Решение по делу № 2-9/2014 (2-1364/2013;) от 08.02.2013

дело № 2-9/2014

РЕШЕНИЕ

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

<адрес> <дата>

Воскресенский городской суд Московской области в составе:

Председательствующего судьи Нигматулиной Б.Ш.,

при секретарях судебного заседания Цыбаевой Н.В., Крахмалеве Д.Б.,

с участием помощника Воскресенского городского прокурора Московской области Почтовой И.В.,

истицы ФИО19, представителя истцов ФИО10, действующего на основании нотариальных доверенностей от <дата>л.д. 11, 12 том 1),

представителя ответчика МУЗ «<данные изъяты>» ФИО11, действующей на основании доверенности № от <дата> (л.д. 93 том 2),

представителя ответчика МУ «<данные изъяты>» ФИО12, действующей на основании доверенности № от <дата> (л.д. 212 том 1),

третьих лиц, не заявляющих самостоятельные требования, на стороне ответчика ФИО13 и ФИО14,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело № по иску ФИО2, ФИО3 к Муниципальному учреждению здравоохранения «<данные изъяты>», Муниципальному учреждению «Администрация <данные изъяты>» о компенсации морального ущерба, причиненного смертью,

установил:

ФИО20, ФИО24 обратились в суд с иском к Муниципальному учреждению здравоохранения «<данные изъяты>» (далее МУЗ «<данные изъяты>») о возмещении морального вреда в размере 1 500 000 рублей в пользу каждого из истцов.

В обоснование заявленных требований указали, что <дата> их дочь ФИО4 была госпитализирована на сохранение беременности в МУЗ «<данные изъяты>». <дата> ФИО4 умерла при родах.

Считают, что причиной смерти дочери послужили действия медицинских работников МУЗ «<данные изъяты>», которые, несмотря на состояние ФИО4, не перевели ее в специализированную клинику <данные изъяты>, а настаивали на том, чтобы роды происходили в МУЗ «<данные изъяты>».

В связи со смертью дочери истцы перенесли глубокие моральные и нравственные страдания, у них ухудшилось состояние здоровья, в связи с чем просят взыскать с ответчика компенсацию морального вреда.

Протокольным определением суда от <дата> в порядке ст. 40 ГПК РФ к участию в деле в качестве субсидиарного ответчика привлечено Муниципальное учреждение «<данные изъяты>».

В судебном заседании истица ФИО21, представитель истцов ФИО10 иск поддержали, просили удовлетворить.

Истец ФИО25 в судебное заседание не явился, извещен (л.д. 91 том 2), просил рассмотреть дело в его отсутствие (л.д. 234 том 1). Суд рассмотрел дело в отсутствие истца ФИО3 в порядке ч. 5 ст. 167 ГПК РФ.

В судебном заседании представители ответчиков ФИО11, ФИО12, третьи лица ФИО13 и ФИО14 возражали против удовлетворения иска.

В судебном заседании помощником прокурора Почтовой И.В. дано заключение об обоснованности исковых требований и необходимости удовлетворить их частично с учетом принципов разумности и справедливости.

Заслушав стороны, третьих лиц, заключение прокурора исследовав материалы дела, оценивая представленные доказательства по правилам ст. 67 ГПК РФ, суд находит исковые требования подлежащими частичному удовлетворения по следующим основаниям.

Спорные правоотношения подлежат разрешению путем применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 02.02.2006г. № 19-ФЗ) (далее ГК РФ).

Согласно п.п. 1, 2 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Законом или договором может быть установлена обязанность причинителя вреда выплатить потерпевшим компенсацию сверх возмещения вреда. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Согласно п. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Применительно к правилам, предусмотренным настоящей главой, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ.

Согласно п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными настоящей главой и статьей 151 настоящего Кодекса.

Согласно ст. 151 ГК РФ если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Согласно абзацу 2 пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.

Согласно ст. 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Согласно п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

В судебном заседании установлено, что ФИО22 и ФИО26 приходятся родителями ФИО4 (л.д. 8, 9 том 1).

<дата> ФИО4 была госпитализирована в МУЗ «<данные изъяты>» на сохранение беременности, где и умерла <дата> при родоразрешении путем проведения операции кесарева сечения (л.д. 13 том 1).

Как следует из Устава МУЗ «<данные изъяты>», данное медицинское учреждение создано на основании решения Совета депутатов <адрес> муниципального района <адрес> от <дата> № «О реорганизации в форме слияния МУЗ «<данные изъяты>» и МУЗ «<данные изъяты>». МУЗ «<данные изъяты>» является правопреемником МУЗ «<данные изъяты>». Учредителем является МО «<данные изъяты>». Собственником имущества Учреждения является МУ «<данные изъяты>» (л.д. 44 том 1).

Ввиду того, что разрешение настоящего спора требует специальных познаний в области медицины, которыми суд не обладает, по делу проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, производство которой было поручено экспертам ГБУЗ МО «<данные изъяты>» с привлечением внештатных экспертов врача-патологоанатома ФИО15 и врача акушера-гинеколога ФИО16 (л.д. 24-87 том 2).

Согласно выводам экспертов последняя беременность ФИО4 была отягощена акушерским анамнезом: две беременности в 1993 и 1996 гг. протекали с осложнениями и закончились оперативными родами путем кесарева сечения, в 1992г. имел место самопроизвольный выкидыш, а в 1994 и 1998 гг. - медицинские аборты.

<дата> у ФИО4 было диагностировано полное предлежание плаценты и впервые заподозрено истинное приращение (иначе, врастание) плаценты в стенку матки. В связи с выявленной патологией предлежания плаценты ФИО4 была рекомендована госпитализация в стационар, от которой, однако, беременная отказалась.

<дата> ФИО4 была консультирована врачом-акушером-гинекологом <адрес> научно-исследовательского института акушерства и гинекологии (<данные изъяты>), который, подтвердив диагноз «предлежание плаценты», также рекомендовал беременной наблюдение и лечение в условиях стационара по месту жительства.

<дата> при посещении врача женской консультации ФИО4 предъявляла жалобы на боли внизу живота и наличие кровянистых выделений из половых путей, при ее осмотре врачом была отмечена пастозность (отечность) голеней и стоп.

В этот же день в сопровождении акушерки ФИО4 была доставлена в стационар МУЗ «<данные изъяты>», где ей проводилась терапия, направленная на пролонгирование беременности, лечение гестоза и профилактику внутриутробной гипоксии плода.

В связи с появлением признаков угрожающих преждевременных родов и внутриутробной гипоксии плода (жалоб беременной на ухудшение ощущения шевеления плода, болей внизу живота) <дата> в 09-07 ФИО4 под эндотрахеальным наркозом была начата плановая операция кесарева сечения, в ходе которой был извлечен живой недоношенный мальчик, после чего из полости матки началось обильное кровотечение, обусловленное врастанием части плаценты в ее стенку. В связи с появлением массивного маточного кровотечения объем оперативного вмешательства бригадой врачей был расширен до экстирпации (полного удаления) матки, начата интенсивная терапия, направленная на восполнение объема циркулирующей крови, - введение кровезамещающих жидкостей и эритроцитарной массы в кровеносное русло. Несмотря на проводимые интенсивные мероприятия, в 09-55 у ФИО4 была зафиксирована остановка сердечной деятельности, которую удалось восстановить путем производства комплекса реанимационных мероприятий. Однако в 10-15 у женщины имела место повторная остановка сердечной деятельности, проведенные реанимационные мероприятия оказались неэффективными, и в 10-25 <дата> была зафиксирована биологическая смерть ФИО4

Согласно выводам комиссии экспертом смерть ФИО4 наступила от острого малокровия внутренних органов, развившегося в результате массивного маточного кровотечения, причиной которого явилось тяжелое осложнение беременности и родов – истинное врастание плаценты.

Каких-либо дефектов оказания медицинской помощи ФИО4 (помимо непроведения дополнительного обследования на предмет уточнения диагноза врастания плаценты), способствующих развитию осложнений в родах и ее гибели, в ходе наблюдения беременной в женской консультации и гинекологическом отделении <данные изъяты>, где женщина дважды получала лечение в условиях дневного стационара, не установлено.

Несоблюдение беременной ФИО4 графика посещения врача-акушера-гинеколога женской консультации и рекомендаций по госпитализации и получению консультативной помощи в <данные изъяты> способствовало тому, что аномалия прикрепления плаценты у нее на дородовом этапе так и не была с точностью диагностирована, однако это решающего значения для развития осложнений в родах и наступления ее смерти, по мнению комиссии, не имело.

Проводимое ФИО4 лечение в условиях акушерского отделения <данные изъяты> с момента ее поступления и до производства оперативного вмешательства было беременной необходимо, оно назначалось по показаниям, было достаточным и адекватным. Избранную лечащими врачами тактику по пролонгации беременности также следует считать верной.

Каких-либо дефектов оказания консервативной (нехирургической) медицинской помощи ФИО4 в <данные изъяты> в период с <дата> и до <дата>, которые могли оказать хоть сколько-нибудь существенное влияние на развившиеся в родах осложнения и способствовать наступлению смерти женщины, экспертной комиссией не выявлено.

При производстве ФИО4 операции «нижесрединная лапаротомия, ретровезикальное кесарево сечение поперечным разрезом, экстирпация матки без придатков» врачами МУЗ «<данные изъяты>» были допущены грубые тактические и технические ошибки, а именно: отказ от приглашения специалистов <данные изъяты> для оказания консультативной помощи, а в случае необходимости непосредственного участия в оперативном родоразрешении; необеспечение присутствия в составе оперирующей бригады с момента начала оперативного вмешательства врача-хирурга, владеющего навыками перевязки внутренних подвздошных артерий (сосудистого хирурга); неоправданное проведение ревизии нижнего сегмента матки с целью подтверждения врастания плаценты при начавшемся обильном маточном кровотечении и наличии внешних признаков врастания; непроведение экстренных мероприятий по остановке кровотечения - перевязки внутренних подвздошных артерий, эмболизации сосудов до начала экстирпации матки; запоздалая (после начала массивного кровотечения, а не с началом оперативного лечения - разреза мягких тканей брюшной стенки) катетеризация центральной вены и нескольких периферических вен.

Допущенные при производстве оперативного вмешательства ошибки являются дефектом оказания медицинской помощи ФИО4, они способствовали тому, что возникшие в родах осложнения стали необратимыми и привели к наступлению ее смерти.

Ответственными за это следует считать заведующего акушерским отделением <данные изъяты> ФИО13 и лечащего врача ФИО4 ФИО14

Причиной гибели ФИО4 при родах явилась имевшаяся у нее тяжелая патология беременности и родов в виде аномального прикрепления плаценты – истинного ее врастания – и связанного с нею массивного маточного кровотечения.

Таким образом, между аномалией прикрепления плаценты и гибелью ФИО4 имеется прямая причинная связь.

Правильное оказание медицинской помощи роженице ФИО4 могло прервать эту связь и сохранить жизнь женщины.

Поэтому вышеперечисленные дефекты оказания медицинской помощи ФИО4 (дефекты хирургического и реанимационного пособия) явились условием, способствующим наступлению смерти женщины, но в прямой причинной связи с ее гибелью не находятся.

У суда не имеется оснований не доверять заключению комиссии экспертов, поскольку исследования в рамках экспертизы проводились специалистами, имеющими соответствующее образование и значительный стаж работы по специальности. Заключение подготовлено экспертами на основании подробного и глубокого анализа материалов гражданского дела, медицинских документов ФИО4, исследования ее гистологических препаратов, сохраненных частей тканей и органов. Доказательства, опровергающие выводы экспертов, в судебном заседании не представлены.

С учетом установленных обстоятельств, суд приходит к выводу, что между дефектами в оказании медицинской помощи ФИО4 и наступлением ее смерти имеется непрямая причинно-следственная связь, поскольку дефекты оказания медицинской помощи способствовали наступлению смерти, но не явились ее причиной. При оказании ФИО4 медицинской помощи надлежащего качества без дефектов не исключалась возможность сохранения ее жизни.

Согласно заключению комиссии экспертов в результате ошибок, допущенных врачами при проведении ФИО4 операции кесарева сечения, у роженицы развилась обширная кровопотеря, повлекшая за собой острое малокровие внутренних органов и наступление смерти. Врачами не были своевременно катетеризованы центральная и ряд периферических вен, не были проведены экстренные мероприятия по остановке кровотечения в виде перевязки внутренних подвздошных артерий, более того, в оперирующей бригаде отсутствовал сосудистый хирург, который мог бы произвести такую медицинскую манипуляцию. Данные дефекты привели к необратимости возникших в родах осложнений.

Доводы представителя ответчика и третьих лиц о том, что ФИО4 был поставлен диагноз «предлежание плаценты», а диагноза «приращение плаценты» или «вращение плаценты» не стояло, суд отвергает, поскольку диагноз «приращение плаценты» подозревался у женщины в ходе протекания беременности, в том числе и после ее госпитализации в МУЗ «<данные изъяты>» (пункт 7 стр. 61 заключения экспертизы). С учетом подозрения такого диагноза и грозящими ввиду его наличия осложнениями оперирующей бригаде необходимо было готовиться к соответствующему объему операции, о чем указали эксперты в заключении (л.д. 85-85 том 2). Поэтому доводы третьих лиц о том, что указанные экспертами тактические и технические нарушения могли бы быть обоснованы только при наличии однозначного диагноза «приращение плаценты» или «вращение плаценты» и они сделали все возможное для сохранения жизни женщины, суд не может признать состоятельными.

Также суд отвергает довод третьего лица ФИО14 о том, что плановая операция кесарева сечения ФИО4 была назначена на <данные изъяты>, а операция <дата> проводилась экстренно, ввиду ухудшения состояния роженицы, поскольку он опровергается материалами дела, и о том, что при ведении больной они исходили из рекомендации работников <данные изъяты>, поскольку именно врачи МУЗ «<данные изъяты>» наблюдали беременную и несут ответственность за допущенные дефекты оказания ей помощи. Именно лечащие врачи располагали наиболее полной информацией о состоянии ФИО4 в динамике его развития, не вызвали специалистов <данные изъяты> для непосредственной консультации, а лишь связывались с ними по телефону.

Таким образом, неготовность оперирующей бригады к необходимому объему операции, состоящей из хирургических и анестезиологических мероприятий, с учетом подозрения диагноза «вращение плаценты», который согласно заключению экспертов является безусловным показанием к удалению матки, повлекла обусловленные данным диагнозом осложнения – массивное кровотечение. Меры к остановке кровотечения и достаточному восполнению кровопотери были приняты несвоевременно, в результате чего кровопотеря стала фатальной для ФИО4

То обстоятельство, что прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и смертью ФИО4 не имеется, не является основанием для освобождения ответчика от ответственности за допущенные дефекты при оказании медицинской помощи, которые способствовали наступлению смерти женщины и при отсутствии которых было возможно сохранение ее жизни.

Исходя из общих основ действующего законодательства, вина может выражаться как в форме умысла, так и в форме неосторожности. Под виной в гражданском праве понимается непринятие правонарушителем всех возможным мер по устранению неблагоприятных последствий своего поведения, необходимых при той степени заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру лежащих на нем обязанностей применительно к конкретным гражданским правоотношениям. Таким образом, вина в гражданском праве может рассматриваться как непринятие лицом возможных мер по недопущению или устранению отрицательных результатов своих деяний, диктуемых конкретными обстоятельствами.

На дату смерти ФИО4 <дата> ФИО14 являлась врачом акушером-гинекологом акушерского отделения МУЗ «<данные изъяты>», ФИО13 – заведующим акушерским отделением (л.д. 180, 181 том 1).

Поскольку наличие дефектов оказания медицинской помощи ФИО4 врачами МУЗ «<данные изъяты>», правопреемником которого является МУЗ «<данные изъяты>», доказано в судебном заседании, дефекты оказания медицинской помощи способствовали наступлению смерти ФИО4, в результате которой был причинен моральный вред ее родителям (истцам), они имею право на его компенсацию. В силу приведенных выше положений закона компенсация морального вреда подлежит взысканию с ответчика МУЗ «<данные изъяты>».

Определяя размер компенсации причиненного истцам морального вреда, суд исходит из конкретных обстоятельств дела, а именно, что в результате дефектов оказания медицинской помощи наступила смерть близкого родственника истцов – их единственной дочери, что объективно причинило им глубокие нравственные страдания. После смерти ФИО4 истцы занимались воспитанием ее сына, родившегося во время операции кесарева сечения 07.03.2006г., что являлось для них постоянным напоминаем о смерти дочери.

Несмотря на возражения представителя ответчика МУЗ «<данные изъяты>» о том, что факт родственных отношений сам по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда, в конкретном рассматриваемом случае у суда не возникает сомнений, что в результате смерти дочери истцам были причинены нравственные страдания, поскольку из совокупности исследованных материалов дела и объяснений участников процесса следует, что между умершей ФИО4 и ее родителями поддерживались семейные отношения, родители интересовались ее состоянием здоровья и находились с ней в близких и доверительных отношениях.

В то же время необходимо учесть, что действия врачей не явились причиной наступления смерти, а лишь способствовали ее наступлению.

Доводы истцов о том, что врачи МУЗ «<данные изъяты>» необоснованно не приняли решения о переводе ФИО4 в специализированное медицинское учреждение <данные изъяты> для родоразрешения, опровергнуты заключением экспертов, указавших, что с учетом состояния ФИО4 ее перевод в иное медицинское учреждение (в том числе специализированным транспортом) был категорически противопоказан.

Несоблюдение ФИО4 графика посещения врача-акушера-гинеколога женской консультации и рекомендаций по госпитализации и получению консультативной помощи в <данные изъяты> хотя и не имело решающего значения для развития осложнений в родах и наступления ее смерти, тем не менее, способствовало тому, что аномалия прикрепления плаценты, которая, как указали эксперты, является не часто встречающимся осложнением, у нее на дородовом этапе так и не была с точностью диагностирована.

Последняя беременность ФИО4 была осложнена анамнезом, приведенным в заключении экспертов, женщина не всегда следовала рекомендациям врачей, что способствовало развитию имевшейся у нее патологии.

Вместе с тем, как отмечено экспертами, несоблюдение ФИО4 рекомендаций не имело решающего значения для развития осложнений в родах и наступления ее смерти и не освобождает медицинских работников от ответственности в связи с допущенными дефектами оказания помощи. Отягощенность беременности ФИО4 столь сложным анамнезом, напротив, должна была явиться основанием для занимающихся ее лечением врачей для проявления повышенной внимательности и предусмотрительности.

С учетом изложенного, суд полагает необходимым удовлетворить иск частично и взыскать в пользу каждого из истцов компенсацию морального вреда в размере 250 000 рублей.

Помимо вышеуказанного суд также учитывает то обстоятельство, что в обоснование компенсации морального вреда в размере 1 500 000 рублей истицей и представителем истцов указано на то, что на указанные денежные средства истцы планируют оказать материальную помощь внукам, в частности, оплачивать обучение. Данный довод стороны истца основан на неправильном понимании правовой природы института компенсации морального вреда. Компенсация морального вреда направлена на то, чтобы возместить гражданину понесенные им нравственные страдания и переживания. В данном конкретном случае, связанные с утратой близкого родственника. Компенсация морального вреда не направлена на возмещение лицу, которому она присуждена, расходов на какие-либо материальные нужды. Моральный вред является неимущественным и под ним понимаются такие последствия правонарушения, которые не имеют экономического содержания и стоимостной формы.

Так как МУЗ «<данные изъяты>» является муниципальным учреждением, то в силу положений ст. 120 ГК РФ (в редакции Федерального закона от 03.01.2006г. № 6-ФЗ) к субсидиарной ответственности привлечено муниципальное образование «<адрес> муниципальный район <адрес>» в лице МУ «<данные изъяты>», с которого должна быть взыскана компенсация морального вреда в пользу истцов, в случае недостаточности средств ответчика МУЗ «<данные изъяты>».

В соответствии с ч. 1 ст. 98 ГПК РФ стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает возместить с другой стороны все понесенные по делу судебные расходы, за исключением случаев, предусмотренных частью второй статьи 96 настоящего Кодекса. В случае, если иск удовлетворен частично, указанные в настоящей статье судебные расходы присуждаются истцу пропорционально размеру удовлетворенных судом исковых требований, а ответчику пропорционально той части исковых требований, в которой истцу отказано.

Стоимость проведения комиссионной судебно-медицинской экспертизы по настоящему делу составила 74 200 рублей. До настоящего времени МУЗ «<данные изъяты>», на которое судом была возложена оплата экспертизы, данные денежные средства экспертному учреждению не выплатило (л.д. 23 том 2).

Исходя из закрепленного ст. 98 ГПК РФ принципа распределения судебных расходов, с учетом обоснованности заявленного ФИО23 и ФИО17 иска и принятия решения по делу в их пользу, расходы за проведение экспертизы надлежит в полном объеме возложить на ответчика МУЗ «<данные изъяты>». Поскольку заявленные истцами требования носят неимущественный характер, частичное удовлетворение иска в данном случае не является основанием для распределения судебных расходов между сторонами пропорционально удовлетворенным исковым требованиям.

Руководствуясь ст.ст. 194-199 ГПК РФ, суд

решил:

Исковые требования ФИО2, ФИО3 к Муниципальному учреждению здравоохранения «<данные изъяты>», Муниципальному учреждению «<данные изъяты>» о компенсации морального ущерба, причиненного смертью, удовлетворить частично.

Взыскать с Муниципального учреждения здравоохранения «<данные изъяты>», а в случае недостаточности средств с субсидиарного ответчика Муниципального учреждения «<данные изъяты>», в пользу ФИО2 и ФИО3 по 250 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного смертью ФИО4, а всего 500 000 рублей.

Взыскать с Муниципального учреждения здравоохранения «<данные изъяты>» в пользу Государственного бюджетного учреждения здравоохранения <адрес> «<данные изъяты>» в возмещение стоимости проведенной по делу комиссионной судебно-медицинской экспертизы 74 200 рублей.

Решение может быть обжаловано в апелляционном порядке в судебную коллегию по гражданским делам Московского областного суда через Воскресенский городской суд Московской области в течение месяца со дня его изготовления в окончательной форме.

Решение изготовлено 11.11.2014г.

Судья             подпись Б.Ш. Нигматулина

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>

<данные изъяты>