Решение по делу № 22-249/2019 от 21.01.2019

КОПИЯ

Дело № 22-249/2019              Судья Урлеков Н.В.

Докладчик Клюквин А.В.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

14 февраля 2019 года г. Владимир

Владимирский областной суд в составе:

председательствующего Живцовой Е.Б.

судей Клюквина А.В. и Тумакова А.Ю.,

при секретаре Мосиной Ю.С.,

с участием: прокурора Федосовой М.Н.,

осужденных Комарова А.И. и Бондарева А.А.,

защитников, адвокатов Павлова И.В. и Спиридоновой Е.А.

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденных Комарова А.И. и Бондарева А.А., их защитников, адвокатов Шеховцовой Я.В. и Бабенкова Ю.А. на приговор Ленинского районного суда г. Владимира от 15 ноября 2018 года, которым

Комаров Александр Игоревич, родившийся ****, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 30 и ч. 5 ст. 228.1 УК РФ к 8 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Срок отбывания наказания исчислен с 15 ноября 2018 года с зачетом периода содержания под стражей с 8 сентября 2017 года по 14 ноября 2018 года включительно;

Бондарев Александр Александрович, родившийся ****, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 30 и ч. 5 ст. 228.1 УК РФ к 8 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Срок отбывания наказания исчислен с 15 ноября 2018 года с зачетом периода содержания под стражей с 8 сентября 2017 года по 14 ноября 2018 года включительно.

Принято решение о вещественных доказательствах.

Заслушав доклад судьи Клюквина А.В., выступления: осужденных Комарова А.И. и Бондарева А.А., их защитников, адвокатов Павлова И.В. и Спиридоновой Е.А., просивших приговор суда отменить с передачей дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции; прокурора Федосовой М.Н. об оставлении приговора без изменения, суд апелляционной инстанции

установил:

приговором суда Комаров А.И. и Бондарев А.А. признаны виновными в покушении на незаконный сбыт наркотических средств, в составе организованной группы, в особо крупном размере.

Преступление имело место в период времени и при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

В судебном заседании Комаров А.И. вину признал частично, Бондарев А.А. изначально частично, а в прениях – полностью.

В апелляционной жалобе адвокат Шеховцова Я.В. в интересах осужденного Комарова А.И. выражает несогласие с приговором суда, считая его несправедливым и необоснованным. Полагает, что суд не в полной мере учел все смягчающие наказание Комарова обстоятельства: явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, наличие малолетнего ребенка, признание вины и раскаяние в содеянном. Обращает внимание, что отягчающих наказание обстоятельств нет. Утверждает, что судом не в полной мере учтены данные о личности Комарова, а также влияние наказания на условия жизни его семьи. При этом отмечает, что Комаров ранее не судим, по месту жительства и месту учебы характеризуется положительно, социально обустроен, на учетах у врачей психиатра и нарколога не состоит, с гражданами, ведущими асоциальный образ жизни, в общении замечен не был. Подчеркивает, что от судьбы Комарова зависит благополучие его матери, а также малолетней дочери. Обращает внимание, что в основу приговора легли полученные с нарушением требований закона и потому недопустимые доказательства. Так, при изъятии у Комарова и Е. телефонов те не были своевременно опечатаны, сотрудники полиции не смогли пояснить, где находились телефоны, и кто ими пользовался. Таким образом, что происходило с телефонами, признанными вещественными доказательствами, после задержания осужденных, кто имел к ним доступ и какая информация была на них перенесена дополнительно, установить невозможно, что, по мнению адвоката, не исключает возможность подмены содержащейся в телефонах информации. Просит приговор суда изменить, снизив срок наказания.

Адвокат Бабенков Ю.А. в апелляционной жалобе считает, что приговор суда в отношении Бондарева А.А. подлежит изменению в связи с несправедливостью назначенного наказания. Отмечает, что согласно обвинению его подзащитным преступление совершено в соучастии с Комаровым, а также Е., возглавлявшим преступную группу. Обращает внимание, что незаконную деятельность в январе 2017 год начал Е., а в июне 2017 года к этой деятельности присоединился сначала Комаров, а затем, с конца июня, Бондарев. Незаконная деятельность последнего была пресечена 7 сентября 2018 года, т.е. Бондарев ею занимался менее 3 месяцев. Отмечает, что его подзащитный не был полноправным участником группы, поскольку выполнял лишь конкретные поручения Е., получая оплату лишь за из выполнение, тогда как остальной доход делился между участниками группы. Данный факт получил свое подтверждение и при допросе самого Е.. Подчеркивает, что согласно представленным стороной обвинения доказательствам правоохранительные органы не располагали сведениями о месте хранения и количестве наркотических средств, добровольно выданных Бондаревым. Обращает внимание, что анализ предъявленного обвинения показывает, что его подзащитным произведена лишь одна «закладка». Просит приговор суда изменить, снизив размер назначенного Бондареву наказания.

В апелляционной жалобе с дополнениями Комаров А.И. считает приговор незаконным и подлежащим отмене ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, существенных нарушений уголовно-процессуального закона и условий досудебного соглашения о сотрудничестве, его несправедливости. Утверждает, выводы суда не подтверждены рассмотренными доказательствами, при наличии противоречий суд не указал причину принятия одних доказательств и почему отверг другие, и что в основу приговора положены недостоверные и сфальсифицированные доказательства. Обращает внимание, что по результатам ОРМ «наблюдение», которое в нарушение закона согласно рапортам оперативных сотрудников проводилось в рамках КоАП РФ, а не УПК РФ, он с Е. с **** по ****, осуществляли закладки с наркотическими средствами в ****, фиксируя места закладок на телефоны. Однако, исходя из детализации соединений его телефона, он с **** был во ****, а в **** - в отделе полиции. Кроме того, на его телефон в **** поступало смс-сообщение «****», программы которого в его телефоне не было, и это свидетельствует о проведении оперативными сотрудниками манипуляций с его телефоном в нарушение ст.23 Конституции РФ. Утверждает, что по делу нет никаких доказательств, в том числе на электронных носителях, объективно подтверждающих участие в совершении преступления неустановленного лица, руководившего, согласно приговору, совершением преступления, и все это основано на предположениях. Полагает, что изъятие всех наркотических средств в обнаруженных тайниках как в ****, в ****, так и в **** произведено с нарушением закона, в протоколах имеются неустранимые противоречия как в датах их составления, так и противоречия иным документам. Оспаривает свою причастность к изъятым наркотическим средствам **** в ****, а также **** и **** на территории ****, полагая ее ничем не подтвержденной. Обращает внимание, что информация о тайниках с наркотическими средствами в **** получена с мобильных телефонов его и Е., изъятых с нарушением закона при досмотре его автомашины – те не упаковывались при изъятии и неизвестно где в таком виде хранились, к ним имел доступ неограниченный круг лиц, что нарушило установленный законом порядок доступа к охраняемой законом тайне. Это подтверждается информацией об использовании в его телефоне с **** сим-карты компании «****», в то время как при осмотре его телефона была обнаружена сим-карта «****». Обращает внимание, что телефоны были изъяты при их задержании с оформлением административного протокола осмотра автомашины, что недопустимо при осуществлении оперативно-розыскной деятельности, регулируемой УПК РФ, влечет недопустимость всех производных от этого доказательств. Кроме того, протокол досмотра автомашины не имеет юридической силы в связи с последующим прекращением административного производства, а также фактом возбуждения уголовного дела в отношении сотрудника полиции, который посредством его телефона совершил хищение денежных средств у приобретателей наркотических средств, а еще двое сотрудников за это были уволены в качестве дисциплинарного взыскания. Положенные в основу приговора как орудие преступлений мобильные телефоны считает недопустимыми доказательствами, что влечет недопустимость всех производных доказательств, приведенных в приговоре. Обращает внимание, что указанный в приговоре как орудие преступления и средство перевозки наркотических средств его автомобиль «****» не был признан вещественным доказательством. Кроме того, задержание автомобиля и его последующее изъятие сотрудниками полиции было проведено с нарушением закона, без надлежащего оформления, что подтвердили сотрудники полиции А., Х., а также Е.. Поскольку он был незаконно лишен собственности, автомобиль не признан вещественным доказательством и не подвергнут конфискации, указание автомобиля как орудия и средства совершения преступления незаконно. Обращает внимание, что приговор в отношении Е., которым тот был осужден в особом порядке вследствие заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, в силу закона не имеет преюдициального значения и не мог быть указан в качестве доказательств его вины. Кроме того, этим суд вышел за пределы судебного разбирательства и предрешил вопрос о его и Бондарева виновности. Обращает внимание на отсутствие в деле как вещественных доказательств сим-карт «****», которые, согласно приговору, ими использовались для создания киви-кошельков. Это обстоятельство, по мнению Комарова, влечет недопустимость производных доказательства – отчетов по киви-кошелькам. Отмечает, что в их телефонах и компьютерах нет аккаунтов с интернет-магазином, на данные которого ссылаются свидетели – потребители наркотических средств и потому их показания несостоятельны. Оспаривает приведение в приговоре как орудия и средства совершения преступления банковской карты на имя К., которая согласно приговору использовалась им, поскольку эта карта не изымалась и доказательств ее использования именно им, нет. Сообщает о то, что уведомление о возбуждении уголовного дела от **** было отправлено ему не по месту его регистрации, и что в то время он уже содержался под стражей. Утверждает, что не получал и уведомлений о возбуждении уголовного дела от ****, что подтверждено ответом администрации СИЗО. Полагает, что эти нарушения влекут нарушение его прав и недопустимость всех полученных органом следствия доказательств. Кроме того, считает неверным указанный повод для возбуждения уголовного дела от ****, т.к. рапорт оперативного сотрудника не является сообщением об обнаружении преступления, а содержит сведения об осуществлении оперативно-розыскной деятельности. Обращает внимание на то, что он не получал уведомлений о продлении срока следствия, что также подтверждено сведениями из администрации СИЗО, что в деле нет его уведомления о продлении срока следствия до 6 месяцев, что, по мнению автора жалобы, влечет недопустимость как постановлений о продлении сроков, так и недопустимость всех полученных после этого доказательств. Оспаривает показания свидетеля К2., поскольку ее показания основаны на предположениях, что недопустимо. Кроме того, из ее показаний следует, что искавшее наркотик лицо его нашло и ушло, в то время как в указанном свидетелем месте было обнаружено и изъято наркотическое средство. Оспаривает как доказательство положенную в основу приговора его явку с повинной, поскольку та была получена без адвоката и не подтверждена им в суде, где им было заявлено о даче этой явки под принуждением, и о чем им было сообщено в следственный комитет. Полагает недопустимыми доказательствами результаты оперативно-розыскных мероприятий еще и потому, что в указанное оперативными сотрудниками время он находился не в ****, а по месту жительства в ****, что подтверждено заключением эксперта и протоколом осмотра его компьютера, которым он в это время им пользовался. Это обстоятельство является его алиби, о чем он заявлял в суде. Его алиби и ложность показаний оперативных сотрудников могли бы быть также подтверждены сведениями о нахождении его телефона по биллингу с привязкой к базовым станциям, но в его ходатайстве об этом судом было отказано, возражал этому и прокурор. Обращает внимание на недопустимость как доказательств имеющихся в деле материалов об административном правонарушении, поскольку производство по нему впоследствии было прекращено. Обращает внимание на несоответствие номеров сообщений о преступлениях, указанных в протоколах осмотра места происшествия, постановлениях об их передаче по подследственности. Кроме того, отмечает, что сведения в протоколах осмотров мест происшествий о получении информации через КУСП, не соответствуют действительности. Оперативные сотрудники сообщили при допросах, что именно они сообщили о тайниках с наркотическими средствами и что они были при их задержании, изъятии и осмотре телефонов с информацией о тайниках, и именно по этой информации и были обнаружены тайники в ****. Обращает внимание, что несостоятельно указание на КУСП и в протоколе осмотра места происшествия от ****, когда было изъято 16 свертков с наркотиками, поскольку сообщение КУСП не содержит информации по осмотренным местам. Кроме того, этот протокол осмотра выполнен разными чернилами, что ставит под сомнение его достоверность. Сообщает, что согласно показаниям понятых системный блок, изъятый в квартире Е., не опечатывался. Обращает внимание на несоответствие даты и номера КУСП в отношении о назначении исследования веществ от ****. Полагает незаконным осмотр квартиры Бондарева, поскольку в протоколе нет сведений о лице и месте - кому и куда Бондарев заявил об отсутствии возражений на осмотр квартиры. Кроме того, протокол выполнен разными чернилами и почерками. Считает недопустимым доказательством протокол личного досмотра К., поскольку он осуществлен в порядке административного производства на основании положений КоАП РФ, а не УПК РФ, как того требует закон. Сообщает, что досудебное соглашение о сотрудничестве было заключено с Е. ****. Полагает, что именно тогда от того поступило сообщение о преступлении, которое, в нарушение закона, было зарегистрировано лишь ****, уже после изъятия **** наркотического средства в **** и проведении исследования этого вещества ****. Полагает недопустимым доказательством дополнительное заключение эксперта, установившим принадлежность следа руки Е., поскольку эксперту для исследования, согласно постановлению, представлялось несуществующее заключение эксперта **** от ****, в то время как дело содержит заключение за тем же номером, но от ****. Это же заключение указано и в протоколе осмотра предметов от ****, которое из-за этого также является недопустимым доказательством. Сообщает, что в нарушение закона он не был ознакомлен с заключением эксперта **** от ****. Обращает внимание, что обнаруженный следователем при осмотре конверта договор купли-продажи автомобиля «****» в опись на нем и в протокол осмотра квартиры внесен не был, что, по мнению осужденного, влечет недопустимость всех этих доказательств. Утверждает, что из показаний оперативных сотрудников, производивших задержание его и Е., следует, что теми был осуществлен их личный досмотр, однако каких-либо документов об этом в деле нет. Сообщает, что следователь в ходе производства расследования вышла в суд с ходатайством, которое суд удовлетворил, о получении информации о соединениях между телефонными абонентами, на срок свыше 6 месяцев, предусмотренный ч. 4 ст.186.1 УПК РФ – с ****. Это также, по мнению осужденного, влечет недопустимость как доказательств полученных ответов от мобильных операторов. Полагает недопустимыми и ответы этих операторов на запросы следователя, поскольку во все 4 компании запросы направлены одной датой и под одним номером. Недопустимы как доказательства протокол осмотра предметов и сам компакт-диск с информацией ПАО «****» о соединениях из-за несовпадений цифр в номерах, а также из-за наличия в телефонах Е. и Бондарева сим-карты под одним номером и использованной теми в один период времени.    Полагает недопустимым доказательством протокол его задержания от ****, поскольку фактически был задержан накануне в административном порядке, который впоследствии был прекращен. Это, по мнению осужденного, влечет незаконность его дальнейшего содержания под стражей и недопустимость всех полученных доказательств. Свой допрос в качестве обвиняемого **** в помещении ИВС считает незаконным, т.к. допрос мог быть осуществлен либо в СИЗО, либо кабинете следователя. Обращает внимание на то, что в материалах дела нет сведений о вызове допрошенных по делу свидетелей, а протокол допроса свидетеля П. выполнен в печатном виде, в то время как в протоколе отмечено неприменение технических средств. Оспаривает справку от **** о неустановлении местонахождения ряда свидетелей, поскольку эти свидетели в ходе предварительного следствия были допрошены. Утверждает, что не получал уведомление о предъявлении обвинения ****, что нарушило его права и влечет незаконность предъявления обвинения и недопустимость полученных после этого доказательств. Отмечает различие в указании адресов мест обнаружения тайников с наркотиками в обвинении, фотографиях и в протоколе осмотра места происшествия. Обращает внимание на разные номера сообщений о преступлении, указанных в постановлении о возбуждении уголовного дела от **** и осмотре места происшествия, когда были изъяты наркотики, что, по мнению осужденного, влечет незаконность возбуждения дела. Полагает, что приговор суда в отношении Е. подлежит отмене в связи с нарушением тем условий досудебного соглашения. При этом обращает внимание на противоречия в показаниях Е. о способе устройства курьером по распространению наркотиков, использования «режима полета» в телефонах и мессенджера «****», и других. Кроме того, полагает, что показания Е. не подтверждаются иными доказательствами по делу, а часть из них опровергается, в том числе заключениями экспертов о наличии на упаковке наркотиков и перчатках, обнаруженных в тайнике в ****, следов рук неустановленного лица, которое Е. скрывает. Кроме того, Е. скрыл информацию о наличии в тайнике двух мешков с наркотиками, сообщив лишь об одном. Отмечает противоречия в показаниях Е. об обстоятельствах поездки его, Е. и Бондарева в **** ****, приобретения ими сим-карт, организации тайников с наркотиками **** в ****, а также указании Е. о его трудоустройстве. Усматривает противоречия показаний Е. на предварительном следствии и в суде. Полагает, что Е. его и Бондарева оговорил. Полагает недопустимыми доказательствами протоколы его допроса в качестве подозреваемого и обвиняемого ****, поскольку допросы проводились в ночное время, после лишения его сна на протяжении суток и оказания физического воздействия. Кроме того, эти его показания не подтверждаются иными приведенными в приговоре доказательствами. Обращает внимание на то, что вину он в суде и при допросе **** полностью не признал, свои показания в суде не подтвердил, заявив о том, что они даны под давлением. Считает, что приведенные в приговоре показания свидетелей – потребителей наркотиков, не подтверждают их вину, поскольку к указанным этими свидетелями интернет-магазинам они отношения не имеют. Заявляет, что протокол судебного заседания составлен с нарушением закона, показания свидетелей и вопросы к ним изложены не полно, что подтверждено аудиозаписью. Сообщает, что суд, вопреки собственному решению, не опросил его по двум его жалобам, поступившим в суд из прокуратуры. Утверждает, что решение суда о недопуске в качестве его защитника наряду с адвокатом его мамы нарушило его право на защиту. Заявляет, что суд, получив в судебном заседании **** его доводы о наличии алиби, фальсификации результатов ОРД, ложности показаний сотрудников полиции, при отсутствии этому возражений со стороны государственного обвинителя, не дал этим доводам оценки и незаконно вынес обвинительный приговор. Не соглашается с решениями суда об отказе в его ходатайствах: об истребовании сведений из сотовой компании о местонахождении его телефона, исключении из числа доказательств мобильных телефонов в связи с нарушениями закона при изъятии и хранении. При этом утверждает, что суд не вынес решения по этим ходатайствам, не удалялся в совещательную комнату. Полагает незаконным весь судебный процесс, поскольку о судебном заседании **** он был извещен лишь 6 июля, т.е. с нарушением установленного 5-дневного срока, при окончании судебных заседаний суд не сообщал о времени следующих. Сообщает, что им была подана жалоба на решение суда от **** об отказе в передаче дела по подсудности в **** Оспаривает разъяснение суда о том, что это решение может быть обжаловано лишь с итоговым решением. Полагает, что постановление суда от **** подлежало самостоятельному обжалованию, а разъяснение суда нарушило его права. Заявляет, что уголовное дело не подсудно Ленинскому районному суду г. Владимира, поскольку наиболее тяжкие и последние деяния при совершении длящегося преступления совершены на территории ****, что подтверждено протоколами осмотра мест происшествий от **** и ****. На основании приведенных им в жалобе положений ст.47 Конституции РФ, чч. 2, 3 ст.32, ст. 8 УПК РФ делает вывод о том, что допущенное нарушение правил подсудности влечет отмену приговора суда. Полагает нарушенным право равноправия сторон, поскольку его лишили права представить доказательства своей невиновности при фактическом отсутствии доказательств виновности. В подтверждение своей невиновности обращает внимание на заключения экспертов, в которых отсутствуют сведения о его причастности к изъятым наркотическим средствам, отсутствии в деле таких вещественных доказательств, как автомобиль «****», карты сбербанка, сим-карт «****», что, по его мнению, влечет прекращение уголовного дела.     Отмечает наличие принципиальных разногласий его позиции выступление в прениях его защитника, адвоката Шеховцовой Я.В., которая просила о смягчении наказания и заявила о признании им вины. Он же вину не признавал, в прениях заявил о ее недоказанности и иные сведения. При этом позиция защитника с ним согласована не была, что также влечет отмену приговора. Сообщает о нарушении срока вручения ему копии приговора. Полагает, что приговор суда основан на предположениях и на недопустимых доказательствах, при наличии неустраненных противоречий и отсутствии доказательств их виновности. Утверждает, что нарушения закона были допущены с момента возбуждения уголовного дела, в ходе всего предварительного следствия и в суде, что было нарушено право на защиту. Приводит положения Конституции РФ, УПК РФ, нормы международного права, судебную практику по другим делам, положения которых, по его мнению, были нарушены. В заключение просит приговор суда отменить, возвратить дело прокурору, либо передать его на новое судебное разбирательство, либо вынести оправдательный приговор.

В апелляционной жалобе с дополнениями Бондарев А.А. выражает несогласие с приговором суда ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, а также существенных нарушений уголовно-процессуального закона. Подчеркивает, что в основу приговора положены сведения о хранении наркотических средств, изъятых в ходе осмотра места происшествия **** на территории села ****, которые согласно обвинению были им перевезены **** **** из ****. Данный вывод считает несостоятельным, поскольку он опровергается имеющимися в деле доказательствами - детализацией телефонных соединений его телефона с указанием базовых станций с его фактическим местонахождением, согласно которым в тот день он был в **** и **** областях, но не в ****. Считает, что утверждение стороны обвинения и показания Е. о том, что в том же месте ранее хранились иные наркотические средства, не подтверждено какими-либо доказательствами. Также не подтверждено и то, что Е. по указанию организатора подыскал это место для хранения крупных партий наркотических средств. Так, согласно биллинга, Е. в период с **** был в ****, но не в ****. Сообщает, что им действительно **** из **** в **** к месту его проживания был перевезен мешок с наркотическими средствами, которые он хранил до ****, когда он по поручению Е. направился в **** для поиска подходящего места для хранения наркотических средств. Именно им в **** была обнаружена заброшенная постройка (ферма) куда он и поместил мешок с наркотиками. Поэтому положенные в основу обвинения сведения о его совместной поездке с Комаровым и Е. **** год в **** считает несостоятельными. Это подтверждается также детализацией абонентских номеров, согласно которым он, Комаров и Е. в тот день были в разных местах, а также договором купли-продажи Комаровым автомобиля от ****. Ссылаясь на показания Е. в суде, оспаривает указанный в приговоре вес наркотических средств, перевезенных им из ****. Отмечает отсутствие даты и времени организации Е. места хранения наркотиков и доказательств этому, что является недопустимым и не может быть положено в основу обвинения. Обращает внимание, что автомобиль Комарова «****», на котором перевозились наркотики, не был признан вещественным доказательством. Полагает, что Е. нарушил условия досудебного соглашения, дав ложные показания. Утверждает, что его показания, показания Е. и Комарова, не подтверждены иными доказательствами по делу: ни сведениями с их электронных носителей, на которых нет указанных в показаниях программ; отсутствием сведений о времени, месте и обстоятельствах приобретения сим-карт «****», которые у них не изымались и вещественными доказательствами не признавались; непризнанием вещественным доказательством карты ****, которую использовал Комаров; отсутствием доказательств использования им одной сим-карты «****» совместно с Е. и не признанной вещественным доказательством; отсутствием на видеосъемке при осуществлении им и Комаровым закладок с наркотиками **** в **** изображения автомобиля «****». Обращает внимание, что эта видеосъемка не позволяет утверждать, что Комаров произвел закладку, а он сделал фото, поскольку на его телефоне информации об этой закладки обнаружено не было; что при обыске в квартире не была изъята упаковка, в которую упаковывались наркотики в местах закладок. Полагает, что допрошенные в качестве свидетелей потребители наркотических средств никак не подтвердили причастность к наркотическим средствам, проходящим по уголовному делу. Полагает недопустимым доказательством протокол его допроса от **** года, поскольку допрос проводился в ночное время. Сообщает, что время его фактического задержания не совпадает со временем задержания по протоколу, поскольку задержание было осуществлено при обыске в его квартире, чем нарушена ст.92 УПК РФ. Утверждает, что обыск в его квартире был произведен в отсутствие следователя и эксперта, без предъявления судебного решения и постановления следователя, а также служебного удостоверения и поручения следователя или начальника органа, а изъятие электронных носителей осуществлено без участия специалиста. Заявляет, что следователем при задержании ему не была разъяснена ст.51 Конституции РФ, а первоначальные допросы осуществлены оперуполномоченными с оказанием психологического давления и без участия адвоката, без разъяснения прав и потому эти показания как доказательства недопустимы. Утверждает, что он не получал уведомлений следователя о продлении сроков предварительного расследования, о возбуждении уголовного дела от **** и предъявлении обвинения, расписок об этом в деле нет. Обращает внимание на то, что имей-номер телефона Е. в запросе следователя не соответствует имей-номеру телефона, распечатка соединений с которого приобщена к делу. Кроме того, следователем запрашивались сведения о соединениях пяти мобильных телефонов с указанием 15-значного номера, а ответ пришел по 14-значным номерам. Обращает внимание на превышение возможного по закону 6-месячного срока получения информации о соединениях телефонов, составляющих тайну. Полагает незаконным проведение следственных действий – осмотра (обыска) его квартиры и осмотра места происшествия **** с изъятием наркотических средств, поскольку уголовное на время их проведения не было возбуждено. Заявляет, что расписка о разрешении осмотра его жилища от **** была им написана позднее, в конце **** года вместе с распиской о возврате мобильных телефонов его матери. Не соглашается с решением суда об отказе в предоставлении ему защитника наряду с адвокатом – его мамы Б., поскольку, несмотря на отсутствие у той юридического образования, она могла бы осуществлять иные действия по его защите, и это решение суда нарушило его право на защиту. Сообщает, что председательствующим при отложении слушания дела не сообщались даты следующих судебных заседаний, что лишало его возможности подготовиться к ним. Заявляет о неполноте протокола судебного заседания. Обращает внимание на то, что обвинение не содержит точного указания времени совершения преступления, а формулировка «в неустановленное время» не может быть применена при осуждении. Отмечает несоответствие указанного в приговоре времени задержания его и Е. у ТЦ «****», в то время как он был задержан позднее. Утверждает, что показания Е., заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, не подтверждаются иными доказательствами по делу, оценка его показаниям судом не дана. Кроме того, по мнению Бондарева, в приговоре не дана оценка и иным доказательствам по делу, имеется лишь их перечисление, без раскрытия их содержания, нет оценки их достоверности, относимости и допустимости, как того требуют нормы закона, положения которого приводит. В заключение просит приговор суда отменить и вынести иное судебное решение.

В письменных возражениях на апелляционные жалобы осужденных и их защитников государственный обвинитель Куделькина Е.И. полагает вину осужденных доказанной совокупностью приведенных в приговоре доказательств, а назначенное им наказание справедливым. Поэтому просит приговор суда оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в апелляционных жалобах и дополнениях к ним, возражения, суд апелляционной инстанции считает, что приговор суда подлежит отмене по следующим основаниям.

Согласно ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, что предполагает предоставление сторонам обвинения и защиты равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов.

В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, необходимой гарантией судебной защиты и справедливого разбирательства является равно предоставляемая сторонам реальная возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, поскольку только при этом условии в судебном заседании реализуется право на судебную защиту, которая, по смыслу ч. 1, ч. 2 ст. 46 Конституции Российской Федерации и ст. 6 "Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод", должна быть справедливой, полной и эффективной (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 10.12.1998 г. N 27-П, от 15.01.1999 г. N 1-П, от 14.02.2000 г. N 2-П, от 11.05.2005 г. N 5-П, определение от 10.12.2002 г. N 315-О, от 25.03.2004 г. N 99-П, от 11.07.2006 г. N 351-О, от 16.11.2006 г. N 538-О и др.).

Кроме того, согласно ст. 16 УПК РФ право обвиняемого на получение квалифицированной юридической помощи при производстве по уголовному делу является одним из основополагающих принципов уголовного судопроизводства, гарантированное ст. 48 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

В соответствии со ст. 49 УПК РФ защитник - это лицо, осуществляющее в установленном уголовно-процессуальном законом порядке защиту прав и интересов подозреваемых, обвиняемых, осужденных, и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного.

Согласно положениям ч. 3 ст.15, ст.16 УПК РФ суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Суд разъясняет подсудимому его права и обеспечивает возможность защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами.

Как усматривается из материалов дела, судом при рассмотрении дела в судебном заседании были допущены нарушения приведенных норм закона, которые повлияли на законность и обоснованность судебного решения, и которые в силу положений пп.1,2 ст.389.15; ст.389.16; ч. 1 и п. 4 ч. 2 ст.389.17 УПК РФ являются основанием для отмены приговора.

Как следует из материалов уголовного дела, в суде первой инстанции защиту подсудимого Комарова А.И. осуществляла адвокат Шеховцова Я.В.. Комаров вину в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 5 ст.228.1 УК РФ признал частично (а не полностью, как указано в приговоре), от дачи показаний отказался на основании положений ст.51 Конституции РФ. При этом ни стороной защиты, ни стороной обвинения не было принято мер для выяснения позиции подсудимого по предъявленному обвинению – что тот признает и с чем не согласен. Не принял таких мер и суд.

Вместе с тем, несмотря на «признательную позицию» и заявления о раскаянии в содеянном, Комаров в суде последовательно указывал на отсутствие доказательств, подтверждающих его вину, что приведенные стороной обвинения доказательства являются недопустимыми, а его показания на предварительном следствии получены под давлением. Исходя из этой позиции, Комаров фактически заявлял о своей невиновности и невозможности его осуждения. Однако его защитник, адвокат Шеховцова Я.В. в прениях сторон согласилась с обвинением и квалификацией, обратила внимание на данные о личности Комарова и наличие смягчающих обстоятельств. Ее заявление о недопустимости как доказательств изъятых у Комарова и Е. телефонов не повлекло вывода о недоказанности вины Комарова, напротив, защитник лишь просила назначить минимально возможное наказание.

При этом судом не выяснялся вопрос о том, было ли согласовано с Комаровым указанное мнение защитника Шеховцовой.

Таким образом, в нарушение вышеприведенных норм права адвокат Шеховцова не выполнила свои обязанности, связанные с представлением интересов Комарова судебном заседании, по существу выступив против его воли, чем лишила права на эффективное представление интересов осужденного и доведение до суда его позиции по рассматриваемому уголовному делу в ходе судебного заседания, гарантированные Конституцией Российской Федерации. Невыполнение адвокатом Шеховцовой своих обязанностей по осуществлению защиты осужденного Комарова в суде первой инстанции и непринятие судом мер по обеспечению Комарова возможностью защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами, являются существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое повлияло на постановление законного решения.

Указанное нарушение в силу ч. 1 и п. 4 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ является безусловным основанием к отмене приговора, поскольку судом допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства повлияли на вынесение законного и обоснованного судебного решения, а именно нарушено право Комарова пользоваться помощью защитника.

Это нарушение прав Комарова не могло не сказаться на правах осужденного Бондарева, которому предъявлено обвинение в совершении преступления в соучастии с Комаровым и изначально, в суде, также заявившем о частичном признании вины. Надлежащая защита Комарова была бы способна изменить позицию и Бондарева, заявившего в своей апелляционной жалобе доводы о незаконности судебного решения по основаниям, совпадающим с доводами Комарова. Исходя из этого, суд апелляционной инстанции полагает, что судом первой инстанции также не были созданы надлежащие условия и для защиты Бондарева, что повлекло нарушение и его права на защиту, влекущее отмену приговора и в отношении Бондарева.

Кроме того, следует отметить и иные нарушения, допущенные судом, также влекущие на основании ст.389.16 УПК РФ отмену приговора.

Так, судом были оглашены показания Комарова и Бондарева в качестве подозреваемых и обвиняемых, которые те давали в ходе предварительного следствия. Эти показания содержат противоречия в указании лица, являющего инициатором привлечения других соучастников – из показаний в качестве обоих подозреваемых этим лицом был Комаров, а из показаний в качестве обвиняемых – Е.. Эти противоречия не были устранены ни в ходе предварительного следствия, ни в суде.

Кроме того, в приговоре суда показания Комарова, Бондарева и Е. фактически не приведены. В приговоре со ссылкой на эти показания изложен их анализ, который дал суд. Аналогично поступил суд и при изложении в приговоре показаний свидетелей Х., Я. и А2. – сотрудников полиции, которые принимали участие, в том числе, в различных мероприятиях.

Судом в приговоре не приведены показания ряда свидетелей – К3., С., Т., К4., хотя их показания в суде были исследованы. Судом в приговоре не приведена причина, по которым суд их фактически отверг.

При таких обстоятельствах, частично соглашаясь с доводами апелляционных жалоб осужденных, суд апелляционной инстанции считает, что приговор суда подлежит отмене, а дело, исходя из положений ч. 1 ст. 389.22 УПК РФ и невозможности устранения допущенных судом первой инстанции нарушений судом апелляционной инстанции, направлению на новое судебное рассмотрение со стадии подготовки, при проведении которого суду необходимо устранить указанные нарушения и принять решение в соответствии с требованиями закона.

Ввиду отмены приговора в связи с нарушением норм УПК РФ, иные доводы апелляционных жалоб, в том числе об изменении подсудности, подлежат проверке и оценке при новом судебном рассмотрении уголовного дела.

Учитывая данные о личностях Комарова и Бондарева, характер и тяжесть предъявленного обвинения, подтверждающие наличие у тех возможности при нахождении на свободе скрыться от суда, продолжить преступную деятельность, суд апелляционной инстанции считает необходимым избрать Комарову и Бондаренко меры пресечения в виде заключения под стражу на срок на 2 месяца каждому.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.15, 389.20, 389.22, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

определил:

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░ ░. ░░░░░░░░░ ░░ 15 ░░░░░░ 2018 ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░.

░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░ ░░ ░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░.░. ░ ░░░░░░░░░ ░.░. ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░ ░░ ░░░░ 2 ░░░░░░, ░.░. ░░ 13 ░░░░░░ 2019 ░░░░ ░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░.░. ░ ░░░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░.░. ░ ░░░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ 47.1 ░░░ ░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░     ░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░                                       

░░░░░                  ░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░

░░░░░░░ ░.░.░░░░░░░

░░░░░ ░░░░░

░░░░░ ░.░.░░░░░░░