Решение по делу № 2-162/2022 (2-3049/2021;) от 26.07.2021

78RS0007-01-2021-003760-61                    г. Санкт-Петербург

Дело №                        21 сентября 2022 года

РЕШЕНИЕ

Именем Российской Федерации

Колпинский районный суд города Санкт-Петербурга в составе

Председательствующего судьи Ильиной Н.Г.,

При секретаре Власовой А.В.,

С участием прокурора Долгих Т.А.,

Рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО2 к Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская поликлиника № 71», Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи», Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская больница № 33» о взыскании компенсации морального вреда,

УСТАНОВИЛ:

ФИО2 обратилась в суд с иском к ответчикам и просит взыскать в ее пользу компенсацию морального вреда с СПБ ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» в сумме 300000 рублей, с СПб ГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи» - 100000 рублей, с СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» - 200000 рублей, указывая, что является матерью ФИО1, которая умерла ДД.ММ.ГГГГ. по причине предоставления неквалифицированной медицинской помощи. В 2010г. ФИО5 перенесла <данные изъяты>, последствием которого стала <данные изъяты>, у нее <данные изъяты>, она стала стремительно <данные изъяты>, <данные изъяты>, наблюдалась у участкового терапевта Городской поликлиники № 71 ФИО6 ФИО1 в полном объеме исполняла рекомендации врачей по медикаментозному лечению и необходимым исследованиям. В 2013г. ФИО1 <данные изъяты> В ноябре 2014г. ее состояние здоровья стало резко ухудшаться, в начале декабря 2014 года она обратилась к терапевту ФИО11 с просьбой о госпитализации, однако терапевт указала на необходимость подождать примерно до 20.01.2015г., мотивировав отсутствием мест в больнице. Однако в январе 2015 года состояние ФИО1 стало <данные изъяты> К 12.01.2015г. она с трудом, и то при помощи родственников, <данные изъяты>, которые были визуально заметны. Был осуществлен вызов терапевта на дом. Терапевт Набатова, осмотрев ФИО1, выписала таблетки «мезим», а также препарат мочегонного действия, назначила явку к ней на 20.01.2015г., указав на то, что в госпитализации ФИО1 не нуждается. 20.01.2015г. ФИО1 стало хуже, идти на прием в поликлинику она не могла, в связи с чем ее сын вызвал «скорую помощь». Однако фельдшер скорой помощи осмотрев ФИО1 и узнав диагноз «<данные изъяты>», сделал только укол, сообщил, что в госпитализации она не нуждается. 21.01.2015г. терапевт Набатова, прибыв по вызову домой и увидев у ФИО1 отеки, осуществила вызов скорой помощи, приехавший по вызову врач произвел госпитализацию ФИО1 в Городскую больницу № 33 на отделение кардиологии, откуда впоследствии ее перевели в реанимацию, а ДД.ММ.ГГГГ. ФИО1 скончалась. С февраля 2015 года сын умершей неоднократно обращался в различные инстанции по вопросу проведения проверок относительно качества оказанной медицинской помощи ФИО1 В ходе проведенных служебных проверок врач-терапевт Городской поликлиники № 71 ФИО6, а также фельдшер Станции скорой медицинской помощи ФИО7 были подвергнуты дисциплинарным взысканиям. Городской клинико-экспертной комиссией Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга качество оказания медицинской помощи ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71», СПб ГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи» <адрес>, СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» было признано ненадлежащим. В период наблюдения ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» не было осуществлено адекватное наблюдение в амбулаторных условиях, ДД.ММ.ГГГГ не было распознано ухудшение состояния, не сделан прогноз заболевания, не выполнена своевременная плановая и экстренная госпитализация. На этапе оказания скорой медицинской помощи 20.01.2015г. неправильно расценено состояние больной, обследование проведено не в полном объеме – не выполнено показанное электрокардиографическое исследование;      не заподозрена <данные изъяты>, не предложена и не выполнена госпитализация в стационар, в то время как имелись показания для госпитализации. Истец указывает, что основанием обращения в суд с требованиями о компенсации морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи) ее дочери ФИО1, приведшие, по мнению истца, к ее смерти. Осознание того, что дочь можно было спасти оказанием своевременной и квалифицированной медицинской помощи, причиняет истцу дополнительные нравственные страдания. Ранее судом было рассмотрено дело по иску сына ФИО1 – ФИО8 о компенсации морального вреда, в ходе рассмотрении дела установлено некачественное оказание медицинской помощи ФИО1, исковые требования ФИО8 удовлетворены частично, установленные данным решением суда юридически значимые обстоятельства не подлежат доказыванию вновь и имеют значение для разрешения настоящего спора.

    Истец ФИО2 и ее представитель в судебное заседание явились, исковые требования поддержали по указанным в исковом заявлении основаниям, дополнительно указали, что истец проживала с дочерью и внуком совместно, истец наблюдала ухудшение состояния здоровья дочери, присутствовала при посещениях врачами ФИО1 и вызовах скорой помощи, видела, что помощь дочери оказывается не в полном объеме, в связи с чем, неоказание надлежащей медицинской помощи дочери, приведшее к ее смерти, причинило ей значительные физические и нравственные страдания, оценить которые невозможно.

     Представитель в СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» в суд явился, возражает против удовлетворения требований истца, ввиду отсутствия причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и смертью ФИО1, а также отсутствия факта совместного проживания истца с ФИО1

    Представитель СПб ГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи» в суд явился, просил в иске истцу отказать по тем же основаниям, что указал представитель СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71».

Представитель СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» в суд явился, возражал против удовлетворения исковых требований, указывая на отсутствие совокупности условий, предусмотренных в ст. 1064 ГК РФ для возникновения обязательств по возмещению вреда. Выявленные дефекты оказания медицинской помощи не находятся в прямой причинно-следственной связи с причинением вреда здоровью пациента ФИО1

Представители третьих лиц – Комитета имущественных отношений Санкт-Петербурга, Комитета финансов Санкт-Петербурга, Администрации Колпинского района в судебное заседание не явились, извещены надлежащим образом, о причинах своей неявки суд в известность не поставили, отложить судебное разбирательство не просили, ранее представляли ходатайства о рассмотрении дела в отсутствие представителей.

Представитель третьего лица – АО «Альфа Страхование» в судебное заседание не явился, извещен надлежащим образом.

Изучив материалы дела, заслушав стороны, а также заключение прокурора, который полагал, что заявленные требования подлежат частичному удовлетворению, суд приходит к выводу о частичном удовлетворении требований истца.

В части 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи (часть 2 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации".

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Пунктом 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с данным кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда").

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина").

Из изложенного следует, что, поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав пострадавшей стороны как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон.

Судом установлено, что ФИО2 является матерью м ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, которая ДД.ММ.ГГГГ. скончалась.

В ходе рассмотрения гражданского дела № 2-266/2020 по иску ФИО8 (сына ФИО1) к Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская поликлиника № 71», Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи», Санкт-Петербургскому государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская больница № 33» была проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза для определения наличия или отсутствия дефектов оказания медицинской помощи, установления причинно-следственной связи между смертью ФИО1 и дефектов оказания медицинской помощи (при их наличии), проведение которой поручено СПб ГБУЗ "Бюро судебно-медицинской экспертизы». По результатам проведенной экспертизы были установлены дефекты оказания медицинской помощи ФИО1, а именно, при амбулаторном лечении ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» установлены следующие дефекты оказания медицинской помощи:

- не осуществлялось своевременное и регулярное наблюдение за больной с <данные изъяты> (<данные изъяты>) <данные изъяты>;

- не было организовано совместное наблюдение и лечение специалистами различного профиля (пульмонологом, терапевтом, кардиологом, эндокринологом).

- не проводился достаточный контроль эффективности назначенного лечения <данные изъяты>. При установленном диагнозе <данные изъяты>, <данные изъяты> и не эффективности действия препарата симбикорт, больной не были назначены длительно действующие холинолитики, небулайзерные ингаляции с будесонидом, короткие курсы системных глюкокортикостероидов.

- в амбулаторной карте отсутствуют данные регулярных диагностических исследований: электрокардиографии, эхокардиографии, оценки функции внешнего дыхания (спирометрии), рентгенографии органов грудной клетки, состояния углеводного и липидного обмена, уровня креатинина и мочевины и т.п.;

- при постановке диагноза <данные изъяты> в ходе диспансерного наблюдения СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» в августе 2014 г., данный диагноз не был отражен в амбулаторной карте, лабораторного контроля и терапии по поводу данной патологии не проводилось. Следует отметить, что наличие у ФИО1 <данные изъяты>, было диагностировано еще в 2012г. (ультразвуковое исследование № 267 от 31.01.2012 г. ГБУЗ «Городская больница № 33);

- не была пересмотрена программа лечения больной, в том числе с помощью госпитализации в стационар, когда в конце ноября - в начале декабря состояние больной ухудшилось, стала <данные изъяты>, что было отражением прогрессирования <данные изъяты>. Так, в протоколе медико-социальной экспертизы от 31.10.2014г., по поводу присвоения ФИО1 <данные изъяты>, отмечено, что за последний год состояние больной ухудшилось, «спит сидя, одышка не купируется ингаляторами»;

- не было осуществлено адекватное наблюдение в амбулаторных условиях за больной с тяжелой хронической сочетанной патологией, в т.ч. не было организовано активное посещение больной на дому при её неявке на амбулаторный прием 16.01.2015 г.;

- при посещении больной 21.01.2015 г.: не было распознано ухудшение состояния и прогноза заболевания; больной с наличием отеков, <данные изъяты>, не была предложена и выполнена экстренная госпитализация.

Систематическое наблюдение за состоянием больной врачами поликлиники, адекватная терапии <данные изъяты> с наличием контроля за эффективностью назначенной терапии, проведение необходимых диагностических исследований, могло повысить возможность более благоприятного течения заболевания и отсрочить развитие его осложнений, но не предотвратить смерть ФИО1 от имеющихся у нее заболеваний.

Врачами СПб ГБУЗ «ССМП» у больной ФИО1 с длительно текущей хронической патологией легких <данные изъяты>, с нарастанием симптоматики <данные изъяты>, была недооценена тяжесть состояния, не заподозрено наличие признаков декомпенсации течения основного заболевания, в связи с чем больной, нуждающейся в срочной госпитализации, не предложена и не выполнена госпитализация в стационар.

К моменту первого вызова скорой медицинской помощи 20.01.2005г, у ФИО1 имелась выраженная клиническая картина декомпенсации <данные изъяты>, что требовало срочной госпитализации. Так как данное состояние больной развивалось в течение длительного промежутка времени и требовало ее госпитализации в более ранние сроки, неосуществление госпитализации больной 20.01.2015г. не могло существенно повлиять на течение ее основного заболевания, и предотвратить наступление ее смерти.

При оказании медицинской помощи ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» были допущены следующие дефекты:

При подозрении на <данные изъяты> в день поступления ФИО1 в стационар (21.01.2015) не были сделаны микробиологические исследования для уточнения этиологического возбудителя и чувствительности к антибиотикам: культуральное исследование двух образцов венозной крови, бактериологическое исследование респираторного образца (мокрота/трахеальный аспират), экспресс-тесты по выявлению пневмококковой и легионеллезной антигенурии (посев крови и мочи был сделан только 30.01.2015), не был сделан комплекс лабораторных исследований (мочевина, креатинин, альбумин, уровень С-реактивный белок в сыворотке крови) [Клинические рекомендации по диагностике, лечению и профилактике тяжелой внебольничной пневмонии у взрослых, РРО/ МАКМАХ, 2014 г]

С 26.01.2015 в ОРИТ проводилось недостаточное лабораторное обследование больного - не проводились бактериологическое исследование респираторного образца (мокрота/трахеальный аспират) на возбудители и чувствительность к антибиотикам, микробиологическое исследование крови, анализы крови на прокальцитонин.

Рентгенография органов грудной клетки была сделана 28.11.2015, в то время как резкое ухудшение состояния больной развилось 26.11.2015, что следовало расценивать, как развитие <данные изъяты> (в выводах ошибочно указан ноябрь 2015г., по данным медицинской карты – январь 2015г.)

Не пересматривался режим антибактериальной терапии при отсутствии ответа на терапию в течение 48-72 ч после начала лечения. Антибактериальная терапия препаратами ампициллин и метранидазол (амписид (ампициллина сульбактама) 1,5 тыс. 2 раза в день была назначена в неадекватных дозах, без учета чувствительности к антибиотикам.

В СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» больной ФИО1 была назначена и проводилась терапия основного заболевания системными глюкокортикостероидами и симбикортом. Однако, учитывая обострение ее основного заболевания, ей были показаны, но не назначены длительно действующие холинолитики (спирива-респимат), небулайзерные ингаляции с беродуалом и будесонидом, что было необходимо, так как выполнение больной дыхательного маневра при приеме симбикорта было недостаточным в связи с затрудненным вдохом, обусловленным двусторонним гидротораксом и гидроперикардом.

Лечение хронической <данные изъяты> ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» проводилось в полном объеме, больная получала адекватную комбинированную терапию: гипотензивные, мочегонные препараты, кардиопротекторы, бетта-адренобокаторы, сердечные гликозиды.

Но в связи с тяжелым течением основного заболевания, наличием у ФИО1 <данные изъяты>, а также в связи с <данные изъяты> на амбулаторном этапе, проводимая терапия была неэффективна.

Эксперты пришли к выводу, что одной из основных причин развития хронической <данные изъяты> является табакокурение. Согласно записям в представленной медицинской документации, ФИО1 имела длительный стаж курения (более 20 лет по 20 сигарет в день), что могло способствовать прогрессированию основного заболевания и развитию его осложнений.

Также в представленной истории болезни, имеют запись - постоянно лекарства не принимает. Несоблюдение выполнение врачебных рекомендаций могло отрицательно повлиять на течение заболеваний, имеющихся у ФИО1

Дополнительным неблагоприятным фактором, повлиявшим на развитие и прогрессирование основного заболевания, явилось имевшееся у ФИО1 ожирение 4 ст.

Наличие у ФИО1 сопутствовавшей эндокринной и <данные изъяты> <данные изъяты>) закономерно отягощало течение основного заболевания и способствовало его прогрессированию.

Выявленные дефекты оказания медицинской помощи пациентке ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская больница № 33», не могли существенно повлиять на исход заболевания, приведшего к наступлению ее смерти, в виду тяжести ее состояния на момент поступления в стационар, обусловленного крайне выраженной <данные изъяты> декомпенсацией с развитием <данные изъяты>

Отсутствие дефектов оказания медицинской помощи СПб ГБУЗ «Городская больница № 33», пациентке ФИО1 могло несколько отсрочить дальнейшее прогрессирование заболевания и наступление ее смерти, но не предотвратить ее.

Данное заключение было положено в основу для вывода суда о наличии правовых оснований для возмещения истцу ФИО8 денежной компенсации морального вреда вышеуказанными медицинскими учреждениями.

Решением Колпинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 30.09.2020г. исковые требования ФИО8 удовлетворены частично, с учетом степени вины с ответчика СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» в пользу истца взыскана компенсация морального вреда в сумме 200000 рублей, с СПб ГБУЗ «ССМП» - 30000 рублей, с СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» - 150000 рублей.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 27.05.2021г. указанное решение суда оставлено без изменения.

Определением Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 03.11.2021г. апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 27 февраля 2021 года отменено, дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 20.04.2022 решение Колпинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 30.09.2020г. отменено, вынесено новое решение, которым исковые требования ФИО8 удовлетворены частично. С ответчика СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» в пользу истца ФИО8 взыскана компенсация морального вреда в сумме 200000 рублей, с СПб ГБУЗ «ССМП» - 30000 рублей, с СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» - 100000 рублей, а также с ответчиков взыскана государственная пошлина по 300 рублей с каждого.

Таким образом, обстоятельства некачественного оказания медицинской помощи ФИО1 были установлены вступившим в законную силу судебным актом, которое для ответчиков по настоящему делу имеют преюдициальное значение.

Из норм Конвенции по защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относятся жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством, в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членами семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

По смыслу нормативных положений гражданского законодательства (п. 1 ст.1099, п, 1,2 ст. 1064, 1101 ГК РФ) и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинен не по его вине. Исключение из этого правила установлены законом, в частности ст. 1100 ГК РФ. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или    посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь.

Поскольку по ранее рассмотренному гражданскому делу заключением судебно-медицинской экспертизы были установлены дефекты оказания медицинской помощи ФИО1 в СПб ГБУЗ «Городская поликлиника №», СПб ГБУЗ «ССМП», СПб ГБУЗ «Городская больница №», суд полагает, что ФИО2, являющейся матерью ФИО1, был причинен моральный вред, который выразился в нравственных страданиях по поводу оказания ненадлежащей и несвоевременной медицинской помощи его больной матери.

То обстоятельство, что дефекты оказания медицинской помощи ФИО1 сами по себе не привели к возникновению заболевания и не оказали активного влияния на прогрессирование заболеваний и летальный исход, не свидетельствуют об отсутствии у ответчиков обязанности и возможности правильной постановки диагноза, своевременного направления на стационарное лечение, оказание медицинской помощи в полном объеме. Для возложения на ответчиков гражданско-правовой ответственности в виде возмещения морального вреда наличие прямой причинно-следственной связи между действиями ответчиков и наступившей смертью ФИО1, в данном случае не требуется. Качественное и своевременное оказание ФИО1 медицинской помощи, как было установлено в заключении судебной медицинской экспертизе, могло повысить возможность более благоприятного течения заболевания и отсрочить развитие его осложнений.

Доводы ответчиков о том, что истец ФИО2 при жизни ФИО1 имела регистрацию в отличном от места жительства дочери и, следовательно, не могла претерпевать нравственные страдания ввиду некачественного и несовременного оказания медицинской помощи дочери, суд отклоняет, поскольку из объяснений истца, а также ее представителя ФИО8 следует, что на протяжении трех лет до смерти ФИО1 ее мать ФИО2 фактически проживала с дочерью и внуком, они вели совместное хозяйство, заботились друг о друге, истец наблюдала за ухудшением состояния дочери, присутствовала при посещении врачами дочери. Ввиду отсутствия доказательств, которые бы опровергали факт совместного проживания истицы с дочерью, суд полагает доказанным факт наличия в юридически значимый период между истцом и ее дочерью семейных отношений.

Нравственные страдания родителей в случае смети детей презюмируются, поскольку нарушены в определенной степени семейные связи, сама по себе потеря близкого родственника, в данном случае дочери является сильным психотравмирующим фактором, поэтому факт причинения морального вреда истцу при указанных обстоятельствах сомнений не вызывает. В связи с чем, суд приходит к выводу, что исковые требования истца о взыскании компенсации морального вреда по обстоятельствам, связанным с дефектами оказания медицинской помощи, находящимися в непрямой (косвенной) причинно-следственной связи со смертью дочери истца, подлежат удовлетворению.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд учитывает требования разумности и справедливости, фактические обстоятельства дела, в том числе характер дефектов оказанной медицинской помощи и наступивших неблагоприятных последствий в виде осложнений имеющихся у ФИО1 заболеваний, степень вины каждого из ответчиков и, исходя из необходимости соблюдения соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающего принципа, предполагающего установление судом баланса интересов сторон, с учетом ранее взысканной компенсации в пользу ФИО8 и всей совокупности влияющих на размер взыскиваемой компенсации обстоятельств, полагает возможным взыскать в пользу истца в счет компенсации морального вреда с ответчика СПб ГБУЗ «Городская поликлиника № 71» 120000 рублей, с СПб ГБУЗ «ССМП» - 20000 рублей, с СПб ГБУЗ «Городская больница № 33» - 70000 рублей.

Ввиду недоказанности ответчиками недостаточности имущества, на которое может быть обращено взыскание учреждений, в силу положений абзаца 2 части 5 статьи 123.22 Гражданского кодекса РФ основания для привлечения собственников имущества к субсидиарной ответственности в настоящее время отсутствуют.

В порядке ст. 103 ГПК РФ с ответчиков подлежит взысканию государственная пошлина в доход бюджета по 300 рублей с каждого.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 56, 194-198 ГПК РФ, суд

                        РЕШИЛ:

Исковые требования ФИО2 удовлетворить частично.

Взыскать с Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская поликлиника № 71» в пользу ФИО2 компенсацию морального вреда в размере 120000 рублей.

Взыскать с Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи» в пользу ФИО2 компенсацию морального вреда в размере 20000,00 рублей.

Взыскать с Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» в пользу ФИО2 компенсацию морального вреда в размере 70000,00 рублей.

Взыскать с Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская поликлиника № 71», Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи», Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» в доход бюджета Санкт-Петербурга государственную пошлину в размере 300 рублей с каждого.

Решение может быть обжаловано в Санкт-Петербургский городской суд через Колпинский районный суд Санкт-Петербурга в течение месяца со дня принятия решения в окончательной форме.

Судья                                Н.Г. Ильина

                            Решение изготовлено 28.10.2022