Решение по делу № 8Г-20637/2023 [88-21857/2023] от 24.10.2023

УИД 74RS0002-01-2019-003962-79

Дело № 88-21857/2023

мотивированное определение

изготовлено 18 декабря 2023 года

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Челябинск                                                                          05 декабря 2023 года

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего    Давыдовой Т.И.,

судей                    Ложкарёвой О.А., Шушкевич О.В.,

с участием прокурора        Павловой О.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-188/2023 по иску Коркиной Людмилы Александровны к государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Областная больница г. Чебаркуль», государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Челябинская областная клиническая больница» о взыскании компенсации морального вреда,

по кассационной жалобе государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Областная больница г. Чебаркуль» на решение Центрального районного суда г. Челябинска от 17 марта 2023 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Челябинского областного суда от 04 сентября 2023 года.

Заслушав доклад судьи Седьмого кассационного суда общей юрисдикции Давыдовой Т.И. об обстоятельствах дела, принятых судебных актах, доводах кассационной жалобы, выслушав представителей ответчика государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Областная больница г. Чебаркуль» Любимову О.В., Радченко М.В., настаивавших на доводах кассационной жалобы, истца Коркину Л.А., ее представителя – адвоката Цыпину Е.Б., полагавших кассационную жалобу не подлежащей удовлетворению, заключение прокурора Пятого отдела Генеральной прокуратуры Российской Федерации Павловой О.А., полагавшей кассационную жалобу подлежащей удовлетворению, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Коркина Л.А. обратилась в суд с иском к государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Областная больница г. Чебаркуль» (далее по тесту – ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль») о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи ее дочери <данные изъяты> и о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи ее внучке <данные изъяты>

к государственному бюджетному учреждению здравоохранения «Челябинская областная клиническая больница» (далее по тексту – ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница») о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи ее внучке <данные изъяты>

В обоснование заявленных требований Коркина Л.А. сослалась на то, что в период с 18 апреля 2018 года по 20 апреля 2018 года ее дочь <данные изъяты> амбулаторно проходила лечение в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», 20 апреля 2018 года была госпитализирована в стационар этой больницы, где в этот же день скончалась от <данные изъяты>. Считает, что указанным медицинским учреждением на амбулаторном этапе дочери неправильно был установлен диагноз, недооценено её состояние, не выявлена пневмония, не собран эпидемиологический анамнез, не проведена рентгенография легких; на стационарном этапе – недооценено состояние дочери, неправильно выбрана тактика ведения и не назначено эффективное лечение, интубация была проведена с опозданием. По мнению истца, указанные недостатки оказания медицинской помощи привели к смерти ее дочери.

Через 4 дня после смерти дочери у ее внучки <данные изъяты> поднялась температура. 28 апреля 2018 года она на дому была осмотрена врачом-терапевтом ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», а 29 апреля 2018 года была госпитализирована с диагнозом пневмония в стационар указанной больницы, где её состояние ухудшалось, несмотря на ее просьбы о перевозке в ГБУЗ «Челябинская областная больница», такое решение было принято только 01 мая 2018 года, когда внучка уже была переведена на искусственную вентиляцию легких. Она самостоятельно договаривалась об организации реанимобиля для транспортировки <данные изъяты> в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница». По прибытии <данные изъяты> была подключена к искусственной вентиляции легких, было принято решение о экстракорпоральной мембранной оксигенации венозным доступом, в правую глубокую бедренную вену и яремную вену были установлены катетеры. В первые часы проведения экстракорпоральной мембранной оксигенации установлено кровотечение, внучку прооперировали, в ходе операции в зоне установки канюли в бедренной вене был обнаружен дефект установки, который был устранен. Канюлю установили в правую общую бедренную вену; провели переливание крови, однако, 07 мая 2018 года в 19:55 в месте канюли вновь возникло кровотечение, а в 20:05 внучка умерла. Территориальным фондом обязательного медицинского страхования выявлены дефекты оказания медицинской помощи. Считает, что дефекты при установке канюли способствовали смерти внучки. Кроме того, считает, что дефекты, допущенные на амбулаторном и стационарном этапах в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», также напрямую способствовали наступлению смерти внучки. Все это время она находилась в больнице, как с дочерью, так и с внучкой, испытывала стресс, переживания. Будучи медиком по образованию (фельдшер), испытывала беспомощность по отношению к близким родственникам, которым оказывалась медицинская помощь ненадлежащим образом. После смерти дочери и внучки до настоящего времени не находит себе места, плохо спит, постоянно плачет, испытывает боли в сердце, находится в депрессивном состоянии.

Представитель ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в судебном заседании первой инстанции исковые требования не признал, сославшись на то, что выявленные в ходе экспертизы качества оказания медицинской помощи дефекты не состоят в какой-либо причинно-следственной связи со смертью <данные изъяты> и <данные изъяты>

Представитель ответчика ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» в судебном заседании первой инстанции исковые требования не признал, сославшись на отсутствие причинно-следственной связи с действиями врачей и смертью <данные изъяты> В.С.; допущенные дефекты оказания медицинской помощи не повлияли на состояние пациента, все анализы, назначенные при её поступлении, были проведены, у <данные изъяты> были слабые сосуды, и установка иглы способствовала кровотечению, что своевременно обнаружено и устранено.

Решением Центрального районного суда г. Челябинска от 17 марта 2023 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Челябинского областного суда от 04 сентября 2023 года, с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в пользу Коркиной Л.А. взыскана компенсация морального вреда в размере 2 000 000 руб., расходы на производство судебной экспертизы в размере 528 660,16 руб.; с ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» в пользу Коркиной Л.А. взыскана компенсация морального вреда в размере 100 000 руб., расходы на производство судебной экспертизы в размере 32 885,44 руб., в удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

В кассационной жалобе представитель ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» ставит вопрос об изменении состоявшихся судебных актов в части размера компенсации морального вреда, как незаконных, вынесенных с существенным нарушением норм материального права.

В обоснование доводов кассационной жалобы представитель ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» указывает на то, что Коркина Л.А. обосновывала свои исковые требования тем обстоятельством, что больница на амбулаторном и стационарном этапах лечения ее дочери <данные изъяты> и внучки <данные изъяты> допустила дефекты оказания медицинской помощи, которые способствовали их смерти, в связи с чем просила взыскать в ее пользу компенсацию морального вреда в общем размере 2 000 000 руб. Между тем судами установлено, что согласно экспертному заключению в отношении пациентки <данные изъяты> не выявлено каких-либо дефектов медицинской помощи, которые оказали бы сколько-нибудь значимое негативное влияние на развитие заболевания, его осложнений и привели к наступлению смерти, у врачей было только 8 часов, за которые сделано максимум возможного для спасения жизни, ее смерть наступила от заболевания, возникшего до обращения за медицинской помощью; выявленные дефекты медицинской помощи пациентке <данные изъяты> не оказали влияния на реализацию неблагоприятного исхода, ухудшение состояния ее здоровья обусловлено быстропрогрессирующим течением имеющегося у нее до поступления в стационар заболевания, они не состоят в причинно-следственной связи (прямой или косвенной) с наступлением ее смерти, при этом суд удовлетворил иск в полном объеме.

В возражениях на кассационную жалобу истец Коркина Л.А. просит оставить судебные акты без изменения.

Представитель ответчика ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница», представители третьих лиц Министерства здравоохранения Челябинской области, Территориального фонда обязательного медицинского страхования Челябинской области, третьи лица Подкорытова Е.С., Клещенко Г.В., Мирманова А.А., Семенчук А.С., Койкова М.В., Роллер В.Э., Лебедев И.Н., Абакиров К.А. в судебное заседание суда кассационной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом. Информация о времени и месте судебного разбирательства по настоящему делу заблаговременно была размещена на официальном сайте Седьмого кассационного суда общей юрисдикции. В соответствии со статьями 167, 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия нашла возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

В соответствии с частью 1 статьи 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанции, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационной жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

В соответствии со статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Обсудив доводы кассационной жалобы, проверив материалы дела, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции полагает решение суда и апелляционное определение подлежащими отмене ввиду нарушения судами норм материального и процессуального права.

Судом первой инстанции установлено и из материалов дела следует, что Коркина Л.А. является матерью <данные изъяты> и бабушкой <данные изъяты>

18 апреля 2018 года <данные изъяты> осмотрена фельдшером скорой медицинской помощи с жалобами на боли в горле, кашель, повышенную температуру, общую слабость, выставлен диагноз ОРВИ, предложена госпитализация, от которой последняя отказалась. В этот же день была осмотрена на дому участковым терапевтом, установлен диагноз «Острый трахеобронхит. Острая пневмония под вопросом», рекомендовано дообследование, назначено лечение.

20 апреля 2018 года в 15:35 <данные изъяты> доставлена бригадой скорой медицинской помощи в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», была госпитализирована в реанимационное отделение, подключена к искусственной вентиляции легких, в 23:20 у <данные изъяты> зафиксирована остановка сердечной деятельности, проведены реанимационные мероприятия, в 23:50 констатирована биологическая смерть.

Согласно протоколу патологоанатомического вскрытия от 23 апреля 2018 года № 88 основным заболеванием <данные изъяты> являлся <данные изъяты>, смерть наступила в результате <данные изъяты>.

Согласно экспертному заключению ООО «АльфаСтрахование-ОМС» медицинская помощь <данные изъяты> в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» на стационарном этапе оказана без дефектов, своевременно, правильно и в полном объеме, согласно стандартам оказания медицинской помощи, требованиям к порядку оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям; на амбулаторном этапе выявлены дефекты медицинской помощи, создавшие риск прогрессирования имеющегося заболевания, либо создавшие риск возникновения нового заболевания, а именно: дефекты при обследовании – не собран эпидемиологический анамнез; при подозрении на пневмонию не рекомендована рентгенография легких для уточнения диагноза – код дефекта 3.2.3.

Из заключения № 33/19-Б ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» следует, что на всех этапах оказания медицинской помощи (амбулаторной и стационарной) <данные изъяты> диагноз был выставлен правильно и своевременно; тактика ведения пациентки выбрана правильно; лечение на всех этапах оказания медицинской помощи было своевременным, в целом проводилось правильно. В оказании медицинской помощи выявлен ряд недостатков: на амбулаторном этапе анамнестические данные собраны не в полном объеме; на стационарном этапе не указано, кем и когда проведена интубация трахеи и начата ИВЛ, не указаны параметры искусственной вентиляции легких, не заполнен формализованный протокол сердечно-легочной реанимации, заполнение карты интенсивной терапии крайне небрежное, много исправлений, дневники врача-реаниматолога скупые, в них не отражена динамика состояния пациента; указанные дефекты не оказали влияния на течение заболевания и развитие его осложнений.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы № 01Э/23 ООО «Институт Судебной Медицины и Патологии», проведенной на основании определения Центрального районного суда г. Челябинска от 27 декабря 2022 года, при оказании медицинской помощи <данные изъяты> на амбулаторном (догоспитальном) этапе дефектов ее оказания установлено не было; диагноз при осмотре терапевтом на дому 18 апреля 2018 года был установлен правильно, назначены дополнительные методы исследования в необходимом объеме, лечение назначено правильно.

При оказании медицинской помощи <данные изъяты> в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» 20 апреля 2018 года установлены дефекты ведения медицинской документации: <данные изъяты>.

При этом эксперты пришли к выводу, что тяжесть состояния пациентки при поступлении была оценена правильно, тактика, направленная на госпитализацию в реанимационное отделение, перевод на искусственную вентиляцию легких и начало интенсивной терапии, была также правильной. Лечение назначено верно в необходимом объеме, установленные в ходе исследования дефекты не повлияли на правильность лечения, а следовательно, и на исход.

Неблагоприятный исход в данном случае обусловлен поздним обращением пациентки за медицинской помощью, уже на этапе практически полного поражения обоих легких воспалительным процессом с развитием таких грозных осложнений, как дыхательная и почечная недостаточность. Установленные дефекты не состоят в причинно-следственной связи с наступлением её смерти.

Учитывая позднее обращение пациентки за медицинской помощью, отказ от предложенной ранее госпитализации, наличие фоновой хронической патологии органов дыхания, патологии сердечно-сосудистой системы (хроническое легочное сердце), в сочетании с характером вирусной инфекции (быстропрогрессирующее течение), с присоединением бактериальной флоры, прогноз для жизни пациентки уже на этапе поступления в стационар можно считать сомнительным.

Оценить своевременность и правильность проведения респираторной поддержки не представляется возможным по причине отсутствия в медицинской карте стационарного больного указания на время перевода на респираторную поддержку и параметры проведения искусственной вентиляции легких.

Также судом установлено, что 28 апреля 2018 года <данные изъяты> осмотрена участковым терапевтом на дому, выставлен диагноз: острый трахеит, исключить пневмонию справа; назначено лечение. В связи с резким ухудшением состояния 29 апреля 2018 года <данные изъяты> В.С. машиной скорой медицинской помощи была доставлена в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», где проходила лечение с диагнозом: внебольничная пролисегментарная пневмония, вероятно вирусно-бактериальной этиологии, тяжелое течение, осложненная респираторным дистресс-синдромом.

01 мая 2018 года на реанимобиле <данные изъяты>. была доставлена в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница», госпитализирована в реанимационное отделение, переведена на искусственную вентиляцию легких, выставлен диагноз: грипп тяжелой степени тяжести; внебольничная вирусно-бактериальная двусторонняя субтотальная пневмония тяжелой степени тяжести, осложненная бронхообструктивным синдромом, РДСВ ОДН III, сепсис.

02 мая 2018 года <данные изъяты> проведена операция по остановке кровотечения из бедренной вены справа, переустановлена канюля в общую бедренную вену справа; 05 мая 2018 года проведена операция по ревизии раны, остановке кровотечения из дефекта правой бедренной вены.

07 мая 2018 года в 20:05 у <данные изъяты>. произошла остановка сердечной деятельности, до 21:30 осуществлялись реанимационные мероприятии и непрямой массаж сердца, в 21:30 начат прямой массаж сердца, в 21:40 констатирована биологическая смерть.

Согласно протоколу патологоанатомического вскрытия от 10 мая 2018 года № 137/18 основным заболеванием <данные изъяты> В.С. явились: <данные изъяты>.

Согласно экспертным заключениям ООО СМК «АСТРА-Металл» медицинская помощь <данные изъяты> в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» на амбулаторном этапе оказана с дефектами, которые создали риск прогрессирования заболевания, а именно: <данные изъяты>, дефектов оказания медицинской помощи в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» не выявлено.

Из заключения № 100 ГБУЗ Кировской области «Кировское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» следует, что при исследовании выявлены недостатки оказания <данные изъяты> медицинской помощи врачом-терапевтом на дому 28 апреля 2018 года по ее обследованию: <данные изъяты>; назначена нерациональная схема антибактериальной терапии; не назначены противовирусные препараты; не оформлен информированный добровольный отказ от медицинских вмешательств. На стационарном этапе оказания медицинской помощи в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» были выявлены недостатки оказания медицинской помощи <данные изъяты> при её обследовании и лечении с 29 апреля 2018 года по 01 мая 2018 года: врачом-терапевтом приемного покоя для оценки риска неблагоприятного исхода при внебольничной пневмонии не были использованы разнообразные критерии и шкалы; пациентка не была проконсультирована при поступлении врачом-пульмонологом; в медицинской карте стационарного больного отсутствуют результаты электрокардиографии, бактериального посева мокроты с чувствительностью к антибиотикам, мазка на грипп, хотя они были назначены; не назначены анализы крови на электролиты, печеночные ферменты, альбумин, исследование уровня С-реактивного белка в сыворотке крови; при сатурации кислорода менее 90% не проводилось исследование газов артериальной крови; отсутствует лист назначения лабораторных и инструментальных обследований; при проведении обзорной рентгенографии органов грудной клетки не указано, проводилась ли она в передней прямой и боковой проекциях. Каких-либо недостатков, дефектов оказания медицинской помощи <данные изъяты> при ее обследовании и лечении в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» с 01 мая 2018 года по 07 мая 2018 года не выявлено. Причинно-следственной связи между действиями медицинских работников и наступлением смерти <данные изъяты> не установлено; непосредственной причиной наступления неблагоприятного исхода в виде смерти <данные изъяты> стало крайне тяжелое течение внебольничной двусторонней пневмонии вирусно-бактериальной этиологии.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы № 02Э/23 ООО «Институт Судебной Медицины и Патологии», проведенной на основании определения Центрального районного суда г. Челябинска от 27 декабря 2022 года, при оказании <данные изъяты> медицинской помощи на амбулаторном этапе в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» установлен диагноз «<данные изъяты>», который был неверным; на момент осмотра терапевтом 28 апреля 2018 года возможно судить только о наличии у <данные изъяты> <данные изъяты>, возможность установления правильного диагноза имелась; врачом была заподозрена пневмония, однако не были назначены необходимые диагностические исследования для подтверждения/исключения этого заболевания; неправильное установление диагноза не повлекло наступление смерти <данные изъяты> В.С.; диагнозы на стационарных этапах в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» и в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» <данные изъяты> были установлены правильно.

Во время пребывания <данные изъяты> в стационаре ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» и в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» не был проведен ряд диагностических исследований, что расценено как дефекты диагностики, однако негативных последствий недостаточной диагностики, в виде развития нового состояния и/или заболевания установлено не было.

При оказании <данные изъяты> амбулаторной медицинской помощи в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» 28 апреля 2018 года были установлены дефекты ведения медицинской документации (не оформлен надлежащим образом отказ от госпитализации); дефекты диагностики (установленный диагноз не соответствовал клинической картине заболевания, не был собран анамнез заболевания, эпидемиологический анамнез, а в объективных данных не указана частота дыхательных движений, не проведена пульсоксиметрия при осмотре пациентки; не назначены обследования для исключения/подтверждения пневмонии); дефекты тактики (при подозрении на пневмонию явка пациента назначена только на 03 мая 2018 года, то есть на пятый день после посещения терапевтом); дефекты лечения (назначено сочетание двух антибактериальных препаратов одного спектра действия, не назначены противовирусные препараты).

Назначение двух антибиотиков одного спектра действия не было <данные изъяты> противопоказано, оно просто не было бы эффективным. В представленных документах не имеется сведений, что применение двух антибиотиков привело к ухудшению состояния <данные изъяты>

При оказании стационарной медицинской помощи <данные изъяты> в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в период с 29 апреля 2018 года по 01 мая 2018 года были установлены дефекты диагностики (не проведена ЭКГ, коагулограмма, определение антител к ВИЧ и сифилису, вирусным гепатитам, исследование уровня С-реактивного белка, при биохимическом исследовании крови не определялись концентрации электролитов, печеночных ферментов, общего белка, альбумина, исследование газов артериальной крови; культуральное исследование венозной крови; экспресс-тесты по выявлению пневмококковой и легионеллезной антигенурии; не проводились рекомендованные пульмонологом УЗИ почек и сердца, ПЦР на грипп и исследование мазков из зева носа; не проводилась оценка по шкалам для оценки прогноза и/или индекса тяжести пневмонии); дефекты ведения медицинской документации (отсутствует протокол интубации трахеи); дефекты тактики (отсутствие направленного поиска возбудителя пневмонии, учитывая имевшийся эпидемиологический анамнез (недавняя смерть матери от <данные изъяты>), следовательно, признать медицинскую помощь как оказанную своевременно, правильно и в полном объеме нельзя.

Наиболее существенными были дефекты медицинской помощи на амбулаторном этапе, когда диагноз был установлен неверно, а правильное лечение не назначено, однако, учитывая, что имеются сведения об отказе от госпитализации, а также то, что <данные изъяты> поступила в стационар уже через сутки с 75% поражением ткани легких, оснований считать, что правильно назначенное лечение могло бы предотвратить наступление летального исхода – нельзя.

При поступлении в стационар прогноз уже был неблагоприятным, что было обусловлено двухсторонним субтотальным поражением легочной ткани воспалительным процессом и быстропрогрессирующим развитием заболевания, а также присоединением сепсиса и почечной недостаточности, поэтому даже в случае выполнения всех диагностических манипуляций невозможно гарантировать сохранение жизни <данные изъяты>

Также эксперты пришли к выводу, что, учитывая стабильное состояние <данные изъяты> в период с 29 апреля 2018 года по 30 апреля 2018 года и наличие отрицательной динамики только 01 мая 2018 года, перевод в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» был осуществлен своевременно, по показаниям.

При оказании <данные изъяты> медицинской помощи в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» в ходе исследования экспертами были установлены дефекты ведения медицинской документации (в протоколах пункции вен от 02 мая 2018 года неверно указаны пунктированные вены); дефекты диагностики (не проведены исследования для определения возбудителей инфекционного процесса); дефекты лечения (продолжение ранее назначенной антибактериальной терапии без проведения её коррекции). Каких-либо ошибок при проведении экстракорпоральной мембранной оксигенации не выявлено, так, через 1 час 10 минут после начала проведения процедуры было заподозрено внутреннее кровотечение. 02 мая 2018 года во время проведения операции по остановке кровотечения был обнаружен дефект стенки правой глубокой бедренной вены, который явился источником кровотечения в забрюшинное пространство. Указанный дефект, наиболее вероятно, образовался во время подготовки к процедуре экстракорпоральной мембранной оксигенации в результате повреждения стенки вены. Кровь и вводимая инфузия по каналам, по которым располагаются сосуды бедра, могла подняться в забрюшинное пространство с образованием забрюшинной гематомы. 07 мая 2018 года у <данные изъяты> В.С. было отмечено кровотечение из места установки канюли в правой внутренней яремной вене. При патологоанатомическом исследовании каких-либо других повреждений стенки вены, кроме места установки канюли, выявлено не было, но были обнаружены признаки воспаления стенки, что на фоне постоянной антикоагулянтной терапии могло явиться причиной развития кровотечения из места прокола стенки; экстракорпоральная мембранная оксигенация является инвазивной процедурой и сама по себе несет риск развития кровотечений, который связан как с нарушением целостности тканей и сосудов, так и с тем, что проводится на фоне постоянной антикоагулянтной терапии, поэтому указанное осложнение не расценивается как дефект медицинской помощи, а является осложнением показанной правильно выполненной манипуляции.

Все кровотечения были распознаны своевременно, тактика врачей и оказанная медицинская помощь в связи с развившимися кровотечениями были своевременными, в необходимом объеме; на момент начала проведения экстракорпоральной мембранной оксигенации и в дальнейшем до наступления смерти <данные изъяты> находилась в состоянии шока, обусловленного сепсисом, с нестабильной гемодинамикой, которая контролировалась вазопрессорной поддержкой. Указанное состояние сопровождалось респираторным дистресс-синдромом с проведением жесткой искусственной вентиляции легких в потоке большого содержания кислорода, то есть на момент развития кровотечения у <данные изъяты> уже имелась полиорганная недостаточность, проявлявшаяся нарушением функции сердца, головного мозга, легких, почек, поэтому оценить клинические признаки геморрагического шока невозможно и, соответственно, судить о развитии у <данные изъяты> геморрагического шока в составе уже текущего септического шока не представляется возможным.

Развившееся у <данные изъяты> 07 мая 2018 года кровотечение само по себе не могло привести к наступлению смерти, так как <данные изъяты> постоянно проводилась инфузионная терапия, переливание компонентов крови. Кровотечение могло лишь служить поводом для развития декомпенсации полиорганной недостаточности, обусловленной тяжелым инфекционным заболеванием. Между кровотечением, развившимся у <данные изъяты>., и наступлением смерти причинно-следственной связи не имеется.

Разрешая возникший спор, суд первой инстанции исходил из того, что установлен факт оказания каждым медицинским учреждением медицинской помощи <данные изъяты> и <данные изъяты> с дефектами, а именно: отсутствие протокола интубации трахеи с переходом на искусственную вентиляцию легких, неуказание параметров искусственной вентиляции легких и их измерений в зависимости от газового состава крови ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в отношении <данные изъяты>, что не позволило оценить своевременность и правильность проведения респираторной поддержки; допущенные дефекты диагностики (не проведены посевы крови и отделяемого из дыхательных путей для определения возбудителя инфекции и исключения/подтверждения сепсиса, экспресс-тесты по выявлению пневмококковой и легионеллезной антигенурии (при наличии возможности проведения таких тестов)), непроведение диагностических исследований (определение уровня электролитов крови, ЭХО-КГ, УЗИ почек, ФГДС, коагулограмма); неправильное установление диагноза <данные изъяты> и неправильное назначение лечения на амбулаторном этапе, дефекты диагностики на стационарном этапе (не проведена ЭКГ, коагулограмма, определение антител к ВИЧ и сифилису, вирусным гепатитам, исследование уровня С-реактивного белка, при биохимическом исследовании крови не определялись концентрации электролитов, печеночных ферментов, общего белка, альбумина, исследование газов артериальной крови; культуральное исследование венозной крови; экспресс-тесты по выявлению пневмококковой и легионеллезной антигенурии; не проводились рекомендованные пульмонологом УЗИ почек и сердца, ПЦР на грипп и исследование мазков из зева носа; не проводилась оценка по шкалам для оценки прогноза и/или индекса тяжести пневмонии); дефекты ведения медицинской документации (отсутствует протокол интубации трахеи); дефекты тактики (отсутствие направленного поиска возбудителя пневмонии, учитывая имевшийся эпидемиологический анамнез (недавняя смерть матери от тяжелой пневмонии) в ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль), а также выявленные при оказании <данные изъяты> медицинской помощи в ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» дефекты ведения медицинской документации (в протоколах пункции вен от 02 мая 2018 года неверно указаны пунктированные вены); дефекты диагностики (не проведены исследования для определения возбудителей инфекционного процесса) и дефекты лечения (продолжение ранее назначенной антибактериальной терапии без проведения её коррекции), и последствия некачественно оказанных услуг, которые не состоят в причинно-следственной связи между летальным исходом или наступлением иных неблагоприятных последствий для пациента, и пришел к выводу о наличии правовых оснований для взыскания с ответчиков в пользу истца компенсации морального вреда, причиненного смертью близких ей людей.

При определении размера компенсации морального вреда суд первой инстанции учел перенесенные истцом переживания, связанные с болезнью близкого человека и ее течением, что является тяжелейшим событием в жизни истца, тяжесть переживаний в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи ее дочери, а впоследствии и внучке, степень вины каждого из ответчиков, в том числе объем недостатков, допущенных каждым медицинским учреждением, в связи с чем пришел к выводу, что компенсация в размере 2 000 000 руб. с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» и 100 000 руб. с ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» в пользу Коркиной Л.А. отвечает требованиям разумности и справедливости.

Разрешая требования в части взыскании судебных расходов, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статьи 98 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, разъяснениями, данными в абзаце 2 пункта 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 января 2016 года № 1 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела», исходил из того, что стоимость экспертизы в отношении <данные изъяты> составила 328 854,40 руб., в отношении <данные изъяты> – 232 691,20 руб., приняв во внимание, что экспертиза по вопросу качества оказания медицинской помощи <данные изъяты> производилась только в отношении ответчика ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», то расходы на производство данной экспертизы в сумме 232 691,20 руб. подлежат возмещению истцу в полном объеме указанным ответчиком; экспертиза по вопросу качества оказания медицинской помощи <данные изъяты> В.С. производилась как в отношении ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль», так и ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница», в связи с чем расходы на производство указанной экспертизы в сумме 328 854,40 руб. подлежат возмещению истцу обоими ответчиками, с учетом удовлетворенных требований в пропорции 90 на 10, в связи с чем взыскал с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в пользу Коркиной Л.А. в счет возмещение указанных расходов 295 968,96 руб. (328 854,40*90%), с ГБУЗ «Челябинская областная клиническая больница» - 32 885,44 руб. (328 854,40*10%).

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием согласился.

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции Российской Федерации полагает, что судебными инстанциями были допущены нарушения норм материального и процессуального права при определении размера подлежащей взысканию с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в пользу Коркииной Л.А. компенсации морального вреда, связанного с ненадлежащим оказанием медицинской помощи <данные изъяты> и <данные изъяты>

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

В статье 4 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 – 7).

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, следует, что право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Согласно части 1 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (часть 1 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (часть 2 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Как указано в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Из приведенных нормативных положений и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. В статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплены общие правила по компенсации морального вреда без указания случаев, когда допускается такая компенсация. Поскольку возможность денежной компенсации морального вреда обусловлена посягательством на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, само по себе отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

В силу пункта 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации семья, материнство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства. Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.

Из разъяснений, изложенных в пункте 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина», при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Как следует из разъяснений, изложенных в пункте 48 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья. При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода. На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Из разъяснений, содержащихся в пункте 49 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, следует, что требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевшие перенесли физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага (в настоящем случае - право на родственные и семейные связи), при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Приведенным нормативным положениям, регулирующим отношения по компенсации морального вреда и вопросы определения размера такой компенсации, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению обжалуемые судебные постановления не отвечают.

Так, обращаясь в суд с иском и предъявляя к ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» требования о взыскании компенсации морального вреда в общем размере 2 000 000 руб., Коркина Л.А. в обоснование заявленных требований указывала на то, что медицинская помощь указанным лечебным учреждением ее дочери Воскресенской С.Г. и внучке <данные изъяты> была оказана с недостатками, приведенными в исковом заявлении, которые способствовали наступлению их смерти.

Как следует из судебных актов, судами в качестве доказательств по делу приняты экспертные заключения от 01 февраля 2019 года (акта экспертизы качества № 512960001, №512980001) ООО «АльфаСтрахование – ОМС» о качестве оказания медицинской помощи <данные изъяты>, от 12 февраля 2019 года (акты экспертизы качества медицинской помощи № 20345210001, 20345230001, 20345200001, 20345240001, 20345260001), от 14 февраля 2019 года (акт экспертизы качества медицинской помощи № 20346040001) ООО СМК «Астра-Металл» о качестве оказания медицинской помощи <данные изъяты> В.С.; заключение судебно-медицинской экспертизы от 30 июля 2020 года № 100 Кировского областного государственного бюджетного судебно-медицинского учреждения здравоохранения «Кировское областное бюро судебно-медицинской экспертизы», проведенной на основании постановления следователя СО по г. Чебаркуль в рамках уголовного дела по факту смерти <данные изъяты>.; заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 33/19-Б от 18 декабря 2018 года ГБУЗ «Челябинское областное бюро судебно-медицинской экспертизы», проведенной на основании постановления следователя следственного отдела по г. Чебаркуль в рамках уголовного дела по факту смерти <данные изъяты>, заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 01Э/23 от 13 марта 2023 года ООО «Институт судебной медицины и патологии», проведенной на основании определения Центрального районного суда г. Челябинска от 27 декабря 2022 года по ходатайству истца, которыми был установлен рад недостатков оказания медицинской помощи <данные изъяты> и <данные изъяты> В.С., что явилось, по мнению суда, основанием для удовлетворения иска Коркиной Л.А.

При определении размера компенсации морального вреда суд, перечислив недостатки оказания медицинской мощи <данные изъяты> и <данные изъяты>., установленные экспертами ООО «Институт судебной медицины и патологии», указал, что последствия данных недостатков не состоят в причинно-следственной связи с летальным исходом или наступлением иных неблагоприятных последствий для пациентов, однако при этом удовлетворил иск Коркиной Л.А. к ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» в полном объеме. При этом суд не учел, что размер компенсации морального вреда Коркиной Л.А. был определен ввиду оказания ее дочери и внучке медицинской помощи с такими недостатками, которые, по ее мнению, способствовали наступлению их смерти, между тем суд наличие таких недостатков не установил.

Как указывалось выше, необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

При разрешении настоящего спора, суд в качестве юридически значимых обстоятельств должен был установить, повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи <данные изъяты> и <данные изъяты> на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход), позволило ли отсутствие допущенных дефектов в лечении избежать неблагоприятного исхода в виде наступления смерти или отсрочить ее наступление, могли ли выявленные недостатки повлиять на нравственные страдания их родственника – Коркиной Л.А., а при установлении таких обстоятельств, должен был определить размер компенсации в соответствии с принципами и критериями его определения.

Указанные обстоятельства в полном объеме судом первой инстанции не были установлены. Кроме того, судебная коллегия отмечает, что суд не привел в решении, какие именно конкретные обстоятельства дела были учтены при определении размера компенсации морального вреда, как судом определена и учтена степень вины ответчика и почему размер, взысканной компенсации, отвечает требованиям разумности и справедливости; судом не установлена степень нравственных или физических страданий истца, связанных с ее индивидуальными особенностями.

Суд апелляционной инстанции, ограничившись копирование решения суда первой инстанции, допущенные судом первой инстанции нарушения норм материального и процессуального права не устранил, мотивированных выводов, по которым не принял во внимание доводы апелляционной жалобы, не привел.

С учетом изложенного судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции находит, судебные акты в части взыскания с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» компенсации морального вреда и судебных расходов приняты с нарушением норм материального и процессуального права и подлежат отмене с направлением дела в отмененной части на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела в части, касающейся определения размера подлежащей взысканию с ГБУЗ «Областная больница г. Чебаркуль» компенсации морального вреда и взыскания судебных расходов, суду следует разрешить спор в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям сторон нормами материального права, требованиями гражданского процессуального законодательства, приведенными разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, и установленными по делу обстоятельствами.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

решение Центрального районного суда г. Челябинска от 17 марта 2023 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Челябинского областного суда от 04 сентября 2023 года отменить в части взыскания с государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Областная больница г. Чебаркуль» в пользу Коркиной Людмилы Александровны компенсации морального вреда и судебных расходов, дело в отмененной части направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Председательствующий

Судьи