Решение по делу № 8Г-13725/2022 [88-14532/2022] от 08.08.2022

УИД 59RS0032-01-2020-000393-81

    № 88-14532/2022

                                               ОПРЕДЕЛЕНИЕ

    г. Челябинск                                                       22 сентября 2022 года

    Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе:

    председательствующего        Козиной Н.М.,

    судей                        Хасановой В.С., Руновой Т.Д.,

    с участием прокурора                       Москвитина Н.Н.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело                         № 2-251/2020 по иску Блинова Вячеслава Германовича к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Пермского края «Очерская центральная районная больница» о взыскании компенсации морального вреда,

по кассационной жалобе Блинова Вячеслава Германовича на решение Очерского районного суда Пермского края от 12 августа 2020 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 апреля 2022 года.

Заслушав доклад судьи Седьмого кассационного суда общей юрисдикции Козиной Н.М. об обстоятельствах дела, о принятых по делу судебных постановлениях, доводах кассационной жалобы, объяснения представителя истца Медведева В.Е., поддержавшего доводы кассационной жалобы, заключение прокурора Москвитина Н.Н., полагавшего апелляционное определение подлежащим отмене, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Блинов В.Г. обратился в суд с иском к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Пермского края «Очерская центральная районная больница» (далее – ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ») о взыскании компенсации морального вреда в размере 500 000 рублей, причиненного смертью близкого человека.

Требования мотивированы тем, что 22 февраля 2018 года в реанимационном отделении ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» умер его двоюродный брат <данные изъяты> он относился к нему как к близкому родственнику. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть <данные изъяты> наступила в результате <данные изъяты>. С <данные изъяты> и его семьей он поддерживал тесные родственные отношения. Он (истец) указал, что имеет высшее медицинское образование, работает в сфере здравоохранения с 1984 года. В период с                      1994 года по 2002 год осуществлял деятельность в составе кардиологической бригады. Родственники всегда обращались к нему за советами по состоянию здоровья. <данные изъяты> высказывал жалобы о состоянии здоровья, связанного с заболеванием <данные изъяты>, говорил, что одна таблетка нитроглицерина не всегда ему помогает.

В 2013 году <данные изъяты> обращался в ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» с жалобами на боли в <данные изъяты>. При этом, никогда не упоминал в разговоре, что ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» контролирует поведение его лечения. Из телефонного разговора с супругой <данные изъяты> - <данные изъяты> ему стало известно, что 17 февраля 2018 года они вызывали бригаду скорой медицинской помощи, которая, купировав <данные изъяты> боли, не госпитализировала <данные изъяты> 21 февраля 2018 года <данные изъяты> повторно вызвали бригаду скорой медицинской помощи, после чего он был госпитализирован. 22 февраля 2018 года <данные изъяты> умер в реанимационном отделении ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ». Он (истец) считает, что оказанное лечение было проведено сотрудниками ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» не эффективно, в результате чего наступила смерть брата. Указанные обстоятельства подтверждаются протоколом № 7 заседания комиссии по изучению летальных исходов (далее – КИЛИ) от 21 марта 2018 года, в котором указано, что <данные изъяты> не доставлен на прием к терапевту с <данные изъяты>. Смерть больного была условно предотвратима. Его брат относился к категории лиц с высоким риском развития <данные изъяты> и внезапной смерти. Считает, что бригадой скорой медицинской помощи упущен момент начала <данные изъяты>.

Решением Очерского районного суда Пермского края от                                   12 августа 2020 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 02 декабря 2020 года, в удовлетворении исковых требований отказано.

Определением Седьмого кассационного суда общей юрисдикции, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 02 декабря 2020 года отменено, дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 апреля 2022 года, решение Очерского районного суда Пермского края от 12 августа 2020 года оставлено без изменения.

В кассационной жалобе Блинов В.Г. ставит вопрос об отмене состоявшихся судебных актов, ссылаясь на их незаконность.

Указывает на несогласие с выводами судов об отсутствии виновных действий ответчика при оказании медицинской помощи <данные изъяты> и недоказанности близких родственных отношений между истцом и <данные изъяты> Настаивает на том, что заключением судебной экспертизы от 18 февраля 2022 года установлено наличие недостатков (дефектов) диагностики и оформления медицинской документации при оказании Сидорову С. Н. медицинской помощи на этапах скорой медицинской помощи 17 февраля 2018 года, 21 февраля 2018 года, наличие дефектов диагностики при оказании стационарной медицинской помощи с 21 февраля 2018 года по 22 февраля 2018 года.

Обращает внимание, что истцом представлены доказательства не просто родственных отношений с <данные изъяты> а сложившихся за много лет тесных, близких, доверительных отношений, утрата которых привела к причинению нравственных страданий истцу.

Лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещены о времени и месте рассмотрения дела в кассационном порядке. Информация о рассмотрении дела заблаговременно была размещена на официальном сайте Седьмого кассационного суда общей юрисдикции. В судебное заседание суда кассационной инстанции не явились ответчик, который направил ходатайство о рассмотрении жалобы в отсутствие его представителя, а также третьи лица, которые сведения о причинах неявки не представили. Судебная коллегия, руководствуясь статьями 167, 3795 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, считает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

В соответствии с частью 1 статьи 3796 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанции, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационной жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

В соответствии с частью 1 статьи 3797 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Обсудив доводы кассационной жалобы, изучив материалы гражданского дела, судебная коллегия находит основания для отмены апелляционного определения.

Судом установлено и следует из материалов дела, что <данные изъяты> является двоюродным братом истца Блинова В.Г.

Из копии амбулаторной карты <данные изъяты>, приобщенной в материал проверки КРСП № 270 от 25 сентября 2018 года следует, что <данные изъяты> в 2013 году установлен диагноз: <данные изъяты>. Поставлен на учет к терапевту. При этом, записи о том, что <данные изъяты> с 2013 года по 2017 год проходил рекомендованное лечение, в амбулаторной карте не имеется.

Согласно карте вызова скорой медицинской помощи от                                  17 февраля 2018 года, <данные изъяты> оказана медицинская помощь, установлен диагноз <данные изъяты>. Рекомендовано обратиться на прием к терапевту.

Согласно карте вызова скорой медицинской помощи от                                    21 февраля 2018 года, <данные изъяты> оказана медицинская помощь, установлен диагноз <данные изъяты>. Госпитализирован в тяжелом состоянии в стационарное терапевтическое отделение                               ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ», затем переведен в реанимационное отделение.

Из копии актовой записи о смерти № <данные изъяты> от 22 февраля 2018 года отдела ЗАГС администрации Очерского муниципального района следует, что <данные изъяты> умер 22 февраля 2018 года. Причина смерти: <данные изъяты>.

Согласно заключению комплексной экспертизы № 490 от                                   15 марта 2019 года, проведенной в ГКУЗОТ «Пермское краевое бюро судебно-медицинской экспертизы», проведенной в рамках материала проверки № 270 по заявлению Блинова В.Г., смерть <данные изъяты>,                        <данные изъяты> года рождения наступила от <данные изъяты>, что подтверждается клиническими и патоморфологическими данными.

Дефекты оказания медицинской помощи и ведения медицинской документации, допущенные на амбулаторном (догоспитальном) и стационарном (госпитальном) этапах в ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ», а так же на этапе скорой медицинской помощи 21 февраля 2018 года, учитывая отсутствие их <данные изъяты> крупноочагового трансмурального инфаркта миокарда передней и задней стенок левого желудочка с переходом на межжелудочковую перегородку на фоне гипертонической болезни не находятся.

Согласно заключению комплексной судебно-медицинской экспертизы № 22 от 06 февраля 2020 года, проведённой в Министерстве здравоохранения Республики Башкортостан ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы», смерть <данные изъяты>, <данные изъяты> года рождения наступила от <данные изъяты>.

По данным медицинских документов, видно, что <данные изъяты> наблюдался в поликлинике ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» с 2013 года по поводу <данные изъяты> болезни, так же в декабре 2013 года у него была диагностирована <данные изъяты> болезнь. Анализ медицинской карты амбулаторного больного № <данные изъяты> показал, что при оказании медицинской помощи на амбулаторном (догоспитальном) этапе в ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» был нарушен Порядок проведения диспансерного наблюдения: отсутствовало наблюдение за пациентом в период с 2014 по 2017 годы, что является дефектом оказания медицинской помощи, кроме этого не выполнены диагностические обследования (БАК, САМ, ОАК, ЭКГ, УЗИ почек, ЭХО КГ, микроальбумин, функция нефронов, гемостаз, осмотр окулиста и суточное мониторирование АД), предусмотренные стандартом первичной медико-санитарной помощи при артериальной гипертензии (гипертонической болезни), которые являются недостатками оказания медицинской помощи.

Из данных медицинской карты № 119 стационарного больного видно, что медицинская помощь <данные изъяты> была оказана в соответствии с установленным диагнозом согласно порядку и стандарта оказания медицинской помощи. Дефектов оказания медицинской помощи на стационарном (госпитальном) этапе в ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» не выявлено.

Каких-либо дефектов и недостатков при оказании медицинской помощи бригадой скорой медицинской помощи 17 февраля 2018 года, которые могли состоять в причинно - следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено.

Из карты вызова скорой медицинской помощи от 21 февраля 2018 года видно, что при оказании медицинской помощи <данные изъяты> не выполнена регистрация ЭКГ перед транспортировкой пациента, во время транспортировки не проводился ЭКГ-мониторинг, что было показано пациенту. Медицинская помощь и эвакуация <данные изъяты> в больницу, учитывая тяжесть его состояния, выполнена в соответствии с требованиями приказа № 457 от 05 июля 2016 года «Об утверждении стандарта скорой медицинской помощи при остром трансмуральном инфаркте миокарда». Каких-либо дефектов, недостатков при оказании медицинской помощи <данные изъяты> в ГБУЗ ПК «Очерская центральная районной больница» на догоспитальном и госпитальном этапе, при оказании медицинской помощи <данные изъяты> бригадой СМП 17 февраля 2018 года и 21 февраля 2018 года, которые могли состоять в причинно-следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено.

Судом установлено, что эксперты пришли к выводу о том, что медицинская помощь Блинову С.Н. на всех этапах оказания медицинской помощи была проведена в достаточном объеме, каких-либо дефектов и недостатков при оказании медицинской помощи бригадой СМП                                 17 февраля 2018 года и 21 февраля 2018 года, которые состояли бы в причинно-следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено.

Постановлением следователя Очерского межрайонного следственного отдела Следственного комитета Российской Федерации по Пермскому краю от 12 марта 2020 года отказано в возбуждении уголовного дела по факту оказания медицинской помощи <данные изъяты> за отсутствием события преступлений, предусмотренных частью <данные изъяты> статьи <данные изъяты>, пункта <данные изъяты> части <данные изъяты> статьи <данные изъяты>, части <данные изъяты> статьи <данные изъяты> Уголовного кодекса Российской Федерации.

Разрешая возникший спор и отказывая в удовлетворении требований о взыскании компенсации морального вреда, суд первой инстанции, руководствуясь статьями 1064, 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 5, 19, 37, 73, 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», приняв за основу судебно-медицинские экспертизы, проведенные в рамках доследственной проверки по факту смерти <данные изъяты>, исходил из того, что каких-либо дефектов, недостатков при оказании медицинской помощи <данные изъяты> в ГБУЗ ПК «Очерская центральная районная больница» на догоспитальном и госпитальном этапе, при оказании медицинской помощи <данные изъяты> бригадой СМП 17 февраля 2018 года и 21 февраля 2018 года, которые могли состоять в причинно-следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено.

Не установив вины ответчика в причинении вреда здоровью умершему <данные изъяты> и причинно-следственной связи между оказанной медицинской помощью и наступившей смертью <данные изъяты>, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии оснований для возложения на ответчика ответственности в виде компенсации морального вреда.

Доводы истца об оказании ответчиком ГБУЗ ПК «ОЦРБ» некачественной медицинской помощи <данные изъяты> и наступившей смертью ввиду неверной тактики лечения суд первой инстанции отклонил в силу следующего.

Установив из амбулаторной карты <данные изъяты>, что он в период с 2013 года по 2018 год состоял на учете у врача - терапевта с <данные изъяты> болезнью. Рекомендовано обследование и прохождение лечения. При этом, <данные изъяты> на прием к терапевту не обращался. За медицинской помощью обратился 17 февраля 2018 года. Согласно карте вызова скорой медицинской помощи ГБУЗ ПК «ОЦРБ» от 17 февраля 2018 года, загрудинные боли были купированы, <данные изъяты> рекомендовано обратиться к терапевту. За медицинской помощью <данные изъяты> обратился 21 февраля 2018 года, после чего был госпитализирован. Из протокола № 7 заседания комиссии по изучению летальных исходов (далее - КИЛИ) от 21 марта 2018 года,          <данные изъяты> не доставлен на прием к терапевту с <данные изъяты>, при верной тактике лечения с 2013 года, смерть больного была условно предотвратима, суд первой инстанции с учетом оценки судебно-медицинских экспертиз, проведенных в рамках доследственной проверки по факту смерти <данные изъяты>, пришел к выводу об отсутствии прямой причинно - следственной связи между оказанием медицинской помощи <данные изъяты> ответчиком ГБУЗ ПК «ОЦРБ» и наступившей смертью потерпевшего.

Суд апелляционной инстанции согласился с изложенными выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

Как указал суд апелляционной инстанции, ссылка в апелляционной жалобе на отказ суда в удовлетворении ходатайства истца о назначении по делу судебно-медицинской экспертизы не ставит под сомнение правильность судебного решения, указав на то, что в письменном виде истцом ходатайство о назначении экспертизы не оформлялось, вопросы не формулировались, конкретное экспертное учреждение не предлагалось. Кроме того, истцом не приведено никаких доводов, ставящих под сомнение выводы проведенных экспертиз на основании постановлений следователя Очерского МСО СУ СК Российской Федерации по Пермскому краю. Не заявлено такого ходатайства и в суде апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции, отменяя апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от                                         02 декабря 2020 года и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, указала, что суды в основу принятого решения об отказе в удовлетворении исковых требований Блинова В.Г. положили судебно-медицинские экспертизы, проведенные в рамках доследственной проверки по факту смерти <данные изъяты>, на основании которых сделали вывод, что каких-либо дефектов, недостатков при оказании медицинской помощи <данные изъяты> в ГБУЗ ПК «Очерская центральная районная больница» на догоспитальном и госпитальном этапе, при оказании медицинской помощи <данные изъяты> бригадой СМП 17 февраля 2018 года и 21 февраля 2018 года, которые могли состоять в причинно-следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено, однако, вопрос о наличии причинно-следственной связи дефектов оказания медицинской помощи с наступлением смерти пациента требует специальных знаний в области медицины и может быть разрешен судом при проведении судебной экспертизы, которая в настоящем деле проведена не была (в удовлетворении ходатайства истца о назначении экспертизы было необоснованно отказано), а результаты судебно-медицинских экспертиз, проведенных в рамках проверки следственным отделом оценивались органами предварительного расследования в целях установления наличия оснований для возбуждения уголовного дела и они не могли в соответствии с нормами Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации препятствовать суду назначить экспертизу по гражданскому делу.

При повторном рассмотрении дела, определением судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 07 июля 2021 года по делу назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, производство которой поручено Государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Бюро судебно-медицинской экспертизы» (далее - ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы»).

Согласно выводам комиссии экспертов ГБУЗ «Бюро судебно- медицинской экспертизы», изложенным в экспертном заключении №2151600070 от 18 февраля 2022 года, <данные изъяты> страдал <данные изъяты> болезнью, <данные изъяты>, <данные изъяты>. В дальнейшем ухудшение состояния пациента было связано с развитием <данные изъяты> на фоне длительно протекающих, некоррегированных заболеваний (<данные изъяты>). Диагностические и лечебные мероприятия, выполненные на догоспитальном этапе <данные изъяты>, соответствовали стандартам рекомендаций по оказанию медицинской помощи, согласно установленному диагнозу.

При оказании скорой медицинской помощи 17 февраля 2018 года <данные изъяты> были выявлены следующие недостатки: дефекты диагностики и оформления медицинской документации, бригадой скорой медицинской помощи не дана оценка имеющимся отекам на голени, в диагноз не вынесена степень сердечной недостаточности - указанные дефекты на исход заболевания не повлияли и в причинно-следственной связи с наступлением смерти <данные изъяты> не состоят; дефект организации медицинской помощи, при обслуживании вызова, активное посещение пациента врачом не было передано в территориальную поликлинику, пациенту даны только рекомендации посещения участкового врача, т.е. не обеспечено было динамическое наблюдение <данные изъяты>

При первичном осмотре (карта вызова №16/701 от 17 февраля 2018 года) диагноз <данные изъяты> выставлен на основании жалоб, клинического осмотра, данных электрокардиографии, положительной динамики состояния пациента (болевой синдром купировался полностью). Объективных трудностей для установления диагноза не было. Появление болей в грудной клетке расценено как приступ стенокардии, причиной которого могло быть повышение артериального давления. Появление болей в покое, во время сна может свидетельствовать о прогрессировании стенокардии, но не является ведущим симптомом. После оказания помощи боль купирована полностью, изменений на ЭКГ, одышки, нарушение частоты и ритма сердечных сокращений не выявлено. В карте № 16/701 нет точного указания на ухудшение состояния и утяжеление приступов загрудинных болей у пациента в последнее время, что не позволяет говорить о дестабилизации заболевания и неверной диагностике. Улучшение самочувствия, боли купировались полностью, отсутствие отрицательной динамики на электрокардиограмме (ЭКГ) свидетельствует об отсутствии показаний для экстренной госпитализации пациента на момент оказания медицинской помощи. Даны рекомендации, в том числе и о повторном вызове бригады скорой помощи при ухудшении самочувствия. Из представленных документов следует, что <данные изъяты>, самостоятельно обращался за медицинской помощью только по экстренным поводам. Пациент с <данные изъяты>, признаками сердечной недостаточности, не получающий постоянного и адекватного лечения, несомненно нуждался в активном наблюдении.

При оказании скорой медицинской помощи 21 февраля 2018 года <данные изъяты> были выявлены следующие недостатки: дефекты диагностики и оформления медицинской документации, бригадой скорой медицинской помощи неверно указана оценка сознания пациента по шкале Глазго; некорректно указано время регистрации ЭКГ; неполная формулировка диагноза - ОКС без указания элевации сегмента ST; нет указания на проведение мониторирования при транспортировке; нарушено время доезда до пациента выездной бригады скорой медицинской помощи (вызов №16/768), в данном случае доезд составил 26 минут, задержка 6 минут не оказала значимого влияния на развитие заболевания, так как в течение                      45 минут от поступления вызова пациент был доставлен в стационар. Указанные дефекты на исход заболевания не повлияли и в причинно-следственной связи с наступлением смерти <данные изъяты> не состоят.

При оказании стационарной медицинской помощи гр-ну <данные изъяты> в ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» с 21 февраля 2018 года по 22 февраля 2018 года были выявлены дефекты диагностики, <данные изъяты> при поступлении в стационар не был осмотрен кардиологом (консультирован врачом- кардиологом по телефону), не проведена терапия ацетилсалициловой кислотой, не проведена терапия гиполипидемическими препаратами, не выполнено электрокардиографическое исследование до начала тромболитической терапии через 1 час после окончания (в случае проведения тромболитической терапии). Учитывая кратковременное пребывание <данные изъяты> в стационаре, с учетом характера и тяжести заболевания <данные изъяты>, названные недостатки не повлияли на исход заболевания. Между выявленными недостатками в оказании медицинской помощи в период стационарного лечения <данные изъяты> и наступлением неблагоприятного исхода - смертью последнего причинно-следственной связи не имеется.

В заключении эксперты указали, что в данном случае неблагоприятный исход заболевания <данные изъяты> был обусловлен совокупностью факторов: характер и тяжесть основного заболевания - <данные изъяты>, крупноочаговый <данные изъяты>; отсутствие динамического наблюдения и своевременного обращения за медицинской помощью в течение длительного времени (<данные изъяты> при наличии хронических заболеваний <данные изъяты> за медицинской помощью в поликлинику не обращался, лечился самостоятельно); дефект организации медицинской помощи при оказании скорой медицинской помощи 17 февраля 2018 года, при обслуживании вызова, активное посещение пациента врачом не было передано в территориальную поликлинику, пациенту даны только рекомендации о посещении участкового врача, т.е. не обеспечено было динамическое наблюдение <данные изъяты>

Объективных медицинских критериев, которые могли бы быть основанием для оценки степени влияния каждого из вышеперечисленных обстоятельств в количественном отношении (в долях, в процентах и т.п.) не существует, что не позволяет установить прямую причинно-следственную связь между дефектами оказания медицинской помощи и наступившим неблагоприятным исходом - смертью <данные изъяты>     В случае недопущения выявленного дефекта оказания скорой медицинской, благоприятный исход у <данные изъяты> гарантирован не был, с учетом характера и тяжести имеющегося у него заболевания.

Суд апелляционной инстанции, оценивая экспертное заключение комиссии, пришел к выводу, что оно является по данному делу допустимым доказательством, в состав комиссии входили компетентные эксперты, обладающие медицинскими познаниями, имеющие большой стаж работы, их заключение подробно, мотивировано, согласуется с иными доказательствами по делу и не противоречит медицинской документации и ранее данным заключениям.

Суд апелляционной инстанции особое внимание обратил на то, что экспертными заключениями, а также заключением судебной экспертизы от 18 февраля 2022 года установлено наличие недостатков (дефектов) диагностики и оформления медицинской документации при оказании <данные изъяты> медицинской помощи на этапах скорой медицинской помощи 17 февраля 2018 года, 21 февраля 2018 года, наличие дефектов диагностики при оказании стационарной медицинской помощи с 21 февраля 2018 года по 22 февраля 2018 года, между тем, отметил, что каких-либо дефектов и недостатков при оказании медицинской помощи, которые состояли бы в прямой причинно-следственной связи с наступившей смертью <данные изъяты> не выявлено, а недостатки в оказании медицинской помощи в стационаре не повлияли на исход заболевания, в случае недопущения выявленного дефекта оказания скорой медицинской помощи, благоприятный исход у <данные изъяты> гарантирован не был с учетом характера тяжести имеющегося у него заболевания.

Таким образом, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что в настоящем деле отсутствуют доказательства виновных действий либо халатности сотрудников ответчика, повлекших ухудшение состояния здоровья <данные изъяты> и последующее наступление неблагоприятных последствий - смерть <данные изъяты>, что является одним из условий для возложения на ответчика ответственности.

Кроме того, суд апелляционной инстанции пришел к выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения требований истца и в силу того, что истцом не представлено достаточных и убедительных доказательств, свидетельствующих о нарушении его нематериальных прав, причинении нравственных страданий в связи со смертью <данные изъяты> как оснований для компенсации морального вреда в денежном выражении, а пояснения свидетеля о наличии общения между двоюродными братьями Блиновым В.Г. и <данные изъяты> и поездки в гости, по мнению суда апелляционной инстанции, не свидетельствуют о наличии близких родственных отношений истца с двоюродным братом, которые характеризовались бы близким и тесным общением, духовной и эмоциональной связью как между членами семьи.

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции считает не соответствующими закону указанные выводы суда апелляционной инстанции.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее также - Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В статье 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, следует, что право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (часть 1 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно разъяснениям, изложенным в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина (абзац первый пункта 2 названного постановления Пленума).

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. (абзац второй пункта 2 указанного постановления Пленума).

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Пунктом 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства. Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.

Исходя из указанных положений законодательства, моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии с разъяснениями, изложенными в                                       пункте 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», при рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда необходимо учитывать, что размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального ущерба, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий.

Из изложенного следует, что, поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав пострадавшей стороны как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении во избежание произвольного завышения или занижения судом суммы компенсации.

Приведенным нормативным положениям, регулирующим вопросы компенсации морального вреда и определения размера такой компенсации, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 апреля 2022 года не отвечает.

Суд апелляционной инстанции, в своем определении приводит выводы экспертов, изложенные в заключении от 18 февраля 2022 года, согласно которым при оказании медицинской помощи <данные изъяты> в стационаре ГБУЗ ПК «Очерская ЦРБ» выявлены дефекты диагностики, при поступлении пациент не был осмотрен кардиологом (консультирован врачом- кардиологом по телефону), не была проведена терапия ацетилсалициловой кислотой, не проведена терапия гиполипидемическими препаратами, не выполнено электрокардиографическое исследование до начала тромболитической терапии через 1 час после окончания (в случае проведения тромболитической терапии).

Между тем суд апелляционной инстанции принимает во внимание, что экспертами установлены дефекты оказания медицинской помощи, ссылается на них (дефекты), при этом одновременно делает противоречивый вывод о том, что в деле отсутствуют доказательства виновных действий либо халатности сотрудников ответчика, повлекших ухудшение состояния здоровья <данные изъяты> и последующее наступление его смерти.

Таким образом, данный вывод суда апелляционной инстанции противоречит установленным по делу обстоятельствам, сделан без учета вышеуказанных нормативных положений, регулирующих основания ответственности в виде компенсации морального вреда.

Кроме того, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции обращает внимание, что еще одним основанием для отказа в удовлетворении исковых требований Блинова В.Г. послужило отсутствие, по мнению суда, апелляционной инстанции доказательств, свидетельствующих о нарушении его нематериальных прав, причинении нравственных страданий в связи со смертью <данные изъяты>

Однако и данный вывод сделан судом в противоречие фактических обстоятельств настоящего дела.

Суд апелляционной инстанции отмечает, что смерть любого человека, в том числе как находящегося в каких-либо родственных отношениях, так и без таковых, при том, что с данным человеком при его жизни имелось общение, безусловно, должна причинять моральные и нравственные переживания душевного характера, при этом, тут же делает вывод, что имеющиеся в деле доказательства, в том числе и пояснения свидетеля о наличии общения между двоюродными братьями Блиновым В.Г. и <данные изъяты> и поездки в гости, не свидетельствуют о наличии между ними близких родственных отношений, которые характеризовались бы близким и тесным общением, духовной и эмоциональной связью как между членами семьи.

Таким образом, с учетом изложенного, суд апелляционной инстанции, ограничился формальным приведением нормативных положений, регулирующих вопросы компенсации морального вреда и определения размера такой компенсации, разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению и ссылкой на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, закрепленные в названных нормативных положениях, однако неправильно применил их к спорным отношениям.

Судом апелляционной инстанции не учтено, что, по смыслу действующего правового регулирования, компенсация морального вреда и ее размер определяется исходя из установленных при разбирательстве дела обстоятельств, в том числе характера и степени понесенных истцом физических и нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями и иных заслуживающих внимания обстоятельств дела.

Суд апелляционной инстанции, не принял во внимание обстоятельства, касающиеся вины ответчика в смерти <данные изъяты>, тогда как имеющимся в материалах дела экспертным заключением (принято судом апелляционной инстанции в качестве относимого и допустимого доказательства) установлены вышеобозначенные многочисленные дефекты при оказании работниками ответчика медицинской помощи <данные изъяты>, не выяснил насколько установленные дефекты способствовали наступлению неблагоприятного исхода - смерти брата истца.

Не выяснена судом апелляционной инстанции и тяжесть причиненных Блинову В.Г. нравственных и физических страданий в связи со смертью его двоюродного брата, не учтены его доводы, которые были изложены на протяжении всего судебного разбирательства, в том числе и в судебном заседании суда апелляционной инстанции, о том, что, несмотря на то, что истец совместно с <данные изъяты> не проживал, членом его семьи не являлся, проживал с супругой и детьми в другом населенном пункте, он поддерживал тесные родственные отношения с <данные изъяты> регулярно приезжая друг к другу в гости еще с молодых лет, общались по телефону, удаленность между местом проживания истца Блинова В. Г. и <данные изъяты> не свидетельствует об отсутствии достаточно выраженных близких семейных отношений между ними, более того, в течение длительного времени истец Блинов В. Г. переживал за здоровье <данные изъяты> в телефонных разговорах указывал ему о необходимости посещения врача и своевременного лечения.

Кроме того, судом апелляционной инстанции при повторном рассмотрении дела не ставился на обсуждение вопрос о привлечении в качестве третьих лиц членов семьи <данные изъяты>, с целью выяснения их мнения по заявленному иску, а также оставлен без внимания вопрос о том, являются ли лица, оказывающие скорую медицинскую помощь                                 17 и 21 февраля 2018 года работниками ответчика.

В связи с изложенным апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 апреля 2022 года нельзя признать законным, поскольку оно принято с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела, без их устранения невозможна защита нарушенных прав и законных интересов заявителя, что согласно статье 3797 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены указанного апелляционного определения и направления дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

При новом рассмотрении дела суду апелляционной инстанции следует учесть изложенное и разрешить спор в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям сторон нормами материального права, установленными по делу обстоятельствами и с соблюдением требований процессуального закона.

    Руководствуясь статьями 3795, 390, 3901 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

                                 определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 апреля 2022 года отменить.

Дело направить на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции – Пермский краевой суд.

Председательствующий

Судьи