Решение по делу № 8Г-23104/2022 [88-1107/2023 - (88-25269/2022)] от 24.10.2022

ВОСЬМОЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

                                                                                              № 88-1107/2023

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

г. Кемерово                                                                          31 января 2023 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Латушкиной С.Б.,

судей Новожиловой И.А., Гусева Д.А.

при участии прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационного) (с дислокацией в г. Кемерово) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Рубана А.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-473/2022 (УИД 38RS0036-01-2021-006914-53) по иску Мордовскай Натальи Юрьевны к Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Иркутская городская клиническая больница № 3», Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» о взыскании компенсации морального вреда,

по кассационной жалобе Областного государственного бюджетного учреждению здравоохранения «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» на решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 14 марта 2022 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 18 июля 2022 г.

Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Новожиловой И.А., выслушав заключение прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационного) (с дислокацией в г. Кемерово) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Рубана А.В., полагавшего кассационную жалобу не подлежащей удовлетворению,

судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Мордовскай Наталья Юрьевна (далее по тексту – Мордовскай Н.Ю.) обратилась в Свердловский районный суд г. Иркутска с иском о взыскании с Областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Иркутская городская клиническая больница № 3» (далее по тексту – ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3») компенсации морального вреда в размере 3 000 000 рублей, с Областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» (далее по тексту – ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница») компенсации морального вреда в размере 1 500 000 рублей.

    Протокольным определением Свердловского районного суда г. Иркутска от 8 февраля 2022 г. к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены: Захарова Наталья Викторовна (далее по тексту – Захарова Н.В.), Шинкаренко Татьяна Павловна (далее по тексту – Шинкаренко Т.П.), Урсуленко Сергей Михайлович (далее по тексту – Урсуленко С.М.), Красавцев Евгений Анатольевич (далее по тексту – Красавцев Е.А.), Смирнова Юлия Анатольевна (далее по тексту – Смирнова Ю.А.).

    Решением Свердловского районного суда г. Иркутска от 14 марта 2022 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 18 июля 2022 г., исковые требования Мордовскай Н.Ю. удовлетворены. С ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» в пользу Мордовскай Н.Ю. взыскано в счет компенсации морального вреда 800 000 рублей. С ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в пользу Мордовскай Н.Ю. взыскано в счет компенсации морального вреда 300 000 рублей. С ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» в муниципальный бюджет г. Иркутска взыскана государственная пошлина в размере 300 рублей. С ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в муниципальный бюджет г. Иркутска взыскана государственная пошлина в размере 300 рублей.

ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» обратилось в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции с кассационной жалобой, в которой просит решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 14 марта 2022 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 18 июля 2022 г. отменить в части удовлетворения требований к ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», в удовлетворении требований в указанной части отказать в полном объеме.

В обоснование доводов кассационной жалобы ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» указало на нарушение судами норм материального права, не выяснение в полном объеме обстоятельств, имеющих значение для дела; в материалах дела не имеется доказательств наличия вины ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», а также причинно-следственной связи между его действиями и причиненным вредом; проводимое ФИО23 Д.В. <данные изъяты> лечение в отделении реанимации ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», было адекватно тяжести его состояния (<данные изъяты>); суды в судебных постановлениях ссылаются на акт от 20 марта 2019 г. № 54-03-03-02-34/19 Минздрава Иркутской области, который не имеет преюдициального значения и не может быть расценен как неоспоримое доказательство, судом первой инстанции не дана надлежащая правовая оценка представленным ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» возражениям на указанный акт, в котором подробно указано на необоснованность содержащихся в акте замечаний. Подробно доводы изложены в кассационной жалобе.

Участвующий в деле прокурор Иркутской области, представитель Мордовскай Н.Ю. по доверенности Саляхудинов Ю.Ф., в возражениях на кассационную жалобу, представленных в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции, указав на законность и обоснованность решения Свердловского районного суда г. Иркутска от 14 марта 2022 г., апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 18 июля 2022 г., просят оставить их без изменения, кассационную жалобу ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» - без удовлетворения.

Лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения дела, в судебное заседание не явились, что в соответствии с частью 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не является препятствием для рассмотрения дела в их отсутствие.

В соответствии с частью 1 статьи 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационных жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права (статья 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Проверив законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, в пределах доводов, содержащихся в кассационной жалобе, судебная коллегия не находит оснований для их отмены или изменения.

Как установлено судами и следует из материалов дела, 15 января 2019 г. ФИО25 Д.В., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, доставлен каретой скорой помощи в ожоговое отделение ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» с диагнозом: <данные изъяты>, где проходил амбулаторное лечение в период с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г.

19 января 2019 г. в связи с проявлениями <данные изъяты> ФИО26 Д.В. каретой скорой помощи доставлен в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», где находился на лечении в период с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в палате интенсивной терапии и реанимации.

23 января 2019 г. ФИО27 Д.В. в связи с наличием <данные изъяты> был переведен в тяжелом состоянии в ожоговое отделение ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3», помещен в палату интенсивной терапии, где находился на лечении до 28 января 2019 г., до момента наступления смерти на фоне полиорганной недостаточности.

ДД.ММ.ГГГГ г. ФИО28 Д.В. умер, что подтверждается свидетельством о смерти №

8 февраля 2019 г. следователем следственного отдела по Кировскому району г. Иркутска СУ СК России по Иркутской области возбуждено уголовное дело № 11902250007000004 по факту смерти ФИО29 Д.В. по признакам состава преступления, предусмотренного частью 2 статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В акте проверки Министерства здравоохранения Иркутской области от 20 марта 2019 г. указано, что имело место недостаточное взаимодействие при ведении пациента с <данные изъяты> <данные изъяты> специалистами ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» и ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в части решения вопроса маршрутизации и преемственности обоснования тактики лечения.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 28 октября 2019 г. № 132-СЛ (ВР), проведенной Нижегородским областным бюро судебно-медицинской экспертизы на основании постановления следователя следственного отдела по Ленинскому району г. Иркутска, прикомандированного в первый отдел по расследованию особо важных дел СУ СК России по Иркутской области, от 1 апреля 2019 г., непосредственной причиной смерти ФИО30 Д.В., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, послужила <данные изъяты>; медицинскими работниками ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» в период с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в полном объеме соблюдены клинические рекомендации по оказанию медицинской помощи, правильно был поставлен диагноз, правильно и своевременно была выбрана тактика и методика оказания первой медицинской помощи (ответ на вопрос 3); врачами ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в период с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в полном объеме соблюдены порядок, стандарты, клинические рекомендации по оказанию медицинской помощи, правильно поставлен диагноз, правильно и своевременно была выбрана тактика и методика оказания медицинской помощи (ответ на вопрос 4); при анализе представленной первичной медицинской документации не выявлено дефектов оказания медицинской помощи, повлиявших на исход заболевания ФИО31 Д.В.. По имеющимся данным, судить о связи не выполнения ряда лабораторных исследований и инструментальных методов обследования с какими-либо объективными факторами не представляется возможным (ответ на вопрос 6); не выполнение ряда лабораторных исследований и инструментальных методов обследования не состоит в причинно-следственной с ухудшением состояния здоровья ФИО32 Д.В. и последующим наступлением его смерти (ответ на вопрос 7) и т.д.

В соответствии с заключением эксперта № 139/20 (повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы), выполненного ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения Российской Федерации» 14 декабря 2020 г. на основании постановления следователя следственного отдела по Свердловскому району г. Иркутска, прикомандированного в первый отдел по расследованию особо важных дел СУ СК России по Иркутской области, о назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 7 ноября 2019 г., следует, что причиной смерти ФИО33 Д.В. послужила <данные изъяты>.

При оказании медицинской помощи ФИО34 Д.В. с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» были допущены следующие недостатки: 15 января 2019 г. при поступлении ФИО35 Д.В. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3»: недооценка тяжести состояния, отсутствие госпитализации в стационар с круглосуточным пребыванием по поводу <данные изъяты> травмы; 17 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» допущены следующие недостатки: недооценка тяжести состояния, отсутствие госпитализации в стационар при клинических признаках <данные изъяты>, не назначены и не проведены лабораторные методы исследования (общий анализ крови, биохимический анализ крови, общий анализ мочи), недостатки ведения медицинской документации: отсутствие записей в медицинской карте стационарного больного о наличии у ФИО36 Д.В. с 17 января 2019 г. клинических признаков <данные изъяты>). Допущенные недостатки оказания медицинской помощи ФИО37 Д.В. с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» могли неблагоприятно сказаться на течении основного заболевания (<данные изъяты>).

При оказании медицинской помощи ФИО38 Д.В. в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» были допущены следующие недостатки диагностики: <данные изъяты>. Отмечено, что проводимое ФИО39 Д.В. <данные изъяты> лечение в отделении реанимации ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», было адекватно тяжести его состояния (инфекционно<данные изъяты>) и входит в протокол лечения гриппа и его осложнений («Клинические рекомендации (протокол лечения) оказания медицинской помощи детям больным гриппом», 2013 г.), а также норовирусной инфекции («Клинические рекомендации (протокол лечения) оказания медицинской помощи детям больным норовирусной инфекцией»); б) Несвоевременное оказание медицинской помощи в связи с наличием у ФИО40 Д.В. <данные изъяты> травмы: несвоевременный осмотр комбустиолога из ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» (на 2-е сутки после поступления 21 января 2019 г.). В представленных на исследование материалах указано, что в ОГБУЗ «Иркутская областная клиническая больница» возможность и условия для лечения <данные изъяты> травмы отсутствовали, в связи с чем, ФИО41 Д.В. был переведен в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3». Недостатки оформления медицинской документации выразились в следующем: в представленной на исследование отсутствует «карта транспортировки пациента» ФИО42 Д.В., что не позволяет высказаться о ее обоснованности, учитывая тяжесть имевшейся патологии, тяжести его состояния и оказанной медицинской помощи во время транспортировки пациента из ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в отделение реанимации ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3».

Допущенные недостатки оказания медицинской помощи ФИО43 Д.В. с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» неблагоприятно сказались на течении основного заболевания (<данные изъяты>), не позволили своевременно провести диагностику заболевания в полном объеме.

Допущенные недостатки оказания медицинской помощи ФИО44 Д.В. с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3», а также с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» могли неблагоприятно сказаться на течении основного заболевания (<данные изъяты> <данные изъяты>). Однако, прямая причинно-следственная связь между недостатками оказания медицинской помощи, допущенными с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» и с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» и смертью ФИО45 Д.В. в отделении реанимации 28 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» отсутствует так как: 1. причина смерти ФИО46 Д.В. связана с тяжестью, имевшейся у него <данные изъяты>, в связи с чем, ему была оказана своевременная медицинская помощь в условиях реанимационного отделения.

Проводимое ФИО50 Д.В. <данные изъяты> лечение в отделении реанимации ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» было адекватно тяжести его состояния (<данные изъяты>»).

Смерть ФИО51 Д.В. в отделении реанимации 28 января 2019 г. обусловлена осложнениями <данные изъяты>).

Медицинская помощь в отделении реанимации ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» ФИО52 Д.В. с 23 января 2019 г. по 28 января 2019 г. оказана в полном объеме, в соответствии с Приказом от 12 ноября 2012 г. № 909н «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи детям по профилю «анестезиология и реаниматология».

Постановлением от 8 февраля 2021 г. уголовно дело № 11902250007000004, возбужденное по части 2 статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации прекращено по основанию, предусмотренному пунктом 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, ввиду отсутствия в деянии медицинских работников ФИО70 М.О., ФИО71 А.Г. и ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» ФИО72 Е.Б., ФИО73 Н.В., ФИО74 Т.П., ФИО75 Ю.А., ФИО76 С.М., ФИО77 Е.А. состава преступления.

Разрешая спор, суд первой инстанции, руководствуясь статьями 150, 151, 1064, 1068, 1099, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, положениями Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина», оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, пришел к выводу об оказании медицинской помощи несовершеннолетнему ФИО53 Д.В. ненадлежащего качества, выразившейся в нарушении диагностики, лечения, организационно-технических мероприятий; ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3», ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» не представлено надлежащих доказательств добросовестного выполнения их работниками своих обязанностей при оказании медицинской помощи несовершеннолетнему ФИО54 Д.В. и наличия обстоятельств, препятствовавших правильному диагностированию, лечению и проведению организационно-тактических мероприятий.

С учетом установленных обстоятельств, свидетельствующих о нарушении прав Мордовскай Н.Ю. на охрану здоровья ее несовершеннолетнего ребенка, наличии вины ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3», ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в оказании некачественной медицинской помощи несовершеннолетнему ФИО56 Д.В., который впоследствии скончался, суд пришел к выводу о наличии оснований для взыскания с ответчиков в пользу Мордовскай Н.Ю. компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда, подлежащего взысканию в пользу Мордовскай Н.Ю., суд первой инстанции приняв во внимание фактические обстоятельства дела, отсутствие прямой причинно-следственной связи между недостатками оказания медицинской помощи, допущенными с 15 января 2019 г. по 18 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» и с 19 января 2019 г. по 23 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» и смертью ФИО59 Д.В. в отделении реанимации 28 января 2019 г. в ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3», объем допущенных нарушений при оказании медицинской помощи каждым из учреждений, степень физических и нравственных страданий Мордовскай Н.Ю., а также требования разумности и справедливости, пришел к выводу о наличии оснований для взыскания в пользу Мордовскай Н.Ю. с ОГБУЗ «Иркутская городская клиническая больница № 3» в счет компенсации морального вреда 800 000 рублей, с ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» - 300 000 рублей.

Проверяя законность решения суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции согласился.

Отклоняя доводы апелляционной жалобы ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» об отсутствии его вины в оказании несовершеннолетнему ФИО62 Д.В. медицинской помощи ненадлежащего качества, суд апелляционной инстанции, указал, что его вина в оказании некачественной медицинской помощи установлена, что подтверждено результатами повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, которую суд принял в качестве допустимого доказательства по делу, при этом доказательств, опровергающих выводы экспертов, не представлено, оснований сомневаться в достоверности заключения экспертов у суда не имелось.

Отклоняя доводы апелляционной жалобы ОГБУЗ « Иркутская областная инфекционная клиническая больница» об отсутствии с его стороны дефектов оказания медицинской помощи ФИО63 Д.В., суд апелляционной инстанции указал, что выявленные недостатки оказания медицинской помощи (недостатки диагностики (отсутствие ПЦР (мазок из носа и зева) на определение вирусов гриппа, недостатки лечения) в прямой причинно-следственной связи со смертью ФИО64 Д.В. не состоят, однако являются нарушением требований к качеству медицинской помощи, оказанной ФИО65 Д.В., вследствие чего неблагоприятно сказались на течении основного заболевания (<данные изъяты>), и достаточным основанием для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда. При этом суд в достаточной степени снизил размер компенсации морального вреда, взыскиваемый с ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница», применив принцип разумности и справедливости.

Доводы апелляционной жалобы ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» относительно того, что суд в решении отдал предпочтение заключению экспертов от 14 декабря 2020 г. № 139/20, суд апелляционной инстанции счел не опровергающими выводы суда, отметив, что выводы экспертов являются мотивированными, непротиворечивыми, основанными на их профессиональном опыте, заключение составлено в соответствии с требованием статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и статьи 25 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не находит оснований не согласиться с выводами судов первой и апелляционной инстанций по доводам кассационной жалобы.

В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации).

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее по тексту - Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (пункт 1 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В статье 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 названного закона).

Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Согласно пункту 4 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» медицинская услуга - это медицинское вмешательство или комплекс медицинских вмешательств, направленных на профилактику, диагностику и лечение заболеваний, медицинскую реабилитацию и имеющих самостоятельное законченное значение.

Качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата (пункт 21 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Согласно пункту 2 статьи 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования.

Пунктом 9 части 5 статьи 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» предусмотрено право пациента на возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании ему медицинской помощи.

Пунктом 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства. Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (пункт 1 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями - страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции) (пункт 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

В соответствии с пунктом 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (пункт 2 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда») разъяснено, что суду при разрешении спора о компенсации морального вреда, исходя из статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающих общие принципы определения размера такой компенсации, необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении. Размер компенсации морального вреда не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и других имущественных требований.

В пункте 48 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» разъяснено, что медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Согласно пункту 49 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

Руководствуясь приведенным правовым регулированием, исследовав юридически значимые обстоятельства, оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суды пришли к обоснованному выводу о доказанности факта оказания ответчиками, в том числе ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» несовершеннолетнему ФИО66 Д.В. медицинской помощи ненадлежащего качества, и наличии оснований для взыскания в пользу Мордовскай Н.Ю. компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда по настоящему спору судами первой и апелляционной инстанции учтены все предусмотренные законом критерии определения размера компенсации и заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе конкретные обстоятельства оказания медицинской помощи ненадлежащего качества, характер и степень физических и нравственных страданий истца, а также требования разумности и справедливости.

Вопреки доводам кассационной жалобы, представленными в материалы дела доказательствами подтверждается с достаточной степенью достоверности, наличие со стороны ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» недостатков оказания медицинской помощи, выразившихся в нарушении диагностики, лечения, организационно-тактических мероприятиях в период пребывания несовершеннолетнего ФИО68 Д.В. в указанном медицинском учреждении, ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» не представлено доказательств тому, что его сотрудниками были предприняты необходимые и все возможные меры для оказания несовершеннолетнему ФИО69 Д.В. медицинской помощи надлежащего качества, равно как и бесспорных доказательств свидетельствующих об отсутствии вины. То обстоятельство, что в данном случае дефекты оказания медицинской помощи не находятся в прямой причинно-следственной связи со смертью ребенка, учтены при определении размера компенсации морального вреда.

Доводы, приведенные ОГБУЗ «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» в кассационной жалобе, являются его процессуальной позицией, основаны на субъективной оценке фактических обстоятельств дела и представленных доказательств, не содержат фактов, которые не были проверены и не учтены судами первой и апелляционной инстанций при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебных постановлений по существу, влияли на обоснованность и законность судебных постановлений, либо опровергали выводы судов, направлены на переоценку установленных судами фактических обстоятельств дела и принятых ими доказательств, что в силу статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не входит в полномочия суда кассационной инстанции, и в соответствии со статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не могут служить основанием для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке.

Руководствуясь статьями 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 14 марта 2022 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 18 июля 2022 г. оставить без изменения, кассационную жалобу Областного государственного бюджетного учреждению здравоохранения «Иркутская областная инфекционная клиническая больница» - без удовлетворения.

Председательствующий                                                      С.Б. Латушкина

Судьи                                                                                  И.А. Новожилова

                                                                                                        Д.А. Гусев