Решение по делу № 33-2932/2021 от 02.02.2021

Судья Ладыгин А.И. Дело N 2- 211/2020 УИД 66RS0023-01-2020-000546-21 Дело N 33-2932/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Екатеринбург 10.03.2021

Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда в составе:

председательствующего Киселевой С.Н.,

судей Некрасовой А.С., Орловой А.И.

при помощнике судьи Ромашовой М.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело

по иску Калашниковой Зои Христиановны к Калашниковой Елене Владимировне, действующей в интересах несовершеннолетней К.В.В., о признании сделки недействительной, применении последствий недействительности сделки,

по апелляционной жалобе ответчика на решение Верхотурского районного суда Свердловской области от 12.11.2020.

Заслушав доклад судьи Некрасовой А.С. и объяснения представителя истца, судебная коллегия

установила:

Калашникова З.Х. обратилась в суд с исковым заявлением к Калашниковой Е.В., действующей в интересах несовершеннолетней К.В.В., о признании недействительным заключенного 12.05.2017 между сторонами договора дарения квартиры площадью 37,9 кв. м, расположенной по адресу: <адрес> (далее - спорная квартира), применении последствий недействительности сделки в виде возврата в собственность истца спорной квартиры, исключении из ЕГРН сведений о праве собственности ответчика на спорную квартиру.

На основании статьи 47 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации к участию в деле для дачи заключения привлечено управление социальной политики Министерства социальной политики Свердловской области N 14.

Решением суда от 12.11.2020 иск удовлетворен.

В апелляционной жалобе ответчик просит отменить указанный судебный акт и принять по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований.

В возражениях на апелляционную жалобу истец просит об ее отклонении, полагая судебный акт законным и обоснованным.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель истца Майорова Д.В. возражала против доводов жалобы.

Учитывая, что иные лица, участвующие в деле, извещенные о месте и времени рассмотрения дела надлежащим образом в порядке статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации посредством направления смс-извещений, по телефону, а также публично, путем размещения информации о времени и месте судебного заседания на Интернет-сайте Свердловского областного суда, в судебное заседание не явились, что в силу части 3 статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не является препятствием для рассмотрения дела в их отсутствие, судебная коллегия определила о рассмотрении дела при данной явке.

Законность и обоснованность принятого судебного акта проверены в порядке и пределах, установленных статьями 327, 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Как усматривается из материалов дела 12.05.2017 между истцом (даритель) и ответчиком (одаряемая) в лице ее матери, Калашниковой Е.В., заключен договор дарения спорной квартиры. Переход права собственности зарегистрирован в установленном законом порядке.

Кроме того, в доме по тому же адресу расположена еще одна квартира, ранее предоставленная истцу на основании ордера от 02.07.1996 N 64, в отношении которой в настоящее время заключен договор социального найма; членом семьи нанимателя К.А.В. (сын истца, отец ответчика) указана ответчик.

Обращаясь в суд с настоящим иском, Калашникова З.Х. указала, что документы на оба жилых помещения хранились у ее сына. При заключении оспариваемого договора истец в силу преклонного возраста, доверительных отношений между сторонами и недостатка правовых знаний находилась под влиянием заблуждения и полагала, что речь идет не о спорной, а о второй квартире, и только после смерти сына, последовавшей 11.03.2020, узнала, что единственное жилье, в котором она проживает и отчуждать которое не собиралась, выбыло из ее собственности в пользу ответчика. Какой-либо помощи истцу сноха и внучка не оказывают, в спорной квартире не зарегистрированы и не проживают, бремя содержания имущества не несут.

Законный представитель ответчика с требованиями не согласилась, сославшись на пропуск срока исковой давности и указав, что в 2017 г. при обсуждении судьбы спорной квартиры члены семьи приняли решение передать ее в собственность ответчика, при этом инициатива оформить отношения сторон посредством заключения договора дарения исходила именно от истца, в то время как К.А.В. предлагал составить завещание. Сделку предполагалось сохранить в тайне от иных родственников. Стороны достигли устной договоренности о том, что истец останется проживать в спорной квартире пожизненно и будет нести расходы на содержание имущества. До наступления смерти сына истец претензий ни к кому не предъявляла.

Разрешая возникший спор, установив фактические обстоятельства дела, исследовав и оценив представленные сторонами в обоснование своих требований и возражений доказательства, руководствуясь положениями статей 170, 572 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд пришел к выводу о наличии у оспариваемого договора признаков мнимой сделки и признал его недействительным, применив в качестве последствий недействительности признание права на спорную квартиру за истцом. Заявление ответчика о пропуске срока исковой давности отклонено судом со ссылкой на правовую позицию, сформированную в пункте 101 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", согласно которой, если ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании ее недействительной не течет.

В апелляционной жалобе ответчик приводит следующие доводы. Судом не учтено, что правовым основанием исковых требований являлись положения статьи 178, а не статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации. Фактические обстоятельства заключения договора дарения не позволяют квалифицировать его в качестве мнимого, поскольку стороны не преследовали цель создать видимость сделки, а, наоборот, скрывали факт ее совершения от иных лиц. По мнению ответчика, обращение в суд с настоящим иском обусловлено тем, что после смерти К.А.В. отношения между сторонами разладились, о договоре узнали другие родственники (потенциальные наследники истца), под давлением которых истец фактически пытается отменить дарение в неустановленном порядке. Кроме того, ответчик продолжает настаивать на применении исковой давности.

В возражениях на апелляционную жалобу представитель истца полагает, что судом правильно квалифицированы спорные правоотношения. Оспариваемый договор стороны не исполняли, намерений передать в собственность ответчику единственное жилье истец не имела, условия о сохранении у истца права проживания в спорной квартире договор не содержит.

Проверив материалы дела, заслушав объяснения представителя истца, обсудив доводы, изложенные в апелляционной жалобе и поданных на нее возражениях, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

В соответствии с пунктом 1 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна (пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - Постановление N 25) разъяснено, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним. Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, мнимая сделка является фиктивной и заключается ее сторонами без намерения достигнуть заявленных результатов, а лишь для того, чтобы создать видимость наступления правовых последствий и вызвать у третьих лиц представление о сделке как реальной. Соответственно, действительный смысл мнимой сделки устанавливается путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон.

При этом следует учитывать, что отсутствие фактического исполнения договора для признания его мнимым является необходимым условием, но не достаточным. Само по себе неисполнение того или иного договора о его мнимости не свидетельствует.

Из материалов дела не следует, что, отчуждая спорную квартиру, истец собиралась совершить мнимую сделку, то есть действовала умышленно в сговоре с другой стороной сделки с целью создания для третьих лиц видимости правоотношений дарения. Данный факт не только не доказан, но, по существу, опровергнут самой Калашниковой З.Х., утверждающей, что при заключении договора она полагала, что участвует в оформлении документов на иное (не спорное) жилое помещение.

Данные обстоятельства не были учтены судом, однако ошибочные выводы суда о мнимости оспариваемого договора не привели к вынесению неправильного решения.

Статьей 178 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрены порядок и условия признания недействительной сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения, то есть такого, при котором лицо, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершило бы сделку, если бы знало о действительном положении дел.

Заблуждение предполагается достаточно существенным, в частности, если: сторона допустила очевидные оговорку, описку, опечатку и т.п.; сторона заблуждается в отношении предмета сделки, в частности таких его качеств, которые в обороте рассматриваются как существенные; сторона заблуждается в отношении природы сделки; сторона заблуждается в отношении лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой; сторона заблуждается в отношении обстоятельства, которое она упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку (пункт 2 статьи 178 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Заблуждение относительно природы сделки выражается в том, что лицо совершает не ту сделку, которую пыталось совершить (например, думая, что заключает договор ссуды, дарит вещь) (пункт 3 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 10.12.2013 N 162 Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Суд может отказать в признании сделки недействительной, если заблуждение, под влиянием которого действовала сторона сделки, было таким, что его не могло бы распознать лицо, действующее с обычной осмотрительностью и с учетом содержания сделки, сопутствующих обстоятельств и особенностей сторон (пункт 5 статьи 178 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Необходимо учитывать также, что сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли (абзац 4 пункта 2 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Для вывода о том, что сделка совершена под влиянием заблуждения (то есть по ошибке), необходимо установить несоответствие волеизъявления истца его действительной воле. Расхождение волеизъявления с волей устанавливается путем анализа фактических обстоятельств и оценки совокупности доказательств, которые представляют лица, участвующие в деле.

Как следует из показаний допрошенной судом первой инстанции в качестве свидетеля М.Л.А., она осуществляла помощь в подготовке документов и оформлении оспариваемого договора и с этой целью встречалась с истцом, ее снохой (законным представителем ответчика) и сыном (ныне покойным). Показания данного свидетеля оценены судом первой инстанции как противоречивые, то есть сомнительные. Данные показания действительно уклончивы, однако, анализируя их, коллегия пришла к следующему.

На встрече, где по словам свидетеля, присутствовали вышеназванные лица, обсуждался вопрос дарения квартиры, однако какой именно, свидетель не пояснила. При этом документов о праве собственности (свидетельство о регистрации, договор передачи квартиры в собственность граждан) свидетелю на встрече не показывали и не передавали. Вместо этого свидетелю передали ордер.

Таким образом в присутствии истца документы на спорную квартиру не предъявлялись, между тем свидетельство о праве собственности на спорную квартиру, выданное в 2013 г., имеется, и его копия приобщена к материалам настоящего дела. При этом ордер на жилое помещение в соответствии с нормами прежнего жилищного законодательства являлся основанием для заключения договора социального найма, и именно такой договор заключен в отношении второй квартиры, нанимателем которой ранее являлась истец и где в настоящее время проживает ответчик.

Приведенные показания свидетеля, допрошенного по ходатайству ответчика, согласуются с позицией истца о сформировавшемся у нее впечатлении, что оформление документов связано с иным жилым помещением, а не спорной квартирой. При этом из пояснений ответчика в судебном заседании 05.11.2020 следует, что истец в период после сделки говорила, что если с ней что-нибудь произойдет, то только в этом случае спорная квартира достанется внучке.

Другие свидетели также показали об отсутствии у истца информации об оспариваемой сделке, неосведомленности истца о том, что собственником квартиры она уже не является.

Верховным Судом Российской Федерации в определениях от 25.06.2002 N 5-В01-355 и от 25.03.2014 N 4-КГ13-40 сформирована правовая позиция, согласно которой при решении вопроса о существенности заблуждения по поводу обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 178 Гражданского кодекса Российской Федерации, необходимо исходить из существенности данного обстоятельства для конкретного лица с учетом особенностей его положения, состояния здоровья, характера деятельности, значения оспариваемой сделки.

Из материалов дела следует, что на момент заключения договора истец достигла возраста 77 лет, имеет 5 классов образования, работала до выхода на пенсию маляром-штукатуром. Сделка совершена в семейном кругу с участием лиц, которым истец доверяла. В условия договора не включено право на проживание истца в спорной квартире, то есть в результате сделки истец утратила единственное жилье, что само по себе не имеет разумного обоснования и лишено для истца какого-либо смысла. При этом ответчик помимо спорной квартиры имеет в собственности жилой дом, приобретенный на средства материнского капитала, и жилое помещение в пользовании по договору социального найма, то есть нуждающейся в жилье не является.

По мнению коллегии, перечисленные обстоятельства образуют совокупность, достаточную для вывода о том, что договор дарения спорной квартиры заключен истцом под влиянием заблуждения о природе сделки.

Доводы ответчика об обратном подлежат отклонению как неподтвержденные.

Оспаривая сделку, совершенную по ошибке, истец фактически была поставлена перед необходимостью доказывать т.н. отрицательный факт (незнание о природе сделки), при этом ответчику достаточно было доказать, что после заключения договора истец подтверждала его силу (абзац 4 пункта 2 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Между тем, с момента совершения сделки прошло более трех лет, а в материалы дела ответчиком не представлено ни одного доказательства подтверждения истцом оспариваемого договора.

Заявление о применении исковой давности подлежит отклонению. Информация об ответчике как пользователе спорной квартиры в квитанциях на оплату коммунальных услуг по обращению с ТБО (и только в этих квитанциях), основываясь на которой истец должна была распознать собственное заблуждение, с чем ответчик связывает начало течения срока исковой давности, появилась не ранее сентября 2019 г., а с настоящим исковым заявлением истец обратилась в сентябре 2020 г. При этом, как показали свидетели, обращению в суд после появления квитанций на имя ответчика предшествовала проверка истцом данной информации (обращение МФЦ за выпиской из ЕГРН, выяснение соответствующих обстоятельств у законного представителя ответчика и т.п.).

Согласно пункту 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, начало течения срока исковой давности связано с моментом возникновения у истца права на иск и объективной возможности для его реализации, то есть момента, начиная с которого истец должен был узнать о нарушении своих прав, об основаниях для предъявления иска и о личности надлежащего ответчика.

Поскольку в силу пункта 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации течение годичного срока исковой давности по требованию о признании недействительной оспоримой сделки, каковой является сделка, совершенная под влиянием заблуждения, начинается со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной, то есть о собственном заблуждении, следует сделать вывод, что данный срок истцом не пропущен.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 327.1, 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Верхотурского районного суда Свердловской области от 12.11.2020 оставить без изменения, апелляционную жалобу Калашниковой Елены Владимировны, действующей в интересах несовершеннолетней К.В.В., - без удовлетворения.

Председательствующий:	Киселева С.Н.
Судьи:	Некрасова А.С.
	Орлова А.И.