Решение по делу № 8Г-21306/2021 [88-20378/2021] от 15.10.2021

ТРЕТИЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД

ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

№ 88-20378/2021

№ 2-101/2021

УИД 78RS0002-01-2020-001401-15

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Санкт-Петербург                                                                 8 декабря 2021 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего судьи Петровой Ю.Ю.,

судей Козловой Е.В., Бурматовой Г.Г.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-101/2021 по иску ФИО3 к ФИО4, ФИО5 о признании сделок недействительными, применении последствий недействительности сделок,

по кассационной жалобе ФИО5 на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 8 июля 2021 г.

Заслушав доклад судьи ФИО6 кассационного суда общей юрисдикции ФИО18, выслушав объяснения представителя ФИО19 адвоката ФИО12, возражавшего против удовлетворения жалобы, судебная коллегия по гражданским делам ФИО6 кассационного суда общей юрисдикции

установила:

ФИО3 обратилась в суд с иском к ФИО4, ФИО5, уточнив исковые требования в порядке статьи 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, просила о признании недействительными сделок: перехода права собственности на ? долю земельного участка с ФИО2 на ФИО1 на основании свидетельства о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г., зарегистрированной Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Санкт-Петербургу 27 декабря 2018 г.; договора купли-продажи земельного участка от 17 декабря 2018 г., заключенного между ФИО23. и ФИО24., зарегистрированного Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Санкт-Петербургу 10 января 2019 г., договора купли-продажи земельного участка от 20 марта 2019 г., заключенного между ФИО4 и ФИО5, зарегистрированного Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Санкт-Петербургу 21 марта 2019 г.; применении последствий недействительности сделок в виде возврата ? доли земельного участка в собственности ФИО1, ? доли земельного участка в собственность ФИО2, аннулировании записи о государственной регистрации перехода права собственности от 27 декабря 2018 г. от 10 января 2019 г., от 21 марта 2019 г. в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество.

ФИО6 лицо ФИО19 предъявила самостоятельные аналогичные исковые требования.

Решением Выборгского районного суда Санкт-Петербурга от 09 марта 2021 г. в удовлетворении исковых требований ФИО3, ФИО19 отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 8 июля 2021 г. решение Выборгского районного суда Санкт-Петербурга от 09 марта 2021 г. отменено в части, принято по делу новое решение.

Требования ФИО3, ФИО19 к ФИО4, ФИО5 о признании недействительным свидетельства о праве на наследство, истребовании имущества – удовлетворены.

Признано недействительным свидетельство о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г., выданное на имя ФИО1 о принятии наследства после смерти ФИО2.

Истребован из владения ФИО5 земельный участок, площадью 3151 кв.м., расположенный по адресу: <адрес>.

Признано право собственности ФИО3 на 1/3 долю земельного участка, площадью 3151 кв.м., расположенного по адресу: <адрес>.

Признано право собственности ФИО19 на 2/3 доли земельного участка, площадью 3151 кв.м., расположенный по адресу: <адрес>

В остальной части решение Выборгского районного суда Санкт-Петербурга от 09 марта 2021 г. оставлено без изменения.

В кассационной жалобе ставится вопрос об отмене апелляционного определения по мотиву его незаконности, оставлении в силе решения суда первой инстанции.

В заседание суда кассационной инстанции стороны, надлежащим образом извещенные о времени и месте судебного разбирательства, не явились, третье лицо ФИО19 обеспечила участие в судебном заседании представителя. Неявка лиц, участвующих в деле, в заседание суда кассационной инстанции в силу части 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не является, вне зависимости от его причин, препятствием для рассмотрения дела. Ходатайство представителя ФИО5 по доверенности об отложении рассмотрения дела в связи с его болезнью судебной коллегией оставлено без удовлетворения, поскольку из доверенности, приложенной к ходатайству, следует, что ФИО5 на ведение дел в судах было уполномочено пять представителей, что не исключало для ответчика возможности, помимо личного участия в процессе, обеспечить участие в деле другого представителя.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, письменный отзыв на нее, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии со статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Таких оснований для отмены апелляционного определения не имеется.

Как установлено судом и следует из материалов дела, что 11 октября 2010 г. умер ФИО2

Из наследственного дела, открытого после смерти ФИО2 нотариусом ФИО21, следует, что наследство приняли его жена ФИО3 через своего представителя ФИО13 и его мать ФИО1, дочь ФИО19 отказалась от причитающейся доли в наследстве в пользу матери ФИО3

В качестве наследственного имущества ФИО1 было указано: уставной капитал ООО «Компания Металон-КМ» <адрес>; ? доля в праве собственности в отношении земельного участка, находящегося в <адрес>, расположенная по адресу: <адрес> иное.

По заявлению ФИО3 нотариусом ей были выданы свидетельства о праве собственности на 1/2 долю уставного капитала ООО «Компания Металон-КМ» <адрес> (01 декабря 2010 г.), индивидуальный банковский сейф, находящегося в хранилище в офисе Мурманского отделения сбербанка (16 апреля 2011 г.), 2/3 доли на право аренды вышеуказанного индивидуального банковского сейфа (16 апреля 2011 г.), долю квартиры, расположенной по адресу: Санкт-Петербург, <адрес> (16 января 2019 г.), 1/3 долю земельного участка, находящаяся в <адрес> (24 апреля 2019 г.).

Свидетельств о принятии наследства на имя ФИО1 не выдавалось, несмотря на то, что в адрес последней направлялось нотариусом письмо о необходимости предоставить ряд документов.

В 2018 г. при неустановленных обстоятельствах умерла ФИО1, из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по факту обнаружения трупа неустановленной женщины по адресу: <адрес> указано, что тело было обнаружено 22 августа 2018 г., актовая запись о смерти ФИО1 внесена и свидетельство о смерти последней выдано 09 октября 2018 г.

Из наследственного дела, открытого после смерти ФИО1 нотариусом ФИО20, следует, что наследство приняла ФИО19 – внучка по праву представления.

На основании договора дарения доли жилого дома, расположенного по адресу: Санкт-Петербург, посёлок Парголово, Озерная улица, <адрес> от 23 апреля 1993 г., зарегистрированного старшим государственным нотариусом ФИО14, распоряжения Парголовской поселковой администрации №-р от 12 сентября 1997 г. ФИО2 являлся собственником 1/2 доли данного земельного участка. Сособственником иной ? доли являлась ФИО1

В материалы дела представлена копия свидетельства о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г., изготовленного на бланке № А 3283215 и удостоверенного нотариусом ФИО15, согласно которого право собственности на ? долю земельного участка, принадлежащую ФИО2, перешла ФИО1

В рамках уголовного дела № отдела СЧ по РОПД ГСУ ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области был получен документ, удостоверенный нотариусом ФИО15 17 июля 2017 г. на бланке <адрес>5, содержащий сведения об иных лицах, а также выписка из реестровой записи от 07 июля 2017 г. и получены объяснения от нотариуса по данному факту, который пояснил, что подобное свидетельство не выдавал, наследственное дело после смерти ФИО2 не возбуждал, за указанным номером зарегистрировано иное нотариальное действие.

17 декабря 2018 г. заключен договор купли-продажи земельного участка расположенного по адресу: <адрес>, сторонами договора указаны ФИО1 и ФИО4, документ на регистрацию в Управление Росреестра поданы представителем ФИО16 на основании выданных нотариальных доверенностей и заявлений, удостоверенных нотариусом ФИО17

Между ФИО4 и ФИО5 20 марта 2019 г. заключен договор купли-продажи вышеуказанного земельного участка, документы в Управление Росреестра поданы сторонами договора лично, право собственности зарегистрировано 21 марта 2019 г.

По факту вышеуказанных событий следователем по ОВД 3 ОСЧ по расследованию организованной преступной деятельности ГСУ ГУ МВД России по Санкт-Петербург и Ленинградской области 09 октября 2019 г. было возбуждено уголовное дело № по признакам преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в отношении неустановленных лиц.

Разрешая заявленные требования, суд первой инстанции, установив, что оспариваемые сделки заключены в нарушение требований закона и нарушают права ФИО3 и ФИО19, не являющихся сторонами по сделкам, но являющимися наследниками собственников спорного земельного участка, исходил из того, что исковые требования ФИО3 и самостоятельные требования ФИО6 лица ФИО19 не содержат требования о признании за ними права собственности на спорный земельный участок, то есть о восстановлении утраченного владения имуществом, возврат в собственность умерших лиц ФИО1 и ФИО2 не возможен, виндикационных требований в порядке статьи 305 Гражданского кодекса Российской Федерации в рамках данного иска заявлено не было, в связи с чем суд первой инстанции пришел к выводу об отказе в удовлетворении исковых требований истца и самостоятельных требований ФИО6 лица, сославшись на то, что сторонами выбран не верный способ защиты. Кроме того, суд указал, что ФИО8 В.Н. не знал и не мог знать об отсутствии права на отчуждение спорного земельного участка у ФИО4. а тем более у ФИО1, то есть является добросовестным приобретателем.

Суд апелляционной инстанции, полагая верным вывод суда первой инстанции о том, что оспариваемые сделки заключены в нарушение требований закона и нарушают права ФИО3 и ФИО19, не согласился с выводом об отсутствии оснований для удовлетворения заявленных требований, и, сославшись на положения статей 8.1, 10, 166, 167, 168, 209, 218, 1110, 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации, указал, что при установленных по делу обстоятельствах у истца ФИО3, ФИО6 лица ФИО19, принявших наследство после смерти ФИО2, ФИО1, возникло право собственности на доли спорного земельного участка со дня открытия наследства.

Федеральным законом от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости» установлено, что основанием для осуществления государственного кадастрового учета и (или) государственной регистрации прав является, в том числе свидетельство о праве на наследство (пункт 4 части 2 статьи 14 Закона).

В силу положений части 2 статьи 59 Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ при осуществлении государственной регистрации прав на недвижимое имущество на основании нотариально удостоверенной сделки, свидетельства о праве на наследство, свидетельства о праве собственности на долю в общем имуществе супругов проверка законности такого нотариально удостоверенного документа государственным регистратором прав не осуществляется.

Таким образом, приведенными правовыми нормами не предусмотрено право государственного регистратора проверять обоснованность выдачи нотариусом свидетельства о праве на наследство, а также ставить под сомнение возникающие в порядке наследования права, подтвержденные таким свидетельством.

В силу части 2 статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации правоспособность гражданина прекращается в связи с его смертью.

Из материалов дела также следует, что 17 июля 2017 г. нотариусом на имя ФИО1 выдано свидетельство о праве на наследство по закону на 1/2 доли в праве собственности на земельный участок.

Вместе с тем, из ответа нотариуса на запрос ГУ МВД Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области следует, что наследственное дело после смерти ФИО2 им не открывалось, свидетельство о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г. гражданке ФИО1 не выдавалось.

На основании договора купли-продажи земельного участка от 17 декабря 2018 г. ФИО1 продала спорный земельный участок, ФИО4, затем ФИО4 и ФИО5 20 марта 2019 г. заключен договор купли-продажи указанного земельного участка, право собственности последнего зарегистрировано в установленном порядке.

При установленных обстоятельствах суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что к моменту выдачи свидетельства о праве на наследство от 17 июля 2017 г., 2/3 доли земельного участка уже принадлежало ФИО3 и 1/3 принадлежала ФИО1 в порядке универсального правопреемства, несмотря на отсутствие сведений о регистрации их права собственности в ЕГРП.

Кроме того, факт выдачи названного свидетельства о праве на наследство не подтвержден лицом, якобы его выдавшим, то оно является его недействительным по основаниям пункта 1 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Сделка от 17 декабря 2018 г. совершена после смерти ФИО1 (исходя из данных, установленных в рамках уголовного дела), что свидетельствует о том, что на основании части 2 статей 168 Гражданского кодекса Российской Федерации она является ничтожной.

Учитывая изложенное, у суда первой инстанции отсутствовали основания для отказа в удовлетворении требований о признания недействительным свидетельства о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г. выданного после смерти ФИО2 на имя ФИО1, в связи с чем в указанной части решение суда обоснованно отменено с принятием нового решения об удовлетворении исковых требований.

Сославшись на положения статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, правовую позицию, изложенную в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П, разъяснения, приведенные в пункте 35 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», суд апелляционной инстанции правильно указал, что поскольку земельный участок выбыл из владения истца и третьего лица не в результате заключенной ими сделки, то возврат истцу и третьему лицу земельного участка в данном случае возможен не в порядке применения последствий недействительности сделки (пункт 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации), а по правилам об истребовании собственником своего имущества из чужого незаконного владения.

Двусторонняя реституция (взаимное возвращение всего полученного по недействительной сделке) возможна в силу пункта 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации только между сторонами сделки.

Как разъяснено в пункте 39 совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22, по смыслу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли. В связи с этим судам необходимо устанавливать наличие или отсутствие воли собственника на передачу владения иному лицу.

По смыслу разъяснений, приведенных в пункте 52 вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г., решение суда о возврате недвижимого имущества из незаконного владения само по себе является основанием для внесения в ЕГРН записей об отсутствии права собственности ответчика и о праве собственности истца.

При таком положении, с учетом установления судом факта обращения ФИО3 и ФИО19 с заявлениями о принятии наследства в установленный срок, наследственное имущество в виде спорного земельного участка принадлежало истцу и ФИО6 лицу с момента открытия наследства - момента смерти ФИО2, ФИО1, в связи с чем спорный земельный участок подлежит истребованию от ФИО5 в пользу истца ФИО3 и ФИО6 лица ФИО19 как собственников имущества, с учетом того, что объект выбыл из их владения помимо их воли на основании недействительного свидетельства о праве на наследство по закону от 17 июля 2017 г. и ничтожной сделки от 17 декабря 2018 г.

Поскольку в ЕГРП внесена запись о праве собственности на спорный земельный участок в отношении ФИО5, право собственности ФИО3 и ФИО19 подлежало восстановлению путем признания за ними права собственности на спорный земельный участок, за ФИО3 на 1/3 долю земельного участка и за ФИО19 на 2/3 доли земельного участка.

При этом, суд апелляционной инстанции правильно указал, что вывод суда первой инстанции о том, что ФИО8 В.Н. является добросовестным приобретателем имущества, в связи с чем истребование имущества из его владения невозможно, является неверным, поскольку названное имущество выбывало из владения собственников помимо их воли.

Вывод суда первой инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения требований о признании недействительной сделки, совершенной между ФИО4 и ФИО5, признан обоснованным, поскольку указанная сделка прав ФИО3 и ФИО19 не затрагивает, совершена без их участия; а также требований о применении последний недействительности сделок в виде аннулировании записей в ЕГРП о государственной регистрации переходов права собственности на спорный участок, поскольку в данном случае к правоотношениям сторон применимы иные нормы материального права.

Повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию в пределах доводов апелляционных жалобы, представления и в рамках тех требований, которые уже были предметом рассмотрения в суде первой инстанции (статья 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, пункт 37 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 июня 2021 г. № 16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции»).

Указанные требования процессуального закона и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации судом апелляционной инстанции при проверке решения нижестоящего суда были выполнены. Проверяя доводы апелляционной жалобы и давая им оценку с учетом требований законодательства и установленных обстоятельств по делу, придя к выводу о наличии оснований для отмены решения суда в части, с принятием нового решения об удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции действовал в пределах предоставленных ему гражданским процессуальным законодательством полномочий. Доводы кассационной жалобы не могут быть признаны основанием для отмены апелляционного определения в кассационном порядке, поскольку не свидетельствуют о нарушении судом апелляционной инстанции норм материального и процессуального права.

Ссылка на то, что суд апелляционной инстанции произвольно изменил требования, заявленные по делу истцом и третьим лицом, несостоятельна. Согласно пункту 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2008 г. № 11 «О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству», при определении закона и иного нормативного правового акта, которым следует руководствоваться при разрешении дела, и установлении правоотношений сторон следует иметь в виду, что они должны определяться исходя из совокупности данных: предмета и основания иска, возражений ответчика относительно иска, иных обстоятельств, имеющих юридическое значение для правильного разрешения дела. Поскольку основанием иска являются фактические обстоятельства, то указание истцом конкретной правовой нормы в обоснование иска не является определяющим при решении судьей вопроса о том, каким законом следует руководствоваться при разрешении дела. Таким образом, в случае ненадлежащего формулирования истцом способа защиты при очевидности преследуемого им материально-правового интереса, суд не должен отказывать в иске ввиду неправильного указания норм права, а обязан сам определить, из какого правоотношения возник спор, и какие нормы подлежат применению.

При разрешении доводов кассационной жалобы, направленных исключительно на оспаривание приведенных выше выводов суда второй инстанции по существу спора, учитывается, что по смыслу части 3 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд кассационной инстанции, в силу своей компетенции, при рассмотрении жалобы должен исходить из признанных установленными судом первой и второй инстанций фактических обстоятельств, проверяя лишь правильность применения и толкования норм материального и процессуального права судами первой и второй инстанций, тогда как правом переоценки доказательств он не наделен.

Несогласие стороны с результатами оценки доказательств, произведенной судом, не подпадает под приведенный в статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации исчерпывающий перечень оснований к пересмотру вступивших в законную силу судебных постановлений в кассационном порядке. Соответственно, не имеется оснований для повторного обсуждения вопроса о допустимости, относимости, достоверности и достаточности доказательств, положенных в основу апелляционного определения, либо отвергнутых судом апелляционной инстанции.

Поскольку ни один из доводов кассационной жалобы не свидетельствует о наличии обстоятельств, предусмотренных в статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, кассационный суд не находит оснований для ее удовлетворения и пересмотра обжалуемого апелляционного определения.

Руководствуясь статьями 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 8 июля 2021 г. оставить без изменения, кассационную жалобу ФИО5 – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи