Решение по делу № 8Г-24646/2020 [88-2368/2021 - (88-22321/2020)] от 25.12.2020

ТРЕТИЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД

ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

                                                                                                           №88-2368/2021

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Санкт-Петербург                                                                       15 марта 2021 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего судьи Козловой Е.В.,

судей Петровой Ю.Ю., Цоя А.А.,

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-1251/2020 по иску ФИО1 к ФИО2 о признании сделки недействительной, признании права

по кассационной жалобе ФИО1 на решение Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 10 июня 2020 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 12 ноября 2020 г.

Заслушав доклад судьи Третьего кассационного суда общей юрисдикции ФИО8, выслушав объяснения ФИО1 и ее представителя по доверенности ФИО9, поддержавших доводы кассационной жалобы, представителя ФИО2 адвоката ФИО5, представителя ФИО10 по доверенности ФИО6, возражавших против удовлетворения жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Истец ФИО1 обратилась с иском к ФИО2, в котором, ссылаясь на положения статьи 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, просила признать недействительным завещание от имени ФИО7 от 10 ноября 2016 г., удостоверенное нотариусом ФИО10, применить последствия недействительности сделки - признать право собственности на квартиру в порядке наследования по закону.

В обоснование иска указано, что 20 марта 2019 г. умерла ее мать - ФИО7, ДД.ММ.ГГГГ рождения. 21 декабря 2015 г. ФИО7 составлено завещание, в котором все принадлежащее ей имущество она завещала истцу. 10 ноября 2016 г. ФИО7 составила завещание, в котором все имущество она завещала ответчику ФИО2 (внучке). Истец полагает, что в ноябре 2016 г. наследодатель находилась в состоянии, когда не могла понимать значение своих действий и не могла руководить ими, поскольку находилась в преклонном возрасте, неоднократно проходила лечение, по назначению врача длительное время принимала психотропные лекарственные препараты, никогда не сообщала об оформленном ею завещании.

Решением Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 10 июня 2020 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 12 ноября 2020 г., в удовлетворении исковых требований отказано.

В кассационной жалобе ставится вопрос об отмене судебных постановлений по мотиву их незаконности, направлении дела на новое рассмотрение.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии со статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Таких оснований для отмены обжалуемых судебных постановлений не имеется.

Судебными инстанциями тщательно исследованы обстоятельства дела, представленные доказательства и установлено, что 10 ноября 2016 г. ФИО7 составила завещание, которым на случай ее смерти завещала все свое имущество, какое на момент ее смерти окажется принадлежащим, в чем бы оно ни заключалось и где оно ни находилось, ФИО2 Завещание удостоверено нотариусом нотариального округа Санкт-Петербурга ФИО10

ФИО7, ДД.ММ.ГГГГ рождения, скончалась ДД.ММ.ГГГГ

На основании заявления ФИО2 от 15 июля 2019 г. и ФИО1 от ДД.ММ.ГГГГ открыто наследственное дело №199/2019 после смерти ФИО7 нотариусом нотариального округа Санкт-Петербург ФИО10, в связи с оспариванием завещания наследственное дело приостановлено.

В обоснование заявленных требований истец сослался на то обстоятельство, что на момент оформления завещания от 10 ноября 2016 г. ФИО7 не понимала значения своих действий, не могла руководить ими.

Для определения возможности ФИО7 в момент удостоверения завещания отдавать отчет своим действиям, определением суда от 30 января 2020 г. по ходатайству истца судом назначено проведение посмертной судебно-психиатрической экспертизы.

Согласно заключению комиссии судебно-психиатрических экспертов СПб ГКУЗ «ГПБ № 6» №1726.958.2 от 20 апреля 2020 г., ФИО7 в момент составления и подписания завещания 10 ноября 2016 г. каким-либо психическим расстройством, лишающим ее способности понимать значение своих действий и руководить ими, не страдала. Таким образом, ФИО7 в момент составления и подписания завещания – 10 ноября 2016 г., могла понимать значение и характер своих действий и руководить ими. Имевшиеся у ФИО7 признаки органического легкого когнитивного расстройства в связи со смешанными заболеваниями не лишали ее способности понимать значение своих действий и руководить ими 10 ноября 2016 г.

Разрешая заявленный спор, суд первой инстанции, руководствуясь статьей 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, оценив представленные по делу доказательства, в том числе и экспертное заключение, исходил из того, что относимых и допустимых доказательств, с достоверностью свидетельствующих, что в юридически значимый период – 10 ноября 2016 г., ФИО7 находилась в таком состоянии, при котором не могла понимать значение своих действий и руководить ими, суду не представлено, в связи с чем, пришел к выводу, что оснований для удовлетворения исковых требований о признании завещания от 10 ноября 2016 г. недействительным и применении последствий недействительности сделки, не имеется.

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием согласился.

Доводы истца, критикующего заключение экспертизы, были отклонены со ссылкой на положения Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно экспертной деятельности в Российской Федерации»

Поскольку определение о назначении судебной экспертизы не было возвращено без исполнения в суд ввиду отсутствия в данном учреждении эксперта конкретной специальности, руководитель не заявлял ходатайств о включении в состав комиссии экспертов лиц, не работающих в данном учреждении, если их специальные знания необходимы для дачи заключения, а кроме того эксперт не ходатайствовал перед руководителем соответствующего государственного судебно-экспертного учреждения о привлечении к производству судебной экспертизы других экспертов, если это необходимо для проведения исследований и дачи заключения, в связи с чем суд апелляционной инстанции не установил оснований для признания судебной экспертизы недостоверным доказательством.

То обстоятельство, что в комиссии судебно-психиатрических экспертов при проведении посмертной судебной психиатрической первичной экспертизы не участвовал невролог, не свидетельствует о том, что эксперты провели неполное исследование. Эксперты, обладающие специальными соответствующими познаниями, исследовали все представленные им материалы, в том числе медицинские документы ФИО7, в полном объеме, о невозможности дать заключение либо о необходимости предоставления дополнительных сведений, как это предусмотрено частями 1 и 3 статьи 85 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, эксперты суд не уведомляли.

Оснований не доверять выводам судебной экспертизы не имелось, поскольку она назначена и проведена в соответствии с нормами действующего законодательства, эксперт предупрежден судом об уголовной ответственности в соответствии со ст. 307 Уголовного кодекса Российской Федерации, квалификация экспертов сомнений не вызывает, а доказательств, указывающих на недостоверность проведенной экспертизы, либо ставящих под сомнение ее выводы, в силу требований статей 12, 56, 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, истец суду не представил.

Рецензия, представленная в ходе апелляционного рассмотрения дела, не опровергала выводы экспертного заключения, как на это правильно сослался суд апелляционной инстанции. Ходатайств о проведении повторной либо дополнительной экспертизы в ходе рассмотрения дела не заявлено.

При разрешении доводов кассационной жалобы, направленных исключительно на оспаривание приведенных выше выводов суда по существу спора, учитывается, что по смыслу части 3 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд кассационной инстанции, в силу своей компетенции, при рассмотрении жалобы должен исходить из признанных установленными судом первой и второй инстанций фактических обстоятельств, проверяя лишь правильность применения и толкования норм материального и процессуального права судами первой и второй инстанций, тогда как правом переоценки доказательств он не наделен.

Таким образом, разрешая заявленные требования, суд правильно определил характер правоотношений сторон и нормы закона, которые их регулируют, исследовал обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора, а представленные сторонами доказательства оценил по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Все доводы и доказательства, приводимые истцом в обоснование своей позиции по делу, оценены судом двух инстанций, обжалуемые судебные акты в соответствии с требованиями части 4 статьи 198, пунктов 5 и 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации содержат ссылки на нормы права, регулирующие спорное правоотношение, установленные судом обстоятельства и мотивы, по которым суд отдал предпочтение одним доказательствам перед другими.

Несогласие стороны с результатами оценки доказательств, произведенной судом, не подпадает под приведенный в статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации исчерпывающий перечень оснований к пересмотру вступивших в законную силу судебных постановлений в кассационном порядке.

Соответственно, не имеется оснований для повторного обсуждения вопроса о допустимости, относимости, достоверности и достаточности доказательств, положенных в основу решения и апелляционного определения, либо отвергнутых судами первой и апелляционной инстанции, включая те из них, на которые заявитель ссылается в кассационной жалобе.

Существенных нарушений процессуального закона, исходя из доводов кассационной жалобы и материалов гражданского дела, также не установлено.

Ссылка в апелляционном определении на то, что в деле имеется письменное заявление истца о рассмотрении дела в ее отсутствие, хотя из содержания заявления следует, что оно было направлено иным лицом по другому гражданскому делу, не привела к неправильному разрешению спора.

Как следует из материалов дела, истец обратилась в суд в июле 2019 г., лично подписав исковое заявление, в августе 2019 г. в г. Санкт-Петербурге она выдала нотариальную доверенность на представление ее интересов, в том числе и при рассмотрении гражданских дел, и в судебных заседаниях участвовал представитель истца.

Справка, представленная в суд в обоснование ходатайства о переносе рассмотрения дела, не содержала сведений о том, что в момент рассмотрения гражданского дела, спустя более года после даты выдачи справки, истец находилась в командировке. В связи с этим, рассмотрев дело в отсутствие истца, суд первой инстанции не установил оснований для удовлетворения ходатайства об отложении рассмотрения дела в связи с нахождением истца за пределами Российской Федерации.

Проверяя доводы истца, суд апелляционной инстанции правильно указал, что в ходе рассмотрения дела в суде истец уполномочила представлять ее интересы доверенное лицо, которое должно было, учитывая положения статей 35, 38 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, надлежащим образом пользоваться процессуальными правами и исполнять процессуальные обязанности. Сторона истца не была лишена возможности представить в суд доказательства, заявить какие-либо ходатайства, в том числе и ходатайство о вызове судебного эксперта. Ходатайство о вызове свидетелей, не являющихся медицинскими работниками, правомерно оставлено без удовлетворения с учетом тех обстоятельств, которые представитель истца указывала в обоснование просьбы о допросе этих лиц, поскольку обстоятельства взаимоотношений сторон не имеют юридического значения для рассмотрения спора об оспаривании завещания по основаниям, предусмотренным статьей 177 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Ссылки на то, что пояснения представителя нотариуса не могли быть приняты во внимание, противоречат положениям статьи 48 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку нотариус, как лицо, участвующее в деле, вправе вести дело через представителя и поручать ему совершение всех процессуальных действий (статья 54 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Поскольку ни один из доводов кассационной жалобы не свидетельствует о наличии обстоятельств, предусмотренных в статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, кассационный суд не находит оснований для ее удовлетворения и пересмотра обжалуемых судебных актов.

Руководствуясь статьями 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 10 июня 2020 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 12 ноября 2020 г. оставить без изменения, кассационную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи