Решение по делу № 22-1680/2023 от 03.02.2023

Председательствующий: П. М.С. дело № 22-1680/2023

А П Е Л Л Я Ц И О Н Н О Е О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

г. Красноярск 21 марта 2023 года

Судебная коллегия по уголовным делам Красноярского краевого суда в составе: председательствующего судьи Б. В.М.,

судей З. В.В., Р. Е.И.,

при секретаре - помощнике судьи С. О.Н.

с участием прокурора апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры Красноярского края А. И.А.,

адвоката М. Г.В. в интересах оправданного К. К.А.,

представителя потерпевшего Г. А.А. оглы - И. Ю.В.,

рассмотрела в открытом судебном заседании от 21 марта 2023 года уголовное дело по апелляционному представлению с дополнениями государственного обвинителя А, И.А. и апелляционной жалобе с дополнениями к ней адвоката Л. В.Н. в интересах потерпевшего Г. А.А. оглы., апелляционной жалобе потерпевшей Г. А.А. кызы на приговор Железнодорожного районного суда г. Красноярска от 17 ноября 2022 года, которым

К.К.А., родившийся <дата> года в <данные изъяты>, гражданин РФ, со средним специальным образованием, работающий <данные изъяты>, проживающий по адресу: <адрес> несудимый

оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, за непричастностью к совершению преступления, на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей.

В порядке главы 18 УПК РФ за К.К.А. признано право на реабилитацию.

В удовлетворении гражданских исков потерпевших о компенсации морального вреда отказано.

Заслушав доклад судьи Красноярского краевого суда Р. Е.И. по обстоятельствам дела и доводам апелляционного представления и апелляционных жалоб, объяснения оправданного К. К.А. и выступление адвоката М, Г.В., полагавших приговор оставить без изменения, мнение представителя потерпевшего И, Ю.В. и прокурора А. И.А., поддержавших доводы апелляционного представления и апелляционных жалоб потерпевшей и представителя потерпевшего, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Органами предварительного расследования К. К.А. предъявлено обвинение в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.

На основании вердикта коллегии присяжных заседателей суд пришел к выводу о непричастности К. К.А. к совершению указанного деяния и его невиновности, в связи с чем оправдал К, К.А.

В апелляционном представлении и в дополнениях к нему государственный обвинитель А. И.А. ставит вопрос об отмене оправдательного приговора ввиду существенных нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных не только защитниками, но и председательствующим судьёй.

Так, в нарушение требований закона адвокат Б. А.В., обращаясь к присяжным заседателям со вступительным заявлением, фактически подверг критике вступительное заявление государственного обвинителя, при этом ссылаясь на предполагаемые для представления присяжным заседателям доказательства стороны обвинения и высказывая суждение о возможной причастности к преступлению иных лиц. В частности, защитник Б. А.В. заявил, что поскольку потерпевший Г., нарушая тишину, мешал не К., а другим пациентам, то уже только на этом основании можно сделать вывод о непричастности К. к преступлению. Таким образом, по мнению прокурора, защитник Б. А.В. высказал суждение о том, что у пациентов имелся мотив к совершению преступления. Председательствующим оставлены без внимания доводы защитника в этой части.

В нарушение ст. 335 УПК РФ при допросе свидетеля К. стороной защиты неоднократно задавались вопросы, связанные с личностью свидетеля, а также вопросы, относящиеся к процедуре получения доказательств. Указанные вопросы были сняты председательствующим, но не во всех случаях присяжным заседателям разъяснялось, что они не должны учитывать снятые вопросы при вынесении вердикта, что могло повлечь за собой недоверие к показаниям одного из основных свидетелей обвинения. Так, подсудимый К, К.А. выяснял у свидетеля К., предлагал ли ему следователь пройти полиграф; спрашивал, ходил ли свидетель по коридору и показывал ли он побитые руки; задавал вопрос: "Ты сидевший человек, и зачем тебе наужен был адвокат? ". Защитник Б. А.В. выяснял у К., принимал ли он препараты, которые не дают возможность воспринимать действительность; защитник М. Г.В., задавая вопрос К., высказалась о том, что, якобы он произнес фразу: "Мужики поднялись, и если бы не я, то они бы его вообще поколотили".

При представлении стороной защиты видеозаписей с камер видеонаблюдения ККНД Каширин высказывал комментарии, содержащие выводы о событиях, которые не могли быть ему известны, а защитником Б. А.В. давалась оценка доказательствам.

При допросе свидетеля Н. защитник М. Г.В. выясняла вопрос о содержании объяснительных, которые были написаны свидетелем; К. спрашивал свидетеля Н. о том, что тот ему говорил, когда они вместе ехали после очной ставки. При этом протокол очной ставки между Н. и К. присяжным заседателям не представлялся, а на замечание председательствующего К. заявил, что данный вопрос им был задан, чтобы "он вспомнил про действия следователя, оказывал ли следователь давление на него."

Разъяснения председательствующего о порядке представления доказательств в суде с участием присяжных заседателей К. игнорировал и в ходе своего допроса; при ответах на вопросы председательствующего К. фактически оценил показания свидетеля К, и сообщил в присутствии присяжных заседателей о наличии объяснений, которые были даны К. до возбуждения уголовного дела и в качестве доказательства сторонами не представлялись.

Автор представления считает, что судом необоснованно отказано в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя о представлении присяжным заседателям медицинских документов свидетеля К., которые подтверждали потерю памяти свидетелем и обуславливали необходимость оглашения его показаний, данных на следствии. Однако суд неверно оценил указанные медицинские документы как сведения о личности свидетеля. По мнению прокурора, такие действия суда ограничили право стороны обвинения в представлении доказательств и привели к лишению присяжных заседателей возможности исследовать сведения, в существенной мере влияющие на оценку достоверности показаний свидетеля К., что отразилось на содержании ответов коллегии присяжных заседателей.

Считая обоснованным удовлетворение ходатайства государственного обвинителя об оглашении показаний К., данных на следствии, автор представления полагает, что в нарушение п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ суд необоснованно удовлетворил ходатайство стороны защиты о повторном оглашении показаний К., в результате чего сторона защиты получила возможность создать видимость необъективного представления стороной обвинения доказательств, тем самым оказать незаконное воздействие на коллегию присяжных заседателей.

Обращает внимание, что сторона зашиты неоднократно в присутствии присяжных заседателей сообщала сведения о наличии у подсудимого тяжёлых заболеваний, что могло повлиять на объективность коллегии присяжных заседателей.

Ссылается также на то, что председательствующий надлежащим образом не обеспечил соблюдение процедуры прений сторон с участием присяжных заседателей. В частности, судья несвоевременно остановил речь защитника, в которой адвокат высказала суждения о содержании судебно-медицинских экспертиз с приведением разъяснений относительно порядка проведения гистологического исследования, после чего сделала вывод о давности причинения телесных повреждений потерпевшему, поставила под сомнение допустимость заключений судебно-медицинских экспертов. Игнорируя требования ст. 336 УПК РФ и замечание председательствующего, защитник М. Г.В. высказала мнение о том, что труп потерпевшего экспертом не исследовался, образцы тканей для гистологического исследования не отбирались, то есть вновь поставила под сомнение допустимость заключения эксперта. Повторное замечание председательствующего защитником также было проигнорировано, так как после него она довела до присяжных заседателей собственные суждения об обстоятельствах образования гемоперитонеума у потерпевшего, значительности излития крови, а также сделала вывод о том, что потерпевшему длительное время не оказывалась медицинская помощь в период его нахождения в медицинских учреждениях. Таким образом, адвокат М. Г.В. вторглась в обсуждение обстоятельств, которые запрещено исследовать в присутствии присяжных заседателей, - допустимости доказательств и качества оказанной потерпевшему медицинской помощи, тем самым вышла за рамки судебного разбирательства.

Относительно показаний Каширина адвокат М, Г.В. заявила: "вам зачитали только два протокола, на самом деле его допрашивали много раз. Я как адвокат проверяла эти показания". Таким образом, защитник создала видимость намеренно неполного представления стороной обвинения доказательств. Аналогичные высказывания допустил подсудимый Каширин, заявив, что если родители Г. хотят найти правду, то он может предоставить им несколько томов уголовного дела, копии которых у него имеются. Судья сделал замечания защитнику и подсудимому, однако не обратился к присяжным с разъяснением не принимать сказанное при вынесении вердикта.

В нарушение требований ст. 252 УПК РФ защитники М. Г.В. и Б. А.В. на протяжении всего времени выступления в прениях высказывались о виновности иных лиц, сведя свои выступления к формированию у присяжных заседателей мнения о причастности к преступлению лиц, неявляющихся подсудимыми по настоящему делу.

Автор представления считает, что характер нарушений, допущенных в ходе всего судебного разбирательства, позволяет сделать вывод, что стороной защиты сознательно целенаправленно и акцентировано до сведения присяжных заседателей доводилась информация, направленная на подрыв законности всей доказательственной базы по делу, оценка которой не входит в их компетенцию. Массовый характер нарушений свидетельствует о неэффективности реагирования председательствующим на нарушения закона.

Полагает, что в ходе рассмотрения уголовного дела было оказано незаконное воздействие на присяжных заседателей, что могло вызвать у них предубеждение в отношении доказательств, представляемых стороной обвинения, негативное отношение к деятельности правоохранительных органов и повлиять на вынесение объективного и беспристрастного вердикта.

Кроме того, ссылается на то, что судья в нарушение ч. 2 ст. 345 УПК РФ, выяснив, что присяжные не ответили на все поставленные вопросы, указал присяжным не только на отсутствие ответов, но и на то, что ими должно быть указано в вопросном листе, после чего им было предложено вернуться в совещательную комнату для внесения соответствующих уточнений в вопросный лист.

С учётом изложенного государственный обвинитель просит оправдательный приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе.

В апелляционной жалобе и в дополнениях к ней адвокат Л. В.Н. в интересах потерпевшего Г. А.А.оглы, полностью дублируя доводы государственного обвинителя, ставит вопрос об отмене оправдательного приговора в отношении К. К.А..

В апелляционной жалобе потерпевшая Г. А.А. кызы, просит приговор в отношении К. К.А. отменить, ссылаясь на то, что в ходе судебного разбирательства допускались нарушения уголовно-процессуального закона РФ, в связи с чем у присяжных заседателей сформировалось необъективное мнение и сделаны ошибочные выводы.

Изучив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных обращений, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

В соответствии со ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов.

Согласно разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 ноября 2005 года № 23 в редакции от 28 июня 2022 года, существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств, могут быть признаны совершенные при отсутствии предусмотренных законом оснований и с нарушением порядка, установленного Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации: признание недопустимыми доказательств, представленных стороной обвинения, и исключение их из уголовного дела; отказ в исследовании представленных стороной обвинения доказательств; отказ в удовлетворении ходатайств стороны обвинения о вызове новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов; нарушение права потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на участие в судебном заседании.

Иные существенные нарушения уголовно-процессуального закона могут быть признаны основанием для отмены оправдательного приговора лишь в случае, если судом апелляционной или кассационной инстанции будет установлено, что они повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов. К таким нарушениям может быть отнесено, например, оказание на присяжных заседателей незаконного воздействия. При этом суду необходимо установить, что в результате таких нарушений присяжные заседатели не могли быть объективными и беспристрастными при вынесении вердикта.

Таких нарушений закона судом первой инстанции не допущено.

Согласно содержанию протокола судебного заседания, формирование коллегии присяжных заседателей проведено с соблюдением требований статьи 328 УПК РФ, заявлений от сторон о ее тенденциозности, неспособности коллегии вынести объективный вердикт с учетом особенностей данного уголовного дела, от сторон не поступало. Сторонам была представлена возможность заявить мотивированные и немотивированные отводы кандидатам в присяжные заседатели, свое право они реализовали. Замечаний по проведенному отбору присяжных заседателей, а также ходатайств о роспуске коллегии присяжных заседателей в связи с ее тенденциозностью, от участников процесса не поступало.

В судебном заседании были созданы необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. В ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей исследовались лишь те доказательства, которые касались вопросов, отнесенных законом, к ведению коллегии присяжных заседателей и были признаны допустимыми. Данных об ограничении участников судебного разбирательства в праве на представление подлежащих исследованию с участием присяжных заседателей доказательств, материалы дела не содержат. Как следует из протокола судебного заседания, все доказательства, касающиеся фактических обстоятельств дела, были исследованы с участием коллегии присяжных заседателей, судебное следствие завершено с согласия сторон.

Как видно из протокола, председательствующий правильно останавливал участников судебного разбирательства, снимал не относящиеся к фактическим обстоятельствам дела вопросы, при этом обращался к присяжным заседателям с просьбами не принимать во внимание услышанные обстоятельства при вынесении вердикта и также в напутственном слове разъяснил присяжным заседателям необходимость вынесения вердикта лишь на основании исследованных доказательств.

Вопреки доводам автора представления, вступительное заявление защитника Б. А.В. соответствовало требованиям ст. 335 УПК РФ, в нем не затрагивались вопросы, которые не могли быть доведены до сведения присяжных заседателей. Высказывание защитника о наличие мотивов к совершению преступления у пациентов наркологической клиники является версией стороны защиты, которую она вправе заявлять, пользуясь принципами состязательности и равноправия сторон.

Проверка доводов о нарушениях, допущенных адвокатами стороны защиты при допросе свидетелей К. и Н., показала, что в необходимых случаях, когда вопросы касались сведений о личности либо процедуры получения доказательств, председательствующий останавливал оправданного и его защитников, и делал им соответствующие замечания и разъяснения, отводил вопросы, которые не могли быть заданы в присутствии присяжных заседателей (стр.18, 19, 30, 31 протокола судебного заседания от 16 марта 2022 года, стр. 9, 10-11 протокола от 27 октября 2022 года). Аналогичным образом отреагировал председательствующий    относительно комментариев К, при просмотре записей на диске № 2 и его защитника - адвоката Б. А.В. при просмотре диска № 4 (стр. 23-24 протокола от 27 апреля 2022 и стр. 39-40 протокола от 28 апреля 2022 года).

Таким же образом действовал председательствующий и в ходе допроса оправданного К. К.А., который допускал высказывания, неотносящиеся к фактическим обстоятельствам рассматриваемого дела (стр. 11-12 протокола от 26 апреля 2022 года, стр. 39 протокола от 28 апреля 2022 года).

При этом сведения, связанные с признанием доказательств недопустимыми, в присутствии присяжных заседателей не выяснялись, в том числе, вопреки доводам прокурора, заявление К. о том, что свидетель К. путается в показаниях, нельзя признать оценкой допустимости показаний этого свидетеля.

В апелляционном представлении и жалобе представителя потерпевшего Л. В.Н. оспаривается законность принятого председательствующим решения об отказе в удовлетворении ходатайства стороны обвинения о представлении присяжным заседателям медицинских документов свидетеля К., которые подтверждали потерю свидетелем памяти и обуславливали необходимость оглашения его показаний, данных на следствии. Однако из материалов уголовного дела следует, что суд отказал в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя, расценив медицинские документы как сведения о личности свидетеля, что согласуется с требованиями уголовно-процессуального закона о недопустимости исследования в присутствии присяжных заседателей таких сведений. При этом судебная коллегия обращает внимание, что суд учёл состояние здоровья свидетеля, подтверждённое представленными прокурором медицинскими документами, и принял решение об оглашении показаний свидетеля К., данных в ходе предварительного расследования (стр. 150 протокола от 15 августа 2022 года), поэтому утверждение автора представления об ограничении права стороны обвинения в представлении доказательств является необоснованным.

Несостоятельными являются доводы прокурора о том, что суд необоснованно удовлетворил ходатайство стороны защиты о повторном оглашении показаний К., поскольку эти доводы противоречат принципу состязательности и равноправия сторон. Сторона защиты была вправе ходатайствовать об исследовании показаний своего подзащитного, являющихся доказательством обвинения, в той части, которая не исследовалась государственным обвинителем, с целью представления вниманию присяжных заседателей полных показаний оправданного для последующей их оценки на предмет достоверности.

Доводы представления прокурора и жалобы представителя потерпевшего о том, что стороной защиты до присяжных заседателей была доведена информация о том, что данное преступление совершил не оправданный, а иное лицо, не могут быть признаны основанием для отмены оправдательного приговора, поскольку анализ приведенных в представлении и жалобе фактов не свидетельствует о том, что К. или его защитники последовательно или целенаправленно воздействовали на присяжных заседателей с целью формирования у них предубеждения по делу. Позиция оправданного сводилась к доказыванию его версии случившегося и заключалась в том, что данное преступление совершил не он, а другие лица, которые по настоящему делу имеют статус свидетелей.

Вопреки доводам автора представления, применительно к суду присяжных версия защиты о причастности иных лиц прямо относится к фактическим обстоятельствам дела и ч. 1 ст. 252 УПК РФ по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, лишает возможности сторону защиты устанавливать те фактические обстоятельства, которые опровергают обвинение, что нарушает фундаментальный принцип состязательности сторон.

Судебная коллегия находит несостоятельными доводы апелляционных обращений о том, что защитники, выступая в прениях, затрагивали вопросы процессуального характера, а также допустимости доказательств. Из протокола судебного заседания следует, что выступая в прениях, защитник М. Г.В. анализировала исследованные в судебном заседании доказательства лишь с точки зрения их достоверности и достаточности для решения вопроса о виновности его подзащитного.

Как сторона обвинения, так и сторона защиты в прениях давали исследованным в судебном заседании доказательствам свою оценку, что не противоречит требованиям закона и не может быть отнесено к незаконному воздействию на присяжных заседателей. При этом в необходимых случаях председательствующий был вынужден прерывать сторону защиты, делая необходимые замечания, касающиеся оценки доказательств. Судебная коллегия не может признать наличие при этом существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые могли повлиять на мнение присяжных заседателей при вынесении вердикта.

Так, выступление адвоката М. Г.В. в прениях, в котором анализируется заключение судебно-медицинского эксперта, приводятся суждения относительно порядка проведения гистологического исследования и давности причинения телесных повреждений потерпевшему, было прервано председательствующим, присяжным заседателям разъяснено, что указанные суждения не должны приниматься во внимание при вынесении вердикта.

Автором представления также не оспаривается, что выступления оправданного К. и его защитника М. Г.В. прерывались председательствующим при заявлении участников о неполноте представленных стороной обвинения доказательств. То обстоятельство, что судья в этих случаях не обратился к присяжным заседателям с соответствующим разъяснением, не может служить основанием к отмене приговора, поскольку в ходе судебного разбирательства присяжным заседателям председательствующим было разъяснено непосредственно в связи с произнесенным в судебных прениях, а затем еще раз обращено внимание в напутственном слове, что они принимают решение, оценивая в совокупности только те доказательства, которые были представлены и исследованы в судебном заседании, что они не должны принимать во внимание обстоятельства, о которых неоднократно упоминалось в ходе судебного разбирательства, при заявлении которых стороны прерывались с просьбой к присяжным заседателям не принимать их во внимание.

Как следует из материалов дела, действия председательствующего отвечали требованиям закона, являлись своевременными и эффективными. Само по себе количество замечаний председательствующего, без учета конкретного содержания и характера нарушений процессуального порядка рассмотрения дела, не является критерием для вывода о наличии оснований для отмены приговора.

Приведенные в представлении факты и конкретные поводы для указанных замечаний председательствующего, не свидетельствуют о целенаправленном незаконном воздействии на присяжных заседателей, не подтверждают наличия такого нарушения уголовно-процессуального закона, которое ставило под сомнение объективность и беспристрастность проведенного судебного разбирательства и искажало бы саму суть правосудия.

Утверждение автора апелляционного представления о том, что допущенные нарушения повлияли на вынесение объективного вердикта, лишено оснований. Исходя из протокола судебного заседания, оснований полагать, что присяжные заседатели не были свободны в оценке представленных им доказательств и находились под влиянием незаконно оказанного на них воздействия или давления со стороны защиты, не имеется.

Напутственное слово председательствующего судьи произнесено в соответствии с положениям статьи 340 УПК РФ с соблюдением принципа беспристрастности и объективности, с изложением сути исследованных в судебном заседании доказательств стороны обвинения и защиты, позиций как государственного обвинителя, так и стороны защиты. В нем председательствующий судья подробно разъяснил присяжным заседателям основные правила оценки доказательств в их совокупности, принцип презумпции невиновности, а также то, что они должны основывать свои выводы только на тех доказательствах, которые исследовались с их участием, мнения, аргументы сторон и их выступления в прениях. В напутственном слове председательствующий довел до присяжных заседателей и то, что в судебных прениях каждая из сторон, анализируя доказательства, изложила свое видение дела, но присяжные заседатели должны оценить все доказательства в совокупности по своему внутреннему убеждению, основанному на полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела, независимо от то, что говорили стороны в прениях (т. 9 л.д. 56).

Вопросный лист и вердикт коллегии присяжных заседателей соответствуют требованиям ст. ст. 339, 343 УПК РФ. Все вопросы, на которые должны были ответить присяжные заседатели, сформулированы председательствующим в соответствии с предъявленным К. обвинением с учетом результатов судебного следствия и прений сторон.

Оправдательный вердикт коллегией присяжных заседателей принят единодушно, является ясным и непротиворечивым. В соответствии с ч. 1 ст. 348 УПК РФ такой вердикт коллегии присяжных заседателей обязателен для председательствующего судьи и влечет постановление оправдательного приговора.

Исходя из положений ч. ч. 1 и 2 ст. 345 УПК РФ, после подписания вопросного листа с внесенными в него ответами присяжные заседатели возвращаются в зал судебного заседания, где их старшина передает вопросный лист председательствующему, который обязан убедиться, что вердикт лишен противоречий и неясностей, в противном случае указать коллегии присяжных заседателей на это и предложить возвратиться в совещательную комнату для внесения в вопросный лист уточнений.

Указанные требования уголовно-процессуального закона, вопреки доводам автора представления, председательствующим не нарушены. Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий предложил присяжным заседателям вернуться в совещательную комнату для внесения в вопросный лист ответов на все поставленные вопросы.

Таким образом, оснований для вывода о том, что при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции были допущены какие-то существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые ограничили бы право прокурора или потерпевшей на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов, что в соответствии со ст. 389.25 УПК РФ могло бы явиться основанием к отмене оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, судебная коллегия не усматривает.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.25 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

О П Р Е Д Е Л И Л А:

Оправдательный приговор Железнодорожного районного суда г. Красноярска от 17 ноября 2022 года, вынесенный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, в отношении К.К.А. оставить без изменения, апелляционное представление с дополнениями государственного обвинителя А, И.А. и апелляционную жалобу с дополнениями к ней адвоката Л. В.Н. в интересах потерпевшего Г. А.А. оглы., апелляционную жалобу потерпевшей Г. А.А. кызы. – без удовлетворения.

Апелляционное определение и оправдательный приговор могут быть обжалованы в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции в порядке главы 47-1 УПК РФ в течение 6 месяцев со дня вынесения апелляционного определения.

Оправданный вправе ходатайствовать об участии в судебном заседании суда кассационной инстанции

Председательствующий:

Судьи: