Решение по делу № 2-6/2020 от 28.03.2019

УИД 28RS0023-01-2017-001558-21

Дело № 2-6/2020

Р Е Ш Е Н И Е

Именем Российской Федерации

10 декабря 2020 года                                            г. Тында

Тындинский районный суд Амурской области в составе

председательствующего судьи Мироненко Ю.Г.,

при секретаре Сельминской А.С.,

с участием истца Борисовой Е.Г.,

представителя истца Албитовой С.В.,

представителя ответчика Лаврушиной С.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Борисовой Елены Геннадьевны к Ежовой Татьяне Геннадьевне о признании недействительным завещания,

                    У С Т А Н О В И Л:

Борисова Е.Г. обратилась в суд с иском к Ежовой Т.Г. о признании недействительным завещания, в обоснование заявленных требований истец указала, что 28 марта 2017 года умер ее отец ФИО1, после его смерти открылось наследство в виде ? доли жилой квартиры, расположенной по адресу: <адрес>. Она является наследницей умершего. Обратившись к нотариусу, узнала, что в сентябре 2016 года ФИО1 было составлено завещание, удостоверенное 28.09.2016 г. нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области, согласно которому ФИО1 завещал все свое имущество, которое ко дню его смерти окажется ему принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось, и где бы оно ни находилось Ежовой Т.Г. (ее сестре). С 2014 года по день смерти ФИО1 состоял на учете в Отделенческой больнице на ст. Тында с диагнозом: Деменция – приобретённое слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности с утратой той или иной степени ранее усвоенных знаний и практических навыков и затруднением или невозможности приобретения новых. Свои действия отец не осознавал и не понимал их значение. Она все время была рядом, ухаживала за ним, приносила ему продукты, оказывала всяческую помощь. Отец уходил из дома, забывал свой дом, поведение было неадекватным. Считает, что на момент совершения завещания в пользу ответчицы, отец не был полностью дееспособным, либо находился в таком состоянии, когда был не способен понимать значение своих действий и руководить ими. Также завещание подписано не ФИО1, а ответчицей.

Истец просила признать недействительным завещание от имени ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, составленное в 2016 году на имя Ежовой Татьяны Геннадьевны и удостоверенное нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области Савченко Т.Г.

Решением Тындинского районного суда Амурской области от 24 апреля 2018 года исковые требования Борисовой Е.Г. были удовлетворены.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Амурского областного суда от 14 сентября 2018 года решение оставлено без изменения.

Постановлением Президиума Амурского областного суда от 11 марта 2019 года решение Тындинского районного суда Амурской области от 24 апреля 2018 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Амурского областного суда от 14 сентября 2018 года отменены, дело направлено на новое рассмотрение в Тындинский районный суд.

20 мая 2019 года истец уточнила основания заявленных требований, указав, что при ознакомлении с оригиналом завещания ею было установлено, что фамилия ФИО1 написана не ровным почерком, с большим усилием выводились буквы фамилии, а подпись проставлена четкая, ровная, в связи с чем, у нее сложилось стойкое мнение, что завещание подписано не ФИО1 Просит признать недействительным завещание, поскольку оно подписано не ФИО1

Истцом в качестве третьего лица при подаче иска указан нотариус Тындинского нотариального округа Савченко Т.Г., в судебном заседании 29 сентября 2017 года к участию в деле в качестве третьего лица привлечена ГАУЗ АО Тындинская больница, определением суда от 1 апреля 2019 года к участию в деле в качестве третьих лиц привлечены Корнеева Л.Г., Корнеева Ю.А., определением от 28 октября 2020 года НУЗ «Отделенческая больница на ст. Тында».

В судебное заседание ответчик Ежова Т.Г., третьи лица, их представители не явились.

Учитывая наличие доказательств надлежащего извещения всех лиц, участвующих в деле, в соответствии с положениями ст. 167 ГПК РФ дело рассмотрено при имеющейся явке.

В судебном заседании истец Борисова Е.Г. на удовлетворении заявленных требований настаивала, суду пояснила, что после смерти отца ей позвонила младшая сестра и сообщила, что она была у нотариуса, где ей сообщили, что отец написал завещание на Ежову Т.Г.. Считает, что отец не мог сам подписать завещание, так как был болен, или подписал под давлением Ежовой Т.Г. Отец жил один, ухаживали за отцом она и Ежова Т.Г. С лета 2015 года она стала замечать странности в поведении отца, он заговаривался, не узнавал ее, всегда хотел уехать куда-то, вел себя неадекватно. В сентябре 2016 года отец сел в автобус и уехал в одной пижаме на вокзал. Сотрудники полиции его задержали, о том, где живет, отец пояснить не мог. Она водила отца к неврологу, сделали КТ головного мозга. На приеме у врача отец не мог назвать какой сейчас год, что весит на стене. КТ показало атрофию сосудов головного мозга. После приема лекарств улучшений не было. Врач сказала, что лучше не будет, что болезнь прогрессирует.

В судебном заседании представитель истца Албитова С.В. доводы искового заявления поддержала, суду пояснила, что основанием для исковых требований послужило то, что ФИО1 с 2014 года состоял на учете с диагнозом «деменция» с утратой знаний и навыков. Свои действия не осознавал и не понимал. Согласно заключениям экспертизы ФИО1 в последние годы жизни страдал психическим расстройством в виде выраженного психоорганического синдрома, что свидетельствует о том, что наследодатель не мог руководить своими действиями при подписании завещания. Кроме того, была проведена повторная экспертиза, из которой следует, что ФИО1 страдал сосудистой деменцией, которая лишала способности при составлении завещания понимать значение своих действий и руководить ими. Оснований сомневаться в правильности выводов экспертизы не имеется. Просит удовлетворить исковые требования в полном объеме, признать завещание недействительным.

Представитель ответчика Лаврушина С.А. возражала против удовлетворения заявленного иска, суду пояснила, что при жизни ФИО1 никогда не лечился стационарно и амбулаторно по заболеванию деменция, на учете у врачей не состоял, истец и представитель истца не представили доказательств того, что ФИО1 при жизни страдал психическим расстройством в виде деменции, и не мог отдавать отчет своим действиям. Проведенные по делу судебные экспертизы считают незаконными и некачественными, выводы психиатров ошибочными. ФИО1 на момент составления завещания был вменяемым, нотариус с многолетним стажем работы не заподозрила того, что ФИО1 может быть не здоровым. Эксперты показаниям нотариуса оценки не дали. Считают, что показания нотариуса являются основными и именно на них стоит обратить внимание. После смерти заключения экспертов опираются на показания свидетеля ФИО5. ФИО5 поясняла суду, что ФИО1 был дееспособным с первоначальной стадией деменции. Данное заболевание протекает в 3-4 стадиях. Большинство свидетелей говорят о том, что ФИО1 был вменяемым и адекватным человеком. Показания свидетеля ФИО4 считает несостоятельными, так как она постоянно путалась в показаниях и ее слова не подтвердились никакими доказательствами. ФИО1 самостоятельно получал пенсию в Сбербанке, вел домашнее хозяйство, опрятно одевался. При жизни ФИО1 не поставили диагноз деменция, он ни разу не осматривался врачом неврологом, а единственный прием у врача психиатра не может быть основанием для постановки диагноза деменция. Просит отказать в исковых требованиях.

Ответчик Ежова Т.Г. в своих письменных возражениях указала, что объективных доказательств, подтверждающих нахождение наследодателя в момент составления завещания в состоянии, когда он не был способен в полной мере понимать значение своих действий или руководить ими, стороной истца не предоставлено. Утверждения истицы о том, что завещание подписано не ФИО1, а ответчицей, что ФИО1 в момент совершения завещания не был полностью дееспособным, голословны и не соответствуют реальному положению дел. Никаких сомнений в психической полноценности ФИО1 не было. Оспариваемое истцом завещание полностью соответствует требованиям закона, совершено в письменной форме, удостоверено нотариусом, которым установлена личность наследодателя, в завещании указаны место и дата его составления, в момент составления завещания ФИО1 обладал дееспособностью, завещание подписал лично ФИО1 В завещании содержится только его распоряжение, содержание завещания содержит ясно выраженное намерение завещать принадлежащую 1/2 долю квартиры Ежовой Т.Г. Закон исходит из презумпции полной право- и дееспособности любого гражданина, если он не ограничен в них в установленном законом порядке. Наследодатель ФИО1 недееспособным (или ограниченно дееспособным) признан в установленном законом порядке не был. Утверждение истца, что ФИО1 с 2014 года состоял на учёте в отделенческой больнице на ст. Тында с диагнозом Деменция также не соответствует действительности. Считает, что представленная в материалы дела копия выписки врача ФИО2 от 20.06.14 г. не является допустимым доказательством, поскольку данный врач по следующим причинам. Врач ФИО2 является врачом общей практики (врач пульмонолог), в то время как в соответствии с Временной инструкцией о порядке первичного психиатрического освидетельствования граждан, утв. Приказом Минздрава СССР от 21.03.1988 № 225 "О мерах по дальнейшему совершенствованию психиатрической помощи", врачи других специальностей, помимо врачей-психиатров, встречаясь со случаями, вызывающими подозрение на наличие психического расстройства, свои диагностические заключения об этом могут выносить только предположительно. Следовательно, врач ФИО2 не могла поставить такой диагноз. ФИО1 врачом-психиатром не осматривался, диагноз Деменция врачом-психиатром ФИО1 не устанавливался, на учёте в отделенческой больнице на ст. Тында с диагнозом Деменция ФИО1 не стоял, какими-либо психическими расстройствами не страдал, был полностью адекватным человеком. Решение ФИО1 достаточно логично, поскольку он завещал свое имущество ответчику, который ухаживала за ним в последние годы его жизни. Описываемая истцом забывчивость ФИО1 не относится к психическим расстройствам, а является особенностями, характерными для пожилого возраста. Полагает, что ФИО1 в период времени, относящийся к составлению завещания, а именно, сентябрь 2016 года не страдал каким-либо болезненным психическим расстройством, которое лишало бы его способности понимать значение своих действий и руководить ими. Следовательно, нет никаких оснований для удовлетворения заявленных истцом требований о признании завещания ФИО1 от 09.2016 г. недействительным. Главный свидетель по делу и очевидец - нотариус Тындинской нотариальной конторы ФИО3, которая оформила завещание - специалист с большим опытом и стажем работы, видела и знала, что ФИО1 в момент составления завещания был адекватным т.е. психически полноценным человеком и поэтому оформила завещание, т. к. у нее не возникло сомнения относительно психического здоровья отца, что было ею подтверждено в суде. 06.10.2016 г. к отцу был вызван участковый терапевт, так как он жаловался на онемение правой руки и боли в шейном отделе, т.е. спустя неделю после подписания завещания, и в описании состояния отца кроме его болевых ощущений, идет описание психического статуса «общее состояние удовлетворительное, поведение адекватное, сознание ясное». Специалисты ГБУЗ АО «Амурская психиатрическая больница» г. Благовещенска сделали неоднозначный, вероятностный вывод о психическом состоянии ее отца, что он на основании психорганического синдрома с большей степенью вероятности не мог осознавать свои действия в юридически значимый период. С отцом у нее всегда были доверительные отношения, особенно после смерти мамы. Она постоянно заходила к нему, помогала ему, никогда не обделяла его вниманием, и он часто заходил к ней, виделись практически ежедневно. После выписки его из больницы в июне 2014 г. за всеми рекомендациями терапевта следила она, так как ему было прописан постоянный контроль кровяного давления и медикаментозное лечение. Истица посещала отца редко, объясняя своей занятостью. В декабре 2015 г. она хотела сходить с отцом на консультацию к неврологу, на что Борисова Е.Г. с готовностью предложила свои услуги, сказав, что у нее выходной, но вместо невролога истица сопроводила его к психиатру, для одной ей известных целей попросила дать ей на руки выписку этого приема. Отец только в последнюю неделю своей жизни не вставал с постели, и до последних минут он ее узнавал и был адекватен т.е. был психически здоров. Просит в удовлетворении исковых требований Борисовой Е. Г. отказать в полном объеме.

Из письменных пояснений третьего лица по делу Корнеевой Л.Г. следует, что она постоянно проживала с отцом - ФИО1 по день его смерти. В последние годы жизни отец часто болел, с июня 2014 г. состоял на учете у терапевта. Ежедневно заходила старшая сестра - Ежова Т. Г., измеряла давление у отца утром и вечером, попутно заносила для отца завтраки, т. е. действительно следила за состоянием здоровья отца. Никакого особого ухода за отцом с 2014 г. не требовалось, он не был лежачим, ходил, сам себя обслуживал. Часто отец уходил с Ежовой Т. Г. вдвоем - ходили в дорожную поликлинику на прием, так как отец состоял на учете у терапевта. Истица - Борисова Е. Г. заходила очень редко, а ее дочь - ФИО4 она видела только один раз, в конце марта 2017 г., когда отец перестал ходить. Никаких странностей в поведении отца она не замечала до последних дней его жизни, всех окружающих его близких людей узнавал. Дома он сам себя обслуживал, мог заняться уборкой в квартире - пропылесосить, ковер почистить, помыть посуду. Отец всегда следил за собой, был аккуратен, опрятно одет. На улицу выходил часто, особенно в теплое время года, прогуливался во дворе, мог купить кое-какие продукты. Сам ходил на прогулки, сам возвращался, никто его никогда не разыскивал. На улице отец общался с соседями, и ей никто никогда из соседей и знакомых не говорил о том, что отец ведет себя неадекватно. Она с полной уверенностью и без всяких сомнений заявляет, что ее отец ФИО1 при жизни был адекватным человеком.

Выслушав объяснения участвующих в деле лиц, показания свидетелей, исследовав представленные письменные доказательства, и дав им юридическую оценку исходя из требований закона в соответствии со ст. 67 ГПК РФ суд приходит к следующему.

    В соответствии со ст. 56 ГПК РФ каждая сторона обязана доказать те обстоятельства на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений.

    Из представленного нотариусом Тындинского нотариального округа Савченко Т.Г. наследственного дела следует, что ФИО1 умер 28 марта 2017 года, что подтверждается копией свидетельства о смерти от 29 марта 2017 года.

    Из копии завещания 28 АА 0708087 составленного 28 сентября 2016 года в г. Тында Амурской области, удостоверенного нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области ФИО3, зарегистрированного в реестре за № 3098 следует, что ФИО1 завещал все свое имущество, какое на день смерти окажется ему принадлежащим, в том числе ? долю в праве общей собственности на квартиру, находящуюся по адресу: <адрес> его дочери Ежовой Татьяне Геннадьевне.

Согласно выписке из ЕГРН от 24.04.2017 квартира по адресу <адрес> принадлежала на праве общей долевой собственности Корнеевой Ю.А., ФИО1, Корнеевой Л.Г.

Согласно выписке из ЕГРН от 20.02.2018 данная квартира принадлежит на праве собственности Корневой Ю.А., ФИО1, Ежовой Т.Г. переход на ? долю в праве к Ежовой Т.Г. зарегистрирован на основании договора дарения от 13.02.2018.

Согласно копиям свидетельств о рождении, свидетельства о заключении брака, справке о заключении брака истец Борисова Елена Геннадьевна и ответчик Ежова Татьяна Геннадьевна приходятся дочерями ФИО1.

Из пояснений сторон и третьего лица следует, что Корнеева Л.Г. также приходится дочерью ФИО1

В соответствии со статьей 1111 Гражданского кодекса Российской Федерации наследование осуществляется по завещанию и по закону.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1118 Гражданского кодекса Российской Федерации распорядиться имуществом на случай смерти можно только путем совершения завещания.

Согласно ст. 1119 ГК РФ завещатель вправе по своему усмотрению завещать имущество любым лицам, любым образом определить доли наследников в наследстве, лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону, не указывая причин такового лишения, а также включить в завещание иные распоряжения, предусмотренные правилами ГК РФ о наследовании, отменить или изменить совершенное завещание.

    В силу ст.1118 ГК РФ завещание является односторонней сделкой, которая создает права и обязанности после открытия наследства. Завещание может быть совершено гражданином, обладающим в момент его совершения дееспособностью в полном объеме.

    В соответствии с п.п.1,2 ст.1131 ГК РФ при нарушении положений настоящего Кодекса, влекущих за собой недействительность завещания, в зависимости от основания недействительности, завещание является недействительным в силу признания его таковым судом (оспоримое завещание) или независимо от такого признания (ничтожное завещание). Завещание может быть признано судом недействительным по иску лица, права или законные интересы которого нарушены этим завещанием. Оспаривание завещания до открытия наследства не допускается.

Как разъяснено в п. 21. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" сделки, направленные на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей при наследовании (в частности, завещание, отказ от наследства, отказ от завещательного отказа), могут быть признаны судом недействительными в соответствии с общими положениями о недействительности сделок (§ 2 главы 9 ГК РФ) и специальными правилами раздела V ГК РФ.

Истец Борисова Е.Г. является дочерью умершего ФИО1, следовательно, наследником первой очереди по закону в соответствии с положениями ст. 1142 ГК РФ.

    Борисова Е.Г. обратилась в суд с иском о признании завещания недействительным на том основании, что ФИО1 на момент составления завещания находился в таком состоянии, когда не мог понимать значение своих действий и руководить ими, кроме того, завещание, по мнению истца, подписано не ФИО1 а другим лицом.

    Ответчик Ежова Т.Г. против удовлетворения требований возражает, указывая, что при жизни ФИО1 на учете у врача психиатра не состоял, недееспособным не признавался, на момент составления завещания не обнаруживал признаков недееспособности, распоряжение своим имуществом на случай смерти было его волеизъявлением.

    По смыслу ст.ст.21,29 ГК РФ неотъемлемым признаком наличия дееспособности в полном объеме являются способность гражданина понимать значение своих действий и руководить ими.

В соответствии с п.1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

С учетом изложенного неспособность наследодателя в момент составления завещания понимать значение своих действий или руководить ими является основанием для признания завещания недействительным, поскольку соответствующее волеизъявление по распоряжению имуществом на случай смерти отсутствует.

Юридически значимыми обстоятельствами в таком случае являются наличие или отсутствие психического расстройства у наследодателя в момент составления завещания, степень его тяжести, степень имеющихся нарушений его интеллектуального и (или) волевого уровня.

Согласно справок НУЗ Отделенческая больница на ст. Тында от 18.08.2017 ФИО1 на учете у врачей психиатра, нарколога не состоял.

Согласно справке психиатрического кабинета ГБУЗ АО «Тындинская больница» от 20.10.2017 исх. № 4062 ФИО1 на учете психиатра не состоит и не состоял, консультировался однократно в поликлинике 24.12.2015г.

Из копии выписки из истории болезни амбулаторного больного ФИО1 от 20.06.2014 подписанного врачом ФИО2 следует, что ФИО1 поставлены диагнозы: гипертоническая болезнь 3 стадия, артериальная гипертензия 4, риск 4 ИБС Стенокардия. Фибриляция предсердий. Психоорганический синдром резко выраженный. Деменция.

Согласно выписке от 12.10.2017г. 24 декабря 2015 года ФИО1, 77 лет, явился на первичный прием к психиатру ГАУЗ Тындинской больницы ФИО5 в сопровождении дочери. История заболевания: со слов дочери около 6 лет назад после смерти жены стали отмечаться проблемы с памятью, уехал на вокзал поехал в Сретенск, значительное ухудшение в течение последнего года после перенесенной пневмонии, не знает адрес своего проживания, удивляется «как дом здесь стоять может», периодически не узнает родственников, дома ничем не занят. КТ головного мозга - атрофические изменения. Объективно: Психический статус: Внешне спокоен, опрятен. Ориентирован верно в месте, собственной личности, дезориентирован во времени «год 1977, месяц не помню». Мышление малопродуктивное, по темпу замедлено. Память снижена на текущие, недавно прошедшие события. Бреда, расстройств восприятия нет. Мнестико-интеллектуально снижен. Настроение ровное. В поведении спокоен. Эмоции адекватные. В быту ориентирован. Навыки самообслуживания сохранены. Функция тазовых органов не нарушена. Критика отсутствует. Поставлен диагноз: Основное заболевание: сосудистая деменция без дополнительных симптомов, хроническое впервые выявленное.

Из протокола компьютерной томографии ФИО1 от 28 января 2016 года, представленного ГАУЗ АО Тындинская больница 24.04.2019 по запросу суда, следует, что имеются признаки атрофических изменений головного мозга.

Из копии выписки из карты стационарного больного, приложенной Ежовой Т.Г. к ходатайству о назначении экспертизы от 15 мая 2019 года следует, что в июне 2014г. был создан консилиум врачей в связи с определением тактики ведения ФИО1 на проведение ФКС для исключения новообразования. ФИО1 находился на лечении с диагнозом: «Внебольничная нижнедолевая пневмония, осложненная плевритом. ХОБЛ в стадии обострения. Дыхательная недостаточность 2 ст. ИБС. Фибрилляция предсердий тахисистолическая форма. ХСН. Дисциркуляторная энцефалопатия сложного генеза. Психоорганический синдром смешанный вариант, значительно выраженный. Деменция?».

По ходатайству сторон судом были допрошены свидетели.

Из показаний свидетеля ФИО3 данных в судебном заседании 25 апреля 2019 года следует, что она работала нотариусом по 1 декабря 2016 года и в конце сентября 2016 года она была приглашена на дом по адресу: <адрес> к ФИО1 В квартире было чисто, без посторонних запахов и запаха лекарств. Их оставили наедине. На ее вопросы ФИО1 отвечал медленно, но верно, в ходе разговора сообщил ей свою фамилию, имя, отчество, пояснил, что проживает в данной квартире, что ему принадлежит доля в праве. У нее не было оснований сомневаться в дееспособности ФИО1. После обеда она приехала снова уже для подписания завещания, прочитала его текст ФИО1, он также его прочитал и расписался. В момент подписания на вид ФИО1 был болен, что проявлялось в его слабости, медлительности, замедленной речи. Каких-либо странностей в поведении ФИО1 она не заметила, на поставленные вопросы он отвечал правильно.

Из показаний свидетеля ФИО4 25 апреля 2019 года следует, что она приходится дочерью истцу и со слов мамы и тети ей известно, что в 2014 году ФИО1 попал в больницу с пневмонией, на фоне которой развилась деменция. Она навещала дедушку редко, поскольку у нее был грудной ребенок. При встрече ФИО1 спрашивал о своей умершей жене, часто выходил на улицу в одной пижаме, не отдавал отчета своим действиям, путался в датах, годах, всегда хотел уехать в <адрес>, вспоминал места своего детства, говорил, что его ждет умершая жена. Об этом говорил ей каждый раз, когда она приходила. Летом 2015 года, проезжая на машине, она увидела дедушку идущим по улице в одной пижаме, на ее вопросы, куда он идет, ответил, что на поезд в <адрес>.

Из показаний свидетеля ФИО6 25 апреля 2019 года следует, что она была знакома со ФИО1, так как раньше вместе проживали в <адрес>, затем переехали в г. Тынду, работали на железной дороге, общались по работе. В 2015, 2016 году она встречала ФИО1 весной и осенью в магазине у дома или на лавочке, их дома расположены рядом. При встрече беседовали, он разговаривал внятно, был одет по погоде, ничего подозрительного в поведении ФИО1 она не заметила, по ее мнению он был адекватен и психически здоров, в состоянии алкогольного опьянения она его не видела.

Из показаний свидетеля ФИО7 в судебном заседании 15 мая 2019 года следует, что она проживала в одном доме со ФИО1 и однажды у подъезда видела его на улице в пижаме в полоску, его привезли на машине и заводили в дом, также она видела ФИО1 в магазине, куда он выходил за хлебом, ФИО1 был выпивший.

Из показаний свидетеля ФИО8 следует, что он находился со ФИО1 в дружеских отношениях, в период с 2014 по 2016 год он заходил к ФИО1 домой, а также часто видел его у подъезда на лавочке, они общались, разговаривали, сомнений в его психическом здоровье у свидетеля не возникало.

Из показаний свидетеля ФИО9 следует, что она знакома с семьей ФИО1 и в последние годы жизни с 2014 года часто видела его около дома, он подметал, а также встречала его в парикмахерской. Он был опрятно одет, иногда она садилась на лавочку, они разговаривали, странностей в разговоре и поведении ФИО1 свидетель не замечала.

Из показаний свидетеля ФИО20 следует, что она в 2015 году около двух месяцев работала врачом терапевтом в НУЗ «Отделенческая больница на ст. Тында, сейчас работает врачом ультразвуковой диагностики, в амбулаторной карте ФИО1 имеются записи, сделанные ее рукой, однако ФИО1 не помнит, каких-либо показаний о его состоянии дать не может.

Из показаний свидетеля ФИО5 в судебном заседании 25 октября 2020 года следует, что она работает в Тындинской поликлинике врачом -психиатром и исходя из записей в компьютере она один раз осматривала ФИО1 в декабре 2015 года. Из выписки приема следует, что у пациента имелись начальные проявления заболевания сосудистая деменция, имелись нарушения памяти, путал года, не помнил месяц, считает, что определенное психическое расстройство на момент обращения у ФИО1 было.

В соответствии с частью 1 статьи 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу.

По ходатайству истца судом назначена почерковедческая экспертиза. Согласно заключению эксперта ФБУ Сибирский региональный центр Судебной экспертизы № 1501/5-2 от 07.08.2019 подпись от имени ФИО1 расположенная в завещании 28АА № 0708087 от 28 сентября 2016 года удостоверенном нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области ФИО3 и зарегистрированном в реестре за № 3098 выполнена самим ФИО1. Рукописная запись «ФИО1», расположенная в завещании 28АА № 0708087 от 28 сентября 2016 года удостоверенном нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области ФИО3 и зарегистрированном в реестре за № 3098, выполнена ФИО1 под влиянием «сбивающих» факторов, обусловленных возрастными изменениями или возможно сопутствующими заболеваниями (либо сочетанием этих двух факторов). Почерковые объекты в исследуемом документе: подпись от имени ФИО1, рукописная запись «ФИО1» выполнены одним лицом ФИО1.

На основании указанного заключения, в совокупности с показаниями свидетеля - нотариуса ФИО3, суд приходит к выводу, что завещание 28АА № 0708087 от 28 сентября 2016 года удостоверенное нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области ФИО3 и зарегистрированное в реестре за № 3098 подписано самим ФИО1 и доводы истца о том, что подпись в завещании ФИО1 не принадлежит, являются несостоятельными.

При первоначальном рассмотрении дела определением суда от 08 ноября 2017 года назначена посмертная судебно–психиатрическая экспертиза в отношении ФИО1

Согласно заключению комиссии экспертов ГБУЗ «Амурская областная психиатрическая больница» № 1956 от 01.02.2018 года ФИО1 в последние годы жизни, в том числе и в интересующий суд период времени, обнаруживал признаки органического психического расстройства в виде выраженного психоорганического синдрома, о чем свидетельствуют данные медицинской документации о постепенном снижении памяти на фоне длительного протекающей гипертонической болезни, значительного ухудшения психического состояния после перенесенной тяжелой пневмонии в 2014 году, когда на фоне интоксикации у него отмечалось нарушение сознания с последующим стойким снижением когнитивных, мнестических, адаптивных функций, с нарушением ориентиров в месте и времени, нелепостям в поведении и высказываниях, утратой навыков самообслуживания, контроля функций тазовых органов, что было неоднократно зафиксировано наблюдавшими его лечащими врачами поликлиники. Показания свидетелей носят разноречивый характер, однако учитывая объективные данные, полученные из медицинской документации, с наибольшей степенью вероятности можно сделать вывод о том, что ФИО1 в период времени, соответствующий составлению и оформлению завещания 28.09.2016 года, не мог понимать значение своих действий и руководить ими.

Не согласившись с выводами данного заключения, ответчик заявила ходатайство о назначении повторной посмертной экспертизы, производство которой просила поручить ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского».

Частью 2 статьи 87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрено, что в связи с возникшими сомнениями в правильности или обоснованности ранее данного заключения, наличием противоречий в заключениях нескольких экспертов суд может назначить по тем же вопросам повторную экспертизу, проведение которой поручается другому эксперту или другим экспертам.

Из заключения повторной посмертной судебно-психиатрической экспертизы от 16 марта 2020 года №96/з составленного комиссией судебно-психиатрических экспертов Федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» следует, что изучив представленную медицинскую карту амбулаторного больного ФИО1 НУЗ «Отделенческая больница» на станции ОАО «РЖД» № 0400278, имеющиеся в материалах дела письменные доказательства, пояснения сторон, третьего лица Корнеевой Л.Г., показания свидетелей, изложенные в протоколах судебного заседания, комиссия приходит к заключению, что в юридически значимый период, на момент составления и подписания завещания от 28.09.2016г. у ФИО1 обнаруживалось хроническое психическое расстройство в форме сосудистой деменции (по МКБ-10: F01). Об этом свидетельствуют данные из материалов гражданского дела и медицинской документации о том, что приблизительно с 2014г.-2015г. у ФИО1 на фоне сосудистой патологии (дисциркуляторная энцефалопатия, гипертоническая болезнь) в совокупности с атрофическими изменениями головного мозга (протокол КТ-исследования головного мозга от 28.01.2016г.) отмечался значительно выраженный психоорганический синдром в виде интеллектуально-мнестических и когнитивных нарушений (снижение памяти на текущие и недавно прошедшие события) с дезориентацией в месте и во времени, с малопродуктивностью, замедленностью мыслительной деятельности, снижением критических способностей (ответ на вопрос №1). Указанное психическое расстройство (деменция) лишало ФИО1 способности в юридически значимый период, при составлении и подписании завещания от 28.09.2016г. понимать значение своих действий и руководить ими (ответ на вопрос №2).

Давая оценку свидетельским показаниям по данному делу суд учитывает, что свидетельские показания относительно состояния здоровья ФИО1 в период, относящийся к составлению завещания, являются противоречивыми, на основе показаний свидетелей могут быть установлены только факты, свидетельствующие об особенностях поведения наследодателя, о совершаемых им поступках, действиях и об отношении к ним, однако в связи с непродолжительными, эпизодическими периодами общения свидетелей (в том числе нотариуса) со ФИО1 суд полагает, что оценка психического состояния ФИО1 данная свидетелями, не может быть объективной.

Установление же на основании этих и других имеющихся в деле данных факта наличия или отсутствия психического расстройства и его степени требует именно специальных познаний в области психиатрии, каковыми, ни стороны, ни свидетели (за исключением врача ФИО5 которая давала показания ссылаясь на данные записи приема ФИО1), ни нотариус, ни суд не обладают.

    В силу части 3 статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заключение эксперта для суда не обязательно и оценивается судом по правилам, установленным в статье 67 названного Кодекса.

В пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснено, что заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не являются исключительными средствами доказывания и должны оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (статья 67, часть 3 статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ.

В соответствии с частью 3 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Оценив в совокупности показания свидетелей, медицинские документы, заключения экспертов, суд приходит к убеждению, что выводы экспертов Федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» о том, что у ФИО1 в юридически значимый период, на момент составления и подписания завещания от 28.09.2016г. обнаруживалось хроническое психическое расстройство в форме сосудистой деменции, которое лишало ФИО1 способности в юридически значимый период, при составлении и подписании завещания от 28.09.2016г. понимать значение своих действий и руководить ими, могут быть положены в основу решения суда.

    Суд учитывает, что повторную посмертную экспертизу проводила комиссия врачей судебно-психиатрических экспертов в составе доктора медицинских наук, кандидата медицинских наук, с длительным стажем и опытом работы по специальности психиатр (44, 27 и 6 лет), эксперты были предупреждены в установленном законом порядке об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, со сторонами не знакомы, являются лицами, не заинтересованными в исходе дела.

Выводы заключения комиссии экспертов ГБУЗ «Амурская областная психиатрическая больница» № 1956 от 01.02.2018    не противоречат выводам повторной экспертизы, данное заключение также принимается судом в качестве допустимого доказательства.

Выводы каждой из экспертиз о неспособности ФИО1 в юридически значимый период, при составлении и подписании завещания от 28.09.2016г. понимать значение своих действий и руководить ими, достаточно аргументированы и сомнению в их объективности не вызывают.

Выводы повторной экспертизы приводят также не только изложенные в исследовательской части заключения цитаты из медицинской документации, но и показания свидетелей, то есть указанные выводы подтверждены собранными по делу доказательствами.

Вопреки доводам ответчика и ее представителя оснований не доверять выводам заключений проведенных по делу судебно-психиатрических экспертиз у суда не имеется. Нарушений при производстве экспертиз и даче заключений требований Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", статей 79, 83 - 86 ГПК РФ, которые бы свидетельствовали о неполноте, недостоверности и недопустимости заключений не установлено.

Представленные ответчиком рецензии на заключение экспертиз не являются допустимыми доказательствами, не отвечают требованиям ст. ст. 55, 60, 79 ГПК РФ, поскольку получены вне рамок рассмотрения дела, по своей сути сводятся к критическому, частному мнению специалистов относительно выводов судебной экспертизы. Рецензия не является экспертным заключением, такой документ не предусмотрен законом в качестве доказательства по делу, он не может быть приравнен к заключению эксперта.

На основании изложенного, представленные ответчиком заключения специалистов(комплексная рецензия) в качестве доказательств по делу судом не принимаются.

Доводы представителя ответчика о том, что экспертиза ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» была проведена по копиям медицинских документов, не соответствуют действительности и противоречат материалам дела.

     Оригинал карты амбулаторного больного ФИО1 был предоставлен суду НУЗ «Отделенческая больница» на ст. Тында 23.04.2019 и был направлен судом для производства экспертизы ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» вместе с материалами дела, возвращен в суд с заключением экспертов, факт исследования записей указанной карты также отражен в заключении экспертов.

    Тот факт, что в распоряжение экспертов ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» не была представлена карта стационарного больного ФИО1 № 1327/92 от 2014 года (оригинал которой был возвращен НУЗ Отделенческая больница 04.07.2018 и, исходя из содержания переписки суда и больниц, вероятно утерян) не свидетельствует о необъективности заключения экспертов от 16 марта 2020 года №96/з, поскольку в амбулаторной карте ФИО1 имеется оригинал выписки из истории болезни ФИО1 № 1327/92 за период его лечения с 30.05.2014 по 19.06.2014 с отражением поставленных ФИО1 диагнозов: внебольничная правосторонняя нижнедолевая пневмония, осложненная плевритом, тяжелое течение. Хроническая обструктивная болезнь легких в стадии обострения. Осложнение: ДН 2 степени. Острое повреждение почек. Сопутствующие заболевания: ИБС. Фибриляция предсердий тахисисталическая форма, персистирующая. Гипертоническая болезнь 3 степени третья стадия риск 4. ХСН 111 ФК. Дисциркуляторная энцефалопатия сложного генеза третей степени. Психоорганический синдром смешанного генеза значительно выраженный. Деменция. Жировая дистрофия печени. Хроническая герпетическая инфекция, обострение, которые также отражены в представленных сторонами копиях медицинских документов – справке от 20.06.2014, выписке о заседании консилиума из стационарной карты от июня 2014 года.

Вопреки доводам ответчика оснований признавать заключение комиссии экспертов ГБУЗ «Амурская областная психиатрическая больница» № 1956 от 01.02.2018 года и заключение повторной посмертной судебно-психиатрической экспертизы от 16 марта 2020 года №96/з ФГБУЗ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» недопустимыми доказательствами у суда не имеется по мотивам, приведенным выше.

    Таким образом, совокупность изложенных доказательств и юридически значимых обстоятельств, дает суду достаточные основания для достоверного вывода о том, что наследодатель ФИО1 в момент составления и нотариального удостоверения завещания 28 сентября 2016 года хотя и не был в установленном законом порядке признан недееспособным, но находился в момент составления завещания в таком состоянии, когда не был способен понимать значение своих действий и руководить ими, поэтому его завещание является оспоримым и признается судом недействительной сделкой по основаниям, предусмотренным п.1 ст. 177 ГК РФ.

На основании изложенного, заявленные истцом требования являются обоснованными и подлежат удовлетворению.

Руководствуясь ст.ст. 194-199 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

Исковые требования Борисовой Елены Геннадьевны к Ежовой Татьяне Геннадьевне о признании недействительным завещания - удовлетворить.

Признать недействительным завещание ФИО1, 28 АА 0708087 в пользу Ежовой Татьяны Геннадьевны составленное 28 сентября 2016 года в г. Тында Амурской области, удостоверенное нотариусом Тындинского нотариального округа Амурской области Сластиной Т.И., зарегистрированное в реестре за № 3098.

На решение может быть подана апелляционная жалоба в Амурский областной суд через Тындинский районный суд в течение одного месяца со дня принятия решения в окончательной форме.

Судья                                                                                  Ю.Г.Мироненко

Решение в окончательной форме изготовлено 17 декабря 2020 года.