Решение по делу № 33-814/2016 (33-32306/2015;) от 22.12.2015

Судья Мирошниченко А.И. №33-32306/2016

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда в составе:

председательствующего судьи Немовой Т.А.,

судей Шишкина И.В. Бекловой Ж.В.,

при секретаре Барабановой Е.Б.,

    рассмотрев в открытом судебном заседании 13 января 2016 года апелляционную жалобу М. на решение Клинского городского суда Московской области от 28 октября 2015 года по делу по иску М. к Государственному автономному учреждению здравоохранения Московской области «Клинская городская больница» о возмещении вреда,

заслушав доклад судьи Шишкина И.В.,

объяснения представителей истца и ответчика,

заключение помощника Московского областного прокурора Прошиной И.А., полагавшей решение отменить в части,

Установила:

М. обратилась с иском в суд к Государственному автономному учреждению здравоохранения Московской области «Клинская городская больница» и, уточнив требования просила, взыскать утраченный заработок в размере 274761 руб., компенсацию морального вреда в размере 3000000 руб.

Требования мотивированы тем, что истица в период с мая 2011 года по ноябрь 2012 года неоднократно обращалась в лечебные учреждения Клинского муниципального района, в том числе в МУЗ «Высоковская городская больница» (май 2011 года), в структурные подразделения МУЗ «Клинская городская больница» (26.07.2011 -18.09.2012, 30.01.2012 - 16.02.2012, с октября 2012 г. по январь 2013 г.). При обращении в лечебные учреждения, на приеме у соответствующих специалистов она указывала на наличие длительный период времени кашля с мокротой, слабости, отдышке, хрипах и болях в груди. При этом, соответствующими специалистами указанных лечебных учреждений ей ставились следующие диагнозы: по результатам стационарного лечения в МУЗ «Высоковская городская больница» в мае 2011 года - пневмония (выписана с кашлем под наблюдение врача пульмонолога), 26.07.2011 г. - хронический бронхит с астматическим компонентом (диагноз поставлен врачом пульмонологом). После стационарного лечения в МУЗ «Клинская городская больница» 17.01.2012 г. был поставлен диагноз -хронический бронхит с астматическим компонентом, 17.02.2012 г. - бронхиальная астма с обострением.

При этом, с июля 2011 года по апрель 2012 года период её временной нетрудоспособности составил не менее девяти недель. По результатам госпитализации в родильное отделение МУЗ «Клинская городская больница» 18.09.2012 г., где она находилась на лечении более трех недель с угрозой преждевременных родов, поставленный диагноз не поменялся - бронхиальная астма с обострением. Следуя назначениям врачей, она проходила курсы лечения, нарушений режима ею не допускалось. Вместе с тем, состояние её здоровья не улучшалось. Усомнившись в поставленном врачами Высоковской и Клинской городских больниц диагнозе - бронхиальная астма, истица продолжила обследоваться самостоятельно. Сдав в 2012-2014 гг. анализы в лаборатории Ин- витро на предмет наличия паразитов, грибов и различных легочных инфекций, наличие злокачественных клеток, в том числе, пройдя лучевую диагностику в г. Москве на компьютерном томографе, ей 03.03. 2014 года диагностировали туберкулез, подтвержденный, впоследствии, лабораторными исследованиями мокроты. В соответствии с действующим законодательством она поставила в известность Клинский тубдиспансер о поставленном диагнозе, получила направление в г. Москву для уточнения диагноза, предварительно пройдя в г. Клину лучевую диагностику. В период с 19.03.2014 года и по настоящее время она проходит лечение в Университетской клинической больнице фтизиопульмологии ГБОУ ВПО «Первый Московский государственный медицинский университет им. С.». По результатам лечения, в том числе проведения химиотерапии, ей поставлен диагноз - цирротический туберкулез левого легкого, в правом легком обнаружен очаг туберкулеза, в результате чего 24.09.2014 г. она была прооперирована (удалено левое легкое). Диагноз: бронхиальная астма не подтвержден. Таким образом, медицинскими работниками системы здравоохранения Клинского муниципального района медицинская помощь оказана ей ненадлежащим образом, что выразилось в несвоевременной диагностике и не проведении профилактических мероприятий по выявлению туберкулеза, несмотря на имевшиеся симптомы, а также отсутствие положительной динамики при лечении «бронхиальной астмы». В результате ненадлежащей оказанной медицинской помощи истицей была временно утрачена трудоспособность в периоды с 19.03.2014 г. по настоящее время, что подтверждается справкой № 152 от 25.112014 года из Университетской клинической больницы фтизиопуль- монологии, история болезни № 1161/38415. До произошедшего случая её средний заработок за 12 месяцев работы составлял 30 529 руб., что подтверждается справкой № 348 от 26.11.2014 ГАУ МО «Информационное агентство Клинского района Московской области». Размер утраченного заработка, согласно ст. 1086 ГК РФ, составляет 274 761 руб. Действиями ответчика истице причинен и моральный вред, выразившийся в следующем. Так, в результате ненадлежаще оказанной медицинской помощи ей были причинены физические и нравственные страдания, поскольку она длительный период времени находилась на амбулаторном и стационарном лечении, в том числе в период беременности. Отсутствие диагностики туберкулеза медицинскими работниками в соответствии с алгоритмами и в случаях, описанных в приказах, методических указаниях и рекомендациях профильного ведомства, привело к тяжелым последствиям для её здоровья. Продолжавшиеся годами скрытые процессы туберкулеза привели к показаниям для хирургического вмешательства — удаления легкого. Пнев- моцирроз - это последняя стадия туберкулеза, в период которой возможен летальный исход в любой день от заражения крови в результате прорыва очагов болезни. В случае своевременной диагностики туберкулеза - положительный эффект, вплоть до излечения, мог бы дать курс химиотерапии с минимальными последствиями для её здоровья. Продолжительное время она испытывала и испытывает боль, страх, переживает по поводу развития возможных осложнений, как у неё, так и у её ребёнка. Начиная с возраста 15 месяцев её дочка прошла трёхмесячный профилактический курс химиотерапии, прошла внеочередное обследование на наличие бактерий туберкулеза в организме, в том числе с использованием лучевой диагностики.

    В судебном заседании истица и ее представитель настаивали на удовлетворении исковых требований.

Представитель Клинской городской больницы иск не признал, просил суд в удовлетворении заявленных требований отказать.

Решением Клинского городского суда Московской области от 28.10.2015 года в удовлетворении заявленных требований отказано.

В апелляционной жалобе истца ставится вопрос об отмене судебного постановления.

Судебная коллегия, изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы в соответствии с положениями ст. 327.1 ГПК РФ проверив решение суда, приходит к следующим выводам.

Статьей 25 Всеобщей декларации прав человека и ст. 12 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, а также ст. 2 Протокола N 1 от 20 марта 1952 года к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод признается право каждого человека на охрану здоровья и медицинскую помощь.

В соответствии п. п. 1, 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда.

Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Статьей 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации установлена ответственность юридического лица за вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Федеральным законом "Об основах охраны здоровья граждан Российской федерации" от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ урегулированы отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации и определены, в том числе, правовые, организационные и экономические основы охраны здоровья граждан, права и обязанности человека и гражданина в сфере охраны здоровья, гарантии реализации этих прав, права и обязанности медицинских организаций, иных организаций, индивидуальных предпринимателей при осуществлении деятельности в сфере охраны здоровья.

Согласно ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг;

медицинская услуга - медицинское вмешательство или комплекс медицинских вмешательств, направленных на профилактику, диагностику и лечение заболеваний, медицинскую реабилитацию и имеющих самостоятельное законченное значение;

медицинское вмешательство - выполняемые медицинским работником по отношению к пациенту, затрагивающие физическое или психическое состояние человека и имеющие профилактическую, исследовательскую, диагностическую, лечебную, реабилитационную направленность виды медицинских обследований и (или) медицинских манипуляций, а также искусственное прерывание беременности;

лечение - комплекс медицинских вмешательств, выполняемых по назначению медицинского работника, целью которых является устранение или облегчение проявлений заболевания или заболеваний либо состояний пациента, восстановление или улучшение его здоровья, трудоспособности и качества жизни.

Согласно пункту 9 части 5 статьи 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" пациент имеет право на возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании ему медицинской помощи.

С целью проверки доводов сторон по их ходатайствам определением суда от 06.02.2015 г. по делу назначена комплексная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой поручено экспертам ГБУЗ Московской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы Отдела сложных экспертиз.

    Из содержания экспертного исследования следует, что течение заболевания у М. представляется следующим образом. После перенесения в мае 2011 года неспецифической левосторонней прикорневой пневмонии (признаков туберкулезного процесса на рентгенограммах от 26.05.2011 г. и 03.06.2011 г. не отмечается, под влиянием антибактериальной терапии достигнута положительная клинико-рентгенологическая динамика) у больной в течение длительного времени (практически 1,5 лет) сохранялись стойкие признаки бронхообструктивного синдрома, который трактовался сначала, как астматический бронхит, затем как эндогенная бронхиальная астма, причем, несмотря на активное адекватное лечение, включая системные глюкокортикостероиды, периодически - антибактериальную терапию, стойкой ремиссии заболевания достигнуть не удавалось (почти постоянно наблюдался кашель с мокротой и сухие хрипы в легких). В то же время необходимо отметить, что типичных астматических приступов у М. не описано. При аллергологическом обследовании установлено, что кожные пробы с бытовыми, эпидермальными, пыльцевыми, пищевыми аллергенами отрицательные. При проведении функционального исследования выявлены изменения по типу изолированной обструкции центрального отдела внутригрудных дыхательных путей, что косвенно указывает на поражение крупных бронхов, в то время как для бронхиальной астмы характерно поражение мелких бронхов. Согласно описаниям в медицинских документах (на экспертизу не представлены) рентгенограмм легких от 19.07.2011 г. и 31.01.2012 г. на них очаговых инфильт- ративных изменений в легких, в том числе специфических, обнаружено не было. С 20.05.2012 г. М. наблюдалась по поводу беременности, при этом бронхообструктивный синдром у нее сохранялся, продолжалось лечение гормональными препаратами. При электронной спирометрии с бронхолитической пробой от 01.11.12г. нарушений биомеханики дыхания выявлено не было, реакция на фармакотест была не выражена. 23.01.2013 г. у М. произошли срочные самопроизвольные роды. С января 2013 г. до начала марта 2014 г. никаких объективных све- дений о состоянии больной нет. В марте 2014 г. у М. выявлен запущенный двусторонний туберкулез легких с резко выраженным поражением главных и долевых бронхов, больше слева, с бронхогенной диссеминацией и развитием инфильтративного поражения обоих легких, с поражением внутригрудных лимфоузлов с частичной кальцинацией последних, с выделением микобактерий туберкулеза. После проведения специфического химиотерапевтического лечения, операции (удаления нижней доли левого легкого) и на фоне послеоперационного курса химиотерапии состояние больной М. было удовлетворительным, жалоб она не предъявляла, кашля не было, хрипы в легких не выслушивались, упоминаний о бронхиальной астме не было. По имеющимся данным с точностью установить начало заболевания туберкулезом легких М. не представляется возможным, поскольку основным в диагностике этого заболевания является рентгенологическое обследование, которое с января 2012 г. по март 2014 г. больной не производилось. Изменения в легких, патогномоничные для туберкулёзного поражения, были выявлены у пациентки впервые 4.03.2014 г. при КТ органов грудной полости. С учетом выявления кальцинатов во внутригрудных лимфоузлах, признаков сужения и деформации просвета центральных бронхов на КТ от 04.03.2014 г., наличия гиперергической (резко положительной) пробы Манту, имеются основания полагать, что патологический процесс в легких к моменту установления диагноза имел черты в большей степени первичного туберкулёза с поражением внутригрудных лимфатических узлов, осложнившегося туберкулёзом бронхов. При этом он уже имел определенную давность с формированием посттуберкулёзных изменений (кальци- наты во внутригрудных лимфоузлах, деформация бронхов) и мог быть расценен как хронически текущий процесс, протекавший не менее 1 года. В данном случае, учитывая, что у М. после неспецифической пневмонии длительно присутствовал атипично протекавший бронхообструктивный синдром (без типичных приступов бронхиальной астмы; не поддававшийся различным методам медикаментозного лечения, включая гормональную терапию; с отрицательными бронхолитической и аллергологическими пробами; с наличием признаков обструкции в центральных отделах дыхательных путей, указывающем на поражение крупных бронхов), а также принимая во внимание отсутствие морфологических признаков бронхиальной астмы (по данным гистологического исследования удаленной доли легкого), нельзя полностью исключить, что туберкулёзный процесс в виде первичного поражения крупных бронхов начал развиваться у больной после перенесенной ею в 2011 г. неспецифической пневмонии, как фактора ослабления иммунитета. Дальнейшему прогрессированию туберкулезного процесса способствовали длительный прием ингаляционных и системных глюкокортико- стероидных препаратов, а также наступившая позже беременность. Однако, поскольку рентгенологические исследования в период с января 2012 г. по март 2014 г. не проводились, КТ органов грудной клетки и бронхологическое исследование не назначались, анализы мокроты на ми- кобактерии туберкулёза не выполнялись, определенно высказаться о конкретных сроках дебюта туберкулёза у больной затруднительно. Поэтому наличие туберкулеза легких у М. в 2011-2012 гг. нельзя ни исключить, ни подтвердить. Анализ записей в медицинской карте № 550 стационарного больного из МУЗ «Высоковская городская больница» показывает, что медицинская помощь М. в терапевтическом отделении больницы в период с 24.05.2011 г. по 06.06.2011 г. оказывалась правильно: диагноз «Внебольничная бактериальная пневмония слева в прикорневой зоне, средней степени тяжести» был установлен правильно, лечение проводилось правильно, в полном объеме согласно установленному диагнозу. Анализ записей в медицинской карте амбулаторного больного XV М -127 из поликлиники МУЗ «Клинская городская больница» показывает, что медицинская помощь М. оказывалась в период с года по 09.10.2012 года. В связи с предъявляемыми больной жалобами на кашель со светлой мокротой, в т.ч. и ночью, периодическую заложенность в груди, одышку при подъеме по лестнице, ощущение хрипов в груди она обоснованно наблюдалась пульмонологом, которым на основании жалоб и объективной клинической картины (в легких жесткое дыхание, рассеянные сухие хрипы) был обоснованно установлен диагноз «Хронический бронхит с астматическим компонентом, обострение». Лечение согласно установленному диагнозу проводилось правильно, причем в связи продолжающимся обструктивным синдромом М. обоснованно назначались ингаляционные гормональные препараты. В связи с тем, обструкционный синдром плохо поддавался лечению, больная направлялась на стационарное лечение в терапевтическое отделение МУЗ «Клинская городская больница», где проходила лечение с 30.01.2012 г. по 16.02.2012 г. и где ей был установлен диагноз «Бронхиальная астма, средней степени тяжести, персистирующее течение, обострение. ДН 1 ст.», а затем на консультацию в поликлинику МОНИКИ, где в общей сложности наблюдалась и обследовалась с 20.02.2012 года по 01.11.2012 года, и где ей ставился диагноз «Бронхиальная астма экзогенная средне-тяжелое персистирующее течение, обострение». Согласно установленному диагнозу лечение проводилось правильно, в том числе больной проводилась системная гормональная терапия и курсы антибактериальной терапии, однако стойкого положительного эффекта от лечения не было, и добиться стойкой ремиссии обструктивного синдрома не удавалось. Длительное сохранение бронхообструктивного синдрома и отсутствие ответа на проводимую терапию, должны были насторожить врачей, осуществлявших лечение М., и поставить под сомнение диагноз бронхиальной астмы. С целью исключения туберкулеза больной в условиях лечебного учреждения общей лечебной сети следовало провести следующий клинический минимум: повторные 3-х кратные исследования мокроты на наличие микобактерий туберкулеза (МБТ); рентгенологическое исследование, клинические анализы крови и мочи. Согласно Методическим рекомендациям «Организация выявления больных туберкулезом в амбулаторно-поликлинических и больничных учреждениях» от 20 июля 2007 года N 5589-РХ, «2.2. алгоритм выявления больных туберкулезом в условиях стационаров общей лечебной сети»: «Обязательно исследовать мокроту на МБТ 3-х кратно методом простой бактериоскопии при каждой госпитализации больных с хроническими неспецифическими заболеваниями легких». На амбулаторном этапе лечения исследование мокроты на МБТ было назначено М. лишь 17.01.12 г., т.е. через 6 месяцев после начала лечения, однако результатов этого обследования в карте нет, в то время как лечащий врач должен был добиться, чтобы это исследование было произведено. В медицинской карте № 11030-12 стационарного больного из терапевтического отделения МУЗ «Клинская городская больница» за период лечения с 30.01.2012 г. по 16.02.2012 г. нет никаких упоминаний о проведении исследования мокроты на МБТ (ни назначения, ни результатов исследования). Таким образом, показанное М. исследование мокроты на МБТ произведено не было. На рентгенограммах грудной клетки от 24.05.11г. и 03.06.11 г., как показало их изучение в ходе настоящей экспертизы признаков туберкулеза легких не установлено; к 19.07.2011 г. на рентгенограмме органов грудной клетки очаговых и инфильтративных изменений, согласно описанию, также не выявлено, описано лишь наличие «острого бронхита»; не обнаружено патологических изменений и на рентгенограмме от 31.01.2012 г. Однако, учитывая длительно текущий, не поддающийся купированию бронхообструктивный синдром, в феврале 2012 г. больной необходимо было провести более тщательную лучевую диагностику состояния органов дыхания с включением КТ органов грудной клетки. В течение беременности (начиная с мая 2012 г. и до родов 21.01.13 г.) рентгеновское исследование, включая КТ органов грудной клетки, про- изведено быть не могло. Однако исследование мокроты на МБТ могло быть вполне осуществимо, но не выполнено. Таким образом, обследование М. в Клинской поликлинике и Клинской больнице было неполным: трехкратное исследование мокроты на МБТ, КТ грудной клетки не были произведены. Недостаточное обследование отрицательно сказалось на диагностике заболевания у М. и привело к тому, что определенно высказаться о конкретных сроках дебюта туберкулёза у больной невозможно. Одновременно следует отметить, что диагностика заболевания у М. представляла объективную сложность. Ведущим в клинической картине заболевания на протяжении длительного времени был бронхообструктивный синдром, что не относится к типичным клиническим проявлениям туберкулеза. Кроме того, если дебют туберкулёза у пациентки и имел место в июле 2011 г., то можно предположить, что он протекал по типу одной из первичных форм туберкулёза органов дыхания в виде поражения внутригрудных лимфоузлов. При этом на ранних этапах заболевания изменения могут носить минимальный характер и не всегда выявляться с помощью традиционного рентгенологического исследования органов грудной клетки. Далеко не всегда удается обнаружить и возбудитель туберкулёза в мокроте либо промывных водах бронхов в этот период. Не исключено, что определенные изменения могли быть выявлены у пациентки в бронхиальном дереве при проведении бронхологического исследования, однако веских оснований для назначения данного метода у врачей терапевтического профиля не было (рентгенологически значимой патологии в легких не выявлялось, отсутствовали симптомы интоксикации, кровохарканье, потеря массы тела, которые могли бы позволить заподозрить наличие у больной туберкулезного процесса). Поэтому однозначно утверждать, что, если бы в условиях общетерапевтического лечебного учреждения был выполнен необходимый клинический минимум для исключения туберкулёза органов дыхания и диагноз был установлен, нельзя. Нельзя исключить, что у больной имело место сочетание неспецифического и специфического поражения бронхиального дерева. Возможно также, что туберкулез развился у М. уже после родов. Если у больной М. действительно во второй половине 2011 года развился туберкулез во внутригрудных лимфатических узлах и бронхиальном дереве, то лечение ее было неправильным. Однако по имеющимся данным утверждать это невозможно. Если туберкулеза у М. в период с июля 2011г. по январь 2013 г. еще не было, и он возник уже после родов, то лечение ее проводилось правильно, а отсутствие стойкого эффекта было обусловлено особенностями течения заболевания. Поскольку медицинских документов за период с января 2013 г. по 04.03.2014 г. не представлено, оценить правильность ее лечения за этот период не представляется возможным. Инфильтративный туберкулёз легких, являющийся вторичной формой туберкулёза, признаки которого установлены на КТ легких М. от 04.03.2014 г., мог развиться в период приблизительно от 6 до 12 месяцев, т.е. не раньше начала 2013 г. Первичных заживших очагов в легких у М. не обнаружено. Следовательно, первичный туберкулез у нее мог иметь место во внутригрудных лимфоузлах, что подтверждается наличием в них кальци- натов, а также в крупных бронхах, на что указывает их резкое сужение и деформация к моменту выявления туберкулеза (по данным КТ и бронхоскопии). На простых рентгенограммах легких изменения лимфоузлов и бронхов выявить трудно, и они могли быть незаметны на рентгенограммах грудной клетки в период второй половины 2011 года - первой половины 2012 г. Однако на КТ грудной клетки они могли быть обнаружены. Именно поэтому М. при наличии длительно текущего, не поддающегося лечению бронхообструктивного синдрома следовало произвести КТ грудной клетки, а не ограничиваться обзорной рентгенограммой. Во время беременности рентгенографию и КТ легких производить было нельзя, что затрудняло диагностику туберкулеза. После родов, по имеющимся данным, М. за медицинской помощью не обращалась, в связи с чем рентгенологическое исследование ей с начала 2013 года и до 04.03.2014 г., когда выявлена запущенная форма туберкулеза легких и бронхов, не производилось, что способствовало запоздалой диагностике туберкулеза. Само по себе заболевание «бронхиальная астма» не моглоспособ- ствовать заболеванию туберкулезом. Неспецифическая пневмония в мае 2011 года, лечение глюкокорти- коидами по поводу бронхиальной астмы и беременность, как факторы, ослабляющие иммунитет, могли способствовать (как в отдельности, так и вместе) развитию у М. туберкулеза легких. Если у М. имелся туберкулез, то применение глюко- кортикоидов могло способствовать его прогрессированию. Из записей в медицинских документах, данных рентгенологического и морфологического исследований следует, что у М. на почве инфильтративного туберкулеза легких и туберкулеза главных бронхов с бактериовыделением развились осложнения: стеноз и деформация бронхов и ввиду нарушений вентиляции - цирротическая трансформация нижней доли левого легкого. Указанные осложнения явились показанием для оперативного лечения удаления нижней доли (лобэктомии) левого легкого, которое было произведено М. 24.09.2014 г.

    По итогам проведенных исследований, экспертная комиссия пришла к следующим выводам: действия врачей МУЗ «Клинская городская больница» не соответствовали Методическим рекомендациям «Организация выявления больных туберкулезом в амбулаторно-поликлинических и больничных учреждениях» от 20 июля 2007 года N 5589-РХ, согласно п. 2.2. которых «алгоритм выявления больных туберкулезом в условиях стационаров общей лечебной сети» включает обязательное исследование мокроты «на МБТ 3-х кратно методом простой бактериоскопии при каждой госпитализации больных с хроническими неспецифическими заболеваниями легких»; в результате туберкулеза легких у М. развились неблагоприятные последствия в виде состояния после удаления нижней доли левого легкого, т.е. между заболеванием туберкулезом легких и неблагоприятными последствиями имеется прямая причинно-следственная связь; неблагоприятные последствия в виде удаления нижней доли левого легкого у М. находятся в прямой причинно-следственной связи с развившимся у нее тяжелым заболеванием - туберкулезом легких и бронхов.

Согласно ст. 15 Закона РФ "О защите прав потребителей" моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) прав потребителя, предусмотренных законами и правовыми актами Российской Федерации, регулирующими отношения в области защиты прав потребителей, подлежит компенсации причинителем вреда при наличии его вины. Размер компенсации морального вреда определяется судом и не зависит от размера возмещения имущественного вреда.

Компенсация морального вреда осуществляется независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных потребителем убытков.

В соответствии со ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В силу ст. 1100 Гражданского кодекса РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя в случае, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.

Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 г. "О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда" - под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье). Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях, связанных с физической болью, связанной с причинением увечья, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий.

С учетом выше изложенного, судебная коллегия выводы суда первой инстанции об отсутствии правовых оснований для взыскания с ответчика в пользу истицы денежной компенсации морального вреда, находит ошибочными.

Принимая во внимание конкретные обстоятельств дела, исходя из того, что вследствие неполноценного обследования, несвоевременного выявления тяжелого заболевания - туберкулеза легких и бронхов и проведения его лечения, учитывая, что истице были причинены физические и нравственные страдания, связанные с ухудшением ее здоровья, переживаниями относительно продолжительности неправильного лечения и качества ее жизни, судебная коллегия полагает возможным взыскать с ответчика в ее пользу компенсацию морального вреда в размере 100000 руб.

Согласно пункту 1 статьи 1085 ГК РФ при причинении гражданину увечья или ином повреждении его здоровья возмещению подлежит утраченный потерпевшим заработок (доход), который он имел либо определенно мог иметь, а также дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья.

Мотивы, по которым суд пришел к выводу о наличии оснований для отказа в удовлетворении требований истца во взыскании с ответчика утраченного заработка, приведены в мотивировочной части решения суда, и считать их неправильными у судебной коллегии не имеется оснований.

В соответствии с ч. 2 ст. 328 ГПК РФ по результатам рассмотрения апелляционной жалобы суд апелляционной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции полностью или в части и принять по делу новое решение.

Поскольку все фактические по делу обстоятельства установлены, судебная коллегия считает необходимым решение Клинского городского суда Московской области от 28.10. 2015 года в части отказа истице во взыскании с Государственного автономного учреждения здравоохранения Московской области» Клинская городская больница» компенсации морального вреда отменить, постановить в отменной части новое решение об удовлетворении требований.

Руководствуясь ст.ст. 199, 328 ГПК РФ,

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Клинского городского суда Московской области от 28 октября 2015 года в части отказа М. во взыскании с Государственного автономного учреждения здравоохранения Московской области» Клинская городская больница» компенсации морального вреда отменить, постановить в отменной части новое решение.

Взыскать с Государственного автономного учреждения здравоохранения Московской области» Клинская городская больница» в пользу М. компенсацию морального вреда в размере 100000 руб.

    В остальной части решение оставить без изменения.

Апелляционную жалобу М. удовлетворить частично.

Председательствующий

судьи