Решение по делу № 8Г-8159/2024 [88-10206/2024] от 04.04.2024

ВОСЬМОЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

                                                                                                  № 88-10206/2024

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

г. Кемерово                                                                                         28 мая 2024 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Фроловой Т.В.,

судей Латушкиной С.Б., Пальцева Д.А.,

при участии прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационный) (с дислокацией в г. Кемерово, г. Новосибирске, г. Челябинске) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Афонина А.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании с использованием системы видеоконференц-связи, при содействии Читинского районного суда Забайкальского края, гражданское дело № 2-484/2023 (УИД 75RS0017-01-2022-000498-96) по иску Кочетовой Галины Николаевны, Кочетовой Валерии Александровны к <НД>, <Д.>, Департаменту государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края о взыскании компенсации морального вреда, причинённого ненадлежащим оказанием медицинской помощи

по кассационным жалобам представителя истцов Кочетовой Галины Николаевны, Кочетовой Валерии Александровны по доверенности Котляровой Татьяны Анатольевны, <Д.> на решение Читинского районного суда Забайкальского края от 5 июля 2023 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 21 декабря 2023 г.

Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Латушкиной С.Б., выслушав объяснения представителя истцов Кочетовой Г.Н., Кочетовой В.А. по доверенности Котляровой Т.А., поддержавшей доводы кассационной жалобы, возражавшей против удовлетворения кассационной жалобы ответчика, представителей ответчика <Д.> - генерального директора Лаврушина Р.К., Беляевой М.В., действующей на основании доверенности, поддержавших доводы кассационной жалобы, письменных возражений на кассационную жалобу представителя истцов, заключение прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационный) (с дислокацией в                       г. Кемерово, г. Новосибирске, г. Челябинске) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Афонина А.В., полагавшего обжалуемые судебные постановления не подлежащими отмене, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Кочетова Г.Н., Кочетова В.А. обратились в Ононский районный суд Забайкальского края с иском к <НД>, <Д.>, Департаменту государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края о взыскании компенсации морального вреда, причинённого ненадлежащим оказанием медицинской помощи.

В обоснование требований Кочетова Г.Н., Кочетова В.А. указали, что Кочетова Г.Н. приходилась матерью К. (далее – К.), а Кочетова В.А. дочерью. ДД.ММ.ГГГГ около 02 час. 00 мин. ночи К. обратился в <Д.>, расположенную по адресу: <адрес> анонимно, был оформлен как С., в анамнезе указано - <данные изъяты> в течение двух суток 31 июля и 1 августа 2018 г., в период с 3 по 5 августа 2018 г. (до момента обращения в клинику) присутствовало общее недомогание, отсутствие аппетита. При первичном осмотре в клинике <Д.> отмечено: <данные изъяты>. Выставлен диагноз: <данные изъяты>. Назначено лечение: <данные изъяты>. В 03 час. 20 мин. ДД.ММ.ГГГГ при обходе палаты у К. обнаружены признаки <данные изъяты>, в связи с чем вызвана бригада службы скорой медицинской помощи. В 03. час. 45 мин. ДД.ММ.ГГГГ К. бригадой скорой медицинской помощи направлен в <НД>, расположенный по адресу: <адрес>. В период с 04 час. 00 мин. ДД.ММ.ГГГГ по 13 час. 55 мин. ДД.ММ.ГГГГ К. находился на лечении в <НД>, где на фоне лечения <данные изъяты> наступило ухудшение состояния <данные изъяты>, выставлен диагноз: <данные изъяты>. ДД.ММ.ГГГГ в 13 час. 55 мин. К. направлен в дежурный стационар ГУЗ «Краевая клиническая больница», расположенный по адресу: <адрес>, с <данные изъяты>, где скончался ДД.ММ.ГГГГ в 09 час. 40 мин. В соответствии с протоколом патологоанатомического вскрытия причиной смерти явилась <данные изъяты>.

25 февраля 2020 г. возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного пунктом «в» части 2 статьи 238 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) по факту оказания К. медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей медицинскими работниками клиники <Д.> и <НД>, повлекших по неосторожности смерть К. В рамках расследования уголовного дела были установлены также дефекты оказания медицинской помощи <Д.> и <НД>.

19 июля 2021 г. уголовное дело прекращено на основании пункта 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее УПК РФ), в связи с отсутствием в действиях врача <НД> Н.Л.Л., врача <Д.> А.А.А., медицинских работников ГУЗ «ККБ» состава преступлений, предусмотренных пунктом «в» части 2 статьи 238 УК РФ, части 2 статьи 109 УК РФ.

Истцы полагают, что имеются основания для компенсации им морального вреда по причине ненадлежащего оказания медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи) К., которые повлияли на правильность диагностики и лечения. Вышеуказанными дефектами оказания медицинской помощи К., которые способствовали прогрессированию заболевания и его смертью в последующем, нарушены права истцов на родственные и семейные связи с мамой, дочерью, характеризующиеся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством. В результате смерти истцам причинён существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых тяжёлых нравственных страданиях, до настоящего времени истцы не могут смириться с утратой своего близкого человека. Кочетова В.А. потеряла отца, будучи <данные изъяты>, лишилась его поддержки, воспитания, при том, что она является <данные изъяты>, на настоящий момент по общему заболеванию ей присвоена <данные изъяты>. Кочетова В.А. студентка <данные изъяты>. К. являлся военнослужащим, материально обеспечивал свою дочь.

На основании изложенного, Кочетова Г.Н., Кочетова В.А. просили суд взыскать с <Д.> в пользу Кочетовой Г.Н. и Кочетовой В.А. в счёт возмещения морального вреда денежные средства в размере 500 000 руб. в пользу каждой. Взыскать с <НД> в пользу Кочетовой Г.Н. и Кочетовой В.А. в счёт возмещения морального вреда денежные средства в размере 500 000 руб. в пользу каждой. При недостаточности имущества <НД>, на которое может быть обращено взыскание, субсидиарную ответственность по обязательствам <НД> перед Кочетовой Г.Н. и Кочетовой В.А. возникшим на основании судебного акта, возложить на Департамент государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края.

Определением Ононского районного суда Забайкальского края от                      19 января 2023 г. настоящее гражданское дело передано в Читинский районный суд Забайкальского края для рассмотрения по подсудности.

Определением Читинского районного суда Забайкальского края от                          5 апреля 2023 г. к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, относительно предмета спора, привлечены врачи - А.А.А., Н.Л.Л., К.М.И., Г.Б.Б..

Решением Читинского районного суда Забайкальского края от 5 июля 2023 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 21 декабря 2023 г., исковые требования Кочетовой Г.Н., Кочетовой В.А. удовлетворены частично.

С <НД> в пользу Кочетовой Г.Н., Кочетовой В.А. взыскана компенсация морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи в размере по 60 000 рублей в пользу каждой.

С <Д.> в пользу Кочетовой Г.Н., Кочетовой В.А. взыскана компенсация морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи в размере по 15 000 рублей в пользу каждой.

В случае недостаточности имущества у <НД> постановлено привлечь Департамент государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края к субсидиарной ответственности.

С <НД> в пользу Кочетовой Г.Н. взысканы расходы по оплате государственной пошлины в размере 150 рублей; в пользу Кочетовой В.А. расходы по оплате государственной пошлины в размере 150 рублей.

С <Д.> в пользу Кочетовой Г.Н. взысканы расходы по оплате государственной пошлины в размере 150 рублей; в пользу Кочетовой В.А. расходы по оплате государственной пошлины в размере 150 рублей.

С <НД>, <Д.> в доход местного бюджета взыскана государственная пошлина в размере 150 рублей с каждого.

В кассационной жалобе, поданной в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции, представитель истцов Котлярова Т.А. просит отменить решение Читинского районного суда Забайкальского края от 5 июля 2023 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 21 декабря 2023 г., указывая на несогласие с размером присуждённой компенсации морального вреда.

Представитель истцов полагает, что допущенные ответчиками дефекты при оказании медицинской помощи К. свидетельствует о пренебрежительном отношении к пациенту в период его нахождения в стационаре. Эксперты пришли к выводам об отсутствия причинно-следственной связи именно по причине неверно и неполно оформленной документации, не смогли объективно оценить качество оказания медицинской помощи в силу неверно оформленной медицинской документации.

Кроме того, судами установлена <данные изъяты> в отсутствие его согласия и его родственников. При этом родственники не знали о состоянии здоровья, не были уведомлены о переводе больного, были лишены возможности поместить К. в иной стационар для оказания надлежащей помощи, где бы ему провели необходимые диагностические мероприятия и назначили адекватное лечение.

Осознание этих фактов, осознание вероятности спасения сыну Кочетовой Г.Н. жизни, возможного сохранения здоровья при оказании медицинской помощи надлежащего качества, переживания за состояние его здоровья, не могли не причинить нравственных страданий. Суд не учёл, что Кочетова В.А. осталась без отца в <данные изъяты>, при этом она является <данные изъяты>.

Ответчики извинения потерпевшим за ненадлежащее оказание медицинской помощи до сих пор не принесли.

Все члены семьи находились в тёплых семейных отношениях, принимали активное участие в жизни друг друга, оказывали взаимную поддержку и помощь. Смертью была нарушена целостность семьи истцов и семейных связей.

В кассационной жалобе, поданной в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции, <Д.> также просит отменить решение Читинского районного суда Забайкальского края от 5 июля 2023 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 21 декабря 2023 г. в части взыскания с <Д.> в пользу истцов компенсации морального вреда, указывая на то, что доказательствами по делу подтверждено, что вреда здоровью К. <Д.> причинено не было, более того, предметом спора является требование о компенсации морального вреда родственникам умершего пациента, причинённого вследствие некачественного оказания медицинской помощи последнему.

У пациента в многопрофильном стационаре и посмертно диагностирован <данные изъяты>, осложнившейся <данные изъяты>, что явилось причиной смерти К.

Однако на момент осмотра врачом и нахождения на лечении в клинике <Д.> на протяжении 1 часа 45 минут у К. клинические проявления <данные изъяты> отсутствовали.

Учитывая <данные изъяты> пациента, врач расценил его состояние как удовлетворительное, а симптомы, на которые ссылаются истцы, характерными для <данные изъяты>. Следовательно, врач принял решение о наблюдении пациента.

В ходе судебного заседания была опрошена в качестве специалиста врач <данные изъяты> Ф.Л.В., которая подтвердила вышеуказанную симптоматику <данные изъяты>, а также правильность тактики врача клиники при зафиксированных в медицинской документации К. состоянии и симптоматике.

Суд первой инстанции не уточнил, в чём конкретно выразились действия, бездействия врача <Д.>, которые составили дефект оказания медицинской помощи.

<Д.> вправе оказывать специализированную медицинскую помощь по профилю «<данные изъяты>» в условиях стационара в любых формах экстренной, неотложной, плановой, в зависимости от состояния пациента.

На дату оказания медицинской помощи К. медицинская помощь организовывалась и оказывалась в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, на основе стандартов оказания медицинской помощи.

ДД.ММ.ГГГГ пациент К. самостоятельно в удовлетворительном состоянии обратился в клинику <Д.> около 2.00 ночи. На момент осмотра врачом признаков ухудшения состояния у пациента не наблюдалось, все лабораторные методы исследования были назначены на 9.00 утра этих же суток в плановом порядке. Врач назначил <данные изъяты>.

Клиника выполняла анализы по договору с НУЗ «Дорожная клиническая больница на ст. Чита-2 ОАО «РЖД», забор анализов проводился с 9 до 14 часов ежедневно.

Пациент был госпитализирован в стационар клиники. К. были назначены следующие лекарственные препараты в инъекционной форме: <данные изъяты>. Все вышеуказанные препараты содержатся в перечне препаратов, применяемых для лечения <данные изъяты>. Данная капельница рассчитана по времени на 20-30 минут, имеет детоксикационное и седативное действие.

Однако согласно данным переводного эпикриза в перечне назначенных препаратов числились: <данные изъяты>.

Врач допустил ошибку указав в переводном эпикризе, так как <данные изъяты> являются самыми часто назначаемыми препаратами при лечении <данные изъяты>.

Врач делал записи в историю не сразу, а когда появлялось время на заполнение медицинской документации, поскольку в клинике находилось еще шесть пациентов, требующих внимания и наблюдения, что является нормальной практикой в силу загруженности медицинского персонала лечебной работой. Данные пояснения представлены врачом в ходе проверки следственными органами, им дана соответствующая правовая оценка.

Кроме того, по показаниям врача А.А.А., которые закреплены в постановлении о прекращении уголовного дела от 19 июля 2021, К. выдернул капельницу через 5 минут после начала <данные изъяты>, следовательно, лишь наименьшая часть препаратов была получена пациентом.

Вышеуказанный дефект оформления медицинской документации <Д.> признаёт. Одновременно обращая внимание на то, что данный дефект не мог повлиять и не повлиял на ухудшение состояния пациента, не препятствовал проведению экспертиз, в целом является незначительным. Следовательно, наличие данного дефекта не может повлечь за собой компенсацию морального вреда родственникам пациента.

Ввиду настороженности лечащего врача, с целью наблюдения за течением болезни в 03.20 в отношении состояния пациента был произведён повторный осмотр пациента, в ходе которого у К. были выявлены признаки <данные изъяты>. В связи с выявлением <данные изъяты>, врачом было принято решение о переводе пациента в профильный стационар <НД> путём вызова бригады скорой медицинской помощи. Вся необходимая помощь для перевода пациента в другое лечебное учреждение была оказана, в 03.45 К. был направлен в вышеуказанный профильный стационар.

Возражая против доводов ответчика о правомерности действий врача истцы указывают, что по стандарту <Д.> обязано было незамедлительно провести <данные изъяты> и <данные изъяты>.

Выявленные при первичном осмотре симптомы не требовали незамедлительного проведения лабораторной диагностики (<данные изъяты>), <данные изъяты>.

В клинике <Д.> пациент провёл в общей сложности 1 час 45 минут. Медицинская помощь К. в клинике <Д.> с момента обращения пациента в стационар оказывалась безотлагательно.

Таким образом, врач клиники <Д.>, учитывая клиническую картину, верно диагностировал болезнь, состояние у К., своевременно и в полном объёме оказал медицинскую помощь в соответствии со Стандартом по данному состоянию. <данные изъяты> развился как осложнение <данные изъяты> в результате нарушения <данные изъяты>. Врачом был выставлен соответствующий верный диагноз, и, учитывая ухудшение состояния пациента <данные изъяты> пациент посредством вызова скорой медицинской помощи направлен в профильный стационар <НД>.

<данные изъяты> и <данные изъяты> у К., на момент обращения и нахождения на лечении в клинике <Д.>, могли быть проявлены у пациента на <данные изъяты>, <данные изъяты> и <данные изъяты> уровнях, поскольку через короткое время результаты <данные изъяты> в стационарах показали острое течение данных патологий. Однако на момент обращения и нахождения на лечении в клинике <Д.> клинические проявления данных острых патологий у К. отсутствовали или были очень скудны за счёт компенсаторных механизмов организма, которые позволяли поддерживать его работоспособность на приемлемом уровне. Следовательно, <данные изъяты> пациента не соответствовали клиническим проявлениям, которые доступны для диагностики врачом в рамках первичного приёма в стационаре.

От <Д.> поступили письменные возражения на кассационную жалобу представителя истцов.

В судебное заседание судебной коллегии по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции представители ответчиков <НД>, Департамента государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края, третьи лица - А.А.А., Н.Л.Л., К.М.И., Г.Б.Ш., представитель Министерства здравоохранения Забайкальского края не явились, о времени и месте рассмотрения дела в суде кассационной инстанции извещены надлежащим образом, о причинах неявки в судебное заседание не сообщили.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции, руководствуясь статьями 61, 35, 113, 118, частями 3, 5 статьи 167, частью 5 статьи 3795 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ), считает возможным рассмотреть дело по существу в отсутствие неявившихся лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационных жалобах, в письменных возражениях <Д.> на кассационную жалобу представителя истцов, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции находит кассационные жалобы не подлежащими удовлетворению.

Согласно части 1 статьи 3797 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Такие нарушения не были допущены судами первой и апелляционной инстанции при рассмотрении данного дела.

Судом установлено и следует из материалов дела, что Кочетова В.А.,                ДД.ММ.ГГГГ рождения является дочерью К., что подтверждается свидетельством о рождении 1-СП № от ДД.ММ.ГГГГ

Кочетова Г.Н. является матерью К., что подтверждается Решением Ононского районного суда Забайкальского края от ДД.ММ.ГГГГ об <данные изъяты>.

ДД.ММ.ГГГГ около 02 часов ночи К. самостоятельно в присутствии отца обратился в <Д.> анонимно, указав свою фамилию как «С.», с жалобами на <данные изъяты>, который продолжался в течение 2-х суток ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ, и в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ у него присутствовало общее недомогание, отсутствие аппетита.

Основными направлениями деятельности <Д.> являются лечение <данные изъяты>.

При первичном осмотре в <Д.> отмечено, что у К. наблюдается <данные изъяты>.

Выставлен диагноз: <данные изъяты>. Назначено лечение: <данные изъяты>.

В 3 часа 20 мин этого же дня при обходе палаты у К. обнаружены признаки <данные изъяты>.

Учитывая состояние К. в 03 час. 30 мин. вызвана бригада медицинской помощи для перевода К. в <НД>, в 03 час. 45 мин. К. в сопровождении бригады скорой медицинской помощи направлен в указанное учреждение.

<НД> осуществляет медицинскую деятельность согласно выписке из реестра лицензий №.

Из записей в медицинской карте стационарного больного № <НД> на имя С., ДД.ММ.ГГГГ года рождения К. был госпитализирован по экстренным показаниям <данные изъяты> ДД.ММ.ГГГГ в 03 час. 20 мин. с диагнозом: «<данные изъяты>». В карте на вклейке переводной эпикриз из <Д.> - переведён в отделение ККД с диагнозом: «<данные изъяты>». Поступил на лечение ДД.ММ.ГГГГ в 02 час. 05 мин., было назначено: <данные изъяты>. На фоне проводимого лечения <данные изъяты>. Вызвана бригада СМП.

В 03 час. 30 мин. осмотрен дежурным врачом <данные изъяты> К.М.И. <данные изъяты>.

ДД.ММ.ГГГГ в 07 час. 25 мин. осмотрен дежурным врачом в надзорной палате. <данные изъяты> (врач Г.С.Е.).

В 16 час. 00 мин. осмотр в надзорной палате: <данные изъяты>, (врач Г.С.Е.).

В 22 час. 00 на момент осмотра не спит. <данные изъяты>. Лечение получает (врач Г.С.Е.).

ДД.ММ.ГГГГ в 07 час. 00 мин. осмотрен в надзорной палате. <данные изъяты> (врач Г.С.Е.).

    В 09 час. 40 мин. осмотр <данные изъяты> в надзорной палате. <данные изъяты> (врач Г.Б.Б.Ш.).

В 10 час. 00 мин. принят на курацию врачом Н.Л.Л., которая с анамнезом и диагнозом ознакомлена. Находится в надзорной палате, <данные изъяты>.

В 11 час. 50 мин. осмотрен <данные изъяты> в надзорной палате. <данные изъяты> (врач Г.Б.Б.Ш.).

В 13 час.50 мин. состояние с отрицательной динамикой. <данные изъяты> (врач Н.Л.Л.).

ДД.ММ.ГГГГ (точное время не указано) осмотрен врачом <данные изъяты> Л.А.А.: <данные изъяты>.

В 13 час. 55 мин. осмотр <данные изъяты> в надзорной палате. <данные изъяты>. Состояние К. резко ухудшилось, <данные изъяты>. Реанимационной бригадой СМП больной направлен в реанимационное отделение дежурного стационара ГУЗ «Краевая клиническая больница».

На титульном листе медицинской карты оформлен заключительный клинический диагноз: «<данные изъяты>».

ДД.ММ.ГГГГ К. умер, что подтверждается свидетельством о смерти I-СП № от ДД.ММ.ГГГГ

    Из протокола патологоанатомического вскрытия № от ДД.ММ.ГГГГ следует, что причиной смерти К. явилась <данные изъяты>. Фоновое заболевание: <данные изъяты>.

25 февраля 2020 г. старшим следователем второго следственного отделения третьего отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Забайкальскому краю возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного пунктом «в» частью 2 статьи 238 УК РФ по факту оказания К. медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей медицинскими работниками клиники <Д.> и <НД>, повлекших по неосторожности смерть К.

Кочетова Г.Н. была признана потерпевшей по уголовному делу №.

В рамках данного уголовного дела проведены комиссионные судебно- медицинские экспертизы, согласно выводам которых при оказании медицинской помощи К. дефекты оказания медицинской помощи имели место, однако они не находятся в прямой причинно-следственной связи с наступившими последствиями в виде смерти К.

    Так, согласно заключения эксперта ГУЗ «Забайкальское краевое Бюро судебно-медицинской экспертизы № от 20 августа 2019 г. (экспертиза по материалам уголовного дела) что причина смерти К. - <данные изъяты>.

     Согласно выводам экспертного заключения установлено, что требуемые диагностические мероприятия оказаны несвоевременно и не в полном объёме, что обусловлено диагностическими возможностями <Д.> и <НД> в дальнейшем стремительным развитием заболевания и тяжестью состояния пациента. Обследование проведено не в достаточном объёме, что обусловлено диагностическими возможностями <Д.> и <НД> в дальнейшем стремительным развитием заболевания и тяжестью состояния пациента. Состояние К. позволяло провести необходимые диагностические мероприятия и оказать эффективную медицинскую помощь в период нахождения его в <Д.> и <НД>. Основными принципами лечения патологии, которой страдал К., являются: тщательное обследование пациента с целью выявления нераспознанных состояний, которые могли спровоцировать <данные изъяты>; тщательная динамическая оценка состояния больного (контроль основных физиологических функций и ключевых лабораторных показателей); <данные изъяты> терапия (назначается сразу после оценки состояния больного). Вышеуказанные принципы при лечении К. были частично соблюдены (учитывая лечебно-диагностические возможности <Д.> и <НД>).

     Допущены следующие дефекты обследования и оказания медицинской помощи, на этапе <Д.> (дежурный <данные изъяты> А.А.А.): при первичном осмотре <данные изъяты> в <Д.> выявлены: <данные изъяты>.

    На этапе <НД> (дежурный <данные изъяты> К.М.И., врач <данные изъяты> Н.Л.Л., врач <данные изъяты> Г.С.Е.): при поступлении в <НД>, в описании объективного статуса, пульс - <данные изъяты> ударов в минуту, при этом не назначается <данные изъяты> (дежурный <данные изъяты> К.М.И.); несвоевременное и недостаточное обследование пациента: <данные изъяты> сделаны только ДД.ММ.ГГГГ утром, практически через сутки с момента поступления, не снята <данные изъяты>, не проведено <данные изъяты>, <данные изъяты>, не осмотрен <данные изъяты>, нет <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, (дежурный <данные изъяты> К.М.И., врач <данные изъяты> Н.Л.Л., врач <данные изъяты> Г.С.Е.); недостаточный объём <данные изъяты>: при назначении <данные изъяты> не учитываются патологические потери: <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, (дежурный <данные изъяты> К.М.И., врач <данные изъяты> Н.Л.Л., врач <данные изъяты> Г.С.Е.); назначение и бесконтрольное введение <данные изъяты> нет описания <данные изъяты>. В 10:00 <данные изъяты> за истекшие сутки 2500 мл, при проведённой <данные изъяты> 1900 мл. (врач <данные изъяты> Н.Л.Л., врач <данные изъяты> Г.С.Е.).

    Нарушена хронология записей осмотра <данные изъяты> в карте № <НД>. В направлении в дежурный стационар ДД.ММ.ГГГГ в 13 час. 55 мин. <данные изъяты> Н.Л.Л. некорректно сформулирован направительный диагноз без указания нозологической формы основного заболевания (<данные изъяты> — это синдром и не может быть основным диагнозом).

    Вышеописанные нарушения не имели фатальных последствий.     Возникшие осложнения вызваны объективными факторами - <данные изъяты> и <НД>. Выявить патологию, приведшую к смерти К., а также предугадать благоприятные последствия было невозможно на этапе <Д.> и <НД>, так как это ограничивалось диагностическими возможностями данных медицинских учреждений.

    Причинная связь между дефектами обследования, оказания медицинской помощи и наступившими последствиями (летальным исходом) отсутствует. Вышеуказанная патология развилась на фоне <данные изъяты> и является типичным исходом <данные изъяты> и образа жизни пациента К. на протяжении длительного времени. Вышеуказанные <данные изъяты> имели тенденцию только к прогрессированию <данные изъяты> и не могли претерпеть обратного развития. Учитывая анамнестические, клинико-лабораторные данные, состояние пациента благоприятный исход в данной ситуации крайне сомнителен.

Допрошенный в ходе рассмотрения дела эксперт Ш.С.А.,    выводы экспертизы подтвердил в полном объёме. Дополнительно суду пояснил, что дефекты обследования были допущены учреждениями и они все указаны в заключении. Что касается <Д.>, то там допущены незначительные дефекты, так как было очень краткосрочное пребывание пациента. За 01 час. 45 мин. невозможно даже в многопрофильной клинике поставить данный диагноз. На момент поступления в <Д.>, состояние расценивалось ближе к удовлетворительному. Пациент был в ясном сознании на момент поступления предъявлял незначительные жалобы. Могло врача смутить <данные изъяты>, но <данные изъяты> диагноз, от которого умер пациент, установить невозможно.

Дежурным врачом были даны рекомендации, был рекомендован <данные изъяты>, который говорит о <данные изъяты>, <данные изъяты> пациента не говорит о какой-то экстренности. Это могло быть хроническое заболевание: <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты> и т.д., при которых нет экстренности отправлять пациента в дежурный стационар. При обращении пациента в <Д.>, превалировала совсем другая симптоматика, это была <данные изъяты>, с которой он и обратился, то есть <данные изъяты>. Помощь оказывалась в рамках этой симптоматики. В дальнейшем у пациента развился <данные изъяты>, был выставлен диагноз, и пациент был быстро перенаправлен в <НД>.

Помощь пациенту оказывалась, считает, что был выставлен правильный диагноз, с которым он был направлен в <НД>. Однако госпитализация в ГУЗ «ККБ» была несвоевременной. Пациент, находясь в <Д.>, <данные изъяты> и поступил в <НД> в состоянии <данные изъяты>, тогда он не мог предъявлять какие-то жалобы. Пациент <данные изъяты>. В <Д.> могли отказать в принятии пациента, но он обратился с другой проблемой и жалобы он предъявлял совершенно другие, которые касаются <данные изъяты> и <данные изъяты>. Это были первостепенные жалобы, а <данные изъяты> можно было просто заподозрить и рекомендовать пациенту обратиться в поликлинику по месту жительства, либо в многопрофильный стационар. По клинической картине не было экстренности оказания медицинской помощи. <Д.> пациента маршрутизировали правильно в <НД>, потому что у пациента превалировала симптоматика <данные изъяты> и в дежурном стационаре его бы не приняли, это симптоматика <данные изъяты>. Пациент <данные изъяты>, у него состояние <данные изъяты>. Это не специфика многопрофильных стационаров, а специфика <данные изъяты>.

Согласно заключению БУЗ Омской области «Бюро судебно-медицинской экспертизы» № от 21 декабря 2020 г. (экспертиза по материалам уголовного дела), следует, что установленные дефекты оказания медицинской помощи не позволили использовать все имеющиеся на сегодняшний день в медицине возможности для продления жизни пациента с прогрессирующим и прогностически серьёзным заболеванием, а также рисками повышенного <данные изъяты>, закономерно приводящими к летальности. Однако сами по себе эти дефекты не составляют суть понятия «вреда здоровью», т. е. не являются факторами (физическими, химическими, биологическими или психогенными) повлекшими гашение анатомической целостности и физиологической функции организма и обусловившими смерть пациента. Причиной смерти К. явилось <данные изъяты>, которые как самостоятельно, так и опосредованно, <данные изъяты>.

    Согласно выводам экспертизы, достоверно установить в рамках экспертизы непосредственную причину смерти, равно как и подтвердить диагноз, установленный патологоанатомом в качестве основного по имеющимся данным в виду наличия неустранимых противоречий не представляется возможным.

    На этапе обследования и лечения К. в <Д.> основными дефектами оказания ему медицинской помощи явились неполноценное обследование, недооценка тяжести его состояния в силу неполной интерпритации полученных клинических данных лечащим врачом при отсутствии возможности быстрого лабораторного инструментального обследования, и, как следствие, неполная диагностика, неправильная маршрутизация больного, поздняя госпитализация в стационар необходимого профиля, позднее начало необходимого комплексного лечения. К дефектам следует отнести несоблюдение принципов назначения лекарственных препаратов, обязывающих врача указывать правильный способ и кратность введения лекарственного вещества. К дефектам оказания медицинской помощи следует отнести и дефекты ведения медицинской документации.

    Дефектами оказания медицинской помощи на этапе госпитализации пациента в <НД> следует считать:

    - дефекты ведения медицинских документов: отсутствие долженствующее заполненных медицинских документов при поступлении К. в <НД>, не проведён консилиум о медицинском вмешательстве, без согласия гражданина по жизненным показаниям, в соответствии с п.п.1 пункта 10 статьи 20 Федерального закона № 323-Ф3 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»;

    - несоответствие записей в дневниках осмотра врачей и листе динамического сестринского наблюдения к медицинской карте №, что делает невозможной оценку наличия и адекватности <данные изъяты> у К. и препятствует судебно-медицинской оценке времени развития и динамики <данные изъяты>, в период его пребывания в <НД>;

    - неполное отражение информации в выписном эпикризе, не дающее возможности быстро и долженствующе оценить динамику течения болезни на последующем этапе оказания медицинской помощи пациенту;

    - отсутствие шифрования заболеваний в соответствие с артериями Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), в нарушение требований ведения медицинской документации, согласно Приказу Минздрава России от 15 декабря 2014 г. № 834 (редакция от 9 января 2018 г.);

    - позднее выполнение медицинских услуг для диагностики заболевания (спустя более суток с момента госпитализации) состояния, в соответствии с приказом М3 РФ от 4 сентября 2012 г. № 125н «Об утверждении стандарта специализированной медицинской помощи при абстинентном состоянии с делирием, вызванном употреблением психоактивных веществ», а именно: <данные изъяты>. Данных о выполнении <данные изъяты> в медицинской карте нет;

    - в результате несвоевременного выполнения лабораторных исследований <данные изъяты> была диагностирована К. только ДД.ММ.ГГГГ;

    - несвоевременное выполнение лабораторных исследований делает невозможной судебно-медицинскую оценку наличия и тяжести клинико-лабораторных синдромов <данные изъяты>, при поступлении К. в <НД> и не позволяет судить о необходимости его перевода в дежурный стационар ДД.ММ.ГГГГ в связи с наличием <данные изъяты>;

    - при назначении К. <данные изъяты> и <данные изъяты> не назначалось и не выполнялось исследование <данные изъяты>. <данные изъяты> назначен без указания концентрации препарата, что препятствует оценке правильности назначенной К. дозы лекарственного средства, а также без учета противопоказаний, <данные изъяты>, наличие которой у К. можно предположить с учетом анамнеза и характера заболевания, лабораторных и клинических данных (<данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>), хотя достоверно судить о степени выраженности <данные изъяты> на момент госпитализации пациента в <НД> достоверно невозможно в виду позднего и неполного лабораторного обследования;

    - не выполнен осмотр <данные изъяты>, запланированный К. при поступлении в плане обследования.

    - не выполнено <данные изъяты>, при наличии признаков <данные изъяты>, достоверно установленной согласно результатам лабораторных исследований от ДД.ММ.ГГГГ, и рекомендованное врачом-<данные изъяты> в осмотре от ДД.ММ.ГГГГ в 09 час. 40 мин.;

    - не осуществлена оценка рисков развития и профилактика развития <данные изъяты>.

    Прямой причинной связи установленных дефектов оказания медицинской помощи с наступившими последствиями (летальный исход) экспертная комиссия в данном случае не усматривает. Экспертная комиссия считает, что в конкретном клиническом случае имело место <данные изъяты>. Методик, позволяющих достоверно определить исход заболевания у конкретного индивида, ни в медицине вообще, ни в судебной медицине в частности на сегодняшний день не существует. Учитывая <данные изъяты>, позднее обращение пациента за медицинской помощью (<данные изъяты>), сокрытие пациентом от врача ряда клинически значимых сведений (<данные изъяты>), данные пато-морфологического исследования внутренних органов трупа К., свидетельствующие о <данные изъяты>, что собственно и обусловило стремительно прогрессирующую клиническую картину болезни с необходимостью госпитализации для проведения <данные изъяты> терапии с <данные изъяты> и применением <данные изъяты>, экспертная комиссия считает, что прогноз для жизни пациента даже при исключении всех установленных дефектов оказания медицинской помощи оставался бы курьезным (неблагоприятным).

            Согласно выводам повторной (третьей) комиссионной судебно- медицинской экспертизы № от ДД.ММ.ГГГГ (проведённой федеральным государственным казённым учреждением «Судебно-экспертный центр Следственного комитета Российской Федерации»), при оказании медицинской помощи дефекты были допущены.

            Экспертная комиссия пришла к выводу о том, что на этапе <Д.> изначально неправильно было оценено состояние К. А.А.А., являясь <данные изъяты>, <данные изъяты> обследование в полном объёме не провёл, что подтверждается отсутствием полноценных анамнестических сведений и подробного описания <данные изъяты> состояния К. при поступлении. Комиссия пришла к выводу, что при первичном осмотре <данные изъяты> в <Д.> имелась недооценка тяжести состояния пациента - при выявлении <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты> пациент не направлен в дежурный стационар, для исключения <данные изъяты> или <данные изъяты>, не проведены лабораторные    исследования, не проведено <данные изъяты>. Таким образом, качество оказанной медицинской помощи К. в <Д.> не соответствовало требованиям Федерального закона от 21 ноября 2011 г.            № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»; правилам предоставления медицинскими организациями платных медицинских услуг, утверждённым постановлением Правительства Российской Федерации от 4 октября 2012 г. № 1006; стандартам (модели протоколов) диагностики и лечения <данные изъяты> больных, утверждённым приказом Минздрава России от 28 апреля 1998 г. № 140, Приказу Министерства здравоохранения России от 30 декабря 2015 г. № 1034н «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи по профилю «<данные изъяты>» и Порядка диспансерного наблюдения за лицами с <данные изъяты> и (или) <данные изъяты>, связанными с употреблением <данные изъяты>» (с изменениями и дополнениями).

            На этапе <НД> комиссия усмотрена следующие дефекты оказания медицинской помощи: несвоевременное и недостаточное обследование пациента: <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты>, <данные изъяты> сделаны только ДД.ММ.ГГГГ утром, практически через сутки с момента поступления, на проведено <данные изъяты> исследование, на проведено <данные изъяты>, не осмотрен <данные изъяты>, нет <данные изъяты>; назначение и бесконтрольное введение <данные изъяты>, без контроля <данные изъяты>. В 10:00 <данные изъяты> за истекшие сутки 2500 мл, при проведенной <данные изъяты> терапии <данные изъяты> мл. Врачом-<данные изъяты> <НД> неправильно было оценено состояние К., в связи с чем была неправильно выбрана тактика лечения. В дальнейшем состояние К. осложнилось <данные изъяты> однако - была назначена <данные изъяты> терапия. Нарушена хронология записей осмотра <данные изъяты> в карте № <НД>. При направлении в дежурный стационар ДД.ММ.ГГГГ в 13:55 <данные изъяты> Н.Л.Л. некорректно сформулирован направительный диагноз без указания <данные изъяты> формы основного заболевания (<данные изъяты> — это синдром и не может быть основным диагнозом). Также эксперты отметили, что в государственных медицинских учреждениях, оказывающих специализированную медицинскую помощь по <данные изъяты> и <данные изъяты> на территории Российской Федерации, не применяют стандарты лечения. Стандарты (модели протоколов) диагностики и лечения <данные изъяты> больных, утверждённые приказом Минздрава России от                   28 апреля 1998 г. № 140, носят рекомендательных характер. Непосредственно медицинская помощь в <НД> оказана в соответствии с требованиями Приказа Министерства здравоохранения РФ от 30 декабря 2015 г. № 1034н «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи по профилю «<данные изъяты>» и «Порядка диспансерного наблюдения за лицами с <данные изъяты> и (или) <данные изъяты>, связанными с употреблением <данные изъяты>» (с изменениями и дополнениями).

Дефекты оказанной медицинской помощи в <НД> обусловлены в первую очередь неправильной оценкой тяжести соматического состояния К., в связи чем перевод в ГУЗ «ККБ» носил несвоевременный характер.

Заболевание, повлекшее наступление смерти К., развивалось продолжительное время, сопровождалось развитием необратимых морфологических и функциональных изменений органов, которые компенсировались длительное время организмом самостоятельно, а при наступлении <данные изъяты> привело к развитию <данные изъяты> и как следствие, смерти пациента. При наличии выраженных <данные изъяты> прогноз для жизни расценивался как неблагоприятный, даже при условии современного перевода в ГУЗ «Краевая клиническая больница» и своевременном начале лечения.

Все вышеизложенные дефекты медицинской помощи К. не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти, поскольку даже при проведении правильного и своевременного обследования и лечения прогноз для жизни расценивался как неблагоприятный. В данном случае наступление смерти пациента обусловлено характером течения основного заболевания, неблагоприятным фоном и тяжестью развившихся осложнений.

Поскольку выявленные в ходе производства экспертизы дефекты оказания медицинской помощи не оказали влияния на исход, комиссия сочла, что вред здоровью К. причинён не был.

Постановлением старшего следователя второго следственного отделения третьего отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Забайкальскому краю от 19 июля 2021 г. уголовное дело на основании пункта 2 части 1 статьи 24 УПК РФ прекращено в связи с отсутствием в действиях врача <НД> Н.Л.Л., врача <Д.> А.А.А., медицинских работников ГУЗ «Краевой клинической больницы» состава преступлений, предусмотренных пунктом «в» части 2 статьи 238 УК РФ, части 2 статьи 109 УК РФ.

Разрешая спор по существу, суд первой инстанции, приняв во внимание выводы указанных заключений, признав их допустимыми и достоверными доказательствами, показания допрошенных в судебном заседании экспертов, пришёл к выводу о том, что факт ненадлежащего оказания медицинских услуг ответчиками <НД> и <Д.>, выразившегося в ненадлежащей диагностике и не выставлении своевременно диагноза, а соответственно и своевременного правильного лечения, нашёл своё подтверждение в ходе рассмотрения дела.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд принял во внимание характер нравственных страданий, причинённых истцам, характер родственных связей истцов (мать и дочь) и К., в связи с чем счёл возможным определить общий размер компенсации морального вреда в размере 150 000 рублей.

При этом суд определил из общего объёма выявленных дефектов ответственность <Д.> 20 %, поскольку К. находился в клинике 01 час. 45 мин., и был правильно маршрутизирован в <НД> для дальнейшего лечения, ответственность <НД> 80%, поскольку дефекты оказания медицинской помощи в указанном учреждении повлияли на правильность проведения диагностики, но не повлекли неблагоприятный исход.

Исходя из установленных обстоятельств причинения вреда, суд взыскал в пользу каждого из истцов с <НД> компенсацию морального вреда в размере по 60 000 рублей, с <Д.> по 15 000 рублей.

Проверяя законность и обоснованность принятого по делу решения, суд апелляционной инстанции, установив, что выводы суда, изложенные в обжалуемом решении, соответствуют обстоятельствам дела, установленным судом по результатам исследования и оценки представленных сторонами доказательств в соответствии с правилами статьи 67 ГПК РФ, нормы материального права, регулирующие спорные правоотношения, применены правильно, согласился с принятым по делу решением.

Выводы судебных инстанций являются правильными, соответствуют требованиям закона, сомнений у суда кассационной инстанции не вызывают.

Статьёй 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

На основании пункта 21 статьи 2 Федерального закона от 21 ноября       2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее также - Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации») качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата (пункт 21 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Согласно части 1 статьи 37 названного Федерального закона медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; с учётом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого Федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

В соответствии с пунктом 11 части 1 статьи 79 Федерального закона «О основах охраны здоровья граждан В Российской Федерации» медицинская организация обязана вести медицинскую документацию в установленном порядке и представлять отчётность по видам, формам, в сроки и в объёме, которые установлены уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи (часть 2 статьи 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинён моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинён вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьёй 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причинённый личности или имуществу гражданина, а также вред, причинённый имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объёме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинён не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причинённый его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

В пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» разъяснено, что по общему правилу, установленному статьёй 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьёй 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причинённого вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», учитывая, что причинение вреда жизни или здоровью гражданина умаляет его личные нематериальные блага, влечёт физические или нравственные страдания, потерпевший, наряду с возмещением причиненного ему имущественного вреда, имеет право на компенсацию морального вреда при условии наличия вины причинителя вреда. Независимо от вины причинителя вреда осуществляется компенсация морального вреда, если вред жизни или здоровью гражданина причинён источником повышенной опасности (статья 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом следует иметь в виду, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Установлению в данном случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учётом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

В пункте 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» разъяснено, что обязанность компенсации морального вреда может быть возложена судом на причинителя вреда при наличии предусмотренных законом оснований и условий применения данной меры гражданско-правовой ответственности, а именно: физических или нравственных страданий потерпевшего; неправомерных действий (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вины причинителя вреда.

Потерпевший - истец по делу о компенсации морального вреда должен доказать факт нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага, а также то, что ответчик является лицом, действия (бездействие) которого повлекли эти нарушения, или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

В силу пункта 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» причинение морального вреда потерпевшему в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях предполагается, и сам факт причинения вреда здоровью, в том числе при отсутствии возможности точного определения его степени тяжести, является достаточным основанием для удовлетворения иска о компенсации морального вреда.

В соответствии с пунктом 48 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причинённый при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причинённого вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Из изложенного следует, что в случае причинения работниками медицинской организации вреда жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи медицинская организация обязана возместить причинённый вред лицу, имеющему право на такое возмещение.

Необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности медицинской организации за причинённый при оказании медицинской помощи вред являются: причинение вреда пациенту; противоправность поведения причинителя вреда (нарушение требований законодательства (порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов) действиями (бездействием) медицинской организации (его работников); наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда; вина причинителя вреда - медицинского учреждения или его работников.

Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинён не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьёй 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и причиненным вредом, в том числе моральным, означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечёт наступление негативных последствий в виде причиненного потерпевшему вреда. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить вред только прямую причинную связь. Характер причинной связи может влиять на размер подлежащего возмещению вреда.

Руководствуясь приведёнными выше нормами материального права, разъяснениями Верховного Суда Российской Федерации, оценив представленные сторонами спора доказательства по правилам статьи 67 ГПК РФ с учётом установленных законодательством правил по распределению между сторонами спора бремени по доказыванию подлежащих установлению юридических значимых обстоятельств, суды первой и апелляционной инстанций пришли к правильному соответствующему установленным по делу обстоятельствам выводу о наличии оснований для взыскания с <Д.>, <НД> в пользу истцов компенсации морального вреда, поскольку установили недостатки, допущенные <Д.>, <НД> при оказании медицинской помощи К., что является нарушением требований к качеству медицинской помощи, оказанной К. и может рассматриваться как основание для компенсации морального вреда.

Выражая несогласие с выводами судов, <Д.> приводит доводы об отсутствии оснований для возложения на <Д.> обязанности компенсации истцам морального вреда, поскольку медицинская помощь оказывалась К. в соответствии с порядком оказания медицинской помощи, на основе стандартов оказания медицинской помощи, которые по существу сводятся к оценке доказательств по делу и установлению фактических обстоятельств, а поэтому не могут являться основанием для пересмотра судебных постановлений, поскольку в соответствии с частью 3 статьи 390 ГПК РФ суд кассационной инстанции не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены либо были отвергнуты судом первой или апелляционной инстанции, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств над другими.

Судами установлено, что <Д.> при оказании медицинской помощи К. были допущены дефекты организации медицинской помощи.

Ненадлежащее оказание К. медицинской помощи, в том числе по причине дефектов её оказания (непроведение пациенту всех необходимых диагностических и лечебных мероприятий, недооценка тяжести его состояния в силу неполной интерпретации полученных клинических данных, неполная диагностика, неправильная маршрутизация больного, несоблюдение принципов назначения лекарственных препаратов, дефекты ведения медицинской документации), безусловно причиняет страдания, то есть причиняет вред, что является достаточным основанием для компенсации такого вреда.

То обстоятельство, что дефекты организации медицинской помощи не повлияли на состояние здоровья К. и не привели к его смерти, само по себе не является основанием для отказа в удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда, однако может влиять на размер подлежащего возмещению вреда.

Доводы кассационной жалобы представителя истцов о несогласии с определённым судом размером компенсации морального вреда отмену или изменение обжалуемых судебных актов не влекут.

Согласно части 2 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинён вред.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учётом фактических обстоятельств, при которых был причинён моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Размер компенсации морального вреда не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворённого иска о возмещении материального вреда, убытков и других имущественных требований (пункт 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

Определяя размер компенсации морального вреда, суду необходимо, в частности, установить, какие конкретно действия или бездействие причинителя вреда привели к нарушению личных неимущественных прав заявителя или явились посягательством на принадлежащие ему нематериальные блага и имеется ли причинная связь между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившими негативными последствиями, форму и степень вины причинителя вреда и полноту мер, принятых им для снижения (исключения) вреда (пункт 26 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

Тяжесть причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий оценивается судом с учётом заслуживающих внимания фактических обстоятельств дела, к которым могут быть отнесены любые обстоятельства, влияющие на степень и характер таких страданий. При определении размера компенсации морального вреда судам следует принимать во внимание, в частности: существо и значимость тех прав и нематериальных благ потерпевшего, которым причинён вред (например, характер родственных связей между потерпевшим и истцом); характер и степень умаления таких прав и благ (интенсивность, масштаб и длительность неблагоприятного воздействия), которые подлежат оценке с учётом способа причинения вреда (например, причинение вреда здоровью способом, носящим характер истязания, унижение чести и достоинства родителей в присутствии их детей), а также поведение самого потерпевшего при причинении вреда (например, причинение вреда вследствие провокации потерпевшего в отношении причинителя вреда); последствия причинения потерпевшему страданий, определяемые, помимо прочего, видом и степенью тяжести повреждения здоровья, длительностью (продолжительностью) расстройства здоровья, степенью стойкости утраты трудоспособности, необходимостью амбулаторного или стационарного лечения потерпевшего, сохранением либо утратой возможности ведения прежнего образа жизни.

При определении размера компенсации морального вреда суду необходимо устанавливать, допущено причинителем вреда единичное или множественное нарушение прав гражданина или посягательство на принадлежащие ему нематериальные блага (пункт 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

При определении размера компенсации морального вреда судом должны учитываться требования разумности и справедливости (пункт 2 статьи 1101 ГК РФ).

В связи с этим сумма компенсации морального вреда, подлежащая взысканию с ответчика, должна быть соразмерной последствиям нарушения и компенсировать потерпевшему перенесенные им физические или нравственные страдания (статья 151 ГК РФ), устранить эти страдания либо сгладить их остроту.

Судам следует иметь в виду, что вопрос о разумности присуждаемой суммы должен решаться с учётом всех обстоятельств дела, в том числе значимости компенсации относительно обычного уровня жизни и общего уровня доходов граждан, в связи с чем исключается присуждение потерпевшему чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы, если только такая сумма не была указана им в исковом заявлении (пункт 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции считает, что определённый судом размер компенсации морального вреда отвечает приведённым нормативным положениям, регулирующим вопросы компенсации морального вреда и определения размера такой компенсации, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению.

При определении размера компенсации морального вреда суд принял во внимание конкретные обстоятельства дела, а именно степень и форму вины ответчиков (выявленные дефекты оказания медицинской помощи не явились прямой причиной смерти К.), характер и степень переживаний истцов, вызванных потерей сына и отца.

Размер компенсации морального вреда судом определён с учётом требований статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, с соблюдением баланса интересов обеих сторон. Размер компенсации морального вреда установлен судом в соответствии с требованиями закона и конкретными обстоятельствами дела, согласуется с принципами разумности и справедливости.

Отличная от суда оценка степени физических, нравственных страданий и переживаний истцов, критериев разумности и справедливости, не является основанием для признания выводов суда в части размера компенсации морального вреда неправильными.

Изучение материалов дела показало, что выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на установленных фактических обстоятельствах дела, приведённом правовом регулировании спорных правоотношений, и доводами кассационных жалоб не опровергаются.

Фактически приведённые в кассационных жалобах доводы не содержат обстоятельств, которые не были бы проверены и учтены судами первой и второй инстанций при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта, влияли на законность и обоснованных постановленных судебных актов, либо опровергали выводы судов.

Судами первой и апелляционной инстанций не допущено нарушений норм материального или процессуального права, повлиявших на исход дела, влекущих отмену или изменение принятых по настоящему делу судебных постановлений по тем доводам, которые изложены в кассационных жалобах.

Таким образом, при изложенной совокупности обстоятельств, доводы жалобы нельзя квалифицировать в качестве нарушения судами первой и апелляционной инстанций норм материального и процессуального права, приведших к судебной ошибке, а потому принятые по делу решение суда и апелляционное определение отмене в кассационном порядке не подлежат.

Руководствуясь статьями 3797, 390, 3901 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции,

определила:

решение Читинского районного суда Забайкальского края от 5 июля 2023 г., апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 21 декабря 2023 г. оставить без изменения, кассационные жалобы представителя истцов Кочетовой Галины Николаевны, Кочетовой Валерии Александровны по доверенности Котляровой Татьяны Анатольевны, <Д.> - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи