Решение от 20.04.2023 по делу № 33-5502/2023 от 06.03.2023

№ 33-5502/2023 (2-19/2022)

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Екатеринбург 20.04.2023

Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда в составе:

председательствующего	Черепановой А.М.
судей	Карпинской А.А. Майоровой Н.В.

с участием прокурора Волковой М.Н. при ведении протоколирования с использованием средств аудиозаписи помощником судьи Тошовой В.Х., рассмотрела в открытом судебном заседании в порядке апелляционного производства в помещении суда гражданское дело по иску Марусева Евгения Витальевича, Марусевой Дарьи Викторовны к Государственному автономному учреждению здравоохранения Свердловской области «Краснотурьинская городская больница» (далее ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ»), Министерству здравоохранения Свердловской области о взыскании компенсации морального вреда, возмещении материального вреда, признании незаконным медицинского свидетельства о смерти, поступившее по апелляционным жалобам истцов и ответчика ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» на решение Краснотурьинского городского суда Свердловской области от 22.12.2022.

Заслушав доклад председательствующего, объяснения представителя истцов – адвоката Ченцова Б.Н., действующего на основании доверенностей <адрес>9 от <дата> и <адрес>4 от <дата>, объяснения представителей ответчика ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» Позднякова А.Ю., действующего на основании доверенности <№>-ю от <дата>, и Пестовой Е.Н., действующей на основании доверенности от <дата>, заключение прокурора, судебная коллегия

установила:

Истцы Марусев Е.В. и Марусева Д.В. обратились в суд с вышеуказанным иском, ссылаясь в его обоснование, что <дата> в ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» умерла их малолетняя дочь ( / / )13, что стало для них сильнейшим шоком, они испытали горе от неожиданной смерти ребенка. В рамках проведенных следственных действий была назначена судебно-медицинская экспертиза, по результатам которой эксперты пришли к выводу, что невозможно определить причину смерти ребенка и установить причинную связь между выявленными нарушениями качества оказания медицинской помощи и наступившей смертью. Уголовное дело прекращено. Согласно медицинскому свидетельству о смерти, причина смерти «...». В заключении комиссионной экспертизы не установлена причина смерти из-за недостаточности данных по эпидмониторингу в лечебном учреждении, отсутствия полного описания внутренних органов и полостей трупа. Истцы полагают, что смертельным осложнением является не неонатальный сепсис, а пневмоторакс, который мог быть как травматическим, так и ятрогенным.

Просили взыскать с ГАУЗ СО «Камышловская ЦБ» в пользу каждого из истцов по 2 000 000 руб., взыскать расходы на погребение в пользу Марусева Е.В. в размере 12 150 руб., судебные расходы на оформление доверенностей в сумме 2 200 руб., а при недостаточности находящихся в распоряжении ГАУЗ СО «Камышловская ЦБ» денежных средств субсидиарную ответственность возложить на Министерство здравоохранения Свердловской области, обязать ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» внести изменения в медицинское свидетельство о смерти о результатах патолого-анатомического вскрытия.

Решением Краснотурьинского городского суда Свердловской области от 22.12.2022 исковые требования удовлетворены частично. С ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» в пользу Марусевой Д.В. взыскана компенсация морального вреда в сумме 900 000 руб., судебные расходы в сумме 2 200 руб.

С ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» в пользу Марусева Е.В. взыскана компенсация морального вреда в размере 600 000 руб., судебные расходы в сумме 2 200 руб.

В удовлетворении исковых требований в остальной части отказано.

С ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» в доход местного бюджета взыскана государственная пошлина в сумме 600 руб.

Исковые требования Марусева Е.В., Марусевой Д.В. к Министерству здравоохранения Свердловской области о взыскании компенсации морального вреда, материального вреда оставлены без удовлетворения в полном объеме.

В апелляционной жалобе истцы просят решение суда изменить, удовлетворить исковые требования в полном объеме, полагают, что судом допущены нарушения норм материального и процессуального права. Оспаривают выводы суда, основанные на заключении судебной экспертизы, полагая, что последнее получено с нарушением норм закона. Полагают, что допущенные ответчиком дефекты оказания медицинской помощи находятся в косвенной связи с наступлением смерти ребенка. Суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства истцов о назначении по делу повторной судебной экспертизы, поскольку имеются противоречия между выводами экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела, а также выводами судебной экспертизы, проведенной по данному гражданскому делу, в связи с чем просят суд апелляционной инстанции назначить по делу повторную судебную экспертизу, проведение которой поручить ГБУЗ «Оренбургское бюро СМЭ». Суд необоснованно привлек к участию в деле сотрудников ответчика, что повлекло за собой увеличение судебных расходов, просят исключить указанных лиц из числа лиц, участвующих в деле. Оспаривают выводы суда об отсутствии основания для привлечения Министерства здравоохранения Свердловской области к субсидиарной ответственности, полагая, что такие основания имеются.

В апелляционной жалобе представитель ответчика просит решение суда изменить, снизив размер компенсации морального вреда в общей сумме до 100000 руб. Указывает, что смерть ребенка произошла не по причине грубого нарушения правил и стандартов оказания медицинской помощи или невыполнения диагностических и лечебных мероприятий работниками больницы, а в связи с неонатальным (врожденным) сепсисом новорожденного, инфицирование ребенка произошло внутриутробно, после рождения организм ребенка, имея врожденно сниженный иммунитет, не способен был справиться с инфекцией, несмотря на все усилия врачей. Кишечная палочка была выявлена у матери ребенка до рождения ребенка (на поздних сроках беременности), когда невозможно было без вреда для плода провести необходимую антибактериальную терапию, кроме того, имел место информированный отказ пациентки Марусевой Д.В. от проведения ряда обследований и лечения на сроке 35-37 недель беременности. Экспертами установлено, что при оказании медицинской помощи новорожденной ( / / )13 каких-либо значимых недостатков оказания медицинской помощи, которые могли бы оказать влияние на исход заболевания ребенка, не выявлено. Ввиду отсутствия дефектов оказания медицинской помощи, которые могли повлиять на течение заболевания пациента, отсутствует вина медицинской организации в смерти ребенка, тогда как наличие противоправного поведения ответчика и вины являются обязательным условием для возложения ответственности. Сам по себе факт оказания медицинских услуг с дефектами в силу действующего законодательства не является достаточным основанием для взыскания компенсации морального вреда.

В заседании суда апелляционной инстанции представитель истцов поддержал доводы апелляционной жалобы.

Представители ответчика ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» просили удовлетворить свою апелляционную жалобу.

Прокурор в заключении указал на законность и обоснованность вынесенного решения.

Истцы, представитель ответчика Министерство здравоохранения Свердловской области, третьи лица в заседание суда апелляционной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом, в том числе путем размещения соответствующей информации о времени и месте рассмотрения дела на сайте Свердловского областного суда oblsud.svd.sudrf.ru в соответствии с ч. 2.1 ст. 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации; об уважительности причин неявки не сообщили, об отложении рассмотрения дела не просили. В связи с изложенным, в силу ст. 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия определила рассмотреть дело при данной явке.

Заслушав объяснения представителя истцов, представителей ответчика ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», заключение прокурора, исследовав материалы дела, проверив обжалуемое решение суда в пределах доводов апелляционных жалоб в соответствии с положениями ч.1 ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия приходит к следующему.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее также - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В статье 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (части 1, 2 статьи 19 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; на основе клинических рекомендаций; с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

(часть первая статьи 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части второй статьи 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части второй и третьей статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Основания, порядок, объем и характер возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также круг лиц, имеющих право на такое возмещение, определены главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" Гражданского кодекса Российской Федерации (статьи 1064 - 1101).

Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

В объем возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, входит в том числе компенсация морального вреда (параграф 4 главы 59 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии с разъяснениями, приведенными в п. 49 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

Из изложенного следует, что в случае причинения работниками медицинской организации вреда жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи медицинская организация обязана возместить причиненный вред лицу, имеющему право на такое возмещение.

Необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности медицинской организации за причиненный при оказании медицинской помощи вред являются: причинение вреда пациенту; противоправность поведения причинителя вреда (нарушение требований законодательства (порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов) действиями (бездействием) медицинской организации (его работников); наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда; вина причинителя вреда - медицинского учреждения или его работников.

Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и причиненным вредом, в том числе моральным, означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде причиненного потерпевшему вреда. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить вред только прямую причинную связь. Характер причинной связи может влиять на размер подлежащего возмещению вреда.

В соответствии с разъяснениями, приведенными в п. 48 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Судом установлено и подтверждается материалами дела, что Марусева Д.В. встала на учет по беременности в женскую консультацию <дата>, в период с 08 по <дата> находилась на стационарном лечении в ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» по поводу «...», была выписана в удовлетворительном состоянии с прогрессирующей беременностью. От предложенной госпитализации в сроке 36-37 недели по поводу выявленной «...» Марусева Д.В. отказалась, о чем имеется информированный отказ с предупреждением о возможных рисках для пациентки и плода от <дата> (л.д.83-84 т.2).

<дата> Марусева Д.В. поступила в родильный дом ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» для родоразрешения, <дата> у истицы родилась дочь ( / / )13, которая переведена в отделение реанимации и интенсивной терапии родильного дома и в дальнейшем переведена в реанимационное отделение ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» (л.д.84-86 т.2), где скончалась <дата>.

Согласно медицинскому свидетельству о смерти причиной смерти новорожденной ( / / )13 явилось заболевание ... (л.д.127-128 т.1).

<дата> по факту смерти ( / / )13 следственным отделом по г. Краснотурьинск было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ.

В рамках предварительного расследования была назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, производство которой поручено экспертам ГБУЗ СО «БСМЭ» (л.д. 75 т. 1).

Заключением <№> от <дата> (л.д. 76-119 т. 1) экспертной комиссией ГБУЗ СО «БСМЭ» в составе экспертов: Родиной Н.В., Павличенко М.В., Якушева А.М. и Исмагиловой Ю.В. (далее экспертиза, выполненная в рамках уголовного дела) на основании исследования представленных в материалы уголовного дела доказательств, медицинских документов, установлено, что согласно клиническим данным у ( / / )13 диагностированы: ....

Диагноз «неонатальный сепсис», установленный ( / / )13, подтвержден клиническими и морфологическими данными (л.д. 114 т.1).

Достоверно установить источник инфицирования ... ( / / )13 не представляется возможным ввиду отсутствия данных эпидемиологического мониторинга по циркуляции микроорганизма ... в лечебном учреждении и среди пациентов, сведений о возбудителе имеющегося у Марусевой Д.В. хронического очага инфекции ..., что подтверждалось «...» и сличения идентичности характеристик выявленных возбудителей по фено- и генотипическм признакам популяции. Однако, наличие у Марусевой Д.В. хронического очага инфекции, гистоморфологических признаков воспаления в элементах последа, частичное интимное прикрепление плаценты, сроки манифестации сепсиса не исключают внутриутробное инфицирование ( / / )13

Объем патологоанатомического исследования трупа ( / / )13 не позволяет экспертной комиссии подтвердить либо опровергнуть наличие клинически диагностированного ..., установить природу его происхождения (травматический, ятрогенный, патологический/спонтанный (не связанный с травмой легкого или врачебными манипуляциями)) и соответственно определить причину смерти (основанное заболевание/повреждение и его осложнение) ( / / )13 (л.д. 115 т.1).

Согласно представленной медицинской документации Марусева Д.В. встала на учет по беременности в женскую консультацию своевременно, в сроке 9-10 недель (<дата>) с отягощенным акушерско-гинекологическим анамнезом (...

По результатам комплекса перинатальной диагностики никаких отклонений от физиологического течения беременности, в том числе, врожденных пороков развития плода, не выявлено. (л.д. 116 т.1)

Во время беременности у Марусевой Д.В. диагностирована экстрогенитальная патология: ...

В сроке 35-36 недель в период с <дата> по <дата> по поводу ... Марусева Д.В. проходила стационарное лечение в МПЦГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», выписана в удовлетворительном состоянии с прогрессирующей беременностью. От предложенной госпитализации в сроке 36-37 недели по поводу выявленной ... Марусева Д.В. отказалась, о чем имеется добровольно подписанный информированный отказ с предупреждением о возможных рисках для пациентки и плода от <дата>.

Данных о наличии инфекционно-воспалительных заболеваний половых органов по представленным медицинским документам у Марусевой Д.В. не выявлено (л.д. 116 т.1)

В соответствии с регламентирующими нормативными документами (Приказ Минздрава РФ от 01.11.2012 № 572н «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи по профилю "акушерство и гинекология (за исключением использования вспомогательных репродуктивных технологий)», Клинические рекомендации «Нормальная беременность», утв. Письмом Минздрава РФ от 13.02.2020 № 15-4/368-07; Клинический протокол МАРС «Прегравидарная подготовка», 2016 г.; Приказ МЗ СО от 09.10.2017 № 1717-п «О совершенствовании маршрутизации беременных, рожениц, родильниц на территории Свердловской области»; Стандарт специализированной медицинской помощи при гипоксии плода, недостаточном росте плода, других плацентарных нарушениях, утв. Приказом МЗ РФ от 07.11.2012 № 588н; Приказ МЗ РФ от 10.05.2017 № 203н «Об утверждении критериев оценки качества медицинской помощи»; «Оперативные влагалищные роды при наличии живого плода», утв. Письмом МЗ РФ от 23.08.2017 № 15-4/10/2-5871) стандарт ведения беременности в женкой консультации и отделении патологии беременности у Марусевой Д.В. не был соблюден в полной мере, в том числе: не выполнены осмотры/консультации врачами - урологом в женской консультации, в отделении патологии беременности, не выполнен полный объем диагностического поиска источника бактериурии и верификация микроорганизма в женской консультации, отделении патологии беременности в ГАЗУ СО «Краснотурьинская ГБ», акушерском стационаре («УЗИ почек мочевыводящих путей, культуральное исследование мочи 1 раз в 2 недели до родоразрешения, при 2-х отрицательных результатах – 1 раз в месяц», анализ мочи по Нечипоренко, Зимницкому, проба Реберга» - рубрика О23.9 приказа Минздрава РФ от 01.11.2012 № 572н), не выполнено УЗИ плода с допплерометрией при установленной ... при явке в женскую консультацию в сроке 38-39 недель, не соблюдена кратность выполнения КТГ в женской консультации, начиная со срока 32 недель (Клинические рекомендации «Нормальная беременность» - рекомендовано направлять беременную пациентку на проведение кардиотокографии (КТГ) с 33 недель беременности с кратностью 1 раз в 2 недели). (л.д. 116 т.1).

При анализе истории родов выявлено, что на момент поступления Марусевой Д.В. в родильный дом ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» <дата> в 14-00 показаний для проведения планового или экстренного оперативного родоразрешения не имелось. Роды Марусевой Д.В. планировалось вести консервативным путем через естественные родовые пути.(л.д. 116 т.1).

<дата> на фоне родовой деятельности при общей продолжительности родов «1 ч. 20 мин.» и безводного периода «10 мин.» выбрана тактика консервативного ведения родов с применением спазмолитиков и обезболивающих средств, проведением КТГ в динамике и пересмотра тактики в случае развития осложнений.

При динамическом осмотре <дата> в 08:20 Марусевой Д.В. при общей продолжительности родов 13 часов 20 минут и безводного периода 12 часов 10 минут диагностирована «...» тактика консервативного ведения родов была продолжена.

<дата> в 11:20 в I периоде родов при общей продолжительности родов 16 часов 20 минут и безводном периоде 15 часов 10 минут ввиду продолжающейся слабости родовой деятельности с целью стимуляции родовой деятельности проведена инфузия раствором «...» под контролем КТГ.

Появление признаков прогрессирующей внутриутробной гипоксии плода (... на фоне «... и длительного безводного периода (12 часов 10 минут) на момент времени 08:20 <дата> являлось показанием к экстренному оперативному родоразрешению путем операции Кесарево сечение. (л.д. 117 т.1)

Отсутствие проведение операции Кесарево сечение по экстренному извлечению плода из утробы матери, а также медикаментозная стимуляция родовой деятельности окситоцином на фоне хронической фетоплацентарной недостаточности и острой внутриутробной гипоксии плода способствовали дальнейшему прогрессированию внутриутробной гипоксии плода Марусевой Д.В., но изначально не являлись причинами ее развития (л.д. 117 т.1).

...

...

... (л.д. 117 т.1).

В нарушение стандарта специализированной (в условиях стационара) медицинской помощи ... утв. Приказом МЗ РФ от 07.11.2012 № 588н, Марусевой Д.В. в родильном доме «ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» не были выполнены следующие диагностические мероприятия: исследования на групповую и резус-принадлежность крови, показатели гемостаза, ЭКГ, УЗИ плода с допплерометрией, отсутствует непрерывный КТГ мониторинг (л.д. 118 т.1).

При анализе медицинской документации на имя ( / / )13 экспертами установлено, что предварительный и клинический диагнозы (неонатальный сепсис) в детском стационаре ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» были установлены своевременно, правильно и подтверждены клинико-диагностическими данными.

Перевод ( / / )13 в отделение реанимации и интенсивной терапии родительного дома и в дальнейшем – в реанимационное отделение ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» и проведение интенсивной терапии были обоснованны и своевременны.

Медицинские манипуляции, в том числе, установка венозных доступов, респираторная поддержка (ИВЛ, СРАР), пункции и дренирование плевральных полостей были обоснованны, выполнены своевременно и по показаниям.

Вместе с тем, комиссия экспертов пришла к выводу о том, что установить правильность методики и техники выполнения вышеуказанных медицинских манипуляций у ( / / )13 по представленным данным протокола патологоанатомического исследования и медицинских документов достоверно не представляется возможным.

Диагностика инфекционного процесса у ( / / )13 проводилась правильно и последовательно. Эмпирический подбор стартовой антибактериальной терапии в отделении реанимации и интенсивной терапии родильного дома при септическом процессе у ( / / )13 при отсутствии результатов бактериологического исследования был верен.

Интенсивная и реанимационная медицинская помощь ( / / )13 оказана своевременно, правильно, в полном объеме и в соответствии с Клиническими рекомендациями «Сердечно-легочная реанимация у детей», 2014 г., Практическим руководством «Сепсис в начале XXI века. Классификация, клиникодиагностическая концепция и лечение. Патологоанатомическая диагностика»/под ред. В. С. Савельева, Б. Р. Гельфанда, 2006 г. (л.д. 118 т.1)

Однако, диагностические мероприятия ( / / )13 в детском стационаре проведены не в полном объеме, так как, диагностическая пункция правой плевральной полости от <дата> время «17:00» произведена без предварительного проведения рентгенографического исследования органов грудной клетки и последующего рентген- контроля.

Кроме того, при анализе представленных документов выявлены нарушение ведения медицинской документации: в отделении «Мать и дитя» родильного дома - не указано время осмотра ребенка в дневниковых записях от <дата> и <дата>.

Ввиду невозможности определения причины смерти ( / / )13 установить причинно-следственную связь между выявленными нарушениями качества оказания медицинской помощи в отделении женской консультации, МПЦ ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», акушерском и детском стационарах ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» с наступлением неблагоприятного исхода (смерти ( / / )13), а также, ответить на вопросы «имеются ли дефекты оказания медицинской помощи малолетней ( / / )13», «имеется ли причинно-следственная связь (прямая или косвенная) между установленными дефектами оказания медицинской помощи и последствиями в виде наступления смерти ( / / )13?» не представляется возможным (л.д.119 т.1).

Согласно п.25 «Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека», утв. Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 24.04.2008 N 194н, ухудшение состояния здоровья человека, обусловленное дефектом оказания медицинской помощи, рассматривается как причинение вреда здоровью.

Ввиду невозможности установления наличия дефектов оказания медицинской помощи ( / / )13 оснований для определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью ( / / )13, не имеется.

Экспертами также указано, что объём оказываемой медицинской помощи определяется уровнем лечебного учреждения, его техническим и кадровым оснащением, оценка которых не входит в компетенцию экспертной комиссии. По представленным медицинским данным каких-либо объективных причин, препятствующих сотрудникам лечебных учреждений проведению необходимого объёма диагностирующих и лечебных мероприятий Марусевой Д.В., ( / / )13 экспертной комиссией не установлено (л.д. 119 т.1).

Постановлением старшего следователя СО по г. Краснотурьинску СУ СК России по Свердловской области от <дата> уголовное дело было прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УП РФ, в связи с отсутствием в действиях медицинских сотрудников ГАУЗ СО «Краснотурьинская ЦБ» Бурч Е.Е., Иовлевой Н.Р., Медведевой В.С., Тагаевой М.М., Овчинниковой Е.А., Рагозина Е.В. и Колычева С.В. состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ (л.д.20-31 т. 1).

Допрошенная в рамках уголовного дела эксперт Исмагилова Ю.В. пояснила (л.д. 120-123 т.1), что в случае, если бы смерть ( / / )13 наступила в результате ... при условии, что инфицирование ( / / )13 внутриутробное), то прямая причинно-следственная связь между всеми выявленными недостатками оказания медицинской помощи и смертью ( / / )13 отсутствовала бы. При этом, между выявленными нарушениями в виде отсутствия выполнения полного объема диагностического поиска бактерии и верификация микроорганизма в женской консультации, отделении патологии беременности в ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», акушерском стационаре у Марусевой Д.В. и развитием раннего неонатального сепсиса у ( / / )13 (в случае его доказанности) имелась бы косвенная причинно-следственная связь, так как указанные нарушения могли привести к недооценке инфекционного процесса (очага инфекции) и несвоевременному проведению необходимых лечебных мероприятий по его санации (лечению) у Марусевой Д.В. и соответственно способствовать в дальнейшем развитию сепсиса у новорожденной ( / / )13, но изначально, сами по себе, данные нарушения не являлись бы причиной развития сепсиса. Однако невозможность определить причину смерти ( / / )13 в настоящее время не позволяет установить причинно-следственную связь между выявленными нарушениями качества оказания медицинской помощи с наступлением неблагоприятного исхода (смерти ( / / )13). В настоящее время достоверно установить причину смерти и источник появления инфекции у ( / / )13, а также причину ее смерти не представляется возможным ввиду недостаточности представленных данных (отсутствия сведений эпидемиологического мониторинга по циркуляции микроорганизма ... в лечебном учреждении и среди пациентов, сведений о возбудителе имеющегося у Марусевой Д.В. хронического очага инфекции, по сличению идентичности характеристик возбудителей инфекции по фено– и генотипическим признакам, отсутствие полного описания внутренних органов и полостей трупа) и невозможности восстановления этих сведений в результате утраты при патологоанатомическом вскрытии и при захоронении трупа. Представление протоколов допросов медицинских сотрудников при отсутствии необходимых данных в первичной медицинской документации (протокол вскрытия, история болезни и д.р.) не позволят ответить на вопросы о причине и источнике появления инфекции у ( / / )13 и достоверной причине ее смерти. (л.д. 122 т. 1).

В целях разрешения спора судом первой инстанции была назначена судебная медицинская экспертиза (далее судебная экспертизы), проведение которой поручено экспертам ГАУЗ СО «БСМЭ» (л.д.136-138 т. 1).

Согласно выводов судебной экспертизы № 143-СО от 02.12.2022 (л.д. 51-91 т.2), смерть новорожденной ( / / )13 была обусловлена заболеванием - ... (л.д. 89 т.2).

Причина смерти (п. 19) в медицинском свидетельстве о смерти серии <№> <№> (дата выдачи <дата>) – «... патологоанатомом Игнатенко А.С. определена верно и соответствует рубрике Р36.4 МКБ 10 (Международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем, 10-го пересмотра, принятой 43-ей Всемирной Ассамблеей Здравоохранения) (л.д. 89 т.2).

При изучении представленных медицинских документов членами экспертной комиссии каких-либо значимых недостатков оказания медицинской помощи, которые бы могли оказать существенное влияние на исход заболевания ( / / )13, не выявлено (л.д. 89 т.2).

Как следует из представленных медицинских документов, на основании проведенных обследований врачами отделения новорожденных, врачом реаниматологом с учетом результатов лабораторных исследований <дата> (на вторые сутки жизни) у новорожденной ( / / )13 обоснованно и верно был установлен диагноз ... затем в 14:00 <дата> в связи с неэффективностью самостоятельного дыхания на назальный СРАР, в 20:30 <дата> выполнена интубация трахеи и ребенок переведен на ИВЛ. После стабилизации состояния, ребенок переведен в РАО ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ».

По результатам рентгенографии органов грудной клетки от <дата> у ( / / )13 была выявлена ....

На фоне респираторной поддержки вследствие выраженной дыхательной недостаточности <дата> у ( / / )13 клинически и рентгенологически был выявлен ....

Выполненная <дата> диагностическая пункция плевральной полости у ( / / )13 в какой-либо причинной связи с левосторонним пневмотораксом, выявленным у нее <дата>, не состоит (л.д. 90 т.2).

Сведений о подготовке к пункции и данные об использованном инструментарии и технике выполнения пункции плевральной полости в записи хирурга не имеется. Место пункции после манипуляции закрыто асептической повязкой. В последующем ребенок в РАО находился под контролем среднего медицинского персонала и дежурного врача-реаниматолога, осложнений, связанных с пункцией правой плевральной полости, в дневниках наблюдения не фиксировано. (л.д. 90 т.2).

Из истории родов следует, что в 20:20 час <дата> у гр. Марусевой Д.В. было диагностировано раннее излитие околоплодных вод. Исходя из данных в истории родов об общем состояния Марусевой Д.В., характера схваткообразных болей внизу живота, положения плода и его предлежащей части, шевеления плода и характера ЧСС плода комиссия пришла к выводу о том, что на данный период показаний к операции экстренного Кесарево сечения не имелось.

Комиссия пришла к выводу, что с учетом результатов динамического наблюдения за развитием родовой деятельности и состояния ребенка, проведенного влагалищного исследования в 8:20 час <дата>, результатов КТГ плода и диагностированной первичной слабости родовой деятельности после проведенного очередного обследования в 8:20 час <дата> надлежало рассмотреть вопрос о необходимости оперативного родоразрешения методом кесарево сечения (л.д. 90 т.2).

...

...

Клинические и лабораторные данные (со вторых суток жизни) ( / / )13 и гистоморфологические изменения образцов тканей и органов плода, в том числе, в виде ... подтверждают наличие внутриутробной инфекции (л.д. 91 т.2).

Оценив представленные в материалах дела доказательства, в том числе заключение экспертизы, выполненной в рамках уголовного дела, а также заключение судебной экспертизы, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что указанными заключениями экспертов подтверждается наличие дефектов оказания медицинской помощи, при этом не возможность установить причинно-следственную связь между смертью ребенка и недостатками оказания медицинской помощи связана с действиями медицинского учреждения, которое должно было обеспечить полное описание внутренних органов и полостей трупа, а также представить данные по эпидмониторингу в медицинском учреждении, однако не сделало этого, в связи с чем оснований для освобождения лечебного учреждения от гражданско-правовой ответственности за причиненный истцам моральный вред не имеется. Суд пришел также к выводу о том, что допущенные дефекты оказания медицинской помощи снижали эффективность лечебных мероприятий, при том, что ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи, в том числе по причине дефектов ее оказания (не проведение пациенту всех необходимых диагностических и лечебных мероприятий) причиняет страдания, то есть причиняет вред, как самому пациенту, так и его родственникам, что само по себе является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

При определении размера компенсации морального вреда суд первой инстанции в соответствии с положениями ст.ст.151,1101 Гражданского кодекса Российской Федерации учел, что смерть новорожденного ребенка является сильной психологической травмой для обоих родителей, учел индивидуальные особенности каждого из родителей, принимая во внимание, что именно матери ребенка оказана медицинская помощь в неполном объеме, как в период беременности, так и в период родоразрешения, в связи с чем мать ребенка испытала наибольшее потрясение от смерти ребенка, принял во внимание обстоятельства, уменьшающие степень вины ответчика, а именно то, что Марусева Д.В. отказалась от предложенной госпитализации в сроке 36-37 недель по поводу выявленной тахикардии плода, отсутствие выводов судебных экспертов о прямой или косвенной причинно-следственной связи между допущенными дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти ребенка, требования разумности и справедливости и определил размер компенсации морального вреда в пользу истца Марусевой Д.В. в сумме 900000 руб., в пользу истца Марусева Е.В. – 600000 руб.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда по существу спора.

Доводы апелляционной жалобы истцов, оспаривающие выводы суда, основанные на заключениях экспертов, со ссылкой на то, что в заключениях экспертиз имеются противоречия, заключение судебной экспертизы получено с нарушением закона, суд первой инстанции необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о назначении по делу повторной судебной медицинской экспертизы, не могут быть приняты во внимание.

Суд первой инстанции правильно исходил из того, что каких-либо противоречий в заключениях экспертиз не имеется, ответы экспертами в заключениях сформулированы исходя из поставленных перед ними вопросов, и не противоречат друг другу.

Доводы апелляционной жалобы истцов о том, что заключение судебной экспертизы не может быть положено в основу выводов суда об обстоятельствах дела, требующих для своего установления специальных познаний, поскольку оно было выполнено той же экспертной организацией, что и заключение экспертизы, полученное в рамках уголовного дела, при этом учредителем ГБУЗ СО «Свердловское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» является Минздрав Свердловской области, привлеченный к участию в деле в качестве ответчика, в связи с чем указанному учреждению был заявлен отвод, который судом первой инстанции не был разрешен, не могут быть приняты во внимание.

Из материалов дела усматривается, что определение Краснотурьинского городского суда Свердловской области от 14.12.2021 было обжаловано истцами в апелляционном порядке (л.д. 144-145 т.1) с указанием в частной жалобе вышеизложенных доводов о несогласии с экспертным учреждением, которому поручено проведение экспертизы. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 09.03.2022 определение суда первой инстанции оставлено без изменения, частная жалоба истцов без удовлетворения (л.д. 185-189 т. 1).

Из заключения судебной экспертизы (л.д. 51 т.2) следует, что экспертиза проводилась комиссией экспертов в составе Корейша М.Н., Пионтека А.Э., Павличенко М.В., Якушева А.М., Суркова Ю.Г., таким образом, только двое из экспертов данной комиссии принимали участие в проведении экспертизы в рамках уголовного дела (Павличенко М.В., Якушев А.М.). При этом, все эксперты предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, экспертами подписано совместное заключение, каких-либо разногласий между экспертами комиссии не возникло.

Доводы истцов о том, что учредителем ГБУЗ СО «Свердловское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» является Минздрав Свердловской области, привлеченный к участию в деле в качестве ответчика в связи с чем, экспертное учреждение не вправе проводить экспертизу по данному делу, не могут быть признаны состоятельными, поскольку само по себе данное обстоятельство, не подтверждает доводы истцов о том, что экспертное учреждение заинтересовано в исходе дела, а других доказательств по делу не представлено.

Ходатайство представителя истцов о назначении по делу повторной судебной экспертизы (л.д. 113- 115 т.2) рассмотрено судом первой инстанции в соответствии с положениями ст. 166 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (л.д. 148 об. т. 2), суд первой инстанции обоснованно не установил предусмотренных п. 2 ст. 87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для удовлетворения ходатайства о назначении по делу повторной судебной экспертизы.

Учитывая изложенное, предусмотренных ч. 1 ст. 327. 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для назначения по делу повторной судебной медицинской экспертизы в суде апелляционной инстанции также не имеется.

Доводы апелляционной жалобы истцов, оспаривающие выводы судебной экспертизы о причинах смерти ( / / )13 со ссылкой на то, что первой экспертизой не была установлена причина смерти ребенка, тогда как судебной экспертизой установлено, что причиной смерти являлся ..., при том, что какие-либо дополнительные доказательства по делу не были представлены, вместе с тем, истцы полагают, что причиной смерти являлись дефекты оказания медицинской помощи при проведении пункции, не могут быть приняты во внимание, поскольку по существу они направлены на переоценку исследованных по делу доказательств, оснований для которой у судебной коллегии не имеется, поскольку требования ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом первой инстанции были выполнены.

Согласно выводам судебной экспертизы причиной диагностированного <дата> ... имеют единую причину - ...

Наличие пневмоторакса является абсолютным показанием для торакоцентеза (прокола грудной стенки) и дренирования полости плевры ( л.д. 91 т.2).

Учитывая выводы судебной экспертизы оснований полагать, что при проведении пункции у ( / / )13 были допущены дефекты медицинской помощи, не имеется. В этой связи доводы апелляционной жалобы истцов о том, что судом неверно установлена причина смерти ребенка, не могут быть приняты во внимание.

Заключением судебной экспертизы (л.д. 91 т.2) подтверждаются выводы заключения экспертов, выполненного в рамках уголовного дела, о внутриутробной инфекции ( / / )13 (л.д. 115 т. 1). Причиной смерти девочки установлен «... Заключением экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела установлено, что в нарушение регламентирующих нормативных документов стандарт ведения беременности в женкой консультации и отделении патологии беременности у Марусевой Д.В. не был соблюден в полной мере, в том числе: не выполнены осмотры/консультации врачами - урологом в женской консультации, в отделении патологии беременности, при наличии диагноза экстрогенитальная патология: «... выполнен полный объем диагностического поиска источника бактериурии и верификация микроорганизма в женской консультации, отделении патологии беременности в ГАЗУ СО «Краснотурьинская ГБ», акушерском стационаре («УЗИ почек мочевыводящих путей, культуральное исследование мочи 1 раз в 2 недели до родоразрешения, при 2-х отрицательных результатах – 1 раз в месяц», анализ мочи по Нечипоренко, Зимницкому, проба Реберга» - рубрика О23.9 приказа Минздрава РФ от <дата> <№>н), не выполнено УЗИ плода с допплерометрией при установленной тахикардии плода при явке в женскую консультацию в сроке 38-39 недель, не соблюдена кратность выполнения КТГ в женской консультации, начиная со срока 32 недель (Клинические рекомендации «Нормальная беременность» - рекомендовано направлять беременную пациентку на проведение кардиотокографии (КТГ) с 33 недель беременности с кратностью 1 раз в 2 недели). (л.д. 116 т.1).

При этом в апелляционной жалобе ответчик не оспаривает, что причинный микроорганизм – кишечная палочка был выявлен у матери до рождения ребенка (на поздних сроках беременности) (л.д. 205 т.2)

Из объяснений эксперта Исмагиловой Ю.В. следует, что между выявленными нарушениями в виде отсутствия выполнения полного объема диагностического поиска бактерии и верификация микроорганизма в женской консультации, отделении патологии беременности в ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», акушерском стационаре у Марусевой Д.В. и развитием раннего неонатального сепсиса у ( / / )13 возможна косвенная причинно-следственная связь, так как указанные нарушения могли привести к недооценке инфекционного процесса (очага инфекции) и несвоевременному проведению необходимых лечебных мероприятий по его санации (лечению) у Марусевой Д.В. и соответственно способствовать в дальнейшем развитию сепсиса у новорожденной ( / / )13

При этом, как следует из заключения судебной экспертизы, судебные эксперты указали, что какие-либо значимые недостатки оказания медицинской помощи, которые могли бы оказать существенное влияние на исход заболевания ( / / )13, не выявлены. Следует учитывать, что непосредственной причиной смерти, как установлено судебной экспертизой, явился осложненный неонатальный сепсис на фоне иммунодефицитного состояния новорожденного.

Из заключения судебной экспертизы следует, что <дата> (на вторые сутки жизни) у новорожденной ( / / )13 был установлен диагноз внутриутробная инфекция, ранний неонатальный сепсис, и уже выявлена прогрессирующая дыхательная недостаточность, потребовавшая кислородной поддержки.

Согласно выводам экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела, по представленным медицинским данным каких-либо объективных причин, препятствующих сотрудникам лечебных учреждений проведению необходимого объёма диагностирующих и лечебных мероприятий Марусевой Д.В., ( / / )13 экспертной комиссией не установлено (л.д. 119 т.1).

Из апелляционной жалобы ответчика следует, что при неонатальном сепсисе новорожденного организм ребенка после рождения имеет врожденно сниженный иммунитет (иммунодефицит) и был неспособен справиться с инфекцией, несмотря на все усилия врачей.

Из заключения экспертизы, выполненной в рамках уголовного дела, а также из заключения судебной экспертизы следует, что появление признаков прогрессирующей ... (... на фоне «...» и длительного безводного периода (12 часов 10 минут) на момент времени 08:20 <дата> являлось показанием к экстренному оперативному родоразрешению путем операции Кесарево сечение (л.д. 117 т.1), в связи с чем надлежало рассмотреть вопрос о необходимости оперативного родоразрешения методом Кесарево сечения (л.д. 90 т.2), однако этого сделано не было.

При этом, отсутствие проведение операции Кесарево сечение по экстренному извлечению плода из утробы матери, а также медикаментозная стимуляция родовой деятельности окситоцином на фоне хронической фетоплацентарной недостаточности и острой внутриутробной гипоксии плода способствовали дальнейшему прогрессированию внутриутробной гипоксии плода Марусевой Д.В., который, как указывает сам ответчик, имел врожденно сниженный иммунитет (л.д. 117 т.1). Роды завершены были только в 13:30 <дата>.

Учитывая изложенное доводы апелляционной жалобы ответчика о том, что согласно выводам судебной экспертизы каких-либо значимых недостатков оказания медицинской помощи допущено не было, недостатки не состоят в какой-либо причинно-следственной связи с неблагоприятными последствиями в виде смерти ребенка, не могут быть приняты во внимание.

Применительно к спорным отношениями в соответствии с действующим правовым регулированием ответчик должен доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи со смертью их новорожденной дочери, при наличии установленных по делу дефектов оказания медицинской помощи.

При этом, юридическое значение может иметь и косвенная (опосредованная) причинная связь, если дефекты (недостатки) оказания медицинской помощи могли способствовать ухудшению состояния здоровья ребенка и ограничить его право на получение своевременного и отвечающего установленным стандартам лечения. При этом ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего (несвоевременного) оказания ему медицинской помощи, в том числе по причине таких дефектов ее оказания как несвоевременная диагностика заболевания и непроведение пациенту всех необходимых лечебных мероприятий, направленных на устранение патологического состояния здоровья, причиняет страдания, то есть причиняет вред, как самому пациенту, так и его родственникам, что является достаточным основанием для компенсации такого вреда.

Однако ответчиком не представлено доказательств отсутствия вины в причинении истцам вреда при допущенных медицинским учреждением недостатках оказания медицинской помощи, не представлено доказательств, что медицинское учреждение предприняло все необходимые и возможные меры по своевременному установлению у новорожденной неонатального сепсиса и предотвращению его негативных последствий, при том, что причинный микроорганизм (кишечная палочка) был выявлен у матери до рождения ребенка, не проявили ту степень заботливости и осмотрительности, которая должна была быть проявлена при родовспоможении пациентке с патологией (в том числе гипоксия плода), не представило доказательств отсутствия возможности избежать неблагоприятного исхода при оказании пациенту своевременной помощи.

Доводы апелляционной жалобы ответчика о том, что размер компенсации морального вреда завышен, в связи с отсутствием значимых недостатков оказания медицинской помощи, при отсутствии явки в судебное заседание самих истцов, не могут быть приняты во внимание. Учитывая установленные по делу обстоятельства, характер нарушенных прав истцов и необратимых последствий в виде утраты новорожденного ребенка, который, как следует из материалов дела являлся первым в молодой семье, суд первой инстанции правильно исходил из того, что размер компенсации морального вреда должен отвечать принципу адекватного и эффективного устранения нарушений прав, которому определенный судом размер компенсации морального вреда исходя из установленных по делу обстоятельств отвечает.

Из объяснений, данных в ходе рассмотрения уголовного дела, Марусева Д.В. поясняла, что в их семье это первой ребенок, беременность протекала без осложнений, за исключением того, что на 35 неделе беременности она была госпитализирована в роддом, где у нее было зафиксировано повышенное сердцебиение, через 4 дня была выписана домой. По окончании госпитализации лечения она написала отказ от дальнейшей госпитализации, поскольку ее анализы были в норме, лечение было закончено, выписка планировалась в понедельник, а она отказ написала в воскресенье, то есть за 1 день. Роды были тяжелые, она поступила в роддом <дата> в 14:35, но роды продолжались до <дата> до 13:45. После родов ее и дочь перевели в палату. <дата> утром пришла врач-заведующая послеродовым отделением, посмотрела ребенка и сказала, что все хорошо. В ночь с <дата> по <дата> ее дочь всю ночь не спала, плакала, плохо ела. <дата> примерно в 10:00 пришла врач-педиатр заведующая послеродовым отделением, посмотрела ребенка и сказала, что он выглядит болезненно, после чего ребенка запеленали и забрали в реанимацию в роддоме. Ее дочь подключили к аппаратам. Заведующая сказала ей, что состояние дочери очень тяжелое и у нее сепсис. Вечером <дата> реанимационная бригада забрала ее дочь в детскую реанимацию. <дата> истца выписали, после этого она каждый день созванивалась с акушеркой со своего участка из женской консультации, которая до <дата> говорила ей, что результатов анализов нет. С <дата> по <дата> она звонила в детскую реанимацию и ей говорили, что состояние ее дочери крайне тяжелое, а <дата> в 10:00 ей сообщили, что ее дочь умерла, больше ничего не объяснив. По поводу смерти ее ребенка врачи не предоставляли ей никаких документов, о причине смерти она узнала только из свидетельства о смерти.

Учитывая изложенное, доводы апелляционной жалобы ответчика, оспаривающие определенный судом размер компенсации морального вреда не могут быть приняты во внимание, поскольку они не свидетельствуют о наличии предусмотренных ч. 1 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для изменения решения суда, а само по себе не согласие ответчика с определенным судом размером компенсации морального вреда не может быть принято во внимание, поскольку именно суд в силу предоставленных ему законом дискреционных полномочий определяет размер компенсации морального вреда исходя из установленных по делу обстоятельств, с учетом требований разумности и справедливости.

Истцы в апелляционной жалобе не приводят каких-либо доводов относительно несогласия с размером компенсации морального вреда исходя из установленных по делу обстоятельств, настаивая только на том, что не установлена достоверно причина смерти ребенка, однако такие доводы не могут быть приняты во внимание, поскольку материалами дела опровергаются.

Отказывая в удовлетворении требований к Министерству здравоохранения Свердловской области, суд обоснованно указал на отсутствие оснований для возложения на данного ответчика субсидиарной ответственности в порядке п. 6 ст. 123.22 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно п. 6 ст. 123.22 Гражданского кодекса Российской Федерации автономное учреждение отвечает по своим обязательствам всем находящимся у него на праве оперативного управления имуществом, за исключением недвижимого имущества и особо ценного движимого имущества, закрепленных за автономным учреждением собственником этого имущества или приобретенных автономным учреждением за счет средств, выделенных собственником его имущества.

По обязательствам автономного учреждения, связанным с причинением вреда гражданам, при недостаточности имущества учреждения, на которое в соответствии с абзацем первым настоящего пункта может быть обращено взыскание, субсидиарную ответственность несет собственник имущества автономного учреждения.

Доказательств тому, что у ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ» недостаточно имущества для осуществления выплаты взысканной судом с ответчика компенсации морального вреда, не представлено, и такие выводы истцами в апелляционной жалобе не оспариваются, в этой связи, доводы апелляционной жалобы истца о необходимости привлечения к субсидиарной ответственности Министерств здравоохранения Свердловской области безосновательны.

Доводы апелляционной жалобы истцов о том, что суд первой инстанции необоснованно привлек к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, весь медицинский персонал ГАУЗ СО «Краснотурьинская ГБ», который оказывал медицинские услуги Марусевой Д.В. и новорожденной ( / / )13 в спорные периоды (л.д. 139-140 т. 1), не могут в силу ч. 3 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации явиться основанием для отмены решения суда.

Учитывая вышеизложенное, доводы апелляционных жалоб истцов и ответчика не свидетельствуют о наличии предусмотренных ч. 1 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для отмены решения суда.

Каких-либо нарушений норм процессуального права, влекущих за собой отмену решения суда в силу ч. 4 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судом не допущено.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 327.1, п. 1 ст. 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Краснотурьинского городского суда Свердловской области от 22.12.2022 оставить без изменения, апелляционные жалобы истца и ответчика ГАУЗ СО «Краснотурьинская городская больница» – без удовлетворения.

Председательствующий: А.М. Черепанова

Судьи: Н.В. Майорова

А.А. Карпинская