Решение по делу № 22-243/2015 от 19.02.2015

Судья 1-ой инстанции Аушева В.Ю.

дело № 22-243/2015

А П Е Л Л Я Ц И О Н Н О е П О С Т А Н О В Л Е Н И Е

г. Абакан                                    26 мая 2015 г.

Верховный Суд Республики Хакасия в составе

председательствующего судьи Сиротинина М.П.,

при секретаре Ворошилове П.Д.,

с участием:

прокуроров: Глущакова Е.В. и Кисуркиной С.О.,

потерпевших: ФИО36, ФИО14, ФИО87, ФИО15, ФИО16, ФИО17, ФИО18, ФИО19, ФИО20, ФИО21, ФИО22, ФИО23, ФИО39, ФИО24, ФИО25, ФИО26, ФИО27 и ФИО37,

представителей потерпевших: Афанасьева А.В., Давыдова В.Г. и ФИО29,

осуждённых: Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И.,

защитников-адвокатов: Белой Е.А., Гребневой И.Г., Кочубина А.Н., Нагрузовой Т.Ю., Никифорова Н.А., Остальцова С.Н., Проскурина А.Б., Прохорова А.А., Сагадиева Д.С. и Шурыгина Д.Л.

рассмотрел в судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного Клюкача А.А., защитников-адвокатов Белой Е.А., Климова И.В., Кочубина А.Н., Нагрузовой Т.Ю., Остальцова С.Н., Проскурина А.Б., Сагадиева Д.С. и Середы А.В. на промежуточные решения, а также по апелляционным жалобам потерпевших ФИО36, ФИО22, ФИО39, ФИО37, ФИО35, представителя потерпевшего – адвоката Давыдова В.Г., осуждённых Белобородова В.А., Клюкача А.А., Митрофанова А.Н., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И., а также защитников осуждённых – адвокатов Белой Е.А., Климова И.В., Кочубина А.Н., Нагрузовой Т.Ю., Проскурина А.Б., Прохорова А.А., Шурыгиной Н.Н. и Шурыгина Д.Л. на приговор Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г., которым

Белобородов В.А.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 4 года 6 месяцев. На основании п. 8 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации» от назначенного наказания освобождён;

Клюкач А.А.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 4 года 6 месяцев с лишением права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики на срок 3 года. В соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное наказание в виде лишения свободы постановлено считать условным, с испытательным сроком 5 лет с возложением на него обязанностей, перечисленных в приговоре;

Матвиенко А.В.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 4 года 6 месяцев с лишением права заниматься руководящей и управленческой деятельностью в области гидроэнергетики на срок 3 года. В соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное наказание в виде лишения свободы постановлено считать условным, с испытательным сроком 5 лет с возложением на него обязанностей, перечисленных в приговоре;

Митрофанов А.Н.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 6 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима;

Неволько Н.И.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 6 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима;

Никитенко Г.И.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 5 лет 9 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима;

Шерварли Е.И.,

осуждён по ч. 3 ст. 216 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 5 лет 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Приговором также разрешены вопросы о распределении процессуальных издержек и судьбе вещественных доказательств. Гражданские иски потерпевших переданы для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Заслушав доклад председательствующего по обстоятельствам дела, доводам поданных апелляционных жалоб и возражений, выслушав объяснения осуждённых, их защитников, потерпевших и их представителей, а также мнение прокуроров, суд

У С Т А Н О В И Л :

при обстоятельствах, изложенных в приговоре Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г., Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И. признаны виновными и осуждены за нарушение правил безопасности при ведении иных работ, повлекшее по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть семидесяти пяти лиц, то есть за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 216 УК РФ.

В апелляционных жалобах на вышеназванный приговор:

- потерпевшие ФИО36, ФИО37 и ФИО35 в идентичных друг другу по содержанию жалобах просят об его отмене, изменении квалификации действий осуждённых на ст. 143 УК РФ, а потому о прекращении уголовного дела и освобождении осужденных от ответственности в связи с истечением срока давности, предусмотренного ст. 78 УК РФ.

В обоснование своих требований апеллянты указывают, что судом первой инстанции необоснованно не приняты во внимание доводы стороны защиты о незаконном изменении органом предварительного следствия квалификации действий осуждённых на ч. 3 ст. 216 УК РФ.

Кроме того, по мнению авторов жалоб, судом не устранены имеющиеся противоречия в собранных доказательствах, а также незаконно отказано в исследовании доказательств, а именно в вызове для допроса свидетелей и экспертов, а также в проведении повторной экспертизы.

С учётом этого потерпевшие считают, что изложенные в приговоре выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, а вина осуждённых не подтверждена исследованными доказательствами.

Вместе с тем ФИО36, ФИО37 и ФИО35 указывают, что, назначая Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. наказание в виде лишения свободы, суд не учёл данные о личности последних, а также обстоятельства, смягчающие наказание и свидетельствующие о возможности их исправления без изоляции от общества.

- потерпевший ФИО22, не соглашаясь с приговором, считает его подлежащим изменению вследствие несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, существенного нарушения норм уголовного и уголовно-процессуального законов и его несправедливости из-за чрезмерной мягкости назначенного осуждённым наказания.

В частности, автор жалобы считает, что суд, назначая наказание Белобородову В.А., допустил нарушение уголовного закона, выразившееся в том, что, определив осуждённому наказание в виде лишения свободы, не указал вид исправительного учреждения, в котором тому следовало отбывать наказание.

Кроме того, потерпевший, указывая на тяжесть наступивших последствий в виде смерти 75 человек, а также крупного материального ущерба, считает, что назначенное осуждённым наказание является чрезмерно мягким.

Вместе с тем апеллянт указывает, что судом первой инстанции необоснованно исключены из обвинения осуждённых обстоятельства, свидетельствующие о возникновении аварии из-за участия гидроагрегатов Филиала ОАО «РусГидро» - «Саяно-Шушенская ГЭС имени П.С. Непорожнего» (далее по тексту – СШ ГЭС) в групповом регулировании активной и реактивной мощности (далее по тексту - ГРАРМ). Также, по мнению потерпевшего, суд неверно оценил выводы экспертов Центра независимых судебных экспертиз Российского экологического фонда «ТЕХЭКО» (далее по тексту – ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО») о недостоверности выставленных персоналом станции оценок вибрационного состояния гидроагрегата №2 (далее по тексту – ГА №2).

С учётом изложенного, ФИО22 просит приговор в отношении всех осуждённых изменить и назначить им более суровое наказание, определив, в том числе Белобородову В.А., Клюкачу А.А. и Матвиенко А.В., наказание в виде лишения свободы с его отбыванием в условиях изоляции от общества.

- потерпевший ФИО39 просит об изменении рассматриваемого приговора из-за его несправедливости ввиду чрезмерной мягкости назначенного осуждённым наказания.

По мнению автора жалобы, поскольку осуждённые не признали своей вины, а также в связи с тем, что в результате совершённого ими преступления погибло 75 человек и ещё 150 гражданам был причинён вред здоровью различной степени тяжести, то всем осуждённым должно быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок 7 лет.

- адвокат Давыдов В.Г., являющийся представителем ОАО «РусГидро», которое признано потерпевшим по настоящему делу, просит об отмене приговора и о направлении настоящего уголовного дела для нового судебного разбирательства.

При этом адвокат считает, что оспариваемый приговор подлежит отмене, так как выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, судом первой инстанции допущены нарушения норм уголовно-процессуального закона, а назначенное наказание несправедливо.

В частности, по мнению адвоката, суд, постановляя приговор, не указал, по каким основаниям он принял одни доказательства и отверг другие.

Адвокат считает, что изложенные в приговоре выводы суда содержат существенные противоречия, которые повлияли на вывод о виновности осуждённых, правильность квалификации их действий и на определение им вида и размера наказания.

Апеллянт также утверждает, что выводы суда не подтверждены исследованными в судебном заседании доказательствами.

Помимо изложенного адвокат приходит также к выводу и о несправедливости назначенного судом Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. наказания, которое, по его мнению, является чрезмерно суровым.

Кроме того, из содержания направленных апеллянтом дополнений следует, что он, поддерживая вышеприведённые доводы о незаконности приговора, также указывает на нарушения, допущенные судом первой инстанции при рассмотрении уголовного дела.

В частности, по мнению автора жалобы, суд, не рассмотрев и не удовлетворив ходатайство об отводе, заявленное адвокату Богомолову В.А., нарушил права подсудимых на защиту.

Нарушение прав подсудимых на защиту выразилось также в проведении ряда судебных заседаний и исследовании доказательств в отсутствие их защитников, а также в возложении на одного и того же адвоката обязанностей по защите двух подсудимых, в правовых позициях которых имелись противоречия.

Суд, незаконно не предоставив защитникам достаточного времени для ознакомления с материалами дела, по мнению апеллянта, лишил подсудимых права воспользоваться квалифицированной юридической помощью.

В нарушение прав представляемого им потерпевшего (ОАО «РусГидро») суд первой инстанции незаконно лишил автора жалобы права выступить в прениях сторон. Апеллянт также констатирует, что в прениях сторон не приняли участие все участвовавшие по делу защитники, чем существенно были нарушены права подсудимых на защиту.

Вместе с тем указывая на отказ суда в исследовании и приобщении к материалам уголовного дела доказательств, апеллянт утверждает, что это привело к вынесению незаконного и несправедливого приговора.

Кроме того, представитель потерпевшего считает, что суд первой инстанции, не допросив экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», не устранил имевшиеся в их заключении противоречия. При этом апеллянт указывает, что суд удовлетворил заявленное защитой ходатайство о допросе экспертов, но затем не обеспечил их фактического допроса в судебном заседании.

По мнению адвоката, суд, исключив из числа доказательств технические данные по вибрации (тренды), необоснованно признал допустимым заключение ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», основанное на этих же данных. Вместе с тем указывая на наличие многочисленных противоречий между названным заключением экспертов и исследованными в суде доказательствами, адвокат делает вывод о необоснованном отказе суда в назначении и проведении повторной судебной экспертизы.

Также адвокат считает, что суд необоснованно не принял во внимание и не дал оценку причинам аварии, связанным с установкой и монтажом гидроагрегата заводом-изготовителем.

Оспаривая обоснованность отказа суда первой инстанции в удовлетворении ходатайств стороны защиты об осмотре вещественных доказательств, адвокат приходит к выводу о том, что суд тем самым лишил себя возможности установить реальную причину аварии.

- осуждённый Белобородов В.А., не соглашаясь с выводами суда о признании его виновным в совершении вышеназванного преступления в основной апелляционной жалобе, считает, что оспариваемый им приговор подлежит отмене, так как постановлен с нарушением норм материального и процессуального права.

По мнению осуждённого, суд первой инстанции необоснованно отклонил доводы стороны защиты о неправомерности квалификации его действий по ч. 3 ст. 216 УК РФ, а также, незаконно допустив расширительное толкование норм уголовного закона, ошибочно сделал вывод о применении при юридической оценке действий осуждённых термина «иные работы».

Кроме того, осуждённый указывает на незаконность своего привлечения к уголовной ответственности, полагая, что орган предварительного следствия нарушил порядок предъявления обвинения.

В дополнениях к апелляционной жалобе осуждённый, утверждая о незаконности приговора, считает, что в нарушение ст. 73, 307 УПК РФ приведённое судом первой инстанции описание преступного деяния не отвечает требованиям диспозиции преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ.

Так, анализируя положения Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», осуждённый приходит к выводу о том, что они не имеют никакого отношения к правилам безопасности проведения тех или иных работ, а также не регулируют ведение горных, строительных или иных работ. Учитывая бланкетный характер ст. 216 УК РФ, требующий при описании деяния указать и доказать конкретные правила безопасности, регулируемые конкретным нормативным актом, апеллянт утверждает о несоответствии приговора данным требованиям, поскольку судом не установлен факт нарушения осуждёнными конкретных правил безопасности.

По мнению автора жалобы, суд первой инстанции, расширительно толкуя понятие «иные работы», пришёл к ошибочному выводу о квалификации по ч. 3 ст. 216 УК РФ, в том числе его действий. При этом, давая собственное определение понятию «работы», предусмотренному диспозицией рассматриваемой статьи, Белобородов В.А. утверждает, что оно означает вид деятельности, осуществляемый человеком, и связанный с соблюдением этим человеком конкретных правил безопасности, закреплённых в соответствующих нормативных документах. При этом апеллянт указывает, что в данном случае работы в таком понимании не производились, поскольку гидроагрегат работал в автоматическом режиме и без участия людей.

Кроме того, ссылаясь на своё неоднократное нахождение в период с 22 октября 2002 г. по 14 августа 2009 г. в отпуске, Белобородов В.А. утверждает о необоснованности выводов суда о том, что он в течение всего названного времени совершал преступление. В то же время, указывая также на вывод суда об окончании его преступного поведения 14 августа 2009 г., то есть за 3 дня до аварии, осуждённый приходит к выводу об отсутствии причинной связи между аварией и его бездействием.

Белобородов В.А. утверждает, что поскольку ни ГА №2, ни какие-либо производственные участки или помещения не являлись опасными производственными объектами (далее по тесту – ОПО), таковыми Ростехнадзором в установленном порядке не признавались и в реестр не вносились, то отношения, связанные с функционированием ГА №2, не регулировались и не должны были регулироваться Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», а выводы суда первой инстанции об обратном являются надуманными и ошибочными. Кроме того, Белобородов В.А. указывает, что вменение всем осуждённым нарушения правил безопасности именно на ОПО носит незаконный характер, поскольку никто из осуждённых не осознавал и не знал того, что их деятельность связана с функционированием ОПО. Напротив, учитывая отсутствие официального решения Ростехнадзора о признании гидроагрегатов ОПО, осуждённые обоснованно считали, что они ОПО не являются.

Указывая на нарушение порядка возбуждения настоящего уголовного дела, выразившееся в вынесении соответствующего постановления без указания конкретных лиц, то есть специальных субъектов, ответственных за соблюдение правил охраны труда, а также на несоответствие изложенного в нём описания преступления диспозиции ст. 143 УК РФ, осуждённый считает, что само постановление о возбуждении уголовного дела должно быть признано незаконным и необоснованным.

Вместе с тем осуждённый считает нарушенным также порядок предъявления ему окончательного обвинения по ч. 3 ст. 216 УК РФ, поскольку органом предварительного следствия не было возбуждено уголовное дело по названной норме уголовного закона. При этом автор жалобы утверждает об обязательности в рассматриваемом случае повторного возбуждения уголовного дела, поскольку преступления, предусмотренные ст. 143 и 216 УК РФ, посягают на различные объекты, находятся в различных главах Уголовного кодекса РФ. Белобородов В.А. также считает ошибочными выводы суда о законности проведенной следователем переквалификации его действий.

Кроме того, осуждённый указывает, что в связи с истечением срока давности, установленного ст. 78 УК РФ для преступлений, предусмотренных ст. 143 УК РФ, следователь был обязан прекратить в отношении него (Белобородова В.А.) уголовное дело, поскольку он подал письменное заявление об этом.

В то же время, приводя в жалобе анализ теории уголовного права, а также ссылаясь на отсутствие в приговоре указания о наличии прямой причинно-следственной связи между его бездействиями и наступившими последствиями, осуждённый приходит к выводу о необходимости применения положений ст. 28 УК РФ о невиновном причинении вреда, а потому о его оправдании.

- осуждённый Клюкач А.А. просит об отмене приговора и направлении уголовного дела для нового рассмотрения в суд первой инстанции, но в новом составе суда. При этом осуждённый считает, что приговор подлежит отмене, поскольку изложенные судом выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, а также в связи с допущенными судом нарушениями норм материального и процессуального права.

В дополнениях к апелляционной жалобе осуждённый, обосновывая своё несогласие с приговором, ссылаясь на положения Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», ведомственные инструкции и показания свидетелей, утверждает, что гидроагрегаты СШ ГЭС не относятся к ОПО. Указывает на то, что он не проходил подготовку и аттестацию по промышленной безопасности, не является ответственным за обслуживание ОПО и в его обязанности не входило осуществление производственного контроля за соблюдением требований промышленной безопасности на ОПО.

По мнению осуждённого, суд не указал, какие правила безопасности им были нарушены. При этом отмечает, что ни он, ни персонал службы мониторинга станции не вёл каких-либо работ по эксплуатации ГА №2.

Вместе с тем подробно анализируя в жалобе показания свидетелей ФИО106, ФИО107, эксперта ФИО41, осуждённый указывает на ошибочность выводов суда об их достоверности, а также о неустранении судом существенных противоречий в представленных доказательствах.

Излагая общие проблемы функционирования гидроэлектростанций, особенности осуществления измерений вибрации, а также ссылаясь на показания свидетелей ФИО42, ФИО43, выводы экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» и опытное внедрение стационарной системы виброконтроля, необходимость иной экспертной оценки работы датчика, исследованного экспертом ФИО102, осуждённый утверждает, что показатели названной системы не имели объективного характера.

С учётом изложенного, а также на основе собственного анализа доказательств, осуждённый утверждает о том, что причина аварии не установлена, а также о надлежащем исполнении им своих обязанностей.

- осуждённый Митрофанов А.Н. как в основной, так и в дополнительной апелляционных жалобах, указывая на необоснованность приговора, просит о его отмене, ссылаясь на допущенные судом первой инстанции процессуальные нарушения, несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, а также на несправедливость назначенного ему наказания.

В частности, по его мнению, настоящее уголовное дело направлено в суд в нарушение требований закона, поскольку истёк срок давности, установленный ст. 78 УК РФ для преступления, предусмотренного ст. 143 УК РФ, по которой ему первоначально было предъявлено обвинение. При этом осуждённый подтверждает, что ранее, а именно 13 января 2012 г., он дал своё согласие на прекращение уголовного дела за истечением срока давности. С учётом изложенного, осуждённый делает вывод о нарушении его прав и недопустимом ухудшении его положения, а также о необоснованности изложенных в приговоре выводов суда об обратном.

Кроме того, Митрофанов А.Н. указывает, что в ходе судебного разбирательства судом необоснованно были отклонены ходатайства о допросе экспертов, назначении повторных экспертиз, а также об осмотрах места происшествия и вещественных доказательств.

Вместе с тем апеллянт считает, что суд ошибочно квалифицировал действия осуждённых по ст. 216 УК РФ, поскольку согласно показаниям свидетелей на ГА №2 СШ ГЭС не проводилось ни горных или строительных, ни иных работ. Осуждённый, ссылаясь на показания свидетелей ФИО44, ФИО45, ФИО43, ФИО46 и ФИО47, а также письма Ростехнадзора, утверждает, что при эксплуатации гидроагрегатов СШ ГЭС не допускалось нарушений требований действующего законодательства, в том числе требований Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», так как гидроагрегаты не были зарегистрированы Ростехнадзором как ОПО и таковыми не являются, а «Площадка ГЭС СШ ГЭС» относилась к ОПО по признакам нахождения на ней грузоподъемных кранов и сосудов маслонапорных установок (далее по тексту – МНУ). Ссылаясь на положения «Общих правил промышленной безопасности для организаций, осуществляющих деятельность в области промышленной безопасности ОПО» (утверждены постановлением Федерального горного и промышленного надзора России от 18 октября 2002 г. №61-А), а также на показания свидетелей, осуждённый утверждает об ошибочности выводов суда первой инстанции, признавшего гидроагрегаты ОПО.

Оспаривая юридическую квалификацию своих действий, осуждённый считает ошибочным вывод суда о том, что ГА №2 являлся неотъемлемой частью «Площадки ГЭС СШ ГЭС», признанной ОПО, и указывает на то, что ГА №2 фактически расположен в помещении машинного зала здания СШ ГЭС ниже уровня «Площадки ГЭС СШ ГЭС» – на отметке 315, то есть на 3 этажа ниже. При этом, ссылаясь на отказ суда в осмотре места происшествия, делает вывод о том, что это не позволило установить фактическое размещение ГА №2.

Анализируя изложенные в приговоре выводы суда о необходимости руководствоваться при эксплуатации ГА №2 требованиями Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ, осуждённый указывает, что в этом случае все действующие в Российской Федерации гидроагрегаты должны эксплуатироваться в соответствии с нормативными документами по ОПО. Однако указанное, по его мнению, не соответствует действительности, так как гидроагрегаты эксплуатируются на основании требований заводской документации и действующих документов по эксплуатации оборудования ГЭС. Как указано в жалобе, невозможность отнесения ГА №2 к ОПО подтверждена изменениями, внесёнными в 2013 г. в Федеральный закон от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ.

Кроме того, осуждённый указывает на ошибочность выводов суда о нарушении правил безопасности, связанных с эксплуатацией ГА №2, поскольку с марта 2009 г. гидроагрегат работал в сети в автоматическом режиме в соответствии с графиком нагрузки, заданным системным оператором ОДУ Сибири.

Указывая на периодическое проведение измерений вибрации переносным вибрационным комплексом, не выявлявших, согласно протоколам измерений за 2005-2009 гг., уровней вибрации опорных узлов ГА №2, превышающих допустимые значения, установленные п. 3.3.12 Правил технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации, Митрофанов А.Н. делает вывод о том, что ГА №2 эксплуатировался без нарушения действующих требований нормативно-технических документов.

По мнению осуждённого, для оценки величины вибрации гидроагрегата нельзя было использовать показания непринятой в промышленную эксплуатацию стационарной системы вибрационного контроля ГА №2.

Апеллянт утверждает, что датчик радиальной вибрации турбинного подшипника не проходил испытаний с целью утверждения типа средств измерений и не был включен в государственный реестр, и, приводя показания эксперта ФИО102, делает вывод о невозможности использования этого датчика для измерения вибрации. Считая, что Новосибирским центром стандартизации, метрологии и сертификации использовался стенд с просроченным сроком поверки, оспаривает достоверность выводов этого эксперта об исправности названного датчика. По мнению осуждённого, представленное в настоящее время сообщение о якобы проведенной поверке является недопустимым, так как отсутствуют свидетельства о государственной метрологической поверке вышеназванных установок. Вместе с тем приводя в жалобе показания свидетелей ФИО42, ФИО48, ФИО52, ФИО107, ФИО106, ФИО56 и указывая на неисправность названного датчика, апеллянт считает необоснованными выводы суда о работоспособности стационарной системы виброконтроля и непроведении осуждёнными оценки её показателей.

Анализируя заключение экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», установленные требования безопасности и показания свидетелей ФИО106, ФИО49, ФИО42 и ФИО52, осуждённый приходит к выводу о том, что выявить ненадлежащее техническое состояние шпилек крепления крышки турбины ГА №2 должностные лица СШ ГЭС не могли. При этом он указывает, что экспертами ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» сделан однозначный вывод о том, что действующие нормы не предусматривали проведение каких-либо мероприятий, при выполнении которых стало бы возможным выявить ненадлежащее техническое состояние шпилек крепления крышки турбины.

Осуждённый не соглашается с выводами суда о систематической эксплуатации ГА №2 с нарушением правил вибрации при работе со сменным рабочим колесом, которая также явилась нарушением правил безопасности, регламентированных абз. 1 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ. В обоснование Митрофанов А.Н. указывает на невозможность применения требований названного закона к периоду 1979 – 1983 гг., а также на эксплуатацию в названное время ГА №2 с временным рабочим колесом по согласованию с заводом-изготовителем – ПО «ЛМЗ». Ссылаясь на показания свидетелей и письменные материалы, отмечает, что за период работы ГА №2 со штатным рабочим колесом (1986-2009 гг.) нарушений правил по вибрации зафиксировано не было.

Приводя показания свидетелей, данные ими в ходе судебного разбирательства, Митрофанов А.Н. указывает на то, что при проведении ремонтных работ на гидроагрегатах СШ ГЭС, в том числе на ГА №2, персоналом выполнялись все требования действующих нормативных документов и заводские инструкции, а визуальный осмотр не позволял выявить зарождение или прогрессирование внутренних трещин в шпильках крышки турбины ГА №2.

Перечисляя нормативные документы, закрепляющие обязанности по безопасной эксплуатации оборудования, апеллянт утверждает об отсутствии каких-либо доказательств, подтверждающих нарушение осуждёнными своих обязанностей или небрежное отношение к ним.

Оценивая приведённые в приговоре доказательства, осуждённый указывает на то, что судом проигнорированы показания значительного числа свидетелей, подтвердивших отсутствие перед аварией недопустимой вибрации на ГА №2. По мнению Митрофанова А.Н., в приговоре приведены только доказательства, изобличающие осуждённых в совершении преступления, а доказательствам, оправдывающим их, оценки не дано. В то же время, автор жалобы, указывая на заинтересованность свидетелей ФИО106, ФИО43, ФИО49 и ФИО107, являющихся представителями завода-изготовителя оборудования, на котором произошла авария, считает их показания недопустимыми при оценке вибрационного состояния ГА №2, а также по вопросам состояния шпилек крепления крышки турбины.

Кроме того, по мнению осуждённого, суд не учёл, что при подготовке заключения ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» не были привлечены специалисты, имеющие опыт вибрационных измерений на гидроагрегатах, следовательно, их выводы являются недостоверными и противоречат установленным нормативам.

Вместе с этим осуждённый, указывая на свой преклонный возраст, добросовестное отношение в течение длительного времени к своим профессиональным обязанностям и выполнение им требований действующего законодательства, участие в локализации аварии и руководство аварийно-восстановительными работами, наличие ведомственной награды, считает назначенное ему судом наказание несправедливым.

- осуждённый Никитенко Г.И., поддерживая вышеприведённые доводы Митрофанова А.Н. о незаконности направления уголовного дела в суд, считает, что оно должно было быть прекращено за истечением срока давности в период его расследования по ч. 2 ст. 143 УК РФ.

Кроме того, осуждённый выражает несогласие с решением суда первой инстанции об отказе в допросе экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» относительно оценок показателей вибрации и отнесении гидроагрегатов СШ ГЭС к ОПО. При этом апеллянт, ссылаясь на показания свидетелей, являющихся сотрудниками Ростехнадзора, а также анализируя положения «Общих правил промышленной безопасности для организаций, осуществляющих деятельность в области промышленной безопасности ОПО», и ответ Ростехнадзора на запрос ОАО «РусГидро», делает вывод об ошибочности выводов суда первой инстанции о распространении положений Федерального закона «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» от 21 июня 1997 г. №116-ФЗ на гидротурбинные установки.

По мнению осуждённого, суд необоснованно отказал в осмотрах места происшествия и вещественных доказательств, хранящихся на базе ГСО, а также в проведении повторных экспертиз о правомерности отнесения гидроагрегатов СШ ГЭС к ОПО и об исправности датчика вибрации.

Оспаривая выводы суда о наличии на ГА №2 на момент аварии недопустимой вибрации, осуждённый, ссылаясь на показания ФИО42, ФИО106, ФИО52 и ФИО43, указывает, что оценку её уровня нельзя осуществлять по трендам стационарной системы виброконтроля, поскольку это не позволяет дать количественную оценку показателя. Утверждая о неисправности датчика турбинного подшипника и приводя показания ФИО107, считает, что на завышенные значения названного датчика ориентироваться в принципе нельзя.

Анализируя виды ремонта и объемы выполняемых при этом работ, а также ссылаясь на показания свидетеля ФИО49, осуждённый указывает, что в выполнение среднего ремонта, проведённого на ГА №2, руководителем которого он являлся, не входит операция по выкручиванию шпилек крышки турбины и их дефектоскопия. Исходя из указанных обстоятельств, апеллянт утверждает о необоснованности предъявленного ему обвинения в части не организации работ по осмотру и выявлению дефектов вышеназванных шпилек.

Вместе с этим Никитенко Г.И. полагает, что орган предварительного следствия нарушил его право на защиту, поскольку в течение ноября 2012 г. его ознакомление с материалами уголовного дела осуществлялось в отсутствии какого-либо адвоката, так как вновь допущенный к защите его интересов адвокат Климов И.В. не давал своего согласия на ознакомление с делом раздельно с ним.

В дополнениях к апелляционной жалобе осуждённый, подробно анализируя установленные судом обстоятельства и выводы относительно совершения им преступления, указывает на их ошибочность и необъективность. Считает, что суд необъективно изложил в приговоре показания свидетелей, неверно применил нормы законодательства, а также оставил без внимания показания значительного числа допрошенных специалистов.

С учётом изложенных в жалобах доводов, а также собственной оценки исследованных доказательств, осуждённый просит об отмене приговора и новом разбирательстве уголовного дела в суде первой инстанции с обязательным привлечением к участию в нём экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО».

- осуждённый Шерварли Е.И. как в основной жалобе, так и в дополнениях к ней просит об отмене обвинительного приговора и своём оправдании, поскольку приговор вынесен в отношении него с нарушением норм уголовного и уголовно-процессуального права, а изложенные в нём выводы не подтверждены исследованными доказательствами и содержат существенные противоречия, повлиявшие на решение вопроса о признании его виновным.

В обоснование доводов о незаконности и необоснованности приговора осуждённый ссылается на то, что стационарная система виброконтроля не была введена в промышленную эксплуатацию, а датчики, применяемые для измерения вибрации в районе турбинного подшипника, из-за отсутствия в реестре средств измерений, по его мнению, были запрещены к применению в РФ. С учётом изложенного, приходит к выводу о незаконности и ничтожности выводов суда, основанных на метрологически неаттестованной системе.

Анализируя показания допрошенного судом эксперта ФИО41, осуждённый утверждает, что подготовленное в ходе предварительного следствия заключение экспертизы, проведенной комиссией экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», является недопустимым и недостоверным доказательством, поскольку к производству экспертизы были привлечены некомпетентные специалисты. Приходит к выводу о том, что суд по рассматриваемому делу в соответствии с требованиями ст. 207 УПК РФ был обязан назначить повторную экспертизу, но не сделал этого.

Подробно излагая и сопоставляя между собой показания свидетелей ФИО106, ФИО53, ФИО107, ФИО51, ФИО49 и ФИО42, осуждённый утверждает о необоснованности выводов суда как о росте уровня вибрации, так и о работоспособности стационарной системы виброконтроля.

Кроме того, приводя показания свидетеля ФИО42, осуждённый делает вывод о штатной эксплуатации турбинных подшипников, а также об ошибочности выводов суда, основанных на показаниях ФИО106 об отсутствии прямой связи между показателями боя вала и горизонтальных вибраций на турбинном подшипнике.

По мнению осуждённого, суд не устранил отмеченное свидетелями ФИО42, ФИО52, ФИО107 и ФИО53 противоречие в представленных доказательствах, заключающееся в том, что при остановленном гидроагрегате показатели датчиков турбинного и генераторного подшипников имели повышенные значения, в то время, когда остальные датчики показывали значение около 10-15 мкм.

Ссылаясь на показания ФИО42, осуждённый утверждает, что основным усилием, которое может привести к разрушению шпилек, удерживающих крышку турбины, является осевая вертикальная вибрация.

Приводя показания свидетелей ФИО54 и ФИО48, указавших как на соблюдение персоналом станции требований по её эксплуатации, так и на невозможность определения усталостного разрушения шпилек крепления крышки турбины, апеллянт утверждает, что персонал станции не мог предвидеть наступления данной непроектной аварии.

По мнению осуждённого, суд не дал объективной оценки показаниям ФИО106 об отсутствии у установленной системы защиты возможности предотвратить аварию, а также заключению ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» о соответствии фактических алгоритмов работы технологических защит защищаемого оборудования условиям заводов-изготовителей и требованиям действующих нормативных документов. При этом, анализируя обстоятельства аварии, Шерварли Е.И. указывает, что все определённые нормативно-технической документацией, проектом и законом защиты были введены в работу.

Раскрывая понятие приборного контроля, апеллянт указывает на отсутствие в приговоре сведений о неисполнении им своих обязанностей по установке датчиков на гидроагрегатах.

Кроме того, ошибочность выводов суда, по мнению осуждённого, подтверждается подробно изложенными им в своей жалобе показаниями свидетеля ФИО55, который исключил возможность разрушения шпилек от радиальной нагрузки, а также однозначно заявил, что увеличение показателей тренда связано с ростом паразитического канала – помехи. Указанные показания свидетеля, как указано в жалобе, подтверждены допрошенным в суде свидетелем ФИО114

Об отсутствии вибрации, по мнению апеллянта, дали показания в суде свидетели ФИО56, ФИО57, ФИО58 и ФИО52 При этом из показаний ФИО56 также следует, что специалистами станции регулярно проверялись показания стационарной системы контроля и в результате было установлено, что эти показания завышены и не соответствуют реальному вибрационному состоянию гидроагрегата.

С учётом вышеизложенных обстоятельств осуждённый считает необоснованными выводы суда о сложном, требующем привлечения экспертов, случае по оценке показателей стационарной системы виброконтроля, а также указывает на отсутствие на ГА №2 повышения вибрации и о подмене судом понятия «рост показателей датчиков» на понятие «реальное повышение вибрации».

Кроме того, ссылаясь на исследованные в суде первой инстанции документы, апеллянт оспаривает изложенный в приговоре вывод о небрежном исполнении им своих должностных обязанностей, поскольку за время его работы было принято значительное количество организационно-распорядительных документов.

Таким образом, апеллянт, не соглашаясь с выводами суда о своей виновности, указывает на необоснованную и ошибочную оценку судом показаний подсудимых; необходимость проведения повторной судебной экспертизы; неустраненные судом противоречия в исследованных доказательствах, определяющих усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины, в том числе из-за несоответствия металла, из которого они были изготовлены, техническим условиям; неосведомленность осуждённых о техническом состоянии ГА №2; а также на отсутствие недопустимой вибрации.

Вместе с этим осуждённый делает вывод о недопустимости показаний свидетелей ФИО106 и ФИО43, поскольку они, являясь работниками завода-изготовителя оборудования, на котором произошла авария, заинтересованы в исходе рассмотрения дела.

В то же время, осуждённый указывает на нарушение судом положений закона при юридической оценке рассматриваемых событий. В частности, Шерварли Е.И. считает ошибочным вывод суда о том, что ГА №2, включённый в состав «Площадки ГЭС СШ ГЭС», признанной ОПО, необходимо эксплуатировать по правилам, установленным Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов». Напротив, ссылаясь на показания ФИО59, ФИО60, ФИО61, ФИО62, ФИО63, ФИО64 и ФИО43, а также документы, выданные Ростехнадзором, утверждает, что гидроагрегаты не являются ОПО. При этом Шерварли Е.И., приводя положения ст. 54 Конституции Российской Федерации, а также ссылаясь на внесённые в вышеназванный закон изменения, касающиеся критериев отнесения объектов к ОПО, указывает на отсутствие с его стороны каких-либо нарушений требований законодательства, устанавливающего данные правила безопасности.

Кроме того, считает, что суд не указал в приговоре, какие именно правила безопасности при ведении иных работ им были нарушены.

Как указано в жалобе, в ходе судебного разбирательства суд неоднократно нарушал право апеллянта на защиту, поскольку в шести судебных заседаниях он был лишён права воспользоваться помощью защитника и, находясь под стражей, не получал квалифицированной юридической помощи. Суд отказал в удовлетворении ходатайства вновь вступившего для представления его интересов защитника-адвоката Проскурина А.Б. об объявлении перерыва для согласования позиции защиты по делу, чем вновь лишил его возможности получить квалифицированную юридическую помощь.

Далее Шерварли Е.И. утверждает, что суд существенно нарушил право стороны защиты на представление доказательств, отказав в вызове в судебное заседание свидетелей и экспертов, которые могли опровергнуть выдвинутое против него обвинение, чем нарушил положения ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека.

С учётом изложенного, осуждённый просит об отмене приговора и его оправдании по предъявленному обвинению.

- адвокат Белая Е.А., действуя в интересах осуждённого Белобородова В.А., в основной и дополнительной апелляционных жалобах, ссылаясь на допущенные судом нарушения требований уголовно-процессуального закона и прав подсудимых, а также на отсутствие доказательств, подтверждающих совершение её доверителем какого-либо преступления, просит об отмене вышеназванного приговора и оправдании Белобородова В.А.

При этом защитник, указывая на исследованные в ходе судебного разбирательства письменные материалы уголовного дела, а именно: технические и нормативные документы, инструкции, технические регламенты, указания и распоряжения, находящиеся, по её мнению, более чем в 150 томах уголовного дела, делает вывод о том, что они подтверждают невиновность Белобородова В.А.

Вместе с этим защитник утверждает, что суд обосновал приговор доказательствами, которые не были исследованы в судебном заседании, не привёл оснований, по которым отверг одни доказательств и принял другие, а также допустил влекущие отмену принятого итогового решения нарушения уголовно-процессуального закона, поскольку незаконно отказал в удовлетворении ходатайств стороны защиты о предоставлении доказательств, а именно: в осмотре места происшествия, вызове и допросе экспертов, свидетелей и потерпевших, оглашении письменных доказательств, осмотре вещественных доказательств, а также в назначении и проведении технических экспертиз.

Кроме того, по мнению защиты, настоящее дело рассмотрено незаконным составом суда, поскольку ранее Аушева В.Ю., являвшаяся председательствующей по делу, рассматривала гражданские дела по искам потерпевших, связанным с аварией, и в своих решениях установила виновность подсудимых, предопределив тем самым решение по уголовному делу.

Защитник полагает необоснованным отказ суда в возвращении уголовного дела прокурору для устранения допущенных нарушений, препятствующих вынесению итогового решения, выразившихся в непрекращении уголовного дела по ст. 143 УК РФ, нарушении прав подсудимых на защиту, незаконности как предъявления им обвинения, так и всего расследования дела.

Суд, как указано апеллянтом, незаконно удовлетворил ходатайство стороны обвинения и «навязал» подсудимым дополнительных защитников, которые не выполнили возложенные на них обязанности и фактически отказались от защиты, чем нарушили права подсудимых на защиту. При этом суд в нарушение требований закона не указал вновь назначенных дополнительных защитников во вводной части приговора, а также не предоставил им права выступить в прениях сторон.

Также в жалобе указывается на необеспечение судом возможности стороне защиты выразить своё отношение к обвинению, поскольку суд не предоставил времени для подготовки к судебному заседанию, не позволил изучить материалы уголовного дела и согласовать обвиняемым позицию защиты со своими адвокатами.

Защита также указывает, что настоящее уголовное дело, расследованное по ст. 143 УК РФ, было обоснованно прекращено, а новое обвинение, в том числе Белобородову В.А., предъявлено в нарушение требований УПК РФ, поскольку дело не было вновь возбуждено. Вышеизложенное, а также неполное ознакомление защиты с материалами уголовного дела являются основаниями к отмене оспариваемого приговора.

По мнению автора жалобы, суд неверно расценил показания её подзащитного о непричастности к совершению преступления, надлежащем исполнении им своих обязанностей, а также о причинах аварии, не связанных с эксплуатацией ГА №2, как способ защиты с целью избежать ответственности. Напротив, исследованные в ходе судебного следствия доказательства объективно свидетельствуют о невиновности всех осуждённых, которые не могли дачей показаний избежать ответственности, так как им было предъявлено соответствующее обвинение.

Анализируя заключения ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» и эксперта ФИО102, апеллянт считает, что данные заключения являются недостоверными и недопустимыми доказательствами, так как в распоряжение экспертов было предоставлено недостаточно материалов, подлежащих исследованию и оценке, сами эксперты обладают низкой профессиональной квалификацией, а также в связи с нарушениями уголовно-процессуального законодательства, допущенными при проведении экспертизы и подготовке экспертами своих заключений.

Защитник утверждает, что Белобородов В.А. в судебном заседании не давал показаний, изобличающих его в совершении преступления, напротив, утверждал о своей невиновности, в связи с чем изложенные в приговоре выводы об обратном являются недостоверными.

Кроме того, апеллянт, оспаривая выводы суда о виновности осуждённого, утверждает о неверной оценке, данной судом исследованным доказательствам, считает недостоверными выводы суда об отсутствии необходимости исследования канала и другого диапазона работы датчика вибрации, предоставленного для производства экспертизы экспертом ФИО102; отсутствии зависимости между ростом вибрации гидроагрегатов и ростом напора, связанного с наполненностью водохранилища; неисполнении осужденными своих обязанностей.

Указывая на невозможность отнесения гидроагрегатов к ОПО, адвокат утверждает об отсутствии у обвиняемых каких-либо нарушений требований безопасности, предусмотренных Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

С учётом изложенного, защитник просит об отмене состоявшегося приговора и о направлении уголовного дела для нового рассмотрения в суд первой инстанции.

- защитник осуждённого Никитенко Г.И. адвокат Климов И.В. просит об отмене приговора и направлении уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, поскольку при производстве предварительного следствия были допущены существенные нарушения норм уголовно-процессуального закона, препятствующие суду рассмотреть уголовное дело, выразившиеся в том, что орган следствия не принял какого-либо решения по заявленному им ходатайству об отводе лица, производящего расследование.

- адвокат Кочубин А.Н. в жалобе (основной и дополнительной), поданной в защиту осуждённого Неволько Н.И., считает, что при рассмотрении уголовного дела суд первой инстанции допустил многочисленные и существенные нарушения требований уголовно-процессуального закона и прав подсудимых, а также полагает, что исследованные доказательства не подтверждают совершения его подзащитным какого-либо преступления.

По мнению защитника, суд необоснованно во вводной части приговора не указал данные всех защитников, принимавших участие при рассмотрении настоящего уголовного дела.

Кроме того, по мнению апеллянта, выводы суда, изложенные в описательной части приговора о совершении Неволько Н.И. преступления, противоречат друг другу, исключая тем самым уголовную ответственность осуждённого.

Защитник считает, что при рассмотрении уголовного дела суд нарушил требования уголовно-процессуального законодательства, а именно: не предоставил стороне защиты возможности выразить отношение к предъявленному обвинению, а также изучить материалы уголовного дела и ознакомиться с протоколом судебного заседания, что исключило согласование позиции между осуждёнными и их защитниками, не обеспечил права выступления в прениях сторон всем защитникам, незаконно проводил судебные заседания в отсутствие защитников, в нарушение требований закона назначил в ходе рассмотрения уголовного дела подсудимым дополнительных защитников, которые фактически отказались от защиты, а также необоснованно отказал в удовлетворении ходатайств об осмотре места происшествия, вызове и допросе потерпевших, свидетелей и экспертов по делу, в проведении экспертиз, представлении письменных доказательств и осмотре содержащейся на системном блоке компьютера службы мониторинга оборудования СШ ГЭС информации. Указанные нарушения, по мнению защитника, привели к неустановлению причины аварии, неверному определению должностных полномочий его подзащитного и незаконному осуждению Неволько Н.И.

Адвокат утверждает, что суд не проверил доводы защиты, а потому пришёл к ошибочному выводу об отсутствии зависимости роста вибрации от роста напора, связанного с наполнением водохранилища и о неисполнении осуждёнными своих обязанностей.

Анализируя показания осуждённых, защитник приходит к выводу о недостоверности выводов суда о том, что они изобличили себя в совершении преступления, и что показания каждого из них подтверждают показания его подзащитного, допрошенного в суде первым.

Оспаривая данную судом оценку показаниям подсудимых как способу защиты с целью избежать уголовной ответственности, адвокат указывает, что на момент дачи анализируемых показаний каждый из подсудимых был привлечён к уголовной ответственности, а потому не мог её избежать.

По мнению апеллянта, суд обосновал приговор не исследованными в ходе судебного заседания доказательствами, перечень которых приведён автором в жалобе.

Кроме того, защитник считает, что нарушения уголовно-процессуального законодательства были допущены также в ходе предварительного расследования по настоящему делу.

Оспаривая выводы суда относительно нарушения осуждёнными правил безопасности при эксплуатации ОПО, защитник указывает, что гидроагрегаты к ОПО не относятся и исключены из перечня в соответствии с изменениями, внесёнными в Федеральный закон от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

Отмечая нарушения при проведении судебных экспертиз и некомпетентность экспертов, а также необходимость дополнительного исследования датчика вибрации, защитник не соглашается с выводами суда, не исключившим заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» и эксперта ФИО102 из числа допустимых доказательств.

Указывая на исследованные в ходе судебного разбирательства технические и нормативные документы, а также анализируя документы, регламентирующие права и обязанности всех должностных лиц ОАО «РусГидро», защитник делает вывод о невиновности своего подзащитного, поскольку производственно-техническим блоком ОАО «РусГидро» руководит иное лицо, а именно ФИО66, следовательно, Неволько Н.И. не мог влиять на решение каких-либо вопросов, касающихся производственно-технической части СШ ГЭС.

Вместе с тем оспаривая выводы суда о виде и размере наказания, адвокат указывает, что из-за вышеперечисленных нарушений суд лишил осуждённого возможности воспользоваться правами, предусмотренными пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61, ч. 1 ст. 62, ст. 64 УК РФ, и назначил ему несправедливое наказание вследствие его чрезмерной суровости. В частности, по мнению защиты, суд не дал оценки мнению коллектива ОАО «РусГидро» и части потерпевших, не настаивавших на суровом наказании подсудимых, а также не учёл роль Неволько Н.И. в ликвидации последствий аварии, не рассмотрел вопрос об освобождении осуждённого от наказания в связи с объявлением амнистии и необоснованно определил для отбывания наказания исправительную колонию общего режима.

По мнению защитника, необходимо учесть возраст и состояние здоровья подсудимого,

С учётом изложенного, адвокат просит об отмене приговора и оправдании Неволько Н.И.

- защитник-адвокат Нагрузова Т.Ю., представляя интересы осуждённого Митрофанова А.Н., как в основной жалобе, так и дополнениях к ней, просит об отмене приговора и о направлении уголовного дела для нового судебного рассмотрения.

При этом защитник указывает на предвзятое отношение судьи к рассмотрению уголовного дела, её выступление на стороне обвинения, выразившееся в принятии неубедительных и немотивированных постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств стороны защиты об исследовании доказательств.

Ссылаясь на слова, высказанные председательствующим в судебном заседании, о предоставлении подсудимым, содержащимся под стражей, телефонных переговоров только по итогам рассмотрения уголовного дела, защитник делает вывод о том, что судья заранее предрешила вопросы их виновности и назначения наказания в виде реального лишения свободы.

По мнению защитника, суд первой инстанции незаконно отказал в допросе экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», отменив тем самым своё собственное решение об их вызове в судебное заседание, а также пришёл к необоснованным выводам о научности и достоверности заключения, данного этими экспертами в ходе предварительного следствия, поскольку они не обладали необходимыми специальными знаниями, в том числе в области исследования вибрации. Рассматривая отказ суда первой инстанции в допросе экспертов, принимавших участие в подготовке названного заключения, защитник считает, что суд нарушил принципы состязательности и равноправия сторон, а также принцип непосредственности исследования доказательств, чем лишил Митрофанова А.Н. права представлять доказательства и задавать вопросы лицам, ранее давшим показания против него, а равно устранить противоречия в выводах экспертов.

Защитник считает, что в рассматриваемом приговоре лишь перечислены и не раскрыты показания свидетелей, не приведено мотивов, по которым суд отверг доводы подсудимых в свою защиту, не дано оценки доводам защиты о недопустимости ряда доказательств, а также не приведено мотивов, подтверждающих квалификацию действий осуждённых по ст. 216 УК РФ, что в совокупности свидетельствует об отсутствии мотивировочной части приговора.

Кроме того, защитник утверждает, что суд первой инстанции не оценил приобщённые стороной защиты доказательства, свидетельствующие о том, что гидроагрегаты не относятся к ОПО.

По мнению автора жалобы, судом допущено существенное нарушение требований уголовно-процессуального закона, выразившееся в нарушении прав осуждённого Никитенко Г.И. на защиту, поскольку в судебном заседании 02 декабря 2014 г. интересы подсудимого представлял Климов И.В., который ранее был исключен из реестра адвокатов Республики Хакасия и не имел права участвовать в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, в качестве защитника в Саяногорском городском суде.

В дополнениях к апелляционной жалобе защитник, указывая на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, неправильное применение уголовного закона, существенные нарушения судом требований уголовно-процессуального закона и несправедливость приговора, просит о его отмене.

Так, защитник утверждает о несоответствии вывода суда первой инстанции действительности в части отсутствия согласия обвиняемых на прекращение уголовного дела в период его расследования по ст. 143 УК РФ. В обоснование названного довода защита, приводя хронологию событий расследования настоящего уголовного дела и предъявления Митрофанову А.Н. обвинения, указывает на факт обращения обвиняемого с заявлением о согласии на прекращение уголовного дела по основанию истечения сроков давности, предусмотренных ст. 78 УК РФ.

Кроме того, анализируя обстоятельства возбуждения настоящего уголовного дела и предъявления Митрофанову А.Н. окончательного обвинения, а также требования ст. 140, 146, 153 УПК РФ и судебной практики, защитник приходит к выводу о незаконности проведения предварительного следствия по настоящему делу, недопустимости всех собранных по делу доказательств и необоснованности приговора, поскольку по рассматриваемому делу не выносилось постановление о возбуждении уголовного дела по ч. 3 ст. 216 УК РФ, так как уголовное дело, возбужденное по ч. 2 ст. 143 УК РФ, подлежало прекращению.

По мнению защитника, суд допустил нарушение прав подсудимых на защиту, выразившееся в необеспечении адвокатам, назначенным судом для их защиты, возможности выступить в прениях сторон. Защитник также указывает, что суд не выяснил причины отсутствия назначенных дополнительных защитников, не уведомил их о проведении прений сторон и не добился их участия в судебных заседаниях.

Не соглашаясь с действиями судьи, ограничившей автора жалобы во времени ознакомления с протоколом судебного заседания, а также в сроке подачи замечаний на данный протокол, защитник также полагает необоснованным постановление об отказе в удостоверении поданных ею замечаний.

Считая ошибочными выводы суда относительно юридической оценки действий осуждённых, апеллянт, анализируя требования Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 апреля 1991 г. №1 «О судебной практике по делам о нарушениях правил охраны труда и безопасности при ведении горных, строительных или иных работ», а также констатируя, что на гидроагрегатах не велось горных, строительных и иных работ, утверждает, что настоящее уголовное дело должно быть прекращено ввиду отсутствия в действиях подсудимых состава преступления.

Кроме того, автор жалобы полагает ошибочными изложенные в приговоре выводы об эксплуатации гидроагрегатов СШ ГЭС по правилам, установленным, в том числе Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», так как гидроагрегаты, согласно требованиям законодательства, к ОПО не относились и не относятся, что подтверждено исследованными в судебном заседании доказательствами, а именно показаниями свидетелей, являющихся специалистами в области эксплуатации ОПО, а также письменными материалами.

Вывод суда первой инстанции о необходимости эксплуатации ГА №2 по правилам ОПО из-за его включения в состав «Площадки ГЭС СШ ГЭС», признанной в соответствии с требованиями закона ОПО, автор жалобы считает абсурдным, так как в данном случае под требования об ОПО будет подпадать все, что находится в составе названной Площадки. При этом апеллянт считает, что отказывая в удовлетворении ходатайства об осмотре места происшествия, суд лишил себя возможности убедиться в том, что гидроагрегаты находятся в помещении машинного зала, то есть ниже «Площадки ГЭС СШ ГЭС».

С учётом изложенного, защитник указывает на отсутствие в действиях Митрофанова А.Н. состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, и на возможность квалификации его действий только по ч. 2 ст. 143 УК РФ.

Вместе с тем подробно излагая правила и требования по эксплуатации гидроагрегатов, приведённые в нормативных документах и должностных обязанностях Митрофанова А.Н., а также сопоставляя исследованные судом первой инстанции письменные доказательства и показания свидетелей, защитник делает вывод об отсутствии со стороны её подзащитного нарушений названных правил, а потому необоснованности выводов суда как в названной части, так и о наличии у персонала станции возможности обнаружить усталостные разрушения шпилек крепления крышки турбины.

По мнению защитника, судом сделан ошибочный вывод о ненадлежащем исполнении Митрофановым А.Н. обязанностей по непроведению проверки достоверности данных стационарной системы виброконтроля о качественном росте вибрации на турбинном подшипнике в период, предшествующий аварии. Данный вывод суда, как указано в настоящей жалобе, опровергается показаниями допрошенных экспертов и свидетелей, а также письменными материалами дела о том, что система виброконтроля не была введена в промышленную эксплуатацию, функционировала в опытном режиме, при котором были получены объективные данные только по каналам измерения относительной вибрации (биения вала). При этом, ссылаясь на выводы заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», показания свидетелей и эксперта ФИО102, автор жалобы, указывая на сезонность роста показателей вибрации, стабильность показателей биения вала ГА №2, не превышавших допустимых значений, а также на фиксацию повышенного уровня вибрации только одним, по её мнению, неисправным датчиком, приходит к выводу об отсутствии доказательств, подтверждающих превышение допустимого уровня вибрации на ГА №2 в период его работы, предшествующий аварии, в результате которого осуждённые в соответствии с действующими НПА могли принять решение о его остановке.

В то же время, защитник, поддерживая вышеприведённые доводы о необоснованности выводов суда о виновности Митрофанова А.Н., настаивает на несправедливости назначенного ему наказания ввиду его чрезмерной суровости. При этом, приводя данные о личности осуждённого, в том числе его исключительно положительные характеристики, активное участие в ликвидации последствий аварии и предотвращение наступления экологической катастрофы, наличие наград, преклонный возраст, состояние здоровья, указывает на эти обстоятельства, как на существенно снижающие общественную опасность личности Митрофанова А.Н. Анализируя выводы суда о назначении осуждённому наказания в виде реального лишения свободы, защитник считает, что они обусловлены только избранной её подзащитным позицией защиты, а именно непризнанием им своей вины, а потому полагает, что назначая наказание, суд грубо нарушил требования уголовного закона и принцип презумпции невиновности.

С учётом изложенного, защитник, утверждая о суровости назначенного Митрофанову А.Н. наказания, считает его противоречащим нормам морали.

- защитник осуждённого Шерварли Е.И. адвокат Проскурин А.Б. в поданной им апелляционной жалобе и дополнениях к ней просит отменить состоявшийся приговор и оправдать его подзащитного.

По мнению защитника, рассматриваемый приговор постановлен с нарушением норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, является необоснованным, поскольку выводы суда имеют существенные противоречия и не подтверждаются исследованными доказательствами, судом не учтены важные обстоятельства дела, которые влияют на доказанность вины Шерварли Е.И. и правильность применения норм уголовного закона.

В частности, защитник указывает, что судом не приведено доказательств того, что Шерварли Е.И. был осведомлен либо заведомо знал о разрушении шпилек ГА №2, начавшемся в период его эксплуатации с временным рабочим колесом. Поэтому указанные в приговоре выводы суда в этой части носят характер предположений, чем нарушают требования ч. 4 ст. 14 УПК РФ, запрещающие обосновывать обвинительный приговор какими-либо предположениями.

Кроме того, защитник считает подготовленное комиссией экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» заключение недопустимым доказательством, поскольку имеющаяся в материалах уголовного дела подписка экспертной комиссии об ответственности за дачу заведомо ложного заключения не имеет даты. Данное обстоятельство апеллянт расценивает как нарушение требований уголовно-процессуального закона, регламентирующих порядок проведения судебных экспертиз, что в соответствии с требованиями ст. 75 УПК РФ влечет признание названного доказательства недопустимым.

Указывая на сведения об образовании и стаже работы экспертов, участвовавших в подготовке названного заключения, защитник полагает, что они не обладали специальными познаниями и в соответствии с требованиями ст. 70 УПК РФ подлежали отводу.

Как указано в жалобе, названное заключение экспертов является недопустимым из-за отсутствия в нём указаний на проведение и объем исследований каждым из экспертов, которые являются специалистами в различных областях научных знаний, какие факты установлены каждым из них и к каким выводам каждый из них пришёл. Вместе с этим заключение экспертов недостоверно, так как в нём использованы результаты, полученные с помощью средств измерения, не включенных в государственный реестр.

Поскольку в рассматриваемом заключении отсутствуют сведения об организационно-правовой форме организации, подготовившей экспертизу, а также о том, являются ли эксперты, проводившие исследование, её работниками, то, по мнению защитника, данное доказательство является незаконным.

С учётом изложенного, а также указывая на отсутствие полноты и ясности заключения, защитник полагает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защиты в назначении повторной или дополнительной экспертизы.

Анализируя содержание заключения эксперта ФИО102, защитник приходит к выводу о его недопустимости, а также недопустимости использования вещественного доказательства – представленного в суд датчика вибрации. Основаниями для этого, по мнению адвоката, помимо ранее названного другими апеллянтами нарушения по использованию вибрационных установок, у которых истёк срок действия свидетельства о поверке, является то, что при подготовке заключения эксперт не обосновал необходимость применения государственной поверочной схемы для измерения виброперемещения, виброскорости и виброускорения. Кроме того, при подготовке заключения экспертом необоснованно использована электронная версия паспортных данных на датчик модели 797L, которая по постановлению о назначении экспертизы не была ему предоставлена. Адвокатом также указывается, что датчик был упакован экспертом на следующий день по окончанию проведения экспертизы, что, по мнению апеллянта, влечет недопустимость как вещественного доказательства, так и названного заключения эксперта.

По мнению адвоката, суд неверно применил нормы уголовного закона. При этом автор жалобы, анализируя положения уголовного законодательства, устанавливающего ответственность по ст. 216 УК РФ, а также разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, приходит к выводу о незаконности выводов суда первой инстанции об осуждении Шерварли Е.И., поскольку в приговоре не указан вид работ, правила безопасности ведения которых были нарушены осуждённым. Апеллянт утверждает, что действующее законодательство не содержит определения термина «иные работы», а потому признание подсудимого виновным по данной судом квалификации недопустимо.

Защитник считает, что оснований для вывода о нарушении Шерварли Е.И. требований Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ не имеется, поскольку нет доказательств отнесения гидроагрегатов СШ ГЭС к ОПО, а сам осуждённый не был предупреждён о том, что они к ним относятся, и не проходил аттестацию в области промышленной безопасности, его должностные обязанности не содержат требований по соблюдению её правил.

Автор жалобы, указывая на подписание Митрофановым А.Н. лишь 20 января 2009 г. Декларации промышленной безопасности, с которой, по его мнению, не был ознакомлен его доверитель, делает вывод о необоснованности выводов суда относительно осведомленности осуждённых по соблюдению при эксплуатации ГА №2 правил промышленной безопасности.

Приводя вывод суда о совершении осуждёнными продолжаемого преступления, защитник, ссылаясь на требования уголовного законодательства, регламентирующего порядок освобождения лица от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, указывает на невозможность вынесения в данном случае приговора, поскольку судом не установлен последний факт действий, образующих преступление, что исключает возможность определения момента окончания преступления.

Ссылаясь на заключение экспертов, установивших несоответствие металла, из которого были изготовлены шпильки, техническим условиям и требованиям ГОСТа, адвокат указывает, что при вынесении приговора суд не дал оценки возможности разрушения шпилек именно из-за этого несоответствия.

По мнению защитника, суд при вынесении приговора не привёл мотивов, по которым принял одни доказательства и отверг другие, а также допустил нарушение требований уголовно-процессуального законодательства. К ним относятся: отсутствие в приговоре данных всех защитников, представлявших интересы подсудимых, назначение Шерварли Е.И. 14 октября 2014 г. в нарушение требований ст. 50 УПК РФ в качестве защитника-адвоката Шурыгина Д.Л., представляющего интересы Никитенко Г.И., проведение 6 судебных заседании при отсутствии у находящегося под стражей Шерварли Е.И. адвоката и лишение его тем самым права воспользоваться квалифицированной юридической помощью, непредоставление 07 ноября 2014 г. права Шерварли Е.И. согласовать позицию своей защиты с вновь вступившим в рассмотрение уголовного дела защитником.

Вместе с тем адвокат выражает несогласие с размером назначенного осуждённому наказания, а также выводами суда о виде исправительного учреждения, назначенного Шерварли Е.И. для его отбывания. По мнению апеллянта, при назначении наказания суд должен был применить положения п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, поскольку осуждённый принимал активные действия, не входящие в круг его должностных обязанностей, по устранению последствий аварии. Кроме того, ссылаясь на обстоятельства совершения преступления, обстоятельства, характеризующие личность осуждённого, защитник считает ошибочными выводы суда при применении положений п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ и назначении для отбывания наказания исправительной колонии общего режима.

- адвокат Прохоров А.А., действующий в интересах осуждённого Никитенко Г.И., просит об изменении приговора и об определении осуждённому для отбывания наказания колонии-поселения. По мнению защитника, суд, назначая осуждённому наказание, в нарушение требований п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ мотивировал назначение исправительной колонии общего режима лишь позицией осуждённого и сведениями о его личности, необоснованно оставив без внимания требования закона относительно анализа обстоятельств деяния, за совершение которого осужден Никитенко Г.И.

Вместе с тем в своих дополнениях к апелляционной жалобе адвокат указывает на незаконность и необоснованность постановленного приговора, а потому считает его подлежащим отмене.

По мнению защитника, суд, постановляя оспариваемый приговор, неправильно применил уголовный закон, а потому пришёл к необоснованному выводу о совершении Никитенко Г.И. преступления. При этом, анализируя исследованные судом доказательства, указывая на непроектный характер аварии, защитник утверждает, что осуждённый не мог предвидеть её наступления, что исключает его виновное отношение к рассматриваемому деянию, в том числе в форме небрежности.

Кроме того, ссылаясь на показания свидетелей и письменные документы, защитник полагает необоснованным вывод суда о нарушении осуждённым положений Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных».

Обсуждая вопрос о юридической оценке действий осуждённых, адвокат, указывая на расширительное толкование, данное судом понятию «иные работы», считает, что к ним относятся работы, необусловленные прямым функциональным назначением оборудования. Утверждая о штатном режиме работы ГА №2, а также о том, что на нём каких-либо «иных работ» не проводилось, считает неверным вывод суда о квалификации действий его подзащитного по ч. 3 ст. 216 УК РФ.

С учётом изложенного, защитник просит об отмене состоявшегося приговора и направлении уголовного дела для нового судебного разбирательства.

- адвокат Шурыгин Д.Л., выступая в защиту интересов Никитенко Г.И., указывает, что при вынесении оспариваемого приговора суд первой инстанции существенно нарушил основополагающие принципы уголовного судопроизводства и обосновал приговор недопустимыми доказательствами, а именно сослался на заключение экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО».

Кроме того, защитник считает, что суд необоснованно отверг доводы его подзащитного о том, что ГА №2 не относится к ОПО, а также о неисправности датчика вибрации стационарной системы виброконтроля.

В дополнениях к апелляционной жалобе защитник утверждает, что выводы суда о виновности Никитенко Г.И. противоречат друг другу и не подтверждены исследованными материалами дела.

В частности, по мнению апеллянта, не представлено доказательств, подтверждающих осведомленность Никитенко Г.И. о систематической эксплуатации ГА №2 с нарушением правил вибрации корпуса турбинного подшипника, а также биением вала турбины 0,9-1,1 мм при его работе со сменным рабочим колесом.

Сопоставляя исследованные судом доказательства, защитник утверждает о соблюдении осуждённым всех установленных требований по эксплуатации ГА №2, в том числе по контролю за состоянием крышки турбины, а также об отсутствии возможности заранее выявить её разрушение.

По мнению защитника, суд не указал в приговоре время, когда Никитенко Г.И. якобы нарушил или небрежно исполнял свои должностные обязанности.

Далее, защитник не соглашается с выводами суда о неисполнении Никитенко Г.И. своих обязанностей при проведении среднего ремонта ГА №2, указывая на то, что он исполнил их надлежащим образом.

Анализируя выводы суда и исследованные доказательства, защитник считает, что на ГА №2 не было вибрации, показатели которой превышали нормативные, а потому установка модуля, выполняющего спектральный анализ количественных показателей уровня вибрации, не могла предотвратить аварию, что указывает на необоснованность осуждения Никитенко Г.И. в этой части.

Оспаривая выводы суда о несоблюдении осуждённым правил промышленной безопасности по эксплуатации ОПО, защитник, приводя показания свидетелей ФИО46, ФИО71 и ФИО47, утверждает, что оснований для идентификации ГА №2 как ОПО не имелось. Указывая на отсутствие регистрации гидроагрегата в качестве ОПО, считает, что суд в нарушение требований ст. 5 УК РФ незаконно признал гидроагрегат ОПО и установил вину Никитенко Г.И. в совершении рассматриваемого преступления.

По мнению защитника, в содержании оспариваемого им приговора имеются существенные противоречия, касающиеся определения вины Никитенко Г.И., поскольку в одной части приговора суд указывает на совершение преступления по неосторожности в форме небрежности, а в другой – как легкомыслия.

Вместе с тем не соглашаясь с выводами суда об определении вида и размера наказания, защитник считает ошибочным вывод суда о непризнании обстоятельством, смягчающим наказание, принятых Никитенко Г.И. действий по ликвидации последствий аварии. В обоснование названного довода защитник, ссылаясь на имеющиеся в материалах уголовного дела документы, утверждает, что осуждённый с момента аварии принимал активное участие в ликвидации её последствии и поисково-спасательных работах, в том числе осуществлял разработку первоочередных мероприятий по откачке воды из затопленного машинного зала СШ ГЭС, а также лично подготовил техническое решение по технологии откачки воды, организовал и контролировал выполнение намеченных мероприятий по монтажу и подключению насосов. Проведённые работы по откачке воды, участие в которых принимал Никитенко Г.И., по мнению защитника, позволили спасти людей, находившихся в затопленных помещениях.

Приводя в жалобе анализ мотивов, по которым суд назначил Никитенко Г.И. отбывание наказания в исправительной колонии общего режима, автор считает названное решение незаконным.

При этом защитник указывает, что суд первой инстанции не имел права использовать в качестве мотивов определения для отбывания наказания Никитенко Г.И. более сурового вида исправительного учреждения его преклонный возраст и состояние здоровья, а также его поведение после преступления, а именно участие в ликвидации последствий аварии.

Также необоснованным, по мнению апеллянта, является указание суда при решении вопроса о назначении вида исправительного учреждения на отношение осужденного к предъявленному обвинению, поскольку подобный подход нарушает права Никитенко Г.И. на защиту и принцип состязательности сторон.

- адвокат Шурыгина Н.Н., действуя в интересах Белобородова В.А., просит об отмене состоявшегося приговора и оправдании её подзащитного, полагая, что суд необоснованно квалифицировал действия осуждённых по ч. 3 ст. 216 УК РФ, обвинение по которой им было предъявлено незаконно.

Кроме того, защитник считает, что судом нарушены права осуждённых, которым незаконно в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, назначены дополнительные адвокаты, в том числе автор жалобы, что стеснило их право на выбор защитника.

В апелляционной жалобе на постановление от 29 октября 2013 г. об отказе в удовлетворении ходатайства защитников об отводе председательствующего судьи адвокаты Белая Е.А., Климов И.В., Кочубин А.Н., Нагрузова Т.Ю., Остальцов С.Н., Сагадиев Д.С. и Середа А.В. просят об его отмене.

По мнению защитников, председательствующий являлся лицом, заинтересованным в исходе рассмотрения уголовного дела. В частности, апеллянтами указано, что представитель потерпевших, высказываясь относительно возможности рассмотрения уголовного дела в отсутствии потерпевших, ссылалась на информацию, которую она могла получить только от судьи, что, соответственно, свидетельствует о нарушении последней требований ст. 15 УПК РФ.

Апеллянты утверждают, что председательствующий не обеспечил соблюдения принципов состязательности и равноправия сторон, поскольку, ограничив вновь вступивших для участия в рассмотрении уголовного дела адвокатов во времени ознакомления с материалами дела, нарушила права подсудимых на получение квалифицированной юридической помощи.

Вместе с этим защита указывает на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, так как в постановлении указано на участие нескольких адвокатов, которых фактически в судебном заседании не было.

Кроме того, защита считает, что, вынося оспариваемое постановление, судья не оценила заявленный ей отвод по мотиву иной личной заинтересованности в исходе дела, а лишь ограничилась констатированием положений ст. 61, 63 УПК РФ об отсутствии оснований к её отводу.

Не соглашаясь с постановлением суда от 18 ноября 2013 г. об отказе в отводе государственного обвинителя Кисуркиной С.О., адвокат Кочубин А.Н. в своей апелляционной жалобе, анализируя высказывания названного прокурора в средствах массовой информации, приходит к выводу о том, что они свидетельствуют о её личной заинтересованности в исходе дела, поскольку из них усматривается её предвзятость к участникам процесса и согласно требованиям УПК РФ, определений Конституционного Суда Российской Федерации и Кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (принят резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 17 декабря 1979 г.) служат основанием к её отводу.

Кроме того, адвокат указывает, что, вынося оспариваемое постановление, судья ошибочно сослалась на требования ст. 256 УПК РФ, тогда как при разрешении ходатайств необходимо руководствоваться положениями ст. 271 УПК РФ.

В апелляционной жалобе, поданной на постановление от 18 ноября 2013 г., которым отказано в отводе государственных обвинителей Кисуркиной С.О., Глущакова Е.В., Машканцевой Н.Н. и Мякишева С.В., защитник-адвокат Кочубин А.Н., подробно анализируя действия государственных обвинителей, которые, по его мнению, являются незаконными, делает вывод о заинтересованности прокуроров в исходе уголовного дела, а потому о необоснованности вынесенного судом постановления.

Вместе с этим апеллянт указывает на нарушения судом норм уголовно-процессуального закона, выразившиеся в неверной ссылке на положения ст. 256 и ч. 2 ст. 259 УПК РФ при разрешении названного ходатайства.

Кроме того, адвокат утверждает о длительном нарушении судом требований ст. 262 УПК РФ и о необоснованности изложенного в постановлении вывода об отсутствии оснований к отводу государственных обвинителей.

В апелляционных жалобах осуждённый Клюкач А.А., а также защитник Никитенко Г.И. - адвокат Проскурин А.Б. указывают на незаконность и необоснованность вынесения судьей постановлений об отклонении замечаний, поданных на протокол судебного заседания.

В возражениях, поданных на апелляционные жалобы потерпевших ФИО77 и ФИО39, осуждённые Матвиенко А.В. и Клюкач А.А. просят оставить их без удовлетворения.

Государственный обвинитель в своих возражениях просит об оставлении приговора в отношении всех осуждённых без изменения.

В судебном заседании все осуждённые, утверждая о своей невиновности, просили об отмене оспариваемого приговора, поддерживая соответствующие доводы апелляционных жалоб.

Защитники осуждённых и представитель потерпевшего (ОАО «РусГидро»), поддерживая апелляционные жалобы участников процесса о незаконности осуждения подсудимых, просили об отмене приговора.

Потерпевшие и их представитель, принимавшие участие в суде апелляционной инстанции, высказались либо об оставлении приговора без изменений, либо об его изменении по мотивам мягкости назначенного наказания, либо об отмене приговора ввиду необоснованности осуждения подсудимых.

Прокуроры, полагая приговор Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г. законным и обоснованным, просили оставить его без изменений, а поданные апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, выслушав мнение участников судебного разбирательства, суд находит приговор суда законным и обоснованным.

Согласно ст. 3899 УПК РФ суд апелляционной инстанции проверяет по апелляционным жалобам законность, обоснованность и справедливость приговора.

В соответствии с ч. 2 ст. 297 УПК РФ приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона.

Основаниями отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке являются:

1) несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции;

2) существенное нарушение уголовно-процессуального закона;

3) неправильное применение уголовного закона;

4) несправедливость приговора;

5) выявление обстоятельств, указанных в ч. 1 и п. 1 ч. 12 ст. 237 УПК РФ (ст. 38915 УПК РФ).

Таких оснований по данному делу не установлено.

Вопреки доводам жалоб, выводы суда о виновности Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. в инкриминированном им деянии основаны на совокупности доказательств, включая показания потерпевших, свидетелей, протоколы следственных действий, заключения экспертов, другие изложенные в приговоре доказательства, исследованные в судебном заседании полно, всесторонне и объективно.

Оценив в совокупности исследованные доказательства, суд пришёл к обоснованному выводу о том, что виновность подсудимых доказана и правильно квалифицировал их действия. Судя по материалам дела, сомнений в виновности подсудимых не имеется. Противоречий в приговоре, в том числе при описании преступления, а также неверного изложения в нём показаний свидетелей не усматривается, поэтому доводы жалоб в этой части являются несостоятельными.

Вопреки доводам жалоб и аргументам участников процесса, высказанным в выступлениях в суде апелляционной инстанции, приговор постановлен судом в соответствии с требованиями УПК РФ, при соблюдении норм уголовного закона, в нём получили оценку исследованные доказательства как подтверждающие выводы о виновности подсудимых, так и оправдывающие их, а равно приведены убедительные мотивы, по которым одни доказательства признаны достоверными, а другие отвергнуты.

Таким образом, приговор Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г. отвечает требованиям законности, обоснованности и справедливости.

Установленные судом обстоятельства, а также подтверждающие выводы суда доказательства подробно изложены в описательно-мотивировочной части приговора, которая соответствует требованиям ст. 307 УПК РФ, а потому доводы апеллянтов об обратном удовлетворению не подлежат.

Согласно требованиям уголовно-процессуального закона при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию предусмотренные ст. 73 УПК РФ обстоятельства, в том числе событие преступления и виновность лица в его совершении.

Из содержания рассматриваемого приговора следует, что суд первой инстанции правильно установил событие преступления, а также верно определил характер и размер причинённого им вреда.

Кроме того, изложенные в оспариваемом приговоре доказательства позволили суду сделать обоснованные выводы, указывающие на наличие причинной связи между наступившими последствиями и бездействиями подсудимых.

Таким образом, при вынесении приговора суд первой инстанции, правильно установив фактические обстоятельства преступления, сделал мотивированные выводы о доказанности вины каждого из осуждённых в его совершении.

В частности, судом первой инстанции приведены доказательства, подтверждающие факт работы всех осуждённых на СШ ГЭС, а также изложены обязанности, исполнение которых было на них возложено.

Указанные в приговоре доказательства, подтверждая принятие осуждённых на соответствующие должности, свидетельствуют о правильном определении судом времени совершения преступления, то есть того временного периода, в течение которого осуждённые были обязаны надлежащим образом исполнять возложенные на них обязанности.

В связи с чем доводы стороны защиты о неправильном установлении судом первой инстанции фактических обстоятельств происшедшего, а именно о необходимости исключить из указанного в приговоре периода совершения преступления время, в течение которого осуждённые не исполняли своих обязанностей, в частности, из-за их нахождения в отпуске, являются необоснованными и не подлежат удовлетворению. Напротив, суд апелляционной инстанции учитывает, что рассматриваемое длящееся преступление не прерывалось и было окончено моментом наступления аварии. Изложенные в документах обязанности осуждённых указывают на необходимость обеспечения ими надёжной и бесперебойной работы оборудования СШ ГЭС в течение всего периода своей работы. Следовательно, временное неисполнение кем-либо из осуждённых своих обязанностей, в том числе в связи с нахождением в отпуске, не является основанием для их освобождения от уголовной ответственности.

Ввиду аналогичных обстоятельств суд апелляционной инстанции отклоняет доводы защиты о неуказании в приговоре времени совершения осуждёнными преступления, то есть времени, когда они не исполнили свои должностные обязанности.

Кроме того, отсутствуют основания не согласиться с выводом суда первой инстанции о месте совершения осуждёнными преступления. Напротив, приведённые в приговоре доказательства, а именно: Декларация безопасности гидротехнических сооружений СШ ГЭС, Акт по приёмке в эксплуатацию Саяно-Шушенского гидроэнергетического комплекса и Акт приёмки в эксплуатации ГА №2 СШ ГЭС, однозначно свидетельствуют о совершении данного преступления в помещении СШ ГЭС, расположенном в п. Черемушки, г. Саяногорска Республики Хакасия.

Вышеприведённые выводы относительно времени и места совершения преступления также подтверждены изложенными в приговоре показаниями многочисленных свидетелей и потерпевших, указавших о том, что рассматриваемая авария произошла 17 августа 2009 г. в процессе производственных работ по эксплуатации оборудования СШ ГЭС, расположенного в машинном зале станции.

Указанными доказательствами подтверждено, что данная авария повлекла гибель 75 человек, работавших в здании СШ ГЭС, а также её результатом явилось наступление крупного материального ущерба.

Показания свидетелей и потерпевших в рассматриваемой части соответствуют исследованным письменным доказательствам, а именно: протоколам осмотра места происшествия, протоколам опознания, заключениям судебно-медицинских и молекулярно-генетических экспертиз, содержание которых свидетельствует как об обнаружении трупов погибших, так и о наступлении их смерти именно в результате аварии.

Выводы суда первой инстанции о причинении в результате аварии ОАО «РусГидро» и окружающей среде крупного ущерба мотивированны и достоверно подтверждены изложенными доказательствами. К их числу в приговоре правильно отнесены: протоколы осмотра места происшествия, заключение ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» (в соответствующей части), показания ФИО78, ФИО79, ФИО80, ФИО81 и ФИО82, иные письменные документы, содержащие сведения о стоимости уничтоженного и поврежденного имущества СШ ГЭС, а также об экологическом ущербе, причинённом выбросом технических масел.

Приведённые доказательства, а также основанные на них выводы суда первой инстанции об определении фактических обстоятельств происшествия (время и место совершения преступления, характер и размер причинённого ущерба) кем-либо не оспариваются и у суда апелляционной инстанции сомнений не вызывают.

Приходя к выводу о доказанности вины Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., суд полно и правильно изложил содержание документов, закрепляющих возложенные на них обязанности, неисполнение которых состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями (листы приговора 99-115).

Согласно выводам заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» технической причиной возникновения аварийной ситуации на СШ ГЭС и разрушения ГА №2 явилось усталостное разрушение шпилек М80х4 крепления крышки турбины к её статору, которое возникло и развивалось при работе агрегата со сменным рабочим колесом РО-140/820а-В-605 в 1979-1983 гг. и продолжилось при работе с постоянным (штатным) колесом РО-230/833-В-677 в 1986-2009 гг.

Причиной разрушения шпилек крепления крышки турбины ГА №2 явились усталостные трещины в материале (т.1127 л.д. 81-145).

Указанный вывод о технической причине аварии подтвердил допрошенный в суде первой инстанции эксперт ФИО41, дополнительно указавший о том, что усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины наступило после того, как они испытывали запредельные вибрационные нагрузки (т.1257 л.д. 86-100 оборот).

При этом, оценивая приведённые доказательства, суд первой инстанции сделал правильные выводы об их допустимости и достоверности, оснований не согласиться с которыми не усматривается.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции отклоняет доводы апеллянтов как о недопустимости названного заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», так и о незаконности обоснования приговора данным доказательством.

Изложенные в жалобах доводы о якобы допущенных при назначении и проведении экспертизы нарушениях прав осуждённых мотивированно отклонены судом первой инстанции при вынесении оспариваемого приговора. В частности, суд первой инстанции обоснованно пришёл к выводу об отсутствии каких-либо нарушений порядка ознакомления как с постановлением о назначении экспертизы, так и с её заключением (лист приговора 83). Каких-либо иных доказательств, указывающих на нарушения чьих-либо прав, в том числе осуждённых, допущенные при производстве названной экспертизы, в апелляционных жалобах не приведено.

Достаточных доказательств, свидетельствующих о нарушении порядка производства экспертизы, не имеется. Мнение адвоката Проскурина А.Б. о нарушении требований ч. 2 ст. 199 УПК РФ, выразившемся в неразъяснении экспертам их ответственности, опровергается соответствующей подпиской, приобщённой к материалам уголовного дела (т.1127 л.д. 80). Отсутствие даты в названной подписке не свидетельствует о недопустимости рассматриваемого заключения экспертов. Содержание анализируемого документа указывает на то, что директор ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» ФИО83 в порядке ст. 199 УПК РФ разъяснил всем экспертам их права и обязанности, а также в соответствии с частями 5, 6 ст. 57 УПК РФ предупредил их об ответственности по ст. 307, 310 УК РФ. Следовательно, при производстве экспертизы ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» требования уголовно-процессуального законодательства были соблюдены надлежащим образом. К данному выводу суд апелляционной инстанции приходит также на основании показаний эксперта ФИО41 (т.1257 л.д. 96 оборот – 97), однозначно заявившего в судебном заседании о разъяснении экспертам их прав, обязанностей и ответственности, в том числе директором ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», до начала работы, то есть перед началом производства экспертизы.

Судом первой инстанции проверены и мотивированно отклонены доводы осуждённых и их защитников о некомпетентности экспертов, принявших участие в производстве экспертизы (лист приговора 84). Оснований не согласиться с названным выводом суда первой инстанции не имеется. Доводы апеллянтов об отводе экспертов по мотиву их некомпетентности (п. 3 ч. 2 ст. 70 УПК РФ), а равно о необходимости привлечения к проведению исследования дополнительных специалистов в области исследования вибрации на гидроагрегатах, основаны на их субъективном отношении к оценке рассматриваемого доказательства, а потому не подлежат удовлетворению.

В оспариваемом приговоре обоснованно отмечено, что заключение экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» составлено в соответствии с требованиями ст. 204 УПК РФ (лист приговора 84). Доводы адвоката Проскурина А.Б. о недопустимости данного заключения из-за отсутствия в нём сведений об организационно-правовой форме организации, проводившей экспертизу, а также информации о наличии между этой организацией и экспертами трудовых отношений, не подлежат удовлетворению, поскольку не основаны на вышеназванных требованиях закона (ст. 204 УПК РФ). Содержание анализируемого заключения указывает на его соответствие, в том числе требованиям п. 4 ч. 1 ст. 204 УПК РФ, поскольку в нём отражены сведения как об экспертном учреждении, так и об экспертах, принявших участие в производстве экспертизы.

В материалах уголовного дела (т.1127 л.д. 146-180, т.1128 л.д. 1-264, т.1129 л.д. 1-257, т. 1130 л.д. 1-226, т.1131 л.д. 1-271, т.1232 л.д. 1-227, т.1133 л.д. 1-236, т.1134 л.д. 1-117) содержатся приложенные к заключению экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» документы о проведенных ими исследованиях по каждому из поставленных вопросов. Исследования, расчеты и сведения об обследовании вещественных доказательств, изложенные в приложениях к заключению экспертов, в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 204 УПК РФ являются его составной частью. Таким образом, доводы адвоката Проскурина А.Б. о недопустимости заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» по мотиву отсутствия в нём указания на проведение того исследования, которое было проведено каждым из экспертов, являются недостоверными и удовлетворению не подлежат.

Суд апелляционной инстанции также не находит оснований согласиться с доводами апеллянтов о недостоверности вышеназванного заключения экспертов, основанными на том, что при его подготовке использовались данные, полученные средствами измерения, не включенными в государственный реестр. Напротив, содержание названного доказательства, а также показания эксперта ФИО41 в соответствующей части (т.1257 л.д. 88 - 88 оборот), свидетельствуют о том, что при подготовке экспертами своего заключения использовалась и анализировалась вся имеющаяся в их распоряжении информация. Данные стационарной системы виброконтроля оценивались экспертами наряду с другими полученными при производстве экспертизы результатами исследований, что в конечном итоге позволило сделать объективные выводы о причине аварии.

Доводы апеллянтов о необоснованности и недостоверности рассматриваемого заключения из-за предоставления экспертам не всех материалов дела, а потому о неисследовании ими обстоятельств, имеющих существенное значение для формирования их выводов, объективными доказательствами не подтверждены, а потому оснований согласиться с ними суд апелляционной инстанции не усматривает.

Достоверных доказательств, дающих основания для вывода о недостаточной полноте или ясности заключения экспертов либо о возникновении сомнений в его обоснованности, наличии в выводах противоречий, суду первой инстанции сторонами не представлено. Не представлено таких доказательств и суду апелляционной инстанции, а высказанные апеллянтами доводы обусловлены лишь их субъективным отношением к обстоятельствам рассматриваемого уголовного дела.

Таким образом, суд первой инстанции, оценив рассматриваемое заключение экспертов по правилам ст. 17, 87, 88 УПК РФ, пришёл к правильному выводу о его допустимости, научности и обоснованности, а потому достоверности, и обоснованно не усмотрел оснований для назначения повторной или дополнительной экспертиз.

Судом первой инстанции правильно отмечено, что достоверность выводов экспертов нашла своё объективное подтверждение другими исследованными и изложенными в приговоре доказательствами. К числу таких доказательств были правильно отнесены в соответствующей части показания свидетелей: ФИО106, ФИО49, ФИО42, ФИО107, ФИО43, ФИО84, ФИО52, ФИО48, ФИО55, а также составленный комиссией Ростехнадзора акт технического расследования причин аварии (т.51 л.д. 4-151), отчет ОАО «НПО ЦКТИ» (т.1144 л.д. 29-157), выводы эксперта УФСБ РФ по РХ (т.253 л.д. 12-14) и экспертов Учреждения Российской академии наук Геофизической службы Сибирского отделения РАН (т.588 л.д. 76-178).

Приведённые судом первой инстанции оценка и анализ вышеперечисленных доказательств как каждого в отдельности, так и всей их совокупности, позволили сделать однозначный вывод о причине рассматриваемой аварии - усталостном разрушении шпилек крепления крышки турбины ГА №2 к её статору.

Таким образом, приведённые доказательства объективно опровергают доводы участников процесса, заявленные ими как в жалобах, так и в настоящем судебном заседании, о невиновности осуждённых из-за неустановления причины рассматриваемой аварии.

Вместе с этим показания вышеуказанных свидетелей, как правильно отмечено в приговоре, свидетельствуют о том, что усталостные разрушения шпилек крепления крышки турбины могли и должны были быть обнаружены персоналом станции, а их замена, не влияющая на проект, могла предотвратить наступление аварии, поскольку устранила бы её причину.

Доводы апеллянтов о заинтересованности свидетелей ФИО106, ФИО43, ФИО107 и ФИО49, являющихся представителями завода-изготовителя оборудования, на котором произошла рассматриваемая авария, а потому о недопустимости их показаний, суд апелляционной инстанции находит недостоверными и не подлежащими удовлетворению. Каких-либо доказательств, свидетельствующих о заинтересованности названных свидетелей в исходе дела, не имеется. Показания названных лиц последовательны, даны относительно тех обстоятельств и событий, которые стали им известны в связи с их работой, в том числе в качестве членов комиссии Ростехнадзора, выяснявшей причины аварии. Кроме того, показания названных свидетелей подтверждены иными исследованными доказательствами и соответствуют им, что свидетельствует как об их достоверности, так и об их обоснованном использовании судом при вынесении приговора.

Приведённые в приговоре доказательства, указывающие на возможность персонала станции обнаружить усталостное разрушение шпилек крепления крышки турбины к статору, а также изложенные в документах обязанности осуждённых, заключающиеся как в обеспечении надёжной и бесперебойной работы оборудования СШ ГЭС, замене изношенного оборудования, несоответствующего требованиям безопасности, так и в проведении измерений с целью определения параметров, характеризующих техническое состояние оборудования и предоставление соответствующей информации о его состоянии, позволили суду первой инстанции сделать обоснованный вывод о наличии причинной связи между наступившими последствиями и ненадлежащем, ввиду небрежности, исполнении ими своих обязанностей.

На основании изложенных обстоятельств суд первой инстанции сделал правильный вывод о виновности каждого из осуждённых, а также отклонил их доводы об отсутствии у персонала станции возможности заранее выявить названную техническую причину аварии.

Указанный в заключении экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» вывод об отсутствии в действовавших нормах и невыполнении на практике мероприятий, при выполнении которых стало бы возможным выявить ненадлежащее техническое состояние шпилек крепления крышки турбины, а потому о невозможности определить лиц, обязанных выявить состояние шпилек крепления крышки турбины ГА №2 (т.1127 л.д. 133), не свидетельствует о невиновности осуждённых и не даёт оснований для их освобождения от ответственности, поскольку не освобождает их от исполнения обязанностей по обеспечению надёжной и бесперебойной, то есть безопасной, работы оборудования СШ ГЭС.

Обосновывая приговор, суд первой инстанции правильно учёл выводы, изложенные в заключениях экспертов ОАО НПО «ЦНИИТМАШ» (т.284 л.д. 12-101) и Института физики прочности и материаловедения Сибирского отделения РАН (т.722 л.д. 99-145), о развитии усталостных трещин в вышеназванных шпильках в течение нескольких лет, то есть о наличии у осуждённых при надлежащем исполнении своих обязанностей по контролю и эксплуатации ГА №2 СШ ГЭС возможности принять меры для их замены, то есть исполнить обязанность по замене изношенного, не соответствующего требованиям безопасности оборудования.

Отмеченные в заключениях экспертов Института физики прочности и материаловедения Сибирского отделения РАН несоответствия стали, из которой были изготовлены шпильки крепления крышки турбины ГА №2, требованиям к материалу, содержащимся в чертеже СШ ГЭС № и Техническим условиям (далее по тексту – ТУ) (т.722 л.д. 11-46, 52-67, 73-92, 99-145), не дают оснований для вывода о недостоверности заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» относительно установленной ими технической причины аварии. Доказательств, подтверждающих, что вышеназванные несоответствия материала привели к возникновению и развитию усталостных трещин в материале шпилек, не имеется. Напротив, материалами дела однозначно установлено, что названные трещины возникли и развивались в результате воздействия на шпильки вибрационных нагрузок при работе агрегата со сменным рабочим колесом РО-140/820а-В-605 в 1979-1983 гг. и далее при работе с постоянным (штатным) колесом РО-230/833-В-677 в 1986-2009 гг.

Кроме того, указанные апеллянтами доводы о несоответствии стали шпилек требованиям к материалу и ТУ не освобождали осуждённых от необходимости исполнения ими обязанностей обеспечить надёжную и бесперебойную работу оборудования СШ ГЭС, в том числе от обязанности по замене оборудования, не соответствующего требованиям безопасности.

Изложенные в жалобах доводы о возникновении рассматриваемой аварии по причинам, связанным с установкой и монтажом гидроагрегата заводом-изготовителем, ничем не подтверждены, поскольку основаны лишь на собственных умозаключениях апеллянтов.

Кроме того, экспертами Института физики прочности и материаловедения Сибирского отделения РАН (т.722 л.д. 99-145), заключение которых никем не оспаривается, отмечено, что оценка параметров метрической резьбы и внешний вид резьбы шпильки М80 №67 свидетельствует о том, что она работала долгое время без гайки. Отсутствие гайки на указанной шпильке в экстремальных условиях многократного возникновения нагрузок знакопеременного характера способствовало ускорению момента наступления катастрофического разрушения крышки гидротурбины.

Вышеприведённые выводы экспертов о долгом отсутствии гайки на шпильке крепления крышки турбины подтверждают выводы суда первой инстанции о неисполнении осуждёнными своих обязанностей по обеспечению безопасной работы оборудования СШ ГЭС.

Указанный вывод суда подтвержден актом Ростехнадзора (т.51 л.д. 4-151), в котором зафиксировано отсутствие в момент аварии гаек на 6 шпильках крепления крышки турбины ГА №2.

Доводы осуждённых и их защитников о том, что при вынесении приговора суд не оценил показания потерпевших и свидетелей, являющихся сотрудниками СШ ГЭС, сообщивших об отсутствии как недопустимой вибрации, так и каких-либо иных отклонений в работе ГА №2, являются недостоверными. При постановлении приговора суд первой инстанции, оценивая показания названных лиц, обоснованно отметил, что они связаны с их субъективными ощущениями, а потому правильно пришёл к выводу о том, что они не опровергают показателей, зафиксированных стационарной системой виброконтроля.

При оценке названных доводов суд апелляционной инстанции также отмечает, что из содержания показаний ряда потерпевших следует, что их погибшие в результате аварии родственники рассказывали им как о неудовлетворительном состоянии ГА №2, так и о том, что это было известно руководству станции.

В частности, ФИО85 показала, что её погибший супруг ФИО86, работавший электросварщиком турбинного цеха, до аварии рассказал ей о шуме и вибрации, которые были на станции. Он также высказывал своё беспокойство работой ГА №2, а также говорил о необходимости замены шпилек. С его слов ей известно об осведомленности руководства о состоянии оборудования, которому постоянно делались соответствующие доклады. Потерпевшая также показала, что погибший говорил ей о возможности увольнения тех работников, которые бы настаивали на неудовлетворительном состоянии оборудования (т.1254 л.д. 176).

ФИО87 (отец погибшего ФИО88 – электрослесаря по ремонту электрооборудования электростанции) показал, что со слов сына ему известно, что работа ГА №2 проходила с повышенной вибрацией. Кроме того, 16 августа 2009 г. (за один день до аварии) сын говорил, что ГА №2 может быть остановлен на ремонт из-за его неисправности (т.1254 л.д. 162 оборот).

Из показаний ФИО89, вдовы ФИО90, работавшего слесарем-сантехником турбинного цеха и проработавшего до аварии на СШ ГЭС 11 лет, следует, что погибший, начиная с мая 2009 г., рассказывал ей о большой вибрации ГА №2. При этом он рассказал, что докладывал об этом мастеру, но тот предложил ему самому сходить к руководству, поскольку его (мастера) не слушают. Повторно о повышенной вибрации и грохоте супруг ей рассказал за неделю до аварии (т.1254 л.д. 181).

Приведённые показания ФИО89 о сообщении ей погибшим ФИО90 сведений об отклонениях в работе ГА №2 подтвердила в суде потерпевшая ФИО91 (т.1254 л.д. 167).

Потерпевший ФИО92 показал суду, что в результате аварии погиб его сын – ФИО93, работавший слесарем по ремонту гидротурбинного оборудования турбинного цеха. При этом потерпевший показал, что сын ему рассказал о появлении за полтора-два месяца до аварии вибрации, из-за которой он боялся идти на работу (т.1254 л.д. 175).

Потерпевшая ФИО94 показала суду первой инстанции, что её погибшая сестра ФИО95, проработавшая около двух лет на СШ ГЭС, незадолго до аварии высказывала опасения из-за её работы, так как на станции примерно за одну неделю до аварии появилась повышенная вибрация (т.1254 л.д. 170).

Приведённые показания о том, что погибшая ФИО95 сообщала родственникам о появлении за неделю до аварии повышенной вибрации, подтвердили в суде её родители – потерпевшие ФИО39 и ФИО96 (т.1254 л.д. 171 – 171 оборот, 172 оборот).

В свою очередь, потерпевшая ФИО97, у которой в результате аварии погиб сын - ФИО98, работавший слесарем по ремонту гидротурбинного оборудования турбинного цеха, дала суду первой инстанции показания о том, что последний высказывал опасения из-за появления на станции за неделю до аварии вибрации, грохота и шума (т.1254 л.д. 173 оборот – 174).

Потерпевший ФИО99 показал суду, что его погибший сын ФИО100, работавший до аварии мастером турбинного цеха, 02 августа 2009 г. рассказал о том, что на ГА №2 имелась повышенная вибрация, и её никак не могли устранить. Сын также сказал, что ещё в марте 2009 г. (то есть во время проводившегося на ГА №2 ремонта (т.460 л.д. 44, 50)) он видел, что на шпильках крепления крышки турбины отсутствуют 6 гаек. Сын говорил, что обращался по этому поводу к своему руководству, но ему ответили, что крепежа нет уже давно, об этом знает руководство СШ ГЭС и оперативный персонал. Ремонт по разборке крышки турбины не предусматривался из-за отсутствия гаек на складе, и гидроагрегат был введён в работу без этих 6 гаек. Со слов сына ему известно, что повышенная вибрация появилась на ГА №2 спустя 2 недели после его ремонта (т.1255 л.д. 86).

Показания потерпевших в совокупности с вышеприведёнными доказательствами, установившими состояние шпилек крепления крышки турбины, указывают на возможность персонала станции, в том числе осуждённых при надлежащем исполнении ими своих обязанностей по обеспечению безопасной работы оборудования СШ ГЭС выявить неудовлетворительное состояния крепежа крышки турбины ГА №2.

Вместе с тем данные показания потерпевших опровергают заявления осуждённых о том, что никто из работавших на станции до аварии лиц не замечал отклонений в работе ГА №2, а также указывают на осведомленность персонала, в том числе руководства СШ ГЭС, относительно возникших непосредственно перед аварией проблем в его работе.

Каких-либо доказательств, указывающих на недопустимость приведённых показаний, данных потерпевшими непосредственно в зале судебного заседания при соблюдении судом прав осуждённых, предусмотренных подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не представлено.

Таким образом, суд первой инстанции, оценивая исследованные показания потерпевших и свидетелей как о наличии, так и об отсутствии повышенной вибрации либо иных отклонений в работе ГА №2, сделал правильный вывод о том, что они носят субъективный характер.

С учётом изложенных обстоятельств для объективной оценки состояния ГА №2, предшествующего наступлению рассматриваемой аварии, суд первой инстанции обоснованно использовал письменные и вещественные доказательства, зафиксировавшие измерения, произведенные техническими средствами.

В частности, в рассматриваемом приговоре правильно отмечено, что графиками (трендами) радиальной вибрации турбинного подшипника ГА №2 СШ ГЭС со стороны нижнего бьефа и левого берега за период с 00 часов 00 минут 21 апреля 2009 г. по 08 часов 13 минут 17 августа 2009 г. подтверждено, что на ГА №2 в указанный период наблюдалось повышение уровня вибрации (т.1197 л.д. 2, 4-241).

При этом, согласно п. 1.5 инструкции по эксплуатации стационарной системы виброконтроля гидроагрегатов СШ ГЭС (контролируемые узлы) и приложению №1 к ней (схема контролируемых точек) (т.773 л.д. 5, 11), вышеназванные датчики, контролирующие параметр «вибрация» в направлении измерения «радиальная», должны были располагаться на ребрах жёсткости крышки турбины со стороны нижнего бьефа и левого берега соответственно.

Нахождение на момент аварии названных датчиков на ГА №2 СШ ГЭС подтверждается протоколом осмотра места происшествия от 29 октября 2009 г. (т.588 л.д. 188-209), в соответствии с которым с внутренней стороны опоры сервомоторов со стороны нижнего бьефа и левого берега реки Енисей были изъяты датчики вибрации, имеющие бирки: № (направлен впоследствии для экспертного исследования) и № соответственно.

Отмеченное расположение датчиков (в месте соединения крышки турбины и опоры сервомоторов) указывает на то, что названные тренды вибрации турбинного подшипника фактически отражали вибрацию крышки турбины (т.55 л.д. 164, 202), а потому их оценка и анализ могли позволить ответственным за безопасную работу оборудования станции лицам сделать выводы о необходимости проверки её состояния, в том числе состояния её крепежа.

В соответствии с актом о проведении пуско-наладочных работ и вводе в работу панели виброконтроля МА 16/Г2 СШ ГЭС, утверждённым Митрофановым А.Н. и подписанным, в том числе Белобородовым В.А. и Клюкачом А.А., в период с 16 февраля по 13 марта 2009 г. был проведен комплекс работ, в том числе проверена работоспособность вибродатчиков и блоков обработки вибросигналов, в результате которого сделан вывод о готовности названной панели к эксплуатации и о её вводе в работу (т.155 л.д. 65).

Протоколом пуско-наладочных работ и испытаний ПТК (панель МА 16/Г2) ГА2 СШ ГЭС от 16 марта 2009 г. подтверждено, что перед вводом в эксплуатацию системы контроля были проверены наличие, правильность установки и подключения всех вибродатчиков, в том числе вибрация турбинного подшипника радиальная (нижний бьеф и левый берег), отсутствие у них технических повреждений. Кроме того, были проведены проверки работоспособности компонентов ПТК виброконтроля, сигналов вибродатчиков и вывода вибропараметров (т.155 л.д. 66-69). При этом в названном протоколе какие-либо замечания по работе проверенного оборудования отсутствуют.

Приведённые документы, составленные при непосредственном участии осуждённых, подтверждают правильность выводов суда первой инстанции как в части работоспособности стационарной системы виброконтроля, установленной на ГА №2, так и о достоверности её показателей.

Суд апелляционной инстанции также отмечает, что защитой оспариваются работоспособность, а потому достоверность показателей только тех датчиков, которые фиксировали до аварии рост уровня вибрации. Однако, согласно вышеназванным документам, контроль работы ГА №2 осуществляется 15 вибродатчиками (т.155 л.д. 69).

Кроме того, выводы суда о работоспособности стационарной системы виброконтроля «VibroSystM» подтвердил свидетель ФИО101, являющийся представителем ООО НПФ «Ракурс», осуществившего поставку и установку названной системы на СШ ГЭС.

В частности, ФИО101 показал, что названная система была установлена, в том числе на ГА №2, функционировала и отображала параметры его вибрации, которые могли быть использованы как индикаторные для оценки технического состояния оборудования станции. Также свидетель уточнил, что при установке названной системы были проведены соответствующие испытания, при которых её показатели сравнивались с показателями переносной системы виброконтроля, и больших расхождений между ними установлено не было (т.1256 л.д. 118 оборот – 125).

Вместе с тем оспариваемый вывод суда первой инстанции о работоспособности стационарной системы виброконтроля подтверждается заключением эксперта ФГУ «Новосибирский центр стандартизации, метрологии и сертификации». Согласно выводам названного эксперта, изъятый 29 октября 2009 г. при вышеизложенных обстоятельствах датчик вибрации, имеющий бирку № модель 797L под номером №, был исправен до аварии 17 августа 2009 г. (т.588 л.д.215-218).

При оценке названного заключения эксперта суд первой инстанции сделал обоснованный вывод о его допустимости и достоверности, оснований не согласиться с которым не имеется.

В частности, судом первой инстанции правильно отмечено, что рассматриваемое заключение отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ и в нём содержатся необходимые сведения, позволяющие утверждать о научном обосновании выводов, сделанных экспертом. Достоверных сведений о том, что эксперт ФИО102 не обладает специальными знаниями, позволяющими провести данное исследование, не имеется. Напротив, изложенные в заключении данные эксперта ФИО102 не дают оснований сомневаться в его компетентности.

Доводы апеллянтов о недопустимости анализируемого заключения, обоснованные тем, что у вибрационных установок 2 разряда № и №, использованных экспертом при производстве экспертизы, истёк срок действия свидетельства о поверке, являлись предметом проверки суда первой инстанции. Из содержания исследованного в судебном заседании от 11 ноября 2014 г. (т.1259 л.д. 2-3) сообщения директора ФБУ «Новосибирский ЦСМ» ФИО103 (руководителя экспертной организации) (т.1239 л.д. 207) следует, что на момент производства рассматриваемой экспертизы каждая из вышеназванных установок имела действующее свидетельство о поверке соответственно № и № от 10 августа 2009 г. Именно эти номера свидетельств указаны и в оспариваемом апеллянтами заключении (т.588 л.д. 217). Указание в заключении на дату свидетельств 10 августа 2008 г., а не 2009 г. является технической ошибкой, не свидетельствующей о недостоверности заключения эксперта. Каких-либо доказательств, опровергающих изложенную в сообщении информацию, стороной защиты ни суду первой, ни апелляционной инстанций представлено не было. С учётом изложенного, суд первой инстанции пришёл к правильному выводу об отсутствии оснований к признанию вышеназванного заключения эксперта недопустимым доказательством.

В соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ в рассматриваемом заключении приведены содержание и результаты исследований с указанием применённых методик. В частности, указано на применение методов прямых измерений и непосредственного сличения, используемых во время поверки (калибровки) средств измерений, согласно государственной поверочной схеме для средств измерения виброперемещения, виброскорости и виброускорения. В связи с чем оснований согласиться с доводами адвоката Проскурина А.Б., изложенными в его жалобе о недопустимости заключения эксперта из-за отсутствия в нём обоснования применения названной поверочной схемы, не имеется.

Рассматривая доводы апелляционной жалобы адвоката Проскурина А.Б. о недопустимости вышеназванного заключения из-за незаконного использования экспертом электронной версии паспортных данных на модель датчика 797L, которая, согласно постановлению о назначении экспертизы и сопроводительному письму, ему в распоряжение не предоставлялась (т.588 л.д. 210-214), суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии оснований к их удовлетворению.

В заключении, в частности, отмечено, что на поступивший для исследования эксперту датчик дополнительно представлена электронная версия паспортных данных на модель 797L (т.588 л.д. 217). Вместе с тем при допросе в суде первой инстанции ФИО102 не исключил, что данная электронная версия паспортных данных была ему предоставлена назначившим экспертизу следователем ФИО104 (т.1257 л.д. 199 оборот).

Таким образом, совокупность названных показаний ФИО102 и отмеченные им в заключении сведения о дополнительном предоставлении ему электронной версии паспортных данных на исследованный им датчик указывает на отсутствие с его стороны нарушений требований п. 2 ч. 4 ст. 57 УПК РФ.

Кроме того, суд апелляционной инстанции учитывает, что объектом исследования названной экспертизы был именно изъятый на СШ ГЭС датчик, а не электронная версия паспортных данных на него, которая является лишь справочной информацией о его технических характеристиках.

В рассматриваемом заключении указано, что по окончанию экспертизы представленный датчик вибрации, имеющий бирку № модель 797L под №, был упакован и опечатан экспертом (т.588 л.д. 218).

В дальнейшем, в ходе предварительного следствия (т.588 л.д. 219-226) и в судебном заседании от 21 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 40-41) названный датчик был осмотрен. При этом в ходе названных осмотров было установлено наличие как указанного датчика, так и ранее составленных бирок с пояснительными надписями, скреплённых подписями понятых, эксперта, следователя и осуждённого Клюкача А.А., что подтверждено последним в судебном заседании. Указанные на бирках пояснительные записи подтверждают изъятие при изложенных в материалах дела обстоятельствах (т.588 л.д.188-209) именно того датчика, который был исследован экспертом ФИО102

При указанных обстоятельствах изложенные в апелляционной жалобе доводы адвоката Проскурина А.Н. о недопустимости как заключения эксперта, так и исследованного им вещественного доказательства (датчика вибрации), основанные на том, что экспертиза была окончена 26 ноября 2009 г., а датчик (согласно бирке) упакован ФИО102 на следующий день, то есть 27 ноября 2009 г., не подлежат удовлетворению. Порядок проведения экспертизы в данном случае не нарушен, упаковка вещественного доказательства осуществлена экспертом по окончанию экспертизы. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что действующее уголовно-процессуальное законодательство не содержит требований о незамедлительной упаковке вещественного доказательства непосредственно по окончанию его исследования.

Доводы апеллянтов о необходимости иной экспертной оценки работы вышеназванного датчика, об исследовании канала и другого диапазона его работы являлись предметом проверки суда первой инстанции и мотивированно отклонены в приговоре.

Таким образом, вышеизложенные выводы эксперта ФИО102 об исправности датчика вибрации в совокупности с приведёнными сведениями о готовности стационарной системы виброконтроля к эксплуатации и о её вводе в работу опровергают доводы защиты о неисправности исследованного датчика вибрации, а также о невозможности использования его показателей.

Названные доказательства указывают также на правильность выводов суда первой инстанции о работоспособности стационарной системы виброконтроля в целом, а потому о необходимости оценки осуждёнными её показателей. В связи с чем доводы апеллянтов, утверждающих об обратом, удовлетворению не подлежат.

Данные выводы суда подтвердили в судебном заседании ФИО106, ФИО107, ФИО52, ФИО43 и ФИО41, содержание и анализ показаний которых подробно и правильно приведён в приговоре.

При этом названые лица мотивированно опровергли доводы осуждённых о невозможности использования показателей вибрации стационарной системы виброконтроля из-за того, что она не была введена в промышленную эксплуатацию, а установленные датчики вибрации не были зарегистрированы в качестве средств измерения. Напротив, из показаний вышеназванных свидетелей и эксперта следует, что полученные результаты позволяли сделать вывод о росте вибрации на ГА №2, что, соответственно, должно было закономерно повлечь необходимость их проверки и анализа.

Помимо изложенного, рассматриваемый вывод суда первой инстанции подтвержден подготовленным по заказу СШ ГЭС отчетом ОАО «НПО ЦКТИ» «Определение вибрационного состояния опорных узлов гидроагрегатов СШ ГЭС до аварии агрегата №2 17 августа 2009 г.» (т.1144 л.д. 29-157). В названном документе, в частности, отмечено, что показания абсолютной вибрации, формируемые стационарной системой виброконтроля, могли быть использованы как индикаторные, позволяющие фиксировать выход контролируемого параметра за установленные пределы.

При указанных обстоятельствах неутверждение стационарной системы виброконтроля как средства измерения, а также то, что она не была введена в промышленную эксплуатацию, не свидетельствуют о невозможности использования её показателей для обеспечения безопасной работы ГА №2 СШ ГЭС.

Кроме того, в соответствии с п. 3.2 положения о лаборатории технической диагностики и п. 3.2.1 положения о службе мониторинга оборудования СШ ГЭС, выполнение функций по обработке и анализу результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегатов с разработкой рекомендаций по устранению выявленных отклонений от нормативных требований не связано с вводом этой системы в промышленную эксплуатацию (т.877 л.д. 10, 31).

С учётом указанного, суд апелляционной инстанции соглашается с изложенным в приговоре выводом о том, что своевременный анализ трендов стационарной системы виброконтроля, фиксирующих рост вибрации и свидетельствующих о ненадлежащем техническим состоянии ГА №2, их проверка путём проведения дополнительных измерений, в том числе переносным виброкомплексом MIC-200, могли предотвратить аварию.

Судом первой инстанции также обоснованно отмечено, что имеющаяся на СШ ГЭС сезонная зависимость роста вибрации гидроагрегатов от роста напора, связанного с наполненностью водохранилища, показания сейсмодатчиков, а также биение вала ГА №2, не превышающее значений, установленных заводом, не освобождали осуждённых от исполнения обязанностей по анализу роста вибрации, зафиксированного стационарной системой виброконтроля, в том числе как обстоятельства, влекущего останов ГА №2 и дополнительную проверку его технического состояния.

При этом в приговоре обоснованно учтены показания ФИО106 и ФИО42, опровергающие доводы защиты о том, что при значениях биения вала, не превышающих допустимые, уровень вибрации на ГА №2 не мог повышаться. В частности, ФИО106 заявил о том, что в случае зажатия турбинного подшипника и уменьшения его зазора бой вала упадет, а вибрация возрастёт. Если же зазор увеличивался, то вибрация должна была падать (т.1256 л.д. 177 оборот). Следовательно, уровень вибрации гидроагрегата мог увеличиваться и при допустимых значениях биения вала.

Доводы защиты об отсутствии повышенной радиальной вибрации на ГА №2, основанные на выводе о том, что при её наличии в первую очередь должны разрушиться штифты крепления крышки турбины, опровергнуты показаниями свидетеля ФИО49 (т.1256 л.д. 189) о том, что при наличии недопустимой радиальной вибрации корпуса турбинного подшипника штифты крышки турбины могли не повредиться, поскольку запас прочности в этих деталях был достаточным, чтобы выдержать вибрационные нагрузки.

Как обоснованно указано в приговоре, наличие качественного роста уровня вибрации турбинного подшипника ГА №2, зафиксированного стационарной системой виброконтроля при биении вала, не превышающего допустимых значений, являлось сложным случаем, не имеющим аналогов в практике эксплуатации СШ ГЭС, при котором в соответствии с п. 7.8 Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций (т.97 л.д.120) должны быть приглашены эксперты из специализированных организаций и от заводов-изготовителей.

Доводы апеллянтов о том, что специалисты станции, регулярно проверяя показатели вибрации, выдаваемые стационарной системой виброконтроля, установили их несоответствие действительности, документально не подтверждены. Утверждение 03 августа 2009 г. инструкции по эксплуатации стационарной системы виброконтроля СШ ГЭС (т.773 л.д. 1-12) не свидетельствует о том, что персонал станции, в том числе осуждённые, осуществляли надлежащий анализ показателей данной системы о росте уровня вибрации.

При вынесении приговора судом проверены и мотивированно отклонены доводы стороны защиты о недостоверности показателей, выдаваемых стационарной системой виброконтроля, основанные на том, что её датчики фиксировали повышенную вибрацию даже на остановленном гидроагрегате. В частности, судом обоснованно учтены показания ФИО106, указавшего на то, что рассматриваемые датчики, в том числе из-за имеющегося на гидроагрегатах электромагнитного возмущения, могут «фонить», поэтому даже на датчике, установленном на остановленной машине, могут отображаться значения вибрации, следовательно, для определения её величины необходимо осмотреть датчик и место, где он установлен (т.1255 л.д. 177).

При наличии сведений о росте уровня вибрации, фиксируемого стационарной системой виброконтроля, а также сведений о наличии помех, отсутствие модуля, выполняющего спектральный анализ с получением амплитудно-частотных характеристик вибрационного сигнала, не позволило оперативному персоналу в соответствии с п. 2.2.7 и п. 2.3.5 инструкции по эксплуатации гидроагрегатов СШ ГЭС (т.811 л.д. 69-109) осуществлять контроль за вибрацией и при увеличении вибрации крышки турбины и верхней крестовины гидроагрегата своевременно выявить это и остановить его работу.

Данное обстоятельство указывает на неисполнение осуждёнными своих обязанностей по обеспечению наличия и функционирования необходимых приборов и систем контроля за производственными процессами.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции находит правильными изложенные в приговоре выводы о том, что неисполнение осуждёнными, ответственными за соблюдение безопасной эксплуатации оборудования СШ ГЭС, своих обязанностей по организации постоянного мониторинга за состоянием уровня вибрации, анализу и обработке данных стационарной системы виброконтроля, указывающих на ухудшение вибрационного состояния эксплуатируемого оборудования, привело к отсутствию реальной информации о состоянии вибрации ГА №2, что, соответственно, не позволило своевременно дать надлежащую оценку технического состояния оборудования СШ ГЭС и предотвратить аварию.

В приговоре в соответствии с требованиями ст. 307 УПК РФ суд первой инстанции дал надлежащую оценку показаниям осуждённых.

Так, анализ изложенных в протоколе судебного заседания показаний осуждённых указывает на то, что они по ряду обстоятельств аналогичны друг другу, а потому вывод суда о том, что показания ранее допрошенного осуждённого, в соответствующей части, подтверждены лицами, допрошенными после него, является правильным.

Кроме того, суд правильно оценил показания всех осуждённых, обоснованно и мотивированно признав их достоверными только в той части, в которой они согласуются с другими исследованными доказательствами.

В то же время, суд в соответствии с требованиями ст. 17, 87, 88 УПК РФ отверг показания осуждённых о непричастности к совершению преступления и надлежащем исполнении ими своих обязанностей, указав, что они не нашли своего объективного подтверждения, а обоснованы лишь их собственными утверждениями о невиновности. С учётом изложенного, суд пришёл к выводу о том, что дача таких показаний является способом защиты. Оснований не согласиться с названным правильным выводом суда не имеется, а доводы апеллянтов о невозможности осуждённых, которым ранее было предъявлено обвинение в совершении рассматриваемого преступления, путём дачи показаний избежать уголовной ответственности, являются необоснованными.

Содержание приведённых в приговоре показаний осуждённых указывает на то, что при оценке технического состояния оборудования персоналом станции, в том числе и ими, показатели уровня вибрации, фиксируемые стационарной системой виброконтроля, не использовались, поскольку они считали их недостоверными из-за неисправности её датчиков вибрации, а также потому, что она работала в опытном режиме и не была принята в промышленную эксплуатацию. Осуждённые также указали на необходимость наличия в названой системе блока спектрального анализа для определения объективного уровня вибрации, которым она оборудована не была, что также не позволяло сделать вывод о достоверности её показателей. Контроль за состоянием шпилек крепления крышки турбины ГА №2, позволяющий выявить наличие усталостных трещин, не осуществлялся из-за отсутствия таких требований в технической документации и действующих нормах по эксплуатации оборудования ГЭС.

Однако изложенный в приговоре анализ вышеуказанных показаний в совокупности с иными приведёнными доказательствами свидетельствует о правильности выводов суда первой инстанции о неисполнении осуждёнными своих обязанностей при ведении работ по эксплуатации ГА №2 и нарушении ими специальных правил промышленной безопасности. Следовательно, указанный в приговоре вывод о том, что подсудимые изобличили себя в совершении преступления, является обоснованным.

Таким образом, полно и всесторонне исследованные судом первой инстанции доказательства позволили ему правильно установить обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, сделать обоснованный вывод о виновности Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., каждого из них, в совершении инкриминированного им деяния и дать ему правильную юридическую оценку.

Кроме того, суд апелляционной инстанции учитывает, что в соответствии с требованиями ч. 1 ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному обвинению, поэтому доводы апелляционных жалоб о наличии вины других лиц, в том числе руководителей ОАО «РусГидро», отвечающих за функционирование производственно-технического блока акционерного общества и СШ ГЭС, являющегося его филиалом, не могут рассматриваться судом в рамках данного уголовного дела.

Суд апелляционной инстанции также не находит оснований для удовлетворения доводов жалобы потерпевшего ФИО22 о необоснованном исключении из обвинения обстоятельств, свидетельствующих о возникновении аварии из-за участия гидроагрегатов СШ ГЭС в ГРАРМ, а также о недостоверности выставленных персоналом станции оценок вибрационного состоянии ГА №2.

В частности, суд учитывает, что экспертами ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» установлено, что при эксплуатации ГА № 2 отступлений по количеству, скорости переходов гидроагрегата через зоны, эксплуатация в которых не рекомендуется или запрещена, от требований, имеющихся в техническом задании на разработку системы ГРАРМ СШ ГЭС, или от требований, рекомендованных заводом-изготовителем гидроагрегата, не имелось.

Приоритетный гидроагрегат, работающий в системе ГРАРМ СШ ГЭС, при исчерпании диапазонов регулирования задавался средствами операторской станции с помощью установки приоритета для каждого гидроагрегата с помощью чисел 1-10 в соответствии с п. 8.7 Технических требований на модернизированный групповой регулятор активной и реактивной мощности гидроагрегатов СШ ГЭС 2005 г. Каких-либо ограничений по установке ГА № 2 в качестве приоритетного не было (т.1127 л.д. 81-145).

Доказательств, опровергающих заявленные в суде первой инстанции доводы подсудимых о вводе в эксплуатацию и об эксплуатации системы ГРАРМ в соответствии с установленными нормативными требованиями, стороной обвинения не представлено.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции соглашается с выводом суда первой инстанции об исключении из обвинения подсудимых обстоятельств, связанных с эксплуатацией ГРАРМ.

Отсутствуют основания не согласиться с выводом суда первой инстанции об исключении из обвинения подсудимых выставления ими недостоверных оценок вибрационного состояния турбинного подшипника и крышки турбины ГА №2 в протоколах измерения вибрации опорных узлов ГА №2.

Суд апелляционной инстанции соглашается с изложенными в приговоре мотивами принятого решения о возможности установить достоверность выставленных оценок только при исследовании первичного сигнала (осциллограмм), которые не были представлены в ходе судебного следствия. Суд первой инстанции обоснованно отметил предположительный характер представленных стороной обвинения доказательств в данной части.

С учётом изложенных обстоятельств оснований согласиться с доводами потерпевшего ФИО22 о необоснованности выводов суда в указанной части не имеется.

В приговоре верно отмечено о том, что изменение предъявленного подсудимым обвинения не исключает их вину в остальной части и не исключает их уголовную ответственность.

Однако названный вывод суда не свидетельствует о недостоверности заключения экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», поскольку сделан лишь из-за недостаточности доказательств, подтверждающих указанную часть обвинения. Кроме того, рассматриваемый вывод суда относительно выставления оценок вибрационного состояния оборудования не ставит под сомнение достоверность трендов стационарной системы виброконтроля. Решения о признании трендов стационарной системы виброконтроля в качестве недопустимых доказательств, о чём указывает в своей жалобе представитель ОАО «РусГидро», приговор не содержит.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции не находит предусмотренных ст. 38916 УПК РФ обстоятельств, являющихся основаниями для отмены или изменения приговора в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Судебное разбирательство уголовного дела проведено с соблюдением принципов уголовного судопроизводства, в том числе принципа состязательности. Участникам процесса были созданы все необходимые условия для исполнения процессуальных обязанностей и осуществления представленных им прав, стороны были равноправны перед судом.

Как видно из протокола судебного заседания, суд не ограничивал прав участников процесса по исследованию имеющихся доказательств. В судебном заседании исследованы все существенные для исхода дела доказательства. Каких-либо данных, свидетельствующих об одностороннем или неполном судебном следствии, не имеется. Напротив, из протокола судебного заседания не видно, чтобы со стороны председательствующего проявлялась предвзятость либо заинтересованность по делу. Нарушений принципов состязательности и равноправия сторон в судебном заседании не допущено.

Кроме того, судом апелляционной инстанции не установлено влекущих отмену рассматриваемого приговора нарушений уголовно-процессуального закона, а доводы апеллянтов в указанной части являются недостоверными и не подлежат удовлетворению.

В частности, оценивая доводы защиты о нарушении органом предварительного следствия порядка возбуждения уголовного дела, а потому о незаконности постановления о возбуждении уголовного дела, суд апелляционной инстанции находит их недостоверными по следующим основаниям.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 146 УПК РФ при наличии повода и основания, предусмотренных ст. 140 УПК РФ, в том числе, следователь, в пределах своей компетенции возбуждает уголовное дело, о чём выносит соответствующее постановление. При этом в постановлении о возбуждении уголовного дела, согласно требованиям ч. 2 вышеназванной статьи, должны быть указаны дата, время и место его вынесения, кем оно вынесено, повод и основание для возбуждения уголовного дела, а также норма УК РФ, на основании которой возбуждается уголовное дело.

Исходя из содержания частей 1, 2 ст. 140 УПК РФ, поводом для возбуждения уголовного дела служит, в том числе, сообщение о совершённом или готовящемся преступлении (ст. 143 УПК РФ), а основанием для его возбуждения является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления.

Положения п. «а» ч. 1 ст. 151 УПК РФ определяют, что предварительное следствие производится следователями Следственного комитета Российской Федерации (на 17 августа 2009 г. Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации) по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных, в том числе, ст. 143 УК РФ.

Согласно материалам уголовного дела, 17 августа 2009 г. следователем по ОВД следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по Республике Хакасия ФИО108 вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 143 УК РФ, по факту аварии на СШ ГЭС и гибели людей (т.1 л.д. 1-2).

Анализируя названное постановление, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что оно соответствует требованиям ч. 2 ст. 146 УПК РФ, поскольку в нём приведены сведения о дате, времени и месте его вынесения, а также о лице, его вынесшем. Кроме того, в оспариваемом защитой постановлении указаны повод (сообщение о преступлении, оформленное в соответствии с требованиями ст. 143 УПК РФ (т.1 л.д. 3)) и основание возбуждения уголовного дела (материалы проверки, содержащие достаточные данные, указывающие на признаки преступления), а также норма ч. 2 ст. 143 УК РФ, по признакам которой возбуждено уголовное дело.

Таким образом, настоящее постановление о возбуждении уголовного дела вынесено в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства уполномоченным на то лицом, следовательно, оснований для признания его незаконным не имеется.

Суд апелляционной инстанции также находит недостоверными доводы защиты о необходимости при вынесении постановления о возбуждении уголовного дела, в том числе по признакам ч. 2 ст. 143 УК РФ, указывать лиц, совершивших преступление. Напротив, вышеприведённые требования ст. 146 УПК РФ не обязывают следователя на стадии возбуждения уголовного дела устанавливать виновных лиц.

Доводы апеллянтов о незаконности направления настоящего уголовного дела в суд в связи с тем, что 13 января 2012 г. все обвиняемые обратились с заявлениями о прекращении уголовного дела за истечением сроков давности, предусмотренных ст. 78 УК РФ, являются необоснованными.

При этом суд учитывает, что положения ст. 24, 27 УПК РФ предусматривают только основания к прекращению уголовного дела, в том числе за истечением сроков давности, предусмотренных ст. 78 УК РФ. Однако уголовно-процессуальное законодательство не содержит и не содержало ранее императивных требований, обязывающих следователя прекратить уголовное дело при поступлении соответствующего ходатайства обвиняемого.

Следовательно, доводы участников процесса об обязательности прекращения настоящего уголовного дела по предъявленному осуждённым обвинению по ст. 143 УК РФ в связи с истечением сроков давности не подлежат удовлетворению.

Кроме того, согласно материалам уголовного дела, каждый обвиняемый совместно со своими защитниками 13 января 2012 г. (т.1187 л.д. 31, 33, 35, 37, 39, 41, 43) обратился с ходатайством о прекращении уголовного дела за истечением сроков давности, предусмотренных ст. 78 УК РФ.

12 декабря 2011 г. настоящее уголовное дело поступило в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для утверждения обвинительного заключения (т.1187 л.д. 7-8), но в дальнейшем после его возвращения для производства дополнительного расследования (т.1187 л.д. 10-11) было принято следователем к производству только 30 января 2012 г. (т.1187 л.д. 19).

Таким образом, названные заявления осуждённых были поданы и поступили в орган предварительного следствия в период, когда уголовное дело не находилось в производстве следователя. В дальнейшем, после принятия уголовного дела следователем к производству, по всем заявлениям их авторам были направлены мотивированные ответы о возможности принятия законного и обоснованного решения только по результатам проведенного дополнительного расследования.

Вместе с тем 26 января 2012 г. Генеральным прокурором Российской Федерации при отказе в удовлетворении ходатайства следователя об отмене постановления заместителя Генерального прокурора Российской Федерации о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования указано на необходимость решения вопроса о квалификации действий обвиняемых по ч. 3 ст. 216 УК РФ (т.1187 л.д. 17-18), что в соответствии с положениями п. 15 ч. 2 ст. 37 УПК РФ является указанием об изменении квалификации.

Необходимость исполнения следователем названного указания подтверждена 30 января 2012 г. в постановлении, вынесенном руководителем следственного органа (т.1187 л.д. 21-22).

Поскольку в ходе дополнительного расследования Белобородову В.А., Клюкачу А.А., Матвиенко А.В., Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. было предъявлено обвинение, предусмотренное ч. 3 ст. 216 УК РФ, срок давности по которому, установленный ст. 78 УК РФ, не истёк до настоящего времени, то оснований для прекращения уголовного дела по указанным защитой мотивам не имелось и не имеется, а потому отсутствуют обстоятельства, препятствующие направлению уголовного дела в суд.

Указание суда первой инстанции на отсутствие заявлений о согласии на прекращение уголовного дела в данном случае не влияет на законность оспариваемого приговора, а также не даёт оснований для отмены приговора по п. 1 ч. 2 ст. 38917 УПК РФ.

Мнение апеллянтов о незаконности расследования уголовного дела и предъявления осуждённым обвинения по ч. 3 ст. 216 УК РФ без вынесения постановления о возбуждении уголовного дела по указанной статье являлось предметом оценки суда первой инстанции и отклонено с приведением в приговоре убедительных мотивов принятого решения, оснований не согласиться с которыми не имеется.

В частности, судом первой инстанции обоснованно отмечено, что настоящее уголовное дело возбуждено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, и в дальнейшем органами предварительного следствия постановлений о его прекращении не выносилось, а потому оснований, предусмотренных законом для вывода о нарушении порядка привлечения подсудимых к уголовной ответственности, не имеется. Наличие возбужденного уголовного дела явилось законным основанием для производства предварительного следствия, для установления всех обстоятельств аварии. По итогам предварительного следствия в действиях виновных были усмотрены признаки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УПК РФ, в связи с чем в соответствии со ст. 171, 175 УПК РФ их деяния квалифицированы по указанной статье УК РФ и вынесены постановления о привлечении их в качестве обвиняемых. Произведенное в соответствии с требованиями закона изменение юридической квалификации действий подсудимых относительно того события, по которому было возбуждено уголовное дело, не свидетельствует о выявлении нового самостоятельного события преступления, а потому не требует повторного возбуждения уголовного дела.

Таким образом, изменение квалификации действий осуждённых в ходе предварительного расследования выполнено следователем в соответствии с требованиями действующего уголовно-процессуального законодательства, а также во исполнение указаний прокурора и руководителя следственного органа.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции отклоняет как необоснованные доводы апеллянтов о незаконности проведения всего предварительного расследования, незаконности предъявления осуждённым обвинения в совершении более тяжкого преступления, в том числе по мотиву отнесения ст. 216 УК РФ к другой главе Особенной части, недопустимости собранных доказательств, необходимости выделения уголовного дела, а также об обязательности прекращения настоящего уголовного дела.

Заявленный защитой довод о том, что настоящее уголовное дело, возбужденное по ч. 2 ст. 143 УК РФ, было прекращено, не соответствует действительности, а потому отклоняется судом апелляционной инстанции как недостоверный. Материалы уголовного дела, напротив, свидетельствуют о том, что каких-либо постановлений о прекращении уголовного дела не выносилось.

В соответствии с требованиями ст. 215 УПК РФ, признав, что все следственные действия по уголовному делу произведены, а собранные доказательства достаточны для составления обвинительного заключения, следователь уведомляет об этом обвиняемого и разъясняет ему предусмотренное ст. 217 УПК РФ право на ознакомление со всеми материалами уголовного дела как лично, так и с помощью защитника, законного представителя.

Кроме того, положения ст. 217 УПК РФ устанавливают обязанность следователя после ознакомления потерпевших и их представителей (ст. 216 УПК РФ) предоставить обвиняемому и его защитнику подшитые и пронумерованные материалы уголовного дела. По ходатайству обвиняемого и его защитника следователь предоставляет им возможность знакомиться с материалами уголовного дела раздельно. Если в производстве по уголовному делу участвуют несколько обвиняемых, то последовательность предоставления им и их защитникам материалов уголовного дела устанавливается следователем.

Согласно материалам уголовного дела, 28 июня 2012 г. Никитенко Г.И. и его защитник-адвокат Курчев А.В. были уведомлены об окончании следственных действий. При этом Никитенко Г.И. заявил о желании знакомиться с материалами уголовного дела как раздельно, так и совместно со своим защитником, которого в последнем случае он самостоятельно должен был уведомить о необходимости явки к следователю (т.1202 л.д. 190-191).

В соответствии с уведомлениями от 06 и 21 августа 2012 г. обвиняемому Никитенко Г.И. и его защитнику сообщено об окончании выполнения требований ст. 216 УПК РФ, а также предоставлена возможность приступить к ознакомлению со всеми материалами уголовного дела (т.1207 л.д. 28-30).

15 ноября 2012 г. Никитенко Г.И. обратился с заявлением об отказе от услуг адвоката Курчева А.В., а также о допуске для осуществления его защиты адвоката Климова И.В. (т.1212 л.д. 9), который, согласно ордеру от того же дня, принял на себя защиту обвиняемого.

Содержание заявления Никитенко Г.И. от 05 апреля 2013 г. (т.1220 л.д. 1), а также составленный график (т.1220 л.д. 74-126) свидетельствуют о полном ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела. Аналогичная информация содержится в протоколе ознакомления Никитенко Г.И. и его защитника-адвоката Климова И.В. с материалами уголовного дела (т.1220 л.д. 6-73).

Вышеприведённые обстоятельства объективно подтверждают соблюдение органом предварительного следствия всех требований ст. 215, 217 УПК РФ при выполнении ознакомления Никитенко Г.И. с материалами уголовного дела и не дают оснований для вывода о нарушении прав последнего.

Доводы осуждённого о нарушении его прав на защиту, выразившемся в его ознакомлении с материалами дела в течение ноября 2012 г. без защитника, обоснованные тем, что адвокат Климов И.В. в то время ещё не вступил для участия в деле и не дал письменного согласия на раздельное ознакомление с делом, являются недостоверными.

Напротив, согласно материалам дела, адвокат Климов И.В., принявший на себя защиту Никитенко Г.И. 15 ноября 2012 г. (т.1212 л.д. 11), уже с 20 ноября 2012 г. приступил к выполнению требований ст. 217 УПК РФ (т.1220 л.д. 127).

Заявление об ознакомлении Никитенко Г.И. с материалами уголовного дела раздельно с Климовым И.В., с момента вступления того в производство по делу, сделано самим осуждённым и приобщено к делу (т.1212 л.д. 10). Какого-либо дополнительного согласия адвоката на отдельное от обвиняемого ознакомление с материалами уголовного дела в данном случае не требуется.

В то же время, суд апелляционной инстанции отмечает, что согласно сведениям, отраженным в графике ознакомления Никитенко Г.И. с материалами уголовного дела (т.1220 л.д. 86-95, 117-126), он в период с 02 по 05 апреля 2013 г. повторно ознакомился с теми материалами дела, которые он изучал в период с 06 по 16 ноября 2012 г., то есть в то время, когда защитник Курчев А.В. был лишен статуса адвоката (т.1212 л.д. 5), а адвокат Климов И.В. ещё не принял на себя его защиту.

С учётом изложенного, доводы апелляционной жалобы осуждённого Никитенко Г.И. о нарушении органом предварительного следствия его прав на защиту удовлетворению не подлежат.

Доводы апелляционной жалобы защитника-адвоката Белой Е.А. об ознакомлении стороны защиты с материалами уголовного дела не в полном объеме, а потому о нарушении прав всех подсудимых на получение квалифицированной юридической помощи, суд апелляционной инстанции отклоняет как недостоверные.

Положения ч. 3 ст. 217 УПК РФ предусматривают, что если обвиняемый и его защитник, приступившие к ознакомлению с материалами уголовного дела, явно затягивают время ознакомления с указанными материалами, то на основании судебного решения устанавливается определенный срок для ознакомления с материалами уголовного дела. В случае, если обвиняемый и его защитник без уважительных причин не ознакомились с материалами уголовного дела в установленный судом срок, следователь вправе принять решение об окончании производства данного процессуального действия, о чём выносит соответствующее постановление и делает отметку в протоколе ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.

Согласно материалам уголовного дела, обвиняемые и их защитники в соответствии с вышеприведёнными требованиями ст. 215 УПК РФ были уведомлены об окончании следственных действий и им был разъяснен порядок ознакомления с материалами уголовного дела (т.1202 л.д. 171-176, 185-201). В дальнейшем названные лица были уведомлены о возможности ознакомиться с материалами уголовного дела и приступили к выполнению требований ст. 217 УПК РФ (т.1207 л.д. 13-19, 24-32, 42-49, т.1216 л.д. 55-95, 145-172, 244-253, т.1217 л.д. 124-165, 215-241, т.1218 л.д. 55-95, 142-154, 218-259 т.1219 л.д. 130-198, т.1220 л.д. 74-167).

Однако в процессе ознакомления защиты с материалами уголовного дела, орган предварительного следствия, усмотрев явное затягивание времени ознакомления, обратился в суд для установления в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 217 УПК РФ, соответствующих сроков, в течение которых участники могли ознакомиться с материалами уголовного дела. Постановлениями Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 29 ноября 2012 г., 24 и 25 декабря 2012 г., а также 28 февраля 2013 г. обращения органа предварительного следствия были удовлетворены, а обвиняемым и их защитникам были установлены разумные сроки, в течение которых они имели возможность ознакомиться с материалами уголовного дела (т.1212 л.д. 63-66, 97-100, 131-133, 141-143, 151-153, 164-166, 182-185).

В связи с окончанием установленных судом сроков ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела, следователь в соответствии с вышеназванными требованиями ч. 3 ст. 217 УПК РФ вынес постановления, которыми ознакомление с материалами уголовного дела было окончено (т.1212 л.д. 87-88, 106-107, 155-156, т.1219 л.д. 1-2, т.1220 л.д. 4-5).

Таким образом, оснований для вывода о незаконном ограничении прав стороны защиты на ознакомление с материалами уголовного дела не имеется, а потому не имеется обстоятельств, указывающих на стеснение прав осуждённых на получение квалифицированной юридической помощи.

С учётом изложенных обстоятельств, а также принимая во внимание отсутствие со стороны органа предварительного следствия каких-либо иных нарушений закона, суд апелляционной инстанции не находит оснований для удовлетворения доводов апеллянтов, указывающих об обратном.

Анализ представленных доказательств, определяющих место совершения преступления, свидетельствует о том, что уголовное дело рассмотрено судом первой инстанции с соблюдением требований о территориальной подсудности уголовного дела, установленных ст. 32 УПК РФ. Вопрос о месте совершения преступления разрешен судом первой инстанции правильно, а изложенные в приговоре выводы являются обоснованными и мотивированными.

Доводы защиты о рассмотрении уголовного дела незаконным составом суда, обоснованные тем, что судья Аушева В.Ю. ранее рассмотрела гражданские дела по искам потерпевших и приняла решения о компенсации причинённого им морального вреда, не подлежат удовлетворению в связи со следующим.

Основания, препятствующие участию судьи в рассмотрении уголовного дела, предусмотрены ст. 61, 63 УПК РФ, но по настоящему уголовному делу таковых оснований не имеется.

При этом суд апелляционной инстанции учитывает, что решения по искам потерпевших о взыскании денежных средств в счёт компенсации причинённого им морального вреда, в том числе указанные в апелляционной жалобе защитника Белой Е.А., не содержат выводов о чьей-либо, в том числе осуждённых, виновности, и данный вопрос не исследовался судом при рассмотрении гражданских исков. Решения суда не устанавливают фактические обстоятельства, подлежащие доказыванию по настоящему уголовному делу. Удовлетворение требований потерпевших обусловлено применением положений п. 1 ст. 1079 и ст. 1100 ГК РФ, регулирующих порядок возмещения вреда, причинённого источником повышенной опасности, вне зависимости от вины его владельца, которым в данном случае являлось ОАО «РусГидро». Данные решения по гражданским делам не являются преюдициальными и не использовались сторонами в доказывании по настоящему уголовному делу.

Имеющиеся в решениях суда ссылки на техническую документацию, в частности, на сведения, характеризующие ОПО (аналогичный документ содержится в т.1034 л.д. 52-64), по существу не являются каким-либо выводом суда, в том числе относительно обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ), а потому не свидетельствуют о какой-либо заинтересованности судьи в исходе настоящего дела и не исключают её участия при его рассмотрении.

Имеющиеся в названных решениях по гражданским делам указания судьи о наличии причинной связи между причинением вреда здоровью или наступлением смерти пострадавших и использованием ОАО «РусГидро» гидроагрегатов СШ ГЭС, детали которых относятся к ОПО, ввиду аналогичных причин не могут являться основаниями к выводу о рассмотрении уголовного дела незаконным составом суда, поскольку они являются лишь констатацией тех очевидных обстоятельств, которые не относятся к предмету доказывания по настоящему уголовному делу, установленному ст. 73 УПК РФ.

В соответствии с требованиями ч. 3 ст. 3898 УПК РФ, если жалоба принесена на промежуточное судебное решение, не подлежащее самостоятельному апелляционному обжалованию, судья такую жалобу возвращает.

Следовательно, поданные защитниками апелляционные жалобы на постановления об отказе в удовлетворении ходатайств об отводе судьи и государственных обвинителей (т.1236 л.д. 238-241, 249-252, т.1237 л.д. 18-26, 29-37, 62-65, 69-73) подлежали возвращению лицам, их подавшим.

Однако в связи с тем, что суд первой инстанции не возвратил данные жалобы защитникам, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о необходимости оценки приведённых в них доводов. К данному выводу суд апелляционной инстанции приходит ещё и потому, что приведённые в вышеуказанных жалобах доводы являются самостоятельными основаниями к отмене итогового судебного решения, проверка законности, обоснованности и справедливости которого является предметом настоящего судебного разбирательства (ст. 3899 УПК РФ).

В частности, изложенные в апелляционной жалобе на постановление об отказе в отводе судьи от 29 октября 2013 г. доводы о её заинтересованности и нарушении требований уголовно-процессуального закона являются предположением стороны защиты и объективными доказательствами не подтверждены.

Материалы уголовного дела, напротив, свидетельствуют о соблюдении судьей при рассмотрении уголовного дела всех требований УПК РФ.

Кроме того, суд апелляционной инстанции отмечает, что заявленные ходатайства об отводе судьи были рассмотрены в соответствии с требованиями ст. 65 УПК РФ с вынесением в совещательной комнате постановлений, отвечающих требованиям закона.

Ранее указанные защитой доводы к отводу судьи получили надлежащую оценку при разрешении ходатайств об отводе, оснований не согласиться с которой не имеется. В связи с чем обстоятельств, дающих повод к отмене, в том числе постановления от 29 октября 2013 г., не имеется.

Таким образом, оснований для вывода о какой-либо заинтересованности судьи в исходе рассмотрения дела, а также о наличии обстоятельств, исключающих её участие, не усматривается.

Доводы защиты о необъективности и предвзятости председательствующего, нарушении принципов равенства и состязательности сторон, являются недостоверными и основаны на собственных предположениях.

Все заявленные сторонами ходатайства, в том числе стороны защиты о порядке исследования доказательств, рассмотрены в соответствии с требованиями действующего уголовно-процессуального законодательства с приведением мотивов принятых решений, а потому доводы защиты о какой-либо заинтересованности судьи в исходе рассмотрения уголовного дела, а также о выступлении председательствующего на стороне обвинения, удовлетворению не подлежат.

Разъяснение судьи, сделанное ею в судебном заседании от 25 сентября 2014 г. (т.1257 л.д. 239 оборот) относительно порядка предоставления возможности общения лицам, находящимся под стражей, со своими родственниками, не может служить основанием для вывода о наличии обстоятельств, исключающих её участие в производстве по уголовному делу. Доводы защиты о предрешении судьей исхода разбирательства уголовного дела, обоснованные указанным обстоятельством, являются недостоверными и основаны лишь на собственных предположениях. Кроме того, суд апелляционной инстанции отмечает, что заявления содержащихся под стражей подсудимых о даче им согласия на телефонные переговоры с родственниками (т.1248 л.д. 122, 124) на следующий день после их поступления судьей были рассмотрены и удовлетворены (т.1248 л.д. 123, 125).

Следовательно, уголовное дело рассмотрено законным составом суда, а приведённые защитой доводы об обстоятельствах, исключающих участие судьи в производстве по уголовному делу, удовлетворению не подлежат.

Заявленные защитой в настоящем судебном заседании доводы о рассмотрении настоящего уголовного дела, имеющего высокую общественную значимость, коллегиальным составом суда либо необходимости его передачи в другой суд, противоречат требованиям ст. 30-35 УПК РФ, а потому отклоняются судом апелляционной инстанции.

Суд апелляционной инстанции не находит оснований для вывода о незаконности участия при производстве по настоящему уголовному делу государственных обвинителей. Обстоятельств, исключающих участие государственных обвинителей при производстве по уголовному делу, предусмотренных ст. 61, 66 УПК РФ, не имеется.

Согласно материалам дела и протоколу судебного заседания, суд первой инстанции рассмотрел в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона заявленные ходатайства об отводе как всех государственных обвинителей, так и лично Кисуркиной С.О., о чём вынес мотивированные постановления (т.1237 л.д. 1-11, 50-55, 81-85, 104-106, 129-132, т.1254 л.д. 100-102 оборот, т.1256 л.д. 20-21, т.1257 л.д. 121-122, т.1258 л.д. 43-44 оборот).

Доводы, изложенные защитой в апелляционных жалобах, поданных на вынесенные промежуточные судебные решения об отказе в отводе государственных обвинителей, не дают оснований для вывода о наличии у последних какой-либо заинтересованности в исходе дела, а потому не свидетельствуют о рассмотрении дела незаконным составом суда.

Следовательно, поданные защитой апелляционные жалобы на постановления от 18 ноября 2013 г. удовлетворению не подлежат.

Довод адвоката Нагрузовой Т.Ю. о рассмотрении уголовного дела незаконным составом суда и о нарушении права Никитенко Г.И. на защиту, выразившемся в участии в судебном заседании 02 декабря 2014 г. защитника Климова И.В., который 01 декабря 2014 г. был исключен из реестра адвокатов Республики Хакасия, следовательно, не являлся адвокатом Республики Хакасия и не мог представлять чьих-либо интересов в Саяногорском городском суде Республики Хакасия в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, является недостоверным по следующим причинам.

Согласно сведениям, представленным в суд апелляционной инстанции, адвокат Климов И.В. получил статус адвоката на основании решения Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Республики Тыва от 30 июня 2011 г. Являясь адвокатом, Климов И.В. в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона был допущен к осуществлению защиты прав и интересов Никитенко Г.И. по настоящему уголовному делу, в том числе на судебных стадиях производства по делу (т.1231 л.д. 32).

В дальнейшем Климов И.В., согласно выписке из протокола заседания Совета Адвокатской палаты Республики Хакасия от 27 октября 2014 г. (т.1250 л.д. 1), направил уведомление о перемене места жительства, а потому на основании распоряжения Начальника Управления Минюста России по РХ от 01 декабря 2014 г. (документы предоставлены в суд апелляционной инстанции) был исключен из реестра адвокатов Республики Хакасия, но ему была выдана соответствующая справка, подтверждающая наличие у него статуса адвоката.

Приведённые обстоятельства свидетельствуют о законности участия адвоката Климова И.В. в качестве защитника Никитенко Г.И. на всём протяжении судебного разбирательства, в том числе при выступлении подсудимых с последним словом в судебном заседании от 02 декабря 2014 г.

При этом суд учитывает, что в соответствии с требованиями ч. 5 ст. 9 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31 мая 2002 г. №63-ФЗ адвокат вправе осуществлять адвокатскую деятельность на всей территории Российской Федерации без какого-либо дополнительного разрешения, следовательно, исключение Климова И.В. из реестра адвокатов Республики Хакасия только из-за изменения им места жительства не является обстоятельством, предусмотренным ст. 72 УПК РФ, исключающим его участие в производстве по уголовному делу.

Кроме того, согласно п. 6 ч. 4 ст. 6 вышеназванного Федерального закона адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты, в том числе по мотиву изменения места жительства, которое имело место в рассматриваемом случае.

Вместе с этим суд отмечает, что заявлений или ходатайств об отказе от адвоката Климова И.В. от подсудимого Никитенко Г.И. до вынесения оспариваемого приговора не поступало.

Таким образом, обстоятельств, препятствующих адвокату Климову И.В. продолжить участие в производстве по уголовному делу после 01 декабря 2014 г., в том числе в порядке ст. 50 УПК РФ, не имелось.

Следовательно, оснований согласиться с доводами апелляционной жалобы защитника Нагрузовой Т.Ю. о незаконности участия адвоката Климова И.В. в судебном заседании суда первой инстанции, а потому о нарушении прав Никитенко Г.И. не имеется.

Рассматривая доводы апелляционных жалоб о нарушении судом прав осуждённых, выразившемся в назначении в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, по ходатайству стороны обвинения дополнительных защитников, суд апелляционной инстанции находит их недостоверными.

Согласно материалам уголовного дела, суд первой инстанции, обсудив заявленное представителем потерпевших ходатайство, постановлениями от 26 августа 2013 г. (т.1254 л.д. 19-19 оборот) и от 03 сентября 2013 г. (т.1254 л.д. 25 оборот) назначил в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, подсудимым защитников, являющихся адвокатами адвокатских образований г. Саяногорска Республики Хакасия. В дальнейшем судом неоднократно рассмотрены заявленные участниками процесса ходатайства об отводах и самоотводах вновь назначенных защитников, о чём вынесены соответствующие постановления об отказе в их удовлетворении (т.1236 л.д. 110-121, 143-144, 171-174, 191-193, 204-205, 215-216).

Назначение подсудимым дополнительных адвокатов не нарушило требований уголовно-процессуального закона, а потому не является основанием к отмене состоявшегося приговора.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство не содержит каких-либо требований, ограничивающих суд в назначении адвоката для обеспечения прав подсудимого на защиту. Различий в правовой позиции между подсудимыми и защитниками как ранее принявшими на себя обязанности по представлению их интересов, так и вновь назначенными судом, не имелось и не имеется в настоящее время. Обстоятельств, предусмотренных ст. 72 УПК РФ, исключающих участие назначенных адвокатов в производстве по уголовному делу, не усматривается. Назначение дополнительных адвокатов не исключило участия в судебном заседании адвокатов, ранее принявших на себя обязанности по представлению интересов подсудимых.

Следовательно, назначение дополнительных защитников каким-либо образом не нарушило и не стеснило прав подсудимых на защиту, поскольку они не были ограничены в выборе адвоката (защитника), к которому могли обращаться за получением квалифицированной юридической помощи. При этом суд отмечает, что в настоящее время двое осуждённых заключили соглашения на оказание юридической помощи с адвокатами, которые были им назначены судом первой инстанции при вышеуказанных обстоятельствах.

С учётом изложенного, доводы апелляционных жалоб о незаконности участия дополнительных защитников - адвокатов, назначенных судом первой инстанции для представления интересов подсудимых, а потому об отмене приговора, удовлетворению не подлежат.

Приведённые апеллянтами доводы о лишении вновь вступивших защитников подсудимых достаточного времени на ознакомление с материалами уголовного дела и протоколом судебного заседания являются голословными и не подлежат удовлетворению.

Напротив, из материалов дела следует, что всем вновь вступившим защитникам, в том числе адвокату Остальцову С.Н., заключившему соглашение на защиту Матвиенко А.В., предоставлялся достаточный и разумный срок с 09 сентября по 28 октября 2013 г. для ознакомления с материалами уголовного дела.

В то же время, участникам процесса было предоставлено право дополнительно знакомиться с материалами уголовного дела в перерывах судебных заседаний (т.1254 л.д. 50) и защитники подсудимых, воспользовавшись предоставленным им правом, ознакомились с необходимыми им для представления интересов подсудимых материалами уголовного дела (т.1243 л.д. 44-75, 81, 83, 85, 266-275, 281, 292).

Таким образом, оснований согласиться с доводами апеллянтов о непредоставлении судом первой инстанции вновь вступившим для участия в производстве по делу защитникам достаточного времени для ознакомления с материалами уголовного дела не имеется.

Кроме того, в течение судебного разбирательства всем участникам процесса, в том числе защитникам подсудимых, как назначенным судом, так и заключившим соглашения, неоднократно предоставлялась возможность знакомиться с частями протокола судебного заседания, изготовленными в соответствии с ч. 6 ст. 259 УПК РФ (т.1232 л.д. 151, т.1243 л.д. 106-112, 114-117, т.1258 л.д. 3 оборот, 165 оборот).

Следовательно, судом первой инстанции были созданы необходимые условия для осуществления стороной защиты предоставленных ей прав, в том числе в части ознакомления с материалами уголовного дела и протоколом судебного заседания.

Доводы участников процесса о нарушении судом первой инстанции прав подсудимых на защиту, выразившемся в непредоставлении дополнительным защитникам возможности выступить в прениях сторон, не соответствуют действительности.

Напротив, материалами уголовного дела подтверждено, что суд первой инстанции неоднократно надлежащим образом уведомил каждого из назначенных адвокатов о дате, времени и месте судебных заседаний, в течение которых проводились прения сторон, тем самым предоставив им возможность реализовать свои права (т.1232 л.д. 563-571). При этом названные адвокаты, не заявив каких-либо ходатайств об отложении судебного заседания или о предоставлении им дополнительного времени для подготовки к прениям, в назначенное время в судебные заседания не явились. При неявке назначенных судом адвокатов ходатайств об отложении судебного заседания от участников процесса, в том числе от подсудимых, не поступало. Следовательно, обстоятельств, препятствующих суду первой инстанции продолжить судебное разбирательство, в рассматриваемом случае не имелось.

В прениях сторон приняли участие защитники каждого из подсудимых, то есть стороне защиты была обеспечена возможность обосновать свою позицию по существу рассмотренного уголовного дела, что, соответственно, указывает на отсутствие со стороны суда первой инстанции каких-либо нарушений.

Довод рассматриваемых жалоб о необходимости суду первой инстанции выяснить причины отсутствия назначенных адвокатов, а также «добиться их явки для участия в прениях сторон», является необоснованным.

В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 248 УПК РФ, регламентирующими участие защитника при рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, судебное разбирательство откладывается при неявке защитника только при невозможности его замены. Однако, согласно протоколу судебного заседания, в ходе проведения прений сторон принимали участие адвокаты каждого из подсудимых, а потому оснований как к отложению судебного разбирательства, так и для выяснения причин неявки дополнительных защитников, не просивших суд об отложении судебного заседания, не имелось. Кроме того, уголовно-процессуальное законодательство не содержит требований, обязывающих суд «добиваться явки защитников» в судебное заседание.

Доводы апелляционных жалоб участников процесса о том, что назначенные судом первой инстанции адвокаты фактически отказались от защиты подсудимых и не выполнили возложенные на них обязанности, не являются основаниями к отмене оспариваемого приговора. Права подсудимых на защиту, в том числе на получение квалифицированной юридической помощи, были соблюдены, поскольку в ходе судебного разбирательства им было обеспечено участие адвокатов, в том числе тех, с которыми у них были заключены соответствующие соглашения. Следовательно, оснований для применения положений п. 4 ч. 2 ст. 38917 УПК РФ, указывающих на безусловную отмену приговора ввиду нарушения прав обвиняемого на защиту, не имеется.

Неуказание судом первой инстанции во вводной части приговора назначенных в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, защитников, принимавших участие в судебном разбирательстве, не влечет отмену судебного решения, поскольку не имеет непосредственного отношения к таким свойствам правосудного судебного акта, как его законность, обоснованность и справедливость, а равно не даёт оснований для вывода о рассмотрении уголовного дела незаконным составом суда.

При рассмотрении уголовного дела суд первой инстанции не допустил нарушений требований ст. 262 УПК РФ, о которых указывает защита в апелляционных жалобах на промежуточные судебные решения. Напротив, материалами дела подтверждено соблюдение судом первой инстанции требований уголовно-процессуального закона о порядке уведомления участников процесса о дате, времени и месте судебного заседания (т.1231 л.д. 2-17, 59-80, 83-128). В начале судебных заседаний осуществлялась проверка явки участников процесса, сообщалось о неявившихся лицах, а также судом, с учётом мнений сторон, принимались решения в порядке ст. 272 УПК РФ о возможности продолжить судебное разбирательство.

Таким образом, оснований для вывода о несоблюдении судом первой инстанции процедуры уголовного судопроизводства и нарушении прав участников процесса не имеется.

Рассматривая доводы апелляционной жалобы адвоката Климова И.В. об отмене приговора и о направлении уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, суд апелляционной инстанции находит их необоснованными.

Приходя к указанному выводу, суд апелляционной инстанции учитывает, что рассматриваемые доводы апеллянта не подтверждены материалами уголовного дела, в которых отсутствуют какие-либо неразрешенные в установленном законом порядке ходатайства защитника об отводе следователя.

Доказательства, подтверждающие подачу адвокатом в период предварительного следствия ходатайств или заявлений названной категории, в жалобе не приведены, а также они не представлены защитой в настоящем судебном заседании.

Кроме того, суд учитывает, что при рассмотрении настоящего уголовного дела в суде первой инстанции адвокат Климов И.В. по аналогичным мотивам заявил ходатайство о возвращении дела прокурору (т.1244 л.д. 55), рассмотрение которого первоначально просил отложить (т.1244 л.д. 57), а затем, указывая на оставление ходатайства без рассмотрения, отозвал его (т.1254 л.д. 82-83, 84 оборот, 156 оборот). При этом ни в первоначально заявленном ходатайстве, ни в ходе его обсуждения в судебном заседании, адвокат Климов И.В. не привёл фактических обстоятельств, свидетельствующих о нарушении органом предварительного следствия требований уголовно-процессуального закона по рассмотрению поданных им ходатайств, в том числе об отводе следователя.

Таким образом, препятствий для рассмотрения уголовного дела судом, служащих основаниями для его возвращения прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, в том числе по обстоятельствам, указанным в апелляционной жалобе адвоката Климова И.В., не имеется.

Доводы защитника Белой Е.А. о необоснованном отказе в возвращении уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ, не подлежат удовлетворению.

Согласно материалам уголовного дела, ходатайство о его возвращении прокурору было рассмотрено судом в совещательной комнате с вынесением 18 ноября 2014 г. (т.1259 л.д. 14-15) соответствующего постановления (т.1252 л.д. 106-107), в котором доводы защиты получили мотивированную оценку.

Вместе с этим суд апелляционной инстанции отмечает, что в ходе судебного следствия, проведенного судом первой инстанции, стороной защиты не заявлялось ходатайств о возвращении настоящего уголовного дела прокурору по мотивам незаконности его расследования, необходимости прекращения дела из-за истечения сроков давности, установленных в ст. 78 УК РФ, для преступлений, предусмотренных ст. 143 УК РФ, а также незаконности предъявленного подсудимым обвинения. Следовательно, доводы апелляционной жалобы адвоката Белой Е.А., указывающей об обратном, не подлежат удовлетворению как недостоверные и несоответствующие действительности.

Из содержания заявленного защитой, в том числе адвокатом Белой Е.А., ходатайства о возращении уголовного дела прокурору (т.1252 л.д. 101-105) следует, что оно обоснованно только доводами о нарушении прав подсудимого Митрофанова А.Н. на защиту из-за участия на досудебной стадии производства по делу адвоката Богомолова В.А., ранее представлявшего интересы потерпевшего ОАО «РусГидро». Указанные доводы были рассмотрены и мотивировано оставлены без удовлетворения судом первой инстанции в вышеназванном постановлении.

Суд апелляционной инстанции также не усматривает оснований к возвращению уголовного дела прокурору по следующим обстоятельствам.

Согласно материалам дела, адвокат Богомолов В.А. (т.147 л.д. 43) действительно представлял интересы ОАО «РусГидро», признанного по настоящему делу потерпевшим. В дальнейшем он же оказывал юридическую помощь Митрофанову А.Н., участвуя в следственных действиях, проведенных с осуждённым (т.1192 л.д. 19-26, 33-50, т.1194 л.д. 94-133). Однако защиту Митрофанова А.Н. наряду с названным адвокатом, в том числе при предъявлении осуждённому окончательного обвинения, осуществляла защитник-адвокат Нагрузова Т.Ю., которая также оказывала ему квалифицированную юридическую помощь. Материалы уголовного дела свидетельствуют о том, что при предъявлении обвинения в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, Митрофанов А.Н. вины не признал и каких-либо показаний, изобличающих его в совершении инкриминируемого деяния, не давал (т.1194 л.д. 129-133). Следовательно, участие адвоката Богомолова А.Н. не отразилось на избранной осуждённым позиции защиты и не повлекло нарушения его прав. Кроме того, суд отмечает, что полученные при участии адвоката Богомолова В.А. доказательства, а именно протоколы допросов Митрофанова А.Н., не использовались при доказывании обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.

С учётом названных обстоятельств оснований согласиться с доводами защиты о необходимости возвращения уголовного дела прокурору не имеется.

Доводы апелляционных жалоб о нарушении судом первой инстанции уголовно-процессуального закона, влекущем отмену состоявшегося приговора, выразившемся в оставлении без рассмотрения ходатайства об отводе адвоката Богомолова В.А., суд апелляционной инстанции находит недостоверными.

Согласно протоколу судебного заседания, участниками процесса было заявлено ходатайство об отводе адвоката Богомолова В.А. (т.1239 л.д. 209-211, т.1259 л.д. 9 оборот - 10).

Положения ч. 1 ст. 69 и ч. 2 ст. 72, 256, 271 УПК РФ определяют обязанность суда рассмотреть вопрос об отводе защитника либо представителя потерпевшего в ходе судебного производства по уголовному делу, если тот является участником соответствующего судебного заседания. Однако адвокат Богомолов В.А. участия в судебном разбирательстве ни в качестве защитника подсудимого, ни представителя потерпевшего не принимал, что, соответственно, исключает как обязанность, так и возможность суда рассмотреть вопрос о его отводе, а потому оснований для вывода о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона не имеется.

Выяснение судом первой инстанции вопроса об участии адвоката Богомолова В.А. в качестве защитника Митрофанова А.Н., как и принятие решений о продолжении рассмотрения дела в его отсутствие, не могут служить основаниями для вывода о необходимости рассмотрения названного ходатайства об отводе.

Вопрос об отводе защитника, а равно представителя потерпевшего на стадии досудебного производства по делу, согласно вышеназванным требованиям ч. 1 ст. 69 и ч. 2 ст. 72 УПК РФ, принимает следователь, в производстве которого находится уголовное дело.

Ввиду вышеописанных причин участие адвоката Богомолова В.А. в ходе предварительного следствия не создало обстоятельств, препятствующих рассмотрению уголовного дела судом и вынесению итогового судебного решения, в том числе не нарушило чьих-либо прав.

Доводы апеллянтов о нарушении прав осуждённых на защиту, выразившемся в непредоставлении им достаточного времени для подготовки к судебному заседанию, а также в лишении возможности, в том числе их защитников, изучить материалы уголовного дела и протокол судебного заседания, а потому согласовать правовые позиции защиты и выразить отношение к предъявленному обвинению, являются недостоверными и не подлежат удовлетворению.

Напротив, материалами уголовного дела подтверждено, что все участники процесса, в том числе осуждённые и их защитники, были надлежащим образом уведомлены о дате, времени и месте предварительного слушания (т.1231 л.д. 2-17), а по его итогам - о назначении судебного заседания (т.1231 л.д. 52, 59-80). Кроме того, каждый из осуждённых заявил суду о том, что готов к судебному заседанию и не имеет ходатайств о его отложении (т.1254 л.д. 3-4).

Вместе с тем протокол судебного заседания свидетельствует о том, что судебное следствие по делу началось лишь в десятом судебном заседании, проведенном 28 октября 2013 г., то есть спустя более трех месяцев от начала судебного разбирательства (т.1254 л.д. 51). При этом в каждом из ранее проведенных заседаний принимали участие все подсудимые, которым сообщались даты, время и место проведения последующих судебных заседаний, что, соответственно, указывает на создание судом условий для подготовки участников процесса к судебному разбирательству и осуществления ими своих процессуальных прав.

Таким образом, оснований для вывода о том, что суд первой инстанции не предоставил достаточного времени осуждённым и их защитникам согласовать правовую позицию и подготовиться к выражению отношения по предъявленному обвинению, а потому нарушил положения подп. «b» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не имеется.

Судом апелляционной инстанции ранее также отмечено, что участникам процесса было предоставлено право ознакомиться с материалами дела, а также по их ходатайствам, в соответствии с требованиями ст. 259 УПК РФ предоставлялись для ознакомления части изготовленного протокола судебного заседания, что, соответственно, опровергает доводы апеллянтов о необеспечении судом первой инстанции названной возможности. Кроме того, в соответствии с требованиями УПК РФ выражение подсудимым и его защитником отношения к обвинению (ч. 2 ст. 273 УПК РФ) не зависит от предоставления им возможности знакомиться с протоколом судебного заседания.

Кроме того, в протоколе судебного заседания отражено соблюдение судом требований ч. 2 ст. 273 УПК РФ (т.1254 л.д. 52-56), а именно отмечены высказанные защитой мнения относительно инкриминируемого подсудимым обвинения. При этом суд апелляционной инстанции расценивает заявления осуждённых, сделанные ими как в суде первой инстанции, так и в настоящем судебном заседании, о неясности предъявленного им обвинения в качестве одного из способов защиты.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции не находит оснований для вывода о каком-либо нарушении прав осуждённых и их защитников.

Суд апелляционной инстанции не находит оснований согласиться с доводами апеллянтов о вынесении судом первой инстанции незаконных и необоснованных постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств участников процесса: об осмотре места происшествия, осмотре вещественных доказательств, допросе свидетелей и экспертов, назначении экспертиз, оглашении письменных доказательств, а также по представлению ими иных доказательств.

Напротив, по результатам рассмотрения данных ходатайств судьей были вынесены законные, обоснованные и мотивированные постановления, оснований не согласиться с которыми суд апелляционной инстанции не усматривает по следующим основаниям.

В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 271 УПК РФ суд, выслушав мнения участников судебного разбирательства, рассматривает каждое заявленное ходатайство и удовлетворяет его либо выносит постановление об отказе в удовлетворении ходатайства.

Согласно протоколу судебного заседания от 07 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 132 оборот), защитой заявлено ходатайство об осмотре местности и помещения, а именно машинного зала СШ ГЭС, обоснованное необходимостью получения участниками процесса собственного представления о месте происшествия, проверки доводов органов предварительного следствия и возможности сопоставить доказательства обвинения (т.1245 л.д. 69).

Рассмотрев названное ходатайство, с учётом мнения всех участников процесса суд первой инстанции в соответствии с требованиями ст. 256, 271 УПК РФ вынес обоснованное постановление об отказе в его удовлетворении (т.1245 л.д. 70-71), оснований не согласиться с которым не имеется.

В соответствии с требованиями ст. 176 УПК РФ осмотр места происшествия, местности, жилища и иного помещения производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

Вынося названное постановление, суд первой инстанции обоснованно отметил невозможность достижения целей осмотра, предусмотренных ст. 176 УПК РФ, поскольку следы преступления были устранены из-за проведенных работ по реконструкции и восстановлению машинного зала СШ ГЭС.

Кроме того, содержание заявленного защитой ходатайства свидетельствует, что в нём вообще отсутствуют какие-либо доводы, указывающие на наличие оснований к проведению названного следственного действия. Напротив, приведённые защитой мотивы являются доводами, касающимися оценки обоснованности предъявленного подсудимым обвинения. Однако вопросы о виновности подсудимых и обоснованности предъявленного им обвинения не являются основаниями к проведению осмотра, а разрешаются судом в соответствии со ст. 17, 87, 88 УПК РФ, при вынесении итогового судебного решения на основе оценки всех собранных и исследованных по делу доказательств.

Дополнительно заявленные апеллянтами в жалобах и в настоящем судебном заседании доводы о необходимости осмотра машинного зала СШ ГЭС для установления фактического расположения гидроагрегатов и «Площадки ГЭС СШ ГЭС», не могут свидетельствовать о незаконности вынесенного судом первой инстанции постановления об отказе в удовлетворении ходатайства. Размещение и взаимное расположение оборудования СШ ГЭС до 17 августа 2009 г., в том числе указанного апеллянтами, отмечено в исследованной технической документации.

Судом первой инстанции в соответствии с требованиями ст. 176, 256, 271, 284 УПК РФ рассмотрены и мотивированно отклонены заявленные защитой ходатайства об осмотре вещественных доказательств, хранящихся на базе ГСО (т.1245 л.д. 78-79, т.1257 л.д. 133 оборот-134 оборот, т.1258 л.д. 41-42 оборот).

Суд апелляционной инстанции учитывает, что как содержание заявленных стороной защиты ходатайств (т. 1248 л.д. 218-220, т. 1257 л.д. 133 оборот), так и высказанные участниками процесса мнения в их обоснование, свидетельствуют о том, что в них не указаны предусмотренные законом основания к проведению осмотра (ст. 176 УПК РФ). Выдвинутые защитой мотивы, по которым они просили осмотреть вещественные доказательства, указывают не на возможность обнаружить в результате осмотра следы преступления или выяснить другие обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, а на несогласие с обвинением и достоверностью собранных доказательств.

При таких обстоятельствах, а именно при отсутствии предусмотренных законом оснований к осмотру вещественных доказательств, суд апелляционной инстанции не находит оснований не согласиться с рассматриваемыми выводами суда первой инстанции.

Вместе с этим суд апелляционной инстанции отмечает, что все вещественных доказательства были осмотрены в ходе предварительного следствия, а составленные протоколы осмотра содержат достаточные для правильного разрешения дела сведения, в том числе относительно имеющихся повреждений деталей оборудования, достоверность которых не оспаривалась защитой ни в суде первой, ни апелляционной инстанций. Следовательно, непроведение судом первой инстанции осмотра вещественных доказательств, хранящихся на базе ГСО, не повлияло на правильность выводов суда относительно установления обстоятельств, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК РФ), а также не нарушило прав стороны защиты, в том числе осуждённых, по представлению доказательств.

Доводы апеллянтов о том, что отказ в осмотре вещественных доказательств лишил суд возможности установить реальную причину аварии, являются необоснованными, поскольку фактические обстоятельства происшедшего установлены судом первой инстанции на основе исследования всех собранных и представленных сторонами доказательств.

Заявление представителя ОАО «РусГидро», сделанное им в настоящем судебном заседании о необоснованном отказе суда первой инстанции в осмотре шпилек М80х4 крепления крышки турбины, которые, по его мнению, хранятся на базе ГСО, является недостоверным и не подлежит удовлетворению. Согласно материалам уголовного дела, названные шпильки хранятся в камере хранения вещественных доказательств Саяногорского МСО СУ СК РФ по РХ (т.50 л.д. 143-147, т.802 л.д. 234-246), ходатайств об их осмотре кем-либо из участников процесса не заявлялось, а потому суд не выносил постановлений об отказе в их осмотре.

В судебных заседаниях 05 и 06 ноября 2014 г. (т.1258 л.д. 162-169) суд первой инстанции по ходатайствам стороны защиты дважды осмотрел вещественное доказательство - системный блок «Аlians». Осмотры названного вещественного доказательства производились с привлечением специалистов, имеющих техническое образование и навыки работы с компьютерной техникой, в том числе специалиста, допущенного судом по ходатайству стороны защиты. Однако по результатам осмотров была установлена техническая невозможность произвести запуск жёсткого диска и чтение имеющейся на нём информации без осуществления вмешательства в целостность вещественного доказательства и замены его составных частей. Аналогичные результаты принёс осмотр названного вещественного доказательства, проведенный в ходе предварительного следствия (т.862 л.д. 250-252).

Следовательно, оснований для вывода о том, что суд первой инстанции каким-либо образом ограничил сторону защиты в представлении доказательств, не имеется, а невозможность чтения имевшейся на диске информации обусловлена объективными причинами, связанными с технической неисправностью оборудования, признанного вещественным доказательством.

Вместе с тем в настоящем судебном заседании установлено, что стороне защиты в принципе неизвестно содержание находящейся на жёстком диске информации. Так, участники процесса не смогли достоверно подтвердить, что на нём сохранена информация о работе ГА №2, указав лишь о возможности нахождения информации об измерении работы оборудования СШ ГЭС за 2000-2006 гг. Осуждённый Клюкач А.А. дополнительно указал, что, по его мнению, на жёстком диске должны содержаться сведения о произведенных переносным комплексом плановых измерениях оборудования, но ни содержание информации, ни период, в который были сделаны измерения, ему неизвестны. Клюкач А.А. также уточнил, что из-за небольшого объема памяти жёсткого диска имеющаяся на нём информация частично удалялась. Аналогичные пояснения даны Клюкачом А.А. в суде первой инстанции (т.1258 л.д. 23).

Приведённые пояснения осуждённых однозначно опровергают изложенные в жалобах утверждения о наличии на жёстком диске названного компьютера информации о работе ГА №2, значимой для правильного разрешения дела и установления истины.

При указанных обстоятельствах суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии каких-либо нарушений прав стороны защиты по представлению доказательств.

Ввиду вышеизложенных обстоятельств суд апелляционной инстанции также не находит оснований не согласиться с постановлением суда первой инстанции об отказе в удовлетворении ходатайства защиты о назначении компьютерно-технической экспертизы для исследования, восстановления и переноса на бумажный носитель информации, содержащейся на жёстком диске вышеназванного системного блока (т.1252 л.д. 8-13, т.1258 л.д. 174 оборот – 176).

Доводы апеллянтов о нарушении судом прав стороны защиты по представлению письменных доказательств, в том числе по приобщению материалов, характеризующих личность подсудимых, являются недостоверными и не подлежат удовлетворению по следующим причинам.

Согласно протоколу судебного заседания, начиная с 08 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 135), суд предоставил стороне защиты возможность огласить имеющиеся в материалах дела письменные доказательства. Реализовав предоставленное право, сторона защиты огласила необходимые ей документы.

Однако рассмотрев заявленные защитником Кочубиным А.Н. ходатайства об оглашении документов, которые, по его мнению, подтверждают гуманитарную и благотворительную деятельность осуждённых, а также определяют круг должностных полномочий его доверителя и свидетельствуют о невиновности последнего, суд первой инстанции вынес мотивированные постановления об отказе в их удовлетворении (т.1252 л.д. 22, 40-41, 99, т.1258 л.д. 183-183 оборот, 189-189 оборот, т.1259 л.д. 12).

Рассматривая обоснованность вынесенных постановлений, суд апелляционной инстанции учитывает, что в соответствии с требованиями ст. 285 УПК РФ документы, приобщённые к уголовному делу, могут быть оглашены на основании постановления суда полностью или частично, если в них изложены или удостоверены обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.

Находящиеся в материалах уголовного дела договоры пожертвования, заключенные в течение 2007-2008 гг. юридическими лицами – ОАО «СШ ГЭС им. П.С. Непорожнего», ОАО «Федеральная гидрогенерирующая компания» (ОАО «ГидроОГК») и ОАО «РусГидро» с различными лицами, касаются деятельности именно названных юридических лиц и каким-либо образом не относятся к подсудимым, а потому не могут рассматриваться как материалы, характеризующие их личность.

Приказ «О распределении задач и полномочий между руководителями ОАО «РусГидро» (т.113 л.д. 84-110), об оглашении которого также просил защитник, относится к определению полномочий третьих лиц, не являющихся участниками производства по настоящему делу. В соответствии с требованиями ст. 252 УПК РФ суд не вправе давать оценку действиям лиц, не являющихся подсудимыми по делу.

Суд первой инстанции обоснованно отказал защите в оглашении копии Положения о филиале ОАО «ФГК» - «СШ ГЭС» (т.39 л.д. 29-44), поскольку ранее (т.1254 л.д. 87) был оглашен аналогичный по содержанию документ (т.247 л.д. 17-33).

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции не находит оснований для вывода о незаконности вынесенных судом первой инстанции постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств, так как приведённые документы не излагают и не удостоверяют обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.

Вместе с этим протокол судебного заседания отражает, что рассматривая уголовное дело, суд первой инстанции удовлетворил многочисленные ходатайства подсудимых и их защитников как об исследовании письменных доказательств, так и о приобщении новых доказательств, в том числе материалов, характеризующих личность подсудимых (т.1257 л.д 40, 75, 131 оборот, 132, 173, 173 оборот, 174, 198, 200 оборот, 215 оборот, 216, 216 оборот, 223, 233 оборот, 236 оборот, 238 оборот, 239 оборот, т.1259 л.д. 25 оборот, 39 оборот, 81, 96, 114 оборот - 115, 146 оборот, 147, 158, 183, 184 оборот, 185, 186, 198, т.1259 л.д. 11 оборот), а потому доводы апеллянтов об ограничении судом их прав по представлению доказательств и в связи с этим о незаконности и несправедливости приговора удовлетворению не подлежат.

В ходе рассмотрения уголовного дела судом первой инстанции стороной защиты было заявлено ходатайство о назначении по делу повторной судебной экспертизы (т.1252 л.д. 79-87, т.1258 л.д. 200 оборот, т.1259 л.д. 5-9 оборот).

Указанное ходатайство разрешено судом первой инстанции в соответствии с требованиями ст. 256, 271 УПК РФ с вынесением в совещательной комнате соответствующего постановления (т.1252 л.д. 88-91).

При разрешении ходатайства судом обоснованно отмечено, что изложенные в нём мотивы не являются основаниями, предусмотренными ст. 207 УПК РФ, для назначения повторной или дополнительной экспертиз. В тоже время суд правильно указал, что они являются доводами, по которым защита не соглашается с достоверностью выводов экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», которые должны рассматриваться при вынесении итогового судебного решения. Постановляя приговор, суд привёл обоснованные мотивы, указывающие на достоверность оспариваемого защитой экспертного заключения, отклонив заявленные защитой доводы, в том числе о некомпетентности экспертов и о якобы допущенных нарушениях норм уголовно-процессуального закона при назначении и проведении экспертизы.

Таким образом, при рассмотрении заявленного ходатайства суд не допустил каких-либо нарушений норм уголовно-процессуального закона и обоснованно не усмотрел предусмотренных законом оснований для назначения повторной экспертизы.

Ходатайств о назначении повторной или дополнительной экспертизы об исследовании датчика вибрации турбинного подшипника (ТП Р НБ) кем-либо из участников процесса не заявлялось, суд не выносил постановлений об отказе в назначении указанных экспертиз. Доводы апелляционной жалобы осуждённого Никитенко Г.И., указывающего об обратном (т.1263 л.д. 154), не соответствуют действительности и удовлетворению не подлежат.

Доводы апелляционных жалоб о нарушении прав стороны защиты по представлению доказательств, выразившемся в необоснованном отказе в вызове свидетелей и потерпевших, являются недостоверными и не подлежат удовлетворению.

Напротив, материалы уголовного дела свидетельствуют о том, что заявленные защитой ходатайства о вызове лиц для их допросов в качестве свидетелей были судом удовлетворены (т.1257 л.д. 138, 145), а потому были приняты меры по вызову лиц в судебное заседание (т.1232 л.д. 107, 126, 127). При явке свидетелей, заявленных в названных ходатайствах защиты, они допрашивались судом. В частности, свидетели ФИО112 и ФИО113 допрошены в судебных заседаниях 28 и 29 июля 2014 г. соответственно (т.1257 л.д. 156 оборот - 158, 164-166).

При неявке вызываемых свидетелей защиты суд об этом сообщал сторонам (т.1257 л.д. 163 оборот), но каких-либо ходатайств о повторном вызове или принудительном приводе данных лиц участники процесса не заявляли. Кроме того, суд апелляционной инстанции учитывает, что при окончании судебного следствия каких-либо ходатайств о его дополнении, в том числе о допросе неявившихся свидетелей, ни подсудимыми, ни их защитниками не заявлено (т.1259 л.д. 15). Последнее обстоятельство, соответственно, указывает на отсутствие в ходе судебного разбирательства суда первой инстанции у стороны защиты необходимости в допросе каких-либо других свидетелей.

Не допущено судом первой инстанции нарушений требований ч. 4 ст. 271 УПК РФ, поскольку все являвшиеся по инициативе сторон свидетели допрашивались в судебном заседании.

Так, свидетели ФИО52, ФИО114, ФИО115 и ФИО116, явившиеся в суд по инициативе защиты, были допрошены в судебных заседаниях от 24 июня 2014 г., 04 июля 2014 г., 15 и 16 октября 2014 г. соответственно (т.1257 л.д. 63-75, 122-129 оборот, т.1258 л.д. 23 оборот – 25, 32 - 33 оборот).

В судебное заседание для допроса в качестве потерпевших (197 человек и 2 представителя юридических лиц) не явились лишь шесть человек, из которых одна потерпевшая скончалась, а потому её показания были оглашены в порядке, предусмотренном ст. 281 УПК РФ (т.1255 л.д. 244, 250). Не явившиеся потерпевшие ФИО117, ФИО118, ФИО119, ФИО120 и ФИО121 обратились с заявлениями о рассмотрении уголовного дела в их отсутствие (т.1232 л.д. 182, 185, 187-188, 192, 193). Показания пяти названных потерпевших не оглашались и в качестве доказательств, обосновывающих осуждение подсудимых, судом не использовались, что указывает на отсутствие нарушений прав подсудимых на защиту, в том числе их прав, предусмотренных подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

При указанных обстоятельствах оснований согласиться с доводами апеллянтов о нарушении судом прав стороны защиты по представлению доказательств не имеется, поскольку суд не отказывал участникам процесса в допросе потерпевших и свидетелей.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 282 УПК РФ по ходатайству сторон или по собственной инициативе суд вправе вызвать для допроса эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования, для разъяснения или дополнения его заключения.

Однако содержание заявленных ходатайств о вызове и допросе экспертов, подготовивших заключение ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» (т.1245 л.д. 155-156, т.1248 л.д. 126-133), свидетельствует о том, что защита просила о вызове названных лиц не для дачи ими дополнений и разъяснений подготовленного заключения. Заявленные защитой мотивы к допросам экспертов касаются оценки достоверности их выводов, изложенных в названном заключении, а также нарушений требований уголовно-процессуального закона, якобы допущенных при назначении и проведении экспертизы. Названные доводы об оценке достоверности, допустимости и относимости доказательств, как обоснованно отмечено судом в постановлении от 26 сентября 2014 г. (т.1257 л.д. 242 оборот), в соответствии с требованиями ст. 17, 75, 87, 88 УПК РФ подлежат оценке при вынесении итогового решения по делу и к числу предусмотренных ст. 282 УПК РФ оснований к производству допроса эксперта не относятся.

Таким образом, суд первой инстанции обоснованно отказал в удовлетворении ходатайств о вызове экспертов (т.1257 л.д. 242 оборот, т.1258 л.д. 17 оборот).

Тот факт, что суд первоначально удовлетворил аналогичное ходатайство защиты (т.1257 л.д. 180), но затем отказал в допросе экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО», не свидетельствует о каком-либо нарушении требований уголовно-процессуального закона, поскольку последнее решение суда отвечает требованиям ст. 282 УПК РФ.

При этом суд апелляционной инстанции принимает во внимание, что при разрешении ходатайств о вызове экспертов суд первой инстанции также обоснованно учитывал сведения, изложенные в представленных документах, о состоянии здоровья экспертов, а также информацию о невозможности их явки в судебное заседание (т. 1235 л.д. 232, 234, т.1248 л.д. 164-172, 174-186). Таким образом, оснований для вывода об уклонении экспертов от участия в судебном заседании не имеется.

Требованиями ст. 282 УПК РФ специально урегулирован допрос экспертов, а потому доводы защиты о необходимости их вызова, основанные на положениях закона, регламентирующих допрос и оглашение показаний свидетелей, не подлежат удовлетворению.

Приведённые защитой в апелляционных жалобах и в судебном заседании суда апелляционной инстанции доводы о нарушении судом первой инстанции прав подсудимых по вызову и допросу экспертов, основанные на положениях подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и сложившейся судебной практике, также не подлежат удовлетворению по следующим основаниям.

Названные требования Конвенции, являющиеся одной из гарантий справедливого судебного разбирательства, указывают на невозможность вынесения обвинительного приговора исключительно или в основном на основании показаний свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить.

Однако показания экспертов ФИО122 (т.1210 л.д. 128-135), ФИО123 (т.1196 л.д. 140-143) и ФИО124 (т.1196 л.д. 144-147) в судебном заседании не оглашались и при обосновании приговора не использовались. Следовательно, оснований для вывода о нарушении судом первой инстанции прав осуждённых, закрепленных подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции, принципов состязательности и равноправия сторон, а также непосредственности исследования доказательств (чч. 2, 3 ст. 240 УПК РФ), не имеется.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции учитывает, что стороне защиты была предоставлена реальная и адекватная возможность оспорить имеющееся заключение экспертов ЦНСЭ РЭФ «ТЕХЭКО» путём предоставления доказательств, свидетельствующих о его необоснованности, недостоверности или недопустимости.

Ссылка защиты в обоснование своей правовой позиции по данному вопросу на Постановление Европейского Суда по правам человека от 04 декабря 2008 г. по делу «Трофимов (TROFIMOV) против Российской Федерации» (Жалоба №1111/02) несостоятельна. Напротив, в пп. 40, 41 анализируемого Постановления суд не нашёл обязательным рассмотрение доводов заявителя об оценке доказательств и обязательности вызова экспертов, приняв соответствующее решение, которым не установлено нарушений прав заявителя, предусмотренных п. 1 ст. 6 Конвенции (подп. 2 п. 43 Постановления).

Судом первой инстанции обоснованно отказано в принудительном приводе экспертов (т.1257 л.д. 243, т.1258 л.д. 43 оборот, 199 оборот), поскольку это не предусмотрено ст. 113 УПК РФ.

Таким образом, отказ суда первой инстанции в вызове экспертов не нарушил прав осуждённых и не поставил под сомнение справедливость всего судебного разбирательства по уголовному делу, а также такие свойства приговора как законность, обоснованность и справедливость.

С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что проведенное по делу судебное следствие отвечало требованиям состязательности и равноправия сторон, которым были созданы условия для осуществления и реализации своих прав и исполнения процессуальных обязанностей.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство закрепляет, что одно и то же лицо не может быть защитником двух обвиняемых, если интересы одного из них противоречат интересам другого (ч. 6 ст. 49 УПК РФ).

Кроме того, в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 50, ч. 2 ст. 248 УПК РФ в случае неявки приглашенного защитника в течение 5 суток суд вправе предложить подозреваемому, обвиняемому пригласить другого защитника.

Согласно протоколу судебного заседания, ни адвокат Середа А.В., принявший на себя защиту интересов Шерварли Е.И. в связи с заключенным с ним соглашением (т.1231 л.д. 35), ни адвокат Проскурин А.Б., назначенный судом в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ для представления интересов того же подсудимого (т.1235 л.д. 6), в период с 07 по 14 октября 2014 г., то есть в течение более 5 дней не являлись в судебные заседания, что послужило основанием к их отложению (т.1258 л.д. 4 оборот – 18 оборот).

Вышеприведённые требования уголовно-процессуального законодательства не связывают замену защитника с уважительностью (или неуважительностью) причин его неявки в судебные заседания, а лишь констатируют срок, спустя который суд вправе осуществить замену защитника.

В судебном заседании от 10 октября 2014 г. от Шерварли Е.И. поступило ходатайство об обеспечении его защитником, поскольку его адвокат не осуществляет его защиту, а он сам, находясь под стражей, не может самостоятельно пригласить себе нового адвоката (т.1258 л.д. 10 оборот – 11).

При таких обстоятельствах суд первой инстанции в судебном заседании от 14 октября 2014 г. принял обоснованное решение о назначении Шерварли Е.И. нового защитника – адвоката Шурыгина Д.Л. (т.1258 л.д. 14).

Возражений по назначению адвоката Шурыгина Д.Л. в качестве защитника сам Шерварли Е.И. не заявил, а напротив, указывая на отсутствие у него и Никитенко Г.И. каких-либо противоречий в правовой позиции по существу рассматриваемого дела, просил о продолжении судебного разбирательства (т.1258 л.д. 15-15 оборот).

Каких-либо противоречий между интересами Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., в защиту которых в суде первой инстанции выступал адвокат Шурыгин Д.Л., не имелось ранее и не имеется в настоящее время, а потому обстоятельств, исключающих участие названного адвоката в качестве защитника, не усматривается. Изложенные в апелляционных жалобах доводы апеллянтов об обратном являются голословными, ничем не подтверждены, а потому не подлежат удовлетворению.

Ходатайств об отводе адвоката Шурыгина Д.Л. по вышеназванным основаниям, предусмотренным ч. 6 ст. 49 и ч. 3 ст. 72 УПК РФ, кем-либо из участников процесса при производстве по делу в суде апелляционной инстанции также не заявлялось.

Адвокат Шурыгин Д.Л. был ознакомлен с материалами уголовного дела (т.1243 л.д. 68-72, 131), ранее принимал участие в судебных заседаниях и до 30 октября 2014 г., то есть до судебного заседания, в котором он представлял интересы, в том числе Шерварли Е.И. при отсутствии других защитников последнего (т.1258 л.д. 124 оборот), имел возможность согласовать правовую позицию с подсудимым. Таким образом, осуществив назначение адвоката Шурыгина Д.Л. защитником Шерварли Е.И., суд первой инстанции выполнил требования, предусмотренные ч. 3 ст. 248 УПК РФ и подп. «b» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Отказ адвоката Шурыгина Д.Л. предоставить ордер на защиту Шерварли Е.И. не влияет на законность оспариваемого приговора и не свидетельствует о каком-либо нарушении прав осуждённого, поскольку названный адвокат фактически принимал участие в судебных заседаниях и подсудимый имел возможность обращаться к нему за оказанием квалифицированной юридической помощи.

Следовательно, при вынесении постановления от 14 октября 2014 г. о назначении защитником Шерварли Е.И. адвоката Шурыгина Д.Л., а также при участии последнего в судебных заседаниях, суд каких-либо нарушений прав осуждённых не допустил.

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с доводами апелляционных жалоб о нарушении судом первой инстанции прав осуждённых на получение квалифицированной юридической помощи, выразившемся в проведении нескольких судебных заседаний в отсутствии их защитников.

Согласно требованиям ч. 2 ст. 248 УПК РФ при неявке защитника и невозможности его замены судебное разбирательство откладывается.

Положения ст. 51 УПК РФ предусматривают, что участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, в том числе, если обвиняемый не отказался от защитника (ст. 52 УПК РФ) или его отказ не был принят судом. Однако обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника (ч.1 ст. 52 УПК РФ).

В своём заявлении от 16 октября 2014 г. Шерварли Е.И. добровольно отказался от участия своих защитников в судебном заседании, назначенном на 17 октября 2014 г. (т.1235 л.д. 239). Возражений по заявленному ходатайству в судебном заседании кто-либо из участников процесса не заявил (т.1258 л.д. 35).

Учитывая соблюдение требований частей 1, 3 ст. 52 УПК РФ, суд первой инстанции, при отсутствии оснований для обязательного участия защитника (ст. 51 УПК РФ), принял правильное и обоснованное решение о проведении 17 октября 2014 г. судебного заседания в отсутствии адвокатов Шерварли Е.И.

Согласно материалам дела, в судебных заседаниях, проведенных 30 и 31 октября 2014 г., отсутствовали, в том числе адвокаты Белая Е.А., Проскурин А.Б. и Середа А.В., представляющие интересы Белобородова В.А. и Шерварли Е.И. соответственно. Однако в указанных судебных заседаниях принимали участие адвокаты Шурыгин Д.Л. и Шурыгина Н.Н., которые наряду с отсутствующими защитниками представляли интересы названных подсудимых.

При этом все участники процесса, в том числе подсудимые, не высказали каких-либо возражений относительно возможности продолжить судебное разбирательство при имеющейся явке.

Таким образом, суд первой инстанции, обоснованно приняв решение о возможности продолжить судебное разбирательство (т.1258 л.д. 125, 151), не допустил каких-либо нарушений.

В судебных заседаниях, проведенных 14 октября 2014 г., 05 и 06 ноября 2014 г., не принимали участия защитники Шерварли Е.И. адвокаты Проскурин А.Б. и Середа А.В., но принимал участие адвокат Шурыгин Д.Л., назначенный судом для представления интересов названного подсудимого.

Суд апелляционной инстанции также отмечает, что в названных судебных заседаниях от участников процесса, в том числе от самого Шерварли Е.И., не поступало возражений о продолжении судебного разбирательства, а потому суд первой инстанции обоснованно не усматривал оснований для его отложения (т.1258 л.д. 161 оборот).

При этом необходимо учесть, что в судебном заседании от 14 октября 2014 г. каких-либо доказательств не исследовалось, а рассматривались лишь процессуальные вопросы. 05 и 06 ноября 2014 г. судом осматривался системный блок компьютера «Аlians», запуск жёсткого диска которого, как указано выше, не был произведен по техническим причинам, а также рассматривались вопросы процессуального характера. Исследования доказательств, которые в дальнейшем использовались судом в обоснование приговора, в названных судебных заседаниях не проводилось.

Таким образом, отсутствие защитников, с которыми у Шерварли Е.И. имелись соглашения на защиту, в названных судебных заседаниях каким-либо образом не нарушило прав всех участников процесса по исследованию доказательств и не поставило под сомнение справедливость всего судебного разбирательства.

Адвокатам Белой Е.А. (т.1258 л.д. 165 оборот) и Середе А.В. (т. 1232 л.д. 151) до окончания судебного следствия была предоставлена возможность ознакомиться с протоколом судебных заседаний, состоявшихся без их участия, в течение которых были проведены допросы подсудимых Клюкача А.А. и Матвиенко А.В.

В судебном заседании, проведенном 07 ноября 2014 г., в том числе с участием защитника Белой Е.А., суд первой инстанции, удовлетворив ходатайство последней, возобновил допросы Белобородова В.А., Клюкача А.А. и Матвиенко А.В., предоставив ей возможность задать вопросы подсудимым (т.1258 л.д. 191-193 оборот).

Ходатайств о возобновлении допросов названных подсудимых от защитника Середы А.В., который в дальнейшем также принял участие в судебном разбирательстве дела на стадии следствия, не поступило.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что суд первой инстанции обеспечил каждому участнику процесса возможность принять участие в исследовании доказательств и не допустил ограничения предоставленных им процессуальных прав.

В то же время, суд апелляционной инстанции отмечает, что в случаях неявки адвокатов, которая приводила к необеспечению кого-либо из подсудимых квалифицированной юридической помощью, суд первой инстанции в соответствии с требованиями ст. 47, 49, 51, 248 УПК РФ неоднократно принимал решения об отложении судебного разбирательства.

Таким образом, проведение вышеназванных судебных заседаний в отсутствие всех защитников подсудимых не поставило под сомнение справедливость всего судебного разбирательства по уголовному делу, а также законность, обоснованность и справедливость приговора. С учётом изложенного, суд апелляционной инстанции, не усматривая нарушений прав обвиняемых, отклоняет доводы апеллянтов в рассматриваемой части.

Доводы апелляционных жалоб Шерварли Е.И. и его защитника Проскурина А.Б. о нарушении судом прав осуждённого на защиту, выразившемся в оставлении без удовлетворения ходатайства адвоката об объявлении в судебном заседании от 07 ноября 2014 г. перерыва для проведения консультации между ним и его доверителем (т.1258 л.д. 190), являются недостоверными, а потому удовлетворению не подлежат.

Согласно протоколу судебного заседания, 07 ноября 2014 г. адвокат Проскурин А.Б., предоставив ордер, на основании которого он принял на себя защиту интересов подсудимого Шерварли Е.И. в связи с заключенным соглашением (т.1235 л.д. 13), заявил ходатайство об объявлении в судебном заседании перерыва для согласования правовой позиции со своим доверителем (т.1258 л.д. 189 оборот).

Вместе с тем из материалов уголовного дела следует, что адвокат Проскурин А.Б. был допущен к представлению интересов Шерварли Е.И. ещё 03 сентября 2013 г. (т.1235 л.д. 6, т.1254 л.д. 25 оборот). Фактическое принятие до 07 ноября 2014 г. адвокатом Проскуриным А.Б. защиты Шерварли Е.И. подтверждается его участием в судебных заседаниях 04, 06, 09 сентября 2013 г. и 08 октября 2013 г., а также имеющимися документами об ознакомлении защитника с материалами уголовного дела и протоколом судебного заседания (т.1243 л.д. 53-56, 110), его заявлением о выплате вознаграждения от 10 июля 2014 г. (т.1243 л.д. 176-177), которое было удовлетворено постановлением от 09 сентября 2014 г. (т.1243 л.д. 178-179).

Таким образом, адвокат Проскурин А.Б., приняв на себя защиту Шерварли Е.И. более чем за 1 год и 2 месяца до 07 ноября 2014 г., имел в течение всего указанного времени реальную возможность согласовать правовую позицию со своим доверителем, в том числе при изменении 09 сентября 2014 г. в отношении последнего меры пресечения. При этом суд учитывает, что в течение всего этого времени ни пределы судебного разбирательства дела, ни позиция Шерварли Е.И. каких-либо изменений не претерпели.

Заключение адвокатом соглашения на представление интересов того же доверителя, защиту которого он осуществлял в порядке, предусмотренном ст. 50 УПК РФ, не даёт оснований для вывода о замене защитника (ч. 3 ст. 248 УПК РФ), а потому об обязательном предоставлении ему времени для ознакомления с материалами дела и подготовки к судебному заседанию.

При таких обстоятельствах оснований согласиться с доводами апеллянтов о нарушении прав Шерварли Е.И. на защиту и получение им квалифицированной юридической помощи не имеется.

Суд апелляционной инстанции находит недостоверными доводы адвоката Давыдова В.Г., представляющего интересы ОАО «РусГидро», о нарушении его прав, допущенном в ходе судебного разбирательства, выразившемся, по его мнению, в лишении права выступить в прениях сторон.

Согласно протоколу судебного заседания от 19 ноября 2014 г., названному участнику процесса по его собственному ходатайству было предоставлено время для подготовки к выступлению в прениях сторон, для чего объявлен перерыв до 20 ноября 2014 г. (т.1259 л.д. 87).

Указанный срок, с учётом ранее предоставленного участникам процесса времени (с 11 по 18 ноября 2014 г.) для подготовки к выступлениям в прениях сторон (т.1259 л.д. 24 оборот), а также длительности судебного разбирательства, в котором адвокат Давыдов В.Г. принимал непосредственное участие, являлся разумным и достаточным как для подготовки к выступлению в прениях, так и для согласования правовой позиции со своим доверителем, в том числе путём использования систем связи.

Однако в судебное заседание, назначенное на 20 ноября 2014 г., адвокат Давыдов В.Г., будучи надлежаще уведомленным о дате, времени и месте его проведения, не явился.

Положения ч. 2 ст. 249 УПК РФ закрепляют общее требование, позволяющее суду продолжить рассмотрение уголовного дела в отсутствие потерпевшего (в данном случае представителя юридического лица), за исключением случаев, когда его участие признано судом обязательным.

Участие адвоката Давыдова В.Г. обязательным судом первой инстанции не признавалось, а потому его неявка не являлась препятствием для продолжения судебного заседания.

Таким образом, изложенные обстоятельства свидетельствуют, что судом первой инстанции были созданы необходимые условия для осуществления представителем потерпевшего своих процессуальных прав по участию в прениях сторон.

Одновременно суд апелляционной инстанции отмечает, что, выступая с репликой, представитель потерпевшего – адвокат Давыдов В.Г., подробно выразив свою правовую позицию по существу рассмотренного уголовного дела, фактически реализовал своё право на участие в прениях сторон (т.1259 л.д. 217 оборот – 220).

Следовательно, оснований для вывода о нарушении судом первой инстанции прав представителя потерпевшего на участие в прениях сторон не имеется.

Доводы апеллянтов о нарушении судом первой инстанции требований ст. 240 УПК РФ и об обосновании приговора неисследованными в ходе судебного следствия доказательствами являются недостоверными и объективно опровергаются материалами уголовного дела

Отраженные в протоколе судебного заседания сведения свидетельствуют о том, что в ходе судебного следствия по ходатайствам участников процесса были оглашены доказательства, которыми суд обосновал установленные обстоятельства, а также выводы о виновности осуждённых.

В частности, согласно протоколу судебного заседания:

- протокол осмотра предметов с фототаблицей (т.589 л.д. 46-97) был оглашен в судебном заседании 22 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 115);

- заключение комиссии экспертов Государственного научного центра РФ ОАО НПО «ЦНИИТМАШ» (т.284 л.д. 12-101) оглашено в судебных заседаниях 15 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 92 оборот) и 16 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 30 оборот);

- заключение ОАО «Силовые машины» (т.55 л.д. 146-252) оглашено подсудимым Шерварли Е.И. в судебном заседании 14 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 140). При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что при исследовании названного доказательства подсудимыми Белобородовым В.А., Митрофановым А.Н. и Шерварли Е.И. было обращено внимание суда на ряд указанных в заключении обстоятельств;

- отчет о работе: определение вибрационного состояния опорных узлов гидроагрегатов СШ ГЭС до аварии 17 августа 2009 г. (т.1144 л.д. 29-157) был оглашен подсудимым Митрофановым А.Н. в судебном заседании 15 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 143 оборот);

- протокол осмотра предметов (т.588 л.д. 219-226), постановление о признании и приобщении вещественных доказательств (т.588 л.д. 227-228) и заключение эксперта ФИО102 (т.588 л.д. 215-218) были оглашены в судебном заседании 22 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 113 оборот) и повторно 15 октября 2014 г. защитником Нагрузовой Т.Ю. (т.1258 л.д. 19 оборот);

- методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций, утверждённые приказом РАО «ЕЭС России» от 13 июля 2006 г. №490 (СТО 17330282.27.140.001-2006) (т.97 л.д. 95-215, т.98 л.д. 2-275), оглашены в судебном заседании 05 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 69 оборот), и при этом Митрофанов А.Н. обращал внимание на ряд пунктов данного нормативного документа. В то же время, л.д. 92-94 т.97 в суде первой инстанции действительно не оглашались, но и рассматриваемый приговор на данные документы ссылок не содержит, а потому доводы защиты о якобы допущенном судом в данной части нарушении принципа непосредственности исследования доказательств не соответствуют действительности;

- приказы от 22 октября 2002 г. «Об организации лаборатории технической диагностики», о приёме на работу Белобородова В.А. от ДД.ММ.ГГГГ №, о назначении Клюкача А.А. ведущим инженером лаборатории технической диагностики от ДД.ММ.ГГГГ № и ведущим инженером участка мониторинга от ДД.ММ.ГГГГ №, а также о назначении Никитенко Г.И. заместителем главного инженера СШ ГЭС (т. 720 л.д. 158), о назначении Шерварли Е.И. заместителем главного инженера от ДД.ММ.ГГГГ № и от ДД.ММ.ГГГГ № (т.690 л.д. 209-210, 212, 257-260, т.720 л.д. 255, 256) оглашены в судебных заседаниях 26 ноября 2013 г., 02 декабря 2013 г. (т.1254 л.д. 126, 126 оборот, 130 оборот, 131) и 15 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 28 оборот);

- положения о лаборатории технической диагностики (т.877 л.д. 4-24, т.905 л.д. 122-160) и положение о службе мониторинга оборудования (т.877 л.д. 25-37) оглашались стороной обвинения в судебных заседаниях 06 декабря 2013 г. (т.1254 л.д. 141) и 01 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 116), а 25 сентября 2014 г. названные документы оглашены защитником Сагадиевым Д.С. (т.1257 л.д. 235 оборот). Кроме того, защитником Сагадиевым Д.С. в судебном заседании 25 сентября 2014 г. (т.1257 л.д. 235 оборот) была оглашена должностная инструкция ведущего инженера участка мониторинга оборудования службы мониторинга оборудования (т.877 л.д. 61-77). Вместе с тем суд отмечает, что на листе приговора 99 ссылки на последний документ (т.877 л.д. 61-77), о чём указывают в жалобах защитники Белая Е.А. и Кочубин А.Н., вообще не имеется, что также свидетельствует о недостоверности их доводов о допущении судом нарушений требований ст. 240 УПК РФ;

- положения о должностных обязанностях заместителей директора СШ ГЭС (т.248 л.д. 75-88, т.720 л.д. 120-133), о должностных обязанностях заместителей главного инженера СШ ГЭС (т.720 л.д. 160-171) и должностные инструкции заместителей главного инженера СШ ГЭС (т.720 л.д. 206-220, 257-286) оглашены в судебных заседаниях 12 ноября 2013 г., 02 декабря 2013 г. (т.1254 л.д. 87, 130 оборот, 131), 01 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 118) и 16 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 34);

- правила технической эксплуатации электрических станций и сетей Российской Федерации (СО 153-34.20.501-2003), утверждённые приказом Минэнерго РФ от 19 июня 2003 г. №229 (т.139 л.д. 5-204), были трижды оглашены в судебных заседаниях, в том числе Митрофановым А.Н. 05 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 70, 70 оборот), 01 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 115) и 14 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 139 оборот);

- сведения о судимости Митрофанова А.Н. и Никитенко Г.И. (т.720 л.д. 136, 137, 223, 224) и характеристики их личности, а также характеристики личности Шерварли Е.И. (т.720 л.д. 142-144, 231, 232, 234, 295-297) оглашены в судебном заседании 17 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 37, 37 оборот);

- правила организации технического обслуживания и ремонта оборудования, зданий и сооружений электростанций и сетей, утверждённые ОАО РАО «ЕЭС России» 25 декабря 2003 г. (СО 34.04.181-2003) (т.1208 л.д. 102-250), оглашены в судебном заседании 17 октября 2014 г. (т.1258 л.д. 36 оборот);

- техническое описание и инструкция по эксплуатации 2244000 ТО «Турбина гидравлическая РО 230/833-В-677 для СШ ГЭС» (т.425 л.д. 187-251), оглашено в судебном заседании дважды, в том числе Митрофановым А.Н. 18 ноября 2013 г. (т.1254 л.д. 103) и 18 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 148);

- также дважды, в том числе Митрофановым А.Н., а именно в судебных заседаниях от 09 декабря 2013 г. (т.1254 л.д. 143 оборот) и от 22 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 153) была оглашена копия свидетельства о регистрации ОПО (т.1034 л.д. 39-64);

- копия отчета «Монтаж, эксплуатация и реконструкция отдельных узлов турбин СШ ГЭС. Часть 1» (т.168 л.д. 1-201), а также перечень дефектов оборудования заводского изготовления некоторых конструктивных и технологических недоработок, выявленных при монтаже турбин стационарных №№ 2,3 СШ ГЭС (т.225 л.д. 112-114), оглашены Никитенко Г.И. 27 июня 2014 г. (т.1257 л.д. 92 оборот), 21 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 149 оборот) и 22 июля 2014 г. (т.1257 л.д. 154 оборот).

Кроме того, суд учитывает, что на листе приговора 105 отсутствует ссылка суда на документы, находящиеся на л.д. 131-275 т. 720. В приговоре указано обоснование вывода суда исследованными в суде доказательствами, содержащимися на листах 120-133 названного тома, которые, как указано выше, были оглашены в судебном заседании.

В протоколе судебного заседания от 01 и 11 ноября 2013 г., а также от 16 октября 2014 г. (т.1254 л.д. 60 оборот – 63, 78-81 оборот, т.1258 л.д. 60 оборот) отражено исследование судом первой инстанции в полном объеме письменных доказательств, которыми в дальнейшем был обоснован рассматриваемый в настоящее время приговор. Данный факт объективно опровергает приведённые в апелляционных жалобах адвокатов Белой Е.А. и Кочубина А.Н. доводы о неполном оглашении в ходе судебного следствия письменных доказательств.

Суд апелляционной инстанции также учитывает, что председательствующим по делу судьей были рассмотрены и соответствующими постановления мотивированно отклонены аналогичные по своему содержанию замечания, поданные апеллянтами на протокол судебного заседания, касающиеся не оглашения вышеприведённых доказательств. При этом суд не находит оснований не согласиться с вынесенными постановлениями, а также учитывает, что в названной части они сторонами не оспариваются.

В силу вышеприведённых обстоятельств отсутствуют основания согласиться с доводами защитника Неволько Н.И. адвоката Кочубина А.Н., изложенными им в ходатайстве, заявленном в судебном заседании суда апелляционной инстанции 19 марта 2015 г. Сравнение содержания протокола судебного заседания и оспариваемого приговора свидетельствует о том, что все доказательства, на которые суд первой инстанции ссылается в обоснование своих выводов, в том числе и указанные в названном ходатайстве защитника, были исследованы в ходе судебного следствия. Кроме того, ряд материалов уголовного дела, изложенных адвокатом в своём ходатайстве от 19 марта 2015 г., действительно в судебном заседании суда первой инстанции не оглашался, но на этих документах рассматриваемый приговор и не основан.

При указанных обстоятельствах изложенные в апелляционных жалобах доводы о нарушении судом первой инстанции требований ч. 3 ст. 240 УПК РФ, выразившемся в обосновании приговора доказательствами, которые не были исследованы в ходе судебного следствия, являясь недостоверными, не подлежат удовлетворению.

Протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259 УПК РФ.

Поданные участниками процесса замечания на протокол судебного заседания судом первой инстанции рассмотрены и в соответствующей части удовлетворены, о чём вынесены мотивированные постановления от 22 и 28 января 2015 г., 04, 09 и 24 февраля 2015 г., а также от 05 марта 2015 г. (т. 1264 л.д. 97-107, т. 1265 л.д. 32-51, т.1266 л.д. 141-142, т.1267 л.д. 219-223).

Законность и обоснованность вынесенных постановлений сомнений не вызывают, а приведённые в них аргументы подтверждаются материалами дела. Следовательно, заявленные в апелляционных жалобах доводы о незаконности вышеназванных постановлений удовлетворению не подлежат.

В соответствии с требованиями ст. 259 УПК РФ участники процесса вправе ознакомиться с протоколом судебного заседания при наличии письменного ходатайства об этом. Председательствующий обеспечивает сторонам возможность ознакомления с протоколом судебного заседания в течение 3 суток со дня получения ходатайства. Время ознакомления с протоколом судебного заседания устанавливается председательствующим в зависимости от объема указанного протокола, однако оно не может быть менее 5 суток с момента начала ознакомления. В исключительных случаях председательствующий по ходатайству лица, знакомящегося с протоколом, может продлить установленное время.

В течение 3 суток со дня ознакомления с протоколом судебного заседания стороны могут подать на него замечания (ч. 1 ст. 260 УПК РФ).

Согласно материалам уголовного дела, адвокат Нагрузова Т.Ю. 24 декабря 2014 г. обратилась в Саяногорский городской суд Республики Хакасия с заявлением об ознакомлении с протоколом судебного заседания, одновременно ходатайствуя о продлении срока ознакомления на 2 месяца (т.1260 л.д. 239).

26 декабря 2014 г. адвокату Нагрузовой Т.Ю. была вручена копия требуемого протокола судебного заседания, а также разъяснена возможность ознакомиться с ним в срок до 19 января 2015 г. с последующей подачей замечаний в срок до 25 января 2015 г. (т.1260 л.д. 241).

Приведённые обстоятельства свидетельствуют о соблюдении судом вышеизложенных норм уголовно-процессуального закона и об обеспечении адвокату Нагрузовой Т.Ю. возможности в разумный срок (значительно превышающий срок, установленный законом) осуществить свои процессуальные права.

В дальнейшем на основании письменного заявления защитника (т.1261 л.д. 6) судом продлены вышеназванные сроки (т.1261 л.д. 8-11), тем самым предоставлена дополнительная возможность защите реализовать свои права.

Отпуск адвоката, в котором тот находился в установленное судом для ознакомления с протоколом судебного заседания время (т.1264 л.д. 7), не даёт оснований для удовлетворения ходатайства защитника (т.1264 л.д. 6) и для дальнейшего продления вышеназванных сроков.

Нахождение одного их участников процесса в отпуске не даёт ему оснований для неисполнения своих процессуальных обязанностей в установленные сроки, поскольку иное будет являться обстоятельством, препятствующим другим участвующим по делу лицам доступу к справедливому судебному разбирательству в разумный срок.

Суд апелляционной инстанции также учитывает, что все остальные участники процесса, которым был предоставлен аналогичный срок для ознакомления с протоколом судебного заседания и подачи замечаний, смогли реализовать свои процессуальные права.

При указанных обстоятельствах оснований для вывода о том, что суд первой инстанции каким-либо образом нарушил права защитника на ознакомление с протоколом судебного заседания, а также право подать замечания на него, не имеется.

Таким образом, суд апелляционной инстанции не усматривает нарушений уголовного процессуального закона, которые путём лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путём повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения (ст. 38917 УПК РФ).

В результате исследования имеющихся в деле доказательств и их проверки в ходе судебного заседания суд первой инстанции пришёл к правильному выводу о том, что подсудимые нарушили правила безопасности при ведении работ по эксплуатации оборудования СШ ГЭС, что повлекло по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть 75 лиц, то есть совершили преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 216 УК РФ.

Изложенные в приговоре выводы суда первой инстанции о квалификации действий осуждённых мотивированы и соответствуют требованиям закона, а потому оснований не согласиться с ними у суда апелляционной инстанции не имеется.

Оснований для изменения квалификации действий осуждённых и применения положений ст. 143 УК РФ не имеется, так как положения ст. 216 УК РФ являются специальной нормой уголовного закона, предусматривающей ответственность именно за нарушение правил безопасности при ведении рассматриваемых в данном случае специфических работ.

Изложенные в приговоре выводы относительно юридической оценки действий осуждённых не содержат расширительного толкования понятия «иные работы», а потому доводы апеллянтов в названной части не подлежат удовлетворению.

Суд апелляционной инстанции соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что под «иными работами» уголовное законодательство понимает специфические работы всех видов, кроме горных и строительных работ, урегулированные особыми правилами.

«Иные работы» специально выделены для обозначения работ, связанных с повышенной опасностью для работающих, с применением сложного оборудования, а также оборудования, работающего под большим давлением, техники и технологических процессов, которые могут выйти из-под контроля человека именно в случае нарушения правил безопасности. Это те работы, которые сопряжены с риском аварии и катастроф, обладают высоким уровнем опасности причинения материального вреда и возможностью гибели (травматизма) людей.

Именно вышеприведённым критериям отвечает выполнение работ по эксплуатации названного в приговоре оборудования СШ ГЭС.

Таким образом, постановляя приговор, суд первой инстанции обоснованно отнёс эксплуатацию оборудования СШ ГЭС, на котором 17 августа 2009 г. произошла рассматриваемая авария, повлекшая гибель 75 человек и наступление многомиллиардного материального ущерба, к категории работ, при нарушении правил безопасности ведения которых наступает уголовная ответственность, предусмотренная ст. 216 УК РФ, и оснований не согласиться с названным выводом не имеется.

Диспозиция ст. 216 УК РФ имеет бланкетный характер, а потому суд первой инстанции, описывая совершённое осуждёнными деяние, а также квалифицируя их действия, правильно учитывал, что правила безопасности при ведении описанных работ урегулированы специальными нормами, в том числе содержащимися в Федеральном законе от 21 июня 1997 г. №116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

Оснований не согласиться с указанным выводом суд апелляционной инстанции не усматривает.

Напротив, анализ представленных сторонами письменных доказательств свидетельствует о необходимости соблюдения, в том числе осужденными, и о нарушении ими вышеназванных специальных правил промышленной безопасности при эксплуатации оборудования СШ ГЭС.

В частности, согласно сведениям, отражённым в свидетельстве о регистрации № от 01 декабря 2008 г. (с приложениями), опасный производственный объект – «Площадка ГЭС СШ ГЭС» (регистрационный номер №), эксплуатируемая ОАО «РусГидро», филиалом которого является СШ ГЭС, в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 г. «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» зарегистрирована в государственном реестре ОПО (т.1034 л.д. 39-44).

В карте учёта объекта, удостоверенной директором СШ ГЭС Неволько Н.И., одним из признаков опасности ОПО – «Площадка ГЭС СШ ГЭС» указано использование оборудования, работающего под давлением более 0,07 МПа или при температуре нагрева воды более 115°С (п.2.2.) (т.1034 л.д. 45).

В сведениях, характеризующих ОПО, также подписанных директором СШ ГЭС Неволько Н.И. (т.1034 л.д. 52-64), указано на использование на «Площадке ГЭС СШ ГЭС» оборудования, работающего под давлением более 0,07 МПа, и технических устройств, являющихся составной частью, в том числе ГА №2 (т.1034 л.д. 52).

Кроме того, согласно декларации промышленной безопасности ОПО СШ ГЭС, утверждённой 20 января 2009 г. первым заместителем директора – главным инженером СШ ГЭС Митрофановым А.Н., в состав «Площадки ГЭС СШ ГЭС» входит машинный зал, в который, в свою очередь, входят гидроагрегаты в количестве 10 шт. (ГА №1 – ГА №10) (т.401 л.д. 11-198).

Таким образом, принятыми на СШ ГЭС документами, регламентирующими правила безопасности, гидроагрегаты СШ ГЭС, в том числе ГА №2, включены в состав «Площадки ГЭС СШ ГЭС», которая, в свою очередь, была идентифицирована и надлежащим образом зарегистрирована в качестве ОПО в государственном реестре.

Доводы апеллянтов о фактическом нахождении гидроагрегатов СШ ГЭС в машинном зале здания станции ниже уровня «Площадки ГЭС СШ ГЭС», не опровергают вышеизложенные выводы суда, основанные на приведённых документах, составленных самими осуждёнными, о вхождении ГА №2 в состав названного ОПО. Кроме того, в соответствии с вышеназванной декларацией, на «Площадке ГЭС СШ ГЭС» именно в машинном зале, то есть в месте расположения гидроагрегатов, использовалось в технологическом процессе опасное вещество (турбинное масло Т-30) (т.401 л.д. 23).

Изложенные в жалобах доводы об отнесении «Площадки ГЭС СШ ГЭС» к ОПО по признакам нахождения на ней грузоподъемных кранов и сосудов МНУ не ставят под сомнение выводы суда о необходимости соблюдения подсудимыми требований вышеназванного Федерального закона при эксплуатации оборудования, являющегося её составной частью.

Таким образом, требования безопасности ведения работ, связанных с эксплуатацией оборудования «Площадки ГЭС СШ ГЭС», зарегистрированной в государственном реестре ОПО, регламентированы Федеральным законом от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

Судом первой инстанции в приговоре обоснованно указано и доказано, что небрежное отношение подсудимых к требованиям, определяющим безопасность ведения работ, предусмотренным как в абз. 1, 8 ч. 1 ст. 9 (в редакции, действовавшей до момента аварии, в настоящее время абз. 1, 12 ч. 1 ст. 9) вышеназванного Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ, так и в других приведённых в приговоре документах, состоит в причинной связи с наступившими в результате аварии последствиями, поскольку соблюдение всех рассматриваемых правил могло предотвратить аварию.

С учётом изложенного, оснований согласиться с доводами апеллянтов о том, что Федеральный закон от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ не регулирует правила безопасности ведения работ, а также об отсутствии в приговоре указания на нарушение осуждёнными конкретных (специальных) правил безопасности, не имеется.

Суд апелляционной инстанции находит несоответствующими действительности, а потому недостоверными доводы апеллянтов о незаконном признании судом первой инстанции гидроагрегатов СШ ГЭС опасными производственными объектами, поскольку приговор таких выводов не содержит.

Напротив, в приговоре отмечено о необходимости соблюдения, в том числе осуждёнными правил промышленной безопасности при эксплуатации зарегистрированного в установленном порядке ОПО («Площадка ГЭС СШ ГЭС»), в составе которого они сами в вышеприведённых документах указали гидроагрегаты станции, в том числе ГА №2.

Изложенные в жалобах выводы апеллянтов о необходимости эксплуатации всех гидроагрегатов ГЭС, действующих в Российской Федерации, в соответствии с нормативными документами по ОПО, основанные на их субъективном мнении о том, что суд первой инстанции признал гидроагрегат самостоятельным ОПО, не свидетельствуют о незаконности, необоснованности или несправедливости рассматриваемого приговора. Выводы суда первой инстанции относительно необходимости соблюдения правил промышленной безопасности, установленных вышеназванным Федеральным законом от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ, при эксплуатации ОПО («Площадка ГЭС СШ ГЭС») и входящего в его состав оборудования, сделаны лишь в отношении рассматриваемого случая и основаны на документах, касающихся исключительно «Площадки ГЭС СШ ГЭС», а потому не могут являться основанием для определения порядка эксплуатации оборудования других ГЭС.

С учётом вышеизложенных мотивов о включении ГА №2 в состав ОПО, суд апелляционной инстанции отклоняет доводы жалоб об отсутствии в действиях осуждённых состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 216 УК РФ, основанные на том, что гидроагрегаты СШ ГЭС не были зарегистрированы в государственном реестре как самостоятельные ОПО и таковыми Ростехнадзором не признавались.

Поскольку судом первой инстанции гидроагрегаты СШ ГЭС к самостоятельному ОПО не были отнесены, то внесённые Федеральным законом 04 марта 2013 г. №22-ФЗ изменения, в том числе в приложение №1 к Федеральному закону от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ, не подлежат применению и не свидетельствуют об отсутствии в действиях осуждённых состава преступления.

Ввиду аналогичных причин доводы апеллянтов о незаконности приговора из-за отсутствия в нём оценки доказательств (показаний свидетелей и документов), указывающих на невозможность самостоятельного отнесения гидроагрегатов к ОПО, также не подлежат удовлетворению.

Доводы апеллянтов о незаконности предъявления осуждённым обвинения в совершении преступления, предусмотренного ст. 216 УК РФ, основанные на том, что никто из них не осознавал и не знал о необходимости соблюдения специальных правил безопасности по работе с ОПО, так как гидроагрегаты к ОПО не относились и не были зарегистрированы Ростехнадзором в соответствующем государственном реестре, являются необоснованными. Напротив, содержание вышеприведённых документов указывает на то, что осуждённые сами указали гидроагрегаты СШ ГЭС в составе зарегистрированного в установленном порядке ОПО («Площадки ГЭС СШ ГЭС»), а потому знали и осознавали необходимость соблюдения специальных правил промышленной безопасности при работе входящего в её состав оборудования.

Утверждение Митрофановым А.Н. декларации промышленной безопасности ОПО СШ ГЭС (т.401 л.д. 11) лишь 20 января 2009 г., а также отсутствие сведений об ознакомлении с нею других осуждённых, сами по себе не свидетельствуют как об отсутствии в их действиях состава преступления, так и об их неосведомленности о необходимости соблюдения правил промышленной безопасности при эксплуатации оборудования, входящего в состав ОПО.

Приведённые апеллянтами в рассматриваемых жалобах собственные определения понятия «иные работы», а также их выводы об отсутствии в действиях осуждённых состава преступления, являются недостоверными, так как основаны на их субъективном толковании уголовного закона.

Кроме того, суд апелляционной инстанции отклоняет доводы апеллянтов о прекращении уголовного дела, основанные на том, что никто из осуждённых не проводил на гидроагрегатах СШ ГЭС работ, указанных в диспозиции ст. 216 УК РФ, а последние функционировали в автоматическом режиме в соответствии с графиком нагрузки, задаваемым системным оператором ОДУ Сибири.

Напротив, как указано выше, суд первой инстанции обоснованно признал эксплуатацию оборудования СШ ГЭС, входящего в состав ОПО, той работой, ответственность за соблюдение правил безопасности которой предусмотрена ст. 216 УК РФ.

Об эксплуатации гидроагрегатов СШ ГЭС персоналом станции, в частности, свидетельствует подготовленная Матвиенко А.В., согласованная Шерварли Е.И. и утверждённая Митрофановым А.Н. инструкция (т.811 л.д. 69-109), в которой определены действия персонала, в том числе по подготовке к пуску, порядку пуска, останову и обслуживанию гидроагрегата во время нормальной эксплуатации и в аварийных режимах.

Кроме того, анализ документов, регламентирующих должностные обязанности каждого из подсудимых, указывает, что они отвечали за работу оборудования СШ ГЭС, в том числе гидроагрегатов.

Так, Белобородов В.А. в соответствии со своими обязанностями начальника лаборатории технической диагностики нёс ответственность за качество и своевременность выполнения её функций (п.7.1), которые включают в себя, в частности, проведение различных, в том числе вибрационных и дефектоскопических измерений, с целью определения параметров, характеризующих техническое состояние оборудования: гидроагрегатов, блочных трансформаторов и т.д., предоставление информации о состоянии работающего оборудования (т.877 л.д. 4-24).

Клюкач А.А. в соответствии со своими обязанностями (п.2.1) должен был организовывать работы по проведению вибрационных, акустических, тепловых и дефектоскопических измерений, в том числе гидроагрегатов СШ ГЭС (т.877 л.д. 98-113, т. 971 л.д. 29-45).

Матвиенко А.В., являясь начальником службы мониторинга оборудования, согласно пп. 3.2.1. и 5.3.1 Положения о службе мониторинга оборудования нёс ответственность за проведение обработки и анализа результатов измерений стационарной системы виброконтроля гидроагрегата (т.877 л.д. 25-37).

Митрофанов А.Н., согласно положению о своих должностных обязанностях, был ответственным за обеспечение надёжной, бесперебойной работы оборудования предприятия (т.248 л.д. 75-88), а в соответствии с инструкцией по эксплуатации гидроагрегатов СШ ГЭС (т.811 л.д.69-109), в случае выявления указанных в инструкции неполадок, определял срок, в течение которого гидроагрегат должен быть разгружен или остановлен (п.2.3.5).

В соответствии с п. 4.4.20 положения о СШ ГЭС директор СШ ГЭС, которым являлся Неволько Н.И., был обязан обеспечивать эксплуатацию оборудования в соответствии с действующими нормативными требованиями (т.247 л.д 15-33).

Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., являясь заместителями главного инженера станции, были обязаны обеспечивать надёжную, бесперебойную работу оборудования СШ ГЭС (т.720 л.д. 160-171, 206-220, 257-286).

Приведённые сведения указывают, что осуждённые в рамках своих должностных обязанностей проводили работы по эксплуатации оборудования, в том числе гидроагрегатов СШ ГЭС, а потому опровергают доводы апеллянтов об обратном.

Кроме того, приведённые в приговоре обязанности осуждённых указывают на то, что они являлись лицами, ответственными за надёжную и бесперебойную работу оборудования станции, а потому несли ответственность за работу этого оборудования в соответствии с установленными нормами безопасности.

Таким образом, осуждённые, будучи работниками СШ ГЭС, деятельность которых была непосредственно связана с эксплуатацией оборудования станции, в том числе того, на котором 17 августа 2009 г. произошла рассматриваемая авария, а также лицами, ответственными за безопасность работы данного оборудования, являются субъектами настоящего преступления, а потому обоснованно привлечены к уголовной ответственности именно по ст. 216 УК РФ.

Доводы апеллянтов о непрохождении осуждёнными подготовки и аттестации в области промышленной безопасности, а также о том, что они не являлись ответственными за обслуживание ОПО и в их обязанности не входило осуществление производственного контроля по соблюдению правил промышленной безопасности на ОПО, являются необоснованными. При этом суд апелляционной инстанции учитывает, что уголовную ответственность за совершение преступления, предусмотренного ст. 216 УК РФ, несут лица, ответственные за соблюдение правил ведения работ, а также работники, постоянная или временная деятельность которых связана с данным производством.

Доводы адвоката Проскурина А.Б. о том, что должностные обязанности Шерварли Е.И. не содержат требований по соблюдению им Федерального закона от 21 июля 1997 г. №116-ФЗ, не соответствуют действительности, поскольку согласно должностным инструкциям заместителя главного инженера по эксплуатации (т.720 л.д. 257-285) он в своей деятельности должен руководствоваться, в том числе нормами названного закона (п. 1.16).

Положения уголовного закона предусматривают, что лицо может быть освобождено от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли указанные в ч. 1 ст. 78 УК РФ сроки.

В соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий.

Согласно установленным и описанным в оспариваемом приговоре обстоятельствам совершения подсудимыми преступления, ими в течение соответствующего временного периода (лист приговора 7) совершено длящееся (а не продолжаемое, как указано в апелляционных жалобах) преступление, оконченное в результате наступления рассматриваемой аварии. Приведённые обстоятельства свидетельствуют о том, что срок, предусмотренный в данном случае п. «б» ч. 1 ст. 78 УК РФ, не истёк.

Следовательно, изложенные в апелляционных жалобах доводы о неправильном применении судом уголовного закона и необходимости начала исчисления названного срока до 17 августа 2009 г., а потому об освобождении осуждённых от уголовного ответственности, удовлетворению не подлежат.

Оснований для вывода о неправильном применении судом уголовного закона, а именно о неприменении положений ст. 28 УК РФ, определяющих случаи невиновного причинения вреда, не имеется.

Напротив, приведённые в приговоре доказательства и сделанные на их основе выводы свидетельствуют о наличии в действиях каждого осуждённого состава рассматриваемого преступления.

Судом первой инстанции сделан мотивированный вывод о том, что осуждённые не предвидели наступления аварии и её последствий, но, имея достаточные профессиональные зная и опыт, большой стаж работы в гидроэнергетике, при необходимой внимательности и предусмотрительности должны были и могли как предвидеть эти последствия, так и предотвратить их.

Доводы апеллянтов о невиновности подсудимых, мотивированные тем, что данная авария носила непроектный (запроектный) характер, а потому у осуждённых при исполнении своих обязанностей отсутствовала какая-либо возможность предвидеть её наступление, не подлежат удовлетворению и опровергаются изложенными в приговоре доказательствами, свидетельствующими об обратном.

Мнение стороны защиты об отсутствии прямой причинной связи между наступившими последствиями и бездействиями каждого из осуждённых, а потому невозможности их привлечения к уголовной ответственности за совершение группового неосторожного деяния, является недостоверным и не опровергает изложенных в приговоре выводов о виновности подсудимых. Напротив, судом первой инстанции в описательной части приговора подробно изложены как наступившие последствия, так и приведшие к ним бездействия каждого из осуждённых.

Доводы защиты о неустановлении судом первой инстанции формы вины осуждённых по отношению к инкриминируемому им деянию, а потому о неправильном применении уголовного закона, являются недостоверными и не подлежат удовлетворению.

Напротив, при описании преступления, признанного судом доказанным, обоснованно указано о неосторожном его совершении осуждёнными. При этом судом приведено соответствующее обоснование небрежного отношения осуждённых к исполнению своих обязанностей, состоящего в прямой причинной связи с наступлением последствий в виде гибели 75 человек и крупного материального ущерба (ч. 3 ст. 26 УК РФ).

Таким образом, юридическая оценка действий осуждённых, данная судом первой инстанции, по ч. 3 ст. 216 УК РФ, является правильной.

Указанные обстоятельства свидетельствуют об отсутствии оснований для вывода о неправильном применении судом первой инстанции уголовного закона, а потому не дают поводов для отмены или изменения рассматриваемого приговора (ч. 1 ст. 38918 УПК РФ).

При назначении наказания каждому из подсудимых суд обоснованно учёл характер и степень общественной опасности совершённого ими преступления, относящегося к категории средней тяжести, обстоятельства его совершения, данные об их личности, в том числе сведения о возрасте, семейном положении, состоянии их здоровья и состоянии здоровья их родственников, влияние назначенного наказания на их исправление, условия их жизни и жизни их семей.

В качестве смягчающих наказание осуждённым обстоятельств суд обоснованно учёл: совершение преступления впервые, преклонный возраст (за исключением Матвиенко А.В.), состояние их здоровья, а также состояние здоровья их родственников, наличие наград, благодарностей и почётных званий за успешную работу в области энергетики и положительные характеристики их личности.

Кроме того, судом первой инстанции обоснованно учтены в качестве смягчающих наказание обстоятельств наличие на иждивении Клюкача А.А. <данные изъяты>, на иждивении Матвиенко А.В. <данные изъяты>, а также наличие поощрений и благодарности у Митрофанова А.Н. и Шерварли Е.И. за участие в восстановлении СШ ГЭС.

Поскольку судом при назначении наказания было учтено наличие у осуждённых почётных званий, благодарностей и поощрений, то доводы апеллянтов о нарушении требований п. 4 ст. 304 УПК РФ, выразившемся в неуказании во вводной части приговора иных данных о личности подсудимых, и поэтому о незаконности оспариваемого приговора, не подлежат удовлетворению.

Таким образом, при вынесении приговора судом первой инстанции учтены все установленные по делу обстоятельства, влияющие на вид и размер назначенного осуждённым наказания, в том числе указанные в апелляционных жалобах потерпевших, осуждённых и их защитников. Оснований для иной оценки указанных участниками процесса обстоятельств, а потому для изменения приговора в части назначенного осуждённым наказания, суд апелляционной инстанции не усматривает. Выводы суда первой инстанции при решении вопросов наказания мотивированы и основаны на материалах уголовного дела.

Совокупность смягчающих наказание обстоятельств суд первой инстанции, вместе с тем, обоснованно посчитал недостаточной для признания их исключительными, позволяющими назначить наказание с применением правил, предусмотренных ст. 64 УК РФ, оснований не согласиться с названным выводом не имеется. Доводы защиты об обстоятельствах, существенно снижающих общественную опасность осуждённых, не дают оснований для применения при назначении наказания вышеназванных положений уголовного закона.

Приобщённые к материалам уголовного дела договоры пожертвования, заключенные в течение 2007-2008 гг. юридическими лицами – ОАО «СШ ГЭС им. П.С. Непорожнего», ОАО «Федеральная гидрогенерирующая компания» (ОАО «ГидроОГК») и ОАО «РусГидро» с различными лицами (т.1017 л.д. 117-119, 157-159, 162, 171, 176, 181, 186, 191, 196, 201, 206, т.1019 л.д. 235, 243, 247, т.1022 л.д. 147, 152, т.1023 л.д. 245, т.1028 л.д. 91, т.1040 л.д. 159, т.1047 л.д. 121, т.1048 л.д. 2, т.1049 л.д. 130, 144, т.1050 л.д. 140, 162, т.1054 л.д. 122, т.1061 л.д. 24, 33, 55, т.1063 л.д. 123, т.1067 л.д. 46, 50, 54, т.1068 л.д. 18, 22, 27, 32, 36, 132, 136, 160, 192, т.1069 л.д. 2, 6, 10, 14, 18, 22, 26, т.1072 л.д. 82-84, 87, 92, т.1074 л.д. 204, т.1076 л.д. 20), указывают на благотворительную и гуманитарную деятельность вышеназванных юридических лиц, а не кого-либо из осуждённых. Само по себе подписание указанных договоров Митрофановым А.Н. и Неволько Н.И. не даёт оснований суду для признания дополнительных смягчающих наказание обстоятельств.

Указанные обстоятельства также свидетельствуют об обоснованности решения суда первой инстанции, отказавшего защите в оглашении названных документов.

Доводы адвоката Проскурина А.Б. и осуждённого Шерварли Е.И. об оказании последним после аварии материальной помощи потерпевшей ФИО125 ничем документально не подтверждены. Напротив, согласно протоколу судебного заседания от 25 марта 2014 г., потерпевшая однозначно заявила о том, что со стороны подсудимых ей никаких материальных выплат не производилось (т.1255 л.д. 150). Достоверность изложенных в протоколе судебного заседания показаний потерпевшей не оспаривалась осуждённым в поданных им замечаниях (т.1265 л.д. 25-31). Доводы защиты о том, что ФИО125 якобы забыла о факте оказания ей именно Шерварли Е.И. материальной помощи, являются недостоверными и основаны на собственных умозаключениях защиты.

Суд апелляционной инстанции не находит оснований для признания в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, общественную деятельность Шерварли Е.И. по организации строительства футбольного стадиона, приобретение им для нужд футбольной команды спортивного инвентаря и бытовой техники, а равно по проведению спортивного соревнования, посвященного памяти погибших в результате аварии.

Приведённые данные не относятся к обстоятельствам, предусмотренным каким-либо пунктом ч. 1 ст. 61 УК РФ, а также не дают оснований для применения положений ч. 2 названной статьи уголовного закона.

При вынесении приговора судом первой инстанции сделан мотивированный вывод об отсутствии обстоятельств, смягчающих наказание для каждого из осуждённых, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, поскольку сведений о добровольном возмещении ими, а не ОАО «РусГидро», имущественного ущерба и морального вреда, причинённых преступлением, а равно о выполнении ими иных действий, направленных на заглаживание вреда, причинённого потерпевшим, не имеется.

Участие осуждённых в восстановлении СШ ГЭС не даёт оснований для вывода о совершении ими действий, направленных на заглаживание вреда, причинённого потерпевшим. При этом суд учитывает, что нормативные документы, в том числе план действий по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера СШ ГЭС (т.76 л.д. 183-237) и инструкция по предотвращению и ликвидации технологических нарушений на гидромеханическом оборудовании СШ ГЭС (т.776 л.д. 147-176), возлагали обязанность по ликвидации аварий на оборудовании СШ ГЭС на персонал станции, в том числе на административно-техническое руководство.

Доводы апеллянтов о выполнении осуждёнными своих обязанностей по восстановлению станции, в том числе в выходные дни и по окончанию рабочего времени, совершению ими действий, выходящих за пределы их должностных обязанностей, а также о том, что они приступили к ликвидации аварии непосредственно после произошедшего, предотвратив тем самым наступление более вредных последствий (экологической катастрофы) и гибель большего количества людей, не дают оснований для признания указанных действий в качестве смягчающих наказание обстоятельств, предусмотренных п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ.

Таким образом, суд первой инстанции при отсутствии обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотренных пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, обоснованно пришёл к выводу об отсутствии оснований для применения при назначении осуждённым наказания положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Заявления защиты о нахождении жён осуждённых на их иждивении, а на иждивении Шерварли Е.И. - его внуков, оставшихся после гибели его сына без мужской опеки, не могут служить основаниями к признанию названных обстоятельств в качестве смягчающих наказание.

Судом первой инстанции обоснованно отмечено отсутствие у всех осуждённых обстоятельств, отягчающих их наказание.

Доводы стороны защиты о неправильном применении судом уголовного закона, выразившемся в нарушении положений ч. 2 ст. 63 УК РФ, не соответствуют действительности. Тяжесть наступивших последствий не учитывалась судом первой инстанции при назначении наказания в качестве отягчающего наказание обстоятельства, но обоснованно принята во внимание при определении Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. вида исправительного учреждения.

Кроме того, суд первой инстанции с учётом фактических обстоятельств совершённого осуждёнными преступления и степени его общественной опасности, несмотря на наличие вышеуказанных смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, обоснованно не усмотрел оснований для изменения в порядке, предусмотренном ч. 6 ст. 15 УК РФ, категории рассматриваемого преступления на менее тяжкую, не усматривает таких оснований и суд апелляционной инстанции.

С учётом характера и степени общественной опасности преступления, фактических обстоятельств, данных о личности каждого из осуждённых, совокупности смягчающих и отсутствии отягчающих наказание обстоятельств, суд пришёл к обоснованным выводам о необходимости назначения Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. наказания в виде лишения свободы на определенный срок, без применения к ним положений об условном осуждении или отсрочке исполнения приговора, мотивировав указанный вывод, оснований не согласиться с которым не имеется.

Доводы защиты о несправедливости назначенного осуждённым наказания по причине того, что суд не учёл мнения трудового коллектива СШ ГЭС и значительного числа потерпевших, не настаивающих на назначении им сурового наказания, не подлежат удовлетворению, поскольку мнение участников процесса о виде и размере наказания обязательным для суда не является, а при решении данного вопроса он руководствуется требованиями уголовного закона.

Вместе с тем установленные обстоятельства дела, в совокупности с данными о личности Клюкача А.А. и Матвиенко А.В., а также ролью последних в совершении преступления, позволили суду первой инстанции сделать обоснованный вывод о возможности исправления указанных лиц без изоляции от общества, а именно о применении к ним положений об условном осуждении.

Кроме того, определив вид и меру наказания Белобородову В.А., суд первой инстанции с учётом требований Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. №3500-6 ГД «Об объявлении амнистии …» пришёл к обоснованному выводу об освобождении того от наказания.

Применение в отношении Белобородова В.А. вышеназванных положений закона указывает на отсутствие необходимости суду определять вид исправительного учреждения либо рассматривать вопрос о применении положений об условном осуждении, поскольку названные обстоятельства связаны не с назначением, а с порядком отбывания наказания, от которого тот освобождён.

Следовательно, оснований согласиться с доводами апелляционной жалобы потерпевшего ФИО22 о неправильном применении судом уголовного закона при назначении наказания Белобородову В.А. не имеется.

Отсутствуют основания согласиться с доводами защиты о том, что суд не рассмотрел вопрос об освобождении осуждённых от наказания, в том числе в связи с принятием вышеназванного постановления об объявлении амнистии. Напротив, изложенные в приговоре выводы свидетельствуют о том, что суд первой инстанции, определяя вид и меру наказания в отношении каждого из подсудимых, пришёл к выводу о возможности применения положений названного Постановления Государственный Думы Федерального Собрания Российской Федерации только в отношении Белобородова В.А.

Суд первой инстанции также обоснованно и мотивировано указал на отсутствие оснований для освобождения других осуждённых от наказания, а также об отсутствии оснований к применению положений закона об отсрочке исполнения приговора, в том числе по состоянию их здоровья.

Таким образом, оснований для вывода о несправедливости приговора вследствие суровости или мягкости назначенного осуждённым наказания суд апелляционной инстанции не находит, поскольку все обстоятельства, влияющие на вид и размер наказания, в том числе указанные в апелляционных жалобах и дополнительно заявленные в настоящем судебном заседании, учтены при его назначении.

С учётом изложенных обстоятельств суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что назначенное осуждённым наказание является справедливым и отвечающим его целям, предусмотренным ст. 43 УК РФ.

Вид исправительного учреждения, в котором Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. следует отбывать наказание, определен судом правильно, с учётом требований п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ.

В частности, согласно п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ отбывание лишения свободы назначается лицам, осуждённым за преступления, совершённые по неосторожности, а также лицам, осуждённым к лишению свободы за совершение умышленных преступлений небольшой и средней тяжести, ранее не отбывавшим лишение свободы, - в колониях-поселениях. С учётом обстоятельств совершения преступления и личности виновного суд может назначить указанным лицам отбывание наказания в исправительных колониях общего режима с указанием мотивов принятого решения. В последнем случае суд, мотивируя принятое решение, должен учитывать обстоятельства совершения преступления и личность виновного, в частности, характер и степень общественной опасности совершённого преступления (тяжесть наступивших последствий, роль осуждённого в совершении преступления, иные существенные обстоятельства дела), а также его поведение после совершения преступления, в том числе отношение к деянию, возмещение вреда, причинённого преступлением, данные о состоянии здоровья, наличии иждивенцев и другие.

Принимая решение об определении для отбывания наказания в виде лишения свободы Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. исправительную колонии общего режима, суд первой инстанции обоснованно, в том числе в соответствии с требованиями Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2014 г. №9 «О практике назначения и изменения судами видов исправительных учреждений», принял во внимание их поведение после совершения преступления, а именно: их отношение к деянию (отрицание каждым из них своей вины, непринятие каких-либо мер по возмещению вреда, причинённого преступлением), данные об их личности (возраст и состояние здоровья, позволяющее отбывать назначенное им наказание, отсутствие иждивенцев), а также тяжесть наступивших последствий и роль каждого из них в совершении преступления.

Доводы защиты о незаконности использования судом первой инстанции при обосновании решения о виде исправительного учреждения отношения осуждённых к инкриминируемому им преступлению (отрицание ими своей вины), а потому о нарушении принципов презумпции невиновности, состязательности сторон и их прав на защиту, не подлежат удовлетворению ввиду вышеизложенных обстоятельств.

Суд апелляционной инстанции отклоняет как недостоверные доводы защиты о том, что единственным основанием для назначения Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. наказания в виде лишения свободы и для его отбывания в исправительной колонии общего режима явилась избранная ими правовая позиция защиты, заключающаяся в отрицании ими своей вины. Напротив, содержание приговора свидетельствует о том, что решая вопросы о виде и размере наказания, а затем о виде исправительного учреждения персонально в отношении каждого из подсудимых, суд первой инстанции учёл всю совокупность обстоятельств, которые могли оказать влияние на принятие решения в соответствующей части.

Доводы защиты о том, что суд первой инстанции не мог, обосновывая назначение осуждённым более сурового вида исправительного учреждения, ссылаться на их возраст, состояние здоровья и поведение после совершения преступления, под которым защита понимает выполнение осуждёнными действий по восстановлению СШ ГЭС, предотвращению наступления большего ущерба и гибели большего числа людей, не подлежат удовлетворению.

Напротив, вышеуказанные требования закона позволяют и обязывают суд при определении более сурового вида исправительного учреждения (п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ) учитывать данные о личности виновного, в том числе его возраст и состояние здоровья. Кроме того, суд первой инстанции обоснованно и в соответствии с приведёнными требованиями, закона определяя вид исправительного учреждения, принял во внимание поведение осуждённых после совершения преступления с позиции их отношения к деянию, а также непринятие ими мер по возмещению причинённого потерпевшим (физическим лицам) вреда.

При таких обстоятельствах оснований для изменения вида исправительного учреждения, назначенного Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. для отбывания наказания в виде лишения свободы, в том числе по доводам, изложенным апеллянтами в жалобах и заявленными ими в настоящем судебном заседании, не имеется.

Таким образом, при определении вида исправительного учреждения для отбывания наказания в виде лишения свободы, назначенного Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. суд первой инстанции правильно применил уголовный закон и не допустил каких-либо его нарушений.

Вышеизложенные обстоятельства свидетельствуют об отсутствии оснований для вывода о несправедливости приговора, поскольку назначенное осуждённым наказание соответствует тяжести преступления, их личности, не выходит за пределы, предусмотренные ч. 3 ст. 216 УК РФ, и по своему виду и размеру является справедливым, а потому оснований к отмене или изменению оспариваемого приговора, предусмотренных ч. 2 ст. 38918 УПК РФ, не имеется.

При указанных обстоятельствах оснований для удовлетворения поданных апелляционных жалоб суд апелляционной инстанции не находит.

Однако в связи с принятием 24 апреля 2015 г. Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации Постановления № 6576-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» суд апелляционной инстанции приходит к выводу об изменении рассматриваемого приговора в отношении Клюкача А.А. и Матвиенко А.В.

Принимая данное решение, суд апелляционной инстанции учитывает, что Клюкач А.А. и Матвиенко А.В. являются лицами, условно осуждёнными за совершение преступления, предусмотренного ст. 216 УК РФ, которая не включена в перечень исключений, предусмотренных подп. 2 п. 13 вышеназванного Постановления, а также то, что они сами не относятся к лицам, указанным в подп. 3-6 п. 13 Постановления, на которых действие амнистии не распространяется.

С учётом изложенного, Клюкач А.А. и Матвиенко А.В. на основании п. 9 вышеназванного Постановления подлежат освобождению от назначенного им наказания.

Поскольку в отношении Белобородова В.А. при постановлении приговора применены положения Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. № 3500-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации» и он освобождён от назначенного наказания, то оснований для применения рассматриваемого постановления об амнистии не имеется.

В связи с тем, что оспариваемый приговор не вступил в законную силу до дня вступления в силу Постановления об амнистии, то в соответствии с требованиями п. 14 Постановления Государственный Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 24 апреля 2015 г. № 6578-6 ГД «О порядке применения Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» оснований для сокращения сроков наказаний, назначенных Митрофанову А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И., не имеется.

Иных оснований для применения в отношении Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И. и Шерварли Е.И. вышеназванного Постановления об объявлении амнистии не усматривается.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 38913, 38920 и 38928 УПК РФ, суд

П О С Т А Н О В И Л :

приговор Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г. в отношении Белобородова В.А., Клюкача А.А., Матвиенко А.В., Митрофанова А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И. изменить.

На основании п. 9 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 24 апреля 2015 г. № 6576-6 ГД «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» Клюкач А.А. и Матвиенко А.В. (каждого) от назначенного наказания освободить.

В остальной части приговор Саяногорского городского суда Республики Хакасия от 23 декабря 2014 г. в отношении Белобородов В.А., Клюкач А.А., Матвиенко А.В., Митрофанов А.Н., Неволько Н.И., Никитенко Г.И., Шерварли Е.И. оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в кассационном порядке.

Председательствующий