Решение по делу № 8Г-7153/2020 от 18.02.2020

Дело № 88-7185/2020

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

27 марта 2020 года г. Москва

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего: Карцевской О.А.,

судей: Ивановой Т.В., Харитонова А.С.,

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-5504/2019 по иску Воробьева А.В. к АО «СОГАЗ», АО «МОСТРАНСАВТО» о признании случая страховым, взыскании страхового возмещения, расходов на лечении, компенсации морального вреда

по кассационной жалобе Воробьева А.В. на решение Мещанского районного суда города Москвы от 11 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 20 ноября 2019 года

Заслушав доклад судьи Второго кассационного суда общей юрисдикции Харитонова А.С., выслушав объяснения Воробьева А.В., поддержавшего доводы кассационной жалобы, представителя АО «МОСТРАНСАВТО» - Воробьевой Н.А., возражавшей против удовлетворения кассационной жалобы, заключение прокурора отдела управления по обеспечению участия прокуроров в гражданском и арбитражном процессе прокуратуры Московской области Ганцевой С.В., полагавшей принятые по делу судебные постановления об отказе Воробьеву А.В. в исковых требованиях незаконными, подлежащими отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

УСТАНОВИЛА:

Воробьев А.В. обратился в суд с иском к АО «СОГАЗ», АО «МОСТРАНСАВТО» о признании случая страховым, взыскании с АО «СОГАЗ» страхового возмещения в размере не менее чем 2 025 000 руб., с АО «МОСТРАНСАВТО» понесенных расходов на лечение и погребение в размере 178 771 руб., компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб.

Требования мотивированы тем, что 04 сентября 2018 года отец стороны истца ФИО1, находясь в салоне автобуса №, осуществляющего междугородний рейс «Талдом-Москва» под управлением водителя ФИО2, при резком торможении упал, ударившись о лобовое стекло, после чего был госпитализирован бригадой скорой помощи в Городскую клиническую больницу № им. А.К. Ерамишанцева ДЗ г. Москвы. ФИО1 был установлен диагноз: <данные изъяты>. В результате полученной травмы ФИО1 практически перестал двигаться и обслуживать себя, в связи с чем, истец понес расходы по услугам сиделок, покупке лекарств, медицинского оборудования. После выписки из больницы состояние здоровья ФИО1 вскоре вновь ухудшилось, в результате чего, 20 сентября 2018 года он был помещен в ГКБ № им. В.В. Вересаева на стационарное лечение. 01 октября 2018 года ФИО1 вновь был госпитализирован. В дальнейшем состояние здоровья ФИО1 только ухудшалось, 08 октября 2018 года он вновь был госпитализирован, а 12 октября 2018 года скончался в больнице. Указывает, что состояние здоровья ФИО1 стало ухудшаться именно после падения в автобусе по вине водителя ФИО2, обратившись в АО «СОГАЗ» с заявлением о страховой выплате, ему было отказано поскольку не установлено наличие страхового случая. Полагая отказ незаконным, истец просил удовлетворить заявленные требования.

Решением Мещанского районного суда города Москвы от 11 июля 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 20 ноября 2019 года в удовлетворении исковых требований Воробьева А.В. отказано.

В кассационной жалобе Воробьев А.В., просит отменить состоявшиеся судебные акты, ссылаясь на допущенные судом первой и второй инстанций нарушения норм материального и процессуального права, неверную оценку юридически значимых обстоятельств.

В судебное заседание суда кассационной инстанции, иные участники процесса надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения жалобы не явились.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в жалобе, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции находит, что имеются предусмотренные статьей 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основания для удовлетворения кассационной жалобы.

Согласно ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Такие нарушения допущены судами первой и апелляционной инстанций при рассмотрении данного дела.

Судом установлено и из материалов дела следует, что 04 сентября 2018 года в 16 час. 50 мин. ФИО1, находясь в салоне автобуса «HYUNDAI Universe Space Luxury», г/н №, принадлежащего АО «МОСТРАНСАВТО» (ранее ГУП МО «МОСТРАНСАВТО»), под управлением водителя ФИО2 осуществлявшего рейс № маршрутом «Талдом-Москва», в районе дома № 92 по Алтуфьевскому шоссе г. Москвы, упал, получив телесные повреждения в районе шейного отдела позвоночника.

После случившегося ФИО1 сошел на конечной остановке на Алтуфьевском шоссе, г. Москвы, водитель автобуса покинул место ДТП.

К ФИО1 на остановку общественного транспорта: Алтуфьевское шоссе в районе дома № 92 г. Москвы была доставлена бригада скорой помощи, силами которой он был госпитализирован в ГБУЗ «Городская клиническая больница им. А.К. Ерамишанцева Департамента здравоохранения города Москвы».

Из карты вызова скорой помощи следует, что ФИО1 при торможении автобуса упал в салоне и ударился о лобовой стекло, после чего потерял сознание, состояние средней тяжести, сознание оглушение (л.д. 22-23).

Согласно выписному эпикризу от 17 сентября 2018 года по факту произошедшего ДТП ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, находился на стационарном лечении с 04 сентября 2018 года по 17 сентября 2018 года, при поступлении основной диагноз: <данные изъяты>. При выписке поставлен основной диагноз: <данные изъяты>. Указаны также сопутствующие заболевания (л.д. 26-29).

В процессе рассмотрения дела стороной истца указывалось, что после произошедшего его отец ФИО1 практически перестал двигаться и обслуживать себя, неоднократного находился на стационарном лечении: с 20 сентября 2018 года по 28 сентября 2018 года в ГБУЗ города Москвы «Городская клиническая больница имени В.В. Вересаева Департамента здравоохранения города Москвы», 19 хирургическое отделение, основное заболевание: <данные изъяты>; с 01 октября 2018 года по 04 октября 2018 года в ГБУЗ «Городская клиническая больница им. А.К. Ерамишанцева Департамента здравоохранения города Москвы»; с 08 октября 2018 года в ГКБ им. В.В. Вересаева.

12 октября 2018 года ФИО1 скончался в больнице.

Согласно представленного медицинского свидетельства о смерти серия 4518 № 054320, выданном 15 октября 2018 года, в качестве причины смерти ФИО1 указано: «<данные изъяты>».

Воробьев А.В. является сыном ФИО1, что подтверждается представленным свидетельства о рождении (л.д. 134).

Судом установлено, что после проведения розыскных мероприятий водителя автобуса покинувшего место ДТП, 04 ноября 2018 года в отношении водителя ФИО2 сотрудником ГИБДД составлен протокол об административном правонарушении <адрес>9 по признакам состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ.

Согласно рапорту инспектора ОБ ДПС ГИБДД УВД по СВАО ГУ МВД России по г. Москве от 19 ноября 2018 года для установления обстоятельств произошедшего падения ФИО1 в салоне автобуса им были допрошены свидетели ФИО3 и ФИО4, которые обстоятельства падения не видели, оказывали пострадавшему помощь. ФИО3 указала, что находилась на остановке и ждала автобус 310 маршрута «Талдом-Москва», а когда он подъехал и открылась передняя дверь, то в проеме лежал пассажир мужчина. В архиве скорой медицинской помощи была запрошена сопроводительная карта наряда СМП, который прибыл на место происшествия, в которой указано, что пассажир ФИО1 получил травмы в ДТП – падение в салоне автобуса при торможении. На водителя ФИО2 составлен административный материал для направления в Бабушкинский районный суд. г. Москвы.

Постановлением Бабушкинского районного суда г. Москвы от 19 ноября 2018 года материалы дела об административном правонарушении в отношении ФИО2 по ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ направлены по подведомственности мировому судье судебного участка № 83 района Бибирево г. Москвы.

Постановлением мирового судьи от 19 декабря 2018 года производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ, в отношении ФИО2 прекращено за истечением срока давности привлечения к административной ответственности на основании п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ, постановление вступило в законную силу 30 декабря 2018 года.

Из указанного постановления мирового судьи следует, что органами ГИБДД вменяется, ФИО2, что последний 04 сентября 2018 года в 16 час. 50 мин. по адресу: <адрес>, в нарушение п. 2.5, 2.6 Правил дорожного движения, управляя транспортным средством - автобусом марки «Hyundai», г/н №, допустил падение пассажира в салоне автобуса, после чего оставил место дорожно-транспортного происшествия, участником которого он являлся.

В рамках административного производства медицинская экспертиза не проводилась, водитель автобуса был установлен после смерти ФИО1, производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ, в отношении ФИО2 прекращено за истечением срока давности.

Согласно акту судебно-медицинского исследования трупа № 19347-18 от 26 ноября 2018 года, составленного государственным врачом - судебно-медицинским экспертом ГБУЗ города Москвы «Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения города Москвы» на основании направления начальника ОМВД России по Лосиноостровскому району г. Москвы, смерть ФИО1 наступила от <данные изъяты> (<данные изъяты>.

Как следует из материалов дела, стороной истца указано, что с учетом полученных травм после произошедшего ДТП его отцу ФИО1 требовалась посторонняя помощь, в связи с чем, он вынужден был воспользоваться услугами сиделок, нести соответствующие расходы на приобретение медицинских препаратов и медицинской техники, а после смерти отца понес расходы на ритуальные услуги.

11 апреля 2018 года между АО «СОГАЗ» (страховщик) и ГУП МО «МОСТРАНСАВТО» (страхователь) заключен договор страхования гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров № GAZX21877338208000, предметом которого является обязанность страховщика за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного настоящим договором события (страхового случая) осуществить страховую выплату потерпевшему (выгодоприобретателю) в целях возмещения вреда, причиненного жизни, здоровью или имуществу потерпевшего, в пределах определенной настоящим договором суммы (страховой суммы).

03 октября 2018 года от имени ФИО1 по доверенности истец Воробьев А.В. обратился в АО «СОГАЗ» с заявлением о выплате страхового возмещения в связи с причинением вреда жизни, здоровью или имуществу потерпевшего.

Письмом от 29 декабря 2018 года АО «СОГАЗ» отказало в удовлетворении заявления о страховой выплате, поскольку падение ФИО1 произошло по его неосторожности, водителем автобуса правила дорожного движения и правила перевозок пассажиров на автомобильном транспорте не нарушались, автобус находился в исправном техническом состоянии, а получение травмы ФИО1 не связано с проявлением вредоносных свойств источника повышенной опасности, вина ГУП МО «МОСТРАНСАВТО» в произошедшем ДТП отсутствует. Причиной смерти ФИО1 является заболевание, которое не состоит в прямой причинно-следственной связи с травмами, полученными ФИО1 в результате события, произошедшего 04 сентября 2018 года.

Согласно акту № 3 о произошедшем событии на транспорте, составленном Директором «Автоколонна № 1784» Филиал ГУП МО «МОСТРАНСАВТО» от 05 сентября 2018 года, ФИО1 04 сентября 2018 года в 16 час. 44 мин. по адресу: <адрес>, на остановке маршрутного транспорта «метро Алтуфьево» при выходе из автобуса «Хенде Юниверс», г/н №, с передней площадки, оступился и упал в салоне автобуса. Автобус стоял на остановке маршрутного транспорта «М.Алтуфьево».

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований Воробьева А.В. о компенсации морального вреда, расходов на лечение, страховой выплате в результате ДТП, суд первой инстанции сослался на положения статей 150, 151, 929, 934, 935, 1079, 1100, 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 9 Закона РФ от 27 ноября 1992 года № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», пунктов 5, 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» и исходил из того, что причинно-следственная связь между полученными ФИО1 травмами при падении в автобусе и смертью последнего отсутствует, доказательств подтверждающих, что падение произошло в автобусе по вине водителя не представлено, расходы на лечение не связаны с падением в автобусе ввиду наличия многочисленных хронических заболеваний у ФИО1 до произошедшего, от которых и наступила смерть, вследствие чего пришел к выводу об отсутствии страхового случая, при этом физические и нравственные страдания были причинены именно ФИО1 и право на материальную компенсацию морального вреда за причиненный в результате ДТП вред здоровью имел именно он. Указав на то, что нематериальные блага, в том числе компенсация морального вреда, как и право на страховое возмещение, не относятся к категории наследуемого имущества, а прямая причинная связь между действиями водителя ФИО2 и смертью ФИО1 отсутствует, суд первой инстанции не нашел оснований для удовлетворения исковых требований сына ФИО1 - Воробьева А.В.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции находит, что выводы судов первой и апелляционной инстанций об отказе в удовлетворении исковых требований сделаны с существенным нарушением норм материального и процессуального права.

В соответствии с ч. 1 ст. 934 ГК РФ, по договору личного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную плату (страховую премию), уплачиваемую другой стороной (страхователем), выплатить единовременно или выплачивать периодически обусловленную договором сумму (страховую сумму) в случае причинения вреда жизни или здоровью самого страхователя или другого названного в договоре гражданина (застрахованного лица), достижения им определенного возраста или наступления в его жизни иного предусмотренного договором события (страхового случая).

В силу статьи 935 ГК РФ по договору страхования риска ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц может быть застрахован риск ответственности самого страхователя или иного лица, на которое такая ответственность может быть возложена.

Пунктом 1 ст. 929 ГК РФ предусмотрено, что обязанность страховщика по выплате страхового возмещения возникает при наступлении страхового случая.

Согласно положениям статьи 929 и подпункта 2 пункта 1 статьи 942 ГК РФ страховым случаем является такое событие, которое обладает признаками, определенными договором или правилами страхования.

В соответствии с п. 2 ст. 9 Закона РФ от 27 ноября 1992 года № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» страховым случаем является совершившееся событие, предусмотренное договором страхования или законом, с наступлением которого возникает обязанность страховщика произвести страховую выплату страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю или иным третьим лицам.

В силу положений Федерального закона от 14 июня 2012 года № 67-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозке пассажиров метрополитеном» при наступлении страхового случая по договору обязательного страхования страховщик обязан выплатить выгодоприобретателю страховое возмещение в порядке и на условиях, которые установлены настоящим Федеральным законом, а выгодоприобретатель вправе требовать выплаты этого страхового возмещения от страховщика (ст. 13).

Как разъяснено в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 года № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан», страховой случай включает в себя опасность, от которой производится страхование, факт причинения вреда и причинную связь между опасностью и вредом и считается наступившим с момента причинения вреда (утраты, гибели, установления недостачи или повреждения застрахованного имущества) в результате действия опасности, от которой производилось страхование.

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь, здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (часть 1 статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий пункта 4 названного постановления Пленума).

Исходя из приведенных нормативных положений и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. В статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплены общие правила по компенсации морального вреда без указания случаев, когда допускается такая компенсация. Поскольку возможность денежной компенсации морального вреда обусловлена посягательством на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, само по себе отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда.

Из содержания искового заявления Воробьева А.В. и пояснений последнего в ходе судебного разбирательства усматривается, что основанием его обращения в суд с требованиями явилось причинение вреда здоровью его отцу ФИО1 (падение в автобусе при резком торможении) в результате действий водителя автобуса ФИО2 и полученных травм при ДТП, приведших, по мнению стороны истца к потери функции возможности двигаться, в результате чего произошло обострение имевших ранее хронических болезней и как следствие привело к смерти близкого человека.

При этом в обоснование требований о компенсации морального вреда и понесенных расходов на лечение Воробьевым А.В. было указано, что ему лично в связи с действиями водителя ФИО2 и причинением его отцу ФИО1 вреда здоровью по причине падения, причинены нравственные и физические страдания, выразившиеся в глубоких переживаниях по поводу значительной утраты здоровья близким ему человеком – отцом, что явилось следствием отсутствия возможности самостоятельного передвижения, после случившегося его отец был прикован к кровати, в результате чего он вынужден был нести по вине ответчика расходы по его уходу, что явилось следствием обострения хронических болезней и последовавшей смерти отца от полученных в результате ДТП травм и развившихся в связи с ними заболеваний, длительном нахождения в стрессовой ситуации, изменении привычного уклада жизни, что привело в результате к нарушению имущественных и неимущественных прав Воробьева А.В. по уходу за отцом и на родственные и семейные связи.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Из Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что семейная жизнь, семейные связи - это неимущественное благо, относящееся к категории неотчуждаемых и не передаваемых иным способом нематериальных благ, принадлежащих каждому человеку от рождения или в силу закона. В случае причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) в связи с причинением вреда здоровья их близкому родственнику. В данном случае не наступает правопреемство в отношении права на компенсацию морального вреда, поскольку такое право у членов семьи лица, которому причинен вред жизни или здоровью, возникает в связи со страданиями, перенесенными ими вследствие нарушения принадлежащих им неимущественных благ, в том числе семейных связей.

Между тем судебные инстанции, в настоящем деле приведенные нормативные положения к спорным отношениям применили неправильно и не учли, что предметом настоящего спора является компенсация морального вреда за причинение действиями водителя автобуса нравственных и физических страданий истцу ФИО1 в связи с нарушением принадлежащих ему нематериальных благ, перенесенными именно им нравственными и физическими страданиями вследствие причинения вреда здоровью его отцу ФИО1, что явилось ухудшением состояния здоровья, развития хронических заболеваний и последовавшей его смерти, то есть нарушением неимущественных прав Воробьева А.В. на родственные и семейные связи.

Частью 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что суд принимает решение по заявленным истцом требованиям.

Как усматривается из содержания принятых по делу судебных постановлений (решения суда первой инстанции и апелляционного определения суда апелляционной инстанции), предметом рассмотрения судебных инстанций данные обстоятельства (перенесенные Воробьевым А.В. нравственные и физические страдания ввиду нарушения его права на родственные и семейные связи) вследствие неправильного применения норм материального права не являлись, выводов относительно наличия или отсутствия нравственных и физических страданий Воробьева А.В. исходя из приведенных оснований иска судами первой и апелляционной инстанций в нарушение части 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не сделано.

Ссылку судебных инстанций в обоснование отказа Воробьеву А.В. в удовлетворении иск в части компенсации морального вреда на статью 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации с указанием на то, что нематериальные блага не относятся к категории наследуемого имущества, нельзя признать правомерной, поскольку требования о компенсации морального вреда были заявлены стороной истца в связи с перенесенными лично им в результате действия водителя нравственными и физическими страданиями, вызванными нарушением со стороны водителя принадлежащих именно ему, а не ФИО1, нематериальных благ, включая такое нематериальное благо, как семейная жизнь, семейные связи.

При таких обстоятельствах вывод судебных инстанций об отсутствии у Воробьева А.В. права на взыскание с АО «МОСТРАНСАВТО» (как работодателя) компенсации морального вреда, поскольку физические и нравственные страдания были причинены именно ФИО1 и только он имеет право на компенсацию морального вреда, нельзя признать соответствующим требованиям закона.

Противоречит закону и вывод судебных инстанций об отказе в удовлетворении исковых требований Воробьева А.В. о компенсации морального вреда по мотиву того, что не имеется прямой причинной связи между совершенным ДТП, в результате которого ФИО1 был причинен вред здоровью, и его смертью.

Пунктом 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с данным кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.

Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом (абзац первый пункта 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина» указано, что по общему правилу, установленному пунктами 1 и 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина»).

Таким образом, по общему правилу необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности за причиненный вред, в том числе моральный, являются: причинение вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) предполагает, что противоправное поведение причинителя вреда должно быть условием наступления негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на то, что между противоправным поведением причинителя вреда и перенесенными потерпевшим в связи с этим физическими и нравственными страданиями должна быть только прямая причинная связь.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические и нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага (в настоящем случае - право на родственные и семейные связи), при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Однако судебные инстанции неправильно применили к спорным отношениям нормы материального права, регулирующие отношения по возмещению вреда, причиненного гражданину, и устанавливающие условия наступления ответственности за причинение вреда, в данном случае морального вреда и материального вреда, вследствие чего пришли к ошибочному выводу о том, что одним из условий наступления ответственности за такой вред является наличие прямой причинной связи между противоправным действием и вредом.

Судебными инстанциями, сделавшими такой вывод, не учтено, что нормами гражданского законодательства о деликтной ответственности возможность взыскания с причинителя вреда в частности компенсации морального вреда не поставлена в зависимость от наличия именно прямой причинной связи между противоправным деянием и наступившим вредом, ввиду чего является ошибочным и указание судебных инстанций на то, что наличие непрямой (косвенной, опосредованной) причинной связи между противоправным деянием и наступившим вредом означает, что это деяние лежит за пределами данного конкретного случая, следовательно, за пределами юридически значимой причинной связи.

Как видно из материалов дела и указывалось стороной истца в процессе рассмотрения дела, между смертью ФИО1 и причинением ему вреда здоровью в результате совершенного ДТП имеется опосредованная (непрямая) причинная связь, полученные ФИО1 травмы привели к развитию имевшихся заболеваний, вследствие которых он скончалась. При этом с момента получения травм и до смерти ФИО1 находился в ограничено подвижном состоянии, поскольку с 04 сентября 2018 года самостоятельно не передвигался, себя не обслуживал, после ДТП находился на лечении в нейрохирургическом отделении ГКБ им. А.К. Ерамишанцева по поводу <данные изъяты> (удар головой о лобовое стекло 04.09.2018г.), <данные изъяты>, что подтверждается актом судебно-медицинского исследования трупа № 19347-18.

Однако этим обстоятельствам вследствие неправильного применения судебными инстанциями норм материального права соответствующей правовой оценки не дано.

Статьей 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Как разъяснено в пункте 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», бремя доказывания своей невиновности лежит на лице, нарушившем обязательство или причинившем вред. Вина в нарушении обязательства или в причинении вреда предполагается, пока не доказано обратное.

Из изложенных норм процессуального закона и акта их толкования следует, что выводы суда об установленных им фактах должны быть основаны на доказательствах, исследованных в судебном заседании. При этом бремя доказывания юридически значимых обстоятельств между сторонами спора подлежит распределению судом на основании норм материального права, регулирующих спорные отношения, а также требований и возражений сторон.

При разрешении спора судебные инстанции сослались на то, что доказательств нарушения правил дорожного движения со стороны водителя ФИО2 не представлено, как и падение ФИО1 в автобусе, т.е. суд фактически констатировал недоказанность истцом факта нарушение ПДД РФ водителем ФИО2 и как следствие падение ФИО1 в салоне автобуса, то есть неправильно распределил бремя доказывания.

Суду следовало дать правовую оценку факту произошедшего ДТП с учётом всей совокупности представленных доказательств, материалов административного производства, очевидцев произошедшего ДТП, при необходимости уточнить юридически значимые обстоятельства и поставить на обсуждение сторон вопрос о предоставлении дополнительных доказательств в подтверждение заявленных сторонами требований и возражений и с учетом вышеизложенного и установленных обстоятельств дать правовую квалификацию заявленным стороной истца требованиям о взыскании компенсации морального вреда, понесенных расходов, наступлении страхового случая.

Кроме того, судами не учтено, что в соответствии с требованиями действующего законодательства, установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред. Указанные положения закона судами оставлены без внимания, представленным стороной истца доказательства о наличии виновных действий водителя автобуса должной оценки нижестоящими судами не дано, выводы суда об отсутствии нарушения водителем ПДД и факта падения ФИО1 в салоне автобуса фактически основаны на представленных АО «МОСТРАНСАВТО» доказательствах: акте о произошедшем событии на транспорте от 05 сентября 2018 года и характеристике на водителя автобуса, т.е. документах составленных стороной ответчика. Вместе с тем, заявленные Воробьевым А.В. требования связаны с гражданско-правовыми последствиями действий водителя ФИО2 при рассматриваемом ДТП, которые подлежали оценки с учетом совокупности всех представленных доказательств.

По изложенным основаниям, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции находит, что допущенные судами первой и апелляционной инстанций нарушения норм права являются существенными, они повлияли на исход дела, в связи, с чем состоявшиеся судебные постановления подлежат отмене, а дело направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с установленными по делу обстоятельствами и требованиями закона.

Руководствуясь статьями 379.6, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Мещанского районного суда города Москвы от 11 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 20 ноября 2019 года - отменить, дело направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции - Мещанский районный суд города Москвы.

Председательствующий

РЎСѓРґСЊРё