Решение по делу № 33-8/2021 от 13.02.2020

УИД 72RS0014-01-2018-011419-95

2-685/2019

Дело № 33-8/2021

апелляционное определение

г. Тюмень 17 мая 2021 года

Судебная коллегия по гражданским делам Тюменского областного суда в составе:

председательствующего	Хамитовой С.В.
судей с участием прокурора	Малининой Л.Б. и Николаевой И.Н. Макаровой Н.Т.
при секретаре	Бабушкиной Е.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе и дополнениям к ней истицы Андрияшиной Натальи Викторовны на решение Ленинского районного суда города Тюмени от 20 ноября 2019 года, которым постановлено:

«Андрияшиной Наталье Викторовне отказать в удовлетворении иска к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» о взыскании компенсации морального вреда в размере 1200 000 рублей.

Взыскать с Андрияшиной Натальи Викторовны в пользу Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» расходы по проведению судебной экспертизы в размере 65 411 рублей».

Заслушав доклад судьи Тюменского областного суда Хамитовой С.В.; объяснения истицы Андрияшиной Н.В., настаивавшей на удовлетворении апелляционной жалобы; объяснения представителей ответчика Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» Межецкой И.А. и Неупокоевой Е.В., возражавших против удовлетворения апелляционной жалобы; заключение прокурора Макаровой Н.Т., полагавшей решение суда подлежащим отмене с принятием нового решения о частичном удовлетворении искового заявления; исследовав новые дополнительно приобщенные к материалам дела доказательства, судебная коллегия

установила:

Андрияшина Н.В. обратилась в суд с исковым заявлением к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» (далее – ГБУЗ ТО «ОКБ № 2», Учреждение либо ответчик) о взыскании компенсации морального вреда. Требования мотивированы тем, что 01 июня 2017 года умер супруг истицы – Андрияшин О.В., <.......> года рождения, тогда как, по мнению Андрияшиной Н.В., смерть супруга последовала ввиду некачественного оказания ему 29.05.2017 медицинской помощи сотрудниками Учреждения. Истица считает, что услуги Андрияшину О.В. были оказаны ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» несвоевременно и неквалифицированно, а также не в полном объеме, что привело к ухудшению состояния здоровья и его последующей смерти. Учитывая изложенное, ссылаясь на перенесенные в связи со смертью супруга физические и нравственные страдания, причиненные ответчиком, Андрияшина Н.В. просила взыскать с ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» компенсацию морального вреда в размере 1200000 руб.

В судебном заседании суда первой инстанции истица Андрияшина Н.В. и ее представитель Каткова И.Д. на удовлетворении требований настаивали по основаниям, изложенным в заявлении.

Представитель ответчика ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» Межецкая И.А. в судебном заседании иск не признала.

Участвующий в деле прокурор Доденкова Е.О. в судебном заседании полагала требования истицы не подлежащими удовлетворению.

Дело было рассмотрено в отсутствие третьего лица Гринберг И.И., извещенной о времени и месте судебного разбирательства надлежащим образом.

Судом постановлено указанное выше решение, с которым не согласилась истица.

В апелляционной жалобе Андрияшина Н.В. просит об отмене решения суда и принятии нового решения, приводя те же доводы, что и в исковом заявлении. Кроме того, истица считает ошибочным вывод суда об отсутствии вины работников ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» в смерти ее супруга. По мнению Андрияшиной Н.В., судом в основу данного вывода положено заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 48, которое к числу надлежащих доказательств по делу не относится. Истица полагает, что суд должен был по делу назначить повторную судебно-медицинскую экспертизу, о чем заявлялось в судебном заседании, однако в удовлетворении ходатайства судом необоснованно отказано. По утверждению Андрияшиной Н.В., указанное выше заключение не является всесторонним и объективным, поскольку как ответчик, так и экспертное учреждение ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» находятся в ведении Департамента здравоохранения Тюменской области, которым в 2018 году по факту оказания медицинской помощи Андрияшину О.В. была проведена проверка с выявлением недостатков только в части оформления медицинской документации. Истица полагает, что при проведении экспертизы не дано надлежащей оценки состоянию здоровья Андрияшина О.В. на 29 мая 2017 года, в том числе аллергии на анальгин, наличию существенных несоответствий в заключении терапевта и в медицинской карте пациента, а также отсутствию отказа Андрияшина О.В. от получения листа нетрудоспособности. Андрияшина Н.В. считает, что «нужные» изменения в электронную медицинскую документацию её супруга были внесены после спорного приема, при этом подтверждение данного обстоятельства являлось возможным только путем получения доступа к журналу событий (регистрации) электронной медицинской карты пациента, о предоставлении которой истицей дважды заявлялось суду ходатайство, однако содействия в этом Андрияшиной Н.В. судом оказано не было. Остальные доводы апелляционной жалобы сводятся к тому, что суд подошел к разрешению спора формально, нарушив право истицы на судебную защиту.

В дополнениях к апелляционной жалобе Андрияшина Н.В. не соглашается с выводами повторной экспертизы, проведенной экспертами Федерального государственного бюджетного учреждения «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения Российской Федерации (далее – ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава России) на основании определения суда апелляционной инстанции, ссылаясь на отсутствие доказательств, свидетельствующих о соответствии медицинской помощи, оказанной Андрияшину О.В. 29 мая 2017 года, медицинским стандартам и правилам оказания неотложной медицинской помощи, а также на наличие вины врачей ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» в смерти ее супруга. Андрияшина Н.В. обращает внимание на то, что эксперты при проведении экспертизы ответили не на все поставленные перед ними судом вопросы, при этом эксперты в категоричной форме были лишены возможности оценить в полном объеме оказанную ее супругу медицинскую помощь и высказаться о характере всех данных рекомендаций в день спорного приема, ввиду наличия противоречий в медицинской документации, в связи с чем истица просит об удовлетворении ее исковых требований.

В возражениях на апелляционную жалобу прокурор Доденкова Е.О., полагая решение суда законным и обоснованным, просит оставить его без изменения, апелляционную жалобу – без удовлетворения.

Проверив материалы дела в пределах доводов апелляционной жалобы, обсудив доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, выслушав присутствующих в судебном заседании лиц и заключение прокурора Макаровой Н.Т., исследовав новые дополнительно приобщенные к материалам дела доказательства, судебная коллегия находит решение суда подлежащим отмене.

Материалы дела свидетельствуют о том, что 01 июня 2017 года умер супруг истицы Андрияшин Олег Васильевич, 05.08.1964 года рождения, причиной смерти которого в справке указана хроническая ишемическая болезнь сердца.

Из материалов дела следует, что 29.05.2017, то есть за три дня до смерти, Андрияшин О.В., имеющий ряд тяжелых хронических заболеваний, обращался в ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» за медицинской помощью с жалобами на общую слабость, одышку при умеренной физической нагрузке, кашель с отделяемой мокротой желтоватого цвета, периодический подъем артериального давления до 170/140 мм рт.ст., периодический дискомфорт в области сердца, купируемый приемом нитроглицерина.

В исковом заявлении Андрияшина Н.В. ссылалась на то, что смерть супруга последовала в результате некачественного оказания ему ответчиком медицинской помощи, в связи с чем истице причинен моральный вред.

Отказывая в удовлетворения требований Андрияшиной Н.В., суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 150, 151, 1064, 1068, 1099-1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, исходил из того, что недостатки медицинской помощи, оказанной 29 мая 2017 года супругу истицы врачом-терапевтом ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» Гринберг И.И., не находятся в прямой причинно-следственной связи с его смертью, наступившей 01.06.2017, при этом суд в основу решения положил заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» и результаты проверок ответчика контролирующими органами, которые отдали предпочтение записям врача Гринберг И.И. в протоколе неотложного приема от 29 мая 2017 года в медицинской карте пациента Андрияшина О.В., а не выданному врачом-терапевтом Гринберг И.И. на руки супругу истицы после приема заключению.

Между тем, с выводом суда о необходимости отказа в удовлетворении иска согласиться нельзя, поскольку содержание данных документов имеет существенные различия, при этом Андрияшина Н.В. неоднократно указывала на это суду первой инстанции и просила оказать ей содействие в истребовании доказательств, подтверждающих факт внесения ответчиком в протокол неотложного приема от 29.05.2017 изменений после смерти ее супруга, однако судом доводы истицы и ее ходатайства проигнорированы.

С учетом изложенного, судебной коллегией из ГКУ ТО «Центр информационных технологий Тюменской области» были истребованы сведения о том, вносились ли изменения в электронную медицинскую карту пациента Андрияшина О.В., получающего медицинскую помощь в амбулаторных условиях, и если вносились, то кем и когда.

Из ответа на запрос следует, что в протокол неотложного приема супруга истицы от 29 мая 2017 года вносились изменения 12.08.2017, при этом первоначальной версии указанного документа не имеется (том 2 л.д. 6, 25).

При таких обстоятельствах, доводы Андрияшиной Н.В. о внесении ответчиком в протокол неотложного приема от 29 мая 2017 года изменений уже после смерти Андрияшина О.В. нашли свое подтверждение, а потому выводы положенного в основу решения суда первой инстанции заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» у судебной коллегии вызывали сомнения, в связи с чем определением судебной коллегии от 13.05.2020г. было удовлетворено ходатайство истицы Андрияшиной Н.В. о назначении по делу повторной посмертной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, проведение которой поручено ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава России, при этом при проведении экспертизы экспертам было указано на необходимость учитывать только рекомендации (назначения), данные Андрияшину О.В. врачом ответчика Гринберг И.И. после проведения осмотра 29 мая 2017 года, изложенные в заключении терапевта, находящемся в материалах дела на листе дела № 217 том 1, и не принимать во внимание рекомендации (назначения) указанного врача, имеющиеся в протоколе неотложного приема от 29.05.2017 в медицинской карте № 20000660416 пациента Андрияшина О.В.

Из заключения эксперта ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава России от 22.03.2021 № 196/20 следует, что: «…Андрияшину О.В., исходя из данных анамнеза его жизни и заболевания, предъявляемых на момент осмотра жалоб и результатов физикального обследования, был верно установлен диагноз «Хронический бронхит, обострение. Бронхиальная астма легкой степени, ДН 0-1. Ишемическая болезнь сердца. Стенокардия напряжения ФК 2. Атеросклероз коронарных артерий. ТБКА со стентированием ПНА 31.05.13г., КАГ от 28.09.16г. Артериальная гипертония 3 стадии, степень артериальной гипертензии 3, риск 4. Хроническая сердечная недостаточность 1, ФК 2, Сахарный диабет 2 типа. Ожирение 3 ст., морбидное (ИМТ – 44,3 кг/м²). Варикозная болезнь н/к. Хроническая венозная недостаточность 2. ДЭП II ст., сложного генеза, субкомпенсация»… Зафиксированные в медицинских документах данные о состоянии здоровья Андрияшина О.В. также позволяли установить ему диагноз «Бронхиальная астма, частично контролируемая, вне обострения, ИБС Стенокардия напряжения фк 2 КАГ со стентированием. Артериальная гипертония ст. 2 риск 4, субкомпенсация. Сахарный диабет 2 тип средней степени тяжести, субкомпенсация»…Назначенное и проведенное Андрияшину О.В. после его физикального осмотра медикаментозное лечение в объеме однократного внутримышечного введения лекарственного (-ых) препарата (-ов) не было ему противопоказано, было своевременным и эффективным, на что указывает отмечавшееся у Андрияшина О.В. на фоне проведенного лечения снижение температуры тела до физиологической нормы. Рекомендации, данные Андрияшину О.В. после его осмотра, были верными, исходя из его состояния здоровья на момент осмотра и установленного диагноза. Показаний для госпитализации Андрияшина О.В. после его осмотра 29.05.2017г. в стационар, с учетом зафиксированных в медицинских документах данных о состоянии его здоровья, не имелось. Оказанная Андрияшину О.В. 29.05.2017г. медицинская помощь не могла привести к ухудшению состояния его здоровья и развитию у него спустя трое суток, в течение которых он повторно за медицинской помощью не обращался, острой сердечно-сосудистой недостаточности, явившейся непосредственной причиной его смерти. При изучении представленных материалов комиссией экспертов были выявлены следующие недостатки оформления медицинской документации, часть из которых подробно приведена выше, не оказавшие влияния на течение и исход имевшихся у Андрияшина О.В. при обращении за медицинской помощью 29.05.2017г. хронических заболеваний, а именно: - отсутствие информированного добровольного согласия на проведение медицинских манипуляций и подписанного отказа от выдачи листка нетрудоспособности в протоколе осмотра Андрияшина О.В. от 29.05.2017г. (поменяла окончание в данном пункте; - наличие в «Заключении терапевта», выданном Андрияшину О.В. на руки и в дневниковой записи от 29.05.2017г., представленной в светокопии медицинской карты пациента, получающего медицинскую помощь в амбулаторных условиях № 20000660416, расхождений (противоречий) в установленных Андрияшину О.В. диагнозах и характере проведенного ему медикаментозного лечения…».

Согласно данному заключению: «Причинно-следственной связи между оказанной Андрияшину О.В. 29.05.2017г. в ГБУЗ ТО «Областная клиническая больница № 2» медицинской помощью и наступлением его смерти 01.06.2017г. не имеется по совокупности следующих причин: - Андрияшину О.В., исходя из предъявляемых им жалоб, данных анамнеза жизни и заболевания, результатов физикального осмотра 29.05.2017г. в ГБУЗ ТО «Областная клиническая больница № 2» был выставлен правильный диагноз, своевременно и при отсутствии для этого противопоказаний было назначено и проведено медикаментозное лечение с положительным терапевтическим эффектом; - на момент обращения Андрияшина О.В. за медицинской помощью в ГБУЗ ТО «Областная клиническая больница № 2» 29.05.2017г. показаний для его госпитализации в стационар не имелось. Андрияшину О.В., исходя из зафиксированных в медицинских документах данных о состоянии его здоровья, были необходимы домашний режим, контроль артериального давления, уровня глюкозы, пульсоксиметрия, регулярный прием гипотензивных, гиполипидемических препаратов и антикоагулянтов, консультации смежных специалистов (с учетом хронических заболеваний), что и было ему рекомендовано в ГБУЗ ТО «Областная клиническая больница № 2»; - причиной смерти Андрияшина О.В. явилась ишемическая болезнь сердца, осложнившаяся развитием у него на фоне гипертонической болезни и экзогенной интоксикации острой сердечно-сосудистой недостаточности с нарушением ритма сердца по типу фибрилляции…, признаков которой на момент обращения за медицинской помощью 29.05.2017г. у Андрияшина О.В. не имелось; - оказанная Андрияшину О.В. 29.05.2017г. медицинская помощь не могла привести к ухудшению состояния его здоровья и развитию у него спустя трое суток, в течение которых он повторно за медицинской помощью не обращался, острой сердечно-сосудистой недостаточности, закономерно осложнившей течение длительно имевшихся у него хронических заболеваний сердечно-сосудистой системы на фоне экзогенной интоксикации (в крови от трупа Андрияшина О.В. было обнаружено 1,2 промилле этилового спирта, что обычно у живых лиц соответствует легкой степени алкогольного опьянения), и явившейся непосредственной причиной его смерти. В исковом заявлении указано, что 29.05.2017г., после обращения за медицинской помощью, Андрияшин О.В. из-за плохого самочувствия не смог работать, однако данных о повторном обращении Андрияшина О.В. за медицинской помощью 29.05.2017г., а также вплоть до наступления его смерти 01.06.2017г. в представленных в распоряжении экспертов материалах не имеется. Андрияшин О.В. страдал тяжелыми хроническими заболеваниями, которые были у него диагностированы задолго до наступления смерти, по поводу которых при жизни он неоднократно проходил амбулаторное и стационарное обследование и лечение. На наступление летального исхода Андрияшина О.В. оказала влияние тяжесть основных из имевшихся у него хронических заболеваний (ишемической болезни сердца, гипертонической болезни), а также наличие неблагоприятного фона в виде приема алкоголя, которые взаимоусугубляли тяжесть состояния Андрияшина О.В. и привели к развитию у него закономерных осложнений (острой сердечно-сосудистой недостаточности), исключавших вероятность наступления благоприятного исхода, тем более излечения».

Вместе с тем, при проведении повторной экспертизы эксперты ФГБУ «РЦСМЭ» не ответили на вопрос о том, соответствует ли лечение, проведенное 29 мая 2017 года специалистами ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» Андрияшину О.В., медицинским стандартам и правилам оказания медицинской помощи, при этом других относимых и допустимых доказательств, свидетельствующих о надлежаще оказанной ответчиком супругу истицы медицинской помощи не имеется и Учреждением не предъявлено.

Не относится к числу таких доказательств и положенное судом первой инстанции заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы», а также результаты проверок ответчика контролирующими органами, которые отдали предпочтение записям врача Гринберг И.И. в протоколе неотложного приема от 29 мая 2017 года в медицинской карте пациента Андрияшина О.В. с внесенными в данную карту изменениями уже после смерти супруга истицы.

Кроме того, эксперты ФГБУ «РЦСМЭ» были лишены возможности в категоричной форме оценить в полном объеме оказанную 29.05.2017 супругу истицы в ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» медицинскую помощь и высказаться о характере всех данных рекомендаций в день приема, ввиду наличия противоречий в медицинской документации (том 2 л.д. 154-192).

С учетом изложенных обстоятельств, судебная коллегия полагает, что заключение экспертизы ФГБУ «РЦСМЭ» также не подтверждает факт оказания ответчиком 29 мая 2017 года Андрияшину О.В. медицинской помощи надлежащего качества, а потому судебная коллегия относится критически и не принимает во внимание выводы данной экспертизы о том, что оказанная Учреждением Андрияшину О.В. медицинская помощь не могла привести к ухудшению состояния его здоровья и развитию у него спустя трое суток, в течение которых он за медицинской помощью не обращался, острой сердечно-сосудистой недостаточности, явившейся непосредственной причиной его смерти.

Вместе с тем, в данном заключении указано на то, что на момент обращения за медицинской помощью 29.05.2017 температура тела у Андрияшина О.В. была на уровне 37,7?., при этом супругу истицы были необходимы домашний режим, контроль артериального давления, уровня глюкозы, пульсоксиметрия, регулярный прием гипотензивных, гиполипидемических препаратов и антикоагулянтов, консультации смежных специалистов (с учетом хронических заболеваний), а потому врач ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» должен был выдать Андрияшину О.В. листок нетрудоспособности, чего в рассматриваемом случае места не имело.

Более того, в выданном супругу истицы на руки заключении указано на его трудоспособность в момент обращения в Учреждение, а не на отказ от получения листка нетрудоспособности.

Ссылки ответчика на то, что Андрияшин О.В. от получения листка нетрудоспособности отказался, судебная коллегия признает голословными, так как относимых, допустимых, достоверных и достаточных доказательств данного обстоятельства не имеется. Отсутствует и подписанное Андрияшиным О.В. информированное добровольное согласие на проведение медицинских манипуляций с разъяснением ему врачом ответчика о возможных последствиях такого отказа, в том числе последствиях отказа от домашнего режима и от получения листка нетрудоспособности (статьи 20, 70 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Как в исковом заявлении, так и в судебном заседании Андрияшина Н.В. утверждала о том, что после приема врача ее супруг, находясь на работе, ввиду плохого самочувствия вынужден был просидеть в раздевалке.

В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Таким образом, здоровье как неотъемлемое и неотчуждаемое благо, принадлежащее человеку от рождения и охраняемое государством, Конституция Российской Федерации относит к числу конституционно значимых ценностей, гарантируя каждому право на охрану здоровья, медицинскую и социальную помощь.

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее также – Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», здоровье – это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан – это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В силу статьи 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь – это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг (пункт 3 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (части 1, 2 статьи 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи – это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 данного Федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Из содержания искового заявления Андрияшиной Н.В. усматривается, что основанием обращения ее в суд с требованиями о компенсации причиненного морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи супругу Андрияшину О.В., приведшее, по мнению истицы, к его смерти.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что моральный вред – это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

То обстоятельство, что граждане, в результате болезни своих близких родственников и их смерти, испытывают нравственные страдания, является общеизвестным обстоятельством, а потому доказыванию не подлежит (статья 61 ГПК РФ).

В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу «М. (Maksimov) против России» указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Пунктом 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии со статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).

Как разъяснено в пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина», по общему правилу, установленному пунктами 1 и 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина»).

Таким образом, по общему правилу необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности за причиненный вред, в том числе моральный, являются: причинение вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Поскольку компенсация морального вреда, о взыскании которой в связи с некачественным оказанием медицинской помощи сотрудниками ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» заявлено истицей, является одним из видов гражданско-правовой ответственности, нормы Гражданского кодекса Российской Федерации (статья 1064), устанавливающие основания ответственности в случае причинения вреда, применимы как к возмещению имущественного, так и морального вреда.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага, при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием медицинская организация – ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» должна доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда Андрияшиной Н.В. в связи со смертью Андрияшина О.В. (ее супруга), медицинская помощь которому была оказана ненадлежащим образом.

Однако таких доказательств ответчиком предъявлено не было ни суду первой инстанции, ни судебной коллегии.

При таких обстоятельствах, судебная коллегия полагает, что вина ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» в причинении Андрияшиной Н.В. нравственных страданий в связи со смертью ее супруга Андрияшина О.В. заключается в ненадлежащем оказании ответчиком 29 мая 2017 года медицинской помощи Андрияшину О.В., с учетом состояния его здоровья.

С учетом изложенного, постановленное судом решение признать законным и обоснованным нельзя, так как выводы суда не соответствуют обстоятельствам дела, а потому решение подлежит отмене с принятием нового решения о частичном удовлетворении требований истицы.

Судебная коллегия находит необходимым взыскать с ответчика в пользу Андрияшиной Н.В. компенсацию морального вреда в размере 150 000 руб.

При определении размера компенсации морального вреда судебная коллегия принимает во внимание степень и характер нравственных страданий, которые Андрияшина Н.В. перенесла в результате некачественного оказания ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» медицинской помощи ее супругу, возраст истицы, объем и период нравственных страданий, степень вины причинителя вреда, а также требования разумности и справедливости.

Судебная коллегия учитывает, что истица, в отсутствие доказательств о надлежаще оказанных ее супругу медицинских услуг, испытывает нравственные страдания, полагая возможным при должной медицинской помощи сохранение жизни Андрияшина О.В., с которым у нее была семья и дети, хорошие отношения и большие планы на будущее, отчего безусловно испытывает горечь и тоску.

Законных оснований для взыскания с ГБУЗ ТО «ОКБ № 2» компенсации морального вреда непосредственно в размере 1 200 000 руб., как просит истица, у судебной коллегии не имеется, поскольку доказательств наличия прямой причинно-следственной связи между выявленными дефектами оказания медицинской помощи и наступившим неблагоприятным исходом в виде смерти Андрияшина О.В. не установлено.

Судебная коллегия принимает во внимание, что до спорного обращения в Учреждение у Андрияшина О.В. имелся ряд тяжелых хронических заболеваний, показания к экстренной госпитализации отсутствовали, при этом после 29 мая 2017 года до смерти супруг истицы за медицинской помощью не обращался и непосредственно в момент смерти Андрияшин О.В. находился в легкой степени алкогольного опьянения.

С учетом вышеизложенных обстоятельств, в удовлетворении остальной части иска Андрияшиной Н.В. надлежит отказать.

В соответствии со статьями 88, 94, 98 ГПК РФ судебная коллегия приходит к выводу о взыскании с ответчика в пользу истицы расходов на оплату услуг экспертизы, проведенной экспертами ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава России, в размере 91 553 руб., так как несение данных расходов подтверждено надлежащими доказательствами и являлось необходимым.

Распределяя в данной части судебные расходы, судебная коллегия исходит из того, что стоимость проведения судебно-медицинской экспертизы в указанном учреждении первоначально составляла 114353 руб., которая Андрияшиной Н.В. была оплачена, однако по итогам произведенного расчета стоимость услуг по проведению экспертизы составила 91553 руб., при этом излишне уплаченную сумму денежных средств истица вправе возвратить путем направления в адрес ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава России соответствующего заявления (том 2 л.д. 131-133, 143, 208-210).

Кроме того, на основании определения Ленинского районного суда г.Тюмени от 21.12.2018 по делу проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы», в связи с чем данное экспертное учреждение обратилось в суд с ходатайством о взыскании расходов на проведение экспертизы в размере 65411 руб., которые были взысканы судом первой инстанции с Андрияшиной Н.В. ввиду отказа в удовлетворении иска (том 1 л.д. 90).

Поскольку постановленное судом решение отменено и требования истицы удовлетворены частично, при этом принцип пропроциональности распределения судебных расходов в рассматриваемом случае применению не подлежит, судебная коллегия считает, что расходы на проведение экспертизы в размере 65 411 руб. необходимо взыскать в пользу ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» с ответчика.

Руководствуясь статьями 328, 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

Решение Ленинского районного суда города Тюмени от 20 ноября 2019 года отменить и принять по делу новое решение:

«Исковое заявление Андрияшиной Натальи Викторовны к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» о взыскании компенсации морального вреда – удовлетворить частично.

Взыскать с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» в пользу Андрияшиной Натальи Викторовны компенсацию морального вреда в размере 150 000 руб. и расходы на оплату услуг экспертизы в сумме 91553 руб.

В удовлетворении остальной части иска Андрияшиной Наталье Викторовне – отказать.

Взыскать с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» в бюджет муниципального образования городской округ город Тюмень государственную пошлину в размере 300 руб.

Взыскать с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областная клиническая больница № 2» расходы по проведению судебно-медицинской экспертизы в пользу Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Тюменской области «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» в сумме 65411 руб.».

Председательствующий:

Судьи коллегии: