Решение по делу № 22-1445/2023 от 25.05.2023

Судья Стрекаловских Н.Г.                                        Дело № 22-1445/2023

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Ханты-Мансийск                       13 июля 2023 года

    Судебная коллегия по уголовным делам суда Ханты - (адрес) – Югры в составе:

председательствующего – судьи Бузаева В.В.,

судей Аксентьевой М.А. и Хлыновой Л.Р.,

при секретаре Казаковой Е.С.,

с участием:

прокурора Андрюшечкиной М.Г.,

    защитников – адвокатов Афанасьева М.Ю., Пастущук Т.Б., Сухининой-Гончан Т.Ю.

представителей потерпевших Перситской Т.Б., Верхоглядова А.В.,

рассмотрела в открытом судебном заседании в апелляционном порядке уголовное дело по апелляционным жалобам осужденных (ФИО)2, (ФИО)1, (ФИО)3, их защитников – адвокатов Савина В.В., Третьякова А.Г., Сафаралеева Р.Р., апелляционным жалобам представителей потерпевших адвокатов Перситской Т.Б. и Верхоглядова А.В., а также по апелляционному представлению государственного обвинителя – прокурора уголовно-судебного отдела прокуратуры ХМАО-Югры Акатьевой Ю.П. на приговор Сургутского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа-Югры от 4 января 2020 года, которым

(ФИО)1, родившийся (дата) в (адрес), гражданин РФ, не судимый,

осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

(ФИО)2, родившийся (дата) в (адрес), гражданин РФ, не судимый,

осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ к 3 годам 5 месяцам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

(ФИО)3, родившийся (дата) в (адрес), гражданин РФ, не судимый,

осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Мера пресечения (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу, взяты под стражу в зале суда.

На основании п. «б» ч. 3.1, ч. 3.4 ст. 72 УК РФ в срок отбывания наказания осужденным зачтено время содержания под стражей из расчета один день содержания под стражей за полтора дня отбывания наказания в виде лишения свободы, а также время содержания под домашним арестом из расчета два дня содержания под домашним арестом за один день отбывания наказания:

(ФИО)1 – время содержания под стражей в период с 9 октября 2017 года по 11 октября 2017 года, с 4 января 2020 года по день вступления приговора в законную силу, время содержания под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 4 мая 2018 года;

(ФИО)2 – время содержания под стражей в период с 10 октября 2017 года по 11 октября 2017 года, с 4 января 2020 года по день вступления приговора в законную силу, время содержания под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 4 мая 2018 года;

(ФИО)3 – время содержания под стражей в период с 9 октября 2017 года по 11 октября 2017 года, с 4 января 2020 года по день вступления приговора в законную силу, время содержания под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 4 мая 2018 года.

Разрешен вопрос о вещественных доказательствах, а также отказано в удовлетворении исковых требований потерпевших (ФИО)72 о компенсации морального вреда.

Заслушав доклад судьи Бузаева В.В., выступление прокурора Андрюшечкиной М.Г., поддержавшей доводы апелляционного представления об изменении приговора по указанным в нем доводам, и не согласившейся с доводами апелляционных жалоб осужденных и их защитников, выслушав мнение защитников – адвокатов Афанасьева М.Ю., Пастущук Т.Б., поддержавших доводы апелляционных жалоб и согласившихся с доводами апелляционного представления, защитника – адвоката Сухининой-Гончан Т.Ю., просившей вынести по делу оправдательный приговор, мнение представителей потерпевших адвокатов Перситской Т.Б. и Верхоглядова А.В., просивших удовлетворить требования своих апелляционных жалоб, судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

Приговором суда (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 осуждены за покушение на мошенничество, то есть умышленные действия лица, непосредственно направленные на хищение чужого имущества путем обмана, совершенное группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере, совершенное в отношении потерпевших Потерпевший №1 и Потерпевший №2

Преступление совершено в период с 1 августа 2017 года по 6 октября 2017 года в г. (адрес) Ханты-Мансийского автономного округа – Югры при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В судебном заседании (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 виновными себя признали полностью.

В апелляционном представлении государственный обвинитель – прокурор отдела прокуратуры Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Югры Акатьева Ю.П. просит приговор в отношении (ФИО)1, (ФИО)2, и (ФИО)3 изменить. Зачесть время их нахождения под домашним арестом в срок лишения свободы из расчета один день за один день.

Указывает, что положения п.п. «б,в» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ улучшают положение лиц, совершившим преступление до 14 июля 2018 года, поэтому в срок отбывания наказания необходимо зачесть их время содержания под домашним арестом из расчета – одни день содержания под домашним арестом за один день отбывания наказания в виде лишения свободы.

В апелляционных жалобах, аналогичных по своему содержанию, представители потерпевших Потерпевший №2 и Потерпевший №1 адвокаты Верхоглядов А.В. и Перситская Т.Б. просят приговор в отношении (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 изменить в части отказа в удовлетворении требований о компенсации морального вреда, постановив взыскать с осужденных в пользу потерпевших по 2 000 000 рублей с каждого.

Считают решение суда в указанной части несправедливым, поскольку приговором вина осужденных установлена и доказана, в связи с чем, они являются причинителями вреда, с которых в силу требований закона подлежит взысканию компенсация причиненного потерпевшим морального вреда.

В апелляционной жалобе осужденный (ФИО)2 просит приговор изменить, назначив ему наказание с применением положений ст. 73 УК РФ.

По мнению автора жалобы, назначенное ему наказание является чрезмерно суровым и несправедливым.

Указывает, что им заявлялось ходатайство о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, вину он свою признал и раскаялся, активно способствовал следствию. Кроме того, при отсутствии отягчающих обстоятельств, по делу установлен ряд смягчающих наказание обстоятельств, что судом, в совокупности с характеристикой его личности, в должной мере не учтено. Вместе с тем, отказывая в назначении условной меры наказания, суд сослался лишь на степень общественной опасности преступления и обстоятельства его совершения, надлежащим образом не учитывая его роли, а также его поведения во время и после совершения преступления. Кроме того, социальное поведение, действия, направленные на заглаживание причиненного вреда, убедительно свидетельствуют о его исправлении, осознании вины и раскаянии. Также в прениях государственный обвинитель и потерпевшие просил строго его не наказывать.

В апелляционной жалобе защитник – адвокат Савин В.В., действуя в защиту интересов осужденного (ФИО)2, просит приговор изменить в части назначенного наказания, применив положения ст. 73 УК РФ.

Считает приговор незаконным, необоснованным, постановленным с существенным нарушением требований УПК РФ, и не основанным на правильном применении уголовного закона.

Считает, что суд не в полной мере оценил положительную характеристику личности (ФИО)2, его социальную адаптацию и семейное положение, а также не привел в приговоре оснований, по которым посчитал невозможным его исправление без изоляции от общества.

Кроме того, учитывая, что преступление не было доведено до конца, при наличии ряда смягчающих и отсутствии отягчающих обстоятельств, суд назначил (ФИО)2 практически максимальное наказание, что не соответствует принципам справедливости и целям наказания. При этом у суда имелись все основания для назначения условной меры наказания, в том числе, с учетом мнения потерпевших и государственного обвинителя.

Ссылается на то, что суд не указал в приговоре препятствия для назначения (ФИО)2 наказания, не связанного с лишением свободы, с применением ст. 73 УК РФ, и одна лишь опасность совершенного преступления не может являться основанием для назначения сурового наказания.

Кроме того, в срок отбывания наказания суду следовало зачесть время содержания (ФИО)2 под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 8 мая 2019 года из расчета один день за один день.

В апелляционной жалобе защитник – адвокат Непрядин С.Н., действуя в защиту интересов осужденного (ФИО)2, просит приговор изменить в части назначенного наказания, применив положения ст. 73 УК РФ.

Считает приговор незаконным, необоснованным, постановленным с существенным нарушением требований УПК РФ, а также несправедливым в связи с чрезмерной мягкостью.

Указывает на то, что (ФИО)2 свою вину признал и раскаялся, заявлял ходатайство об особом порядке судебного разбирательства, однако суд формально подошел к оценке характеризующих его сведений, в том числе, без надлежащего учета совокупности смягчающих обстоятельств. Назначенное (ФИО)2 наказание является несправедливым, необоснованно приближенным к максимальным пределам санкции статьи.

Кроме того, (ФИО)2 не представляет опасности для общества, государственный обвинитель и потерпевшие также просили назначить условную меру наказания, однако в приговоре суд надлежащим образом не мотивировал своё решение об отсутствии оснований в применении положений ст. 73 УК РФ.

Также, в нарушение требований закона суд неверно зачел в срок отбывания наказания время содержания (ФИО)2 под домашним арестом, которое надлежит исчислять из расчета один день за один день.

В апелляционной жалобе осужденный (ФИО)1 просит приговор изменить, назначив ему наказание, не связанное с изоляцией от общества.

Указывает, что по делу отсутствуют отягчающие и имеются смягчающие наказание обстоятельства, преступление является неоконченным, а ущерб фактически отсутствует. Кроме того, он активно сотрудничал со следствием, просил рассмотреть уголовное дело в особом порядке, поскольку признал свою вину и раскаялся, а его поведение и социальная адаптация свидетельствуют о том, что он встал на путь исправления. Назначенное наказание, с учетом того, что прокурор не просил о реальном лишении свободы, является чрезмерно суровым.

В апелляционной жалобе защитник – адвокат Третьяков А.Г., действуя в защиту интересов осужденного (ФИО)1, просит приговор изменить, назначив ему наказание с применением положений ст. 73 УК РФ, а также в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ изменить категорию преступления на менее тяжкую.

Считает приговор несправедливым в связи с чрезмерной суровостью назначенного наказания.

Ссылается на то, что (ФИО)1 не представляет опасности для общества, он признал вину и раскаялся в содеянном, активно способствовал следствию, соглашался на особый порядок судебного разбирательства, государственный обвинитель также просил назначить (ФИО)1 условную меру наказания. Вместе с тем, суд надлежащим образом не учел наличие ряда смягчающих и отсутствие отягчающих обстоятельств, не оценил данные обстоятельства в совокупности с положительной характеристикой личности осужденного, его семейным положением, ролью и поведением при совершении преступления. Без учета индивидуального подхода и полноценного анализа произошедшего, суд формально отказал в применении положений ч. 6 ст. 15 УК РФ, назначив несправедливое, не соответствующее тяжести преступления и личности осужденного наказание.

Также, по мнению автора жалобы, материалами дела не подтверждаются квалифицирующие признаки сговора и совершения преступления группой лиц, поскольку не установлено всех признаков устойчивости и предварительности.

Указывает, что в нарушение требований закона суд неверно зачел в срок отбывания наказания время содержания (ФИО)1 под домашним арестом, которое надлежит исчислять из расчета один день за один день.

В апелляционной жалобе осужденный (ФИО)3 просит приговор изменить, назначив ему наказание, не связанное с изоляцией от общества.

Считает, что при наличии ряда смягчающих обстоятельств, характеристики его личности и поведения во время и после совершения преступления, с учетом признания вины и активного способствования следствию, у суда имелись все основания не назначать ему столь суровое наказание.

Указывает на свое семейное положение, социальную адаптацию, раскаяние и исправление, акцентирует внимание на том, что им заявлялось ходатайство о рассмотрении дела в особом порядке, а прокурор не просил назначать ему наказание, связанное с реальным лишением свободы.

В апелляционной жалобе защитник – адвокат Сафаралеев Р.Р., действуя в защиту интересов осужденного (ФИО)3, просит приговор изменить, назначив ему наказание с применением положений ст. 73 УК РФ, а также в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ изменить категорию преступления на менее тяжкую.

Считает, что назначенное (ФИО)3 наказание является чрезмерно суровым, не соответствующим его личности, поведению, роли в содеянном, характеру и степени общественной опасности преступления. Свою вину (ФИО)3 признал, написал явку с повинной, раскаялся, активно способствовал следствию, заявлял ходатайство об особом порядке, отягчающих по делу обстоятельств не установлено. (ФИО)3 не представляет опасности, его исправление возможно без изоляции от общества, что в наибольшей степени будет соответствовать целям наказания и восстановлению социальной справедливости.

Вместе с тем, суд надлежащим образом не мотивировал свое решение об отсутствии оснований для применения положений ст. 73 УК РФ. При этом с учетом фактических обстоятельств дела, наличия смягчающих и отсутствия отягчающих обстоятельств, у суда имелись все основания для изменения категории преступления на менее тяжкую.

Кроме того, как усматривается из материалов дела, квалифицирующие признаки сговора и совершения преступления группой лиц не обладают всеми признаками устойчивости и предварительности.

Также в срок отбывания наказания суду следовало зачесть время содержания (ФИО)3 под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 8 мая 2019 года из расчета один день за один день.

В возражениях на апелляционные жалобы осужденного (ФИО)3 и его защитника – адвоката Сафаралеева Р.Р., а также защитников осужденных (ФИО)2 и (ФИО)1 адвокатов Савина В.В., Непрядина С.Н., Третьякова А.Г. государственный обвинитель – прокурор уголовно-судебного отдела прокуратуры ХМАО-Югры Акатьева Ю.П., не соглашаясь с их доводами, просит приговор изменить лишь в части зачета времени содержания осужденных под домашним арестом, а в остальном требования жалоб оставить без удовлетворения.

Дополнения к апелляционной жалобе, поданные адвокатом Дружининой Н.Л. в защиту интересов осужденного (ФИО)3 (вх. № 14661 от 19 октября 2021 года), судебной коллегией 21 октября 2021 года были оставлены без рассмотрения на основании ч. 4 ст. 389.8 УПК РФ, поскольку они поступили в суд апелляционной инстанции за пределами установленных законом сроков, то есть позднее 5 суток до начала судебного заседания.

В судебном заседании защитником осужденного (ФИО)3 адвокатом Сухининой-Гончан Т.Ю. заявлены новые требования об отмене обжалуемого приговора и оправдании (ФИО)3 за отсутствием в его действиях состава преступления. Считает, что приговор не соответствует требованиям законности, вынесен с нарушением норм уголовно-процессуального законодательства, и основан на недопустимых доказательствах.

Указывает, что в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в обвинительном заключении, а также в приговоре при описании преступного деяния не указано, какие конкретно действия (ФИО)3 образуют состав преступления, то есть не расписана объективная сторона преступления с указанием времени, места и способа его совершения.

Описанные в данных документах действия (ФИО)3, как участника группы не свидетельствуют о совершении им обмана по отношению к потерпевшим.

Получение согласия (ФИО)3, которым (ФИО)2 заручился посредством программы «WhatsApp», подтверждается только показаниями (ФИО)2, (ФИО)3 таких показаний не давал, а переписка в мессенжере в материалах дела отсутствует.

Согласно предъявленному обвинению, действия (ФИО)3 направлены не на покушение в хищении чужого имущества путем обмана, а на обеспечение сохранности денежных средств, что не образуют состава преступления за отсутствием события.

Имеющаяся в деле аудиозапись не свидетельствует о том, что 8 октября 2017 года (ФИО)3 пообещал (ФИО)2 что-либо сохранить или подтвердить для потерпевших. Потерпевшие также не давали показаний, что они просили (ФИО)2 или (ФИО)1 что-то подтвердить.

Согласно приговору, не установлено время совершения (ФИО)3 преступления, так как указал период времени его совершения с 1.08.2017 по 6.10.2017, а при квалификации действий (ФИО)3 указан период с 8.10.2017 по 9.10.2017. При этом все оперативно-розыскные мероприятия в отношении (ФИО)3 начаты только 8 октября 2017 года.

Считает, что в приговоре суд сослался на ряд доказательств, в частности на результаты ОРД, которые проведены и предоставлены с нарушением ФЗ от 12.08.1995 №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Судом не дана оценка порядку проведения оперативно-розыскных мероприятий и их предоставления в следственные органы, суд ограничился лишь указанием о соблюдении требований закона.

Ссылается на то, что уголовное дело возбуждено следователем (ФИО)20 9 октября 2017 года, в этот же день по делу создана следственная группа, руководителем которой назначен следователь (ФИО)20, принявший дело к своему производству 10 октября 2017 года. Вместе с тем, дол принятия уголовного дела к производству следователем следователями, которые не принимали уголовного дела к своему производству, произведен ряд следственных действий: предъявление постановления о создании следственной группы; допрос подозреваемых и свидетелей; осмотр мест происшествий и проверка показаний на месте; обыски в жилищах и помещения.

Кроме того, в ходе осмотра места происшествия (гаража) (ФИО)3 в отсутствие адвоката дает пояснения о встрече с (ФИО)2, в связи с чем, его пояснения не могут являться надлежащим доказательством.

Также в протоколе проверки показаний (ФИО)3 на месте время проведения следственного действия не соответствует его длительности, указанной в тексте протокола.

Ссылается на то, что при первой передаче материалов ОРД в СУ СК России по ХМАО-Югре 6.10.2017 были допущены существенные нарушения, а именно: при составлении рапортов, указаний об обстоятельствах происхождения информации и доказательств (дисков с записями разговоров, их количестве и т.п.), факта передачи материалов руководителю следственного органа, а не следователю, как это предусмотрено инструкцией.

Считает, что содержание данных документов свидетельствует о создании сотрудниками правоохранительных органов провокационных условий в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий.

При второй передаче материалов ОРД 6.10.2017 также имеются нарушения: результаты ОРД переданы в нарушении Инструкции – руководителю СУ СКР; постановление о проведении эксперимента вынесено после постановления о его рассекречивании; в постановлении о предоставлении результатов ОРД указано, что прилагается протокол допроса (ФИО)1, однако его допрос окочен 7 октября 2017 года, тогда как результаты были представлены 6 октября 2017 года; и это также касается рапорта об оперативном эксперименте; аудиозапись разговоров, полученная при проведении «Наблюдения», не могла быть зафиксирована диктофоном потерпевшего, так как Потерпевший №1 не успел его включить; в сообщении о предоставлении результатов ОРД прилагаемые материалы не поименованы; следователем (ФИО)20 был произведен осмотр места происшествия, но результаты ОРД к моменту начала осмотра места происшествия предоставлены не были.

Указывает, что в ходе осмотра места происшествия у (ФИО)1 были изъяты денежные средства, однако его досмотр является не процессуальным действием. Изъятые купюры не описаны, не указан серия и номер, техническими средствами не зафиксированы. Пояснения (ФИО)1 о происхождении денежных средств в отсутствие адвоката не могут использоваться в качестве доказательств.

Следователь (ФИО)20 6 октября 2017 года дал поручение о проведении проверки в отношении (ФИО)21, однако результаты ОРД, в том числе о возможной причастности (ФИО)21, не предоставлялись.

При третьей передаче материалов также имеются дополнительные нарушения: результаты ОРД представлены Руководителю СУ СКР, а не следователю; постановление о проведении эксперимента не могло быть утверждено 6 октября 2017 года, поскольку поступило только 7 октября 2017 года; в приложении к постановлению о предоставлении результатов ОРД указано наличие протокола допроса (ФИО)2, однако его допрос был окончен лишь 7 октября 2017 года; не указано каким образом производилась на диск аудиозапись разговоров, полученной при проведении «Наблюдения»; в постановлении о проведении оперативного эксперимента указано, что он проводится в отношении (ФИО)21, однако проведен в отношении (ФИО)2; в сообщении о предоставлении результатов ОРД прилагаемые материалы не поименованы.

Указывает, что в ходе осмотра места происшествия у (ФИО)2 были изъяты денежные средства, однако его досмотр является не процессуальным действием. Изъятые купюры не описаны, не указан серия и номер, техническими средствами не зафиксированы. Пояснения (ФИО)2 о происхождении денежных средств в отсутствие адвоката не могут использоваться в качестве доказательств.

При четвертой передаче материалов ОРД также имеются нарушения: результаты ОРД представлены Руководителю СУ СКР, а не следователю; в сообщении о предоставлении результатов ОРД прилагаемые материалы не поименованы; отсутствуют сведения о происхождении записи разговоров на диске, полученный при проведении «Наблюдения»; согласно стенограмме, разговор между (ФИО)32 и (ФИО)2 состоялся 9 октября 2017 года с 10:22 до 10:40 час., однако из акта осмотра следует, что вручение денежных средств (ФИО)2 произведено с 10:15 до 10:25 час., то есть их встреча и разговор состоялись до получения им денежных средств.

Кроме того, следователем (ФИО)20 произведен осмотр места происшествия, однако к началу его осмотра результаты ОРД не могли быть представлены.

В ходе осмотра места происшествия у (ФИО)32 и (ФИО)2 были изъяты денежные средства, однако досмотр лица не является процессуальным действием, при этом изъятые купюры не были описаны, как и не был зафиксирован сам факт их изъятия. Данные ими в ходе осмотра пояснения не могут являться доказательством, поскольку получены без адвоката.

Кроме того, имеются нарушения, допущенные в ходе обысков, выемок, задержаний и допросов. Указанные действия проведены следователями без поручений руководителя следственной группы.

В различных материалах ОРД сведения о диске, изъятом у Потерпевший №1 противоречивы, судьба диска неизвестна, так как следователю он не предоставлялся.

Имеются существенные расхождения между сведениями, предоставленными ПАО «Мегафон», и осмотром компакт-диска, в том числе, содержащимися на нем файлами аудиозаписи и телефонных соединениях; протокол осмотра, проведенный без понятых, и указаний технических средств фиксации хода и результатов осмотра, является недопустимым доказательством.

Аналогичная ситуация прослеживается и с осмотром предметов по информации от ООО «Т2 Мобайл» и ПАО «Мегафон» и в ряде других случаев.

Результаты ОРД, которые сами по себе не могут являться доказательствами, проведены следователем (ФИО)51 с нарушениями: без понятых, без указаний технических средств, без отражения хода событий, с формальным перечислением наименований документов и без их полного содержания, а также без осмотра оптических дисков.

Также осмотр телефонов и иных электронных носителей информации, как и содержащихся на них сведениях, произведен без судебного решения и без участия специалиста; даты создания файлов на дисках не соответствуют дате и времени предоставления результатов ОРД; в протоколах получения образцов голоса не указано индивидуальных признаков и способа упаковки. Представленные на экспертизу образцы голосов не содержат сведений о том, что это за образцы, кем и когда они были получены.

Кроме того, (ФИО)3 не ознакомлен с постановлением о назначении экспертизы и с заключением эксперта в отношении (ФИО)1 Ходатайство (ФИО)2 и его защитника об ознакомлении с образцами почерка не рассмотрено.

Считает, что указанные нарушения, допущенные при расследовании и судебном рассмотрении уголовного дела, являются основанием для отмены приговора.

Судебная коллегия, изучив материалы уголовного дела, доводы апелляционного представления, апелляционных жалоб и возражения, проверив законность, обоснованность и справедливость приговора выслушав мнение сторон в суде апелляционной инстанции, пришла к следующим выводам.

Выводы суда первой инстанции о виновности (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 в совершенном ими преступлении основаны на проверенных в судебном заседании материалах уголовного дела и подтверждены изложенными в приговоре доказательствами, а именно:

Признательными показаниями (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3, данными ими в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемых и обвиняемых, оглашенные в судебном заседании в порядке ст. 276 УПК РФ, по обстоятельствам совершенного ими преступления, подробно изложенными в приговоре.

Их показания последовательны, не противоречивы, были даны в присутствии защитников, согласуются как между собой, так и с показаниями потерпевших и свидетелей. Кроме того, они свои показания подтвердили в ходе проведенных очных ставок и проверок показаний на месте.

Показаниями потерпевших Потерпевший №1 и Потерпевший №2 в судебном заседании полностью изобличивших (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 в совершенном в отношении них преступлении.

Показаниями свидетеля (ФИО)49, согласно которым потерпевшие обратились с информацией о вымогательстве у них взятки, и им было предложено принять участие в проведении оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых был задержан (ФИО)1, в дальнейшем давший добровольное согласие на свое участие в проводимых мероприятиях. После чего была установлена причастность к преступлению (ФИО)2, после задержания также согласившийся на свое участие в проведение оперативно-розыскных мероприятиях. По результатам проводимых мероприятий были задокументированы противоправные действия (ФИО)3, обещавшиего выступить при необходимости посредником при передаче денег сотрудникам правоохранительных органов. Впоследствии была задокументирована встреча (ФИО)3 и (ФИО)2, на которой обсуждался вопрос о получении денег от Потерпевший №1 и Потерпевший №2, а также когда (ФИО)2, по договоренности с (ФИО)3, передал деньги его брату (ФИО)32 Во время встречи между (ФИО)32 и (ФИО)2, последний созванивался с (ФИО)3 для обсуждения вопроса о передаче суммы, полученной от Потерпевший №1 и Потерпевший №2 в качестве взятки. По окончанию оперативно-розыскных мероприятий (ФИО)3 был задержан.

Показаниями свидетелей (ФИО)22 и (ФИО)23, согласно которым в их присутствии был осмотрен Потерпевший №1, которому передали денежные средства в размере 1 100 000 рублей. Со слов сотрудника ФСБ России и потерпевшего Потерпевший №1 стало понятно, что данная сумма предназначена для передачи в качестве взятки за возбуждение уголовного дела кому-то из сотрудников полиции через посредника (ФИО)1 Когда Потерпевший №1 был досмотрен повторно, денег при нем уже не было. Также данные свидетели дали пояснения по факту предварительного осмотра денежных средств, составления акта вручения, и подтвердили соответствие изложенной информации фактическим обстоятельствам.

Показаниями свидетелей (ФИО)24 и (ФИО)25, согласно которым они принимали участие в осмотре места происшествия, в ходе которого у задержанного (ФИО)1 из внутреннего кармана пальто был извлечен файл с денежными средствами. Со слов сотрудника Следственного комитета РФ, проводившего осмотр места происшествия, им стало известно о том, что (ФИО)1 был задержан при получении взятки. (ФИО)1 в свою очередь указал, что должен был выступить посредником и передать полученные деньги другому сотруднику органов внутренних дел. Изъятые денежные средства были пересчитаны, составлен протокол, с которым все согласились и подписали. По предъявлению (ФИО)26 протокола осмотра места происшествия свидетель подтвердил принадлежность ему подписей в указанном документе.

Показаниями свидетелей (ФИО)27 и (ФИО)28, которые показали, что в их присутствии был досмотрен (ФИО)1, результаты осмотра были внесены в акт, после чего были осмотрены денежные средства, внесены в акт и переданы (ФИО)1, который пояснил, что денежные средства должны быть переданы сотруднику полиции за принятие решения о возбуждении уголовного дела. В дальнейшем (ФИО)1 вновь был досмотрен, но денег уже при нем не оказалось.

Показаниями свидетелей (ФИО)29 и Свидетель №2, которые показали, что в их присутствии был досмотрен (ФИО)2, всем права и обязанности разъяснялись, осмотрены денежные средства, составлен соответствующий акт, после чего деньги были переданы (ФИО)2, пояснившему, что деньги предназначены для передачи в качестве взятки через посредника. В дальнейшем (ФИО)2 вновь был досмотрен, но денег уже при нем не оказалось. По предъявлению (ФИО)29 протокола его допроса и акта передачи денежных средств свидетель подтвердил принадлежность ему подписей в указанных документах.

Показаниями свидетелей Свидетель №1 и (ФИО)30, которые показали, что они принимали участие в ходе ОРМ, когда на служебном автомобиле вместе с сотрудниками правоохранительных органов проехали на место происшествия, где находился автомобиль белого цвета, в салоне которого находилось двое молодых людей, одним из которых оказался (ФИО)2 Далее молодые люди вышли из автомобиля, им было предложено выдать все предметы и документы которые у них есть. Из внутреннего кармана куртки (ФИО)2 достал деньги, у обоих были изъяты телефоны. Также у молодых людей были изъяты мобильные телефоны. На вопрос, откуда взялись деньги, (ФИО)2 пояснил, что не знает, но в дальнейшем показал, что они предназначались кому-то в качестве взятки. В ходе следственного действия нарушений допущено не было, права разъяснились, замечаний не поступало. По предъявлению Свидетель №1 протокола его допроса и акта передачи денежных средств свидетель подтвердил принадлежность ему подписей в указанных документах.

Показаниями свидетеля (ФИО)31, который показал, что в его присутствии был осмотрен участок местности, где был припаркован автомобиль белого цвета, в салоне которого находилось двое ранее ему незнакомых молодых людей. Осмотр проводился сотрудником Следственного комитета России, при проведении осмотра молодым людям, находившимся в салоне автомобиля, было предложено выйти и выдать все предметы, которые находились при них. При этом у одного из молодых людей была обнаружена сумма в размере 1 000 000 рублей, купюрами номиналом 5 000 рублей, у другого – 100 000 рублей аналогичными купюрами. На момент осмотра один из задержанных пояснил, что сумма в размере 1 000 000 рублей предназначалась для передачи в качестве взятки сотруднику правоохранительных органов за решение вопроса о возбуждении уголовного дела.

Показаниями свидетеля (ФИО)32, который показал, что утром 9 октября 2017 года ему позвонил брат (ФИО)3 и попросил встретиться с (ФИО)2, который, как он понял, должен одолжить ему денежные средства. Они созвонились с (ФИО)2, договорились встретиться. (ФИО)32 подъехал к месту, (ФИО)2 находился в автомобиле белого цвета. В автомобиле (ФИО)2, позвонив (ФИО)3 и договорившись с ним, оставил себе 100 000 рублей, а 1 000 000 рублей передал ему. После того, как он пересчитал деньги, они с (ФИО)2 были задержаны сотрудниками правоохранительных органов. После чего он, по просьбе сотрудников правоохранительных органов, позвонил (ФИО)3 и сообщил о том, что сумма денег от (ФИО)2 им получена. В ходе данного телефонного разговора (ФИО)3 попросил привезти указанную сумму в гараж, где он в это время находился.

Показаниями свидетеля (ФИО)33, который показал, что он и второй понятой присутствовали при проведении осмотра денежных средств. Предварительно участвующим лицам был разъяснен порядок производства осмотра, после чего следователь вскрыл бумажный конверт, в котором были обнаружены денежные средства купюрами номиналом 5 000 рублей, в общей сумме 1 100 000 рублей. При проведении осмотра следователь СК России внес номера купюр в протокол и пояснил, что указанные денежные средства были изъяты накануне при проведении мероприятий на территории г. Сургута. После завершения осмотра денежные средства были переданы сотруднику ФСБ России.

Показаниями свидетеля (ФИО)34, который показал, что он был очевидцем того, как в его офисе между (ФИО)2 и двумя ранее незнакомыми мужчинами происходила встреча. Разговор проходил на повышенных тонах, при этом из фраз он понял, что обсуждается вопрос о том, что мужчины должны передать (ФИО)2 сумму в размере 2 000 000 рублей, при этом они от (ФИО)2 требовали какие-то гарантии.

Показаниями свидетель (ФИО)35 также показавшего, что он являлся очевидцем данного разговора (ФИО)2 и двух незнакомых мужчин, но дословно ничего не знает, понял только из содержания, что кто-то кому-то должен деньги.

Показаниями свидетелей (ФИО)36, (ФИО)37 и (ФИО)21, из которых следует, что материал проверки на оперативных совещаниях либо лично с ними не обсуждался, ход процессуальной проверки по данному факту не озвучивался и не заслушивался.

Показаниями свидетелей (ФИО)21 и (ФИО)38, подтвердивших, что между собой они данный материал не обсуждали, с вопросом о возбуждении уголовного дела к ним никто не обращался, деньги за возбуждение уголовного дела не предлагал. При этом свидетель (ФИО)38 показал, что в августе 2017 года (ФИО)3 звонил ему и просил узнать причины не возбуждения уголовного дела по материалу проверки, (ФИО)38 сказал, что узнает, но ничего не стал делать, в дальнейшем (ФИО)3 не звонил, и тот сам ему не перезванивал.

Помимо вышеизложенных показаний, виновность    (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 подтверждается письменными доказательствами: проведенными оперативно-розыскными мероприятиями в отношении (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3, в ходе проведения которых они были изобличены в совершенном преступлении, протоколами осмотра предметов, протоколами осмотров места происшествия, заключениями экспертов и другими доказательствами, подробно изложенными в приговоре.

Собранные по делу доказательства, в том числе те, на которые обращает внимание защитник – адвокат (ФИО)39, были судом согласно ст. 87 УПК РФ проверены и оценены, как того требуют положения ст. ст. 17 и 88 УПК РФ по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, каждое из которых получило оценку с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а все вместе – достаточности для правильного разрешения дела. При этом в основу обвинительного приговора судом приняты только доказательства, исследованные в судебном заседании и подтвержденные другими доказательствами.

Законность процедуры проведения оперативно-розыскных мероприятий «оперативный эксперимент» и «наблюдение», осуществленных для решения задач, определенных в ст. 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», не вызывает у судебной коллегии сомнений, поскольку они проведены при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных ст. ст. 7, 8 указанного Федерального закона. Полученные результаты оперативно-розыскного мероприятия отвечают требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к доказательствам. Материалы проведенного оперативного мероприятия, соответствующие документы, зафиксировавшие результаты этого мероприятия, были переданы следователю, осмотрены им и приобщены к материалам дела с соблюдением предписанной законом процедуры. Таким образом, результаты, полученные в ходе указанного оперативно-розыскного мероприятия, являются допустимыми доказательствами и могут и обоснованно использованы в подтверждение виновности осужденных.

Каких-либо объективных сведений о заинтересованности потерпевших и свидетелей при даче показаний в отношении осужденных, оснований для оговора ими осужденных, равно как и противоречий в их показаниях по обстоятельствам дела, ставящих их под сомнение, и которые повлияли или могли повлиять на выводы и решения суда о виновности осужденных, судебной коллегией не установлено.

Кроме того, суд в приговоре не ссылался на показания осужденных, полученных без соблюдения предусмотренных действующим законодательством требований, равно как и на показания сотрудников правоохранительных органов об обстоятельствах произошедшего, ставших им известных со слов осужденных.

Нарушений норм уголовно-процессуального закона органами следствия при производстве предварительного расследования и судом при рассмотрении дела в судебном заседании, как и принципов презумпции невиновности и состязательности сторон, влекущих отмену приговора, по делу не допущено. Дело расследовано и рассмотрено полно, всесторонне и объективно.

Описательно-мотивировочная часть приговора соответствует требованиям, предусмотренным ст. 307 УПК РФ, и содержит: описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления; доказательства, на основании которых основаны выводы суда.

Доводы защитника – адвоката (ФИО)64 – (ФИО)40, приведенные в суде апелляционной инстанции, являются несостоятельными по следующим основаниям.

9 октября 2017 года в 10:40 следователем СУ СК РФ по ХМАО-Югре (ФИО)20 возбуждено и принято к своему производству уголовное дело (номер) в отношении (ФИО)1, (ФИО)2 и неустановленных лиц.

Тем самым, в соответствии с требованиями ст. 38 УПК РФ следователь (ФИО)20 имел право самостоятельно направлять ход расследования, давать письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, а также поручать содействие при их осуществлении; осуществлять иные полномочия, предусмотренные УПК РФ.

9 октября 2017 года постановлением руководителя СУ СК РФ по ХМАО-Югре (ФИО)41 по данному уголовному делу создана следственная группа, в состав которой входили: руководитель группы – следователь (ФИО)20, следователи (в том числе, по месту дислокации в г. Сургуте), (ФИО)42, (ФИО)43, (ФИО)44, (ФИО)45, (ФИО)46 К работе следственной группы также были привлечены следователь (ФИО)47, (ФИО)48, (ФИО)49 В дальнейшем, состав следственной группы неоднократно менялся, уголовное дело изымалось из производства должностных лиц и передавалось другим должностным лицам, которыми оно принималось к производству. Также к следственным действиям дополнительно привлекались следователи: (ФИО)50, (ФИО)51, (ФИО)52, (ФИО)53

Поэтому судебная коллегия не усматривает существенных нарушений порядка возбуждения уголовного дела, передачи и принятия к производству, создания и изменения следственной группы, поскольку все должностные лица, привлеченные к расследованию данного уголовного дела, действовали в пределах своих полномочий, в рамках установленных законом требований, а именно ст. ст. 38, 39, 163 УПК РФ, соблюдая общие условия, как доследственной проверки, так и предварительного расследования.

Согласно материалам уголовного дела, (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 о создании следственной группы были извещены после принятия соответствующего постановления теми следователями, которые входили в ее состав.

Тот факт, что руководителем следственной группы уголовное дело принято к своему производству лишь 10 октября 2019 года, не отменяет того обстоятельства, что до создания следственной группы уголовное дело было возбуждено и принято к производству именно следователем (ФИО)20, а сбор доказательств 9 октября 2017 года (обыски, осмотры, допросы и т.п.) осуществлялся должностными лицами, входящими в состав следственной группы.

Отсутствие в уголовном деле письменных поручений руководителя следственного органа или руководителя следственной группы не свидетельствует о незаконности действий следователей и не дает оснований сомневаться в достоверности получения и процессуального закрепления доказательств.

В постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых, а также в обвинительном заключении подробно приведены действия (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 по выполнению объективной стороны состава преступления, в том числе, с указанием периода времени как с 1 августа 2017 года по 6 октября 2017 года, так и в период с 7 по 9 октября 2017 года.

Описание в приговоре преступного деяния, признанного судом доказанным, содержит все необходимые сведения о месте, времени, способе его совершения, форме вины, целях и иных данных, позволяющих судить о событии преступления и причастности к нему (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3

Тот факт, что в приговоре (том 13 л.д.146, 187) суд указал время совершения преступления в период с 1 августа по 6 октября 2017 года, не отменяет признанных судом доказанными обстоятельств его совершения и в период с 7 по 9 октября 2017 года, что нашло свое отражение при описании преступного деяния и анализе собранных по делу доказательств, и согласуется с показаниями осужденных, потерпевших и свидетелей.

При этом действия (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3, направленные на совершение преступления, не доведенные до конца по независящим от них обстоятельствам, образуют состав преступления, в совершении которого они признаны виновными.

Умышленные действия осужденных, непосредственно направленные на хищение чужого имущества путем обмана, выразились в сознательном сообщении потерпевшим Потерпевший №1 и Потерпевший №2 ложных сведений о возможности решения интересующего их вопроса посредством передачи денежных средств должностным лицам. При этом (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 заведомо знали, что не будут выполнять указанные требования, намеревались присвоить денежные средства потерпевших и распорядиться ими по своему усмотрению.

Согласно установленным и приведенным в приговоре обстоятельствам, (ФИО)2 предварительно, до совершения преступления, договорился с (ФИО)1, а также с (ФИО)3, и далее они действовали совместно и согласованно по распределенным ролям, реализуя единый преступный умысел, направленный на достижение общего преступного результата.

При этом не имеет значения, что (ФИО)1 и (ФИО)54 не знали об участии друг друга, поскольку у каждого из них имелся предварительный сговор с (ФИО)2 на совершение мошенничества в отношении потерпевших, а их дальнейшие действия свидетельствуют о слаженном выполнении объективной стороны состава преступления.

О том, что (ФИО)2 посвятил в свои планы (ФИО)3, заручившись его поддержкой, в том числе, на начальной стадии созваниваясь с ним через программу «WhatsApp», сомнений у судебной коллегии не вызывает, а отсутствие в материалах распечатки переговоров из данной программы не ставит под сомнение наличие предварительной договоренности между (ФИО)2 и (ФИО)3

Согласно показаниям (ФИО)3, ему на мобильный телефон, посредством приложения «WhatsApp», позвонил (ФИО)2 и пояснил, что у него есть знакомые, которым необходима помощь в решении вопроса о возбуждении уголовного дела по материалу процессуальной проверки. Он решил воспользоваться данной ситуацией и пообещать помощь, однако не собирался этого делать, так как в случае передачи (ФИО)2 денег, планировал оставить всю сумму себе. О своих намерениях никому, в том числе и (ФИО)2, не говорил, лишь согласился на его условия выступить посредником при передаче денег. Свои показания (ФИО)3 подтвердил в ходе очной ставки с (ФИО)2 (том 8 л.д.158-165).

Из показания (ФИО)2 следует, что во время встречи с потерпевшими он сказал им, что денежная сумма будет передана сотруднику прокуратуры, при этом не уточнял кому именно, но на тот момент у него уже была договоренность с (ФИО)3, которого он посвятил в свои планы. (ФИО)3 о данных намерениях знал и согласился с таким предложением, пообещав обеспечить сохранность полученной суммы, переданной в качестве взятки. Как и когда он сообщил (ФИО)3 о своих планах, (ФИО)2 не помнил, но первоначально они переписывались в программе «WhatsApp». Свои показания (ФИО)2 подтвердил в ходе очной ставки с (ФИО)3 (том 8 л.д.158-165).

Таким образом, (ФИО)3 достоверно знал о предложенном (ФИО)2 плане и выразил свое согласие на его осуществление. В продолжение реализации совместного преступного умысла, по ранее достигнутой договоренности, 8 октября 2017 года он встретился с (ФИО)2 и пообещал обеспечить сохранность полученной суммы, при необходимости подтвердив потерпевшим факт передачи полученной взятки, тем самым взяв на себя выполнение обязательств по отведенной ему роли. Осознавая незаконность собственных действий, получив от (ФИО)2 нужную информацию, (ФИО)3 в целях сокрытия своего участия, предложил (ФИО)2 передать денежные средства через (ФИО)32, который не был осведомлен об их преступных намерениях. (ФИО)32, встретившись с (ФИО)2, получил от него денежные средства и сообщил об этом (ФИО)3, после чего был задержан и привлечен к оперативным мероприятиям, в дальнейшем передав деньги (ФИО)3, который также был задержан сотрудниками правоохранительных органов.

В отношении (ФИО)3 «Оперативный эксперимент» проводился 6 октября 2017 года (том 2 л.д.169-170), в ходе которого сотрудникам правоохранительных органов стало известно о том, что 8 октября 2017 года (ФИО)2 должен встретиться с (ФИО)3 по факту передачи денежных средств, а 9 октября 2017 года (ФИО)2 через (ФИО)32 должен был передать (ФИО)3 денежные средства, полученные соучастником (ФИО)1 от потерпевших Потерпевший №1 и Потерпевший №2

Вопреки доводам защиты протокол проверки показаний (ФИО)3 на месте (том 9 л.д.43-46) отражает время начала и окончания его проведения с 00:41 до 01:13, а также содержит указание о времени его фактического составления с 01:40 до 03:50. После ознакомления с протоколом от участвующих в следственном действии лиц замечаний не поступило.

Сторона защиты ссылается на расхождения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого времени действий (ФИО)2, (ФИО)3 и (ФИО)32 с фактическими событиями, отраженными в материалах ОРД, однако судебной коллегии данных нарушений не установлено.

В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (том 9 л. д. 100) указано, что (ФИО)3 9 октября 2017 года с 10:00 до 15:00 предложил (ФИО)2 передать деньги (ФИО)32, после чего 9 октября 2017 года с 10:00 до 15:00 (ФИО)32 получил деньги от (ФИО)2

Согласно материалам ОРД (рапортам, стенограммам, актам и т.п.), 9 октября 2017 года в период времени с 10:00 до 15:00 (ФИО)3 предложил (ФИО)2 передать деньги (ФИО)32, который получил от (ФИО)2 денежные средства 9 октября 2017 года в период времени с 11:00 до 12:00 (том 2 л. д. 172-247). При этом осмотр места происшествия, зафиксированный соответствующим протоколом, начат в 11:55 (том 3 л. д. 1-11).

Сторона защиты указывает, что потерпевшие не давали показаний о том, что они просили у (ФИО)2 или (ФИО)1 гарантий, а аудиозапись разговора от 8 октября 2017 года не свидетельствует о том, что (ФИО)3 давал (ФИО)2 какие-либо обещания.

Однако, согласно показаниям (ФИО)1, по результатам встречи (ФИО)2 и Потерпевший №1 ему стало известно, что они какой-либо договоренности не достигли, так как Потерпевший №2 и Потерпевший №1 стали требовать от (ФИО)2 гарантий. В дальнейшем инициатива встреч исходила от Потерпевший №1 и Потерпевший №2, так как они хотели убедиться, что вопрос о возбуждении уголовного дела и наложении ареста на имущество фактически решен, требовали гарантий, и чтобы обезопасить себя Потерпевший №1 и Потерпевший №2 стали говорить, что передадут только половину суммы в качестве взятки. Когда Потерпевший №1 достал часть взятки, потерпевшие вновь потребовали гарантий, тогда (ФИО)1 написал расписку о получении от них указанной суммы. Обстоятельства передачи денег (ФИО)1 подтвердил в ходе проверки показаний на месте (том 7 л.д.119-122).

Отсутствие в показаниях Потерпевший №1 и Потерпевший №2 прямых отсылок на то, что они требовали от осужденных гарантий, не отменяет их показаний о произошедших событиях в целом, тем более что в судебном заседании потерпевшие упоминали о том, что при встрече (ФИО)1 и (ФИО)2 никаких гарантий не давали. Кроме того, из разговора между (ФИО)2 и (ФИО)1 также следует, что они обсуждали между собой вопрос о гарантиях, которые от них требовали потерпевшие (том 6 л.д.76-79).

Вопреки доводам стороны защиты, показания осужденных, потерпевших, свидетелей и зафиксированные протоколами оперативно-следственных действий обстоятельства однозначно указывают на то, что по ранее достигнутой с (ФИО)2 договоренности, наличие которой осужденные в своих показаниях не отрицают, (ФИО)3 выразил согласие на участие в совершении хищения денежных средств у потерпевших путем мошенничества, воспользовавшись в дальнейшем помощью (ФИО)32, получил денежные средства потерпевших.

Также вопреки доводам защиты, проведенные следственные действия отражены в соответствующих протоколах (обыски, выемки, осмотры мест происшествий и т.д.), также положенных судом в основу обвинительного приговора, при этом у судебной коллегии не имеется оснований признавать обоснованными доводы стороны защиты об исключении письменных материалов дела из числа допустимых доказательств.

В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий составление процессуальных (иных) документов, которые позволяют формировать доказательства, удовлетворяющие уголовно-процессуальным требованиям, не противоречит положениям Инструкции «О порядке предоставлении результатов ОРМ органу дознания, следователю или в суд» (утв. 27 сентября 2013 года). При этом, как следует из приговора, результаты оперативно-розыскной деятельности, которые в силу закона не подлежат обязательному признанию в качестве вещественных доказательств, судом оценены в совокупности и никакого преимущества перед остальными доказательствами не имели.

Имеющаяся у оперативных органов информация о преступной деятельности являлась свидетельством обоснованности подозрений в отношении (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3, но недостаточность этой информации для начала уголовного преследования потребовала проведения оперативных мероприятий, в том числе, с привлечением к следственному эксперименту потерпевших и понятых до того, как деятельность осужденных была пресечена непосредственно после установления всех необходимых сведений.

При этом фальсификация материалов оперативно-розыскных мероприятий и провокация со стороны оперативных сотрудников не подтверждена объективными данными.

При проведении оперативно-розыскных мероприятий «наблюдение» и «оперативный эксперимент», порядок проведения которых указан в соответствующих документах, не установлено какого-либо вмешательства в действия осужденных со стороны сотрудников правоохранительных органов, что исключает возможность признания их провокационными.

Инициатива получения денежных средств от потерпевших исходила от осужденных, при этом сотрудники правоохранительных органов лишь контролировали их действия с целью изобличения осужденных в совершенном преступлении. Передача (ФИО)1 похищенных денежных средств (ФИО)2, а им в дальнейшем (ФИО)3, через посредника (ФИО)32, осуществлялась ими под контролем сотрудников правоохранительных органов в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, на участие в которых (ФИО)1 и (ФИО)2 согласились добровольно. При этом (ФИО)2 и (ФИО)3 без постороннего вмешательства имели намерения получить похищенные денежные средства.

Оснований для признания недопустимыми доказательствами материалы проведенных оперативно-розыскных мероприятий и иные полученные в ходе предварительного следствия доказательства не имеется, поскольку проведенные оперативно-розыскные мероприятия «наблюдение» и «оперативный эксперимент» отвечают требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к доказательствам.

При этом порядок возбуждения уголовного дела, задержания подозреваемых, проведение личных досмотров, обысков, выемок, первоначальных допросов, предъявления обвинения и проведенных иных процессуальных действий не нарушен.

Являются несостоятельными доводы защиты об отсутствия источника информации, а также нарушений, допущенных при закреплении (получении) доказательств, передаче материалов ОРД, неточном оформлении рапортов, неверном указании перечня приложений и т.д.

Судебная коллегия не усматривает со стороны следствия существенных нарушений уголовно-процессуальных требований, равно как и положений Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» или Инструкции, утвержденной 27 сентября 2013 года, о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд (далее по тексту – Инструкция).

Материалы уголовного дела содержат соответствующие постановления руководителя, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, о рассекречивании сведений и предоставлении результатов ОРД уполномоченным должностным лицам.

При этом согласно вышеуказанной Инструкции, способ фактической передачи результатов ОРД избирается органом, осуществляющим ОРД в каждом конкретном случае с учетом требований нормативных правовых актов, регулирующих организацию делопроизводства. Предусмотрено представление материалов, документов и иных объектов, полученных при проведении ОРМ, в копиях (выписках).

Ссылка стороны защиты на то, что результаты ОРД должны предоставляться непосредственно следователю, не основаны на законе, поскольку их предоставление допускается, в том числе, органу дознания (ст. 11 ФЗ-144, ст. 40 УПК РФ). Невозможность рассекречивания источников получения информации не свидетельствует о недопустимости проведенных оперативно-розыскных мероприятий.

Приобщенные к делу диски (образцы голосов, записи разговоров и т.д.) судом первой инстанции исследовались (просматривались, прослушивались) в судебном заседании в присутствии сторон. Представленная на дисках информация сверялась с письменными материалами уголовного дела, закрепляющими содержания записанных на дисках разговоров, в приговоре изученным сведениям, в том числе относительно диктофона и диска Потерпевший №1, чему дана оценка.

Содержащаяся на дисках информация не оспаривалась, допрошенные лица (осужденные, потерпевшие, сотрудники правоохранительных органов, понятые, свидетели) не указывали на нарушения получения записей. Расхождение дат записей объяснимо техническими причинами (том 12 л.д.250), при этом изначально все диски были просмотрены и закреплены в качестве вещественных доказательств, а фальсификация записанных данных исключена, что следует из заключения эксперта № 458 (том 7 л.д.16-77).

Судебная коллегия отмечает, что в приговоре приведенным обстоятельствам дана надлежащая оценка.

Отсутствие в сообщениях (рапортах и прочих документах) о предоставлении результатов ОРД полного наименования прилагаемых документов или фактическое несоответствие их количества не является существенным нарушением, влекущим признание собранных доказательств недопустимыми. В процессе получения и закрепления доказательств, все соответствующие процессуальным требованиям протоколы в дело представлены, и в дальнейшем они оценены судом с точки зрения относимости и допустимости.

Непоследовательность номеров регистрации документов не указывает на то, что данные документы представлены в разное время (том 1 л. д. 168). Не предоставление результатов ОРД следователю (ФИО)20 не свидетельствует о том, что следственным органам не была известна информация о возможной причастности (ФИО)21 к преступлению (том 2 л.д.25).

Доводы жалобы защитника относительно рапорта и постановления о предоставлении результатов ОРД от 6 октября 2017 года (том 1 л.д.163), где указано, что к ним прилагается протокол опроса (ФИО)1, который закончился лишь 7 октября 2017 года (том 2 л.д.5), не отменяет того обстоятельства, что протокол опроса датирован тем же числом – 6 октября 2017 года, при этом в деле не содержится сведений о том, что фактическая передача материалов ОРД состоялась в тот же день, а не после указанной даты.

Согласно материалам дела, опрос (ФИО)1 (том 2 л.д.5) проводился после осмотра места происшествия (том 2 л.д.11-24); незначительное расхождение по времени между окончанием одного следственного действия и началом второго не указывает на фальсификацию доказательств, при этом от участников следственного действия замечаний на протокол не поступило. Вопреки доводам стороны защиты, судебной коллегией не установлено нарушений, допущенных в ходе осмотра места происшествия, в том числе, относительно действий по изъятию денежных средств. В приговоре суд, ссылаясь на протокол осмотра места происшествия, указал лишь ход его действия с пояснениями сторон, а не привел их показания в качестве обоснования виновности в совершенном преступлении.

Кроме того, несмотря на то, что фактическая передача постановления о проведении оперативного эксперимента, а также материалов ОРД из г. Тюмени в г. Ханты-Мансийск (том 2 л.д.25, 36-38, 42) могла состояться не ранее 7 октября 2017 года, данное обстоятельство не отменяет возможности получения копий материалов или выписок из них иным способом, и не противоречит положениям Инструкции.

Указание в постановлении о проведении оперативного эксперимента в отношении (ФИО)21, а не (ФИО)2, не свидетельствует о незаконности действий следственных органов, поскольку в данном постановлении поручается проведение ОРМ не только в отношении (ФИО)21, но и в отношении других неустановленных лиц (том 2 л.д.25-26).

Выдача, изъятие и фиксация денежных купюр закреплены в соответствующих документах, участниками следственного эксперимента совершаемые действия не оспаривались, замечаний на протоколы не поступало, в суде первой инстанции стороны также не заявляли о нарушении их прав. Поэтому оснований для признания их недопустимыми доказательствами не имеется.

Доводы стороны защиты по факту осмотров мест происшествий, в том числе, с участием (ФИО)2 и (ФИО)32, изъятие денежных средств, опроса и прочих материалов (том 2 л.д.136-144, том 3 л.д.1-7) аналогичны по своему содержанию и решение судебной коллегии по данным обстоятельствам приведено выше.

Относительно незначительного расхождения по времени между окончанием одного следственного действия и началом другого, в частности, вручения (ФИО)32 денежных средств и начала его разговора с (ФИО)2 (том 2 л.д.183-185, 188), судебной коллегией дана оценка выше, и оснований признавать обоснованными доводы защиты в указанной части не имеется.

Денежные средства были изъяты у (ФИО)32 и (ФИО)2 9 октября 2017 года, постановление о назначении технико-криминалистической судебной экспертизы вынесено 13 ноября 2017 года (том 6 л.д.153), протокол осмотра денежных средств составлен 17 января 2018 года (том 5 л.д.80), заключение эксперта (номер) датировано 19-30 января 2018 года (том 6 л.д.162-165).

Таким образом, осмотр предметов проводился до проведения экспертного исследования.

Отсутствие в деле письменных поручений руководителя на проведение обысков, выемок, допросов и других процессуальных действий не является существенным нарушением, поскольку все действия проведены соответствующими должностными лицами, входящими в состав следственной группы.

Протоколы осмотров результатов ОРД (том 5 л.д. 1-4, 20-23, 40-43, 60-63) были проведены следователем (ФИО)51 в соответствии со ст. 170 УПК РФ, согласно которой участие понятых в случае фотофиксации необязательно. При этом содержание осмотренных документов раскрыто в достаточной степени для фиксации перечня материалов оперативно-розыскной деятельности. Существенных нарушений требований ст. 166 УПК РФ не установлено, отсутствие указаний на характеристики технического средства таковым нарушением не является и не ставит под сомнения результаты проведенных осмотров.

Согласно протоколам осмотра предметов от 1 июля 2018 года и 11 сентября 2018 года (том 6 л.д.48-88, 89-98), в ходе которых была изучена информация, содержащаяся в сотовых телефонах, в том числе, о телефонных соединениях, они были проведены с применением фотофиксации и без участия понятых в соответствии с требованиями ч. 1.1 ст. 170 УПК РФ. Привлечение специалиста к участию в данном следственном действии является правом, а не обязанностью согласно ст. 168 УПК РФ.

Поскольку следственное действие – осмотр предметов не является изъятием, получением информации о соединения абонентов, то получение судебного разрешения не требуется.

Указанные протоколы осмотров соответствуют положениям ст. ст. 164, 166, 176-177 УПК РФ, процессуальных нарушений при их проведении судебной коллегией не установлено.

Кроме того, судебная коллегия отмечает, что постановления о производстве выемки предметов не противоречат положениями ст. ст. 182-183 УПК РФ (том 4 л.д.177, 179-180, 188-189, 195, 199-201, 275-276). Законность проведенных обысков проверена судом, не усмотревшим нарушений при их проведении (том 4 л.д.108-109, 123-124, 135-136, 149-150, 164-165). Получение информации о телефонных соединениях, а также сведений, составляющих тайну телефонных переговоров, санкционировано судебными решениями (том 4 л.д.209, 223, 237, 252, 265).

Положенные в основу обвинительного приговора заключения экспертов (номер) от 19 января 2018 года, (номер) от 23 августа 2018 гола и (номер) от 3 октября 2018 года (том 6 л.д.162-165, 199-204; том 7 л.д.16-77) соответствуют предъявляемым к ним процессуальным требованиям, сомнений квалификация специалистов не вызывает, выводы заключений научно-обоснованы и понятны, заключения содержат исследовательскую часть с указанием методик, результаты и выводы не затрагивают вопросов вины, квалификации действий осужденных.

Порядок получения образцов голосов для сравнительного исследования (том 6 л.д.109-130, 144-152) соответствует требованиям, предусмотренным ст. ст. 186, 202 УПК РФ. Представленные экспертам оптические диски с образцами голосов для исследования пригодны, признаков нарушения непрерывности записи, монтажа или каких-либо изменений, привнесенных в процесс записи или после ее окончания, не выявлено (том 7 л.д.16-77).

Стороны с назначением экспертиз и непосредственно с самим заключениями знакомились, в распоряжение экспертов предоставлялись материалы дела, указанные в постановлении следователя. Отсутствие в деле разрешения ходатайства (ФИО)2 об ознакомлении с образцами почерка (том 6 л.д.194) не является существенным нарушением, влекущим признание заключения эксперта (номер) от 23 августа 2018 года недопустимым доказательством. Стороны не были лишены права ходатайствовать о проведении дополнительной или повторной экспертизы, предоставлять экспертам доказательства, либо иным способом реализовывать предусмотренные законом права.

Таким образом, при назначении и проведении экспертиз существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые могли бы поставить под сомнение их достоверность, допущены не были.

Приведенные стороной защиты доводы о недопустимости доказательств, положенных в основу обвинительного приговора в отношении (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 ввиду многочисленных нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов при производстве предварительного расследования, проверены судебной коллегией в полном объеме и не нашли своего объективного подтверждения.

Судебная коллегия также учитывает, что в приговоре не получили оценку исследованные доказательства: в судебном заседании от 14 ноября 2019 года – протокол очной ставки между (ФИО)1 и (ФИО)37 (том 7 л.д.123-128), в судебном заседании от 1 февраля 2019 года – оглашенные в порядке ст. 281 УПК РФ показания свидетеля Свидетель №3 (том 12 л.д.158).

Вместе с тем, с учетом фактических обстоятельств дела и совокупности ряда иных доказательств, их отсутствие в приговоре не влияет на законность выводов суда о наличии в действиях (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 состава преступления, и в данном случае не является основанием для отмены принятого решения.

Кроме того, судебная коллегия отмечает, что протоколы осмотра предметов (том 4 л.д.211-212, 214, 225-226, 228, 239-240, 242, 253-254, 256, 258, 259, 271) не положены в основу приговора.

Согласно материалам дела, данные документы, ранее в судебных заседаниях не исследовались, оглашались судом по ходатайству стороны обвинения в целях разрешения ходатайства стороны защиты об их исключения из числа доказательств (том 12 л.д.214-218, 249). В дальнейшем сторона защиты отказалась от заявленного ходатайства, и по существу оно судом не рассматривалось (том 13 л.д.6, 15-16). Таким образом, данные документы не были представлены ни стороной обвинения, ни стороной защиты в обоснование вины или невиновности осужденных.

Также судом не исследовались и не положены в основу приговора протоколы осмотра предметов от 18 января, 29 января, 6 февраля, 19 июня 2018 года (том 6 л.д.4-10, 14-25, 27-33, 35-39, 41-47), и заключение эксперта (номер) (том 6 л.д.184-186).

С учетом фактических обстоятельств дела и совокупности доказательств, положенных в основу приговора, их отсутствие в приговоре не влияет на законность выводов суда о наличии в действиях (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 состава преступления.

Действия (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 квалифицированы судом правильно по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, в соответствии с установленными на основании совокупности исследованных в судебном заседании доказательств обстоятельствами совершенного преступления, и оснований для переквалификации их действий не имеется.

Вопреки доводам жалоб адвокатов Третьякова А.Г. и Сафаралеева Р.Р. квалифицирующий признак – совершенное группой лиц по предварительному сговору подтвержден, как в установленными судом обстоятельствами совершенного преступления, так и в показаниями самих осужденных, согласующихся с показаниями потерпевших, чему в приговоре дана надлежащая оценка.

При этом, в соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.

Об отсутствии предварительной договоренности между (ФИО)2 и (ФИО)3 также не может свидетельствовать тот факт, что следственные мероприятия в отношении (ФИО)3 по его изобличению в участии в совершении преступления были начаты 8 октября 2017 года.

При назначении осужденным вида и размера наказания суд в соответствии с требованиями ст. 60 УК РФ принял во внимание характер и степень общественной опасности совершенного преступления, сведения о личностях осужденных (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3, обстоятельства, смягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на их исправление и условия жизни их семей.

Обстоятельствами, смягчающими наказание, суд у осужденного (ФИО)1 признал: наличие малолетнего ребенка, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему – принесение извинений, признание вины, раскаяние в содеянном.

Обстоятельствами, смягчающими наказание, суд у осужденного (ФИО)2 признал: активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличение других соучастников преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему – принесение извинений, перечисление денежной компенсации, признание вины, раскаяние в содеянном, неудовлетворительное состояние здоровья, оказание безвозмездной квалифицированной помощи населению.

Обстоятельствами, смягчающими наказание, суд у осужденного (ФИО)3 признал: наличие малолетнего ребенка у виновного, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, признание вины, раскаяние в содеянном, неудовлетворительное состояние здоровья.

Таким образом, вопреки доводам апелляционных жалоб, суд принял во внимание поведение осужденных, установив смягчающими обстоятельствами, то есть все значимые обстоятельства, влияющие на вид и размер наказания.

Кроме того, суду принял установленные сведения, характеризующие личности осужденных (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3, в том числе указанные в апелляционных жалобах, как и обстоятельства совершения неоконченного преступления, в том числе, роль осужденных в выполнении его объективной стороны.

Доводы апелляционных жалоб, что при назначении наказания суд не учел мнение государственного обвинителя и потерпевших, не настаивавших на назначении строгого наказания, судебная коллегия считает несостоятельными. Так, соблюдая принцип состязательности сторон, суд принимает во внимание мнение о наказании, высказанное как стороной обвинения, так и стороной защиты.

Вместе с тем, в соответствии со ст. 29 УПК РФ решение вопроса о назначении виновному лицу наказания относится к исключительной компетенции суда. При этом мнение потерпевших и государственного обвинителя в соответствии с положениями ст. 60 УК РФ не является обязательным для суда.

Согласно приговору, суд учел все установленные в соответствии с частями 1 и 2 ст. 61 УК РФ смягчающие обстоятельства, и отсутствие отягчающих обстоятельств, применив при назначении наказания положения ч. 1 ст. 62 и ч. 3 ст. 66 УК РФ.

Вместе с тем, судебная коллегия полагает приговор суда изменить на основании п. 1 ч. 1 ст. 389.18 УПК РФ в связи с неправильным применением уголовного закона, выразившимся в нарушении требований Общей части УК РФ.

Так, являются обоснованными доводы апелляционных жалоб в той части, что судом при назначении наказания не был учтен факт прекращения особого порядка судебного разбирательства не по инициативе осужденных.

Как следует из материалов уголовного дела, осужденными (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 было заявлено ходатайство о проведении судебного разбирательства в особом порядке при наличии с их стороны согласия с предъявленным обвинением.

В ходе судебного заседания потерпевшие Потерпевший №1 и Потерпевший №2 не согласились с рассмотрением уголовного дела в особом порядке и заявили ходатайства о рассмотрении уголовного дела в общем порядке.

Поэтому на основании ч. 6 ст. 316 УПК РФ судом обоснованно был прекращен особый порядок судебного разбирательства (том 12, л. д. 38).

В связи с тем, что особый порядок судебного разбирательства был прекращен не по инициативе осужденных, при их полном признании вины, наказание осужденным должно быть назначено с учетом положений ч. 5 ст. 62 УК РФ.

По смыслу закона (постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 года № 58 «О практике назначения судами РФ уголовного наказания», постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 декабря 2006 года № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел»), при последовательном применения положений ч. 3 ст. 66, ч. 5 ст. 62, ч. 1 ст. 62 УК РФ максимальный предел наказания в виде лишения свободы по ч. 4 ст. 159 УК РФ составит 3 года 4 месяца.

(ФИО)2 назначено наказание в виде лишения свободы на срок 3 года 5 месяцев, (ФИО)1 и (ФИО)3 по 3 года 6 месяцев каждому, что свидетельствует о превышении максимального предела, в связи с чем, судебная коллегия, полагает необходимым устранить допущенные судом первой инстанции нарушения путем соразмерного смягчения назначенного осужденным наказания.

Вопреки доводам жалоб, обсуждая вопрос о виде наказания и возможностях изменения категории преступления на менее тяжкую, суд учел фактические обстоятельства преступления и степень его общественной опасности, способ совершения, степень реализации преступных намерений, цель, умысел и корыстный мотив, характер и размер наступивших последствий.

Суд в обжалуемом приговоре привел мотивы назначения (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 наказания в виде реального лишения свободы и обоснованно не усмотрел исключительных обстоятельств, связанных с целью и мотивом совершенного преступления, существенно уменьшающих степень общественной опасности осужденных и позволяющих назначить им наказание в соответствии со ст. ст. 64, 73 УК РФ.

Отсутствие оснований для постановления приговора без назначения наказания или освобождения от наказания, а равно для применения положений ч. 6 ст. 15, ст. 53.1 УК РФ в приговоре также мотивированы, не согласиться с решением суда первой инстанции в данной части у судебной коллегии оснований не имеется.

Медицинские противопоказания содержания (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 под стражей в силу возраста или состояния здоровья отсутствуют.

Вид исправительного учреждения определен в соответствии с положениями п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ, в связи с совершением осужденными тяжкого преступления.

Также обоснованными являются доводы апелляционных представления и жалоб о том, что судом неверно засчитано в срок отбывания наказания время содержания осужденных под домашним арестом из расчета два дня содержания под домашним арестом за один день отбывания наказания.

Согласно материалам уголовного дела, (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 содержались под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 4 мая 2018 года.

Федеральным Законом от 3 июля 2018 года № 186-ФЗ, вступившим в законную силу 14 июля 2018 года, статья 72 УК РФ была дополнена частью 3.4, из содержания которой следует, что время нахождения лица под домашним арестом засчитывается в срок лишения свободы из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день содержания под стражей или лишения свободы.

Вместе с тем, в соответствии с ч. 1 ст. 10 УК РФ уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

По сравнению с порядком, применявшимся до вступления в законную силу Федерального закона от 3 июля 2018 года № 186-ФЗ, положения ч. 3.4 ст. 72 УК РФ ухудшают положение лиц, совершивших преступление до 14 июля 2018 года, а положения п.п. «б,в» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ, предусматривающие применение повышающих коэффициентов кратности при зачете времени содержания под стражей в срок лишения свободы, напротив улучшают.

С учетом изложенного, время нахождения под домашним арестом лицам, совершившим преступление до 14 июля 2018 года, надлежит засчитывать в срок лишения свободы из расчета один день за один день, в том числе и в случае избрания или продолжения применения этой меры пресечения после указанной даты.

Также приговор подлежит изменению, в связи с отсутствием в резолютивной части решения суда о начале исчисления срока отбывания осужденными наказания в виде лишения свободы (ч. 7 ст. 302 УПК РФ), который в силу положений ч. 3 ст. 72 УК РФ исчисляется со дня вступления приговора в законную силу.

В связи со смягчением назначенного осужденным наказания, а также с учетом постановлений Кирово-Чепецкого районного суда Кировской области от 7 и 9 июля 2021 года, согласно которым (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 неотбытая часть наказания заменена более мягким видом (ограничение свободы), они подлежат освобождению от отбывания наказания в виде лишения свободы в связи с его отбытием.

Кроме того, в жалобах представители потерпевших указывают на несправедливость решения суда по гражданскому иску, поскольку приговором вина осужденных установлена и доказана, в связи с чем, они являются причинителями вреда, с которых в силу требований закона подлежит взысканию компенсация причиненного потерпевшим морального вреда.

По общему правилу, установленному ст. 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины.

Приговором суда вина (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 установлена, однако, в силу закона, именно потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий – если это вред моральный).

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда, так как потерпевшие свои требования не обосновали, не мотивировали, какие физические и нравственные страдания были им причинены действиями осужденных и перенесены ими, в чем они выразились, на какие личные неимущественные права либо другие нематериальные блага посягали осужденные, в чем выразился причиненный моральный вред, а также не представили доказательств ухудшения состояния здоровья или иных обстоятельств.

    Суд с достаточной полнотой исследовал все обстоятельства дела, дал надлежащую оценку представленным доказательствам, выводы суда не противоречат материалам дела, юридически значимым обстоятельствам и нормам материального права.

    Анализируя приведенные в исковых заявлениях доводы, выступление потерпевших и их представителей в судебных заседаниях, судебная коллегия приходит к выводу, что изложенные в приговоре основания для отказа в удовлетворении требований о компенсации морального вреда мотивированы надлежащим образом и в соответствии с требованиями ст. ст. 151, 1064, 1099, 1100, 1101 ГК РФ, а также с учетом постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года (номер) «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда».

    Доводы, изложенные в апелляционных жалобах представителей потерпевших, не содержат фактов, которые не были бы проверены или не учтены судом первой инстанции при рассмотрении гражданского иска, в связи с чем, не могут служить основанием для отмены или изменения решения суда в указанной части.

    Нарушений уголовного и уголовно-процессуального законодательства, влекущих безусловную отмену приговора, не установлено.

    На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.14, 389.20, 389.28, и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия,

    о п р е д е л и л а:

    Приговор Сургутского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 4 января 2020 года в отношении (ФИО)1, (ФИО)2, (ФИО)3 изменить.

    Смягчить назначенное по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ наказание в виде лишения свободы: (ФИО)1 до 2 лет 10 месяцев, (ФИО)2 до 2 лет 9 месяцев, (ФИО)3 до 2 лет 10 месяцев.

    Срок отбывания наказания (ФИО)1, (ФИО)2 и (ФИО)3 исчислять со дня вступления приговора в законную силу.

    Зачесть (ФИО)2, (ФИО)1 и (ФИО)3 (каждому) в срок отбывания наказания их время содержания под домашним арестом в период с 12 октября 2017 года по 4 мая 2018 года из расчета один день содержания под домашним арестом за один день отбывания наказания в виде лишения свободы.

    Освободить (ФИО)1, (ФИО)2, (ФИО)3 от отбывания наказания в виде лишения свободы в связи с его отбытием.

    В остальном приговор оставить без изменения.

    Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке, предусмотренном гл. 47.1 УПК РФ, в течение шести месяцев со дня вступления в законную силу судебного решения в Седьмой кассационный суд общей юрисдикции г. Челябинска через суд первой инстанции, постановивший приговор.

    При обжаловании судебного решения в кассационном порядке, осужденные вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

    Председательствующий:

    Судьи: