Решение по делу № 8Г-329/2021 [88-4209/2021] от 04.01.2021

I инстанция – Мусимович М.В.

II инстанция – Антонова Н.В., Сальникова М.Л., Боброва Ю.М. (докладчик).

Дело №88-4209/2021

Уникальный идентификатор дела 77RS0007-01-2018-015291-74

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

1 апреля 2021 года город Москва

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Матушкиной Н.В.,

судей Курчевской С.В., Патронова Р.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Кузовкиной Ларисы Федоровны и Кузьменковой Галины Владимировны к Федеральному государственному бюджетному учреждению Министерства здравоохранения Российской Федерации «Институт хирургии имени А. В. Вишневского» о взыскании убытков, компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого человека, наступившей в результате ненадлежащего оказания медицинских услуг (номер дела, присвоенный судом первой инстанции 2-2/2020)

по кассационным жалобам Кузовкиной Ларисы Федоровны, Кузьменковой Галины Владимировны и Федерального государственного бюджетного учреждения Министерства здравоохранения Российской Федерации «Институт хирургии имени А. В. Вишневского» на решение Замоскворецкого районного суда города Москвы от 26 февраля 2020 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 8 октября 2020 года.

Заслушав доклад судьи Судебной коллегии по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции Матушкиной Н.В., объяснения ФИО2 и ФИО3, а также их представителя ФИО11, поддержавших доводы своей жалобы, представителей Федерального государственного бюджетного учреждения Министерства здравоохранения Российской Федерации «Институт хирургии имени ФИО10» ФИО18, ФИО17, поддержавших доводы своей жалобы, заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Хатовой В.Э., полагавшей доводы жалобы обоснованными, апелляционное определение подлежащим отмене,

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

установила:

ФИО2, ФИО3 обратились в суд с иском к ответчику ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» о взыскании компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого человека, наступившей в результате ненадлежащего оказания медицинских услуг ответчиком.

Исковые требования мотивированы тем, что ДД.ММ.ГГГГ в отделении реанимации и интенсивной терапии ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России умер ФИО1, 1952 года рождения, который оперировался на коммерческой основе по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ, заключенному между ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России и ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 был в плановом порядке госпитализирован в отделение ортопедии и артрологии ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России с диагнозом коксоартроз тазобедренного сустава, операция была назначена на ДД.ММ.ГГГГ. Согласно дневниковой записи от ДД.ММ.ГГГГ в 12:35, в 13:30 констатирована биологическая смерть больного. Согласно патологоанатомического диагноза, установленного протоколом вскрытия № от ДД.ММ.ГГГГ, смерть ФИО1, 65 лет, наступила от первичного правостороннего коксартроза на 1 сутки после операции малоинвазивного тотального эндопротезирования правого тазобедренного сустава, осложнившейся фибрилляцией желудочков сердца и острой сердечно-сосудистой недостаточностью.

Заключением АНО «Центр судебно-экспертного содействия» № от 12.04.2018    были установлены недостатки оказания ГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ» медицинских услуг по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ которые по мнению истцов находятся в прямой причинной связи с наступлением его смерти, причиной которой явилась гипоксическая остановка сердца.

Смертью отца ФИО3 ФИО1, наступившей в результате оказания врачами ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ» ненадлежащей медицинской помощи ФИО1 по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ,    истцам был причинен моральный вред, размер компенсации которого истцы оценивают в 3000000 рублей каждая с учетом характера причиненных ответчиком нравственных страданий и фактических обстоятельств настоящего дела.

Истцы просили суд взыскать с ответчика в пользу каждого из них в счет компенсацию морального вреда по 3000000 рублей; взыскать в пользу истца ФИО2 в счет понесенных расходов на захоронение ФИО1 сумму в размере 637482,24 рубля; взыскать с ответчика в пользу ФИО3 расходы на изготовление и установку надгробного памятника ФИО1 в размере 466500,00 рублей; взыскать в пользу ФИО2 в счет понесенных расходов на оплату услуг ГБУ «Ритуал» в связи с захоронением ФИО1 в размере 44005,00 рублей; взыскать с ответчика в пользу ФИО2 в счет понесенных расходов на лекарственные препараты ФИО1 на послеоперационный период в размере 3361,00 рублей; взыскать с ответчика в пользу ФИО3 в счет понесенных расходов на оплату юридической консультации по настоящему спору в размере 2000 рублей; взыскать с ответчика в пользу ФИО2 в счет понесенных расходов на оплату юридической консультации 5000 рублей.

Решением Замоскворецкого районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ, оставленным без изменения апелляционным определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ, постановлено: «Взыскать с ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» в пользу ФИО2 в счет компенсации морального вреда 300000 рублей расходы на погребение в размере 44005 рублей. Взыскать с ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Министерства здравоохранения Российской Федерации в пользу ФИО3 в счет компенсации морального вреда 300000 рублей, расходов на изготовление и установку памятника 100000 рублей, расходы на оплату юридической консультации 7000 рублей. В остальной части иска отказать. Взыскать с ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» в бюджет <адрес> 4680 рублей».

В кассационной жалобе ФИО2 и ФИО3 выражают несогласие с судебными постановлениями в части выводов суда по разрешению исковых требований о взыскании в пользу ФИО2 понесённых расходов на захоронение ФИО1 в размере 637482 руб., о взыскании в пользу ФИО3 понесенных расходов на изготовление и установку надгробного памятника ФИО1 в сумме 466500 руб. и размера подлежащей взысканию денежной компенсации причиненного морального вреда. Считают, что в этой части судебные постановления вынесены с нарушением норм материального права и процессуального права, судом неправильно оценены доказательства; ссылаются на доводы, изложенные в исковом заявлении, полагают, что исковые требования подлежали удовлетворению в полном объеме.

В кассационной жалобе директор Федерального государственного бюджетного учреждения Министерства здравоохранения Российской Федерации «Институт хирургии имени ФИО10» ФИО12 выражает несогласие с судебными постановлениями, ссылаясь на неправильное применение норм материального и процессуального права. Выражает несогласие с выводами судебной медицинской экспертизы в части установления причинно-следственной связи между недостатками оказания медицинских услуг и смертью ФИО1 Указывает, что судебные акты основаны на недостоверных данных. Кроме того, компенсация морального вреда ФИО2 и ФИО3 взыскана при отсутствии законных оснований. Помимо этого, не согласны с взысканием расходов в размере 100000 руб. на приобретение надгробного памятника.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции приходит к следующему.

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций; нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права (статья 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции приходит к выводу о том, что при рассмотрении настоящего дела судом апелляционной инстанции были допущены нарушения норм материального и процессуального права, и они выразились в следующем.

Как установлено судом и следует из материалов дела, ДД.ММ.ГГГГ в отделении реанимации и интенсивной терапии ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России умер ФИО1, 1952 года рождения, который оперировался на коммерческой основе по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ, заключенному между ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России и ФИО1 в связи с проведением планового оперативного лечения ФИО1 на предмет протезирования правового тазобедренного сустава.

В материалы дела истцами представлено Заключение специалистов АНО «Центр судебно-экспертного содействия» № от ДД.ММ.ГГГГ (том 1 л.д. 113-170),в соответствии с которым установлены недостатки оказания ГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ» в пользу ФИО1, медицинских услуг по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ: проигнорированы сопутствующие заболевания при поступлении в стационар; не дана оценка избыточного веса (130 кг при росте 175 см, ИМТ - 42,4, что свидетельствует об ожирении 3 ст.); не проведена консультация кардиолога (в представленных на исследование документах указано, что гр. ФИО1 страдает Гипертонической болезнью 2 стадии, 2 степень Риск ССОЗ (риск ССО 3 степени — высокий, прогноз осложнений — 20-30 %). Гипертрофия миокарда левого желудочка); не проведена консультация эндокринолога (в представленных на исследование медицинских документах имеется указание на имеющееся у гр. ФИО1 заболевание в виде Сахарного диабета 2 типа, средней тяжести); не проведена консультация онколога (в представленных на исследование медицинских документах имеется указание на перенесенную операцию ДД.ММ.ГГГГ выполнена диагностическая КФС, проведена плановая операция-электроэксцизия крупного ворсинчатого полипа из поперечно-ободочной кишки, гистологически-тубулярная аденома, с фокусом карцинома in situ ободочной кишки. Гиперплазия простаты); не проведена премедикация; извлечена преждевременно интубационная трубка; расценена неверно эффективность масочной вентиляции; соблюдён не в полной мере протокол сердечно-легочной реанимации. Указано, что все вышеописанные недостатки (дефекты) медицинской помощи, оказанной гр. ФИО1 в ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ», находятся в прямой причинной связи с наступлением его смерти, причиной которой явилась гипоксическая остановка сердца.

Согласно представленного ответчиком в материалы дела Протокола заседания КИЛИ от ДД.ММ.ГГГГ по результатам рассмотрения летального исхода ФИО1, 1952 г.р., история болезни №, протокол вскрытия №, - имеет место совпадение клинического и патологоанатомического диагнозов. Дефектов лечения не установлено.

Между тем, названный Протокол содержит заключение ФИО13, согласно которому, имеет место дыхательная, сердечно-сосудистая недостаточность. Увеличение массы миокарда ведет к увеличению риска аритмий. По мнению ФИО13, в данной ситуации, большая масса миокарда и препараты, используемые при анестезии, привели к фатальным нарушениям.

Заключением ГБУЗ <адрес> «Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения <адрес>» Отдел комиссионных судебно-медицинских экспертиз № от ДД.ММ.ГГГГ (экспертизы по материалам дела) в отношении ФИО1 установлено, что смерть ФИО1 наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности, осложнившей течение ближайшего послеоперационного периода - оперативное вмешательство эндопротезирование правого тазобедренного сустава под комбинированной общей анестезией, с интраоперационной гипотонией (более 50% от исходного артериального давления) на протяжении всего оперативного вмешательства (2 часа), при сочетанной выраженной хронической сердечно-сосудистой паталогии, полиэндокринопатии, метаболических нарушений. При этом, экспертами установлены и отмечены ряд недостатков оказанной ФИО1 в ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России-медицинской помощи по Договору на оказание платных медицинских услуг № от ДД.ММ.ГГГГ: невыполнение у пациента ФИО1 премидикации перед подачей в операционную; отсутствие консультации врача-терапевта (кардиолога) на этапе предоперационного обследования с целью определения показаний к более тщательному обследованию пациента в связи с наличием у него выраженной патологии сердечнососудистой, эндокринной системы метаболических нарушений; противопоказанность наличествующего в рассматриваемом клиническом случае снижения артериального давления более чем на 25-30% от исходного, т.к. интраоперационная гипотензия может приводить к ишемии миокарда и возникновения интра- и послеоперационных осложнений, а тактика ведения оперативного вмешательства на фоне искусственной интраоперационной гипотензии не оговорена в предоперационных осмотрах пациента хирургом и анестезиологом; недостатки анестезиологического обеспечения оперативного вмешательства: проведение оперативного вмешательства на фоне артериальной гипотонии со снижением артериального давления более чем на 50% от исходного, при том, что по данным всех клинических рекомендаций по анестезиологии при хронической артериальной гипертонии допускается снижение среднего артериального давления не более чем на 20-30% от исходного, поскольку управляемая артериальная гипотония повышает риск развития ишемических осложнений, может привести в том числе к инфаркту миокарда и остановке кровообращения и т.д. (т. 2 л.д.210-261).

В ходе рассмотрения настоящего дела по существу, представитель ответчика ФИО14, являвшийся лечащим врачом ФИО1 пояснил, что с хирургической стороны проблем не было, проблемы были при анестезии (протокол судебного заседания от ДД.ММ.ГГГГ).

Определением Замоскворецкого районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ была назначена судебная медицинская экспертиза, проведение которой было поручено экспертам ФГБУ Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава России.

Как следует из заключения эксперта № («судебно-медицинская экспертиза») от ДД.ММ.ГГГГ ФГБУ Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава России (том 3, л.д.21-100) причиной смерти ФИО1 явилась ишемическая болезнь сердца (диффузный мелкоочаговый кардиосклероз, атеросклеротический коронаросклероз), осложнившаяся фибрилляцией желудочков сердца с развитием острой сердечно-сосудистой недостаточности.

Медицинская помощь ФИО1 в ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России оказана не в полном объеме, имеются следующие существенные недостатки, в том числе при проведении анестезиологического пособия (детализированы и поименованы на стр. 78-80 Заключения):

- не проведена премидикация;

- не оправдана внутривенная инфузия раствора Нитроглицерина перед индукцией в анестезию;

- не выполнена коррекция брадикардии внутривенным введением раствора Атропина;

- не оправдано внутривенное введение раствора Сульфата магния в конце операции, т.к. гипермагнийемия ведет к снижению мышечного тонуса и может быть причиной развития острой дыхательной недостаточности;

- не оправданный перевод на самостоятельное дыхание с удалением интубационной трубки после окончания операции. Учитывая «трудных дыхательные верхние пути», морбидное ожирение, сложности при проведении интубации трахеи, после окончания операции ФИО1 целесообразно было перевести в отделение интенсивной терапии и интубационной трубкой на продленную ИВЛ и далее постепенно проводить мероприятия, направленные на его отлучение от респиратора;

- в отделении интенсивной терапии при интубации трахеи с целью медикаментозной седации внутривенно применен раствор Пропофола, Листенона и Трамадола. Учитывая развившуюся дыхательную недостаточность, неэффективность масочной вентиляции, на что указывает выраженная гипоксения (Sat02 - 75%), введение Пропофола неоправданно, так как его введение ведет к еще большему угнетению самостоятельного дыхания, снижению артериального давления и брадикардии. В качестве анестетика подлежал применению Кетамин;

- учитывая проблемы с интубацией трахеи перед оперативным вмешательством при развившейся острой дыхательной недостаточности в ближайшем послеоперационном периоде, необходимо было, как можно раньше, выполнить интубацию трахеи с помощью эндоскопической техники.

На вопрос могли ли допущенные ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10» Минздрава России недостатки явиться причиной смерти или способствовать наступлению смерти пациента ФИО1, эксперты пришли к выводу о том, что вышеуказанные недостатки, а именно: ранний перевод на самостоятельное дыхание и его несостоятельность (нарастание дыхательной недостаточности), наличие технических сложностей с повторной интубацией - привели к развитию острой дыхательной недостаточности, что, учитывая наличие у пациента ФИО1 ишемической болезни сердца, привело к развитию нарушения ритма сердца с развитием острой сердечнососудистой недостаточности (явившихся непосредственной причиной смерти) и наступлению летального исхода.

Таким образом, на наступление летального исхода оказали влияние как недостатки оказания медицинской помощи, так и наличие сопутствующих заболеваний, категорично высказаться о долевом (процентном) влиянии каждого из этих факторов на наступление летального исхода не представляется возможным.

Указанное заключение было принято судом, в качестве допустимого доказательства по делу, поскольку эксперты обладали необходимым стажем и квалификацией для проведения данного рода экспертиз, были предупреждены об ответственности по ст. 307 УК РФ, за дачу ложного заключения, а также дали полные ответы на поставленные судом вопросы.

Разрешая исковые требования, суд первой инстанции руководствовался положениями ст. 3 Всеобщей декларации прав человека, ст. 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, ст. ст. 2, 4, п. 2, 3 ст. 98 Федерального закона от ДД.ММ.ГГГГ N 323-ФЭ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", ст. ст. 7-10 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", Правилами предоставления медицинскими организациями платных медицинских услуг, утвержденных постановлением Правительства РФ № от ДД.ММ.ГГГГ, п. п. 1 и 2 ст. 1064, ст. ст. 1094-1096, 1068, 1084 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Удовлетворяя исковые требования частично, суд первой инстанции исходил из того, что указанным выше заключением судебно-медицинской экспертизы по настоящему делу установлена вина ответчика и прямая причинно-следственная связь между установленными существенными недостатками оказанных ответчиком медицинских услуг в пользу ФИО1 и наступлением смерти ФИО1 (наступлением летального исхода), а также тем обстоятельством, что недостатки оказания врачами ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ» медицинской помощи ФИО1 находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ, в связи с чем, суд, оценив обстоятельства причинения истцам морального вреда и действия ответчика, учитывая возникшие для истцов последствия и характер переживаний, перенесенных истцами, пришел к выводу о взыскании денежной компенсации морального вреда в сумме 300000 руб. в пользу каждого истца, с учетом положений ст. ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При этом суд признал несостоятельными доводы ответчика в той части, что истцу ФИО2 необходимо в компенсации морального вреда отказать, поскольку она не состояла в браке с умершим ФИО1, так как из пояснений ФИО15 следует, что она более 20 лет находилась с умершим ФИО1 в фактически брачных отношениях, вела с ним совместное хозяйство, а из пояснений дочери ФИО1 истца ФИО3 также следует, что ФИО2 все близкие и родственники ФИО1 знали на протяжении более 20 лет и воспринимали ее, как супругу, поскольку они действительно проживали на протяжении длительного времени одной семьей.

Кроме того, суд частично удовлетворил исковые требования о взыскании с ответчика в пользу истцов расходов вследствие причинения ответчиком смерти близкого человека истцов, снизив их фактически понесенный размер исходя из принципов соразмерности, справедливости и разумности, а именно: расходов на погребение в размере 44005 рублей, расходов на изготовление и установку памятника 100000 рублей, расходов на оплату юридической консультации 7000 рублей.

Вместе с тем, суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований о взыскании в пользу истца ФИО2 в счет понесенных расходов на захоронение ФИО1 в размере 637482,24 рубля, поскольку данные расходы были понесены ФИО2 по Договору на размещение семейного (родового) захоронения (том 1, л.д.179-183), а не конкретно захоронения ФИО1

Также не были удовлетворены и требования о взыскании расходов на лекарственные препараты ФИО1 на послеоперационный период в размере 3361 рублей, поскольку доказательств необходимости покупки данных лекарств суду не представлено.

С указанными выводами суда первой инстанции согласилась апелляционная инстанция.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции приходит к выводу, что апелляционное определение нельзя признать законным, поскольку оно основано на неправильном применении норм материального и процессуального права.

При вынесении судебных постановлений судами не было учтено следующее.

В силу статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ № «О судебном решении» решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (часть 1 статьи 1, часть 3 статьи 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

Указанные требования процессуального закона судом первой и апелляционной инстанции не были выполнены.

Статьей 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.

Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от ДД.ММ.ГГГГ N323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В силу статьи 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан" к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Пунктом 9 части 5 статьи 19 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" предусмотрено право пациента на возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании ему медицинской помощи.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан").

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно статье 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (пункт 1).

Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда (пункт 2).

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" в редакции постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N 6 (далее также - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N 10) разъяснено, что суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора (абзац второй пункта 1 названного постановления).

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N 10).

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

По данному делу юридически значимым и подлежащим установлению с учетом правового обоснования заявленных исковых требований являлось выяснение обстоятельств, были ли допущены ответчиком дефекты оказания медицинской помощи, могли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи повлиять на правильность лечения и развитие летального исхода, имелась ли причинно-следственная связь между дефектами оказания медицинской помощи и смертью ФИО1, если да, то прямая причинно-следственная связь или нет, а также определение степени нравственных и физических страданий истцов с учетом фактических обстоятельств причинения им морального вреда, в том числе наличия родственных связей, степени близости этих связей, и других конкретных обстоятельств дела.

Действующее гражданское законодательство обязывает суд указывать обстоятельства, которые он считает установленными по делу, а также обосновывать это мнение.

В соответствии со ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1). Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2). Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3). Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (часть 4).

В соответствии с частью 2 статьи 187 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заключение эксперта исследуется в судебном заседании, оценивается судом наряду с другими доказательствами и не имеет для суда заранее установленной силы. Несогласие суда с заключением эксперта должно быть мотивировано в решении суда по делу либо в определении суда о назначении дополнительной или повторной экспертизы, проводимой в случаях и в порядке, которые предусмотрены статьей 87 настоящего Кодекса.

Однако судами первой и апелляционной инстанций не дана оценка всем представленным сторонами доказательствам, суд не оценил все имеющиеся в материалах дела заключения экспертов в отдельности и в совокупности с другими доказательствами по делу, что является нарушением частью 4 статьи 67, статьи 187 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Как указано выше, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что заключением судебно-медицинской экспертизы по настоящему делу установлена вина ответчика и прямая причинно-следственная связь между установленными существенными недостатками оказанных ответчиком медицинских услуг в пользу ФИО1 и наступлением смерти ФИО1 (наступлением летального исхода), а также тем обстоятельством, что недостатки оказания врачами ФГБУ «Институт хирургии им. ФИО10 М3 РФ» медицинской помощи ФИО1 находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ.

Однако указанный вывод суда противоречит фактическим обстоятельствам дела, в частности, выводам, изложенным в заключении эксперта № («судебно-медицинская экспертиза») от ДД.ММ.ГГГГ ФГБУ Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава России (том 3, л.д.21-100), согласно которому причиной смерти ФИО1 явилась ишемическая болезнь сердца (диффузный мелкоочаговый кардиосклероз, атеросклеротический коронаросклероз), осложнившаяся фибрилляцией желудочков сердца с развитием острой сердечно-сосудистой недостаточности. Ранний перевод на самостоятельное дыхание и его несостоятельность (нарастание дыхательной недостаточности), наличие технических сложностей с повторной интубацией - привели к развитию острой дыхательной недостаточности, что, учитывая наличие у пациента ФИО1 ишемической болезни сердца, привело к развитию нарушения ритма сердца с развитием острой сердечнососудистой недостаточности (явившихся непосредственной причиной смерти) и наступлению летального исхода. Таким образом, на наступление летального исхода оказали влияние как недостатки оказания медицинской помощи, так и наличие сопутствующих заболеваний, категорично высказаться о долевом (процентном) влиянии каждого из этих факторов на наступление летального исхода не представляется возможным (т. 3 л.д.100).

Кроме того, в материалах дела имеется также заключение экспертов ГБУ здравоохранения <адрес> «Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения <адрес>», выводы которого отличаются от выводови заключения № от ДД.ММ.ГГГГ ФГБУ Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава России в части определения причины смерти пациента, а также вида и количества недостатков медицинской помощи.

В названном заключении экспертов ГБУ здравоохранения <адрес> «Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения <адрес>» указано, что экспертной комиссией на основании изучения предоставленной на экспертизу документации, не установлено объективных данных о наличии прямой причинно-следственной связи между наступлением смерти ФИО1 и «лечением, назначенным и проводимым сотрудниками медицинского учреждения ФГБУ «Институт хирургии им Вишневского» Минздрава России (т.2 л.д.26).

В этой связи доводы кассационной жалобы Федерального государственного бюджетного учреждения Министерства здравоохранения Российской Федерации «Институт хирургии имени ФИО10» о несогласии с выводами суда о наличии прямой причинно - следственной связи между существенными недостатками оказанных медицинских услуг и наступлением смерти ФИО1 заслуживают внимания, поскольку суд не мотивировал, почему его выводы расходятся с заключением экспертов.

Вопреки выводам суда, в заключениях двух приведённых выше заключениях экспертов не содержится вывод о наличии прямой причинно - следственной связи между существенными недостатками оказанных медицинских услуг и наступлением смерти ФИО1, поскольку не указано, что именно недостатки медицинской помощи явились непосредственной причиной смерти пациента.

Кроме того, в жалобе ответчика указывается, что ответ на вопрос № заключения № недостоверен, учитывая, что наличие ишемической болезни сердца у ФИО1 не подтверждается данными медицинской документации и патологоанатомического вскрытия. Этот вопрос должен быть исследован судом, выводы суда в этой части также должны быть мотивированы.

При рассмотрении дела в судебном заседании суду ч. 1 ст. 187 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предоставлено право в целях разъяснения и дополнения заключения задать эксперту вопросы.

При таких обстоятельствах, учитывая наличие противоречий в заключениях экспертов и отсутствие категоричного вывода о долевом (процентном) соотношении различных факторов на наступление летального исхода у суда апелляционной инстанции, с учетом разъяснений, изложенных в пункте 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", имелись основания для удовлетворения заявленного ответчиком на основании части 1 ст. 187 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации ходатайства о вызове в суд экспертов для разъяснения и дополнения заключения. Однако суд апелляционной инстанции данное ходатайство необоснованно отклонил.

Помимо этого, из содержания искового заявления ФИО2 и ФИО3 усматривается, что основанием их обращения в суд с требованием о компенсации причиненного им морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи) отцу ФИО3 – ФИО1, приведшее, по мнению истцов, к его смерти. Истица ФИО2 в браке с умершим ФИО1 не состояла, родственницей умершего не была.

Семейная жизнь в понимании ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (п. 1 ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями ст. 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй п. 8 постановления Пленума от ДД.ММ.ГГГГ N 10).

Как разъяснено в п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ от ДД.ММ.ГГГГ N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" учитывая, что причинение вреда жизни или здоровью гражданина умаляет его личные нематериальные блага, влечет физические или нравственные страдания, потерпевший, наряду с возмещением причиненного ему имущественного вреда, имеет право на компенсацию морального вреда при условии наличия вины причинителя вреда. Независимо от вины причинителя вреда осуществляется компенсация морального вреда, если вред жизни или здоровью гражданина причинен источником повышенной опасности (статья 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации).

При этом суду следует иметь в виду, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Установлению в данном случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда.

Вместе с тем, при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Из приведенных правовых норм и разъяснений по их применению следует, что компенсация морального вреда подлежит взысканию супругу и родственникам умершего, поскольку семейная жизнь в понимании ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками. При этом действующем законодательстве и разъяснениях по его применению не содержится указание о компенсации морального вреда лицам, состоявшим в фактических брачных отношениях с умершим лицом.

Кроме того, из обжалуемых судебных актов усматривается, что судами недостаточно мотивированы выводы относительно размера компенсации морального вреда, причиненного дочери умершего ФИО3, в то время как суду необходимо было установить, каким образом поддерживались родственные связи между ФИО3 и умершим ФИО1, насколько близкими были эти родственные связи, как часто общались отец ФИО1 с дочерью ФИО3

При таких обстоятельствах принятое по делу апелляционное определение нельзя признать законным, оно принято с нарушением норм материального и процессуального права.

Принимая во внимание необходимость соблюдения разумных сроков судопроизводства, судебная коллегия находит нужным отменить апелляционное определение, с направлением дела на новое апелляционное рассмотрение.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям нормами материального и процессуального права и установленными по делу обстоятельствами.

Руководствуясь статьями 379.6, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

о п р е д е л и л а :

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 8 октября 2020 года отменить, дело направить на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции – Московский городской суд.

Председательствующий

Судьи