Решение по делу № 22-400/2021 от 19.02.2021

Судья Хромых Д.Н. № 22-400/2021

Верховный Суд Республики Карелия

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

16 июня 2021 года г.Петрозаводск

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Карелия в составе председательствующего – Пальчун О.В.,

судей Маненок Н.В. и Кутузова С.В.

при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Силюк Н.В.,

с участием прокурора прокуратуры г. Петрозаводска Пшеницына Д.А. и прокурора прокуратуры Республики Карелия Скворцова С.В.,

осужденных Морозова С.В. и Максимова С.А. с использованием системы видеоконференц-связи и их защитников – адвокатов Можеева Ю.В., Шведченко А.М., Шогина М.И. и Хомени А.В.,

рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Пшеницына Д.А., апелляционным жалобам осужденных Максимова С.А. и Морозова С.В., их защитников – адвокатов Можеева Ю.В., Шведченко А.М., Шогина М.И. и Хомени А.В. на приговор Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 16 сентября 2020 года, которым

Максимов Сергей Анатольевич, родившийся ХХ.ХХ.ХХ в (.....), несудимый, осужден:

- по п. «а», «в» ч.5 ст.290 УК РФ (по эпизоду ремонтно-восстановительных работ ООО (...)) к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 (десять) лет со штрафом в размере тридцатикратной суммы взятки, то есть 16800000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 2 (два) года;

- по п. «а», «в» ч.5 ст.290 УК РФ (по эпизоду, связанному с ГУП РК (...)) к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 (десять) лет со штрафом в размере тридцатикратной суммы взятки, то есть 9 000000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 2 (два) года;

- по п. «а», «в» ч.5 ст.290 УК РФ (по эпизоду, связанному с ГУП РК (...)) к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 (десять) лет со штрафом в размере тридцатикратной суммы взятки, то есть 14400000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 2 (два) года;

- по п. «а», «в» ч.5 ст.290 УК РФ (по эпизоду согласования выдачи займа Г) к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 (десять) лет со штрафом в размере тридцатикратной суммы взятки, то есть 7020 000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 2 (два) года;

- по ч.1 ст.291.1 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 3 (три) года со штрафом в размере десятикратной суммы взятки, то есть 1 170000 рублей 00 копеек.

В соответствии с ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний к лишению свободы на 12 лет со штрафом в размере 18000 000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 3 (три) года с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Мера пресечения в отношении Максимова С.А. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу.

Срок наказания исчислен с 16 сентября 2020 года. Зачтено в срок отбывания наказания время содержания под стражей с 19 июля 2017 года по 30 сентября 2019 года и с 16 сентября 2020 года по день вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

По преступлениям, предусмотренным ч.3 ст.160 УК РФ и п.«а», «в» ч.5 ст.290 УК РФ (по эпизоду согласования выдачи займа Ш) Максимов С.А. признан невиновным с признанием права на реабилитацию.

Морозов Степан Владимирович, родившийся ХХ.ХХ.ХХ в (.....), осужденный

- 13 декабря 2017 года Петрозаводским городским судом Республики Карелия по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ к лишению свободы на 3 года со штрафом в трехкратном размере суммы взятки, то есть в сумме 1050000 рублей, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, освобожденного 25 августа 2020 года по отбытии срока наказания. Постановлением Петрозаводского городского суда от 5 июня 2019 года в части исполнения дополнительного наказания в виде штрафа установлена рассрочка сроком на 4 года, определен ежемесячный платеж в размере не менее 15000 рублей;

осужден:

- по п.«б» ч.4 ст.291 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 5 лет со штрафом в размере тридцатикратной суммы взятки, то есть в сумме 14400000 рублей 00 копеек. В соответствии с ч.5 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения с наказанием, назначенным по приговору Петрозаводского городского суда от 13 декабря 2017 года к лишению свободы на 7 лет, со штрафом в размере 15 000 000 рублей 00 копеек с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Мера пресечения в отношении Морозова С.В. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу. Морозов С.В. взят под стражу в зале суда.

Срок наказания исчислен с 16 сентября 2020 года. Зачтено в срок наказания наказание, отбытое по приговору Петрозаводского городского суда от 13 декабря 2017 года с 19 июля 2017 года по 8 сентября 2017 года и с 13 декабря 2017 года по 12 февраля 2018 года включительно из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима, с ХХ.ХХ.ХХ по ХХ.ХХ.ХХ; а также зачтено время содержания под стражей по настоящему делу с ХХ.ХХ.ХХ по день вступления приговора в законную силу из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима.

Сохранён арест, наложенный на имущество, принадлежащее Максимову С.А.:

– денежные средства в сумме (...) рублей, (...) долларов США, (...) Евро;

– автомобиль (...), 2011 г.в., VIN: №, стоимостью по договору купли – продажи № от ХХ.ХХ.ХХ (...) рублей;

– лодочный прицеп к легковому автомобилю (...), 2012 г.в., VIN: №, стоимостью по договору купли-продажи № от ХХ.ХХ.ХХ (...) рублей;

– жилое помещение с кадастровым №, расположенное по адресу: (.....), корпус 3, (.....), площадью 85,5 кв.м., кадастровой стоимостью (...) рублей (...) копейка,

которое передано в службу судебных приставов для реализации в счет возмещения штрафа при отсутствии добровольного погашения.

Разрешены вопросы, связанные с вещественными доказательствами.

Заслушав доклад председательствующего Пальчун О.В. о содержании приговора, существе апелляционных представления, жалоб и возражений, выступления осужденных Максимова С.А. и Морозова С.В. с использованием системы видеоконференц-связи, их защитников – адвокатов Можеева Ю.В., Шведченко А.М., Шогина М.И. и Хомени А.В., поддержавших апелляционные жалобы и возражавших против удовлетворения апелляционного представления, мнение прокуроров Скворцова С.В. и Пшеницына Д.А., полагавших приговор подлежащим изменению по доводам апелляционного представления, судебная коллегия

У С Т А Н О В И Л А

Приговором суда Максимов С.А., являвшийся первым заместителем Председателя Государственного комитета Республики Карелия по управлению государственным имуществом, то есть должностным лицом, признан виновным в получении по предварительному сговору с (...) К, достигнутым в период с 27 марта 2013 года по 1 октября 2014 года, взяток в виде денег в крупном размере на территории г. Петрозаводска, через посредника за совершение действий, входящих в служебные полномочия, а также действий, в совершении которых он может способствовать в силу должностного положения:

- в период с 31 декабря 2014 года по 31 января 2015 года от Морозова В.С. в сумме не менее 560000 рублей за создание условий для победы ООО (...) в аукционе и заключение государственного контракта, а также общее покровительство при проведении и приемке ремонтно-восстановительных работ на объектах;

- в период с 1 июня 2015 года по 31 декабря 2015 года от Морозова В.С. в сумме не менее 300000 рублей за согласование сделки ГУП РК (...) и ООО «(...) с объектом недвижимого имущества, находящегося в хозяйственном ведении ГУП РК «Копир», создание условий для заключения договора аренды;

- в период с 12 марта 2015 года по 31 июля 2015 года от Морозова С.В. в сумме 480000 рублей за согласование заключения и заключение договора аренды объекта недвижимости, находящимся в хозяйственном ведении ГУП РК (...), победу Морозовой в интересах Морозова на аукционе и продажу указанного здания;

- в период с 18 мая 2015 года по 30 июня 2015 года от Г в сумме 234000 рублей за согласование выдачи (...) займа Г

Кроме того Максимов С.А. признан виновным в посредничестве за вознаграждение в 117000 рублей в период с 8 по 30 июня 2015 года взяткодателю - Морозову С.В., и взяткополучателю – К в достижении и реализации соглашения о получении и даче взятки, а также непосредственной передаче взятки К в сумме 117000 рублей, то есть в значительном размере, за согласование выдачи (...) займа Морозову С.В.

Морозов С.В. признан виновным в даче взятки через посредника в сумме 480000 рублей, то есть в крупном размере, в период с 12 марта 2015 года по 31 июля 2015 года на территории г. Петрозаводска должностным лицам Максимову С.А. и К за согласование заключения и заключение договора аренды объекта недвижимости, находящегося в хозяйственном ведении ГУП РК (...), победу М в интересах Морозова С.В. на аукционе по продаже административного здания и продажу объекта недвижимости.

Помимо этого Максимов С.А. обвинялся в получении по предварительному сговору с К взятки в общей сумме 200000 рублей, то есть в крупном размере, 6-7 августа 2015 года через посредника за согласование выдачи займа Ш, то есть в совершении преступления, предусмотренного п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ, а также в присвоении с использованием служебного положения по предварительному сговору с К денежных средств ГКУ (...) в сумме 40000 рублей путем необоснованного начисления премии Ш, передавшему в последствии сумму премии Максимову С.А. и К, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст. 160 УК РФ.

По данному обвинению Максимов С.А. признан невиновным с признанием права на реабилитацию.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Пшеницын Д.А. считает незаконным приговор суда в части оправдания Максимова по п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, а в части осуждения Максимова и Морозова С.В. - изменению виду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, а также ввиду неправильного применения уголовного закона. В обоснование своих доводов ссылается на показания К согласно которым, со слов Шадрина ему известно о том, что тот передал деньги Максимову за содействие в получении займа, при этом роль Максимова заключалась в координации и контроле за работой фонда, согласовании сделки в его (К) отсутствие; показания Шадрина, согласно которым он передал Максимову 100000 рублей за содействие в получении займа. Считает что показания К и Шадрина в совокупности с иными исследованными доказательствами, в частности с положениями служебного контракта и должностного регламента Максимова, являются достаточными для вывода о наличии в действиях Максимова состава преступления, предусмотренного п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ. Полагает, что отсутствие в обвинении указания на конкретно совершенные Максимовым действия не является основанием для признания его невиновным.

Считает неверной квалификацию действий Максимова по эпизоду, связанному с получением взятки от Морозова С.В., как посредничество во взятке. Из показаний К следует, что Максимов взял на себя всю техническую сторону организации получения займа и в случае его (К.) отсутствие подписывал согласование, часть денежных средств полученных от Т Максимов передал К, а часть оставил себе. Из показаний Морозова С.В. следует, что после получения займа он передал Т 350000 рублей для дальнейшей передачи К, Максимову и директору Фонда, что тот и сделал. Указывает, что исследованные доказательства свидетельствуют о наличии изначальной договоренности между К и Максимовым о получении денежных средств от физических лиц и индивидуальных предпринимателей за согласование сделок. В случае согласования выдачи займа Морозову С.В., Максимов в рамках вышеуказанной договоренности использовал имеющиеся у него служебные полномочия для контроля за подготовкой проекта письма, которым К согласовал выдачу займа Морозову С.В., и именно Максимов получил от Т деньги, часть которых передал К, а часть Ш. Установив наличие у Максимова административно-хозяйственных и организационно-распорядительных функций, факт наличия преступной договоренности с К, выполнение отведенной роли при совершении преступления и получение денежных средств за согласование выдачи Морозову С.В. займа, суд сделал неверный вывод о роли Максимова в преступлении, квалифицировав его действия как посредника, а не как соисполнителя. Просит приговор в указанной части изменить, действия Максимова по данному преступлению квалифицировать по п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ с назначением наказания в виде 10 лет лишения свободы со штрафом и лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления и усилить наказание, назначенное на основании ч.3 ст. 69 УК РФ.

Кроме того, считает необходимым уточнить начала исчисления срока наказания Максимову и Морозову, указав на его исчисление с даты вступления приговора суда в законную силу.

В дополнительном апелляционном представлении государственный обвинитель Пшеницын Д.А. просит изменить приговор, указав начало исчисления срока отбывания Максимовым С.А. дополнительного наказания.

В возражениях на апелляционное представление осужденный Максимов С.А. защитники Можеев Ю.В. и Шведченко А.М. просят оставить представление без удовлетворения.

В аналогичных по своему содержанию апелляционных жалобах осужденный Максимов С.В. и его защитники адвокаты Шведченко А.М., Можеев Ю.В. и Хоменя А.В. выражают несогласие с приговором суда в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела; существенным нарушением уголовно-процессуального закона; неправильным применением уголовного закона; несправедливостью приговора; наличием оснований для возвращения дела прокурору; выявлением данных, свидетельствующих о несоблюдении лицом условий и невыполнении им обязанностей, предусмотренных досудебным соглашением о сотрудничестве. В обоснование жалоб указывают следующее:

- в обвинении не приведены нормативные акты, регламентирующие должностные обязанности Максимова и К в период до 28 мая 2014 года и в частности на основании чего Максимов имел право на представление интересов Государственного Комитета и подписание документов от имени Комитета; К и Максимов не являются должностными лицами по критерию выполнения организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций в государственном учреждении, не являются субъектами преступления; не установлено, что Максимов ознакомлен с трудовым контрактом, должностным регламентом, а также локальными приказами об установлении прав и обязанностей;

- в полномочия Государственного комитета не входило обоснование закупок, определение условий государственного контракта, согласование выдачи займов;

- приговор основан на недопустимых доказательствах;

- в ходе предварительного следствия на обвиняемых и свидетелей оказывалось давление со стороны сотрудников правоохранительных органов, имеются факты фальсификации доказательств;

- суд не учел изменение государственным обвинителем обвинения в прениях;

- судом не обоснованно отказано в сборе и приобщении доказательств в отношении психического здоровья К, проведении ему стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы;

- с К незаконно заключено досудебное соглашение, условия которого он не выполнил;

- не доказан сговор Максимова и К; исследованные доказательства опровергают причастность Максимова к преступлению; из материалов дела «исчезли» доказательства, опровергающие обвинение;

- ГКУ «Управление земельными ресурсами» не является потерпевшим по делу;

Просит приговор суда отменить, вынести по делу в отношении Максимова и Морозова оправдательный приговор.

В дополнительной апелляционной жалобе адвокат Можеев Ю.В., помимо изложенного в основной жалобе,

- выражает несогласие с оценкой, которую суд первой инстанции дал доказательствам, представленным стороной защиты. Указывает, что предоставленные решения арбитражного суда опровергают наличие «льготных» условий заимствования денежных средств Г и Морозовым С.В. Полагает, что суд необоснованно отдал предпочтение показаниям свидетелей на предварительном следствии. Перечисляет исследованные документы по аукционам и заключенным контрактам, на основании которых делает вывод об отсутствии оснований для вывода о покровительстве;

- утверждает, что приговор постановлен на недопустимых доказательствах: показания К являются недопустимыми в связи с нарушением порядка заключения с ним досудебного соглашения о сотрудничестве; доказательства из уголовного дела № в материалах рассмотренного дела находятся без подтвержденного пути их поступления в дело и принятия какого-либо процессуального решения по документам. Суд привел в приговоре доказательства, содержащие ложные сведения (т. 22 л.д. 40 о якобы имевших место телефонных соединениях Максимова и Морозова С.В., Т и М);

- обращает внимание, что Максимов последовательно отрицал наличие сговора с К, разговоров с Т и Морозовым о взятке. Свидетелей подобных разговоров установлено не было. Т по делу показаний никогда не давал. Ходатайства о допросе Т посредством ВКС оставлены без удовлетворения по надуманным основаниям. Поручение о допросе Т, содержавшегося под стражей в Черногории, а затем Италии, стороной обвинения не давалось;

- считает, что с учетом позиции прокурора о совершении преступления в период с 31 декабря 3014 года по 7 августа 2015 года суду следовало исключить из объема обвинения период с 27 марта 2013 года по 31 декабря 2014 года и в том числе вступление в сговор на получение взяток;

- по эпизоду проведения ремонтно-восстановительных работ ООО (...) утверждает, что выводы суда не соответствуют результатам судебного следствия, имеющиеся между доказательствами противоречия сглажены судом и остались без должной оценки. Считает, что суд не привел в приговоре мотивы, по которым отдал предпочтение показаниям Морозова В.С. на предварительном следствии, не учел противоречивость показаний Морозова В.С. на следствии и был вынужден использовать допросы лишь в части, необоснованно игнорируя иные приведенные в допросах сведении, например его мнение, что аукцион фирма выиграла без помощи Максимова. Высказывает свое мнение относительно пояснений специалиста Г при осмотре актов выполненных работ, находя их «несуразицей» и «билибердой». Утверждение суда об обеспечении приемки работ является голословным, не подтвержденным представленными доказательствами. Добросовестность сотрудников ГКУ РК (...) по контролю производства работ и их приемке оспорена не была. Обращает внимание, что в материалах дела отсутствует аукционная документация, а государственный контракт №, изъятый в ходе обыска, был признан недопустимым доказательством, таким образом, считает невозможным анализ условий контракта в разрезе наличия или отсутствия условий, предоставляющих преимущества кому-либо из участников аукциона. Доказательств причастности Максимова к организации открытого аукциона, а также к процедуре заключения дополнительного соглашения и его заинтересованности в этом, суду не представлено. Обращает внимание на несоответствие содержания телефонных переговоров К и Ш и их стенограммы, приведенной в протоколе осмотра материалов ОРМ. Несмотря на неоднократные заявления стороны защиты, данному обстоятельству в приговоре суда оценка не дана. Обосновывая вывод о необходимости наличия лицензии у участников аукциона, суд проигнорировал Постановление Правительства РФ, в котором содержится перечень работ, требующих наличие лицензии в случае их проведения на памятнике культуры. Не соответствуют выводы суда о создании Максимовым условий, ограничивающих допуск к участию в аукционе, посредством разъяснения в письме. Данное письмо было подготовлено ША и Патарушиной в соответствии с положениями закона. Обращает внимание, что справки КС-2 и КС-3, свидетельствующие о приемке работ, подписаны представителем ГКУ (...) и К, подписи Максимова на данных документах отсутствуют. Использование же в приговоре как аргумента обвинения словосочетаний «подпись, похожая на подпись Максимова», в частности в документе, который суд посчитал государственным контрактом, недопустимо. Несмотря на ходатайства защиты, экспертиза по подписям не проводилась. Считает, что показания К должны быть подвергнуты критической оценке ввиду их противоречивости, непоследовательности, а также уклонения суда от проведения судебно-психиатрической экспертизы в отношении К по основанию, установленному ст. 196 УПК РФ;

-по эпизоду, связанному с ГУП (...) суд, конкретизировав обвинение в части размера взятки и целей, ради достижения которых давалась взятка, вышел за пределы предъявленного обвинения, нарушив положения ст. 252 УПК РФ. Анализируя показания М и К, принятые во внимание судом, делает вывод о том, что они опровергают конкретизацию обвинения в части периода вступления в сговор и существо сговора. Анализируя статус ликвидатора в соответствии с законодательством, указывает, что ни Максимов, ни К не могли контролировать его деятельность, а сами ликвидаторы – С и Т показаний о своей подконтрольности указанным лицам никогда не давали. С учетом корректировки обвинения в части исключения получения взятки «за покровительство» суд не мотивировал использование не относящихся к обвинению доказательств - показаний З о якобы «блокировании претензионной работы» в отношении ГУП РК (...) Максимовым и письма от 13 августа 2014 года о направлении ликвидатору проекта договора аренды земельного участка. Приводит показания свидетелей, иные доказательства и свои суждения относительно реальной работы С как ликвидатора;

- по эпизоду, связанному с ГУП РК (...) указывает, что в материалах дела нет доказательств, свидетельствующих о распоряжении имуществом ГУПа должностными лицами госкомитета в целом и Максимовым в частности. Приводит свои обоснования несостоятельности вывода суда о подконтрольности ликвидатора. Считает, что исследованные в судебном заседании материалы опровергают довод приговора о том, что для МОО (...) были созданы наиболее благоприятные условия аренды;

- по эпизоду выдачи займа Г обращает внимание на противоречия в части периода преступления и способа дачи взятки (лично или через посредника) в постановлении следователя о прекращении уголовного преследования в отношении Г и в приговоре суда. Указывает на противоречия между показаниями Г, данными на разных этапах рассмотрения дела, находя их весьма существенными и не устранимыми. В частности обращает внимание, что цели, на которые получался заем, и на которые он фактически был потрачен, не совпадают. При указанных обстоятельствах, а также без установления лиц, якобы передавших Г средства для взятки, без исследования их финансового положения, считает, что факты, на которые указывал Г в суде, нельзя признать установленными и доказанными. Кроме того, суду не представлено доказательств, свидетельствующих о закреплении денежных средств, выданных Г, а также Морозову С.В. в качестве займа, за ГУП (...);

- по эпизоду выдачи займа Морозову С.В. материалы дела не содержат объективных доказательств передачи денежных средств от Морозова С.В. Т и далее Максимову, К и Ш. Показания Морозова С.В. на предварительном следствии не соответствуют фактическим обстоятельствам, о чем и сообщил Морозов С.В. в суде. Представленные стороной защиты объективные доказательства (судебные акты, сведения по счетам Морозова С.В. и М, переписка МОО (...)) оценку суда не получили;

- считает незаконным отказ в удовлетворении всех заявленных стороной защиты замечаний на протокол судебного заседания;

- изменение меры пресечения Максимову с подписки о невыезде на заключения под стражу находит немотивированным.

Просит отменить приговор и вынести по делу апелляционный оправдательный приговор.

В дополнительной апелляционной жалобе адвокат Шведченко А.М. и осужденный Максимов С.А., помимо изложенного в основной жалобе,

- указывают, что не по одному преступлению надлежащим образом не зафиксированы действия по передаче и получению денег; деньги, якобы полученные в качестве взяток, не изъяты и не приобщены к делу; не зафиксировано согласие Максимова на получение незаконного вознаграждения, очевидцы этого не установлены. Суд необоснованно отказал в признании недопустимыми показаний ряда свидетелей, основанных на слухах и предположениях. Судом нарушен основополагающий принцип - презумпция невиновности;

- сотрудники правоохранительных органов добивались порочащих Максимова доказательств путем незаконного заключения досудебных соглашений, освобождения фигурантов от уголовной ответственности, оказания воздействия на свидетелей, искажения показаний свидетелей. Ставит под сомнение показания К, указывая на «незаконное», по мнению защиты, досудебное соглашение о сотрудничестве; факт тяжелого заболевания и использование данного факта для оказания давления на К; посещение К в изоляторе и по месту жительства оперативными сотрудниками; наличие, по мнению автора жалобы, психического заболевания и отказ суда в назначении судебной психолого-психиатрической экспертизы К. Указывает, что показания Шадрина на предварительном следствии об участии в преступлении Максимова даны в результате оказанного на него давления и опровергаются записью разговора между Шадриным и К, согласно которому Шадрин передавал деньги лично К; отсутствие в аудиоряде разговора К и Шадрина фразы «В теме Серега. Только он», которая отражена в стенограмме разговора, свидетельствует о фальсификации доказательств по делу; досудебное соглашение с Шадриным по мнению защитника, заключено не законно. Показания Морозова В.С. на предварительном следствии даны в результате оказанного на него давления со стороны сотрудников правоохранительных органов и не соответствуют действительности. Показания Морозова С. В. на предварительном следствии даны в результате оказанного на него давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, не соответствуют действительности, заключенное с ним досудебное соглашение о сотрудничестве незаконно. Полагает, что ранее состоявшиеся приговоры в отношении К, Шадрина, Морозова С.В. подлежат отмене, а дела рассмотрению в одном производстве. Показания Геворгяна на предварительном следствии даны в результате оказанного на него давления, не соответствуют действительности. Посредник Т по делу никогда не допрашивался, в удовлетворении ходатайства о направлении международного поручения и допросе Т стороне защиты отказано, при этом в интервью СМИ Т заявил, что не брал взяток и не передавал их другим лицам. В в ходе предварительного следствия дала показания о причастности Максимова к преступлениям, в дальнейшем призналась, что оговорила Максимова в результате общения с оперативными сотрудниками, которые высказали предположение о ее посредничестве во взятках; уголовное преследование Максимова по данному делу прекращено с признанием права на реабилитацию, однако суд отказался приобщать документы из уголовного дела в отношении Вяйсенен. На факты оказания незаконного воздействия со стороны следователей и оперативных сотрудников указали свидетели М, Д, Л, СО, Т, Б, М, О, К, Т;

- судом не учтено изменение государственным обвинителем обвинения, что являлось обязательным для суда. Так, выступая в прениях, государственный обвинитель исключил занятие Максимовым должности первого заместителя и получение взяток в период с 27 марта 2013 года по 31 декабря 2014 года и в период с 8 августа 2015 года по 21 апреля 2017 года. Кроме того, суд вышел за пределы обвинения, указав на новые факты, которые якобы подтверждают обвинение;

- подробно анализируя речь в прениях государственного обвинителя, указывает, что в ряде случаев государственный обвинитель, обосновывая свою позицию, вышел за пределы обвинения, а выводы в приговоре в ряде случаев не соответствуют доводам государственного обвинителя, отказавшегося от обвинения по ряду положений. По мнению автора жалобы, государственный обвинитель, делая вывод о доказанности получения взятки от Морозова за заключение госконтракта, отказался от обвинения в получении взятки за создание условий для победы ООО (...) в аукционе и общее покровительство; заявив о том, что Максимов дал указание подготовить дополнительное соглашение к контракту, государственный обвинитель отказался от признания факта того, что Максимов лично подготовил соглашение; указав, что 560000 рублей Т передал, в том числе, и Максимову, государственный обвинитель отказался от факта передачи Максимову всей суммы в размере 560000 рублей и т.д.. Считает, что суд в описательно-мотивировочной части приговора при анализе доказательств не вправе приводить доводы и суждения, которые не были указаны в обвинении и не озвучены в прениях государственным обвинителем;

- цитируя Конституцию Республики Карелия, Указы главы Республики Карелия, Положение о Государственном комитете Республики Карелия, указывает, что Комитет является органом исполнительной власти; анализируя постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 года «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями…» делает вывод о том, что Максимов не является должностным лицом, выполняющим организационно распорядительные и административно-хозяйственные функции; функции Председателя Государственного комитета исполнял лишь в период возложения на него приказом функций должностного лица; указание в приговоре на совершение преступления в составе группы лиц не соответствует должностному положению Максимова. Утверждает, что в ходе предварительного следствия и судебного процесса не установлено, что Максимов был ознакомлен и подписал трудовой контракт, должностной регламент, приказ о распределении обязанностей между председателем и заместителями, а так же иные документы, касающиеся заключения и исполнения сделок, на которые ссылался суд в подтверждение участия Максимова в преступлениях. При этом Максимов заявил, что подписи в документах не признает, почерковедческая экспертиза не проводилась. В приказе о назначении на должность от 27 марта 2013 года подпись Максимова вообще отсутствует. Утверждает, что ни К, ни Максимов не обладали распорядительными полномочиями в отношении ООО (...), ГУП (...), ГУП (...), ГУП (...) либо ликвидаторов. В обязанности Максимова не входило курирование отдела аренды и координация ГУПов;

- по эпизоду выполнения ООО (...) работ по государственному контракту указывает, что в полномочия государственного комитета не входило обоснование закупок товаров, работ, услуг, определение условий государственного контракта для обеспечения нужд Республики, в том числе на определение начальной (максимальной) цены контракта и заключение государственного контракта. Анализируя законодательство, показания свидетелей указывает, что подготовка и разработка аукционной документации, заключение государственного контракта входит в обязанности Управлением организации закупок Государственного комитета и непосредственно ША и И Не входили в обязанности Максимова также и другие функции, указанные в обвинении (организация подготовки проектно-сметной документации, договоров и соглашений на производство ремонтных работ объектов недвижимости Казны Республики Карелия и т.д.). Обращает внимание, что лицензии на осуществление деятельности по реставрации объектов культурного наследия (памятников) истории и культуры не требовалось, требования к участникам аукциона о наличии свидетельства о допуске к работам, срок выполнения работ, отсутствие требования о наличии лицензии - установлены законно, условий, ограничивающих конкуренцию, создано не было, условия для победы ООО (...) не создавались, в результате ООО (...) аукцион проиграло, контракт с ООО (...) заключен в связи с несоответствием заявки победителя аукциона требованиям, установленным аукционной документацией. Письма от ХХ.ХХ.ХХ и ХХ.ХХ.ХХ на официальный сайт Российской Федерации Максимов не направлял. Дополнительные соглашения к контракту заключены по объективным основаниям, а контроль за исполнением обязательств по контракту осуществляло ГКУ (...). В чем конкретно выразилось покровительство, судом не указано. Суд не установил источник и обстоятельства выплаты взятки;

- по эпизодам, связанным с ГУП (...) и ГУП РК (...) указывает, что в полномочия Государственного комитета не входит контроль и координация ГУП, которые находятся в стадии добровольной ликвидации, дача согласие на отчуждение недвижимого имущества, закрепленного за ГУП на правах оперативного управления или хозяйственного ведения, согласование «предоставления права аренды», согласования аукциона по продаже имущества ликвидируемого ГУПа. Исследованные доказательства свидетельствуют о том, что Государственный комитет не согласовывал передачу в аренду ГУП (...) Морозову недвижимого имущества, и не мог этого делать в силу закона. Руководство деятельностью ликвидируемых ГУПов осуществляют ликвидаторы, которых на должность назначал лично К, Максимов не имеет отношения к назначению ликвидаторов, в том числе к назначению С и Т. Ссылка суда на имеющуюся на распоряжении о назначении на должность ликвидатором С визы Максимова выходит за пределы обвинения, поскольку данный факт не входит в описание события преступления. За пределы обвинения также выходит ссылка суда на письмо от 13 августа 2014 года, подписанное Максимовым, о направлении ликвидатору ГУП «(...) проекта договора аренды земельного участка. Ссылка суда на подписание Максимовым договора о предоставлении в аренду земельного участка необоснованна, поскольку Максимов принадлежность ему подписи отрицает, а почерковедческая экспертиза по делу не проводилась. Указывает, что неоднократные претензии в адрес ГУП РК (...) со стороны Государственного комитета о наличии задолженности по аренде земли, показания свидетеля З опровергают вывод суда, согласно которому Максимов препятствовал общению с ликвидатором и хранил у себя документацию в отношении земельного участка ГУП РК (...). Передача недвижимого имущества в хозяйственное ведение ГУП «Копир» связана с исполнением требований законодательства и восстановления экономического положения ГУП (...), при этом фактически имущество находилось в хозяйственном ведении предприятия еще до 2014 года, что опровергает вывод суда о реализации преступного умысла путем предоставления ГУП РК (...) помещений в хозяйственное ведение. Приводит доводы, свидетельствующие о реальной работе С в качестве ликвидатора, опровергающие вывод суда о его номинальном характере. Приводит доводы, опровергающие показания Морозова в части экономической целесообразности затрат на аренду имущества ГУП (...), в том числе показания свидетелей В, Д, Р, СИ о рыночной стоимости аренды. Опровергая вывод суда о передаче взятки Морозовым Максимову и К, ссылается на отсутствие расписок К, детализацию телефонных соединений, на основании которых делает вывод о том, что в период с 1 июня по 31 декабря 2015 года Морозов с Т на (.....) не встречался, а Максимов не находился с К в одной машине рядом с Государственным комитетом; не установлено, из каких средств Морозов заплатил взятку, с этой целью не запрошена налоговая декларация Морозова, а так же не установлено, каким образом денежные средства потрачены Максимовым. Указывает, что вывод суда о наличии интереса Морозова по использованию земельного участка для размещения производственной базы и малоэтажного строительства опровергается тем, что в период с 2015 года по 2018 год Морозов ни разу не обращался в Государственный комитет с заявлением о предоставлении или выкупе имущества и земельного участка;

- кроме того, по эпизоду, связанному с ГУП РК (...), указывает, что Максимов не принимал участия в подготовке и согласовании договора аренды между ГУП РК (...) и МОО (...), а так же в согласовании работ по улучшению имущества ГУП РК (...). С учетом статуса МОО (...) как общественной организации, Т, как ликвидатор, был вправе самостоятельно заключить договор аренды без согласования с Государственным комитетом и без проведения аукциона. Ссылку суда на письмо за подписью Максимова в адрес Т о согласовании сдачи в аренду МОО «Мама» здания, резолюцию Максимова Д в день поступления письма Т (ХХ.ХХ.ХХ) «Прошу переговорить», визы Максимова на распоряжениях о назначении на должность Т, считает выходящей за пределы обвинения, поскольку данные факты не входят в описание события преступления, кроме того, Максимовым оспаривается принадлежность ему подписей. Земельный участок предоставлен в аренду ГУП РК (...) К без участия Максимова, доказательств обратного суду не представлено. Указывает, что Морозов планировал реально арендовать здание ГУП РК (...), однако не смог его использовать по причине произошедшей в январе 2014 года аварии, в связи с чем он намеревался расторгнуть договор аренды, однако по просьбе Т согласился продолжить аренду и привести помещение в порядок. Таким образом, вывод суда о неиспользовании здания МОО (...), как составляющей преступного сговора, является необоснованным. Обращает внимание, что Морозов С.В. выкупил долг ГУП РК (...) перед Л из коммерческих интересов, однако это не предоставляло Морозову дополнительные права на участие в аукционе по продаже здания; вывод суда о том, что Морозову была гарантирована победа на аукционе необоснован и опровергается участием в аукционе 3 лиц, а также повышением стоимости здания. Вывод суда о даче взятки за приобретение права на земельный участок опровергается многократными отказами Государственного комитета в предоставлении земельного участка в собственность или аренду;

- по эпизодам, связанным с займами ссылаясь на закон, указывает, что Государственный комитет как собственник имущества ГУП, согласовывает совершение сделки, а не выдачу займов, распоряжаться денежными средствами ГУП РК (...) могло самостоятельно по своему усмотрению. Обращение ГУП РК (...) в государственный комитет за получением согласования о выдаче займов связано с просьбой главного бухгалтера ГУП РК (...) С и не являлось реализацией полномочий Государственного комитета. Максимов участия в разговорах К, Ш, связанных с получением займа, не принимал, денег Ш не передавал. Полагает, что суд вышел за пределы обвинения, заменив «заем на льготных условиях» на «заем на выгодных условиях», указав новые обстоятельства совершения преступлений, изменив схему получения взятки, добавив посредника Т и исключив обстоятельства, указанные в обвинении о том, что 350000 рублей, полученные в качестве взятки, разделили между собой К, Максимов и Ш. Полагает, что договоры займа ГУП РК (...) с ИП Г и ИП Морозовым не были согласованы с Государственным комитетом, поскольку договор займа не содержит указания на цели займа, предусмотренные в письмах ГУП РК (...) и Государственного комитета о согласовании займа, а срок займа превысил 6 месяцев, указанных в согласовательных письмах. Указывает, что выдача займа ИП Г была связана с выводом государственного предприятия ООО «Карелмостстрой» из состояния банкротства. Считает, что суд незаконно вменяет получение взятки за согласование выдачи займа, поскольку исключение из обвинения самой выдачи займа повлекло нелогичность установленных обстоятельств и квалификации. Анализируя вывод суда о получении взятки за согласование займа и выдачу займа, указывает на его противоречивость, отсутствие у Максимова полномочий по выдаче займа. Приводит расчет суммы взыскания с ИП Г и ИП Морозова неисполненных обязательств по возврату займа, складывающихся из суммы долга по займу, процентов, пени, расходов по государственной пошлине, из чего делает вывод о том, что взятка за получение займа не давалась. Указывает, что платить взятку за выдачу займа Г и Морозову было невыгодно, поскольку процентная ставка за пользование займом в этом случае превышала среднюю ставку более чем в 2 раза. Анализируя поступления и списания по счетам Г и Морозова утверждает, что все денежные средства потрачены на законные цели, средств для взяток не имеется. Обращает внимание, что Геворгян и Морозов ранее Максимова не знали, не знали о необходимости обращения в Государственный комитет, а их главной целью было получение займа в ГУП РК (...). Максимов со своей стороны не контролировал подготовку письма о согласовании займа Г, данным вопросом занимались К и И. Ссылка суда на то, что Максимов лично подписал письмо от 18 мая 2015 года о согласовании займа Геворгяну, не подтверждена доказательствами, Максимов принадлежность подписи отрицает, почерковедческая экспертиза по подписи не проводилась

- суд нарушил требования к содержанию приговора: не описал все доводы стороны защиты и не мотивировал не согласие с указанными доводами; не установил в полном объеме обстоятельства, подлежащие установлению, незаконно отверг ходатайства защиты о приобщении и истребовании доказательств, незаконно отказал в производстве экспертиз. Указывает, что в приговоре отсутствует анализ и оценка доказательств в отношении каждого из осужденных и по каждому обвинению, список письменных доказательств содержит, в том числе, и те, которые к существу обвинения не относятся, ряд доказательств интерпретированы судом не верно;

- в ходе судебного разбирательства установлены обстоятельства, предусмотренные ч.2 ст. 61 УПК РФ, что исключало дальнейшее участие в рассмотрении дела судьи Хромых Д.Н., поскольку при продлении срока содержания Максимова под стражей 10 октября 2018 года суд высказался о «разумных основаниях для обвинения», а также учел обстоятельства «совершения вменяемых преступлений», то есть высказал суждение о виновности Максимова в совершении инкриминируемых преступлений и вошел в разрешение вопроса оценки доказательств, что на данной стадии является недопустимым. Изложенное ставит под сомнение его беспристрастность и объективность;

- указывает, на нарушения, допущенные судом в ходе допроса свидетелей: вопросы председательствующего до того, как вопросы свидетелю зададут стороны, оглашение показаний по ходатайству государственного обвинителя до предоставления возможности задать вопросы стороне защиты. При этом председательствующий неоднократно прерывал представителей защиты, предлагал переформулировать вопрос, поскольку он не понятен председательствующему, требовал от защитников уточнения вопросов, не давал лицам полностью изложить ответ. Обращает внимание, что объем замечаний по протоколу составил более 2000 страниц, в их удовлетворении суд отказал необоснованно;

- суд не разъяснил представителю потерпевшего права, предусмотренные ст. 42 и ч.3 ст. 45 УПК РФ, не отобрал у потерпевшего и свидетелей подписки о разъяснении положений ст. 42, 56 УПК РФ, не разъяснил в полном объеме предусмотренные ст. 56.1 УПК РФ права и ответственность лицам, с которыми было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве – Морозову С.В, Ш К, допросил лица, с которым заключено соглашение о сотрудничестве, как свидетелей (Ш и К), указал в разделе обвинения сведения о противоправных действиях лица (Т) которое не принимало участия в судебном разбирательстве;

- ходатайство защиты о признании доказательств недопустимыми необоснованно отвергнуто, суд сослался на недопустимые доказательства. Суд использовал в качестве доказательства показания лиц, заключивших досудебные соглашения, уклонившись от оценки законности процедуры заключения досудебного соглашения о сотрудничестве. Поскольку поступившие после рассекречивания материалы ОРД надлежащим образом не осмотрены и не приобщены к делу в качестве иных документов, они не соответствуют положениям ст. 89 УПК РФ. Получение доказательств путем их предоставления по запросу следователя из материалов другого дела свидетельствует о недопустимом способе их получения, таким образом, ни один из документов, изготовленных при расследовании уголовного дела № 417-0188, не является допустимым доказательством по делу № 117-0106;

- нарушено право на защиту Морозова. С 21 июля 2017 года по 21 мая 2018 года на основании соглашения интересы Морозова по уголовному делу № 117-0157 представлял адвокат Кибизов. Одновременно с этим он защищал С, осужденного 19 января 2019 года за совершение преступления в отношении Морозова. С 13 апреля 2017 года интересы Морозова представлял адвокат Вечерский, тогда как с 12 мая 2017 года адвокат Вечерский представлял Ш. Поскольку между интересами Морозова и Ш есть существенные противоречия, защищать одновременно Морозова и Ш адвокат был не в праве;

- изменение меры пресечения Максимову с подписки о невыезде и надлежащем поведении на заключение под стражу считает необоснованным.

Просит изменить Максимову меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении, отменить постановление суда об отказе в удостоверении замечаний на протокол судебного заседания и удостоверить замечания, признать приведенные в апелляционной жалобе доказательства недопустимыми, отменить приговор в части обвинения максимова и вынести оправдательный приговор за отсутствием события преступления, отменить арест на имущество и денежные средства Максимова.

В апелляционной жалобе осужденный Морозов С.В.выражает несогласие с приговором суда в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела; существенным нарушением уголовно-процессуального закона; неправильным применением уголовного закона; несправедливостью приговора; выявлением данных, свидетельствующих о несоблюдении лицом условий и невыполнении им обязанностей, предусмотренных досудебным соглашением о сотрудничестве; грубом нарушении права на защиту. В обоснование жалоб указывают следующее:

- приговор основан на недопустимых доказательствах;

- в ходе предварительного следствия на обвиняемых и свидетелей оказывалось давление со стороны сотрудников правоохранительных органов, имеются факты фальсификации доказательств;

- суд не учел изменение, внесенные в обвинение государственным обвинителем в прениях;

- К свою вину не признавал, на него было оказано давление, досудебное соглашение заключено с К незаконно, условия соглашения он не выполнил;

- исследованные доказательства опровергают вывод о его причастности к преступлению.

Просит приговор суда отменить, вынести по делу оправдательный приговор.

В апелляционной жалобе адвокат Шогин М.И. просит отменить приговор суда и направить дело на новое рассмотрение в связи с нарушением права осужденного на защиту, положений ст. 47-53, 258 УПК РФ. Полагает, что суд необоснованно требовал от него ношение лицевой маски со ссылкой на распоряжение Главы Республики Карелия № 127-р, которое не является обязательным для защитников в уголовном судопроизводстве, и удалял из зала суда за отказ от выполнения данного требования. Обращает внимание на положения ст. 258-259 УПК РФ, согласно которым адвокат по уголовному делу не подлежит удалению из зала судебного заседания. Указывает, что выступивший в прениях вместо него адвокат Кузьмин П.В. выразил позицию, противоречащую интересам подзащитного, признав факт передачи денежных средств Морозовым. Решением совета адвокатской палаты Республики Карелия Кузьмину П.В. объявлено замечание за «дублирование» защитника по соглашению. Обращает внимание, что Кузьмин П.В. на оглашении приговора не присутствовал, а он был удален из зала суда за то, что снял лицевую маску, таким образом, приговор оглашен без защитника Морозова. Апелляционную жалобу на приговор адвокат Кузьмин П.В. не подал, признав тем самым свое ненадлежащее поведение и нарушение права Морозова на защиту.

В дополнительной апелляционной жалобе адвокат Шогин М.И. утверждает, что в приговоре отсутствует анализ и оценка доказательств в отношении каждого из осужденных и по каждому обвинению, как того требует закон. Кроме того, действия Морозова в описательной части приговора изложены как обвинение в отношении Максимова, в связи с чем, не понятно, в совершении каких действий обвиняется Морозов.

В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель Пшеницын Д.А. просит оставить их без удовлетворения.

Приговор в части оправдания Максимова в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст. 160 УК РФ сторонами не обжалуется.

Проверив материалы уголовного дела, изучив и обсудив доводы, приведенные в апелляционном представлении, апелляционных жалобах и возражениях судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами стороны защиты о том, что помощник прокурора Пшеницын Д.А. не является субъектом апелляционного обжалования приговора.

Согласно ч. 1 ст. 389.1 УПК РФ право апелляционного обжалования судебного решения принадлежит, в том числе, государственному обвинителю. Из п. 6 ст. 5 УПК РФ следует, что государственный обвинитель - это должностное лицо органа прокуратуры, поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу. Пшеницын Д.А. участвовал в рассмотрении дела в суде первой инстанции в качестве государственного обвинителя, является должностным лицом прокуратуры г. Петрозаводска, и, таким образом, наделен правом принесения апелляционного представления, несмотря на последующее участие в деле иного государственного обвинителя.

Судебная коллегия находит несостоятельным довод стороны защиты о незаконном составе суда первой и апелляционной инстанции.

Согласно ч.2 ст. 61 УПК РФ судья не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если имеются обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.

По мнению защиты, в связи рассмотрением судьей Хромых Д.Н. по поступившему в суд с обвинительным заключением уголовному делу вопроса о продлении Максимову срока содержания под стражей и высказанном при этом мнении относительно обвинения, его дальнейшее участие в рассмотрении дела исключалось. По аналогичным основаниям в суде апелляционной инстанции был заявлен отвод судье Маненок Н.В.

Вместе с тем, при разрешении вопросов об избрании меры пресечения и ее продлении суд, не обсуждая вопрос о виновности лица, обязан убедиться в наличии обоснованного подозрения (обвинения) лица в причастности к совершенному преступлению. Оставление данного вопроса без оценки является существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, участие судьи в рассмотрении дела недопустимо в случае, когда ранее в процессуальном решении судьей была высказана позиция относительно наличия либо отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств. Однако, поскольку основу судебного решения о продлении срока содержания под стражей, а также избрании меры пресечения в виде содержания под стражей составляют материалы, подтверждающие наличие оснований и условий для применения конкретной меры пресечения, но никак не виновность лица в совершении инкриминируемого ему преступления, вынесение таких решений судьей не препятствует ему впоследствии участвовать в рассмотрении уголовного дела по существу.

Ссылки стороны защиты на решения суда кассационной инстанции не свидетельствует об обратном, поскольку касаются конкретных судебных решений об избрании меры пресечения и продлении срока ее действия, в которых, вопреки требованиям закона, судья высказал суждение по вопросу о виновности подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Приведенные защитником формулировки из постановления судьи Хромых Д.Н. о наличии «оснований для обвинения», а также указания на «обстоятельства совершения вменяемых преступлений», не содержит суждений об обоснованности предъявленного обвинения либо вывода о совершении Максимовым преступлений, то есть не содержит суждений о виновности Максимова в совершении инкриминируемых преступлений либо оценки доказательств (т.31 л.д. 1-4).

Изложенное полностью относится и к постановлению судьи Маненок Н.В. от 21 июля 2017 года об избрании Морозову С.В. меры пресечения (т.3 л.д.69-70), вынесенное, помимо прочего, в связи с обвинением Морозова С.В. в совершении преступления, за которое тот был осужден в 2017 году, то есть по иному делу.

Судебная коллегия не усматривает нарушения права на защиту Морозова С.В. по приведенным в жалобах доводам.

В соответствии с п.3 ч.1 ст. 72 УПК РФ защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого. Вместе с тем, согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, ст. 72 УПК РФ не допускает создания искусственных препятствий для доступа к получению квалифицированной юридической помощи избранного подозреваемым защитника, а наличие лишь предположения о возможности возникновения противоречия интересов представляемых защитником лиц является недостаточным для решение об отводе защитника. По смыслу нормы закона и исходя из взаимосвязанных положений ч.1 ст. 72 УПК РФ, установленное в п.3 ограничение относится к случаям, когда защитник в рамках данного или выделенного из него дела оказывает или ранее оказывал в ходе досудебного производства либо в предыдущих стадиях судебного производства и судебных заседаниях юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого (Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июня 2015 года № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве»).

1 июня 2017 года по назначению следователя Кибизов К.В. принял на себя защиту С по уголовному делу, возбужденному по факту хищения имущества Морозова С.В. из кабинета ООО (...), однако начиная с 4 июля 2017 года дальнейшую защиту С осуществлял адвокат Пашков А.П., а затем адвокат Лушин В.В. Как следует из приобщенных документов, Морозов со 2 июня 2017 года знал о возбуждении дела по факту хищения его имущества и об участии в деле Кибизова К.В., о чем свидетельствуют подписи Кибизова К.В. и Морозова С.В. на постановлении о возбуждении уголовного дела, 21 июля 2017 года Морозов С.В. заключил соглашения с избранным им защитником - адвокатом Кибизовым К.В. на осуществление защиты по уголовному делу, возбужденному по фактам взяток, в дальнейшем Кибизов К.В. осуществлял защиту Морозова С.В. до 21 мая 2018 года (вопреки доводам стороны защиты в материалах дела имеется ордер адвоката Кибизова К.В. от 21 июля 2017 года (т.3 л.д. 33).

Учитывая, что уголовные дела по факту кражи и по фактам взяток никаким образом между собой не связаны, на момент заключения соглашения с Морозовым С.В. защиту С осуществлял адвокат Пашков А.П., а затем адвокат Лушин В.В., кроме того, принимая во внимание отсутствие данных свидетельствующих о наличии противоречий между позициями Морозова и С, помимо их статуса потерпевшего и подозреваемого по делу о хищении, судебная коллегия не находит оснований для вывода о нарушении п.3 ч.1 ст. 72 УПК РФ в связи с осуществлением адвокатом Кибизовым К.В. защиты Морозова С.В..

Приведенное в полной мере относится и к заявлению стороны защиты об участии в деле адвоката Вечерского Д.В. Никаких сведений, свидетельствующих о взаимосвязи уголовного дела по факту невыплаты заработной платы, в рамках которого Вечерский Д.В. в апреле 2017 года представлял интересы Морозова С.В., и рассматриваемого уголовного дела, а так же о наличии противоречий в позициях Морозова С.В. и Ш на момент участия Вечерского Д.В., стороной защиты не приведено. Более того, участие адвоката Вечерского Д.В. в качестве защитника Шадрина никоим образом не может свидетельствовать о нарушении права на защиту Морозова С.В., защиту интересов которого по настоящему делу Вечерский Д.В. не осуществлял.

Судебная коллегия так же не усматривает нарушения права на защиту Морозова в связи с участием в судебных заседаниях адвоката Кузьмина П.В..

Адвокат Кузьмина П.В. был назначен для защиты интересов Морозова в связи с неоднократными неявками избранного Морозовым защитника - адвоката Шогина М.И. в судебные заседания, в том числе в связи с мероприятиями, не связанными с профессиональной деятельностью, что свидетельствовало о злоупотреблении защитником своим правом. С учетом изложенного, перед Президентом адвокатской палаты Республики Карелия ставился вопрос о нарушении адвокатом Шогиным М.И. Кодекса профессиональной этики (т.33 л.д. 41-42, 77-78, 79). Вместе с тем подсудимый Морозов мер к заключению соглашения с иным защитником не принимал, настаивая на участии адвоката Шогина М.И.. Таким образом, решение о назначении Морозову защитника отвечает требованиям ст. 50, ч.2 ст. 52 УПК РФ и было направлено на предупреждения необоснованного затягивания сроков рассмотрения дела, нарушения прав участников процесса на скорейшее разрешение дела судом. Вопрос о назначении защитником конкретного адвоката разрешался не судом, а председателем коллегии адвокатов (т.33 л.д. 82). Оснований для вывода о ненадлежащей защите со стороны адвоката Кузьмина П.В. не имеется: адвокат изучил материалы дела, встречался с Морозовым для согласования позиции, о чем подсудимый заявлял в судебном заседании, занимал активную позицию в ходе судебного заседания. Судебная коллегия не находит противоречий в высказанной в прениях адвокатом Кузьминым П.В. позиции и позиции подсудимого Морозова. Пояснения Кузьмина П.В. в прениях о том, что Морозов передавал Т деньги в качестве оплаты юридических услуг, согласуются с показаниями Морозова в судебном заседании (т. 44, л.д. 164-176). Отсутствие защитника в момент провозглашения приговора не свидетельствует о нарушении права на защиту. При этом судебная коллегия обращает внимание, что адвокат Шогин М.И. не был лишен возможности продолжить осуществление защиты Морозова, участвовал в большей части судебных заседаний.

Доводы адвоката Шогина М.И. о том, что, что защитник не может быть удален из зала судебного заседания, не основаны на законе и позиции Конституционного Суда Российской Федерации.

Согласно ч.2 ст. 258 УПК РФ при неподчинении защитника распоряжениям председательствующего слушание уголовного дела может быть отложено, если не представляется возможным без ущерба для уголовного дела заменить данное лицо другим. Данная норма закона направлена на исключение возможности злоупотребления защитником предоставленными ему правами и как общее правило предусматривает замену адвоката иным защитником, и только при невозможности заменить отстраненного адвоката другим закрепляет полномочие председательствующего отложить слушание дела.

Согласно п. 8.4.1 Распоряжения Главы Республики Карелия от 12 марта 2020 года № 127-р (с последующими изменениями), с 12 мая 2020 года в пределах Петрозаводского городского округа введено обязательное использование средств индивидуальной защиты (масок), в том числе при посещении организаций и органов государственной власти.

В судебных заседаниях адвокату Шогину М.И. указывалось на необходимость соблюдения Распоряжения, предлагались для использования средства индивидуальной защиты, но, несмотря на неоднократные предупреждения об удалении из зала суда в случае не выполнения указанных требований, адвокат Шогин М.И., игнорируя не только распоряжение Главы Республики Карелия, требования председательствующего, но и просьбу подсудимого Морозова (т.47 л.д. 8 (о)), средства индивидуальной защиты в зале судебного заседания использовать отказался, мотивируя свой отказ невозможностью осуществления защиты в данных условиях и собственными суждениями о неэффективности масок. Учитывая установленный режим повышенной готовности в связи с наличием угрозы распространения коронавирусной инфекции, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что действия Шогина М.И. ставят под угрозу здоровье участников процесса. При указанных обстоятельствах решение председательствующего об удалении адвоката Шогина М.И. 4 июня 2020 года с отложением судебного заседания и затем об удалении адвоката Шогина М.И., отказывающегося использовать средства индивидуальной защиты, в каждом последующим судебном заседании, является обоснованным и отвечает требованиям закона.

Поскольку квалифицированную юридическую помощь подсудимому Морозову продолжал оказывать адвокат Кузьмин П.В., а адвокат Шогин М.И. не был лишен возможности дальнейшего участие в судебном заседании при условии использования средств индивидуальной защиты, однако исполнять распоряжение председательствующего об использовании маски последовательно отказывался, судебная коллегия не находит оснований для вывода о нарушении права Морозова на защиту в связи с удалением из зала суда адвоката Шогина М.И.

Суд первой инстанции принял все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного рассмотрения дела.

Обвинительный приговор в отношении Максимова и Морозова соответствует требованиям ст.ст. 303, 304, 307 и 308 УПК РФ, его описательно-мотивировочная часть содержит описание преступных деяний, признанных судом доказанными, приведены доказательства, на которых основаны выводы суда о виновности Максимова и Морозова в содеянном, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства, а также мотивы решений по иным вопросам, в том числе квалификации содеянного.

Вопреки доводам стороны защиты, суд первой инстанции не вышел за пределы предъявленного Максимову и Морозову обвинения, а так же не вышел за пределы обвинения, поддержанного государственным обвинителем.

Выступая в прениях сторон государственный обвинитель, сославшись на то, что фабула обвинения известна участникам процесса и акцентировав на этом внимание, ограничился краткой формулировкой обвинения. При этом, указывая временные промежутки с 31 декабря 2014 года по 7 августа 2015 года и с 31 марта 2015 года по 31 июля 2015 года, государственный обвинитель обозначил конкретный этап совершения преступлений – непосредственное получение Максимовым денежных средств в качестве взяток и непосредственную передачу денежных средств Морозовым. Отказа от обвинения, с приведением мотивов своего решения, как того требует ч.7 ст. 246 УПК РФ, за исключением позиции относительно размеров взяток, государственный обвинитель не заявлял, высказал позицию о доказанности вины Максимова и Морозова в инкриминируемых преступлениях и просил квалифицировать их действия аналогично квалификации органами предварительного расследования. Таким образом, не имеется оснований для вывода о том, что государственный обвинитель изменил обвинение, исключив все иные действия, совершение которых вменялось Максимову до 31 декабря 2014 года, в том числе вступление Максимова в сговор с К.

Допущенное судом изменение обвинения соответствует положениям ч.2 ст. 252 УПК РФ, поскольку не ухудшает положение подсудимых, не нарушает их право на защиту и существенно не отличается от первоначального по фактическим обстоятельствам.

Так суд исключил из обвинения указание на совершение Максимовым ряда действий, указанных в обвинении органом предварительного расследования, исключил обвинение в получении взятки за общее покровительство, получение взятки за выдачу займа (что, однако, вопреки мнению защиты, не влечет за собой недоказанность обвинения в получении взятки за согласование выдачи займа), в соответствии с позицией прокурора уменьшил размер взятки. По эпизоду, связанному с ГУП (...) суд, в соответствии с установленными в судебном заседании обстоятельствами в приговоре указал, на проведение аукциона Т., тогда как в обвинении было указано на фальсификацию документов без фактического проведения аукциона. Данный факт никаким образом не влияет на выводы относительно виновности Максимова и квалификации его действий. Никаких иных изменений обвинения, отличающихся от первоначального по фактическим обстоятельствам, судом по данному эпизоду не вносилось, в том числе, вопреки утверждению защиты, суд оставил без изменения обвинение в части целей, ради достижения которых была передана взятка.

Приведенные в описательно-мотивировочной части приговора мотивы, доводы и суждения при анализе доказательств и обоснованности предъявленного обвинения не свидетельствуют о том, что суд изменил обвинение или вышел за его пределы.

Выводы суда о виновности Максимова и Морозова в инкриминируемых преступлениях основаны на достаточной совокупности исследованных в судебном заседании доказательств, проверенных и оцененных судом с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, как это предусмотрено ст. 88 УПК РФ.

Протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259 УПК РФ и в полной мере отражает ход судебного разбирательства. Судебная коллегия обращает внимание, что протокол судебного заседания, вопреки высказанной позиции защитников, не является стенограммой происходящего в судебном заседании и в соответствии с законом отражает подробное, но не дословное содержание показаний, а также основное содержание выступлений сторон в прениях. Замечания на протокол судебного заседания (а по сути стенограмма судебного заседания), как те, что были рассмотрены председательствующим по делу, так и те, которые поступили в суд апелляционной инстанции без рассмотрения в связи с отставкой председательствующего, не свидетельствуют об искажении показаний допрошенных лиц, выступлений участников процесса, либо неверном изложении действий суда, принятых им постановлений и иных решений.

Доводы Максимова и Морозова о невиновности тщательно проверялись судом первой инстанции и были обоснованно отвергнуты, как опровергнутые совокупностью доказательств.

Так будучи допрошенным в судебном заседании К показал, что спустя два-три месяца после назначения Максимова на должность Первого заместителя Государственного комитета, то есть примерно в мае-июне 2013 года Максимов предложил «зарабатывать» на предоставленных им полномочиях. На предложение он согласился. Конкретика обговаривалась по каждому эпизоду, деньги делили поровну.

В 2014 году после объявления аукциона на проведение ремонтно-восстановительных работ двух зданий на пр. Ленина, Максимов сообщил о том, что ООО (...) готово выполнить работы и заплатить ему и Максимову 10% от суммы по контракту за победу в аукционе, принятие работ и оказанное покровительство. Он согласился, и 6 ноября 2014 года после победы ООО (...) на аукционе подписал контракт на выполнение работ. Любые действия подрядной организации согласовывались непосредственно с Максимовым. В конце декабря, после перечисления ООО (...) денежных средств по контракту, находясь в его машине, Максимов передал ему 280000 рублей, пояснив, что это деньги от ООО (...) за реализацию контракта без каких-либо проблем и сложностей, еще 280000 рублей со слов Максимова, тот оставил себе.

После принятия решения о ликвидации ГУП РК (...), база которого находилась на довольно большом земельном участке, примерно в марте 2014 года Максимов сообщил ему о том, что М в случае получения объекта в аренду, готов выплачивать ежемесячно по 150000 рублей, то есть по 50000 рублей ему, Максимову и Т. Он согласился. Максимов предложил схему реализации плана, в результате чего был заключен договор аренды недвижимого имущества с ООО (...). Процедурой аукциона, согласованием договора занимался Максимов. За период с 1 июня 2015 года по 31 декабря 2015 года Максимов около 4 раз передавал ему денежные средства от 30 до 50 тыс. рублей за согласование данного договора, передачу объектов недвижимости. Деньги передавались в машине, рядом с комитетом. При этом каждый раз Максимов говорил, что им и Т получена такая же сумма.

В конце 2013 года Максимов сообщил ему о том, что Морозов С. и Общественная организация (...) готовы взять в аренду здание на ул. Калинина, ранее принадлежащее ГУП РК (...), с последующим приобретением его в собственность. За передачу имущества в аренду и дальнейшую продажу на торгах, Морозов С. готов их отблагодарить. Согласно подготовленной Максимовым модели, он назначил ликвидатором ГУПа Т, был решен вопрос о выкупе Морозовым долга ГУПа перед Л, в начале 2014 года Максимов согласовал договор об аренде, весь 2014 год занимались земельным участком, а в феврале 2015 года состоялся аукцион, которым также занимались Максимов и Т. Победу на аукционе одержала общественная организация (...). В три приема - в марте, апреле и мае, находясь в машине, он получил от Максимова по 80000 рублей. Такую же сумму со слов Максимова получили Максимов и Т.

В апреле – мае 2015 года в ходе встречи, на которой помимо него присутствовали Максимов и Ш – директор фонда госимущества, Максимов поинтересовался у Ш, может ли фонд выдать 5 млн. рублей в качестве займа индивидуальному предпринимателю. Ш сказал, что это возможно в случае залога ликвидного имущества. Максимов сообщил, что если заем будет выдан под 12% годовых, то они на троих получат 7% от суммы займа. Они согласились. После разрешения вопроса с залогом имущества, он согласовал заем Морозову С. и в апреле-июне 2015 года в машине получил от Максимова 117 тыс. рублей. Со слов Максимова он и Ш получили такую же сумму.

Примерно в это же время Максимов интересовался у Ш возможностью выдать заем в размере 5 млн. рублей индивидуальному предпринимателю Г. Ш сказал, что это возможно в случае залога ликвидного имущества. Решили, что ставка по займу будет 12, 5 % годовых, и 7% от суммы займа они получат на троих, то есть каждому по 118 тыс. рублей, что заем будет выгоден Г, а в случае возникновения проблем они «прикроют». В начале мая Максимов согласовал заявку на заем. Денежные средства Максимов передал ему в мае, положив в бардачок 118 тыс.рублей и пояснив, что такую же сумму получили он и Ш.

В судебном заседании оглашались показания К на предварительном следствии. Лишь в мае 2017 года К отрицал свою причастность к преступлениям, в дальнейшем в ходе многократных допросов давал последовательные показания относительно как своей роли в преступлениях, так и роли иных лиц, уточняя и конкретизируя отдельные моменты по каждому из преступлений.

Так в ходе допроса 2 июня 2017 года К дал показания о состоявшемся с Максимовым сговоре на получение денежного вознаграждения за исполнения ими своих обязанностей - «коммерческого интереса» с работы. 9 июня 2017 года изложил обстоятельства получения им и Максимовым взятки за контракт по осуществлению работ на домах по пр. Ленина и получения взяток за согласование займов Г и Морозову. Суд обоснованно, исследовав видеозапись следственного действия, не усмотрел оснований для признания данного допроса недопустимым доказательством. В заявлении о явке с повинной от 17 июня 2017 года, данной в присутствии защитника и подтвержденной Косаревым в судебном заседании, К подробно изложил обстоятельства получения им и Максимовым взяток за предоставление займов Морозову С. и Г. В заявлениях о явках с повинной от 11 августа 2017 года изложил обстоятельства получения взятки им и Максимовым за победу ООО (...) в аукционе на ремонтно-строительные работы зданий на пр. Ленина и дальнейшее покровительство при исполнении контракта, а так же обстоятельства получения взятки им, Максимовым и Т за обеспечение победы на торгах и продажу недвижимого имущества ГУП РК (...). В ходе допроса 6 сентября 2017 года К дал подробные показания по данным преступлениям, а кроме того обратился с заявлением о явке с повинной в котором изложил обстоятельства получения взятки им, Максимовым и Т от Морозова В. за аренду имущества ГУП РК (...). Свои показания К подтвердил в ходе очных ставок 7 сентября 2017 года и 16 апреля 2018 года с Максимовым, а 19 сентября 2017 года с Ш. В дальнейшем в ходе дополнительных допросов 20 ноября 2017 года и 13 июня 2018 года К дал детальные показания относительно состоявшейся с Максимовым договоренности по аренде имущества ГУП РК (...) и обстоятельствам получения взяток.

Использование допрашиваемым лицом записей прямо предусмотрено ч.3 ст. 189 УПК РФ, таким образом, использование записей К при проведении очной ставки с Максимовым (т.27 л.д. 58-64) не ставит под сомнение допустимость протокола очной ставки и правдивость показаний К.

Ответ ПФРСИ от 1 апреля 2019 года, на который ссылается защитник, не ставит под сомнение допустимость протокола допроса К от 6 сентября 2017 года (т.25 л.д. 72-80). Допрос производился с 16.00 до 17.20, согласно ответу ПФРСИ следователь встречался с Морозовым С.В. с 17.18 до 17.22. Учитывая, что К и Морозов в указанное время содержались в одном учреждении ПФРСИ ФКУ ИК-9, где и производился допрос, последовательное выполнение процессуальных действий не исключается.

Неточности и противоречия в показаниях К, на которые указывает защитники, не являются существенными для правовой оценки рассматриваемых событий и оценки достоверности его показаний. Оценка существенности противоречий с лингвистической точки зрения, предложенная защитой, является неприемлемой. Оценивая показания К, судебная коллегия учитывает, что рассматриваемые события относятся к периоду 2013-2015 года; К и Максимов ежедневно контактировали на работе; согласно показаниям К, конкретика по каждому из эпизодов достигалась в ходе разговора с Максимовым непосредственно перед реализацией преступной схемы, а деньги в качестве незаконного вознаграждения Максимов передавал К более десятка раз. При указанных обстоятельствах невозможность указать такие детали, как точное местонахождение двигающегося автомобиля в момент передачи денег, или место нахождения лиц, причастных к преступлениям, в момент состоявшегося разговора, на что акцентирует внимание защита, объясняется особенностями человеческой памяти и не свидетельствует об оговоре Максимова со стороны К.

Довод защиты об оказанном на К давлении, в результате которого К дает показания, не соответствующие действительности, оговаривая Максимова и Морозова С., судебная коллегия находит несостоятельными. К факт оказанного на него давления отрицает. Само по себе общение К с оперативными сотрудниками не свидетельствует о принуждении его к даче показаний, выгодных оперативным сотрудникам, а изменение позиции от отрицания вины до раскаяния и заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, в том числе и под влиянием факторов, на которые ссылается защитник – тяжелое заболевание, желание провести время с семьей, стремление к назначению менее строгого наказания, не свидетельствуют об оговоре Максимова и Морозова С..

Не свидетельствуют об оговоре и показания свидетеля ГА, согласно которым К сообщил ему об участии Максимова во всех преступлениях, а узнав об осведомленности ГА о деле, заявил, что был вынужден дать показания в отношении Максимова и заключить досудебное соглашение о сотрудничестве.

В суде апелляционной инстанции по ходатайству защиты был допрошен Ф, который сообщил, что в ходе общения с К в следственном изоляторе тот рассказал о давлении со стороны сотрудников полиции, выразившемся в «угрозах» назначения строгого наказания за совершенные преступления и «требовании» дать показания о роли Максимова, в результате чего К заключил досудебное соглашение и дал показания по делу. Со слов К, его оговорил Ш, а в действительности он никаких денег в качестве взяток не брал. Вместе с тем вопрос о виновности К разрешен вступившим в законную силу приговором суда, в связи с чем, сведения об оговоре К со стороны Ш судом апелляционной инстанции не оцениваются, а о несоответствии действительности показаний К о роли Максимова свидетель не заявлял.

Выводы, изложенные в заключение специалиста №2021/04/02, приобщенном стороной защиты в заседании суда апелляционной инстанции, которые, по мнению защиты, опровергают показания К, судебная коллегия находит не обоснованными. В заключении приведены теоретические сведения о функционировании сотовой связи, видах и тенденциях развития антенн, устройстве базовых станций и т.д., однако в нем нет никаких доводов, обосновывающих сделанные специалистом выводы, а так же ссылок на предоставленную для исследования информацию. При этом в судебном заседании суда апелляционной инстанции специалист К пояснил, что при одновременном перемещении двух включенных мобильных устройств переключение на базовые станции будет осуществляться параллельно, в связи с чем, проанализировав предоставленную ему информацию, он сделал вывод о том, что мобильные устройства К и Максимова одномоментно в процессе движения в интересующие периоды не находились. Каких - либо иных признаков, по которым можно прийти к данному выводу, специалист не привел ни в заключении, ни в ходе допроса. Таким образом, для возможности такого анализа необходимы ряд условий: нахождение при К и Максимове в момент передачи взятки мобильных устройств во включенном состоянии; наличие соединений либо иных событий, в результате которых фиксируется базовая станция; перемещение на расстояние, требующее переключения станций. С учетом же показаний К относительно района их передвижения, и указанном в заключение специалиста расположении базовой станции (т.84 л.д. 111), нельзя исключить одномоментного перемещения в зоне действия одного азимута одной базовой станции, что делает невозможным подобный анализ. Кроме того, согласно предоставленным сведениям о соединениях телефонов Максимова и К, имеют место многократные промежутки времени (более 30 минут) с отсутствием событий, фиксирующих базовые станции, в том числе и 31 декабря 2014 года, что также ставит под сомнение категоричный вывод специалиста. Принимая во внимание изложенное, указанное заключение и показания специалиста К в заседании суда апелляционной инстанции, исключившего возможность нахождения мобильных устройств К и Максимова одномоментно в процессе движения в районе нахождения Комитета по управлению государственным имуществом на протяжении длительного времени (с 30 декабря 2014 года по 31 января 2015 года и с 12 марта по 31 декабря 2015 года), судебная коллегия оценивает критически.

Ходатайство стороны защиты о проведении К судебно-психиатрической экспертизы разрешено судом в соответствии с требованиями закона. Вопреки доводам стороны защиты, предусмотренных ст. 196 УПК РФ оснований для проведения обязательной экспертизы К, учитывая его статус по данному уголовному делу, не имеется. Разрешая вопрос по заявленному ходатайству, и в целом оценивая показания К, суд справедливо указал, что сомнений в способности К правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания не имеется. Судебная коллегия с выводом суда первой инстанции соглашается и в свою очередь так же не находит оснований для назначения К экспертизы, о чем ставился вопрос стороной защиты. При этом судебная коллегия, помимо прочего, учитывает занимаемую К должность, требующую общения с широким кругом лиц, показания многочисленных свидетелей об отсутствии у К психических отклонений, в том числе и мнение самих защитников, охарактеризовавшим К как «далеко не глупого человека», мнение специалиста М об отсутствии у К грубой неврологической симптоматики, последовательные показания в ходе расследования дела, согласующиеся с иными доказательствами по делу. Увлечение нетрадиционными методами медицины, психологией, в ряде случае нервозность, а также представленная в суд апелляционной инстанции характеристика на К с места содержания, не свидетельствуют о наличии психического заболевания и не опровергают вывод о способности К правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать по ним показания.

Показания К, вопреки доводам стороны защиты, согласуются с иными доказательствами по делу, в том числе с показаниями лиц, передавших Максимову и К незаконное вознаграждение за определенные действия в их интересах - М и Морозова С.В. на предварительном следствии, а также Геворгяна на предварительном следствии и в судебном заседании.

Судебная коллегия соглашается с мнением суда первой инстанции и не находит оснований для признания недопустимыми доказательствами протоколов о принятии заявлений о явках с повинной и собственноручных заявлений о явках с повинной Шадрина (т.2 л.д. 12-15), М (т.2 л.д.16-18, т. 21 л.д. 232-233), К (т.2 л.д. 23-25; 35-37; 46-47; 50-52; 54-56; 63-66), Геворгяна (т.2 л.д. 61-62), Морозова С.В. (т.2 л.д.28-30). Статья 142 УПК РФ раскрывает понятие заявления о явке с повинной как добровольного устного или письменного сообщения лица о совершенном им преступлении. Довод защиты о том, что следователь был не вправе в ряде случаев принимать заявления, поскольку на момент их составления следственные органы располагали сведениями о причастности указанных лиц к преступлениям, не основан на законе. Никто не может быть ограничен в своем праве добровольно сообщить правоохранительным органам о своем участии в преступлении, а разрешение вопроса о том, признавать данное заявление явкой с повинной, либо расценивать подобное заявление как раскаянием в совершенном деянии, относится к компетенции суда.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации ст. 142 УПК РФ не содержит положений, на основе которых ограничивались бы свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, лица, делающего заявление о явке с повинной, а потому не предполагает присутствия при этом адвоката (определение Конституционного Суда РФ от 30.01.2020 N 225-О). Таким образом, обращение Шадрина и Геворгяна с заявлением о явке с повинной без участия адвоката не свидетельствует о недопустимости сделанных заявлений. Доводы о том, что К не разъяснено его право на участие защитника противоречит материалам дела. Все заявления о явках с повинной сделаны К в присутствии его защитника Черкасова А.В.

Доводы защиты о том, что изложенные в заявлениях сведения не соответствуют фабуле обвинения, не только не свидетельствуют о недопустимости доказательств, но и опровергают утверждение защиты о том, что приведенные в заявлениях сведения написаны под диктовку следователей и оперативных сотрудников. При этом сам по себе довод об оказанном давлении при написании заявлений о явках с повинной со стороны сотрудников правоохранительных органов при попустительстве защитников, является голословным и надуманным.

Мнение специалистов об участии в написании М явки с повинной 21 августа 2017 года другого лица (т.21 л.д. 232-233), а так же о наличии признаков, свидетельствующих о написании явок с повинной Морозова С.В. (т.2 28-30, т.21 л.д. 232-233) при участии другого лица, не свидетельствует об оказанном давлении, о недопустимости явок с повинной, либо недостоверности изложенных в них сведений. Как указано в заявлениях, при их написании какого-либо ограничения и давления оказано не было, а сами заявления составлялись с участием избранных защитников - адвокатов Прядко Г.В. и Кибизова К.В. При этом судебная коллегия обращает внимание, что изложенные в заявлениях о явках с повинной факты были неоднократно подтверждены Морозовым С.В. и М в ходе допросов.

Так будучи допрошенным по преступлению, связанному с проведением ремонтно-строительных работ ООО (...) М, являющийся директором ООО (...), на предварительном следствии показал, что знаком с Т и Максимовым, которые между собой поддерживают дружеские отношения. Узнав о проведении аукциона на ремонтно-строительные работы на (.....), попросил Т переговорить с руководством (...), в частности с Максимовым, о вероятности его выигрыша на аукционе. Т сообщил ему, что за вознаграждение в 10% от стоимости контракта К и Максимов готовы помочь с обеспечением победы на аукционе и оказать покровительство при исполнении контракта. Он согласился, ООО (...) выиграло аукцион, а все возникающие вопросы он решал с Т и Максимовым (отсутствие лицензии у ООО (...) на проведение работ на объектах культурного наследия; возможность выполнения работ за сроками, установленными контрактом; вероятность не выгодного гарантийного ремонта в случае выполнения работ по окраске фасада в зимний период и заключение дополнительных соглашений, в результате чего окраска фасада не производилась). Каких либо проблем при проведении аукциона, а затем при выполнении работ у его фирмы не возникло, то есть Максимов, по его мнению, свои обещания исполнил. В декабре 2014 года на расчетный счет общества поступили денежные средства в сумме 5641110 рублей, и в период 31 декабря 2014 года - 31 января 2015 года, согласно достигнутой ранее договоренности, он передал Т 560000 рублей для К и Максимова. В последующем Т сообщил, что все денежные средства отдал Максимову.

Аналогичным образом обстоятельства произошедшего были изложены М в заявлении о явке с повинной, при этом М указал, что сумму взятки за контракт по проведению ремонтно-восстановительных работ ему озвучил Максимов и ему же после выполнения работ он передал деньги.

В судебном заседании М свои показания изменил, указав, что действительно передавал Т деньги за «контракт или за сопровождение» - 10% от суммы контракта по ремонтно-строительным работам, Т сказал «дайте денежную сумму и контракт будет Ваш». Каким образом Т распорядился деньгами не знает. На следствии давал иные показания, поскольку боялся оказаться в местах лишения свободы.

Судом дана надлежащая оценка изменению показаний М в суде, судебная коллегия с данными выводами соглашается. Приведенные свидетелем мотивы изменения показаний являются надуманными, поскольку именно показания на следствии свидетельствовали о совершении М преступления, что могло повлечь за собой назначение наказания в виде лишения свободы. Кроме того, показания от 24 мая 2018 года об обстоятельствах передачи им взяток, даны М после принятия в отношении него решения о прекращении уголовного преследования (т.9 л.д. 21-26, 27-38).

Момент приобретения лицом статуса подозреваемого определен ч.1 ст. 46 УПК РФ. Добровольное заявление лица о совершении им преступления не является основанием для приобретения им статуса подозреваемого. С учетом изложенного, оснований для признания недопустимым доказательством протокола допроса М от 19 июля 2017 года в статусе свидетеля не имеется. При этом судебная коллегия обращает внимание, что в дальнейшем, будучи допрошенным в качестве подозреваемого, М дал аналогичные показания (т.9 л.д.2-6, 7-12, 15-20).

Довод стороны защиты о том, что обеспечить победу при проведении электронного аукциона невозможно, является справедливым, однако это не исключает возможность разработки аукционной документации с условиями, оптимально подходящими для возможностей конкретной организации, создание формальных препятствий для участия иных лиц и общее покровительство при выполнении работ по договору (менее пристальный контроль за качеством работ, продление сроков выполнения работ, уменьшение объемов работ).

Так согласно показаниям К, обговорив с Максимовым возможность «заработать» на сделке, Максимов предложил поставить короткий срок выполнения работ, тем самым отвести участников, что они и сделали, указав срок менее 1 месяца. Он поручил Максимову контролировать работу ША по подготовке документов, в частности именно Максимов разрешал вопрос, возникший с Министерством культуры по поводу лицензии на осуществление работ. В дальнейшем ООО (...), директор которого со слов Максимова был готов заплатить им 10% от стоимости контракта за победу в аукционе и общее покровительство, аукцион выиграло, однако в установленный контрактом срок работы не выполнило, в результате чего Максимов договаривался с (...) об отзыве лимитов бюджетных обязательств, что позволило закрыть контракт с фактическим исполнением работ по факту на меньшую стоимость. Перед принятием работ работала комиссия, в состав которой входил Максимов, финальные документы подписывались после проведения внутренней экспертизы, которую он также поручил провести Максимову.

Показания К об оказанном ООО (...) покровительстве и участии в этом Максимова подтверждается и иными доказательствами.

Свидетель М показал, что его организация ООО (...) выиграло аукцион на проведение ремонтных работ, однако позже заявку организации отклонили в связи с отсутствием пункта по обработке стропильной части; его аргумент о возможности привлечения субподрядчика заказчика не удовлетворил (данные показания опровергают доводы Максимова, высказанные в прениях о возможности привлечения субподрядных организаций). Согласно исследованным документам, потенциальный участник аукциона - ООО (...) просило внести изменения в аукционную документацию в раздел «Требования к участникам», считая необходимым наличие лицензии на осуществление деятельности по реставрации объектов культурного наследия. Из показаний М на предварительном следствии (т.9 л.д. 30) следует, что он говорил Максимову и Т о данной лицензии на проведение работ, которой ООО (...) не имело, его заверили, что лицензия не потребуется. Будучи допрошенной в качестве свидетеля А показала, что работала начальником Управления по охране объектов культурного наследия; в нарушение законодательства в момент объявления конкурсных процедур в условия конкурса по проведению работ по внешнему облику здания на пр. Ленина не было включено требование по привлечению лицензированной организации в сфере объектов культурного наследия. Более того, Максимов на официальном сайте Российской Федерации дал разъяснения, согласно которым проводимые работы не подлежат лицензированию. Ссылка стороны защиты в суде апелляционной инстанции на проводимые на данном объекте работы без согласования с Министерством культуры, в частности по договору от 18 марта 2014 года № 16/03-15, не опровергают показания А, поскольку по данному договору выполнялись внутренние работы в помещении контакт-центра, что не имеет отношения к внешнему облику здания.

Свидетель ША показала, что работая в государственном комитете, она готовила документы, связанные с проведением аукциона на ремонтно-строительные работы зданий на пр. Ленина, при этом все вопросы, связанным с указанным договором, до подписания документов К она согласовывала с Максимовым. Локальную смету, на основании которой она готовила документы для аукциона, ей передал Максимов. В ноябре 2014 года Максимов выяснял у нее варианты изменения контракта с ООО «Интерстрой», она сообщила о возможности уменьшения объема работ, но не более чем на 10%, либо изменение контракта при уменьшении ранее доведенных лимитов бюджетных обязательств.

Свидетель Г показала, что предложения Государственного комитета за подписью Максимова С. о внесении изменений в лимиты бюджетных обязательств путем их уменьшения по целевой статье расходов были учтены в составе показателей лимитов бюджетных обязательств и 22 декабря 2014 года изменения сводной бюджетной росписи и лимитов бюджетных обязательств утверждены и.о. Министра финансов Республики Карелия Максимовым А.

Из исследованных судом документов следует, что государственный контракт № 42 стоимостью 8750778 рублей был заключен 6 ноября 2014 года, а 26 ноября 2014 года М обратился с просьбой продлить сроки выполнения работ, установленные контрактом. При этом из показаний М на предварительном следствии следует, что на момент аукциона он понимал, что объективно за 20 дней работы не выполнить, однако согласно договоренностям, акты выполненных работ будут подписаны, а работы он сможет закончить за сроками контракта. 18 декабря 2014 года подписано дополнительное соглашение №1 об изменении объема работ, 22 декабря 2014 года дополнительным соглашением №2 установлена цена контракта – 5 641 110 рублей, что позволило не производить покраску фасадов здания. Данные работы, как следует из показаний М на следствии, могли повлечь для ООО (...) негативные последствия. 23 декабря 2014 года комиссией, председателем которой являлся К, а членом Максимов, принято единогласное решение о соответствии выполненных работ контракту и подписан акт приема-сдачи работ. 30 декабря 2014 года на счет ООО (...) поступили 5641110 рублей (т.20 л.д. 1-2, 6-18, 45,58, т.23 л.д. 225). Указанные документы в совокупности с показаниями допрошенных лиц, подтверждают выводы суда об оказанном ООО (...) покровительстве.

Приобщенное в суде апелляционной инстанции заключение по результатам проведения строительно-технического исследования (т.81 л.д. 122-130) выводы суда не опровергает. Действительно, согласно выводам специалистов, предусмотренные контрактом работы, в том числе ремонт фасадов, можно было выполнить в установленный срок с 10 ноября 2014 года по 1 декабря 2014 года, однако это, во-первых, напрямую зависело от количества привлеченных рабочих строительных специальностей и выбранной схемы организации производства работ, а во-вторых, требовало создание постоянного теплового контура с приемлемым микроклиматом, поскольку нанесение красящего состава недопустимо при температуре ниже +5 градусов, тогда как в указанный период температура находилась в пределах от -5,9 до +4,9. Таким образом, выводы специалистов согласуются с показаниями М на предварительном следствии.

Согласно доказательствам, исследованным судом по обстоятельствам передачи Максимову и К взятки в связи с арендой имущества ГУП РК «Копир» следует, что распоряжением К №-р от 8 апреля 2014 года ликвидатором ГУП РК (...) назначен С. Распоряжением К №-р от 11 апреля 2014 года на праве хозяйственного ведения за ГУП РК «Копир» закреплено недвижимое имущество- здание ангара, склада, мастерских с котельной, проходной, что исходя из показаний Д на предварительном следствии, ранее никогда на стадии ликвидации не делалось.

М, будучи допрошенным на предварительном следствии показал, что в мае 2014 года Т рассказал о производственной базе на ул. Логмозерской и возможности ее аренды. Кроме того, обсуждая с Т вопрос об использовании земельного участка, они решили, что участок можно разделить, поменять назначение земли, после чего начать на нем строительство жилья. Т обещал решить вопрос с К и Максимовым, однако предупредил, что за заключение договора аренды и разрешения размещения бизнеса необходимо будет дать взятку К и Максимову. Вопрос раздела земли и малоэтажному строительству он обсуждал лично с Максимовым и тот попросил подготовить план застройки земельного участка. Еще до заключения договора аренды, понимая, что вопрос в Комитете государственного имущества будет разрешен в его интересах, он стал использовать территорию базы и вкладывать деньги в объект, в частности он передал деньги на проведение кадастровых работ по разделу земли, при этом никаких арендных платежей он не вносил. Необходимые документы для аукциона готовил Т, который впоследствии весной 2015 года сообщил ему о победе в аукционе ООО (...) и заявил, что заключив договор, он должен будет платить арендную плату 54000 рублей и 180000 рублей передавать через него К и Максимову. С данными условиями он согласился и платил 5 месяцев, однако после того как его доходы упали, он стал обсуждать с Т возможность прекращения ежемесячных платежей либо снижения их суммы. Т после обсуждения вопроса с К и Максимовым сообщил, что те готовы отказаться от ежемесячных платежей до нормализации его экономической ситуации (т.9 л.д. 15-19, 27-38).

Аналогичным образом обстоятельства произошедшего были изложены М в заявлении о явке с повинной.

В судебном заседании М свои показания изменил, указав, что действительно передавал Т деньги за сопровождение сделки - 170-200 тыс. рублей ежемесячно на протяжении 4 месяцев за аренду объектов ГУП РК «Копир», однако как он ими распорядился, не знает. Показания М о ежемесячных затратах связанных с арендой имущества ГУП (...) (арендной платы и суммы «за сопровождение сделки») опровергают позицию стороны защиты об отсутствии экономического смысла в аренде помещений с учетом суммы взятки.

Не свидетельствует об обратном и представленные в суд апелляционной инстанции сведения о стоимости аренды аналогичных ангаров в (.....), поскольку объекты ГУП РК (...), в отличие от ангаров, стоимость аренды на которые предоставлена защитой, находятся на земельном участке, который планировалось использовать в том числе и для малоэтажного строительства, в черте города, в непосредственной близости от Онежского озера.

Показания М в части состоявшегося в мае-июне 2014 года разговора с Максимовым об использовании земли, согласуются с исследованными документами, согласно которым 26 июня 2014 года С обращается в Государственный комитет с просьбой рассмотреть вопрос о предоставлении в аренду земельных участков, на обращении имеется резолюция Максимова «Т прошу рассмотреть в сжатые сроки». 10 августа 2014 года между Государственным комитетом в лице Максимова и ГУП РК (...) в лице С заключен договор аренды земельного участка. 7 октября 2014 года К рассмотрено заявление ГУП РК (...) и принято решение об образовании нового земельного участка путем раздела участка. 15 декабря 2014 года заключено дополнительное соглашение к договору аренды земельного участка от 10 августа 2014 года, согласно которому оба земельных участка предоставлены в аренду ГУП РК (...). 16 января 2015 года С обращается в Государственный комитет с письмом, в котором просит рассмотреть вопрос об изменении вида разрешенного использования земельного участка для строительства многоквартирного жилого дома до трех этажей (т.15 л.д. 92).

Судом дана надлежащая оценка изменению показаний М в суде, Судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции, отдавшего предпочтение показаниям М на предварительном следствии. Приведенные свидетелем мотивы изменения показаний судебная коллегия считает надуманными.

Из показаний свидетеля Д на предварительном следствии следует, что он являлся заместителем начальника управления государственного имущества и земельных ресурсов, курировал работу С, назначенного по указанию Максимова ликвидатором ГУП РК (...). С, как и Т, отчитывался о своей работе через Максимова. На его обращения к Максимову с просьбой выяснить, какая деятельность ведется С, как ликвидатором, Максимов отвечал, что им все контролируется. Аналогичные показания дал свидетель К, пояснив, что по вопросам взаимодействия с С обращался к Д, как к своему руководителю, а тот в свою очередь ссылался на Максимова. О наличии претензий к С как к ликвидатору, так же дала показания свидетель Б

Из показаний свидетеля С на предварительном следствии следует, что он поддерживает давние дружеские отношения с Морозовым Степаном, знаком с его отцом, сестрой и Т. Занять должность ликвидатора ГУП РК (...) ему предложил Т, заверив, что будет лично направлять его и пошагово разъяснять, какие действия необходимо совершать. В дальнейшем встретился с Максимовым, телефон которого получил от Т, Максимов сообщил, что фактически всеми вопросами будет заниматься Т, а он должен лишь исполнять его указания, что в дальнейшем и происходила, поскольку он в указанной деятельности ничего не понимал. При этом Т каждый раз, давая указания о совершении тех или иных действий, говорил об их согласовании с (...). О проведенном аукционе узнал от Т по факту.

Приобщенные защитой в суде апелляционной инстанции сведения относительно деятельности Т как ликвидатора никоим образом не влияют на выводы суда, а лишь подтверждают показания С о том, что будучи несведущим в вопросах ликвидации, он исполнял указания Т, опытного юриста в данной сфере.

Доводы стороны защиты о том, что Государственный комитет РК не согласовывал и не мог согласовывать передачу в аренду имущества ГУП РК (...) опровергаются материалами дела, согласно которым С дважды обращался в Комитет с просьбой согласовать передачу в аренду помещений, закрепленных на праве хозяйственного ведения за ГУП РК (...). 29 января 2015 года и 13 апреля 2015 года Максимов уведомляет ГУП РК (...) о согласовании аренды помещений (т.15 л.д. 24, 85), после чего 1 июня 2015 года между ГУП РК (...) и ООО (...) заключен договор аренды здания мастерских с котельной и пристройкой, здания проходной и ангара. Предоставленный стороной защиты в суд апелляционной инстанции ответ на адвокатский запрос Министерства имущественных и земельных отношений о том, что договор аренды не согласовывался Государственным комитетом (т.82 л.д. 155-156) противоречит установленным фактическим обстоятельствам.

По обстоятельствам приобретения здания ГУП РК (...)в судебном заседании были оглашены показания Морозова С.В., данные им в ходе допроса 17 августа 2017 года. Морозов полностью признал свою вину в даче взятки и показал, что в 2015 году дважды через Т, с которым знаком со школьных лет, давал взятки К и Максимову. Так Т предложил ему взять в аренду здание, принадлежащее ГУП РК (...), ликвидатором которого был назначен Т, которое в дальнейшем будет продано на аукционе. Для обеспечения победы на аукционе руководству (...) необходимо было передать взятку в размере 1 млн. рублей. Он оценил предложение как выгодное и согласился, однако позже цена лота увеличилась, что его не устраивало. Т, переговорив с руководством (...), сообщил ему о снижении размере взятки до 600- 800тыс. рублей, точной суммы он не помнит. Деньги он передал Т, а тот в свою очередь заверил его, что передал деньги руководству (...). В марте 2015 года между его сестрой М и Т был заключен договор купли-продажи здания.

Аналогичным образом обстоятельства произошедшего изложены в заявлении Морозова С.В. о явке с повинной от 10 августа 2017 года, в ходе проверки его показаний на месте 21 ноября 2017 года, а также в ходе допросов 13 сентября, 19 октября 2017 года (т.3 л.д. 96-100, 108-113).

Предоставленные в суд апелляционной инстанции сведения о выездах Морозова С.В. за пределы Республики Карелия, в том числе в декабре 2014 года и в марте 2015 года, не исключают совершение им преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, в том числе и в указанные в приговоре сроки, в частности о поступившем от Т в декабре предложении об аренде, о передаче взятки в период с 12 марта 2015 года по 31 июля 2015 года, и не свидетельствуют о недостоверности сведений, изложенных в ходе следственных действий.

Показания Морозова С.В., данные в ходе досудебного производства, судом были проверены, оценены, обоснованно признаны достоверными и допустимыми, так как даны в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, в присутствии защитника. О применении незаконных методов ведения следствия, равно как и о ненадлежащем оказании юридической помощи защитником, ни в одном из таких протоколов Морозов С.В. не заявлял. Таким образом, утверждение осужденного о вынужденном характере своих показаний суд обоснованно счел несостоятельными. Довод стороны защиты о том, что Морозову С.В. не разъяснены права обвиняемого, не основан на законе и материалах дела – очная ставка, а так же допросы производились по уголовному делу № 117-0106, по которому Морозов С.В. на момент выполнения следственных действий статуса обвиняемого не имел, в связи с чем, ему обоснованно разъяснены права подозреваемого. После проведения следственных действий, протоколы прочитаны участниками следственных действий лично, замечаний по их содержанию, в том числе и по сведениям о месте и времени проведения следственного действия, не поступило, достоверность сведений, содержащихся в протоколах, удостоверена подписями Морозова и его защитника. Утверждение стороны защиты о фальсификации протоколов - их изготовлении без проведения следственного действия, в иное время, без участия защитника, а так же о принуждении Морозова С.В. к даче показаний в ходе очной ставки, является голословным обвинением не только следователя, но и защитников. Биллинг телефонных соединений по телефону Морозова за 13 сентября 2017 года, представленный стороной защиты, свидетельствует о том, что пользователь указанного телефона 13 сентября 2017 года прибыл к зданию СУ СК России по РК между 13.28 и 13.42. Указанное в протоколе допроса время начала допроса - 13.10, при удостоверении правильности сведений в протоколе подозреваемым и защитником, не является свидетельством фальсификации протокола, и может быть обусловлено использованием различных приборов учета времени либо являться технической ошибкой. При этом судебная коллегия обращает внимание, что непосредственно после допроса с 14.10 была проведена очная ставка между Морозовым и К с участием их защитников. Предоставленная стороной защиты информация о телефонных соединениях за 19 октября 2017 года так же не ставит под сомнение проведение допроса в указанный день, поскольку не исключает возможность телефонного соединения с разрешения следователя в ходе следственного действия. В то же время представленная информация свидетельствует о нахождение пользователя телефона в момент допроса в районе нахождения Следственного комитета. При этом в ходе последующего допроса 15 января 2018 года Морозов в присутствии защитника заявил, что полностью подтверждает ранее данные им показания. Довод адвоката об одновременном выполнении проверки показаний на месте с участием Морозова (т.3 л.д.60-64) и допросе К (т.25 л.д. 72-80) опровергается материалами дела: проверка показаний на месте проводилась с 10.50 до 11.30, а допрос К с 16.00 до 17.20. Предоставленные осужденным сведения, согласно которым организация, осуществляющая охрану Следственного управления, не располагает информацией о посещении Морозовым здания управления 6, 13, 25-27 сентября 2017 года и 16, 19 октября 2017 года, не свидетельствует о том, что следственные действия в указанные дни не проводились. В ответ на запрос суда апелляционной инстанции ФГУП (...) сообщила о том, что журнал посещения здания Следственного управления является служебной документацией Заказчика и хранится не в их организации, а в Следственном управлении.

Согласно исследованным доказательствам на 22 января 2014 года здание по адресу ул. Калинина д. 52 «б» находились в хозяйственном ведении ГУП РК (...) и его помещения до 2014 года сдавались в аренду (т.44 л.д.72-88), стоимость арендной платы различных помещений в различные годы колебалась от 400 рублей до 6125 рублей в месяц. В частности за аренду помещений по указанному адресу арендатором ИП П по договору ГП301 было выплачено в общей сумме 141115 рублей (т.44 л.д. 78) Ссылка в приговоре на договор ГП 139 (т.47 л.д. 171-180) является ошибочной. Таким образом, предоставленный в суд апелляционной инстанции документа о расположении объекта аренды по договору ГП 139 в г. Кондопога не опровергает выводы суда о наличии арендаторов помещений в здании по адресу (.....).

24 декабря 2013 года распоряжением К №-р ликвидатором ГУП РК (...) назначен Т.

Из показаний свидетеля Д на предварительном следствии следует, что он являлся заместителем начальника управления государственного имущества и земельных ресурсов, курировал работу Т как ликвидатора ГУП РК (...). Знал, что Т является человеком Максимова и назначен по его указанию. Неоднократно обращался к Максимову касательно несвоевременных отчетов Т, писал докладные на Т, которого было невозможно разыскать, однако Максимов заверял его, что «все нормально, процедура ликвидации ведется в соответствии с законодательством», давая понять, что его контроль и вмешательство излишни. Таким образом, вопросами аренды и продажи здания ГУП РУ (...) занимался непосредственно Максимов. Аналогичные показания дал свидетель К, пояснив, что по вопросам взаимодействия с Т обращался к Д, как к своему руководителю, а тот в свою очередь ссылался на Максимова.

Свидетель Т показала, что ее бывший супруг Т с детства знаком с Максимовым. Сама она работала в Государственном комитете на различных должностях, непосредственно подчиняясь Максимову. Многократно видела в Комитете Т.

В материалах дела имеется зафиксированный диалог К и Максимова: ХХ.ХХ.ХХ К: «Скинь телефон и ФИО ликвидатора (...)», Максимов № (Т) Привет! Как дела? Что-то случилось?» К «Ок:) это О?...». Данный диалог подтверждает показания свидетелей о том, что все вопросы с ликвидатором ГУП (...) решались через Максимова.

22 января 2014 года между ГУП (...) в лице Т и МОО (...) в лице Морозова С.В. заключен договор аренды всего здания по адресу (.....) на 5 лет за 7848 рублей 96 копеек в месяц, согласованный Максимовым (т.14 л.д. 76-80).

Из показаний свидетеля Молинского следует, что исходя из условий заключенного договора и договоров, заключенных ранее, арендная плата снизилась примерно в 5-6 раз. При этом здание новым арендатором не использовалось, облицовочная обшивка была снята, что снижало стоимость здания. Все вопросы, возникающие к Т как к ликвидатору ГУП РК (...), решались через Максимова

Доводы стороны защиты о том, что Максимов участия в разрешении вопросов об аренде здания и его дальнейшей продаже не принимал, поскольку в соответствии с действующим законодательством заключение договора аренды с общественной организацией в данном случае согласования с Государственным комитетом не требовало, опровергается материалами дела. 22 января 2014 года за подписью Максимова в адрес Т направлено письмо о согласовании аренды здания. 7 мая 2014 года Максимов предварительно согласовывает выполнение капитального ремонта здания, заключение договора на реконструкцию, а также обращение в Администрацию для предоставления МОО «Мама» смежного земельного участка для размещения автопарковки (т.14 л.д.127-128). В октябре Максимов накладывает резолюцию «Д прошу рассмотреть в сжатые сроки» на обращении Т от 2 октября 2014 года о согласовании возможности реконструкции здания с увеличением до 4 этажей. 2 февраля 2015 года на рассмотрение Максимову передано уведомление ликвидатора ГУП РК (...) Т о размещении извещения по проведению аукциона по продаже здания.

Доводы защиты о произошедшей в феврале 2014 года аварии и намерении Морозова отказаться от использования здания, опровергаются установленными фактическими обстоятельствами, свидетельствующими о намерении Морозова, несмотря на произошедшую аварию, приобрести здание в собственность, и понесенных в связи с этим расходах задолго до объявления аукциона по продаже здания. Так 26 мая 2014 года заключен авторский договор на разработку архитектурно-планировочной концепции офисного здания (стоимость работ 70000 рублей); 6 августа 2014 года заключено дополнительное соглашение между МОО «Мама» и ГУП РК (...) о капитальном ремонте здания за свой счет с возмещением путем зачета арендных платежей, при этом капитальный ремонт требовал вложения свыше 3 млн. рублей, а возмещение данных затрат было предусмотрено за счет арендных платежей (то есть менее 430000 рублей за 5 лет); 28 августа 2014 года по заданию МОО (...) проведена оценки здания (стоимость работ 20000 рублей). В ноябре 2014 года Морозов С.В. на основании договора цессии принял право требования у ГУП РК (...) 2,5 млн. руб., за что выплатил Л 1,9 млн. руб. Судебная коллегия считает надуманным довод стороны защиты об экономической целесообразности данной сделки при отсутствии намерения в дальнейшем получить здание в собственность. М было известно финансового положения ГУП РК (...), не имеющего средств для погашения задолженности. В судебном заседании Морозов С.В. на вопросы государственного обвинителя отвечать отказался, а в своих показаниях не пояснил, в чем заключается «экономическая целесообразность», указав однако, что нес затраты по содержанию здания, надеясь на положительное решение вопроса о предоставлении дополнительного земельного участка, реконструкции здания и получения его доли в собственность.

21 июня 2014 года зафиксирована следующая переписка между К и Максимовым: К: «Привет. В здании на Калинина 52 «б» появились разбитые стекла. Много окон открыто. Ликвидаторы отлично работают. А когда-то были арендаторы», Максимов: «Привет. Не переживай, все по плану!». Довод защиты о том, что текст сообщения принадлежит Л, а К лишь перенаправил его Максимову, не меняет сути диалога, свидетельствующего о том, что Максимов не только осведомлен о разрушении здания, но и планировал происходящее. Вопреки доводам защитников, оценка данных сообщений не требует специальных познаний в области лингвистики. 31 октября 2014 года в результате проверки использования государственного имущества, находящегося в собственности Республики, установлено, что в здание в течение длительного времени имеется свободный вход посторонних лиц через демонтированные оконные проемы, электропроводка в аварийном состоянии. 2 декабря 2014 года в адрес Государственного комитета направлено письмо о многочисленных обращениях граждан о ненадлежащем состоянии здания. Таким образом, несмотря на неоднократно направленные в адрес первого заместителя Главы Республики Карелия по экономической политики Г письма, согласно которым ГУП РК (...) предпринимает все меры для сохранения здания в государственной собственности Республики, для улучшения его технического состояния и повышения цены, к моменту объявления аукциона здание было приведено в неудовлетворительное состояние и, по показаниям К, вряд ли могло кого-то заинтересовать.

Согласно показаниям свидетелей, отчету об оценки №1744/14, стоимость административного здания составляет 4 500000 рублей, представляло ценность исходя из местоположения и занимаемой площади земельного участка. Участие в аукционе Б, которого, как следует из его показаний, интересовал именно земельный участок, его активная позиция, направленная на повышение цены объекта, привели к увеличению стоимости здания до 5850000 рублей. При этом Б был готов приобрести здание, несмотря на обременение в виде его аренды Морозовым, что помимо прочего опровергает доводы стороны защиты об отсутствии у Морозова экономического интереса приобретения здания при условии повышения стоимости за счет незаконного вознаграждения должностным лицам. О целесообразности с экономической точки зрения приобретения здания также дал показания свидетель К

Приобщенная в суде апелляционной инстанции корпоративная электронная почта Морозова не опровергает выводы суда, более того свидетельствует о намерении Морозова реконструировать здание путем увеличения этажности, увеличить площадь используемого земельного участка, что согласуется с выводами суда о даче (получении) взятки за приобретение права на объект недвижимого имущества с целью последующей постройки на месте приобретенного объекта иного здания, либо реконструкции имеющегося с приобретением права на земельный участок. Имеющиеся в переписке сведения о том, что в конце ноября 2013 года Морозов подыскивал помещение для аренды, согласуется с выводом суда о том, что до 24 декабря 2013 года Т предложил Морозову взять в аренду объект недвижимости.

20 февраля 2015 года победителем аукциона по продаже здания признанна М, 12 марта 2015 года заключен договор купли-продажи здания. 11 и 26 июня поступила оплата по договору. 30 июня 2015 года выдано свидетельство о государственной регистрации права на административное здание. 1 июля 2015 года здание передано Морозову С.В. в доверительное управление. Во второй половине 2015 года М неоднократно поднимает вопрос о пользовании земельными участками, а 8 мая 2016 года в неэксплуатируемом здании произошел пожар, в результате которого здание значительно повреждено огнем по всей площади; предполагаемая причина пожара - поджог.

Таким образом, совокупность исследованных доказательств подтверждает показания К и показания Морозова С.В. на предварительном следствии об обстоятельствах дачи и получения взятки в период с 12 марта 2015 года по 31 июля 2015 года за согласование заключения и заключение договора аренды объекта недвижимости, победу М в интересах Морозова на аукционе и продажу указанного здания.

Анализируя доводы апелляционных жалоб и апелляционного представления в части получения незаконного вознаграждения за согласование займов судебная коллегия приходит к следующим выводам:

Согласно приведенным выше показаниям К в апреле – мае 2015 года Максимов сообщил о том, что в случае выдачи (...) займа Г и Морозову под 12% годовых, он (К), Максимов и Ш на троих получат 7% от суммы займа. С предложением Максимова он и Ш согласился, и в дальнейшем займы были согласованы, за что он получил от Максимова оговоренную сумму, при этом со слов Максимову такую же сумму тот оставил себе.

Согласно ст. 20 Федерального закона от ХХ.ХХ.ХХ № –ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях», Уставом ГУП РК (...) Министерство имущественных и земельных отношений согласовывает крупные сделки ГУП РФ «Фонд государственного имущества РК». В соответствии с данными положениями, ХХ.ХХ.ХХ Максимов подписал письмо о согласовании выдачи займа Геворгяну, а ХХ.ХХ.ХХ К подписал письмо о согласовании выдачи займа Морозову С.В. При указанных обстоятельствах анализ законодательства и доводы защиты о том, что заем мог быть выдан и без согласования, а инициатива такого согласования исходила от бухгалтера фонда С, на правовую оценку действий Максимова не влияют.

Выводы суда о виновности Максимова в совершении преступлений, связанных с выдачей займов, подтверждаются показаниями Морозова С.В. на предварительном следствии, оглашенными в судебном заседании в соответствии с требованиями закона. Так в ходе допроса 17 августа 2017 года Морозов полностью признал свою вину в даче взятки и показал, что в связи со сложившейся финансовой проблемой он согласился на предложение Т о получении кредита в Фонде госимущества на льготных условиях за вознаграждение. Понимал, что речь идет о взятке, Т озвучил ее сумму, но размер взятки он не помнит. Выдача займа в размере 5 млн. рублей ему была согласована, и после поступления денег на счет он снял наличные денежные средства в оговоренном ранее размере и передал Т для последующей передачи руководству (...). Позже Т сообщил, что передал деньги Максимову, К и Ш. В дальнейшем в связи с отсутствием свободных денежных средств, по согласованию с Максимовым был пересмотрен порядок оплаты его задолженности. Аналогичным образом обстоятельства произошедшего изложены в заявлении Морозова о явке с повинной от 10 августа 2017года, в ходе проверки его показаний на месте, а также в ходе допросов 13 и 25 сентября, 19 октября 2017 года и в ходе очной ставки с К 13 сентября 2017 года.

Приговором Петрозаводского городского суда от 13 декабря 2017 года Морозов С.В. осужден за совершение преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст. 291 УК РФ.

Свидетель Геворгян показал, что в начале 2015 года он нуждался в денежных средствах, в выдаче кредитов банки отказали. Со слов Т, оказавшего ему юридические услуги, ему стало известно о возможности получения кредита под 12, 5 % годовых в Фонде госимущества при условии передачи через Т 7% от суммы займа руководству Государственного комитета по управлению госимуществом. Он согласился, и Т подготовил все необходимые документы, а он лишь подписал договор, после чего на его счет поступили 5 млн. рублей и он, согласно договоренности, в один из дней в июне 2015 года на (.....) (в офисе или кафе, точно не помнит) передал Т 350000 рублей для руководства Комитета. Аналогичным образом обстоятельства произошедшего изложены в его заявлении о явке с повинной от ХХ.ХХ.ХХ и протоколе проверки показаний на месте. Помимо этого в своем заявлении Г уточнял, что 350 000 рублей переводил на свой карточный счет и снимал двумя частями.

Представленные стороной защиты сведения о движениях по счетам Морозова С.В. и Г, анализ использования денежных средств, полученных заемщиками по договорам займов, приобщенные стороной защиты в суде апелляционной инстанции, не свидетельствуют об отсутствии средств у Г и Морозова С.В. на взятку и не опровергают выводы суда в указанной части, более того, согласуются с ними. Так согласно представленным сведениям и отчету 19 мая 2015 года на расчетный счет Г были перечислены 5 млн. рублей. В период 19-21 мая 2015 года со счета ИП Г на карт-счет Г были переведены 340000 рублей, с указанного счета в мае-июне снято наличными 467000 рублей. Крупные зачисления с банковского счета на банковские карты Морозова С.В., систематическое снятие наличных денежных средств с карт через банкоматы отмечены и по счетам Морозова С.В.

Цели, ради которых Г брал заем, значение для правовой оценки действий Максимова не имеют. Вместе с тем, судебная коллегия обращает внимание, что разрешая вопрос о ситуации с ООО (...), Геворгян преследовал личные цели получения прибыли за счет строительства завода на территории ООО (...)», что следует из приобщенного стороной защиты в суде апелляционной инстанции заявления Г При этом, согласно данного заявления, выработанное на совещании в апреле 2015 года решение о краткосрочном пополнении оборотных средств предприятий Геворгяна за счет финансирования (...) не определяло условий, на которых Г был выдан заем и, таким образом, не опровергает вывод суда о получении взятки за согласование займа на выгодных для Г условиях.

Из показаний Г и Морозова следует, что предложенные Фондом условия займа даже с выплатой в качестве взятки 350000 рублей, они считали для себя выгодными. Учитывая исследованные в судебном заседании сведения, а так же документы, предоставленные в суд апелляционной инстанции стороной защиты о средневзвешенной ставке кредита – 15,4% для юридических лиц и 14,1% в отношении физических лиц по ипотечным займам, ставках кредита, предложенных Морозову Райффайзен банком - потребительское кредитование до 1500000 рублей без залога под процентную ставку 17,9-20,9 %, отсутствие у Морозова достаточного для обеспечения займа имущества, показаниях Г о том, что банки отказали ему в выдаче кредита, показания специалиста К, согласно которым набор предоставленных заявителями документов является «маловатым» для выдачи кредита банком, судебная коллегия не находит оснований для сомнений в оценке условий предоставленного займа как выгодного для Г и Морозова.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами защиты о нарушении закона в результате изменения используемого в обвинении понятия «льготные условия кредита» на «выгодные условия кредита». Несмотря на то, что понятия не являются синонимами, в данном случае их использование не меняет существо обвинения – получение незаконного вознаграждения за согласование займа на тех условиях, которые устраивали Геворгяна и Морозова.

Согласно договору залога движимого имущества и договора об ипотеки в обеспечение займа Морозова (5000000 рублей) в залог ГУП РК (...) переданы автомобиль стоимостью 1278 000 рублей, нежилое здание и земельный участок стоимостью 1527 000 рублей. Довод стороны защиты о более высокой стоимости залогового имущества правового значения не имеет, поскольку решение о выдаче кредита принималось исходя из стоимости имущества, указанной в договоре залога.

Согласно договору залога движимого имущества в обеспечение займа Г (5000000 рублей) в залог ГУП РК (...) переданы экскаватор стоимостью 1 283 000 рубля и погрузчик стоимостью 2818 000 рублей.

Из показаний Ш следует, что в период его работы директором ГУП РК (...) к нему обратился К и поинтересовался возможностью выдачи займа на 10 млн. руб., заявив, что они с Максимовым обсудят процентную ставку и Максимов решит вопрос с обеспечением займа. Документы по займам предоставлял Т, который, как ему известно, был человеком Максимова; по вопросу обеспечения займа он общался с Максимовым. Ставка, по которой выдавался заем -12, 5% была значительно ниже банковской и не совсем выгодна Фонду, однако со слов К, заем выдавался людям Максимова. Когда деньги были переведены, и он поставил об этом в известность К и Максимова, К заверил, что Максимов отблагодарит, показав жест, обозначающий деньги. Через некоторое время он по предложению Максимова зашел к тому в кабинет, где Максимов передал ему конверт, указав, что это «подарок от друзей». В конверте было 30 тыс. рублей. Аналогичным образом обстоятельства произошедшего были изложены в заявлении Шадрина от 21 июля 2017 года о явке с повинной.

Свидетель Б показал, что работая юрисконсультом в ГУП РК (...) изучал документы по займам Г и Морозова и высказал свои сомнения Ш относительно достаточности обеспечения займов, на что Ш ответил, что все вопросы согласованы с руководством Комитета. О нецелесообразности сделки и большой вероятности потери и затруднения возврата средств также высказывалась бухгалтер С, однако Ш настаивал на том, что в силу указаний руководства Комитета займы должны быть выданы. В последующем по займам действительно возникли проблемы, и Максимов согласовывал Морозову отсрочку по выплате долга.

Так уже 30 июля 2015 года Морозов обратился в Фонд государственного имущества с просьбой об отсрочки займа, 18 августа письмом исполняющего обязанности председателя Государственного комитета Максимова Государственный комитет согласовывает условия заимствования при соблюдении конечного срока погашения займа и сохранения процентной ставки.

Вопреки доводам стороны защиты, суд не исключал из обвинения выдачу займа. Согласно приговору, суд исключил указание на получение Максимовым и К взятки за выдачу займа, что соответствует установленным фактическим обстоятельствам, согласно которым Максимов и К получил взятку за согласование выдачи займа Г, а К, кроме того, за согласование выдачи займа Морозову.

Дав иную оценку роли Максимова в преступлении, связанным с получением займа Морозовым, суд не вышел за пределы предъявленного обвинения. Описанные в приговоре действия Максимова совпадают с действиями, инкриминируемыми ему органом предварительного расследования, за исключением указания на личный контроль Максимова за подготовкой проекта письма о согласовании займа, что не нашло подтверждения в судебном заседании и было исключено судом. Иная, по сравнению с предъявленным обвинением, квалификация действий Максимова, улучшает его положение.

Взятка считается полученной группой лиц по предварительному сговору, если в преступлении участвовали два и более должностных лица, которые заранее договорились о совместном совершении данного преступления путем принятия незаконного вознаграждения за совершение каждым из них действий по службе в пользу передавшего такое вознаграждение лица или представляемых им лиц.

Судебная коллегия соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что исходя из содержания предъявленного Максимову по данному эпизоду обвинения, в условиях передачи Морозовым незаконного вознаграждения руководителям (...) уже после выдачи займа, учитывая исключение указания на осуществление Максимовым личного контроля за подготовкой проекта письма о согласовании займа, отсутствие в обвинении указания на совершение Максимовым иных действий в пользу Морозова, связанных с получением займа, действия Максимова по данному преступлению не могут быть квалифицированы как получение Максимовым незаконного вознаграждения за совершение им действий по службе в пользу Морозова, то есть как получение взятки по предварительному сговору с К.

При этом описанные в обвинении и затем в приговоре суда действия Максимова, непосредственно передавшего деньги по поручению взяткодателя и взяткополучателя, а также способствовавшего в достижении и реализации соглашения между К и Морозовым о получении и даче взятки правильно квалифицированы как посредничество во взятке.

Таким образом, фактические обстоятельства, имеющие значение по делу, установлены на основании доказательств, в своей совокупности достаточных для выводов, которые изложены судом в приговоре. Доказательства, представленные в суд апелляционной инстанции (сведения, предоставленные Министерством имущественных и земельных отношений, касающиеся организации делопроизводства в Министерстве, порядке визирования проектов распоряжений; об исполнителях по конкретным документам, согласно данным системы электронного документооборота; о зарегистрированном коммерческом предложении ООО (...) от 16 октября 2014 года; о периодах исполнения Максимовым обязанностей Председателя Государственного комитета РК; информация об отсутствии сведений о служебных проверках в отношении К; информации об организации проверок ГУПов в 2013-2016 году; о наличии задолженности ГУП (...) на 1 декабря 2020 года по аренде земельного участка; информация, предоставленная Министерством культуры Республики Карелия о регистрации обращений ООО «(...); сведения ГКУ (...); сведения об аренде здания фондом «Семья»; аукционная документация; информация УФАС, об отсутствии нарушений при проведении аукциона; сведения, предоставленные банками по счетам Л, Щ) данные выводы не опровергают. При этом часть документов, приобщенных по ходатайству стороны защиты не содержат никаких сведений, имеющих значение по делу (ответы об отсутствии запрашиваемых защитой документов в связи с истечением сроков хранения, об отсутствии дополнительных сведений, помимо ранее направленных, отказ в предоставлении документов в связи с наличием в документах персональных данных (т. 82 л.д.98, 116-117, 120, 133, 139-140, 141, 153, 162, 250).

Действиям осужденных суд дал верную правовую оценку, квалифицировав действия Морозова по п. «б» ч. 4 ст. 291 УК РФ дача взятки должностному лицу через посредника, совершенная в крупном размере (в редакции Федерального закона от 4 мая 2011 года № 97-ФЗ),

а действия Максимова верно квалифицировав

- по эпизоду, связанному с проведением ремонтно-восстановительных работ ООО «Интерстрой» - по п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ получение должностным лицом через посредника взятки в виде денег за совершение действий в пользу взяткодателя, входящих в служебные полномочия должностного лица, которое в силу должностного положения может способствовать указанным действиям, а равно за общее покровительство по службе, совершенные группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере;

- по эпизодам преступлений, связанных с ГУП РК «Копир», ГУП РК «ПСБ», займом Геворгяну по п.п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ получение должностным лицом через посредника взятки в виде денег за совершение действий в пользу взяткодателя, входящих в служебные полномочия должностного лица, которое в силу должностного положения может способствовать указанным действиям, совершенные группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере;

-по эпизоду согласования займа Морозову С.В. по ч.1 ст. 291.1 УК РФ – посредничество во взяточничестве, то есть непосредственная передача взятки по поручению взяткодателя, взяткополучателя, иное способствование взяткодателю и взяткополучателю в достижении и реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном размере.

Наличие предварительного сговора на совершение преступлений подтверждено подробными показаниями К.

Судебная коллегия не может согласиться с доводом стороны зашиты о том, что Максимов не является субъектом преступления, совершение действий, за которые, согласно приговору суда, давались взятки Максимову и К, не входят в их компетенцию, а потому получение вознаграждения за указанные действия не могут быть квалифицированы как взятка.

По смыслу закона под взяткой понимается незаконное вознаграждения за совершение действий (бездействие) по службе в пользу передавшего такое вознаграждение лица или представляемых им лиц за 1) совершение действий (бездействие) входящих в служебные полномочия должностного лица 2) способствование указанным действиям (бездействию) в силу должностного положения 3) общее покровительство или попустительство по службе и 4) за незаконные действия.

При этом умысел, как взяткодателя, так и взяткополучателя включает в себя осознание того, что предмет взятки передается взамен выполнения в интересах дающего определенных действий, связанных с использованием служебных полномочий должностного лица.

Максимов являлся первым заместителем Председателя Государственного комитета Республики Карелия по управлению государственным имуществом и размещению заказов для государственных нужд (с 8 марта 2013 года Государственный комитет Республики Карелия по управлению государственным имуществом и организации закупок). Согласно служебному контракту № 146 от 27 марта 2013 года, должностному регламенту, приказу о распределении обязанностей между Председателем Комитета и его первым заместителем, содержание которых приведено в приговоре, Максимов исполнял обязанности Председателя Комитета на время его отсутствия, а кроме того осуществлял руководство Управлением государственного имущества и земельных ресурсов; обеспечивал выполнение Комитетом функций, связанных с вопросами земли (в том числе по рассмотрению ходатайств о переводе земель из одной категории в другую, о предоставлении земельных участков в собственность, бессрочное пользование, аренду), функций по управлению государственным имуществом казны, осуществлению контроля за управлением и распоряжением имуществом, закрепленным в хозяйственном ведении или оперативном управлении государственных унитарных предприятий, даче согласия на распоряжение таким имуществом, передаче государственного имущества Республики в аренду, безвозмездное пользование, доверительное управление; организовывал подготовку государственных контрактов (т.2 л.д. 248-259).

Таким образом, судебная коллегия находит верным вывод суда о том, что Максимов являлся должностным лицом, выполняющим на постоянной основе организационно-распорядительные функции в государственном учреждении, то есть был наделен полномочиями по принятию решений, имеющих юридическое значение и влекущих определенные юридические последствия, а в период отсутствия К так же и административно-хозяйственные функции.

Суд первой инстанции правильно установил, что взяткодатели, в том числе Морозов С.В., передавали вознаграждение Максимову за выполнение в их интересах определенных действий, связанных со служебными полномочиями Максимова. В свою очередь Максимов в силу своего должностного положения, обладал полномочиями, позволяющими ему разрешать вопросы в интересах Морозова В.С., Морозова С.В. и Геворгяна либо влиять на разрешение данных вопросов и поставил в условия таких действий получение вознаграждения, то есть действовал с умыслом на получение взятки. Совершены ли были действия, на которые рассчитывали взяткодатели, значения для правовой оценки действий взяткополучателя не имеет, однако в данном случае судом первой инстанции верно установлены и описаны в приговоре конкретные действия, совершенные Максимовым в интересах взяткодателей, входящие в его полномочия, а также свидетельствующие о его способствовании действиям в интересах взяткодателей в силу должностного положения Максимова, а по эпизоду, связанному с ООО (...), помимо этого, свидетельствующие об общем покровительстве.

При этом довод защиты о том, что совершаемые Максимовым действия, описанные в обвинении, осуществлялись им в рамках закона, является обоснованным - Максимов признан виновным в получении взятки за совершение действий, входящих в его служебные полномочия, то есть за такие действия, которые Максимов имел право и (или) обязан был совершить в пределах своей служебной компетенции, а также за способствование в силу своего должностного положения совершению действий в пользу взяткодателя, то есть за использование авторитета и иных возможностей занимаемой должности для оказания влияния на других должностных лиц в целях совершения ими указанных действий по службе.

Кроме того, Максимов органом предварительно следствия обвинялся в том, что являясь первым заместителем Председателя Государственного комитета Республики Карелия по управлению государственным имуществом, то есть должностным лицом, по предварительному сговору с К 7 августа 2015 года получил взятку в сумме 100000 рублей (половину от общей взятки в 200000 рублей, то есть в крупном размере) за совершение действий в пользу Шадрина, входящих в его служебные полномочия, а также действий, в совершении которых он может способствовать в силу должностного положения.

Согласно предъявленному обвинению, К и Максимов договорились с Ш о том, что К даст согласие Фонду госимущества на выдачу займа, а Максимов проконтролирует и подготовит проект необходимых документов, для их подписания К.

Вместе с тем, из показаний К и Ш следует, что разговор о согласовании займа за взятку состоялся между К и Шадриным, без участия Максимова, именно в ходе этого разговора был определен размер взятки по 100000 рублей К и Максимову.

Указание на совершение Максимовым каких-либо действий в пользу Ш, связанных с получением тем займа, предъявленное обвинение не содержит, а сам Максимов совершение таких действий отрицает. Из показаний К не следует, что Максимов совершал какие-либо действия в интересах Ш, так же не свидетельствуют о какой-либо причастности Максимова к разрешению вопроса о выдачи Ш займа и иные представленные стороной обвинения доказательства - показания свидетелей А, О, Д, С, Б, А, письменные материалы дела, вещественные доказательства.

При указанных обстоятельствах показания Ш о передаче Максимову после получения займа 100000 рублей недостаточны для вывода о том, что переданные деньги являются взяткой за совершение Максимовым действий, входящих в его служебные полномочия, совершенные в пользу Ш.

С учетом изложенного, судебная коллегия считает правильным решение суда первой инстанции об оправдании Максимова в совершении указанного преступления, предусмотренного п. «а», «в» ч.5 ст. 290 УК РФ.

Из материалов уголовного дела и протокола судебного заседания следует, что нарушений уголовно-процессуального закона в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства, влекущих изменение или отмену приговора, по делу не допущено.

Все ходатайства стороны защиты разрешены судом в соответствии с требованиями закона. Согласно представленным сведениям, уголовное дело в отношении Т выделено в отдельное производство, Т обвиняется в посредничестве во взяточничестве, 4 сентября 2017 года был объявлен в международный розыск, постановлением суда в отношении Т избрана мера пресечения заключение под стражу. Решением Апелляционного суда Венеции от 3 октября 2019 года выдача Т признана недопустимой в связи с оценкой условий содержания в российских тюрьмах как негуманных. В настоящее время, вопреки утверждению защитников, местонахождение Т не установлено, международный розыск Т продолжается (т.80 л.д. 222). Приобщенные в суде апелляционной инстанции записи интервью с «Т», взятых корреспондентом в режиме видеосвязи, в ходе которых «Т» заявляет о своей непричастности к преступлениям, не являются бесспорным свидетельством невиновности Максимова и Морозова.

В приговоре суда приведены мотивы принятия решений по каждому из доказательств, на недопустимость которых указывала сторона защиты в ходатайствах. При этом судебная коллегия обращает внимание, что множество процессуальных документов, о недопустимости которых заявляла защита (постановления о возбуждении уголовных дел, об изменении состава следственной группы, о продлении сроков предварительного следствия, соединения и выделения дел, постановления прокурора об удовлетворении ходатайств о заключении досудебных соглашений о сотрудничестве, постановления об избрании и изменении меры пресечения, постановления об удовлетворении и отказе в удовлетворении ходатайств, судебные решения, запросы и т.д.) доказательствами не являются и оценки с точки зрения их допустимости не подлежат.

Имеющиеся в материалах дела документы от имени Максимова, как и.о. Председателя Комитета, либо первого заместителя Председателя Комитета, несмотря на оспаривание принадлежности подписи осужденному, являются допустимыми доказательствами, были оценены в совокупности с иными доказательствами по делу. Учитывая выводы ранее проведенной почерковедческой экспертизы № 290/11-1, приобщенной по ходатайству стороны защиты в суде апелляционной инстанции, согласно которой подпись Максимова содержит менее 100 единиц полезной информации, что делает ее непригодной для почерковой идентификации исполнителя, решение суда первой инстанции об отказе в назначении почерковедческих экспертиз по подписям является обоснованным. Суждения в приговоре при оценке совокупности доказательств относительно схожести подписей в документах и подписи Максимова не подменяют собой выводы экспертов.

Вопреки доводам жалоб, проведение оперативно-розыскных мероприятий, на которые содержится ссылка в приговоре, является законными и обоснованными. В соответствии со ст. 89 УПК РФ результаты оперативно-розыскных мероприятий могут использоваться в качестве доказательства по делу, если такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в ст. 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных ст.ст. 7 и 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий. Как следует из материалов дела, оперативно-розыскные мероприятия проведены в соответствии с требованиями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», сведения, составляющие государственную тайну, рассекречены, результаты оперативно розыскной деятельности переданы следователю в соответствии со ст. 11 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Законом не предусмотрено указание времени вынесения постановления об изъятии и передаче дела от одного следователя другому, в связи с чем, судебная коллегия не может согласиться с доводом стороны защиты о вынесении постановления о привлечении Максимова в качестве обвиняемого от 27 июня 2018 года и постановления о привлечении Морозова в качестве обвиняемого от 27 июня 2018 года неправомочным лицом ввиду наличия постановления от этой же даты об изъятии дела из производства следователя Филиппова и его передаче следователю Щеблыкину. При этом судебная коллегия обращает внимание, что на основании постановления от 27 июня 2018 года следователь Филиппов вошел в состав группы по расследованию данного дела и был правомочен проводить допросы указанных лиц и после принятия решения о передаче дела следователю Щеблыкину.

Судебная коллегия находит несостоятельными доводы защиты о недопустимости следственных действий с К, Геворгяном, М и Ш в связи с их проведением с участием (либо не участием) ранее назначенных или избранных защитников.

Согласно ч.1 ст. 52 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника.

Защитник адвокат Горр Е.В. согласно ордеру от 12 мая 2017 года (т.25 л.д. 1) защищала интересы К по назначению следователя, в этот же день было заключено соглашение на осуществление защиты К с адвокатом Черкасовым А.В. и 15 мая 2017 года К от услуг адвоката Горр Е.В. отказался. Обвинение К предъявлено 15 мая 2017 года в присутствии избранного им защитника Черкасова А.В., 2 июня 2017 года К допрошен в присутствии адвоката Черкасова А.В. на основании заявления К от 1 июня 2017 года (т.25 л.д. 36-37, 39-44).

Указание в протоколе допроса Г от 29 сентября 2017 года на участие в качестве защитника адвоката Чингина С.А., при фактическом участии адвоката Дубовицкого Е.С. является явной технической ошибкой. Поскольку интересы Г по соглашению защищали одновременно три адвоката Чингин С.А., Беляева И.В. и Дубовицкий Е.С., то мотивы отказа подозреваемого от услуг двух из трех адвокатов процессуального значения не имеют. Вынесения постановления «об удовлетворении заявления об отказе от защитников» законом не предусмотрено. 15 и 28 марта 2018 года в ходе допроса Г, а также 30 марта 2018 года в ходе проверки показаний на месте, защиту его интересов по соглашению и волеизъявлению самого Г осуществлял адвокат Лапинский В.В., что нашло отражение в протоколе допроса.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами стороны защиты о недопустимости следственных действий, проведенным с участием М и адвоката Спиридонова Д.Ю. после заявления М об отказе от защитника П и заключении соглашения с адвокатом Спиридоновым (т.9 л.д. 13), а также следственных действий, проведенных с участием Ш и адвоката Вечерской С.Н. после заявления Шадрина об отказе от защитника Вечерского Д.В. и заключения соглашения с адвокатом Вечерской С.Н. (т.4 л.д.36). Отсутствие в ордере адвоката сведений о номере и дате соглашения с М не является основанием для сомнений в законности его участия в деле. Уведомление и участие в следственных действиях адвокатов, соглашение о защите с которыми расторгнуто, либо от услуг которых подозреваемые (обвиняемые) отказались, не только не оправданно, но и нарушает права как подозреваемого (обвиняемого), так и адвоката, а в случае с ранее назначенным защитником, более того, противоречит интересам подозреваемого (обвиняемого) поскольку может повлечь в последующем взыскание с осужденного судебных издержек.

Приведенные защитником доводы о несоответствии изложенных в протоколах сведений фабуле обвинения и показаниям в судебном заседании, противоречиях между показаниями и другими доказательствами, о высказанных свидетелями «предположениях» без указания источника осведомленности, о внушаемости свидетелей и подверженности убеждению, заинтересованности ряда свидетелей, сводятся к оценке доказательств, и не свидетельствует об их недопустимости.

Вопреки доводам защитников в ходе допросов на предварительном следствии свидетели Л, Г, Б, П предупреждались об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний (т.8 л.д. 97-102, 103-106, 127-131, 138-143, 146-150), Лупунова, Т, Максимова, К обоснованно не предупреждались об ответственности за отказ от дачи показаний против своих близких родственников, об ответственности за дачу заведомо ложных показаний свидетели предупреждены (т.8 л.д. 121-126, 175-177, 179-181, 186-188, 190-193). Беременность свидетеля не является препятствием для допроса, при этом в протоколе допроса М указано, что на момент производства следственного действия она чувствует себя хорошо и может участвовать в допросе. Последующая госпитализация в связи с беременностью не свидетельствует об оказании незаконного воздействия на свидетеля. Предупреждение свидетелей Ф, У, О и других (т.8 л.д. 29-32, 63-67, 89-93) об ответственности за разглашение данных следствия при отсутствии подписки свидетеля о неразглашении данных предварительного следствия, не свидетельствует об оказании давления и недопустимости доказательств. Довод защитника о проведении допроса СО в ночное время опровергается материалами дела – согласно протоколу допроса, следственное действие окончено в 20.45. После личного прочтения протокола каких-либо замечаний у свидетеля, в том числе и по времени производства допроса, не возникло (т.8 л.д.151-157). Проведение допроса Д по истечении рабочего времени (допрос окончен в 18.35) законом не запрещено (т.8 л.д. 79-86).

Суждение защитника о том, что допрошенная в качестве представителя потерпевшего Р, (т.8 л.д. 5-10), а так же допрошенные в качестве свидетелей Г (т.9 л.д. 200-203) и А (т.10 л.д. 1-4), таковыми не являются, поскольку не являлись очевидцами рассматриваемых событий, и могли быть допрошены лишь в качестве специалистов, не основаны на положениях закона, не связывающего и не определяющего статус представителя потерпевшего и свидетеля как очевидцев преступления, и так же не свидетельствует о недопустимости данных ими показаний.

Вопреки доводам защитника: - протоколы выемок (т.18 л.д. 112-122 и т.19 л.д. 15-20) содержат сведения о том, что каждое изъятое дело упаковано, опечатано, снабжено пояснительным текстом, что удостоверено подписью соответственно Колпаковой и Николаевского, а так же зафиксировано на фотоснимках к следственным действиям (т. 18 л.д. 121 (о), т. 19 л.д.20); - в протоколе обыска от 16 августа 2017 года (т.19 л.д. 4-11) имеются подписи понятых, подтверждающих разъяснение им прав и ответственность при производстве обыска, а на 5 листе протокола указано на предъявление Николаевскому постановления о производстве обыска. 12 марта 2018 года были осмотрены объекты, изъятые в ходе обысков, что соответствует протоколам обысков и на что указано в протоколах осмотра предметов (т.20 л.д. 174-180); - в ходе обыска 27 октября 2017 года понятым разъяснены их права и обязанности, порядок производства следственного действия, что удостоверено подписями понятых (т. 21 л.д. 11-17). Судебная коллегия не находит оснований для признания недопустимыми протоколов обысков, произведенных 19 июля 2017 года, поскольку на основании постановлением от 19 июля 2017 года следователь Тимофеев А.Н. вошел в состав следственной группы, таким образом сомнений в его полномочиях на момент обыска у судебной коллегии не возникает. Кроме того, законность производства обыска была проверена судом, отсутствие штампа о вступлении судебного решения в силу, не ставит под сомнение законность производства обыска (т.5 л.д. 74-78, 81-82, 85-91).

Осмотр предметов в соответствии с ч. 1.1 ст. 177 УПК РФ может быть произведен без участия понятых. Ссылка на данную норму имеется в протоколах осмотра, о недопустимости которых заявляет защитник. Указание на отказ понятых от участия в следственном действии и причины такого отказа законом не предусмотрено (т.22 л.д. 38-41, 172-173).

В ходе обыска в жилище Максимова 10 мая 2017 года был изъят мобильный телефон, который опечатан и осмотрен следователем 23 июня 2017 года (т. 6 л.д. 13-18, 31-36). На момент осмотра целостность упаковки не нарушена, конверт вскрыт в момент осмотра и таким образом, сомнений в том, что осмотрен был именно изъятый в ходе обыска телефон, не возникает. Протокол обыска, протокол осмотра вещественных доказательств и сам телефон были выделены среди прочих материалов из уголовного дела № 117-105 и приобщены к делу № 117-106 (т.6 л.д.8-12). По данному делу телефон осмотрен 29 июня 2017 года, на момент начала осмотра целостность упаковки не нарушена, телефон признан вещественным доказательством по делу (т.24 л.д. 71-90, 91-93). Отсутствие сведений о серийном номере телефона в протоколе осмотра от 29 июня 2017 года, а так же расхождения, обусловленные схожестью написания цифры «4» и буквы «G», при указании серийного номера в процессуальных документах и серийного номера, указанного специалистом (DNPR9PO74RY9 и DNPR9PO7GRY9), не свидетельствует о недопустимости доказательства или его фальсификации. При этом, как следует из документов, в том числе предоставленных защитой, IMEI, указанный в протоколе осмотра от ХХ.ХХ.ХХ, и IMEI, телефона, предоставленного специалисту, совпадает (т.84 л.д.8). Не свидетельствуют о фальсификации доказательств и пояснения специалиста Колодий в суде апелляционной инстанции о том, что информация в телефоне была удалена. Из материалов дела следует, что телефон был возвращен Максимову на основании постановления следователя от 10 декабря 2017 года. Как пояснил специалист, отвечая на вопросы судебной коллегии, телефон он получил от защитника, установить, когда именно стерта информация, и исключить вероятность того, что информация стерта непосредственно перед проведением исследования специалистом, невозможно.

Не может судебная коллегия согласится и с доводами адвокатов о недопустимости доказательств в связи с отсутствием сведений о процессуальном источнике поступления документов к следователю. Так допрос Морозова С.В. от 17 августа 2017 года был произведен в ходе расследования уголовного дела № 117-0157, из которого 4 сентября 2017 года в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве в оригиналах и заверенных копиях было выделено в отдельное производство уголовное дело № 417-0188 в отношении Морозова С.В. (т.3 л.д. 39), а дело № 117-0157 в этот же день соединено в одно производство с уголовным дело № 117-0106. Таким образом, нахождение в деле № 117-0106 заверенной копии протокола допроса Морозова С.В. из материалов дела № 117-0157 соответствует принятым решениям о движении дела. Следственные и процессуальные действия с участием Ш, копии протоколов которых содержатся в т. 4 на л.д. 1-62 проводились по уголовному делу № 117-0106, в последующим из уголовного дела, в том числе в оригиналах, было выделено в отдельное производство дело в отношении Шадрина, чем и обусловлено нахождение в рассматриваемом деле заверенных копий документов. Копии документов из ГУП РК (...) (т. 5 на л.д. 27-41, 43-62) поступили по запросу следователя от 22 и 26 сентября 2017 года с сопроводительным письмом и.о. директора фонда С, утверждение об отсутствии сведений о получении документов следователем, является надуманным. Выписки из банка (т. 24 л.д. 16-39) поступили по запросу следователя по уголовному делу №117-0106, на что прямо указано в документе, имеют входящий штамп следственного управления. Документы, содержащиеся в т. 9 на л.д. 136-182, 204-242, т. 10 л.д. 5-76 были предоставлены и приобщены к допросу свидетелей ША, Г, А, на что указано в протоколах допроса и что не противоречит ст.190 УПК РФ. Осмотренные в ходе расследования компакт-диски, предоставлены с материалами оперативно-розыскной деятельности, на что указано как в протоколах их осмотра, так и в сопроводительных письмах о направление материалов оперативно-розыскной деятельности (т.2 л.д. 70-77, т. 10 л.д. 96-114, 115-135, 136-156), диски с соответствующими записями из ООО (...) были получены на основании судебных решений и поступили в МВД по РК с сопроводительными письмами (т. 10 л.д. 166-167, 179-180, 184-185, 192-193), отсутствие в деле запроса следователя не вызывает сомнений в источнике поступления доказательств. Судебная коллегия не усматривает нарушения закона в предоставлении по запросу следователя объектов, изъятых в ходе обысков по иному делу, однако не имеющих значения для расследования дела, в рамках которого производились обыски, а так же копий документов, на основании которых производилось изъятие объектов. В данном случае сомнений в источнике поступления объектов не имеется (т.24 л.д. 1,2, т.6 л.д.1,7), поступившие объекты осмотрены следователем и приобщены к делу (т.6 13-199, т.15 л.д.152-185). Судебная коллегия обращает внимание, что ст. 155 УПК РФ, предусмотрено выделение не только уголовного дела, но и материалов уголовного дела, содержащих сведения об ином, не связанном с расследуемым, преступлении, выделенные материалы допускаются в качестве доказательств по делу. Таким образом, выделение материалов из дела № 117-0105 для дальнейшего приобщения к делу № 117-0106 является законным (т.6 л.д. 2-6, 8-12). Документы, содержащиеся в т. 16 на л.д. 14-259, т. 17 л.д. 1-109, получены в результате выемки, произведенной по данному делу у К (т.18 л.д. 112-114) и осмотрены следователем. Каких-либо сомнений в источнике их поступления не имеется.

Приведенные защитником доводы о незаконности постановлений о производстве выемки (обыска), и как следствие протоколов выемки (обыска) и протоколов осмотра изъятых документов, в связи с отсутствием данных о фактическом уведомлении прокурора о производстве выемки и получении им копий постановлений (т.4 л.д. 93-94, 95-102, 103-105, т.5 л.д. 1-3, 4-8, 71-73, 66-70, 71-73, 74-78. Т.8 л.д. 112-113, 114-120), несостоятельны и не основаны на законе. Оснований ставить под сомнение указание в постановлении об уведомлении прокурора не имеется, однако в любом случае уголовно-процессуальный закон не содержит требований об уведомлении прокурора о проведении указанных следственных действий.

Отсутствие в ряде случаев сведений о регистрации входящих или исходящих документов (т.8 л.д.26-28, т.10 л.д. 167, 180, 185, 193, т.21 л.д. 186-189, 190-191, 192-194 и т.д.), свидетельствует о нарушении инструкции по делопроизводства, и в частности документооборота, однако не влияют на законность и достоверность полученных по запросам документов и не ставят под сомнение их допустимость, как доказательств по делу.

Протокол допроса К от 1 марта 2018 года, в ходе которого К отказался от дачи показаний (т.25 л.д. 208-211), протокол допроса Г от 15 марта 2018 года (т.3 л.д.170-174), протокол допроса К от 21 февраля 2018 года (т.8 л.д.203-208), протокол допроса С от 29 января 2018 года, отказавшейся от дачи показаний (т.8 л.д. 199-201), допустимость которых оспаривается стороной защиты в связи с проведением допросов не полномочным лицом, в судебном заседании не исследовались, не приведены в приговоре суда в качестве доказательства по делу, в связи с чем, вопрос об их допустимости судебной коллегией не разрешается.

Утверждение защитника Можеева Ю.В. об использовании в приговоре доказательств, содержащих ложные сведения о якобы имевших место телефонных соединениях Максимова и Морозова С.В., Т и М, противоречит материалам дела. В т. 22 на л.д. 68, 160 и в т. 23 на л.д. 72-216 имеется информация о данных соединениях. Указание в протоколе осмотра предоставленных ПАО «МТС» сведений в т. 22 на л.д. 39 на принадлежность номера № Г, вместо (...), как на то указано в ответе ПАО «МТС», является технической ошибкой (т.22 л.д. 163).

Протокол допроса Морозова С.В. от 1 сентября 2017 года (т.3 л.д. 77-79), протокол обыска от 19 июля 2017 года, проведенный следователем Прилепой А.О. (т.20 л.д. 141-147) протокол осмотра предметов от 30 мая 2018 года (т.20 л.д. 148-158), на недопустимость которых указывает сторона защиты, признаны судом первой инстанции недопустимыми доказательствами, что отражено в приговоре суда.

Действительно, как указывает сторона защиты, постановленные в отношении К, Ш, Морозова С.В. приговоры не имеют преюдициального значения для установления вины Максимова и Морозова С.В. в инкриминируемых им деяниях. При этом в судебном заседании в отношении Максимова и Морозова С.В. оценке суда в совокупности с иными доказательствами по делу подлежали именно показания лиц, с которыми заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, а не соответствие процедуры заключения досудебного соглашения о сотрудничестве установленным требованиям, как считает сторона защиты. Порядок заявления ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и его рассмотрения подлежал проверке при рассмотрении уголовных дел в отношении К, Ш и Морозова С.В. и прежде всего в целях разрешения вопроса о возможности постановления в отношении указанных лиц приговоров в особом порядке принятия судебного решения. Таким образом, доводы стороны защиты об отсутствии в ходатайстве К о заключении досудебного соглашения подписи защитника, отсутствии в иных процессуальных документах указания на согласование заявленного К ходатайства с его защитником, отсутствие в досудебном соглашении о сотрудничестве, заключенном с К, Ш и Морозовым С.В. указания на разъяснение последствий его несоблюдения, не свидетельствуют о недопустимости показаний К, Ш и Морозова С.В. как на стадии предварительного расследования, так и непосредственно в судебном заседании. При этом судебная коллегия обращает внимание, что о своем намерении заключить досудебное соглашение К заявил также в ходе допроса с участием защитника, проведенного непосредственно после заявления такого ходатайства, а заключенные досудебные соглашения о сотрудничестве, на которые ссылается защита, содержат разъяснения положений ст. 63.1 УК РФ и ст. 317.8 УПК РФ (т.3 л.д. 92-94,т.4 л.д.55-62, т.25 л.д.45-55).

Вопреки доводам стороны защиты допросы и оглашение показаний лиц, в отношении которых уголовные дела выделены в отдельное производство в связи с заключением с ними досудебного соглашения о сотрудничестве, произведены в соответствии со ст. 281.1 УПК РФ, согласно которой допрос производится по правилам, установленным ст. 278, 279 и 281 УПК РФ, то есть по правилам допроса свидетелей, с изъятием, предусмотренным указанной нормой. Согласно протоколу судебного заседания указанным лицам разъяснены положения ст. 51 Конституции РФ и ст. 317.8 УПК РФ, использование бланка подписки свидетеля с внесением в них соответствующих исправлений не является нарушением процессуального закона (т.39 л.д.1).

В соответствии с ч.1 ст.252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого, таким образом, рассматривая дело в отношении Максимова и Морозова С.В. суд не вправе давать оценку законности и обоснованности принятого органом предварительного расследования решения о прекращении уголовного преследования Ш и Г по ст. 291 УПК РФ.

При назначении наказания Максимову и Морозову за преступления, в совершении которых они признаны виновными, суд руководствовался положениями ст. 60 УК РФ, при этом учел характер, степень общественной опасности и обстоятельства преступлений, данные о личности виновных, влияние назначенного наказания на исправление осужденных и на условия жизни их семей.

В качестве обстоятельств, смягчающих наказание Максимова суд обоснованно учел наличие малолетних детей, состояние здоровья подсудимого и его близких родственников. В качестве обстоятельств, смягчающих наказание Морозова суд обоснованно учел наличие малолетних детей, состояние здоровья подсудимого и его близких родственников, наличие на иждивении и инвалидность близких родственников, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению иных соучастников, в связи с чем, при назначении наказания руководствовался положениями ч.1 ст. 62 УК РФ.

Принимая во внимание все обстоятельства, влияющие на наказание, суд первой инстанции пришел к верному выводу о возможности исправления Максимова и Морозова только в условиях изоляции от общества. Назначение реального лишения свободы, как и назначение Морозову и Максимову дополнительных наказаний, судом мотивировано.

Исключительных обстоятельств, дающих основания для применения к осужденным положений ст. 64 УК РФ, а так же оснований для применения ст. 73 УК РФ суд первой инстанции не нашел, не усматривает таких оснований и судебная коллегия.

Наказание Максимову и Морозову по совокупности преступлений назначено на основании ч.3 ст. 69 УК РФ и ч.5 ст. 69 УК РФ соответственно, путем частичного, а не полного, как это допускается законом, сложения наказаний.

Судебная коллегия соглашается и с выводами суда об отсутствии оснований для изменения категории совершенных преступлений на менее тяжкие. При этом судебная коллегия считает правильным вывод суда первой инстанции о необходимости определения категории совершенного Морозовым преступления исходя из редакции ФЗ № 97-ФЗ от 4 мая 2011 года.

Согласно ч.4 ст.47 УК РФ в случае назначения лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве дополнительного вида наказания к лишению свободы оно распространяется на все время отбывания основного наказания, но при этом его срок исчисляется с момента их отбытия. Поскольку порядок исчисления данного дополнительного наказания установлен законом, необходимости внесения в резолютивную часть приговора указания на порядок исчисления дополнительного наказания судебная коллегия не усматривает.

Решение суда в части сохранения ареста на имущество Максимова (денежные средства – (...) рублей, (...) долларов США, (...) евро, автомобиль, лодочный прицеп и жилое помещение) является обоснованным и сторонами не оспаривается. Как следует из материалов уголовного дела, арест на денежные средства и иное имущество наложен на основании решения суда в соответствии с требованиями ст.ст. 115 и 165 УПК РФ (т.27 л.д. 153-157), в момент наложения ареста на имущество принадлежность денежных средств Максимову не оспаривалась, оснований для признания приговора в части обращения указанных денежных средств в счет погашения взысканного с осужденного штрафа незаконным и необоснованным судебная коллегия не усматривает.

Судебная коллегия считает обоснованным принятое судом первой инстанции решение об изменении Максимову и Морозову до вступлении приговора в законную силу меры пресечения на заключение под стражу.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что в целях обеспечения исполнения наказания, назначенного по не вступившему в силу и не обращенному к исполнению приговору, суд одновременно с постановлением приговора вправе изменить меру пресечения соответственно назначенному наказанию. Морозов и Максимов осуждены за совершение соответственно тяжкого и особо тяжких преступлений к длительному сроку лишения свободы, таким образом, избранная при постановлении приговора мера пресечения соответствует по характеру ограничений назначенному наказанию.

Вместе с тем, судебная коллегия считает необходимым изменить приговор суда первой инстанции.

Максимов, помимо прочего, признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.291.1 УК РФ и осужден за данное преступление к наказанию в виде лишения свободы на срок 3 года со штрафом в размере десятикратной суммы взятки, то есть 1 170000 рублей 00 копеек.

Данное преступление относится к категории преступлений средней тяжести. Согласно ч.1 ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если после совершения преступления средней тяжести истекли шесть лет.

Согласно приговору суда Максимов, являясь посредником, передал взятку К в период с 8 июня по 30 июня 2015 года. Поскольку точная дата передачи денежных средств не установлена, исключить факт совершения преступления до момента принятия решения судом апелляционной инстанции невозможно, в связи с чем, судебная коллегия констатирует истечение срока давности по данному преступлению и освобождает Максимова от наказания, назначенного за данное преступление. Наказание по совокупности преступлений судебная коллегия назначает путем частичного сложения назначенных преступлений.

Кроме того, как следует из приговора, при определении размера штрафа суд учел тяжесть совершенных преступлений, имущественное положение осужденных и их семей, а также возможность получения ими заработной платы или иного дохода.

С учетом данных обстоятельств, наличия имущества, на которое наложен арест в целях обеспечения исполнения приговора, размер штрафа, назначенный Максимову, как за каждое из преступлений, так и по совокупности преступлений, судебная коллегия находит справедливым.

Вместе с тем, при определении размера штрафа Морозову, суд первой инстанции приведенные обстоятельства учел не в достаточной степени, и назначил Морозову штраф за одно тяжкое преступление сопоставимый со штрафом, назначенным Максимову за пять преступлений, четыре из которых относятся к категории особо тяжких. При этом не имеется оснований для сомнений в заявлении Морозова об отсутствии дохода от бизнеса в связи с осуждением в 2017 году к реальному сроку лишения свободы и отсутствии имущества, которое может быть реализовано в целях исполнения приговора, в связи с чем, ранее судом принималось решение о рассрочке штрафа, назначенного приговором суда от 13 декабря 2017 года.

С учетом изложенного, приговор суда в части назначения Морозову дополнительного наказания судебная коллегия считает несправедливым вследствие чрезмерной суровости и полагает необходимым снизить размер штрафа, с зачетом в наказание, назначенное Морозову по совокупности преступлений, штрафа, уплаченного им по приговору Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 13 декабря 2017 года.

Помимо этого, судебная коллегия полагает необходимым уточнить приговор суда в части исчисления Максимову и Морозову срока основного наказания в виде лишения свободы, поскольку по смыслу ст. 72 УК РФ в редакции Федерального закона от 3 июля 2018 года № 186-ФЗ началом срока отбывания наказания признается день вступления приговора в законную силу, а время содержания лица под стражей до вступления приговора в законную силу подлежит зачету в срок лишения свободы.

На основании изложенного, руководствуясь ч.1 ст. 78 УК РФ, ст.ст. 389.18, 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия,

О П Р Е Д Е Л И Л А:

Приговор Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 16 сентября 2020 года в отношении Максимова Сергея Анатольевича и Морозова Степана Владимировича изменить, частично удовлетворив апелляционное представление государственного обвинителя Пшеницына Д.А.

Максимова С.А. освободить от наказания, назначенного за совершение преступления, предусмотренного ч.1 ст.291.1 УК РФ, в связи с истечением сроков давности.

В соответствии с ч.3 ст.69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний назначить Максимову С.А. наказание в виде лишения свободы на 11 лет 10 месяцев со штрафом в размере 17 500 000 рублей 00 копеек с лишением права занимать должности в государственных органах, органах местного самоуправления, связанных с исполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций сроком на 3 (три) года.

Срок наказания в виде лишения свободы исчислять Максимову С.А. с 16 июня 2021 года.

Зачесть Максимову С.А. в срок лишения свободы время содержания под стражей с 19 июля 2017 года по 30 сентября 2019 года и с 16 сентября 2020 года по 15 июня 2021 года из расчета один день содержания под стражей за 1 день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

Срок наказания в виде лишения свободы исчислять Морозову С.В. с 16 июня 2021 года.

Смягчить Морозову С.В. дополнительное наказание в виде штрафа до десятикратной суммы взятки, то есть до 4 800000 рублей 00 копеек. Дополнительное наказание в виде штрафа, назначенное Морозову С.В. на основании ч.5 ст. 69 УК РФ, смягчить до 5000 000 рублей 00 копеек.

Зачесть Морозову С.В. в срок лишения свободы время содержания под стражей с 16 сентября 2020 года по 15 июня 2021 года из расчета один день содержания под стражей за 1,5 дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима, а также наказание, отбытое по приговору Петрозаводского городского суда от 13 декабря 2017 года.

Зачесть Морозову С.В. штраф, выплаченный по приговору Петрозаводского городского суда от 13 декабря 2017 года в размере 535500 рублей 07 копеек.

В остальной части приговор суда оставить без изменения, а апелляционное представление государственного обвинителя Пшеницына Д.А., апелляционные жалобы осужденных Максимова С.А., Морозова С.В., их защитников, адвокатов Можеева Ю.В., Шведченко А.М., Шогина М.И. и Хомени А.В. - без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в суд кассационной инстанции в порядке и сроки, установленные главой 47.1 УПК РФ в течение 6 месяцев со дня вступления в законную силу приговора, а осужденными, содержащимися под стражей, в тот же срок с момента получения копии приговора, вступившего в законную силу, осужденные вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий О.В. Пальчун

судьи Н.В. Маненок

С.В. Кутузов