Решение по делу № 2-150/2024 от 07.02.2024

Беломорский районный суд Республики Карелия10RS0№-63https://belomorsky.kar.sudrf.ru

    Дело № 2-150/2024

    РЕШЕНИЕ

    Именем Российской Федерации

        25 октября 2024 г.          г. Беломорск

    Беломорский районный суд Республики Карелия в составе

    председательствующего судьи Захаровой М.В.,

    при секретаре судебного заседания Сидоровой Н.А.,

    с участием истца Конечной Л.С.,

    представителя истца Александрова О.М.,

    представителей ответчика ООО «Беломорское» Тимонина А.В., Данилова С.П., Цветковой И.В.,

    представителя ответчика Голикова Е.А. – Созончука В.С.,

    прокурора Бобро В.А.,

    рассмотрев в открытом судебном заседании посредством системы видеоконференц-связи гражданское дело по исковому заявлению Конечной Л.С. к обществу с ограниченной ответственностью «Беломорское», Голикову Е.А. о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, расходов на погребение,

у с т а н о в и л:

    Конечная Л.С. обратилась в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Беломорское» (далее – ООО «Беломорское») о компенсации морального вреда, причиненного преступлением.

В обоснование заявленных требований указала, что приходится матерью М. Приговором Беломорского районного суда Республики Карелия от 29 ноября 2023 г. по уголовному делу № 1-109/2023 Голиков Е.А. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 4 ст. 264 УК РФ по тому событию, что в период времени с 8.00 до 9.47 часов 24 июня 2023 г., проявив неосторожность в форме преступного легкомыслия и грубо нарушив требования Правил дорожного движения, управляя снегоболотоходом РМ 650-2, причинил смерть М. При производстве по уголовному делу гражданский иск не разрешался.

В связи со смертью дочери истец испытала моральные и физические страдания, а именно, по причине эмоционального потрясения, вызванного тяжелой и невосполнимой утратой, перенесла инфаркт, длительное время находилась на стационарном и амбулаторном лечении, следствием инфаркта являлось присвоение ей инвалидности III группы, потеря работы и заработка. Истец оплатила расходы на погребение М. в сумме 62 100 руб.

Истец, полагая что преступление совершено на территории турбазы ООО «Беломорское» и указывая, что в момент совершения преступления Голиков Е.А. являлся работником ООО «Беломорское» и находился на рабочем месте в рабочее время, а также обращая внимание на то обстоятельство, что собственником снегоболотохода РМ 650-2 как источника повышенной опасности является ООО «Беломорское», полагает, что отвечать за причиненный ей моральный вред, обусловленный смертью дочери, по правилам ст.ст. 1068 и 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации должно именно данное лицо.

Протокольным определением суда от 19 марта 2024 г. по ходатайству истца в связи с доводами ответчика ООО «Беломорское» о том, что в момент причинения вреда Голиков Е.А. не находился на рабочем месте и не выполнял свою трудовую функцию, а также о том, что снегоболотоход не вверялся Голикову Е.А. для выполнения трудовых обязанностей и выбыл противоправно, помимо воли собственника, к участию в деле в качестве соответчика привлечен фактический причинитель вреда Голиков Е.А.

По указанным основаниям в окончательном варианте заявленных требований (т. 1 л.д. 8, т. 2 л.д. 72) истец просила взыскать с ООО «Беломорское» компенсацию морального вреда в сумме 3 500 000 руб., а также расходы на погребение дочери в сумме 62 100 руб.

Определениями суда от 12 февраля 2024 г. и 8 мая 2024 г. к участию в деле на основании ч. 3 ст. 45 ГПК РФ привлечен прокурор, в качестве третьего лица без самостоятельных требований относительно предмета спора привлечен Присюда А.Л. - работник ООО «Беломорское», которому в дату события был вверен снегоболотоход РМ 650-2 (материально ответственное лицо).

В судебном заседании истец и её представитель поддержали заявленные требования по изложенным в иске основаниям. Истец пояснила, что имела близкие и доверительные отношения с дочерью М., которая проживала с ней с рождения и до 18 лет, а последние три года находилась в г.Петрозаводске, где училась и работала. На протяжении последних трех лет жизни Морозовой А.А. истец созванивалась с ней по несколько раз в день, Анастасия нередко приезжала к ней в гости в г. Беломорск. Поскольку отношения с дочерью были полны любви и доверия, её смерть была тяжелой утратой. Истец также пояснила, что через несколько дней после смерти дочери на фоне эмоциональной травмы перенесла инфаркт, а впоследствии – обусловленные инфарктом две операции, в связи с чем длительное время находилась на стационарном и на амбулаторном лечении, в настоящий момент состоит на диспансерном учете у кардиолога и постоянно принимает медицинские препараты для поддержания уровня кровяного давления, в связи с перенесенным заболеванием ей присвоена инвалидность III группы. Истец подтвердила суду тот факт, что на протяжении последних трех лет выкуривала одну пачку сигарет в день, однако просила обратить внимание также и на то обстоятельство, что ранее, до инфаркта, не имела проблем с сердечно-сосудистой системой, указала, что в её медицинской карте подобные жалобы не зафиксированы, хотя она ежегодно проходила медицинские осмотры, работая в Росгвардии. Истец указала, что в связи с сердечно-сосудистым заболеванием кардиолог рекомендовал ей сменить место работы, поскольку в Росгвардии её работа имела сменный характер, продолжительность смены – 24 часа, часть смены проходила в ночное время, что негативно сказывалось на её самочувствии. В настоящее время истец имеет ограничения по трудовой деятельности, до октября 2024 года работала сиделкой в ГБУ РК «КЦСОН Беломорского района», уволилась в связи с ликвидацией организации. Указав в обоснование иска на факт утраты работы и установление ей ограничений по роду деятельности, истец сообщила, что она не просит суд взыскать с ответчиков утраченный заработок, а данные доводы привела в обоснование размера компенсации морального вреда, поскольку следствием нравственных страданий (эмоциональной травмы) явились физические страдания (инфаркт), который и привел к установлению инвалидности и ограничению по режиму труда и роду трудовой деятельности.

Применительно к компенсации расходов на погребение истец указала, что не являлась получателем социального пособия на погребение, в связи с чем просит взыскать сумму по фактически понесенным затратам.

Применительно к надлежащему ответчику, пояснила, что затрудняется с учетом обстоятельств дела и правовых норм определить, кто из ответчиков должен отвечать за причиненный вред. Между тем, истец также сообщила, что оспаривает факт наличия в действиях её дочери в момент события преступления грубой неосторожности, в связи с чем просит по данному основанию размер компенсации морального вреда не снижать.

Представители ООО «Беломорское» Данилов С.П., Тимонин А.В. и Цветкова И.В. в судебном заседании с иском не согласились, полагая общество ненадлежащим ответчиком по заявленным требованиям.

Обосновывая отсутствие оснований для возложения на общество гражданско-правовой ответственности по правилам ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, представители указали, что Голиков Е.А., действительно, в день события преступления состоял в трудовых отношениях с ООО «Беломорское», работал в должности егеря, однако 24 июня 2023 г. (суббота) согласно его трудовому договору, предусматривающему пятидневную рабочую неделю с понедельника по пятницу, являлось для него выходным днем. На территории турбазы ранним утром он присутствовал не для целей выполнения трудовой функции, а в связи с тем, что распивал там алкоголь со знакомыми, имея в силу трудовых отношений свободный доступ на объект. При этом снегоболотоход Голиков Е.А. взял потому, что потерял телефон и поехал его искать, а не для выполнения порученной ему работы. Таким образом, тяжкий вред здоровью М. был причинен не в рабочее время, не на территории работодателя (на автомобильной дороге общего пользования у подъезда к турбазе), а также не в связи с исполнением трудовой функции.

Отсутствие правовых и фактических оснований для возложения на общество гражданско-правовой ответственности по правилам ст. 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, представители обосновали тем обстоятельством, что снегоболотоход выбыл из владения его собственника (общества) в связи с противоправными действиями Голикова Е.А. Будучи егерем, Голиков Е.А. не имел права использовать данную технику, поскольку это не было предусмотрено его трудовым договором и должностной инструкцией, снегоболотоход ему не вверялся, материально ответственным за снегоболотоход лицом являлся работник Присюда А.Л. Кроме того, для управления снегоболотоходом требовалось наличие водительского удостоверения категории А1, в то время как Голиков Е.А. вообще не имел права управления каким-либо транспортным средством, более того, сел за руль в состоянии алкогольного опьянения, таким образом, с четким осознанием противоправности своего владения. Об угоне снегоболотохода, что по сути и имело место 24 июня 2023 г., общество длительное время не заявляло, поскольку из морально-этических соображений пожалели ответчика, что, между тем, просят суд не учитывать как оценку с их стороны квалификации владения Голикова Е.А. на дату события преступления как законное. Об угоне впервые сообщили в полицию 19 февраля 2024 г., после инициирования настоящего иска. Полагают, что наличие ключей в замке зажигания снегоболотохода не может получить оценку как действия собственника, создавшего условия для противоправного выбытия транспортного средства, поскольку ключи в замке зажигания снегоболотохода были оставлены в силу приказа об организации пожарной безопасности для наиболее скорого тушения пожара и организации отгона всей сельскохозяйственной техники с территории охотничьих угодий.

Не оспаривая наличие моральных страданий истца, полагают заявленный к взысканию размер компенсации чрезмерным, в связи с чем просят его снизить. Кроме того, при определении размера такой компенсации просят обратить внимание на недоказанность прямой причинно-следственной связи между инфарктом истца (как и последующей утратой работы и инвалидностью) и смертью её дочери, полагая, что имеет место лишь косвенная причинность, ссылаясь при этом на образ жизни и вредные привычки Конечной Л.С. (курение), а также наличие атеросклероза и ишемической болезни сердца. Просят суд снизить размер компенсации морального вреда, усматривая в действиях потерпевшей, также нарушившей очевидные требования Правил дорожного движения, грубую неосторожность, которая состояла в причинно-следственной связи с причиненным вредом, а потому существенно увеличила его размер.

Ответчик Голиков Е.А. в судебное заседание не явился, надлежащим образом извещен о слушании дела, ходатайства о личном участи в судебном заседании посредством использования видеоконференц-связи не заявлял, письменных возражений не представил, поручил ведение дела в суде своему представителю Созончуку В.С.

Представитель ответчика Созончук В.С. в судебном заседании с иском не согласился, полагая Голикова Е.А. ненадлежащим ответчиком. Указал, что отвечать за причиненный вред по правилам гражданско-правовой ответственности, предусмотренным ст.ст. 1068 и 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, должен работодатель Голикова Е.А. (он же собственник источника повышенной опасности) ООО «Беломорское».

Полагая возможным возложить гражданско-правовую ответственность на работодателя, представитель указал, что фактический режим работы Голикова Е.А. (смены 3 дня рабочих/3 дня отдыха) не соответствовал тому режиму работы, который был предусмотрен его трудовым договором и Правилами внутреннего трудового распорядка ООО «Беломорское» (40-часовая пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями (суббота и воскресенье, рабочий день с 9.00 утра до 18.00 вечера). Допрошенные судом свидетели Е. (тракторист) и Б. (егерь), которые по условиям трудового договора имеют такой же режим работы, как и Г., фактически работали, как и он, сменами 3/3, заступили на работу 23 июня 2023 г. в 18.00 вечера, а потому представитель указывает, что утро 24 июня 2023 г. являлось для Голикова Е.А. рабочим временем и он совершил преступление (сбил М.) в период своего рабочего времени. Кроме того, представитель обращает внимание суда на то обстоятельство, что хотя и трудовым договором (должностной инструкцией) не было предусмотрено право и обязанность работника использовать снегоболотоход в его работе, фактически же ООО «Беломорское» было известно, что Голиков Е.А. регулярно использовал снегоболотоход в силу того, что этого требовал характер его труда (кормление животных и покос травы на удаленных расстояниях), а потому снегоболотоход выбыл из владения ООО «Беломорское» в связи с деянием Голикова Е.А. не противоправно, он управлял им в силу характера его трудовых отношений и содержания трудовой функции. И работодателю, и всем работникам ООО «Беломорское» было хорошо известно о том, что Голиков Е.А. в своей работе егеря регулярно использует снегоболотоход, никто его действия длительное время не пресекал, и, более того, полагает, что именно по указанной причине ООО «Беломорское» до момента предъявления к ним требований не обращалось с заявление об угоне транспортного средства.

Применительно к размеру компенсации морального вреда представитель Голикова Е.А. привел доводы, идентичные доводам ООО «Беломорское», в частности, о том, что размер компенсации является чрезмерно завышенным и не адекватным действительному объему страданий, об обусловленности инфаркта образом жизни истца (курение) и состоянием её здоровья до момента исследуемых событий (ишемическая болезнь сердца), а также о наличии в действиях потерпевшей М. грубой неосторожности, то есть виновного поведения, находившегося в причинно-следственной связи с причиненным ей вредом.

Третье лицо Присюда А.Л. в судебное заседание не явился, просил рассмотреть требования в его отсутствие, в ранее проведенном по делу судебном заседании оставил решение вопроса по существу спора на усмотрение суда, а также пояснил, что с декабря 2022 года и на момент событий он являлся материально-ответственным лицом за снегоболотоход РМ 650-2, в ООО «Беломорское» право управлять данным снегоболотоходом имели только работники, у которых было водительское удостоверение тракториста-машиниста (категория А1), при этом работники, у которых отсутствовало водительское удостоверение (в том числе и Голиков Е.А.) не имели права использовать снегоболотоход в своей работе, о чем всем им было хорошо известно. Присюда А.Л. сообщил суду, что никогда не видел, чтобы Голиков Е.А. управлял данным снегоболотоходом, за Голиковым Е.А. вообще никакой техники не закрепляли, поскольку водительские права у него отсутствовали. У всех других егерей, кроме Голикова Е.А., были водительские права, поэтому они использовали снегоболотоходы (в том числе и РМ 650-2) в своей работе – ездили на дальние расстояния в лес кормить зверей, косить траву, делать подрубки и пр. Наличие водительского удостоверения не является требованием к должности егеря в силу того, что егери всегда работали в паре – один мог сидеть за рулем снегоболотохода, а второй ехал с ним сзади и сыпал зерно. Пояснил, что работодатель издал приказ о том, что ключи всегда необходимо держать в замке зажигания, в том числе и во всех снегоболотоходах, это требование обусловлено необходимостью экстренного тушения пожаров. 24 июня 2023 г. являлось для него выходным днем, поэтому о случившихся событиях он знает со слов других лиц. Пояснил, что фактический график его работы не совпадал с тем, который установлен трудовым договором: трудовым договором предусмотрена нормальная продолжительность рабочего времени (пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями – суббота и воскресенье), по факту же он работал сменами 3/3.

Заслушав стороны и их представителей, заключение прокурора, полагавшего надлежащими ответчиками по иску как Голикова Е.А., так и ООО «Беломорское» по деликту, предусмотренному ст. 1079 ГК РФ, усмотревшего в действиях потерпевшей М. наличие признаков грубой неосторожности, в связи с чем просившего снизить размер компенсации морального вреда максимальным пределом в 1 000 000 руб., изучив письменные материалы дела, суд приходит к следующему.

В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.

Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (ч. 2 ст. 17 Конституции Российской Федерации).

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесены, в том числе, право на жизнь (ст. 20). Под защитой государства находится также семья и материнство (ч. 1 ст. 38 Конституции Российской Федерации).

В развитие положений Конституции Российской Федерации приняты соответствующие законодательные акты, направленные на защиту здоровья граждан, на возмещение им вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, на возмещение близким родственникам таких лиц денежных средств в качестве компенсации их страданий. Общие положения, регламентирующие условия, порядок, размер возмещения морального вреда, а также вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, содержатся в Гражданском кодексе Российской Федерации (гл. 59, ст.ст. 150, 151, 1099 – 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее – ГК РФ).

Пунктом 1 ст. 150 ГК РФ определено, что жизнь и здоровье, а также иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинён моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (абзац первый ст. 151 ГК РФ).

Конкретный перечень случаев, являющихся фактическим основанием для компенсации морального вреда, законодательно не установлен, а потому не является исчерпывающим. Между тем, само по себе отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причинённых нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда.

Согласно разъяснениям п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» факт причинения морального вреда потерпевшему от преступления не нуждается в доказывании, если судом на основе исследования фактических обстоятельств дела установлено, что это преступление нарушает личные неимущественные права потерпевшего либо посягает на принадлежащие ему нематериальные блага.

При этом, как разъяснено в абзацах втором и третьем пункта 32 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», суду следует иметь в виду, что, поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается. Установлению в данном случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда.

По смыслу приведенных разъяснений, к числу прямо не поименованных в законе нематериальных благ относятся также и сложившиеся родственные и семейные связи, характеризующиеся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи. Таким образом, смертью потерпевшего возможно причинение физических (заболевание вследствие переживаний) и нравственных страданий (морального вреда) лично членам его семьи и родственникам.

Между тем, только лишь наличие факта родственных отношений не является достаточным основанием, предопределяющим необходимость компенсации морального вреда в связи со смертью родственника, а потому при рассмотрении данной категории дел суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда.

Основанием иска Конечной Л.С. о компенсации морального вреда являются перенесенные ею нравственные (боль утраты) и физические страдания (сердечно-сосудистое заболевание), обусловленные причинением смерти её дочери М.

В силу ч. 4 ст. 61 ГПК РФ вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого они вынесены, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

Как установлено вступившим в законную силу приговором Беломорского районного суда Республики Карелия от 29 ноября 2023 г. по уголовному делу № 1-109/2023, 24 июня 2023 г. в промежуток времени с 08 часов 00 минут по 09 часов 47 минут Голиков Е.А., находясь в состоянии алкогольного опьянения, проявив неосторожность в форме преступного легкомыслия, грубо нарушил требования пунктов 1.5, 10.1 Правил дорожного движения Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 октября 1993 г. № 1090, управляя механическим транспортным средством – технически исправным снегоболотоходом РМ 650-2, двигаясь по проезжей части дороги, расположенной в районе деревни Пертозеро в Беломорском районе Республики Карелия в направлении охотничьей базы ООО «Беломорское», не выбрал безопасную скорость движения, в результате чего своевременно не заметил стоящую на указанном участке проезжей части дороги пешехода М., совершил на неё наезд. М. данными действиями причинен тяжкий вред здоровью, который состоял в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти.

В силу ч. 3 ст. 31 ГПК РФ в случае, если гражданский иск о компенсации морального вреда, вытекающий из уголовного дела, не был предъявлен или не был разрешен при производстве по уголовному делу, он предъявляется для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства по правилам подсудности, установленным Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации. Аналогичная норма содержится также и в ч. 4 ст. 42 УПК РФ.

Поскольку вопросы гражданского иска в приговоре суда не разрешались, Конечная Л.С., ссылаясь на тот факт, что в связи со смертью дочери претерпела нравственные и физические страдания, предъявила настоящий иск.

Допрошенные в судебном заседании свидетели К. (родной брат истца) и Б. (соседка и бывшая коллега, состоящая в отношениях знакомства с истцом более 10 лет) подтвердили, что Конечная Л.С. находилась с М. в очень близких и доверительных отношениях, на протяжении 18 лет они проживали совместно, в последние три года раздельного проживания по несколько раз в день созванивались, ездили друг к другу в гости, их отношения характеризуют как любовь и доверие.

Установленный приговором суда факт гибели М. в связи с совершением противоправного деяния, а также подтвержденный в судебном заседании свидетельскими показаниями факт наличия между истцом и её дочерью отношений доверия и близости, предопределяют выводы суда о том, что Конечная Л.С. в связи со смертью дочери претерпела сильные душевные переживания, ей причинены нравственные страдания, которые выразились в чувстве потери и горя, осознания невосполнимости утраты своего ребенка, что обуславливает наличие совокупности оснований для компенсации Конечной Л.С. морального вреда. Таким образом, суд полагает требования истца обоснованными, в связи с чем рассматривает их по существу.

Определяя надлежащего ответчика по предъявленному иску, а также нормы права, подлежащие применению к фабуле деликта в качестве основания для компенсации морального вреда, суд исходит из следующего.

В силу п.п. 1 и 2 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

Статья 1064 ГК РФ предусматривает общий (генеральный) деликт, то есть основание и условия применения меры гражданско-правовой ответственности в виде возмещения вреда, а именно: физические или нравственные страдания потерпевшего; неправомерные действия (бездействие) причинителя вреда; причинная связь между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вина причинителя вреда (ст.ст. 151, 1064, 1099 и 1100 ГК РФ, п. 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

Пункты 1 и 2 ст. 1064 ГК РФ, помимо общего деликта, содержат также и специальные правила возмещения вреда, предусматривая, что законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда, и устанавливая основания для возмещения вреда и при отсутствии вины причинителя вреда (к примеру, ст. 1068 – возмещение вреда работодателем, ст. 1079 ГК РФ – возмещение вреда законным владельцем источника повышенной опасности).

Указанные специальные деликты (ст.ст. 1068 и 1079 ГК РФ) устанавливают самостоятельные, отличные от общего деликта, основания и условия применения мер гражданско-правовой ответственности.

Так, согласно п. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых обязанностей. Применительно к правилам, предусмотренным главой 59 ГК РФ, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ.

Пунктом 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» разъяснено, что моральный вред, причиненный работником при исполнении трудовых обязанностей, подлежит компенсации работодателем (абзац первый п. 1 ст. 1068 ГК РФ). При этом осуждение работника как непосредственного причинителя вреда не освобождает работодателя от обязанности компенсировать моральный вред, причиненный таким работником при исполнении трудовых обязанностей.

Таким образом, по правилам специального деликта, предусмотренного ст. 1068 ГК РФ, обязанность по возмещению вреда подлежит возложению на работодателя гражданина, в том случае, если вред причинен гражданином, состоящим с работодателем в трудовых отношениях, а обстоятельства причинения вреда связаны с исполнением гражданином трудовых обязанностей (в рабочее время, в порядке исполнения трудовой функции, на территории работодателя). Гражданское правонарушение работодателя в указанном деликте состоит в самом факте его бездействия по надлежащему контролю за выполнением работником трудовой функции, что образует его вину.

В силу абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ юридические лица, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (в частности, использование транспортных средств), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично также по основаниям, предусмотренным п.п. 2 и 3 ст. 1083 ГК РФ.

Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности либо на ином законном основании (по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.) (абз. 2 п. 1 ст. 1079 ГК РФ)

Владелец источника повышенной опасности не отвечает за вред, причиненный этим источником, если докажет, что источник выбыл из его обладания в результате противоправных действий других лиц. Ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, в таких случаях несут лица, противоправно завладевшие источником. При наличии вины владельца источника повышенной опасности в противоправном изъятии этого источника из его обладания ответственность может быть возложена как на владельца, так и на лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности (п. 2 ст. 1079 ГК РФ).

Если владельцем источника повышенной опасности будет доказано, что этот источник выбыл из его обладания в результате противоправных действий других лиц (например, при угоне транспортного средства), то суд вправе возложить ответственность за вред на лиц, противоправно завладевших источником повышенной опасности, по основаниям, предусмотренным п. 2 ст. 1079 ГК РФ. При наличии вины владельца источника повышенной опасности в противоправном изъятии этого источника из его обладания ответственность по возмещению вреда может быть возложена как на владельца, так и на лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности, в долевом порядке в зависимости от степени вины каждого из них (например, если владелец транспортного средства оставил автомобиль на неохраняемой парковке открытым с ключами в замке зажигания, то ответственность может быть возложена и на него) (п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина»).

Моральный вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, подлежит компенсации владельцем источника повышенной опасности. Владелец источника повышенной опасности, из обладания которого этот источник выбыл в результате противоправных действий другого лица, при наличии вины в противоправном изъятии несет ответственность наряду с непосредственным причинителем вреда – лицом, завладевшим этим источником, за моральный вред, причиненный в результате его действия. Такую же ответственность за моральный вред, причиненный источником повышенной опасности - транспортным средством, несет его владелец, передавший полномочия по владению этим транспортным средством лицу, не имеющему права в силу различных оснований на управление транспортным средством, о чем было известно законному владельцу на момент передачи полномочий (п.п. 21 и 35 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).

Фабула специального деликта, предусмотренного ст. 1079 ГК РФ вменяет в вину собственнику транспортного средства в качестве гражданского правонарушения сам по себе факт выбытия такого транспортного средства из его владения, обусловленный ненадлежащим контролем за его сохранностью. Совершение собственником данного гражданского правонарушения в форме бездействия обуславливает возникновение множественности лиц на стороне делинквента с долевым характером гражданско-правовой ответственности по возмещению вреда, субъектами которой являются как лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности, так и сам собственник.

С учетом приведенных сторонами настоящего спора доводов и возражений, а также основания иска суду применительно к установлению надлежащего ответчика по делу необходимо определиться с вопросом о том, фабулой какого деликта (1068 ГК РФ или 1079 ГК РФ) охватываются фактические правоотношения сторон, для чего необходимо исследовать и проверить: состоял ли Голиков Е.А. на момент причинения вреда в трудовых отношениях с ООО «Беломорское», исполнял ли он в момент причинения вреда свою трудовую функцию, находился ли на территории работодателя, использовал ли он снегоболотоход РМ 650-2 в силу своих трудовых обязанностей для выполнения трудовой функции. На тот случай, если доказательства по делу не обусловят вывод о наличии условий для гражданско-правовой ответственности именно работодателя, либо если суд установит, что транспортное средство выбыло действиями работника из владения работодателя противоправно, как об этом указано в абзаце третьем п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», суду следует руководствоваться нормами о причинении вреда источником повышенной опасности (ст. 1079 ГК РФ), для чего установить собственника снегоболотохода РМ 650-2, обстоятельства его выбытия из владения собственника, дать оценку законности владения Голикова Е.А. в момент управления им снегоболотоходом как с позиции соответствия такого владения требованиям российского законодательства, так и характера его трудовых отношений, а также установить, надлежащим ли образом собственник снегоболотохода контролировал его сохранность в том случае, если фактические обстоятельства будут указывать на его противоправное выбытие.

Указанные обстоятельства, образующие предмет доказывания по делу, как и распределение процессуального бремени представления таких доказательств суду, неоднократно разъяснялись участвующим в деле лицам, на что указано в протоколах судебных заседаний, а также в отобранных у них подписках. Сторонам также разъяснялись последствия непредставления доказательств суду первой инстанции, предусмотренные как ч. 1 ст. 68 ГПК РФ, так и абзацем вторым п. 1 ст. 327.1 ГПК РФ. Поскольку гражданское судопроизводство носит состязательный характер, суд руководствуется доказательствами, представленными сторонами.

Так, при рассмотрении дела судом установлено, что ООО «Беломорское» (ОГРН 1021000978580) представляет собой коммерческую корпоративную организацию, учредителем и единственным участником которой является АО «Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат», размер уставного капитала – 10 000 руб., основными видами деятельности общества заявлены охота и разведение диких животных, а также сбор дикорастущих и недревесных продуктов, что следует из Устава общества и публично-достоверных сведений ФГИС ЕГРЮЛ. Законным представителем общества является его Генеральный директор Данилов С.П.

Положения российского гражданского законодательства не устанавливают субсидиарную ответственность учредителей либо участников общества с ограниченной ответственностью по обязательствам общества из причинения вреда.

На основании охотхозяйственного соглашения от 17 апреля 2014 г. №038, заключенного с Министерством сельского, рыбного и охотничьего хозяйства Республики Карелия, ООО «Беломорское» предоставлено право на использование охотничьих ресурсов в границах охотничьего угодья, и, соответственно, взята на себя обязанность по сохранению охотничьих ресурсов и среды их обитания, позволяющих обеспечивать видовое разнообразие и численность. Охотничьи угодья расположены на территории Беломорского муниципального округа Республики Карелия с описанием границ в пункте 2.2 соглашения, площадью 213 358,7 га. Срок действия соглашения с 15 февраля 2014 г. по 14 февраля 2063 г.

При рассмотрении дела судом установлено, что в пределах границ земельного участка, предоставленного для использования в качестве охотничьих угодий, расположена туристическая база «Беломорское».

Для исполнения обязательств в рамках охотхозяйственного соглашения, а также в порядке осуществления основного вида экономической деятельности ООО «Беломорское» имеет штат работников, в том числе по состоянию на июнь 2023 года: заведующий базой – 1 штатная единица (Г.), егерь – 4 штатных единицы (Б., Голиков Е.А., П., С.), рабочий по комплексному обслуживанию и ремонту зданий – 2 штатных единицы (Г., Ш.), тракторист – 1 штатная единица (Е.), охотовед – 1 штатная единица (Ф.).

Между работниками, принятыми на должности охотоведа и заведующего базой, имеется взаимозаменяемость в части обязанностей по распределению между работниками заданий, по контролю за выполнением ими работы. Данная взаимозаменяемость по состоянию на июнь 2023 года не была оформлена в порядке, установленном трудовым законодательством, однако представитель ООО «Беломорское» подтвердил суду, что данные функции, присущие должности управляющего базой, выполнял в июне 2023 года охотовед Ф.

Как усматривается из Правил внутреннего трудового распорядка ООО «Беломорское», утвержденных приказом Генерального директора № 45/2-О от 1 сентября 2020 г., для работников установлено два режима рабочего времени (п. 7.1):

– нормальная продолжительность рабочего времени 40 часов в неделю, пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями (суббота и воскресенье), рабочий день продолжительностью 8 часов с 9.00 до18.00, обед с 13.40 до 14.00,

– суммированный учет рабочего времени, рабочая неделя по скользящему графику, сменный режим работы, продолжительность смены 12 часов.

Правила внутреннего трудового распорядка предусматривают, что конкретный режим рабочего времени устанавливается индивидуального для работника в трудовом договоре. Кроме того, Правила устанавливают обязанность работников бережно относиться к имуществу работодателя, в том случае, если работодатель отвечает за его сохранность (п. 4.1.5), незамедлительно сообщать работодателю о ситуации, которая может представлять угрозу для жизни и здоровья людей, сохранности имущества работодателя, если он несет ответственность за его сохранность (п. 4.1.6). Правила вводят запрет на использование техники и оборудования, предоставленных для исполнения трудовых обязанностей, в личных целях (п. 4.1.14).

С 12 ноября 2021 г. Голиков Е.А. работал в ООО «Беломорское» в должности егеря (приказ о приеме на работу от 11 ноября 2021 г. № 12). Приказом от 24 июня 2023 г. Голиков Е.А. уволен на основании п. 1 ч. 1 ст. 77 ТК РФ по соглашению сторон трудового договора с 26 июня 2023 г.

12 ноября 2021 г. с Голиковым Е.А. был заключен трудовой договор, по условиям которого, а также дополнительного соглашения к нему от 1 апреля 2022 г., он был принят в ООО «Беломорское» по основному месту работы на неопределенный срок, без указания конкретного рабочего места (данное условие трудового договора сформулировано как: служебные помещения и территория работодателя, расположенные в Беломорском районе Республики Карелия). Режим рабочего времени: 40-часовая пятидневная рабочая неделя с понедельника по пятницу с двумя выходными днями (суббота и воскресенье).

Пункт 2.3.2 трудового договора устанавливает для работника запрет на использование имущества работодателя без его разрешения.

Трудовой договор не содержит указания на право либо обязанность работника использовать в своей работе какие-либо транспортные средства и сельскохозяйственную технику.

В табеле учета рабочего времени за июнь 2023 года, а также в приказе ООО «Беломорское» от 29 мая 2023 г. № БЛПА-000037 «О предоставлении отпуска» указано, что Голиков Е.А. в период с 1 по 23 июня 2023 г. находился в отпуске.

По производственному календарю пятидневной рабочей недели на 2023 год – 24 июня 2023 г. приходилось на субботу.

12 ноября 2021 г. с Голиковым Е.А. также был заключен договор о полной индивидуальной материальной ответственности без указания вверенных ему товарно-материальных ценностей. Судом также установлено, что сельскохозяйственная техника (в том числе снегоболотоход РМ 650-2) и транспортные средства Голикову Е.А. в установленном порядке не вверялись.

Должностная инструкция егеря ООО «Беломорское», утвержденная 12 ноября 2021 г., с которой Голиков Е.А. был ознакомлен в дату приема на работу, предусматривает, что местом работы егерей является территория охотхозяйства «Беломорское», функции егеря: ведение учета численности охотничьих животных, производственный охотничий контроль за соблюдение правил охоты, проведение мероприятий по регулированию численности диких животных; должностные обязанности егеря: организует работу по ведению охотничьего угодья – обеспечивает выполнение мероприятий по обустройству егерского кордона, избушек, остановочных пунктов, кормохранилищ, организует работу по учету численности диких животных, проводит биотехнические мероприятия (заготовка кормов, подрубка осины, перекопка земли, засеивание её овсом, топинамбуром, обустройство кормушек для оленей и косуль, изготавливает подкормочные площадки для медведей, тетеревов и зайцев, строительство лабаз, устройство искусственных гнездовий, выкладка кормов на подкормочные точки, обустройство противопожарных полос и пр.

Должностная инструкция егеря не предусматривает в качестве требования к данной должности наличие водительского удостоверения (права управления сельскохозяйствнной техникой), как и напрямую не содержит указания на право либо обязанность егеря использовать сельскохозяйственную технику для исполнения должностных обязанностей. Содержание должностных обязанностей также напрямую не предопределяет необходимость использования сельскохозяйственной техники в работе.

Таким образом, из представленных суду письменных доказательств, а именно документов, посредством которых оформлены трудовые отношения с работником, внутренних локальных актов работодателя, а также первичной кадровой документации, однозначно следует вывод о том, что момент, когда имело место событие преступления (24 июня 2023 г. с 8.00 до 9.47 утра), не являлся для Голикова Е.А. рабочим временем и свою трудовую функцию под управлением и контролем работодателя он по объективным причинам (выходной день) не выполнял. Более того, выполнение Голиковым Е.А. трудовой функции напрямую не связано с использованием сельскохозяйственной техники и транспортных средств.

При рассмотрении дела Голиков Е.А. посредством своего представителя опровергал доводы ООО «Беломорское» о том, что в момент события преступления он не исполнял должностные обязанности, указал, что 24 июня 2023 г. являлось для него рабочим днем, в связи с чем полагал виновным в причинении вреда работодателя (ст. 1068 ГК РФ), указывая, что фактический режим его работы не совпадал с тем, который установлен трудовым договором и Правилами внутреннего трудового распорядка.

Проверяя данные доводы, суд заслушал показания двух свидетелей – егеря Б. и тракториста Е., исследовал их трудовые договоры и табель учета рабочего времени за июнь 2023 г.

Из приговора суда усматривается, что в момент события преступления на турбазе находилось трое работников – Голиков Е.А. (егерь), Б. (егерь) и Е. (тракторист), которые приехали на турбазу накануне, около 18.00 23 июня 2023 г., в связи с чем показания данных свидетелей являются информативными применительно к оценке того обстоятельства, исполнял ли и должен ли был исполнять свою трудовую функцию Голиков Е.А. в момент преступления 24 июня 2023 г. с 08.00 до 09.47 минут.

Б. показал суду, что ранее работал у ответчика в должности егеря, его трудовой договор предусматривал пятидневную рабочую неделю (с понедельника по пятницу) с двумя выходными днями (суббота и воскресенье). 24 июня 2023 г. выпало по календарю на субботу, однако являлось для него рабочим днем, поскольку фактический режим его работы отличался от того, который предусмотрен трудовым договором. Фактически он работал сменами 3 рабочих дня, 3 выходных дня. Не работать по выходным егери не могли, поскольку животных необходимо кормить каждый день. Им и самим было удобно работать по такому графику, поскольку турбаза находится на значительном удалении от города Беломорска, а работодатель разрешал им ночевать на территории турбазы, поэтому они, как правило, приезжали на работу вечером накануне очередной рабочей смены (продолжительностью три дня), ночевали на турбазе, а утром заступали на работу. По ночам никто и никогда не работал, как и ранним утром, работодатель этого не просил, ночью всегда отдыхали. Рабочий день не выходил за пределы, предусмотренные трудовым договором (работали примерно с 9.00 до 18.00). У всех егерей, кроме Голикова Е.А., были водительские удостоверения категории А1, потому работодатель разрешал им использовать сельскохозяйственную технику, в том числе и снегоболотоходы. Егери кормят животных, поэтому работают, обычно, в паре: один егерь управляет снегоболотоходом, второй – едет с ним и разбрасывает зерно. Поскольку Голиков Е.А. не имел водительского удостоверения ему не разрешали брать технику, хотя свидетель являлся очевидцем того, что Голиков Е.А., еще и до 24 июня 2023 г., брал снегоболотоход, за что ему выговаривали, в том числе и управляющий – его отец Голиков А.В. Прямых указаний Голикову Е.А. взять снегоболотоход никто и никогда не давал, просто раздавали задания – покосить траву, покормить животных и пр. Голиков Е.А. мог взять снегоболотоход и без разрешения просто потому, что ему так удобнее добраться до места кормления или покоса травы. Знал ли работодатель о том, что Голиков Е.А. берет технику, свидетелю не известно.

Свидетель также показал, что на турбазу он, Е. и Голиков Е.А. приехали 23 июня 2023 г. вечером, примерно в 18.00, Голиков Е.А. был трезв, накануне он был в отпуске. Вечером на работу никто не заступал, ночью никто не работал и не должен был работать. Задания на очередную смену (три дня) им дал охотовед Ф., он входил в состав предшествующей смены, поэтому вечером 23 июня 2023 г. уехал, на турбазе они остались втроем. Ночью Голиков Е.А. покинул турбазу, вернулся ближе к утру с компанией, в которой в домике распивали алкоголь, разбудили его и Е. примерно в 6 часов утра, после чего они с Е. эту компанию выгнали, те продолжили шуметь и выпивать в бане. Что произошло потом, он не знает. Может только однозначно утверждать, что Голиков Е.А. утром 24 июня 2023 г. до самого события преступления не заступал на работу, снегоболотоход взял не для исполнения обязанностей егеря, а в личных целях, потому что потерял телефон и поехал его искать.

Свидетель Е. показал, что ранее работал в ООО «Беломорское» трактористом, 23 июня 2023 г. вечером они с Б. и Голиковым Е.А. приехали на турбазу, приготовили ужин, поели и легли спать, ночью никогда и никто не работал, на работу должны были заступить утром. Его режим работы, установленный трудовым договором (пятидневная рабочая неделя (понедельник-пятница) с двумя выходными – суббота и воскресенье), не соответствовал реальному режиму рабочего времени, поскольку фактически все работники работали по графику 3 рабочих дня, 3 дня отдыха. Такой режим работы был более удобным, поскольку турбаза находится на значительном расстоянии от города и работодатель разрешал ночевать на территории турбазы в домике. Работали только днем – приступали к работе утром и заканчивали вечером, примерно с 9.00 до 18.00. Графики составлял управляющий или охотовед, в июне управляющий Голиков А.В. был в отпуске, поэтому задания на очередные три дня (24, 25 и 26 июня 2023 г.) им дал Ф. Свидетель не знает, какие конкретно задания и с каким сроком выполнения были даны на смену Голикову Е.А. Свидетель неоднократно наблюдал, как Голиков Е.А. использовал в работе снегоболотоход, хотя не имел права этого делать, поскольку у него отсутствовали водительские права, о чем самому Голикову Е.А. было хорошо известно. Свидетель не обладает информацией о том, разрешал ли кто-нибудь Голикову Е.А. использовать технику, полагает, что тот брал технику просто для удобства в работе.

24 июня 2023 г. в три часа ночи Голиков Е.А. уехал с территории турбазы, во сколько вернулся – не знает, однако в 6 часов утра свидетель проснулся от того, что Голиков Е.А. с компанией распивал в домике на кухне алкоголь, свидетель выгнал их, после чего компания переместилась в баню и продолжила отдыхать. Что произошло потом, он не знает, но ему известно, что утром 24 июня 2023 г. Голиков Е.А. так и не приступил к исполнению своих трудовых обязанностей, снегоболотоход взял, преследуя личные цели, был при этом в состоянии алкогольного опьянения.

Свидетель Ф. показал суду, что в настоящее время работает в ООО «Беломорское» в должности охотоведа, в июне 2023 года, когда управляющий был в отпуске, он без издания соответствующего приказа по устному поручению работодателя выполнял обязанности управляющего: раздавал задания работникам, контролировал их работу. Режим работы егерей соответствовал тому, который установлен трудовым договором – пятидневная рабочая неделя с двумя выходными: суббота и воскресенье. Егери не работали в выходные, животных кормили в этот период сторожи. 24 июня 2023 г. в субботу Голиков Е.А. не должен был присутствовать на турбазе, поскольку этот день был для него выходным, а накануне он был в отпуске. Голиков Е.А. не имел водительского удостоверения, а потому был не вправе брать сельскохозяйственную технику, в том числе и снегоболотоход, о чем сам Голиков Е.А. хорошо знал. Исполнять обязанности егеря Голиков Е.А. мог и без сельскохозяйственной техники, поскольку егери всегда работали вместе, а потому другие егери без проблем могли его довезти до места кормления животных, покоса травы или порубки деревьев. Свидетель ни разу не видел, чтобы Голиков Е.А. брал снегоболотоход, другие работники ему об этом также не сообщали. Вечером 23 июня 2023 г. на турбазу приехали только Е. и Б. По ходу показаний вначале свидетель пояснил, что не знает, зачем они приехали на турбазу на выходные, которые для них не являются рабочим временем, а затем изменил показания и сказал, что они, вероятно, приехали помочь сторожу. Данное противоречие перед судом так и не устранил. Как Голиков Е.А. оказался на турбазе свидетель не знает. Свидетель также сообщил суду, что ключи всегда находятся в замках зажигания у всех шести снегоболотоходов для целей их отгона на случай пожара.

Суд не принимает показания свидетеля Ф. в части сообщенных им сведений о соответствии фактического режима работы егерей тому, который установлен трудовым договором, оценивая их как недостоверные. В основу такой оценки суд кладет три обстоятельства: так, свидетель, в отличие от Е. и Б., является действующим работником ООО «Беломорское», а сведения о несоответствии режима работы по своему содержанию порочат его работодателя; более того, данные сведения противоречат совокупности всех иных доказательств (приговор суда, показания свидетелей Е. и Б.); свидетель, сообщая, что Е. и Б. приехали на выходные помогать сторожу, то есть работать, противоречит сам себе. В иной части у суда не имеется оснований не доверять показаниям данного свидетеля.

Добыть и исследовать в качестве доказательства свидетельские показания управляющего Г. применительно к фактическому режиму работы сотрудников турбазы, а также применительно к тому, знал ли он как представитель работодателя (управляющий турбазой) о том, что Голиков Е.А. использует снегоболотоход, разрешал ли это делать, суд по объективным причинам не смог, поскольку данный свидетель, будучи родным отцом причинителя вреда Голикова Е.А., отказался от дачи показаний по установленным законом основаниям.

Оснований не доверять показаниям свидетелей Е. и Б. у суда не имеется, свидетели не состоят в конфликте с кем-либо из участников спора, являются бывшими работниками ООО «Беломорское», а потому суд оценивает их показания как достоверные и допустимые доказательства, а потому кладет их в основу вывода о несоответствии фактического режима работы егеря Голикова Е.А. тому режиму работы, который был предусмотрен его трудовым договором, в связи с чем признает, что 24 июня 2023 г. являлось для него рабочим днем.

Между тем, само по себе указанное обстоятельство не предопределяет обязанность суда применить к рассматриваемым правоотношениям положения гражданского законодательства о возмещении вреда работодателем (ст. 1068 ГК РФ).

Так, в материалах дела отсутствуют доказательства того, что работа в течение трех дней имела для работников (в том числе и Голикова Е.А.) непрерывный характер, когда работники осуществляли свою трудовую функцию 24 часа в сутки, в связи с чем суд приходит к выводу о том, что событие преступления имело место не в пределах рабочего времени Голикова Е.А., поскольку объективная сторона события преступления была начата и реализована (в том числе смерть М. наступила) до начала его рабочего времени.

Событие преступления (наезд на М.) имел место не на территории работодателя (турбаза на озере Пертозеро), а на автодороге у подъезда к турбазе, на что указано как в приговоре суда и заключении двух автотехнических экспертиз, так и следует из карты-схемы территории с нанесенными на них географическими координатами, представленными ООО «Беломорское».

Более того, как сам Голиков Е.А. при постановлении приговора суда, так и иные члены его смены (Е. и Б.) подтверждают, что утром 24 июня 2023 г. Голиков Е.А. даже не имел намерения приступить к исполнению своей трудовой функции, поскольку до 08.00 утра 24 июня 2023 г. распивал алкоголь, а потом взял снегоболотоход, чтобы найти потерянный телефон и вызвать такси для М., в связи с чем в период события преступления и причинения вреда 24 июня 2023 г. с 08.00 до 09.47 не исполнял служебные обязанности, а занимался личными вопросами.

Судом также установлено, что в силу положений трудового договора, а также очевидного отсутствия у Голикова Е.А. водительского удостоверения, работодатель никогда не поручал ему использовать сельскохозяйственную технику для выполнения обязанностей егеря, более того, свидетель Б. подтверждает, что Голикову Е.А. за такие поступки выговаривали и его поведение порицали, в том числе, и управляющий турбазой Г., являвшийся его отцом. Тот факт, что работник, не имея на то права, самовольно и регулярно для упрощения своей работы берет имущество работодателя, для использования которого как закон, так и трудовой договор требуют соответствующего разрешения, не может быть оценено как фактически сложившаяся санкция работодателя на использование снегоболотохода в работе, а потому не может быть оценена судом как фактически вмененная работнику со стороны работодателя обязанность использовать технику в работе.

Для возложения на работодателя гражданско-правовой ответственности за причиненный вред по правилам ст. 1068 ГК РФ необходимо установить совокупность условий, а именно обстоятельства того, что вред причинен в рабочее время, на рабочем месте и при исполнении служебных обязанностей. Ни одно из указанных условий по обстоятельствам настоящего дела не наличествует, что исключает основания для применения к правоотношениям сторон положений ст. 1068 ГК РФ.

Исследовав обстоятельства дела, суд также пришел к выводу о том, что помимо фактического, основанного на установленных обстоятельствах дела, имеется также и правовое основание, исключающее применение судом ст. 1068 ГК РФ в настоящем споре, о котором даны разъяснения в абзаце третьем п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина». Так, Пленум Верховного Суда РФ ориентирует суды при правоприменении исходить из того, что по общим положениям ст.ст. 1068 и 1079 ГК РФ лицо, управляющее источником повышенной опасности в силу исполнения своих трудовых обязанностей на основании трудового договора с собственником, не признается его законным владельцем, а потому не отвечает за причинённый вред. При таких обстоятельствах вред подлежит возмещению работодателем. Между тем, Пленум Верховного Суда РФ также и разъясняет, что на лицо, исполнявшее свои трудовые обязанности на основании трудового договора и причинившее вред жизни в связи с использованием транспортного средства, принадлежавшего работодателю, ответственность за причинение вреда может быть возложена при условии, если будет доказано, что оно завладело транспортным средством противоправно (п. 2 ст. 1079 ГК РФ).

Таким образом, даже при квалификации вреда как причиненного при исполнении Голиковым Е.А. трудовых обязанностей (в рабочее время и на рабочем месте), обстоятельства дела дают основания для однозначного вывода о противоправном выбытии транспортного средства (снегоболотохода РМ 650-2) из владения ООО «Беломорское» как его собственника, что предопределяет вывод о правовом регулировании правоотношений из причиненного вреда только лишь правилами ст. 1079 ГК РФ, в связи с чем суд при рассмотрении дела применяет к правоотношениям сторон именно данную правовую норму. Установленные по делу обстоятельства и изложенные выше разъяснения исключают фактическую основу для регулирования деликтных отношений правилами ст. 1068 ГК РФ.

Применяя обозначенное правовое регулирование, суд исходит из установленного факта противоправного владения снегоболотоходом и учитывает следующее.

Так, ООО «Беломорское» использует в своей деятельности сельскохозяйственную технику, в частности, в собственности организации находятся снегоболотоходы: РМ 650-2, который с 12 декабря 2022 г. был вверен работнику Присюда А.Л. на основании служебной записки, РМ 500, вверенный Присюда А.Л. 22 октября 2023 г., ARGO AVENGER, вверенный Ф. 13 ноября 2023 г., ROTAX, вверенный Ф. 2 сентября 2019 г., CAN-AM COMMANDER, вверенный Ф. 2 сентября 2019 г. на основании инвентаризационной описи от 13 ноября 2023 г., накладной на внутреннее перемещение объектов основных средств 22 октября 2023 г.

Предметом преступления, совершенного Голиковым Е.А. 24 июня 2023 г., являлся снегоболотоход РМ 650-2 (паспорт №), который на указанную дату был вверен Присюда А.Л.

Действующее законодательство не требует заключения договора ОСАГО в отношении снегоболотохода, который не используется на дорогах общего пользования, в связи с чем гражданская ответственность ООО «Беломорское» как собственника снегоболотохода на дату события преступления не была застрахована.

По состоянию на дату преступления указанный снегоболотоход состоял на регистрационном учете в Инспекции Гостехнадзора по Республике Карелия, был зарегистрирован за ООО «Беломорское» (собственником), для управления данной сельскохозяйственной техникой по состоянию на 24 июня 2023 г. требовалось наличие водительского удостоверения категории А1 (тракторист-машинист).

Статьей 25 Федерального закона от 10 декабря 1995 г. № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения» установлено, что право на управление транспортными средствами предоставляется лицам, сдавшим соответствующие экзамены, и подтверждается водительским удостоверением, которое выдается на срок десять лет, если иное не предусмотрено федеральными законами (пункты 2, 4, 6 статьи 25).

ОГИБДД ОМВД России «Беломорское» сообщило суду, что Голиков Е.А. никогда не имел водительского удостоверения ни одной из категорий.

При рассмотрении дела третье лицо Присюда А.Л., а также все допрошенные судом свидетели подтвердили, что в ООО «Беломорское» право использовать снегоболотоходы имели только те егери, у которых было водительское удостоверение, то есть все, кроме Голикова Е.А., о чем последнему было хорошо известно.

Таким образом, с учетом императивных положений российского законодательства Голиков Е.А. в силу самого факта отсутствия у него водительского удостоверения был не вправе использовать (владеть) снегоболотоходом.

Поскольку трудовым договором и должностной инструкцией егеря не предусмотрено использование сельскохозяйственной техники при исполнении должностных обязанностей, Голиков Е.А. также не имел права использовать снегоболотоход и в силу сложившихся трудовых отношений.

Вопреки доводам, которые привел суду представитель ответчика Голикова Е.А., тот мог исполнять свои трудовые обязанности, и не управляя сельскохозяйственной техникой, поскольку посредством свидетельских показаний судом было установлен, что егери всегда работали в паре, при этом один егерь управлял техникой, а второй ехал с ним и разбрасывал зерно, у всех егерей, кроме Голикова Е.А. имелись водительские удостоверения. Таким образом, у суда отсутствует фактическая основа для вывода о том, что работодатель мог принуждать Голикова Е.А. либо обязывать его к управлению техникой. Напротив, все допрошенные судом свидетели пояснили, что Голиков Е.А. хорошо осознавал действующий в отношении него запрет на управление техникой, а представитель ООО «Беломорское» Данилов С.П. обосновал суду, что Голиков Е.А. был принят на работу в сравнительно молодом возрасте, не имея какого-либо профильного образования и опыта, работодатель имел намерение обучить Голикова Е.А., неоднократно вел с ним разговоры о необходимости получения водительского удостоверения. В части данного обстоятельства имеющиеся в деле доказательства не входят в противоречие.

Согласно пункту 2.1 статьи 19 Федерального закона от 10 декабря 1995 г. № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения» запрещается эксплуатация транспортных средств лицами, находящимися в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения.

Приговором суда установлен факт совершения Голиковым Е.А. преступления в состоянии алкогольного опьянения, наличие которого в силу п. 2.7 Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 23 октября 1993 г. № 1090, запрещает водителю садиться за руль транспортного средства.

Под владением в гражданском праве понимается фактическое господство лица над вещью. Такое господство может быть владением собственника либо владением по воле собственника (законное владение, которое всегда срочное и ограничено в своем объеме условиями договора с собственником или законом в интересах собственника); или же владением не по воле собственника (незаконное владение, которое возникает в результате хищения, насилия, недействительной сделки, а также самого факта запрета собственника взять вещь).

Исходя из совокупности приведенных выше обстоятельств, однозначно следует вывод о том, что владение Голиковым Е.А. снегоболотоходом утром 24 июня 2023 г. в момент совершения преступления являлось противоправным: как по критерию того обстоятельства, что очевидно отсутствовала воля собственника на передачу ему этой вещи, а именно – данная техника ему не передавалась для использования в работе его работодателем, в трудовом договоре не поименовано право использовать данную технику, факт использования техники в личных, а не в рабочих целях, так и по критерию того, что Голиков Е.А. вообще не имел права управления данной техникой (водительского удостоверения категории А1), более того, находился в момент управления в состоянии алкогольного опьянения.

Поскольку владение снегоболотоходом со стороны Голикова Е.А. однозначно квалифицируется как противоправное как с внешней юридической стороны, так и с субъективной стороны в силу того, что для данного лица было очевидно, что он не вправе использовать данную вещь (отсутствие водительского удостоверения, личные цели, алкогольное опьянение), к обязательству из причинения смерти М. подлежит применению п. 2 ст. 1079 ГК РФ, что обуславливает выводы о том, что Голиков Е.А., как лицо, противоправно завладевшее снегоболотоходом, вопреки его доводам является надлежащим ответчиком по предъявленным требованиями.

Между тем, по делу не имеется и фактических оснований для исключения гражданско-правовой ответственности ООО «Беломорское» как собственника источника повышенной опасности, создавшего условия для его противоправного изъятия.

Текстом приговора (в том числе и приведенным в нем объяснениям Голикова Е.А.) подтверждается, что тот сумел получить допуск к управлению снегоболотоходом в силу того факта, что ключи всегда находились в замке зажигания данного транспортного средства.

При рассмотрении настоящего дела ООО «Беломорское», ссылаясь в подтверждение своих доводов на приказ ООО «Беломорское» от 9 января 2023 г. № 01-О, данный факт подтвердило и обосновало необходимость постоянного оставления ключей в замке зажигания снегоболотохода требованиями пожарной безопасности, а именно необходимостью обеспечить незамедлительное тушение пожаров, отгон техники, поскольку ООО «Беломорское» имеет во владении охотничьи угодья (леса).

Действительно, содержание данного приказа (т.1 л.д. 119) образует распоряжение о выделении техники и оборудования для тушения пожаров, в том числе – квадроцикл 1 шт. (п. 2 приказа). В пункте 3 приказа установлено распоряжение о том, что вся техника, выделенная для тушения пожаров, должна быть наготове, ключи в замках зажигания для быстрого реагирования устранения распространения пожара.

Между тем, в исследованном судом приказе отсутствует указание на конкретный снегоболотоход (квадроцикл), выделенный для тушения пожаров, что в совокупности с фактом наличия на балансе ООО «Беломорское» в 2023 году пяти снегоболотоходов не позволяет суду сделать вывод о том, что ключи в замке зажигания снегоболотохода, являвшегося предметом преступления (РМ 650-2), были оставлены в силу приказа для целей тушения пожаров. Более того при рассмотрении дела третье лицо Присюда А.Л., свидетель Ф., а также Генеральный директор ООО «Беломорское» Данилов С.П. поясняли (и это отражено в протоколах судебных заседаний), что на турбазе ключи оставлены в замках зажигания всех снегоболотоходов.

Таким образом, суд считает не опровергнутым ответчиком ООО «Беломорское» как собственником источника повышенной опасности факт создания условий для противоправного выбытия снегоболотохода из его владения в силу самого факта оставления ключей в замке зажигания данного транспортного средства.

Изучив материалы дела и заслушав показания свидетелей, суд также пришел к убеждению и полагает установленным то обстоятельство, что у ООО «Беломорское» как у собственника источников повышенной опасности вообще отсутствует механизм контроля за сохранностью их техники. Так, два свидетеля Б. и Е., в достоверности показаний которых суд не имеет оснований усомниться, сообщили, что неоднократно видели как Голиков Е.А., которому ни положениями трудового договора, ни в силу факта отсутствия водительского удостоверения, нельзя было управлять транспортными средствами, брал снегоболотоходы, в том числе и РМ 650-2, и использовал их. Они также сообщили, что представитель ответчика, осуществляющий на турбазе контрольные функции – управляющий Г. – выговаривал Голикову Е.А. за его поступки. Основываясь на данных показаниях, суд считает установленным тот факт, что полномочный представитель собственника неоднократно наблюдал ситуацию противоправного выбытия снегоболотохода из владения собственника и последнему об этом не сообщил. Представители ООО «Беломорское» подтвердили, что до момента преступления им вообще не было известно о том, что Голиков Е.А. берет снегоболотоход. Тот факт, что сотрудники, полномочные осуществлять в организации, являющейся собственником источника повышенной опасности, контроль за использованием техники, даже не сообщают руководителю о фактах её противоправного использования, а собственник техники вообще не организует эффективные механизмы контроля за её сохранностью, свидетельствует только лишь о том, что сам собственник создал условия для её противоправного изъятия.

Отсутствие со стороны ООО «Беломорское» надлежащего контроля за техникой и оставление ключей в замке зажигания создало условия и предопределило противоправное выбытие снегоболотохода из владения ООО «Беломорское» 24 июня 2023 г., что образует в действиях собственника гражданско-правовое нарушение и обуславливает выводы суда о необходимости возложения гражданско-правовой ответственности за причиненный вред в долевом порядке на обоих ответчиков: ООО «Беломорское» и Голикова Е.А.

Оценив фактический характер, состав и тяжесть гражданско-правовых нарушений как в действиях Голикова Е.А., так и в бездействии ООО «Беломорское», суд приходит к выводу о распределении степени их долевой ответственности как 60 % (Голиков Е.А.) на 40 % (ООО «Беломорское»), основываясь при этом на том, что вина Голикова Е.А. в противоправном изъятии имела форму умысла, а вина ООО «Беломорское» в противоправном изъятии имела форму неосторожности.

В силу положений п. 1 ст. 1079 ГК РФ владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично также по основаниям, предусмотренным п.п. 2 и 3 ст. 1083 ГК РФ. По аналогичным нормам частично освобождается от ответственности и лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности и причинившее в ходе данных действий вред.

Так, согласно п. 2 ст. 1083 ГК РФ если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен. При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается.

Согласно разъяснениям, изложенным в п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» виновные действия потерпевшего, при доказанности его грубой неосторожности и причинной связи между такими действиями и возникновением или увеличением вреда, являются основанием для уменьшения размера возмещения вреда. При этом уменьшение размера возмещения вреда ставится в зависимость от степени вины потерпевшего. Вопрос о том, является ли допущенная потерпевшим неосторожность грубой, в каждом случае должен решаться с учетом фактических обстоятельств дела (характера деятельности, обстановки причинения вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего, его состояния и др.).

При рассмотрении настоящего дела ответчики привели суду доводы о наличии в действиях М. грубой неосторожности как основания для снижения их степени вины в причинении вреда, истец и её представитель данные выводы опровергали.

Приговором суда от 29 ноября 2023 г. в качестве обстоятельства, смягчающего наказание Голикова Е.А. признано поведение М. в момент дорожно-транспортного происшествия. Поскольку преюдициальное значение для суда в силу ст. 61 ГПК РФ имеет лишь само деяние, то есть его объективная сторона, при этом обстоятельства, смягчающие наказание (ст. 61 УК РФ) в конструкцию деяния как такового не входят, гражданский суд не связан выводами, изложенными в приговоре применительно к факту наличия либо отсутствия грубой неосторожности М., в связи с чем обязан установить данные обстоятельства самостоятельно, посредством исследования всех представленных сторонами доказательств.

При производстве по уголовному делу проводилась автотехническая экспертиза, заключение которой для оценки наличия либо отсутствия грубой неосторожности в действиях М. не информативно для суда, поскольку эксперт не высказался ни по вопросу о том, имело ли место в действиях М. нарушение Правил дорожного движения и в чем оно состояло, ни о том, находится ли данное нарушение в причинно-следственной связи с причиненным вредом (наездом на нее и смертью от тяжких телесных повреждений).

Поскольку вопрос определения причинно-следственной связи между поведением участников дорожного движения и дорожно-транспортным происшествием требует наличия специальных познаний, которых у суда по объективным причинам не имеется, по настоящему гражданскому делу на основании ходатайства ООО «Беломорское» была назначена судебная автотехническая экспертиза, проведение которой поручено ООО «Судебно-экспертная компания «АЭНКОМ». Заключением эксперта № 240816/13 установлено следующее.

В дорожно-транспортной ситуации, возникшей 24 июня 2023 г., которая имела место в период с 08.00 до 09.47 утра на проезжей части, расположенной в районе д. Пертозеро Беломорского района Республики Карелия около охотничьей базы ООО «Беломорское», водитель Голиков Е.А. должен был руководствоваться требованиями п.п. 1.5, 10.1 абзац 2 Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 октября 1993 г. № 1090. В его действиях усматриваются несоответствие требованиям указанных пунктов. В данной ситуации пешеход М. должна была руководствоваться требованиями п.п. 1.5, 4.1 Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 октября 1993 г. № 1090. В её действиях усматривается несоответствие требованиям указанных пунктов.

Механизм рассматриваемого дорожно-транспортного происшествия был следующим: 24 июня 2023 г. в период времени с 08.00 до 09.47 водитель Голиков Е.А., управляя снегоболотоходом, двигался по участку дороги «Подъезд к охотничьей базе ООО «Беломорское» в направлении самой базы. Повернув от основной дороги в направлении базы, водитель Голиков Е.А. на расстоянии не менее 55 м увидел пешеходов, стоящих на проезжей части дороги, двое из которых покинули её, а пешеход М. осталась на ней. В ходе движения водитель Голиков Е.А., очевидно, снижал скорость движения, а также, вероятно, предпринимал попытки объезда пешехода. В определенный момент пешеход М. оказалась в створе движения снегоболотохода и произошел наезд на неё. От удара её отбросило на расстояние, порядка 4-5 метров. Водитель Голиков Е.А., продолжая торможение, остановил свой снегоболотоход на расстоянии порядка 2,66 м от места наезда. Далее транспортное средство и тело пешехода расположились так, как это зафиксировано на схемах дорожно-транспортного происшествия и фотографиях.

Между несоответствием действий обоих участников дорожно-транспортного происшествия (водителя и пешехода) и наступившими последствиями технического характера – наездом снегоболотохода на пешехода усматривается причинно-следственная связь.

У пешехода М. имелась техническая возможность отойти на безопасное расстояние в период движения снегоболотохода под управлением Г. в поле её (пешехода) зрения.

Дав оценку заключению судебной экспертизы по правилам ст. 67 ГПК РФ, суд принимает заключение эксперта как допустимое и достоверное доказательство. Эксперт соответствует профессиональным и квалификационным требованиям, установленным ст. 13 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», перед проведением экспертизы был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. В письменном заключении эксперта отражены все обязательные сведения, установленные ст. 86 ГПК РФ, ст. 25 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а также п. 2.1 – 2.4 Приказа Минюста Российской Федерации от 20 декабря 2002 г. № 346 «Об утверждении Методических рекомендаций по производству судебных экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях системы Министерства юстиции Российской Федерации», применяемые судом в порядке процессуальной аналогии в силу ч. 4 ст. 1 ГПК РФ.

Суд кладет экспертное заключение в основу выводов о наличии причинно-следственной между нарушением М. п.п. 1.5, 4.1 Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 октября 1993 г. № 1090, и причиненным вредом в виде телесных повреждений, повлекших её смерть.

Под грубой неосторожностью потерпевшего положения п. 2 ст. 1083 ГК РФ понимают нарушение потерпевшим однозначных и явных по содержанию правовых норм. Правила поведения пешехода на участке дороги как раз и относятся к очевидным нормам, содержание которых хорошо известно каждому гражданину. Приговором суда также установлен тот факт, что в момент причинения вреда М. находилась в состоянии алкогольного опьянения, при этом – в общественном месте. Таким образом, в совокупности как обстановка причинения вреда и состояние потерпевшей, так и очевидный и всем известный характер и содержание правовых норм, которые нарушила М., обуславливают выводы суда о наличии в её действиях грубой неосторожности, которая с учетом выводов эксперта состояла в причинно-следственной связи с причинением ей телесных повреждений, повлекших смерть.

По указанным фактическим основаниям, признав в действиях потерпевшей наличие признаков грубой неосторожности, суд приходит к выводу о том, что в причинении вреда имеется вина не только лица, противоправно завладевшего снегоболотоходом (Голикова Е.А.) и собственника источника повышенной опасности, создавшего условия для его противоправного выбытия (ООО «Беломорское»), но также и доля вины самого потерпевшего М., в связи с чем размер компенсации морального вреда, причинённого истцу в связи со смертью М., подлежит безусловному снижению.

Между тем, суд также и отклоняет доводы ответчиков о том, что при ситуации грубой неосторожности потерпевшего размер возмещения должен быть снижен очень существенно. Данные доводы могут являться справедливыми только лишь при ситуации наличия вины потерпевшего в форме грубой неосторожности с одновременным отсутствием вины причинителя вреда в нарушении Правил дорожного движения. По обстоятельствам же настоящего дела установлено также и наличие вины Голикова Е.А. в нарушении Правил дорожного движения, и причинная связь таких нарушений со смертью М., в связи с чем суд не усматривает оснований для столь существенного снижения размера возмещения, о котором просят ответчики.

Определяя размер компенсации морального вреда, подлежащий взысканию в пользу истца Конечной Л.С., суд исходит из следующего.

Как следует из просительной части искового заявления, истец оценивает объем физических и нравственных страданий денежной суммой, эквивалентной 3 500 000 руб.

В связи с тем, что основанием для компенсации морального вреда выступает юридический факт смерти человека, то есть неустранимое событие, то никакая компенсация морального вреда не будет достаточной, чтобы загладить моральные страдания Конечной Л.С. При этом никакой размер данной компенсации, из того, который может определить суд, не поставит потерпевшего в то положение, в котором он находился, если бы деликт не произошел, ровно как и не примирит истца со случившимся.

С учетом положений ст. 151 ГК РФ, также разъяснений относительно её применения, изложенных в п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», под нравственными страданиями следует понимать страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (переживания в связи с утратой родственников), под физическими страданиями следует понимать, в том числе, заболевание, перенесенное в результате нравственных страданий.

В обоснование иска о компенсации морального вреда Конечная Л.С. указала как нравственные страдания (эмоциональная боль от тяжелой и безвозвратной утраты близкого человека), так и физические страдания, явившиеся следствием нравственных страданий и которые состояли в том, что спустя 4 дня после смерти дочери истец перенесла инфаркт (заболевание), а также две операции, обусловленные инфарктом, дважды была госпитализирована (находилась на стационарном лечении в связи с оперативным вмешательством), длительное время проходила амбулаторное лечение и по настоящий момент состоит на диспансерном учете кардиолога, постоянно принимает медицинские препараты. В связи с выявленными сердечно-сосудистыми нарушениями ей был присвоена инвалидность III группы, что также повлекло определённые ограничения по роду трудовой деятельности, обусловило её решение о необходимости смены работы, ограничило для неё возможность дальнейшего выбора вида деятельности.

Как усматривается из материалов дела, истец являлась матерью двоих детей – М., которой на момент смерти исполнился 21 год, и Конечной С.А., которой на дату вынесения решения исполнилось 12 лет. Поскольку истец на дату вынесения решения достигла возраста 42-х лет и при этом имеет серьезные сердечно-сосудистые заболевания, обусловившие присвоение ей инвалидности III группы, а также основываясь на её устных объяснениях, суд полагает установленным то обстоятельство, что Конечная Л.С. более не сможет родить детей.

Истец проживала совместно с М. до её 18-летия, последние три года до момента события преступления они проживали раздельно – истец в Беломорске, а М. в Петрозаводске, где училась и работала. Истец по несколько раз в день созванивалась с дочерью, Анастасия нередко, как правило, на праздники, приезжала к матери в гости. Данные факты подтверждены свидетельскими показаниями К., а также Б.

Ранее в тексте судебного решения посредством заслушивания показаний указанных свидетелей суд также установил факт близких, доверительных отношений, наполненных любовью и заботой, между истцом и её погибшей дочерью М., что обуславливает основания для вывода о причинении истцу очень существенных нравственных страданий, обусловленных невосполнимой утратой близкого человека.

Ответчики при рассмотрении дела не оспаривали наличие у истца нравственных страданий, обусловленных утратой близкого человека, однако полагали, что размер заявленной к взысканию компенсации морального вреда неразумен и чрезмерно завышен. Кроме того, ответчики оспаривали причинно-следственную связь между смертью дочери и инфарктом с вытекающими из него последствиями (операции, длительное лечение, присвоение инвалидности, смена работы), указывая, что инфаркт истца был обусловлен её вредными привычками (курение по пачке сигарет в день), а также ишемической болезнью сердца.

Приведенные ответчиками доводы обуславливают обязанность суда установить причинность физических страданий истца (заболевания).

Истец не отрицала перед судом, что за три года до смерти дочери выкуривала примерно по одной пачке сигарет в день, алкоголь не употребляла.

Изучив медицинскую документацию Конечной Л.С., суд установил, что до 24 июня 2023 г. ей иногда диагностировали повышенное артериальное давление, однако ей не был установлен ни один из диагнозов, связанный с нарушением работы сердечно-сосудистой системы. Истец работала во <данные изъяты>, в связи с чем ежегодно проходила медицинские осмотры.

24 июня 2023 г. (в день смерти дочери) в 21 час 20 минут истец обратилась за медицинской помощью в службу скорой помощи, указав в заявке, что ей очень плохо, скорая помощь после осмотра установила диагноз «гипертоническая болезнь», пациента оставили дома.

28 июня 2023 г. ближе к полуночи у истца произошел острый нижнебоковой инфаркт миокарда, в связи с чем она на карете скорой помощи была госпитализирована по неотложным показаниям в ГБУЗ РК «Беломорская ЦРБ», где находилась с 29 июня 2023 г. (с 01 час 25 минут) до 30 июня 2023 г., впоследствии была переведена в иное медицинское учреждение «Республиканская больница им. В.А. Баранова», где находилась по 13 июля 2023 г. 30 июня 2023 г. истцу в период её нахождения в «Республиканской больнице им. В.А. Баранова» была проведена операция коронарография.

24 июля 2023 г. истец вновь обращалась за скорой медицинской помощью с жалобами на повышенное давление.

В период с 26 июля по 10 августа 2023 г. истец была повторно госпитализирована в «Республиканскую больницу им. В.А. Баранова», где 1 августа 2023 г. ей проведена операция коронарное шунтирование в условиях искусственного кровообращения».

После двух случаев стационарного лечения истец длительное время проходила и по настоящий время проходит амбулаторное лечение, в связи с чем регулярно является на приемы к врачу-кардиологу ГБУЗ РК «Беломорская ЦРБ», в том числе 14 июля, 24 июля, 18 августа, 22 сентября, 3 октября, 12 октября, 15 декабря 2023 г. и в дальнейшем. По настоящий момент истец постоянно принимает медицинские препараты для регулирования работы сердечно-сосудистой системы.

20 декабря 2023 г. Конечной Л.С. установлена инвалидность III группы по общему заболеванию до 1 января 2025 г., составлена ИПРА инвалида «1255.6.10/2023» (Бюро МСЭ № 6 по Республике Карелия). Из ИПРА, действительно, усматриваются ограничения по трудовой деятельности, которые, в большей мере, связаны с интенсивностью труда.

16 октября 2023 г. истец по собственному желанию уволилась с должности «контролер команды военизированной охраны» из ФГУП «Охрана» Росгвардии, обосновав свое решение тем, что ей тяжело в связи с наличием сердечно-сосудистого заболевания выдерживать сменную работу (по 24 часа в сутки непрерывно), сообщила, что решение приняла, проконсультировавшись со своим кардиологом.

С 20 февраля 2024 г. по октябрь 2024 г. истец работала в должности «<данные изъяты>)» в <данные изъяты> в ....

По смыслу разъяснений п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом означает, что противоправное поведение причинителя вреда повлекло наступление негативных последствий в виде физических страданий потерпевшего.

Ни указанные разъяснения, ни положения главы 59 ГК РФ не устанавливают требования к характеру причинно-следственной связи между причиненным вредом и физическими страданиями (прямая либо косвенная).

Для установления причинно-следственной связи между смертью М. и наступившим у истцом инфарктом судом был допрошен специалист К., которая работает врачом-кардиологом в ГБУЗ РК «Беломорская ЦРБ» и диспансерно наблюдает Конечную Л.С. с сентября 2023 г. К. сообщила суду, что примерно за 10 лет до инфаркта у Конечной Л.С. уже имелось заболевание «ишемическая болезнь сердца», «атеросклероз», которое не было диагностировано. На скорости развития данного заболевания, действительно, могло сказаться курение. Между тем, само по себе интенсивное курение не могло спровоцировать инфаркт. Специалист сообщила, что инфаркт, будучи острым состоянием, как правило, всегда обуславливается сильным эмоциональным стрессом, поэтому с большой долей вероятности высказала суждение о том, что инфаркт, произошедший у Конечной Л.С. 28 июня 2023 г. через четыре дня после смерти дочери, был обусловлен именно эмоциональными переживаниями, обусловленными данными трагическими событиями. Специалист также подтвердила суду, что беседовала с Конечной Л.С. о режиме трудовой деятельности, который ей следует выбрать с учетом состояния её здоровья, и поскольку истец сообщила ей о том, что работает в ночные смены, дала рекомендации о смене работы.

Основываясь на показаниях специалиста, а также учитывая, что между смертью М. и инфарктом истца имел место незначительный временной промежуток, суд полагает установленной связь физических страданий истца (состояние острого инфаркта) и противоправных действий ответчиков, причинивших смерть её дочери, а потому при определении размера компенсации морального вреда принимает во внимание то обстоятельство, что истцу причинены не только нравственные, но и физические страдания, обусловленные инфарктом и длительным стационарным и амбулаторным лечением.

Доводы ответчиков об отсутствии причинно-следственной связи суд отклоняет, поскольку никаких доказательств в подтверждение её отсутствия суду не представлено, в то время как суд разъяснял ответчикам, что представление доказательств отсутствия причинности является их процессуальным бременем, как и предлагал им заявить ходатайство о проведении по делу судебно-медицинской экспертизы для подтверждения их доводов.

Причинно-следственная связь между острым инфарктом и присвоением истцу инвалидности III группы является прямой, что следует из теста ИПРА, а потому инвалидность истца как последствия физических страданий суд также принимает во внимание при определении размера компенсации морального вреда, как и доводы истца о том, что в связи с инвалидностью она имеет ограничения по роду деятельности в части режима и интенсивности труда, а потому в настоящее время ограничена в выборе рабочего места, что подтвердил также и лечащий врач Конечной Л.С.

Все доводы ответчиков, которые касались оценки обстоятельств утраты работы, сводились к тому, что истец не вправе ставить перед судом вопрос о взыскании утраченного заработка. Однако, как следует из содержания искового заявления, а также из устных объяснений истца в судебном заседании, Конечная Л.С. не предъявляет суду требований о компенсации утраченного заработка, при этом ссылается на обстоятельства утраты работы только лишь в качестве довода для оценки объема компенсации морального вреда.

Установив и исследовав совокупность приведенных выше в настоящем судебном решении обстоятельств, а именно наличие со стороны М. грубой неосторожности, состоявшей в причинно-следственной связи с причинением ей смерти, объема нравственных страданий истца, обусловленных её душевными переживаниями в связи с внезапной и невосполнимой утратой близкого человека, объема и характера физических страданий истца (инфаркт, обусловленный эмоциональными переживаниями, случаи стационарного и амбулаторного лечения, присвоение инвалидности, обусловившей ограничения по трудовой деятельности), возраста истца, а также требований разумности и справедливости, суд определяет общий размер компенсации морального вреда (применительно к обоим ответчикам) по событию причинения вреда в размере 900 000 руб.

При рассмотрении настоящего гражданского дела представитель Голикова Е.А. пояснил, сославшись на материалы уголовного дела, а истец Конечная Л.С. подтвердила, что до вынесения приговора суда Голиков Е.А. перечислил ей почтовым переводом в счет возмещения морального вреда денежную сумму в размере 15 000 руб. (квитанция от 28 ноября 2023 г.), которую суд обязан учесть для целей снижения размера компенсации, подлежащей взысканию с Голикова Е.А., согласно разъяснениям п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда».

Таким образом, окончательно суд определяет к взысканию с Голикова Е.А. в пользу Конечной Л.С. компенсацию морального вреда в размере 525 000 руб. (900 000 руб. * 60 / 100 = 540 000 руб.; 540 000 руб. – 15 000 руб. = 525 000 руб.), с ООО «Беломорское» в пользу Конечной Л.С. 360 000 руб. (900 000 руб. * 40 /100 = 360 000 руб.).

Оснований для взыскания компенсации в большем размере, как того требует истец, у суда не имеется, поскольку в причинении смерти имела место значительная степень вины самой М.

В силу п. 3 ст. 1083 ГК РФ суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Исследовав имущественное положение Голикова Е.А., суд установил, что он является молодым и трудоспособным мужчиной в возрасте 22 лет, у него отсутствуют тяжелые хронические заболевания, препятствующие трудовой деятельности, ему не устанавливалась инвалидность, он состоит в браке, не имеет детей либо иных иждивенцев, не имеет недвижимого имущества на праве собственности либо транспортных средств, в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы, трудоустроен с 24 апреля 2024 г. в должности машинист котельной с повременной оплатой труда, получает заработную плату (за май, за июнь 2024 г. – порядка 20 000 руб. в месяц). Таким образом, вопреки доводам представителя Голикова Е.А., у суда не имеется фактических оснований для применения п. 3 ст. 1083 ГК РФ и снижения размера взысканных с него денежных средств.

Применительно к аналогичным доводам, заявленным ООО «Беломорское», суд не усматривает правовых оснований для применения п. 3 ст. 1083 ГК РФ, поскольку диспозиция данной нормы не содержит указания на то, что субъектом её применения может являться коммерческая организация.

Разрешая исковые требования Конечной Л.С. о взыскании в её пользу денежных средств в счет возмещения расходов на погребение в сумме 62 100 руб., суд руководствуется следующим.

В силу ст. 1094 ГК РФ лица, ответственные за вред, вызванный смертью потерпевшего, обязаны возместить необходимые расходы на погребение лицу, понесшему эти расходы. Пособие на погребение, полученное гражданами, понесшими эти расходы, в счет возмещения вреда не засчитывается.

Вина потерпевшего (его грубая неосторожность) не учитывается при возмещении расходов на погребение (п. 2 ст. 1083 ГК РФ, ст. 1094 ГК РФ, п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина»).

Перечень необходимых расходов, связанных с погребением, содержится в Федеральном законе от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле».

В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» погребение понимается как обрядовые действия по захоронению тела (останков) человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, не противоречащими санитарным и иным требованиям. Погребение может осуществляться путем предания тела (останков) умершего земле (захоронение в могилу, склеп), огню (кремация с последующим захоронением урны с прахом), воде (захоронение в воду в порядке, определенном нормативными правовыми актами РФ).

В ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» содержится гарантированный перечень услуг по погребению: оформление документов, необходимых для погребения; предоставление и доставка гроба и других предметов, необходимых для погребения; перевозка тела (останков) умершего на кладбище (в крематорий); погребение (кремация с последующей выдачей урны с прахом).

Судом установлено, что 26 июня 2023 г. между Конечной Л.С. (Заказчик) и ИП Д. (Исполнитель) был заключен договор на оказание ритуальных услуг № 76, по условиям которого исполнитель обязался оказать ритуальные услуги в отношении умершей М. (дата смерти 24 июня 2023 г.), в том числе: предоставить гроб (25 000 руб.), венок (5 000 руб.), урну (7 100 руб.), перевезти тело к месту погребения (15 000 руб.), осуществить действия по погребению (10 000 руб.), всего на сумму 62 100 руб.

Факт внесения денежных средств в кассу исполнителя подтверждается квитанцией – накладной от 26 июня 2023 г.

Перечень оплаченных ритуальных услуг не выходит за пределы минимального перечня необходимых услуг, предусмотренных ст. 3, ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле». Конечная Л.С. не являлась получателем пособия на погребение. Более того, по смыслу ст. 1094 ГК РФ сумма фактических расходов не подлежит уменьшению на сумму такого пособия.

Ответчики никаких возражений относительно данного искового требования суду не заявили.

Принимая во внимание факт несения истцом расходов на погребение М., не превышающих разумные траты на достойные похороны, суд взыскивает данные расходы с ответчиков Голикова Е.А. и ООО «Беломорское» пропорционально размерам их долей в гражданско-правовой ответственности за причиненный моральный вред (60 / 40).

Для целей обеспечения оплаты труда эксперта по проведению автотехнической экспертизы ООО «Беломорское» внесена на депозитный счет Управления Судебного департамента в Республике Карелия денежная сумма в размере 25 000 руб., что подтверждается платежным поручением № 967012 от 16 июля 2024 г.

Согласно калькуляции затрат на выполнение судебной экспертизы, представленной ООО СЭК «Аэнком» стоимость проведения экспертного исследования составила 36 000 руб., при этом ООО «Беломорское» представило суду платежное поручение о перечислении 30 сентября 2024 г. экспертном учреждению денежных средств в сумме 11 000 руб.

Поскольку изготовленное ООО СЭК «Аэнком» экспертное заключение не имеет каких-либо пороков формы и содержания, принято судом как допустимое и достоверное доказательство по делу, положено в основу выводов суда о механизме дорожно-транспортного происшествия, суд возлагает на Управление Судебного департамента в Республике Карелия обязанность перечислить с депозитного счета на расчетный счет ООО СЭК «Аэнком» денежные средства в размере 25 000 руб. в качестве оплаты судебной экспертизы.

На основании ст. 98 ГПК РФ, ст. 333.19 НК РФ (в редакции по состоянию на 3 февраля 2024 г.) суд взыскивает с ответчиков в местный бюджет государственную пошлину.

Руководствуясь статьями 194 - 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд

р е ш и л:

Исковые требования удовлетворить частично.

Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «Беломорское» (ОГРН 1021000978580, ИНН 1011005475) в пользу Конечной Л.С., <данные изъяты>, денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 360 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 31 050 руб., всего взыскать 391 050 руб.

Взыскать с Голикова Е.А., <данные изъяты>, в пользу Конечной Л.С., <данные изъяты>, денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 525 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 31 050 руб., всего взыскать 556 050 руб.

В удовлетворении остальной части исковых требований отказать.

Возложить на Управление Судебного департамента в Республике Карелия обязанность перечислить с депозитного счета на расчетный счет общества с ограниченной ответственностью <данные изъяты> денежные средства в качестве оплаты судебной экспертизы, назначенной определением Беломорского районного суда Республики Карелия от 17 июля 2024 г., в общей сумме 25 000 руб., внесенные обществом с ограниченной ответственностью «Беломорское» (ОГРН 1021000978580, ИНН 1011005475) на основании платежного поручения от 16 июля 2024 г. № 967012 в сумме 25 000 руб.

Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «Беломорское» (ОГРН 1021000978580, ИНН 1011005475) в доход бюджета Беломорского муниципального округа государственную пошлину в размере 7 131,5 руб.

Взыскать с Голикова Е.А., <данные изъяты>, в доход бюджета Беломорского муниципального округа государственную пошлину в размере 1331,5 руб.

Решение может быть обжаловано в Верховный Суд Республики Карелия через Беломорский районный суд Республики Карелия в течение месяца со дня принятия решения суда в окончательной форме.

Судья                                             М.В.Захарова

Решение в окончательной форме изготовлено 25 октября 2024 г.

Беломорский районный суд Республики Карелия10RS0001-01-2024-000083-63 " "httpshttps://://petrozavodskypetrozavodsky..karkar..sudrfsudrf..ruru" " https://belomorsky.kar.sudrf.ru "https://petrozavodsky.kar.sudrf.ru" https://belomorsky.kar.sudrf.ru HYPERLINK "https://petrozavodsky.kar.sudrf.ru"

    Дело № 2-150/2024

    ОПРЕДЕЛЕНИЕ

    25 октября 2024 г.                                    г. Беломорск

    Судья Беломорского районного суда Республики Карелия Захарова М.В., рассмотрев вопрос об исправлении арифметической ошибки в резолютивной части решения суда по гражданскому делу № 2-150/2024 по гражданскому делу по исковому заявлению Конечной Л.С. к обществу с ограниченной ответственностью «Беломорское», Голикову Е.А. о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, расходов на погребение,

    установил:

Решением Беломорского районного суда Республики Карелия от                   25 октября 2024 г. частично удовлетворены исковые требования Конечной Л.С. к обществу с ограниченной ответственностью «Беломорское», Голикову Е.А. о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, расходов на погребение, при это согласно резолютивной части решения суда с общества с ограниченной ответственностью «Беломорское» в пользу истца взысканы денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 360 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 31 050 руб., с Голикова Е.А. в пользу истца взысканы денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 525 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 31 050 руб., всего взыскано 556 050 руб., с общества с ограниченной ответственностью Беломорское» в доход бюджета Беломорского муниципального округа взыскана государственная пошлина в размере 7 131,5 руб., с Голикова Е.А. в доход бюджета Беломорского муниципального округа взыскана государственная пошлина в размере 1331,5 руб.

В соответствии с ч. 1 ст. 200 ГПК РФ после объявления решения суд, принявший решение по делу, не вправе отменить или изменить его.

В силу ч. 2 ст. 200 ГПК РФ суд может по своей инициативе исправить допущенные в решении суда описки или явные арифметические ошибки.

Статья 200 ГПК РФ, предусматривающая возможность исправления судом по своей инициативе допущенных в решении суда арифметических ошибок и описок, выступает дополнительной гарантией процессуальных прав лиц, участвующих в деле, с учетом того, что исправление таких описок или арифметических ошибок в свете предписаний ч. 1 ст. 200 ГПК РФ и ст.ст. 194 и 196 ГПК РФ не изменяет сути этого решения, включая выводы суда по рассмотренному вопросу (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 30 мая 2024 г. № 1204-О).

Таким образом, основанием для принятия процессуального решения в порядке ч. 2 ст. 200 ГПК РФ являются описки либо арифметические ошибки, допущенные в том числе в резолютивной части судебного постановления применительно к установленным по делу фактическим обстоятельствам, а критерием его допустимости – выполнение требования ч. 1 ст. 200 ГПК РФ о неизменности содержания судебного постановления.

Из описательно-мотивировочной части судебного решения усматривается, что суд пришел к выводу о том, что гражданско-правовая ответственность за причиненный вред подлежит возложению на ООО «Беломорское» и Голикова Е.А. в долевом порядке с распределением степени вины 60 % (Голиков Е.А.) на 40 % (ООО «Беломорское»).

Общий размер компенсации морального вреда определен судом как 900 000 руб., в связи с чем в пользу истца с ООО «Беломорское» взыскано 360 000 руб. (900 000 руб. * 40 %), с Голикова Е.А. взыскано 525 000 руб. (900 000 руб. * 60 % - 15000 руб.).

В части указания размера компенсации морального вреда, подлежащего взысканию в пользу истца с каждого из ответчиков, решение суда не содержит описок либо арифметических ошибок.

При распределении между ответчиками расходов на погребение в общей сумме 62 100 руб. суд указал, что доли ответчиков в несении данных расходов подчиняются правилу о долях в гражданско-правовой ответственности за причиненный вред (60 / 40). Между тем, при расчете денежной суммы, подлежащей взысканию с каждого из ответчиков, допущена явная арифметическая ошибка, в связи с чем в резолютивной части судебного решения указано на взыскание с каждого из ответчиков в пользу истца по 31 050 руб., вместо правильного 37 260 руб. с Голикова Е.А. (62 100 руб. * 60%), 24 840 руб. с ООО «Беломорское» (62 100 руб. * 40 %), что повлекло арифметическую ошибку в расчете общего размера денежной суммы, подлежащей взысканию с каждого из ответчиков в пользу истца, а также при расчете размера государственной пошлины.

Исправление данных арифметических ошибок не изменит содержание судебного решения, поскольку не затронет выводов суда о распределении долей в гражданско-правовой ответственности ООО «Беломорское» (40 %) и Голикова Е.А. (60 %).

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 200, 203.1, 224, 225 ГПК РФ, судья

определил:

Исправить арифметические ошибки, допущенные в абзацах втором, третьем, шестом и седьмом резолютивной части решения суда в части денежной суммы, взысканной в возмещение расходов на погребение, общей суммы взысканных денежных средств, суммы государственной пошлины.

Изложить абзацы второй, третий, шестой и седьмой резолютивной части решения суда в следующей формулировке:

«Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «Беломорское» (ОГРН 1021000978580, ИНН 1011005475) в пользу Конечной Л.С., <данные изъяты>, денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 360 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 24 840 руб., всего взыскать 384 840 руб.»;

«Взыскать с Голикова Е.А., <данные изъяты>, в пользу Конечной Л.С., <данные изъяты>, денежные средства в счет компенсации морального вреда в сумме 525 000 руб., денежные средства в счет возмещения расходов на погребение в размере 37 260 руб., всего взыскать 562 260 руб.»;

«Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «Беломорское» (ОГРН 1021000978580, ИНН 1011005475) в доход бюджета Беломорского муниципального округа государственную пошлину в размере 6 945,2 руб.»;

«Взыскать с Голикова Е.А., <данные изъяты> в доход бюджета Беломорского муниципального округа государственную пошлину в размере 1617,8 руб.».

    На определение может быть подана частная жалоба в Верховный Суд Республики Карелия в течение 15 дней со дня его вынесения через Беломорский районный суд Республики Карелия.

    Судья                                                М.В. Захарова