Решение по делу № 22-1986/2022 от 09.11.2022

(.....) № 22-1986/2022

Верховный Суд Республики Карелия

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ

2 декабря 2022 г. город Петрозаводск

Верховный Суд Республики Карелия в составе

председательствующего Гирдюка В.С.,

при ведении протокола судебного заседания по поручению председательствующего

помощником судьи Беседной А.Э.,

с участием прокурора прокуратуры Республики Карелия Дубейковской Т.В.,

потерпевшего Т., представителя потерпевшей Т, -

адвоката Черновой Н.Н.,

оправданных В., Г. и Х.,

их защитников-адвокатов Кибизова К.В., Тимонина А.В. и Осяна Р.С.

рассмотрел в открытом судебном заседании материалы уголовного дела по апелляционному представлению государственного обвинителя Дубейковской Т.В., апелляционным жалобам потерпевших Б., Т., Т, и представителя потерпевшей Т, - адвоката Черновой Н.Н. на приговор Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 3 июня 2022 года, по которому:

В., (.....);

Г., (.....);

Х., (.....),

каждый, признаны невиновными и оправданы по ч. 3 ст. 293 УК РФ на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - в связи с отсутствием в их действиях состава преступления, с признанием за ними права на реабилитацию.

Приговором решены вопросы о судьбе арестованного имущества, вещественных доказательствах и процессуальных издержках по уголовному делу, гражданские иски законного представителя потерпевшей Б. - Б. и потерпевшего Т. оставлены без удовлетворения.

Заслушав доклад председательствующего о содержании приговора, существе апелляционного представления, апелляционных жалоб и возражений, выступления прокурора Дубейковской Т.В., поддержавшей апелляционное представление и доводы поданных апелляционных жалоб, потерпевшего Т. и адвоката Черновой Н.Н., поддержавших поданные ими апелляционные жалобы и согласившихся с доводами апелляционного представления, оправданных В., Г. и Х., адвокатов Кибизова К.В., Тимонина А.В. и Осяна Р.С., возражавших против удовлетворения апелляционного представления и апелляционных жалоб, просивших приговор оставить без изменения, суд апелляционной инстанции

У С Т А Н О В И Л:

В апелляционном представлении государственный обвинитель Дубейковская Т.В., ссылаясь на положения ч. 2 ст. 297 и ст. 305 УПК РФ, считает, что приговор этим нормам закона не соответствует, поскольку анализ доказательств, приведённый в приговоре в обоснование выводов суда об отсутствии состава преступления в действиях подсудимых, проведён в нарушение положений ст. 88 УПК РФ без учёта всех обстоятельств, односторонне и в отсутствие судебной оценки ряда доказательств, имеющих существенное значение по предъявленному обвинению. По мнению автора представления, не соответствуют фактическим обстоятельствам, установленным в судебном заседании, выводы суда о том, что: вынесение 20 июня 2018 года участковым уполномоченным отдела полиции № (.....)) Г. постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и непринятие мер к дополнительной проверке материала в период с 6 по 24 июля 2018 года не свидетельствует о наличии прямой причинно-следственной связи между действиями (бездействием) Г. при исполнении своих служебных обязанностей по проверке материала с 7 августа 2018 года и преступной деятельностью И. с 16 по 20 сентября 2018 года, влекущей уголовную ответственность Г. по вменённому в обвинении составу преступления халатности; в действиях В. и Х. не имеется ненадлежащего исполнения должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе; между преступной деятельностью И. с 16 по 20 сентября 2018 года и «состоявшимся исполнением» В. и Х. своих служебных обязанностей с 22 по 30 августа 2018 года и с 30 августа 2018 года по 11 сентября 2018 года отсутствует причинная связь, влекущая уголовную ответственность по обвинению в халатности. Утверждает, что судом не учтено и оставлено без должной оценки, что причинная связь между бездействием (действием) должностного лица, ненадлежащим исполнением последним своих обязанностей и каким-либо последствием имеет место в случае, когда надлежащее выполнение должностным лицом должностных обязанностей исключило бы наступление вредных последствий. Отмечает, что в судебном заседании установлено, что информация о причастности И. к причинению К. телесных повреждений имелась 10 июня 2018 года, и уже на следующий день имелась информация об установленном у К. диагнозе, что подтверждается показаниями свидетелей З., О. и М., в связи с чем, по мнению государственного обвинителя, при надлежащем исполнении Г. своих должностных обязанностей принять процессуальное решение по материалу проверки было возможно в установленный уголовно-процессуальным законом срок и не имелось никакой необходимости в вынесении заведомо незаконного и необоснованного решения об отказе в возбуждении уголовного дела. 6 июля 2018 года Г. после отмены данного незаконного решения было принято решение о передаче материала участковому уполномоченному полиции Б., которая фактически получила этот материал только 24 июля 2018 года, и в указанный период работа по материалу проверки не проводилась. Получив материал проверки, Б. выполнила указания прокурора и смогла установить достаточные данные, свидетельствующие о наличии признаков преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК РФ, и причастности к данному преступлению И., а 17 августа 2018 года приняла меры к передаче сообщения о преступлении по подследственности, направив материалы проверки по факту причинения К. телесных повреждений для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в следственное управление (.....), при этом, свидетель Б. поясняла, что данный материал передавался с установленным лицом, подлежащим привлечению к уголовной ответственности, которым являлся И,, что подтверждается рапортом Б.. В., получив 21 августа 2018 года, материалы проверки по факту причинения телесных повреждений К., в которых уже имелась информация о лице, причастном к совершению преступления, в период с 21 по 30 августа 2018 года никому из подчинённых сотрудников следственного управления проведение проверки не поручил, мер к возбуждению уголовного дела и изобличению лица, причастного к совершению преступления, не принял, при этом, факт осведомлённости В. о причастности И, к совершению преступления подтверждают сведения, изложенные в рапорте Б., а также запрос В. справки из информационного центра от 29 августа 2018 года. Х., получив 30 августа 2018 года материал проверки по факту причинения телесных повреждений К., а также информацию о причастности И. к совершению преступления в отношении К., имея реальную возможность надлежащего исполнения своих должностных обязанностей, в период с 30 августа по 11 сентября 2018 года под надуманным предлогом, якобы для проведения оперативно-розыскных мероприятий, вынесла необоснованное постановление о возбуждении перед заместителем начальника следственного управления (.....) (.....) В. ходатайства об установлении (продлении) срока проверки сообщения о преступлении до 9 сентября 2018 года, которое последним было необоснованно удовлетворено, при этом, соответствующее поручение Х. фактически не было оформлено и направлено для исполнения в орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, и какие-либо проверочные мероприятия с 30 августа 2018 года по 10 сентября 2018 года по сообщению о преступлении Х. не проводила, и, несмотря на наличие оснований и повода для возбуждения уголовного дела в отношении И., уголовное дело было возбуждено Х. только 10 сентября 2018 года и по факту причинения телесных повреждений К.. Заявляет, что каждый из оправданных, не предвидя возможности наступления общественно-опасных последствий от своих действий, но при необходимой внимательности и предусмотрительности должен и мог их предвидеть, ненадлежащим образом исполнил свои должностные обязанности вследствие недобросовестности и небрежного отношения к службе, и их действия привели к существенному нарушению прав и законных интересов граждан и охраняемых законом интересов общества и государства, повлекшему по неосторожности гибель людей, и между ненадлежащим исполнением каждым из них своих должностных обязанностей и наступившими последствиями имеется причинная связь, полагая, что при указанных обстоятельствах не имеет правового значения отсутствие поручения начальника отдела полиции № (.....) (.....) на проведение проверки участковому уполномоченному полиции Г., указание в предъявленном Г. обвинении должностной инструкции, которая являлась недействующей на момент рассматриваемых событий, так как материал проверки Г. был расписан его непосредственным начальником Б., указания которого Г. не обжалованы и выполнялись с учётом сложившейся практики в отделе полиции № (.....) (.....), и по этим же основаниям не имеет правового значения тот факт, что за В. формально не были закреплены полномочия по надзору за сотрудниками отдела № (.....) (.....), так как им выполнялись указания своего непосредственного начальника, что прямо закреплено в контрактах о прохождении службы в органах внутренних дел как Г., так и В.. Утверждает, что из приговора не следует, какие именно из представленных и исследованных доказательств являются доказательствами стороны обвинения, а какие – стороны защиты, и какие именно доказательства обвинения отвергнуты судом и по каким мотивам. Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое судебное разбирательство.

В дополнительном апелляционном представлении государственный обвинитель Дубейковская Т.В., ссылаясь на положения ст. 240, ч. 7 ст. 241, ст. 297, ст. 298, ч. 3 ст. 303, ст. 305, ст. 310 УПК РФ, разъяснения в пп. 1, 4, 15 и 42 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре», считает, указанные нормы закона судом при постановлении приговора не соблюдены. Заявляет, что провозглашённый судом 3 июня 2022 года в зале судебного заседания после выхода из совещательной комнаты приговор не соответствует тексту вручённого государственным обвинителем приговора, отмечая, что:

- при провозглашении вводной части приговора судом не были провозглашены данные о личности подсудимых, связанные с их семейным положением, наличием детей и иждивенцев, отсутствием судимостей, местом работы и должности, местом регистрации и проживания, избранной меры пресечения;

- в описательно-мотивировочной части приговора при описании предъявленного подсудимым обвинения не были провозглашены пункты, номера и даты федеральных законов и нормативных актов, а также часть должностных обязанностей, которые вменялись в вину всем троим подсудимым, не провозглашены положения уголовно-процессуального законодательства, а также часть фактических обстоятельств совершённого преступления, которые имеют существенное значение для дела;

- при провозглашении показаний подсудимых Г., В. и Х. не провозглашены существенная часть их показаний, имеющая существенное значение для проверки и оценки их показаний по правилам ст.ст. 87-88 УПК РФ, аналогичным образом не была провозглашена существенная часть показаний потерпевших и свидетелей, допрошенных в судебном заседании, а также их показаний на предварительном следствии, оглашённых в судебном заседании, при перечислении исследованных в судебном заседании письменных материалов уголовного дела;

- при изложении установленных в судебном заседании обстоятельств существенная часть указанных в тексте приговора обстоятельств провозглашена не была, кроме того, не была провозглашена часть указанных в тексте приговора оснований и мотивов недоказанности вины подсудимых по предъявленному обвинению, имеющих существенное значение для оценки правильности выводов суда по предъявленному им обвинению;

- в резолютивной части приговора в отношении каждого из подсудимых не были провозглашены пункт, часть и статья УПК РФ, на основании которых они были оправданы;

- в части разрешения гражданских исков не провозглашены, кем были заявлены гражданские иски, при этом, при провозглашении приговора суд указал об оставлении гражданских исков без рассмотрения, а в тексте приговора указано об оставлении гражданских исков без удовлетворения;

- судом не провозглашалось решение по вопросу распределения процессуальных издержек, связанных с оплатой труда адвоката Нескоромного О.В., а в тексте приговора данное решение указано;

- не в полном объёме провозглашено решение суда, связанное с вещественными доказательствами.

По мнению автора апелляционного представления, объём текста приговора, касающийся существенных обстоятельств уголовного дела, который не был провозглашён судом в судебном заседании после выходы из совещательной комнаты, является значительным. Утверждает, что в нарушение вышеуказанных требований закона:

- при изложении в описательно-мотивировочной части приговора исследованных в судебном заседании доказательств – показаний потерпевших и свидетелей суд указал на их показания в судебном заседании, а также их показания в ходе предварительного следствия, оглашённые в суде, вместе с тем, в ходе судебного разбирательства непосредственно были допрошены лишь потерпевшие Т. и Т,, свидетели Р., М., З., Ж., З., Ж., П., Л. и М., а показания потерпевшего К. и (.....) Б., а также всех остальных указанных в приговоре свидетелей, данные ими в ходе предварительного следствия и в предыдущем судебном заседании, были оглашены;

- при изложении показаний свидетеля Л. суд указал на оглашённые показания Л., подтверждённые этим свидетелем в суде, однако, при новом рассмотрении уголовного дела Л. непосредственно не допрашивалась, аналогичная ситуация и при изложении в приговоре показаний свидетелей М., Ф., З, Б., Ж. и Б.;

- при изложении показаний свидетелей И., Л., С., С., Н., К,, Г., Л, Ш. И.Н., Г., Б. и К. судом не указано, какие их показания исследовались, при том, что данные свидетели непосредственно в судебном заседании не допрашивались, а были оглашены их показания, данные на предварительном следствии и в судебном заседании при предыдущем рассмотрении уголовного дела;

- из приговора не следует, какие именно из представленных и исследованных доказательств являются доказательствами стороны обвинения, а какие являются доказательствами стороны защиты, и не указано, какие именно доказательства обвинения отвергнуты судом и по каким мотивам;

- в приговоре не приведены ряд доказательств стороны обвинения: объяснения Г., В. и Х., данные ими в рамках проведённой прокурорской проверки и представленные в следственное управление (.....) (.....) в порядке ст. 37 УПК РФ; протокол очной ставки между обвиняемой Х. и свидетелем Г.;

- судом первой инстанции после отмены апелляционным определением Верховного Суда Республики Карелия от 28 июля 2020 года оправдательного приговора Петрозаводского городского суда от 28 мая 2020 года в отношении Г., В. и Х. в связи с допущенными судом нарушениями требований ст. 88 УПК РФ об оценке собранных по делу и исследованных доказательств стороны обвинения не выполнены обязательные для суда указания суда апелляционной инстанции, а именно, не дано оценки доказательствам обвинения: показаниям свидетеля З.; протоколу исследования от 10 июня 2018 года №; показаниям свидетелей Л., О., М., Б., Б., Н., С. и И.; контрактам о прохождении службы Г., В. и Х.; заключению служебной проверки от 19 октября 2018 года в отношении Г., В. и Х.; частному постановлению судьи Верховного Суда Республики Карелия от 3 декабря 2019 года, вынесенному по результатам рассмотрения уголовного дела в отношении И..

Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое рассмотрение.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней потерпевшая Б. считает приговор незаконным в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушением судом правил оценки доказательств, неправильным применением уголовного закона и существенным нарушением уголовно-процессуального закона. По мнению автора апелляционной жалобы, приговор не соответствует требованиям ч. 2 ст. 297 УПК РФ и ст. 305 УПК РФ, а приведённый в приговоре в обоснование выводов суда об отсутствии состава преступлений анализ доказательств проведён, вопреки требованиям ст. 88 УПК РФ, односторонне, без учёта всех обстоятельств дела и в отсутствии оценки ряда доказательств, имеющих существенное значение для дела. Утверждает, что между бездействием сотрудников полиции Г., В., Х. и наступившими последствиями в виде причинения ей И. тяжкого вреда здоровью и другими тяжкими последствиями в виде совершённых убийств Т. и С. имеется причинно-следственная связь. Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней потерпевший Т. считает приговор незаконным в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушением судом правил оценки доказательств, неправильным применением уголовного закона и существенным нарушением уголовно-процессуального закона, допущенным судом при провозглашении приговора.

По мнению автора апелляционной жалобы, приговор не соответствует требованиям ч. 2 ст. 297, ст. 305 УПК РФ, а приведённый в приговоре в обоснование выводов суда об отсутствии состава преступлений анализ доказательств проведён, вопреки требованиям ст. 88 УПК РФ, односторонне, без учёта всех обстоятельств дела и в отсутствии оценки ряда доказательств, имеющих существенное значение для дела, кроме того, судебное разбирательство по делу проведено судом формально, в том числе при исследовании и оценке доказательств, поскольку в рамках судебного следствия «ключевые» свидетели Л., Л., М., С., И., К., Б., Г., С., Б., З, Л, О., Н., Ш., Ж., С., М. и Ф. не допрашивались, а были оглашены их показания, содержащиеся в протоколах судебных заседаний, состоявшихся до вынесения по этому делу приговора, который был отменён судом апелляционной инстанции, что свидетельствует о том, суд первой инстанции фактически ограничился теми показаниям, которым ранее была дана оценка приговором, признанным незаконным, при этом, сведения об оглашении данных показаний в обжалуемом приговоре отсутствуют. Приложив к жалобе копию вручённого ему судом приговор, утверждает, что:

- печатный текст вручённого ему в суде приговора, заверенного подписью судьи и печатью, существенно отличается от непосредственного провозглашённого 3 июня 2022 года председательствующим по делу в зале судебного заседания, а именно, во вручённом ему приговоре добавились целые абзацы и предложения текста, которые отсутствовали при провозглашении приговора;

- исследованные в судебном заседании письменные доказательства председательствующим по делу во время провозглашения приговора были просто перечислены (рапорт, копия книги учёта заявлений и сообщений о преступлениях, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 июня 2018 года, вынесенное старшим участковым Г., протокол осмотра журнала, протокол осмотра телефонных соединений Б.-В.-Х. и так далее), то есть без фактического раскрытия их содержания и, следовательно, их доказательственного значения, вместе с тем, в выданном ему по его запросу приговоре данные доказательства изложены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства с указанием их содержания;

- суд при провозглашении в части изложения сущности обвинения подсудимых не называл конкретные нормы закона и нормативных актов, нарушения которых им инкриминировались, а указывал только наименования закона или нормативного акта, однако, в выданном ему приговоре указанные ссылки на конкретные пункты, части и статьи данных законов присутствуют, полагая, что судом с учётом длительности вручения приговора (спустя 10 суток с момента провозглашения приговора) допущено искажение фактического содержания приговора,

в связи с чем, он вынужден был запросить аудиозаписи судебных заседаний по уголовному делу, и, прослушав аудиозапись судебного заседания, в ходе которого был провозглашён приговор, сравнив аудиозапись оглашённого приговора с печатным тестом выданного ему приговора, полагает, что председательствующий по делу фактически провозгласил один приговор, а вручил ему абсолютно другой приговор, печатный текст которого существенно отличается от провозглашённого, в связи с тем, что в приговоре содержится намного больше данных. Заявляет, что текст вручённого ему приговора от 3 июня 2022 гола по своему содержанию является практически «дословной» копией ранее отменённого приговора от 28 мая 2020 года, о чём свидетельствует их «идентичность», в частности идентичными являются приведённые в этих приговорах оценки показаний свидетеля Н., что в свою очередь свидетельствует о фактическом копировании показаний указанного свидетеля из ранее отменённого приговора, аналогичные обстоятельства, связанные с дословным переносом показаний из предыдущего приговора в обжалуемый установлены при изложении показаний свидетелей Л., Б., М. и Ф., более того, данный вывод подтверждается протоколом судебного заседания в части изложения показаний свидетеля М. по результатам нового рассмотрения дела, поскольку, вопреки приведённым показаниям указанного свидетеля в обжалуемом приговоре, протокол судебного заседания эти сведения не содержит, в свою очередь, показания в такой редакции, как они изложены в обжалуемом приговоре отражены в ранее отменённом приговоре и протоколе судебного заседания до его вынесения. Утверждает, что судом при новом судебном рассмотрении уголовного дела после отмены в апелляционном порядке предыдущего приговора не были устранены выявленные судом апелляционной инстанции существенные нарушения уголовно-процессуального закона, а именно, не дано оценки:

- показаниям (.....) - свидетеля З., проводившего обследование К., у которого была установлена тяжёлая черепно-мозговая травма, являющаяся тяжким вредом здоровью, и составленному З. протоколу исследования от 10 июня 2018 года №, согласно которому, у К. были установлены переломы свода и основания черепа с пластинчатой субдуральной гематомой и контузионными очагами первого типа в правой височной области, множественные переломы костей лицевого скелета;

- показаниям матери потерпевшего К. - свидетеля Л. о том, что 1 июля 2018 года ей позвонил сын и сообщил о своём нахождении в (.....)», куда приехав, она узнала о трещине в черепе сына и поняла, что сын был избит;

- показаниям очевидцев событий, происходивших в квартире последнего 9 июня 2018 года, - свидетелей Л., Ш. и М., подтвердивших, что в их присутствии И. избил К.;

- показаниям сотрудников патрульно-постовой службы М. и О. о том, что в июне 2018 года они выезжали по сообщению о конфликте в квартиру, расположенную в (.....) в (.....), установив, что И. избил К.;

- рапорту О. от 10 июня 2018 года, в котором имелись сведения о нахождении К. и И. в квартире М.;

- показаниям свидетеля Б. о том, что материал проверки по факту причинения телесных повреждений К. 10 июня 2018 года был поручен им, Б., участковому уполномоченному полиции Г., а после отмены постановления от 20 июня 2018 года об отказе в возбуждении уголовного дела прокурором проведение дополнительной проверки 6 июля 2018 года резолюцией Б. также было поручено Г.;

- контрактам Г., В. и Х. о прохождении службы в органах внутренних дел, согласно которым, они обязаны выполнять приказы и распоряжения руководителей (начальников), отданных в установленном законом порядке и не противоречащих федеральному закону;

- показаниям свидетеля Н. о том, что 15 августа 2018 года при получении объяснения от И., последний сообщил об избиении им К. в квартире М., и данную информацию, полученную от И., он сообщил Г. и Б.;

- рапорту Б. от 17 августа 2018 года, из которого следует, что К. избил И.;

- показаниями свидетеля Б. о том, что поручение на проверку материалов осуществлялось не начальником отдела полиции, а начальником отделения участковых уполномоченных полиции Б.;

- показаниям свидетеля С., временно исполнявшего обязанности начальника отдела полиции №, о том, что, изучив представленный участковым уполномоченным полиции Б. материал по факту состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст.111 УК РФ, дал Б. указание передать материал в орган следствия;

- показаниям свидетеля И. о том, что он начал скрываться от сотрудников полиции только после причинения телесных повреждений Б. 16 сентября 2018 года, выбросив телефон и перестав отвечать на звонки;

- заключению служебной проверки, утверждённой 19 октября 2018 года, согласно которой, Г. признан виновным в неисполнении требований ч. 2 ст. 21 УПК РФ, п. 48 Инструкции по приёму, регистрации и разрешения в территориальных органах внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, подп. «б» п. 5 Дисциплинарного устава органов внутренних дел Российской Федерации и должностной инструкции, В. - в неисполнении требований пп. 2-3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ, Х. - в неисполнении требований ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 144 и ч. 1 ст. 146 УПК РФ и п.3 должностной инструкции с привлечением их к дисциплинарной ответственности,

которые в рамках нового судебного разбирательства исследовались и изложены в описательно-мотивировочной части выданного ему обжалуемого приговора с раскрытием их содержания, вместе с тем, данным доказательствам оценки в приговоре не дано, то есть указания вышестоящего суда при новом рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции проигнорированы.

Считает приведённые в приговоре доводы суда о невиновности Г., В. и Х. необоснованными, ошибочными и противоречивыми. Анализируя показания в суде в качестве подсудимого Г., свидетеля Л., заявляет, что Г. за всё время проведения проверки только опросил потерпевшего и принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела, сославшись на то, что не смог найти участников происшествия, не опросив помощника оперативного дежурного Ф., а также полицейских патрульно-постовой службы О. и М., которым было известно о обстоятельствах происшествия, кроме того, Г. после отмены прокурором 27 июня 2018 года постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и поручения ему проведение дополнительной проверки в период с 6 по 24 июля 2018 года данную проверку не проводил и, фактически отстранившись от её проведения, «перепоручил» проверку другому сотруднику, находившейся в то время в длительной служебной командировке Б., которая до 20 августа 2020 года проводилась под руководством Г., при этом, Г. не имел законных полномочий поручать проведение проверки другим участковым уполномоченным полиции, однако, этому обстоятельству судом оценки в приговоре не дано, как не дано должной оценки и оглашённым в судебном заседании показаниям начальника отдела полиции № - свидетеля З о том, если бы Г. сообщил ему о своей высокой служебной нагрузке и недостатке численности участковых, наличии вакансии на участке №, то перепоручил бы проверку по избиению К. другому сотруднику. Ссылаясь на положения ст. 6.1, ст. 144 УПК РФ, п. 56 главы 3 должностного регламента Г., полагает, что не могут быть приняты во внимание выводы суда о том, что Г. не мог качественно и в установленные сроки разрешать материалы, содержавшие сообщения о преступлениях вследствие высокой служебной нагрузки, «вакантности административного участка», на котором имело место преступление, недостаточной численности участковых уполномоченных полиции в июне-июле 2018 года на опорном пункте «(.....)», поскольку они не основаны на законе. Не согласен с выводом суда об отсутствии вины Г. в непринятии мер к выполнению указаний «прокуратуры», которые обязательны для органа дознания, поскольку этими указаниями должно было заниматься «начальство» Г., утверждая, что именно Г. должен был выполнить указания прокурора в силу положений ст. 144 УПК РФ, которые возлагают обязанность проверки сообщения о преступлении на должностное лицо, которому в установленном порядке поручена данная проверка, то есть в данном случае, на участкового уполномоченного Г., халатные действия которым совершались, в том числе и во время нахождения Г. в отпуске с учётом пояснений Г. об осуществлении им служебной деятельности и участии в проверке по другим материалам вплоть до 21 августа 2018 года. По мнению потерпевшего, вывод суда о том, что указанный в обвинении Г. медицинский диагноз К., установленный при поступлении последнего в лечебное учреждение, является недостоверным и противоречит исследованным в судебном заседании доказательствам, в частности, результатам проведённой К. спиральной компьютерной томографии головного мозга в день поступления в (.....)», то есть 10 июня 2018 года, в соответствии с которыми К. был поставлен диагноз - «перелом свода и основания черепа», и на момент получения материала Г. и опроса К. 19 июня 2018 года протокол СКТ имелся в медицинских документах, однако, Г. каких-либо своевременных мер к его истребованию и опросу лечащего врача о тяжести телесных повреждений у К. не принял, а сообщение о сотрясении головного мозга поступило в полицию до указанного исследования. Отмечает, что 21 августа 2018 года направленный отделом полиции № материал поступил в СУ (.....) (.....) и временно исполнявшим обязанности начальника СУ (.....) (.....) был поручен В., как самому опытному сотруднику следственного управления для того, чтобы в кратчайший срок возбудить уголовное дело, произвести расследование и задержать И.. Считает наиболее правдивыми показания В. в рамках прокурорской проверки и доследственной проверки, согласно которым, В. изучил данный материал, из которого следовало, что И. были причинены К. телесные повреждения, повлекшие тяжкий вред здоровью, и понял, что из материалов проверки усматривались признаки состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 111 УК РФ, однако, этим показаниям В. суд в приговоре оценки не дал и не привёл их в описательно-мотивировочной части приговора. Отмечает, что в силу закона В. и сам мог возбудить уголовное дело, установив для этого необходимые обстоятельства совершённого преступления, более того, материал при отсутствии тому каких-либо законных и разумных объяснений пролежал у В. без движения 10 дней, однако, этому обстоятельству суд в приговоре оценки также не дал. Заявляет, что по результатам служебной проверки, проведённой в МВД (.....) действия (бездействие) В., Г. и Х. признаны незаконными, и они привлечены к дисциплинарной ответственности, но суд, несмотря на то, что данное заключение исследовалось в судебном заседании, оценки ему не дал. Утверждает, что отсутствие должностной инструкции руководителя следственного органа не исключает его статус как должностного лица, обладавшего правом принимать решение, порождающие правовые последствия, что подтвердил в суде сам В., который, как руководитель следственного органа должен был руководствоваться требованиями уголовно-процессуального закона, чего В. не было сделано, и с учётом положений контракта В. о прохождении службы в органах внутренних дел Российской Федерации В. не нужна была никакая новая инструкция, и В. был обязан выполнять обязанности начальника следственного отдела №. Заявляет о наличии у Х. должностной инструкции, в которой указаны её обязанности, в том числе: проведения всех необходимых проверочных мероприятий при рассмотрении в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ заявлений и сообщений о преступлениях для принятия законного и обоснованного решения; направления поручения на имя начальника ОВД/УВД о производстве оперативно-розыскных мероприятий, направленных на установление лиц, совершивших преступление, которые Х. нарушила, однако, суд этому не дал оценки. Обращает внимание на то, что, оценивая доказательства в части обвинения В., суд указал на то, что в ходе судебного разбирательства установлено, что Г. вышел из отпуска 3 сентября 2018 года, о чём ранее заместитель начальника отдела уголовного розыска - свидетель К, не сообщил В. и последний, определив для себя сроки работы по материалу, не мог знать об этом обстоятельстве, что послужило одним из поводов для оправдания В., в то же время, оценивая доказательства в части обвинения Х., суд указал на то, что 30 августа 2018 года было проведено оперативное совещание, в котором участвовали Х., В. и К., который довёл до Х. и В. информацию о выходе Г. из отпуска 3 сентября 2018 года, и заявляет об установленном объективном противоречии в части оценки установленных обстоятельств и имеющихся доказательств в части показаний В. и Х., при этом, суд посчитал достоверными показания обоих подсудимых. Кроме того, при оправдании В. суд учёл, что, согласно показаниям В., материал проверки по факту избиения К. В. получил по журналу 22 августа 2018 года, однако, согласно постановлению Х. о продлении срока проверки, согласованному с В., признанному судом законным, данный материал в следственный отдел № поступил 21 августа 2022 года, и этому противоречию судом также не дано оценки. Анализируя показания свидетелей Ш. и Н., которым стало известно о причинении К. телесных повреждений в результате применённого И. насилия, что нашло отражение в рапорте сотрудника полиции Б., однако, в приговоре данный рапорт приведён без указания на причастность к совершению преступления И.. Заявляет, что о халатном отношении В. к исполнению своих служебных обязанностей свидетельствует тот факт, что, несмотря на собственное утверждение В. о поверхностном характере показаний потерпевшего и очевидца, имевшихся в материале, В. располагал данным материалом в течение 10 суток, не организовал и не принял каких-либо мер, направленных на устранение тех недостатков, о которых он сам сообщил суду, при этом, в согласованном В. постановлении следователя Х. об установлении (продлении) срока проверки на 10 суток данные о «поверхностном» характере пояснений и необходимости дополнительных опросов пострадавшего К. и очевидца Ш. отсутствовали, поскольку в этом постановлении Х. было указано на необходимость проведения оперативно-розыскных мероприятий для установления вышеуказанных лиц, что свидетельствует о формальном подходе и указывает на несоответствие и ложность показаний В.. Отмечает, что Х. в своих показаниях в предыдущем судебном заседании на вопрос суда о том, известно ли ей было, что И. неоднократно судим, ответила отрицательно, а в дальнейшем утверждала, что не располагала сведениями о судимостях И. и не могла располагать, однако, согласно показаниям В., о судимостях И. В. предупреждал в устной форме Х. при продлении срока проверки, и этим показаниям В. судом также оценка не дана. Утверждает, что о халатном отношении Х. к исполнению своих служебных обязанностей свидетельствует то, что она при наличии сомнений не предприняла мер к тому, чтобы их устранить, а именно, кого-либо опросить, а также назначить дополнительную судебно-медицинскую экспертизу, чтобы установить механизм получения потерпевшим травмы головы, хотя у Х. такая реальная возможность имелась, имелись контактные телефоны и адреса всех опрошенных лиц, но Х. никаких мер к их вызову и уточнению интересующих её вопросов не приняла. Отмечает, что судом в приговоре не дано оценки оглашённым показаниям Х. в рамках прокурорской проверки, проведённой после событий, связанных с совершением И. убийств в сентябре 2018 года, спустя незначительное время после нахождения в её производстве материала о причинении К. телесных повреждений в условиях, несвязанных с осуществлением в отношении Х. уголовного преследования по факту халатности. Анализирует содержание показаний в суде свидетеля Ж. и делает выводы относительно того, с какой именно целью они даны указанным свидетелем. Считает ошибочными выводы суда о том, что наличие письменного поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий не может свидетельствовать об оперативности исполнения этого поручения и влиять в обязательном порядке на результат исполнения поручения.

Ссылаясь на положения ст. 38 УПК РФ, ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», полагает, что утверждение Х. о праве следователя давать поручения органу дознания не основано на законе. Приводя содержание показаний свидетеля Г., заявляет, что суд их исказил в приговоре, указав, что Г. до 10 сентября 2018 года, якобы, не смог установить местонахождение интересовавших следователя лиц, при этом, Г. утверждал, что Х. никого, кроме К., доставить не просила, кроме того, Г. и К. опровергли показания Х., указав, что последняя за какой-либо помощью к ним не обращалась, а какие-либо документальные сведения о ненадлежащем исполнении сотрудниками уголовного розыска своих служебных обязанностей отсутствуют, и Х. никакие рапорты в этой части не составляла. Утверждает, что при наличии в материалах проверки данных о совершении И. преступления в отношении К. возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица повлекло за собой приобретение И. процессуального статуса подозреваемого, что дало бы возможность объявить И. в розыск после совершения И. других преступлений, однако, в отношении И. мера пресечения в виде заключения под стражу избрана не была, каких-либо мер для избрания такой меры В. и Х. принято не было, в течение 20 суток никто не допрашивался, меры к задержанию И. не принимались, материалы в суд с ходатайством об избрании меры пресечения не направлялись, и И. по делу о причинении телесных повреждений К. фактически никто не искал, однако, этим обстоятельствам судом оценки не дано. Анализируя содержание показаний в судебном заседании свидетеля З., а также исследованных судом показаниях И., заявляет о допущенных судом противоречиях в сделанных в приговоре выводах, и нарушениях со стороны оправданных Г., В. и Х. с учётом частного определения судьи Верховного Суда Республики Карелия по делу И., в котором эти нарушения нашли отражение, считая, что между несвоевременным уголовным преследованием И., то есть халатностью со стороны Г., В. и Х. имеется причинно-следственная связь с тем, что И. продолжил заниматься преступной деятельностью и не был своевременно привлечён к уголовной ответственности. Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе потерпевшая Т, считает приговор «неправильным», полагая, что Г., В. и Х. допущено халатное отношение к своим служебным обязанностям, их бездействие при проведении проверки по факту причинения И. телесных повреждений К. повлекло за собой «безнаказанность» И.. Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе представитель потерпевшей Т, - адвокат Чернова Н.Н. считает приговор незаконным и необоснованным. Утверждает, что:

- каждый из оправданных имел возможность принять должные меры к своевременному задержанию Ипатова и предотвращению тех трагических событий, которые произошли в связи с неисполнением оправданными своих должностных обязанностей;

- провозглашённый 3 июня 2022 года приговор является непоследовательным;

- при получении приговора на бумажном носителе и при воспроизводстве аудиозаписи судебного заседания выявлены существенные расхождения, при этом, на бумажном носителе был подготовлен более подробный текст приговора, а при провозглашении приговора не были приведены конкретные нормы законодательства, в то же время в тексте приговора суда данные нормативные акты приведены уже более подробно;

- суд достаточно подробно перечислил в приговоре доказательства, которые были исследованы в ходе судебного процесса, и в целом данный приговор очень схож с предыдущим оправдательным приговором, в то же время правовой анализ этих доказательств в должной мере не приведён, при этом, суд фактически ограничился формальным изложением позиции стороны защиты, в то же время не указаны мотивы, по которым доказательства стороны обвинения были опровергнуты, так, не было принято во внимание заключение служебной проверки, утверждённой 19 октября 2018 года, по результатам которой были признаны виновными: Г. - в неисполнении требований ч.2 ст. 21 УПК РФ, п. 48 Инструкции по приёму, регистрации и разрешения в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, подп. «б» п.5 Дисциплинарного устава органов внутренних дел Российской Федерации, должностной инструкции; В. - в неисполнении требований пп. 2, 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ; Х. - в неисполнении требований ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 144 и ч. 1 ст. 146 УПК РФ, п.3 должностной инструкции, с привлечением каждого к дисциплинарной ответственности;

- указание в приговоре на занятость должностных лиц, а также иные субъективные факторы является недопустимым, при этом, объективных обстоятельств, которые могли позволить должностным лицам не исполнять свои непосредственные обязательства, в приговоре не приведено, а «некая нагрузка», на которую сослался Г., не может служить объективным основанием не исполнять свои служебные обязанности, более того, сами сотрудники полиции не отрицали факт их нахождения при исполнении служебных обязанностей, и Г. имел возможность выяснить состояние потерпевшего К., поскольку об очевидных серьёзных последствиях было известно с момента поступления пострадавшего в больницу, но Г. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое являлось явно незаконным;

- не является основанием для оправдания действий (бездействия) В. его высокая нагрузка, а отсутствие должностной инструкции не освобождает В. от выполнения норм уголовно-процессуального законодательства и ведомственных документов;

- не играет какой-либо исключительной роли беременность Х., поскольку последняя осуществляла свою служебную деятельность в соответствии с должностными обязанностями, возложенными по закону, при этом, следователь Х. в соответствии со ст. 38 УПК РФ имеет определённые полномочия, но эти полномочия никак не сопряжены с прямым риском для жизни и не предусматривают какие-либо невозможные для Х. действия;

- ранее судом апелляционной инстанции при отмене приговора указывалось на допущенные судом первой инстанции нарушения уголовно-процессуального закона, обусловленные односторонней оценкой исследованных доказательств, однако, при проведении нового судебного разбирательства данные нарушения судом не были устранены;

- суд не вправе был принимать решение об оправдании подсудимых, исходя из позиции потерпевшего К., который в ходе судебного разбирательства не был допрошен, ограничившись лишь оглашением показаний указанного потерпевшего;

- ссылка суда на отсутствие у К. претензий к кому-либо является недопустимой, поскольку преступление, предусмотренное ст. 293 УК РФ, отнесено к категории преступлений средней тяжести, и на сотрудников полиции возложена особая ответственность в защите и отстаивании интересов граждан.

Выражает несогласие с выводом суда о том, что установление места нахождения И. и последующее задержание последнего при возбуждении уголовного дела, в том числе и в день поступления материала к В. - 22 августа 2018 года, являются предположительными, поскольку установление места нахождения, а также принятие мер к своевременному задержанию с последующим обращением в суд с ходатайством об избрании И. меры пресечения в виде заключения под стражу - это совокупность действий, которые каждому из оправданных необходимо было предпринять. Полагает, что в суде первой инстанции было установлено достаточное количество доказательств, свидетельствующих о виновности В., Г. и Х.. Просит приговор отменить с направлением уголовного дела на новое рассмотрение.

В возражениях на апелляционные жалобы и апелляционное представление: оправданный В. считает приговор законным, обоснованным и мотивированным, а доводы жалоб - необоснованными, полагая, что в приговоре приведены и отражены все исследованные в судебных заседаниях доказательства; оправданная Х. считает приговор законным, постановленным в соответствии с требованиями УПК РФ, тайна совещательной комнаты судом не нарушена, приговор был провозглашён в судебном заседании и по своему содержанию соответствует требованиям УПК РФ, а все исследованные в ходе судебного заседания доказательства обвинения оценены. Просят апелляционные жалобы и представление оставить без удовлетворения.

Проверив материалы уголовного дела, изучив доводы и требования апелляционного представления и апелляционных жалоб, возражения оправданных В. и Х., суд апелляционной инстанции находит приговор подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 4 ст. 7 УПК РФ судебное решение должно отвечать критериям законности, обоснованности и мотивированности.

В силу положений ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным, справедливым и признаётся он таковым, если он соответствует требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к его содержанию, процессуальной форме и порядку постановления, а также основан на правильном применении уголовного закона.

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 305 УПК РФ, описательно-мотивировочная часть оправдательного приговора должна содержать мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения.

В соответствии со ст. 308 УПК РФ в описательно-мотивировочной части оправдательного приговора излагаются существо предъявленного обвинения, обстоятельства уголовного дела, установленные судом, основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие, мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения.

В приговоре должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам.

Вместе с тем обжалуемый приговор вышеуказанным требованиям закона не соответствует.

В соответствии с требованиями ст.ст. 389.15, 389.16 УПК РФ основанием отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке является, в том числе, несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, и существенные нарушения уголовно-процессуального закона.

Приговор признаётся не соответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, если, в частности: выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании; суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на его выводы; в приговоре не указано, по каким основаниям при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, суд принял одни из этих доказательств и отверг другие.

В силу положений ч. 1 и п. 8 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путём лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путём повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения, и в любом случае является, в том числе, нарушение тайны совещания судей при постановлении приговора.

По мнению суда апелляционной инстанции, эти нарушения уголовно-процессуального закона судом первой инстанции по настоящему уголовному делу допущены.

Органом предварительного следствия заместитель начальника следственного управления (.....) (.....) В., старший участковый уполномоченный полиции отдела полиции № (.....) (.....) Г. и старший следователь отдела № (.....) (.....) Х. обвинялись в халатности - в ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, повлекшее по неосторожности причинение И. 16 сентября 2018 года тяжкого вреда здоровью (.....) Б. и совершение И. 19 и 20 сентября 2018 года убийств С. и Т., при этом, согласно предъявленному обвинению, преступление совершено: Г. в период с 13 июня 2018 года по 21 августа 2018 года; В. в период с 21 по 30 августа 2018 года; Х. в период с 30 августа 2018 года по 11 сентября 2018 года, при обстоятельствах, изложенных в обвинительном заключении.

В обоснование выводов о виновности В., Г. и Х. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 293 УК РФ, орган предварительного следствия сослался на: показания обвиняемого В. (т. (.....)), обвиняемой Х. (т(.....)), потерпевшего А. ((.....)), свидетелей: З ((.....)); Б. ((.....)); Ж. ((.....)); Р. ((.....)); С. ((.....)); С. ((.....)); Л ((.....)); Б. ((.....)); Н. ((.....)); С. ((.....)); К, ((.....)), Г. ((.....)), М. (т(.....)); М. ((.....)); Ж. ((.....)); Ш. ((.....)); Ф. ((.....)); О. ((.....)); М. ((.....)); Л. ((.....)); Л. ((.....)); И. ((.....)); Ш. ((.....)); М. ((.....)); З. ((.....)); протокол очной ставки между обвиняемой Х. и свидетелем Г. ((.....)); протокол выемки 18 декабря 2018 года в отделе полиции № (.....) (.....) журнала учёта материалов об отказе в возбуждении уголовного дела ((.....)); протокол обыска от 18 декабря 2018 года, в ходе которого был изъят журнал учёта уголовных дела следственного отдела № (.....) (.....) ((.....)); протокол осмотра предметов от 8 апреля 2019 года ((.....)); протокол выемки у свидетеля З. запроса старшего участкового полиции Г. на получение копии протокола спирально-компьютерной томографии ((.....)); протокол выемки у свидетеля Г. листа с рукописными записями из блокнота ((.....)); протокол осмотра предметов ((.....)); рапорт от 10 июня 2018 года № ((.....)); рапорт от 10 июня 2018 года № ((.....)); рапорт от 10 июня 2018 года № ((.....)); объяснение К. от 19 июня 2018 года ((.....)); постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 июня 2018 года ((.....)); постановление первого заместителя прокурора (.....) от 27 июня 2018 года об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела ((.....)); объяснение Ш. от 11 августа 2018 года ((.....)); объяснение И. ((.....)); объяснение Л. ((.....)); справку о судимостях И. ((.....)); протокол исследования от 10 июня 2018 года ((.....)); карту вызова скорой медицинской помощи от 10 июня 2018 года ((.....)); акт судебно-медицинского обследования от 9 августа 2018 года №/МД ((.....)); рапорт Б. от 17 августа 2018 года ((.....)); титульный лист материала об отказе в возбуждении уголовного дела по материалу № ((.....)); заключение эксперта от 27 мая 2019 года №/П-1 ((.....)); сопроводительное письмо от 20 августа 2018 года № ((.....)); постановление от 30 августа 2018 года о возбуждении перед руководителем следственного органа ходатайства об установлении срока проверки сообщения о преступлении на 10 суток ((.....)); заключение эксперта от 31 мая 2019 года №/П-1 ((.....)); копия запроса от 31 июля 2018 года ((.....)); ответы ГБУЗ (.....)» ((.....)); график работы участковых уполномоченных полиции отдела полиции № (.....) (.....) ((.....)); справку УМВД (.....) (.....) ((.....)); материалы прокурорской проверки ((.....)); объяснение Д. ((.....)); протоколы осмотра предметов от 10 и 15 апреля, 2 июля, 5 и 8 августа 2019 года ((.....)); выписку из приказа от 30 сентября 2016 года № л/с ((.....)); контракт Г. о прохождении службы в органах внутренних дел от 1 октября 2016 года ((.....)); должностную инструкцию старшего участкового уполномоченного полиции отдела полиции № (.....) (.....) Г. ((.....)); выписку из приказа от 1 августа 2018 года №/с ((.....)); контракт В. о прохождении службы в органах внутренних дел от 1 августа 2018 года ((.....)); выписку из приказа от 19 декабря 2016 года №/с ((.....)); контракт Х. о прохождении службы в органах внутренних дел от 1 января 2017 года ((.....)); должностную инструкцию старшего следователя следственного отдела полиции № (.....) (.....) Х. ((.....)); заключение служебной проверки (.....)); постановления о возбуждении уголовного дела от 10, 18 и 20 сентября 2018 года ((.....)); и другие доказательства.

В заседании суда первой инстанции подсудимые В., Г. и Х. свою вину по предъявленному им обвинению не признали и отказались от дачи показаний.

Принимая решение об оправдании В., Г. и Х. по предъявленному им обвинению в халатности, то есть ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью и смерть двух лиц, суд, сославшись на положения постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 5 марта 2013 года № 5-П, 31 марта 2015 года № 6-П и 8 декабря 2015 года № 39-П, главы 30 УК РФ, разъяснения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 года № 19, а также положения ч. 4 ст. 14, пп. 1-4 ч. 1 ст. 73, п. 4 ч. 2 ст. 171, ч. 4 ст. 302 УПК РФ, пришёл к выводу о том, что изложенные в обвинении В., Г. и Х. доводы и выводы органа расследования об их причастности к совершению преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 293 УК РФ, не дают суду достаточных оснований для признания подсудимых виновными по указанной норме уголовного закона, поскольку их вина в предъявленном обвинении в судебном заседании не нашла своего подтверждения, указав следующее.

Из содержания обвинения подсудимых следует, что «вменённый» состав преступления образован действиями всех троих подсудимых независимо друг от друга, поскольку в обвинении Г. изложены действия (бездействие) В. и Х., в обвинении В. – действия (бездействие) Г. и Х., в обвинении Х. – действия (бездействие) Г. и В., то есть преступление ими совершалось последовательно – было начато Г., продолжено В. и завершено Х., и без вменённых в обвинении действий (бездействия) одного из подсудимых состав преступления в виде халатности, совершённого фактически последовательно группой лиц, у других подсудимых не имел место.

В обвинении Г. факты и обстоятельства изложены следователем недостоверно, поскольку они не соответствуют действительности, так: в обвинении указано, что первоначально проведение проверки материала Г. было поручено 13 июня 2018 года начальником отдела полиции № (.....) (.....) З, при том, что последний такого поручения Г. письменно не давал, проверку материала Г. поручил начальник отделения участковых уполномоченных полиции названного отдела полиции Б.; в обвинении указано, что в период с 13 по 20 июня 2018 года Г. осуществлял свою служебную деятельность на административном участке, включающем (.....), расположенный в (.....), при том, что, согласно приказу начальника УМВД (.....) (.....) от 29 мая 2018 года № «О закреплении УУП за административными участками», административный участок № УУП «(.....)», на котором располагался указанный дом, являлся вакантным, то есть не закреплённым за конкретными участковым уполномоченным полиции, а за Г. закреплён административный участок №; в обвинении указано, что К. при поступлении 10 июня 2018 года в медицинском учреждении был поставлен диагноз «перелом свода и основания черепа», квалифицируемый как тяжкий вред здоровью, при непосредственном доставлении в больницу, как следует из сообщения ГБУЗ (.....)», поступившего в дежурную часть отдела полиции № 10 июня 2018 года в 2 час. 55 мин., у К. были установлены сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей лица, состояние алкогольного опьянения; в обвинении указано, что при первичной проверке материала в период с 13 по 20 июня 2018 года Г. должен был и мог предвидеть дальнейшие последствия от преступных действий И., поскольку в нём имелись достаточные данные о личности И., ранее неоднократно судимого за совершение насильственных преступлений, указанное утверждение обвинения не соответствует действительности, поскольку по состоянию на 20 июня 2018 года в материале имелись сведения о лице, причинившем К. повреждения, как имевшего имя «А.», без установления фамилии «И.», соответственно и данные о его личности в части судимостей не могли быть установлены, при этом, суд учёл показания свидетелей Ж., М., Б. и Г. об отсутствии в материале по состоянию на 17 августа и 10 сентября 2018 года надлежаще оформленной справки из информационного центра Министерства внутренних дел по Республике Карелия (далее ИЦ МВД по РК) о судимостях И., соответственно, такой справки не могло быть в материале по состоянию на 20 июня 2018 года, а также показания свидетеля М. в судебном заседании; в обвинении указано, что Г. не направил К. копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 июня 2018 года, право и порядок обжалования принятого процессуального решения ему не разъяснил, однако, судом исследовалась копия уведомления К. от 25 июня 2018 года за подписью начальника отдела полиции З о принятом процессуальном решении с направлением ему на домашний адрес копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с разъяснением права его обжалования.

Как следует из составленного по уголовному делу обвинительного заключения, после отмены прокурором 27 июня 2018 года постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 июня 2018 года материал был направлен для дополнительной проверки и принятия законного и обоснованного решения в отдел полиции № (.....) (.....), однако, в постановлении прокурора указано, что материал направлен конкретному должностному лицу – начальнику отдела полиции № для организации дополнительной проверки с установлением срока проверки 10 суток после поступления материала в отдел полиции.

В обвинении Г. указано, что, не проводя с 6 июля 2018 года дополнительную проверку материала, он проигнорировал указания, в том числе первого заместителя прокурора (.....), не предпринял мер к их выполнению, однако, в постановлении прокурора указано о направлении материала для организации дополнительной проверки конкретному должностному лицу – начальнику отдела №, и именно это должностное лицо, по мнению суда, обязано было выполнить указание прокурора в части организации надлежащей по качеству и сроку исполнения дополнительной проверки материала.

Г. вменён в обвинении период совершения преступления с 13 июня по 21 августа 2018 года, и судебной оценке подлежат действия Г. в период с 13 июня 2018 года (даты получения материала для проведения проверки) по 20 июня 2018 года (даты принятия им процессуального решения по материалу), а также с 6 июля 2018 года (даты поручения ему дополнительной проверки материала) по 7 августа 2018 года (даты выхода Г. в очередной отпуск), однако, в период с 21 июня по 5 июля 2018 года и с 7 августа 2018 года материал не находился на проверке у Г., поэтому вменение ему в обвинении периодов с 21 июня по 5 июля и 7 августа 2018 года необоснованно.

В обвинении Г. в совершении должностного преступления указано на нарушение им его должностной инструкции, утверждённой 10 сентября 2016 года начальником отдела полиции № (.....) (.....), однако, на период события, изложенного в обвинении, указанная инструкция не действовала, поскольку 11 марта 2018 года, тем же начальником отдела полиции была утверждена новая должностная инструкция.

Проведя анализ обвинения Г., суд отметил в приговоре, что:

- считает доказанным непринятие Г. при первично проводимой им проверке материала достаточных мер для обеспечения её полноты, так, по состоянию на 20 июня 2018 года Г. не выяснял по месту лечения К. в больнице о характере имевшихся у него повреждений, с врачом не общался, при том, что проведённой 10 июня 2018 года спиральной компьютерной томографией у К. установлены переломы свода и основания черепа, множественные переломы костей лицевого скелета, соответственно, Г. не принимал мер к инициированию продления срока проверки по материалу в соответствии с ч. 3 ст. 144 УПК РФ до 30 суток, при том, что К. был выписан из больницы 25 июня 2018 года, после чего возможно было получить все необходимые медицинские документы и назначить судебно-медицинское обследование К.;

- считает установленным факт незаконности и необоснованности постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 июня 2018 года, при том, учёл, что это постановление, вынесенное Г., было согласовано с начальником ОУУП отдела полиции № (.....) (.....) Б. и утверждено начальником отдела полиции № (.....) (.....) З, то есть решение Г. без его утверждения начальником дознания было бы процессуальным ничтожным, не имеющим юридической силы;

- постановлением от 20 июня 2018 года о возбуждении перед прокурором ходатайства об отмене незаконного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела подписавший его начальник отдела полиции № З подтвердил незаконность и необоснованность принятого решения, которое ранее в тот же день сам лично утвердил, что свидетельствует об очевидной незаконности согласования и утверждения Б. и З постановления об отказе в возбуждении уголовного дела;

- считает, что Г. обязан лично принять порученный ему 6 июля 2018 года материал для производства дополнительной проверки и выполнить проверочные мероприятия, направленные на установление тяжести причинённого К. вреда здоровью, полагая, что непринятие Г. личных мер в установленный до 16 июля 2018 года срок по дополнительной проверке материала свидетельствует о его недобросовестном отношении при разрешении конкретного материала к служебной обязанности в срок принять решение о дальнейшем процессуальном движении материала;

- судом установлено отсутствие надлежащего контроля за своевременностью получения Г. для проведения дополнительной проверки материала о причинении повреждений К. со стороны его прямого и непосредственного начальника, а также то, что после получения материала 24 июля 2018 года участковым уполномоченным полиции Б. и до выхода с 7 августа 2018 года в отпуск Г. участвовал в проведении проверочных мероприятий по материалу, запрашивал 31 июля и 2 августа 2018 года в ГБУЗ (.....)» медицинские документы на К., лично получал их, дважды отводил в бюро судебно-медицинской экспертизы, 3 августа 2018 года «постановил» назначить судебно-медицинское обследование К., после выхода в отпуск, продолжив выходить на службу, 17 августа 2018 года Г. от имени Б., не выполнившей по материалу в период с 24 июля по 17 августа 2018 года ни одного проверочного действия, которые нашли бы документальное подтверждение в материале, подготовил рапорт на имя временно исполнявшего обязанности начальника отдела полиции № (.....) (.....) для передачи материала в орган расследования, кроме того, установлены: высокая служебная нагрузка Г., объективно препятствовавшая качественно и в установленные сроки разрешать материалы, содержавшие сообщения о преступлениях; вакантность участка №, на котором находился (.....) в (.....) – место преступления в отношении К.; отсутствие приказа о совмещении обслуживания Г. административных участков № и №; недостаток в численности участковых в июне-июле 2018 года на опорном пункте «(.....)» в связи с убытием участкового уполномоченного полиции Б. в период с 25 мая по, фактически, 23 июля 2018 года в служебную командировку (.....); допущенные руководством отдела полиции № (.....) нарушения ведомственного приказа при поручении проверки сообщения о преступлении – первичная и дополнительная проверка материала поручались Г. не начальником территориального отдела полиции З, как предписано пп. 41 и 57 приказа МВД Российской Федерации от 29 августа 2014 года №, а иным должностным лицом – начальником ОУУП отдела полиции № Б., и изложенные факты и обстоятельства в совокупности не влияют в существенной и определяющей степени на уголовно-правовую оценку действий подсудимого Г.;

- судом установлено, что «причастность» Г. к проверке материала о причинении телесных повреждений К. «завершилась» до 7 августа 2018 года – датой его выхода в очередной отпуск, после которого он мог нести ответственности за дальнейшую проверку материала, поскольку после указанной даты последующей работой по материалу занимались другие сотрудники полиции,

и сделал вывод о том, что при установленных обстоятельствах дела не может усмотреть прямую причинно-следственную связь между действиями (бездействием) именно Г. при исполнении своих служебных обязанностей по проверке материала в период до 7 августа 2018 года и преступной деятельностью И. с 16 по 20 сентября 2018 года, влекущей уголовную ответственность.

Суд также установил, что существо обвинения В. заключается в том, что он, являясь заместителем начальника следственного управления (.....) (.....), получив 21 августа 2018 года (фактически 22 августа 2018 года) для организации проведения проверки и принятия решения материал о причинении телесных повреждений К., до 30 августа 2018 года не надлежаще исполняя свои обязанности вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, должным образом не изучил указанный материал, не поручил его проверку подчинённому следователю, не сделал вывода о криминальном характере причинённых К. повреждений, не принял мер к своевременному возбуждению уголовного дела о тяжком преступлении и по изобличению причастного к преступлению лица, не обеспечил своевременное принятие процессуального решения по сообщению о преступлении, а именно, 30 августа 2018 года своей письменной резолюцией поручил проведение проверки и принятие процессуального решения по материалу старшему следователю отдела № (.....) (.....) Х., до своего выхода 31 августа 2018 года в отпуск не обеспечил надлежащий процессуальный контроль за её служебной деятельностью при рассмотрении сообщения о преступлении. Изложенным В. существенно нарушил права К. на судебную защиту и доступ к правосудию, потерпевших от последующей преступной деятельности И,, поскольку с учётом данных о личности последнего должен был и мог предвидеть наступившие последствия в виде причинения И. тяжкого вреда здоровью несовершеннолетней Б., смерти С. и Т..

Проведя анализ обвинения В., суд установил что:

- согласно п. «б» п. 6 Положения о совмещении обязанностей на службе в органах внутренних дел Российской Федерации, утверждённого постановлением Правительства Российской Федерации от 25 июня 2012 года № 621, не допускается совмещение обязанностей руководителями (начальниками) и их заместителями всех уровней, а В. до 1 августа 2018 года исполнял обязанности начальника отдела № (.....) (.....), с 1 августа 2018 года являлся заместителем начальника следственного управления (.....) (.....), фактически совмещав с 1 по 30 августа 2018 года исполнение обязанностей по двум вышеуказанным должностям, при этом, не являясь начальником отдела № (.....) (.....);

- вопреки требованиям ч. 1 ст. 29 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», должностная инструкция заместителя начальника следственного управления до 24 сентября 2018 года отсутствовала,

и отметил в приговоре, что:

- признаёт достоверными показания подсудимого В., свидетелей Л., Ж., Ж. и П. об исполнении вышеуказанных обязанностей и высокой служебной нагрузке В. в августе 2018 года при совмещении должности заместителя начальника следственного управления и одновременном оказании помощи в работе следователям отдела №;

- В. показал, что, изучив материал о причинении повреждений К. во второй половине дня 22 августа 2018 года, по причине служебной занятости до второй половины дня 24 августа 2018 года у него объективно отсутствовало свободное время для изучения поступившей к нему в течение недели почты. С учётом последующих выходных дней 25 и 26 августа 2018 года он провёл в период с 27 по 28 августа 2018 года оперативное совещание с начальником отделения отдела уголовного розыска К,, обсудил с последним материал, имея договорённость о выделении для оперативного сопровождения оперуполномоченного Г.. Для проверки материала он определил следователя отдела № Х., которая после выхода с «больничного» приступила к исполнению обязанностей с 27 августа 2018 года, так как других следователей не имелось, поскольку из 13 штатных следователей работало трое, и они были загружены уголовными делами, при этом, для Х. он указал на сопроводительном письме к материалу данные оперуполномоченного Г.;

- факт рабочего совещания, проведённого В. по материалу с начальником отделения отдела уголовного розыска К., с указанием на конкретные обсуждаемые вопросы подтвердил свидетель К,;

- факт отсутствия в материале справки ИЦ МВД по РК со сведениями о судимостях И, подтверждается как показаниями В., так и показаниями свидетелей Б., Ж. и Г.;

- из показаний В. следует, что 30 августа 2018 года при передаче материала Х. он указал последней на то, что при установлении места нахождения И., последующем возбуждении уголовного дела и подтверждении причастности И. к преступлению, необходимо будет рассмотреть вопрос о задержании в порядке ст. 91 УПК РФ И. и обратиться в суд с ходатайством об избрании И. меры пресечения в виде заключения под стражу;

- в действиях В., продлившего по ходатайству следователя Х. срок для проведения проверки по материалу, нарушений норм уголовно-процессуального закона не усматривает.

Установив изложенное, суд пришёл к выводу об отсутствии в действиях В. ненадлежащего исполнения должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, и с учётом показаний свидетеля З. не усмотрел причинно-следственной связи между установленным судом исполнением В. своих служебных обязанностей в период с 22 по 30 августа 2018 года и преступной деятельностью И. в период с 16 по 20 сентября 2018 года, влекущей уголовную ответственность по предъявленному В. обвинению.

Кроме того, суд первой инстанции установил, что существо обвинения Х. заключается в том, что она, являясь старшим следователем отдела № (.....) (.....), получив 30 августа 2018 года материалы проверки по факту причинения повреждений К., не надлежаще исполняя свои обязанности вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе: не выполнила указания своего руководства и не приняла необходимых и возможных мер для проведения проверки сообщения о преступлении; под надуманным предлогом, якобы для проведения оперативно-розыскных мероприятий при отсутствии к тому законных оснований, вынесла необоснованное постановление о возбуждении ходатайства об установлении (продлении) срока проверки сообщения о преступлении до 9 сентября 2018 года, соответствующее поручение в орган, осуществлявший оперативно-розыскную деятельность, для исполнения не направила; материал доследственной проверки надлежаще не изучила, очевидного вывода о криминальном характере повреждений у К. не сделала, проверочные мероприятия в период с 30 августа по 10 сентября 2018 года не проводила, мер к своевременному возбуждению уголовного дела о тяжком преступлении не приняла; уголовное дело возбудила 10 сентября 2018 года не в отношении И., а по факту причинения тяжкого вреда здоровью К.; меры к изобличению И. в совершении преступления, по его задержанию и заключению под стражу до 11 сентября 2018 года не принимала, чем существенно нарушила права К. на судебную защиту, доступ к правосудию, потерпевших от последующей преступной деятельности И., поскольку с учётом данных о личности последнего должна была и могла предвидеть наступившие последствия в виде причинения И. тяжкого вреда здоровью несовершеннолетней Б., смерти С. и Т..

Проведя анализ обвинения Х., суд установил что:

- получив 30 августа 2018 года материал проверки по факту причинения повреждений К. для принятия решения в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ, следователь Х. в тот же день вынесла постановление о возбуждении ходатайства перед руководителем следственного органа об установлении срока проверки сообщения о преступлении на 10 суток, то есть по 9 сентября 2018 года с целью принятия законного и обоснованного решения в связи с имевшейся, по её мнению, необходимостью проведения оперативно-розыскных мероприятий по установлению лиц, находившихся в (.....). 1 по (.....) в (.....) с целью их опроса, что соответствует требованиям ч. 3 ст. 144 УПК РФ, и как процессуально самостоятельное лицо для принятия в порядке ст.145 УПК РФ законного и обоснованного решения по результатам рассмотрения сообщения о преступлении Х. имела право на принятие решения о необходимости проведения дополнительных проверочных мероприятий по материалу, данное постановление незаконным не признавалось;

- 30 августа 2018 года Х. надлежаще изучила материал, что подтверждается её показаниями, а довод обвинения об обладании Х. сведениями об опасности личности И, ничем не подтверждён;

- наличие письменного поручения органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятиях не может свидетельствовать об оперативности его исполнения и влиять в обязательном порядке на результат исполнения;

- согласно показаниям Х., а также с учётом пояснений свидетеля К., в ходе проведения 30 августа 2018 года оперативного совещания с участием Х., В., начальника отдела уголовного розыска К., последнему было поручено проведение оперативно-розыскных мероприятий по установлению и доставлению всех лиц, находившихся в квартире при причинении телесных повреждений К. для их опроса следователем, а оперативное сопровождение по материалу – оперуполномоченному Г. по выходу его из отпуска 3 сентября 2018 года, и в период с 30 августа по 10 сентября 2018 года Х. многократно контактировала по телефону с К. и Г., кроме того, по материалу по факту причинения телесных повреждений К. необходимо было первоначально провести оперативно-розыскные мероприятия с целью доставления участников происшествия к следователю для дополнительного опроса, а сама Х., находясь на шестом месяце беременности, не имела физической возможности самостоятельно ходить по квартирам и разыскивать очевидцев происшествия, и в период с 3 по 10 сентября 2018 года на проводимых заместителем отдела № совещаниях она ежедневно докладывала ситуацию по материалу проверки и сообщала о том, что сотрудники отделения уголовного розыска не доставляют ей лиц для проведения опроса;

- возбуждение уголовного дела по факту причинения телесных повреждений К. в отношении конкретного лица либо по факту совершения преступления правового значения не имеет, поскольку это не должно отражаться на организации, планировании, качестве и сроке расследования;

- довод обвинения о том, что Х. до 11 сентября 2018 года не принималось мер к изобличению И, в совершении преступления, по его задержанию и принятию мер к заключению под стражу, не может являться элементом её виновности в халатности в период с 30 августа по 11 сентября 2018 года, поскольку, исходя из показаний свидетеля З., с 23 августа 2018 года оперуполномоченными уголовного розыска отдела полиции № (.....) (.....) проводился необходимый комплекс оперативно-розыскных мероприятий по установлению местонахождения подозреваемого в краже И., не принесший положительного результата, поскольку тот скрывался от полиции.

Установив изложенное, суд посчитал, что в действиях Х. не имеется ненадлежащего исполнения должностных обязанностей в период 30 августа по 11 сентября 2018 года, не усмотрев прямой причинной связи с последующей преступной деятельностью И,, а также отметил в приговоре, что:

- довод обвинения о существенном нарушении В., Г. и Х. права К. на судебную защиту и доступ к правосудию не получил подтверждения в судебном заседании;

- доводы обвинения о том, что подсудимые с учётом данных личности И, должны были и могли предвидеть наступившие последствия в виде причинения И. тяжкого вреда здоровью (.....) Б., смерти С. и Т., а также о том, что своевременное возбуждение подчинённой В. следователем Х. уголовного дела в отношении И. по факту причинения последним тяжкого вреда здоровью К., принятие надлежащих и своевременных мер по его розыску, задержанию и заключению под стражу, предотвратило бы совершение им тяжкого и особо тяжких преступлений против личности, являются предположениями, трактуя все сомнения в доказанности обвинения в пользу подсудимых;

- установление места нахождения И,, его последующее задержание и при возбуждении уголовного дела, в том числе и в день поступления к В. материала – 22 августа 2018 года, является предположительным, и предотвращение совершения И. преступлений 16, 19 и 20 сентября 2018 года было возможно, применительно к вменённому подсудимым обвинению, при изоляции И. в условиях избрания ему меры пресечения в виде заключения под стражу, которая избирается на основании судебного постановления, а утверждение о том, что суд при условии более раннего возбуждения уголовного дела при установлении места нахождения И., его задержании и при рассмотрении соответствующего ходатайства органа расследования, бесспорно избрал бы ему меру пресечения в виде заключения под стражу, является предположением.

Между тем, согласно ч. 1 ст. 240 УПК РФ, в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию, за исключением случаев, предусмотренных разделом X Уголовно-процессуального кодекса РФ. Суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

В силу ч. 3 ст. 240 УПК РФ приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Однако указанные требования закона судом первой инстанции не выполнены.

Так, в приговоре приведены данные в ходе судебного разбирательства показания свидетелей Б., Г. и К., указанных в составленном по уголовному делу обвинительном заключении как свидетели защиты, однако, из содержания протокола судебного заседания следует, что эти свидетели судом в ходе судебного разбирательства не допрашивались.

Кроме того, как усматривается из описательно-мотивировочной части обжалуемого приговора, оправдывая подсудимых, суд первой инстанции фактически признал их показания достоверными, в подтверждение чего сослался на показания свидетелей Б., Г., З., Ж., Ж., Л., К., М., М. и П., изложил показания допрошенных лиц и перечислил все исследованные письменные доказательства, раскрыв их содержание, при этом, суд указал, что данные в судебном заседании показания К. о том, что его права подсудимыми не нарушены, и потерпевшим от их действий (бездействия) себя он не считает, опровергают довод обвинения о существенном нарушении Г., В. и Х. прав К. на судебную защиту и доступ к правосудию, а показания потерпевших Б., Т, и Т., представителя потерпевшей Т, расценил как их субъективную оценку действий (бездействия) подсудимых, которые, по мнению потерпевших, привели к совершению И. новых насильственных преступлений и к таким тяжким последствиям.

Что же касается показаний остальных допрошенных по делу лиц, как в ходе предварительного следствия, так и в судебном разбирательстве, а также исследованных письменных доказательств, то им какой-либо оценки в приговоре не дано, в частности не дано оценки:

- показаниям (.....)» - свидетеля З., проводившего обследование К., у которого была установлена тяжёлая черепно-мозговая травма, являющаяся тяжким вредом здоровью, и составленному З. протоколу исследования от 10 июня 2018 года №, согласно которому, у К. были установлены переломы свода и основания черепа с пластинчатой субдуральной гематомой и контузионными очагами первого типа в правой височной области, множественные переломы костей лицевого скелета;

- показаниям матери потерпевшего К. - свидетеля Л. о том, что 1 июля 2018 года ей позвонил сын и сообщил о своём нахождении в ГБУЗ (.....)»;

- показаниям очевидцев событий, происходивших 9 июня 2018 года в квартире К,, - свидетелей Л., Ш. и М., подтвердивших факт избиения К. И. в их присутствии;

- показаниям сотрудников патрульно-постовой службы М. и О. об осуществлённом ими в июне 2018 года выезде по сообщению о конфликте в квартиру, расположенную в (.....) в (.....), и установленном факте избиения И. К.;

- рапорту сотрудника патрульно-постовой службы О. от 10 июня 2018 года, в котором содержались сведения о нахождении К. и И. в квартире М.;

- показаниям свидетеля Б. о том, что им был поручен участковому уполномоченному полиции Г. материал проверки по факту причинения 10 июня 2018 года телесных повреждений К., а 6 июля 2018 года после отмены прокурором постановления от 20 июня 2018 года об отказе в возбуждении уголовного дела проведение дополнительной проверки также было поручено Г.;

- контрактам Г., В. и Х. о прохождении службы в органах внутренних дел;

- показаниям свидетеля Н. о том, что 15 августа 2018 года при получении объяснения от И., последний сообщил об избиении К. в квартире М., и данную информацию, полученную от И., он сообщил Г. и Б.;

- рапорту участкового уполномоченного полиции Б. от 17 августа 2018 года, из которого следует, что К. избил И.;

- показаниями свидетеля Б. о том, что поручение на проверку материалов было дано не начальником отдела полиции, а начальником отделения участковых уполномоченных полиции Б.;

- показаниям временно исполнявшего обязанности начальника отдела полиции № - свидетеля С. о том, что, изучив представленный Б. материал по факту состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК РФ, дал указание Б. передать материал в орган следствия;

- показаниям свидетеля И. о том, что он начал скрываться от сотрудников полиции только после 16 сентября 2018 года причинения телесных повреждений Б., выбросив телефон и перестав отвечать на звонки;

- заключению утверждённой 19 октября 2018 года служебной проверки, в отношении В., Г. и Х..

В приговоре судом не приведены доказательства стороны обвинения, а именно, объяснения Г., В. и Х., данные ими в рамках проведённой прокурорской проверки, протокол очной ставки между обвиняемой Х. и свидетелем Г..

В нарушение требований ст. 240 УПК РФ и вопреки разъяснениям в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре», при изложении в описательно-мотивировочной части приговора исследованных в судебном заседании показаний потерпевших и свидетелей суд первой инстанции указал на их показания в судебном заседании и их показания в ходе предварительного следствия, оглашённые судом, вместе с тем, в ходе судебного разбирательства судом непосредственно были допрошены лишь потерпевшие Т. и Т,, свидетели Р., М., З., Ж., З., Ж., П., Л. и М., а показания потерпевшего К. и несовершеннолетней потерпевшей Б., а также всех остальных указанных в приговоре свидетелей, данные ими в ходе предварительного следствия и при предыдущем рассмотрении настоящего уголовного дела, были оглашены.

При изложении показаний свидетеля Л. суд указал на оглашённые показания этого свидетеля, подтверждённые ею в суде, однако, при новом рассмотрении уголовного дела Л. непосредственно не допрашивалась, как и свидетели М., Ф., З, Б., Ж. и Б..

При изложении показаний свидетелей И., Л., С., С., Н., К., Г., Л и Ш. судом в приговоре не указано, какие из этих показания исследовались, несмотря на то, что данные свидетели непосредственно в судебном заседании не допрашивались, а были оглашены их показания, данные на предварительном следствии и в судебном заседании при предыдущем рассмотрении уголовного дела.

Из содержания приговора не следует, какие именно из представленных и исследованных доказательств являются доказательствами стороны обвинения, а какие являются доказательствами стороны защиты, и не указано, какие именно доказательства обвинения отвергнуты судом и по каким мотивам.

Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 298 УПК РФ приговор постановляется судом в совещательной комнате.

По смыслу ст. 303 УПК РФ после провозглашения приговора внесение в него каких-либо изменений и исправлений не допускается. Внесённые в приговор исправления должны быть оговорены и удостоверены подписями судьи в совещательной комнате до его провозглашения. Не оговоренные и не удостоверенные исправления, касающиеся существенных обстоятельств, являются основанием для отмены приговора вышестоящей судебной инстанцией.

Исходя из требований ст. 310 УПК РФ, приговор должен быть составлен и провозглашён полностью, за исключением случая, предусмотренного ч. 7 ст. 241 УПК РФ. После провозглашения приговор становится процессуальным актом, изменения в который могут вноситься только в установленном законом порядке.

Согласно представленным материалам дела, уголовное дело в отношении В., Г. и Х. было рассмотрено в открытом судебном заседании в общем порядке.

30 мая 2022 года после последнего слова подсудимых В., Г. и Х. суд удалился в совещательную комнату, по возвращении из которой 3 июня 2022 года председательствующим в зале судебного заседания был провозглашён приговор.

При проверке тождества представленных текстов приговора государственным обвинителем и потерпевшим Т. в подтверждение заявленных ими доводов суду апелляционной инстанции были представлены тексты приговора в печатном виде и изучения приобщённой к письменному протоколу состоявшегося 3 июня 2022 года судебного заседания его аудиозаписи на диске судом апелляционной инстанции установлено, что значительный объём описательно-мотивировочной части не оглашался.

Так, согласно аудиозаписи судебного заседания, суд первой инстанции, ограничившись ссылкой на наименование значительной части письменных доказательств, их содержание не озвучил, хотя и привёл в тексте приговора, не озвучил суд в полном объёме и текст резолютивной части приговора, содержащей решение суда об оправдании подсудимых, решение по гражданским искам потерпевшего Т., законного представителя (.....) потерпевшей Б., решение по вопросам о судьбе арестованного имущества, процессуальных издержках и вещественных доказательствах по уголовному делу, подлежавших указанию в этой части приговора, имеются множественные расхождения, как незначительные, так и относительно объёма предъявленного обвинения, касающиеся описания сути исследованных доказательств, изложения показаний допрошенных потерпевших и свидетелей.

Копия имеющегося в уголовном деле приговора Петрозаводского городского суда от 3 июня 2022 года, содержание которого оспаривается стороной обвинения, вручена государственному обвинителю и потерпевшим 14 июня 2022 года, а оправданным - 10 июня 2022 года, то есть спустя значительное время после окончания судебного заседания ((.....)).

Из этого следует, что приговор подвергся корректировке после его провозглашения судом, и данное обстоятельство свидетельствует о том, что в совещательной комнате председательствующим по делу приговор в отношении В., Г. и Х. был изготовлен не в полном объёме, а имеющийся в деле приговор в полном объёме изготовлен вне совещательной комнаты.

Установленные расхождения между текстом приговора, который после его изготовления и подписания председательствующим в совещательной комнате был провозглашён, и текстом подлинника приговора, имеющегося в материалах уголовного дела, свидетельствуют о допущенных судом первой инстанции существенных нарушениях процедуры вынесения приговора, установленной главой 39 УПК РФ.

По мнению суда апелляционной инстанции, существо приговора, анализ доказательств и выводы суда первой инстанции относительно необходимости оправдания В., Г. и Х. при оглашении обжалуемого приговора были искажены и повлияли на осуществление целей правосудия, имеющего своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод, отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитацию каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

В этой связи суд апелляционной инстанции соглашается с доводами апелляционного представления государственного обвинителя, апелляционных жалоб потерпевшего Т. и представителя потерпевшей Т,, о том, что указанные значительные расхождения между текстами оглашённого и имеющегося в деле приговоров являются неустранимым существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое путём лишения или ограничения гарантированных прав участников уголовного судопроизводства или иным путём повлияло или могло повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

С учётом изложенного постановленный судом первой инстанции приговор нельзя признать законным и обоснованным, он подлежит отмене с направлением материалов уголовного дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции, поскольку допущенные судом первой инстанции нарушения уголовно-процессуального закона являются неустранимыми в суде апелляционной инстанции.

В связи с отменой приговора ввиду допущенных нарушений уголовно-процессуального закона, суд апелляционной инстанции в обсуждение других доводов апелляционных жалоб и представления не входит, поскольку они подлежат рассмотрению и оценке при новом рассмотрении уголовного дела, в ходе которого суду первой инстанции необходимо устранить допущенные нарушения, надлежащим образом проверить представленные сторонами доказательства, дать им соответствующую оценку и принять законное, справедливое решение.

Разрешая в соответствии с п. 9 ч. 3 ст. 389.28 УПК РФ вопрос о мере пресечения в отношении В., Г. и Х., суд апелляционной инстанции считает необходимым оставить ранее избранную им в ходе предварительного следствия меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Руководствуясь ст. 389.15, ст. 389.16, ст. 389.17, п. 4 ч. 1 ст. 389.20, ст. 389.28 и ст.389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

П О С Т А Н О В И Л:

Апелляционное представление государственного обвинителя Дубейковской Т.В., апелляционные жалобы потерпевших Б., Т., Т, и представителя потерпевшей Т, - адвоката Черновой Н.Н. удовлетворить частично.

Приговор Петрозаводского городского суда Республики Карелия от 3 июня 2022 года в отношении В., Г. и Х. отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе со стадии судебного разбирательства.

Оставить В., Г. и Х. ранее избранную меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в суд кассационной инстанции в порядке и сроки, установленные главой 47.1 УПК РФ.

Председательствующий В.С. Гирдюк