Решение по делу № 11-12481/2024 от 02.09.2024

Судья Медведева И.С.

Дело № 2-11/2024

УИД: 74RS0046-01-2023-002129-12

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

№11-12481/2024

29 октября 2024 года                             г. Челябинск

Судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда в составе:

председательствующего Скрябиной С.В.,

судей Челюк Д.Ю., Стяжкиной О.В.,

при секретаре              Филипповой Д.Р.

с участием прокуроров Томчик Н.В., Рыскиной О.Я.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Суслова Дениса Васильевича, Вацкой Марины Васильевны к Федеральному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Клиническая больница №71 Федерального медико-биологического агентства» о компенсации морального вреда,

по апелляционным жалобам Суслова Дениса Васильевича, Федерального государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Клиническая больница № 71 Федерального медико-биологического агентства» на решение Озерского городского суда Челябинской области от 26 апреля 2024 года.

Заслушав доклад судьи Челюк Д.Ю. об обстоятельствах дела и доводах апелляционных жалоб, пояснения представителя истца Мартюшова П.В., представителя ответчика Глазкова Н.С., заключение прокурора, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Суслов Д.В. обратился в суд с исковым заявлением к Федеральному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Клиническая больница №71 Федерального медико-биологического агентства» (далее по тексту - ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России, ответчик) о компенсации морального вреда в размере 1 000 000,00 руб., о возмещении расходов по оплате госпошлины 300,00 руб. (том 1 л.д. 5-12).

Вацкая М.В. (до брака – Суслова) обратилась в суд с самостоятельным исковым заявлением к ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России о компенсации морального вреда в размере 1 000 000,00 руб., о возмещении расходов по оплате госпошлины 300,00 руб. (том 2 л.д. 24-28).

В обоснование исковых требований истцы указали, что 27 января 2023 года, находясь в травматологическом отделении ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России, умерла их мать ФИО2, ДД.ММ.ГГГГ года рождения. В соответствии с медицинским свидетельством о смерти, причинами смерти явились: <данные изъяты> Как изложено в исках, 31 декабря 2022 года, находясь дома, ФИО2 упала, после чего не смогла самостоятельно встать на ноги. Вацкая М.В. вызвала бригаду скорой помощи, врач мать осмотрела, выставила диагноз ушиб, назначила уколы и мази. 02 января 2023 года, поскольку улучшений не было, она снова вызвала скорую помощь. По результатам осмотра врач сказала лечение продолжить, на рентген не направила. 09 января 2023 года она своими силами привезла мать в приемный покой ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России. ФИО2 госпитализировали с диагнозом: «<данные изъяты>». В период с 06 января 2023 года по 09 января 2023 года, поскольку ФИО2 нуждалась в диализе, несмотря на сильные боли, с участием знакомых и родственников, истцы возили мать на диализ.

Во время операции возникли осложнения, началось желудочное кровотечение, в результате чего ФИО2 была переведена в отделение реанимации, где через четыре дня скончалась. Истцы считают, что осложнения, которые привели к смерти их матери, явились результатом не качественного оказания медицинской помощи, что повлекло обращение в суд.

Определением от 27 июля 2023 года к участию в деле в порядке ст. 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации третьим лицом, не заявляющим самостоятельных исковых требований, привлечен Федеральный фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС), в порядке ст. 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации – прокурор (том 1 л.д. 2-4).

Протокольным определением от 20 сентября 2023 года судом к участию в деле в порядке ст. 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации третьими лицами, не заявляющими самостоятельных исковых требований, привлечены врач-травматолог Оришич Н.А., врач-анестезиолог–реаниматолог Азизов Т.К. (том 1 л.д. 235-236).

Протокольным определением от 17 октября 2023 года судом к участию в деле в порядке ст. 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации третьими лицами, не заявляющими самостоятельных исковых требований, привлечены врач-анестезиолог Конради А.Б., Вацкая (Суслова) М.В. (дочь умершей) (том 2 л.д. 5-8).

В судебное заседание суда первой инстанции истец Суслов Д.В. не явился, извещен (том 3 л.д.3), его представитель Мартюшов П.В. (полномочия в доверенности том 1 л.д.46) на доводах иска настаивал.

Истец Вацкая М.В. в судебном заседании суда первой инстанции доводы иска поддержала.

Представитель ответчика ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России Глазков Н.С. (полномочия в доверенности том 1 л.д. 63) в судебном заседании против исковых требований возражал по доводам письменного отзыва (том 1 л.д. 222-225).

Представители третьих лиц ФМБА, ФОМС в судебное заседание суда первой инстанции не явились, извещены (том 3 л.д. 12-13).

Третьи лица – врачи Оришич Н.А., Азизов Т.К., Конради А.Б. в судебное заседание не явились, извещены (том 3 л.д.7, л.д.15).

Суд вынес решение, которым исковые требования Суслова Д.В., Вацкой М.В. удовлетворил частично.

Взыскал с ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России в пользу Суслова Д.В. и в пользу Вацкой М.В., в счет компенсации морального вреда по 500 000,00 руб. каждому, расходы по госпошлине по 300,00 руб. каждому.

Взыскал с ФГБУЗ «КБ №71» ФМБА России в пользу Суслова Д.В. и Вацкой М.В. каждому в счет возмещения расходов по проведению экспертизы по 40 567,50 руб.

Не согласившись с решением суда, истец Суслов Д.В. подал апелляционную жалобу, в которой просит решение суда изменить и взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 1 000 000,00 руб.

В обоснование жалобы указывает, что с решением суда согласен, считает его законным и обоснованным, однако полагает, что размер компенсации морального вреда, причиненного ему и истцу Вацкой М.В. в результате смерти матери несоразмерен причиненным страданиям от утраты родного человека; от осознания испытанных ею страданий; понимания того, что в случае, если бы ответчик вёл себя надлежащим образом, она была бы жива.

Ссылаясь на статьи 12, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, п. 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» полагает, что судом неправильно применены нормы материального права в части определения размера компенсации морального вреда.

Не согласившись с решением суда, ответчик подал апелляционную жалобу, в которой указывает, что решение суда необоснованно и подлежит отмене, так как при вынесении решения судом были неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела, выводы суда, изложенные в решении, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Так, определением Озерского городского суда Челябинской области была назначена судебно-медицинская экспертиза, в заключении которой неверно применены нормативные документы, регламентирующие оказание медицинской помощи, не обоснованы выводы о неправильном применении методов анестезии, непроведении пациенту ФГДС, непроведении необходимых исследований, которые фактически были проведены, и о чем имеются записи в медицинской документации. Заключение экспертизы представляет собой документ, не отвечающий признакам объективного и подробного исследования, содержащиеся в нем выводы на поставленные судом вопросы, сделаны с существенными ошибками, основанными на невнимательном изучении представленной медицинской документации. Кроме того, ходатайство ответчика о назначении повторной экспертизы оставлено без удовлетворения, экспертное заключение принято судом в качестве доказательства по делу, изложенные в нем выводы положены в основу судебного решения.

Указывает, что решение суда содержит вывод о том, что ответчиком не оказывалась медицинская помощь пациенту в полном объеме при прохождении процедур гемодиализа. Данный вывод суда ничем не обоснован, в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства, подтверждающие данный вывод и факт неоказания, либо ненадлежащего оказания медицинской помощи пациенту при прохождении процедур гемодиализа. Суд указывает, что доставка пациента на процедуру гемодиализа осуществлялась на автомобиле скорой медицинской помощи, однако не силами медработников, а родственниками пациентки. Данные обстоятельства не свидетельствуют о неоказании, либо ненадлежащем оказании пациенту медицинской помощи, более того, Приказ Минздрава России от 20 июня 2013 года, на который суд указывает в решении, не запрещает работникам скорой медицинской помощи при осуществлении медицинской эвакуации пользоваться помощью сотрудников полиции, МЧС, военнослужащих, а также иных лиц, выразивших желание оказать помощь.

Считает, что факт отказа медицинских работников от оказания медицинской помощи, либо ненадлежащего оказания медицинской помощи пациенту при прохождении процедур гемодиализа обстоятельствами дела не подтверждается, родственники пациента имели право осуществлять доставку пациента на процедуры гемодиализа самостоятельно.

Также указывает, что с решением суда, основанным на выводах судебно-медицинской экспертизы об установлении причинно-следственной связи между несвоевременным и некачественным оказанием пациентке ФИО2 медицинской помощи и ее смертью не согласен, считает заключение экспертов необоснованным и неверным, повлекшим к принятию неправосудного решения, в связи с чем, для правильного рассмотрения дела необходимо назначение повторной экспертизы.

В возражениях на апелляционную жалобу прокурор ЗАТО г. Озерска просит оставить решение суда без изменения.

Истцы: Суслов Д.В., Вацкая М.В., третьи лица Азизов Т.К., Оришич Н.А., Конради А.Б. не приняли участие в суде апелляционной инстанции, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом. Информация о рассмотрении дела заблаговременно размещена на официальном сайте Челябинского областного суда в сети Интернет. В связи с чем, на основании ст. ст. 167, 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия считает возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.

Заслушав объяснения сторон, проверив законность и обоснованность судебного решения в пределах доводов апелляционных жалоб, в соответствии с ч. 1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия не находит оснований для отмены или изменения решения суда по доводам апелляционных жалоб сторон.

Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, истцы Суслов Д.В., ДД.ММ.ГГГГ года рождения и Вацкая М.В., ДД.ММ.ГГГГ года рождения (до брака – ФИО24) являются детьми ФИО14 и ФИО2 (том 1 л.д. 28, том 2 л.д.33).

ФИО2, ДД.ММ.ГГГГ года рождения проживала в <адрес> по адресу: <адрес>.

Из карт вызовов станции медицинской помощи г.Озерска Челябинской области следует, что ФИО2 вызывалась бригада скорой помощи:

-31 декабря 2022 года в 10 часов 00 минут, отражено, что больная оставлена дома, диагноз – <данные изъяты> (том 2 л.д. 55-56),

-02 января 2023 года в 09 часов 07 минут, больная оставлена дома, диагноз – <данные изъяты> (том 2 л.д. 57-58).

В объяснительных прибывших на вызова фельдшеров указано, что данных за нарушение целостности костных структур 31 декабря 2022 года у ФИО2 при осмотре не было выявлено, при осмотре 02 января 2023 года пациенту даны рекомендации по лечению, устно предложено пройти рентгенографию, дочь ФИО2 не стала настаивать на транспортировке матери в приемное отделение (том 2 л.д. 60-61).

Мать истцов ФИО2 умерла ДД.ММ.ГГГГ в возрасте 72 лет.

Согласно медицинскому свидетельству о смерти серии № от 31 января 2023 года, смерть наступила в условиях стационара ФГБУЗ КБ №71 ФМБА России, причины смерти: <данные изъяты> (том 1 л.д. 16).

В соответствии с протоколом патологоанатомического вскрытия №30 от 31 января 2023 года, патологоанатомический диагноз (предварительный): <данные изъяты> (том 1 л.д. 66-68).

Как отражено в посмертном эпикризе, ФИО2 поступила на лечение в ФГБУЗ КБ №71 ФМБА России 09 января 2023 года, где находилась по 27 января 2023 года с основным диагнозом: <данные изъяты> Первичный осмотр пациента врачом травматологом произведен 10 января 2023 года (том 1 л.д. 69-72).

09 января 2023 года ФИО2 была проведена рентгенография (обзорная) грудной клетки, заключение – <данные изъяты> (том 1 л.д. 249).

ФИО2 получала диализ три раза в неделю, в том числе, согласно представленным документам, в январе 2023 года (том 2 л.д. 18-21).

В соответствии с заключением по результатам мультидисциплинарной внеплановой целевой экспертизы качества медицинской помощи от 10 апреля 2023 года №, выявлен случай с кодами дефектов 3.11 - отсутствие в медицинской документации результатов обследований, осмотров, консультаций специалистов, дневниковых записей, позволяющих оценить динамику состояния здоровья застрахованного лица, объем, характер, условия предоставления медицинской помощи и провести оценку качества оказанной медицинской помощи, 2.13 – отсутствие в документации (несоблюдение требований к оформлению) информированного добровольного согласия застрахованного лица на медицинское вмешательство или отказа застрахованного лица от медицинского вмешательства в установленных законодательством Российской Федерации случаях (том 1 л.д.199-200).

Поскольку применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием ответчик по настоящему делу должен доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью их матери, медицинская помощь которой, по утверждению истцов, была оказана ненадлежащим образом, судом по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, проведение которой поручено экспертам АНО «Судебный эксперт» (том 2 л.д. 101-108, л.д.149-153).

В соответствии с заключением комиссии экспертов Автономной некоммерческой организации «Центр по проведению судебных экспертиз и исследований» (АНО «Судебный эксперт») ФИО15, ФИО16 и ФИО17 № от 22 марта 2024 года, не вполне качественно, хотя и своевременно, проводилось оказание медицинской помощи ФГБУЗ КБ №71 ФМБА России пациенту ФИО2 в период нахождения в стационаре с 09 января 2023 года по 27 января 2023 года (даты смерти), а также в период оказания скорой медицинской помощи с 30 декабря 2022 года (момента травмы) по 09 января 2023 года (до момента поступления в приемный покой). Пациентку госпитализировали только на 10 день, а попытка операции проведена через три недели. Не были выполнены предусмотренные стандартами: исследование уровня гликированного гемоглобина, исследование на микроальбуминурию, расчет скорости клубочковой фильтрации, оценка вибрационный, тактильной и температурной чувствительности нижних конечностей (нарушение Приказа Минздрава от 10 мая 2017 года №230Н, п. 3.4.3 Критерии качества специализированной медицинской помощи взрослым при сахарном диабете), прием (осмотр, консультация) врача-нефролога первичный (нарушение Приказа Минздрава России от 20 декабря 2012 года №1270н), кроме того, больной не была поставлена очистительная клизма перед операцией, из-за чего операция не была выполнена (ответ на вопрос №1).

При анализе предоставленной медицинской документации выявлено отсутствие в истории болезни предоперационного осмотра пациентки врачом анестезиологом-реаниматологом заранее до планируемого оперативного вмешательства с учетом наличия у пациентки больного спектра хронической соматической патологии, не определены риски анестезии, нет плана анестизиологического пособия и обоснования выбранного метода анестезии с учетом соматических патологий.

В остальном сотрудниками ФГБУЗ КБ №71 ФМБА России, в том числе, врачом-травматологом, врачом-анестезиологом были предприняты все необходимые и возможные меры, в том числе предусмотренные стандартами оказания медицинской помощи для своевременного и квалифицированного обследования пациента по высказанным жалобам и в целях установления правильного диагноза, определению и установлению симптомов (ответ на вопрос №2).

Об организации процесса подготовки по представленной медицинской документации судить не представляется возможным, так как план подготовки не указан ни в предоперационном эпикризе, ни в дневниках лечащего ортопеда-травматолога, коррекции плана подготовки со стороны анестезиолога-реаниматолога также нет ввиду отсутствия предоперационного осмотра. При полностью очищенном кишечнике акта дефекации бы не произошло. В остальном процессе подготовки ФИО2 к оперативному вмешательству и сам лечебный процесс были организованы правильно (ответ на вопрос №3).

Предоперационный минимум обследования выполнен в полном объеме, другие манипуляции и обследования в действующем законодательстве и клинических рекомендациях не регламентированы. Обязательное проведение ФГДС не везде предусмотрено, в федеральный стандарт не входит. Учитывая значительное количество сопутствующей патологии, связанной с нарушением гомеостаза, проведение ФГДС было показано (ответ на вопрос №4).

Относительно поздняя, с момента травмы, попытка оперативного лечения – дефект оказания медицинской помощи. Из представленных документов не ясно, проводилась ли укладка пациента на противопролежневый матрас, дыхательная гимнастика с перкуссионным массажем, очистительные клизмы, инсулинотерапия, гемодиализ.

Дефекты, выявленные в предоставленной медицинской документации: отсутствие предоперационного осмотра, нет обоснования выбора предоперационной а/б профилактики и проведение самой профилактики, дневники лечащего врача ортопеда-травматолога по сути дублируются, в предоперационном эпикризе указан метод обезболивания – спинальная анестезия, однако по данным медицинской документации представляется, что методом обезболивания была выбрана внутривенная анестезия с использованием инвазимной ИВЛ (степень писка ОАР не указана в истории болезни).

В представленной медицинской документации отсутствуют протоколы проведения гемотрансфузий (невыполнение приказа Министерства здравоохранения от 20 октября 2020 года №1134Н), нет обоснования метода выбора анестезиологического пособия. При ухудшении состояния пациентки ФИО2 в переводном эпикризе от 21 января 2023 года из отделения травматологии-ортопедии нет указания ни времени ухудшения состояния, ни времени осмотра, ни времени перевода в ОАР. При поступлении в ОАР ухудшение состояния пациентки прогрессировало (снижение уровня сознания до комы), однако при этом нет описания динамики состояния пациентки. Из истории болезни непонятно, как прогрессировало ухудшение, повлекшее за собой остановку сердечной деятельности. По данным истории болезни, пациентка переведена в ОАР с ухудшением состояния, далее осмотрена врачом-анестезиологом–реаниматологом, никаких действий или лечения не предпринималось (по данным дневников, в ОАР только первичный осмотр, описания планируемой и проводимой терапии нет), затем последовала остановка сердечной деятельности и проведение СЛР (успешно). В ОАР пациентка переведена на ИВЛ, при интубации трахеи отмечается наличие крови в полости рта, предполагается наличие аспирации желудочным/кишечным отделяемым, однако после проведенных реанимационных мероприятий на проведен Rg-ОГК с целью оценки состояния легочной ткани и адекватности стояния интубационной трубки. По данным истории болезни назначена АБТ в объеме цефтриаксон 2 гр. в сутки, что не соответствует клиническим рекомендациям Министерства здравоохранения РФ. Требовалось рассмотреть варианты комбинированной АБТ широкого спектра действия, а также провести консультацию с врачом клиническим фармакологом. За время нахождения пациента в ОАР не производилась оценка уровня С-БР, оценка коагулограммы в динамике, также при ФБС выявлено гнойное отделяемое, однако микроскопические и цитологические исследования с целью уточнения наличия и верификации инфекционного агента не проводились. В терапию во время лечения пациентки в ОАР с 21 января 2023 года по 27 января 2023 года добавлены препараты аминовен и транексам, однако назначение данных препаратов противопоказано при почечной недостаточности. По данным истории болезни, не выставлен четкий диагноз во время лечения пациентки в период с 21 марта 2023 года по 27 января 2023 года, не указаны осложнения, такие как аспирационный синдром, аспирационная пневмония, при этом в дневниках врачей анестезиологов-реаниматологов за этот период упоминания данных нозологий имеются. При ухудшении состояния 26-27 января 2023 года нет предположений о генезе этого ухудшения, нет оценки пациента по шкале SOFA, хотя с учетом анамнеза, проводимой терапии и тяжести состояния можно предположить развитие и прогрессирование инфекционно-токсического шока, который является результатом развития сепсиса, ассоциированного с пневмонией, однако не предпринято никаких действий для купирования данного состояния, за исключением симптоматической терапии. По данным патолого-анатомического исследования имеется расхождение основных диагнозов, не установлена степень расхождения диагнозов. По результатам проведенного КИЛИ нет протокола и вердикта вынесения данного клинического случая на ЛКК (ответ на вопрос №5).

Первоначальная причина смерти ФИО2 – <данные изъяты>. Непосредственная причина смерти – <данные изъяты> (ответ на вопрос №6).

Причинно-следственная связь между смертью ФИО2 и несвоевременным, некачественным оказанием медицинской помощи, некачественной подготовкой к оперативному вмешательству имеется. Несвоевременно выявленные инфекционные осложнения, неадекватная антибиотикотерапия, отсутствие лабораторного контроля привели к развитию сепсиса и инфекционно-токсического шока (ответ на вопрос №7) (том 2 л.д. 162-239).

Разрешая исковые требования и частично их удовлетворяя, суд первой инстанции, оценив представленное заключение судебно – медицинской экспертизы по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса РФ в совокупности с иными представленными в материалы дела доказательствами, исходил из того, что ФИО2 ответчиком была оказана некачественная медицинская помощь, выразившаяся в том, что перед оперативным вмешательством пациентке не была проведена подготовка в виде очищения кишечника, что повлекло возникновение на операционном столе акта дефекации, и операция не проводилась. Несмотря на то, что проведение ФГДС не входит в стандарт оказания медицинской помощи, учитывая большое количество сопутствующей патологии, связанной с нарушением гомеостаза, проведение ФГДС ФИО2 было показано, но не проведено. Ответчиком не были своевременно выявлены инфекционные осложнения, проведенная антибиотикотерапия не являлась адекватной. Отсутствие лабораторного контроля привели к развитию сепсиса и инфекционно-токсического шока Сусловой С.Н., что не позволило избежать неблагоприятного исхода в виде ее смерти.

Определяя размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию каждому из истцов, суд принял во внимание фактические обстоятельства дела, характер и степень причиненных истцам нравственных страданий, тот факт, что потеря матери в возрасте 72 лет, безусловно, причинила истцам нравственные страдания, явилась для них невосполнимой утратой. И сын и дочь поддерживали с матерью тесные родственные связи, активно участвовали в жизни друг друга, ухаживали за ней, оказывали взаимную поддержку, обеспечивали максимально комфортное существование, с учетом состояния ее здоровья. Во время нахождения в стационаре Вацкая М.В. находилась с матерью, ухаживала, поддерживала, переживала вместе с ней, в том числе, во время транспортировки на процедуру диализа. Вследствие смерти близкого человека было нарушено личное неимущественное право истцов на родственные и семейные связи; в связи с утратой матери они испытали сильные нравственные переживания, повлекшие за собой изменение привычного уклада и образа жизни, смертью ФИО2 была нарушена целостность семьи истцов и семейных связей. Также суд учитывает степень вины ответчика ФГБУЗ КБ №71, сотрудниками которых допущены дефекты при оказании медицинской помощи ФИО2, требования разумности и справедливости, взыскал с ответчика в пользу каждого из истцов компенсацию морального вреда по 500 000 руб.

Судебная коллегия соглашается с такими выводами суда первой инстанции, так как они соответствуют фактическим обстоятельствам дела и требованиям закона.

Согласно п. 48 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда", медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Как разъяснено в п. 49 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда", требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь.

    Так, в качестве юридически значимых обстоятельств должно быть установлено: повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи ФИО19 на правильность проведения диагностики, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход), позволило ли отсутствие допущенных дефектов избежать неблагоприятного исхода в виде наступления смерти или отсрочить ее наступление, могли ли выявленные недостатки при оказании медицинской помощи ФИО19 причинить нравственные страдания ее дочери.

Судебная коллегия не усматривает оснований для изменения решения суда по доводам апелляционной жалобы истца Суслова Д.В.

Вопреки доводам истца в апелляционной жалобе, судом были учтены все заслуживающие внимание обстоятельства при определении размера компенсации морального вреда, оснований для переоценки выводов суда у апелляционной инстанции не имеется.

Как пояснил в судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель истца Суслова Д.В., он проживал отдельно от матери в другом городе, больше внимания и заботы, в том числе в период стационарного лечения ФИО2 оказывала ее дочь Вацкая М.В., в том числе своими силами осуществляла транспортировку матери на гемодиализ три раза в неделю на автомобиле скорой медицинской помощи, однако с размером компенсации морального вреда, присужденным в ее пользу согласна.

Судебная коллегия учитывает также, что, несмотря на то, что истец Суслов Д.В. проживает в другой стране, он каждый день созванивался со своей матерью, в том числе по видеосвязи, очень переживал за нее, в том числе он знал как со слов своей сестры Вацкой М.В. так и своей матери, что ее несвоевременно госпитализировали с диагнозом перелом шейки бедра, в то время как она испытывала сильные боли, впоследствии уже после ее смерти обращался в территориальный фонд обязательного медицинского страхования Челябинской области с заявлением о проведении качества оказания медицинской помощи.

Учитывая, что в судебном заседании суда апелляционной инстанции новых доводов или доказательств в обоснование иного размера компенсации морального вреда, чем присуждено судом первой инстанции истцом Сусловым Д.В. не представлено, его доводы о заниженном размере компенсации морального вреда нельзя признать обоснованными.

В то же время, судебная коллегия полагает заслуживающими внимания доводы апелляционной жалобы ответчика в той части, что суд ссылаясь на Приказ Минздрава России от 20 июня 2013 года №388н, в соответствии с которым медицинская эвакуация пациента при наличии медицинских показаний осуществляется силами скорой медицинской помощи. При этом, исходя из конкретных условий и обстоятельств осуществления медицинской эвакуации, в интересах пациента сотрудники скорой медицинской помощи вправе пользоваться немедицинской помощью соответствующих служб (полиции, МЧС, военнослужащих и пр.), а также граждан, выразивших желание оказать помощь медицинским работникам, учитывая, что ФИО2 было показано получение диализа три раза в неделю, в том числе, согласно представленным документам, в январе 2023 года, во время нахождения в условиях стационара, ее дочь Вацкая М.В. сопровождала ее на указанную процедуру.

Суд пришел к выводу, что ответчиком в указанной части также оказана ненадлежащая медицинская помощь пациенту по процедуре диализа в полном объеме, однако указанные выводы суда не привели к неправильному принятию решения, в том числе и при определении размера компенсации морального вреда, с учетом того, что недостатки оказания медицинской помощи все же были установлены судом и подтверждены заключением судебных экспертов.

Иные доводы апелляционной жалобы ответчика к отмене или изменению решения суда основанием не являются.

Ссылка в апелляционной жалобе ответчика на то, что решение суда, основано на выводах судебно-медицинской экспертизы об установлении причинно-следственной связи между несвоевременным и некачественным оказанием пациентке ФИО2 медицинской помощи и ее смертью не обоснованно, считает заключение экспертов необоснованным и неверным, повлекшим к принятию неправосудного решения, в связи с чем, для правильного рассмотрения дела необходимо назначение повторной экспертизы, отклоняется судебной коллегией.

Так на запрос судебной коллегии, экспертом предоставлены дополнительные ответы на вопросы, в связи с проведенной судебно – медицинской экспертизы, в том числе на вопросы ответчика, из ответов на которые следует, что эксперты пришли к выводам о том, что при выборе анестезии ответчиком не были определены риски анестезии и отсутствовал план выбранного метода анестезии с учетом имевшихся у ФИО2 заболеваний, так как в истории болезни предоперационного осмотра пациентки врачом – анестезиологом-реаниматологом заранее до оперативного вмешательства с учетом наличия у пациентки большого спектра хронической соматической патологии (регламентировано Приказом Министерства здравоохранения РФ от 15 ноября 2012 г. № 919н «Об утверждении порядка оказания медицинской помощи взрослому населению по профилю «анестезия и реаниматология»). При этом ФИО2 не был противопоказан эндотрахеальный наркоз, однако в соответствии с клиническими рекомендациями «Переломы проксимального отдела бедренной кости», с учетом имеющегося у нее заболевания сахарный диабет и с учетом того, что ей проводился гемодиализ ей был показан стандартный общий наркоз, который обычно применяется в данном стационаре. Кроме того, пациентка не осматривалась врачом –нефрологом, что следует из ее медицинской карты. Также экспертом указано на то, что между допущенными недостатками медицинской организацией и наступившими последствиями в виде смерти имеется косвенная (опосредованная) причинно – следственная связь.

При таких обстоятельствах, с учетом того, что экспертами обоснованно выполненное ими заключение, судом первой инстанции сделаны правильные выводы о том, что данное экспертное заключение отвечает установленным требованиям, является полным, выполнено с подробным анализом материалов дела и медицинских документов, аргументировано и обосновано, выполнено с включением в состав экспертной комиссии врачей – кандидата медицинских наук, судебного медицинского эксперта, врача анестизиолога-реаниматолога, врача травматолога. Экспертами даны ответы на постановленные вопросы, в экспертном заключении полно и всесторонне описаны ход и результаты исследования, выводы являются логическим следствием осуществленного исследования, заключение не содержат внутренних противоречий, а выводы экспертов изложены четко и ясно, и их содержание не предполагает двусмысленного толкования. Заключение в полной мере соответствует требованиям статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, содержит описание проведенного исследования, ответы на поставленные судом вопросы. При проведении экспертизы соблюдены требования процессуального законодательства, эксперты предупреждены об уголовной ответственности по статье 307 Уголовного кодекса Российской Федерации за дачу заведомо ложного заключения.

Несогласие ответчика с заключением судебных экспертов, основанием для назначения повторной судебно – медицинской экспертизы не является.

Кроме того, судебная коллегия полагает необходимым отметить следующее.

На основании части 1 статьи 80 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при назначении судебной экспертизы, суд обязан указать в определении о назначении экспертизы наименование стороны, которая производит ее оплату.

Распределение расходов по оплате экспертного исследования должно осуществляется судом с учетом бремени доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела, возложенного на каждую из сторон.

В силу закона, на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода. На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

По общему правилу, установленному в части 1 статьи 96 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, денежные суммы, подлежащие выплате экспертам, вносятся стороной, заявившей соответствующую просьбу.

Заявляя ходатайство о назначении по делу повторной судебно – медицинской экспертизы как в суд первой, так и в суде апелляционной инстанции, ответчик тем не менее денежные средства в счет производства экспертизы на депозит суда не внес, следовательно, правовых оснований для назначения повторной экспертизы не имелось.

В целом доводы апелляционной жалобы ответчика по существу выражают несогласие с выводами суда и не содержат фактов, которые не были бы проверены и не учтены судом первой инстанции при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для принятия решения, влияли на обоснованность и законность судебного решения, либо опровергали выводы суда первой инстанции, в связи с чем признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными, и не могут служить основанием для отмены или изменения решения суда. Указаний на какие-либо процессуальные нарушения, являющиеся безусловным основанием для отмены правильного по существу решения суда, апелляционная жалоба не содержит, а судебная коллегия не усматривает.

Руководствуясь статьями 328-329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Озерского городского суда Челябинской области от 26 апреля 2024 года оставить без изменения, апелляционные жалобы Суслова Дениса Васильевича, Федерального государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Клиническая больница № 71 Федерального медико-биологического агентства» – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи:

Мотивированное апелляционное определение составлено 05.11.2024 года.