Судебный акт #1 (Решение) по делу № 2-6/2021 (2-42/2020; 2-1817/2019;) ~ М-1702/2019 от 17.09.2019

                                                          Дело № 2-6/2021

УИД 18 RS0011-01-2019-002544-18

РЕШЕНИЕ

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

04.10.2021 года                                                 г. Глазов УР

Глазовский районный суд Удмуртской Республики в составе:

председательствующего судьи Самсонова И.И.,

при секретаре Бабинцевой Н.Г.,

с участием представителя ответчика БУЗ УР «Глазовская межрайонная больница МЗ УР» Баташева М.А., действующей на основании доверенности №,

представителя ответчика БУЗ УР «Республиканская детская клиническая больница МЗ УР» Якуповой Э.С., действующей по доверенности от ДД.ММ.ГГГГ, одновременно представителя третьего Ложкиной Л.Д., действующей на основании доверенности от ДД.ММ.ГГГГ,

третьих лиц на стороне ответчика, не заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора, Безвительновой Е.Г., Шудеговой Л.Г.,

помощника Глазовского межрайонного прокурора УР Симакова А.Н.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению Дерябина И.Е. к Бюджетному учреждению здравоохранения Удмуртской Республики «Глазовская межрайонная больница Министерства здравоохранения Удмуртской Республики» и Бюджетному учреждению здравоохранения Удмуртской Республики «Республиканская детская клиническая больница Министерства здравоохранения Удмуртской Республики» о компенсации морального вреда, взыскании утраченного заработка, расходов на оплату услуг сурдопереводчика,

установил:

Дерябин И.Е. изначально обратился в суд с иском к Министерству здравоохранения Удмуртской Республики о взыскании утраченного заработка, расходов на оплату услуг сурдопереводчика и компенсации морального вреда Исковые требования мотивировал следующим.

Согласно выписки из роддома, истец родился в г. Глазове Удмуртской Республики здоровым ребенком, каких-либо патологий при рождении у него установлено не было. В возрасте 8 месяцев истец был госпитализирован в детское инфекционное отделение с диагнозом, где, в последующем, выставлен диагноз: «Сепсис, гнойный менингит, тяжелое течение». Из стационарной выписки следует, что ему проводилось следующее лечение: левамицитин (3 дня), пенициллин (в/в 5 дней), клофоран (10 дней), оксацилин (9 дней), суммамед (7 дней), диакарб, аспаркам, феноборбитал, демидрол, нистатин, лактобактерин, пирацетам, преднизалон, глюкоза с калием, физ.раствор с эуфиллином, альбумин, реоглюман, реополюглюкин, гемодез, плазма, эритромасса, коптрикал. Выписан домой в удовлетворительном состоянии под наблюдение участкового врача-педиатра в Детскую поликлинику № 1 (УР, г.Глазов, ул. Дзержинского, д. 1 «а»). В дальнейшем, согласно амбулаторной карты истец наблюдался у участкового педиатра, проходил плановый и внеплановый осмотры узких специалистов. Каких-либо патологий при осмотре врачами не было выявлено.

В августе 1998г. при плановом осмотре ребенка по достижению возраста 1 год, матерью истца врачу невропатологу, ЛОР-врачу, участковому педиатру, были высказаны жалобы о том, что ребенок перестал разговаривать и оборачиваться на звуки. Однако ни один из врачей не направил Дерябина И.Е. на дополнительное обследование (КТ, МРТ головного мозга), либо на консультацию в Республиканскую детскую клиническую больницу к врачу невропатологу, JIOP-врачу, т.к. при рождении и до достижения возраста 1 года (даже после перенесенного менингита) проблем со слуховосприятием у истца было. Более того, со слов матери после перенесенного менингита ребенок гулил и начал говорить отдельные слова. Вместо обследования (установления причин отсутствии у Дерябина И.Е. реакции на звуки) истца направили в РДКБ г. Ижевск к сурдологу, который, проведя обследование, констатировал у Дерябина И.Е. сенсоневральную тугоухость 4 степени и порекомендовал назначить пособие по инвалидности, пропить курс витаминов В6 и заниматься с логопедом.

ДД.ММ.ГГГГ КЭК истец был признан ребенком-инвалидом. Каких-либо обследований для установления причины потери слуха, полноценного лечения в его отношении не осуществлялось.

В сентябре 2001г. в возрасте 4 года, родители были вынуждены отдать Дерябина И.Е. в детский сад интернатного типа в г. Кирове для глухих детей, так как в г. Глазове учреждений дошкольного образования для детей, имеющих проблемы со слухом не было, и в настоящее время нет. Родители забирали сына только на выходные дни, вследствие чего он испытывал нравственные страдания, так как очень скучал по дому, ему хотелось быть со своей семьей, жить как все дети его возраста. В возрасте 5 лет (2002 г.) мать истца, узнав о том, что в г. Москва более 10 лет проводится кохлеарная имплантация, самостоятельно поехала с сыном на консультацию к специалистам в Российский научно-практический центр аудиологии и слухопротезирования. В указанном медицинском учреждении ребенку провели обследование (КТ головного мозга) и установили диагноз: экссудативный отит (наличие гноя в среднем ухе) и отправили на лечение по месту жительства в г. Глазов.

С ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ Дерябин И.Е. находился на лечении в ЛОР-отделении г. Глазова с диагнозом: двухсторонний экссудативный отит. После лечения мять с ребенком вновь поехали в г. Москва на дальнейшее обследование. В Российской научно-практическом центре аудиологии и слухопротезирования сказали, что лечение проведено не эффективно и дали направление в ЛОР-отделение Детской городской клинической больницы св. Владимира (г.Москва), где Дерябину И.Е. в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ было проведено лечение.

ДД.ММ.ГГГГ в Детской клинической больнице № 13 им. Н.Ф. Филатова истцу вновь провели КТ головного мозга и установили диагноз: экссудативный отит в стадии разрешения (положительная динамика по сравнению с ДД.ММ.ГГГГ). Слева - реконвалесцент экссудативного отита. Данных за патологический процесс в структурах внутреннего уха с обеих сторон не получено. Со слов лечащих докторов, матери было разъяснено, что наступившая глухота является следствием экссудативного отита, который, возможно, образовался после перенесенного менингита. Также объяснили, что в детском возрасте главным симптомом экссудативного отита является ухудшение слуха, и если не лечить заболевание, то у ребенка может сформироваться стойкая тугоухость (глухота). Кроме того, специалисты Российского научно-практического центра аудиологии и слухопротезирования пояснили, что кохлеарную имплантацию в первую очередь делают детям от полутора до трёх лет, так как в этом возрасте ребенка проще реабилитировать (в организме так запрограммировано: если малыш не заговорил в определенные сроки, он начинает отставать в развитии). Поскольку истцу на момент обращения было уже 6 лет, ему не рекомендовали проводить кохлеарную имплантацию, указав на то, что время упущено.

Как следует из медицинской документации (амбулаторной карты, выписок из лечебных учреждений) истца, медицинская помощь ему была оказана не в полном объеме и несвоевременно, вследствие чего он стал ребенком-инвалидом, в настоящее время ему установлена 3 группа инвалидности. Согласно Приказу Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации (Минздравсоцразвития России) от 24.04.20018 № 194н г. Москва «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» потеря слуха и потеря речи относятся к категории «причинение тяжкого вреда здоровью».

В спорный период времени протоколов лечения заболевания не существовало. Порядок обследования при наступлении глухоты у ребенка - в период с 1997 по 1999 годы также не был установлен. Однако, в аннотации некоторых лекарственных препаратах, применявшихся у Дерябина И.Е. в детском возрасте при лечении гнойного менингита, содержит противопоказания по возрасту, в связи с возможностью наступления глухоты. Кроме того, ни врачами в детской поликлинике, наблюдавшими развитие ребенка по месту жительства, ни врачами-специалистами РДКБ г. Ижевска, не проведено ни одного обследования, способного определить причину наступления у ребенка глухоты.

При обращении в 2004г. в Министерство здравоохранения УР за оказанием материальной помощи для проведения кохлеарной имплантации Дерябину И.Е. было отказано в выделении денежных средств и предложено самостоятельно заниматься сбором денежных средств. Нарушение установленных в соответствии с законом порядка и стандарта оказания медицинской помощи, проведения диагностики, лечения, выполнения послеоперационных процедур является нарушением требований к качеству медицинской помощи, нарушением прав в сфере охраны здоровья, что может рассматриваться как основание для компенсации морального вреда и возмещения убытков.

Поскольку, получив в специализированных образовательных учреждениях несколько специальностей (столяр-плотник 3 разряда, токарь 4 разряда, оператор станков с программным управлением, водительские права), истец не может устроиться на работу по специальности по причине глухоты и отсутствия речи (постоянно нужен сурдопереводчик), считает, что размер утраченного заработка составляет 70 000,00 руб. ежемесячно (средняя заработная плата по имеющимся специальностям (включая оператора станков с программным управлением) по России. Сурдопереводчик, предоставляемый истцу за счёт средств Фонда социального страхования, должен оказывать услуги (бесплатно) не более 40 часов в календарный год, что является недостаточным для полноценной жизни.

В связи с необходимостью общаться с помощью сурдопереводчика, истец считает, что ответчик должен возместить ему расходы, связанные с оплатой услуг сурдопереводчика из следующего расчёта: нуждаемость в сурдопереводчике составляет 1 час в день, в год - 325 часов (365 ч. - 40 ч. предоставляемых ФСС). Стоимость услуг сурдопереводчика в г. Глазов составляет 1 000,00 руб., следовательно, расход на услуги сурдопереводчика составляет 325 000,00 руб. в год, в месяц 27 083,33 руб. (325000,00 : 12). Размер причиненного истцу морального вреда истец оценивает в размере 20 000 000,00 руб. (из расчёта 1 000 000,00 руб. за каждый год потери слуха и речи).

На основании вышеизложенного, истец просил суд взыскать с Министерства здравоохранения Удмуртской Республики в пользу Дерябина И.Е. компенсацию морального вреда в размере 20 000 000,00 руб., утраченный заработок в размере 70 000,00 руб. ежемесячно пожизненно с ежегодным увеличением на процент инфляции; расходы на оплату сурдопереводчика в размере 27 083,33 руб. ежемесячно пожизненно с ежегодным увеличением на процент инфляции.

Определением Глазовского районного суда Удмуртской Республики от ДД.ММ.ГГГГ к участию в деле на основании ст.45 ГПК РФ был привлечен Глазовский межрайонный прокурор Удмуртской Республики.

Определением Глазовского районного суда УР от ДД.ММ.ГГГГ произведена замена ответчика с Министерства здравоохранения Удмуртской Республики на Бюджетное учреждение здравоохранения Удмуртской Республики «Глазовская межрайонная больница Министерства здравоохранения Удмуртской Республики» и Бюджетное учреждение здравоохранения Удмуртской Республики «Республиканская детская клиническая больница Министерства здравоохранения Удмуртской Республики» с присвоением Министерству здравоохранения Удмуртской Республики статуса третьего лица на стороне ответчика без самостоятельных требований относительно предмета спора.

Также определением Глазовского районного суда УР от ДД.ММ.ГГГГ к участию в деле в качестве третьих лиц на стороне ответчика без самостоятельных требований относительно предмета спора привлечены Шудегова Л.Г., Безвильтенова Е.Г. и Ложкина Л.Д.. Наименование третьего лица Безвильтеновой Е.Г. уточнено на Безвительнову Е.Г.

В судебное заседание истец Дерябин И.Е. не явился, извещен о времени и месте его проведения надлежащим образом, о чем в материалах дела имеется почтовое уведомление о личном вручении ему извещения на ДД.ММ.ГГГГ заблаговременно ДД.ММ.ГГГГ. Заявленное им ходатайство об отложении рассмотрения дела в связи с обращением к врачу и установлением диагноза «ОРВИ» было отклонено, поскольку никоим образом не препятствовало ему явиться в судебное заседание, при этом ранее он никогда не изъявлял желания лично участвовать в судебном заседании и такого участия не принимал, в ходатайстве не указано его намерения лично участвовать в суде, представленная справка и неявка истца не связаны с нахождением на стационарном лечении, при этом истец мог направить своих представителей, которые также были надлежащим образом извещены о времени и месте его проведения по итогам предшествующего судебного заседания, о чем имеется расписка от ДД.ММ.ГГГГ от Дерябиной Н.В. и адвоката Зоновой О.А.

В связи с чем дело по правилам ст.167 ГПК РФ рассмотрено без участия истца.

Ранее представители истца Дерябина Н.В., Зонова О.А., каждая из них в отдельности, исковые требования поддерживали, просили суд иск удовлетворить, указывая, что истцу проводилось лечение ототоксичными препаратами, вызывающими потерю слуха, в результате некачественного лечения в детском инфекционном отделении БУЗ УР «Глазовская межрайонная больница МЗ УР» истец Дерябин И.Е. стал терять слух, надлежащего лечения не получил, на обследование причины потери слуха истца не направили, а также на аудиологический скрининг. Не получая никакого адекватного лечения у ЛОР-врача детской поликлиники, мать истца привезла его к врачу-сурдологу БУЗ УР «РДКБ МЗ УР», где истец был осмотрен ДД.ММ.ГГГГ, ему выставлен диагноз «тугоухость 4 степени», был прописан ряд медицинских препаратов. Однако никакого аудиологического скрининга истцу вновь не проводили, направления на обследование не дали, мать истца не информировали о возможных методах лечения заболевания. С ДД.ММ.ГГГГ истцу был установлен статус Ребенок-0инвалид с диагнозом «нейросенсорная тугоухость 4 ст.». Мер к протезированию истца не принималось, тогда как кохлеарная имплантация в период с 1998 по 2002 годы проводилась, имелось соответствующее письмо Минздрава. Семья истца была готова на данное вмешательство платно за свой счет, однако информация не была доведена. Некачественно оказанные медицинские услуги причинили истцу нравственные и физические страдания, выразившиеся в потере здоровья, переживаниях, связанных с недостатком здоровья и невозможностью его восстановления, подавленном эмоциональном состоянии, стрессе, потере качества жизни, душевной боли из-за неправильного лечения и назначенных препаратов. Истец считает, что в случае оказания ему своевременно и качественной медицинской помощи и проведения всех необходимых исследований и диагностических мероприятий, включая кохлеарное протезирование, консультации, аудиологический скрининг, он мог бы слышать. Лечащим врачам ответчика и самим больницам необходимо было принять возможные меры, предусмотренные стандартами оказания медицинской помощи, для своевременного и качественного обследования пациента и устранить все последствия. Ответчики заняли пассивную позицию, полагая ненужным доказывать свою невиновность в причинении вреда, проведении экспертизы качества медицинской помощи не инициировали. Истец был вынужден нести расходы на сурдопереводчика, также не мог устроиться на работу, в связи с чем имеет место утраченный заработок. Считают, что не должны представлять доказательства фактического несения расходов на сурдопереводчика, тем более, что такие документы либо не сохранились, либо вовсе не оформлялись, утраченный заработок полагают обоснованным на сумму 70 000 рублей ежемесячно исходя из имеющихся у истца специальностей.

Представители ответчиков Баташев М.А., Якупова Э.С., каждый из них в отдельности, по иску возражали, пояснив, что основание иска – наступление у истца глухоты. Причиной развития нейросенсорной тугоухости (глухоты) у истца явился перенесенный в раннем возрасте гнойный менингит, что никак не может быть связано с ответственностью ни лечащих врачей, ни самих медицинских организаций, которые приняли все меры к выздоровлению истца, назначили медицинские препараты, которые имели необходимый эффект, иных методов лечения не существовало. В ходе рассмотрения дела судом назначалась судебная медицинская экспертиза, которая дала заключение о правильности и своевременности проведенного медицинского обследования и лечения, а также четко отметила об отсутствии причинно-следственной связи между наступившим неблагоприятным исходом в виде наступления глухоты, потери слуха и оказанной врачами ответчиков медицинской помощью. Экспертиза проведена в полном соответствии со ст.79, 18 ГПК РФ, а также ФЗ № 73-ФЗ от ДД.ММ.ГГГГ. Заключение эксперта свидетельствует об отсутствии противоправности поведения третьих лиц и отсутствии причинно-следственной связи между действиями третьих лиц и наступившими последствиями. В спорный период времени протоколов лечения заболевания истца не существовало, что не оспаривалось истцом. Существовали только препараты выбора с целью спасения жизни ребенка, иного не существовало, самим истцом не приведено. При этом в результате консультирования в БУЗ УР «РДКБ» истцу был выставлен подтвержденный впоследствии диагноз, для чего был проведен исчерпывающий перечень исследований. Установление или исключение патологии слухового анализатора по данным КТ и МРТ не представляется возможным, за период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ квоты на проведение кохлеарной имплантации не выдавались, возможность направления истца на такое протезирование появилась лишь в 2008 году, но по совокупности критериев отбора, истец им не соответствовал. Более того, Глазовская межрайонная больница является медицинской организацией 2 уровня, и в соответствии с маршрутизацией может оказать лишь медицинскую помощь в пределах данного уровня и имеющейся материально-технической базы. Ответчики оказывали истцу медицинскую помощь, действовали добросовестно. Оснований для возложения обязанности компенсации морального вреда не имеется. Остальные требования лица – о взыскании утраченного заработка и взыскании расходов на сурдопереводчика производны от основного и не могут быть удовлетворены. Кроме этого отсутствуют доказательства фактического несения расходов на сурдопереводчика, при этом Дерябин И.Е. трудоустроен официально, получает заработную плату в размере 35 000 рублей, что не оспаривала его представитель – мать Дерябина Н.В.

Третье лицо Шудегова Л.Г. по иску возражала, пояснив, что помнит данного пациента, с которым обращалась его мать. Ребенк перенес в раннем возрасте менингит, так как на тот период времени проживали они не совсем в благоприятных условиях – в общежитии, менингит был гнойный, в связи с чем Илья проходил лечение в инфекционной больнице, после чего наблюдался у нее, как поликлинического ЛОР-врача, она назначала ему необходимые медицинские препараты, лечение осуществлялось с учетом материально-технической базы больницы. Первые жалобы матери на потерю слуха были в возрасте 1 года ребенку, когда уже прошло нескольку месяцев после перенесенного в тяжелой степени менингита. Она направила ребенка в г.Ижевск к сурдологу РДКБ, которым в дальнейшем был постановлен диагноз «двухсторонняя сенсоневральная тугоухость 4 степени», Илья был взят на диспансерный учет, в ЛОР-кабинете заведена соответствующая контрольная карта, ребенок получал витамины и нейротропные препараты. Считает, что со своей стороны не допускала нарушения требований закона, оказывала своевременное и качественное лечение, при этом ребенок также проходил лечение по месту дальнейшего проживания в г.Кирове где посещал специализированный интернат, медицинские карты откуда не запрашивались. Глухота – один из возможных побочный проявлений тяжести перенесенного серьезного заболевания – гнойный менингит. К ней ребенок поступил уже после перенесенного заболевания. Оснований считать, что глухота наступила от ее действий, бездействия не имеется.

Третье лицо Безвительнова Е.Г. возражала по иску пояснив, что как врач-инфекционист вылечила тяжелое заболевание – гнойный менингит, для лечения которого необходимо было назначение соответствующих медицинских препаратов, при отсутствии принятия которых могли возникнуть крайне опасные осложнения вплоть до смертельных случаев. Опасность заключалась также в младенческом возрасте пациента. Полагает, что со своей стороны не допускала нарушения требований закона, оказала своевременное и качественное медицинское лечение. Оснований считать, что глухота наступила именно от ее действий, бездействия не имеется.

Представитель третьего лица Ложкиной Л.Д. – Якупова Э.С. также возражала по иску, пояснив, что врачом-сурдологом Ложкиной Л.Д. были приняты все необходимые меры для лечения направленного с места жительства пациента, дана консультация, предоставлена необходимая информация, выставлен правильный диагноз. Судебная медицинская экспертиза, свидетельствует о правильности и своевременности проведенного медицинского обследования и лечения, а также об отсутствии причинно-следственной связи между наступившим неблагоприятным исходом в виде наступления глухоты, потери слуха и оказанной медицинской помощью. Заключение эксперта свидетельствует об отсутствии противоправности поведения третьих лиц и отсутствии причинно-следственной связи между действиями третьих лиц и наступившими последствиями. В спорный период времени протоколов лечения заболевания истца не существовало. Оснований возлагать ответственность за наступление глухоты у Дерябина Ильи на третье лицо и организацию, в которой она работала, не имеется. Глухота – следствие тяжести и опасности перенесенного гнойного инфекционного заболевания, врач-сурдолог лишь констатировал наступление глухоты как диагноз. Полагает, что со своей стороны ее доверитель не допускала нарушения требований закона, оказала своевременное и качественное медицинское лечение. Оснований считать, что глухота наступила именно от ее действий, бездействия не имеется.

Представитель третьего лица – Министерства здравоохранения Удмуртской Республики в судебное заседание своего представителя не направил, извещены о времени месте проведения судебного заседания надлежащим образом, о чем имеется почтовое уведомление о вручении заказной судебной корреспонденции ДД.ММ.ГГГГ, в ранее направленных заявлениях просили о рассмотрении дела без их участия, по иску возражали, указав, что лечение стойкой хронической сенсоневральной тугоухости заключается в своевременной электроакустической коррекции слуха (слуховые аппараты), а при неэффективности – проведение оперативного лечение кохлеарной имплантации, которая относится к высокотехнологичной помощи, и понятие которой появилось лишь в Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, утв. Верховным Советом РФ от 22.07.1993 № 5487-1 лишь в 2007 году, введено ФЗ от 29.12.2006. Наиболее оптималн6ый возраст для проведения кохлеарной имплантации – возраст до 3 лет. Отбор пациентов на проведение такой операции проводится отборочной комиссией на базе федеральных центров, которые проводя такие операции. На 2000 год в России было проведено всего 11 операций КИ. В 2002 году пациент Дерябин И.Е. в возрасте 5 лет обращался в Российский научный практический центр аудиологии и слухопротезирования, в операции было отказано, поскольку на момент обращения ребенку было уже 6 лет и проведении такой операции в этом возрасте является низко перспективным. Для профиля «Оториноларингология» с 2008 года (Приказ Минздрава России от 28.12.2007 № 812) впервые установлено 6 видом ВМП по ЛОР-заболеваниям, в том числе 10.3 – кохлеарная имплантация при двусторонней нейросенсорной потере слуха.

Прокурор Симаков А.Н. дал суду заключение об отсутствии правовых оснований для удовлетворения исковых требований Дерябина И.Е. о компенсации морального вреда.

Судом установлены следующие значимые обстоятельства дела.

Дерябин И.Е. родился ДД.ММ.ГГГГ в городе Глазове Удмуртской Республики (т.1 л.д. 1), ему установлена третья группа инвалидности – с детства, бессрочно, о чем в установленном порядке выдана соответствующая справка (т.1 л.д. 12). Неоднократно, с 2001 года истец проходил индивидуальную реабилитацию в качестве инвалида по соответствующей программе медико-социальной экспертизы (т.1 л.д. 15-19, 87-318).

Истец является обладателем нескольких профессий – водителя, столяра третьего разряда, плотника третьего разряда, токаря четвертого разряда, оператор станков с программным управлением (т.1 л.д. 20-25), неоднократно награжден дипломами за победу в конкурсах профессионального мастерства по компетенции токарь, токарные работы на станках с ЧПУ (т.1 л.д. 60-62).

Истцу Дерябину И.Е. было отказано в трудоустройстве на АО «Чепецкий механический завод» на должность оператора станков с программным управлением ввиду установления для данной работы итогового класса вредных условий труда (т.1 л.д. 47).

БУЗ УР «Глазовская межрайонная больница» МЗ УР является правопреемником оказывавшего медицинскую помощь Дерябину И.Е. учреждения (Глазовская городская больница), что подтверждено Уставом и выпиской из Единого государственного реестра юридических лиц (т.2 л.д. 20-88).

БУЗ УР «Республиканская детская инфекционная больница МЗ УР» является правопреемником оказывавшего медицинскую помощь Дерябину И.Е. учреждения (ГУЗ «РДКБ МЗ УР»), что подтверждено Уставом и выпиской из Единого государственного реестра юридических лиц.

Выслушав лиц, участвующих по делу, исследовав представленные доказательства, заслушав заключение прокурора, суд приходит к следующему.

Всеобщая декларация прав человека провозглашает право каждого на жизнь (статья 3). Обязательность установления такого жизненного уровня, который необходим для поддержания здоровья его самого и его семьи, и обеспечения в случае болезни, инвалидности или иного случая утраты средств к существованию по независящим от него обстоятельствам предусмотрена в статье 25 Всеобщей декларации прав человека и статье 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах.

Положения названных международных актов отражены и в Конституции Российской Федерации. Право на жизнь и охрану здоровья относится к числу общепризнанных, основных, неотчуждаемых прав и свобод человека, подлежащих государственной защите; Российская Федерация является социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь человека (статьи 2 и 7, часть 1 статьи 20, статья 41 Конституции Российской Федерации). В развитие положений Конституции Российской Федерации приняты соответствующие законодательные акты, направленные на защиту здоровья граждан и возмещение им вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья. Общие положения, регламентирующие условия, порядок, размер возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, содержатся в Гражданском кодексе Российской Федерации (глава 59).

Статьей 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан" (далее - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан").

Здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (пункт 1 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан").

Статьей 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан" установлено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан").

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан" определено, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан").

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан" формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан").

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих, в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Из содержания искового заявления Дерябина И.Е. усматривается, что основанием его обращения в суд с требованием о компенсации причиненного им морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи), приведшее, по мнению истца, к наступлению глухоты, соответственно нарушение права на охрану здоровья, и претерпевание в связи с этим нравственных и физических страданий.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

В соответствии со статьей 12 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее «ГК РФ») одним из способов защиты гражданских прав является компенсация морального вреда.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 ГК РФ).

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу пункта 1 статьи 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 ГК РФ) и статьей 151 ГК РФ.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 ГК РФ, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

В соответствии с пунктом 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" суду необходимо выяснить, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.

Как следует из п.9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" ответственность юридического лица или гражданина, предусмотренная пунктом 1 статьи 1068 ГК РФ, наступает за вред, причиненный его работником при исполнении им своих трудовых (служебных, должностных) обязанностей на основании заключенного трудового договора (служебного контракта).

Также в силу п.32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1, учитывая, что причинение вреда жизни или здоровью гражданина умаляет его личные нематериальные блага, влечет физические или нравственные страдания, потерпевший, наряду с возмещением причиненного ему имущественного вреда, имеет право на компенсацию морального вреда при условии наличия вины причинителя вреда. Независимо от вины причинителя вреда осуществляется компенсация морального вреда, если вред жизни или здоровью гражданина причинен источником повышенной опасности (статья 1100 ГК РФ).

В соответствии со ст.1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда, в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" (в редакции постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 г. N 6) (далее также - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10), суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10).

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" (далее - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1) разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1).

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Согласно части 1 статьи 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались (часть 2 статьи 56 ГПК РФ).

Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1 статьи 67 ГПК РФ).

В пункте 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 указано, что в соответствии с действующим законодательством одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Аналогично пунктом 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" установлено, что по общему правилу, установленному пунктами 1 и 2 статьи 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. В случаях, специально предусмотренных законом, вред возмещается независимо от вины причинителя вреда (пункт 1 статьи 1070, статья 1079, пункт 1 статьи 1095, статья 1100 ГК РФ). Обязанность по возмещению вреда может быть возложена на лиц, не являющихся причинителями вреда (статьи 1069, 1070, 1073, 1074, 1079 и 1095 ГК РФ). Установленная статьей 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья (например, факт причинения вреда в результате дорожно-транспортного происшествия с участием ответчика), размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Изложенное свидетельствует о том, что обязательство по компенсации морального вреда возникает при наличии следующих условий: претерпевание морального вреда; неправомерные действия (бездействие) причинителя вреда; причинная связь между неправомерными действиями и моральным вредом; вина причинителя вреда.

При этом истец в силу закона доказывает наличие вреда, в чем он выразился и наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) и вредом, а ответчик доказывает отсутствие вины в причинении вреда, соответственно – законность своих действий – действий привлеченных к участию в деле третьих лиц.

Определением Глазовского районного суда УР от ДД.ММ.ГГГГ по делу назначена судебная медицинская экспертиза с постановкой следующих вопросов: 1. Соответствовало ли лечение, проводимое Дерябину И.Е., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, установленному в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ врачами детского инфекционного отделения г. Глазова Удмуртской Республики диагнозу (сепсис, гнойный менингит), и не имелось ли противопоказаний в назначенных лекарственных средствах (их количестве): какие дефекты или недостатки в оказании данной медицинской помощи были допущены, на каком этапе?

2. Правильно ли и достаточно полно было проведено медицинское обследование и лечение после перенесенного Дерябиным ФИО25 гнойного менингита, в период с апреля 1998г. до марта 2004г., лечащими врачами детской поликлиники № 1 г. Глазова Удмуртской Республики и лечащими врачами БУЗ УР «РДКБ М3 УР» (не установление своевременно Дерябину И.Е. диагноза: двухсторонний экссудативный отит)?

3. Имеются ли дефекты оказания медицинской помощи при лечении заболевани1 органов слуха Дерябина И.Е. , ДД.ММ.ГГГГ года рождения, в том числе в связи с несвоевременным направлением его на кохлеарную имплантацию?

4. Имеется ли причинно-следственная связь между наступившим неблагоприятным исходом (потеря слуха, отсутствие речи, инвалидизация) для Дерябина И.Е. и допущенными действиями (бездействиями) лечащими врачами детского инфекционного отделения г.Глазова Удмуртской Республики, лечащими врачами детской поликлиники № I г. Глазова Удмуртской Республики, БУЗ УР «РДКБ М3 УР» при оказании или не оказании (несвоевременная диагностика) Дерябину И.Е. медицинской помощи в период с марта 1998г. по ДД.ММ.ГГГГ?

Производство экспертизы поручено Федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Министерства обороны Российской Федерации (ОГРН 1037739753732 ИНН 7703020645, адрес: 125284, город Москва, ул. Поликарпова, д. 12/13). Постановлено предупредить экспертов об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения эксперта. Для проведения экспертизы направить экспертам материалы гражданского дела № в полном объеме, а также 2 медицинские карты амбулаторного больного Дерябина И.Е., в том числе (16-03), также снимки КТ головного мозга от ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ из Детской клинической больницы № 13 им. Н.Ф. Филатова (т.2 л.д. 131-134).

В последующем по определению Глазовского районного суда УР от ДД.ММ.ГГГГ экспертам по их ходатайству также предоставлены - медицинская карта № - период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ; - медицинская документация ФГБУ РНКЦ АиС ФМБА России, - медицинская карта медицинского центра «Невро-мед», - исследования Российского научно-практического центра аудиологии и слухопротезирования Министерства труда и социального развития Российской Федерации, - электроэнцефалограмма от ДД.ММ.ГГГГ.

При этом отсутствие своевременности обращения истца (его законного представителя) с соответствующим иском объективно повлекло предоставление эксперту лишь части из истребованных ему документов, так как согласно акту списания медицинские карты стационарных больных инфекционного отделения за 1998 год оказались уничтожены в связи с истечением сроков их хранения (т.3 л.д. 40-41), в связи с чем ДД.ММ.ГГГГ суд был вынужден отказать эксперту в его ходатайстве о предоставлении очередных документов для проведения экспертизы (т.3 л.д. 121-123)

Как бы то ни было, из заключения эксперта следует, что: 1) исходя из кратких сведений в выписном эпикризе о выставленном диагнозе, результатах обследования, лекарственных препаратах, можно заключить: сепсис и гнойный менингит являются угрожающими для жизни состояниями, требующими проведения мероприятий в первую очередь по спасению жизни ребенка, для чего применяется массивная антибиотикотерапия, гормональная. Инфузионная и симптоматическая терапия, при этом польза применения лекарственных препаратов превышает риск реализации их побочных эффектов; в выписном эпикризе имеются данные о применении антибиотикотерапи: левомицетин 3 дня, пенициллин внутривенно 5 дней, клафоран 10 дней, оксацилин 9 дней, суммамед 7 дней. Перечисленные препараты применяются для лечения гнойного менингита, тяжелое течение гнойного менингита требует введения нескольких антибиотиков одновременно и их смене при отсутствии клинической эффективности или по результатам бактериального посева возбудителя у конкретного пациента на чувствительность к антибиотикам. Пенициллин, клафоран, оксацилин и суммамед не обладаю ототоксичностью в качестве побочного эффекта (свойство некоторых препаратов быть токсичными к структурам уха, что может приводить к их повреждению и развитию тугоухости в последующем). Антибиотик левомицетин обладает ототокичностью, следует отметить, что он применялся очень коротким курсом 3 дня по жизненным показаниям, когда развитие серьезных побочных эффектов маловероятно. Другие лекарственные средства, перечисленные в выписном эпикризе, также не обладают таким побочным эффектом. 2) У Дерябина И.Е. была установлена двусторонняя нейросенсорная тугоухость (потеря слуха, вызванная поражением звуковоспринимающего аппарата). Установление точной причины развития тугоухости у пациента на настоящем этапе развития медицинской науки, возможно на любом этапе лечения и наблюдения за пациентом. В настоящее время, принимая во внимание сложности диагностики патологии органа слуха у детей в возрасте от 0 до 7 лет жизни, внедрен «Универсальный аудиологический скрининг новорожденных и детей первого года жизни». Разрешение на применение данной технологии выдано ФС № 2008/67 от 01.04.2008. Соответственно на момент 1998 года такой технологии не имелось, а когда она была внедрена, Дерябину И.Е. было уже 10 лет, то есть метод не мог быть применен в связи с лимитом возраста. Исходя только из клинических данных, зафиксированных в медицинских документах, причиной развития нейросенсорной тугоухости у Дерябина И.Е., наиболее вероятно, был перенесенный в раннем возрасте гнойный менингит, о чем свидетельствуют: - отсутствие проблем со слуховосприятием при проведении аудиологического скрининга, данные специальной литературы, согласно которым нейросенсорная тугоухость является частым последствием перенесенного гнойного менингита (до 20 % случаев), отсутствие речи у ребенка (признак того, что тугоухость развилась в раннем возрасте до или на этапе развития речи), первые жалобы матери о том, что ребенок перестал разговаривать и оборачиваться на звуки были отмечены врачом-неврологом в медицинской карте ДД.ММ.ГГГГ (первой обращение матери в поликлинику спустя 5 месяцев после выписки из стационара), согласно осмотру ЛОР-врача ДД.ММ.ГГГГ, мама отмечала ухудшение слуха в течение 2 недель, в ходе осмотра отмечено, что ребенок на громкие звуки реагирует, направлен к сурдологу ДД.ММ.ГГГГ, диагноз «нейросенсорная тугоухость 4 степени» по результатам обследовании и консультации сурдолога был установлен ДД.ММ.ГГГГ. Таким образом, правильный диагноз был установлен спустя 2 месяца после первого обращения матери и сообщения ею жалоб на проблемы слуховосприятия у Дерябина И.Е. Задержка установления диагноза обусловлена объективными причинами – сложностью диагностики и организационными особенностями. Следует отметить, что задержка установления диагноза на 2 месяца не отразилась на состоянии Дерябина И.Е., так как на тот период времени не существовало эффективного лечения, способного разрешить проблему тугоухости за столь короткое время. Обследование слуха, лечение тугоухости у детей в 1998 году проводилось на основании Методических рекомендаций № 95/263 – Методические подходы и особенности аудиологического обследования детей различных возрастных групп, среди которых учет и диспансерное наблюдение ребенка у врача-сурдолога, слухопротезирование слуховым аппаратом после 9-месячного возраста, аудио-педагогическая коррекция. Указанные мероприятия выполнялись Дерябину И.Е. с момента его направления к врачу-сурдологу детской поликлиники МУЗ «ГБ № 1. Из недостатков обследования следует отметить отсутствие попыток дополнительно обследовать Дерябина И.Е. для выяснения причины тугоухости (КТ, МРТ головного мозга). В то же время подтвердить или исключить патологию слухового анализатора по данным КТ и МРТ не представляется возможным. В целом диагностика и последующее ведение Дерябина И.Е. с диагнозом «нейросенсорная тугоухость» осуществлялось правильно и своевременно. До 2001 года в медицинских документах отсутствует описание подробного ЛОР-статуса, в связи с чем оценить состояние структур внутреннего уха за этот период времени не представляется возможным. В дальнейшем имеются данные периодических осмотров ЛОР-врача, согласно которым у Дерябина И.Е. также отмечались иные воспалительные заболевания структур уха: 28.05ю.2001 обращался к сурдологу, которым установлен диагноз двусторонний тубоотит, гнойный риносинусит, направлен на госпитализацию в ЛОР-отделение РДКБ, сведений о стационарном лечении и дальнейшем амбулаторном лечении нет, в связи с чем оценить правильность и своевременность лечения не представляется возможным. В дальнейшем изменений в области внутреннего уха не отмечалось, в марте-апреле 2003 года перенес ОРВИ средней тяжести с явлениями отита, лечился амбулаторно, назначалась антибиотикотерапия, амоксициклином перорально (прием таблеток) с заменой на оксациллин внутримышечно (в инъекциях) в с вязи с отсутствием клинического эффекта. Также назначался прием и полоскание горла антисептиками (себидин), витаминотерапия. Указанная терапия является общепринятой, правильной, позволила достичь выздоровления в частит отита, что зафиксировано в осмотре ЛОР-врача от -ДД.ММ.ГГГГ; в октябре-ноябре, а затем в декабре 2003 повторно перенес двусторонний острый экссудативный отит, в связи с чем дважды находился на стационарном лечении. Лечение, проводимое в стационаре (антибактериальные препараты, борный спирт, промывание носа, физиотерапевтические процедуры) было правильным, своевременным, полным и достигло клинического эффекта. При исследовании данных томографии в рамках проведенной экспертизы изменений структур внутреннего уха у истца не выявлено, у Дерябина И.Е. диагностирована иная форма тугоухости – нейросенсорная, которая была диагностирована и подтверждена обследованием задолго до развития отита. Таким образом, оснований считать, что заболевание экссудативным отитом каким-то образом повлияло на развитие и течение нейросенсорной тугоухости у Дерябина И.Е. не имеется. Каких-либо дефектов (недостатков) оказания медицинской помощи при лечении отита в представленных медицинских документах не выявлено. 3) Для профиля «Оториноларингология» с 2008 года (приказ Минздрава РФ от 28.12.2007 № 812 «О государственном задании на оказание высокотехнологичной медицинской помощи гражданам Российской Федерации за счет средств федерального бюджета в 2008 году») впервые установлено 6 видом ВМП по ЛОР-заболеваниям, в том числе 10.3 Кохлеарная имплантация при двусторонней нейросенсорной потере слуха. Впервые квоты на бесплатное проведение операции кохлеарной имплантации в федеральных центрах Удмуртской Республики (и иным субъектам РФ) были выделены в 2008 году, в количестве 8 штук, ранее квоты не выделялись. В 2008 году Дерябин И.Е. был крайне неперспективным пациентом ввиду отсутствия развития речи и слуха, когда имплантация неэффективна. Обор пациентов осуществляется на основании письма Минздрава РФ от 15.06.2000 № 2510/6642-32, согласно которому обязательно проводятся: - сурдопедагогическое обследование, психологическое тестирование. Дерябин И.Е. на момент 2008 года ее соответствовал данным критериям ввиду отсутствия развития речи. Таким образом, в 2008 году проведение кохлеарной имплантации было не показано и соответственно направление на этот вид лечения обоснованно не выдавалось. 4) причинно-следственная связь между наступившим неблагоприятным исходом (потеря слуха, отсутствие речи, инвалидизация) для Дерябина И.Е. и оказанной медицинской помощью врачами детской поликлиники № 1 г.Глазова УР, БУЗ УР «РДКБ МЗ УР» не имеется, что подтверждается следующим: - наиболее вероятной причиной развития у Дерябина И.Е. нейросенсорной тугоухости явился перенесенный в возрасте 7 месяцев гнойный менингит, для которого такое осложнение является типичным; - не выявлены значимые дефекты (недостатки) оказания медицинской помощи, отсутствие которых позволило бы гарантированно предотвратить развитие у Дерябина И.Е. тугоухости (т.3 л.д. 147-175).

Кроме этого информация о проведения операций кохлеарной имплантации в 2008 году, а также аудиологического скрининга у новорожденных, подтверждена документом, представленным самим истцом – ответом на запрос ФГБУ «Российский научно-клинический центр аудиологии и слухопротезирования» № от ДД.ММ.ГГГГ.

В соответствии с положениями статьи 86 ГПК РФ экспертное заключение является одним из видов доказательств по делу, оно отличается использованием специальных познаний и научными методами исследования. В то же время, суд при наличии в материалах рассматриваемого дела заключения эксперта должен учитывать и иные добытые по делу доказательства и дать им надлежащую оценку. Экспертные заключения оцениваются судом по его внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании каждого отдельно взятого доказательства, собранного по делу, и их совокупности с характерными причинно-следственными связями между ними и их системными свойствами.

Суд оценивает экспертное заключение с точки зрения соблюдения процессуального порядка назначения экспертизы, соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле, соответствия заключения поставленным вопросам, его полноты, обоснованности и достоверности в сопоставлении с другими доказательствами по делу, конкретности сформулированных выводов. В целом сторона истца не предъявила обоснованных претензий к данному доказательству по делу.

Суд не усматривает оснований ставить под сомнение достоверность заключения комиссии экспертов и приходит к выводу о том, что оно в полном объеме отвечает требованиям статей 55, 59 - 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, а также Федеральному закону № 73-ФЗ от 31.05.2001 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», поскольку содержит подробное описание исследований материалов дела и медицинских документов, сделанные в результате их выводы и обоснованные ответы на поставленные вопросы. Оснований не доверять выводам указанной экспертизы у суда не имеется, эксперты имеют необходимую квалификацию, предупреждены об уголовной ответственности и не заинтересованы в исходе дела; доказательств, указывающих на недостоверность проведенной экспертизы, либо ставящих под сомнение ее выводы, суду не представлено. С учетом изложенного основания для сомнений в его правильности, а также в беспристрастности и объективности экспертов отсутствуют, поскольку заключение экспертов является достаточно полным и ясным, выводы имеют однозначное толкование. Указанное заключение согласуется с иными собранными по делу доказательствами. Кроме того, оценивая заключение комиссии экспертов, суд принимает во внимание тот факт, что экспертами в достаточной степени принимались во внимание как доводы сторон, изложенные в материалах дела № 2-6/2021, так и имеющиеся в распоряжении экспертов многочисленные медицинские документы.

По результатам исследования комиссия экспертов сделала заключение, выводы которого не оспорены и не опровергнуты иными доказательствами.

Доказательств, ставящих под сомнение выводы экспертов, опровергающих экспертное заключение, ответчиком не представлено. Судом не установлено оснований не доверять экспертному заключению, не установлено противоречий между указанным доказательством и медицинскими документами.

Иных заключений эксперта в материалах дела не имеется, сторонами ходатайств о назначении по делу дополнительных, повторных экспертиз не заявлено, истцом мотивированных возражений по несогласию с данным заключением эксперта не приведено, ходатайство о вызове экспертов судом удовлетворено, однако по независящим от суда причинам эксперт не смог выйти на видеоконференц-связь по неоднократным заявкам суда ввиду отсутствия согласования судами г.Москва соответствующей возможности. В целом предложенный стороной истца список (3 вопроса) был оценен одним из экспертов путем предоставления письменного отзыва, в котором указано, что данные вопросы носят теоретический характер, ответ на которые не входит в компетенцию судебно-медицинского эксперта.

Доказательств наличия причинения вреда здоровью истца Дерябина И.Е. ответчиками, а равно их должностными лицами – врачами не получено. Напротив, в материалах дела имеется надлежащее доказательство отсутствия вины в причинении вреда здоровью Дерябина И.Е. и отсутствия причинно-следственной связи между действиями врачей и наступившими последствиями.

Учитывая вышеизложенное, суд приходит к выводу об отсутствии оснований вины ответчиков и третьих лиц в причинении вреда здоровью истца и в связи с этим не находит оснований для удовлетворения требования истца Дерябина И.Е. о компенсации морального вреда.

В соответствии со ст.1085 ГК РФ при причинении гражданину увечья или ином повреждении его здоровья возмещению подлежит утраченный потерпевшим заработок (доход), который он имел либо определенно мог иметь, а также дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья, в том числе расходы на лечение, дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, посторонний уход, санаторно-курортное лечение, приобретение специальных транспортных средств, подготовку к другой профессии, если установлено, что потерпевший нуждается в этих видах помощи и ухода и не имеет права на их бесплатное получение. При определении утраченного заработка (дохода) пенсия по инвалидности, назначенная потерпевшему в связи с увечьем или иным повреждением здоровья, а равно другие пенсии, пособия и иные подобные выплаты, назначенные как до, так и после причинения вреда здоровью, не принимаются во внимание и не влекут уменьшения размера возмещения вреда (не засчитываются в счет возмещения вреда). В счет возмещения вреда не засчитывается также заработок (доход), получаемый потерпевшим после повреждения здоровья. Объем и размер возмещения вреда, причитающегося потерпевшему в соответствии с настоящей статьей, могут быть увеличены законом или договором.

Согласно статье 1085 ГК РФ в объем возмещаемого вреда, причиненного здоровью, включается: а) утраченный потерпевшим заработок (доход), под которым следует понимать средства, получаемые потерпевшим по трудовым и (или) гражданско-правовым договорам, а также от предпринимательской и иной деятельности (например, интеллектуальной) до причинения увечья или иного повреждения здоровья. При этом надлежит учитывать, что в счет возмещения вреда не засчитываются пенсии, пособия и иные социальные выплаты, назначенные потерпевшему как до, так и после причинения вреда, а также заработок (доход), получаемый потерпевшим после повреждения здоровья; б) расходы на лечение и иные дополнительные расходы (расходы на дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, посторонний уход, санаторно-курортное лечение, приобретение специальных транспортных средств, подготовку к другой профессии и т.п.). Судам следует иметь в виду, что расходы на лечение и иные дополнительные расходы подлежат возмещению причинителем вреда, если будет установлено, что потерпевший нуждается в этих видах помощи и ухода и не имеет права на их бесплатное получение. Однако если потерпевший, нуждающийся в указанных видах помощи и имеющий право на их бесплатное получение, фактически был лишен возможности получить такую помощь качественно и своевременно, суд вправе удовлетворить исковые требования потерпевшего о взыскании с ответчика фактически понесенных им расходов (п. 27 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина".

Из п.31 вышеприведенного разъяснения следует, что возмещение вреда, причиненного здоровью несовершеннолетнего, не достигшего возраста четырнадцати лет (малолетнего) и не имеющего заработка (дохода), производится в порядке, определенном статьей 1087 ГК РФ. С причинителя вреда подлежат взысканию расходы, понесенные в связи с повреждением здоровья (расходы по уходу за потерпевшим, на его дополнительное питание, протезирование, санаторно-курортное лечение и другие фактически понесенные в связи с увечьем расходы, в которых нуждался потерпевший).

Требования истца Дерябина И.Е. о взыскании расходов на оплату услуг сурдопереводчика и утраченного заработка с момента вынесения решения по делу в своей сущности производны от решения вопроса о наличии вины в причинении вреда ответственного лица. Поскольку судом принято решение об отсутствии оснований взыскания компенсации морального вреда, так как доказательства, указывающие на наличие вины ответчиков в причинении вреда здоровью истца не представлены, а добыты доказательства обратного, то и оснований для удовлетворения иных требований истца не имеется.

Помимо прочего истцом вопреки ранее распределенному судом бремени доказывания не представлены доказательства фактического несения расходов на оплату услуг сурдопереводчика с момента подачи иска до вынесения решения по делу. Равно, сторона истца (протокол судебного заседания от 08.09.2021) не оспаривала, что в настоящее время Дерябин И.Е. работает в ООО «Концерн Калашников», трудоустроен официально по трудовому договору, получает заработную плату в размере 35 000 рублей.

Руководствуясь ст. ст. 194-199 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░.░. ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ «░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░» ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ «░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░» ░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░, ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ 1 (░░░░░░) ░░░░░░ ░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░.

░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ 11.10.2021.

░░░░░:                                                                                                        ░.░. ░░░░░░░░