Решение по делу № 11-10289/2022 от 21.07.2022

Судья Гричишникова Е.В.

Дело № 2-42/2022

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

дело № 11-10289/2022

25 августа 2022 года                         г. Челябинск

Судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда в составе:

председательствующего         Скрябиной С.В.,

судей     Елгиной Е.Г., Манкевич Н.И.,

при ведении протокола судебного заседания

помощником судьи      Колотыгиной А.А.

с участием прокурора Гурской О.Н.,

рассмотрела в открытом судебном заседании в зале суда гражданское дело по иску Суханова Сергея Сергеевича к Федеральному казенному учреждению здравоохранения «Медико- санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» о взыскании компенсации морального вреда,

по апелляционным жалобам Суханова Сергея Сергеевича, Федерального казенного учреждения здравоохранения «Медико- санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области», апелляционному представлению прокурора Центрального района города Челябинска на решение Центрального районного суда города Челябинска от 19 апреля 2022 года.

Заслушав доклад судьи Елгиной Е.Г. об обстоятельствах дела, доводах апелляционных жалоб, апелляционного представления, пояснения истца Суханова С.С., его представителя Киневой М.Л., поддержавших доводы своей апелляционной жалобы, пояснения представителя ответчика Федерального казенного учреждения здравоохранения «Медико- санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» Тутыриной Е.М., поддержавшей доводы своей апелляционной жалобы, прокурора, частично поддержавшего представление и полагавшего в заключении, что с учетом доводов апелляционной жалобы истца, решение суда подлежит изменению, взысканный моральный вред увеличению до 400 – 500 тысяч рублей, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Суханов С.С. обратился в суд с иском с учетом уточнений к Федеральному казенному учреждению здравоохранения «Медико- санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» (далее ФКУЗ «МСЧ Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области», просил взыскать с ответчика компенсацию морального вреда, причиненного некачественным оказанием медицинской помощи в размере 1 000 000 рублей.

В обоснование заявленных исковых требований указал, что 22 марта 2018 года обратился к ответчику за оказанием хирургической стоматологической медицинской помощи - удалением зуба. После оказания стоматологической помощи врачом указанного Учреждения Ризвановым Р.А. по удалению зуба у него ухудшилось состояние здоровья, повысилась температура, появилась боль и отек в области нижней челюсти слева, ограничилось открывание рта. 23 марта 2018 года при осмотре в поликлинике ответчика был в экстренном порядке направлен на госпитализацию в ГБУЗ «Областная клиническая больница № 3» г. Челябинск, где был госпитализирован для проведения операции по удалению корня зуба, оставшегося после операции по его удалению. После проведения операции с 23 марта 2018 по 02 апреля 2018 года находился на стационарном лечении в указанном учреждении. Считает, медицинская помощь ответчиком была оказана не в полном объеме, неквалифицированно, с последствиями после операционного периода для здоровья, что привело к ухудшению его состояния здоровья. Полагает, имеется причинно-следственная связь между действиями сотрудников ответчика и наступившими последствиями. После оказания некачественной медицинской помощи в течении длительного времени нахождения в стационаре, а также при прохождении амбулаторного лечения, испытывал постоянную интенсивную физическую боль, особенно при проведении лечебных манипуляций, был лишен возможности полноценно питаться и спать, испытывал нравственные страдания от невозможности нормально общаться, испытывал страх за свои жизнь и здоровье. Размер причиненного морального вреда оценивает в 1 000 000 рублей (л.д.5, 108-111, 135-139 том 1).

Протокольным определением от 27 мая 2021 года к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, привлечен Ризванов Р.А. (л.д. 29-31 том 1). Протокольным определением от 29 июня 2021 года к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, привлечена Ляхова Т.В.. (л.д. 93-94 том 1).

В судебном заседании в суде первой инстанции истец Суханов С.С., поддержал заявленные исковые требования, просил их удовлетворить.

В судебном заседании в суде первой инстанции представитель ответчика ФКУЗ «МСЧ Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области»- Тутыкина Е.М., действующая на основании доверенности № от 16 сентября 2021 года (л.д.200 том 1) возражала относительно заявленных исковых требований по основаниям и доводам, изложенным в отзыве на исковое заявление (л.д.21-26 том 1, л.д.46-47 том 2).

В своем заключении прокурор полагал, что заявленные исковые требования подлежат частичному удовлетворению. Размер компенсации морального вреда просил определить с учетом разумности и справедливости.

В судебном заседании в суде первой инстанции третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований, относительно предмета спора, Ризанов Р.А. возражал относительно заявленных исковых требований.

В судебном заседании в суде первой инстанции третьи лица Ляхова Т.В., Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Челябинской области участие не принимали, о дате, времени и месте судебного заседания надлежаще извещены.

Дело рассмотрено при данной явке.

Решением суда заявленные исковые требования удовлетворены частично. С ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» в пользу Суханова С.С. взыскана компенсация морального вреда в размере 50 000 рублей, с ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» взыскана государственная пошлина в доход местного бюджета в размере 300 рублей. С ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» в пользу ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинских экспертиз» взысканы расходы по проведению судебной экспертизы в размере 57612 рублей (л.д.70-82 том 2).

На решение суда истец Суханов С.С. подал апелляционную жалобу, в которой просит решение суда отменить, принять по делу новое решение об удовлетворении заявленных исковых требований в полном объеме, назначить проведение дополнительной экспертизы, направленной для устранения недостатков, противоречий и установления объективных фактических обстоятельств по делу. В ходе судебного разбирательства выявить и принять решение по составу преступления в действиях должностных лиц, принятия меры к возбуждению уголовного дела.

В обоснование доводов апелляционной жалобы указывает, что судом первой инстанции был проигнорирован факт <данные изъяты>. Судом был проигнорирован вопрос по определению степени тяжести причиненного ему вреда здоровью, так как продолжительность лечения составила 60 дней в соответствии с медицинской документацией; заключительный клинический диагноз: «<данные изъяты> записями в медицинских документах, с фиксированными последствиями: <данные изъяты>. Судом не был установлен факт врачебной ошибки при удалении <данные изъяты>. Не выявлен состав преступления в действиях должностных лиц и принятии мер по возбуждению уголовного дела по факту «<данные изъяты>. Полагает, что решение суда вынесено с нарушением норм уголовного, материального и процессуального права. Полагает, что судом незаконно отказано в назначении по делу дополнительной экспертизы (л.д. 103-105 том 2).

На указанное решение суда ответчик ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» подал апелляционную жалобу, в которой просит решение суда отменить, принять по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявленных исковых требований, освободить от уплаты государственной пошлины.

В обоснование доводов апелляционной жалобы указывает, что суд установил, что ответчиком допущены дефекты оказания медицинской помощи, которые не привели к причинению вреда здоровью истца, однако без наличия указанного вреда и при отсутствии причинно- следственной связи между действиями (бездействиями) работника учреждения и осложнениями, которые возникли вследствие оказания медицинской помощи, возложил обязанность по компенсации морального вреда. В материалах дела отсутствуют доказательства признаков для наступления деликтной ответственности. Суд не указал, какие нравственные и физические страдания перенесены истцом, какими именно действиями (бездействиями) они причинены. Полагает, что вывод суда о том, что несмотря на отсутствие прямой причинно- следственной связи допущенных дефектов оказания медицинской помощи с осложнениями здоровья истца, ответчик не освобождается от гражданско- правовой ответственности за нарушение права истца на здоровье, не соответствует принципам гражданского права. Непроведение рентгенограммы до и после <данные изъяты>, вопреки выводам суда, не является дефектом оказания медицинской помощи, так как рентгенологическое исследование является вспомогательным инструментальным методом и не является обязательным. Заполнение медицинской документации само по себе не относится к медицинской услуге, а, следовательно, её качеству, по поводу которого возник спор, является частью медицинской деятельности. Доказательств того, что медицинская деятельность в этой части привела к некачественному оказанию медицинской помощи, не имеется. Дефекты оформления медицинской помощи не свидетельствуют о нарушении прав пациента. Считает, что проведенное лечение соответствовало объективному состоянию больного, не противоречило общим принципам лечения подобных заболеваний, изложенным в медицинской литературе. При этом, судом не дана оценка тому обстоятельству, что истец обратился в суд с настоящим иском спустя значительный период времени, что не является целью компенсировать им понесенные, с его слов, моральные и нравственные страдания в 2018 году. Не согласен с решением суда в части взыскания расходов по оплате экспертизы в размере 57 612 рублей, поскольку заявленные исковые требования удовлетворены частично, пропорционально удовлетворенным требованиям (л.д. 92-95 том 2).

В апелляционном представлении прокурор просит решение суда отменить, принять по делу новое решение, взыскать компенсацию морального вреда в размере 100 000 рублей.

В обоснование доводов апелляционного представления указывает, что решение вынесено с нарушением норм материального права. Просит обратить внимание, что при сложной операции по <данные изъяты>, без проведения рентгенографии, не допускается. В этом случае рентгенография не была проведена. Также не было зафиксировано какой- либо лекарственной терапии. Медицинская помощь оказана некачественно, так как судебной экспертизой установлено угрожающее жизни и здоровью состояние истца. Полагает, размер компенсации морального вреда необходимо увеличить до 100 000 рублей, так как сумма 50 000 рублей является заниженной (л.д.108-112 том 2).

Третьи лица - Ризанов Р.А., Ляхова Т.В., Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Челябинской области о времени и месте рассмотрения дела судом апелляционной инстанции извещены надлежаще, не явились, своих представителей не направили, о причинах неявки суд апелляционной инстанции не уведомили, с ходатайством об отложении судебного заседания не обратились. С учетом положений ст. ст. 167, 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия рассмотрела дело в отсутствие не явившихся третьих лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, апелляционного представления, проверив законность и обоснованность судебного решения в пределах указанных доводов в соответствии с ч.1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия находит решение суда подлежащим изменению части определения размера компенсации морального вреда по доводам апелляционной жалобы истца и апелляционного представления прокурора, в связи с несоответствием выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела (п. 3 ч.1 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, Суханов С.С. 22 марта 2018 года обратился с острой зубной болью к стоматологу-хирургу ФКУЗ «МСЧ МВД России по Челябинской области» Ризванову Р.А., ему произведено сложное <данные изъяты>.

При осмотре 23 марта 2018 года <данные изъяты> указанного медицинского Учреждения истец в экстренном порядке направлен на госпитализацию в ГБУЗ «Областная клиническая больница №3» (г. Челябинск) с диагнозом: <данные изъяты>, где находился на стационарном лечении в отделение челюстно-лицевой хирургии с 23 марта 2018 по 02 апреля 2018 года.

23 марта 2018 года Суханову С.С. в ГБУЗ «Областная клиническая больница №3» (г. Челябинск) проведена операция: <данные изъяты>.

После выписки истец с 04 апреля 2018 года по 16 апреля 2018 года находился на амбулаторном лечении ФКУЗ «МСЧ МВД России по Челябинской области» у врача-хирурга (л.д. 6-8, 50-92, 129-134 том 1, л.д. 16 том 2).

Согласно ответу главного врача ГАУЗ «Областная клиническая больница № 3» (г. Челябинск) от 28 июля 2021 года, пациент Суханов С.С. находился на лечении в отделении ЧЛХ ГАУЗ «ОКБ №3» с 23 марта 2018 по 02 апреля 2018 года с диагнозом: <данные изъяты>. <данные изъяты> (корень зуба). При поступлении был представлен снимок ОПТГ: в проекции лунки 38 зуба визуализируется корень зуба. 23 марта 2018 года проведена операция <данные изъяты> 38 зуба (л.д. 184 том 1).

Определением суда от 28 июля 2021 года по настоящему делу была назначена судебно- медицинская экспертиза, производство которой было поручено экспертам ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинских экспертиз».

На разрешение экспертов были поставлены следующие вопросы:

1.Имеются ли недостатки (дефекты) оказания работниками ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» при оказании 22 марта 2018 года медицинской помощи по удалению зуба Суханову Сергею Сергеевичу, если имеются, то какие?

2.Правильно ли врачом выбрана тактика удаления зуба Суханову С.С. на момент его обращения 22 марта 2018 года в ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области»? Являлась ли проведенная операция по удалению зуба, сложной?

3.Соответствует ли оказанная медицинская помощь по удалению зуба Суханову С.С. в ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» общепринятым стандартам лечения, установленным правилам, методикам и рекомендациям?

4.Имеются ли недостатки оказания медицинской помощи 22 марта 2018 года по удалению зуба Суханову С.С., если имеются, то какие и какова причина их возникновения?

5.Была ли необходимость в рентгенографии челюстного пространства с зубом по врачебному регламенту, до проведения и после проведения операции по удалению зуба?

6.Проводилось ли своевременное выявление и правильное своевременное лечение последствий после удаления зуба 22 марта 2018 года?

7.Привело ли удаление зуба 22 марта 2018 года врачом ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» к ухудшению состояния здоровья Суханова С.С.?

8.Причинен ли вред здоровью истца при оказании ему медицинской помощи 22 марта 2018 года по удалению зуба? Имеется ли причинно-следственная связь между действиями работников ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» и причиненным вредом здоровью ФИО1? (л.д. 175-183 том 1).

Согласно заключению экспертной комиссии ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинских экспертиз» №, выполненной на основании определения суда от 28 июля 2021 года, экспертная комиссия пришла к следующим выводам:

Ответ на вопросы №№1,4:

В ходе экспертизы были выявлены дефекты оказания медицинской помощи Суханову С.С. в ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» 22 марта 2018 года, связанные с нарушением заполнения документации. Каких-либо дефектов, связанных непосредственно с проведением самой манипуляции по удалению зуба, по имеющимся данным, не установлено.

Установление причин для возникновения тех или иных дефектов при оказании медицинской помощи выходит за рамки специальных познаний экспертной комиссии.

Ответ на вопрос №2:

По записи стоматолога от 22 марта 2018 года, не представляется возможным однозначно определить, какое именно заболевание полости рта имело место у гр. Суханова С.С. Можно говорить о том, что имел место воспалительно-инфекционный процесс в полости рта от причинного зуба 38, исходя из чего, необходимым лечением являлось экстренное <данные изъяты>. Высказаться о степени выраженности этого воспалительно-инфекционного процесса, а соответственно, о наличии или отсутствии осложнений (флегмоны) уже на момент первичного обращения Суханова С.С. за медицинской помощью 22 марта 2018 года, по имеющимся данным, не представляется возможным.

Согласно записи из выписного эпикриза амбулаторной карты № от 14 мая 2018 года, <данные изъяты>. В самой записи врача от 22 марта 2018 года таких сведений не имеется.

Ответ на вопрос №3:

Оказанная медицинская помощь по <данные изъяты> Суханову С.С. в ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» 22 марта 2018 года в целом, соответствует нормативным документам. В полном объеме оценить качество оказанной медицинской помощи, по имеющимся данным, не представляется возможным.

Ответ на вопрос №5:

Согласно существующим нормативным документам, необходимость проведения рентгенографии определяет сам лечащий врач. Согласно предоставленной записи врача 22 марта 2018 гола однозначно сделать вывод о наличии или отсутствии такой необходимости при оказании медицинской помощи Суханову С.С. невозможно.

Ответ на вопрос №6:

После проведения <данные изъяты> врачом не было зафиксировано назначение какой-либо лекарственной сопроводительной терапии. Согласно алгоритму проведения лечения, при диагнозе болезни периапикальных тканей, назначение лекарственной терапии при заболеваниях полости рта и зубов осуществляется лечащим врачом, в соответствии с клинической ситуацией и проявлением клинических признаков воспалительного процесса. Учитывая недостаточное описание клинического состояния, ответить на заданный вопрос невозможно. При этом, 23 марта 2018 года в 13-00ч. Суханов С.С. самостоятельно повторно обратился на прием к стоматологу с острой болью, после чего, получил необходимые рекомендации, был направлен на стационарное лечение.

Установленные в ходе экспертизы дефекты оказания медицинской помощи Суханову С.С. 22 марта 2018 года, связанные с нарушением заполнения медицинской документации, не стали причиной возникновения у Суханова С.С. воспалительно-инфекционного процесса в области 38 зуба (так как данный процесс уже имел место на момент его обращения за медицинской помощью 22.03.2018г.), и, соответственно, они не состоят в прямой причинно-следственной связи с развитием у пациента одонтогенной флегмоны крыло-челюстного пространства.

Ответ на вопрос №7:

Каких-либо дефектов, связанных непосредственно с проведением самой манипуляции по удалению зуба, по имеющимся данным, не установлено.

Ответ на вопрос №8:

Ухудшение состояния здоровья человека, вызванное характером и тяжестью заболевания, поздними сроками начала лечения, а не дефектами оказания медицинской помощи, не рассматривается как причинение вреда здоровью человека (л.д. 25-37 том 1).

Учитывая нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, положения Федерального закона Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ, суд установил, что ответчиком допущены дефекты оказания медицинской помощи в виде отсутствия проведения рентгенографии и ненадлежащего ведения медицинской документации, которые, не привели к причинению вреда здоровью истца, суд первой инстанции пришел к выводу о наличии недостатков при оказании ответчиком медицинской помощи Суханову С.С., что повлекло причинение ему морального вреда в связи с нарушением его прав в сфере охраны здоровья, в связи с чем, пришел к выводу о возложении на ответчика обязанности по компенсации причиненного истцу морального вреда. Указав, что сам по себе факт отсутствия прямой причинно-следственной связи допущенных дефектов оказания медицинской помощи с осложнениями здоровья истца не может служить достаточным основанием для освобождения ответчика от гражданско-правовой ответственности за нарушение права истца на здоровье, гарантированное на законодательном уровне.

При определении размера подлежащей взысканию компенсации в 50 000 рублей суд учел причину, послужившую основанием для обращения истца за оказанием медицинской помощи, характер допущенных ответчиком нарушений при оказании медицинской помощи, отсутствие прямой причинно-следственной связи между установленными дефектами и осложнениями здоровья истца, продолжительность периода, в течение которого истец испытывал нравственные и физические страдания, поведение истца по отношению к своему здоровью, приведшее к необходимости удаления зуба и возникновения одонтогенной флегмоны (наличие воспалительного процесса в полости рта в области зуба 38 уже на момент обращения пациента за медицинской помощью), требования разумности и справедливости

С учетом установленных по делу обстоятельств, судебная коллегия приходит к выводу, что требования Суханова С.С. в части взыскания с ответчика компенсации морального вреда заявлены обоснованно. Судебная коллегия соглашается с указанными выводами суда первой инстанции, поскольку они основаны на нормах действующего законодательства.

Однако, проверяя доводы апелляционной жалобы истца, апелляционного представления о несогласии с размером компенсации морального вреда, определенным судом первой инстанции ко взысканию, судебная коллегия находит, что суд первой инстанции не в полной мере учел все обстоятельства причинения морального вреда, характер причиненных физических и нравственных страданий, поведение ответчика, индивидуальные особенности потерпевшего, а также принципы разумности и справедливости

В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (ч.1 ст. 17 Конституции Российской Федерации).

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (ст. 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (ч.1 ст. 41 Конституции Российской Федерации).

Таким образом, здоровье как неотъемлемое и неотчуждаемое благо, принадлежащее человеку от рождения и охраняемое государством, Конституция Российской Федерации относит к числу конституционно значимых ценностей, гарантируя каждому право на охрану здоровья, медицинскую и социальную помощь.

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее также - Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ).

В соответствии со ст. 4 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» основными принципами охраны здоровья являются: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий (п.1); приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи (п.2); доступность и качество медицинской помощи (п.6); недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (п.7).

В силу п. 1 ст. 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 и ст. 151 данного кодекса. Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно п. 1 ст. 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.

Ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины.

В силу п. 1 ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Согласно ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В соответствии с п. 9 ч.5 ст. 19 Федерального закона РФ от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» пациент имеет право на возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании ему медицинской помощи.

В силу ст. 98 указанного Закона медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации.

В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года №1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина» разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Ответственность за причинение морального вреда возлагается на лицо, причинившее вред. Доказать отсутствие вины в причинении морального вреда обязан причинитель вреда, согласно п.4 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации №4, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 20 декабря 2016 года.

Ввиду приведенных выше норм права и акта их толкования, обязанность по доказыванию обстоятельств оказания истцу медицинских услуг в соответствии с порядком и стандартами медицинской помощи, а равно обстоятельств, освобождающих от ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства, лежала на ответчике.

В соответствии с ч.3 ст. 87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в статье 67 данного кодекса.

Заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (ст.67, ч.3 ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ (п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года №23 «О судебном решении»).

Вопреки доводам апелляционной жалобы истца, суд первой инстанции обоснованно принял в качестве допустимого и достоверного доказательства заключение ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинских экспертиз» № поскольку оно соответствует требованиям Федерального закона от 31 мая 2001 года №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», выводы экспертов мотивированы, доказательства, свидетельствующие об их необъективности, отсутствуют. Оснований не доверять экспертному заключению у суда не имелось. Экспертное исследование проводилось экспертами, имеющими соответствующую квалификацию эксперта, предупрежденными об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Квалификация экспертов позволяла проводить исследование по заявленным в определении суда вопросам с учетом представленных на исследование документов. Процессуальный порядок проведения экспертизы был соблюден. Экспертное заключение соответствует требованиям ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, содержит подробное описание проведенного исследования, сделанные в результате его выводы и ответы на поставленные судом вопросы, невозможность ответа на поставленные вопросы также мотивирована. Выводы эксперта основаны на материалах настоящего дела, экспертом исследовалась имеющаяся медицинская документация истца.

Таким образом, вопреки доводам истца, изложенным в апелляционной жалобе, оснований ставить под сомнение достоверность составленного по делу заключения эксперта у суда не имелось, поскольку оно согласуется с обстоятельствами дела и иными доказательствами по делу, ответчиком в суде первой инстанции результаты экспертного заключения надлежащим образом оспорены не были.

В суде первой, апелляционной инстанции ответчик не оспаривал указанное заключение эксперта.

Истец в суде апелляционной инстанции с учетом качества заполненных лечебным учреждением документов снял заявленное ходатайство о назначении дополнительной экспертизы. Судебная коллегия также не усмотрела оснований для назначения по делу дополнительной, либо повторной экспертизы.

Разрешая спор, суд первой инстанции правильно применил нормы материального и процессуального права, дал оценку представленным сторонами доказательствам в соответствии с положениями ст. ст. 12, 56, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и, исходя из установленных судом обстоятельств, объяснений лиц, участвующих в деле пришел к обоснованному выводу о взыскании в пользу истицы компенсации морального вреда в связи с установленными дефектами оказания медицинской помощи. Однако, суд первой инстанции при определении размера компенсации учел лишь заключение судебно- медицинской экспертизы в части установленных дефектов медицинской помощи и не учел в связи с чем, эксперты не смогли ответить на все поставленные судом в определении вопросы.

Согласно заключению экспертной комиссии ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинских экспертиз» №, в составе экспертов ФИО10 и ФИО11, при проведении судебно-медицинской экспертизы, экспертами установлено:

1.Анализируя запись в амбулаторной карте № ФКУЗ «МСЧ МВД России по Челябинской области» выявлен дефект заполнения документации врачом, оказавшим экстренную хирургическую помощь Суханову С.С. 22 марта 2018 года. Отсутствуют:

а) подробное описание клинического состояния пациента на день обращения, а именно наличие отека на лице (если определяется), его конфигурация, консистенция при пальпации;

б) степень открывания рта;

в) состояние самого зуба 38 и прилегаемых мягких тканей.

После проведения <данные изъяты>, врачом не было дано никаких рекомендаций по дальнейшему лечению. В случае сложности удаления, назначается противовоспалительная терапия. Антибактериальная терапия назначается в связи с наличием клинических признаков осложненного воспалительного процесса, отражения которого в амбулаторной карте не имеется. Все вышеперечисленное можно охарактеризовать, как дефекты оказания медицинской помощи, связанные с нарушением заполнения документации. Сопровождение лекарственной терапии осуществляется по усмотрению врача (рекомендательный характер алгоритма лечения) и состоянию пациента.

2.Учитывая отсутствие рентгенограммы зуба 38 и описание проведенной манипуляции, невозможно предположить, какая тактика удаления зуба была выбрана врачом. Опираясь на запись из выписки выписного эпикриза из амбулаторной карты № «<данные изъяты>», можно заключить, что операция по удалению зуба была сложной, суть которой заключается в применении дополнительных инструментов для экстракции корневой части зуба.

3.Пациент Суханов С.С. обратился в поликлинику за помощью 22 марта 2018 года при описании объективного локального статуса (амбулаторная карта № ФКУЗ «МСЧ МВД России по Челябинской области») отсутствуют данные внешнего клинического состояния пациента на день обращения. Отмечено только то, что имеется боль у пациента при накусывании на зуб 38, зуб разрушен и его перкуссия положительная (болезненная). Опираясь только на эти клинические признаки, невозможно установить диагноз заболевания, но можно констатировать факт воспалительно-инфекционного процесса от причинного зуба 38, который срочно необходимо было удалять. Это оказание экстренной медицинской помощи в целях предупреждения развития осложнений является общепринятым стандартом лечения, установленным правилам, методикам и рекомендациям (утверждены Постановлением № 15 Совета Ассоциации общественных объединений «Стоматологическая Ассоциация России» от 30 сентября 2014 года. Актуализированы 2 августа 2018 года).

4.Согласно записи из выписного эпикриза амбулаторной карты № от 22 марта 2018 года <данные изъяты>. На основании этого рекомендовано проведение контрольной рентгенограммы лунки удаленного зуба, которое отсутствует. Поскольку рекомендации могут быть даны с учетом иных обстоятельств, то проведение контроля рентгенограммы зависит от субъективных заключений лечащего врача («по потребности» если не обязательно (на усмотрение лечащего врача) утверждены Постановлением № 15 Совета Ассоциации общественных объединений «Стоматологическая Ассоциация России» от 30 сентября 2014 года. Актуализированы 2 августа 2018 года). Недостатков оказания медицинской помощи по удалению зуба нет.

5.На рентгенологическое исследование возлагается основная нагрузка при постановке правильного диагноза и дифференциальной диагностике с другими заболеваниями с аналогичной симптоматикой» клинические рекомендации (протоколы лечения) при диагнозе болезни периапикальных тканей («согласно алгоритму» если обязательно, утверждены Постановлением № 15 Совета Ассоциация общественных объединений «Стоматологическая Ассоциация России» от 30 сентября 2014 года. Актуализированы 2 августа 2018 года). Проведение ортопантомографии по потребности (на усмотрение лечащего врача). Необходимость проведения рентгенографии определяет сам лечащий врач, в зависимости от клинической ситуации.

6.После проведения <данные изъяты>, врачом не было дано никаких рекомендаций по дальнейшему лечению с целью профилактики прогрессирования воспалительного процесса. Согласно алгоритму проведения лечения, при диагнозе болезни периапикальных тканей, назначение лекарственной терапии при заболеваниях полости рта и зубов осуществляется лечащим врачом, в соответствии с клинической ситуацией и проявлением клинических признаков воспалительного процесса.

7.Из медицинской карты стационарного больного ГБУЗ «Областная клиническая больница №3» в анамнезе заболевания отмечено, что несколько месяцев назад заболел зуб на нижней челюсти слева, который в последствие (22 марта 2018 года) был удален. Вывод - периодичность обострения хронического очага инфекции, причиной которой стал 38 зуб. В механизме развития микробного воспаления важная роль отводится сенсибилизации организма. Причем, чем значительнее дестабилизация системы местного иммунитета, тем больше вероятность осложненного течения инфекционно-воспалительного процесса, независящего от срока удаления зуба и от антибиотикотерапии. Одонтогенная флегмона крыло-челюстного пространства (частое инфекционно-воспалительное поражение от зубов мудрости, коим является 38 зуб) развивается на фоне существования хронических очагов одонтогенной инфекции (причинный зуб 38) в течении от 2-5 суток. Это пространство тесно контактирует с подчелюстным пространством, которое напрямую не сообщается с полостью рта. В диагнозе также указано - инородное тело левой подъязычной области (расположена внутри полости рта), от которого, согласно описанию локального статуса (слизистая оболочка в области 38 зуба гиперемирована, отечна), не определяется инфильтрации в самой полости рта. Откуда точно была извлечена апикальная часть корня, нигде не указано. На предоставленной ОПТГ от 23 марта 2018 года визуализируется точно граница всей лунки удаленного 38 зуба, а часть корня лишь в проекции угла нижней челюсти, вне контура границы лунки удаленного 38 зуба.

Нельзя исключить также влияние самостоятельных действий Суханова С.С. по отношению к своему здоровью, приведших к необходимости удаления зуба и возникновения одонтогенной флегмоны (наличие воспалительного процесса в полости рта в области зуба 38 уже на момент обращения пациента за медицинской помощью 22 марта 2018года).

При этом судебная коллегия учитывает, что стороны не ссылались в процессе рассмотрения дела на некачественное оказание медицинской помощи Суханову С.С. в период его стационарного лечения в ГАУЗ «Областная клиническая больница № 3» (г. Челябинск).

Как пояснил в суде первой инстанции <данные изъяты> Ризванов Р.А., при сложной операции по удалению зуба, в том числе в настоящем случае у истца, оказание такой медицинской помощи без проведения рентгенографии не допускается. Оснований не доверять показаниям третьего лица у суда не имелось. На необходимость выполнения рентгенографии указано и в заключении судебно медицинской экспертизы, которую ответчик не оспаривал.

В связи с чем, судебная коллегия соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что проведение рентгенографии истцу было показано.

Однако ответчиком ни в суд первой, ни в суд апелляционной инстанции не предоставлено допустимых доказательств, что рентгенография истцу была назначена, в связи с чем, довод ответчика о назначении указанного исследования, обоснованно не был принят судом первой инстанции.

При этом судом достоверно установлено, что рентгенография истцу выполнена не была в связи с отсутствием рентген- аппарата в медицинском Учреждении ответчика. Однако отсутствие необходимого оборудования не может влиять на качество оказываемых пациенту медицинских услуг, не выполнения требований по соблюдению объема необходимых (показанных) пациенту медицинских услуг. Ответчиком не предоставлено доказательств невозможности выполнения необходимой истцу рентгенографии в другом медицинском учреждении.

Судебная коллегия полагает установленным факт нарушения ответчиком заполнения медицинской документации в отношении приема истца 22, 23 марта 2018 года в части полноты заполнения.

Как следует из представленного заключения экспертов каких-либо дефектов, связанных непосредственно с проведением самой манипуляции по удалению зуба, ими не установлено именно в связи с нарушением заполнения медицинской документации.

Установив наличие воспалительно-инфекционный процесс в полости рта от причинного зуба 38 на момент обращения истца за медицинской помощью 22 марта 2018 года эксперты высказаться о степени его выраженности, а соответственно, о наличии или отсутствии осложнений (флегмоны) уже на момент первичного обращения Суханова С.С. за медицинской помощью 22 марта 2018 года, по имеющимся данным (нарушением заполнения медицинской документации) не смогли.

С учетом качества заполнения медицинской документации в отношении истца эксперты также не смогли в полном объеме оценить качество оказанной медицинской помощи,

Учитывая недостаточное описание клинического состояния, ответить на вопрос о необходимости назначения лекарственной сопроводительной терапии истцу экспертам также не представилось возможным.

При этом судебная коллегия учитывает, что согласно записям из стационарной карты ГАУЗ «Областная клиническая больница № 3» (г. Челябинск) при экстренном обращении у Суханова С.С. в проекции лунки 38 зуба определился корень указанного зуба.

Оценив представленные доказательства по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом положений ст. 56,60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснений, данных в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года №1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина» разъяснений, судебная коллегия приходит к выводу, что ответчик не доказал отсутствие каких-либо дефектов, связанных непосредственно с проведением самой манипуляции по удалению зуба истцу 22 марта 2018 года; наличие у истца на момент обращения за медицинской помощью 22 марта 2018 года осложнений (флегмоны); не доказал тот факт, что, оказанная истцу медицинская помощь была оказана качественно; не доказал отсутствие необходимости назначения истцу после произведенного 22 марта 2018 года удаления лекарственной сопроводительной терапии; невозможность после удаления зуба 22 марта 2018 года определить, наличие не удаленного корня указанного зуба.

В связи с чем, судебная коллегия считает указанные обстоятельства установленными и принимает довод апелляционной жалобы истца о том, что оказанная ему медицинская помощь ответчиком не отвечала критериям качества в данном объеме.

С учетом установленных обстоятельств судебная коллегия не принимает доводы апелляционной жалобы ответчика об отсутствии их вины, и качественном оказании медицинских услуг истцу сотрудниками лечебного Учреждения.

Позиция ФКУЗ «МСЧ МВД России по Челябинской области», изложенная в апелляционной жалобе об отсутствии прямой причинно следственной связи между их действиями (бездействием) и наступившими у истца неблагоприятными последствиями также не может быть принята судом апелляционной инстанции, поскольку юридическое значение имеет не только прямая причинная связь, но и косвенная (опосредованная) причинная связь между противоправным поведением и наступившим вредом, если дефекты (недостатки) оказания работниками лечебных учреждений медицинской помощи могли способствовать ухудшению состояния здоровья Суханова С.С..

Довод апелляционной жалобы о том, что истец самостоятельно забрал медицинскую карту из лечебного учреждения, не опровергает выводы заключения судебно- медицинской экспертизы. В ходе рассмотрения дела судом ответчик не заявлял, что в имеющихся записях врача Учреждения от 22 и 23 марта 2018 года истцом были внесены изменения, соответствующих допустимых доказательств не представил, с ходатайством о проведении почерковедческой экспертизы не обратился, факт противоправного изъятия истцом медицинской документации не доказал.

Учитывая вышеперечисленные дефекты оказания истцу медицинской помощи, судебная коллегия полагает, что взысканная судом первой инстанции сумма компенсации морального вреда не отвечает положениям ст. ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При определении размера компенсации морального вреда судебная коллегия полагает правильным учесть вышеуказанный объем и характер дефектов при оказании ответчиком медицинских услуг, установленных в рамках рассмотрения настоящего дела, отношение ответчика к содеянному (до настоящего времени вред не заглажен, извинения истцу не принесены), тот факт, что ответчиком является юридическое лицо, их вину и форму вины, отсутствие прямой причинно- следственной связи между действиями (бездействием) лечебного Учреждения и наступившими у истца последствиями, наличие лишь косвенной (опосредованной) связи

Также судебная коллегия учитывает продолжительность и характер лечения истца, в том числе стационарного (с 23 марта по 02 апреля 2018 года - 10 койко дней), амбулаторного с 03 апреля по 16 апреля 2018 года.

Болезненные ощущения истца в период как стационарного, так и амбулаторного лечения.

Тот факт, что в период стационарного лечения истцу было проведено оперативное вмешательство в виде вскрытия флегмоны, удаление корня <данные изъяты>

<данные изъяты>

Между тем, эксперты не исключают и влияние самостоятельных действий Суханова С.С. по отношению к своему здоровью, приведших к необходимости удаления зуба и возникновения <данные изъяты>. Ухудшение состояния здоровья человека, вызванное характером и тяжестью заболевания, поздними сроками начала лечения. В связи с чем, эксперты не рассматривают данную ситуацию как причинение вреда здоровью человека.

Указанные выводы экспертов истцом не опровергнуты, заключение принято в качестве допустимого доказательства по делу. Истец признавал, что до обращения за медицинской помощью зуб у него болел несколько месяцев.

Довод апелляционной жалобы истца о <данные изъяты> ничем не подтвержден, также судебной коллегией не может быть принять его довод об <данные изъяты>, так как понятие «<данные изъяты>» относится не к медицине, а к эстетике, носит индивидуально-определенный и оценочный характер, не относится к предмету судебно-медицинского исследования, а является результатом оценки доказательств по уголовному делу, указанный квалифицирующий признак устанавливается в судебном производстве. В настоящее время уголовное дело по факту оказания истцу медицинских услуг в лечебном учреждении ответчика не возбуждено, приговор не постановлен.

Судебная коллегия учитывает, что требования о компенсации морального вреда основаны на личных переживаниях истца по делу, в связи с чем, его показания о перенесенных физических и нравственных страданиях являются допустимыми доказательствами по делу. В связи с чем, судебная коллегия принимает в качестве допустимых доказательств пояснения Суханова С.С. о том, что он испытывал чувство боли, чувство страха за состояние своего здоровья, был лишен возможности вести полноценный образ жизни, в том числе питаться и стать, нормально общаться, при этом судебная коллегия учитывает также характер заболевания истца и вид оперативного вмешательства. Также судебная коллегия принимает показания истца, что после лечения у ответчика он испытывает чувство страха перед врачами при лечении зубов. С учетом указанных физических и нравственных страданий судебная коллегия полагает правильным учесть и молодой возраст истца - на 22 марта 2018 года - 34 года.

При этом дата обращения истца в суд с требованием о компенсации морального вреда не может влиять на размер компенсации морального вреда. Указанный довод апелляционной жалобы ответчика основан на неправильном толковании норм материального права (ст.ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Жизнь и здоровье относятся к числу наиболее значимых человеческих ценностей, а их защита должна быть приоритетной (статья 3 Всеобщей декларации прав человека и статья 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах). Право гражданина на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, является одним из общепризнанных основных неотчуждаемых прав и свобод человека, производно от права на жизнь и охрану здоровья, прямо закрепленных в Конституции Российской Федерации.

Жизнь и здоровье человека бесценны и не могут быть возвращены выплатой денег. Гражданский кодекс лишь в максимально возможной степени обеспечивает определенную компенсацию понесенных потерпевшим потерь. Возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью гражданина, производится по общим правилам исполнения деликтных обязательств.

С учетом изложенного, судебная коллегия полагает правильным определить размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с ответчика в пользу истца в 500 000 рублей, и считает, что указанная сумма соответствует положениям ст. ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также требованиям разумности и справедливости, характеру его физических нравственных страданий, фактическим обстоятельствам дела, при которых был причинен моральный вред, индивидуальным особенностям потерпевшего. Указанная компенсация в наибольшей степени обеспечивает баланс прав и законных интересов потерпевшего от причинения вреда и причинителя вреда, компенсирующим ему, в некоторой степени, причиненные физические и нравственные страдания, и не направлена на личное обогащение истца. Данный размер компенсации морального вреда обеспечивает законные интересы сторон.

Оснований для определения ко взысканию суммы 1 000 000 рублей по доводам апелляционной жалобы истца с учетом имеющихся в деле доказательств не имеется.

Требование апелляционной жалобы истца о необходимости в ходе судебного разбирательства выявить и принять решение по составу преступления в действиях должностных лиц, принятия мер к возбуждению уголовного дела, а также о нарушении судом первой инстанции при рассмотрении настоящего дела норм уголовного права не принимаются судом апелляционной инстанции, и не могут в силу положений ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации являться основанием для отмены решения суда первой инстанции.

В случае, если при рассмотрении дела суд обнаружит в действиях стороны, других участников процесса, должностного или иного лица признаки преступления, суд сообщает об этом в органы дознания или предварительного следствия (ч.3 ст. 226 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Однако при разрешении именно заявленных истцом исковых требований со стороны ответчика каких-либо нарушений допущено не было.

Истец не лишен возможности самостоятельно обратиться в правоохранительные органы с заявление о возбуждении уголовного дела. Обратного не доказано.

Вопрос о распределении судебных расходов разрешен судом в соответствии с положениями ст. 94, 98, 103 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Довод апелляционной жалобы ответчика о том, что расходы по проведению экспертизы должны быть распределены между сторонами пропорционально удовлетворенным требованиям истца, основан на неправильном толковании норм процессуального права. Требования истца носили нематериальный характер, были признаны судом обоснованными, в связи с чем, расходы по проведению судебно- медицинской экспертизы отнесены на ответчика в полном объеме.

Иных нарушений норм материального и процессуального права, которые привели или могли привести к неправильному разрешению данного дела, судом не допущено.

Руководствуясь статьями 327-330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Центрального районного суда города Челябинска от 19 апреля 2022 года изменить в части суммы компенсации морального вреда, взысканной с ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области».

Взыскать с Федерального казенного учреждения здравоохранения «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» (ИНН 7453157130) в пользу Суханова Сергея Сергеевича ДД.ММ.ГГГГ года рождения, паспорт №, выдан отделом УФМС России по Челябинской области в Тракторозаводском районе города Челябинска компенсацию морального вреда в сумме 500 000 рублей.

В остальной части это же решение оставить без изменения, апелляционные жалобы Суханова Сергея Сергеевича, ФКУЗ «Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел Российской Федерации по Челябинской области» - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи

Мотивированное апелляционное определение изготовлено 30 августа 2022 года.