реальной угрозы увольнения по отрицательным мотивам, открыто высказанных на поздних стадиях реализации преступного умысла в совокупности с систематическим унижением человеческого достоинства потерпевшей.

Вопреки доводам защиты диспозиция статьи ст. 110 УК РФ не ограничивает совершение угрозы лишь только ее словесным высказыванием, напротив конструкция данной нормы предполагает возможность проявления такого преступного поведения различными способами от совершения различных молчаливых действий до непосредственной трансляции угрозы в сознание потерпевшего, в том числе опосредовано, через других лиц. Преступное поведение Муртазиной, в этой части, камуфлировалось под преследование интересов службы, с целью скрыть свои истинные намерения.

Другим используемым Муртазиной способом доведения ФИО592 до самоубийства, сопряженное с созданием психотравмирующей обстановки постоянной угрозы увольнения по отрицательным мотивам, было систематическое унижение ее человеческого достоинства, выразившееся в создании для этого следователя несправедливых условий службы, при постоянном, длительном комбинаторном угнетающем воздействии на ее психику, дискредитирующем ее профессиональную самооценку. На это указывает неуважительные обращения к ФИО593, постоянное акцентирование внимания коллектива полицейских на ее недостатках работы, отрицательные характеристики ее профессиональных качеств, публичные надуманные высказывания, направленные на умаление ее служебной полезности, нужности в коллективе следователей, записках, граничащих с оскорблениями, затрагивающими интеллектуальные способности, определение ФИО594 частых суточных дежурств, перестановка следователей в графике дежурств с нарушением трудового законодательства и ведомственных нормативных актов, инициирование в отношении ФИО595 частых служебных проверок, при намеренном лишении ФИО596 надлежащей наставнической и психологической социальной помощи.

По делу достоверно установлено, что до самоубийства ФИО597 довела совокупность различных последовательных действий Муртазиной, к числу которых совершенно справедливо обвинением отнесены и ее приказы заступать на суточные дежурства необоснованно часто, вне утвержденного графика, с нарушением права на отдых, организация, проведение проверок по малозначительным поводам с привлечением к дисциплинарной ответственности, унижения при проведении оперативных совещаний, не оказание находящейся в ее ведении практической и методической помощи, угрозы использования полномочия вносить предложения об освобождении от должности подчиненных сотрудников

Все эти действия, по убеждению суда, находятся именно в пределах полномочий Муртазиной, кроме записок оскорбительного характера, но содеянного в этой части по изложенным ранее обстоятельствам явно недостаточно для вывода о наличии в действиях подсудимой состава вмененного должностного преступления.

Вопреки позиции обвинения, вмененные действия были объективно связаны с исполнением Муртазиной своих должностных полномочий, они не содержали признаков административного правонарушения либо преступления, то есть Муртазина в целом не совершала в отношении ФИО598 действий, которые никто, и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать.

Соответственно составообразующего для ст. 286 УК РФ признака явности превышения должностных полномочий действия Муртазиной не содержат. Напротив, использование Муртазиной должностных полномочий, вопреки интересам службы из личной неприязни может указывать на состав иного должностного преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ. Однако, исходя из положений ч. 2 ст. 252 УПК РФ изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Учитывая, что обвинение Муртазиной по ст. 286 УК РФ не содержит описания личного мотива, являющегося обязательным в диспозиции ст. 285 УК РФ, самостоятельно доказывать, формулировать и вменять дополнительный элемент состава преступления суд не вправе, судебная переквалификация действий на указанное преступление неправомерно увеличит объем предъявленного ей обвинения, что несомненно является прямым нарушением права подсудимой на защиту. Соответственно, квалификация обвинения по п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ и переквалификация на соответствующую часть ст. 285 УК РФ суд находит невозможным.

Достаточных и бесспорных оснований для возвращения дела прокурору суд не усматривает, подобных ходатайств участниками процесса не заявлялось.

При этом, суду представляются убедительными утверждения стороны защиты о том, что самоубийство как последствие, применительно для ч.3 ст. 286 УК РФ, подлежит вменению лишь в случае убедительной и достаточной доказательственной констатации факта того, что действия, приведшие к нему, являлись следствием явного превышения полномочий, сопровождавшегося существенным нарушением охраняемых законом прав и законных интересов. Однако такой правовой совокупности по делу не имеется.

При этом, суд, придя к выводу о доказанности описанных событий, учитывая их фактическое вменение, находит возможным в целом фактически изменить их юридическую оценку в пределах существа предъявленного обвинения, квалифицируя действия виновной по одной ч.1 ст. 110 УК РФ. Такое правовое решение суда объема предъявленного обвинения не увеличивает, а соответственно права подсудимой на защиту не ущемляет.

Вменение же обвинением жестокого обращения как способа доведения ФИО599 до самоубийства явно излишне. В установленных судом событиях ощущения ФИО600 жестокого отношения к себе являлось результатом реализации Муртазиной иных, установленных судом, способов доведения ее до самоубийства. По доводам Муртазиной, назначение ФИО601 частых дежурств и нарушение нормативной продолжительности ее отдыха после них было обусловлено профессиональной непригодностью ФИО602 в расследовании уголовных дел, а это указывает на справедливость отнесения этих действий к другому способу доведения до самоубийства - к угрозе увольнения ФИО603 по отрицательным мотивам.

Вопреки доводам защиты, решение о возбуждении уголовного дела по преступлению, предусмотренному ст. 110 УК РФ, а также вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемой, приняты в строгом соответствии с. ч.2 ст. 39, ч.1 ст. 47, п. 10 ч.1 ст. 448 УПК РФ.

Уголовное дело по ст. 110 УК РФ возбуждено по факту наступления смерти ФИО604, а соответственно такое решение реализации специального порядка, предусмотренного правилами ст. 448 УПК РФ, не требовало. Соответственно, связанные с этим теоретизирования адвоката Мамедова не основаны на законе. Уголовное преследование по ст. 110 УК РФ в отношении Муртазиной начато со дня вынесения руководителем следственного органа Следственного комитета по ХМАО-Югре постановления о привлечении ее в качестве обвиняемой. Такое решение принятия дела к своему производству не требовало, поскольку является процессуальным и находится, в силу требований ч. 1 ст. 448 УПК РФ, в прямой компетенции руководителя следственного органа, обладающего соответствующими полномочиями.

Находя виновность подсудимой Муртазиной Д.Г. в доведении до самоубийства следователя ФИО605 К.А. доказанной и установленной, суд квалифицирует действия Муртазиной Д.Г. по ч. 1 ст. 110 УК РФ, как доведение лица до самоубийства путем угроз, систематического унижения человеческого достоинства потерпевшей.

При назначении наказания суд учитывает характер и степень общественной опасности преступления, данные о личности виновной, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, влияние назначенного наказания на исправление осужденной и условия жизни ее семьи.

Согласно представленному характеризующему материалу Муртазина Д.Г. в период обучения в школе, высшем учебном заведении проявляла усердие в учебе, за что неоднократно награждалась грамотами и дипломами. За труд в органах полиции Муртазиной Д.Г. вручались благодарственные письма, почетные грамоты, почетный знак. От руководителей Муртазина так же получала положительные отзывы. По месту жительства в <адрес> и <адрес> Муртазина представлена также положительно. По состоянию здоровья она нуждается в медицинском наблюдении. (т.12 л.д. 250-278, т.13 л.д.25-26, т.12 л.д. 165, т.13 л.д. 150)

Между тем, совершенное Муртазиной Д.Г. преступление является тяжким, направлено против жизни человека. В качестве обстоятельства, отягчающего наказание, суд на основании п. «о» ч. 1 ст. 63 УК РФ признает совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел, которым являлась Муртазина Д.Г., поскольку содеянное было связано с деятельностью подсудимой в этом качестве.

Учитывая все сведения по делу в совокупности, исходя из целей наказания, которое должно способствовать исправлению осужденной, удерживать её от совершения нового преступления, прививать уважение к законам, принимая во внимание особенности обстоятельств происшедшего, суд полагает необходимым определить Муртазиной Д.Г. наказание в виде лишения свободы, но без его реального исполнения, с применением положений ст. 73 УК РФ с назначением достаточно продолжительного испытательного срока, который будет сдерживающим фактором, способствовать исправлению осужденной, предупредит совершение подобных противоправных действий в будущем.

С учетом деталей совершенного преступления, степени его общественной опасности, суд не усматривает бесспорных оснований для применения положений ст. 64 УК РФ, а так же для изменения в соответствии с ч. 6 ст.15 УК РФ категории преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 110 УК РФ на менее тяжкую, поскольку по делу отсутствуют исключительные обстоятельства, связанные с целями и мотивами этих преступлений, поведением подсудимой до, во время или после их совершения, а равно другие обстоятельства, существенно уменьшающие степень общественной опасности совершенных преступлений.

Кроме того, принимая во внимание особенности обстоятельств совершения Муртазиной тяжкого преступления, связанного с реализацией функций руководителя, данные о профессиональных качествах, сведения из личного дела, а также конкретные обстоятельства совершенного преступления, суд полагает необходимым назначить ей дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с выполнением функций представителя власти, организационно - распорядительных и административно - хозяйственных функций на государственной службе и в органах местного самоуправления

В целях исполнения приговора, исключения возможностей создания препятствий такому исполнению, суд в соответствии со ст. 255 УПК РФ меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, избранную Муртазиной Д.Г., полагает необходимым сохранить до вступления приговора суда в законную силу.

Потерпевшей ФИО88 заявлен гражданский иск о возмещении морального вреда в размере 750 000 рублей.

Подсудимая Муртазина Д.Г. исковые требования не признала.

Разрешая гражданский иск представителя потерпевшего о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, суд исходит из положений ст. 151 и п. 2 ст. 1101 ГК РФ, учитывает характер причиненных потерпевшей физических и нравственных страданий, степень вины причинителя вреда, руководствуется требованиями разумности и справедливости.

Учитывая обстоятельств дела, изменение привычного уклада и образа жизни потерпевшей, глубину нравственных страданий, вызванных утратой дочери, связанных с нахождением потерпевшей в длительном психологическом напряжении с эмоциональными ФИО1, возникшими еще до самоубийства дочери, а также сопутствующий самоубийству длительный период последующих страданий матери, утратившей ребенка, суд полагает необходимым удовлетворить исковые требования потерпевшей Потерпевший №1 Однако, исходя из принципов разумности и справедливости размер заявленной компенсации подлежит снижению до 500 000 рублей.

В соответствии с частью 1 статьи 132 УПК РФ процессуальные издержки взыскиваются с осужденных или возмещаются за счет средств федерального бюджета.

Согласно п. 1.1 ч. 2 ст. 131 УПК РФ к процессуальным издержкам отнесены расходы потерпевшего, связанные с выплатой вознаграждения представителю.

Между тем, по смыслу закона потерпевшему подлежат возмещению необходимые и оправданные расходы, которые должны быть подтверждены соответствующими документами.

Как следует из материалов дела, интересы потерпевшей представляет на основании нотариально удостоверенной доверенности от <дата> ФИО3. Понесенные расходы, связанные с вознаграждением представителя, обоснованы договором возмездного оказания услуг № ЮС-172-18 от <дата> и двумя расписками о передачи ФИО3 100 000 рублей.

В своем заявлении от <дата> ФИО88 подтвердила добросовестное выполнение ФИО3 договорных обязательств, связанных с оказанием ей юридической помощи как на следствии, так и в суде. (т. 17 л.д. 221-227)

Учитывая изложенное, а также фактическую сложность настоящего уголовного дела, его значительный объем, длительность представления интересов потерпевшей одновременно на нескольких стадиях уголовного судопроизводства, суд полагает справедливым взыскать с подсудимой Муртазиной Д.Г. в пользу потерпевшей Потерпевший №1 понесенные ею по делу процессуальные издержки в размере 100 000 рублей.

Решая судьбу вещественных доказательств, суд исходит из положений ч. 3 ст. 81 УПК РФ. При этом, просьбы о передаче потерпевшей предсмертной записки, линейного объекта черного цвета (схожего с волосом) удовлетворению не подлежат. В испрашиваемой записке каких-либо посланий к близким родственникам не имеется, отраженные в ней сведения, как и линейный объект, схожий с волосом, имеют исключительно доказательственное значение по данному делу, а потому суд полагает правильным записку хранить при материалах уголовного дела, а линейный объект, схожий с волосом, уничтожить.

Руководствуясь ст.ст. 307-309 УПК РФ, суд,

П Р И Г О В О Р И Л:

░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░░░░ ░. 1 ░░. 110 ░░ ░░, ░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░ 5 ░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░░-░░░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░░░-░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░ 6 ░░░.

░░ ░░░░░░░░░ ░░. 73 ░░ ░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ 4 ░░░░, ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░.░. ░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░, ░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░.░. ░░░ ░░░░░░░░░, ░ ░░░░░ ░░░░░░░░.

░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░:

░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░░ «Asus», ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ «ZTE», ░░░░░░░ «░░░░░░░ ░░░░░░» ░ ░░░░░░░░ ░░░606 ░.░., ░░░░░░, ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░ «Apple», ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░; ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░ ░░░607 ░.░.; ░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>; ░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░608 ░.░.; 2 ░░░░░░░░░░░, ░░░ ░░░░░░░, ░░░, ░░░░░░░ «iPhone7+»); ░░░░░░░░░, ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ №1

░ ░░░2 ░░░░░░ ░░ <░░░░░> ░░░░░░░: ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░ ░░ <...>; ░░░░░░; ░░░░░░░ ░ 6 ░░░░░░░░░; ░░░░░░ ░ ░░░░░ (░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ 8 ░░░░░░░░░), ░░░░░░ ░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░, ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░2 ░░░░░░ ░░ <░░░░░>, ░░░░░░ ░░░2 ░░░░░░ ░░ <░░░░░> <...> ░░ <░░░░>, ░░░░░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░ <░░░░> ░░ <░░░░>, ░░░░ ░░ 1 ░░░░░░░░░ 2018 ░░░░, 2 ░░░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░ ░░░659 ░░░660., ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ №21 ░ ░░░░░░░░░░ ░.░., ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░ ░░ 1 ░░░░░░░░░ 2018 ░░░░, ░░░░░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░2 ░░░░░░ ░░ <░░░░░> ░░ 1 ░░░░░░░░░ 2018 ░░░░; ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░2 ░░░░░░ ░░ <░░░░░> ░░ 1 ░░░░░░░░░; ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░-░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░ 2018 ░░░░; ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ 14 ░░. (░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░); ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░; ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░-░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░609 ░░░661. ░ ░░░░░░░ ░░░░ «░░░░░░░», ░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░.░. – ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░ ░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░, ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░ <...> ░░ <░░░░>, ░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░ ░░░░ ░░░610 ░░░629 – ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░ ░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░ <░░░░>; ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░ ░░ <░░░░>; ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░░░░░ <...>, ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░░ ░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░ <░░░░>, ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ ░░ 2014-2017.

░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░: ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░, ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░, 4 DVD-░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ «iPhone»; CD-░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░ «ZTE»; CD-░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░, ░░░░░ «vk.com» ░ 1 CD-R ░░░░░░, ░░░░░░░░ (░░░░░░░) ░░░░░░░░░░ ░.░., 3 ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░, 1 ░░░░░░░-░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░; ░░░░░░ ░░░ «░░░░░░░░░» ░ CD-░░░░░░ ░ ░░░░, ░░░░░░ ░░░ «░░░░ ░░░»; ░░░░░░ ░░░ ░░░░ «░░ ░░░░░░░░»; ░░░░░░ ░░░ «░░░░░░░░ ░░░░░░».

░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░ ░ ░░░░░░░; ░░░░░░; ░░░░; ░░░░░; ░░░░░ ░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░611 ░░░630.; ░░░░░░░; ░░░░░ ░░-░░░ ░░░-░░░░░ «░░░░░░»; ░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░; ░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░-░░░░░░░░░░░ ░░░░░; ░░░░░░░░░░░; ░░░░░; ░░░░░, ░░░░ ░ ░░░, ░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ №1 ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░. ░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ №1 500 000 ░░░░░░.

░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ №1 ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ 100 000 ░░░░░░.

░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ <░░░░░> – ░░░░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░ ░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░, ░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░.

░ ░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░, ░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░