Решение от 29.07.2021 по делу № 22-2213/2021 от 07.07.2021

Председательствующий Неделько О.С. Дело № 22-2213/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

29 июля 2021 года г. Омск

Судебная коллегия по уголовным делам Омского областного суда в составе председательствующего Бондаренко А.А.,

судей Люсевой Г.С., Груманцевой Н.М.

при секретаре Мониной Ю.К.

с участием прокурора Старосека А.К.,

адвоката Романовской Н.А.,

осужденной Шиловой Т.М. посредством видеоконференц-связи

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам с дополнениями адвоката Романовской Н.М. и осужденной Шиловой Т.М. на приговор Октябрьского районного суда г. Омска от 3 июня 2021 года, которым

Шилова Татьяна Михайловна, 10 октября 1961 года рождения, уроженка дер. Исаевка Горьковского района Омской области, гражданка РФ, со средне- профессиональным образованием, пенсионерка, в браке не состоящая, имеющая на иждивении малолетнего ребенка, несудимая,

осуждена по ч. 4 ст. 111 УК РФ к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Шиловой Т.М. избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Срок наказания постановлено исчислять с момента вступления приговора в законную силу с зачетом в срок отбывания наказания в соответствии с п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ срок содержания под стражей с 03.06.2021 до вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за полтора дня лишения свободы.

С Шиловой Т.М. в пользу потерпевшего <...> взысканы денежные средства в сумме 1 500000.

Приговором разрешен вопрос по вещественным доказательствам.

Заслушав доклад судьи Люсевой Г.С., выступления адвоката Романовской Н.А. и осужденной Шиловой Т.М., поддержавших доводы апелляционных жалоб, выступление прокурора Старосека А.К., полагавшего приговор оставить без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Шилова Т.М. осуждена за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.

Согласно приговору 11 октября 2020 года в период времени с 22:00 часов до 22 часов 33 минут Шилова Т.М., находясь в квартире № <...> Кирова в городе Омске в ходе конфликта, вызванного противоправным поведением потерпевшего, нанесла Лихачеву С.Н. один удар клинком ножа, используемого в качестве оружия, в область груди, причинив повреждение, от которого <...>. скончался в медицинском учреждении 5 ноября 2020 года.

В судебном заседании Шилова Т.М. вину признала частично, показала, что нанесла <...>. телесные повреждения, находясь в состоянии шока.

В апелляционной жалобе осужденная Шилова Т.М. считает приговор незаконным и необоснованным.

Указывает на отсутствие умысла на причинение <...> тяжких телесных повреждений. Настаивает на том, что находилась в состоянии шока, воспроизводила события произошедшего с помощью внучки, поэтому давала следователю показания, которые он самостоятельно надумал. На момент допроса не понимала, что человек может находиться в состоянии беспамятства с помутнением рассудка, о чем не сообщила следователю.

Несмотря на их личные взаимоотношения, она не желала смерти <...>., они вели совместное хозяйство, вместе разрешали бытовые вопросы, однако в состоянии алкогольного опьянения <...>. проявлял агрессию в том числе и в отношении маленькой внучки. Опасаясь за свою жизнь и жизнь внучки, они вынужденно скрывались в своей собственной квартире.

Обращает внимание, что любила своего мужа и прощала ему приступы агрессии, неоднократно появлялась на работе с гематомами, скрывая от коллег истинную причину их появления, пыталась сохранить семью, поскольку в трезвом состоянии <...> хорошим человеком. Просит о снисхождении, поскольку является единственным родным человеком и опекуном своей внучки.

Отмечает, что истинная причина смерти <...> не установлена, в проведении повторной экспертизы судом необоснованно отказано, также как и во всех ходатайствах стороны защиты, судом не принято во внимание заключение специалиста Москвина В.В., а также чрезмерно завышена сумма компенсации морального вреда, с учетом её ежемесячной пенсии в 12000 рублей.

Просит приговор изменить, переквалифицировать её действия на ст. 113 УК РФ.

В основной и дополнительной апелляционной жалобе адвокат Романовская Н.А. считает приговор незаконным и подлежащем отмене в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, наличием существенных нарушений уголовно-процессуального закона и неправильным применением уголовного закона.

Имеющееся в приговоре описание обстоятельств совершения деяния, инкриминируемого Шиловой Т.М., противоречит имеющимся в деле доказательствам, и, соответственно, являются ошибочными выводы суда о направленности умысла Шиловой Т.М., а также целях и мотивах, которыми она руководствовалась.

Вопреки имеющейся совокупности доказательств суд пришел к ошибочному выводу о том, что причиной конфликта, завершившегося ранением <...>., является оскорбление, которое потерпевший нанес Шиловой Т.М.

Назвав поведение <...>. противоправным суд посчитал, что именно данное обстоятельство явилось поводом для преступления, совершенного Шиловой Т.М.

По мнению суда, оскорбление, высказанное <...>. в адрес Шиловой Т.М., явилось для нее поводом для неприязненных чувств и породило умысел на причинение тяжкого вреда здоровью.

По мнению защиты, данный вывод суда является ошибочным и бездоказательным. Суд необоснованно отказался от анализа и оценки всего комплекса причин, лежащих в основе поведенческой реакции Шиловой Т.М. в ходе конфликта с <...>. Соответственно, в нарушение требований ст. 73 УК РФ форма вины и мотивы, которыми руководствовалась Шилова Т.М., а также ее личность оказались фактически не выясненными.

Суд отказался исследовать обстоятельства произошедшего между <...> и Шиловой Т.М. и что именно побудило её нанести удар ножом своему мужу, от которого она находилась и в материальной, и в моральной зависимости.

Учитывая, что инкриминируемое деяние Шиловой Т.М. было совершено без свидетелей, единственным источником информации об обстоятельствах преступления являются ее показания. Имеющееся в приговоре описание обстоятельств совершения деяния, инкриминируемого Шиловой Т.М., противоречит имеющимся в деле доказательствам.

Так, в судебном заседании Шилова Т.М. пояснила, что в состоянии алкогольного опьянения <...> периодически сильно избивал ее, поэтому она его очень боялась. Вместе с тем тяжелые жизненные обстоятельства вынуждали ее смириться с такими проявлениями агрессии, поскольку после смерти двух своих взрослых детей, став опекуном малолетней внучки, будучи пенсионеркой, она полностью зависела от мужа, который работал и фактически являлся ее кормильцем. Кроме того, будучи трезвым, он помогал в воспитании ребенка.

Шилова Т.Н. проживала с <...>. в их совместном доме, при этом в ее личной собственности имеется квартира, где она с внучкой периодически пряталась от <...>

Шилова Т.М. пояснила, что у <...>. начался очередной запой, и, понимая, что он придет домой пьяным и агрессивным, она решила вместе с внучкой спрятаться в своей собственной квартире. Однако придя с ребенком в свою квартиру с намерением укрыться от <...> Шилова Т.М. испытала шок, когда неожиданно встретилась с ним именно там. Возникшее в связи с этим состояние сильного испуга повлияло на характер ее дальнейших действий, которые были неосознанными. Она просила мужа уйти к себе домой и оставить их с внучкой в покое. Однако <...> в ответ проявил агрессию, требуя, чтобы именно она ушла из собственной квартиры, оскорблял ее, угрожающе размахивая кулаками. Шилова Т.М. была очень испугана возникшей ситуацией, не понимая, как именно получилось, что <...> был ранен. Нож в её руках оказался случайно, она не желала причинять какого-либо вреда <...> махала перед собой рукой и кричала, чтобы он к ней не подходил, увидев, что <...>.Н. стал сползать по стенке она поняла, что он ранен и попросила внучку вызвать скорую помощь.

Приведенные выше показания Шиловой Т.М. в суде полностью соответствуют ее показаниям при допросе в качестве обвиняемой, при этом они не вступают в принципиальные противоречия с первоначальными показаниями, данными в ходе допроса в качестве подозреваемой.

Однако первоначальные показания не являются полными и исчерпывающими и недостаточно точно передают субъективные ощущения и переживания Шиловой Т.М. в момент совершения инкриминируемого деяния. Как видно из протокола допроса, объем показаний Шиловой Т.М. определен исключительно характером вопросов, заданных следователем, а также его собственной письменной интерпретацией того, что было сказано Шиловой Т.М. Поскольку следователем не было задано никаких вопросов относительно направленности умысла Шиловой Т.М. и тех целей, которые она преследовала, то Шилова Т.М. об этом и не пояснила подробно.

Более того, учитывая возраст Шиловой Т.М., а также то, что вся ее трудовая биография была связана исключительно с тяжелым физическим трудом, вопрос об адекватности описания ею события преступления заслуживает особого внимания. Именно об этом заявила Шилова Т.М. в ходе последующих допросов, уточнив, что она не могла точно воспроизвести картину произошедшего. Поскольку она не отрицала самого факта причинения телесного повреждения <...> то не придала никакого значения содержанию протокола.

Таким образом, в первоначальном протоколе допроса Шиловой Т.М. не были отражены важные обстоятельства, касающиеся как самого события преступления, так и виновности Шиловой Т.М., формы ее вины, мотивов и целей. Все эти сведения были подробно изложены Шиловой Т.М. в ходе допроса ее в качестве обвиняемой, а также в судебном заседании.

Как видно из приговора, в основу описания события преступления, а также выводов о виновности Шиловой Т.М. в инкриминируемом деянии суд заложил те фрагменты ее показаний, которые в большей степени соответствуют версии обвинения. Причем некоторые существенные обстоятельства в приговоре вовсе не нашли своего отражения.

В приговоре отсутствует описание обстоятельств, в силу которых Шилова Т.М. ночью вместе с малолетней внучкой ушла из дома в свою квартиру, однако эта информация, равно как и сведения о личности потерпевшего и характере его взаимоотношений с Шиловой Т.М. играют ключевую роль в правильном понимании как фактических обстоятельств дела, так и субъективных факторов совершенного деяния.

Показания Шиловой Т.М. в судебном заседании, а также в качестве обвиняемой на следствии суд оценил критически, расценивая их как способ защиты, направленный на смягчение ответственности. При этом суд не проанализировал ни одного из имеющихся противоречий, свидетельствующих о неискренности Шиловой Т.М., а также о том, что она злоупотребляет своим правом на защиту.

Полагает, что судом были нарушены требования о презумпции невиновности, поскольку в материалах дела представлен большой объем доказательств, позволяющих установить истинную картину событий. В частности, имеются доказательства того, что Шилова Т.М. в период, предшествующий инкриминируемому событию, длительное время находилась в тяжелой, психотравмирующей ситуации.

Были исследованы, но не приняты судом во внимание доказательства того, что Лихачев С.Н. страдал от алкогольной зависимости, в состоянии алкогольного опьянения неоднократно применял к Шиловой Т.М. насилие, ранее проходил процедуру кодировки от алкогольной зависимости. Кроме того, свидетели <...> положительно охарактеризовали Шилову Т.М., подчеркнув ее скромность, трудолюбие, ответственное отношение как к работе, так и к бытовым проблемам, заботливое отношение к внучке. При этом все указанные свидетели заявили, что неоднократно видели у Шиловой Т.М. синяки и ссадины, которые ей причинил муж.

Между тем, суд критически отнесся к позиции защиты о том, что Шилова Т.М. находилась в длительной психотравмирующей ситуации, указав, что указанные выше свидетели не являлись очевидцами преступления, а сведения о насилии, которое Лихачев С.Н. применял к Шиловой Т.М., не подтверждены никакими объективными данными.

Суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защиты об истребовании из архива того же суда, в котором рассматривалось уголовное дело Шиловой Т.М., решения о расторжении брака <...>. с его первой женой. Между тем, достоверно установлено, что <...> ранее состоял в браке, который был расторгнут в 2001 году. Согласно приобщенной в ходе следствия копии искового заявления о расторжении <...>. и ранее злоупотреблял спиртными напитками, был в состоянии опьянения агрессивным и неоднократно избивал жену и ребенка, что и послужило причиной распада семьи. Защита отмечает, что ни следствие, ни суд не сочли необходимым проверить эти важные сведения.

Однако при этом фактически отказавшись от объективного установления обстоятельств дела, следователь формально вынес постановление о выделении в отдельное производство материалов уголовного дела, усмотрев в действиях Лихачева С.Н. признаки правонарушения, предусмотренного ст. 6.1.1 КоАП РФ.

По мнению защиты, учитывая тот факт, что в основе преступления, в совершении которого обвинялась Шилова Т.М., лежит ее реакция на поведение <...>., все сведения о личности потерпевшего, равно как и о характере его взаимоотношений с Шиловой Т.М. необходимо было установить и проверить. Так, в частности, никаких сведений о результатах работы по выделенному из уголовного дела материала о противоправном поведении <...> не представлено.

Судом не были удовлетворены ходатайства защиты, направленные на установление обстоятельств совершения преступления, а также характеризующих личность Шиловой Т.М.

Стороне защиты было необоснованно отказано в допросе лиц, участвовавших в качестве понятых при осмотре места происшествия, которые могли подтвердить посткриминальное поведение обвиняемой, очевидцем которого они являлись, поскольку в ходе допроса в суде свидетелю Панфилову В.А. не было задано ни одного вопроса о его участии в осмотре места происшествия. Таким образом, оказались не выясненными важные обстоятельства, касающиеся изъятия ножа, признанного вещественным доказательством, а также обстоятельства, характеризующие посткриминальное поведение обвиняемой Шиловой Т.М.

Проявляя обвинительный уклон, а также нарушив право обвиняемой на защиту, суд отказался принять предоставленное защитой доказательство - заключение специалиста психолога Онищенко О.Р.,которая с применением научно-обоснованных методик провела исследование личности Шиловой Т.М., в котором указывается на необходимость проведения психолого­-психиатрической экспертизы в связи с наличием признаков состояния кумулятивного аффекта у Шиловой Т.М.

И, соответственно, необоснованно отказано в удовлетворении ходатайства о назначении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы со ссылкой на то, что оценка наличия состояния аффекта носит правовой характер.

Вместе с тем состояние аффекта входит в предмет изучения психологической науки. Без специальных познаний в области психологии и психиатрии, без применения специальных методик исследования дать правильную оценку и установить, находилось ли лицо в состоянии аффекта, невозможно.

Соответственно, указание на правовой характер оценки состояния аффекта может относиться лишь к оценке доказательств в виде заключения специалиста или эксперта, высказавших свое компетентное мнение о наличии или отсутствии такого эмоционального состояния у подсудимой.

Версия защиты о том, что Шилова Т.М. совершила преступление в состоянии кумулятивного, то есть накопительного аффекта, подтверждается представленными защитой доказательствами, исследованными специалистом и положенными в основу ее выводов.

Неожиданная встреча с <...>. ночью, в том месте, где она с ребенком намеревалась от него спрятаться, чтобы избежать насилия с его стороны, явилась для Шиловой Т.М. сильным эмоциональным раздражителем, соответственно, она испытала сильные эмоциональные переживания, накопленные за долгие годы, которые были ею стихийно реализованы.

Обращает внимание, что, отказав в приобщении к материалам дела заключения специалиста-психолога, отказав в удовлетворении ходатайства о назначении психолого-психиатрической экспертизы суд фактически не дал никакой оценки эмоциональному состоянию Шиловой Т.М. на предмет установления признаков аффекта, ограничившись указанием об отсутствии длительной психотравмирующей ситуации.

В обосновании своей позиции суд привел единственный аргумент, указывая на то, что телесное повреждение было причинено ножом в область жизненно важных органов. То, что нож мог оказаться в руках человека, находящегося в состоянии аффекта, суд не учел, отказавшись от исследования соответствующих доказательств и назначения психолого-психиатрической экспертизы.

При этом в показаниях свидетелей <...>. нет никакой информации ни о самом событии преступления, ни о субъективном отношении Шиловой Т.М. к содеянному.

Таким образом, доводы защиты о необходимости квалификации содеянного Шиловой Т.М. по ст. 113 УК РФ мотивировано не опровергнуты.

Кроме того, указывает на явные нарушения и неточности, допущенные при производстве экспертизы трупа, что не позволило установить объективную причину смерти потерпевшего.

Так, по ходатайству стороны защиты к материалам дела приобщено заключение специалистов в области судебной медицины Ештокина Д.И. и Москвина В.В., в судебном заседании специалист Москвин В.В. прокомментировал выводы, изложенные в заключении, а также ответил на вопросы сторон.

Так, вопреки требованиям, изложенным в ст. 8 Федерального закона от 31.05.2001 № 73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», экспертом <...> проводившим экспертизу трупа, не была обеспечена объективность, всесторонность и полнота исследования. Экспертом не была исследована карта вызова скорой медицинской помощи, а исследование карты стационарного больного представлено в виде произвольных цитат, не позволяющих сделать вывод о полном комплексе мероприятий по оказанию медицинской помощи <...>

Выводы эксперта <...>. относительно наличия прямой причинно-следственной связи между травмой, полученной <...> и наступлением его смерти представляются необоснованными. Эксперт не дал оценки результатам исследования органов грудной клетки <...>Н, которые проводились в ходе его стационарного лечения и непосредственно при поступлении. Так, при поступлении <...> в стационар помимо состояния, вызванного наличием колото-резаной раны и значительной кровопотерей, в ходе обследования МСКТ было установлено, что во всех видимых отделах определяются участки инфильтрации по типу матового стекла. На основании совокупности всех имеющихся признаков <...> помимо прочего был поставлен диагноз «внебольничная двусторонняя полисегментарная пневмония, вероятно ассоциированная с COVID -19». Согласно данным стационарной карты больного на тот момент вирус не был идентифицирован.

В процессе дальнейшего лечения у <...> диагноз двусторонней полисегментарной пневмонии подтверждался регулярно. Между тем, не представлено никаких сведений о дополнительных исследованиях, направленных на выявление природы этой пневмонии, в частности, анализы, направленные на исключение COVID-19, не проводились. Никаких сведений о медицинских манипуляциях, направленных на лечение тяжелой пневмонии, а также на выяснение возможно вирусной природы заболевания, в заключении эксперта нет. Как следует из заключения эксперта, составленного на основании стационарной карты больного <...>Н., медицинская помощь, оказываемая ему, была непосредственно связана лишь с обработкой и дренированием раны.

Экспертом не определена причина рецидивирующего пневмоторакса у <...> было ли это непосредственно связано с ранением либо это погрешности в оказании медицинской помощи, либо это присоединение инфекционного процесса, связанного с COVID-19. Ответы на данные вопросы не были разрешены экспертом <...>. Таким образом, причина осложнений послеоперационного процесса экспертом не выяснена. Очевидно, что эксперт не дифференцировал две возможные причины смерти: последствия колото-резаного ранения и двусторонняя полисегментарная пневмония с подозрением на COVID -19, имевшаяся у пациента на момент поступления в стационар.

В заключении специалистов обращается внимание на то, что эксперт не отразил, соблюдались ли при оказании медицинской помощи <...> требования по оказанию медицинской помощи в период пандемии коронавируса, предусмотренные алгоритмом этиологической диагностики у пациентов с подозрением на COVID -19.

Защита не оспаривает тот факт, что причиненное <...> колото-резаное ранение является тяжким вредом здоровью по признаку опасности для жизни, однако при своевременном оказании надлежащей медицинской помощи такое ранение купируется и развитие дальнейших патологий предотвращается.

Между тем, в распоряжение эксперта не была предоставлена карта вызова скорой помощи. Соответственно, в заключении эксперта нет никаких сведений о своевременности и качестве оказания <...> первичной медицинской помощи.

Исходя из того, что в заключении эксперта представлены лишь выдержки из карты стационарного больного, оценить качество врачебной помощи <...>. в стационаре также невозможно.

В судебном заседании защитой дважды заявлялось ходатайство об истребовании и изучении медицинской карты. Однако в удовлетворении ходатайства защиты было отказано. Ссылка суда на то, что карта стационарного больного уже исследовалась экспертом при даче заключения, является неубедительной. Ведь именно неполнота сведений из карты стационарного больного, отраженных в заключении эксперта, является основой для сомнений об истинных причина смерти <...>

При этом отмечает, что карта стационарного больного, как первичный документ, содержащий важную информационную базу, является основным доказательством, по отношению к которому заключение эксперта является производным. Отказав в истребовании и изучении карты стационарного больного, суд искусственно сократил доказательственную базу и продемонстрировал свою предвзятость. Стороны были лишены возможности непосредственно изучить первичную документацию и сопоставить ее с выводами эксперта.

Также необоснованно суд отказал в назначении повторной комплексной судебно-медицинской экспертизы, указав, что оценка заключению эксперта будет дана им в совещательной комнате при вынесении итогового решения.

Вместе с тем в приговоре суд не дал оценки и не проанализировал ни одного из доводов защиты, оспаривающей мнение эксперта <...>А. Предусмотренная законом процедура оценки доказательства была подменена указанием на то, что данное заключение в полной мере соответствует формальным требованиям.

Обращает особое внимание на то, что суд, отказавшись от оценки заключения эксперта как доказательства, по существу нарушил право подсудимой на защиту, продемонстрировав, что мнение защиты не заслуживает внимания.

Также суд уклонился от оценки заключения специалистов <...> поскольку ни один из доводов специалистов не был проанализирован, указав, что исследование специалистами проводилось по незаверенным копиям материалов уголовного дела, относительно полноты которых сделать выводы не представляется возможным.

В качестве обстоятельства, не позволяющего согласиться с мнением специалиста Москвина В.В., суд указал на отсутствие у него в распоряжении медицинской документации, которая имелась в распоряжении судебно- медицинского эксперта, по существу признавая значимость карты стационарного больного, об истребовании которой ходатайствовала защита.

Таким образом, сомнения и вопросы, возникающие по поводу обоснованности выводов эксперта Бондаренко Е.А. по поводу причин наступления смерти Лихачева С.Н., нельзя считать разрешенными.

Кроме этого, мера наказания, назначенная Шиловой Т.М., в том числе явно завышенная сумма, взысканная с Шиловой Т.М. в счет компенсации морального вреда, причиненного потерпевшему <...> не отвечает представлениям о справедливости и соразмерности.

При этом пребывание Шиловой Т.М. в местах лишения свободы, учитывая её возраст и состояние здоровья, является для нее фактически смертным приговором.

Также суд оставил без внимания то, что Шилова Т.М. характеризуется исключительно положительно, никаких негативных сведений о её личности материалы дела не содержат. Кроме того, она имеет многочисленные благодарственные письма из школы, в которых выражается признание заслуг Шиловой Т.М. в воспитании внучки.

В судебном заседании допрошена представитель органов опеки <...> которая положительно охарактеризовала Шилову Т.М. и пояснила, что несмотря на возраст, она справляется с обязанностями опекуна и обеспечивает ребенку все условия для его нормального развития.

Также у родственников Шиловой Т.М. отсутствуют возможности взять на себя ответственность по воспитанию малолетней внучки и ей предстоит жизнь в условиях детского дома. Соответственно, наказание, назначенное Шиловой Т.М., затрагивает жизненные интересы ее внучки, становясь наказанием и для нее.

Кроме того, представляется явно завышенной сумма, взысканная с Шиловой Т.М. в размере 1 500 000 рублей в счет компенсации морального вреда, причиненного потерпевшему <...>., поскольку судом не учтены конкретные обстоятельства дела, материальное положение Шиловой Т.М., на иждивении которой находится малолетняя внучка, а также то, что единственным источником ее дохода является пенсия размером 12000 рублей.

На основании изложенного, просит приговор отменить с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции, меру пресечения в виде содержания под стражей изменить на подписку о невыезде.

На апелляционную жалобу осужденной Шиловой Т.М. государственным обвинителем Гаркуша Г.Н. подано возражение, в котором он просит приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Изучив уголовное дело, заслушав выступления сторон, проверив и обсудив доводы апелляционных жалоб адвоката с дополнениями и осужденной, возражение государственного обвинителя, судебная коллегия приходит к следующему.

Выводы суда об обстоятельствах преступления, о виновности Шиловой Т.М. в его совершении являются правильными, подтверждены исследованными в судебном заседании доказательствами, полно и подробно изложенными в приговоре.

Выводы суда о виновности Шиловой Т.М. подтверждаются доказательствами, собранными по делу и исследованными в судебном заседании, которые приведены и оценены надлежащим образом в приговоре, в том числе: признательными показаниями самой Шиловой Т.М. на предварительном следствии и в судебном заседании в той части, в которой они не противоречат фактическим обстоятельствам дела, показаниями потерпевшего <...> письменными материалами дела, в том числе: протоколом осмотра места происшествия, заключениями экспертизы вещественных доказательств, заключением судебно-медицинской экспертизы трупа и другими доказательствами, содержание которых подробно приведено в приговоре.

Все доказательства, на которых основаны выводы суда о виновности осужденной, судебная коллегия находит полученными с соблюдением требований УПК РФ, они являются достоверными, относимыми и допустимыми, а в своей совокупности достаточными для постановления приговора.

Правильность оценки доказательств и установленных на их основании фактических обстоятельств дела сомнений не вызывает.

Наличие у Шиловой Т.М. умысла на причинение <...>. тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности его смерть, подтверждается характером совершенных Шиловой Т.М. действий, а именно однократным нанесением со значительной силой удара – ножом в область расположения жизненно-важных органов потерпевшего.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы потерпевшему Лихачеву С.Н. причинено колото-резаное ранение груди, квалифицированное как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни, и состоит в причинно-следственной связи с наступлением смерти потерпевшего.

Доводы жалоб о нахождении Шиловой Т.М. в состоянии аффекта в момент причинения тяжкого вреда здоровью Лихачеву С.Н. были предметом проверки в суде первой инстанции и обоснованно отвергнуты с приведением мотивов принятого решения.

Как следует из показаний Шиловой Т.М. на предварительном следствии, оглашенных в судебном заседании, она в таком состоянии не находилась, напротив сохранила воспоминания о содеянном, давая подробные показания не только об обстоятельствах произошедшего, но и о тех, которые предшествовали совершению преступления, а также последовали после. Каких-либо сведений том, что Шилова Т.М. находилась в длительной психотравмирующей ситуации, а также в состоянии сильного душевного волнения, вызванного насилием и издевательством со стороны потерпевшего, объективно не установлено.

При таких обстоятельствах оснований для назначения Шиловой Т.М. комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы у суда не имелось, поскольку сомнений в том, что осужденная в момент причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего находилась в эмоциональном состоянии, способным существенно повлиять на ее сознание и поведение, у суда не возникло, с чем соглашается и судебная коллегия.

Оснований ставить под сомнение показания Шиловой Т.М. на предварительном следствии не имелось, поскольку они были последовательны и подтверждались совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств, содержание которых подробно изложено в приговоре.

Утверждение в апелляционных жалобах о том, что на предварительном следствии Шилова Т.М. давала неправдивые показания, рассказывая об обстоятельствах произошедшего по версии, предложенной ей следователем, является неубедительным. Допросы Шиловой Т.М. проведены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, ей надлежащим образом были разъяснены процессуальные права, в том числе и на защиту. Шилова Т.М. была своевременно обеспечена квалифицированной помощью защитника. Протоколы следственных действий предъявлялись всем участникам, факты ознакомления с данными показаниями и правильность их записи удостоверены подписями Шиловой Т.М. и её адвокатом, при этом никаких заявлений либо замечаний от них не поступало.

Версия защиты о том, что смерть потерпевшего могла наступить не от действий Шиловой Т.М., а ввиду наличия у него сопутствующего заболевания, в том числе связанного с COVID-19, тщательно исследовалась в судебном заседании и своего подтверждения не нашла. Она полностью опровергается заключением судебно-медицинской экспертизы трупа, согласно которой смерть <...>. наступила вследствие проникающего колото-резанного ранения груди.

Вопреки суждениям защиты нарушений уголовно-процессуального закона при назначении и проведении судебно-медицинской экспертизы не допущено. Заключение в полной мере соответствует положениям ст. 204 УПК РФ и согласуется с другими исследованными в судебном заседании доказательствами. Эксперт в установленном порядке предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Компетентность эксперта <...>. обоснованно признана достаточной для его участия в проведении судебной экспертизы, оснований для сомнений в профессионализме эксперта не имеется. Выводы эксперта о виде обнаруженных повреждениях, механизмов и времени их образований, причинно-следственной связи между полученными потерпевшим повреждением и наступлением смерти, являются обоснованными. Само по себе несогласие осужденной и защитника с такими выводами не является основанием для признания их недостоверными.

Согласно ст. 207 УПК РФ основанием для назначения дополнительной экспертизы являются недостаточная ясность или неполнота заключения эксперта, возникновение новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела, а для назначения повторной экспертизы - наличие сомнений в обоснованности заключения эксперта или противоречий в выводах эксперта.

Суд первой инстанции, отказывая в удовлетворении ходатайства стороны защиты, указал об отсутствии сомнений в обоснованности выводов эксперта, поскольку в распоряжение эксперта были предоставлены ряд документов, в том числе медицинская карта стационарного больного, экспертом даны ясные и полные разъяснения на все поставленные перед ним вопросы, соответственно, приведенные защитником и осужденной доводы не свидетельствуют о наличии оснований для назначения повторной либо дополнительной экспертизы.

Между тем, судом полно и всесторонне исследованы представленные стороной защиты доказательства, в том числе заключение специалистов Ештокина Д.И. и Москвина В.В., и сделан обоснованный вывод о том, что указанное заключение не отвечает требованиям, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным законом, ввиду того, что специалист был привлечен к участию в уголовном деле стороной защиты во внепроцессуальном порядке, ему не разъяснялись его права и ответственность, в том числе, за дачу заведомо ложного заключения, исследования проводились по незаверенным копиям документов в отсутствие медицинских документов.

Судом первой инстанции было обеспечено равенство прав сторон, созданы необходимые условия для исполнения ими процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Сторона защиты активно пользовалась правами, предоставленными законом, в том числе исследуя доказательства, заявляя ходатайства, участвуя в разрешении процессуальных вопросов. Данных о нарушении судом принципа состязательности сторон, предвзятом отношении суда при рассмотрении уголовного дела не установлено.

Заявленные стороной защиты ходатайства разрешены судом в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 271 УПК РФ. При этом отказ в удовлетворении ряда ходатайств стороны защиты не свидетельствует об обвинительном уклоне суда. В частности вопреки доводам апелляционной жалобы защиты отказ в удовлетворении ходатайства о допросе понятых, участвующих при осмотре места происшествия, обоснован. Протокол осмотра места происшествия подписан участвующими лицами, что свидетельствует об их участии, от которых заявлений и замечаний по обстоятельствам, в том числе изъятия ножа и относительно поведения Шиловой Т.М., не поступило.

Фактически доводы апелляционной жалобы адвоката и осужденной сводятся к переоценке собранных по делу доказательств, к чему оснований не имеется, так как всем доказательствам, собранным по делу, объективно исследованным в ходе судебного разбирательства и приведенным в приговоре, как каждому в отдельности, так и в их совокупности, суд дал надлежащую оценку. Такая оценка произведена судом в соответствии с требованиями ст. 87, 88, 307 УПК РФ и тот факт, что данная оценка доказательств не совпадает с позицией осужденной и ее защитника, не свидетельствует о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона и не является основанием к отмене или изменению судебного решения в апелляционном порядке.

На основании тщательного анализа и объективной оценки совокупности собранных по делу и исследованных в судебном заседании доказательств суд верно установил фактические обстоятельства дела, обоснованно пришел к выводу о виновности осужденной Шиловой Т.М. в содеянном и правильно квалифицировал её действия по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Объективных оснований для иной квалификации действий Шиловой Т.М., в том числе по ст. 113 УК РФ, как об этом просит адвокат и осужденная в жалобах, не имеется.

При определении вида и размера наказания судом в полном соответствии с требованиями ст. 6, 60 УК РФ учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, конкретные обстоятельства, данные о личности осужденной, влияние назначенного наказания на её исправление, условия жизни её семьи, а также на достижение иных предусмотренных законом целей наказания.

В отсутствие отягчающих обстоятельств судом в полной мере учтена совокупность смягчающих обстоятельств таких как: признание вины, раскаяние в содеянном, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, явка с повинной, принятие мер к заглаживанию вреда, причиненного преступлением, наличие заболеваний и престарелого близкого родственника с неудовлетворительным состоянием здоровья, за которым Шилова Т.М. осуществляет уход, наличие на иждивении малолетнего ребенка, возраст осужденной, положительные данные о её личности, противоправное поведение потерпевшего, явившееся поводом для преступления.

Все обстоятельства, имеющие значение для назначения наказания, в том числе указанные адвокатом и осужденной, судом учтены.

Каких-либо иных исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, существенно уменьшающих степень общественной опасности содеянного, которые давали бы суду основания для применения при назначении осужденному наказания с учетом положений ст. 64, 73 УК РФ, равно как и оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ, судом не установлено и из материалов уголовного дела не усматривается.

Учитывая характер и степень общественной опасности преступления, обстоятельства его совершения, сведения о личности осужденной, в целях восстановления социальной справедливости и его исправления, суд первой инстанции пришел к верному выводу о назначении наказания в виде реального лишения свободы.

Положения ч. 1 ст. 62 УК РФ о размере наказания судом соблюдены.

Наказание назначено Шиловой Т.М. в пределах санкции ч. 4 ст. 111 УК РФ и по своему виду и размеру соответствует тяжести им содеянного и чрезмерно суровым не является.

Решение суда об удовлетворении гражданского иска потерпевшего основано на положениях ст. 151 ГК РФ, в том числе принято с учетом степени моральных и нравственных страданий потерпевшего, а также с учетом материального положения осужденной и отвечает требованиям разумности и справедливости, и несостоятельны доводы адвоката и осужденной о завышенных исковых требованиях компенсации морального вреда.

Нарушений норм уголовного и уголовно-процессуального закона, влекущих отмену или изменение приговора, судом первой инстанции при рассмотрении дела не допущено.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 389.20, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░ ░. ░░░░░ ░░ 3 ░░░░ 2021 ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░.░. ░ ░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. – ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░ 47.1 ░░░ ░░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ 6 ░░░░░░░ ░░ ░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░, ░ ░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░, - ░ ░░░ ░░ ░░░░ ░░ ░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░, ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░. ░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░:

░░░░░: