Решение по делу № 33-5531/2024 от 15.04.2024

УИД 59RS0002-01-2023-004600-59

Дело № 33-5531/2024

Судья Костарева Л.М.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Пермь 21 мая 2024 года

Судебная коллегия по гражданским делам Пермского краевого суда в составе председательствующего судьи Мухтаровой И.А.,

судей Букатиной Ю.П., Коневских О.В.,

при ведении протокола помощником судьи Косогоровой К.Б.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело № **/2024 по иску Просневой Екатерины Викторовны, П1., П2., П3. в лице законного представителя Просневой Екатерины Викторовны к Обществу с ограниченной ответственностью «Транс сервис» о взыскании компенсации морального вреда,

по апелляционной жалобе Общества с ограниченной ответственностью «Транс-сервис» на решение Индустриального районного суда г. Перми от 18.01.2024.

Заслушав доклад судьи Мухтаровой И.А., пояснения представителя ответчика Мусихина А.В., представителя истца Цопина М.Д., заключение прокурора Дружковой Е.В., изучив материалы дела, судебная коллегия

установила:

Проснева Е.В., П1., П2., П3. в лице законного представителя Просневой Е.В. обратились в суд с иском к ООО «Транс сервис» о взыскании компенсации морального вреда. В обоснование исковых требований указали, что П. работал в ООО «Транс сервис» с 02.11.2020 по трудовому договору на должности промывальщика-пропарщика цистерн. 21.07.2022 на рабочем месте производственной площадки промывочно-пропарочного участка ООО «Транс Сервис» при выполнении своих трудовых обязанностей по дегазации контейнеров-цистерн из-под пропана П. в результате воздействия неконтролируемого огня (пожара) получил ожоги 1-2-3 степени головы, шеи, туловища, верхних и нижних конечностей, промежности, дыхательных путей на площади 95% процентов тела. Согласно медицинскому заключению эксперта Городского отделения судебно-медицинской экспертизы трупов от 19.08.2022, смерть П. наступила от ожогов пламенем 1-2-3 степени головы, шеи, верхних и нижних конечностей, туловища, таза (на площади 95% поверхности тела). Ответчик формально относился к обучению работников и контролю за соблюдением ими мер по технике безопасности, что и послужило причиной гибели П. Причиной произошедшего несчастного случая является вина работодателя, а именно то, что начальник участка М. не обеспечил выполнение требований абзаца 14 статьи 214 Трудового кодекса Российской Федерации в части осуществления контроля за соблюдением работниками требований охраны труда при проведении работ по дегазации цистерн с пропаном, чем нарушил пункт 2.6 должностной инструкции начальника промывочно-пропарочного участка. Более того, согласно проведённой технической экспертизе ФГБУ «Судебно-экспертному учреждению противопожарной службы «Испытательная пожарная лаборатория» по Пермскому краю» № 17 от 10.03.2023 причиной пожара явился объемный взрыв в результате попадания во внутрь строения № 1 остатков газа пропан-бутан, источником зажигания могло послужить воздействие источника открытого пламени или источника зажигания, образование которых связано с аварийными явлениями при эксплуатации электрооборудования. Работодатель обязуется обеспечить на предоставленном работнику рабочем месте безопасные и здоровые условия труда, соответствующие установленным нормам трудового законодательства и техники безопасности. Грубой неосторожности промывальщика-пропарщика П. комиссия по расследованию несчастного случая не усмотрела. Смерть П. (в самом начале семейной жизни в возрасте 30 лет!) причинила истцу и общим несовершеннолетним детям глубокие нравственные страдания. Дети навсегда остались без отца, а она без любящего и заботливого мужа. Они были очень дружной семьей и каждый вечер проводили всегда вместе. Жизнь для нее сейчас потеряла всякий смысл. Она до сих пор испытывает физические и нравственные страдания, поскольку известие о смерти ее мужа явилось для нее шоком и страшным горем. Ее переполняло чувство несправедливости и возмущения, ведь смерть мужа на рабочем месте могла произойти только по вине работодателя. Получив известие о смерти мужа, на позднем сроке беременности у нее случились преждевременные роды. После родов она испытала сильные нравственные страдания и переживания, долгое время находилась в депрессии, потеряла аппетит, была замкнутой, очень переживала из-за потери самого близкого для нее человека. При разрешении исковых требований о компенсации морального вреда, причиненного повреждением здоровья или смертью работника при исполнении им трудовых обязанностей вследствие несчастного случая на производстве, суду в числе юридически значимых для правильного разрешения спора обстоятельств надлежит установить, были ли обеспечены работодателем работнику условия труда, отвечающие требованиям охраны труда и безопасности. Бремя доказывания исполнения возложенной на него обязанности по обеспечению безопасных условий труда и отсутствия своей вины в необеспечении безопасности жизни и здоровья работников лежит на работодателе, в том числе если вред причинен в результате неправомерных действий (бездействия) другого работника или третьего лица, не состоящего в трудовых отношениях с данным работодателем. Учитывая, что жизнь и здоровье человека признаются высшей ценностью, принимая во внимание характер физических и нравственных страданий, размер компенсации морального вреда, причиненного смертью мужа П., для Просневой Е.В. и ее детей составляет по 5 000000 руб. каждому. Просили взыскать с ООО «Транс сервис» в пользу Просневой Е.В. компенсацию морального вреда, причиненного смертью мужа П. в сумме 5 000 000 руб., в пользу Просневой Е.В., действующей в интересах детей П1., П2., П3., компенсацию морального вреда, причиненного смертью отца П., в сумме по 5000 000 руб.

Решением Индустриального районного суда г. Перми от 18.01.2024 с ООО «Транс сервис» в пользу Просневой Е.В., П1., П2., П3. взыскана компенсация морального вреда в размере 800000 руб. в пользу каждого, а также в доход местного бюджета государственная пошлина в размере 300 руб.

В апелляционной жалобе ответчик просит состоявшееся решение суда отменить. В обоснование доводов жалобы ссылается на неверное установление судом обстоятельств дела, неполное исследование судом доказательств по делу. Настаивают на надлежащей организации производства работ и совершенстве технологического процесса в ООО «Транс сервис» как в момент произошедшего несчастного случая, так и в настоящее время. Полагают, что причинно-следственная связь между несчастным случаем и действиями руководства по организации производства и охраной труда всех сотрудников организации отсутствует. Считают, что в произошедшем событии имеется прямая вина самого П., допустившего нарушение требований технологического процесса, что установлено и подтверждено в акте о расследовании несчастного случая, который никем не оспорен. Формальное же нарушение начальником участка М., отраженное в этом же акте последним пунктом, выразившееся в ненадлежащем контроле за соблюдением работниками требований охраны труда, по мнению апеллянта, не повлияло на грубейшие нарушения П. инструкции по охране труда. Также не согласны с выводами суда первой инстанции об отсутствии в действиях П. грубой неосторожности, лишь по той причине, что это не отражено в акте о несчастном случае, полагают, что данное обстоятельство подлежало установлению в ходе судебного заседания. Не согласны с выводами суда об отсутствии преюдициального значения для настоящего дела постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Обращают внимание на то, что при определении размера компенсации морального вреда судом оставлено без внимания поведение ответчика после произошедшего несчастного случая, как то оказание медицинской помощи пострадавшему, организация и оплата его похорон, оказание моральной поддержки вдове погибшего и посильная помощь в рождении сына, который появился на свет уже после смерти отца. Судом не учтено поведение самого истца после смерти близкого человека, запечатленное на фотография в социальных сетях. Свидетель О. подтвердил, что у истца и погибшего, перед его смертью отсутствовали теплые близкие отношения. Судом не учтено имущественное положение ответчика.

В возражениях на апелляционную жалобу прокурор Индустриального района г. Перми указывает на отсутствие оснований к отмене состоявшегося решения.

В суде апелляционной инстанции представитель ответчика Мусихин А.В. на доводах апелляционной жалобы настаивал.

Представитель истца Цопин М.Д. указала на отсутствие оснований к отмене состоявшегося решения.

Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились, извещены, ходатайств об отложении дела не заявляли.

Руководствуясь статьей 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия определила рассмотреть жалобу при имеющейся явке.

Изучив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в апелляционной жалобе, проверив законность и обоснованность состоявшегося решения в порядке, установленном главой 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом пункта 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в пределах доводов апелляционной жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации в Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей (часть 2 статьи 7), каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены (часть 3 статьи 37), каждый имеет право на охрану здоровья (часть 2 статьи 41), каждому гарантируется право на судебную защиту (часть 1 статьи 46).

Из данных положений Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи следует, что каждый имеет право на справедливое и соразмерное возмещение вреда, в том числе и морального, причиненного повреждением здоровья вследствие необеспечения работодателем безопасных условий труда, а также имеет право требовать такого возмещения в судебном порядке.

Согласно части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В соответствии с положениями статьи 212 Трудового кодекса Российской Федерации обязанности по обеспечению безопасных условий и охраны труда возлагаются на работодателя. Работодатель обязан обеспечить, в том числе, безопасность работников при эксплуатации зданий, сооружений, оборудования, осуществлении технологических процессов, а также применяемых в производстве инструментов, сырья и материалов; соответствующие требованиям охраны труда условия труда на каждом рабочем месте; организацию контроля за состоянием условий труда на рабочих местах, а также за правильностью применения работниками средств индивидуальной и коллективной защиты.

Согласно статьи 227 Трудового кодекса Российской Федерации расследованию подлежат несчастные случаи, происшедшие с работниками при исполнении ими трудовых обязанностей или выполнении какой-либо работы по поручению работодателя (его представителя), а также при осуществлении иных правомерных действий, обусловленных трудовыми отношениями с работодателем либо совершаемых в его интересах.

Расследованию в установленном порядке как несчастные случаи подлежат события, в результате которых пострадавшими были получены телесные повреждения (травмы), повлекшие за собой смерть пострадавших, если указанные события произошли в течение рабочего времени на территории работодателя либо в ином месте выполнения работы, в том числе во время установленных перерывов, а также в течение времени, необходимого для приведения в порядок орудий производства и одежды, выполнения других предусмотренных правилами внутреннего трудового распорядка действий перед началом и после окончания работы, или при выполнении работы за пределами установленной для работника продолжительности рабочего времени, в выходные и нерабочие праздничные дни.

Действующее трудовое законодательство предусматривает в качестве основной обязанности работодателя обеспечивать безопасность труда и условия, отвечающие требованиям охраны и гигиены труда, то есть создавать такие условия труда, при которых исключалось бы причинение вреда жизни и здоровью работника. В случае если работнику был причинен вред жизни или здоровью, работодатель обязан возмещать вред, причиненный работникам в связи с исполнением ими трудовых обязанностей, а также компенсировать моральный вред в порядке и на условиях, которые установлены Трудовым кодексом Российской Федерации, федеральными законами и иными правовыми актами.

Согласно статьи 214 Трудового кодекса Российской Федерации обязанности по обеспечению безопасных условий и охраны труда возлагаются на работодателя. Работодатель обязан создать безопасные условия труда исходя из комплексной оценки технического и организационного уровня рабочего места, а также исходя из оценки факторов производственной среды и трудового процесса, которые могут привести к нанесению вреда здоровью работников; обеспечить: безопасность работников при эксплуатации зданий, сооружений, оборудования, осуществлении технологических процессов, а также эксплуатации применяемых в производстве инструментов, сырья и материалов; создание и функционирование системы управления охраной труда; соответствие каждого рабочего места государственным нормативным требованиям охраны труда; систематическое выявление опасностей и профессиональных рисков, их регулярный анализ и оценку; реализацию мероприятий по улучшению условий и охраны труда; разработку мер, направленных на обеспечение безопасных условий и охраны труда, оценку уровня профессиональных рисков перед вводом в эксплуатацию производственных объектов, вновь организованных рабочих мест; режим труда и отдыха работников в соответствии с трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права; приобретение за счет собственных средств и выдачу средств индивидуальной защиты и смывающих средств, прошедших подтверждение соответствия в установленном законодательством Российской Федерации о техническом регулировании порядке, в соответствии с требованиями охраны труда и установленными нормами работникам, занятым на работах с вредными и (или) опасными условиями труда, а также на работах, выполняемых в особых температурных условиях или связанных с загрязнением; оснащение средствами коллективной защиты; обучение по охране труда, в том числе обучение безопасным методам и приемам выполнения работ, обучение по оказанию первой помощи пострадавшим на производстве, обучение по использованию (применению) средств индивидуальной защиты, инструктаж по охране труда, стажировку на рабочем месте (для определенных категорий работников) и проверку знания требований охраны труда; организацию контроля за состоянием условий труда на рабочих местах, соблюдением работниками требований охраны труда, а также за правильностью применения ими средств индивидуальной и коллективной защиты; проведение специальной оценки условий труда в соответствии с законодательством о специальной оценке условий труда; недопущение работников к исполнению ими трудовых обязанностей без прохождения в установленном порядке обучения по охране труда, в том числе обучения безопасным методам и приемам выполнения работ, обучения по оказанию первой помощи пострадавшим на производстве, обучения по использованию (применению) средств индивидуальной защиты, инструктажа по охране труда, стажировки на рабочем месте (для определенных категорий работников) и проверки знания требований охраны труда, обязательных медицинских осмотров, обязательных психиатрических освидетельствований, а также в случае медицинских противопоказаний.

Согласно статье 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.

Как следует из разъяснений, приведенных в пунктах 18 и 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», по смыслу статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, источником повышенной опасности следует признать любую деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека, а также деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и других объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами. Учитывая, что названная норма не содержит исчерпывающего перечня источников повышенной опасности, суд, принимая во внимание особые свойства предметов, веществ или иных объектов, используемых в процессе деятельности, вправе признать источником повышенной опасности также иную деятельность, не указанную в перечне. При этом надлежит учитывать, что вред считается причиненным источником повышенной опасности, если он явился результатом его действия или проявления его вредоносных свойств. В противном случае вред возмещается на общих основаниях (например, когда пассажир, открывая дверцу стоящего автомобиля, причиняет телесные повреждения проходящему мимо гражданину).

Под владельцем источника повышенной опасности следует понимать юридическое лицо или гражданина, которые используют его в силу принадлежащего им права собственности, права хозяйственного ведения, оперативного управления либо на других законных основаниях (например, по договору аренды, проката, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности).

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

В пункте 46 постановления Пленума Верховного суда РФ от 15.11.2022 № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» разъяснено, что работник в силу статьи 237 Трудового кодекса Российской Федерации имеет право на компенсацию морального вреда, причиненного ему нарушением его трудовых прав любыми неправомерными действиями или бездействием работодателя (незаконным увольнением или переводом на другую работу, незаконным применением дисциплинарного взыскания, нарушением установленных сроков выплаты заработной платы или выплатой ее не в полном размере, неоформлением в установленном порядке трудового договора с работником, фактически допущенным к работе, незаконным привлечением к сверхурочной работе, задержкой выдачи трудовой книжки или предоставления сведений о трудовой деятельности, необеспечением безопасности и условий труда, соответствующих государственным нормативным требованиям охраны труда, и др.).

В случае смерти работника или повреждения его здоровья в результате несчастного случая на производстве члены семьи работника имеют право на компенсацию работодателем, не обеспечившим работнику условия труда, отвечающие требованиям охраны труда и безопасности, морального вреда, причиненного нарушением принадлежащих им неимущественных прав и нематериальных благ.

При разрешении исковых требований о компенсации морального вреда, причиненного повреждением здоровья или смертью работника при исполнении им трудовых обязанностей вследствие несчастного случая на производстве, суду в числе юридически значимых для правильного разрешения спора обстоятельств надлежит установить, были ли обеспечены работодателем работнику условия труда, отвечающие требованиям охраны труда и безопасности. Бремя доказывания исполнения возложенной на него обязанности по обеспечению безопасных условий труда и отсутствия своей вины в необеспечении безопасности жизни и здоровья работников лежит на работодателе, в том числе если вред причинен в результате неправомерных действий (бездействия) другого работника или третьего лица, не состоящего в трудовых отношениях с данным работодателем.

Судом первой инстанции установлено и из материалов дела следует, что П. состоял в трудовых отношениях с ООО «Транс сервис», что подтверждается трудовым договором от 02.11.2020, согласно которому П. принят на работу в должности промывальщика-пропарщика цистерн 4 разряда (л.д. 94-98 т. 1).

Согласно Инструкции ИОТ №-010-2021 по охране труда для промывальщика-пропарщика цистерн на промывочно-пропарочном участке, утвержденной директором ООО «Транс сервис», промывальщик-пропарщик цистерн в том числе должен: владеть безопасными приемами руда, содержать в исправном состоянии и чистоте инструмент, приспособления, инвентарь, средства индивидуальной защиты, соблюдать меры пожарной безопасности, обладать практическими навыками использования противопожарного оборудования и инвентаря, внимательно следить за сигналами и распоряжениями руководителя работ (мастера, бригадира) и выполнять его команды (пункт 1.4).

Технологический процесс обработки котлов цистерн из-под СУГ предусмотрен Технологическим процессом работы промывочно-пропарочного участка ООО «Транс сервис», утвержденным директором 01.06.2015.

Согласно технологической карте № 4, утвержденной директором 01.03.2018, вид работ: Подготовка к ремонту (дегазация) контейнеров-цистерн для транспортировки СУГ, а именно согласно пункта 2 наружный осмотр осуществляется мастером участка, сброс избыточного давления, исполнителем является промывальщик-пропарщик цистерн, заземляет контейнер-цистерну, снимает заглушку с вентиля жидкой фазы, подсоединяет заземленный резинотканевый рукав от газопровода парогенератора к вентилю жидкой фазы контейнера-цистерны, открывает вентиль жидкой фазы и вентиль на выходе в парогенератор, сбрасывает избыточное давление, после окончания стравливания давления закрывает вентиль жидкой фазы и вентиль на входе в парогенератор, отсоединяет резинотканевый рукав от вентиля жидкой фазы контейнеров-цистерны (пункт 3).

Факт ознакомления П. с указанными Инструкциями, технологическим процессом и технологической картой подтверждается листами ознакомления.

21.07.2022 на территории ООО «Транс сервис» по адресу: г.Пермь, ул. **** на рабочем месте производственной площадки промывочно-пропарочного участка при выполнении работ по дегазации контейнеров-цистерн из-под пропана произошел несчастный случай, в результате которого 22.07.2022 П. скончался.

Факт несчастного случая расследован, оформлен и учтен ответчиком в соответствии со статьей 227 Трудового кодекса Российской Федерации.

По результатам расследования несчастного случая комиссией составлен акт о несчастном случае на производстве № 1, который утвержден работодателем 31.08.2022 (л.д. 10-15 т. 1).

В ходе расследования несчастного случая установлено, что несчастный случай произошел при следующих обстоятельствах: 21.07.2022 в 09-00 в начале смены начальник промывочно-пропарочного участка М. дал задание пришедшим на работу промывальщикам-пропарщикам цистерн П., Б. и М1. на пропарку автоцистерны, гос. номер **, из-под дизельного топлива, приехавшую на производственный участок. После выполнения пропарки автоцистерны, М2. дал задание указанным работникам на проведение работ по дегазации 6 цистерн, поступивших на участок в 6 часов утра 21.07.2022. Цистерны находились на 2-х железнодорожных платформах. У трех цистерн, стоящих ближе к зданию депо, арматурные отсеки находились со стороны противоположной эстакаде, а отсеки других цистерн со стороны эстакады. Согласно технологической карте № 4, работники должны были открыть опломбированные крышки арматурных отсеков, проверить состояние вентилей и наличие на них заглушек, подсоединить резинотканевые рукава от газопровода парогенераторов к вентилям жидкой фазы цистерн, открыть их, включить горелки парогенераторов для сжигания остатков пропана в цистернах. После его сгорания цистерны должны заполняться азотом от азотной установки до полного вытеснения пропана. Для выполнения этих работ М1. пошел вскрывать арматурные отсеки цистерн со стороны противоположной эстакаде, после этого перешел скрывать отсеки цистерн со стороны эстакады. Согласно имеющимся видеоматериалам П. в это время подошел к третьей от депо цистерне и, не подсоединив резинотканевый рукав газопровода парогенератора к вентилю жидкой фазы, находящемуся в арматурном отсеке цистерны, открыл его и начал выпускать пропан в окружающую среду. Затем он подошел ко второй от депо цистерне и аналогичным образом открыл вентиль жидкой фазы, став выпускать пропан. Струи газа под напором били в сторону здания парогенераторной, обшитой металлическим профнастилом. В этот момент М1. и Б., находящиеся на эстакаде с другой стороны платформ, услышали хлопок и, отбежав на край эстакады, увидели пожар в районе парогенераторных. Электрик К. и начальник участка М2., находящиеся в депо в слесарной мастерской, услышали хлопок и, выйдя из мастерской, увидели пожар. К., зайдя за здание депо, увидел П., лежащего на земле, одежда на нем горела. К. побежал в мастерскую, взял бушлат, чтобы затушить П., сказал М2. о случившемся, затем подбежал к П. и затушил горящую на нем спецодежду. Подбежавшие М1. и Б. помогли донести П. до машины К., который повез его к выезду из базы в сторону вызванной М2. «Скорой помощи», которая увезла П. в ожоговый центр, где он скончался 22.07.2022. Пожарные, приехавшие через 6 минут после начала загорания, затушили загорание в течение 40 минут.

Согласно пункта 10.1 акта о несчастном случае, промывальщик-пропарщик цистерн П. допустил нарушение требований технологического процесса, указанного в технологической карте № 4 «Подготовка к ремонту (дегазации) контейнеров-цистерн для транспортировки СУГ», выразившееся в не выполнении операции присоединения заземленных резинотканевых рукавов от газопровода парогенераторов к вентилям жидкой фазы контейнеров-цистерн, чем нарушил пункт 1.4 «Инструкции по охране труда для промывщика-пропарщика цистерн на промывочно-пропарочном участке» - ИОТ № **.

Согласно пункта 10.2 акта начальник участка М2. не обеспечил выполнение требования абзаца 14 статьи 214 Трудового кодекса Российской Федерации в части осуществления контроля за соблюдением работниками требований охраны труда при проведении работ по дегазации цистерн с пропаном, чем нарушил пункт 2.6 Должностной инструкции начальника промывочно-пропарочного участка.

Грубой неосторожности промывальщика-пропарщика П. комиссия по расследованию несчастного случая не усматривает (пункт 10.2).

Согласно заключению эксперта № ** от 27.07.2022, при судебно-химическом исследовании крови и стекловидного тела от трупа П., ** года рождения, установлено, что в крови и стекловидном теле не обнаружены метиловый, этиловый, пропиловые, бутиловые спирты (л.д. 38-39 т. 1).

Согласно заключению эксперта (экспертиза трупа) № ** от 22.07.2022, смерть П. наступила от ожогов пламенем I-II-III степени головы, шеи, и нижних конечностей, туловища, таза на площади около 95% поверхности тела, термоингаляционного поражения дыхательных путей с развитием ожогового шока, что подтверждается патоморфологическими признаками, обнаруженными на секции его трупа, а также данными судебно-гистологической экспертизы. Согласно данным медицинской карты ГБУЗ ПК «ГКБ им. С.Н. Гринберга» смерть П. наступила 22.07.2022 в 15-30, что не противоречит данным исследования его трупа. Данная травма, судя по ее морфологическим свойствам, могла быть получена от термического воздействия пламени в срок (22.07.2022) и при обстоятельствах («произошло возгорание воспламеняющейся жидкости»), указанных в представленной медицинской карте. Данная травма находится в причинно-следственной связи с наступлением его смерти, в соответствии с пунктом 6.1.28 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных приказом Минздравсоцразвития России от 24.04.2008 № 194н, влечет тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Точечные раны левой подключичной области, левого голеностопного сустава, левой стопы, обнаруженные при исследовании трупа П., судя по их морфологическим свойствам и локализации, являются следствием медицинских манипуляций (л.д. 40-44 т. 1).

Согласно техническому заключению ФГБУ «Судебно-экспертное учреждение Федеральной противопожарной службы «Испытательная пожарная лаборатория по Пермскому краю» № 27 от 10.03.2023 по причине пожара, произошедшего 21.07.2022 по адресу: г. Пермь, ул. ****, причиной пожара, произошедшего 21.07.2022 по адресу: г. Пермь, ул. ****, явился объемный взрыв в результате попадания во внутрь строения № 1 остатков газа пропан-бутан, источником зажигания могло послужить воздействие источника открытого пламени или источника зажигания, образование которых связано с аварийными явлениями при эксплуатации электрооборудования (л.д. 16-37 т. 1).

По факту получения травмы П. от 21.07.2022 следственным отделом по Индустриальному району следственного управления Следственного комитета РФ проведена проверка.

По результатам проведенной проверки установлено, что при выполнении работ 21.07.2022 промывальщик - пропарщик цистерн 4 разряда ООО «Транс сервис» П. нарушил должностную инструкцию промывальщика-пропарщика цистерн 4 разряда, инструкцию по охране труда для промывальщика-пропарщика цистерн на промывочно-пропарочном участке, технологический процесс работы промывочно-пропарочного участка ООО «Транс сервис», технологический процесс, установленный Технологической картой № 4, пренебрег техникой безопасности, допустив нарушение требований безопасности и охраны труда, неосторожность при работе с оборудованием. В результате своих неосторожных действий, ввиду собственной небрежности, невнимательности и самонадеянности П. производил работы по дегазации не в установленном порядке, в результате чего получил травму, повлекшую его смерть 22.07.2022 в виде ожогов пламенем I-II-III степени головы, шеи, верхних и нижних конечностей, туловища, таза на площади около 95% поверхности тела, термоингаляционного поражения дыхательных путей с развитием ожогового шока. В ходе проверки установлено, что директором ООО «Транс сервис» П4. назначены ответственные лица за охрану труда и соблюдение правил безопасности при выполнении работ в организации в соответствии с их должностными обязанностями. Установлено, что начальник участка М2. допустил нарушение в виде необеспечения выполнения требований абзаца 14 статьи 214 Трудового кодекса Российской Федерации в части осуществления контроля за соблюдением работниками требований охраны труда при проведении работ по дегазации цистерн с пропаном, чем нарушил пункт 2.6 Должностной инструкции начальника промывочно-пропарочного участка, однако по результатам проведенной проверки установлено, что П., как и другие работники предприятия, проходил инструктажи по технике безопасности, охране труда, а также был ознакомлен со своей должностной инструкцией и инструкцией по охране труда, и выполнял указанные работы постоянно, будучи ознакомленным с техникой безопасности и охраной труда на предприятии. Таким образом, проведенной проверкой установлено, что директор ООО «Транс сервис» П4., начальник участка М2. не допустили нарушений, находящихся в прямой причинно-следственной связи с получением травмы П. и его смертью, что исключает уголовную ответственность и соответственно в их действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный частью 2 статьи 143 и частью 2 статьи 216 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Постановлением следователя по особо важным делам следственного отдела по Индустриальному району г. Пермь следственного управления Следственного комитета РФ по Пермскому краю от 31.03.2023 отказано в возбуждении уголовного дела в отношении директора ООО «Транс сервис» П4. и в отношении М2. о совершении ими преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 143 и частью 2 статьи 216 Уголовного кодекса Российской Федерации, по основанию, предусмотренному пунктом 2 частью 1 статьи 24 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации, то есть в связи с отсутствием в их действиях состава указанных преступлений.

02.11.2022 ответчиком ООО «Транс сервис» в адрес истца Просневой Е.В. направлено письмо с предложением компенсации морального вреда в связи со смертью мужа с обоснованием размера компенсации.

В ответе на письмо от 02.11.2022 Проснева Е.В. попросила выплатить ей компенсацию морального вреда в размере 3 000 000 руб., а также компенсацию морального вреда в пользу детей в размере по 1 000 000 руб. в пользу каждого.

Разрешая заявленные требования и частично их удовлетворяя, суд первой инстанции, оценив имеющиеся в деле доказательства, в совокупности с пояснениями сторон и показаниями свидетелей М2. и О., пришел к выводу о том, что смерть П. наступила в результате несчастного случая на производстве в период исполнения им трудовых обязанностей, несчастный случай произошел по вине ответчика, который не обеспечил безопасные условия труда, не осуществил контроль за соблюдением работником требований охраны труда при проведении работ по дегазации цистерн с пропаном, в связи с чем возложил соответствующую обязанность по возмещению истцам морального вреда, причиненного вследствие смерти П. на ответчика.

Не согласиться с выводами суда первой инстанции у судебной коллегии оснований не имеется.

Доводы апелляционной жалобы об отсутствии причинно-следственной связи между несчастным случаем, произошедшим с П. и действиями руководства по организации производства и охраной труда, о том, что формальное нарушение начальником участка М2., отраженное в этом же акте последним пунктом, выразившееся в ненадлежащем контроле за соблюдением работниками требований охраны труда, не повлияло на грубейшие нарушения П. инструкции по охране труда, а также о наличии прямой вины самого П. в произошедшем, допустившим нарушение требований технологического процесса, что установлено и подтверждено в акте о расследовании несчастного случая, который никем не оспорен, подлежат отклонению.

Аналогичные доводы были предметом оценки суда первой инстанции и обоснованно отклонены, в дополнительной аргументации со стороны суда апелляционной инстанции не нуждаются.

Оценивая аналогичные доводы, суд первой инстанции правомерно указал на то, что тот факт, что П. хорошо знал порядок выполнения работ, прошел инструктажи по охране труда и пожарной безопасности, не свидетельствуют о наличии оснований для отказа в удовлетворении требований и отсутствии вины ООО «Транс сервис» в произошедшем несчастном случае, поскольку обязанностью именно работодателя является обеспечение таких условий труда, в которых травмирование работника исключалось бы в принципе.

Из содержания акта о несчастном случае следует, что начальник участка М2. не обеспечил выполнение требования абзаца 14 статьи 214 Трудового кодекса Российской Федерации в части осуществления контроля за соблюдением работниками требований охраны труда при проведении работ по дегазации цистерн с пропаном, чем нарушил пункт 2.6 Должностной инструкции начальника промывочно-пропарочного участка (пункт 10.2 акта), тем самым, вопреки позиции апеллянта, вина работодателя подтверждена.

При этом, по мнению судебной коллегии, с учетом тяжести наступивших последствий (смерть работника) говорить о формальности нарушений в действиях/бездействиях ответчика, на что направлен акцент в апелляционной жалобе, неправомерно.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что вина ООО «Транс сервис» в произошедшем с П. несчастном случае на производстве, имевшем место вследствие неудовлетворительной организации производства работ, несовершенства технологического процесса, а также причинная связь между указанными нарушениями требований охраны труда и несчастным случаем нашла свое объективное подтверждение в ходе рассмотрения дела и стороной ответчика по существу не опровергнута.

Более того, судебная коллегия отмечает, что закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред исключительно за прямую причинную связь (пункт 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина»).

Судебная коллегия отмечает, что при определении размера компенсации морального вреда суд первой инстанции правомерно учел в числе прочих обстоятельств, влияющих на размер такового, наличие со стороны П. нарушений требований безопасности и охраны труда, его неосторожность при работе с оборудованием, что, в частности, послужило основанием для снижения размера компенсации морального вреда от заявленного размера.

Аргумент апеллянта о несогласии с выводами суда первой инстанции об отсутствии в действиях П. грубой неосторожности, лишь по той причине, что это не отражено в акте о несчастном случае, хотя, по мнению ответчика, данное обстоятельство подлежало установлению в ходе судебного заседания, построен на ошибочном толковании правовых норм.

Согласно части 1 статьи 14 Федерального закона от 24.07.1998 № 125-ФЗ «Об обязательном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» предусмотрено, что если при расследовании страхового случая комиссией по расследованию страхового случая установлено, что грубая неосторожность застрахованного содействовала возникновению или увеличению вреда, причиненного его здоровью, размер ежемесячных страховых выплат уменьшается соответственно степени вины застрахованного, но не более чем на 25 процентов. Степень вины застрахованного устанавливается комиссией по расследованию страхового случая в процентах и указывается в акте о несчастном случае на производстве или в акте о профессиональном заболевании.

Согласно статье 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное.

В силу разъяснений, содержащихся в абзаце 3 пункта 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» степень вины пострадавшего устанавливается комиссией, проводившей расследование несчастного случая на производстве, в процентах и указывается в акте о несчастном случае на производстве, степень вины пострадавшего устанавливается не более 25 процентов только при наличии его грубой неосторожности, и, если таковая отсутствует, проценты в акте не указываются, что означает полную вину работодателя.

В ходе проведения расследования несчастного случая, произошедшего с промывальщиком-пропарщиком П., несмотря на указание в акте о несчастном случае на производстве, утвержденном работодателем, на нарушение работником дисциплины труда, грубой неосторожности в его действиях комиссия по расследованию несчастного случая не усмотрела (пункт 10.2 акта № 1 от 31.08.2022 о несчастном случае на производстве) (л.д. 14 т. 1). При этом, комиссия, будучи уполномоченным коллегиальным органом по расследованию данного несчастного случая, безусловно имела в распоряжении все необходимые документы для анализирования обстоятельств произошедшего.

Учитывая, что акт о несчастном случае на производстве, произошедшим с потерпевшим, в установленном порядке ответчиком оспорен не был, недействительным не признан, соответственно он является достоверным и допустимым доказательством обстоятельств несчастного случая. Оснований не доверять указанному доказательству у суда не имеется, поскольку оно согласуется с другими материалами дела. При этом, вопреки ошибочной позиции апеллянта, законом обязанность по созданию комиссии и проведению расследования несчастного случая на производстве возложена исключительно на работодателя и суд не может подменять собой полномочия комиссии.

Доводы апелляционной жалобы о несогласии с выводами суда об отсутствии преюдициального значения для настоящего дела постановления об отказе в возбуждении уголовного дела подлежат отклонению.

Приходя к выводу о том, что выводы, содержащиеся в постановлении следователя следственного отдела по Индустриальному району следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Пермскому краю об отказе в возбуждении уголовного дела по признакам по признакам преступления, предусмотренного части 2 статьи 143, части 2 статьи 216 Уголовного кодекса Российской Федерации не имеют для настоящего дела преюдициального значения, суд первой инстанции обоснованно исходил из того, что постановления, вынесенные в рамках уголовного дела, являются процессуальной позицией следственного органа, тогда как надлежащим документом, отражающим все обстоятельства несчастного случая, является исключительно акт о расследовании несчастного случая на производстве по форме Н-1.

Судебная коллегия отмечает, что в рамках проверки следственные органы обязаны квалифицировать действия лиц с точки зрения уголовного закона, тогда как в настоящем случае судом рассматривается компенсаторный иск в гражданском порядке.

Утверждения апеллянта о том, что при определении размера компенсации морального вреда судом оставлено без внимания поведение ответчика после произошедшего несчастного случая, как то оказание медицинской помощи пострадавшему, организация и оплата его похорон, оказание моральной поддержки вдове погибшего и посильная помощь в рождении сына, который появился на свет уже после смерти отца не нашли своего подтверждения в материалах дела, поскольку из буквального текста оспариваемого решения следует, что судом учтено последующее поведение ответчика после произошедшего несчастного случая, а также поле смерти своего работника.

Вопреки доводам жалобы, при определении размера компенсации морального вреда судом учтено имущественное положение ответчика, на что прямо указано в решении. С этой целью судом исследовались аналитическая справка о деятельности ООО «Транс сервис», бухгалтерский баланс, справка о причинении ущерба от 27.11.2023, что отражено в оспариваемом судебном акте.

Судебная коллегия отмечает, что согласно сведениям из ЕГРЮЛ (л.д. 152-157 т. 2), ответчик занимается 22 видами как основной, так и дополнительной деятельности, соответственно получает от них доход. ООО «Транс сервис» является действующей организацией, в стадии банкротства не находится, доказательств отсутствия денежных средств достаточных для возмещения морального вреда потерпевшим не представило, а равно и доказательств о наличии финансовых трудностей юридического лица в настоящее время в материалах дела не имеется.

Иных доказательств своего затруднительного имущественного положения, в том числе и размера долговых обязательств, ответчиком суду не представлено, в связи с чем, у судебной коллегии отсутствуют основания для снижения размера компенсации по доводам жалобы в этой части.

Кроме того, отсутствие у ответчика достаточных средств для возмещения морального вреда потерпевшим в настоящее время, не означает невозможность его возмещения в последующем, что само по себе не уменьшает степень нравственных страданий, причиненных истцам и не может являться причиной для ущемления их прав при определении размера компенсации морального вреда.

Доводы апелляционной жалобы о том, что после произошедшего события (смерти близкого человека) супруга погибшего (истец) позволяла себе выкладывать фотографии в социальных сетях, на которых она запечатлена отдыхающей на различных курортах планеты, в купальниках, а также посещающей увеселительные заведения, что, по мнению подателя жалобы, свидетельствует об отсутствии с ее стороны переживаний и существенных нравственных страданий не могут служить основанием для уменьшения взысканного размера компенсации морального вреда, поскольку таких фотографий в материалах дела не имеется, в связи с чем, невозможно судить о времени изготовления таких фотографий. Кроме того, сами по себе фотографии не могут с достоверностью подтверждать или опровергать переживание истцом нравственных страданий из-за трагической смерти ее супруга или умалять потерю близкого человека.

Доводы апеллянта о том, что судом несправедливо определен равный размер компенсации морального вреда каждому из ответчиков, при том, что П3. на момент смерти отца П. еще даже не родился, не могут быть приняты во внимание как основание для снижения взысканного размера компенсации морального вреда.

Проснева Е.В. приходится супругой умершему П., который также является отцом несовершеннолетним детям П1., П2., П3.

Поскольку размер компенсации морального вреда является оценочной категорией и не поддается точному денежному подсчету, возмещение морального вреда производится с целью смягчения эмоционально-психологического состояния потерпевших супруги и детей, делать выводы о том, что кто-то из членов семьи П. в большей, а кто-то в меньшей степени испытал нравственные страдания в связи с его смертью, по мнению судебной коллегии, неправомерно.

Как верно отмечено судом первой инстанции, неизгладимой для жены и детей является боль утраты супруга и отца в любом возрасте и подобная утрата, безусловно, является тяжелейшим событием в жизни, неоспоримо причинившим нравственные и душевные страдания.

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении № 7-П от 02.03.2023 «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.» действующее правовое регулирование не предполагает безусловного отказа в компенсации морального вреда лицу, которому физические или нравственные страдания причинены в результате утраты близкого человека, в том числе когда к моменту его смерти или наступления обстоятельств, приведших к ней, член семьи потерпевшего (его ребенок) еще не родился. Установленный действующим законодательством механизм защиты личных неимущественных прав и нематериальных благ, предоставляя гражданам возможность самостоятельно выбирать адекватные способы судебной защиты, не освобождает их, по общему правилу, от бремени доказывания самого факта причинения морального вреда и от обоснования размера денежной компенсации. Однако, как следует из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 26.10.2021 № 45-П, обстоятельства дела могут свидетельствовать о причинении гражданину физических или нравственных страданий действиями, которые явным образом нарушают его личные неимущественные права либо посягают на принадлежащие ему нематериальные блага. Эта позиция в полной мере применима в конкретной жизненной ситуации, обусловленной смертью одного из родителей, когда факт причинения морального вреда ребенку во всяком случае должен предполагаться, в том числе если на момент смерти отца ребенок еще не родился. Иной подход к вопросу о компенсации морального вреда, причиненного ребенку, родившемуся после смерти отца, не только снижал бы уровень конституционно-правовой защищенности прав таких детей, предопределяемый сложившимся в правовом государстве конституционным правопорядком, но и создавал бы в системе действующего правового регулирования, призванного обеспечить эффективную защиту конституционно значимых ценностей (в первую очередь - самого человека, его прав и свобод, а также достоинства личности), необоснованные препятствия для применения гарантий реализации прав детей на особую заботу и помощь, принципов приоритета их интересов и благосостояния во всех сферах жизни, что не отвечало бы требованиям справедливости и не согласовывалось бы со статьями 2, 7 (часть 2), 21 (часть 1), 38 (части 1 и 2), 45 (часть 1), 56 (часть 3) и 67.1 (часть 4) Конституции Российской Федерации.

Таким образом, положение пункта 2 статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации о возникновении правоспособности гражданина в момент рождения не предполагает его применения в качестве основания для отказа в реализации субъективного права ребенка, родившегося после смерти отца, требовать компенсации морального вреда, связанного с нарушением его личных неимущественных прав и иных нематериальных благ, принадлежащих ему от рождения или в силу закона, неотчуждаемых и непередаваемых иным способом (пункт 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Довод апеллянта о том, что несовершеннолетнему П3., был причинен моральный вред смертью отца в меньшей степени, поскольку он родился после его смерти, лично указанные лица не общались, устойчивые эмоциональные связи у них образоваться не могли, что, по мнению ответчика, свидетельствует о меньшей тяжести утраты, не соответствует обстоятельствам дела, а также основан на неправильном применении норм материального права.

Судебная коллегия полагает, что в результате гибели П., его дети П1., П2., П3. лишены возможности расти в полноценной семье и воспитываться отцом, что не может не причинить ребенку нравственных страданий. Неизгладимой для детей является боль утраты родителя в любом возрасте и подобная утрата, безусловно, является тяжелейшим событием в жизни, неоспоримо причинившим нравственные страдания. Является безоговорочным, что такое благо, как семейные связи, относится к категории неотчуждаемых и не передаваемых иным способом неимущественных благ, принадлежащих каждому человеку от рождения или в силу закона.

В результате гибели П. возникла необходимость воспитания, заботы и ответственность за детей единственным родителем Просневой Е.В., что привело в результате к нарушению неимущественного права на родственные и семейные связи.

Учитывая, что П3., как и его сестры будет расти и воспитываться без отца, принимая во внимание, что гибель отца для них сама по себе является необратимым обстоятельством, нарушающим психическое благополучие, влечет состояние субъективного эмоционального расстройства, поскольку утрата близкого человека рассматривается в качестве наиболее сильного переживания, препятствующего социальному функционированию и адаптации лица к новым жизненным обстоятельствам, а также нарушает неимущественное право на семейные связи, право на заботу отца, принимая во внимание требования разумности и справедливости, судебная коллегия приходит к выводу о том, что взысканная судом первой инстанции сумма компенсации морального вреда по 800000 руб. в пользу каждого из истцов отвечает критериям, предъявляемым законодателем при определении размера такового, и по доводам апелляционной жалобы снижению не подлежит.

Таким образом, оснований полагать, что суд первой инстанции не учел требований закона и неверно определил размер компенсации морального вреда с учетом фактических обстоятельств, не имеется. Судом в полной мере соблюдены основополагающие принципы разумности и справедливости, а также обеспечен баланс прав и законных интересов сторон, позволяющий, с одной стороны, максимально возместить причиненный моральный вред, с другой – не допустить неосновательного обогащения потерпевшего и не поставить в чрезмерно тяжелое имущественное положение лиц, ответственных за возмещение вреда.

С учетом фактических обстоятельств дела, взысканный размер компенсации морального вреда обоснованно снижен судом первой инстанции практически в 6 раз от заявленного размера (с 5 000 000 руб. до 800000 руб.), оснований для еще большего его снижения по доводам апелляционной жалобы судебная коллегия не находит.

При таких обстоятельствах, суждения, приведенные в апелляционной жалобе, лишены бесспорных правовых аргументов, не опровергают установленные по делу обстоятельства, не могут повлиять на правильность применения судом первой инстанции норм материального и процессуального права, либо служить основаниями для отмены законного и обоснованного решения суда, который при известных позициях сторон дал им объективную оценку с приведением убедительных мотивов в постановленном по делу решении.

С учетом изложенного, судебная коллегия не находит предусмотренных статьей 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для отмены обжалуемого решения суда по доводам апелляционной жалобы.

Руководствуясь статьями 199, 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Индустриального районного суда г. Перми от 18.01.2024 оставить без изменения, апелляционную жалобу Общества с ограниченной ответственностью «Транс-сервис» - без удовлетворения.

Председательствующий: подпись

Судьи: подпись

Мотивированное апелляционное определение изготовлено 23 мая 2024 года.