Решение по делу № 10-3949/2019 от 05.07.2019

Дело № 10-3949/2019                     Судья Гладков А.А.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ     ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г.Челябинск                         04 сентября 2019 года

Челябинский областной суд в составе:

председательствующего - судьи Кузнецовой Н.И.,

судей Домокуровой С.В., Кашириной А.А.

при секретаре Устюговой Н.Ю.,

с участием прокурора Таракановой Т.И.,

адвокатов Гумбурга А.Н., Кайдина А.И., Горошко Е.О., Вяткиной Е.Г., Пахомовой Н.П.,

осужденных Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е.

потерпевших <данные изъяты>

заинтересованного лица <данные изъяты>

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению помощника прокурора г.Озерска Первушина Н.В., апелляционным жалобам адвоката Гумбурга А.Н., адвоката Горошко Е.О. (с дополнением), адвоката Кайдина А.И. (с дополнением), адвоката Пахомовой Н.П. (с дополнением), адвоката Вяткиной Е.Г. (с дополнением), осужденного Мамонтова С.Ю., осужденного Митяева К.Л. (с дополнением), осужденного Шарипова В.Е. (с дополнениями), потерпевшего <данные изъяты> (с дополнением), потерпевшего <данные изъяты> потерпевшего <данные изъяты> (с дополнением), заинтересованного лица <данные изъяты> заинтересованного лица <данные изъяты> на приговор Озерского городского суда Челябинской области от 25 апреля 2019 года, которым

МАМОНТОВ Сергей Юрьевич, родившийся <данные изъяты>, судимый 20 июня 2012 года Озерским городским судом Челябинской области по ч.3 ст.30, п. «г» ч.3 ст.228.1 УК РФ к 2 годам 10 месяцам лишения свободы, освободившийся 07 мая 2014 года условно-досрочно на 7 месяцев 20 дней,

осужден по двум преступлениям, предусмотренным п. «б» ч.3 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевших <данные изъяты>.) к наказанию в виде лишения свободы на срок десять лет со штрафом в доход государства в размере 200 000 (двести тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок один год, за каждое преступление; по двум преступлениям, предусмотренным пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевших <данные изъяты>.) – в виде лишения свободы на срок четыре года со штрафом в доход государства в размере 150 000 (сто пятьдесят тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок десять месяцев, за каждое преступление; пп. «а, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты> - в виде лишения свободы на срок три года шесть месяцев со штрафом в доход государства в размере 130 000 (сто тридцать тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок девять месяцев; пп. «а, в» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты> - в виде лишения свободы на срок три года шесть месяцев со штрафом в доход государства в размере 130 000 (сто тридцать тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок девять месяцев; п. «г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты> - в виде лишения свободы на срок три года со штрафом в доход государства в размере 100 000 (сто тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок восемь месяцев; пп. «а, г, д» ч.2 ст.161 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты> - в виде лишения свободы на срок четыре года со штрафом в доход государства в размере 5 000 (пять тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок шесть месяцев.

    На основании ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок тринадцать лет с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима, с дополнительным наказанием в виде штрафа в доход государства в размере 800 000 (восемьсот тысяч) рублей и в виде ограничения свободы сроком один год десять месяцев.

    Срок наказания в виде лишения свободы исчислен со дня вступления приговора законную силу.

    На основании п. «а» ч.3.1 ст.72 УК РФ время содержания под стражей с 22 мая 2017 года по день вступления приговора в законную силу зачтено в срок лишения свободы из расчета один день за один день отбывания наказания в исправительной колонии особого режима.

    Мамонтову С.Ю. установлены ограничения: не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в ночное время суток (с 23 часов до 06 часов следующего дня) за исключением необходимости исполнения трудовой функции, выполняемой по месту официального трудоустройства; не выезжать за пределы территории муниципального образования по месту своего жительства или пребывания, не изменять место жительства или пребывания, место работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы. Мамонтов С.Ю. обязан в период отбывания наказания в виде ограничения свободы являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, три раза в месяц для регистрации.

МИТЯЕВ Константин Леонидович, родившийся <данные изъяты>, судимый: 1) 14 июля 2014 года Озерским городским судом Челябинской области по ч.2 ст.330 УК РФ к 2 годам лишения свободы, условно с испытательным сроком 2 года (снят с учета 14 июля 2016 года в связи с отбытием наказания); 2) 21 июня 2016 года мировым судьей судебного участка №4 г.Озерска Челябинской области по ч.1 ст.139 УК РФ к 8 месяцам исправительных работ с удержанием ежемесячно 10 % заработка в доход государства (14 марта 2017 года снят с учета в связи с отбытием наказания),

осужден по двум преступлениям, предусмотренным пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевших <данные изъяты>.) к наказанию в виде лишения свободы на срок три года шесть месяцев со штрафом в доход государства в размере 130 000 (сто тридцать тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок десять месяцев, за каждое преступление; п. «б» ч.3 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) – в виде лишения свободы на срок восемь лет со штрафом в доход государства в размере 150 000 (сто пятьдесят тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок один год; пп. «а, в» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) - в виде лишения свободы на срок три года со штрафом в доход государства в размере 100 000 (сто тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок девять месяцев; пп. «а, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) - в виде лишения свободы на срок три года со штрафом в доход государства в размере 100 000 (сто тысяч) рублей, с ограничением свободы на срок девять месяцев.

    На основании ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок десять лет с дополнительным наказанием в виде штрафа в доход государства в размере 300 000 (триста тысяч) рублей и в виде ограничения свободы сроком один год шесть месяцев.

    На основании ч.5 ст.74 УК РФ отменено условное осуждение по приговору Озерского городского суда Челябинской области от 14 июля 2014 года.

    В соответствии со ст.70 УК РФ по совокупности приговоров путем частичного присоединения к вновь назначенному наказанию неотбытой части наказания по приговору Озерского городского суда Челябинской области от 14 июля 2014 года, окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок одиннадцать лет с отбыванием в исправительной колонии строгого режима со штрафом в доход государства в размере 300 000 (триста тысяч) рублей, с ограничением свободы сроком один год шесть месяцев.

    Митяеву К.Л. установлены ограничения: не уходить из места постоянного проживания (пребывания) в ночное время суток (с 23 часов до 06 часов следующего дня) за исключением необходимости исполнения трудовой функции, выполняемой по месту официального трудоустройства; не выезжать за пределы территории муниципального образования по месту своего жительства или пребывания, не изменять место жительства или пребывания, место работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы. Митяев К.Л. обязан в период отбывания наказания в виде ограничения свободы являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, два раза в месяц для регистрации.

    Мера пресечения изменена с домашнего ареста на заключение под стражу.

    Срок наказания исчислен с 25 апреля 2019 года.

    На основании п. «а» ч.3.1 ст.72 УК РФ (в редакции Федерального закона №186-ФЗ от 03.07.2018г.) время содержания под стражей с 22 мая 2017 года по 21 июня 2017 года, с 25 апреля 2019 года по день вступления приговора в законную силу, а также на основании ч.3 ст.72 УК РФ (в редакции Федерального закона №420-ФЗ от 07.12.2011г.) время нахождение под домашним арестом в период с 22 июня 2017 года по 24 апреля 2019 года зачтено в срок лишения свободы из расчета один день за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

ШАРИПОВ Вячеслав Евгеньевич, родившийся <данные изъяты>, несудимый,

оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч.3 ст.163 УКРФ (вымогательство денежных средств у Ступина А.И. от 18 ноября 2015 года), на основании п.2 ч.2 ст.302 УПК РФ в связи с непричастностью к совершению преступления, в указанной части за ним признано право на реабилитацию.

осужден по п. «б» ч.3 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) к наказанию в виде лишения свободы на срок семь лет со штрафом в доход государства в размере 100 000 (сто тысяч) рублей; пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) – в виде лишения свободы на срок три года со штрафом в доход государства в размере 80 000 (восемьдесят тысяч) рублей; пп. «а, г» ч.2 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) - в виде лишения свободы на срок два года шесть месяцев со штрафом в доход государства в размере 50 000 (пятьдесят тысяч) рублей; пп. «а, г, д» ч.2 ст.161 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.) - в виде лишения свободы на срок три года со штрафом в доход государства в размере 5 000 (пять тысяч) рублей.

    На основании ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок девять лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, с дополнительным наказанием в виде штрафа в доход государства в размере 200 000 (двести тысяч) рублей.

Срок наказания в виде лишения свободы исчислен со дня вступления приговора законную силу.

    На основании п. «а» ч.3.1 ст.72 УК РФ время содержания под стражей с 26 июня 2017 года по день вступления приговора в законную силу зачтено в срок лишения свободы из расчета один день за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

    Взыскано с Мамонтова С.Ю. в счет возмещения материального ущерба, причиненного преступлением, в пользу <данные изъяты> 300 000 (триста тысяч) рублей, гражданские иски потерпевших <данные изъяты> переданы на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, гражданский иск потерпевшей <данные изъяты> оставлен без рассмотрения.

    Сохранен арест на имущество Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Гайнитдинова А.Н., Митяевой А.К., Лаврентьева Н.П., Назаровой Е.А., наложенный постановлениями Озерского городского суда Челябинской области от 30 июня 2017 года, от 28 августа 2017 года, от 17 ноября 2017 года.

Разрешена судьба вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Кузнецовой Н.И., выступления прокурора Таракановой Т.И., поддержавшей доводы апелляционного представления, потерпевших <данные изъяты>., адвокатов Гумбурга А.Н., Кайдина А.И., Горошко Е.О., Вяткиной Е.Г., Пахомовой Н.П., осужденных Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е., принимавших участие в судебном заседании посредством видеоконференц-связи, заинтересованного лица <данные изъяты>., поддержавших доводы апелляционных жалоб с дополнением, потерпевшей <данные изъяты>., поддержавшей доводы апелляционных жалоб потерпевших, полагавшей необходимым приговор в отношении Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е. оставить без изменения, суд апелляционной инстанции

у с т а н о в и л:

Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л., Шарипов В.Е. признаны виновными и осуждены за вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия:

- у <данные изъяты> в период времени с 22 по 30 марта 2015 года - группой лиц по предварительному сговору, в целях получения имущества в особо крупном размере;

- у <данные изъяты> в период с декабря 2015 года по май 2016 года - группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, в крупном размере;

- у <данные изъяты> 10 мая 2016 года - группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере.

Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л., кроме того, признаны виновными и осуждены за вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия:

- у <данные изъяты> в период с 12 февраля по 11 марта 2015 года - группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия;

- у <данные изъяты> в период с осени 2015 года по 16 марта 2016 года - группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, в крупном размере.

Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е. также признаны виновными и осуждены за грабеж, то есть открытое хищение имущества, принадлежащего <данные изъяты>., группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере, с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья и с угрозой применения такого насилия, совершенное в период с 03 по 04 октября 2015 года.

Мамонтов С.Ю., кроме того, признан виновным и осужден за вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия:

- у <данные изъяты> 18 ноября 2015 года - в крупном размере;

- у <данные изъяты> 02 октября 2015 года - с применением насилия, в целях получения имущества в особо крупном размере.

Шарипов В.Е. оправдан в совершении вымогательства у <данные изъяты> 18 ноября 2015 года, то есть в требовании под угрозой применения насилия передачи чужого имущества в крупном размере, организованной группой.

Преступления совершены в г.Озерске Челябинской области при обстоятельствах, указанных в приговоре.

В апелляционном представлении помощник прокурора г.Озерска Первушин Н.В. просит приговор в отношении Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. отменить в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, существенным нарушением уголовно-процессуального закона и неправильным применением уголовного закона.

Указывает, что в приговоре не дана полная оценка показаниям потерпевших, свидетелей, подсудимых, данных ими как в ходе судебного заседания, так и в ходе предварительного следствия.

Так, потерпевший <данные изъяты> утверждал, что к вымогательству в отношении него причастен не только Мамонтов С.Ю., но и Шарипов В.Е. Факт того, что Шарипов В.Е. не озвучивал требования о передаче ему <данные изъяты> денежных средств, не свидетельствует о непричастности Шарипова В.Е. к совершенному преступлению. Напротив, из обстоятельств совершения преступления и предыдущих согласованных действий осужденных Мамонтова С.Ю. и Шарипова В.Е. следует, что они заранее договорились о совершении преступления и действовали согласно отведенным каждому ролям. Соответственно, действия Шарипова В.Е. по факту вымогательства денежных средств у <данные изъяты> должны быть квалифицированы по п. «а» ч. 3 ст. 163 УК РФ. Однако суд пришел к необоснованному выводу об оправдании Шарипова В.Е. по данному преступлению, не мотивировав его надлежащим образом.

Также судом необоснованно исключен из объема предъявленного обвинения всем осужденным квалифицирующий признак - совершение преступления организованной группой по эпизодам в отношении потерпевших <данные изъяты>

Выводы суда о том, что группа, состоящая из Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е., не обладала той степенью сплоченности и устойчивости, которые присущи организованной группе, не соответствуют фактическим обстоятельствам, исследованным в ходе судебного следствия.

Считает установленным тот факт, что именно Мамонтов С.Ю., обладая незаурядными лидерскими качествами, создал и осуществлял общее руководство деятельностью организованной группы, от него исходили требования о незаконной передаче денежных средств либо имущества, а Митяев К.Л. и Шарипов В.Е. выполняли порученные им обязанности.

Об устойчивости и общности интересов всех членов организованной группы, направленных на профессиональное совершение преступлений, свидетельствует тот факт, что всех участников связывают дружеские отношения и совместный отдых.

Сторона обвинения приводит понятие организационной группы со ссылкой на ст. 35 УК РФ.

По мнению прокурора, установлено, что указанная группа, представляла собой устойчивое преступное формирование лиц, объединившихся с целью вымогательства у потерпевших денежных средств, и на протяжении длительного периода времени постоянно занималась данной преступной деятельностью, группа характеризовалась высокой степенью организованности, наличием руководителя, четким распределением ролей, согласованностью действий, прочностью преступных связей, постоянством входящих в нее членов, объединенных общей целью и единством намерений, что данная преступная группа отличалась более высокой степенью организованности, чем группа лиц по предварительному сговору.

В апелляционной жалобе адвокат Кайдин А.И. просит приговор в отношении Мамонтова С.Ю. отменить, уголовное дело возвратить прокурору.

Указывает, что в обоснование своих выводов об осуждении Мамонтова С.Ю. суд сослался по существу на противоречивые показания потерпевших, тогда как доводы Мамонтова С.Ю. о его невиновности были отвергнуты в приговоре без приведения соответствующих мотивов.

В обоснование своего вывода о виновности Мамонтова С.Ю. в вымогательстве в отношении <данные изъяты> суд сослался на показания потерпевшего, из которых следует, что он оплатил своей тете <данные изъяты> операцию на глаза, после чего приобрел у нее квартиру за 100000 рублей «с условием пожизненного содержания». В последующем он помогал ей только продуктами питания, денег не давал, так как считал, что <данные изъяты> израсходует их на покупку спиртного. После смерти <данные изъяты> ее сестра <данные изъяты> стала обвинять его в мошенничестве, утверждала, что он обманным путем завладел квартирой, тогда как она (<данные изъяты>) и ее братья - <данные изъяты>., являются прямыми наследниками умершей. <данные изъяты> обращалась в отношении него в правоохранительные органы, и, ничего не добившись, привлекла Мамонтова, который доставил его из дома в офис «ВипСилинг» и путем психологического давления заставил написать указанную долговую расписку (л. д. 13-21 том 23, 63-64, 69 том 24).

Вместе с тем из показаний <данные изъяты> усматривается, что <данные изъяты> впервые узнала о том, что продала свою квартиру <данные изъяты>, когда с ее (<данные изъяты>) помощью оформляла субсидию на жилье. <данные изъяты> плохо видела, злоупотребляла спиртными напитками, чем и воспользовался Ральников, чтобы заключить с ней договор купли-продажи жилья.

Кроме того <данные изъяты> споил последнего мужа <данные изъяты>, и также обманным путем завладел его долей в другом жилье. <данные изъяты> и <данные изъяты> обращались в правоохранительные органы с заявлениями о привлечении <данные изъяты> к уголовной ответственности за мошенничество, но им отказали в возбуждении уголовного дела. После смерти <данные изъяты> <данные изъяты> обратился в суд с иском к <данные изъяты> и восстановил право на свою квартиру. Однако квартира <данные изъяты> так и осталась в собственности <данные изъяты>. По показаниям <данные изъяты> <данные изъяты> бесчеловечно захоронил <данные изъяты> в одной могиле с первым мужем без памятника. Поэтому она посчитала справедливым предъявить <данные изъяты> требование о выплате ей и братьям, один из которых является отцом Ральникова, части наследства и выделить средства для перезахоронения <данные изъяты> и обустройства могилы. Исчерпав все способы убеждения <данные изъяты>, <данные изъяты> обратилась к Мамонтову. Последний организовал им встречу, в ходе которой <данные изъяты> написал долговую расписку, определив сумму выплаты по обоюдному согласию, 500 000 рублей (л. д. 115-119 том 7, л. д. 87-90 том 8).

По свидетельствам <данные изъяты> и <данные изъяты>., потерпевший <данные изъяты> мошенническим путем завладел квартирой их сестры <данные изъяты>, причем отец потерпевшего <данные изъяты> охарактеризовал сына, как лживого, трусливого, непорядочного человека. <данные изъяты> спокойно поговорила с <данные изъяты>., на него никто не давил, не угрожал ему. Он добровольно написал расписку, а на следующий день обратился в полицию, что, якобы, его похитили из квартиры и вымогали деньги (л.д. 139-140, 144-145 том 7).

Адвокат излагает показания жены потерпевшего <данные изъяты> - <данные изъяты> о том, что <данные изъяты> обвинила ее мужа в незаконном присвоении квартиры умершей <данные изъяты>, требовала компенсацию, договорилась с Мамонтовым, который вызвал <данные изъяты> на разговор в офис «ВипСилинг», где, по словам <данные изъяты>, под моральным и психологическим давлением его заставили написать долговую расписку в пользу <данные изъяты> на сумму 500000 рублей (л. д. 242-247 том 23).

    Подсудимый Мамонтов полностью подтвердил показания <данные изъяты>, утверждал, что организовал ей встречу с <данные изъяты>, не оспаривал, что его действия могли оказать на <данные изъяты> психологическое воздействие, вместе с тем, Мамонтов категорически отрицал применение к нему угроз или насилия при написании долговой расписки.

Других доказательств совершения вымогательства в материалах дела не имеется, в приговоре не приведено. При этом сам <данные изъяты>, выслушав показания подсудимых, сообщил суду, что при следовании в помещение «ВипСилинг» никаких угроз в его адрес не высказывалось. В помещении «ВипСилинг» он подвергался психологическому воздействию, но при этом насилие не применялось, как и не было и конкретизированных угроз, которые можно было бы истолковать как угрозы жизни и здоровью.

    Отмечает, что сообщенные <данные изъяты> сведения о противоправном поведении <данные изъяты>, помимо свидетельских показаний, подтверждены другими материалами дела.

Так, из договора купли-продажи жилья от 5 августа 2014 года видно, что <данные изъяты> продала свою квартиру <данные изъяты> за 100000 рублей, что за <данные изъяты> сохраняется право пожизненного пользования квартирой, сведения о пожизненном содержании <данные изъяты> <данные изъяты> в договоре отсутствуют (л. д. 67-68, 224-225 том 7).

Адвокат, ссылаясь на договор дарения от 10 июля 2014 года, согласно которому <данные изъяты> подарил <данные изъяты> 1/2 долю в своей квартире (л. д. 209 том 7)., на материалы доследственной проверки, из которых усматривается, что 25 декабря 2014 года <данные изъяты> и <данные изъяты> обращались с заявлениями в полицию и в прокуратуру в отношении <данные изъяты>, что он завладел их документами и мошенническим путем обратил в свою пользу принадлежащее им жилье (л. д. 122, 123, 147 том 7), на определение Озерского городского суда Челябинской области от 30 октября 2015 года, из которого следует, что ответчик <данные изъяты> возвратил истцу <данные изъяты> жилье, стороны заключили мировое соглашение (л. д. 137 том 7), высказывает собственный вывод о завладении <данные изъяты> квартирой <данные изъяты>, а также долей в квартире <данные изъяты> мошенническим путем, считает выводы суда по данному вопросу не соответствующими фактическим обстоятельствам дела. По мнению адвоката, нельзя согласиться с утверждениями суда о виновности Мамонтова в вымогательстве, исходя из корыстной направленности его умысла, что суд оставил без внимания то, что <данные изъяты> выплатила Мамонтову вознаграждение из собственных средств, тогда как по смыслу закона предметом вымогательства должно являться имуществом потерпевшего. Иных доказательств виновности Мамонтова по данному эпизоду не имеется.

    В ходе предварительного следствия и суда потерпевший <данные изъяты> показывал, что его сожительница <данные изъяты> взяла в долг денежные средства под проценты у <данные изъяты>, вскоре они расстались с <данные изъяты> но поскольку ее долговые обязательства образовались в период совместной жизни, он пообещал помочь в погашении долга. В дальнейшем <данные изъяты>, действовавший в интересах <данные изъяты>, просил ускорить возврат долга, а спустя несколько часов после этого, <данные изъяты> приехал с Мамонтовым, последний повел себя напористо, агрессивно, давил морально, хотя угроз не высказывал. В результате он, <данные изъяты>, написал долговую расписку на имя <данные изъяты> на сумму 2900000 рублей, которую кроме него подписала <данные изъяты>), <данные изъяты> утверждал, что данная расписка подразумевала возврат долга <данные изъяты>, что самостоятельных имущественных требований Мамонтов и <данные изъяты> не предъявляли. Через некоторое время <данные изъяты> еще раз напомнил о необходимости ежемесячного платежа <данные изъяты> по долговой расписке, на что он ответил, что помнит об этом. В последствии частями передал <данные изъяты> 30 000 рублей (л. д. 153-154, 203-206 том 8, л. д. 196-204 том 23).

На следствии <данные изъяты> утверждал об отсутствии насилия со стороны Мамонтова, в суде <данные изъяты> заявил о нанесении ему Мамонтовым пощечины, не причинившей боли, что это не связано с написанием расписки, поскольку он действительно имел долговые обязательства.

Свидетель <данные изъяты> полностью подтвердила показания <данные изъяты>, уточнив, что заемные денежные средства были потрачены на покупку <данные изъяты> автомобиля (л. д. 208-211 том 8).

Из показаний <данные изъяты> следует, что <данные изъяты> задолжала <данные изъяты> крупную денежную сумму, ссылаясь на материальные трудности, отказывалась возвращать долг, объясняла, что деньги истрачены <данные изъяты>. <данные изъяты>, в рамках оказания услуг по истребованию долгов, попытался самостоятельно урегулировать финансовый этот конфликт, а когда это не получилось, обратился за помощью к Мамонтову. В ходе встречи с <данные изъяты> и <данные изъяты> Мамонтов настоял, чтобы <данные изъяты> и <данные изъяты> в письменной форме подтвердили свои долговые обязательства перед Маликовым. Долговая расписка была оформлена на имя <данные изъяты>, который самостоятельно внес в нее свои паспортные данные и который назвал сумму долга 2900000 рублей, сообщенную ему <данные изъяты> (л. д. 194-195, 214-216, 217-220, 221-222 том 8).

Подсудимый Мамонтов в целом признав достоверность показаний указанных лиц, в суде дополнительно пояснил, что в ходе беседы с <данные изъяты> стала упрекать <данные изъяты> в растрате денег и домашнем насилии, он, Мамонтов, пальцами дотронулся до лица <данные изъяты>, развернул его к себе со словами: «Ты еще ее и бил, на меня смотри, чего отворачиваешься». Эти действия не могли повлечь физической боли. <данные изъяты> подтвердил, что не отказывался от долговых обязательств, написал расписку, на сумму, которую назвал <данные изъяты> - 2900000 рублей, было понятно, что <данные изъяты> будет отдавать долг <данные изъяты>. То что в расписке указан <данные изъяты> не вызвало подозрений, поскольку Федотов действовал от имени <данные изъяты>. После этого ни с <данные изъяты>, ни с <данные изъяты> он не встречался и не разговаривал о долге.

По материалам дела <данные изъяты> в дальнейшем также продолжали уклоняться от погашения долга, вследствие чего <данные изъяты> обратился в суд с иском к <данные изъяты>). Цена иска и объем удовлетворенных исковых требований соизмеримы с суммой, указанной <данные изъяты> в долговой расписке, решением Озерского городского суда от 3 ноября 2016 года постановлено взыскать с <данные изъяты>) в пользу <данные изъяты> задолженность по договору займа основной долг 2570000 рублей, проценты за пользование займом 108368.33 рублей, проценты за пользование чужими денежными средствами 204 097.90 рублей, итого: 2883466, 23 рублей (л.д. 159-164 том 8), судебное решение до настоящего времени не исполнено.

Каких-либо других доказательств, подтверждающих наличие у Мамонтова умысла на совершение вымогательства у <данные изъяты>, судом не установлено. Адвокат высказывает несогласие с выводами суда о виновности Мамонтова по данному преступлению, об оценке доказательств, приводит собственные суждения.

В обоснование приговора о виновности Мамонтова в вымогательстве у Нугаева положены противоречивые показания потерпевшего, которые сводятся к тому, что он действительно имел задолженность перед <данные изъяты>, по договоренности с последним долг подлежал возмещению через Митяева путем передачи автомобиля «Деу Нексия», оцененного <данные изъяты> в 150 000 рублей. Но при встрече возле здания ГИБДД Митяев начал требовать 150 000 рублей, что привело к ссоре, перешедшей в драку. Не оспаривая того факта, что он отнял у Митяева расписку о погашении долга, <данные изъяты> заявил, что Митяев, действуя сначала один, подверг его жестокому избиению, потом - совместно с подъехавшим Мамонтовым. <данные изъяты> так и не смог дать разумных объяснений, почему Митяеву не удалось вернуть расписку, послужившую причиной конфликта. Затем, по его словам, Митяев и Мамонтов повторили свои действия и требования в больнице, куда он обратился за медицинской помощью после избиения. В результате оказанного на него физического и психологического давления Нугаев по прошествии месяца в помещении УМВД России по ЗАТО г. Озерск отказался от своих обвинений в отношении Митяева и Мамонтова по факту причинения ему телесных повреждений и вымогательства, подписал расписку о выплате Митяеву 150 000 рублей, по которой в дальнейшем частями произвел возмещение в размере около 80 000 рублей (л. д. 93-103, 106-108, 128-132, 133-139 том 4, л. д. 99-111 том 23).

Показания потерпевшего не были тщательно и объективно исследованы, проанализированы и оценены. Так, показаниями свидетеля <данные изъяты> и объяснениями его жены <данные изъяты> установлено, что <данные изъяты>, спекулируя на дружеских отношениях со <данные изъяты>, вовлек его в совместную деятельность, <данные изъяты> должен предоставлять денежные средства на покупку поврежденных автомобилей, а <данные изъяты> в свою очередь - ремонтировать и продавать их, при этом всю вырученную прибыль делить пополам. <данные изъяты> стал брать банковские кредиты, в очередной раз ему отказали, он взял в долг у Митяева 150 000 рублей на 3 месяца, которые также отдал <данные изъяты>, последний через некоторое время прекратил общение со <данные изъяты>, присвоив деньги, вырученные от продажи машин, уехал из г. Озерска. Когда Митяев напомнил <данные изъяты> о долге, последний рассказал ему о недобросовестности <данные изъяты>. Митяев высказал намерение попытаться самостоятельно получить деньги у <данные изъяты>. Со слов Митяева узнал, что <данные изъяты> готов вернуть Митяеву долг автомобилем «Деу Нексия», но поскольку формально перед Митяевым у <данные изъяты> долговых обязательств не имелось, попросил, чтобы <данные изъяты> написал на его имя расписку о возврате долга. <данные изъяты> написал такую расписку, указав сумму 100 000 рублей, которая соответствовала рыночной цене автомобиля. Однако при встрече с Митяевым <данные изъяты>, под предлогом несогласия с указанной в расписке суммой, учинил драку и отнял расписку. После происшедшего <данные изъяты> был приглашен в полицию в связи с проверкой заявления <данные изъяты> о причинении телесных повреждений Митяевым и Мамонтовым и вымогательстве. Там <данные изъяты> полностью признал свои долги перед ним и Митяевым, обещал их погасить (л. д. 47-48 том 4, л. д. 237-242 том 23).

Подсудимый Митяев полностью подтвердил сведения, сообщенные <данные изъяты>, пояснив суду, что 12 февраля 2015 года действительно встречался с <данные изъяты> возле здания ГИБДД по поводу возврата долга. <данные изъяты> без видимых причин затеял ссору и драку, отобрал расписку о погашении 100 000 рублей, которая была написана <данные изъяты> по его же (<данные изъяты>) требованию, а также напал на подъехавшего Мамонтова. По мнению Митяева эти действия <данные изъяты> были обусловлены нежеланием возвращать долг. В ходе драки <данные изъяты> нанес ему многочисленные удары по голове, повлекшие разрыв барабанной перепонки, в связи с чем, он обращался за медицинской помощью.

Из показаний подсудимого Мамонтова следует, что летом 2014 года он оказался случайным свидетелем разговора, который произошел между Митяевым, Нугаевым и <данные изъяты>. Он не участвовал в их беседе, но из ее содержания понял, что <данные изъяты> занял у Митяева деньги для <данные изъяты>, которые тот не вернул, и поэтому <данные изъяты> не смог рассчитаться с Митяевым. В связи с этим они пытались договориться о возврате долга Митяеву. <данные изъяты> не отрицал свой долг, пообещал отдать деньги Митяеву напрямую. 12 февраля 2015 года Митяев сообщил по телефону, что находится возле ГИБДД, не может приехать на встречу с ним из-за конфликта с <данные изъяты>. По словам Мамонтова, на тот момент он не помнил о долге <данные изъяты>, но поскольку находился недалеко от ГИБДД, то сказал Митяеву, что подъедет, по приезду увидел, что <данные изъяты> кидается на Митяева, размахивает руками, ведет себя агрессивно. Из уха Митяева шла кровь. Он, Мамонтов, тут же подбежал к <данные изъяты> со спины, схватил его руками за шею и грудь. <данные изъяты> начал упираться, они упали на землю. Он прижал <данные изъяты> к земле, просил успокоиться, угроз не высказывал, телесных повреждений не наносил. Когда он отпустил <данные изъяты>, последний ушел в здание ГИБДД. Митяев сообщил, что <данные изъяты> избил его и отобрал расписку, по которой Митяеву должен быть возвращен долг. Возмущенный этим он, Мамонтов, догнал <данные изъяты> в фойе ГИБДД, чтобы призвать к порядку, однако <данные изъяты> начал громко выражаться нецензурной бранью, привлекая к себе внимание сотрудников полиции, размахивать руками, пытался нанести ему удары кулаками по лицу. Он в свою очередь, защищаясь, ткнул <данные изъяты> один раз кулаком в живот, после чего ушел, чтобы прекратить этот конфликт. Через несколько дней из полиции сообщили, что <данные изъяты> лег в больницу и обратился с заявлением по поводу того, что он и Митяев избили его. Поскольку <данные изъяты> оболгал его в заявлении, они с Митяевым в больнице попытались объяснить <данные изъяты>, что он ведет себя крайне непорядочно, однако разговор не получился, более того, <данные изъяты> написал еще одно лживое заявление в полицию, что якобы он и Митяев вымогали у него деньги в больнице с применением насилия. В конечном итоге они встретились в полиции, где все разъяснилось. В присутствии следователя, который проводил доследственную проверку по заявлениям <данные изъяты>, последний признал долг, что обязуется возместить его Митяеву, а также отозвал свои заявления о привлечении его и Митяева к уголовной ответственности. При обсуждении порядка возмещения долга <данные изъяты> сказал, что ему удобнее перечислять деньги на карту, выяснилось, что карта есть только у <данные изъяты>, который не возражал, чтобы <данные изъяты> зачислял на нее деньги.

Изложенные Мамонтовым, Митяевым и супругами <данные изъяты> обстоятельства в полной мере согласуются с исследованными в суде доказательствами: распиской, изъятой у <данные изъяты>, о том, что <данные изъяты> якобы получил 100 000 рублей от <данные изъяты> за автомобиль «Деу Нексия»; заявлением <данные изъяты> начальнику УВД г. Озерска о прекращении проверки по его обращению в отношении Митяева и Мамонтова ввиду их невиновности в вымогательстве с применением насилия; долговой распиской <данные изъяты> в пользу Митяева на сумму 150 000 рублей с ежемесячным платежом в размере 8 330 рублей; показаниями свидетеля <данные изъяты> и предоставленной им выпиской о поступлении денежных средств на карточный счет от <данные изъяты> (л. д. 6, 54-55, 58, 124-127 том 4).

Адвокат ссылается на то, что из показания <данные изъяты> об обстоятельствах произошедшего возле здания ГИБДД и в помещении ГИБДД являются противоречивыми, чему не дано надлежащей оценки судом. Более того, доводы <данные изъяты>, о виновности Мамонтова опровергнуты показаниями самого потерпевшего на следствии и в суде, согласно которым Мамонтов, лишь повалил его на землю и удерживал, другого насилия не применял, требований имущественного характера не высказывал. Показания <данные изъяты> состоят в противоречии не только с объяснениями Мамонтова и Митяева но и с показаниями очевидцев - старшего дежурного дежурной части ГИБДД <данные изъяты>., командиров роты ДПС <данные изъяты> не подтвердивших показания <данные изъяты> об обстоятельствах произошедшего.

По мнению адвоката, не выдерживают никакой критики и показания <данные изъяты> о насилии и вымогательстве со стороны Мамонтова и Митяева в больнице, поскольку не подтверждены объяснениями медицинской сестры <данные изъяты> (л.д. 53 том 4).

Каких-либо оснований ставить под сомнение достоверность сведений, сообщенных <данные изъяты> у суда не велось, так как эти лица являются очевидцами произошедшего, которые не заинтересованы в исходе дела для обеих сторон.

Доводы Мамонтова о его невиновности по приведенным эпизодам являются последовательными, подтверждены материалами дела, показаниями всех допрошенных по делу свидетелей, которые являлись участниками изложенных событий.

Сторона защиты приводит ст.8 УК РФ, разъяснения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 17 декабря 2015 года № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)».

По мнению адвоката, для признания Мамонтова виновным в вымогательстве, суду надлежало доказать, что Мамонтов руководствовался преступными корыстными интересами, направленными на незаконное завладение имуществом потерпевших в свою пользу и в пользу третьих лиц, в данном случае <данные изъяты> однако таких обстоятельств по делу не установлено.

Вопреки выводам суда действия Мамонтова осуществлялись исключительно в пользу третьих лиц и предопределялись целью осуществления ими своего предполагаемого и действительного права на имущество, хотя совершались самовольно, вопреки установленному законом порядку. Однако для квалификации действий Мамонтова по ст. 330 УК РФ обязательно наличие такого признака как «причинение существенного вреда», который, будучи оценочным понятием, наполняется содержанием исходя из фактических обстоятельств конкретного уголовного дела и с учетом толкования данного термина в правоприменительной практике. Между тем в деле нет данных, которые бы указывали на причинение потерпевшим вреда действиями Мамонтова. В частности потерпевшие <данные изъяты> и <данные изъяты> в целом отрицали какой-либо вред, также как и установленные в судебном заседании фактические обстоятельства данного дела не свидетельствуют о наличии такового. По эпизоду в отношении <данные изъяты> представляется доказанным, что <данные изъяты> действительно имел долговые обязательства и признавал их в размере 150000 рублей перед Митяевым. Исследованные в ходе судебного разбирательства доказательства свидетельствуют о наличии у Митяева лишь одного намерения - возместить имущественный вред, вызванный недобросовестными действиями <данные изъяты>. При этом Мамонтов был вовлечен в конфликт между Митяевым и <данные изъяты> в результате противоправного поведения последнего и не преследовал каких-либо собственных имущественных интересов. Что касается телесных повреждений в виде сотрясения головного мозга, гематом, ссадин лица и других, повлекших по заключению эксперта легкий вред здоровью <данные изъяты>, то материалами дела исчерпывающим образом установлена непричастность Мамонтова к их нанесению. Исходя из обстоятельств дела, они были причинены <данные изъяты> в ходе учиненной им самим обоюдной драки с Митяевым.

Выражая несогласие с предъявленным обвинением, Мамонтов последовательно утверждал, что <данные изъяты> часто обслуживал его столик в Ресторане «Лаунж кафе» в качестве официанта. По мере общения <данные изъяты> рассказал, что закончил курсы массажистов и попросил помощи в трудоустройстве на хорошо оплачиваемую работу. На это он (Мамонтов) ответил, что такое возможно, так как в ближайших планах стоит приобретение спа-салона, куда потребуется директор. В один из дней марта 2015 года <данные изъяты> в сауне украл из его одежды около 50000 рублей, при этом <данные изъяты> сначала отпирался, но затем сознался, что украл деньги, просил не заявлять на него в полицию, обещал возместить материальный и моральный ущерб за счет продажи своей квартиры и написал расписку о погашении 50 000 рублей, просил сохранить прежние договоренности по поводу работы, говорил, что от продажи квартиры у него будут деньги, которые он вложит в совместный проект, готов дать письменные гарантии, тут же написал расписку на 900000 рублей. Затем <данные изъяты>, как и обещал, продал свою квартиру, которую купил Шарипов за 1000000 рублей. Из этой суммы он (Мамонтов) отдал <данные изъяты> 200000 рублей, а остальные договорились использовать для приобретения спа-салона. После этого они ездили в Челябинск в целях покупки спа-салона, но сделка не состоялась. Потом <данные изъяты> перестал выходить на связь, переехал на постоянное жительство в Москву. По поводу 800000 рублей Мамонтов подтвердил, что они не были истребованы <данные изъяты>, остались у него и, безусловно, должны быть возвращены.

Потерпевший <данные изъяты> с одной стороны настаивал в суде на том, что Мамонтов вынудил его написать долговые расписки, а с другой стороны по существу дал суду такие же показания о причинах, побудивших продать квартиру. По его словам он сам предложил Мамонтову компенсировать материальный и моральный вред путем продажи квартиры, поскольку боялся уголовного преследования и главным образом оказаться в тюрьме, не согласен с обвинением Мамонтова в вымогательстве, но считает, что Мамонтов, воспользовавшись его доверием при проведении сделки по продаже квартиры, самоуправно произвел возмещение в избыточных размерах. Он полагал, что справедливой компенсацией вреда за совершенное им преступление могла быть сумма в пределах 100000 рублей (л. д. 48-61 том 23). <данные изъяты> в суде настаивал на том, что никаких требований по долговым распискам Мамонтов не предъявлял, а после продажи квартиры предложил забрать их у него.

При таких данных из показаний Мамонтова и <данные изъяты> вытекает, что вопреки содержанию приговора, никаких угроз применения насилия в отношении потерпевшего, при принятии им решения о продаже квартиры, не существовало.

О том, что положение дел было именно таковым также следует из показаний подсудимых Митяева, Шарипова, свидетеля <данные изъяты> и подтверждено объективно видеозаписью разговора Мамонтова, Митяева, Шарипова с <данные изъяты> в офисе по адресу: <данные изъяты>», где потерпевший добровольно рассказывает об обстоятельствах совершенной кражи денег у Мамонтова, разговор велся без угроз и насилия, использование Митяевым нецензурных выражений, вопреки доводам суда, не отменяет ее фактического содержания. Указанная запись была просмотрена в судебном заседании, <данные изъяты> признал ее достоверность.

По показаниям свидетеля <данные изъяты>., которая приходится потерпевшему матерью, примерно с лета 2014 года сын стал говорить, что у него появились влиятельные друзья, которые ему помогут. В марте 2015 года сказал, что поскольку ему исполнилось 18 лет, то намерен распорядиться квартирой, унаследованной от отца, продал квартиру, в дальнейшем сообщил, что уезжает из г.Озерска на постоянное жительство в другой город, не говорил ей, что подвергся вымогательству.

В судебном заседании потерпевший <данные изъяты> охарактеризовал Мамонтова как единственного из числа его знакомых, которого можно назвать обеспеченным и влиятельным человеком. <данные изъяты> также не оспаривал совместную поездку с Мамонтовым в Челябинск для покупки спа-салона. Кроме того, <данные изъяты> сообщил, что не предпринимал мер в отношении Мамонтова по возврату 800000 рублей, так как не хотел, чтобы открылась совершенная им кража.

По свидетельствам <данные изъяты> в марте 2015 года Мамонтов приезжал к нему с компаньоном - молодым человеком в Челябинск для покупки спа-салона, но сделка не состоялась по причинам, которые он не помнит.

Каких-либо других доказательств, которые бы опровергали доводы Мамонтова о добровольной передаче <данные изъяты> 800000 рублей для приобретения спа-салона, в материалах уголовного дела не имеется.

Выводы суда, со ссылкой на показания свидетеля <данные изъяты> на то, что продажа квартиры носила вынужденный характер, не могут быть признаны убедительными, поскольку опровергаются показаниями <данные изъяты> о том, что он в любом случае намеревался продать квартиру, уехать из Озерска, что в дальнейшем и сделал.

Переходя к оценке обвинительной аргументации суда о виновности Мамонтова в вымогательстве у <данные изъяты> 1800000 рублей по долговым распискам на сумму 900000 рублей каждая, защита приходит к следующим выводам.

Во-первых, тот факт, что <данные изъяты> была написана одна долговая расписка на сумму 900000 рублей, подтвержден его собственноручным заявлением о преступлении, которое суд оставил без надлежащей оценки, ограничившись формальной ссылкой на него в приговоре (л. д. 3 том 3).

Подсудимый Мамонтов на следствии и в суде последовательно утверждал, что <данные изъяты> были написаны следующие расписки - на сумму 50 000 рублей в счет компенсации вреда от кражи и на сумму 900000 рублей в качестве гарантии взноса в совместное предприятие. Он допускает, что <данные изъяты> мог по просьбе следователя или оперативника переписать одну из долговых расписок, указав в ней вместо 50000 рублей 900000 рублей. Экспертизы по давности изготовления расписок не проводились.

Доводы Мамонтова о том, что <данные изъяты> мог находиться под влиянием органов предварительного расследования и, по их научению сфальсифицировать доказательства, не лишены оснований. Поскольку, как это видно из материалов дела, заявление о привлечении Мамонтова к уголовной ответственности <данные изъяты> сделал 16 апреля 2017 года, после того как следствием были обнаружены долговые расписки и, таким образом, в связи со встречным сообщением Мамонтова о краже, <данные изъяты> выступал одновременно в роли потерпевшего и обвиняемого. Очевидно, этим обстоятельством и объясняется заявление <данные изъяты> в суд от 26 мая 2017 года о заключении Мамонтова под стражу, мотивированное тем, что он вынужден скрываться и проживать в Москве из-за поступающих в его адрес угроз (л.д. 60 том 3). Между тем в суде <данные изъяты> утверждал, что выбрал местом своего жительства Москву по собственному усмотрению, что никаких угроз не существовало и не существует. Кроме того, в ходе судебного разбирательства <данные изъяты> первоначально отрицал факт получения 200000 рублей, обвиняя Мамонтова в присвоении всей суммы, вырученной от продажи квартиры. Но в дальнейшем <данные изъяты> подтвердил их ложность и сообщил, что дал такие показания в суде по требованию следователя.

Во-вторых: Согласно разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2015 года № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)» не образуют совокупности преступлений неоднократные требования, обращенные к одному лицу, если эти требования объединены единым умыслом и направлены на завладение одним и тем же имуществом или правом на имущество либо на получение материальной выгоды от совершения одного и того же действия имущественного характера.

Из текста приговора усматривается, что Мамонтов признан виновным в удовлетворении незаконных корыстных интересов за счет принадлежащей <данные изъяты> квартиры, под видом компенсации за совершенное потерпевшим преступление, и в обеспечение которых <данные изъяты> выдал долговые расписки.

Однако вопреки собственным выводам суд фактически изложил действия Мамонтова в виде совокупности преступлений - вымогательство у <данные изъяты> денежных средств в размере 1800000 рублей и вымогательство у него же квартиры стоимостью 2 877 8000 рублей. При этом суд не дал ответа на вопрос, каким образом в связи с этим следует оценивать показания потерпевшего относительно того, что Мамонтов по долговым распискам на сумму 1800000 рублей требований не предъявлял, а в дальнейшем предлагал <данные изъяты> их забрать.

Вместо этого суд привел в приговоре пояснения Мамонтова в последнем слове, где он, помимо прочего, упомянул, что использовал бы денежные средства в пользу <данные изъяты> в случае заключения последнего под стражу и направления в места лишения свободы.

Эти высказывания Мамонтова суд оценил как новые обстоятельства по делу, свидетельствующие о том, что Мамонтов удержал денежные средства в размере 800000 рублей в счет компенсации за совершенную <данные изъяты> кражу 30000 рублей. Но такая оценка доводов Мамонтова носит явно произвольный характер, поскольку объяснения Мамонтова в последнем слове, в их взаимосвязи с показаниями в ходе судебного следствия, лишь подтверждают тот факт, что Мамонтов не оспаривал принадлежность денежных средств <данные изъяты> и не преследовал цели обратить их в свою пользу. Кроме того, исходя из положений ст. 294 УПК РФ, если подсудимый в последнем слове сообщает о новых обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, то суд вправе возобновить судебное следствие, дополнительно допросить по ним подсудимого, с предоставлением возможности сторонам поставить ему вопросы. Однако этого сделано не было.

    Кроме того, в ходе предварительного следствия Мамонтов С. Ю. также обвинялся в том, что при изложенных обстоятельствах первоначально вымогал у <данные изъяты> квартиру, а затем изменил свои требования на выплату упомянутой суммы. В этой части уголовное преследование Мамонтова С. Ю. было прекращено в связи отказом прокурора от обвинения по тем основаниям, что предмета преступного посягательства в виде квартиры не существовало.

Допрошенный в судебном заседании Мамонтов показывал, что по взаимной договоренности заплатил <данные изъяты> долг <данные изъяты> в размере 100000 рублей под условием, что <данные изъяты> трудоустроится в фирму «ВипСилинг» и будет погашать долг перед Мамонтовым частями из своей заработной платы. <данные изъяты> с радостью принял предложение, и поначалу хорошо себя зарекомендовал, но затем стал относиться к работе безответственно, допускал кражи денег, обманы клиентов и сотрудников. В это же время между ним (Мамонтовым) и <данные изъяты> установилась крайняя неприязнь, которая дошла до того, что он решил повредить ее автомобиль. <данные изъяты> должен был, управляя автомобилем, помять ее машину под видом непреднамеренного дорожно-транспортного происшествия. <данные изъяты> согласился и сделал это. По заявлению <данные изъяты> было возбуждено уголовное дело об умышленном повреждении ее имущества. <данные изъяты> скрылся в Екатеринбурге. Такое положение дел Мамонтова устраивало, он поддерживал с <данные изъяты> связь, снабжал деньгами, купил ему новый дорогой мобильный телефон. Выражая несогласие с предъявленным обвинением Мамонтов утверждал, что никогда не вымогал у <данные изъяты> квартиру или 1000000 рублей, тем более что ни того, ни другого у <данные изъяты> нет, никогда не было и быть не могло.

Отвергая показания Мамонтова, суд признал достоверными и положил в основу приговора показания <данные изъяты> о том, что он совершил побег из Озерска, так как боялся Мамонтова и его домогательств по поводу денег.

Однако при этом суд оставил без внимания заявления самого потерпевшего <данные изъяты> в суде, подтвердившего, что Мамонтов лично привозил ему в Екатеринбург деньги и мобильный телефон (л. д. 216-238 том 22).

Показаниями супруги <данные изъяты> - свидетеля <данные изъяты> установлено, что версию о вымогательстве у него квартиры и денег <данные изъяты> впервые высказал, когда принял решение явиться в полицию с повинной за повреждение автомобиля <данные изъяты>. Это подтверждает доводы Мамонтова о том, что <данные изъяты> стремился смягчить свою вину, пытаясь представить себя жертвой Мамонтова, совершил наезд на автомобиль <данные изъяты> по принуждению. В подтверждение этого обстоятельства говорит и тот факт, что по показаниям <данные изъяты> и подсудимого Митяева (от которых Митяев отказался на суде) Мамонтов заставил <данные изъяты> написать заведомо невыполнимую долговую расписку на 1000000 рублей, чтобы затем вынудить его к повреждению имущества <данные изъяты> в обмен на прощение этого несуществующего долга (л. д. 233-237 том 23).

При этом все лица, на которых сослался <данные изъяты> в обоснование своей позиции (Малыгин Е.С, Шевченко И.А., Митяев К.Л., <данные изъяты>) не только опровергли его пояснения, но и охарактеризовали его как лживого человека. (л.д. 186-187, 219-224 том 23).

Каких-либо долговых расписок <данные изъяты> в пользу Мамонтова (на которые ссылается Васин) органами предварительного расследования также не обнаружено.

Не вызывает сомнений, что сторона обвинения, а затем и суд, правомерно пришли к выводу о невиновности Мамонтова в вымогательстве квартиры у <данные изъяты> на том основании, что данного предмета вымогательства не существовало.

Но при этом суд не мотивировал свою позицию относительно виновности Мамонтова в вымогательстве 1000000 рублей, поскольку, как это вытекает из показаний потерпевшего и не оспаривалось судом в приговоре, таких денег у <данные изъяты> тоже не имелось.

Кроме того, между Мамонтовым и <данные изъяты> сложились неприязненные отношения, <данные изъяты> была осуждена за причинение тяжкого вреда здоровью Мамонтова.

На следствии Мамонтов обвинялся в том, что он организовал повреждение автомобиля <данные изъяты>, исполнителем преступления выступал <данные изъяты>. Действия Мамонтова были квалифицированы по ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 167 УК РФ, уголовное преследование Мамонтова в этой части было прекращено судом за истечением сроков давности.

Суд посчитал достоверными показания <данные изъяты> и Митяева о том, что Мамонтов добился от потерпевшего <данные изъяты> долговой расписки, чтобы затем заставить его совершить преступление – повреждение автомобиля <данные изъяты> в качестве возмещения этого долга. Однако состоявшееся судебное решение не содержит логически обоснованных суждений о том, каким образом эти установленные приговором обстоятельства о направленности умысла осужденного соотносятся с выводами суда о наличии признаков вымогательства.

Поэтому, по мнению адвоката, применительно к тексту приговора, действия, которые суд поставил Мамонтову в вину в отношении <данные изъяты>, полностью охватываются диспозицией ст. 167 УК РФ, по которой уголовное преследование Мамонтова прекращено за истечением сроков давности.

    Согласно приговору, Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л., действуя группой лиц по предварительному сговору, в квартире <данные изъяты> выдвинули ему незаконные требования о передаче им 300000 рублей, сопровождали свои требования угрозами насилия и оказывали психологическое давление. В дальнейшем, добившись его согласия, Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л. путем применения насилия вынудили <данные изъяты> произвести обмен его квартиры на другую меньшей площади, а образовавшуюся разницу в стоимости квартир в размере 300000 рублей присвоили.

Наряду с этим в приговоре отражено, что разница в стоимости квартир составила 150000 рублей (при цене квартир соответственно 1 500 000 рублей и 1 350 000 рублей), которую подсудимые также обратили в свою пользу. Таким образом, указанный ущерб, связанный с одним и тем же предметом, но исчисленный судом дважды и по-разному, был суммирован в приговоре, на основании чего суд заключил, что <данные изъяты> был причинен материальный вред в размере 450 000 рублей.

В обоснование вины Мамонтова суд сослался на рапорт сотрудника уголовного розыска и протокол принятия устного заявления <данные изъяты>, согласно которым Мамонтов вымогал у последнего денежные средства в размере 300000 рублей, после чего под этим вымышленным долгом вынудил его продать квартиру и приобрести квартиру за меньшую сумму, а разницу забрал себе (л. д. 88, 97 том 2).

Но из показаний <данные изъяты> в судебном заседании вытекает, что он имел намерение обменять свое жилье с доплатой, о чем говорил в кругу знакомых. Выслушав показания подсудимого Митяева, <данные изъяты> признал, что украл 100000 рублей у своего квартиранта <данные изъяты> и, чтобы рассчитаться с ним, решил обменять квартиру, Мамонтов предложил хороший вариант обмена, на который он согласился. <данные изъяты> не опровергал, что его знакомые плохо отзывались о Мамонтове, говорили, что он может его обмануть, поэтому он первоначально уклонялся от встреч с Мамонтовым, а тот со своей стороны вменил ему несуществующий долг в размере 300000 рублей, который <данные изъяты> заведомо не мог выплатить. Его претензии к Мамонтову по делу сводятся к тому, что Мамонтов обещал возместить разницу в цене квартир, но не сделал этого, несмотря на его обращения.

По свидетельствам состоящих с потерпевшим в дружеских отношениях <данные изъяты> и <данные изъяты> жилищные условия <данные изъяты> существенно улучшились после того, как он с помощью Мамонтова приобрел новую квартиру. Сначала <данные изъяты> действительно избегал встреч с Мамонтовым, но, когда увидел предложенную Мамонтовым квартиру, изменил свое отношение (л.д. 175-181, 181-186 том 23). Прежняя квартира <данные изъяты> имела крайне запущенный вид, что не оспаривал <данные изъяты> в суде.

По показаниям свидетеля <данные изъяты> он настраивал потерпевшего <данные изъяты> против Мамонтова, обвинял его в склонности к обману и предостерегал от сделок с ним (л. д. 172-174 том 2).

Адвокат излагает показания Мамонтова С.Ю., из которых следует, что со слов <данные изъяты>, которые пришли к <данные изъяты>, ему стало известно о желании <данные изъяты> обменять свою двухкомнатную квартиру на меньшую с доплатой, <данные изъяты> говорил, что денег на оплату услуг риэлтора не имеет. Он побывал в квартире <данные изъяты>, которая находилась в запущенном состоянии, стал подбирать варианты однокомнатных квартир, <данные изъяты> начал избегать его, заявил, что передумал менять жилье. Его (Мамонтова) это возмутило, из чувства мести он привез <данные изъяты> в ООО «<данные изъяты>» для оформления документов о том, что <данные изъяты> занял крупную сумму денег, сказал <данные изъяты>, что тот будет долго бегать за ним, потому что в счет этого долга он оформит на себя долю в квартире, и без него <данные изъяты> квартиру не продаст. Все это было сделано со злости, в реальности денег у <данные изъяты> он не требовал и долю в его жилье на себя не оформлял, угроз насилием и насилия к <данные изъяты> не применял. Все эти документы остались неподписанными и нераспечатанными, в противном случае <данные изъяты> предъявил бы их, или они были бы найдены следователями, как другие долговые расписки. Спустя какое-то время <данные изъяты> позвонил сам, повторил, что хочет обменять жилье, пояснив, что кто-то из знакомых убедил его не связываться с ним (Мамонтовым), что Мамонтов обманет его, заберет квартиру и <данные изъяты> останется ни с чем. Он заверил, что пока <данные изъяты> не получит новое жилье, прежнее останется у него, предложил вариант однокомнатной квартиры, <данные изъяты> посмотрел квартиру, которая была в прекрасном состоянии, с полным комплектом бытовой техники и мебели, ему все понравилось, цена квартиры составляла 1350000 рублей, которую он (Мамонтов) лично уплатил продавцу. Эту квартиру оформили в собственность <данные изъяты> договором купли-продажи, квартиру <данные изъяты> оформили на него (Мамонтова) договором купли-продажи с ценой 1500000 рублей. Он начал ее ремонт, но понял, что в таком случае сделка станет убыточной, поэтому обменял квартиру на гаражный бокс, оказался в убытке.

Несмотря на это <данные изъяты> стал назойливо требовать разницу в цене по договорам, которая составляла 150000 рублей. Он объяснял ему сложившуюся ситуацию, говорил, что никакой прибыли от этой сделки не получил, остался в убытке. <данные изъяты> стал жаловаться, что ему не на что жить, он предложил ему работу, но <данные изъяты> в силу наклонности к спиртному и наркотикам долго не задержался.

Показания Мамонтова о том, что положение дел было именно таковым, что жилищный обмен производился <данные изъяты> на добровольной основе, являются убедительными, подтверждены добытыми по делу доказательствами.

Так, из показаний свидетеля <данные изъяты> видно, что он выступал продавцом квартиры, покупателем являлся <данные изъяты>, которому квартира очень понравилась. По просьбе <данные изъяты> он оставил в квартире мебель и бытовую технику, за все расплатился Мамонтов, передав ему 1350000 рублей (л.д. 4-6 том 24).

Свидетель <данные изъяты> показал, что продал Мамонтову гаражный бокс за 2800000 рублей. Мамонтов рассчитался квартирой, которая была в запущенном состоянии и оценивалась в 1300000 рублей, и произвел доплату наличными деньгами в размере 1500000 рублей (л. д. 179-181 том 2).

Все сделки с имуществом, которые проходят по данному эпизоду, оформлены документально, документы приобщены к делу и отражены в приговоре.

Доводы суда о применении Мамонтовым физического и психического насилия к <данные изъяты> ничем объективно не подтверждены, не выдерживают критики с точки зрения последующего поведения потерпевшего <данные изъяты>, его волеизъявления по распоряжению имуществом и фактических взаимоотношений с Мамонтовым после сделки.

    Из содержания приговора нельзя сделать вывод, на основании каких данных суд пришел к убеждению, что Мамонтов завладел деньгами потерпевшего в размере 300000 рублей и распорядился ими по своему усмотрению.

    При этом в деле не существует долговой расписки <данные изъяты> на указанную сумму, равно как и не имеется достоверных сведений о том, что она на самом деле подписывалась им. Доля в квартире <данные изъяты> на Мамонтова не оформлялась.

Наряду с этим показания Мамонтова, отрицавшего наличие долговой расписки <данные изъяты>, соотносятся с результатами обыска в ООО «Маклер» и осмотром системного блока компьютера, согласно которым договор займа <данные изъяты> на сумму 300 000 рублей и долговая расписка существуют только в электронном виде и не подписаны сторонами, не влекут никаких юридических последствий и не могут расцениваться судом в качестве инструмента вымогательства квартиры или принуждения к совершению сделки с ней (л. д. 55-57, 62-74 т.10).

Кроме того, как видно из материалов дела, Мамонтов обвинялся в том, что он, действуя в составе преступной группы с Митяевым, путем вымогательства, завладел квартирой <данные изъяты> по адресу: г<данные изъяты>, причинив потерпевшему материальный ущерб в размере 1500000 рублей. Обвинений в вымогательстве у <данные изъяты> 300000 рублей или 150000 рублей Мамонтову не предъявлялось.

Из текста обвинительных документов (постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения) следует, что Мамонтов обременил <данные изъяты> несуществующими долговыми обязательствами, понудив выдать расписку о том, что <данные изъяты> имеет задолженность на сумму 300000 рублей и в счет ее погашения обязуется отдать Мамонтову долю в своей квартире. Таким образом, по содержанию обвинения, ни 300000 рублей, ни тем более долговая расписка не являлись предметами вымогательства, а представляли собой формальные основания, позволяющие реализовать замысел на завладение долей в квартире <данные изъяты>, а затем и самой квартирой. В этом, по версии следствия, и заключался способ вымогательства, где предметом посягательства выступала квартира потерпевшего.

При таком положении осуждение Мамонтова за вымогательство у <данные изъяты> 300000 рублей и обращение их в свою пользу состоят в противоречии не только с фактическими обстоятельствами дела, но и с предъявленным Мамонтову обвинением. В связи с этим защита отмечает, что утверждения следствия в обвинении об указанных требованиях Мамонтова относительно 300000 рублей и долговой расписки, которые Мамонтов отчасти признал на суде, формально могли быть истолкованы по признакам понуждения к совершению сделки с жильем (ст.179 УК РФ). Но судом правильно установлено по результатам отказа прокурора от обвинения о невиновности Мамонтова в вымогательстве квартиры, а, исходя из признанных судом достоверными показаний потерпевшего <данные изъяты>, сделки по покупке и продаже жилья совершались им добровольно и рассматривались <данные изъяты> как выгодные.

Что касается ущерба на сумму 150000 рублей, на котором настаивал <данные изъяты> то по данным материалов дела его также не существует, поскольку при естественном ходе событий, в условиях обычного гражданского оборота <данные изъяты> не мог получить указанную сумму ни при каких обстоятельствах.

Оспаривая свою виновность в завладении автомобилем <данные изъяты>., а также в вымогательстве у <данные изъяты> 300000 рублей, Мамонтов показал, что в один из дней поздней осенью или ранней зимой 2015 года находился в офисе «ВипСилинг», там же находились Шарипов, <данные изъяты> Митяев, он поехал за своим сотрудником <данные изъяты>, к нему присоединился Шарипов, попросил свозить его домой. Высадив Шарипова, он, съездил за <данные изъяты> и вернулся к Шарипову, который к тому времени стоял со <данные изъяты>, сообщил, что <данные изъяты> поедет в «ВипСилинг», Шарипов усадил его в автомобиль. По приезду в офис Шарипов, <данные изъяты>, Митяев продолжили распивать спиртное, громко разговаривали. Он, Мамонтов С.Ю., участия в разговоре не принимал, находился отдельно за компьютером, затем беседовал около 30-40 минут с <данные изъяты>. Спустя какое-то время Шарипов попросил у него взаймы денег, он отдал все имеющиеся при нем деньги около 40000 рублей, видел, что к Шарипову подъезжала <данные изъяты>, которая занимается оформлением сделок с автомобилями и у которой в руках были документы.

Предъявлялись ли к <данные изъяты> требования по поводу автомобиля, сказать не может, поскольку никакого участия в беседе <данные изъяты> с Шариповым, <данные изъяты>, Митяевым не принимал. Через несколько дней выяснилось, что <данные изъяты> обратился с заявлением в полицию о том, что у него вымогали автомобиль и, якобы, он (Мамонтов) тоже принимал в этом участие. Позднее, после того как <данные изъяты> заявил в полиции о его, Мамонтова С.Ю., невиновности, сотрудник полиции <данные изъяты> сказал <данные изъяты>, что на его (<данные изъяты>) месте следовало бы извиниться перед Мамонтовым за заведомо ложный донос и компенсировать моральный вред. <данные изъяты> спросил его, Мамонтова, о размере компенсации. Он назвал пришедшую в голову сумму - 300000 рублей, добавил, что из этой суммы планирует отдать <данные изъяты> 100 000 рублей за благоприятное разрешение дела, чего на самом деле делать не собирался. Через какое-то время <данные изъяты> передал ему указанную сумму. При передаче денег он еще раз пояснил <данные изъяты> что к завладению его автомобилем не имеет никакого отношения.

Потерпевший <данные изъяты> дал аналогичные показания и подтвердил в суде, что не имеет к Мамонтову никаких претензий по поводу похищения у него автомобиля, поскольку Мамонтов в действиях Шарипова по завладению автомобилем не участвовал, что первоначально он не хотел упоминать Мамонтова и других лиц, находившихся в офисе «ВипСилинг», чтобы не ставить их под угрозу необоснованного уголовного преследования. Кроме того, в заявлении о возбуждении уголовного дела от 14 июля 2017 года, в своих первоначальных объяснениях <данные изъяты> указал, что просит привлечь к уголовной ответственности за незаконное завладение автомобилем только Шарипова (л.д. 2, 37-38 том 6, л. д. 30-42 том 23).

Из показаний очевидцев происшедшего свидетелей <данные изъяты> также нельзя сделать вывод о причастности Мамонтова к вымогательству автомобиля, подсудимый Шарипов утверждал, что действовал самостоятельно.

Кроме того, материалами дела доказано, что встреча Шарипова со <данные изъяты> носила случайный характер.

Ссылка суда в приговоре на показания Митяева и <данные изъяты>, данные в ходе следствия, несостоятельна, поскольку их показания опровергнуты совокупностью собранных доказательств и в первую очередь показаниями потерпевшего <данные изъяты>, из которых следует, что Митяев и <данные изъяты> приписали Мамонтову поведение и поступки, которые на самом деле совершались Митяевым. При этом <данные изъяты> фактически завладел его автомобилем.

В своем заявлении в полицию и в суде потерпевший <данные изъяты> высказывался о том, что считает Мамонтова виновным в вымогательстве у него 300000 рублей. Однако в своих пояснениях указал, что требование о выплате компенсации Мамонтову выдвинул уполномоченный полиции <данные изъяты>, после чего <данные изъяты> сам обратился к Мамонтову с вопросом о том, сколько денег ему должен, на что Мамонтов назвал сумму 300 000 рублей, объяснив, что часть их отдаст <данные изъяты>. В дальнейшем он (<данные изъяты> передал эти деньги Мамонтову, который заявил о своей невиновности в похищении автомобиля.

По показаниям матери потерпевшего <данные изъяты>, свидетеля <данные изъяты>., со слов сына ей стало известно, что автомобиль у него требовал только один человек, остальные в этом не участвовали, что Мамонтов его не трогал. После разбирательств в полиции по поводу возврата ей машины, сын сказал, что нужно отдать Мамонтову 300000 рублей, не поясняя за что. Чтобы покончить с этой ситуацией она приняла решение выплатить данную сумму. Мамонтов не торопил с выплатой денег, заявив, что сын может передать ему деньги, когда это будет удобно (л. д. 229-233 том 23).

Каких-либо других доказательств, которые бы подтверждали выводы суда о виновности Мамонтова в грабеже и вымогательстве в отношении <данные изъяты>, в материалах дела не имеется и в ходе судебного разбирательства не установлено.

В целом, анализируя содержание приговора, защита отмечает, что доказательства в нем изложены схематически и формальным образом, показания потерпевших и свидетелей приведены не полно, при этом значительная их часть изложена в искаженном виде, противоречащем фактическим данным, содержащимся в их допросах на следствии и в суде. Текст приговора не позволяет заключить, почему суд пришел к тем или иным выводам.

Более того суд, в нарушение требований уголовно-процессуального закона, исключил из числа доказательств объяснения <данные изъяты> от 14 июня 2017 года, <данные изъяты> от 6 марта 2015 года, <данные изъяты> от 15 декабря 2017 года, <данные изъяты> от 17 июня 2016 года, <данные изъяты> от 21 июня 2016 года (л.д. 37-38 том 6, л.д. 53 том 4, л.д. 194-195 том 8, л.д. 139-140, 144-145 том 7), которые имели важное значение для правильного разрешения дела.

Принимая данное решение, суд указал, что из содержания объяснений усматривается, что указанным лицам права, предусмотренные ст.ст. 42, 56 УПК РФ, а также положения ст. 51 Конституции Российской Федерации не разъяснялись, они об уголовной ответственности по ст.ст. 307-308 УК РФ не предупреждались. Адвокат сослался на определение Конституционного Суда РФ от 25 мая 2013 года № 723-0. По мнению адвоката, суд обнаружил тенденциозность, ошибочно полагая, что тяжесть предъявленных обвинений и их количество способны подменить процедуру доказывания вины. В частности, по эпизоду в отношении потерпевшего <данные изъяты> суд высказался о том, что <данные изъяты> правомерно обратил в свою пользу квартиру <данные изъяты>, о чем свидетельствуют судебные решения и постановления органов следствия по итогам доследственных проверок. Таким образом, суд подтвердил, что его выводы по вопросам правомерности или неправомерности действий потерпевших, а также выводы о виновности или невиновности подсудимых предопределялись решениями следственных органов. При этом суд не объяснил, почему он считает решение об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении <данные изъяты> законным, если оно принималось исходя из объяснений, которые, по его мнению, не отвечают требованиям допустимости. Вопреки утверждениям суда, каких-либо судебных решений, связанных с проверкой законности приобретения <данные изъяты> квартиры, в деле не имеется.

Кроме того, согласно разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2009 года №28 «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству» (с последующими изменениями), если возникает необходимость устранения иных препятствий рассмотрения уголовного дела, указанных в пунктах 2-5 части 1 ст. 237 УПК РФ, а также в других случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, неустранимые в судебном заседании, а устранение таких нарушений не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, судья в соответствии с ч. 1 ст. 237 УПК РФ по собственной инициативе или по ходатайству стороны, возвращает дело прокурору для устранения допущенных нарушений.

Основанием для возвращения уголовного дела прокурору являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, совершенные дознавателем, следователем или прокурором, в силу которых исключается возможность постановления судом приговора или иного решения. При этом подобные нарушения, всегда свидетельствуют, в том числе, о несоответствии обвинительного заключения требованиям уголовно-процессуального Кодекса.

Данные требования закона судом игнорированы.

После объявления следователем об окончании предварительного следствия, любая следственная деятельность по инициативе следователя запрещена. Дополнительные следственные действия, осуществляемые на этом этапе, являются частью обеспечивающей разрешение ходатайства о дополнении материалов оконченного расследованием уголовного дела процедуры, не тождественной по своей правовой природе возобновлению предварительного расследования, которое, по смыслу части шестой статьи 162, статей 211, 214 и пункта 2 части первой статьи 221 УПК Российской Федерации, применяется к производству по ранее приостановленным или прекращенным делам, а также при возвращении прокурором поступившего с обвинительным заключением уголовного дела для производства дополнительного следствия (определения от 6 июня 2016 года №1436-0, от 24 октября 2013 года №1602-0 и другие).

Между тем, следователь, после уведомления об окончании следственных действий по делу 19 апреля 2018 года, а затем и в процессе ознакомления обвиняемых и их защитников с материалами дела, по собственной инициативе, произвольно дополняла материалы уголовного дела, изменяла обвинение, производила допросы, принимая при этом запрещенные законом на данной стадии уголовного судопроизводства решения о возобновлении следственных действий и принятии дела к своему производству (л. д. 79-80, 90-91 том 1, л. д. 85-86, 99-126, 127-129 том 15, л. д. 89-109, 110-119, 120 том 16, л. д. 75-92, 93-97 том 17, л. д. 24-25, 28-32, 33-35, 36, 190-210, 211-220 том 18).

Не оспаривая этих обстоятельств, суд указал в приговоре, что многочисленные следственные действия выполнялись следователем после объявления участникам процесса об окончании расследования дела, но до фактического предъявления материалов дела для ознакомления. Поэтому приведенные требования уголовно-процессуального закона на следователя в данном случае не распространялись. В силу ст. 38 УПК РФ следователь правомочен самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий.

Таким образом, по смыслу приговора, следователь по настоящему делу обладала привилегией нарушать прямые предписания уголовно-процессуального закона, устанавливающие запрет на осуществление следственной деятельности по ее инициативе после объявления об окончании расследования, а также, в связи с этим, не предоставлять длительное время материалы дела для ознакомления сторонам.

Такая позиция суда не выдерживает никакой критики и противоречит ранее принятым решениям Челябинского областного суда, где следователю неоднократно указывалось на недопустимую волокиту при ознакомлении обвиняемых и их защитников с материалами дела (л.д. 137-139, 179-181 том 18).

При таком положении приговор постановлен на обвинениях, которые были предъявлены подсудимым произвольно, при отсутствии у следователя соответствующих полномочий.

В апелляционной жалобе с дополнением адвокат Горошко Е.О. просит приговор в отношении Мамонтова С.Ю. отменить.

Указывает, что в описательно-мотивировочной части приговора, суд, разрешая исковые требования потерпевших <данные изъяты> признал за ними право на удовлетворение гражданских исков, а вопрос о размере возмещения гражданских исков, передал на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Однако в резолютивной части приговора суд, в нарушение положений ч. 2 ст. 309 УПК РФ, признал за данными лицами право на удовлетворение гражданских исков в конкретном размере, в то время как непосредственно сумма ущерба, подлежащая возмещению, определяется в порядке гражданского судопроизводства

Единственным смягчающим обстоятельством суд первой инстанции признал наличие у Мамонтова С.Ю. двоих несовершеннолетних детей.

Между тем, в соответствии с частью 2 статьи 61 УК РФ перечень обстоятельств, смягчающих наказание, не является исчерпывающим.

Полагает, что судом при назначении наказания необоснованно не учтены иные смягчающие обстоятельства, а именно, что Мамонтов С.Ю., на учётах у нарколога и психиатра не состоит, трудоустроен, характеризуется с положительной стороны, имеет благодарственные письма за активное участие в помощи сторонним организациям, соседями по дому характеризуется положительно, что приговор является чрезмерно суровым, несоразмерным степени наступивших последствий.

В апелляционной жалобе адвокат Гумбург А.Н. просит приговор в отношении Мамонтова С.Ю. отметить, уголовное дело направить прокурору в порядке ст.237 УПК РФ. В обоснование указывает, что судом нарушены требования постановления Конституционного Суда РФ от 17 апреля 2019 года №18-П «По делу о проверки конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 229 и статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.В.Янмаевой».

В приговоре в качестве доказательств суд сослался на лиц, допрос которых проводился с нарушением уголовно-процессуального закона. Также при вынесении приговора суд вышел за рамки предъявленного обвинения.

    11 октября 2018 года судом принято решение об исключении Митяева из числа свидетелей, тогда как правом отказа от представления в суд свидетелей со стороны обвинения может пользоваться исключительно государственный обвинитель. Указанными действиями суд выполнил функции государственного обвинителя, что Верховный суд РФ расценивает как существенное нарушение уголовно-процессуального закона (п. 34 Обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации 2017 года №2).

Об отсутствии объективности суда свидетельствует и то обстоятельство, что, узнав из последнего слова Мамонтова иную версию по эпизоду <данные изъяты>, суд не возобновил производство по делу, не допросил Мамонтова, <данные изъяты>, позиция Мамонтова по данному эпизоду была судом проигнорирована.

Неконкретизированность обвинения по эпизодам <данные изъяты> позволяет стороне защиты утверждать, что такие обстоятельства являются достаточными для направления дела прокурору.

В основу приговора судом положены показания подсудимого Митяева, данные им в ходе предварительного следствия, к которым, по мнению защиты, необходимо относиться критически, поскольку они даны в силу зависимости от органов предварительного следствия, связанной с избранием меры пресечения. Показания Митяева, данные в ходе судебного разбирательства, полностью согласуются с исследованными материалами дела, показаниями потерпевших. Ставя под сомнения показания Митяева, данные им в ходе судебного разбирательства, суд поставил под сомнение все показания потерпевших, которые они давали как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании.

Двойные стандарты суда в оценке доказательств привели к тому, что одни расписки суд расценивает как доказательства совершения преступления (по <данные изъяты>), а аналогичные расписки иных потерпевших и свидетелей (<данные изъяты>), которые должны лечь в основу оправдательного приговора, суд без какого-либо мотива отвергает. Одни «требования» передачи квартиры суд расценивает как отсутствие вымогательства (по эпизоду <данные изъяты>), аналогичные «требования» по <данные изъяты> (т.3 л.д.15) - как вымогательство, хотя оба потерпевших заявляли, что указанные квартиры им не принадлежали.

В качестве одного из доказательств судом приведены показания «потерпевшего» <данные изъяты>, однако по какому из вменяемых Мамонтову эпизодов <данные изъяты> является потерпевшим, в приговоре не отражено.

При разрешении исковых требований указана в качестве потерпевшей <данные изъяты> (лист 80 приговора), однако уголовное дело в данной части прекращено в марте 2019 года, уголовное дело по эпизоду, где фигурировала бы <данные изъяты>, судом после марта 2019 года не рассматривалось, что свидетельствует о нарушении судом при постановлении приговора ст. 252 УПК РФ.

Суд, в нарушение требований ч. 2 ст. 309 УПК РФ, признав право на удовлетворение гражданских исков <данные изъяты> указал конкретные суммы, подлежащие удовлетворению, предрешив вопрос о размере возмещения, который должен рассматриваться в порядке гражданского судопроизводства.

Оставляя арест на имущество Мамонтова, суд не установил, какое отношение Мамонтов имеет к этому имуществу. По данным защиты, часть из указанного судом имущества Мамонтову не принадлежит, а принадлежит лицам, не являющимся обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за его действия.

В приговоре указано, что у Мамонтова, Митяева и Шарипова возник умысел на вымогательство от <данные изъяты> денежных средств. Именно с этой целью они принудительно доставили <данные изъяты> в офис по <данные изъяты>. Указав в приговоре на осуждение <данные изъяты> за кражу (лист 21 приговора), суд признал, что именно совершение кражи денег у Мамонтова явилось поводом для доставления <данные изъяты> для разговора в указанное здание.

При этом судом не дано оценки показаниям самого <данные изъяты> о том, что Мамонтов его доставил в это здание в связи с тем, что ранее <данные изъяты> похитил у него денежные средства (т. 23 л.д. 49 об,), только в этом здании <данные изъяты> сам сообщил о наличии у него квартиры, продав которую он готов возместить Мамонтову причиненный ущерб (т. 23 л.д. 52).

Таким образом, суд в основу приговора положил противоречивые доказательства и ничем их не мотивировал.

Суд сделал вывод, что требование о передаче денег <данные изъяты> было высказано под незначительным предлогом (лист 49 приговора), посчитав таковым совершение <данные изъяты> преступления средней тяжести.

Из показаний <данные изъяты> следует, что угрозы ему высказывал Мамонтов и Митяев, а Шарипов снимал происходящее на телефон (т.23 л.д. 50). Вместе с тем, из просмотренных видеозаписей видно, что угрозы в адрес <данные изъяты> никем не высказывались, кроме того, как пояснил <данные изъяты>, он не может назвать угрозы, так как находился в сильном алкогольном опьянении (т.23 л.д. 52 об). Учитывая, что <данные изъяты> в момент написания расписок и разговора с Мамонтовым из-за алкогольного опьянения неправильно воспринимал окружающую обстановку, он не мог в суде давать адекватные показания.

Позиция <данные изъяты> и суда о том, что <данные изъяты>, продавая квартиру, находился под влиянием угроз - не выдерживает критики, поскольку <данные изъяты> в своих показаниях сообщил, что, когда он находится под влиянием алкоголя, у него выключается страх (т.23 л.д. 53 об).

Судом не выяснена стоимость квартиры <данные изъяты> За основу своего мнения судом взята оценка из материалов гражданского дела № 2-1278/16. При этом решение суда, имеющее преюдициальное значение для настоящего дела, суд приобщить к материалам уголовного дела отказался. Из показаний <данные изъяты> следует, что стоимость квартиры ему не известна, в квартире отсутствовал ремонт. Из оценки квартиры следует, что в квартире выполнен ремонт. В соответствии с письмом оценщика, стоимость квартиры с учетом ремонта не соответствует стоимости квартиры без ремонта. Суд, ничем не мотивируя, отверг данное письмо, обязан был взять за основу стоимость квартиры, указанную в договоре купли-продажи (1000000 рублей), либо стоимость квартиры, установленную судом (1000000 рублей).

Стоимость квартиры <данные изъяты> в 1000000 рублей согласуется и со стоимостью квартиры <данные изъяты> в размере 100000 рублей, договор купли-продажи которой суд положил в основу приговора (лист 29 приговора).

Судом не дано оценки доводам Мамонтова о том, что расписок было две - на 50 000 рублей (в возмещение ущерба, причиненного кражей) и на 900 000 рублей (в счет совместной коммерческой деятельности), что <данные изъяты> сфальсифицировал одну из расписок, однако экспертиза по давности расписок не проведена, суд сослался исключительно на почерковедческую экспертизу.

Не дано судом и юридической оценки тому обстоятельству, что <данные изъяты> получено 1198000 рублей - 998 000 рублей от Шарипова при заключении договора купли-продажи положено на счет <данные изъяты> и 200000 рублей от Мамонтова. Наоборот, суд посчитал, что ни 200000 рублей, о получении которых сообщал <данные изъяты>, ни 998000 рублей, поступившие на лицевой счет в банке на имя <данные изъяты>, <данные изъяты> не получал. Такой вывод противоречит фактическим обстоятельствам дела.

Если уж суд расценивает действия Мамонтова в отношении <данные изъяты> как преступное деяние, то объединять два требования (две расписки) о возмещении ущерба и о займе на бизнес в одно требование, суд не мог. Тем более, что так называемое требование передать не принадлежащую <данные изъяты> квартиру в счет возмещения ущерба (т. 3 л.д. 15) не возможно расценивать как вымогательство. При этом сам <данные изъяты> пояснял, что требований о возмещении ущерба в размере 900000 рублей ему никто не предъявлял. Мамонтов имел право требовать с <данные изъяты> денежные средства, у <данные изъяты> перед Мамонтовым имелась финансовая задолженность.

Ссылка суда на доказательство - расписку (т.3 л.д.15, лист 19 приговора) - от 22 марта 2015 года, согласно которой <данные изъяты> обязуется возместить ущерб путем передачи Мамонтову квартиры, расположенной в <данные изъяты>, противоречит фактическим обстоятельствам дела, противоречит самому тексту расписки.

Таким образом, требование к <данные изъяты> о возмещении ущерба, причиненного <данные изъяты> Мамонтову преступлением, являлось правомерным, что исключает ответственность по ст. 163 УК РФ.

В ходе судебного разбирательства множество свидетелей указали на то, что <данные изъяты> является лжецом, к его показаниям необходимо относиться критически. <данные изъяты> с момента знакомства с Мамонтовым до настоящего времени имеет задолженность в сумме 100000 рублей, что он признал в судебном заседании (из 100000 рублей долга отдал 2 раза по 10000 рублей - т.22 л.д. 220.)

Как пояснил <данные изъяты>, Мамонтов по расписке на 1000000 рублей ничего не требовал (т.22 л.д. 223), после написания расписки давал ему денежные средства (т.22 л.д. 232), расписка являлась инструментом психологического давления (т.22 л.д. 223), с чем связаны нанесенные ему удары за 30-40 минут до написания расписки, он не знает (т. 22 л.д. 233). В то же время, в ходе предварительного следствия о каком-либо насилии к себе, либо об угрозах, связанных с написанием расписки, <данные изъяты> не сообщал.

Наличие долга у <данные изъяты> перед Мамонтовым свидетельствует о наличии умысла <данные изъяты> на оговор Мамонтова с целью избежать погашения задолженности.

Таким образом, написание <данные изъяты> расписки на 1000000 рублей без требования денежных средств, без сопровождения требований угрозами либо насилием, нельзя квалифицировать как вымогательство. Требование же Мамонтова к <данные изъяты> о погашении долга являлось правомерным, что исключает ответственность по ст. 163 УК РФ.

Выводы суда о том, что Мамонтов требовал у <данные изъяты> денежные средства под угрозой применения к потерпевшему насилия - надуманы, опровергаются показаниями подсудимых, потерпевшего, свидетелей.

Из показаний свидетелей <данные изъяты> следует, что каких-либо угроз в адрес <данные изъяты> никто не высказывал, какого-либо насилия не применял, из показаний <данные изъяты> следует, что Мамонтов какого-либо насилия к нему не применял, как угрозу он расценил слова Мамонтова о том, что он наденет маску, при этом пояснить суть угрозы, кому она адресована, не смог (т. 23. л.д. 14-16). Ни из одних показаний не видно, чтобы Мамонтов хотя бы указал сумму требований, он только организовал встречу <данные изъяты> с его теткой, принял участие в обсуждении вопроса о компенсации <данные изъяты> своим родственникам за квартиру <данные изъяты>, которой <данные изъяты> завладел незадолго до ее смерти.

При изложении доказательств по эпизоду в отношении <данные изъяты> суд не указал показания потерпевшего <данные изъяты> о неприменении к Ральникову насилия, не принял во внимание противоречия в показаниях <данные изъяты>

Митяев требовал от <данные изъяты> передачи денежных средств, которые <данные изъяты> в силу ст. 388 ГК РФ должен был Митяеву. Мамонтов к данным требованиям не имел никакого отношения. Суд, соглашаясь с такой позицией, указал, что <данные изъяты> не считал себя должным Митяеву (лист 5 приговора).

Физическое насилие Мамонтовым к <данные изъяты> применено не в связи с действиями Митяева, а в целях пресечения противоправных действий <данные изъяты>, Мамонтов не требовал передачи денег, просил вернуть похищенную <данные изъяты> у Митяева расписку, которую в дальнейшем изъяли у <данные изъяты> (т. 4 л.д. 54, лист 33 приговора), хотя <данные изъяты> <данные изъяты> ущерб не возместил. Более того, вопрос по урегулированию суммы, сроков и способа возврата долга <данные изъяты> Митяеву был разрешен в соответствии с законом: в помещении полиции, с непосредственным участием работников полиции, то есть в установленном законом порядке.

Мнение суда о том, что имела место фиктивная переуступка права требования долга <данные изъяты> между <данные изъяты> Митяевым, свидетельствующая о тщательной подготовке подсудимых к совершению преступления, ничем не подтверждено, Митяев и <данные изъяты> подробно рассказали об обстоятельствах переуступки долга, <данные изъяты> подтверждает, что его уведомляли о переуступке долга Митяев и <данные изъяты>. Данное мнение суда затрагивает права и законные интересы третьих лиц - <данные изъяты>, который также принимал активное участие в переуступке долга, выходит за пределы объема предъявленного обвинения, что влечет применение ст. 237 УПК РФ.

Таким образом, требование Митяева к <данные изъяты> о погашении долга являлось правомерным, что исключает ответственность Мамонтова по ст. 163 УК РФ.

В материалах дела имеются копии двух расписок <данные изъяты> одна (т.2 л.д. 94) о получении 150000 рублей от Мамонтова, вторая - о передаче <данные изъяты> <данные изъяты> денежных средств. Иных расписок <данные изъяты> материалы дела не содержат. Нет ни одного доказательства требования от <данные изъяты> 300000 рублей. Более того, такая позиция суда явно выходит за рамки предъявленного обвинения, поскольку вымогательство у <данные изъяты> денежных средств не вменялось. Изменение судом обвинения в сторону ухудшения положения подсудимого не допустимо, влечет направление дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

Вместе с тем, суд изложил выводы не только выходящие за рамки обвинения, но и противоречащие показаниям потерпевшего, фактическим обстоятельствам дела.

Так, суд вменил, что <данные изъяты> согласился произвести с Мамонтовым обмен квартир, а разницу в стоимости передать Мамонтову. «Не получая денежных средств за проданную и купленную квартиру, <данные изъяты> разницу в стоимости квартир в размере 150000 рублей передал Мамонтову». «Завладев указанными денежными средствами.... »

Проанализировав выводы суда и показания потерпевшего <данные изъяты>, адвокат приходит к выводу о том, что в действиях Мамонтова и <данные изъяты> усматриваются гражданско-правовые взаимоотношения, что не образует состава преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ.

Полагает, что при изложенных выше обстоятельствах уголовное дело в данной части подлежит возвращению прокурору.

Если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору, в приговоре должно быть об этом указано и, кроме того, должно быть четко определено, какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления. Из приговора суда этого не видно. Сам <данные изъяты>, свидетели подтвердили факт того, что Мамонтов каких-либо требований, связанных с передачей автомобиля, <данные изъяты> не высказывал, каких-либо угроз в его адрес не высказывал, какого-либо насилия к <данные изъяты> не применял, автомобилем не завладевал.

Очевидно, что Мамонтов не причастен к действиям Шарипова в отношении автомобиля <данные изъяты>.

Из показаний Мамонтова следует, что он только по просьбе Шарипова передал <данные изъяты> имеющиеся у него денежные средства в размере 38 000 рублей.

Аналогичные показания дали свидетели <данные изъяты>, сам потерпевший (т. 23 л.д. 37).

Именно передачу Мамонтовым денег <данные изъяты> суд расценил как требование передать ему автомобиль, поскольку Мамонтов присутствовал при происходящем (лист 42 приговора). Суд не обосновал, почему иные присутствовавшие при этом лица не причастны к действиям Шарипова.

Факт непричастности Мамонтова к хищению нашел свое отражение и в заявлении <данные изъяты> (т. 6 л.д. 2).

Требование о передаче денежных средств, угрозы в адрес <данные изъяты> высказывал <данные изъяты> (т. 23 л.д. 31 об.), <данные изъяты> также пояснил, что Мамонтов сообщил ему, что передача этих денег обусловлена тем, что тот необоснованно написал на него заявление в полицию, чтобы дело «замять», сотрудникам полиции надо дать денег (т.23 л.д. 35). Сам Мамонтов у него денег не вымогал и не высказывал таких требований (т. 23 л.д. 37).

Мнение суда о том, что позиция Мамонтова по данному эпизоду не нашла своего подтверждения (лист 68 приговора) противоречит фактическим обстоятельствам дела, поскольку показания Мамонтова в полном объеме согласуются с показаниями потерпевшего <данные изъяты>, свидетеля <данные изъяты>.

Ссылка суда на то, что <данные изъяты> не давал показаний относительно того, что денежные средства, которые он передал Мамонтову, предназначались, в том числе и сотрудникам полиции, противоречит протоколу судебного заседания (т. 23 л.д. 31-35).

Вопрос о компенсации Мамонтову морального вреда был разрешен в строгом соответствии с действующим законодательством при активном участии государственных органов. Задолженность <данные изъяты> перед Мамонтовым в качестве компенсации морального вреда, причиненного необоснованной попыткой <данные изъяты> привлечь Мамонтова к уголовной ответственности, не оспаривалась и самим <данные изъяты>.

Более того, из текста обвинения следует, что угроз <данные изъяты> Мамонтов не высказывал, насилия не применял, <данные изъяты> опасался обстановки, имевшей место незадолго до указанных событий. Очевидно, что сам суд признал отсутствие одного из обязательных признаков вымогательства - угрозы, насилия. Отсутствие каких-либо угроз в адрес <данные изъяты>, а также отсутствие насилия к <данные изъяты> признал и суд (лист 68-69 приговора), однако сделал выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела.

Таким образом, требование работника полиции <данные изъяты> к Ступину о компенсации морального вреда являлось правомерным, что исключает ответственность Мамонтова по ст. 163 УК РФ.

Судом в основу приговора положено мнение, что Мамонтов, требуя денежные средства от <данные изъяты>, использовал надуманный предлог о вымышленном денежном долге перед третьим лицом. Данные обстоятельства не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Так, требование Мамонтова к <данные изъяты> о погашении последним долга перед <данные изъяты> нашли свое отражение в материалах дела, подтверждены показаниями потерпевшего <данные изъяты> показаниями свидетелей. Требование именно к <данные изъяты> о погашении долга заявлялось из-за того, что именно <данные изъяты> совместно с <данные изъяты> растратили денежные средства, которыми они завладели у <данные изъяты>.

Данное требование заявлялось в ходе досудебного порядка урегулирования спора, то есть в строгом соответствии с ч. 5 ст. 132 ГПК РФ. Каких-либо угроз в адрес <данные изъяты> не высказывалось, какого-либо насилия, связанного с досудебным урегулированием спора, к <данные изъяты> не применялось.

Из приговора следует, что Мамонтов нанес <данные изъяты> один удар рукой по лицу. Мамонтов пояснял, что эти действия не были связаны с требованием возврата долга, продиктованы высказыванием <данные изъяты> об ее избиении <данные изъяты>. В приговоре не отражено, в связи с чем суд не принял во внимание показание Мамонтова, а также на основании каких доказательств суд совместил разговор о погашении долга и разговор о поведении <данные изъяты> в отношении <данные изъяты>.

В приговоре указано, что Мамонтов требовал от <данные изъяты> передать деньги третьему лицу. Это действительно так, поскольку <данные изъяты> должен был передать денежные средства <данные изъяты>, либо представителю <данные изъяты> - <данные изъяты> либо <данные изъяты>.

Данный факт нашел свое подтверждение и в расписке (т. 8 л.д. 155, т. 9 л.д. 151-153), часть которой написана <данные изъяты>, а вторая часть - предположительно – <данные изъяты>, и в неустановленное время.

Требование к <данные изъяты> о погашении долга перед <данные изъяты> являлось правомерным, что исключает ответственность по ст. 163 УК РФ.

В апелляционной жалобе осужденный Мамонтов С.Ю. считает приговор незаконным, просит его отменить.

В апелляционной жалобе адвокат Пахомова Н.П. просит приговор в отношении Шарипова В.Е. изменить, в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч.3 ст.163, пп. «а, в, г» ч.2 ст.163, пп. «а, г» ч.2 ст.163 УК РФ Шарипова В.Е. оправдать, снизив ему размер наказания и определив его условно. Указывает, что вина Шарипова В.Е. по фактам вымогательства денежных средств и права на квартиру у <данные изъяты> денежных средств у <данные изъяты> не доказана.

Адвокат приводит показания потерпевшего <данные изъяты>., из которых, по мнению адвоката, следует, что Шарипов В.Е. угрозы в его адрес не высказывал, требований о передаче денег и права на квартиру потерпевшего не предъявлял, выступил покупателем квартиры, согласился с ценой, каких-либо претензий к Шарипову В.Е. не имеет, исковые требования к подсудимому не заявляет.

Шарипов В.Е. свою вину по факту вымогательства денежных средств и права на квартиру у <данные изъяты> не признал, пояснил, что в разговоре с <данные изъяты> участия не принимал, о написании расписок и их содержании ему стало известно только в ходе предварительного следствия. С какой целью и по чьей инициативе были написаны обе расписки на сумму по 900000 рублей каждая, ему не известно, купить квартиру ему предложил сам <данные изъяты> согласившись с ценой в 1000000 рублей, после оформления договора купли-продажи квартиры и подачи документов в МФЦ, они вместе с <данные изъяты> проехали в банк, где на расчётный счёт последнего были зачислены деньги в сумме 998000 рублей, <данные изъяты> остался в банке, а он ушёл и больше <данные изъяты> не видел.

    О том, что Шарипов В.Е. не проявлял интереса к разговору с <данные изъяты>., подтвердили Мамонтов С.Ю. и Митяев K.Л., не опровергает пояснения Шарипова В.Е. и исследованная в суде видеозапись разговора с <данные изъяты>., на которой Шарипов В.Е. отсутствует, его голос не слышен, разговор о расписках не ведётся.

Суд, отвергая доводы Шарипова В.Е. о непричастности к данному преступлению, не сумел обосновать конкретными доказательствами выводы о наличии в группе единой цели на вымогательство 1800000 рублей и на передачу прав на квартиру <данные изъяты>., ограничившись ссылкой на совокупность исследованных доказательств.

Суд закладывает в основу стоимости квартиры оценку, которая не понятно как оказалась в материалах деда, в то же время не даёт оценки отчёту о рыночной стоимости этой квартиры, составленному независимым оценщиком, содержащему иные выводы.

Понимая, что стоимость квартиры ляжет в основу квалификации действий подсудимых, суд ушел от анализа показаний потерпевшего <данные изъяты>., пояснившего, что он при продаже квартиры согласился с предложенной стоимостью квартиры в 1000000 рублей, также суд не дал оценки тому обстоятельству, что Шарипов В.Е. передал <данные изъяты> 1000000 рублей, зачислив их на банковский счёт потерпевшего (за минусом суммы, уплаченной госпошлины при оформлении сделки в МФЦ). Каких-либо доказательств тому, что Шарипову В.Е. известно, как <данные изъяты> распорядился этими деньгами, ни следствием, ни судом не добыто. Таким образом, Шарипов В.Е. полностью произвёл расчёт по договору купли-продажи квартиры, выполнив обусловленные обеими сторонами условия. Не случайно <данные изъяты> не имеет претензий к Шарипову В.Е.

По факту вымогательства денежных средств у <данные изъяты> Шарипов В.Е. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пп. «а, в, г» ч. 2 ст. 163 УК РФ.

Свою вину в совершении данного преступления Шарипов В.Е. не признал. Между тем всё та же совокупность исследованных доказательств, без какой-либо конкретизации, позволила суду прийти к вышеизложенным выводам. Фактически суд подверг анализу лишь показания потерпевшего, заложив их в основу приговора.

Также суд пришел к выводу, что корыстная цель и умысел на вымогательство объединили Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л. в преступную группу. Расхождения в показаниях <данные изъяты> суд признал незначительными, не имеющими существенного значения, объяснив их давностью событий. Однако в своих показаниях Васин вообще не описывает действия Шарипова В.Е. и не упоминает о нем. При дополнительном допросе <данные изъяты> в качества потерпевшего (протокол допроса от 19.03.2018 года т. 2 л.д. 54-56), он пояснял: «с марта по май 2016 года Мамонтов стал высказывать требования, чтобы я переписал свою квартиру на Мамонтова. При этом при всех разговорах всегда присутствовал Шарипов, который всегда в разговоре и требованиях поддерживал Мамонтова, дублируя его слова, что я должен переписать квартиру на Мамонтова…». Но в части вымогательства передачи права на квартиру, обвинение признано судом несостоятельным.

В судебном заседании <данные изъяты> пояснил, что в квартире <данные изъяты> и в офисе «ВипСилинга» к нему никто никаких требований не предъявлял, речь о расписке пошла в мае 2016 года, расписку требовал Мамонтов, когда в офисе «ВипСилинга» была только Шевченко, Мамонтов заявил, что он, <данные изъяты>, не выйдет из офиса пока не напишет расписку, нанес ему удар по лицу, говорил, что он, <данные изъяты>, будет работать как раб.

В приговоре фактические обстоятельства и пояснения потерпевшего проанализированы и изложены в пользу выводов суда, основанных на предположительных умозаключениях, какие-либо доказательства, свидетельствующие о действиях Шарипова В.Е., направленных на истребование с <данные изъяты> денежных средств в сумме 1000000 рублей, как лично, так и в группе с Мамонтовым С.Ю. или Митяевым К.Л., судом не добыто. Не случайно на ранних стадиях следствия <данные изъяты> не указывал Шарипова В.Е. среди лиц, причастных к вымогательству у него денежных средств в сумме 1000000 рублей, заявление о вымогательстве было подано лишь в отношении Мамонтова С.Ю. и Митяева К.Л. В судебном заседании на вопрос защиты потерпевший пояснил, что на следствии о причастности Шарипова В.Е. к вымогательству он стал говорить по совету следователя <данные изъяты>., которая убедила его, что надо всех указать. Между тем он считает Шарипова В.Е. и Мамонтова С.Ю. виновными в вымогательстве у него квартиры.

По факту вымогательства денежных средств у <данные изъяты> Шарипов В.Е. также вину не признал, пояснил, что весной 2016 года возвращался на своём автомобиле в офис «ВипСилинга», в автомобиле с ним находились Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л. и <данные изъяты>. Когда они ехали по <данные изъяты> в г. Озерске, Мамонтов С.Ю. попросил его свернуть к дому № <данные изъяты>, при этом ничего не поясняя. Они остановились около дома, Мамонтов С.Ю. вышел из машины и зашёл в подъезд дома. В это время зазвонил телефон Мамонтова С.Ю., который последний оставил на сиденье в автомобиле. Митяев К.Л. и <данные изъяты> взяли телефон, пошли вслед за Мамонтовым С.Ю., чтобы передать ему телефон, Шарипов В.Е. из автомобиля не выходил. Когда все вернулись, с ними был ранее ему незнакомый    <данные изъяты>, который вместе со всеми сел в автомобиль. С какой целью <данные изъяты> поехал с ними в офис «ВипСилинга» Шарипову В.Е. известно не было. Когда приехали в офис, Шарипов В.Е. занимался своими рабочими делами, а <данные изъяты> и Мамонтов С.Ю. уединились в соседнем кабинете и о чём-то разговаривали. Шарипов В.Е. к их разговору не прислушивался. Когда он, закончив свои дела, ушёл из офиса, Мамонтов С.Ю. и <данные изъяты> ещё оставались в офисе. Чем закончился их разговор, он, Шарипов В.Е., не знает.

Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л. подтвердили показания Шарипова В.Е., свидетель <данные изъяты> также подтвердил то обстоятельство, что Шарипов В.Е. не выходил из автомобиля и не заходил в подъезд дома <данные изъяты>. Потерпевший <данные изъяты> на предварительном следствии давал противоречивые показания, указывая разное количество мужчин, находящихся в подъезде во время разговора <данные изъяты> с Мамонтовым С.Ю., объясняя это тем, что в подъезде было темно, при этом утверждает, что среди них находился Шарипов В.Е. В ходе очной ставки между Шариповым В.Е. и <данные изъяты> последний засомневался относительно Шарипова В.Е., пояснив, что в подъезде его не было, что он, скорее всего, перепутал Шарипова В.Е. с Митяевым К.Л. Однако на следующий день, в ходе очной ставки с Митяевым К.Л., <данные изъяты> с уверенностью указал на Шарипова В.Е., как на лицо, находившееся в подъезде. Вместе с тем, во всех своих показаниях <данные изъяты> заявлял, что Шарипов В.Е. к нему никаких требований не предъявлял, в офисе «ВипСилинга» в разговоре участия не принимал, молча стоял в дверном проёме помещения, затем ушёл из офиса. Шарипова В.Е. <данные изъяты> не боялся.

Суд отверг пояснения Шарипова В.Е. о его непричастности к данному вымогательству без каких-либо доказательств его осведомлённости о намерениях Мамонтова С.Ю., при отсутствии каких-либо активных действий со стороны Шарипова В.Е. по отношению к <данные изъяты>, при полном отсутствии неопровержимых доказательств присутствия Шарипова В.Е. в подъезде дома <данные изъяты>. При этом в офисе «ВипСилинга» <данные изъяты>, по показаниям свидетеля <данные изъяты>, вел себя абсолютно спокойно.

В апелляционной жалобе с дополнениями осужденный Шарипов В.Е., не оспаривая квалификацию своих действий по пп. «а, г, д» ч.2 ст.161 УК РФ, просит приговор отменить ввиду несоответствия выводов суда, фактическим обстоятельствам дела, существенного нарушения уголовно-процессуального закона, неправильного применения уголовного закон и несправедливости назначенного наказания, оправдать его по трем преступлениям, предусмотренным ст.163 УК РФ, из-под стражи освободить.

Приводит ч.2 ст.35 УК РФ. Указывает, что в обвинительном заключении не содержится и не установлено место, время, иные обстоятельства достижения договоренности между обвиняемыми о совместном совершении преступления.

Вину признает только в совершении преступления, предусмотренного пп. «а, г, д» ч.2 ст.161 УК РФ, по остальным преступлениям вину не признает.

Указывает, что судом нарушено право на защиту подсудимых, а также состязательность сторон на стадии судебных прений и последнего слова.

Считает, что дело судом рассмотрено в одностороннем порядке. Суд не принял во внимание показания потерпевших <данные изъяты> о его, Шарипова В.Е., невиновности в инкриминируемых преступлениях. Такие показания потерпевшие давали как в ходе всего предварительного расследования, так и в судебном заседании.

По мнению осужденного юридическая квалификация его действий завышена, сфальсифицирована, на предварительном расследовании по преступлению в отношении Васина А.В. его, Шарипова В.Е., не допрашивали, обвинение по пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ предъявлено перед направлением уголовного дела прокурору. Потерпевший <данные изъяты> в объяснении от 17 апреля 2017 года не указывал на его причастность к данному преступлению (т.2 л.д.14-18). Считает, что факт вымогательства <данные изъяты> придуман после совершения ДТП с <данные изъяты>. В судебном заседании <данные изъяты> неоднократно говорил, что денежные средства в размере 1000000 рублей у него не требовали.

Также в основу приговора положены недопустимые доказательства – показания сотрудников полиции <данные изъяты>., сотрудников ГИБДД г.Озерска.

Суд не принял во внимание показания потерпевшего <данные изъяты> в суде (лист 16 абзац 3) о том, что Мамонтов отдал ему 200 000 рублей, следователь ему сказала не говорить про данную сумму.

Указывает, что протоколы судебного заседания от 11.10.2018, 24.10.2018, 21.11.2018, 28.11.2018, 29.11.2019, 05.12.2018, 19.12.2018, 16.01.2019, 17.01.2019, 23.01.2019, 24.01.2019, 14.02.2019, 28.02.2019, 13.03.2019, 14.03.2019, 20.03.2019, 08.04.2019, 09-25.04.2019 оформлены в ненадлежащем виде, что влечет отмену приговора на основании п.11 ч.2 ст.389.17 УПК РФ.

Также суд не принял во внимание показания потерпевшего <данные изъяты>, данные на очной ставке с ним, Шариповым В.Е. (т.8 л.д.98-101) о том, что Шарипов В.Е. и <данные изъяты> при разговоре присутствовали, но не участвовали в нем, периодически выходили из помещения, Шарипов В.Е. на него давления не оказывал, Шарипова В.Е. он не опасался.

Приводит показания потерпевшего <данные изъяты>, данные в судебном заседании 22.11.2018г. о то, что угрозы физической расправой потерпевшему высказывал Мамонтов С.Ю., его поддерживал Митяев К.Л., Шарипов В.Е. только взял его телефон и отнес куда-то.

Кроме того, суд не принял во внимание тот факт, что потерпевший <данные изъяты>. с мая 2017 года по май 2018 год никаких претензий к нему, Шарипову В.Е., не имел, что претензии появились только с подачи следователя <данные изъяты> о чём говорит сам потерпевший <данные изъяты> При этом ссылается на рапорт следователя <данные изъяты> (т.12 л.д.129), в котором следователь <данные изъяты> указывает, что у неё к нему, Шарипову В.Е., есть личная неприязнь.

Настаивает, что в офис по <данные изъяты> <данные изъяты> доставлен ввиду хищения последним 40 000 рублей у Мамонтова С.Ю. Из видеозаписи, приобщенной к материалам уголовного дела, видно, что он, Шарипов В.Е., подошел к <данные изъяты> предложил успокоиться, вернуть деньги, и конфликт будет исчерпан. Более в разговор не вступал, при написании расписок не присутствовал. Никто из участников разговора на потерпевшего <данные изъяты> никакого давления не оказывал. Спустя два дня <данные изъяты> предложил ему, Шарипову В.Е., продать свою квартиру за 1000000 рублей, на что он, Шарипов В.Е., согласился, оформили все документы, перевел на счет <данные изъяты> 998000 рублей. Приобрел квартиру у <данные изъяты> без оказания на него какого-либо давления. В ситуации между <данные изъяты> и Мамонтовым С.Ю. участие не принимал. То, что <данные изъяты> давно хотел продать квартиру, подтверждается протоколом допроса <данные изъяты> (т.3 л.д.67-69).

В апелляционной жалобе адвокат Вяткина Е.Г. просит приговор в отношении Митяева К.Л. отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство со стадии подготовки к судебному заседанию.

Указывает, что выводы суда о виновности Митяева К.Л. в вымогательстве у потерпевшего <данные изъяты> денежных средств, а затем права на однокомнатную квартиру под угрозой применения насилия к потерпевшему <данные изъяты> не основаны на законе, не отвечают фактическим обстоятельствам дела.

Обращает внимание на первые и вторые показания потерпевшего <данные изъяты> на предварительном следствии, в которых фамилия Митяева К.Л. звучит один раз, в связи с тем, что в офисе, расположенном по <данные изъяты>, куда Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е. привезли его (<данные изъяты>), находился Митяев К.Л. и незнакомые девушки. Далее, в своих показаниях потерпевший <данные изъяты> утверждает, что претензии Мамонтова С.Ю. по поводу хищения денег поддерживал Шарипов В.М., что через пару дней он (<данные изъяты>.), Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.М. ездили с документами на квартиру <данные изъяты> для составления договора купли - продажи в офис, расположенный по ул. <данные изъяты>, затем - в МФЦ, где потерпевший из договора купли-продажи квартиры узнал, что квартира продана Шарипову В.М., после чего они же проехали в ПАО «Челиндбанк», где на имя потерпевшего <данные изъяты> Мамонтов С.Ю. положил 998 000 руб, данную сумму потерпевший Мурин А.В. тут же снял, они втроем сели в автомобиль, где Мамонтов С.Ю. сфотографировал потерпевшего <данные изъяты> с деньгами в руках, после чего забрал деньги, отсчитав и передав <данные изъяты> 200 000 руб., заявив, что это его доля за квартиру.

Далее потерпевший <данные изъяты> в своих показаниях указывает, что опасается Мамонтова С.Ю.

Во вторых показаниях потерпевший <данные изъяты> дополнил, что предъявленные расписки от 22.03.2015 г., написаны лично им в офисе по <данные изъяты> в указанную дату, что Мамонтовым С.Ю. на него оказывалось психологическое давление, высказывались угрозы. О том, какую роль играл в этом Митяев К.Л., потерпевший не указывал, хотя ранее знал Митяева К.Л., при этом потерпевший был предупрежден об уголовной ответственности по ст.ст. 307, 308 УК РФ. Однако в последних показаниях <данные изъяты> добавил еще одно действующее лицо - Митяева К.Л., который, якобы, вместе с Шариповым В.Е. и Мамонтовым С.Ю. оказывал на него психологическое давление. Указывает, что в судебном заседании <данные изъяты> дал противоречивые показания.

По эпизоду с потерпевшим <данные изъяты> осужденный Митяев К.Л. вину не признал. <данные изъяты> на следствии неоднократно заявлял о том, что Митяев К.Л. к требованиям о передаче денежных средств в размере 1000000 рублей отношения не имеет. Потерпевший утверждает, что физического и психологического давления на него Митяевым К.Л. не оказывалось. Более того, при написании расписки на имя Мамонтова С.Ю. Митяева К.Л. в офисе не было. Это подтверждает свидетель <данные изъяты>.

В судебном заседании в качестве доказательства требования Митяевым К.Л. денежных средств у <данные изъяты> было оглашено прослушивание телефонных переговоров между <данные изъяты> и Митяевым. <данные изъяты> пояснил, что между ним и Митяевым К.Л. были нормальные отношения, однако в связи с тем, что <данные изъяты> использовал деньги клиентов - знакомых Митяева К.Л., при этом не выполнил заказы, Митяев К.Л. действительно звонил <данные изъяты> и требовал вернуть деньги.

Таким образом, к требованиям Мамонтова С.Ю. и Шарипова В.Е. о передаче денег в размере 1000000 рублей <данные изъяты>., Митяев К.Л. отношения не имеет

Также Митяев К.Л. не признал своей вины в эпизодах с потерпевшими <данные изъяты>

Считает, что эпизод с потерпевшим <данные изъяты> должен быть переквалифицирован с пп. «а, в» ч.2 ст. 163 УК РФ на ч. 1 ст. 330 УК РФ.

В апелляционной жалобе с дополнением осужденный Митяев К.Л. просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое рассмотрение.

Излагая подробно показания <данные изъяты>, собственные пояснения, указал, что при встрече у ГИБДД Нугаев выхватил долговую расписку, первым нанес ему, Митяеву К.Л., удар в область уха, в результате чего между ними произошла обоюдная драка, не связанная с требованием передачи <данные изъяты> денег или автомобиля. <данные изъяты> причинил ему телесные повреждения, ввиду чего он находился на лечении с 16 февраля 2015 года по 10 марта 2015 года. В момент драки подъехал Мамонтов, который обхватил <данные изъяты> сзади, оторвал последнего от него, Митяева. При этом ни он, ни Мамонтов денег у <данные изъяты> не требовали. Сам <данные изъяты> в судебном заседании 19 декабря 2018 года подтвердил данное обстоятельство. Показания <данные изъяты> неоднократно менял как на следствии, так и в суде. Более того, данное преступление зафиксировано только в мае-июне 2017 года, что дает основание сомневаться в объективности и достоверности показаний <данные изъяты>. Обвинение по данному факту строится исключительно на противоречивых показаниях <данные изъяты>, которые не подтверждаются другими доказательствами, в том числе, протоколом очной ставки между <данные изъяты> и им, Митяевым, показаниями Мамонтова и его в части, касающейся расписки (т.4 л.д.106-108).

По мнению осужденного, его действия в отношении Нугаева носили самоуправный характер, следовательно, его действия необходимо квалифицировать по ч.1 ст.330 УК РФ, а по поводу драки его действия необходимо квалифицировать по ч.1 ст.115 УК РФ.

Указывает, что со слов <данные изъяты>., стало известно, что <данные изъяты> похитил у него деньги более 100000 рублей, сначала <данные изъяты> отрицал вину, но потом признался в краже денег и обещал частями вернуть <данные изъяты> деньги. Именно <данные изъяты> сообщил Мамонтову, что <данные изъяты> хочет обменять свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную с доплатой, но <данные изъяты> стал скрываться. 13 января 2016 года он видел <данные изъяты> в офисе «ВипСилинга», Мамонтов для <данные изъяты> нашел однокомнатную квартиру, которая его устроила. Через некоторое время встретил <данные изъяты>, который пожаловался, что Мамонтов не отдал ему доплату, он, Митяев, пообещал поговорить с Мамонтовым.

Указывает, что, находясь с Мамонтовым в квартире <данные изъяты>, предъявлял к <данные изъяты> требование о возврате денег, похищенных им у <данные изъяты> Угрозы в адрес <данные изъяты> были сказаны, потому что <данные изъяты> не признавался в краже. Никаких требований о продаже квартиры к <данные изъяты> он не предъявлял. Сам <данные изъяты> претензий к нему не имеет. Согласно рапорту старшего оперуполномоченного <данные изъяты>., протоколу устного заявления, незаконные действия совершены Мамонтовым. Считает, что посещение квартир <данные изъяты> с Мамонтовым по поводу кражи денег у <данные изъяты> не может квалифицироваться как вымогательство. Его действия должны быть квалифицированы ч.1 ст.330 УК РФ. Поскольку данное преступление совершено в декабре 2015 года, то истек срок давности привлечения к уголовной ответственности, поэтому уголовное преследование должно быть прекращено.

С потерпевшим <данные изъяты> не знаком, о наличии у него квартиры в собственности не знал. Когда в здание по <данные изъяты> приехали Мамонов, Шарипов и <данные изъяты> он, Митяев К.Л., был пьян, в здании находилось много народу. Между Мамонтовым и <данные изъяты> был разговор по поводу кражи <данные изъяты> денег у Мамонтова. Единственное, что сказал <данные изъяты>, что украденные деньги нужно вернуть. Никакого насилия физического или психологического к <данные изъяты> не применялось. О сделке с квартирой <данные изъяты> узнал позже из разговора Шарипова и Мамонтова, к вымогательству квартиры <данные изъяты> отношения не имеет.

В показаниях <данные изъяты> (т.3 л.д.49-55) фамилия Митяева указана только один раз, не указывает <данные изъяты> и действий Митяева.

Кроме того в протоколе устного принятия заявления <данные изъяты> от 16.04.2017г. также не указано о причастности Митяева к преступлению, однако в последующих показаниях (т.3 л.д.61-62) <данные изъяты> стал указывать о совершении в отношении него преступления Мамонтовым, Шариповым и Митяевым. Считает, что данное дополнение сделано по инициативе следователя, что в его действиях по данному преступлению отсутствует состав преступления, в связи с чем, уголовное дело подлежит прекращению.

Также он, Митяев, не совершал преступление в отношении <данные изъяты>. Действительно, присутствовал в подъезде при разговоре Мамонтова с <данные изъяты>, который продолжился в офисе «ВипСилинга», разговор шел о какой-то квартире. В детали разговора не вникал, в разговор не вмешивался, насилие либо угрозы по отношению к <данные изъяты> не применял. Из разговора понял, что это семейные проблемы, единственное, что сказал «разберись с тетей» и вышел из офиса. Данное преступление также подлежит исключению из приговора.

Указывает, что он, Митяев К.Л., и Мамонтов пришли в квартиру <данные изъяты>, предложили ему проехать в офис «ВипСилинга», чтобы разобраться по поводу хищения куртки в кафе. Когда приехали в кафе, там находился Шарипов. Участие в разговоре между <данные изъяты>, Мамонтовым и Шариповым не принимал. В последствии <данные изъяты> стал работать в «ВипСилиге», но поскольку у <данные изъяты> были проблемы с деньгами, он заключал договоры с клиентами, получал деньги, которые тратил на свои нужды, не выполняя заказы. По этой причине он ругался с <данные изъяты> лично и по телефону, но это были рабочие моменты. В его присутствии расписок Мамонтову <данные изъяты> не писал, о расписках узнал позже от самого <данные изъяты> и Шевченко. В разговоре, зафиксированном результатами ОРМ, о том, что Васин должен найти денежные средства и передать ему, Митяеву К.Л., речь шла о необходимости возврата денег клиентам, что подтвердил в последующем <данные изъяты>. Более того, <данные изъяты> неоднократно заявлял о его, Митяева К.Л., непричастности к вымогательству денежных средств в сумме 1000000 рублей, обращался по данному поводу в прокуратуру, говорил об этом в суде. Поскольку иных доказательств его причастности в отношении потерпевшего Васина не имеется, то уголовное дело по данному преступлению подлежит прекращению.

В апелляционной жалобе с дополнением потерпевший <данные изъяты> просит приговор в отношении Митяева К.Л. в части совершения преступления в отношении него, <данные изъяты>., отменить, Митяева К.Л. оправдать, так как Митяев К.Л. не принимал участия в противоправных действиях в отношении него, снизить ему срок наказания.

Указывает, что в первых объяснениях в присутствии адвоката (т.9 л.д. 96-102) говорил, что вымогательство в отношении него совершили только Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е., по просьбе следователя указал, что боится их всех, в том числе и Митяева, не задумался, к чему это приведет.

В дальнейшем показания не читал, расписывался, чтобы быстрее вернуться в г.Екатеринбург, доверял сотрудникам полиции. В дальнейшем понял, что в вымогательстве обвиняют также Митяева, заявил следователю о его непричастности, следователь стала кричать, пугать наказанием за дачу ложных показаний, обещала вызвать на допрос по поводу роли Митяева, но не сделала этого. На жалобы по данному вопросу он получал отказы. Отмечает, что следователь копировала его показания из одного протокола и вставляла в другой, поэтому некоторые предложения и абзацы идентичны, что свидетельствует о том, что следователь не задавала вопросы, а копировала то, что считала нужным. Он подписывал протоколы, не вчитываясь. Суд не принял во внимание показания, в которых он, <данные изъяты>., не называл Митяева в качестве соучастника вымогательства. Утверждает, что в преступлении в отношении него участвовали Мамонтов и Шарипов, удары в голову кулаком наносил Мамонтов, а не Митяев, что подтверждается свидетелем <данные изъяты>, об этом он неоднократно заявлял следователю, прокурору и в суде.

Также телефонный разговор между ним и Митяевым не является доказательством вины Митяева, поскольку разговор длился 10-20 секунд, и смысл разговора не понятен. По мнению потерпевшего, из разговора ясно, что речь в нем идет о деньгах, не имеющих отношения к вымогательству со стороны Мамонтов и Шарипова, а были связаны с его, <данные изъяты>, трудовой деятельностью.

Ссылается на то, в суде потерпевший <данные изъяты> сообщил ему, что не все его оглашенные показания относительно Митяева даны и подписаны именно им, <данные изъяты>, так как он находился в другом городе, из чего он, <данные изъяты>, сделал вывод, что следователь сделала все, чтобы привлечь Митяева и всех остальных к уголовной ответственности.

В апелляционной жалобе потерпевший <данные изъяты> просит исключить Митяева К.Л. из числа лиц, причастных к преступлению в отношении него, ввиду невиновности. Указывает, что в первых показаниях утверждал, что Митяев никаких угроз не высказывал, ничего не говорил, никаких противоправных действий в отношении него не совершал. К ответственности он, <данные изъяты>., хотел привлечь только Мамонтова С.Ю., с ним одним решал вопрос по обмену квартиры.

В апелляционной жалобе потерпевший <данные изъяты> высказывает несогласие с приговором в отношении Митяева К.Л.

Указывает, что в отношении него, <данные изъяты>., Митяев К.Л. противоправных действий не совершал, не высказывал каких-либо угроз или иных требований. Видел Митяева К.Л. один раз, когда Мамонтов С.Ю. забрал его из квартиры и привез в «ВипСилинг», где Митяев К.Л., услышав о его разногласиях с тётей, сказал, чтоб он, <данные изъяты>., разбирался с тетей сам, после чего вышел из офиса. Больше Митяева К.Л. он не видел. Данное обстоятельство подтверждается показаниями свидетеля <данные изъяты>

Отмечает, что в приговоре (лист 25 приговора) не верно указано, что при разговоре в офисе «ВипСилинг» присутствовал Шарипов и Митяев, что, последний поддерживал Мамонтова и требовал от него решить вопрос с <данные изъяты>.

Он, <данные изъяты>., опасался только Мамонтова и Шарипова, так как они были агрессивно настроены. Все действия происходили в отсутствие Митяева. Поэтому считает, что эпизод о преступлении в отношении него должен быть исключен из приговора.

В апелляционной жалобе заинтересованное лицо <данные изъяты> просит приговор изменить, отменив арест на имущество – автомобиль марки «Тойота Land Cruiser 200».

Указывает, что постановлением Конституционного Суда РФ от 17 апреля 2019 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 299 и статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.В. Янмаевой» признаны часть первая статьи 73, часть первая статьи 299 и статья 307 УПК РФ не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 35 (часть 1) и 46 (часть 1), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, данные нормы позволяют сохранять после вступления приговора в законную силу арест, наложенный в рамках производства по уголовному делу на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия, в целях обеспечения гражданского иска.

Однако в приговоре не отражено, что арест сохраняется до вступления приговора суда в законную силу.

Отмечает, что арест наложен на её имущество, то есть на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия.

Приводит определения Конституционного суда РФ от 13 октября 2009 года № 1110-О-О, от 1 ноября 2007 года № 949-О-П.

В апелляционной жалобе заинтересованное лицо <данные изъяты> просит приговор в части оставления ареста на принадлежащее ему имущество – квартиру по адресу: <данные изъяты>, Челябинская область, отменить.

Указывает, что приговором установлено, что принадлежащая ему квартира не является объектом преступления.

Кроме того, арест наложен на его имущество, то есть на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия.

Отмечает, что наличие данного ареста на его квартиру препятствует ему, как собственнику, в полной мере пользоваться своими правами, в том числе на передачу квартиры в залог в целях получения кредита, на продажу квартиры.

Также ссылается на постановление Конституционного Суда РФ от 17 апреля 2019 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 299 и статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.В. Янмаевой».

В суде апелляционной инстанции дополнительно указали:

-прокурор Тараканова Т.И. – что в срок наказания Митяеву К.Л. следует зачесть два дня содержания под стражей по предыдущему приговору, по которому было назначено условное наказание; из резолютивной части следует исключить ссылки на конкретные суммы подлежащего удовлетворению иска потерпевших;

-адвокат Гумбург А.Н. - на несоответствие в приговоре указания на количество листов в копии отчета об оценке стоимости квартиры – 46 листов, тогда как подлинник имеет 44 листа (л.д. 72-118 т.3);

-адвокат Кайдин А.И. – на то, что оценка стоимости квартиры (л.д. 72-118 т.3) произведена специалистом, не предупрежденным об уголовной ответственности, производство оценки заказано лицом, не являющимся участником данного уголовного судопроизводств; что в деле имеется нечитаемая копия протокола осмотра (л.д.146-149 т. 7);

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы сторон, суд апелляционной инстанции не находит оснований для отмены приговора, полагая необходим внести в него изменение, по следующим мотивам.

Анализ материалов уголовного дела показывает, что судом первой инстанции фактические обстоятельства совершенных преступлений установлены правильно, выводы суда о виновности Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. в установленном объеме основаны на доказательствах, всесторонне и полно исследованных в судебном заседании, им дана правильная юридическая оценка.

Так, по преступлению в отношении потерпевшего <данные изъяты> вина Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. подтверждается показаниями потерпевшего <данные изъяты> из которых следует, что после высказанных в его адрес угроз причинения телесных повреждений, оказания психологического давления осужденными, по их указанию он написал две расписки на имя Мамонтова С.Ю. на 900000 рублей каждая: одна о том, что он, <данные изъяты> похитил у Мамонтова С.Ю. 900000 рублей, вторая – что взял в долг на развитие бизнеса аналогичную сумму, однако эти обстоятельства были вымышленными. В дальнейшем Мамонтов С.Ю. потребовал в счет погашения выдуманного долга в размере 1,8 миллиона рублей передать принадлежащую ему квартиру, договор купли-продажи был оформлен на Шарипова В.Е., Мамонтов С.Ю. зачислил собственные денежные средства в размере 998000 рублей на его, <данные изъяты>., расчетный счет, затем по требованию Мамонтова С.Ю. он, <данные изъяты>., снял данные денежные средства со счета, Мамонтов С.Ю. сфотографировал его, <данные изъяты>., с денежными средствами в руках, денежные средства забрал себе, вручив ему лишь 200000 рублей. В дальнейшем, опасаясь за свою жизнь, он, <данные изъяты>., уехал из Озерска в г.Москву;

показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что сын, не объяснив причину, продажи квартиры, уехал жить в Москву, о том, что Мамонтов принудил сына продать квартиру, ей стало известно от сотрудников полиции, сын добровольно не стал бы продавать квартиру;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что он был свидетелем того, как в офис по <данные изъяты>, где находились Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л., Шарипов В.Е., был доставлен <данные изъяты>., последний был испуган, нервничал, написал две долговые расписки на имя Мамонтова С.Ю., а в последующем продал свою квартиру Шарипову В.Е.;

письменными доказательствами, указанными в приговоре, в том числе:

протоколами обысков, согласно которым в квартире <данные изъяты>, в квартире № <данные изъяты> изъяты две долговые расписки от имени <данные изъяты>., каждая на сумму 900000 рублей в пользу Мамонтова С.Ю., приходный кассовый ордер №557 от 05 мая 2015 года, договоры купли-продажи квартиры, принадлежавшей <данные изъяты>., свидетельство о регистрации права собственности на квартиру по <данные изъяты>; в квартире <данные изъяты> дома <данные изъяты> изъят системный блок; в офисе № <данные изъяты><данные изъяты> ООО «Маклер» изъяты 4 системных блока (л.д. 160-163 т. 9, л.д. 120-121 т. 9, л.д. 145-146 т.9, л.д. 55-57 т. 10);

протоколами осмотра изъятых документов и предметов;

    выпиской из Единого государственного реестра недвижимости и перехода прав на объект недвижимости – квартиры по адресу: <данные изъяты>, из которой следует, что в период с 11 марта 2013 года по 24 марта 2015 года собственником квартиры был <данные изъяты>.; с 24 марта 2015 года собственником квартиры стал Шарипов В.Е.; в настоящее время квартирой владеют родственники Митяева К.Л. - <данные изъяты>., Митяева А.К. и <данные изъяты>.;

отчетом об оценке № 0005-2, по состоянию на 06 апреля 2015 года стоимость квартиры по адресу: Челябинская область, <данные изъяты>, составляет 2 877 800 рублей;

    протоколом осмотра видеозаписи с флэшносителя, где зафиксирован разговор между Муриным А.В. (с одной стороны), Митяевым К.Л., Шариповым В.Е. и Мамонтовым С.Ю. (с другой) по поводу хищения <данные изъяты> денежных средств у Мамонтова С.Ю., из которого следует, что разговор со стороны Митяева К.Л. происходит в нецензурной форме, на повышенных тонах;

приговором Озерского городского суда Челябинской области от 22 ноября 2017 года, согласно которому <данные изъяты> осужден за кражу денежных средств, принадлежащих Мамонтову С.Ю. в сумме 30000 рублей;

и другими изложенными в приговоре доказательствами.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты> что Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л. и Шарипов В.Е., имея корыстную цель, используя в качестве предлога совершение <данные изъяты> хищение у Мамонтова С.Ю. денег в сумме 30000 рублей, а также выдуманный предлог о достижении соглашения о совместной деятельности, принудительно переместили <данные изъяты> в офис организации «ВипСилинг», где удерживали длительное время и, угрожая применением насилия, потребовали передачи денежных средств, принудили написать долговые расписки, во исполнение которой потребовали передать им право на квартиру, применяя угрозы, принудили передать квартиру в собственность одного из соучастников преступной группы, передав потерпевшему незначительную сумму денег, которая не соответствовала истиной стоимости квартиры. Требование передачи денежных средств и права на квартиру продиктовано корыстным мотивом, высказано в будущее, под надуманным предлогом, из-за, якобы, образовавшегося у потерпевшего <данные изъяты> долга в размере 1800000 рублей.

Также суд пришел к правильному выводу о том, что действия осужденных свидетельствуют о совершении ими вымогательства, а не о намерении решить вопрос о возмещении ущерба, причиненного Мамонтову С.Ю. кражей, либо о ведении <данные изъяты> и Мамонтовым С.Ю. совместной предпринимательской деятельности.

Обоснованно признаны несостоятельными, как опровергнутые показаниями потерпевшего <данные изъяты> доводы стороны защиты о том, что <данные изъяты>. самостоятельно и добровольно принято решение о продаже квартиры Шарипову В.Е. по указанной ими стоимости.

Также не ставит под сомнение выводы суда о виновности осужденных наличие видеофайла, на котором <данные изъяты> сфотографирован с деньгами в руках, расписка <данные изъяты> о получении им от Шарипова В.Я. 1000000 рублей, а также данные, полученные из банка, о перечислении на счет <данные изъяты> денежных средств от проданной квартиры. Судом с достоверностью установлено, что денег в указанном размере потерпевший не получал, со стороны осужденных не предпринималось каких-либо действий, направленных на возврат потерпевшему указанных денежных средств.

Критически оценив по данному преступлению показания осужденных, суд пришел к правильному выводу о том, что у осужденных не имелось даже предполагаемого права требовать у потерпевшего <данные изъяты> 1800000 рублей, что факт хищения <данные изъяты> денег в сумме 30000 рублей использовался осужденными как предлог для последующего требования денежных средств в значительно большем размере, а также права на квартиру, стоимость которой также значительно превышает причиненный кражей ущерб.

Не вызывает сомнений вывод суда, касающийся оценки стоимости квартиры <данные изъяты> превышающей 1000000 рублей. Вопреки доводам адвокатов, тот факт, что стоимость квартиры превышает указанную сумму, подтверждается не только положенной в основу приговора оценкой стоимости квартиры на л.д. 72-118 т.3 (которую оспаривают адвокаты), но и конкретными действиями осужденных, потребовавших написание двух долговых расписок на общую сумму 1800000 рублей, а затем, в счет погашения этой суммы - передачи права собственности на квартиру, из чего следует, что для осужденных было очевидным, что стоимость квартиры составляет не менее указанной ими суммы. Учитывая изложенное, не влияют на данные выводы суда ссылки адвокатов на то, что оценка стоимости квартиры произведена специалистом, не предупрежденным об уголовной ответственности, что производство оценки заказано лицом, не являющимся участником данного уголовного судопроизводств, что представленная в материалы дела копия оценки не соответствует подлиннику по количеству листов.

Судом сделан правильный вывод о том, что оснований ставить под сомнение достоверность и правдивость показаний потерпевшего <данные изъяты> не имеется, что незначительные расхождения в его показаниях не имеют существенного значения. Данный вывод убедительно мотивирован в приговоре. Ссылки стороны защиты на нахождение <данные изъяты> в состоянии опьянения в момент совершения в отношении него преступления, в связи с чем, невозможности давать объективные и достоверные показания, противоречат показаниям потерпевшего, давшего в целом последовательные показания об обстоятельствах совершенного в отношении него преступления.

Вопреки доводам жалоб, судом также правильно сделан вывод о том, что видеозапись разговора <данные изъяты> с осужденными, не опровергает показаний <данные изъяты> о высказывании в его адрес угроз, поскольку, как следует из показаний потерпевшего, видеозапись осуществлялась осужденными выборочно, высказывание осужденными угроз зафиксировано ими не было.

Также не ставят под сомнение указанные выводы суда доводы защиты о том, что потерпевший <данные изъяты> на момент возбуждения уголовного дела против Мамонтова С.Ю. привлекался к уголовной ответственности за совершение кражи денег у Мамонтова С.Ю., что в последующем <данные изъяты> был осужден за это, поскольку потерпевший не отрицал факта совершения кражи, а его показания о совершении осужденными в отношении него вымогательства под предлогом совершения им кражи нашли объективное подтверждение совокупностью положенных в основу приговора доказательств, при этом судом правильно учтено, что сумма, которую требовали передать осужденные, многократно превышала сумму хищения, что свидетельствует о противоправности действий осужденных. Выводы суда о том, что совершение потерпевшим кражи денег у Мамонтова С.Ю. не свидетельствует о невиновности Мамонтова С.Ю. в совершении вымогательства, а также не ставит под сомнение достоверность показаний потерпевшего <данные изъяты>., убедительно мотивированы в приговоре. Также не свидетельствует о необъективности показаний <данные изъяты> тот факт, что в первоначальных показаниях он не сообщил о получении им 200000 рублей от Мамонтова С.Ю.

Кроме того, анализ материалов дела позволяет прийти к выводу о том, что изложенные в апелляционных жалобах адвокатов показания потерпевшего <данные изъяты>., данные в судебном заседании, интерпретируются в пользу доводов защиты.

Доводы адвоката Кайдина А.И. о том, что потерпевшим <данные изъяты> возможно, по просьбе следователя или оперативных сотрудников была переписана одна из расписок, в которой была изменена сумма долга с 50000 рублей на 900000 рублей, является не подтвержденным материалами дела предположением стороны защиты, при этом оснований для назначения экспертизы для определения времени составления расписок не имелось и имеется в настоящее время, совокупность приведенных по данному преступлению доказательств является достаточной, данных о фальсификации в период предварительного расследования доказательств по данному преступлению не имеется.

Доводы адвоката Пахомовой Н.П. о том, что каких-либо претензий к Шарипову В.Е. <данные изъяты> не имеет, поскольку Шарипов В.Е. полностью произвел расчет по договору купли-продажи, не могут быть признаны состоятельными. Наличие расписки <данные изъяты> о получении им от Шарипова В.Е. денежных средств в размере 1000000 рублей, данных, поступивших из банка о зачислении на счет <данные изъяты> денежных средств в сумме 998000 рублей, фиксация потерпевшего <данные изъяты> на видеофайле с деньгами в руках, не свидетельствуют о реальном получении потерпевшим <данные изъяты> денежных средств за проданную квартиру. Данное обстоятельство опровергается показаниями потерпевшего <данные изъяты>., которые признаны судом достоверными.

Ссылки защиты на то, что судом была проигнорирована иная версия Мамонтова С.Ю. в отношении потерпевшего <данные изъяты>., изложенная в последнем слове, что суд не возобновил судебного следствия в связи с этим, чем нарушил требования уголовно-процессуального закона, не могут быть признаны состоятельными. В соответствии со ст. 294 УПК РФ, если подсудимый в последнем слове сообщает о новых обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, то суд вправе возобновить судебное следствие. Новая версия Мамонтова С.Ю. обоснованно расценена судом, как не имеющая значение для дела, не влияла на выводы суда о его виновности, ввиду чего невозобновление судебного следствия не может быть признано существенным нарушением требований уголовно-процессуального закона, влияющего на существо приговора.

Вина Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. в совершении в период с декабря 2015 года по май 2016 года преступления в отношении <данные изъяты> подтверждается исследованными судом и изложенными в приговоре доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты> из которых следует, что лицо, которому он был должен 100000 рублей, продало долг Мамонтову С.Ю., последний трудоустроил его, <данные изъяты>., к себе в организацию, зарплату забирал себе в счет погашения долга, в результате он, <данные изъяты> в полном объеме рассчитался с Мамонтовым С.Ю., несмотря на это Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е., угрожая причинением телесных повреждений, продолжали требовать деньги, а также переоформить квартиру в счет несуществующего долга. Узнав о невозможности получения квартиры, находящейся в ипотеке, Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л. и Шарипов В.Е., вновь применив угрозы и избив его, нанеся каждый по 1-2 ударов руками в область головы и лица, принудили написать долговую расписку, содержание которой продиктовал Мамонтов С.Ю., о наличии перед последним долга в размере 1000000 рублей, он был вынужден работать у Мамонтова С.Ю., не получая заработную плату. В январе 2017 года по требованию и указанию Мамонтова С.Ю., обещавшего простить ему указанный в расписке вымышленный долг, умышленно совершил ДТП, разбив автомобиль, принадлежащий <данные изъяты>.;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что, со слов <данные изъяты>., ей стало известно, что Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е. вымогали у него денежные средства в размере 1000000 рублей, заставили написать долговую расписку на имя Мамонтова С.Ю. в указанной сумме, затем под предлогом погашения долга заставили совершить ДТП, <данные изъяты> работал у Мамонтова С.Ю., но заработную плату не приносил либо приносил в незначительных размерах;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что он за 60000 рублей уступил право требование долга <данные изъяты> в сумме 100000 рублей Мамонтову С.Ю. В дальнейшем узнал, что <данные изъяты> «отрабатывает» задолженность перед Мамонтовым С.Ю., работая у него в организации;

показаниями свидетеля <данные изъяты> (псевдоним «<данные изъяты> из которых следует, что со слов <данные изъяты> ей известно, что Мамонтов С.Ю. заставил <данные изъяты> написать расписку о задолженности перед ним в сумме 1000000 рублей, при этом Мамонтову С.Ю. он денежные средства должен не был;

протоколом осмотра и прослушивания фонограмм от 9 ноября 2018 года, согласно которому в период времени с 14 по 22 января 2017 года Митяев К.Л. и <данные изъяты> ведут между собой разговоры, связанные с поиском <данные изъяты> для Митяева К.Л. денежных средств, где Митяев К.Л. требует от <данные изъяты> денежные средства в ультимативной форме, используя нецензурную лексику.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты>., что осужденные Мамонтов С.Ю., Митяев К.Л. и Шарипов В.Е., принудительно переместив <данные изъяты> в офис организации «ВипСилинг», преследуя корыстную цель, под выдуманным предлогом о якобы совершенной <данные изъяты> краже, применяя насилие и угрозы применения насилия, требовали передачи денежных средств, затем в последующие два месяца также под угрозой применения и фактического применения насилия продолжали высказывать требования о передаче денежных средств в сумме 1000000 рублей, принудили написать долговую расписку на указанную сумму с обязательством возврата, тогда как такого долга <данные изъяты> перед осужденными не имел. Требование о передаче денежных средств были высказаны в будущее, под надуманным предлогом.

Вопреки доводам жалоб, судом сделан правильный вывод о том, что оснований ставить под сомнение достоверность и правдивость показаний потерпевшего <данные изъяты>., данных в период предварительного расследования, не имеется. Суд убедительно аргументировал данный вывод, обоснованно поставив под сомнение показания <данные изъяты> данные в судебном заседании, о непричастности Митяева К.Л. к совершенному в отношении него преступлению, при этом обоснованно учел, что потерпевшим <данные изъяты> в период предварительного расследования были неоднократно даны показания о роли каждого из осужденных, в том числе, Митяева К.Л., в совершении преступления, показания носили последовательный и непротиворечивый характер, замечаний к протоколам допросов сделано не было. Кроме того, обоснованно учтено, что указанные показания <данные изъяты> нашли объективное подтверждение совокупностью иных положенных в основу приговора доказательств, в том числе, показаниями Митяева К.Л., данными в период предварительного расследования, признанными судом достоверными. Также суд пришел к правильному выводу о том, что некоторые расхождения в показаниях <данные изъяты> не имеют существенного значения, данный вывод судом убедительно мотивирован. Учитывая изложенное, не могут быть признаны состоятельными доводы жалоб о неправильной оценке судом первой инстанции показаний потерпевшего <данные изъяты>

Ссылки в жалобе потерпевшего <данные изъяты> на допущенные следователем нарушения при его допросах также оценены судом, при этом обоснованно учтено, что <данные изъяты> допрашивался неоднократно, каких-либо замечаний о правильности занесенных в протоколы показаний не заявлял, собственноручно указывал, что его показания записаны верно, подписывал протоколы допросов, в которых последовательно указывал на действия и роль, в том числе, Митяева К.Л., в совершении вымогательства.

Доводы <данные изъяты> о том, что ему со слов <данные изъяты> стало известно, что не все протоколы допросов последнего относительно роли Митяева К.Л. даны и подписаны <данные изъяты>., также не могут быть признаны заслуживающими внимания, поскольку объективно ничем не подтверждены.

Ссылки в жалобах, в том числе в жалобе потерпевшего <данные изъяты>., на то, что Митяев К.Л., имел отношение к ООО «ВипСилинг», являясь сотрудником этой организации, требовал у <данные изъяты> деньги в связи с долгом <данные изъяты>. перед клиентами за невыполненные заказы, что в детализации телефонных переговоров речь идет именно о требовании денег в связи с трудовыми отношениями, не могут быть признаны состоятельными, поскольку опровергаются совокупностью изложенных в приговоре доказательств, в том числе, показаниями потерпевшего <данные изъяты> и осужденного Митяева К.Л., данными в период предварительного расследования, из которых следует, что зафиксированные в детализации телефонных переговоров требования Митяева К.Л. о передаче денег <данные изъяты> связаны именно с вымогательством денежных средств по выдуманному долгу. Делая данный вывод, судебная коллегия, кроме того, учитывает, что, согласно представленным в суде апелляционной инстанции потерпевшим <данные изъяты> копиям документов о приеме Митяева К.Л. на работу, <данные изъяты> являлся директором ООО «ВипСилинг», то есть работодателем Митяева К.Л., принятого на работу в качестве монтажника, последний, согласно трудовому договору, обязан подчиняться непосредственно <данные изъяты>., в связи с чем, ссылки <данные изъяты> на то, что Митяев К.Л., используя нецензурную лексику, требовал от него возвращения денежных средств клиентам ввиду неисполнения <данные изъяты> заказов, не могут быть признаны влияющими на выводы суда о виновности Митяева К.Л. по данному преступлению в совершении вымогательства. Кроме того, представленные потерпевшим <данные изъяты> документы противоречат иным, исследованным по данному преступлению доказательствам.

Учитывая изложенное, не может быть признана влияющей на выводы суда о виновности Митяева К.Л. ссылка потерпевшего <данные изъяты> на то, что в приговоре не верно указано, что Митяев К.Л., не имел отношение к ООО «ВипСилинг».

Суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что установление факта совершения потерпевшим кражи не входило в компетенцию осужденных, использовалось ими в качестве выдуманного предлога для совершения вымогательства.

Вопреки доводам жалобы адвоката Пахомовой Н.П., из показаний потерпевшего <данные изъяты>., данных как в период предварительного расследования, так и в суде первой инстанции, следует, что долговую расписку он написал под давлением, в том числе, и Шарипова В.Е.

Доводы потерпевшего <данные изъяты> о нарушениях, допущенных следователем <данные изъяты> при его допросах, материалы дела не содержат, ссылки потерпевшего <данные изъяты> на то, что им были поданы жалобы на действия следователя не свидетельствуют об обратном, не ставят под сомнение выводы суда по оценке показаний <данные изъяты>

Ссылки стороны защиты и потерпевшего <данные изъяты> на то, что результаты оперативно-розыскной деятельности, положенные в основу приговора по данному преступлению, получены в 2017 году, тогда как совершение преступления вменяется в декабре 2015 – по май 2016 года, не могут являться основанием для признания указанных доказательств недопустимыми, поскольку полученная в результате детализации телефонных переговоров информация относилась к событиям данного преступления.

Вина Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. в совершении 10 мая 2016 года преступления в отношении <данные изъяты> подтверждается исследованными в судебном заседании и изложенными в приговоре доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты> согласно которым 10 мая 2016 года по требованию Мамонтова С.Ю., в присутствии Шарипова В.Е., Митяева К.Л., Соколова, он принудительно был доставлен в офис «ВипСилинг», где у него забрали телефон, а Мамонтов С.Ю. предложил решить вопрос с квартирой «по хорошему» или «по плохому» и потребовал вернуть квартиру родственнице <данные изъяты>, либо компенсировать последней утрату квартиры денежными средствами. При этом Мамонтов С.Ю. психологически давил на него, угрожал, что он, <данные изъяты>., не покинет офис, пока вопрос не будет закрыт. При разговоре присутствовали Шарипов В.Е. и Митяев К.Л., Митяев К.Л. поддерживал Мамонтова С.Ю. и требовал также решить вопрос с <данные изъяты>. Затем в офис пришла <данные изъяты>, он, <данные изъяты>., под давлением Мамонтова С.Ю. и под его диктовку написал расписку о задолженности перед <данные изъяты> и ее братьями в сумме 500000 рублей. После этого <данные изъяты> расплатилась с Мамонтовым С.Ю.;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что от Ральникова В.В. знает, что он был принудительно доставлен в офис организации «ВипСилинг», где Мамонтов С.Ю., Шарипов В.Е., Митяев К.Л., в присутствии <данные изъяты>, под моральным и психологическим давлением, заставили его написать расписку о вымышленном долге перед <данные изъяты> на 500000 рублей;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что <данные изъяты>., по ее мнению, обманным путем завладел квартирой ее сестры <данные изъяты> по адресу <данные изъяты>. Получив по данному поводу отказ в полиции и в прокуратуре, она обратилась к Мамонтову С.Ю. с вопросом о получении с <данные изъяты> денежных средств в сумме 500000 рублей. Прибыв в офис «ВипСилинг», она сказала <данные изъяты>, что он должен 500000 рублей. <данные изъяты> был напуган, находился в напряженном состоянии. По предложению и под диктовку Мамонтова С.Ю. <данные изъяты> написал расписку о долге. За оказание данной услуги она заплатила Мамонтову С.Ю.;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что <данные изъяты> приходится ей племянником. От <данные изъяты> стало известно, что Мамонтов со своими знакомыми принудительно в присутствии <данные изъяты> заставили его написать расписку о долге в 500000 рублей;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что <данные изъяты> является ему племянником, никогда не уполномочивал свою сестру <данные изъяты> действовать от его имени по истребованию от <данные изъяты> каких-либо денежных средств;

аналогичными показаниями свидетеля <данные изъяты>.;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что по просьбе Мамонтова провел исследование Ральникова при помощи средств «полиграфа», согласно которому <данные изъяты> квартиру приобрел на законных основаниях;

договором купли-продажи от 05 августа 2014 года квартиры по адресу: Челябинская область, <данные изъяты> <данные изъяты> у <данные изъяты>

распиской от 10 мая 2016 года, согласно которой <данные изъяты> получил от <данные изъяты>., <данные изъяты> и <данные изъяты> денежных средств в размере 500000 рублей, которые обязуется возвратить до 10 октября 2016 года;

протоколом прослушивания фонограмм от 06 марта 2018 года разговора между Мамонтовым С.Ю. и <данные изъяты>

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты> что осужденные, имея корыстную цель и умысел на вымогательство денежных средств, действуя согласованно, принудительно переместили <данные изъяты> из своей квартиры в офис организации ООО «ВипСилинг», где, удерживая длительное время, забрали сотовый телефон, угрожая применением насилия, потребовали передачи 500000 рублей, принудили написать расписку на указанную сумму о наличии долга перед лицами, на которых указали осужденные, тогда как долговых обязательств перед родственниками потерпевший не имел, законность перехода права собственности на квартиру подтверждена судебными решениями, вступившими в законную силу, а также результатами проведенных досудебных проверок сотрудниками правоохранительных органов.

Требования передачи денежных средств были обращены в будущее, под надуманным предлогом, при этом осужденные преследовали цель получения денежных средств, тогда как полномочий на разрешение спора по квартире между родственниками потерпевшего <данные изъяты> осужденные не имели.

Доводы жалоб о противоречивости и необъективности показаний <данные изъяты> являлись предметом оценки суда первой инстанции, обоснованно сделавшего вывод о том, что существенных противоречий в показаниях указанного потерпевшего не имеется, его показания являются уточняющими, дополняющими друг друга, подтверждены на очных ставках и в судебном заседании, согласуются с другими положенными в основу приговора доказательствами.

Вопреки доводам адвоката Пахомовой Н.П., потерпевший <данные изъяты> в судебном заседании с уверенностью указал, что при его перемещении из квартиры в офис ООО «ВипСилинг» по требованию Мамонтова С.Ю., в подъезде также находился Шарипов В.Е. Данное обстоятельство потерпевший подтвердил в ходе очных ставок с осужденными в период предварительного расследования. Изложенные адвокатом показания потерпевшего интерпретируется в пользу доводов жалобы.

Не влияют на выводы суда о виновности Мамонтова С.Ю. ссылки адвоката на то, что потерпевший <данные изъяты> характеризуется родственниками отрицательно, а также то, что он пытался завладеть долей в квартире супруга умершей родственницы.

Вина Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л. в совершении в период с 12 февраля по 11 марта 2015 года преступления в отношении <данные изъяты> подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты>., из которых следует, что к нему обратился Митяев К.Л. и пояснил, что он, <данные изъяты> должен возвратить деньги <данные изъяты>. После достигнутой договоренности он, <данные изъяты>., передал автомобиль Митяеву К.Л., последний отдал ему расписку и, одновременно с этим выдвинул дополнительные требования о задолженности в размере 150000 рублей. Он отказал Митяеву К.Л., после чего Митяев К.Л. нанес ему удары кулаками в область лица, головы. Затем приехал Мамонтов С.Ю., и Митяев К.Л. с Мамонтовым С.Ю. продолжили наносить ему удары по лицу и туловищу, при этом требуя передачи денежных средств в размере 150000 рублей, а также возврата ранее переданной расписки. В дальнейшем Митяев К.Л. и Мамонтов С.Ю. приходили к нему в больницу, где угрожали и требовали вернуть расписку и денежные средства в размере 150000 рублей;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что <данные изъяты>. должен был ему деньги, а он в свою очередь должен был деньги Митяеву К.Л. Поэтому он организовал межу Митяевым К.Л. и <данные изъяты> встречу, на которой <данные изъяты> признал перед Митяевым К.Л. долг в размере 150000 рублей, договорились о том, что в счет этого долга <данные изъяты> передаст Митяеву К.Л. автомобиль марки «Дэу Нексия». Также он, <данные изъяты>., попросил Митяева К.Л. решить вопрос с <данные изъяты> относительно денежных средств в размере 600000 рублей, которые он передал <данные изъяты> для совместной деятельности;

показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что в один из дней февраля 2015 года в здание ГИБДД зашел <данные изъяты>., на лице которого были вины телесные повреждения и кровь;

аналогичные показания свидетеля <данные изъяты> дополнившего, что в здании ГИБДД Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л. словесно давили на <данные изъяты>., последний с ними не соглашался и в ответ кричал на них;

показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что по просьбе Мамонтова С.Ю. на его, <данные изъяты> счет по карте ежемесячно поступали денежные средства от <данные изъяты> которые он передавал Мамонтову С.Ю.;

протоколами очной ставки между Митяевым К.Л. и <данные изъяты> от 26 января 2018 года, между Мамонтовым С.Ю. и <данные изъяты> от 01 февраля 2018 года, в которых <данные изъяты> подтвердил свои показания, несмотря на то, что Митяев К.Л. и Мамонтов С.Ю. их не подтвердили;

актом судебно-медицинского освидетельствования № 203 от 18 февраля 2015 года и заключением эксперта № 35 от 06 марта 2018 года, согласно которым у <данные изъяты> обнаружены телесные повреждения возможно во время (12 февраля 2015 года) и при обстоятельствах, указанных потерпевшим <данные изъяты>

распиской <данные изъяты> о получении от <данные изъяты> денежных средств в размере 100000 рублей в качестве оплаты за автомобиль марки «Дэу Нексия»;

распиской <данные изъяты> о признании долга перед Митяевым К.Л. в размере 150000 рублей, который обязуется возвратить до 11 августа 2016 года, ежемесячными платежами;

выпиской из банковского счета свидетеля <данные изъяты> согласно которой на счет последнего от <данные изъяты> в период с 20 апреля по 24 декабря 2015 года ежемесячными платежами поступили денежные средства в размере 74 700 рублей; и другими указанными в приговоре доказательствами.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты>., что Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л., имея корыстную цель, под выдуманным предлогом о наличии у <данные изъяты>. задолженности перед Митяевым К.Л., с применением насилия и угроз применения насилия требовали от <данные изъяты> передачи денежных средств в сумме 150000 рублей, вынудили потерпевшего признать наличие долга, написать расписку с обязательством ежемесячных выплат с перечислением на указанный осужденными счет денежных средств. Требование передачи денежных средств было высказано в будущее, продиктовано корыстным мотивом, поскольку потерпевший на момент предъявления требований полностью рассчитался с Митяевым К.Л. и <данные изъяты> по имевшемуся ранее долгу, передав им автомобиль, расценил дополнительные требования Мамонтова С.Ю. и Митяева К.Л. о передаче денежных средств в сумме 150000 рублей как противоправные.

Ссылки адвокатов на правомерность требования Митяевым К.Л. передачи денежных средств <данные изъяты>., а также о непричастности Мамонтова С.Ю. к совершению данного преступления, не могут быть признаны состоятельными, поскольку, как следует из показаний свидетеля <данные изъяты> между <данные изъяты> и Митяевым К.Л. в присутствии Мамонтова С.Ю. была достигнута договоренность о возмещении долга перед Митяевым К.Л. путем передачи ему <данные изъяты>. автомобиля, каких-либо иных материальных претензий Митяев К.Л. к <данные изъяты> не предъявлял.

Выводы суда, касающиеся договора цессии, основаны на исследованных в судебном заседании доказательствах, и сомнений в правильности не вызывают.

Судом дана правильная оценка показаниям потерпевшего <данные изъяты>. как последовательным и лишенным противоречий, которые были подтверждены как в ходе очных ставок, так и в судебном заседании, имеющиеся расхождения оценены как несущественные, не ставящие под сомнение объективность показаний данного потерпевшего.

Довод защиты о том, что свидетели <данные изъяты> не подтвердили обстоятельств нанесения ударов потерпевшему <данные изъяты> возле здания ГИБДД, а также в фойе здания, что медсестра <данные изъяты> не подтвердила нанесение Мамонтовым С.Ю. удара ногой по ноге потерпевшего в помещении больницы, не ставят под сомнение выводы суда о достоверности показаний потерпевшего <данные изъяты> об избиении его осужденными Митяевым К.Л. и Мамонтовым С.Ю., нанесении ему указанных им ударов как возле здания и в здании ГИБДД, так и в больнице, поскольку, как видно из показаний названных выше свидетелей, они не наблюдали произошедшего между осужденными и потерпевшим, видели лишь последствия, либо наблюдали произошедшее частично, ввиду чего не могли указать на все обстоятельства произошедшего, указанные потерпевшим.

Вопреки доводам жалоб защиты, показания сотрудников ГИБДД обоснованно признаны допустимыми доказательствами, поскольку получены с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, ими не восстанавливались показания осужденных, данные в ходе досудебного производства.

Судом не использовались в качестве доказательств показания сотрудников полиции <данные изъяты>., ввиду чего ссылка на необходимость признания из недопустимыми доказательствами не может быть признана состоятельной.

Вина Мамонтова С.Ю. и Митяева К.Л. в совершении в период с осени 2015 года по 16 марта 2016 года преступления в отношении <данные изъяты> подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты> из которых следует, что по вымышленному поводу, под психологическим давлением и угрозами применения насилия со стороны Мамонтова С.Ю. и Митяева К.Л. он был вынужден написать расписку на имя Мамонтова С.Ю. о долге в 300000 рублей. Поскольку у него не было денег,он по требованию Мамонтова С.Ю. продал ему квартиру по ул. <данные изъяты> за 1500000 рублей, а Мамонтов С.Ю. приобрел для него квартиру по <данные изъяты> за 1350000 рублей, заставив написать расписку на имя Мамонтова С.Ю. о получении им, <данные изъяты> разницы в размере 150000 рублей. Хотя эти денежные средства он фактически от Мамонтова С.Ю. не получил;

показаниями потерпевшего <данные изъяты>., из которых следует, что по указанию Мамонтова С.Ю. он и <данные изъяты> разыскали <данные изъяты>., который скрывался, держали в квартире <данные изъяты> чтобы <данные изъяты> вновь не скрылся, <данные изъяты> пояснял им, что у него требуют деньги и квартиру, бьют его, хотя он никому ничего не должен. <данные изъяты> на автомобиле доставили к офис, в автомобиле Мамонтов С.Ю. наносил <данные изъяты> удары по лицу, Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е. вымогали у него деньги, в офисе разговор был о квартире, <данные изъяты> был сильно испуган;

    показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что со слов <данные изъяты> ей известно, что он продал квартиру, оставшуюся ему в наследство, под давлением криминальных лиц, так как опасался за жизнь и здоровье;

    показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что он видел, как Мамонтов С.Ю. увез <данные изъяты> на автомобиле, позднее со слов <данные изъяты> узнал, что из-за вымышленного долга перед Мамонтовым С.Ю. он продал последнему квартиру, ему приобрели квартиру меньшей стоимостью, а разницу в стоимости квартир Мамонтов С.Ю. забрал себе в счет погашения несуществующего долга;

    аналогичными показаниями свидетеля <данные изъяты>

    показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что в 2016 году Мамонтов С.Ю. обменял квартиру по ул. <данные изъяты> с доплатой в размере 1500000 рублей на его гаражный бокс;

    показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что в 2016 году продал квартиру по адресу <данные изъяты> <данные изъяты> по договору получил 1000000 рублей лично от Мамонтова С.Ю., а также получил от него 350000 рублей по расписке;

распиской от 01 августа 2016 года о получении <данные изъяты> от Мамонтова С.Ю. денежных средств в размере 150000 рублей в счет погашения долга по договору купли-продажи квартиры по <данные изъяты>;

договором купли-продажи от 19 мая 2016 года квартиры по адресу: <данные изъяты> между Мамонтовым С.Ю. и <данные изъяты> за 1000000 рублей;

договором купли-продажи от 10 марта 2016 года указанной квартиры между <данные изъяты> и Мамонтову С.Ю. за 1500000 рублей;

договором купли-продажи от 10 марта 2016 года квартиры по адресу: Челябинская область, <данные изъяты> между <данные изъяты> и <данные изъяты> за 1000000 рублей.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты>., что Мамонтов С.Ю. и Митяев К.Л., имея корыстную цель, под выдуманным предлогом (якобы, причастности <данные изъяты> к распространению наркотических средств), угрожая применением насилия, потребовали от потерпевшего <данные изъяты> передачи денежных средств в сумме 300000 рублей, требование было обращено в будущее, вынудили потерпевшего признать наличие долга перед Мамонтовым С.Ю., написать расписку с обязательством выплаты указанной суммы, тогда как таких долгов <данные изъяты> перед Мамонтовым С.Ю. не имел, в дальнейшем, применяя насилие и угрозы применения насилия, вынудили потерпевшего совершить сделку имущественного характера – обмен квартиры на иную, меньшей стоимости, разницу в стоимости обратили в свою пользу.

Судом дана правильная критическая оценка показаниям потерпевшего <данные изъяты> изменившего свои показания в судебном заседании, в отношении Митяева К.Л., правильно оценены как достоверные и положены в основу приговора показания потерпевшего <данные изъяты>., данные в судебном заседании, в остальной части, а также его показания, данные в ходе предварительного расследования. Выводы суда по данному вопросу полно и убедительно мотивированы в приговоре, при этом обоснованно учтено, что положенные в основу приговора показания <данные изъяты>. согласуются со всеми признанными достоверными доказательствами по делу, являются допустимыми, поскольку нарушений требований уголовно-процессуального закона при его допросе следователем, допущено не было. Данные выводы суда не вызывают сомнений в правильности.

Также правильная критическая оценка дана судом показаниям осужденных Митяева К.Л. о непричастности к совершению преступления в отношении <данные изъяты> Мамонтова С.Ю. о выполнении им в интересах <данные изъяты> риэлтерских услуг по обмену жилья за соответствующее вознаграждение, как не подтвержденным иными доказательствами по делу и данным с целью умалить вину, уйти от уголовной ответственности.

Доводы стороны защиты, изложенные в апелляционных жалобах, об отсутствии долговой расписки <данные изъяты> на сумму 300000 рублей, являлся предметом проверки и оценки суда первой инстанции, суд пришел к правильному выводу о том, что утрата данного документа не ставит под сомнение доказанность вины осужденных Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., а также правдивость показаний потерпевшего, что содержание бланка изъятой при обыске долговой расписки полностью соответствует содержанию той расписки, которую подписал потерпевший <данные изъяты>., что именно такая расписка использовалась для вымогательства денежных средств у <данные изъяты>

Вопреки доводам жалобы адвоката Кайдина А.И., при изменении Мамонтову С.Ю. объема обвинения по преступлению в отношении потерпевшего <данные изъяты> суд, исключив из обвинения Мамонтова С.Ю. вымогательство квартиры <данные изъяты>., не вышел за пределы предъявленного обвинения, поскольку, как видно из постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения, обстоятельства вымогательства денежных средств в сумме 300000 рублей и написания <данные изъяты> долговой расписки на указанную сумму описаны следователем как образующие объективную сторону совершения вымогательства, изменение судом объема обвинения в указанной части не ухудшило положение осужденного, ввиду чего нарушений требований ст. 252 УПК РФ не усматривается.

    Ссылка адвоката Кайдина А.И. на улучшение жилищных условий <данные изъяты> после приобретения ему новой квартиры, что сделки по покупке-продаже жилья совершались <данные изъяты> добровольно и рассматривались как выгодные для него, опровергается показаниями потерпевшего <данные изъяты> письменными материалами уголовного дела, в том числе, фотоснимками квартиры и обстановки в ней, ввиду чего не могут быть признаны влияющими на выводы суда о доказанности вины осужденного Мамонтова С.Ю. по данному преступлению.

Вина Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е. в совершении открытого хищения имущества Ступина А.И., а также вина Мамонтова С.Ю. в вымогательстве денежных средств у Ступина А.И. подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты>., из которых следует, что под давлением Мамонтова С.Ю. и Шарипова В.Е., опасаясь за свою жизнь и здоровье, подписал договор купли-продажи своего автомобиля Шарипову В.Е., под угрозой физической расправы со стороны Мамонтова С.Ю. взял у Мамонтова С.Ю. денежные средства в размере 38000 рублей, якобы, плату за автомобиль. В последующем Мамонтов требовал от него деньги в размере 300000 рублей за, якобы, незаконное обращение в полицию;

протоколом очной ставки между подозреваемым Шариповым В.Е. и потерпевшим <данные изъяты> от 26 июня 2017 года, в ходе которой потерпевший подтвердил свои показания;

    показаниями потерпевшего <данные изъяты> из которых следует, что в офисе «ВипСилинг» видел как Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е. разговаривали со <данные изъяты>., последний был растерян. Через некоторое время по договору купли-продажи приобрел у Шарипов В.Е. автомобиль «Митсубиси Паджеро» 2007 года выпуска за 750 000 рублей. Позднее узнал, что данный автомобиль был похищен у <данные изъяты>.;

    показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что со слов

сына (<данные изъяты>.) ей стало известно, что Шарипов В.Е. и Мамонтов С.Ю. избили его и забрали автомобиль «Митсубиси Паджеро», дав ему лишь незначительную сумму денег. В дальнейшем они с <данные изъяты> подписали договор купли-продажи, по которому автомобиль им вернули, договор и оформили на нее, деньги за автомобиль они не платили, позднее по просьбе сына она отдала ему 300000 рублей для передачи Мамонтову С.Ю.;

    показаниями свидетеля <данные изъяты> (псевдонимом «<данные изъяты>.»), из которых следует, что по просьбе Шарипова В.Е. оформляла договор купли-продажи автомобиля марки «Митсубиси Паджеро», принадлежащего <данные изъяты> за 700000 рублей Шарипову В.Е. Через некоторое время подготовила документы о продаже указанного автомобиля Шариповым В.Е. <данные изъяты>

заявлением <данные изъяты> от 18 ноября 2015 года об отказе от дальнейшего производства доследственной проверки по его заявлению, ввиду возврата автомобиля;

договором купли-продажи от 03 октября 2015 года транспортного средства «Митсубиси Паджеро» <данные изъяты> Шарипову В.Е. за 700000 рублей;

договором купли-продажи от 18 ноября 2015 года транспортного средства «Митсубиси Паджеро» <данные изъяты>. <данные изъяты> за 700000 рублей.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты> что Мамонтов С.Ю. и Шарипов В.Е., во исполнение единого корыстного умысла, действуя совместно и согласовано, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, а также с угрозой применения такого насилия, открыто похитили автомобиль «Мицубиси Пэджеро», стоимостью 700000 рублей, причинив материальный ущерб в крупном размере потерпевшему <данные изъяты>., при этом доставили потерпевшего в офис организации «ВипСилинг», принудили взять незначительную сумму денег, тем самым придав своим действиям по завладению автомобилем законный характер, в последующем Шарипов В.Е. и Мамонтов С.Ю. распорядились похищенным по своему усмотрению, а именно, продали автомобиль, получив от нового собственника денежные средства в сумме 750000 рублей.

Суд пришел к правильному выводу о том, что умысел осужденных изначально был направлен на открытое хищение автомобиля, принадлежащего <данные изъяты> при этом обоснованно учтено, что завладение автомобилем произошло в момент высказывания требований об его изъятии, угрозы применения насилия являлись средством достижения преступного результата, что осужденные изъяли и обратили в свою собственность автомобиль сразу после применения насилия. Суд дал верную юридическую оценку содеянного Мамонтовым С.Ю. и Шарипова В.Е. как открытого хищения чужого имущества с указанными квалифицирующими признаками.

Также правильно оценены судом, как линия защиты, способ умалить вину и уйти от уголовной ответственности, показания Шарипова В.Е., признавшего вину в совершении данного преступления, отрицавшего участие в нем Мамонтова С.Ю., и показания Мамонтова С.Ю., отрицавшего причастность к указанному преступлению.

Не вызывает сомнений правильность признания показаний потерпевшего <данные изъяты> объективными и достоверными, а также приведенные в приговоре мотивы принятого по данному вопросу решения.

Вопреки доводам жалоб адвокатов, выводы суда о доказанности вины Мамонтова С.Ю. в совершении данного преступления полно и убедительно мотивированы в приговоре, при этом обоснованно учтены последовательные показания потерпевшего, подтвержденные совокупностью иных положенных в основу приговора доказательств. Также правильно оценены показания свидетелей <данные изъяты>, как не влияющие на выводы суда о доказанности вины Мамонтова С.Ю. в совершении данного преступления, с приведением убедительных мотивов принятого решения.

Вопреки доводам жалобы адвоката Гумбурга А.Н., выводы суда о виновности в открытом хищении автомобиля, принадлежащего <данные изъяты> Мамонтова С.Ю. и Шарипова В.Е. подтверждены совокупностью изложенных в приговоре доказательств, ссылки адвоката на непривлечение к ответственности иных присутствующих при оформлении договора купли-продажи автомобиля лиц, чья роль, по мнению адвоката, была аналогичной роли Мамонтова С.Ю., опровергаются показаниями потерпевшего <данные изъяты>

Доводы адвокатов о том, что потерпевший <данные изъяты>. не имел претензий к Мамонтову С.Ю., не ставят под сомнение выводы суда о доказанности вины осужденного Мамонтова С.Ю., ссылки на то, что встреча потерпевшего <данные изъяты> с Шариповым В.Е. имела случайный характер, опровергаются материалами дела, в том числе, показаниями потерпевшего <данные изъяты> и другим доказательствами по делу.

Кроме того, в отношении потерпевшего <данные изъяты> суд правильно установил и указал в приговоре, что Мамонтов С.Ю., имея корыстный умысел, направленный на вымогательство, используя в качестве предлога для вымогательства незаконное, по мнению осужденного, обращение <данные изъяты> в полицию, под угрозой применения насилия потребовал от <данные изъяты> передачи денежных средств в сумме 300000 рублей, которые Мамонтов С.Ю. получил от <данные изъяты>

Доводы жалоб о том, что требование о выплате Мамонтову С.Ю. компенсации за причинение морального вреда за необоснованную подачу заявления в полицию <данные изъяты>., а также то, что после этого <данные изъяты> сам спросил у Мамонтова С.Ю., какую сумму он ему должен, не влияют на выводы суда о виновности Мамонтова С.Ю. Данный довод являлся предметом оценки суда первой инстанции, в приговоре полно и убедительно мотивирован вывод о том, что именно Мамонтов С.Ю., после того, как потерпевший был вынужден изменить свои показания и написать заявление о прекращении проверки в отношении Мамонтова С.Ю., услышав слова сотрудника полиции о том, что теперь <данные изъяты> должен деньги за необоснованное обращение в полицию, осознавая надуманность указанных требований, а также то, что денежные средства должны были быть переданы именно ему, сразу после беседы <данные изъяты>. с сотрудником полиции не только не отказался от требований выплаты денежных средств в свою пользу, а подтвердил намерение получить их, произвольно определив сумму в размере 300000 рублей, объяснив причину предъявления требований надуманным мотивом безосновательного обращения потерпевшего в полицию с заявлением о привлечении его, Мамонтова С.Ю., к уголовной ответственности. Мнимость долга <данные изъяты> перед Мамонтовым С.Ю. была очевидной, несмотря на это в дальнейшем Мамонтов С.Ю. потребовал и получил от потерпевшего указанную сумму денежных средств.

Учитывая изложенное, не могут быть признаны состоятельными ссылки адвоката Гумбурга А.Н. на то, что требование сотрудника полиции <данные изъяты> к <данные изъяты> о компенсации морального вреда являлось правомерным, что данное обстоятельство исключает ответственность Мамонтова по ст. 163 УК РФ.

Вина Мамонтова С.Ю. в совершении 02 октября 2015 года преступления в отношении <данные изъяты> подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, а именно:

показаниями потерпевшего <данные изъяты> из которых следует, что до весны 2015 года он состоял в фактических брачных отношениях с <данные изъяты>), которая брала денежные средства в долг у <данные изъяты>. В один из дней по требованию Мамонтова С.Ю., который нанес ему один удар рукой по лицу, написал долговую расписку на имя <данные изъяты> на сумму 2900000 рублей, хотя <данные изъяты> деньги должен не был, указал сумму ежемесячных платежей, расписку также подписала <данные изъяты> <данные изъяты> он один раз передавал 20000 рублей в счет погашения несуществующего перед ним долга;

показаниями свидетеля <данные изъяты> подтвердившей, что брала в долг денежные средства у <данные изъяты> который оформлял на себя кредит. После разрыва в 2015 году отношений с <данные изъяты>. и потери работы перестала выплачивать долг. В дальнейшем <данные изъяты> по требованию Мамонтова С.Ю. написал расписку о возврате долга в сумме 2000000 рублей на имя <данные изъяты>, она также подписала расписку. В дальнейшем вопрос о задолженности перед <данные изъяты> был разрешен в судебном порядке. Также, после всего случившегося ей несколько раз звонили <данные изъяты> и Мамонтов, которые требовали возврата долга именно <данные изъяты>;

показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что <данные изъяты> имеет перед ним задолженность, поэтому он подал исковое заявление в суд, с <данные изъяты> в его пользу были взысканы денежные средства. В суде его интересы представляла <данные изъяты>. Он никогда не просил кого-либо иным путем истребовать от <данные изъяты> денежные средства, в том числе Мамонтова, Митяева и <данные изъяты>, право уступки требования долга <данные изъяты> никому не предавал;

показаниями свидетеля <данные изъяты>., из которых следует, что периодически принимает участия в судах в качестве представителя по гражданским делам. Летом 2015 года к нему обратился <данные изъяты>, который пояснил о денежном долге перед ним у <данные изъяты>, последний сообщил, что имеет иные долги, которые контролирует Мамонтов, и чтобы он, <данные изъяты>, разговаривал с Мамонтовым. После того, как он сообщил об этом Мамонтову, они (Мамонтов, он, <данные изъяты> Митяев приехали на работу к <данные изъяты>., где между Мамонтовым С.Ю. и <данные изъяты>. состоялся разговор, в ходе которого Мамонтов С.Ю. нанес <данные изъяты> один удар ладонью по щеке, было видно, что Мамонтов С.Ю. давил на <данные изъяты>., в результате чего <данные изъяты> написал расписку о задолженности перед ним, <данные изъяты> в размере 2900000 рублей. Данную расписку также подписала и <данные изъяты> расписку забрал себе Мамонтов С.Ю. Он, <данные изъяты> не просил Мамонтова С.Ю. решать вопросы по обращению <данные изъяты>, а также писать расписку на его (<данные изъяты>.) имя. В дальнейшем сумма долга была взыскана с <данные изъяты> в пользу <данные изъяты> судом в гражданском порядке.;

показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что в 2015 году к ней обратился <данные изъяты> по поводу денежного долга перед ним у <данные изъяты> и <данные изъяты>. О данном разговоре она рассказала <данные изъяты>, который пояснил, что этот вопрос он может решить через своих знакомых. В дальнейшем от <данные изъяты> узнала, что Мамонтов встречался в <данные изъяты> по поводу задолженности. Она лично не просила кого-либо решать вопрос с возвратом долга <данные изъяты> данный вопрос был решен в последствии судом в гражданском порядке при ее участии в качестве представителя;

распиской от 02 октября 2015 года, в которой указано, что <данные изъяты> взял в долг у <данные изъяты> денежные средства в размере 2900000 рублей, которые обязуется возвратить ежемесячными платежами в течение 7-ми лет;

решением Озерского городского суда Челябинской области от 03 ноября 2016 года о взыскании с <данные изъяты>. в пользу <данные изъяты> задолженность по договору займа, в общем размере 2883466,23 рублей;

и другими указанными в приговоре доказательствами.

Судом правильно установлено и указано в приговоре в отношении потерпевшего <данные изъяты> что Мамонтов С.Ю., имея корыстный умысел, направленный на вымогательство у <данные изъяты> в пользу третьих лиц денежных средств, используя надуманный предлог о наличии денежного долга перед третьим лицом, потребовал от <данные изъяты> передать денежные средства третьему лицу в размере 2900000 рублей, применил при этом насилие и угрозу его применения, заставил потерпевшего написать расписку на указанную сумму.

Суд пришел к правильному выводу о том, что доводы Мамонтова С.Ю. о преследовании им цели в добровольном порядке помочь <данные изъяты> в истребовании долга, не нашли своего подтверждения, суд обоснованно оценил их критически.

Также правильная оценка дана судом показаниям потерпевшего <данные изъяты> как достоверным, лишенным существенных противоречий, дополняющим и уточняющим друг друга в последующих допросах.

    Суд пришел к правильному выводу о том, что Мамонтов С.Ю., создавая условия, угрожающие потерпевшему <данные изъяты> и свидетелю <данные изъяты> применяя угрозы и насилие, потребовал от <данные изъяты> передачи денежных средств, принудил под написать расписку о мнимом долге перед <данные изъяты> в размере 2900000 рублей, продиктовал текст расписки, хотя долговых обязательств у <данные изъяты> перед <данные изъяты> и Мамонтовым С.Ю. не имелось.

    Что касается доводов стороны защиты о том, что по преступлению в отношении <данные изъяты> в действиях Мамонтова С.Ю. усматриваются признаки самоуправства, то они удовлетворению не подлежат. С учетом показаний свидетелей <данные изъяты> о том, что они не просили Мамонтова С.Ю. вмешиваться в ситуацию по разрешению спора о возврате долга <данные изъяты>, а также учитывая тот факт, что Мамонтов С.Ю. принудил <данные изъяты> написать расписку в пользу <данные изъяты> при отсутствии перед ним, а также перед Мамонтовым С.Ю. долговых обязательств, что денежные средства, полученные от <данные изъяты> <данные изъяты> не передавались, суд пришел к правильному выводу о том, что Мамонтов С.Ю. не имел даже предполагаемого права требовать у потерпевшего <данные изъяты> денежные средства, что им совершено именно вымогательство. Ссылка защиты на то, что в 2016 году <данные изъяты> обратился в суд с иском к <данные изъяты> о взыскании задолженности перед ним, что судом было принято решение об удовлетворении иска, не опровергают указанных выводов суда, свидетельствует о том, что деньги, переданные <данные изъяты> <данные изъяты>, <данные изъяты> в счет возмещения долга переданы не были, что также подтверждает выводы суда о совершении Мамонтовым С.Ю. вымогательства.

Также не могут быть признаны состоятельными ссылки стороны защиты на то, что Мамонтов С.Ю. заявлял требования о возврате долга в порядке досудебного разрешения спора в соответствии с ч. 5 ст. 132 ГПК РФ, ввиду чего являлись законными, поскольку последний не являлся лицом, уполномоченным на разрешение указанного спора ни в досудебном, ни в ином порядке, требование о передаче денежных средств <данные изъяты> и написании долговой расписки на имя последнего заявлены им были по собственной инициативе.

Доводы защиты о том, что нанесение Мамонтовым С.Ю. удара по лицу <данные изъяты> было связано с возникшими неприязненными отношениями в связи с сообщением <данные изъяты> об ее избиении <данные изъяты>., опровергаются совокупностью изложенных в приговоре доказательств, в том числе, показаниями потерпевшего <данные изъяты> свидетеля <данные изъяты> и иными доказательствами.

Анализ материалов дела показывает, что виновность осужденных в указанном в приговоре объеме установлена доказательствами, получившими надлежащую оценку суда. При этом, в соответствии требованиями уголовно-процессуального закона, суд указал причины, по которым признал достоверными и положил в основу приговора одни доказательства и отверг другие, привел убедительные мотивы принятого решения.

Указанные выше и иные изложенные в приговоре доказательства согласуются как между собой, так и со всей совокупностью положенных в основу приговора доказательств, являются последовательными, лишенными существенных противоречий, добыты с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, ввиду чего обоснованно признаны судом объективными, достоверными, допустимыми, а в своей совокупности, достаточными для правильного рассмотрения уголовного дела по существу.

Достоверность показаний потерпевших, свидетелей, в том числе данных ими в ходе предварительного расследования и оглашенных судом в соответствии с правилами ст. 281 УПК РФ, была проверена судом. В приговоре надлежащим образом мотивирован вывод о том, по каким основаниям и в связи с чем он признает допустимыми и достоверными показания потерпевших, свидетелей, осужденного Митяева К.Л., положенные в основу приговора. Показания указанных лиц, положенные в основу обвинения, подробны, последовательны, являются взаимодополняющими, согласуются с иными, в том числе, с письменными доказательствами по делу.

Также обоснованными являются выводы суда об отсутствии оснований считать указанных лиц заинтересованными в исходе дела, в незаконном осуждении Мамонтова С.Ю., Митяева К.Л., Шарипова В.Е. Некоторые неточности и несовпадения, имеющиеся в показаниях допрошенных лиц, являются несущественными, связаны с давностью происходивших событий, субъективным восприятием и оценкой ими происходивших событий, что правильно учтено судом при их оценке.

Вопреки доводам жалоб, положенные в основу приговора доказательства являются логичными, последовательными, не содержат противоречий, ставящих под сомнение достоверность установленных на их основе обстоятельств, являются допустимыми доказательствами. Оснований для переоценки этих выводов суда, для признания их неубедительными или основанными на предположении, как об этом указывается в апелляционных жалобах, у суда апелляционной инстанции не имеется.

По мнению суда апелляционной инстанции, нельзя признать состоятельными доводы апелляционной жалобы осужденного Митяева К.Л. об оговоре себя и осужденных Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е. на предварительном следствии. Оснований ставить под сомнение объективность и достоверность показаний Митяева К.Л., положенных в основу приговора, не имеется, его допросы в период предварительного расследования проведены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, в присутствии адвоката, с разъяснением процессуальных прав, в том числе положений ст. 51 Конституции РФ, при этом все протоколы были подписаны Митяевым К.Л. и его адвокатом, никаких заявлений и замечаний сделано не было. Более того, свои показания Митяев К.Л. изменил только после того, как ему была изменена мера пресечения с домашнего ареста на заключение под стражу.

Доводы стороны защиты о невиновности Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л. являлись предметом исследования суда первой инстанции, обоснованно отвергнуты как несостоятельные. Выводы суда по данному вопросу полно и убедительно мотивированы в приговоре по каждому из преступлений и не вызывают сомнений в правильности.

Учитывая доказанность вины осужденных в установленном объеме, суд пришел к правильному выводу о том, что показания осужденных о непричастности к совершению преступлений, о совершении ими по указанным ими преступлениям самоуправства, являлись способом защиты, даны с целью умаления роли в совершении преступлений, избежания уголовной ответственности за содеянное.

По всем преступлениям суд пришел к правильному выводу о том, что угрозы и насилие, применяемые осужденными в отношении всех потерпевших, носили реальный характер, когда потерпевшие боялись примененного осужденными насилия, реально опасались осуществления угроз.

Также правильно определен размер вымогательства по каждому из описанных в приговоре преступлений, в том числе, в отношении потерпевшего <данные изъяты> выводы суда по данному вопросу подтверждаются совокупностью указанных выше доказательств.

Вопреки доводам жалоб, не свидетельствует о невиновности осужденных тот факт, что в заявлении в полицию, а также в первоначальных объяснениях потерпевшими указаны не все участники преступлений, причастность других лиц к совершению преступлений была установлена в ходе дальнейшего расследования уголовного дела и установления круга лиц, причастных к совершению преступных действий.

    Доводы апелляционных жалоб потерпевших <данные изъяты> о непричастности Митяева К.Л. к совершению преступлений в отношении них, являются несостоятельными. Как следует из материалов уголовного дела, <данные изъяты> будучи неоднократно допрошенными в период предварительного следствия, давали в целом последовательные и непротиворечивые показания, конкретно указывали, какие действия совершал в отношении них Митяев К.Л., действуя в группе с другими осужденными. Именно эти показания потерпевших признаны судом достоверными и положены в основу приговора, показаниям, данным указанными потерпевшими в судебном заседании, дана критическая оценка. Суд апелляционной инстанции считает указанную оценку показаний потерпевших правильной, соответствующей фактическим обстоятельствам дела и совокупности положенных в основу приговора в отношении Митяева К.Л. доказательств. Оснований для оправдания Митяева К.Л. в совершении преступлений в отношении данных потерпевших не имеется.

    Суд апелляционной инстанции соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что обстоятельства совершения преступлений, совместный и согласованный характер действий осужденных Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л., свидетельствует о том, что предварительный сговор между осужденными состоялся до начала их совместных действий, направленных на совершение преступлений, а в отношении <данные изъяты>., кроме того, - в связи с обращением к ним за помощью лица, в отношении которого постановлен обвинительный приговор, с распределением ролей каждого участника группы в целях реализации единого преступного умысла. Выводы суда о доказанности совершения преступлений по предварительному сговору группой лиц надлежащим образом мотивированы в приговоре. Ссылки в жалобах на отсутствие в материалах дела данных о том, когда и при каких обстоятельствах осужденные договорились о совершении преступлений, не влияет на выводы суда о доказанности совершения группой лиц по предварительному сговору указанных в приговоре преступлений.

    Вопреки доводам апелляционного представления, суд обоснованно исключил из обвинения Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л. квалифицирующий признак – совершение преступления организованной группой, при этом убедительно мотивировал принятое решение со ссылкой на положение ч. 3 ст. 35 УК РФ, пришел к правильному выводу о том, что объединение осужденных в преступную группу для совершения преступлений не достигла степени организованной группы, в том смысле, как это подразумевает уголовный закон. Суд правильно оценил действия осужденных по организации преступлений и распределению ролей, как не свидетельствующие о той степени сплоченности и устойчивости преступных связей, которая по смыслу уголовного закона должна быть присуща организованной группе, правильно определив степень организованности преступной деятельности осужденных Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л., как совершение преступлений группой лиц по предварительному сговору.

Таким образом, полно и всесторонне рассмотрев представленные сторонами доказательства, суд верно установил фактические обстоятельства дела, пришел к обоснованному выводу о доказанности вины осужденных в установленном объеме, и правильно квалифицировал действия Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л. по:

п. «б» ч.3 ст.163 УК РФ – вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества и права на имущество под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, в целях получения имущества в особо крупном размере (в отношении потерпевшего <данные изъяты> в период с 22 по 30 марта 2015 года);

пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ – вымогательство то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, в крупном размере (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.);

пп. «а, г» ч.2 ст.163 УК РФ – вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере (в отношении <данные изъяты> 10 мая 2015 года);

действия Мамонтова С.Ю. и Митяева К.Л. по:

пп. «а, в» ч. 2 ст. 163 УК РФ - вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия (в отношении потерпевшего <данные изъяты> в период с 12 февраля по 11 марта 2015 года);

пп. «а, в, г» ч.2 ст.163 УК РФ – вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, с применением насилия, группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере (по преступлению в отношении <данные изъяты> в период с осени 2015 года по 16 марта 2016 года);

действия Мамонтова С.Ю. и Шарипова В.Е. по:

пп. «а, г, д» ч. 2 ст. 161 УК РФ - грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества, группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере, с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья и с угрозой применения такого насилия (в отношении потерпевшего <данные изъяты>. с 03 по 04 октября 2015 года);

действия Мамонтова С.Ю. по:

п. «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ - вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, в крупном размере (в отношении <данные изъяты> 18 ноября 2015 года);

п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ - вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, с применением насилия, в целях получения имущества в особо крупном размере (в отношении <данные изъяты> 02 октября 2015 года).

Выводы суда по квалификации содеянного осужденными полно и убедительно мотивированы в приговоре, оснований для иной юридической оценки содеянного суд апелляционной инстанции не находит.

Вопреки доводам жалоб, оснований для переквалификации действий осужденных на ч. 1 ст. 330 УК РФ (по указанным в жалобах преступлениям) не имеется, как не имеется оснований для квалификации действий Митяева К.Л. в отношении потерпевшего <данные изъяты> по ч. 1 ст. 330 и ч. 1 ст. 115 УК РФ, в отношении     Мамонтова С.Ю. - по ст. 179 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.), и ст. 167 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты>.).

Учитывая доказанность вины осужденных в установленном судом объеме совокупностью изложенных в приговоре доказательств, оснований для оправдания Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л., о чем просит сторона защиты, не имеется.

По мнению суда апелляционной инстанции, суд первой инстанции обоснованно не учел в качестве доказательств пояснения потерпевших <данные изъяты>., свидетелей <данные изъяты>., поскольку они получены с нарушением требований уголовно-процессуального закона, не могут быть признаны допустимыми доказательствами. Суд убедительно мотивировал данный вывод.

Вопреки доводам жалоб, отсутствие в приговоре оценки законности постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Ральникова С.Г., принятого на основании указанных объяснений, не влияет на выводы суда о законности и обоснованности приговора в отношении осужденных.

Ссылки стороны защиты на отсутствие в деле каких-либо судебных решений, связанных с проверкой законности приобретения <данные изъяты> квартиры, на которые ссылается суд в приговоре, опровергаются материалами дела, поскольку в них содержатся постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении <данные изъяты>., принятые по результатам доследственной проверки, и судебное решение, подтверждающие законность действий <данные изъяты> по отношению к квартире <данные изъяты> (л.д. 28, 30 т. 7).

Вопреки доводам защиты, суд правильно расценил расписки потерпевших <данные изъяты> <данные изъяты> как свидетельствующие о наличии в действиях осужденных вымогательства, по преступлению в отношении <данные изъяты> суд, в связи с позицией прокурора, исключил из обвинения Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., Митяева К.Л. указание на вымогательство права на имущество потерпевшего <данные изъяты> – на квартиру потерпевшего. Оснований считать данное решение суда незаконным не имеется.

По мнению суда апелляционной инстанции, приговор в части оправдания Шарипова В.Е. по п. «а» ч.3 ст.163 УК РФ (в отношении потерпевшего <данные изъяты> по факту вымогательства денежных средств в размере 300000 рублей), является законным и обоснованным.

Вопреки доводам апелляционного представления, суд первой инстанции дал надлежащую оценку представленным сторонами доказательствам, исследовал все обстоятельства, имеющие юридическое значение и с достаточной полнотой мотивировал в приговоре выводы об оправдании Шарипова В.Е. в связи с отсутствием в его действиях состава указанного преступления. Судом достоверно установлено, что Шарипов В.Е. не был осведомлен о преступных намерениях Мамонтова С.Ю. по отношению к потерпевшему <данные изъяты> по поводу требования с последнего денежных средств в размере 300000 рублей. Так, из показаний потерпевшего <данные изъяты> данных на предварительном следствии, следует, что денежные средства у него требовал Мамонтов С.Ю. за, якобы, безосновательное обращение в полицию о привлечении Мамонтова С.Ю. к уголовной ответственности, что Шарипов В.Е. в момент требования Мамонтовым С.Ю. денежных средств находился в салоне автомобиля, окна которого были закрыты, ввиду чего Шарипов В.Е. мог и не слышать разговора между Мамонтовым С.Ю. и <данные изъяты> лично Шарипов В.Е. от него денег не требовал, деньги в сумме 300000 рублей <данные изъяты> передал Мамонтову С.Ю., Шарипов В.Е. при этом не присутствовал. Иных доказательств, подтверждающих причастность Шарипова В.Е. к вымогательству у <данные изъяты> денежных средств, стороной обвинения не представлено. Учитывая изложенное, суд пришел к правильному выводу о необходимости оправдания Шарипова В.Е. по данному преступлению, обоснованно истолковав неустранимые сомнения в виновности Шарипова В.Е. в пользу последнего. Доводы апелляционного представлении в указанной части удовлетворению не подлежат.

Вопреки доводам сторон, дело рассмотрено судом объективно и беспристрастно. Судебное разбирательство проведено с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, оснований для возврата дела прокурору, предусмотренных ст. 237 УПК РФ, суд правильно не усмотрел, не усматривает таковых и суд апелляционной инстанции. Все представленные доказательства судом исследованы и получили надлежащую оценку в приговоре, заявленные ходатайства, разрешены судом в установленном законом порядке и по ним приняты законные, обоснованные и мотивированные решения. Приговор в целом соответствует требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ о законности и обоснованности. Доводы жалоб об обвинительном уклоне, допущенном судьей в ходе судебного разбирательства, материалами дела не подтверждены. Данные о заинтересованности судьи в исходе дела в материалах дела также отсутствуют, не приведены они и в апелляционных жалобах.

Довод адвоката Кайдина А.И. на наличие в материалах дела нечитаемого протокола осмотра (л.д.146-149 т.7) являлся предметом проверки и оценки суда первой инстанции, обоснованно признан не влияющим на доказанность вины Мамонтова С.Ю. Суд апелляционной инстанции разделяет данный вывод, учитывая, кроме того то, что указанный документ не использовался судом в качестве доказательства.

В соответствие со ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проведено только в отношении обвиняемых лиц и лишь по предъявленному им обвинению, изменение обвинения в сторону ухудшения положения виновных и нарушения их права на защиту не допущено. Оснований полагать, что суд вышел за пределы предъявленного осужденным обвинения, на что ссылаются в жалобах адвокаты, не имеется.

Вопреки доводам жалоб, поскольку <данные изъяты> в период предварительного расследования был допрошен в качестве потерпевшего, ссылка в приговоре на его показания, как на показания лица, имеющего статус потерпевшего, не противоречит требованиям уголовно-процессуального закона, как и ссылка на показания потерпевшей <данные изъяты> после прекращения уголовного дела за истечением срока давности, по которому она признана потерпевшей. Также не ставит под сомнение законность приговора тот факт, что суд по своей инициативе исключил Митяева К.Л. из числа свидетелей, кроме того, сослался на показания <данные изъяты>., данные ею в период предварительного расследования в качестве свидетеля. Указанные обстоятельства не нарушают требований ст. 252 УПК РФ, не являются основанием для отмены либо изменения приговора, а также для возвращения уголовного дела прокурору для конкретизации обвинения.

Также не является основанием для направления дела прокурору ссылка в приговоре на то, что переуступка права требования долга <данные изъяты> носила фиктивный характер. Делая данный вывод, суд первой инстанции обоснованно учел, что договора цессии между <данные изъяты> и осужденным Митяевым К.Л. составлено и заключено официально не было. Также, вопреки доводам жалобы адвоката, суд не вышел за пределы предъявленного осужденным обвинения, интересы третьих лиц указанным выводом суда затронуты не были.

Нарушений права на защиту осужденных на предварительном следствии и в ходе судебного разбирательства не допущено. Осужденные были обеспечены квалифицированной помощью профессиональных адвокатов и пользовались гарантированными правами на всех стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства настоящего уголовного дела.

Вопреки доводам апелляционной жалобы Шарипова В.Е., протокол судебного заседания изготовлен и составлялся в полном соответствии с положениями статьи 259 УПК РФ, участникам судебного разбирательства была предоставлена возможность ознакомиться с его содержанием.

Поданные участниками процесса замечания на протокол судебного заседания рассмотрены судом первой инстанции с соблюдением требований ст. 260 УПК РФ, принятые решения мотивированы в соответствующих постановлениях, которые сторонами не обжалованы, оснований для признания указанных постановлений незаконными не имеется.

Доводы стороны защиты о нарушении следователем требований ст.219 УПК РФ также судом были проверены и обоснованно отвергнуты с приведением соответствующих мотивов. Суд не усмотрел каких-либо нарушений в действиях следователя при выполнении требований ст.ст. 217-219 УПК РФ, суд апелляционной инстанции соглашается с указанными выводами суда.

Судом обоснованно оставлен без рассмотрения гражданский иск <данные изъяты> к Мамонтову С.Ю. и Митяеву К.Л., поскольку уголовное дело, по которому <данные изъяты> признана потерпевшей, прекращено судом вследствие истечения срока давности уголовного преследования. Вопреки доводам защиты, поскольку решение о прекращении уголовного дела в отношении Мамонтова С.Ю. по ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 167, ч. 1 ст. 119 УК РФ, Митяева К.Л. по ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 167 УК РФ (потерпевшая <данные изъяты>.) принято в процессе рассмотрения данного уголовного дела, нельзя признать незаконным принятие судом указанного решения по заявленному <данные изъяты> гражданскому иску.

Решение суда о сохранении ареста на имущество осужденных Мамонтова С.Ю., Шарипова В.Е., а также заинтересованного лица <данные изъяты> в связи с наличием гражданских исков потерпевших является законным и обоснованным. Доводы апелляционных жалоб заинтересованных лиц <данные изъяты> и <данные изъяты> о снятии ареста на имущество удовлетворению не подлежат. Ссылка заинтересованного лица <данные изъяты> на незаконность принятого решения о сохранении ареста на принадлежащий ей автомобиль марки «Тойота Land Cruiser 200», не может быть признана состоятельной.

Как следует из материалов уголовного дела, имущество, на которое наложен арест, в том числе, автомобиль марки «Тойота Land Cruiser 200», государственный регистрационный знак <данные изъяты>, является общим совместно нажитым имуществом супругов <данные изъяты> и Мамонтовым С.Ю., приобретенным в зарегистрированном браке без выделения доли каждого. Учитывая невозможность в связи с этим наложения ареста на долю, принадлежащую Мамонтову С.Ю. в указанном имуществе, суд принял законное решение о сохранении ареста, в том числе, на автомобиль, приобретенный на имя <данные изъяты>

Вопреки доводам заинтересованного лица <данные изъяты> квартира по адресу: <данные изъяты>, Челябинская область, приобретенная на его имя, является предметом преступления, была приобретена Мамонтовым С.Ю. в результате преступных действий, арест был наложен с целях обеспечения гражданского иска потерпевшего, сохранение действия правового режима ареста имущества для обеспечения возмещения потерпевшему причиненного преступлением ущерба необходимо до разрешения гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства.

Учитывая указанные обстоятельства, не может быть признан состоятельным довод в жалобах заинтересованных лиц <данные изъяты> на изменение приговора в части решения по сохранению режима ареста на имущество, указанное заинтересованными лицами.

Учитывая изложенное, решение суда, касающееся сохранения ареста на имущество, не может быть признано не соответствующим Постановлению Конституционного Суда РФ от 17 апреля 2019 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 299 и статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.В. Янмаевой».

    При решении вопроса о назначении Мамонтову С.Ю., Шарипову В.Е., Митяеву К.Л. наказания суд первой инстанции в отношении каждого из осужденных выполнил все требования ст.ст. 6, 43, 60 УК РФ, и, учитывая характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности осужденных, обстоятельства, смягчающие наказание осужденных, в отношении Мамонтова С.Ю. – наличие отягчающего обстоятельства, влияние назначенного наказания на исправление осужденных и условия жизни их семей, сделал правильный вывод о необходимости назначения наказания в виде реального лишения свободы.

Обстоятельством, смягчающим наказание Мамонтова С.Ю., суд признал наличие двоих несовершеннолетних детей.

В качестве обстоятельств, характеризующих личность осужденного Мамонтова С.Ю. судом учтено, что Мамонтов С.Ю. женат, имеет на иждивении двух несовершеннолетних детей, на учетах у врачей нарколога и психиатра не состоит, трудоустроен, по месту работы характеризуется с положительной стороны, имеет благодарственные письма за активное участие в помощи сторонним организациям, по месту жительства характеризуется положительно.

Обстоятельством, смягчающим наказание Шарипова В.Е., суд признал наличие одного малолетнего и одного несовершеннолетнего ребенка, признание вины по преступлению в отношении <данные изъяты>

Также в качестве данных, характеризующих личность осужденного, судом учтено, что Шарипов В.Е. не судим, не женат, имеет двоих детей, трудоустроен, по месту жительства участковым уполномоченным полиции характеризуется посредственно.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Митяеву К.Л., суд признал наличие троих несовершеннолетних детей, активное способствование раскрытию и расследованию преступлений, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступлений на стадии предварительного следствия, явку с повинной по преступлению в отношении <данные изъяты>., иных обстоятельств, смягчающих наказание Митяеву К.Л. по делу не установлено.

Также судом в качестве данных, характеризующих личность, учтено, что Митяев К.Л. судим, трудоустроен, по месту работы характеризуется положительно, по месту регистрации и жительства характеризуется участковым уполномоченным полиции посредственно, соседями по месту жительства характеризуется положительно, на учете у врача психиатра и нарколога не наблюдается, является членом общественной организации «Союз воинов запаса ВДВ и ветеранов локальных конфликтов», где характеризуется положительно, награжден медалью в честь юбилея ВДВ, имеет благодарственные письма за активное участие в жизни сторонних организаций и в проведении и участии в городских спортивных мероприятиях.

Обстоятельством, отягчающим наказание Мамонтову С.Ю., судом признан рецидив преступлений, который по отношению к двум преступлениям, предусмотренным п. «б» ч.3 ст.163 УК РФ, является особо опасным рецидивом, к преступлениям, предусмотренным ч.2 ст.161 и ч.2 ст.163 УК РФ - опасным.

Обстоятельств, отягчающих наказание Митяева К.Л. и Шарипова В.Е., судом не установлено.

Суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу о необходимости назначения Мамонтову С.Ю., Шарипову В.Е., Митяеву К.Л. наказания в виде реального лишения свободы, не усмотрев оснований для применения положений ст.ст. 53.1, 64, 73 УК РФ, а Мамонтову С.Ю. также ч.3 ст.68 УК РФ. Выводы суда достаточно полно мотивированы в приговоре.

Суд не усмотрел оснований для признания в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК РФ в качестве обстоятельств, смягчающих наказание Мамонтова С.Ю., указанные в жалобах стороны защиты обстоятельства, не находит таких оснований и суд апелляционной инстанции, данные обстоятельства были указаны в приговоре в качестве данных, характеризующих личность осужденного, были учтены при назначении наказания.

    С учетом конкретных обстоятельств содеянного осужденными, тяжести совершенных ими преступлений, данных личности всех осужденных, а в отношении Мамонтова С.Ю. - наличия отягчающего обстоятельства, суд обоснованно признал не подлежащими применению положения ч.6 ст.15 УК РФ и изменения категории преступления на менее тяжкую всем осужденным.

    Учитывая обстоятельства совершенных преступлений, общественную опасность содеянного, корыстный мотив совершенных преступлений, суд первой инстанции обосновано назначил Мамонтову С.Ю. и Митяеву К.Л. дополнительный вид наказания в виде штрафа и ограничения свободы по всем преступлениям.

Вид исправительного учреждения определен в соответствии со ст. 58 УК РФ, Мамонтову С.Ю. - исправительная колония особого режима, Шарипову В.Е. и Митяеву К.Л. - исправительная колония строгого режима.

По мнению суда апелляционной инстанции, назначенное Мамонтову С.Ю., Шарипову В.Е., Митяеву К.Л. наказание полностью отвечает целям восстановления социальной справедливости, исправления осужденных, предупреждения совершения ими новых преступлений, соразмерно тяжести содеянного, данным о личности и изменению, как в сторону смягчения, так и ужесточения, не подлежит.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции считает необходимым внести изменения в приговор, по следующим мотивам.

В отношении Митяева К.Л., в связи с назначением наказания по совокупности приговоров (ч. 5 ст. 74, ст. 70 УК РФ), подлежит зачету в срок отбывания наказания время нахождения Митяева К.Л. под стражей по приговору Озерского городского суда Челябинской области от 14 июля 2014 года - с 15 апреля по 17 апреля 2014 года.

Кроме того, при решении вопроса о рассмотрении гражданских исков суд допустил противоречие в выводах. Так, в описательно-мотивировочной части приговора, суд, разрешая исковые требования потерпевших <данные изъяты> указал о признании за ними права на удовлетворение гражданских исков, а вопрос о размере возмещения передал на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Однако в резолютивной части приговора суд, в нарушение положений ч. 2 ст. 309 УПК РФ, признал за данными лицами право на удовлетворение гражданских исков в конкретном размере, в то время, как сумма ущерба, подлежащая возмещению, согласно выводам суда, определяется в порядке гражданского судопроизводства. Учитывая изложенное, из резолютивной части приговора подлежит исключению указание на суммы материального ущерба в размере 100000 рублей, 450000 рублей, 1800000 рублей, 500000 рублей, заявленных <данные изъяты> соответственно.

Доводы прокурора о необходимости внесения указанных изменений в приговор, указанные в дополнение к апелляционному представлению, подлежат удовлетворению.

Иных нарушений уголовного и уголовно-процессуального закона, влекущих отмену либо изменение приговора, как в ходе предварительного расследования, так и судебного разбирательства, суд апелляционной инстанции не находит.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.18, 389.20, 389.28, ч. 2 ст. 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

о п р е д е л и л:

приговор Озерского городского суда Челябинской области от 25 апреля 2019 года в отношении Мамонтова Сергея Юрьевича, Митяева Константина Леонидовича изменить:

Митяеву К.Л. зачесть в срок отбывания наказания время содержание под стражей по приговору Озерского городского суда Челябинской области от 14 июля 2014 года с 15 апреля по 17 апреля 2014 года, в соответствии с п. «а» ч.3.1 ст.72 УК РФ, из расчета один день за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

В резолютивной части приговора из решения о признании за гражданскими истцами <данные изъяты> права на удовлетворение гражданских исков к Мамонтову С.Ю., Митяеву К.Л. исключить указание на суммы материального ущерба в размере 100 000 рублей, 450 000 рублей, 1 800 000 рублей, 500 000 рублей, заявленные <данные изъяты>., соответственно.

В остальной части этот же приговор в отношении МАМОНТОВА Сергея Юрьевича, МИТЯЕВА Константина Леонидовича, ШАРИПОВА Вячеслава Евгеньевича оставить без изменения, апелляционное представление помощника прокурора г.Озерска Первушина Н.В., апелляционные жалобы адвоката Гумбурга А.Н., адвоката Горошко Е.О. (с дополнением), адвоката Кайдина А.И. (с дополнением), адвоката Пахомовой Н.П. (с дополнением), адвоката Вяткиной Е.Г. (с дополнением), осужденного Мамонтова С.Ю., осужденного Митяева К.Л. (с дополнением), осужденного Шарипова В.Е. (с дополнениями), потерпевшего <данные изъяты> (с дополнением), потерпевшего <данные изъяты> потерпевшего <данные изъяты> (с дополнением), заинтересованного лица <данные изъяты> заинтересованного лица <данные изъяты> - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи: