Решение от 13.02.2020 по делу № 33-914/2020 от 05.02.2020

г. Сыктывкар                         Дело № 2-138/2019

(№ 33-914/2019)

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ

ВЕРХОВНОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ КОМИ

В составе председательствующего Нагорновой О.Н.

судей Круковской А.В. и Перминовой Н.А.

при секретаре Тырышкиной Н.Н.

с участием прокурора Елфимовой О.С.,

рассмотрела в судебном заседании 13 февраля 2020 года дело по апелляционной жалобе К на решение Корткеросского районного суда Республики Коми от 12 декабря 2019 года, по которому

исковые требования К к государственному бюджетному учреждению здравоохранения Республики Коми «Корткеросская центральная районная больница» удовлетворены частично:

с государственного бюджетного учреждения здравоохранения Республики Коми «Корткеросская центральная районная больница» в пользу К в счет компенсации морального вреда взыскано 150 000 (Сто пятьдесят тысяч) рублей и судебные издержки за проведение экспертизы в размере 45 000 (Сорок пять тысяч) рублей;

с государственного бюджетного учреждения здравоохранения Республики Коми «Корткеросская центральная районная больница» в пользу БУЗ ВО «Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» взыскана стоимость проведенной экспертизы в размере 26 797 рублей;

с государственного бюджетного учреждения здравоохранения Республики Коми «Корткеросская центральная районная больница» в пользу бюджета МР «Корткеросский» взыскана государственная пошлина в размере 300 рублей.

Заслушав доклад судьи Нагорновой О.Н., объяснения К и её представителя Е, заключение прокурора, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

К обратилась в суд с иском к ГБУЗ РК «Корткеросская центральная районная больница» (далее по тексту – ГБУЗ «Корткеросская ЦРБ») о взыскании компенсации морального вреда в размере 3 000 000 рублей.

В обоснование иска указала, что 23 мая 2018 года в результате ненадлежащего оказания работниками ГБУЗ «Корткеросская ЦРБ» медицинской помощи наступила смерть её новорожденного сына КИ. По вине ответчика у К появилось чувство разочарования по отношению к окружающему миру, потеря уверенности в завтрашнем дне, страх за жизнь и безопасность как себя, так и своих детей, стойкое тревожное состояние, бессонница. В момент, когда истец узнала, что её сын умер, она испытала чувства унижения, беспомощности и стыда, которые преследуют её и по сегодняшний день.

Суд постановил приведенное решение, оспоренное в части размера определённой компенсации истцом.

В апелляционной жалобе К выражает уверенность, что компенсация в размере 150 000 рублей за смерть ребёнка, наступившую в результате виновных действий ответчика, не отвечает принципам справедливости и разумности, не учитывает тяжесть причиненных истцу нравственных страданий в связи с гибелью сына.

В суде апелляционной инстанции К и её представитель доводы жалобы поддержали.

Ответчик при надлежащем извещении своего представителя для участия в судебном заседании не направил.

Препятствий для рассмотрения дела не установлено.

Проверив законность и обоснованность решения суда в соответствии со статьей 327.1 Гражданского процессуального Российской Федерации, судебная коллегия приходит к выводу об изменении постановленного по делу судебного акта по доводам апелляционной жалобы.

При этом исходит из следующего.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В соответствии со статьёй 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064-1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьёй 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья, либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

При рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда необходимо учитывать, что размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального ущерба, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (пункт 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).

Как разъяснено в пункте 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических и нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Из изложенного следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь, здоровье (состояние физического, психического и социального благополучия человека), семейные и родственные связи. В случае причинения гражданину морального вреда (физических или нравственных страданий) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Таким образом, право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда. Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151,1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон.

Между тем, устанавливая компенсацию морального вреда, подлежащего взысканию в пользу истца в размере 150 000 руб., суд первой инстанции не в полной мере учел фактические обстоятельства дела - степень вины ГБУЗ «Корткеросская ЦРБ», а также характер и глубину причинённых К нравственных страданий, чем нарушил принцип разумности и справедливости.

Как установил суд, и подтверждается материалами дела, 21 мая 2018 г. у матери К, ... г.р., от третьей беременности и в результате третьих родов при проведении экстренного кесарева сечения родился живой мальчик КИ

Роды проходили в ГБУ РК «Корткеросская центральная районная больница».

23 мая 2018 года КИ, <Дата обезличена> г.р., находясь в больнице, умер.

Ответчиком был проведен разбор случая смерти ребенка КИ

Из содержания протокола ЛКК от 29 июня 2018 года следует, что К, состоявшая на диспансерном учете по беременности, 14 мая 2018 года со сроком вынашивания плода в 34 недели была планово госпитализирована в ОПК ГБУ РК «Корткеросская центральная районная больница».

21 мая 2018 года около 12:00 К была экстренно переведена в операционную, в 12:30 из неё извлечен живой недоношенный мальчик ....

22 мая 2018 года в 20:30 после кормления ребенка мама обратила внимание на то, что ребенок вялый. Ребенок был осмотрен дежурным врачом и педиатром, реаниматологом, переведен в ОАР, при осмотре – состояние стабильное, оценка по ФИБ ... баллов, вызван реаниматолог РКЦ. Проведены: обследование, взяты анализы, УЗИ, ренгеновский снимок, проведена интубация трахеи ИВЛ, проведено лечение, реанимационные мероприятия. Учитывая тяжесть состояния, ребенок признан нетранспортабельным. На фоне проводимой интенсивной терапии: ...

23 мая 2018 года установлено состояние клинической смерти, комплекс реанимационных мероприятий в течении 30 мин. – без эффекта, и зафиксирована смерть пациента.

В рамках проводимых следственным отделом по Корткеросскому району СУ СК России по Республике Коми проверочных мероприятий по факту смерти КИ ГБУЗ РК «Бюро судебно-медицинской экспертизы» было дано заключение о выявленных дефектах при оказании медицинской помощи ребенку истца. Установлено, что между действиями медицинского персонала ГБУЗ РК «Корткеросская ЦРБ» (педиатр, реаниматолог) и наступлением смерти новорожденного КИ имеется непрямая причинно-следственная связь.

При рассмотрении настоящего гражданского дела по ходатайству стороны истца была назначена и проведена комплексная судебно-медицинская экспертиза.

Согласно заключению БУЗ ВО «Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» непосредственной причиной летального исхода ребенка К явилась ...

Установить истинную причину развития поражения дыхательной системы, а именно, было ли оно первично вызвано респираторным дистресссиндромом новорожденных (в том числе в силу незрелости органов дыхания), внутриутробной пневмонией, иными причинами, экспертам не представилось возможным.

Вместе с тем, эксперты пришли к выводу о том, что объективно имевшиеся у ребёнка патологические процессы (подтвержденные, в том числе результатами посмертных исследований) не предопределяли неизбежность летального исхода.

Учитывая недоношенность ребенка, причины экстренного родоразрешения, в том числе имевшиеся у истицы факторы риска развития - у ребенка поражения органов дыхания, а также общеизвестные в клинической практике осложнения вышеуказанных состояний и сроки их развития, со стороны медицинских работников требовалось осуществление мониторинга состояния ребенка, чего ответчиком надлежащим образом произведено не было. Вследствие этого имеющийся в ИРН формализованные некоторые данные о функционировании органов и систем организма не позволяют установить, когда именно возникло нарушение дыхательной функции у ребенка.

...

Согласно представленной медицинской документации к 21:30 22 мая 18 года у ребёнка развились признаки, указывающие на острую дыхательную недостаточность: ...

Кроме того, результаты лабораторного исследования крови (22:45 от 22 мая 2018 года) свидетельствовали о наступившем критическом состоянии ребенка - ...

В силу значимости нормального кислородного снабжения жизненно важных органов, а именно особенно высокой чувствительности к гипоксии ткани мозга и сердца, а также их невозможности в столь короткий промежуток времени адаптироваться к кислородному голоданию требовалось незамедлительное начало искусственной вентиляции легких (ИВЛ), позволявшей снизить риск гипоксического поражения органов и систем ребенка.

Учитывая, что ИВЛ при имевшихся показаниях уже к 22:30 не была проведена ребенку, его состояние закономерно ухудшилось до фактически терминального к 00:05 23 мая 2018 года ...

Клиническое состояние ребенка, описанное реаниматологом к 23:30 ч. 22 мая 2018 года вызвало у экспертов объективные сомнения, что обусловлено закономерностью течения патологических процессов в организме, в частности, безусловность развития критического состояния при продолжающемся кислородном голодании жизненно важных органов, о чем свидетельствует и указанная выше лабораторная картина, объективно отражающая состояние организма, а также развитие терминального состояния к 00:05 23 мая 2018 года.

Экспертный анализ медицинской помощи, оказанной в разрезе реанимационных мероприятий при развитии терминального состояния, показал, что для проведения ИВЛ размер выбранной интубационной трубки (2,5 мм) для ребенка такой массы тела был недостаточен и не позволял адекватно обеспечить организм кислородом, устранить гипоксию жизненно важных органов, а также снизить риск их гипоксически-ишемического повреждения. Оценить влияние применения интубационной трубки неподходящего диаметра для ИВЛ, а также непосредственную эффективность проведенных мероприятий, направленных на устранение гипоксии, ввиду достаточных для этого данных экспертам не представилось возможным.

Изучение лечения, проведенного ребенку уже развившихся осложнений перенесенной клинической смерти, ..., показало, что оно соответствовало общим принципам и подходам к лечению данных патологических процессов, используемым в клинической практике.

Комиссия пришла к выводу, что оказание медицинской помощи новорожденному КИ в период времени после рождения и до развития терминального состояния 23 мая 18 года в 00:05 следует расценивать, как ненадлежащее. ...

Эксперты указали, что из представленных документированных материалов не усматривается объективных причин, по которым ответчиком не были осуществлены надлежащие лечебно-диагностические мероприятия в вышеуказанный интервал времени. Надлежащее оказание медицинской помощи медицинскими работниками ГВУЗ РК «Корткеросская РБ» позволяло выявить дыхательную дисфункцию у ребенка в период времени, предшествовавший декомпенсации процесса (возможно в первые сутки рождения), а также провести ряд лечебных мероприятий, способных воздействовать на дыхательную недостаточность, тем самым предупредить ....     

По выводам экспертов оказанная медицинская помощь имела существенный недостаток в части принципиально значимой диагностики и лечения для дальнейшего прогноза течения патологии органов дыхания, а при надлежащем ее оказании исход для жизни ребенка истицы мог быть иной. Между ненадлежащим оказанием медицинской помощи и наступившим исходом имеются причинно-следственная связь, которая не носит прямого характера, поскольку объективно установить, позволяла бы оказанная надлежащим образом медицинская помощь привести к благоприятному исходу для ребенка по ряду причин (неизвестность объективного состояния функционирования организма ребенка после его рождения и отсутствие данных за характер их поражения ещё до появления клинических признаков нарyшения их функции, характер индивидуальной ответной реакции организма на лечение и др.) не представилось возможным.

Приняв приведённое заключение в качество относимого и допустимого доказательства по делу, суд первой инстанции исходил из доказанности виновного поведения ответчика, выразившегося в неоказании ребёнку К необходимой медицинской помощи.

Данный вывод суда первой инстанции не оспаривается в суде апелляционной инстанции и не подвергается сомнению судебной коллегией.

Вместе с тем, при определении размера компенсации морального вреда судом первой инстанции не учтено, что по смыслу действующего правового регулирования размер компенсации морального вреда определяется исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесенных истцами физических или нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями этих лиц, и иных заслуживающих внимания обстоятельств дела.

Жизнь и здоровье относится к числу наиболее значимых человеческих ценностей, а их защита должна быть приоритетной (статья 3 Всеобщей декларации прав человека и статья Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах). Право гражданина на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, относится к числу общепризнанных основных неотчуждаемых прав и свобод человека, поскольку является непосредственно производным от права на жизнь и охрану здоровья, прямо закрепленных в Конституции Российской Федерации. При этом возмещение морального вреда должно быть реальным, а не символическим.

Факт невосполнимости понесенной К утраты, связанной со смертью ребёнка, очевиден. И даже с учетом выводов экспертов об отсутствии объективных данных, свидетельствующих о прямой причинно-следственной связи между установленным виновным поведением ответчика и смертью КИ оснований для столь значительного снижения размера компенсации морального вреда, по сравнению с заявленным истцом размером (3000000 рублей), судебная коллегия не усматривает.

Выявленные экспертами дефекты по оказанию КИ медицинской помощи с учётом заведомо беспомощного состояния пациента и безусловной зависимости его жизни от качества этой помощи значительны.

Доказательств наличия препятствий к исполнению своих обязанностей и отсутствия связи между смертью новорожденного и поведением персонала больницы при установленных судом обстоятельствах ответчиком в дело не представлено, в то время как законом бремя доказывания возложено именно на него.

С учетом изложенного судебная коллегия приходит к выводу о том, что размер компенсации морального вреда в данном случае подлежит увеличению с 150 000 рублей до 500 000 рублей, поскольку взысканная сумма компенсации морального вреда не отвечает требованиям разумности и справедливости.

На основании изложенного и руководствуясь статьёй 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░ 12 ░░░░░░░ 2019 ░░░░ ░░░░░░░░.

░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ «░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░» ░ ░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░ ░░░░░░░ 500 000 ░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░ –

░░░░░ -