Решение по делу № 8Г-14878/2024 [88-18124/2024] от 22.04.2024

                                                                   УИД 31RS0022-01-2022-006163-38

ПЕРВЫЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД

ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

№ 88-18124/2024

                                                                                                           № 2-124/2023

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Саратов                                                                               21 августа 2024 года

          Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Смородиновой Н.С.,

судей Фирсовой Н.В., Рудых Г.М.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску АЕА к областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа», областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская поликлиника города Белгорода», областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» о взыскании компенсации морального вреда

по кассационной жалобе областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская поликлиника города Белгорода»

на решение Свердловского районного суда г. Белгорода от 00.00.00 и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 00.00.00,

по кассационной жалобе областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа»

на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 00.00.00.

Заслушав доклад судьи Фирсовой Н.В., выслушав представителя областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская поликлиника города Белгорода» КИН, поддержавшую доводы кассационной жалобы, прокурора Дедова С.Б., представителя истца АСН, возражавших против удовлетворения кассационных жалоб, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции

        установила:

АЕА обратилась в суд с иском, в котором просила взыскать в солидарном порядке с областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» (далее по тексту - ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа»), областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская поликлиника города Белгорода» (далее по тексту – ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода»), областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» (далее по тексту - ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области») компенсацию морального вреда в сумме 1 500 000 руб. В обоснование требований указала, что ее отец ААЕ в период с 00.00.00 по 00.00.00 находился на стационарном лечении в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа», 00.00.00 ему установлено диагноз COVID-19. 00.00.00 ААЕ выписан на амбулаторное лечение в ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода», которое проходил в период с 00.00.00 по 00.00.00. 00.00.00 ААЕ в связи с ухудшением состояния его здоровья осуществлен вызов бригады скорой медицинской помощи. 00.00.00 ААЕ умер. Полагая, что смерть отца наступила в результате некачественного оказания ответчиками медицинских услуг, АЕА обратилась в суд с настоящим иском.

Решением Свердловского районного суда г. Белгорода от 00.00.00, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 00.00.00, исковые требования удовлетворены частично. В пользу АЕА взысканы с ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» компенсация морального вреда в сумме 450 000 руб., расходы на проведение судебной экспертизы в сумме 33 750 руб., с ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» компенсация морального вреда в сумме 450 000 руб., расходы на проведение судебной экспертизы в сумме 33 750 руб., с ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» компенсация морального вреда в сумме 100 000 руб., расходы на проведение судебной экспертизы в сумме 7 500 руб. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано. С ответчиков в доход муниципального образования городской округ «Город Белгород» взыскана государственная пошлина по 300 руб. с каждого.

В кассационной жалобе ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» просит изменить решение суда и апелляционное определение, полагая, что определенная ко взысканию сумма компенсации морального вреда является завышенной, не отвечает требованиям разумности.

В кассационной жалобе ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» просит отменить апелляционное определение, ссылаясь на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм материального и процессуального права. В обоснование доводов кассационной жалобы ссылается на недоказанность наличия причинной связи между оказанными медицинскими услугами и смертью ААЕ, и, как следствие, отсутствии оснований для взыскания компенсации морального вреда.

Проверив материалы дела, осудив доводы кассационных жалоб, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции приходит к следующему.

В соответствии с частью 1 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Такие нарушения допущены судами при рассмотрении дела.

Как установлено судом и следует из материалов дела, ААЕ приходится отцом АЕА

00.00.00 ААЕ в плановом порядке госпитализирован в нефрологическое отделение ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» с целью проведения заместительной почечной терапии.

00.00.00 у ААЕ отмечалась фебрильная температура тела, он переведен в изолятор под динамическое наблюдение. Пациент осмотрен врачом-терапевтом, по результатам МСКТ органов грудной клетки выявлена вирусная пневмония (площадь поражения легочной ткани менее 25 %), характерные для COVID-19 лабораторные изменения не выявлены.

00.00.00 при получении положительного результата ПЦР-исследования на COVID-19, отсутствии признаков дыхательной недостаточности ААЕ выписан домой под амбулаторное наблюдение врачом общей практики.

00.00.00 ААЕ осмотрен дома врачом общей практики ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» с симптомами вирусной инфекции. По результатам осмотра ему назначена противовирусная, антибактериальная, симптоматическая терапия.

При повторном осмотре ААЕ врачом общей практики 00.00.00 симптомов дыхательной недостаточности у него не отмечалось, сатурация составила 98 %, при ПЦР-исследовании на COVID-19 получен отрицательный результат. При этом у больного сохранялись симптомы вирусной инфекции, рекомендовано продолжить назначенную терапию и при ухудшении самочувствия вызвать бригаду скорой медицинской помощи. Аудиоконтроль за состоянием ААЕ 26 и 00.00.00 не осуществлялся, лекарственными препаратами для лечения COVID-19 он не обеспечен.

00.00.00 в 20 часов 39 минут в связи с резким ухудшением состояния здоровья ААЕ ему вызвана бригада скорой медицинской помощи ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области», которая прибыла 00.00.00 в 2 часа 13 минут и зафиксировала наличие признаков дыхательной недостаточности, болевого синдрома в животе, заподозрено развитие тромбоза мезентериальных сосудов на фоне COVID-19.

С целью уточнения диагноза бригада скорой медицинской помощи 00.00.00 в 2 часа 33 минуты вызвала ААЕ врачебную бригаду скорой медицинской помощи, которая прибыла к больному в 2 часа 50 минут.

Врачебной бригадой скорой медицинской помощи принято решение о транспортировке пациента в хирургическое отделение ковидного госпиталя ОГБУЗ «Борисовская ЦРБ» (в соответствии с утвержденной маршрутизацией пациентов с COVID-19 и хирургической патологией).

В ОГБУЗ «Борисовская ЦРБ» пациент осмотрен совместно врачом-хирургом, врачом-инфекционистом, врачом-анестезиологом-реаниматологом. Данных об острой хирургической патологии не выявлено. При осмотре у больного отмечались гемодинамические нарушения, на фоне оказанной медицинской помощи состояние стабилизировалось. В ходе обследования у ААЕ выявлено подозрение на сердечную патологию, в этой связи врачебная бригада скорой медицинской помощи транспортировала его в специализированное кардиологическое отделение ковидного госпиталя ОГБУЗ «Городская больница № 2 города Белгорода».

00.00.00 при поступлении в ОГБУЗ «Городская больница № 2 города Белгорода» ААЕ госпитализирован в отделение анестезиологии и реанимации, где осуществлялась интенсивная комплексная терапия COVID-19 (антикоагулянтная, патогенетическая, антибактериальная, симптоматическая), при нарастании дыхательной недостаточности он переведен на ИВЛ.

00.00.00 в 12 часов 27 минут ААЕ умер.

По результатам оценки качества медицинской помощи, оказанной ААЕ, экспертами АО «МАКС-М» подготовлены заключения, согласно которым при оказании медицинской помощи в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» выявлено нарушение: при выписке из стационара пациент не направлен в ковидный госпиталь, что создало риск прогрессирования имеющегося заболевания. В отношении других ответчиков эксперты АО «МАКС-М» не установили нарушений, связанных с оказанием медицинской помощи больному, отмечено лишь нарушение заполнения медицинской документации работниками ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области».

По результатам проверки, проведенной специалистами Территориального органа Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения по Белгородской области, выявлено, что ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» в ходе оказания медицинской помощи ААЕ не обеспечило больного необходимыми лекарственными препаратами для лечения COVID-19 в амбулаторных условиях, в том числе и на бесплатной основе.

Для установления юридически значимых обстоятельств по делу определением Свердловского районного суда г. Белгорода назначена комплексная судебно-медицинская экспертиза.

Согласно заключению комплексной судебно-медицинской экспертизы, проведенной ОБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» Комитета здравоохранения Курской области, в период нахождения ААЕ в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» с 00.00.00 по 00.00.00 имели место следующие дефекты оказания медицинской помощи: дефекты оформления медицинской документации, дефекты диагностического характера: диагноз сформулирован по синдромному принципу, некорректно: АГ не указана, основной патологией считают нефросклероз, ХБП и анемию, характер которой также не указан, несвоевременно выполнены диагностические мероприятия: ЭКГ регистрируется только 00.00.00 (3 дня с момента госпитализации), изменения на ней не учтены, при составлении плана обследования нарушены положения приказа Министерства здравоохранения Российской Федерации № 203н от 10 мая 2017 года «Об утверждении критериев оценки качества медицинской помощи» (пункты 3.14.19, 3.9.4): в плане обследования отсутствует выполнение ЭГОКГ (эхокардиографии), рентгенографии аорты, определение уровня витамина D, назначено, но не выполнено определение уровней насыщения трансферином железа, кальция, фосфора, бикарбоната, не запланировано суточное мониторирование артериального давления, УЗИ почечных артерий, консультация окулиста; дефекты лечения: гипотензивная терапия назначена только со второго дня пребывания 00.00.00, лечение анемии - с 00.00.00, в день поступления больному    назначено только 2 препарата - аллопуринол (лечение гиперурекикемии) и кетостерил (лечение ХБП), в лечении артериальной гипертензии не учитывался риск сердечнососудистых событий; не назначена коррекция липидного обмена; при выписке в качестве рекомендованных гипотензивных препаратов указан «Бисотропол» в дозе, не оттитрованной в процессе стационарного лечения, и «Валсартан», не применявшийся в схеме стационарного лечения, а также требующий титрования дозы амбулаторно; дефекты тактики: после выявления новой коронавирусной инфекции у ААЕ, имевшего серьезные фоновые заболевания (артериальную гипертензию, ХБП стадии 5), его целесообразно было не выписывать на амбулаторное лечение, а решить вопрос о госпитализации в стационар специализированной медицинской организации для лечения COVID-19. Если же вопрос о переводе в ковидный госпиталь не решался на уровне дежурного врача, то к переводу необходимо было привлечь администрацию областной больницы (заведующего отделением, зам. главного врача по лечебной работе, главного врача).

В период амбулаторного лечения ААЕ с 00.00.00 по 00.00.00 в ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» имели место следующие дефекты: дефекты оформления медицинской документации (результаты осмотра недостаточно полные, не отражают в полном объеме клиническую картину имевшейся патологии); дефекты диагностического характера: в диагнозе не указана тяжесть течения заболевания в соответствии с классификацией COVID-19 по степени тяжести (легкое, среднетяжелое, тяжелое течение); не назначены и проведены диагностические исследования (уровня СРБ, показателей коагулограммы, общего анализа крови); дефекты лечения: не назначены антикоагулянты, противопоказания к ним не указаны, в качестве противовирусного средства применялся арбидол, антибактериальная терапия проводилась неадекватно, без учета результатов лабораторного обследования, которое к тому же не было назначено; дефекты тактики: вопрос о госпитализации пациента с COVID-19, относящегося к группе риска (артериальная гипертензия, ХБП стадии 5), на амбулаторном этапе не рассматривался и не решался, в течение 00.00.00 и 00.00.00 динамическое наблюдение отсутствовало, не был проведен дистанционный контроль состояния пациента.

При этом комиссия экспертов указала, что выявленные и указанные выше дефекты оказания медицинской помощи, допущенные в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» в период с 00.00.00 по 00.00.00 (оформления медицинской документации, диагностики, лечения), а также в ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» в период с 00.00.00 по 00.00.00 (оформления медицинской документации, диагностики и лечения), не могли сами по себе привести к возникновению или ухудшению течения заболевания, послужившего причиной наступления и смерти (НКВИ COVID-19), то есть способствовать ухудшению состояния здоровья ААЕ

Имевшие место как в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа», так и в ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» дефекты тактики в виде непредпринятых мер по госпитализации пациента с неблагоприятным преморбидным фоном, находящегося в группе риска по развитию тяжелого и осложненного течения НКВИ, в специализированный стационар могли оказать определенное влияние на течение данного тяжелого инфекционного заболевания, развитие осложнений и наступивший исход. Однако объективно оценить степень этого влияния не представляется возможным, поскольку современная медицина не располагает надежными, объективными научными методиками или технологиями, позволяющими достоверно установить вероятность наступления того или иного исхода заболевания в зависимости от различных гипотетических условий (в данном случае отсутствия или наличия стационарного наблюдения и лечения).

Учитывая тяжесть и высокий уровень смертности основного заболевания (НКВИ COVID-19), недостаточную изученность новой коронавирусной инфекции, непредсказуемость течения и исхода этой патологии, тем более на неблагоприятном преморбидном фоне (при наличии тяжелой сопутствующей патологии - гипертонической болезни, ХБП стадии 5, атеросклеротического мелкоочагового диффузного кардиосклероза, стенозирующего атеросклероза коронарных артерий), обоснованно предполагать, что при гипотетическом отсутствии выявленных дефектов оказания медицинской помощи неблагоприятный исход (смерть больного) не наступил бы, нельзя.

При этом экспертами установлено, что смерть ААЕ наступила от заболевания - новой коронавирусной инфекции (COVID-19) (вирус лабораторно идентифицирован), осложнившейся внебольничной двухсторонней крупноочаговой пневмонией, развитием острого респираторного дистресс-синдрома взрослых, дыхательной недостаточности, протекавшей на неблагоприятном фоне гипертонической болезни, ХБП стадии 5,    атеросклеротического      мелкоочагового       диффузного кардиосклероза, стенозирующего атеросклероза коронарных артерий.

Дефекты оказания медицинской помощи, допущенные в ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» (оформления медицинской документации, диагностики, лечения), а также в ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» (оформления медицинской документации, диагностики и лечения), не могли сами по себе привести к возникновению или ухудшить течение заболевания, послужившего причиной наступления и смерти (НКВИ COVID-19), то есть способствовать. ухудшению состояния здоровья ААЕ, в связи с чем в причинной связи (ни в прямой, ни в косвенной) с наступлением смерти не состоят.

Тактические дефекты оказания медицинской помощи, хотя и могли оказать определенное влияние на течение данного тяжелого инфекционного заболевания, развитие осложнений и наступивший исход, однако, этиологически и патогенетически не могли породить и определить характер следствия (смерти) и являются в данном случае не причиной, а лишь частью совокупности условий, от наличия которых зависит возникновение, существование, развитие и время наступления следствия (смерти). Данное условие нельзя считать необходимым (то есть таким, без которого смерть закономерно не наступила бы), поскольку однозначно и аргументированно установить, наступила бы или нет смерть пациента при отсутствии этих дефектов медицинской помощи, нельзя. Таким образом, эти тактические дефекты оказания медицинской помощи в прямой причинной связи со смертью ААЕ также не состоят.

В связи с невозможностью объективного определения степени влияния на течение заболевания и его исход выявленных тактических дефектов, отсутствие объективных оснований полагать, что при их гипотетическом отсутствии неблагоприятный исход (смерть больного) не наступил бы, установить наличие или отсутствие косвенной причинной связи между этими дефектами и наступлением смерти ААЕ не представляется возможным.

Также судом назначена дополнительная судебно-медицинская экспертиза.

Согласно заключению эксперта ООО «Комитет судебных экспертов» от 00.00.00 возможно было избежать смерти ААЕ, если бы по договоренности ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» с ОГБУЗ «Городская больница № 2 города Белгорода» произвели перевод в специализированное отделение по лечению новой короновирусной инфекции своевременно, то есть 00.00.00, и там проводилось лечение COVID-19, сопутствующей патологии со стороны сердца и почек.

В свою очередь, поликлиника бы при выписке на дом контролировала процессы воспаления в организме, проводила анализы, показывающие изменения в организме при COVID-19 и сопутствующей патологии, следила бы за общим состоянием и при малейшем ухудшении (или без него) госпитализировала пациента в связи с сопутствующей патологией сердечно-сосудистой системы и почек, то исход заболевания не был бы летальным для больного, это зависит еще и от развития тяжести заболевания, своевременного медикаментозного лечения коронавирусной инфекции.

Также были установлены дефекты оказания медицинской помощи со стороны ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области». Так, при ухудшении состояния здоровья ААЕ 00.00.00 вызвана скорая помощь, длительность ожидания которой составила 5,5 часов, что превысило время в 2,7 раза. При прибытии бригады ххх установлен неправильно диагноз: тромбоз мезентериальных сосудов, что привело к лишним действиям по исключению острой хирургической патологии, требующей оперативного лечения, увеличения длительности по времени при доставке в ковидный госпиталь. В записи талона СМП при измерении сатурации указана цифра 27 %. Проведение оксигенотерапии со скоростью 8 л/мин, что является недостаточным при такой степени сатурации. Не указан метод введения кислорода и применяемый аппарат. При сатурации 92 % показана интубация трахеи и скорость введения кислорода должна быть до 30-60 л/мин, также не проводилась прон-позиция.

Вызванная другая бригада ххх также выявила симптомы острой хирургической патологии, для исключения ее по маршрутизации пациент доставлен в Борисовскую ЦРБ. В процессе доставки в связи со снижением сатурации до 88 % проводилась оксигенотерапия со скоростью потока 10 л/мин. без указания методов введения кислорода и аппарата, также не проведена интубация, и скорость введения кислорода недостаточна. Здесь также показана интубация и применение низко поточной оксигенации со скоростью потока 15 л/мин при сатурации ниже 93 % - 75 %. По причине неточной диагностики острой хирургической патологии, для исключения которой необходимо было ехать в другой населенный пункт, потеряно время для лечения в специализированном ковидном госпитале. При этом, состояние больного ухудшалось до крайне тяжелого по прибытии в ОГБУЗ «Городская больница № 2 города Белгорода», у него появились признаки нарушения сознания на фоне недостаточности оксигенации кислородом и интоксикации, ухудшения состояния вплоть до комы и развития ОРДС. Ухудшение состояния со стороны легочной системы на фоне сопутствующей патологии сердца и почек, лечение оказалось неэффективным. В итоге около 9 часов времени понадобилось для доставки больного в ковидный госпиталь.

Разрешая спор, суд первой инстанции, исходил из того, что при оказании ААЕ медицинской помощи ответчиками допущены дефекты, которые в своей совокупности явились условиями для наступления его смерти, что, в свою очередь, причинило физические и нравственные страдания АЕА, которая вправе была рассчитывать на полную, квалифицированную и своевременную медицинскую помощь ее близкому человеку при обращении в учреждение здравоохранения, в связи с чем пришел к выводу о наличии оснований для взыскания с ответчиков в пользу АЕА компенсации морального вреда.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд первой инстанции, сослался на имевшуюся между АЕА и ее отцом тесную семейную связь, перенесенные ею в связи со смертью близкого человека глубокие нравственные страдания, обстоятельства оказания ААЕ некачественной медицинской помощи в сложившейся обстановке, существенность допущенных нарушений при ее оказании и с учетом требований разумности и справедливости, принципа ценности здоровья и жизни человека, пришел к выводу о взыскании компенсации морального вреда с ОГБУЗ «Белгородская областная клиническая больница Святителя Иоасафа» и ОГБУЗ «Городская поликлиника города Белгорода» в сумме по 450 000 рублей с каждого, с ОГБУЗ «Станция скорой медицинской помощи Белгородской области» в сумме 100 000 руб.

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием согласился.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции не может согласиться с выводами, изложенными в оспариваемом апелляционном определении по следующим основаниям.

Согласно части 1 статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным.

В силу части 1 статьи 196 данного кодекса при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года № 23 «О судебном решении» разъяснено, что решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (пункт 2).

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании, а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов (пункт 3).

Из приведенных положений закона и акта их толкования следует, что постановление законного и обоснованного решения невозможно без установления, исследования и оценки всех обстоятельств дела в и х совокупности.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

В статье 4 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 –7 статьи 4 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, следует, что право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу положений статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Согласно статье 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Как разъяснено в пункте 32 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года № 1 при определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Из изложенного следует, что поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав пострадавшей стороны как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении во избежание произвольного завышения или занижения судом суммы компенсации.

Приведенным нормативным положениям, регулирующим отношения по компенсации морального вреда и вопросы определения размера такой компенсации, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению обжалуемые судебные постановления не отвечают.

Разрешая спор и определяя размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с ответчиков в общей сумме 1 000 000 руб., судами не учтено, что причиной смерти АЕА явилось новое, неизученное заболевание, тактика лечения которого до настоящего времени не урегулирована какими-либо стандартами, исход заболевания новой коронавирусной инфекцией непредсказуем на любом из этапов, даже при правильном, своевременном и полном лечении, не принято во внимание отсутствие прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи ответчиками и смертью АЕА, не приведено мотивов относительно того, какие конкретно обстоятельства дела повлияли на общую сумму определенной ко взысканию в пользу истца компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для установления компенсации морального вреда в общей сумме 1 000 000 руб.

В настоящем случае судами при постановлении судебных актов не были соблюдены требования об их законности и обоснованности, в связи с чем апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 00.00.00 нельзя признать законным, оно принято с нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела, без их устранения невозможна защита нарушенных прав и законных интересов сторон, что согласно статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены указанного судебного постановления и направления дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и разрешить спор в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям сторон нормами права и установленными по делу обстоятельствами.

Руководствуясь статьями 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

           апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 00.00.00 отменить, дело направить на новое апелляционное рассмотрение в судебную коллегию по гражданским делам Белгородского областного суда.

Председательствующий

Судьи