Решение от 25.10.2023 по делу № 33-2639/2023 от 02.10.2023

Судья Чистякова Н.В. Дело № 33-2639/2023

(Номер дела в суде I инстанции 2-1198/2023

УИД 37RS0007-01-2023-001303-50)

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

25 октября 2023 года г. Иваново

Судебная коллегия по гражданским делам Ивановского областного суда в составе: председательствующего Копнышевой И.Ю., судей Тимофеевой Т.А., Артёменко Е.А.,

при секретаре судебного заседания Масюк С.М.

с участием прокурора Гурьевой Е.А.

рассмотрев в открытом судебном заседании по докладу судьи Копнышевой И.Ю.

дело по апелляционной жалобе Степаненко Ольги Борисовны на решение Кинешемского городского суда Ивановской области от 13 июля 2023 года по делу по иску Смирновой Татьяны Александровны к Степаненко Ольге Борисовне о взыскании компенсации морального вреда,

у с т а н о в и л а:

Смирнова Т.А. обратилась в суд с вышеуказанным иском к Степаненко О.Б., мотивировав его тем, что 26 июля 2020 года около 7 часов 58 минут на <адрес> произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого ее отец ФИО7 получил телесные повреждения, относящиеся к причинившим тяжкий вред здоровью. 17 мая 2021 года ФИО7 скончался от травм, полученных при дорожно-транспортном происшествии. По факту ДТП было возбуждено уголовное дело № № по <данные изъяты>, по данному делу истец признана потерпевшей. Срок предварительного следствия неоднократно продлевался, 13 апреля 2023 года следователем СО МО МВД России «Вичугский» вынесено постановление о приостановлении предварительного следствия на основании п.1 ч.1 ст.208 УПК РФ за не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Ответчик являлся владельцем автомобиля, совершившего наезд на ФИО7

В результате смерти отца Смирновой Т.А. причинен моральный вред, связанный с перенесенными нравственными страданиями в связи с потерей отца, исходя из чего, просила взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 500.000 рублей.

Решением Кинешемского городского суда Ивановской области от 13 июля 2023 года исковые требования удовлетворены в заявленном истцом размере.

С принятым решением не согласился ответчик, в связи с чем подала апелляционную жалобу, в которой, указывая на незаконность и необоснованность постановленного решения, неправильное применение норм материального права, просит решение суда отменить, принять новое решение, снизив размер компенсации морального вреда.

Истец Смирнова Т.А., ответчик Степаненко О.Б. в судебное заседание не явились, извещались в установленном законом (гл. 1- ГПК РФ) порядке, ходатайств об отложении рассмотрения дела не заявляли, направив для участия в деле своих представителей.

Выслушав представителя ответчика – адвоката Лебедеву А.А., поддержавшую доводы апелляционной жалобы, представителя истца – по доверенности Зайцеву Л.Н., возражавшую на доводы жалобы, третье лицо Шляеву Е.А., также поддержавшую возражения истца на апелляционную жалобу, заключение прокурора Гурьевой Е.А., полагавшую решение суда законным и обоснованным и отмене по доводам апелляционной жалобы – не подлежащим, проверив дело в пределах доводов жалобы и возражений на нее, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Судом первой инстанции установлено и материалами дела подтверждается, что 26 июля 2020 года около 8 часов на <адрес> Степаненко О.Б., управляя автомобилем <данные изъяты>, следуя в направлении г.<адрес>, совершила наезд на велосипедиста ФИО7, следовавшего в попутном направлении.

В результате дорожно-транспортного происшествия ФИО7 получил телесные повреждения, был госпитализирован в ОБУЗ «<данные изъяты>», 27 июля 2020 года переведен в ОБУЗ «<данные изъяты>», где 4 сентября 2020 года перенес операцию. 23 сентября 2020 года выписан для дальнейшего лечения в нейрохирургическое отделение ОБУЗ «<данные изъяты>».

По факту дорожно-транспортного происшествия СО МО МВД России «Вичугский» проводилась проверка, в ходе которой для определения характера и тяжести повреждений, полученных ФИО7, была назначена судебно-медицинская экспертиза, согласно заключению эксперта № 317 от 4 ноября 2020 года при поступлении на лечение в ОБУЗ «<данные изъяты>» 26 июля 2020 года у ФИО7 имелись следующие повреждения: <данные изъяты> Характер и расположение повреждений полностью исключает возможность их образования вследствие падения ФИО7 на плоскость из вертикального положения с высоты собственного роста. Ввиду отсутствия в медицинской карте объективного подтверждения наличия каких-либо повреждений <данные изъяты> (результатов рентгенологического исследования) дать заключение о наличии у ФИО7 каких-либо повреждений <данные изъяты> не представилось возможным (л.д.111-114).

Согласно заключению дополнительной судебно-медицинской экспертизы № 27 от 30 января 2021 года у ФИО7 установлены телесные повреждения: <данные изъяты> (л.д.115-119).

В ходе проведения проверки были получены объяснения от ФИО7, Степаненко О.Б., а также ФИО8 (пассажира автомобиля).

Так, из объяснения ФИО7, данного им 30 сентября 2020 года ст.следователю СО МВД России «Вичугский», следует, что 26 июля 2020 года около 8 часов он поехал на <адрес>, ехал на велосипеде по правой обочине, дорогу переезжать не собирался, так как поворачивать должен был только направо. Велосипед оборудован зеркалом заднего вида. Какая машина ехала сзади, не видел, в зеркало заднего вида не смотрел, на обочине никому не мешал, рулем не дергал и на проезжую часть не выезжал. На багажнике в корзинке были небольшие сумки, они не мешали движению. Не доезжая примерно 800 м до <адрес>, почувствовал удар сзади. Больше ничего не помнит, так как потерял сознание. Считает, что у автомобиля была большая скорость (л.д.86).

Из объяснений Степаненко О.Б., полученных непосредственно после ДТП следует, что 26 июля 2020 года около 7 часов 58 минут на принадлежащем ей автомобиле <данные изъяты>, двигалась со стороны г.<адрес> в сторону г.<адрес> по <адрес> со скоростью примерно 70-80 км/ч. В автомобиле на переднем пассажирском сидении находился пассажир ФИО8 Впереди в попутном направлении по обочине двигался велосипедист. Когда расстояние до велосипедиста сократилось примерно до 10 метров, велосипедист обернулся влево и начал пересекать проезжую часть дороги по диагонали с обочины. Расстояние до велосипедиста было очень маленькое. Она применила экстренное торможение, на автомобиле сработало АБС, после чего она вывернула рулевое колесо влево на полосу встречного движения во избежание наезда, но расстояние до велосипедиста было очень маленькое и она передней частью автомобиля совершила на него наезд, в результате чего велосипедиста отбросило на несколько метров вперед на обочину. Остановившись на обочине, вышла из автомобиля и обнаружила велосипедиста перед автомобилем в 0,5 м от переднего бампера (л.д.80).

Свидетель ФИО8 в судебном заседании, пояснил, что 26 июля 2020 года со Степаненко О.Б. на автомобиле <данные изъяты> из г.<адрес> поехали в г.<адрес>, ехали со скоростью 70 км/ч. Впереди в попутном направлении по обочине ехал велосипедист. Метра за 2-3 до автомобиля велосипедист повернул голову, произошла дезориентация и он начал выезжать на проезжую часть. Степаненко О.Б. пыталась уйти от столкновения, произошло ДТП. После столкновения машина остановилась на встречной полосе, велосипедист оказался лежащим под автомобилем.

В ходе проведения проверки для исследования обстоятельств наезда проведены автотехнические судебные экспертизы.

Согласно заключению эксперта № № от 24 декабря 2020 года экспертом проведено исследование как по версии водителя автомобиля <данные изъяты> (версия № 1), так и по версии велосипедиста (версия № 2). Согласно выводам эксперта по версии № 1, если велосипедист начал пересекать проезжую часть по диагонали перед движущимся автомобилем, создавая опасность для движения, то в сложившейся ситуации водитель автомобиля <данные изъяты> в своих действиях должен руководствоваться требованиями п.10.1 (ч.2) Правил дорожного движения. В данной ситуации для решения вопроса о соответствии действий водителя автомобиля <данные изъяты> требованиям п.10.1 (ч.2) Правил дорожного движения необходимо определить наличие у него технической возможности предотвратить наезд на велосипедиста путем применения экстренного торможения. Решить вопрос о наличии у водителя автомобиля <данные изъяты> технической возможности предотвратить наезд на велосипедиста, а также вопрос о наличии причинной связи между действиями водителя автомобиля и фактом ДТП не представилось возможным, поскольку в исходных данных в постановлении о назначении экспертизы отсутствуют сведения о скорости движения автомобиля <данные изъяты> и времени движения велосипедиста в опасной зоне. По версии № 2, если велосипедист двигался прямолинейно по обочине дороги, то в данном варианте развития дорожной ситуации водитель автомобиля <данные изъяты> в своих действиях должен был руководствоваться требованиями п.9.10 Правил дорожного движения. По данной версии техническая возможность у водителя автомобиля предотвратить наезд на велосипедиста обусловлена выполнением им требований п.9.10 Правил дорожного движения. Для решения вопроса о соответствии действий водителя автомобиля <данные изъяты> требованиям п.9.10 Правил дорожного движения, а также о наличии причинной связи между действиями водителя автомобиля и фактом ДТП, проведения расчетов и применения специальных познаний не требуется. Если велосипедист начал пересекать проезжую часть по диагонали перед движущимся автомобилем, создавая опасность для движения, то в данной ситуации велосипедист должен был руководствоваться требованиями п.8.1 Правил дорожного движения. В данной ситуации для решения вопроса о соответствии действий велосипедиста требованиям п.8.1 Правил дорожного движения, а также для решения вопроса о наличии причинной связи между действиями велосипедиста и фактом ДТП, проведения расчетов и применения специальных познаний не требуется. Если велосипедист двигался прямолинейно по обочине дороги, то в данном варианте развития дорожной ситуации оценка действий велосипедиста не требует специальных автотехнических познаний (л.д.123-128).

Согласно заключению эксперта № 700.702/5-13.1.13.3 от 12 ноября 2021 года место наезда на велосипедиста располагается на проезжей части, где находятся головной убор и наибольшее число отброшенных объектов. Осколки стекол на проезжей части дополнительно подтверждают расположение места наезда на проезжей части. Без установления следа бокового сдвига незаблокированного колеса велосипеда определить на проезжей части точное расположение места наезда не представляется возможным. Какие-либо трасологические признаки, указывающие на место наезда на правой обочине, в представленных материалах отсутствуют. Контактное взаимодействие автомобиля <данные изъяты> могло произойти правой частью бампера с левой стороной рамы велосипеда и левой педалью. Капот автомобиля контактировал с резиновой рукояткой руля велосипеда. Направление травмирующей силы, действующей на велосипед сзади наперед, подтверждает попутное движение велосипеда в момент контактного взаимодействия. Определить при попутном движении конкретный угол, под которым располагался велосипед по отношению к продольной оси автомобиля, не представляется возможным в силу недостаточного количества трасологических признаков. Отмечено, что наличие повреждений ветрового стекла и капота свидетельствуют о забрасывании водителя велосипеда при ударе на автомобиль. При возникновении опасности для движения, когда велосипедист изменил траекторию движения с правой обочины на проезжую часть, водитель автомобиля <данные изъяты> должен руководствоваться требованиями п.п. 10.1 и 10.3 Правил дорожного движения. Дать полную и обоснованную оценку действий водителя автомобиля <данные изъяты> с требованиями п.п.10.1 и 10.3 Правил дорожного движения, а также решить вопрос о предотвращении ДТП эксперту не представляется возможным по причине неполноты материалов. Водителю велосипеда <данные изъяты> при выполнении маневра на проезжую часть с правой обочины для обеспечения безопасности движения следовало руководствоваться требованиями п.8.1 Правил должного движения. Для оценки действий водителя велосипеда на соответствие требованиям п.8.1 Правил дорожного движения, как причины ДТП, специальных познаний в области автохнической экспертизы не требуется (л.д.130-137).

ДД.ММ.ГГГГ ФИО7 умер (л.д.13, 50).

В медицинском свидетельстве о смерти серии 24С21 № 2665 от ДД.ММ.ГГГГ, указаны причины смерти ФИО7: <данные изъяты> велосипедист-водитель, пострадавший в результате несчастного случая (л.д.51).

6 мая 2022 года возбуждено уголовное дело № № по признакам преступления, предусмотренного <данные изъяты> (л.д.66). По данному уголовному делу Смирнова Т.А. признана потерпевшей (л.д.103).

Постановлением следователя СО МО МВД России «Вичугский» от 13 апреля 2023 года предварительное следствие по уголовному делу приостановлено по основанию, предусмотренному п.1 ч.1 ст.208 УПК РФ в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (л.д.146-148).

Согласно сведениям ГИБДД собственником транспортного средства <данные изъяты>, по состоянию на 26 июля 2020 года являлась Степаненко О.Б. (л.д.163).

Истец Смирнова Т.А. являлась дочерью ФИО7 (л.д.12).

Разрешая спор, суд первой инстанции, оценив собранные по делу доказательства, проанализировав положения ст. ст. 150, 151, 1064, 1079, 1099, 1100, 1101 ГК РФ, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», Конвенции о защите прав человека и основных свобод, установив, что смерть отца истца наступила в результате травм, полученных в результате ДТП с участием автомобиля, который на момент ДТП находился во владении и пользовании ответчика Степаненко О.Б., пришел к выводу о наличии оснований для компенсации морального вреда вне зависимости от вины последней.

Определяя подлежащий ко взысканию размер компенсации морального вреда, суд установил, что в связи с утратой близкого человека, истец испытала нравственные страдания, находилась в эмоционально подавленном состоянии, у неё пропали сон, аппетит, до настоящего времени упоминание об отце вызывает у неё слезы. Указав на отсутствие доказательств грубой неосторожности в действиях ФИО7, умершего от последствий ДТП, и отсутствия у него умысла на причинение себе вреда, учитывая степень нравственных страданий и переживаний истца в связи с невозможностью общения с самым близким для неё человеком (отцом), учитывая, что утрата близкого человека рассматривается в качестве наиболее сильного переживания, нарушает неимущественное право на семейные связи и неоспоримо причиняет нравственные страдания, суд согласился с размером компенсации морального вреда, заявленной истцом в размере 500.000 рублей, удовлетворив исковые требования в заявленном размере.

Оснований для снижения заявленной ко взысканию компенсации по мотиву наличия у ответчика кредитных обязательств и больного отца, суд первой инстанции не усмотрел, указав, что данные обстоятельства не свидетельствуют о невозможности выплатить определенную судом сумму.

Оспаривая принятое по делу решение, Степаненко О.Б. указывает, что ее вины в произошедшем ДТП установлено не было, наезд на ФИО7, исходя из заключения эксперта, произошел на проезжей части, а не на обочине, на что указывал ФИО7 Ее позицию подтверждают также показания свидетеля ФИО8, который являлся очевидцем произошедшего. Именно действия ФИО7 обусловили произошедшее ДТП, его действия надлежит квалифицировать как грубую неосторожность, в силу чего размер взыскиваемого возмещения должен быть уменьшен. Кроме того, суд не учел имущественное положение ответчика, в то время как оно, в силу требований ч. 3 ст. 1083 ГК РФ, также может служить основанием для уменьшения размера взыскиваемого вреда. В результате ДТП был причинен ущерб ее транспортному средству, который никем возмещен не был.

Оценивая доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия приходит к выводу, что оснований для отмены состоявшегося судебного решения не имеется, исходя из следующего.

Факт произошедшего ДТП, в результате которого ФИО7 были причинены телесные повреждения, которые в дальнейшем явились причиной его смерти, сторонами не оспаривается, равно как и факт принадлежности источника повышенной опасности (автомобиля) ответчику Степаненко О.Б. и управление ею данным транспортным средством в момент ДТП.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" Гражданского кодекса Российской Федерации (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающей общие основания ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, регламентируется нормами статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично также по основаниям, предусмотренным пунктами 2 и 3 статьи 1083 Кодекса (пункт 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Пунктом 2 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен. При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается. Вина потерпевшего не учитывается при возмещении дополнительных расходов (пункт 1 статьи 1085), при возмещении вреда в связи со смертью кормильца (статья 1089), а также при возмещении расходов на погребение (статья 1094).

В соответствии с пунктом 3 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности (абзац второй статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

При отсутствии вины владельца источника повышенной опасности, при наличии грубой неосторожности лица, жизни или здоровью которого причинен вред, суд не вправе полностью освободить владельца источника повышенной опасности от ответственности (кроме случаев, когда вред причинен вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего). В этом случае размер возмещения вреда, за исключением расходов, предусмотренных абзацем третьим пункта 2 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, подлежит уменьшению (абзац второй пункта 23 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" – далее – постановление Пленума ВС РФ № 1).

Вопрос о том, является ли допущенная потерпевшим неосторожность грубой, в каждом случае должен решаться с учетом фактических обстоятельств дела (характера деятельности, обстановки причинения вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего, его состояния и др.) (абзац третий пункта 17 постановления Пленума ВС РФ N 1).

В абзаце пятом пункта 17 постановления Пленума ВС РФ № 1 внимание судов обращено на то, что размер возмещения вреда в силу пункта 3 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации может быть уменьшен судом с учетом имущественного положения причинителя вреда - гражданина, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Как разъяснено в пункте 32 постановления Пленума ВС РФ N 1, с учетом того, что причинение вреда жизни или здоровью гражданина умаляет его личные нематериальные блага, влечет физические или нравственные страдания, потерпевший, наряду с возмещением причиненного ему имущественного вреда, имеет право на компенсацию морального вреда при условии наличия вины причинителя вреда. Независимо от вины причинителя вреда осуществляется компенсация морального вреда, если вред жизни или здоровью гражданина причинен источником повышенной опасности (статья 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом суду следует иметь в виду, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Установлению в данном случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Заявляя требования о компенсации морального вреда, Смирнова Т.А. в исковом заявлении указала, что очень сильно переживала смерть отца, поскольку отношения между ними были очень близкими, даже ближе, чем с мамой. До ДТП её отец был полностью здоров, активно занимался спортом, являясь мастером спора по биатлону, заслуженным тренером России, тренером высшей категории. До ДТП работал, вел активный образ жизни, помогал ей, в том числе, материально. После его смерти истец испытывала физические и нравственные страдания, боль, физические неудобства, тоску, не могла ни спать, ни есть, ни работать, пережила сильнейший нервный стресс. Ответчик Степаненко О.Б. никак не проявила заинтересованность судьбой её отца, состоянием его здоровья, не выразила свои извинения, не предприняла попыток загладить причиненный вред.

При рассмотрении дела в суде первой инстанции сторона истца также указывала, что почти три года Смирнова Т.А. испытывает потрясение от произошедшего ДТП в виде наезда транспортного средства под управлением ответчика на её отца и причинение ему тяжких телесных повреждений, которые способствовали наступлению смерти, она видела мучения отца, его беспомощное состояние, его слезы отчаяния, боролась за его жизнь и эмоциональное состояние, скрывая всю свою боль. Переживаемое отразилось на отношениях в семье истца, и на её работе, вызвало бессонницу. До настоящего времени упоминание об отце вызывает у неё слезы и комок в горле, до сих пор она непроизвольно обращается к отцу, они были больше, чем отец и дочь, они были половинками одного целого и этого уже не будет никогда, не будет самого лучшего отца и деда, тренера, наставника, друга и просто очень хорошего человека и смириться с этим она не может уже третий год (л.д. 174).

В судебном заседании в суде первой инстанции (л.д. 179 (оборот-180) истец Смирнова Т.А. также указывала, что после ДТП 26 июля 2020 г. отец был доставлен в <данные изъяты>, а потом в срочном порядке – <данные изъяты>, где ему была проведена сложнейшая операция. В связи с ограничениями по Ковиду, они не могли посещать отца, ими была нанята платная сиделка, которая все время находилась с ним в больнице, осуществляя уход. Через два месяца после операции отец был переведен в нейрохирургическое отделение <данные изъяты>, где находился еще два месяца, и при выписке ему была установлена 1 группа инвалидности. После больницы отец до самой смерти находился дома и уход за ним по очереди (день через день) осуществляла истец с сестрой, посещая его как минимум три раза в день и оставаясь ночевать, поскольку он испытывал сильные боли, ему приходилось делать постоянные перевязки, бороться с пролежнями, была приобретена специальная кровать для лежащих больных. Имея двоих малолетних детей, она не могла уделять им внимания, поскольку в связи со случившемся, находилась в стрессовой ситуации, не могла ни о чем думать, кроме как помочь отцу. С её детьми были вынуждены находиться её родственники, подруга, крестная. Она переживала за состояние отца, который в свою очередь нервничал, что оказался в лежачем состоянии, является обузой для детей. Они с сестрой постоянно с ним разговаривали, уговаривали не сдаваться, говорили, что купят инвалидное кресло, что все будет хорошо, хотя понимали, что этого уже не будет, поскольку врачи изначально сказали, что с такими травмами не живут.

В судебных прениях истец дополнила, что все 10 месяцев (с момента ДТП до смерти), что отец переживал боль и страдания, она переживала вместе с ним (л.д. 192-оборот).

Обстоятельства, изложенные стороной истца полностью согласуются с пояснениями третьего лица Шляевой Е.А. (сестрой истца), пояснившей, что трагедия с отцом перевернула их жизни. После того, как отцу в день ДТП сделали КТ врач сказал, что у отца разрыв позвоночника и разрыв спинного мозга, который парализовал ему всю нижнюю часть от груди и что внутренние органы у него никогда функционировать не будут. До ДТП отец проживал с гражданской женой, но после больницы они с сестрой забрали отца к себе. У отца не работали желудок, большая кишка, он «ходил под себя», и это было для него самым страшным. Отцу о невозможности восстановиться, по совету врача, они не говорили. После того, как они забрали его домой, он надеялся, что инвалидное кресло и родная деревня его вылечат, но ему становилось все хуже, пролежни были с кулак глубиной, доставали боли. Сначала он мог поднимать руки, потом и они перестали двигаться. Психологически и для отца и для дочерей было очень тяжело, поскольку им приходилось выполнять необходимые личные гигиенические процедуры (подмывать, обихаживать), отец испытывал чувство стыда, что дочери вынуждены это делать, сожалел, что сразу не погиб. Лекарства приходилось давать по часам, давали обезболивающие, чтобы облегчить мучения, медицинские работники не могли найти вены, чтобы делать инъекции, поскольку они уже были сожжены. Он часто замыкался в себе, они пытались его разговаривать, приходили внуки. Было страшно наблюдать, как отец угасает. Умер отец при них с сестрой.

Пояснения истца Смирновой Т.А. относительно её эмоционального состояния после ДТП, смерти отца и до настоящего времени были подтверждены в ходе рассмотрения дела свидетелем ФИО9, пояснившем о сильном шоке супруги на месте ДТП, а также последующем стрессе, уходе за отцом, сильной привязанности между отцом и дочерью (л.д. 185).

Близкую связь между дочерями и отцом, также подтвердил свидетель ФИО10 (л.д. 188), а свидетель ФИО11, проживавшая до ДТП со ФИО7 в гражданском браке 17 лет, охарактеризовала погибшего ФИО7, как человека физически очень здорового до ДТП, а также в целом достойного человека, хорошего отца и деда, очень любившего своих дочерей, внуков, а также очень хорошо относившегося к её (свидетеля) детям.

Таким образом, в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции стороной истца, по мнению судебной коллегии, представлена необходимая совокупность доказательств, подтверждающих, что отношения между истцом и отцом, умершим от полученных в ДТП травм, при жизни последнего характеризовались особой теплотой, взаимным уважением и заботой, общими интересами, ответственностью друг перед другом.

С учетом указанного выше характера семейных связей между истцом и отцом, получение ФИО7 в ДТП с автомашиной под управлением ответчика целого ряда тяжелейших травм, повлекших в совокупности установление 1 группы инвалидности, осознание невозможности восстановления отца после полученных травм, ожидание неизбежности ухода близкого человека, организация ухода за отцом в больнице, осуществление личного ухода после стационара в домашних условиях, необходимость являться очевидцем физических мучений и нравственных переживаний отца, бесспорно свидетельствует о том, что Смирнова Т.А. испытывала нравственные страдания, как на протяжении длительного периода (10 месяцев между ДТП и его смертью), так и в связи с самим фактом его смерти, то есть в связи с безвозвратной утратой родного человека. При этом необходимо учитывать, что до произошедшего ДТП погибший являлся физически здоровым человеком, занимался тренерской работой, вел активный образ жизни, являлся для истца примером, моральной поддержкой, любил своих дочерей и внуков, которые до рассматриваемого ДТП могли рассчитывать на сохранение указанной родственной связи еще на протяжении длительного времени.

При указанных обстоятельствах судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции об обоснованности требований истца в части размера компенсации морального вреда в размере 500.000 рублей.

Доводы стороны ответчика о необходимости при определении размера компенсации учитывать отсутствие вины ответчика в произошедшем ДТП, изложенные в суде первой инстанции, а также в апелляционной жалобе, состоятельными признаны быть не могут.

Вопреки указанным доводам, ответчиком Степаненко О.Б. не представлено доказательств, свидетельствующих об отсутствии её вины в рассматриваемом ДТП.

Уголовное дело № №, возбужденное по факту ДТП, в настоящее время приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Однако, указанное обстоятельство само по себе не исключает вины ответчика в произошедшем ДТП и не подтверждает наличия в действиях ФИО7 признаков грубой неосторожности.

Заключения экспертов № № от 24 декабря 2020 года и № № от 12 ноября 2021 года данных обстоятельств также не подтверждает, поскольку их выводы являются предположительными, решить вопрос о наличии у водителя автомобиля <данные изъяты> технической возможности предотвратить наезд на велосипедиста, а также вопрос о наличии причинной связи между действиями водителя автомобиля и фактом ДТП не представилось возможным ввиду отсутствия необходимых для этого исходных данных.

Вывод эксперта о том, что ДТП произошло на проезжей части, а не на обочине, сам по себе не свидетельствует о наличии грубой неосторожности в действиях ФИО7, поскольку причины такого выезда и его причинно-следственная связь с произошедшим ДТП не установлена. Кроме того, сам ФИО7, со слов истца, выезд на проезжую часть отрицал, а свидетель ФИО10 обращал внимание, что до приезда сотрудников ГИБДД Степаненко О.Б. и её пассажир ФИО19 находились на месте ДТП одни, в связи с чем сторона истца ставила под сомнение вещную обстановку, зафиксированную впоследующем на месте ДТП.

При этом судебная коллегия отмечает, что из пояснений свидетеля ФИО10 следует, что он на месте ДТП фотографировал машину ответчика и увидев висящие провода, спросил у Степаненко О.Б. был ли регистратор, на что то ответила утвердительно, а на вопрос «где запись ?», сообщила, что случайно удалила её (л.д. 187 оборот).

Показания данного свидетеля подтверждаются протоколом осмотра места происшествия от 19 ноября 2020 г. (из материалов уголовного дела), согласно которому на момент ДТП в автомобиле ответчика Степаненко О.Б. был установлен видеорегистратор, при просмотре файлов с которого усматривается, что имеется съемка, предшествующая ДТП, последующий файл поврежден и просмотру не подлежит, затем имеется файл с прекратившим движение автомобилем, видны фрагменты травы, частично виден салон автомобиля, открыта передняя дверь, подходит сотрудник ДПС. Видеозапись в момент ДТП отсутствует.

Также следует отметить, что в случае наличия бесспорных доказательств отсутствия вины в действиях Степаненко О.Б., уголовное дело подлежало бы прекращению, а не приостановлению.

Согласно разъяснениям, приведенным в постановлении Пленума ВС РФ N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина", виновные действия потерпевшего, при доказанности его грубой неосторожности и причинной связи между такими действиями и возникновением или увеличением вреда, являются основанием для уменьшения размера возмещения вреда. При этом уменьшение размера возмещения вреда ставится в зависимость от степени вины потерпевшего. Если при причинении вреда жизни или здоровью гражданина имела место грубая неосторожность потерпевшего и отсутствовала вина причинителя вреда, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения вреда должен быть уменьшен судом, но полностью отказ в возмещении вреда в этом случае не допускается (пункт 2 статьи 1083 ГК РФ).

Вопрос о том, является ли допущенная потерпевшим неосторожность грубой, в каждом случае должен решаться с учетом фактических обстоятельств дела (характера деятельности, обстановки причинения вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего, его состояния и др.).

При этом, обязанность по доказыванию в действиях потерпевшего умысла или грубой неосторожности, содействовавших возникновению или уменьшению вреда, возлагается на причинителя вреда (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2018).

Вместе с тем, надлежащей совокупности доказательств, безусловно свидетельствующей о наличии в действиях ФИО7 грубой неосторожности, ответчиком по делу не представлено. Грубую неосторожность потерпевшего Степаненко О.Б. связывает с неожиданным его выездом на проезжую часть и попыткой пересечения автомобильной дороги по диагонали, в результате чего произошло ДТП. Однако данные обстоятельства подтверждаются лишь показаниями самой Степаненко О.Б. и свидетеля ФИО8, который находится с ответчиком в дружеских отношениях. При этом, как указано ранее, сам ФИО7 данные обстоятельства категорически отрицал, видеозапись момента ДТП с видеорегистратора удалена ответчиком, а трактовать выводы эксперта о столкновении на проезжей части в качестве обстоятельств, безусловно свидетельствующих о наличии в действиях ФИО7 грубой неосторожности, судебная коллегия оснований не усматривает.

Таким образом, в связи с отсутствием доказательств в действиях велосипедиста ФИО7 грубой неосторожности, а также доказательств отсутствия вины ответчика в произошедшем ДТП, взыскание компенсации морального вреда в заявленном истцом размере (без его уменьшения) признается судебной коллегией правомерной.

Доводы апелляционной инстанции о том, что судом не были применены положения ч. 3 ст. 1083 ГК РФ, обязывающей учитывать имущественное положение ответчика, состоятельными признаны быть не могут.

Разрешая спор, суд первой инстанции исследовал данный вопрос и пришел выводу об отсутствии оснований для уменьшения заявленного ко взысканию размера компенсации, исходя из материального положения Степаненко О.Б. и факта ухода ею за своим отцом.

Судебная коллегия с выводами суда в указанной части соглашается, отмечая следующее.

Предусмотренная ч. 3 ст. 1083 ГК РФ возможность уменьшения размера возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, является правом, а не обязанностью суда. Обязанность доказывания обстоятельств, освобождающих причинителя вреда от ответственности или уменьшающих ее размер, по общему правилу пункта 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации лежит на причинителе вреда.

Ссылаясь на тяжелое материальное положение, ответчик Степаненко О.Б. указывала на повреждение в ДТП принадлежащего ей автомобиля, представила в суд первой инстанции справку о наличии у неё по состоянию на 17 мая 2023 г. кредитных обязательств в размере <данные изъяты> и <данные изъяты>., справку о наличии у её отца ФИО12 <данные изъяты>, справку ФГУП «<данные изъяты>» о доходах за март, апрель и май 2023 г. в размере <данные изъяты>.

Согласно представленной в суд апелляционной инстанции и принятой в качестве нового доказательства справки ИП ФИО13 о доходах, её доход за август, сентябрь и октябрь (по состоянию на 16 октября 2023 г.) составил <данные изъяты>.

Вместе с тем, каких-либо доказательств, подтверждающих размер расходов, в том числе, на содержание отца, ответчиком в материалы дела не представлено, также как и не доказано отсутствие у ответчика имущества, на которое может быть обращено взыскание. При этом судебная коллегия обращает внимание, что принадлежавший истцу автомобиль, пострадавший в рассматриваемом ДТП, был продан Степаненко О.Б., что подтвердил допрошенный в качестве свидетеля со стороны ответчика ФИО14, чья супруга приобрела данный автомобиль (л.д. 190).

При этом, добровольно со стороны ответчика действий, направленных на возмещение потерпевшему ФИО7 (при его жизни) либо его родственникам после его смерти со стороны ответчика не предпринималось.

Согласно пояснениям в суде первой инстанции, исходя из своего материального положения, сторона ответчика полагала возможным возместить моральный вред в сумме, не превышающей 50.000 рублей.

С указанной позицией стороны ответчика судебная коллегия согласиться не может.

Ответчик, ДД.ММ.ГГГГ находится в трудоспособном возрасте, согласно её пояснениям, проживает одна. Определение компенсации морального вреда в сумме 50.000 рублей, будет явно нарушать права и интересы другой стороны на справедливую компенсацию, то есть, не будет соответствовать соблюдению баланса интересов сторон по делу, в связи с чем, оснований для изменения взысканной судом компенсации морального вреда, исходя из обстоятельств, установленных по настоящему делу, судебная коллегия не усматривает.

Таким образом, суд первой инстанции правильно установил юридически значимые для разрешения спора обстоятельства, дал им надлежащую правовую оценку. Нормы материального права судом применены правильно. Нарушений норм процессуального права, влекущих безусловную отмену судебного акта ( ч. 4 ст. 330 ГПК РФ), судом первой инстанции не допущено. Оснований для отмены обжалуемого решения по доводам апелляционной жалобы не имеется.

Руководствуясь ст. 328, 329 ГПК РФ, судебная коллегия

о п р е д е л и л а :

░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 13 ░░░░ 2023 ░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░ - ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░:

░░░░░: