Решение по делу № 2-2075/2019 от 20.03.2019

Дело № 2-2075/2019

Р Е Ш Е Н И Е

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

14 мая 2019 г. г. Белгород

Октябрьский районный суд г. Белгорода в составе:

председательствующего судьи: Погореловой С.С.

при секретаре: Новиковой А.П.,

с участием прокурора Черниковой А.Ю.,

истца Мартиросян А.М., его представителя - адвоката Морозова Э.В. (по ордеру), истицы Мартиросян С.А., третьего лица Туркова В.А., его представителя - Коробельниковой Е.А. (по заявлению),

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Мартиросян Ашота Мартуниковича, Малхасян Сусанны Сержиковны, Мартиросян Серины Ашотовны к областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Детская областная клиническая больница» о взыскании компенсации морального вреда,

У С Т А Н О В И Л:

23 декабря 2016 г. в 8 час. 22 мин. Мартиросян М.А. поступила на дневной стационар в ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» для производства ринопластики носа. В этот же день между ней и ответчиком был заключен гражданско-правовой договор на предоставление услуг на возмездной основе. В период времени с 10 час. 30 мин. до 12 час. 30 мин. 23 декабря 2016 г. под комбинированным эндотрахеальным наркозом Мартиросян М.А. выполнено оперативное вмешательство в виде подслизистой резекции носовой перегородки и ринопластика. 23 декабря 2016 г. Мартиросян М.А. в ходе проведения вышеуказанной операции скончалась в ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница».

Дело инициировано иском Мартиросян А.М., Малхасян С.С., Мартиросян С.А. (родители и сестра умершей Мартиросян М.А.), в котором просят взыскать с ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» в пользу каждого из них компенсацию морального вреда в размере по 1500000 руб.

В обоснование заявленных требований ссылаются на то, что смерть Мартиросян М.А. наступила вследствие оказания ответчиком медицинской помощи ненадлежащего качества, что подтверждается заключениями комплексной судебно-медицинской экспертизы <номер> от 21 марта 2017 г. и повторной комплексной судебно-медицинской экспертизы <номер> от 24 августа 2017 г. В результате смерти Мартиросян М.А. родителям и сестре причинен моральный вред, выразившийся в нравственных страданиях.

В судебном заседании истец Мартиросян А.М., его представитель - адвокат Морозов Э.В. (по ордеру), истица Мартиросян С.А. заявленные требования поддержали.

Истица Малхасян С.С. в судебное заседание не явилась, о времени и месте слушания дела извещена лично 22 апреля 2019 г. в ходе подготовки дела к судебному разбирательству, что подтверждается записью в справочном листе, представила заявление о рассмотрении дела в ее отсутствие, указала, что исковые требования поддерживает.

Представитель ответчика ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» в судебное заседание не явился, о времени и месте слушания дела извещен лично 22 апреля 2019 г. в ходе подготовки дела к судебному разбирательству, что подтверждается записью в справочном листе, представил заявление о рассмотрении дела в его отсутствие, указал, что исковые требования не признает, поддерживает возражения на исковое заявление.

Третье лицо Турков В.А., его представитель - Коробельникова Е.А. (по заявлению) считали, что исковые требования не подлежат удовлетворению.

Третье лицо Пажинский Л.В. в судебное заседание не явился, о времени и месте слушания дела извещен заказным письмом с уведомлением, суд о причинах своей неявки не известил, о рассмотрении дела в его отсутствие не просил.

С учетом положений статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) дело рассмотрено в отсутствие неявившихся лиц.

Исследовав в судебном заседании обстоятельства по представленным сторонами доказательствам, выслушав объяснения лиц, участвующих в деле, заключение прокурора, полагавшего, что иск подлежит удовлетворению в части, суд приходит к следующему.

В соответствии со статьей 41 Конституции Российской Федерации каждый имеетправо на охрануздоровья и медицинскую помощь.

Согласно положениям статьи 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраныздоровья граждан в Российской Федерации» медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг (пункт 3).

Медицинская помощь организуется и оказывается в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими    организациями, а также    на основе стандартов    медицинской помощи. Порядки оказания медицинской помощи и стандарты    медицинской помощи утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (части 1, 2 статьи 37).

В силу статьи 98 указанного Закона медицинские организации, медицинские работники и фармацевтическиеработники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации занарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вредажизни и (или) здоровью при оказании гражданаммедицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровьюграждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме ипорядке, установленных законодательством Российской Федерации.

Из положений пункта 21 статьи 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ следует, что качество медицинской помощи - совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

По смыслу статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

На основании статьи 1068 ГК РФ юридическоелицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Согласно статье 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными настоящейглавой и статьей 151 настоящего Кодекса.

В соответствии со статьей 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В силу статьи 1101 ГК РФ характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Верховный Суд Российской Федерации в пункте 2 постановления Пленума от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» указал, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.).

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

Для взыскания компенсации морального вреда необходимо наличие следующих обстоятельств: наступление вреда (смерть близкого родственника); противоправность поведения причинителя вреда; причинная связь между наступлением вреда и противоправным поведением; вина причинителя вреда.

При этом потерпевший обязан представить доказательства наличия вреда, противоправности поведения причинителя вреда, наличия причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда.

При наличии данных доказательств действует презумпция вины причинителя вреда, который в этом случае для освобождения от ответственности должен доказать отсутствие своей вины в причинении вреда.

Однако истцами суду не представлено доказательств того, что ухудшение состояния здоровья Мартиросян М.А. было обусловлено дефектами оказания медицинской помощи работниками ответчика, как и наличия непосредственной причинной связи между дефекатами медицинской помощи и смертью Мартиросян М.А.

Ухудшение состояния здоровья человека, вызванное характером и тяжестью травмы, отравления, заболевания, поздними сроками начала лечения, его возрастом, сопутствующей патологией и др. причинами, не рассматривается как причинение вреда здоровью (пункт 24 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, являющихся приложением к приказу Минздравсоцразвития Российской Федерации от 24 апреля 2008 г. № 194н).

Суд основывает свое решение только на основании установленных фактов, решение не может быть основано на предположениях.

В силу части 2 статьи 58 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в Российской Федерации проводится несколько видов медицинских экспертиз, в том числе, судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы.

Судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы проводятся в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, в медицинских организациях экспертами в соответствии с законодательством Российской Федерации о государственной судебно-экспертной деятельности (часть 1 статьи 62 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ).

Согласно пункту 4 Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации, утвержденного Приказом Минздравсоцразвития Российской Федерации от 12 мая 2010 г. № 346н, основаниями для осуществления судебно-медицинских экспертиз являются определение суда, постановление судьи, дознавателя или следователя.

Только в ходе судебно-медицинской экспертизы возможно установление причинной связи между ухудшением состояния здоровья человека, приведшим в дальнейшем к смерти, и дефектом оказания медицинской помощи со стороны лечебного учреждения.

В судебном заседании установлено, что 23 декабря 2016 г. в ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» с диагнозом: «<данные изъяты> поступила Мартиросян М.А., <дата> года рождения. В тот же день, между ней и ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» заключен договор о предоставлении платных медицинских услуг, в соответствии с которым лечебное учреждение обязывалось на возмездной основе предоставить последней следующие платные медицинские услуги: <данные изъяты>; пребывание 1 койко-дня в обычной палате. Предоставление платных услуг Мартиросян М.А. от имени указанной больницы по профилю «анестезиология и реаниматология» поручено Туркову В.А.

23 декабря 2016 г. в период времени с 10 час. 30 мин. до 12 час. 30 мин. врачами больницы П.Л.В.. и Турковым В.А., а также двумя медицинскими сестрами в операционном помещении оториноларингологического отделения, расположенного по адресу: <адрес>, проведено оперативное вмешательство - оказана услуга по <данные изъяты>

Для анестезии Мартиросян М.А. Турковым В.А. использованы в высоких концентрациях 2 галогенсодержащих анестетика («<данные изъяты> способных провоцировать злокачественную гипертермию.

Во время проведения общей анестезии Турков В.А. не осуществлял контроль состояния пациента во время операции по одному из показателей: содержание в выдыхаемом воздухе или в артериальной крови углекислого газа, не используя имеющийся в лечебном учреждении аппарат - капнограф.

23 декабря 2016 г. в 12 час. 30 мин. по окончании операционного вмешательства и при переводе Мартиросян М.А. на спонтанное дыхание через интубационную трубку, у последней появилось нарушение ритма дыхания, выявлен подъем температуры тела до 41 градуса Цельсия. При этом Турков В.А. провел реанимационные мероприятия Мартиросян М.А. и без достижения стабилизации гемодинамики последнюю транспортировали в отделение реанимации и интенсивной терапии детской областной больницы, расположенное по адресу: <адрес>

После перевода Мартиросян М.А. в указанное отделение, несмотря на проведенные реанимационные мероприятия, в 14 час. 32 мин. 23 декабря 2016 г. констатирована ее смерть, причиной которой явилась сердечная сосудистая недостаточность, развившаяся в результате злокачественной гипертермии, вызванной осложнением общей анестезии с использованием анестетиков «<данные изъяты>

По факту смерти Мартиросян М.А. в СО по г. Белгороду СУ СК РФ по Белгородской области было возбуждено уголовное дело, в рамках расследования которого проведены две медицинские судебные экспертизы.

Из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы <номер> от 21 марта 2017 г. следует, что на момент поступления Мартиросян М.А. в ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» 23 декабря 2016 г. имелись показания для ее госпитализации и проведения операции «<данные изъяты> При оказании медицинской помощи Мартиросян М.А. в условиях ЛОР-отделения «взрослые» ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» судебно-медицинской экспертной комиссией выявлены следующие дефекты:

При проведении операции «<данные изъяты> Мартиросян М.А. в операционной в нарушение Порядков отсутствовали:

- монитор углекислоты, монитор глубины анестезии, автоматический анализатор газов крови, кислотно-щелочного баланса, электролитов, глюкозы, электрокардиограф, что не позволило осуществлять лабораторный и функциональный мониторинг за адекватностью анестезии;

- нет данных по мониторированию ЭКГ, пульсоксиметрии, концентрации СО2 на выдохе и на вдохе, нет данных по параметрам искусственной вентиляции легких на протяжении всей анестезии (дыхательный объем, минутный объем вентиляции, давление на вдохе, концентрация кислорода на вдохе), что не позволило врачу-анестезиологу-реаниматологу в полном объеме поддерживать или искусственно замещать обратимо нарушенные жизненно важные функции органов и систем.

Врачом-анестезиологом-реаниматологом не проводилась диагностика критического состояния, возникшего в операционной, не проводились физические мероприятия для снижения температуры тела, транспортировка в реанимацию проводилась без достижения стабилизации состояния, без постоянной вазопрессорной и кардиотонической поддержки, фентанил не использовался как компонент общей анестезии.

Отсутствие расширенного мониторирования жизненно важных функций организма не позволяют точно установить время начала критического состояния, возникшего в операционной.

У Мартиросян М.А. во время проведения общей анестезии с применением ингаляционных анестетиков «<данные изъяты>», <данные изъяты> наступило осложнение в виде злокачественной гипертермии с развитием: <данные изъяты>, что привело к неустранимой брадикардии, гипотонии и развитию неблагоприятного исхода в виде смерти.

Выявленные дефекты оказания медицинской помощи Мартиросян М.А. в прямой причинно-следственной связи с развитием смерти от злокачественной гипертермии не состоят, эти дефекты имеют косвенную связь.

При своевременном диагностировании осложнения общей анестезии «<данные изъяты> при назначении специфического лечения, своевременном, адекватном, квалифицированном оказании медицинской помощи оставляло большой шанс на развитие благоприятного исхода (т. 2 уголовного дела № <номер> л.д. 6-13).

В судебном заседании при рассмотрении уголовного дела эксперты П.В.В. Ш.В.И. О.О.Е. и К.С.В. проводившие экспертизу, поддержали выводы экспертизы и пояснили, что каких-либо сомнений и неясностей при формулировке экспертных выводов у них не возникало.

Допрошенный в судебном заседании в рамках уголовного дела эксперт П.В.В.. пояснил, что напрямую выявленные дефекты не связаны со смертью больной. Пояснить, привело бы отсутствие дефектов к спасению, не смог, указав, что этого никто не знает, они написали, что оставляли шанс (т. 2 уголовного дела № <номер> л.д. 102 оборот).

Эксперт К.С.В.. в суде подтвердил, что, отвечая на вопрос № 8 (Имеется ли причинно-следственная связь между дефектами оказания медицинской помощи работниками ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» и смертью Мартиросян М.А., если да, то прямая или косвенная?), имел в виду то, что, если бы «Дантролен» был применен, то тогда был шанс (т. 2 уголовного дела <номер> л.д. 55).

Также был допрошен эксперт О.О.Е. который пояснил, что они сделали заключение, что шансы были, но они не могут сказать, какие это шансы, может быть их вообще не было, вывод о наличии шансов является выводом вероятности (т. 2 уголовного дела <номер> л.д. 133 оборот).

Согласно заключению повторной комплексной судебно-медицинской экспертизы <номер> от 24 августа 2017 г., имелись показания для госпитализации Мартиросян М.А. в медицинское учреждение 23 декабря 2016 г. для выполнения планового оперативного вмешательства на ЛОР-органах с целью восстановления функции носового дыхания. При оказании медицинской помощи Мартиросян М.А. были допущены дефекты ее оказания:

Дефекты проведения анестезиологического пособия при проведении операции (ответственный - врач - анестезиолог, осуществлявший анестезиологическое пособие):

1. Для анестезии использованы в высоких концентрациях 2 галогеносодержащих анестетика («<данные изъяты> отличающихся наиболее высокими гепатотоксическим действием и способностью провоцировать злокачественную гипертермию. Кроме того, оба анестетика обладают крайне низкой аналгетической активностью. Добавление в схему обезболивания наркотических анальгетиков («<данные изъяты>») позволило бы существенно снизить концентрацию <данные изъяты>», что снижало вероятность развития побочных действий анестетика. Отсутствие в схеме общей анестезии наркотического анальгетика является нарушением приказа Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 28 марта 2007 г. № 209 «Стандарт медицинской помощи больным со смещением носовой перегородки (при оказании специализированной помощи)».

2. Во время поддерживающей анестезии ингаляционным анестетиком <данные изъяты>» в концентрации 1,5 об%, осуществлена его замена на анестетик «<данные изъяты>» в максимальной допустимой концентрации для введения в анестезию 8 об% в течение 5 минут (обычно для введения в общую анестезию достаточно 2 минут).

3. Врачом-анестезиологом во время проведения общей анестезии не осуществлялся минимальный интраоперационный лабораторный и функциональный аппаратный мониторинг (контроль состояния пациента во время операции), что является нарушением пункта 2 Порядка оказания медицинской помощи взрослому населению по профилю «анестезиология и реаниматология» или связано с отсутствием в операционной необходимой аппаратуры (нарушение Приложения № 3 к Порядку оказания медицинской помощи взрослому населению по профилю «анестезиология и реаниматология»):

- электрокардиограмма (ЭКГ);

- пульсоксиметрия;

- содержание в выдыхаемом воздухе или в артериальной крови углекислого газа;

- температура тела;

- частота дыхания.

4. Не выполнены рекомендации, изложенные в инструкции по применению ингаляционного анестетика «севоран» по аппаратному контролю за ходом анестезии: отсутствовал мониторинг ЭКГ, насыщения крови кислородом, парциальное давление СО2 в конце выхода.

5. В ходе ведения анестезиологического пособия во время операции врачом-анестезиологом не осуществлялся постоянный функциональный контроль за течением анестезии (частота дыхания, глубина наркоза, роговичный рефлекс, состояние зрачков), о чем свидетельствует отсутствие этих сведений в «Графике течения операции». Отсутствие мониторинга не позволило своевременно выявить начало развития побочных явлений анестезии и осуществлять контроль состояния пациента в период развития осложнений анестезии.

Дефекты терапии возникших осложнений общей анестезии (ответственный - врач-анестезиолог-реаниматолог, осуществлявший анестезиологическое пособие) и проведения реанимационных мероприятий:

- не было использовано физическое охлаждение;

- отсутствовал постоянный контроль кислотно-основного состояния крови и содержание электролитов, что исключало адекватную коррекцию нарушений кислотно-основного состояния крови;

- не в полной мере проводилась коррекция гиперкалиемии: нет сведений о введении раствора глюкозы с инсулином;

- стимуляция диуреза (мочевыведение) осмотическими диуретиками и салуретиками;

- необоснованно, без достижения стабилизации гемодинамики (артериальное давление, частота сердечных сокращений), больная была транспортирована в отделение реанимации и интенсивной терапии;

- необоснованно, вместо показанной в данном случае электрокардиостимуляции использована дефибрилляция сердца, поскольку перед этим была диагностирована остановка сердечной деятельности;

- неквалифицированное проведение <данные изъяты>) и <данные изъяты>) с общим объемом кровопотери до 1600 мл.

Наличие вышеприведенных дефектов терапии возникших осложнений общей анестезии указывает на то, что проводимое лечение не в полной мере соответствует установленному диагнозу «<данные изъяты>

Между дефектами проведения анестезиологического пособия, дефектами терапии возникших осложнений общей анестезии, дефектами проведения реанимационных мероприятий и смертью Мартиросян М.А. прямая причинно-следственная связь отсутствует, так как эти дефекты не явились причиной смерти пациентки. Однако между ними имеется причинно-следственная связь непрямого характера (косвенная), так как эти дефекты явились неблагоприятными факторами (условиями), на фоне которых наступила смерть пациентки (не позволили прервать или уменьшить развитие индивидуально обусловленного патологического процесса).

Тяжесть вреда, причиненного здоровью Мартиросян М.А., в данном случае не устанавливалась, так как ухудшение состояния пациентки обусловлено не дефектами оказания медицинской помощи в ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница», а индивидуальными особенностями ее организма, обусловившими развитие тяжелых осложнений общей анестезии.

Возможность избежать неблагоприятного исхода (смерть Мартиросян М.А.) при своевременном, правильном, адекватном, квалифицированном, специализированном оказании медицинской помощи, включая диагностические, лечебно-диагностические и реанимационные мероприятия, полностью не исключается, так как летальность при развитии злокачественной гипертермии по данным специальной литературы составляет 80-85 %. По данным специальной литературы вероятность наступления смерти при использовании для лечения злокачественной гипертермии препарата «<данные изъяты> значительно уменьшается (летальность составляет около 5 %). Однако в данном случае возможность проведения терапии Мартиросян М.А. препаратом «<данные изъяты> практически исключалась, так как этот препарат не разрешен для использования на территории Российской Федерации (т. 2 уголовного дела <номер> л.д. 60-98).

Эксперты К.Ю.Д. и Ю.Н.А.., проводившие повторную экспертизу, поддержали выводы экспертизы и пояснили, что каких-либо сомнений и неясностей при формулировке экспертных выводов у них не возникало.

Допрошенный в судебном заседании в рамках уголовного дела эксперт Б.Н.А. пояснил, что у Мартиросян М.А. была наиболее сложная форма злокачественной гипертермии - молниеносная, которая может развиться за 10-15 минут, вероятность летального исхода близка к 100 % (т. 2 уголовного дела <номер> л.д. 74, 77 оборот).

Из заключения специалистов ООО «Федерация анестезиологов и реаниматологов» от 31 августа 2018 г. следует, что причинно-следственная связь между смертью пациентки Мартиросян М.А. и тем, что при проведении анестезии не использовался аппарат «<данные изъяты>», отсутствует.

Специалист Н.Е.С. подтвердил данное письменное заключение, пояснив в судебном заседании, что только использование «<данные изъяты> относится к специфическому лечению, которое оставляло шанс на развитие благоприятного исхода. Это единственный препарат, который эффективен при данном патологическом состоянии, других специфических препаратов не существует. Клинические рекомендации по лечению злокачественной гипертермии, которые не включают в себя использование «<данные изъяты> отсутствуют (т. 2 уголовного дела <номер>.д. 98 оборот).

По мнению суда, в выводах экспертов не содержится умозаключения о наличии прямой причинной связи между дефектами медицинской помощи в вышеуказанном лечебном учреждении и ухудшением состояния здоровья Мартиросян М.А., а тем более ее смертью.

Суд в отсутствие специальных познаний в области судебно-медицинский экспертизы не может на предположениях стороны истцов установить данное обстоятельство.

В обоих случаях эксперты пришли к выводу, что выявленные дефекты оказания медицинской помощи погибшей находятся в косвенной причинно-следственной связи с наступлением смерти последней. Из чего следует, что выявленные дефекты оказания медицинской помощи не создавали опасности для жизни последней.

Вышеприведенные выводы экспертов подтверждают тот факт, что действия работников ОГБУЗ «Детская областная клиническая больница» на основании пункта 24 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, являющихся приложением к приказу Минздравсоцразвития Российской Федерации от 24 апреля 2008 г. № 194н, нельзя рассматривать как причинение вреда здоровью.

При разрешении данного спора суд исходит из того, что истцами не представлено доказательств того, что Туркову В.А. для оказания анестезиологического пособия Мартиросян М.А. было запрещено использовать два ингаляционных анестетика <данные изъяты>» и <данные изъяты> в высоких концентрациях. В процессе наркоза Турков В.А. при помощи прикроватного монитора «Миндрей ПМ8000» осуществлял контроль состояния пациентки по следующим показателям: пульсоксиметрия (частота сердечных сокращений и сатурация), ЭКГ (электрокардиограмма), температура тела, артериальное давление. Анестезия осуществлялась на принудительном дыхании, при помощи наркозного аппарата «Дрегер Фабиус плюс», то есть с искусственной вентиляцией легких с заданными параметрами, которые были выведены на экран монитора «Миндрей ПМ8000». После прекращения подачи анестетика, и при попытке перевода на спонтанное дыхание у Мартиросян М.А. был отмечен резкий подъем температуры тела, мышечная ригидность, подъем, а затем падение частоты сердечных сокращений. Турковым В.А. был выставлен диагноз «<данные изъяты> он не использовал капнограф ввиду того, что один аппарат был сломан и отсутствовал в операционной, а имеющиеся в больнице два рабочих капнографа находились и использовались в других операционных. Отсутствие капнографа не создавало препятствий к диагностике осложнения анестезии в виде развития злокачественной гипертермии в момент начала ее развития, так как содержание концентрации СО2 в выдыхаемом воздухе или артериальной крови не является единственным клиническим признаком развития злокачественной гипертермии, а данный диагноз им выставлен и лечебные мероприятия начаты сразу же после проявления основных клинических признаков, необходимых для постановки диагноза.

Суд полагает, что ввиду отсутствия в Российской Федерации возможности проведения предварительного теста на предрасположенность к злокачественной гипертермии Турков В.А. не располагал возможностью выявить данную предрасположенность у Мартиросян М.А. заблаговременно, до проведения операции. Также он не располагал возможностью эффективно прервать развитие осложнения

анестезии - злокачественной гипертермии и предотвратить развитие неблагоприятного исхода в виде смерти, так как летальность при злокачественной гипертермии составляет 80-85 %, а специфическое лечение, позволяющее снизить летальность до 5 %, включает использование препарата «Дантролен», который в Российской Федерации не зарегистрирован, не разрешен к применению, и которым Турков В.А. не располагал.

По мнению суда, также необоснованны доводы о том, что имеются основания рассматривать неиспользование <данные изъяты>, отсутствие постоянного контроля КОС (кислотно-основное состояние) крови и содержания электролитов, не введения глюкозы с инсулином, перевода пациентки в отделение интенсивной терапии и реанимации как нарушение требований безопасности при оказании медицинской услуги - анестезии, поскольку в ходе судебного разбирательства не установлено существование каких-либо нормативных требований безопасности, предписывающих обязательность выполнения данных мероприятий при оказании анестезиологического пособия.

Изначально Туркову В.А. было предъявлено обвинение по пункту «в» части 2 статьи 238 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) - производство, хранение или перевозка в целях сбыта либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей, а равно неправомерные выдача или использование официального документа, удостоверяющего соответствие указанных товаров, работ или услуг требованиям безопасности, если эти действия повлекли по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью либо смерть человека. В судебных прениях государственный обвинитель изменил предъявленное обвинение в сторону смягчения, переквалифицировав действия Туркова В.А. на часть 1 статьи 238 УК РФ, как оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни потребителя, так как между дефектами оказания анестезиологического пособия Турковым В.А. и смертью пациентки Мартиросян М.А. прямая причинно-следственная связь отсутствует.

На основании вступившего в законную силу приговора Октябрьского районного суда г. Белгорода от 07 декабря 2018 г. Турков В.А. оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 238 УК РФ, на основании пункта 3 части 2 статьи 302 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации - в связи с тем, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления.

При вынесении данного приговора суд исходил из того, что использование Турковым В.А. в схеме анестезии анестетиков в максимально допустимой концентрации, который осознавал, что они отвечают требованиям безопасности и разрешены к применению, а также не использование им аппарата - <данные изъяты> (суду не представлены сведения об обязательности его использования), данные которого не являются единственным средством определения признаков возникновения злокачественной гипертермии, и транспортировка пациентки в реанимационное отделение в связи с недостижением стабилизации ее состояния, не представляли опасности для жизни Мартиросян М.А.

Наличие недостатков оказанной ответчиком медицинской помощи при отсутствии сведений о том, что именно они привели к смерти Мартиросян М.А., могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самому пациенту, а не его родителям и сестре. Данный вред мог быть компенсирован Мартиросян М.А., как потребителю в отношениях с лечебным учреждением на основании статьи 15 Закона Российской Федерации от 07 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей».

Однако право на компенсацию морального вреда неразрывно связано с личностью потерпевшего, а потому оно не могло перейти к родителям и сестре по наследству (статья 1112 ГК РФ) либо в порядке иного правопреемства.

На основании изложенного у суда отсутствуют правовые основания для удовлетворения исковых требований Мартиросян А.М., Малхасян С.С. и Мартиросян С.А.

Руководствуясь статьями 194 - 199 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

исковые требования Мартиросян Ашота Мартуниковича, Малхасян Сусанны Сержиковны, Мартиросян Серины Ашотовны к областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Детская областная клиническая больница» о взыскании компенсации морального вреда признать необоснованными и в их удовлетворении отказать.

Решение может быть обжаловано в Белгородский областной суд в течение месяца с момента изготовления мотивированного решения суда путем подачи апелляционной жалобы через Октябрьский районный суд г. Белгорода.

Судья

Мотивированное решение суда изготовлено 22 мая 2019 г.