Решение по делу № 22-370/2024 от 19.02.2024

Судья Павлова Ю.И.                                    Дело № 22-370-2024

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г.Мурманск                                   01 апреля 2024 года

Судебная коллегия по уголовным делам Мурманского областного суда в составе

председательствующего судьи Шайдуллина Н.Ш.,

судей Мартынова Н.Л., Желтобрюхова С.П.,

при секретаре Федотовой А.Н.,

с участием прокурора отдела прокуратуры Мурманской области Зайцевой З.Б.,

осужденного Климова К.В.,

адвоката Кельманзона М.А.,

потерпевшей С О и ее представителя адвоката Москаленко А.Н.,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного Климова К.В., адвоката Кельманзона М.А. в его интересах, представителя гражданского ответчика Ш Ю., потерпевшей С О на приговор Мончегорского городского суда Мурманской области от 25 декабря 2023 года, которым

Климов Константин Викторович, родившийся ***, гражданин РФ, не судимый,

осужден по п.«в» ч.2 ст.238 УК РФ к 4 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 4 года с возложением на осужденного указанных в приговоре обязанностей.

Постановлено взыскать с ГОБУЗ «Апатитско-Кировская центральная городская больница» в пользу С О компенсацию морального вреда в сумме *** рублей.

Постановлено взыскать с Климова К.В. в федеральный бюджет процессуальные издержки в сумме 151 502,84 рубля.

Заслушав доклад судьи Мартынова Н.Л., изложившего краткое содержание обжалуемого приговора, существо апелляционных жалоб и возражений, выступление осужденного Климова К.В. и адвоката Кельманзона М.А., поддержавших доводы жалоб, потерпевшей С О. и ее представителя адвоката Москаленко А.Н., просивших об изменении приговора по доводам апелляционной жалобы, а также мнение прокурора Зайцевой З.Б., полагавшей приговор подлежащим оставлению без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Климов К.В. признан виновным в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, повлекшем по неосторожности смерть человека.

Преступление, как установил суд, совершено им в период с 28 октября по 11 ноября 2020 года в г.Кировске Мурманской области при изложенных в приговоре обстоятельствах.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней адвокат Кельманзон М.А. в интересах осужденного находит приговор необоснованным и подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела.

Считает, что положенные в основу приговора доказательства не свидетельствуют о виновности осужденного, поскольку Климов К.В. не являлся непосредственным исполнителем услуг по смыслу Закона РФ «О защите прав потребителей», а наличие причинно-следственной связи непрямого характера исключает его виновность.

Полагает, что положенные в основу приговора выводы комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 70/22 основаны на противоречивых заключениях экспертов, которые являются неполными и поверхностными.

Также считает, что в приговоре неверно приведены показания ряда свидетелей, искажающие общую картину.

Указывает, что из текста постановления о привлечении Климова К.В. в качестве обвиняемого следует, что Климов К.В. оказал услуги ненадлежащего качества как лечащий врач. Отмечает, что медицинская услуга предоставлялась АКЦГБ в целом, конкретным же исполнителем (лечащим врачом) являлся доктор Д Р за весь период нахождения С М в травматологическом отделении отметки в истории его болезни заполнены и подписаны рукой лечащего врача Д Р что свидетельствует о том, что Климов К.В. лечащим врачом С М и непосредственным исполнителем услуги по его лечению никогда не был.

Утверждает, что Климов К.В. не являлся лечащим врачом С М. и в ПИТ ОАР. В подтверждение ссылается на приказ Минздрава № 919н от 15.11.2012 «Об утверждении порядка оказания медицинской помощи взрослому населению по профилю «анестезиология и реаниматология», согласно которому именно на дневного (палатного) врача возложена обязанность по ведению истории болезни больного в ПИТ ОАР, и именно отделение АиР занимается непосредственно лечением находящихся там пациентов, в том числе и с привлечением сторонних врачей путем созыва консилиумов, применения телемедицинских технологий и т.д.

Ссылаясь на Закон «О защите прав потребителя», отмечает, что на получение услуги по лечению пневмонии С М. с АКЦГБ договоров не заключал, информированного согласия не подписывал и врача не избирал. АКЦГБ как организация, обязанная оказывать медицинскую помощь гражданам, должна была продолжить лечение своего пациента, заболевшего в процессе нахождения в учреждении.

Выражает несогласие с мнением суда, что именно Климов К.В. лишь на том основании, что больной С М. поступил в реанимацию из его отделения, целиком и полностью нес за него единоличную ответственность.

Указывает, что фактически лечение больного в ОАР происходило коллегиально, что установлено показаниями ряда свидетелей. При этом в ходе ежеутренних осмотров участвовали заместитель врача по лечебной работе (вышестоящий руководитель Климова К.В.), заведующий отделением ОАР (лицо, прямо отвечающее за реанимацию), палатный врач-реаниматолог и Климов К.В. При этом никто не сообщил суду, что ответственным за все принятые решения был именно осужденный.

По мнению адвоката, суд в приговоре не указал, кто был назначен лечащим врачом С М., кем была сделана операция, кто занимался послеоперационным наблюдением за больным.

Выражает несогласие с выводом суда, что Климов К.В., являясь заведующим травматологическим отделением, не обеспечил своевременное лечение и обследование С М Считает, что при наличии назначенного лечащего врача заведующий отделением не должен был лично отвлекаться от своих обязанностей по администрированию при наличии рядового случая - повышения температуры без угрозы для жизни у одного из многочисленных больных. В подтверждение приводит показания лечащего врача Д Р который расценил повышение температуры у С М. как возможное ОРВИ, оперативно проведенное на следующий день (29.10) рентген-исследование пневмонии не выявило. И лишь на следующий день, то есть 30.10, когда проведенное КТ-исследование показало наличие пневмонии, к больному С М. незамедлительно был приглашен профильный специалист - заведующий кардиологическим отделением Д А имеющая сертификат по профилю «терапия».

Считает, что суд вышел за рамки предъявленного осужденному обвинения, указав, что Климов К.В., занимая должность заведующего травматологическим отделением – врача травматолога-ортопеда АКЦГБ, оказал С М. услуги, не отвечающие безопасности его жизни и здоровья, поскольку органом предварительного расследования оно выдвигалось против Климова К.В. как лечащего врача, что является нарушением права на защиту. При этом государственный обвинитель в прениях просил признать Климова К.В. виновным в совершении инкриминируемого ему преступления именно в качестве «лечащего врача».

Также суд отдельно отметил, что в рассматриваемый период осужденный выполнял трудовые функции не только как заведующий травматологическим отделением, но и как дежурный врач травматолог-ортопед. Обращает внимание, что врач-ординатор травматологического отделения и заведующий травматологическим отделением существенно различаются между собой по своим функциональным обязанностям и набору полномочий.

В обоснование ссылается на показания Климова К.В. о том, что, являясь дежурным травматологом в вечерне-ночное время, он исполнял обязанности, в которые входил прием, осмотр и оказание неотложной помощи больным, поступающим в приемное отделение с различного рода травмами, главным образом, в приемном отделении АКЦГБ, которое не имеет самостоятельного штата врачей. В случае возникновения какой-либо экстренной ситуации в своем отделении, он принял бы в ее разрешении непосредственное участие.

Обращает внимание, что лечение по профилю «травматология и ортопедия» проведено качественно и без нарушений, что подтверждается заключением комиссии экспертов. Также комиссией был сделан вывод о том, что даже своевременное и в полном объеме оказание С М прочих услуг, в том числе в связи с лечением пневмонии, не гарантировало благоприятного исхода, наступление смерти могло произойти с большой вероятностью при качественном и своевременном лечении. Однако данный вывод комиссии экспертов был удален следователем из текста обвинения, не дал ему должной оценки и суд.

Отмечает, что отделение пульмонологии в АКЦГБ отсутствует, терапевтическое отделение располагается в другом городе – Апатитах, что лишало возможности контроля течения основного заболевания – травмы плеча. Согласно распоряжению главного врача больницы, терапевтическое отделение было целиком отдано для больных с подтвержденным диагнозом "Ковид-19".

В подтверждение ссылается на показания свидетелей Ш и К согласно которым внутрибольничная пневмония лечится в том же отделении, где находится больной, с целью ее нераспространения внутри учреждения, рекомендован перевод в изолированное помещение, что и было сделано и подтверждено в ходе допроса экспертом Р

Относительно не приглашения врача-специалиста узкой направленности ссылается на показания пульмонолога К согласно которым 5-8 дней течения пневмонии не повод для его приглашения. При этом Климовым К.В. для консультации была приглашена врач Д А имеющая сертификат по профилю «терапия», которая и курировала дальнейшее лечение от пневмонии.

Относительно не принятия решения о заборе бактериологических посевов в период нахождения больного в травматологии ссылается на показания свидетеля Ш., согласно которым впервые лейкоцитоз у С М был зафиксирован лишь 09.11.2020 в период нахождения его в ОАР, и эту дату условно можно считать днем присоединения бактериальной инфекции к ранее имевшейся вирусной. При имеющейся вирусной картине пневмонии забор образцов для бактериологического посева не имеет смысла, и их забор в данном случае не является обязательным, остается на усмотрение лечащего врача, которым Климов К.В. не являлся. Срок созревания культуры бактерий составляет около 5-6 дней, поэтому принятие решения о заборе посевов 30 октября в течение ближайших 5-6 суток не дало бы моментального эффекта.

Просит принять во внимание, что при наличии вирусной пневмонии, как правило, отсутствует продуктивный кашель, что не дает возможности собрать материал для бактериологического исследования неинвазивным способом, а использование бронхоскопии повышает вероятность возникновения инфекции, связанной с оказанием медицинской помощи.

Относительно несвоевременной (неудачной) коррекции групп антибиотиков указывает, что антибиотики менялись С М. трижды: непосредственно после операции лечащим врачом Д Р затем заменены по указанию консультанта Д А после установления диагноза пневмония, а далее изменены по рекомендации коллегией врачей в ходе нахождения больного в ОАР. При этом согласно показаниям ряда допрошенных в суде экспертов, однократный отрицательный ПЦР-тест в указанный период времени не являлся безусловным доказательством отсутствия у больного новой коронавирусной инфекции, и предпринимаемое лечение должно было соответствовать «ковидным» рекомендациям.

По мнению автора жалобы, установленный комиссией экспертов непрямой характер причинно-следственной связи между предполагаемыми дефектами диагностики и лечения С М и наступившими последствиями в виде его смерти является самостоятельным основанием для вынесения оправдательного приговора.

Ссылаясь на приказ Минздравсоцразвития РФ от 24.04.2008 № 194н, которым утверждены Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, Методические рекомендации «Порядок проведения судебно-медицинской экспертизы и установления причинно-следственных связей по факту неоказания или ненадлежащего оказания медицинской помощи», утвержденных ФГБУ «РЦСМЭ» в 2017 году, утверждает, что причинная связь всегда должна быть прямой.

Просит приговор в отношении Климова К.В. отменить, осужденного оправдать.

В апелляционной жалобе осужденный Климов К.В. считает, что изложенные в приговоре доказательства не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, судом дана неправильная оценка представленным доказательствам, существенно искажены показания свидетелей, данные в судебном заседании, или в них не приведены значимые обстоятельства, что отразилось на выводах суда. Экспертные заключения приведены в интерпретации обвинения, тогда как их описательно-мотивировочная часть содержит достоверные сведения, свидетельствующие о том, что летальный исход С М наступил вследствие тяжелой формы течения заболевания и не находится в причинно-следственной связи с действиями лечащего врача при оказании ему медицинской помощи.

Отмечает, что приговор был ему вручен 28.12.2023, что указывает на то, что судом в день провозглашения его резолютивной части полный текст приговора не был изготовлен. Также, несмотря на поданное им заявление от 25.12.2023 об ознакомлении с протоколом судебного заседания и аудиозаписью судебного заседания в установленный срок аудиозапись ему предоставлена не была, а ознакомление с протоколом судебного заседания назначено на 09.01.2024, что указывает на нарушение судом требований ч.6 ст.259 УПК РФ.

Считает не соответствующим фактическим обстоятельствам дела указание о том, что он, являясь лечащим врачом, не обеспечил своевременное лечение, обследование С М., а медицинскую помощь оказывал в нарушении установленных Порядка и Стандарта медицинской помощи по соответствующему профилю.

Указывает, что С М. без каких-либо осложнений была проведена операция по профилю «травматология» врачом Д Р являющимся его лечащим врачом. В палату ОАР С М. был переведен по причине развития дыхательных расстройств на фоне течения «внутрибольничной двусторонней пневмонии», где далее его лечащим врачом являлся палатный врач-реаниматолог Б Р

Считает, что в приговоре не опровергнуты его показания о том, что он не являлся лечащим врачом С М., которому была оказана медицинская помощь в полном объеме. Смерть С М. наступила в палате ОАР от внутрибольничной двусторонней геморрагической тотальной гнойной пневмонии, возбудители которой нечувствительны к любому антибактериальному препарату, поэтому предотвратить летальный исход С М. было практически невозможно.

Он входил в состав мультидисциплинарной бригады в качестве профильного специалиста по травматологическому профилю, и не мог являться единственным лечащим врачом С М который одновременно нуждался в оказании медицинской помощи по терапевтическому профилю (пульмонология) и анестезиолого-реаниматологическому профилю (проведение искусственной вентиляции легких).

Считает несостоятельными вывод суда о том, что он не назначил своевременно С М. консультацию врача-терапевта и не организовал его перевод из травматологического отделения в специализированное отделение ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» для лечения заболевания «внутрибольничная двухсторонняя пневмония».

Утверждает, что после 28.10.2020 в течение суток С М были проведены все необходимые исследования, на основании которых был установлен диагноз и назначено необходимое лечение.

Утверждает, что в период нахождения С М на лечении в ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» с 18.10.2020 по 11.11.2020 им был получен весь комплекс медицинских услуг, необходимый для диагностирования заболевания и его последующего лечения, после 28.10.2020 в течение суток С М. были проведены все необходимые исследования.

Считает несостоятельным вывод суда о том, что он не осуществил перевод С М. с диагнозом «внутрибольничная двусторонняя пневмония» из травматологического отделения в специализированное отделение больницы, что напрямую связано с наступившим летальным исходом С М

В подтверждение ссылается на показания эксперта Р принимавшего участие при проведении экспертизы № 70/22 от 23.09.2022, согласно которым отсутствуют какие-либо нормативные документы, регламентирующие перевод пациента из одного стационарного отделения больницы в другое специализированное при выявлении у пациента внутрибольничной пневмонии.

Утверждает, что пациент с установленным диагнозом «внутрибольничная пневмония» проходит лечение в том же стационарном отделении больницы, в котором она была выявлена, с целью предотвращения возможного распространения инфекции по другим отделениям больницы. В подтверждение ссылается на показания заместителя главного врача по лечебной работе ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» Д Е заведующего кардиологическим отделением Д А врача-пульмонолога ГОБУЗ «МОКБ им.П.А.Баяндина» К Г

Указывает, что С М. продолжил лечение в отдельной палате того же отделения, где у него была диагностирована пневмония, в соответствии с требованиями санитарно-эпидемиологического режима, однако суд оценку данному обстоятельству не дал, а лишь констатировал указанные обстоятельства как допущенное нарушение.

Считает несостоятельными доводы о том, что он в нарушение установленных норм в течение 48 часов не обеспечил проведение у С М забора мокроты и крови для бактериологического исследования.

Указывает, что на момент верификации у С М. диагноза нозокомиальной пневмонии он не являлся его лечащим врачом, а в качестве заведующего травматологическим отделением не обязан был обеспечивать проведение забора мокроты и крови у пациента. При этом 28.10.2020 и в последующие дни у С М отсутствовал продуктивный кашель (имел место именно сухой кашель), в связи с чем получить свободно отделяемый образец мокроты для проведения бактериологического исследования было невозможно.

В подтверждение ссылается на показания заместителя главного врача по лечебной работе Д Е. о том, что в соответствии с действующими на момент оказания медицинской помощи С М стандартами оказания специализированной медицинской помощи при пневмонии средней и тяжелой степени тяжести бактериологическое исследование мокроты не являлось обязательным в 100% случаев, а наличие сухого кашля в сочетании с данными компьютерной томографии, отсутствием лейкоцитоза в крови свидетельствовало на тот момент в пользу наличия заболевания легких вирусной этиологии, при котором исследование образца мокроты было бы нерезультативным. Выполнение бронхоскопии с целью получения промывных вод бронхов имело риск контаминации нозокомиальной полирезистентной флорой микробного характера.

Указывает, что главный врач ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» Ш Ю подтвердил, что С М оказывалась медицинская помощь в соответствии с действующими временными методическими рекомендациями по лечению новой коронавирусной инфекции, лечение С М. проходило в разгар пандемии в связи с возникшей новой коронавирусной инфекции. Клиническая и рентгенологическая картина заболевания, данные лабораторной диагностики свидетельствовали о том, что С М болен вирусной пневмонией.

При этом свидетель Ш Ю. в ходе предварительного и судебного следствия не указывал, что он являлся лечащим врачом С М., поэтому полагает, что указанные сведения должны быть исключены из числа доказательств.

Отмечает, что перечисленные в приговоре регламентирующие документы на момент оказания медицинской помощи С М. в 2020 году носили рекомендательный характер. Клинические рекомендации по лечению пневмонии стали обязательными к исполнению с 01.01.2022, в связи с внесенными изменениями в Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ».

Считает, что суд, ссылаясь на нарушение лечащим врачом при оказании медицинской помощи С М. Стандартов медицинской помощи при пневмонии, не разобрался, какие именно нарушения допустил лечащий врач, что, по мнению автора жалобы, является нарушением его права на защиту.

Отмечает, что стандарт первичной медико-санитарной помощи при пневмонии, утвержденный приказом Минздрава России от 20.12.2012 № 1213н, не имел какого-либо отношения к С М поскольку данный вид медицинской помощи ему не оказывался.

Считает несостоятельным вывод суда о том, что он оказал ненадлежащего качества и не в полном объеме медицинскую услугу «исследование уровня прокальцитонина в крови», не назначив забор анализа уровня прокальцитонина, входящего в диагностический поиск у длительно лихорадящего больного. При этом судом не проверялось, когда именно за весь период госпитализации должен был быть осуществлен забор крови у С М для исследования уровня прокальцитонина, поскольку до 03.11.2020 пациент находился в травматологическом отделении, где его лечащим врачом являлся Д Р., а с 03.11.2020 по 11.11.2020 он находился в палате ОАР, и его лечащим врачом был палатный врач-реаниматолог Б Р который был обязан организовать забор анализа уровня прокальцитонина у пациента.

Полагает, что отсутствие конкретизации в обвинении нарушает его право на защиту, поскольку выходит за пределы судебного разбирательства.

Утверждает, что лечение С М . было назначено в соответствии с временными клиническими рекомендациями, утвержденными Минздравом РФ. На фоне проводимого лечения пациента наблюдалась положительная динамика до 09.11.2020, а 09.11.2020 у С М., находящегося на лечении в ОАР, к установленному заболеванию присоединилась вторичная бактериальная флора, от которой и наступил летальный исход пациента. Лечение пациента в отделении ОАР проводилось ежедневным утренним консилиумом врачей в составе Д, С Климова, Б и др. Он принимал участие в лечении С М находящегося в ОАР, по профильному заболеванию.

Считает, что вывод суда о том, что С М была оказана медицинская услуга не в полном объеме, ничем не подтвержден, а доводы защиты, что пациенту при лечении был оказан весь комплекс медицинских услуг, ничем не опровергнут.

Считает несостоятельным установление судом причинно-следственной связи, связанной с летальным исходом С М вследствие того, что не было проведено бактериологическое исследование посева мокроты и крови, не позволившего установить этиологию пневмонии для назначения антибактериальных и противовирусных препаратов.

При этом суд не принял во внимание показания эксперта О Н принимавшего участие в проведении экспертизы № 70/22 от 23.09.2022, согласно которым С М. в период времени с 03.11.2020 по 09.11.2020 проводились рентгенологические исследования. Рентгенологическая картина указывала на положительную динамику течения пневмонии, а, следовательно, эффективное лечение пациента, что нашло подтверждение в заключении эксперта № 70/22 от 23.09.2022.

В подтверждение ссылается на показания эксперта К В согласно которым с большой долей вероятности присоединение вторичной бактериальной флоры произошло именно в период нахождения пациента в палате ОАР, а его длительное нахождение на искусственной вентиляции легких только способствовало этому.

Обращает внимание, что согласно заключению экспертизы № 70/22 от 23.09.2022, смерть С М не находится в прямой причинно-следственной связи с комплексом оказанных ему медицинских услуг. Суд не установил, что действия лечащего врача при лечении С М. неразрывно связаны с летальным исходом пациента от полученного лечения.

Обращает внимание, что данной экспертизой установлено, что между допущенными недостатками при оказании медицинской помощи С М с 28.10.2020 до наступления смерти имеется причинно-следственная связь непрямого характера, то есть недостатки при оказании медицинской помощи повлияли на развитие неблагоприятного исхода, но не связаны со смертью пациента.

Также данной экспертизой установлено, что надлежащим образом оказанная медицинская помощь при своевременной диагностике, теологии пневмонии при правильном выборе лекарственных препаратов могла бы своевременно прервать или уменьшить степень выраженности патологических процессов в легких С М но не гарантировала от наступления неблагоприятного исхода от имевшегося у С М заболевания.

Полагает, что заключение экспертов № 70/2 от 23.09.2022 подлежит оценке наряду с показаниями врачей, допрошенных в судебном заседании.

Считает, что в показаниях свидетелей, приведенных в приговоре, имеются несоответствия с теми показаниями, которые они дали в ходе судебного следствия.

При этом каждый из свидетелей, чьи показания были оглашены в порядке ч.3 ст.281 УПК РФ, подтвердил свои показания, данные именно в ходе судебного следствия. Вместе с тем, ввиду отсутствия противоречий между показаниями свидетелей в суде и на следствии, суд не выяснял у свидетелей, чем вызваны противоречия. Полагает, что показания свидетелей, данные в судебном заседании, должны были быть положены судом в основу приговора.

Обращает внимание, что заместитель главного врача по лечебной части ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» Д Е. в суде также показала, что лечащим врачом С М в ОАР являлся палатный реаниматолог Б Р однако суд исказил ее показания, не указав данный факт. Также свидетель в своих показаниях не поясняла, что он наделен достаточными знаниями лечения новой коронавирусной инфекции и пневмонии.

Обращает внимание, что и.о.заместителя главного врача по лечебной части Д А., врач-травматолог Д Р., являющийся лечащим врачом С М в отделении травматологии, заведующая кардиологическим отделением Д А реаниматолог Ч А и.о.заведующего ОАР С А., реаниматолог П М реаниматолог Ш Р. также в суде поясняли, что лечащим врачом С М. в ОАР являлся палатный реаниматолог Б Р.

Однако указанные обстоятельства не нашли своего отражения в приговоре, и им не была дана соответствующая оценка.

Считает, что показания свидетелей Д Р Д А Ч А о том, что он являлся лечащим врачом С М., искажены, поскольку указанные свидетели таких показаний не давали.

Указывает, что и.о.заведующего ОАР С А в суде пояснил, что он принимал участие в лечении С М. в ОАР по профилю травматология. 03.11.2020 консилиумом врачей палатному реаниматологу Б Р было дано указание взять у С М. забор анализа уровня прокальцитонина, что последним не было исполнено. Однако в приговоре показаниям свидетеля С А . надлежащая оценка не дана, а у свидетеля Б Р не выяснялось, почему он не исполнил указания консилиума врачей и не произвел у пациента забор анализа уровня прокальцитонина.

В связи с чем полагает, что вывод суда о том, что он не произвел у пациента забор анализа уровня прокальцитонина, противоречит исследованным в судебном заседании обстоятельствам.

К показаниям Б Р о том, что 03.11.2020 ему консилиумом врачей не давались указания взять у С М забор анализа уровня прокальцитонина и то, что он (Климов) являлся лечащим врачом С М просит отнестись критически, поскольку он является заинтересованным лицом.

Отмечает, что судебный медицинский эксперт Н С. в суде подтвердил правильность установленного С М диагноза, что, по мнению осужденного, свидетельствует о правильно назначенном С М. лечении и надлежащим образом оказанной медицинской помощи. Однако указанным показаниям должная оценка в приговоре не дана.

Полагает, что показания Б Р. о том, что в период нахождения С М. в ОАР он являлся палатным реаниматологом и на основании ежедневного консилиума врачей получал указание по лечению С М при оказании медицинской помощи пациенту руководствовался строгим указаниям консилиума, им велся дневник наблюдения и заполнялись листы назначений, достоверно свидетельствуют, что при нахождении С М. в отделении ОАР он являлся его лечащим врачом.

Обращает внимание, что согласно представленному стороной защиты заключению Министерства здравоохранения Мурманской области от 22.06.2023 «О предупреждении нарушений при организации оказания медицинской помощи», каких-либо нарушений со стороны сотрудников ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ», в том числе врача Климова К.В., при организации лечения С М. выявлено не было, этим заключением установлено, что лечащим врачом С М в ОАР ГОБУЗ АКЦГБ являлся палатный реаниматолог Б Р. Однако данное заключение в приговоре не приведено, и должная оценка ему не дана.

Ссылается на должностную инструкцию врача анестезиолога-реаниматолога ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» от 2018 года, согласно которой врач анестезиолог-реаниматолог является лечащим врачом пациента, находящего в ОАР.

Полагает, что совокупность приведенных доказательств является достаточной, чтобы прийти к выводу, что он не причастен к совершению инкриминируемого преступления.

По мнению автора жалобы, вывод суда был основан на искаженных показаниях свидетелей, что является недопустимым нарушением, повлиявшим на исход дела.

Считает, что показания свидетелей В С Г Р ., С Р., З Н С И О С П В., Ч Е С А Ш Е. должны быть исключены из числа доказательств, поскольку констатируют лишь факт прохождения С М. лечения в травматологическом отделении, а затем в ОАР ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» и не содержат каких-либо сведений, относящихся к предмету доказывания.

Полагает, что показания потерпевшей С О ее детей С Т. и С А ., свидетелей С Ю., Ф М также не содержат каких-либо сведений, относящихся к предмету доказывания.

Выражает несогласие с экспертизой качества медицинской помощи
№ 24539/1 от 25.01.2021, проведенной по факту летального исхода С М. Мурманским филиалом АО «Страховая компания СОГАЗ-МЕД», установившей нарушения при оказании медицинской помощи С М., в соответствии с классифицированным кодом на основании Приказа Минздрава России № 231 от 19.03.2021 и ФОМС № 36 от 28.02.2019 3.2.1 и 3.2.3, которые не повлияли на состояние здоровья застрахованного лица и не привели к его летальному исходу. Обращает внимание, что приведение к летальному исходу застрахованного лица от медицинского вмешательства предусмотрено кодом 3.2.5.

Считает, что указанная экспертиза подтверждает, что действия лечащего врача при оказании медицинской помощи С М не связаны с летальным исходом пациента, что подтвердила в судебном заседании заместитель директора Мурманского филиала АО «СОГАЗ-МЕД» Г Э

По мнению осужденного, Мурманским филиалом АО «Страховая компания СОГАЗ-МЕД» были грубо нарушены права медицинской организации в части непредоставления возможности составления протокола разногласий по акту экспертизы качества с указанными кодами дефектов медицинской помощи (медицинская карта стационарного больного не была возвращена в медицинскую организацию вместе с актами экспертизы качества, а была выдана в Следственный комитет).

Однако в приговоре данному обстоятельству должная оценка не дана, что позволило суду сделать неправильный вывод о его виновности.

Считает, что совокупностью проведенных экспертиз установлено, что действия лечащего врача по оказанию медицинской помощи С М не находятся в прямой причинно-следственной связи со смертью пациента, поскольку летальный исход С М. был вызван течением возникшего заболевания, который невозможно было остановить.

Ссылаясь на показания экспертов С Т О М., Р., С В Я В., К В С А отмечает, что при проведении экспертизы они не приняли во внимание описание эксперта-рентгенолога, что диагностическая картина заболевания соответствовала заболеванию «двусторонняя вирусная пневмония, вызванная новой коронавирусной инфекцией». Также экспертами не были приняты во внимание временные клинические рекомендации по лечению новой коронавирусной инфекции, что свидетельствует о том, что эксперты пришли к выводу о допущенных нарушениях при оказании медицинской помощи С М. без учета всех Клинических рекомендаций.

Полагает, что судом не дана должная оценка противоречиям экспертов. Так, эксперт Р в суде пояснил, что лечение С М. должно было осуществляться на основании ежедневного консилиума врачей, что и осуществлялось при лечении пациента. При этом показал, что положительная рентгенологическая динамика не указывает на эффективность лечения, тогда как эксперт О М высказал обратное мнение.

По мнению автора жалобы, отсутствие нормативных актов, регламентирующих перевод пациента из одного отделения в специализированное при установлении у него вирусной пневмонии указывает на ничтожность вывода суда о необходимости перевода С М. из отделения, где тот проходил лечение, в специализированное.

Обращает внимание, что эксперты С В., Я В. показали, что летальный исход С М не состоит в прямой причинно-следственной связи с действиями лечащего врача при оказании медицинской помощи пациенту, а наступил вследствие тяжелой формы течения заболевания. Однако суд должную оценку показаниям экспертов не дал.

Указывает, что эксперт К В показал, что параметры вентиляции ИВЛ соответствовали положительному ходу лечения С М заражение пациента внутрибольничной флорой наступило в ОАР при нахождении его на ИВЛ. Считает, что указанные показания свидетельствуют о вторичном присоединении бактериальной флоры к заболеванию С М. 09.11.2020 в ОАР, что привело к летальному исходу пациента, который не в силах был предотвратить лечащий врач. Однако судом должная оценка показаниям К В. не дана.

Считает, что показания эксперта Б А были оглашены в нарушение принципа состязательности процесса, а также ст.281 УПК РФ.

Полагает, что иные письменные доказательства, приведенные в приговоре, свидетельствуют о том, что он не являлся лечащим врачом С М., поскольку в указанных документах отсутствуют необходимые записи его как лечащего врача, однако из указанных документов можно сделать вывод, что лечащим врачом С М. в отделении травматологии являлся Д Р, а в отделении ОАР палатный реаниматолог Б Р Однако судом указанным документам должная оценка не дана.

Считает, что судом неправильно квалифицированы его действия по п.«в» ч.2 ст.238 УК РФ.

Ссылаясь на диспозицию ст.238 УК РФ, утверждает, что медицинский работник, который состоит в трудовых отношениях с медицинской организацией и не выступает в деловом обороте от своего имени, поскольку не заключает договоры возмездного оказания услуг с пациентом, не может быть привлечен к ответственности по ст.238 УК РФ.

Считает, что в ходе судебного заседания установлено, что в действиях лечащих врачей С М отсутствовал как прямой, так и косвенный умысел, связанный с причинением смерти пациенту. Врачи не желали наступления летального исхода пациента, сознательно не допускали его наступления, оказывали всю необходимую помощь больному С М., что также указывает на отсутствие состава преступления, предусмотренного ст.238 УК РФ, и данная статья не подлежит вменению лечащему врачу, поскольку он имеет дело с конкретным пациентом.

Просит приговор отменить и вынести оправдательный приговор.

В апелляционной жалобе, аналогичной по своему содержанию жалобе осужденного Климова К.В., представитель гражданского ответчика Ш Ю выражает несогласие с приговором в части гражданского иска потерпевшей С О. о компенсации морального вреда, причиненного преступлением.

Считает, что в ходе судебного разбирательства вина Климова К.В. не доказана, утверждение о том, что смерть близкого родственника потерпевшей - супруга С М. наступила в ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» вследствие оказания Климовым К.В. медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья, не нашло своего подтверждения.

Просит приговор в отношении Климова К.В. отменить и вынести оправдательный приговор. Отказать потерпевшей С О в удовлетворении гражданского иска о компенсации морального вреда, причиненного преступлением.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней потерпевшая С О выражает несогласие с приговором в связи с чрезмерной мягкостью назначенного осужденному наказания, не соответствующего тяжести совершенного им преступления, а также личности осужденного.

Считает несправедливым не назначение Климову К.В., как работающему врачу и должностному лицу медицинского учреждения, дополнительного наказания в виде штрафа.

По мнению потерпевшей, судом не исследован и недостаточно мотивирован вывод о том, почему условного осуждения с возложением на осужденного обязанностей будет достаточно для его исправления, без назначения дополнительного наказания в виде штрафа.

Оценивая возложенные судом на осужденного обязанности, предусмотренные ч.5 ст.73 УК РФ, считает, что ничего принципиально в жизни осужденного Климова К.В. и его семьи после вынесения приговора не изменилось, он продолжил работать в занимаемой должности, понесенный вред за него выплатит работодатель, а те обязанности, которые он должен соблюдать как условно осужденный, не играют какой-то значимой роли для отбытия наказания.

Полагает, что при данных обстоятельствах назначенное Климову К.В. основное наказание без дополнительного в виде штрафа не индивидуализировано, не может соответствовать степени тяжести и его постпреступного поведения, признаваться справедливым и обоснованным.

Также судом оставлено без внимания, что Климов К.В. не предпринял никаких попыток извиниться перед потерпевшей, хотя бы частично загладить причиненный его преступлением вред, напротив, выдвигал версии, с помощью которых надеялся уйти от уголовной и гражданской ответственности.

Обращает внимание, что осужденный вину в содеянном так и не признал, понесенный вред от преступления, при наличии возможности, не возместил, не раскаялся, как основной виновник трагедии ее семьи, ни разу не извинился перед ней после совершенного преступления, полностью отрицал свою причастность в качестве лечащего врача к лечению пациента С М

Кроме того, выражает несогласие с размером компенсации морального вреда, считает, что его размер определен без учета предусмотренных законом и заслуживающих внимания обстоятельств, в том числе характера физических и нравственных страданий, причиненных ей в результате смерти супруга в стенах государственного медицинского учреждения, множественности выявленных нарушений, допущенных при оказании медицинской помощи С М., их характера и обстоятельств, при которых они допущены, а также невосполнимости потери близкого для нее человека.

По мнению потерпевшей, взысканный размер компенсации морального вреда в сумме *** рублей с его работодателя является явно несоразмерным последствиям совершенного Климовым К.В. преступления и не может компенсировать ей все перенесенные физические и нравственные страдания либо сгладить их остроту.

Указывает, что последние дни ее мужа в больнице до потери сознания, сопровождающиеся постоянной перепиской между ними, были пропитаны непониманием того, что с ним происходит и бездушием врачей по отношению к нему, что ей как жене особенно больно ощущать, возвращаясь вновь к тем переживаниям, которые она испытывала тогда за его здоровье. Доказывая вину врачей, ей пришлось дать согласие на эксгумацию тела, потревожив прах мужа, чтобы понять, кто должен ответить за совершенное в отношении него преступление.

Просит приговор в отношении Климова К.В. изменить, назначить Климову К.В. наказание в виде реального лишения свободы с дополнительным наказанием в виде штрафа; увеличить размер компенсации морального вреда до *** рублей.

В возражениях на апелляционные жалобы адвоката Кельманзона М.А., осужденного Климова К.В., представителя гражданского ответчика Ш Ю и потерпевшей С О государственный обвинитель Петровичев Д.С. считает изложенные в них доводы несостоятельными, виновность Климова К.В. в совершенном преступлении доказанной, просит приговор оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

В возражениях на апелляционную жалобу потерпевшей представитель гражданского ответчика ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» Ш Ю. просит оставить ее без удовлетворения.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных жалоб и возражений, выслушав участников судебного заседания, судебная коллегия приходит к выводу о том, что суд первой инстанции, правильно установив фактические обстоятельства, при которых вследствие ненадлежащего исполнения заведующим травматологическим отделением – врачом травматологом-ортопедом ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ» Климовым К.В. своих профессиональных обязанностей по неосторожности была причинена смерть пациента С М., дал неверную квалификацию действиям Климова К.В., в связи с чем приговор подлежит изменению в части квалификации действий осужденного.

Так, на основании исследованных доказательств, в частности медицинской картой стационарного больного, заключений экспертов и показаний допрошенных лиц, в том числе осужденного Климова К.В., потерпевшей С О. и свидетелей Д Р., О М Б Р С Д, Ч Д., Ш Р П М В С., Г Р., С Н К Р., З Н., Н С. и др. судом достоверно установлено, что

в период с 18 октября 2020 года до момента наступления 11 ноября 2020 года смерти пациента С М. последний находился на лечении в стационаре ГОБУЗ «Апатитско-Кировская ЦГБ», поступив в травматологическое отделение с диагнозом «закрытый проксимальный подкожный отрыв сухожилия длинной головки двуглавой мышцы слева».

20 октября 2020 года ему была проведена операция «ревизия, пластика сухожилия двуглавой мышцы слева» врачом отделения травматологии Д Р заведующим которого являлся врач травматолог-ортопед Климов К.В.; при этом после операции у пациента С М., проходящего лечение в травматологическом отделении ГОБУЗ АКЦГБ, начиная с 28 октября 2020 года были зафиксированы первичные признаки общей реакции организма на воспаление, гипертермия (подъем температуры тела до 38,5?С и выше) на фоне проводимой противовоспалительной и антибактериальной терапии и при отсутствии каких-либо признаков воспаления в оперированной области левого плеча.

30 октября 2020 года была проведена консультация врачом-терапевтом Д А., по результатам которой пациенту был установлен диагноз «ТЭЛА? (тромбоэмболия легочной артерии), гипостатическая пневмония?», лечение С М продолжилось в травматологическом отделении, где ему проводилось эмпирическое лечение пневмонии антибактериальными препаратами.

03 ноября 2020 года в связи с прогрессивно нарастающей дыхательной недостаточностью и тяжелым состоянием пациент С М. был экстренно переведен из травматологического отделения в отделение анестезиологии и реанимации ГОБУЗ АКЦГБ, где 11 ноября 2020 года в 21 час 50 минут скончался от внутрибольничной двусторонней геморрагической тотальной гнойной пневмонии, вызванной бактериями «Ацинетобактер баумании» и «Клебсиелла пневмония», осложнившейся острой дыхательной недостаточностью и признаками интоксикации, сопровождавшейся отеком легких и отеком головного мозга.

Данные обстоятельства сторонами осужденным и стороной защиты не оспаривались.

Кроме того, судом установлено, что Климов К.В., действуя в нарушение п.п.2.1.1, 2.7, 2.10, 2.27, 2.46 должностной инструкции заведующего травматологическим отделением, не обеспечил своевременное лечение и обследование С М в том числе оказание С М. медицинской помощи в соответствии с порядками оказания медицинской помощи и стандартами медицинской помощи по соответствующему профилю.

Так, Климовым К.В. своевременно не назначена С М. консультация врача-терапевта, которая была проведена врачом-консультантом Д А. только 30 октября 2020 года, и по результатам которой пациенту был установлен диагноз: «пневмония?», после чего Климовым К.В. не был осуществлен перевод пациента С М в специализированное отделение больницы, и лечение пациента продолжилось в травматологическом отделении, не являющимся профильным для данного вида заболеваний.

Далее, вопреки требований национальных клинических рекомендаций и стандартов, регламентирующих объем, стандарты и качество оказания медицинской помощи при пневмонии, и предусматривающим обязательный забор мокроты и крови на бактериологическое исследование при лихорадке в течение 48 часов, заведующий травматологическим отделением Климов К.В. не обеспечил проведение забора мокроты и крови для бактериологического исследования у пациента С Н. в период с 30 октября 2020 года по 10 ноября 2020 года, в результате чего в указанный период не было произведено бактериологическое исследование указанных биологических объектов для выделения бактерий и изучений их свойств с целью постановки микробиологического диагноза.

В отсутствие установленного микробиологического диагноза С М. в период с 31 октября 2020 года до 05 ноября 2020 года проводилось эмпирическое (то есть наугад) лечение пневмонии антибактериальными препаратами. Несмотря на ухудшение состояния пациента С М. 01 ноября 2020 года Климов К.В. в нарушение п.2.45 должностной инструкции заведующего травматологическим отделением консилиум врачей не организовал.

В период с 05 ноября 2020 года по 11 ноября 2020 года, несмотря на отсутствие положительной динамики в лечении С М, свидетельствующей о неэффективности проводимой антибактериальной терапии, и установленный по результатам рентгенографического исследования от 03.11.2020 диагноз «Двухсторонняя субтотальная пневмония», заведующий травматологическим отделением Климов К.В. в нарушение норм национальных клинических рекомендаций и стандартов не обеспечил замену применяемых для лечения С М. антибактериальных препаратов на группу резерва с более широким спектром действия и бактерицидным действием на госпитальные штаммы микроорганизмов, в том числе таких, как «Клебсиелла пневмония» и «Ацинетобактер баумании».

11 ноября 2020 года в 21 час 50 минут, не получив надлежащей медицинской помощи, С М. скончался.

Осужденный Климов К.В. вину не признал, утверждая, что не являлся лечащим врачом пациента С М поскольку в период нахождения последнего в травматологическом отделении больницы с 18.10.2020 до 03.11.2020 его лечащим врачом являлся врач травматолог-ортопед Д Р., а в период нахождения в отделении реанимации, т.е. с 03.11.2020 – палатный реаниматолог Б Р ., в чьи обязанности и входило лечение С М в том числе от пневмонии. В период нахождения С М . в отделении реанимации он являлся лишь консультантом по травматологическому профилю, лечением пневмонии не занимался.

Несмотря на позицию Климова К.В., его виновность в причинении смерти пациента С М. по неосторожности в вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, подтверждается доказательствами, в полном объеме проверенными в ходе судебного разбирательства и приведенными в приговоре.

Так, из показаний потерпевшей С О. (жены), свидетелей С Т. (дочери), С А. (сына), С Ю. (брата), Ф М. следует, что с 18.10.2020 С М. был госпитализирован в травматологическое отделение ГОБУЗ АКЦГБ, 20.10.2020 ему была проведена операция в связи с полученной травмой левой руки. После операции у С М сначала держалась невысокая температура, затем он сообщил, что ему стало тяжело дышать. 26 и 29 октября 2020 года С М ездил домой, первый раз чтобы помыться, второй раз заведующий отделением Климов К.В. отпустил его домой, дав указание явиться в больницу 02.11.2020 для снятия швов. Поскольку дома температура не снижалась, С М чувствовал себя очень плохо, в этот же день он вернулся в больницу. 03.11.2020 его перевели в реанимацию, где он находился под кислородной маской, а вечером его подключили к аппарату ИВЛ. 11.11.2020 жене позвонили и сообщили о смерти С М., сказав подойти к Климову К.В. за документами.

Кроме того, С О. сообщила, что со слов супруга ей известно, что до 30.10.2020 его никто из врачей не осматривал, 30.10.2020 его осмотрел терапевт, ему сделали компьютерную томографию и перевели в отдельную палату. 31.10.2020 и 01.11.2020 врачи его не осматривали. 02.11.2020 С М впервые упомянул, что у него двусторонняя пневмония, данное обстоятельство по телефону ей подтвердил и заведующий травматологическим отделением Климов К.В., заверив, что пациент получает лечение в полном объеме, его жизни ничего не угрожает, и перевод в профильное отделение не требуется.

Согласно показаниям свидетеля Д Р в том числе данных в ходе предварительного расследования, заведующим травматологическим отделением является Климов К.В., а он являлся лечащим врачом С М отделении травматологии ГОБУЗ АКЦГБ, до перевода последнего в ОАР. После операции восстановление и заживление послеоперационной раны у С М проходило без воспалений и инфекционных осложнений, однако была зафиксирована температура около 37?С, что не является отклонением от нормы в послеоперационном периоде. 28.10.2020 в вечернее время у С М был зафиксирован резкий подъем температуры до 38,5?С. В тот же день им пациенту была назначена рентгенограмма легких, которую произвели на следующий день, и которая патологии не выявила. Он предположил у пациента ОРВИ, доложил о ситуации Климову К.В., и все дальнейшие действия, назначения, вызов терапевта согласовывались с заведующим. После температурной «свечки» Климов К.В. уже полностью контролировал процесс. 29.10.2020 он совместно с Климовым К.В. провел осмотр послеоперационной раны, воспалений выявлено не было. 30.10.2020 у С М появилась одышка и сохранялась повышенная температура, кашель, недомогание, поэтому при участии Климова К.В. для консультации была приглашена врач-терапевт Д А ., которая установила предварительный диагноз "пневмония", скорректировала лечение. Учитывая коронавирусный период, С М перевели в отдельную палату. В выходные дни 31.10.2020 и 01.11.2020 С М находился под наблюдением дежурных врачей отделения, при этом повышенная температура у него сохранялась. В понедельник 02.11.2020 проводился общий обход с Климовым К.В. Состояние С М было стабильным. Забор крови, мокроты на бактериологическое исследование у С М в травматологическом отделении не производился. Взятый ПЦР-тест на коронавирусную инфекцию оказался отрицательным. Ночью 03.11.2020 при ухудшении состояния С М. был переведен дежурным травматологом в ОАР, после чего его лечащим врачом стал Климов К.В., поскольку, несмотря на то, что С М находился в ОАР, он продолжал являться пациентом травматологического отделения. При этом только заведующий отделением Климов К.В. имел доступ в ОАР, ежедневно ходил туда на обходы, он же доступа в ОАР не имел, дальнейшего участия в лечении С М не принимал.

Свидетель Ш Ю. (главный врач ГОБУЗ АКЦГБ) показал, что с момента поступления С М в ОАР, заведующий травматологическим отделением Климов К.В. являлся его лечащим врачом, ходил на утренние ежедневные обходы в ОАР, потому что там лежал его пациент. Ответственность за полноту, правильность проводимого С М лечения, наравне с лечащим врачом Д Р., нес заведующий травматологическим отделением Климов К.В. как контролирующее лицо. По существующему в больнице порядку заведующий отделением участвует в лечении и ведет больных в реанимации.

Свидетель Д Е (заместитель главного врача по лечебной работе) показала, что в случае поступления пациента в ОАР сразу же выполняется бактериальный посев для определения чувствительности к антибактериальной терапии. В ежедневных обходах в ОАР принимает участие, в том числе заведующий того профильного отделения, откуда пациент переведен в ОАР, который и принимает участие в лечебно-диагностическом процессе, а не доктор, который до этого был лечащим врачом в профильном отделении, поскольку ввиду режимности ОАР лечащие врачи отделений его не посещают.

Свидетели В С Г Р С Н К Р., З Н подтвердили нахождение С М на лечении в травматологическом отделении ГОБУЗ АКЦГБ, ухудшение его состояния, в связи с чем он был переведен в отдельную палату.

Свидетели С Н., К Р З Н. пояснили, что после операции у С М. повысилась температура, и они давали ему лекарственные препараты по назначению врача.

Из показаний свидетеля Д А в том числе данных в ходе предварительного расследования, следует, что в 2020 году она занимала должность заведующей кардиологическим отделением ГОБУЗ АКЦГБ. 29.10.2020 заведующий травматологическим отделением Климов К.В. вызвал ее в свое отделение для проведения консультации пациенту С М у которого накануне была зафиксирована повышенная температура. Несмотря на то, что лечащим врачом данного пациента являлся врач-травматолог Д Р., однако заведующий отделением Климов К.В. несет ответственность за все, что происходит в отделении. На следующий день по результатам осмотра С М., проведенного в присутствии Климова К.В., она установила пациенту предварительный диагноз «Тромбоэмболия? Гипостатическая пневмония?», рекомендовала проведение компьютерной томографии органов грудной клетки, дала рекомендации по изменению лечения и назначению двух антибиотиков, противовирусных препаратов, бронхолитиков. По результатам компьютерной томографии у С М. была установлена двусторонняя пневмония. Тактику лечения С М обсуждала с заведующим отделением Климовым К.В. и лечащим врачом Д Р Во время нахождения пациента С М в ОАР она также принимала участие в общих обходах пациентов ОАР как заведующая кардиологическим отделением и исполняющая обязанности заместителя главного врача по лечебной работе. Поскольку пневмония у С М была расценена как вирусная в связи с отрицательным ПЦР-тестом на Covid-19, ему не делался бактериологический посев мокроты. Во время указанных обходов лечение С М. обсуждалось с палатным реаниматологом Б Р и заведующим травматологическим отделением Климовым К.В. 8 или 9 ноября 2020 года она говорила Б Р о необходимости взять у пациента кровь на бактериологический посев.

Согласно показаниям свидетеля О С он, как дежурный травматолог, 03.11.2020 в связи с тяжелым состоянием С М с затрудненным дыханием и нарастанием одышки, принял решение о переводе его в ОАР. Об ухудшении здоровья пациентов, обо всех изменениях, которые нуждаются в коррекции, докладывается заведующему отделением Климову К.В., с которым врачи согласовывают свои действия по лечению тяжелых пациентов. Информация доводится до него ежедневно по утрам либо индивидуально по усмотрению лечащего врача. Климов К.В. держит на контроле ситуацию по поводу лечения тяжелых пациентов, может корректировать лечение. Функция участия в обходах в ОАР по всем пациентам травматологического отделения возложена на заведующего Климова К.В., независимо от того, кто был лечащим врачом пациента.

Свидетели А Е и Х А. производили описание цифровых рентгенограмм С М согласно которым рентген-снимки от 18.10.2020 и 29.10.2020 патологических изменений у С М. в легких не выявили, а с 03.11.2020 у С М. имелись признаки двусторонней пневмонии.

Согласно показаниям свидетеля С С составлявшего описание компьютерной томографии С М. от 30.10.2020, у него была установлена двусторонняя полисегментарная пневмония.

Согласно показаниям заведующей клинико-диагностической лаборатории ГОБУЗ АКЦГБ П В., с 26.10.2020 по 09.11.2020 было зафиксировано отклонение показателей крови С М в сторону ухудшения.

Из показаний свидетеля Б Р следует, что он являлся палатным реаниматологом и наблюдал С М. после перевода последнего в ОАР, занимался обеспечением поддержания жизненно-важных функций сердечной деятельности, дыхательной системы пациента. Согласно сложившейся в больнице практике, в случае перевода пациента в ОАР, функции его лечащего врача переходили от врача соответствующего профильного отделения заведующему этим отделением, откуда был переведен пациент. Таким образом, лечащим врачом С М . в период его нахождения в ОАР был заведующий травматологическим отделением Климов К.В., который принимал участие в ежедневных утренних обходах С М. в ОАР совместно с ним (Б Р.), заведующим ОАР С Д. и заместителем главного врача по лечебной работе, давал свои рекомендации, он выполнял все назначения врачей. Врач Д Р на утренних обходах не присутствовал. Составление этапных эпикризов не входит в функциональные обязанности палатного реаниматолога, который ведет только дневниковые записи, где фиксирует результаты ежедневных утренних осмотров. 03.11.2020 кровь на бактериологический посев у С М не бралась, так как специалистами при обходе ему не давалось таких указаний. 10.11.2020 по результатам общего утреннего обхода пациента и его осмотра в связи с появившейся отрицательной динамикой было рекомендовано произвести забор крови на бактериологический посев, что было им выполнено, но результат посева был готов уже посмертно.

Свидетели Ш Р., С Д., Ч Д П М. (врачи ОАР), в том числе в ходе предварительного расследования дали показания в части функциональных обязанностей врача анестезиолога-реаниматолога, а также подтвердили, что в период нахождения С М. в ОАР его лечащим врачом являлся заведующий травматологическим отделением Климов К.В. В ОАР существует практика ежедневных утренних совместных обходов врачей, в которых, в том числе участвует заведующий профильным отделением, откуда поступил пациент, и за которым тот продолжает числиться.

Специалисты К Г (врач-пульмонолог с 50-ти летним стажем работы) и Г И. сообщили, что пневмония это не то заболевание, для лечения которого необходимо привлекать узкого специалиста, лечить пневмонию может любой доктор, в том числе травматолог. Высказали свое мнение относительно обязательного забора бактериологического посева при сохранении температуры тела у пациента в течение десяти дней, даже при наличии признаков вирусной пневмонии, для определения чувствительности к антибиотикам. При чем посев мокроты, если она есть, либо мазок с задней стенки глотки необходимо брать перед первой инъекцией антибиотика.

Эксперт Я В. показала, что в соответствии со стандартами лечения пневмонии тяжелой и средней степени тяжести, бактериологический посев мокроты назначается после начала эмпирической терапии в зависимости от клинической ситуации.

Заместитель директора Мурманского филиала АО «Страховая компания СОГАЗ-Мед» - специалист Г Э и специалист И А показали, что С М. в ГОБУЗ АКЦГБ были оказаны медицинские услуги не в полном объеме и ненадлежащего качества. При этом подтвердили, что с момента перевода в ОАР пациент продолжал числиться за травматологическим отделением, и его лечащим врачом как по травматологическому профилю, так и по заболеванию пневмония был заведующий травматологическим отделением Климов К.В., принимавший участие в ежедневных обходах. Палатный врач-реаниматолог является постоянно консультирующим специалистом.

Эксперт К В. показал, что в период с 03.11.2020 по 08.11.2020 состояние С М было стабильно тяжелым, воспалительная реакция практически не менялась. Прогрессирование синдрома системной воспалительной реакции явилось ответом на инфекцию, присоединение которой, по мнению эксперта, произошло до госпитализации в ОАР.

Согласно показаниям экспертов С А. и Б И., причиной смерти С М явилась нозокомиальная пневмония, вызванная двумя возбудителями – бактериями «Ацинетобактер баумании» и «Клебсиелла пневмония». Вирусного ДНК SARS-CoV-2 у С М. выявлено не было.

Из показаний эксперта Б И. также следует, что стартовая эмпирическая антибактериальная терапия, проводимая С М с 30.10.2020, была неэффективна, поскольку была назначена неверно, бактериологическое исследование крови и мокроты произведено запоздало (10.11.2020), что не позволило своевременно выявить возбудителя госпитальной пневмонии и определить чувствительность возбудителя к антибактериальным препаратам, что является недостатком оказания медицинской помощи.

Свидетели Ч Е. и С А подтвердили, что в образцах биологического материала С М была обнаружена бактерия «Клебсиела пневмония».

Свидетель Н С., проводивший вскрытие трупа С М., показал, что причиной его смерти стала тотальная гнойная пневмония.

Отсутствие у С М. коронавирусной инфекции подтвердили и эксперты С Т., О Н., Р В С В

Заключением экспертизы № 70/22 от 23.09.2022 установлены недостатки диагностики, лечения и преемственности, допущенные при оказании медицинской помощи С М в ГОБУЗ АКЦГБ. Между недостатками (дефектами) диагностики и лечения, допущенными при оказании медицинской помощи на этапе стационарного лечения (с 28.10.2020 и до наступления смерти С М.), и развитием неблагоприятного исхода (наступление смерти) имеется причинно-следственная связь непрямого характера, поскольку выявленные недостатки (дефекты) медицинской помощи не являлись причиной заболевания легких с развитием у С М угрожающего для жизни состояния в виде дыхательной недостаточности. Развитие дыхательной недостаточности явилось следствием основного заболевания – двусторонней пневмонии, явившейся причиной смерти. Вместе с тем, надлежащим образом оказанная медицинская помощь при своевременной диагностике этиологии пневмонии и правильным выбором лекарственных препаратов, могла бы своевременно прервать или уменьшить степень выраженности патологического процесса в легких, но не гарантировала исключение неблагоприятного исхода от имевшегося у С М заболевания легких, т.е. выявленные недостатки не позволили своевременно прервать или уменьшить степень выраженности патологического процесса в легких и не способствовали эффективному лечению заболеваний легких, однако не являлись причиной развития неблагоприятного исхода.

При этом именно отсутствие бактериологического исследования посева мокроты и крови, которое было произведено только 10.11.2020, не позволило своевременно и достоверно выявить возбудителя госпитальной пневмонии и определить чувствительность (возбудителя) к антибактериальным препаратам, то есть установить этиологию пневмонии для назначения соответствующих антибактериальных и (или) противовирусных препаратов.

Эксперт С В. показал, что имеющая в заключении экспертов ссылка на непрямой характер причинно-следственной связи между допущенными недостатками (дефектами) при оказании С М. медицинской помощи и наступлением его смерти, означает то, что такой исход не являлся закономерным, о чем указано в заключении, т.к. даже надлежащим образом оказанная медицинская помощь не гарантировала исключение неблагоприятного исхода от имевшегося у С М. заболевания легких. Пояснил также, что при переводе пациента в ОАР ответственность за его лечение несет лечащий врач того отделения, в котором пациент изначально находился. ОАР занимается лишь поддержанием систем организма.

Аналогичные показания о том, кто является лечащим врачом пациента в ОАР, дал эксперт К В., который пояснил, что врач реаниматолог лечащим врачом не является, он занимается только коррекцией угрожающих жизни состояний, замещением и поддержанием нарушенных жизненно важных функций, в случае с С М – протезированием функции дыхания посредством ИВЛ. Лечение же основного заболевания находится в рамках обязанностей лечащего врача. В ходе коллегиального осмотра пациента все его участники высказывают свое мнение относительно тактики лечения, но ответственность за выполнение этих рекомендаций лежит на лечащем враче.

Изложенные в заключении экспертизы № 70/22 от 23.09.2022 выводы в части причины смерти С М. согласуются с заключением судебно-гистологической экспертизы № 300 от 24.03.2022 и протоколом № 258 от 13.11.2020 патолого-анатомического вскрытия в ГОБУЗ АКЦГБ трупа С М согласно которым причиной смерти С М явилось заболевание легких: внутрибольничная двусторонняя геморрагическая тотальная гнойная пневмония, вызванная двумя возбудителями – бактериями «Клебсиелла пневмония» и «Ацинетобактер баумании».

Кроме того, виновность Климова К.В. подтверждается Уставом ГОБУЗ АКЦГБ; положением о травматологическом отделении; должностными инструкциями заведующего травматологическим отделением – врача травматолога-ортопеда; врача травматолога-ортопеда; врача анестезиолога-реаниматолога; медицинской картой № *** и электронной медицинской картой № *** стационарного больного С М актом экспертизы качества медицинской помощи № 24539/1 от 25.01.2021, проведенной Мурманским филиалом АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед», иными доказательствами, подробно приведенными в приговоре.

Доказательства, на которые суд сослался в приговоре в обоснование выводов о совершении осужденным преступления, исследованы в установленном законом порядке, проверены с точки зрения достоверности и допустимости, при этом суд указал в приговоре, по каким основаниям он принял одни из доказательств и отверг другие, совокупность доказательств является достаточной для постановления приговора. Существенных противоречий между обстоятельствами дела, как они установлены судом, и доказательствами, положенными судом в основу приговора, не имеется.

В приговоре нашли отражение все собранные по делу и исследованные судом доказательства, представленные как стороной обвинения, так и стороной защиты, доказательства сопоставлены между собой, оценены судом в установленном законом порядке. Вопреки доводам жалоб, ни одно из доказательств, положенных в обоснование вывода о виновности осужденного, каких-либо сомнений в своей достоверности у судебной коллегии не вызывает.

Доводы жалоб о несогласии с оценкой доказательств, их принятием и исследованием по существу сводятся к переоценке доказательств, к чему оснований не имеется. Несовпадение оценки доказательств, сделанной судом первой инстанции при постановлении приговора, с позицией стороны защиты, не свидетельствует о нарушении требований уголовно-процессуального закона и не является основанием для отмены или изменения приговора. Судебная коллегия не имеет оснований для иной оценки доказательств, чем приведена в приговоре и считает ее объективной.

Объективных данных, свидетельствующих о заинтересованности потерпевшей и свидетелей при даче показаний в отношении осужденного Климова К.В., оснований для его оговора, равно как и существенных противоречий в их показаниях по обстоятельствам дела, ставящих их под сомнение, и которые повлияли или могли повлиять на выводы суда о виновности осужденного, судебной коллегией не установлено. Незначительные противоречия в показаниях свидетелей были устранены судом путем оглашения показаний указанных лиц, данных ими в ходе предварительного следствия, которые они подтвердили в полном объеме.

Вопреки доводам жалоб осужденного и адвоката, содержание показаний допрошенных в судебном заседании свидетелей, в том числе свидетеля Ш Ю отраженные в протоколе судебного заседания и зафиксированные в протоколах их допросов на предварительном следствии, соответствует содержанию их показаний, приведенных в приговоре.

Все экспертизы назначены и проведены в соответствии с требованиями закона, научность и обоснованность выводов, изложенных в заключениях экспертов, а также соблюдение при проведении экспертных исследований необходимых требований уголовно-процессуального законодательства сомнений не вызывают.

Вопреки доводам жалоб осужденного и представителя гражданского ответчика, для оглашения показаний эксперта Б И., содержащих разъяснения ранее данного им заключения, обязательного согласия стороны защиты не требуется. Положения ст.281 УПК РФ регламентируют порядок и условия оглашения показаний потерпевшего и свидетелей, к которым эксперт не относится. Разъяснения эксперта напрямую связаны с заключением экспертизы и исследуются вместе с ним. Неявка эксперта в судебное заседание не препятствует оглашению его показаний. Кроме того, суд учел состояние здоровья эксперта и невозможность его явки в судебное заседание.

Каких-либо новых доказательств, опровергающих выводы суда первой инстанции, при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке не представлено.

Нарушений прав участников процесса по делу не допущено, при этом необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела были созданы, а ходатайства по делу разрешены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и принципа состязательности сторон.

Показания осужденного Климова К.В. о его непричастности к наступившим для С М. неблагоприятным последствиям, получили соответствующую оценку в приговоре, признаны надуманными с целью избежать ответственности за содеянное. Суд первой инстанции справедливо указал, что указанные показания опровергаются всей совокупностью собранных по делу доказательств.

Утверждения стороны защиты об обратном, а также о том, что никаких дефектов при оказании медицинской помощи С М. допущено не было, а в действиях осужденного отсутствует ненадлежащее исполнение своих обязанностей, то данные доводы судебная коллегия находит несостоятельными, противоречащими совокупности исследованных в судебном заседании доказательствам. Новых доводов о невиновности осужденного, которые не являлись бы предметом оценки суда первой инстанции, апелляционные жалобы не содержат.

При таких обстоятельствах доводы жалоб о несоответствии выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, являются несостоятельными.

Суд первой инстанции правильно установил, что смерть С М., находившегося на лечении в ГОБУЗ АКЦГБ, наступила в результате внутрибольничной бактериальной пневмонии, развившейся ввиду недостатков (дефектов) оказанной ему медицинской помощи, как в травматологическом отделении больницы, так и в отделении реанимации, в период с 28.10.2020 по 11.11.2020. При этом в указанный период лицом, в обязанности которого входило оказание медицинской помощи пациенту, являлся заведующий травматологическим отделением Климов К.В.

Дефекты диагностики, лечения и преемственности при оказании медицинской помощи С М установлены заключением комплексной судебно-медицинской экспертизы № 70/22 от 23.09.2022, не доверять которому оснований не имеется.

Вопреки доводам жалобы адвоката, каких-либо противоречий в указанном заключении не имеется. При этом в жалобе не указаны конкретные противоречия, и каким конкретно нормативам не соответствуют выводы экспертов. Как видно из заключения, каждый вывод экспертов обоснован исследованными материалами и не выходит за пределы их компетенции.

Так, оспариваемое защитником заключение экспертов дано уполномоченными должностными лицами, имеющими значительный стаж работы в соответствующих областях экспертной деятельности, в рамках процедуры, установленной уголовно-процессуальным законом и ведомственными нормативными актами, с соблюдением методик исследования, содержат ответы на все поставленные перед экспертами вопросы, научно обоснованы, аргументированы, не содержат каких-либо противоречий и не вызывают сомнений в своей объективности. Эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Возникшие неясности при исследовании заключения экспертизы № 70/22, были устранены путем допроса почти всех экспертов, входивших в состав экспертной комиссии.

Вопреки доводам осужденного, эксперты пояснили, что временные методические рекомендации "Профилактика, диагностика и лечение новой короновирусной инфекции (covid-19)" версии 8 от 01.10.2020 не учитывались при даче заключения, поскольку пациенту С М не был поставлен такой диагноз, а в списке использованной литературы указанные рекомендации отражены лишь информативно.

Экспертами установлены недостатки, выразившиеся в несвоевременном проведении консультации пациента врачом-терапевтом; недооценка ухудшения состояния в период с 28.10.2020 до 03.11.2020; не осуществление перевода пациента с установленным диагнозом «пневмония» в профильное (специализированное) отделение под курацию лечащего врача с соответствующей специализацией (терапия, инфекционные болезни, пульмонология); отсутствие своевременно проведенного бактериологическое исследование посева мокроты и крови с установлением чувствительности к антибиотикам; отсутствие назначений антибактериальных препаратов в соответствии с чувствительностью микрофлоры, установленной по результатам бактериологических исследований посева мокроты и крови; отсутствие клинической оценки проводимой антибактериальной терапии с ее обоснованной коррекцией (при неэффективности проводимой антибактериальной терапии), отсутствие определения уровня прокальцитонина (с 03.11.2020 и в динамике в условиях ОАР). В результате нарушения стандартов оказания медицинской помощи при пневмонии назначенная пациенту антибактериальная терапия оказалась неэффективна, и пациент скончался.

При этом экспертами учтены порядки оказания медицинской помощи, клинические рекомендации и стандарты медицинской помощи, регламентированные Стандартом первичной медико-санитарной помощи при пневмонии, утвержденным приказом Минздрава России от 20.12.2012 № 1213н; Стандартом специализированной медицинской помощи при пневмонии средней степени тяжести, утвержденным приказом Минздрава России от 29.12.2012 № 1658н; Стандартом специализированной медицинской помощи при пневмонии тяжелой степени тяжести с осложнениями, утвержденным приказом Минздрава России от 09.11.2012 № 741н; Клиническими рекомендациями Минздрава РФ «Внебольничная пневмония» 2018г., «Внебольничная пневмония у взрослых» 2019г.; Национальными рекомендациями 2016г. Российского респираторного общества «Нозокомиальная пневмония у взрослых», под редакцией академика РАМН профессора А.Г. Чучалина; Российскими клиническими рекомендациями «Программа СКАТ (Стратегия контроля антимикробной терапии) при оказании стационарной медицинской помощи» 2018г.

Аналогичные недостатки (дефекты) оказания медицинской помощи пациенту С М выявлены и экспертами страховой медицинской организации АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед» (заключение № 24539/1 от 25.01.2021).

Помимо этого, судом обоснованно учтено, что Методическими рекомендациями по профилактике и диагностике нозокомиальных пневмоний у взрослого населения Мурманской области, утвержденными распоряжением первого заместителя министра здравоохранения Мурманской области № 275 от 21.08.2015, также предусмотрено обязательное проведение своевременного, в течение 24 часов, микробиологического обследования крови пациентов с подтвержденной инфекцией в стационаре, которое необходимо проводить до начала антибактериальной терапии, а также обязательное микробиологическое исследование образцов клинического материала из нижних дыхательных путей (мокрота, трахеальный аспират, бронхо-альвеолярный лаваж) у всех пациентов с нозокомиальной пневмонией (включая пневмонию без мокроты).

Доводы осужденного и защитника, а также аналогичные доводы их жалоб о том, что указание о проведении бактериологического исследования посева мокроты и крови пациента С М. было дано палатному реаниматологу Б Р. в ходе коллегиального обхода еще 03 ноября 2020 года, однако, последний данное указание не выполнил, тщательно проверялись судом первой инстанции и мотивированно признаны несостоятельными.

При этом судом учтено, что согласно медицинской карте С М., 03 ноября 2020 года в коллегиальном обходе участвовали, помимо Климова К.В. и С Д., также и.о. заместителя главного врача по лечебной работе Д А. и палатный реаниматолог Б Р Однако, ни Д А ни Б Р не подтвердили факт получения последним указания о проведении бактериологического исследования в указанную дату. В записи результатов обхода, в которую заносятся все принятые решения относительно дальнейшего лечения пациента, ссылка на данное указание также отсутствует, а подпись под записью от 03.11.2020 принадлежит Климову К.В.

    При этом следует учесть показания свидетелей Ш Ю. и Д А согласно которым показанием для отбора биологического материала для бактериологического посева является лейкоцитоз (повышенный уровень лейкоцитов), который появился у С М лишь 09.11.2020. По мнению указанных свидетелей до этого момента бактериальной флоры у пациента не было, в связи с чем брать материал для бактериологического посева не имело смысла, т.к. результат ничего бы не показал. Аналогичные пояснения дал суду апелляционной инстанции осужденный Климов К.В.

При таких обстоятельствах утверждение о том, что указание на отбор образцов для бактериологического посева давалось реаниматологу Б Р еще 03.11.2020, когда уровень лейкоцитов у С М был в норме, противоречит позиции самого осужденного, что свидетельствует о ложности такого утверждения.

Кроме того, из показаний свидетеля С Д в судебном заседании следует, что указание на отбор образцов для бактериологического посева давалось реаниматологу Б Р 03.11.2020 Д А. Между тем, Д А. данные показания не подтвердила, из ее показаний следует, что указание на отбор образцов было дано Б Р 8 или 9 ноября 2020 года (на самом деле 10.11.2020), что согласуется с позицией врачей о связи отбора образцов для посева с лейкоцитозом и показаниями свидетеля Б Р

По изложенным причинам суд обоснованно дал критическую оценку показаниям подсудимого Климова К.В. и свидетеля С Д. о даче указания Б Р на отбор образцов для бактериологического посева 03.11.2020.

Довод жалоб со ссылкой на показания допрошенных свидетелей, в том числе Ш Ю., Д Н., специалиста К Г эксперта Р. о том, что лечение внутрибольничной пневмонии проводится в том же отделении, в котором находился больной, и не требовало перевода С М в специализированное (профильное) отделение, выражает мнение конкретных допрошенных лиц и опровергается заключением комиссии экспертов № 70/22, согласно которому при диагностировании пневмонии с 30.10.2020 С М должен был быть переведен в профильное отделение под курацию лечащего врача профильного (специализированного) отделения с соответствующей специализацией (терапия, инфекционные болезни, пульмонология), что отнесено экспертами к дефекту преемственности при оказании медицинской помощи С М

Отсутствие в ГОБУЗ АКЦГБ отделения пульмонологии и нахождение терапевтического отделения в другом городе – г.Апатиты, не исключало возможности перевода С М. в специализированное отделение, в том числе другого медицинского учреждения.

Довод осужденного об эффективности проводимого С М. антибактериального лечения со ссылкой на результаты рентген-снимков, проведенных в ОАР, динамика параметров вентиляции легких в ОАР, а также на то, что по результатам посмертного исследования в тканях умершего не была выявлена бактерия Клебсиелла пневмония, является несостоятельным, поскольку согласно показаниям экспертов Я В и Б И. критерием оценки эффективности проводимого лечения является его результат, в данном случае – летальный исход.

Доводы жалоб о том, что Климов К.В., являясь заведующим травматологическим отделением, не являлся лечащим врачом С М и не имел оснований вмешиваться в лечебный процесс, т.е. не является субъектом преступления, также тщательно проверялись судом первой инстанции и обоснованно отвергнуты как несостоятельные.

Суд правильно установил, что в период нахождения С М в травматологическом отделении, несмотря на то, что там его лечащим врачом являлся Д Р., заведующий отделением Климов не был освобожден от исполнения обязанности по оказанию медицинской помощи С М в силу своих должностных обязанностей.

Как следует из трудовой книжки Климова К.В., должностной инструкции заведующего травматологическим отделением - врача-травматолога-ортопеда ГОБУЗ АКЦГБ, Положения о травматологическом отделении ГОБУЗ АКЦГБ, табелей учета использования рабочего времени травматологического отделения ГОБУЗ АКЦГБ за октябрь, ноябрь 2020 года, а также медицинской карты С М., должность заведующего травматологическим отделением – врача травматолога-ортопеда ГОБУЗ АКЦГБ в период прохождения С М. стационарного лечения в указанной медицинской организации занимал Климов К.В., который осуществлял непосредственное руководство указанным структурным подразделением медицинской организации. При этом в указанный период Климов К.В. выполнял трудовые функции, как по занимаемой должности, так и трудовые функции врача травматолога-ортопеда во время дежурств.

Анализ положений вышеприведенных документов, регламентирующих полномочия, обязанности и ответственность заведующего травматологическим отделением - врача травматолога-ортопеда, свидетельствует о том, что именно Климов К.В. в силу объема и специфики возложенных на него должностных обязанностей нес ответственность за качество оказания медицинской помощи пациенту С М. и обязан был обеспечить оказание пациенту медицинской помощи в соответствии с порядками оказания медицинской помощи и стандартами медицинской помощи по соответствующему профилю, что согласно должностной инструкции, помимо прочего, включало в себя: своевременный вызов заведующих профильными отделениями, лечащего врача и консультантов различных специальностей для решения диагностических и лечебных вопросов; непосредственное оказание медицинской помощи в соответствии со стандартами и порядками оказания медицинской помощи по соответствующему профилю; своевременное приглашение консультантов из других учреждений и созыв консилиумов; отмену и назначение дополнительных методов обследования и лечения больных.

Для выполнения возложенных на него должностных обязанностей Климов К.В. имел соответствующее образование, стаж работы и уровень профессиональной подготовки, что подтверждается его дипломом о высшем медицинском образовании, трудовой книжкой, действующим сертификатом специалиста.

Также судом установлено, что Климов К.В. обладал всей полнотой информации о состоянии пациента С М., поскольку ему об этом ежедневно докладывалось врачом Д Р. Кроме того, Климов К.В. неоднократно лично производил осмотр данного пациента, в том числе во время обходов с участием врача-кардиолога Д А в качестве консультанта, подписывал этапные эпикризы.

Кроме того, в соответствии с п.п.3.2, 3.3 должностной инструкции врача травматолога-ортопеда травматологического отделения ГОБУЗ АКЦГБ врач Д Р мог принимать решения о переводе пациента в другое отделение больницы, о привлечении в необходимых случаях врачей других специальностей для консультации и проведения лечения больным, только по согласованию с заведующим отделением Климовым, что согласуется с п.п.2.10 должностной инструкции Климова (том 8 л.д.139-140, том 12 л.д.15-20).

При этом должностной инструкцией врача Д Р не предусмотрено право созывать консилиум врачей, в отличие от должностной инструкции заведующего Климова К.В. (п.2.45 инструкции).

Кроме того, согласно п.2.46 должностной инструкции заведующего Климова К.В. последний имел полномочия по отмене и назначению в установленном порядке дополнительных методов обследования и лечения больных, т.е. был обязан вмешиваться в лечебный процесс подчиненных врачей отделения при необходимости.

В Приказе Минздравсоцразвития России от 23.07.2010 № 541н (ред. от 09.04.2018) "Об утверждении Единого квалификационного справочника должностей руководителей, специалистов и служащих, раздел "Квалификационные характеристики должностей работников в сфере здравоохранения" при перечислении должностных обязанностей заведующего структурным подразделением - врача-специалиста также указано, что он осуществляет контроль за работой персонала структурного подразделения, качеством проводимого лечения, за соблюдением стандартов медицинской помощи при выполнении медицинским персоналом перечня работ и услуг для диагностики заболевания, оценки состояния больного и клинической ситуации, для лечения заболевания, состояния больного, клинической ситуации в соответствии со стандартом медицинской помощи.

Согласно Правилам организации деятельности стационарного отделения травматологии и ортопедии, утвержденных Приказом Минздрава России от 12.11.2012 № 901н (ред. от 21.02.2020) "Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи населению по профилю "травматология и ортопедия" (приложение №7), Отделение возглавляет заведующий, назначаемый на должность и освобождаемый от должности руководителем медицинской организации, в составе которой создано Отделение. Основной функцией Отделения является оказание специализированной, в том числе высокотехнологичной, медицинской помощи по профилю "травматология и ортопедия" с применением консервативных и (или) хирургических (в том числе микрохирургических) методов лечения на основе утвержденных стандартов медицинской помощи.

Вопреки доводам осужденного и его защитника, суд первой инстанции пришел к правильному выводу и о том, что в период нахождения пациента С М. в ОАР, то есть начиная с 01 часа 30 минут 03 ноября 2020 года и до момента смерти, он по-прежнему являлся пациентом травматологического отделения, обязанность лечения которого была возложена на заведующего травматологическим отделением Климова К.В., который в указанный период являлся лечащим врачом С М.

Поскольку каких-либо законодательно установленных регламентирующих документов о назначении лечащим врачом при переводе пациента из профильного отделения в отделение реанимации не предусмотрено, при решении данного вопроса необходимо опираться на сложившуюся практику в конкретном медицинском учреждении - ГОБУЗ АКЦГБ.

Из показаний свидетелей Ш Ю., Б Р., П М . в судебном заседании, а также показаний свидетелей Д Р., Д Е., С ., Ч Д., Д А., Ш Р данных в период предварительного расследования, следует, что согласно сложившейся в ГОБУЗ АКЦГБ практике, в случае перевода пациента в ОАР, функции его лечащего врача переходят от врача соответствующего профильного отделения заведующему этим отделением, откуда был переведен пациент, поскольку только заведующий отделением имеет доступ в ОАР, куда ввиду режимности лечащие врачи отделений доступа не имеют.

Судом установлено, что в период нахождения пациента С М в палате интенсивной терапии ОАР лечащий врач Д Р . не имел доступа к пациенту С М в ежедневных коллегиальных обходах данного пациента в ОАР не участвовал, к принятию решений относительно лечения пациента заведующим травматологическим отделением Климовым К.В. не привлекался. Вместе с тем, именно заведующий травматологическим отделением Климов К.В. ежедневно производил осмотр данного пациента в условиях ОАР во время коллегиальных обходов, участвовал в принятии решений относительно тактики лечения пациента С М., подписывал этапные эпикризы и посмертный эпикриз, из чего следует вывод, что именно Климов К.В., являясь руководителем профильного отделения, откуда пациент поступил в ОАР, фактически исполнял функции его лечащего врача и обязан был в силу возложенных на него должностных обязанностей обеспечить оказание медицинской помощи данному пациенту в соответствии с порядками и стандартами медицинской помощи.

Сведений о том, что в указанный период палатный реаниматолог Б Р распоряжением главного врача назначался лечащим врачом С М., в материалах дела нет.

Из пояснений Климова К.В. в суде апелляционной инстанции следует, что лечащий врач обязан оказывать медицинскую помощь как по основному профильному заболеванию, так и по возникшему сопутствующему. Пневмония у пациента С М явилась сопутствующим заболеванием. Следовательно, Климов К.В., фактически приняв на себя функции лечащего врача С М., был обязан обеспечить лечение не только профильного травматологического заболевания, но и сопутствующего – пневмонии.

Тот факт, что в медицинской карте С М. имелась отметка лишь о том, что его лечащим врачом являлся Д Р вышеуказанный вывод суда не опровергает, поскольку комиссией экспертов в заключении № 70/22 отмечены множественные недостатки в оформлении медицинской документации, к которым можно отнести и отсутствие записи о передаче больного С М под курацию Климова К.В.

Специалисты Г Э и И А. показали, что с момента перевода в ОАР пациент продолжал числиться за травматологическим отделением, и его лечащим врачом как по травматологическому профилю, так и по заболеванию пневмония был заведующий травматологическим отделением Климов К.В. Анестезиолог-реаниматолог не может быть лечащим врачом ни при каком заболевании.

Эксперты С В и К В. также пояснили, что при переводе пациента в ОАР ответственность за его лечение несет лечащий врач того отделения, в котором пациент изначально находился, анестезиолог-реаниматолог таковым не является. ОАР занимается лишь поддержанием систем организма. К обязанностям врача травматолога относится не только лечение профильного заболевания, но и лечение соматической патологии, возникшей у пациента, в данном случае – пневмонии. При коллегиальном обходе пациентов все участники высказывают свое мнение относительно тактики лечения, но окончательное решение по выполнению данных рекомендаций ложится на лечащего врача.

Аналогичный вывод содержится в заключении экспертов № 70/22, согласно которому со ссылкой на Приказ Минздравсоцразвития России от 23.07.2010 № 541н (ред. от 09.04.2018) "Об утверждении Единого квалификационного справочника должностей руководителей, специалистов и служащих, раздел "Квалификационные характеристики должностей работников в сфере … анестезиологии-реаниматологии" указано, что врач анестезиолог-реаниматолог осуществляет контроль и мероприятия, направленные на поддержание и/или нормализацию работоспособности основных систем организма. Лечение основного заболевания остается за лечащим врачом.

Доводы осужденного и его защитника о том, что в отделении реанимации лечащим врачом С М являлся палатный реаниматолог Б Р помимо вышеперечисленного, опровергаются законодательством в сфере здравоохранения, должный анализ которого приведен в приговоре, должностной инструкцией врача анестезиолога-реаниматолога.

Так, в вышеприведенном Приказе Минздравсоцразвития России от 23.07.2010 № 541н в должностных обязанностях врача анестезиолога-реаниматолога не прописано действий по постановке диагноза, в отличие от врачей других специальностей.

При этом согласно ч.5 ст.70 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в РФ" постановка диагноза пациенту относится к основным обязанностям лечащего врача. Определение лечащего врача содержится в п.15 ч.1 ст.2 указанного Федерального закона, согласно которому лечащий врач – это врач, на которого возложены функции по организации и непосредственному оказанию пациенту медицинской помощи в период наблюдения за ним и его лечения, что также не соответствует профилю работы врача реаниматолога.

Приказом Минтруда России от 27.08.2018 № 554н утвержден профессиональный стандарт "Врач анестезиолог-реаниматолог", в п.3.2.3 которого указаны трудовые действия врача анестезиолога-реаниматолога при исполнении трудовой функции "Профилактика развития осложнений анестезиологического пособия, искусственного замещения, поддержания и восстановления временно и обратимо нарушенных функций организма при состояниях, угрожающих жизни пациента". Именно эту функцию выполняли врачи реаниматологи ОАР ГОБУЗ АКЦГБ при оказании медицинской помощи С М

Все трудовые действия врача анестезиолога-реаниматолога при выполнении указанной функции, согласно Стандарту, связаны лишь с поддержанием и восстановлением временно и обратимо нарушенных функций организма при состояниях, угрожающих жизни пациента. Никаких трудовых действий по постановке диагноза или лечению основного заболевания пациента при выполнении указанной функции в Стандарте не содержится. Согласно Стандарту врач анестезиолог-реаниматолог при выполнении указанной функции является консультантом врачей-специалистов, что полностью подтверждает показания свидетеля Б Р.

Вопреки доводам жалобы адвоката, в Порядке оказания медицинской помощи взрослому населению по профилю "анестезиология и реаниматология", утвержденному Приказом Минздрава России от 15.11.2012 № 919н (ред. от 14.09.2018) также не содержится положений, из которых можно было бы сделать вывод о том, что палатный реаниматолог Бокин в период нахождения пациента С М в ОАР являлся его лечащим врачом.

Согласно должностной инструкции врача анестезиолога-реаниматолога ОАР ГОБУЗ АКЦГБ, в рамках выполнения работы врача интенсивной терапии врач анестезиолог-реаниматолог осуществляет весь комплекс мероприятий, направленных на восстановление, стабилизацию и нормализацию нарушенных функций жизненно-важных органов и систем, временное протезирование (замещение) нарушенных функций; принимает решение о необходимости консультативной помощи профильных специалистов и лечащего врача профильного отделения, совместно с заведующими профильными отделениями определяет целесообразность дальнейшего пребывания пациента в ОАР (п.п.2.5.1, 2.5.2, 2.7) (том 8 л.д.88-89).

Следовательно, должностная инструкция врача анестезиолога-реаниматолога предполагает его взаимодействие с лечащим врачом профильного отделения и заведующими профильными отделениями, в чьих обязанностях остается лечение заболевания, с которым пациент поступил в ОАР.

Таким образом, суд первой инстанции верно установил, что палатный врач реаниматолог Б Р не являлся и не мог являться лечащим врачом пациента, переведенного в ОАР из другого отделения в связи с ухудшением состояния, а таковым в этот период являлся заведующий травматологическим отделением Климов К.В.

Показаниям свидетелей Д Е Д А С Д и Ч Д., Ш Р Д Р ., данным в ходе судебного разбирательства, которые немотивированно изменили свои показания, данные на стадии предварительного расследования, в части того, что лечащим врачом пациента С М. в указанный период являлся палатный врач-реаниматолог Б Р суд правильно дал критическую оценку, поскольку данное утверждение опровергается показаниями других свидетелей, противоречит сведениям, содержащимся в медицинских документах, и обстоятельствам уголовного дела. При таких обстоятельствах суд обоснованно положил в основу приговора показания указанных свидетелей, данные в ходе предварительного расследования.

Исследовав и оценив показания осужденного, потерпевшей, свидетелей и экспертов, письменные материалы дела, суд обоснованно пришел к выводу, что между ненадлежащем исполнением Климовым К.В. своих должностных обязанностей, связанных с недостатками (дефектами) оказания медицинской помощи и наступлением смерти С М имеется причинная связь, поскольку смерть С М. наступила в результате внутрибольничной бактериальной пневмонии, развившейся ввиду недостатков (дефектов) оказанной ему Климовым К.В. медицинской помощи в период с 28.10.2020 по 11.11.2020, как в травматологическом отделении больницы, так и в отделении реанимации. Вместе с тем, надлежащим образом оказанная медицинская помощь при своевременной диагностике этиологии пневмонии и правильным выбором лекарственных препаратов, могла бы своевременно прервать или уменьшить степень выраженности патологического процесса в легких.

Выводы суда в указанной части подробно приведены в приговоре, являются правильными и судебная коллегия с ними соглашается. Доводы жалоб со ссылкой на заключение экспертов № 70/22 о том, что надлежащим образом оказанная С М медицинская помощь не гарантировала исключение неблагоприятного исхода от имевшегося у него заболевания, вывод суда о наличии причинной связи между допущенными недостатками лечения и наступлением смерти пациента не опровергают.

Довод осужденного о том, что экспертизой качества оказания пациенту С М. медицинской помощи, проведенной АО «Страховая компания «СОГАЗ-Мед» (заключение № 24539/1 от 25.01.2021) установлены нарушения, подпадающие под классифицированные коды 3.2.1 и 3.2.3, которые не предусматривают летального исхода от медицинского вмешательства, в то время как такой исход согласно представленной им Таблицы соответствия кодов нарушений/дефектов по приказам Минздрава России от 19.03.2021 № 231н и ФОМС от 28.02.2019 № 36, предусмотрен кодом 3.2.5, вывод суда о наличии причинной связи между допущенными недостатками лечения и наступлением смерти С М. также не опровергает, поскольку целью данной экспертизы не являлось установление такой причинной связи.

Таким образом, доводы жалоб об отсутствии прямой причинно-следственной связи между действиями (бездействием) осужденного и наступившими последствиями в виде смерти С М., а также о вине иных лиц, не состоятельны и опровергаются совокупностью приведенных в приговоре доказательств.

Доводы жалоб о том, что суд вышел за рамки предъявленного осужденному обвинения, являются несостоятельными, поскольку в обвинении, предъявленном органом расследования, указывалось, в том числе на то, что в период инкриминируемого преступления Климов К.В. являлся как лечащим врачом, так и заведующим травматологическим отделением ГОБУЗ АКЦГБ с определенным кругом обязанностей.

Вопреки доводам жалоб, судебная коллегия отмечает, что суд при принятии итогового решения самостоятелен в определении объема доказательств, которые он кладет в основу обжалуемого решения, в связи с чем доводы жалоб осужденного и представителя гражданского ответчика об исключении из числа доказательств показаний потерпевшей С О свидетелей С Т., С А С Ю., Ф М В С Г Р., С Р., З Н., С С О С ., П В ., Ч Е., С А Ш Е. являются необоснованными.

В ходе апелляционного разбирательства обстоятельств, влекущих признание недопустимыми доказательств, на которые сослался суд первой инстанции в приговоре, не установлено.

Вопреки доводам жалобы осужденного, нарушений его права на ознакомление с протоколом судебного заседания не имеется. Климов К.В. реализовал свое право на ознакомление с протоколом судебного заседания и аудиозаписями всех судебных заседаний, о чем имеются его собственноручные подписи (том 18 л.д.22-23), замечаний на него в порядке ч.1 ст.260 УПК РФ не представил.

Каких-либо процессуальных нарушений, влекущих отмену приговора, судом первой инстанции не допущено. Утверждения осужденного о том, что в совещательной комнате судьей был изготовлен не полный текст приговора, а лишь его вводная и резолютивная части, необоснованны. Каких-либо объективных данных, свидетельствующих об обратном, в материалах дела не имеется.

Иные изложенные в апелляционных жалобах доводы, выводы суда о доказанности вины осужденного в совершении преступления, не опровергают.

Вместе с тем, правильно установив фактические обстоятельства дела, суд первой инстанции неверно квалифицировал действия осужденного по п.«в» ч.2 ст.238 УК РФ по следующим основаниям.

Согласно правовой позиции Верховного Суда РФ, отраженной в постановлении Пленума № 18 от 25 июня 2019г. "О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст.238 УК РФ", деяния, перечисленные в ст.238 УК РФ, характеризуются умышленной формой вины. В связи с этим, при решении вопроса о наличии в действиях (бездействии) лица состава такого преступления суду необходимо устанавливать, что несоответствие товаров и продукции, выполнения работ или оказания услуг требованиям безопасности охватывалось его умыслом. Если в результате оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности, причиняются по неосторожности тяжкий вред здоровью либо смерть, то в целом такое преступление признается совершенным умышленно (ст.27 УК РФ).

Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.

Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия, либо относилось к ним безразлично.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст.238 УК РФ, заключается в умышленной форме вины применительно к оказанию услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, и неосторожной форме вины по отношению к причиненному вреду.

В данном случае субъективная сторона преступления, предусмотренного ст.238 УК РФ, предполагает осознание виновным того факта, что он оказывает медицинские услуги, не отвечающие требованиям безопасности жизни или здоровья пациента, и обязанность предвидеть наступление общественно опасных последствий вследствие оказания медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья пациента.

По настоящему уголовному делу не установлено обстоятельств, свидетельствующих о том, что Климов К.В. осознавал, что оказывает медицинские услуги, не отвечающие требованиям безопасности жизни или здоровья пациента, предвидел возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желал их наступления либо предвидел возможность наступления общественно опасных последствий, не желал, но сознательно допускал эти последствия либо относился к ним безразлично.

Свой вывод о том, что несоответствие оказанных пациенту С М. медицинских услуг требованиям безопасности охватывалось умыслом осужденного, суд первой инстанции обосновал тем, что Климов К.В., имея соответствующее медицинское образование, большой стаж работы и высокий уровень профессиональной подготовки, являясь лицом, обязанным обеспечивать оказание медицинской помощи в соответствии с порядками и стандартами медицинской помощи по соответствующему профилю, обладая информацией о диагнозе "пневмония", установленном пациенту, и осознавая необходимость выполнения в связи с этим требований вышеприведенных национальных клинических рекомендаций и стандартов, регламентирующих объем, порядок и качество оказания медицинской помощи при пневмонии, указные требования не выполнил.

Между тем, недобросовестное осуществление своих профессиональных обязанностей в нарушение клинических рекомендаций, порядков и стандартов оказания медицинской помощи, следствием чего явилась смерть С М не свидетельствуют о наличии у Климова К.В. умысла на оказание медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья пациента.

При таких обстоятельствах, ввиду отсутствия обязательного элемента состава преступления, предусмотренного ст.238 УК РФ, - вины в форме умысла в действиях Климова К.В., его действия не могут быть квалифицированы по п."в" ч.2 ст.238 УК РФ и подлежат переквалификации на ч.2 ст.109 УК РФ - причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Ненадлежащее исполнение Климовым К.В. своих профессиональных обязанностей при оказании медицинской помощи С М объективно установлено судом на основании исследованных доказательств.

При назначении Климову К.В. наказания за указанное преступление судебная коллегия руководствуется требованиями ст.ст.6, 60 УК РФ, учитывает характер и степень общественной опасности содеянного, конкретные обстоятельства дела, данные о личности осужденного, наличие смягчающего и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств.

Климов К.В. не судим, совершил впервые преступление, отнесенное к категории небольшой тяжести, к административной ответственности не привлекался, женат, положительно характеризуется по месту жительства, работы, а также имеет на иждивении несовершеннолетнего ребенка, что судом учтено в качестве смягчающего наказание обстоятельства.

С учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности осужденного судебная коллегия считает необходимым назначить Климову К.В. наказание в виде ограничения свободы с установлением предусмотренных ст.53 УК РФ ограничений и обязанности.

В соответствии с п."а" ч.1 ст.78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности по истечении двух лет со дня совершения преступления небольшой тяжести. При этом сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу.

Согласно ч.8 ст.302 УПК РФ при установлении факта истечения срока давности в ходе судебного разбирательства суд постановляет по делу обвинительный приговор с освобождением осужденного от назначенного ему наказания.

Преступление, предусмотренное ч.2 ст.109 УК РФ, совершенное Климовым К.В. в период с 28 октября по 11 ноября 2020 года, относится к категории небольшой тяжести.

Поскольку течение срока давности привлечения Климова К.В. к уголовной ответственности за данное преступление не приостанавливалось, то на настоящий момент двухлетний срок давности привлечения его к уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ч.2 ст.109 УК РФ, истек, в связи с чем Климов К.В. на основании ст.78 УК РФ, п.3 ч.1 ст.24 УПК РФ, подлежит освобождению от назначенного наказания.

При таких обстоятельствах апелляционная жалоба потерпевшей С О. об усилении осужденному наказания, удовлетворению не подлежит.

Гражданский иск потерпевшей С О. о компенсации морального вреда рассмотрен судом в соответствии с требованиями ст.ст.151, 1101, п.1 ст.1064 ГК РФ, оснований не соглашаться с принятым решением у судебной коллегии не имеется. Суд частично удовлетворил исковые требования потерпевшей С О. в части компенсации морального вреда в размере *** рублей, обоснованно посчитав данную сумму соразмерной характеру причиненных потерпевшей физических и нравственных страданий, при этом судом в полной мере учтены конкретные обстоятельства преступления, характер и степень причиненных потерпевшей нравственных страданий, связанных со смертью близкого человека – супруга, тяжесть наступивших последствий, фактические обстоятельства, при которых наступила смерть С М в медицинской организации, а также требования разумности и справедливости.

При таких обстоятельствах оснований, как для увеличения размера компенсации морального вреда, как об этом просит потерпевшая С О в своей жалобе, так и для отказа в удовлетворении гражданского иска, вопреки доводам жалобы гражданского ответчика, судебная коллегия не усматривает.

Оснований для вынесения частного определения, о чем просила потерпевшая С О., судебная коллегия не усматривает.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст.389.13, 389.15, 389.20, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Приговор Мончегорского городского суда Мурманской области от 25 декабря 2023 года в отношении осужденного Климова Константина Викторовича изменить.

Переквалифицировать действия Климова К.В. с п."в" ч.2 ст.238 УК РФ на ч.2 ст.109 УК РФ, по которой назначить ему наказание в виде ограничения свободы на 2 года, установив следующие ограничения: не выезжать за пределы муниципального образования муниципальный округ г.Кировск Мурманской области с подведомственной территорией, не изменять место жительства или пребывания без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы.

Возложить на осужденного Климова К.В. обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, 1 раз в месяц для регистрации.

На основании ч.1 ст.78 УК РФ, ч.8 ст.302 УПК РФ ввиду истечения срока давности уголовного преследования Климова К.В. от отбывания наказания освободить.

В остальном приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы осужденного Климова К.В., адвоката Кельманзона М.А., представителя гражданского ответчика Ш Ю., потерпевшей С О – без удовлетворения.

Приговор и апелляционное определение могут быть обжалованы в Третий кассационный суд общей юрисдикции через суд первой инстанции в кассационном порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, в течение 6 месяцев. Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий:     

Судьи: