Решение по делу № 22-8111/2022 от 18.10.2022

Судья Синева И.Ю.                                                                                 № 22-8111/2022

УИД 50RS0020-01-2021-000402-58

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Красногорск Московской области                                      10 ноября 2022 года

Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда в составе председательствующего судьи Пешкова М.А.,

судей Алябушевой М.В., Глазыриной Н.В.,

с участием прокурора апелляционного отдела уголовно-судебного прокуратуры Московской области Фоменко Ю.В.,

осужденных А, Р,

адвоката Кулика С.А. в защиту осужденного А,

адвоката Табашной В.Н., назначенной в порядке ст. 51 УПК РФ, в защиту осужденной Р,

потерпевшего Ф в режиме видеоконференц-связи и его представителя Никитина О.В.,

при ведении протокола судебного заседания и аудиопротоколирования помощником судьи Яндиевой З.Р.,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционное представление Коломенского городского прокурора Московской области Рубанова А.А., апелляционные жалобы потерпевшего Ф и его представителя Никитина О.В., осужденного А на приговор Коломенского городского суда Московской области от 29 августа 2022 года, которым

А, <данные изъяты> года рождения, уроженец <данные изъяты>, гражданин РФ, ранее не судимый,

осужден ч. 3 ст. 303 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы с лишением права занимать должности на государственной службе в системе правоохранительных органов РФ, связанные с осуществлением функций представителя власти сроком на 2 года;

Р, <данные изъяты> года рождения, уроженка <данные изъяты>, гражданка РФ, ранее не судимая,

осужден ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 303 УК РФ к 1 году 3 месяцам лишения свободы с лишением права занимать должности на государственной службе в системе правоохранительных органов РФ, связанные с осуществлением функций представителя власти сроком на 1 год 6 месяцев;

    на основании ст. 73 УК РФ наказание А и Р постановлено считать условным с испытательным сроком 2 года, с возложением     обязанностей: не изменять места жительства или пребывания без уведомления специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными условного наказания (уголовно-исполнительной инспекции), быть трудоустроенными в течении всего испытательного срока, являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденным условного наказания (уголовно-исполнительную инспекцию), 1 (один) раз в месяц для регистрации.

Мера пресечения А и Р в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении отменена при вступлении приговора в законную силу.

За потерпевшим Ф признано право на удовлетворении гражданского иска и вопрос о размере морального вреда передан на разрешение в порядке гражданского судопроизводства.

Разрешен вопрос о судьбе вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Алябушевой М.В., выступление прокурора Фоменко Ю.В. об изменении приговора по доводам апелляционного представления, потерпевшего Ф в режиме видеоконференц-связи и его представителя Никитина О.В. об отмене приговора по доводам их апелляционных жалоб, осужденного А и его защитника адвоката Кулика С.А. об отмене приговора по доводам их апелляционной жалобы, мнение осужденной Р и ее защитника адвоката Табашной В.Н. об оставлении приговора суда без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Приговором суда А признан виновным в совершении фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении; Р признана виновной в совершении пособничества в фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении, то есть содействие совершению преступления предоставлением средств совершения преступления и устранением препятствий, при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В судебном заседании А, Р виновными себя не признали.

В апелляционном представлении Коломенский городской прокурор Московской области Рубанов А.А. просит изменить приговор, исключив из приговора указание о назначении А и Р наказания с применением ст. 73 УК РФ условного осуждения с направлением осужденных для отбывания наказания в исправительную колонию общего режима в соответствии с п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ. Считает, что при назначении условного осуждения судом не учтены существенные обстоятельства совершения преступления и личности осужденных, отсутствие раскаяния и критического отношения к содеянному, в связи с чем, назначенное наказание является чрезмерно мягким. Ссылаясь на требования ст.ст. 43, 60 УК РФ и установленные судом обстоятельства при решении вопроса о виде и размере наказания, считает, что суд не указал в приговоре, на основании каких обстоятельств пришел к возможности исправления осужденных без реального отбывания наказания в виде лишения свободы. Отмечает, что А и Р, являясь должностными лицами, сотрудниками УФСКН России по Московской области, задача которых охранять права граждан, умышленно совершили действия явно выходящие за пределы их полномочий, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов Ф в отношении которого были сфальсифицированы доказательства по уголовному делу, положенные в основу обвинения, а также существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, что дискредитирует и подрывает авторитет системы правоохранительных органов. Кроме того, судом не было принято во внимание то обстоятельство, что А и Р свою вину не признали и не раскались в содеянном.

В апелляционной жалобе потерпевший Ф просит изменить приговор, указать в описательно-мотивировочной части приговора в качестве мотива и цели преступления из личной заинтересованности в исходе дела и о наступлении тяжких последствий; исключить из приговора ссылки на приговоры от 19.10.2017 и 26.07.2022; а также изменить назначенное наказание на реальное лишение свободы и вынести частное постановление в адрес начальника ГСУ СК РФ по МО. Ссылаясь на постановление Конституционного Суда РФ № 18-П от 12.05.2022, считает, что в приговоре не указаны последствия совершения преступления в виде тяжких последствий. Вывод суда о том, что мотивы и цели не влияют на квалификацию преступления, является правильным, однако не может согласиться с мотивами и целями, как потерпевший, поскольку при рассмотрении дела установлена личная заинтересованность осужденных в исходе дела. Составление протоколов следственных действий без вызова свидетелей и понятых, привлечение для подписания протоколов третьих лиц свидетельствует о личной заинтересованности с наступлением тяжких последствий. Считает, что мотивы и цели преступления, вмененные А, значительно занижены в отличие от мотивов и целей Р В связи с тем, что он не мог реализовать свои права на предварительном следствии, в ходе судебного разбирательства им заявлено ходатайство о вынесении частного постановления в адрес начальника ГСУ СК РФ по МО о неправильных действиях следователя К, которым действия осужденных были квалифицированы по ч. 1 ст. 307 УК РФ, а затем им же было отказано в возбуждении уголовных дел в связи с истечением сроков привлечения к уголовной ответственности. Впоследствии следователем были обнаружены признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 307 УК РФ в отношении свидетеля Д с направлением материалов по подследственности. В ходе рассмотрения в отношении него уголовного дела в суде в 2022 году осужденные и свидетель Д свидетельствовали в отношении него по особо тяжкому преступлению, а потому считает, что сроки привлечения к уголовной ответственности были возобновлены. Данное заявление не было рассмотрено судом. Ссылаясь на ряд доказательств и процессуальных документов по его уголовному делу, которые были осмотрены и приобщены следователем А, считает, что в них также имеется недостоверная информация об участии в осмотре вещественных доказательств понятых, информации, которая была получена с нарушением установленного порядка. Отмечает, что вещественные доказательства по его уголовному делу, переданные доследственными органами следователю А не являлись предметом исследования ни в суде первой, ни в суде апелляционной инстанции. Приговор в отношении него находился в исполнительном производстве 3 года 9 месяцев, однако судьба вещественных доказательств не разрешена, т.к. у суда нет акта об уничтожении, что свидетельствует о наличии в действиях А нового состава преступления. При таких обстоятельствах суд необоснованно не нашел основания для вынесения частного постановления. Считает незаконным ссылки суда на приговоры в отношении него от 19.10.2017 и 26.07.2022, поскольку таковые не вступили в законную силу. Полагает, что с момента передачи уголовного дела в суд обстоятельства дела изменились, а в результате действий А наступили тяжкие последствия и появились два потерпевших он и Л Кроме того, считает необоснованным решение суда о применении ст. 73 УК РФ условного осуждения, ввиду мягкости назначенного наказания, не учтено его мнение и мнение гос.обвинителя по мере наказания. Суд, установив в отношении осужденных отягчающее наказание обстоятельство, не признал таковое, несмотря на то, что осужденные совершая преступление, являлись действующими сотрудниками, воспользовались своим служебным положением совершили преступление в связи с осуществлением служебной деятельности. Наступление тяжких последствий, указанное в постановлении Конституционного суда РФ № 18-П от 12.05.2022 было также проигнорировано судом.

В апелляционной жалобе представитель потерпевшего Ф – Никитин О.В. просит отменить приговор, назначив А наказание в виде реального лишения свободы размером, сопоставимым со сроком наказания, назначенного Ф; за фальсификацию протокола допроса В назначить наказание Р в виде реального лишения свободы; а по фактам фальсификации вещественных доказательств – наркотических средств, спецпакетов и упаковок по фактам незаконного оборота наркотических средств в составе группы лиц и по факту фальсификации протокола осмотра Л направить материалы дела прокурору Московской области для возбуждения уголовного дела. Указывает, что в ходе судебного разбирательства потерпевший и его представитель указывали на факты и доказательства причастности бывшего следователя А не только к фальсификации протоколов следственных действий, но и к фальсификации вещественных доказательств и к незаконному обороту наркотических средств. Указывает, что наркотики у Ф не изымались, протокол изъятия А при получении им результатов ОРМ не получал, а получен спецпакет без указания на нем каких-либо идентифицирующих признаков и в нарушение закона передан на экспертизу, после проведения которой возвращен героин 1,17 грамм, который признан вещественным доказательством и приобщен к материалам уголовного дела, а также приобщена квитанция о передаче наркотического средства в камеру хранения. При этом, документов на передачу кому-либо наркотиков в материалах дела нет. В последующем после реорганизации УФСКН из ГУ МВД России по МО получен ответ, что наркотических средств по квитанции № 15192 в камере хранения не имелось и таковые не уничтожались. Подобные обстоятельства указывают на факт фальсификации А вещественных доказательств по уголовному делу и квитанции о передаче вещественных доказательств в камеру хранения, а равно о причастности следователя А и иных лиц к незаконному обороту наркотических средств, что является более тяжким преступлением. Между тем, в приговоре не отражены показания свидетеля Ж, в которых он подтверждает фальсификацию своей подписи и почерка в объяснении по итогам ОРМ. Таким образом, суд необоснованно не возвратил уголовное дело прокурору. Считает, что в связи с необоснованным отказом в вызове в суд следователя К с целью разъяснения вопроса о фальсификации вещественных доказательств по уголовному делу в отношении Ф, были нарушены права последнего, предусмотренные ст. 42 УПК РФ. В связи с чем, Ф не мог выяснить, почему эксперту Э были предоставлены только экспериментальные подписи; почему фальсификация Р протокола осмотра Л не была вменена и почему ее преследуют как пособника; следствие не выяснило, кому принадлежали подписи в сфальсифицированных документах, поскольку такие вопросы следователем К не ставились. Тогда как в удовлетворении ходатайств Ф о проведении дополнительных экспертиз необоснованно отказано. Полагает, что признание Ф потерпевшим носило формальный характер и не было направлено на защиту его прав. Отмечает, что суд не дал возможности засвидетельствовать показания свидетеля Н по фактам фальсификации А уголовного дела, прервав ее показания, чем был нарушен принцип на справедливое судебное разбирательство. При этом, суд не изложил в приговоре показания свидетеля Н о фальсификации доказательств по уголовному делу в отношении Ф и эти показания не получили оценки в приговоре, несмотря на то, что показания Н были поданы через канцелярию суда. Считает необоснованным ссылку в приговоре на приговоры в отношении Ф от 19.10.2017 и 26.07.2022, поскольку приговор от 19.10.2017 отменен, а приговор от 26.07.2022 скопирован с предыдущего и не вступил в законную силу. При этом, суд указал, что сфальсифицированные доказательства были включены в обвинительное заключение по уголовному делу в отношении Ф и Л, и не дал оценку данному факту. Считает, что у потерпевшего отсутствовала защита со стороны государства, поскольку в суде гос.обвинение осуществляла помощник прокурора Х по поручению прокурора, утвердившего сфальсифицированное уголовное дело в отношении Ф Зная о том, что в материалах уголовного дела имеются доказательства, подтверждающие причастность сотрудников УФСКН к незаконному обороту наркотических средств и фальсификации вещественных доказательств, материалов ОРМ, прокурор Х, оглашая в судебном заседании доказательства по делу, не упомянула про них, а также не отреагировала на заявления Ф и его представителя о том, что следствие проведено не в полном объеме. Таким образом действия прокурора направлены на сокрытие доказательств, в связи с чем, 24.08 им был заявлен отвод прокурору. Указывает, что в нарушение ст. 246 УПК РФ при оглашении приговора в зале суда отсутствовал прокурор. Кроме того, суд необоснованно отказал в удовлетворении его ходатайства о предоставлении времени для подготовки к судебным прениям, несмотря на то, что и представитель прокуратуры, и обвиняемый А, и адвокат З к прениям были готовы, были предупреждены о предстоящих прениях. Подобное свидетельствует о предвзятости председательствующего судьи и нарушении принципа равноправия сторон и ущемление прав потерпевшего. Считает, что в качестве доказательств по делу были признаны противоречивые доказательства, поскольку суд признал в качестве доказательства факт фальсификации подписей от имени закупщика П в протоколе его допроса и объяснении, при этом указал, что обстоятельства изложены верно. При таких данных, считает, что к показаниям свидетеля П следовало отнестись критически, поскольку они не соответствуют действительности. Отмечает, что П является лицом, употребляющим запрещенные препараты, неоднократно участвовал в проведении проверочных закупок в декабре 2021 года он умер. Вместе 27.04.2017 П в присутствии Ф полностью опроверг, что написано в протоколе, составленным А указывает, что именно П угостил Ф героином, а потом предоставил тому и Л контактный телефон Али, у которого приобретались запрещенные препараты. Суд не дал оценки фальсификации фактических данных, поскольку А осужден только за фальсификацию процессуальных документов, не дав оценки фактам фальсификации вещественных доказательств и стенограмм аудиозаписи разговора в квартире Л, которая опровергнута экспертами СК РФ. Детально приводя процессуальные действия и оформленные процессуальные документы относительно движения вещественных доказательств по уголовному делу в отношении Ф, считает, что следователь А сфальсифицировал вещественные доказательства – наркотические средства и спецпакет. Кроме того, при вынесении приговора суд не учел требования ст. 35 УК РФ о совершении преступления группой лиц, следствием не было выяснено, кто являлся соучастником преступления, а суд необоснованно исключил из обвинения действия, совершенные группой лиц по предварительному сговору. При этом, судом не учтены отягчающие наказание обстоятельства, в связи с чем назначено чрезмерно мягкое наказание. Не учтено, что А и Р не признали вину, не раскаялись в содеянном, не способствовали раскрытию и расследованию преступления, не совершали действий, направленных на заглаживание вреда, на оплату лечения потерпевшего, давали суду надуманные показания. Эти обстоятельства свидетельствуют о том, что осужденные не заслуживают условного осуждения. Ссылаясь на показания А о том, что в фальсификации доказательств участвовали третьи лица, судом необоснованно не установлено отягчающее наказание обстоятельство, предусмотренное п. «б» ч. 1 ст. 63 УК РФ – совершение преступления в составе группы лиц. Приводя все процессуальные и следственные действия, проведенные по уголовному делу в отношении Ф, считает, что суд не дал оценки такому отягчающему наказание обстоятельству, как особо активная роль следователя А в совершении преступления, предусмотренного п. «г» ч. 1 ст.63 УК РФ. Судом при назначении наказания не учтено отягчающее наказание обстоятельство – совершение преступления с использованием наркотических средств, предусмотренное п. «к» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Отмечает, что А и Р являлись действующими сотрудниками правоохранительных органов, а потому признаки спецсубъекта должны учитываться при определении отягчающих обстоятельств, т.е. п. «м» ч. 1 ст. 63 УК РФ с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения. Назначив осужденным наказание с применением ст. 73 УК РФ условного осуждения, суд не учел п. «б» ч. 1 ст. 73 УК РФ, согласно которому при совершении тяжкого преступления в течение испытательного срока при условном осуждении, назначенном за совершение умышленного преступления, условное осуждение не назначается. Кроме того, суд не учел при вынесении приговора причинение тяжких последствий потерпевшему. Указав о том, что Ф причинен моральный вред, суд не указал о причинении физического вреда ввиду того, что Ф за несовершенное им преступление был приговорен к лишению свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, не имел возможности получать медицинскую помощь. Отмечает, что у Ф проблемы с оперированной ногой и практически не осталось здоровых зубов, а потому причинение вреда является тяжким последствием и должно быть учтено в качестве отягчающего обстоятельства, предусмотренного п. «б» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Считает, что привлечение следователя А к ответственности за фальсификацию процессуальных документов является недостаточным, а назначение наказания в виде условного осуждения чрезмерно мягким.

В дополнениях к апелляционной жалобе представитель потерпевшего Ф – Никитин О.В. настаивает на возвращении уголовного дела прокурору для предъявления осужденным А и Р более тяжкого обвинения, указывая, что помимо фальсификации доказательств, вмененных А и Р, материалы уголовного дела <данные изъяты> в отношении Ф содержат сведения о превышении А и оперативниками Й и Ц должностных полномочий; о фальсификации следователем А иных доказательств, а оперативными сотрудниками 5 Службы УФСКН по Московской области Й и Ц - результатов оперативно-розыскной деятельности. Детально анализируя материалы уголовного дела <данные изъяты> в отношении Ф, считает незаконными постановление о предоставлении результатов оперативно-розыскной деятельности; постановление о проведении проверочной закупки; постановление о рассекречивании ОРМ «проверочная закупка». Утверждает о том, что в распоряжении следователя А не имелось материалов оперативно-розыскной деятельности, которые могли стать вещественными доказательствами и являются обязательными в уголовных делах о незаконном обороте наркотических средств. Кроме того, считает недостоверными заключение эксперта по уголовному делу <данные изъяты> ввиду отсутствия подписки эксперта, а также протокол прослушивания фонограммы. Считает, что данные факты требуют дополнительной проверки, а потому уголовное дело в отношении А и Р подлежит возвращению для производства дополнительного расследования.

В апелляционной жалобе осужденный А просит отменить приговор, как незаконный и необоснованный, оправдав его. Считает, что его действия не правильно квалифицированы по ч. 3 ст. 303 УК РФ. Приводя фактические обстоятельства дела, установленные судом первой инстанции, отмечает, что ни одна из проведенных по делу почерковедческих экспертиз не подтвердила, что подписи от имели понятых Д и Н выполнены именно им. Тогда как в соответствии со ст. 170 ч. 1.1 УПК РФ он мог провести осмотры предметов и документов без понятых, что не является нарушением УПК РФ, поскольку им была проведена фотофиксация осматриваемых предметов. Кроме того, по сути вмененные ему осмотры предметов являлись повторными, сделанными на личное усмотрение, т.к. указанные в протоколах предметы были осмотрены сразу и подробно описаны в ходе изъятия с оформлением протоколов осмотра места происшествия, личного досмотра Л и акта проверочной закупки. В результате вмененных ему действий не появилось новых доказательств, не утрачены имеющиеся доказательства, подтверждающие вину Ф и Л и сами доказательства, добытые законным путем не изменились. Что касается фальсификации протоколов допроса П и Ж отмечает, что установлено фактическое участие П в оперативно-розыскных мероприятиях, обстоятельства, изложенные в протоколе допроса П подтверждаются им при рассмотрении дела. Вместе с тем, свидетель Ж не вспомнил обстоятельств участия в оперативно-розыскных мероприятиях, но не отрицал возможного участия в них. В ходе рассмотрения уголовного дела в отношении Ф и Л вопрос о неучастии Ж при проведении оперативно-розыскных мероприятий не рассматривался и результаты оперативно-розыскных мероприятий признаны допустимыми. Доказательств фальсификации протокола допроса Ж не имеется, обвинение построено на предположениях. Отмечает, что доказательств совершения им фальсификации протокола допроса свидетеля В, участвовавшей при личном досмотре Л, по предварительному сговору группой лиц не доказано. Само по себе получение доказательства с нарушением требований УПК РФ без подмены доказательства не образует состава преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ. Тогда как в материалах дела отсутствуют доказательства, указывающие на наличие у него прямого умысла на совершение фальсификации доказательств по обвинению в особо тяжком преступлении. Считает, что следствие проведено предвзято, действия по фактам проведения осмотров предметов с указанием в них понятых, которые фактически не участвовали в проведении следственных действий незаконно квалифицированы по ст. 303 УК РФ, а по такому же факту – протоколу личного досмотра Л, проведенном дознавателем Р без участия понятой В действия были квалифицированы следователем по ст. 292 УК РФ. Отмечает, что по результатам рассмотрения уголовного дела в отношении Ф и Л судьей У вынесено частное постановление не ввиду фальсификации доказательств по уголовному делу, а в связи с выявленными недостатками расследования и оформления материалов уголовного дела. Таким образом в его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 303 УК РФ и уголовное дело подлежит прекращению. Указывает, что в ходе проведения предварительного следствия ни он, ни его защитник не уведомлялись о продлении сроков предварительного следствия, чем нарушено право на защиту. Кроме того, следователем К вопреки ст. 172 УПК РФ нарушен порядок предъявления обвинения, т.к. он не был извещен о дне предъявления обвинения и не разъяснено право пригласить защитника либо ходатайствовать об обеспечении участия адвоката в порядке ст. 50 УПК РФ, в связи с чем, он был лишен достаточного времени и возможности для подготовки к защите. 24.12.2020 ему вручено обвинительное заключение, которое не прошито, первый лист является копией, пронумеровано не полностью, на 45 странице обвинительного заключения стоит номер 172, не соответствующий нумерации остальных листов, все подписи являются ксерокопиями. Таким образом, врученное ему обвинительное заключение не соответствует требованиям УПК РФ и ГОСТ. То, что обвинительное заключение не соответствует материалам дела подтверждается тем, что в на 2 странице в п. 12 анкетных данных следователь ссылается на характеристику с места жительства т. 8 л.д. 49, которая в материалах дела отсутствовала вообще. Приведенные нарушения права на защиту не были устранены судом. Полагает, что судом установлено, что фальсификация доказательств по делу не допущено, однако он необоснованно признан виновным. Ссылка на заключения экспертов в обоснование вывода о виновности является необоснованным, поскольку заключения не конкретизированы, выводы не являются однозначными, носят вероятностных характер. В судебном заседании не проверена версия о совершении фальсификации предъявленных ему документов иным лицом.

В возражениях на апелляционной представление представитель потерпевшего Ф – Никитин О.В. просит критически отнестись к утверждению прокурора о правильности квалификации действий А и Р, дать оценку факту совершения следователем А преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 286 УПК РФ.

В возражениях на апелляционную жалобу осужденного А представитель потерпевшего Ф – Никитин О.В. считает жалобу, поданную с пропуском срока на обжалование и не рассматривать ее.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных представления и жалоб, выслушав мнение участников процесса, судебная коллегия приходит к следующему выводу.

Судом приняты все предусмотренные законом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела.

Обвинительный приговор соответствует требованиям ст.ст. 302, 304, 307, 308 УПК РФ, в нем указаны обстоятельства, установленные судом, дан анализ доказательств, обосновывающих вывод о виновности А и Р, мотивированы выводы суда относительно вида и размера наказания.

Из протокола судебного заседания следует, что судебное следствие проведено в соответствии с требованиями ст.ст. 273 - 291 УПК РФ.

Вопреки доводам апелляционных жалоб, в судебном заседании исследованы все существенные для исхода дела доказательства, представленные сторонами, разрешены все заявленные участниками процесса ходатайства, в том числе, о вызове и допросе следователя К, о проведении дополнительных экспертиз, и другие, которые были рассмотрены судом в полном соответствии с положениями ст.ст. 121, 122, 271 УПК РФ, по каждому из них судом вынесены соответствующие постановления с соблюдением требований ст. 256 УПК РФ, в которых приведены надлежащие мотивировки принятых решений: с учетом, представленных по делу доказательств, наличия либо отсутствия реальной необходимости в производстве заявленных процессуальных действий с целью правильного разрешения дела и с учетом положений ст. 252 УПК РФ, и не выходят за рамки судебного усмотрения, применительно к нормам ст. ст. 7, 17 УПК РФ.

Вопреки доводам жалоб, нарушение прав потерпевшего Ф, предусмотренных ст. 42 УПК РФ, судом не допущено.

В судебном заседании было обеспечено равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Нарушений принципа состязательности сторон, предусмотренных положениями ст. 15 УПК РФ, необоснованных отказов в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, нарушений процессуальных прав участников, которые повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, по делу не допущено.

Суд правильно установил фактические обстоятельства дела, связанные с совершением А фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении; а Р - пособничества в фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении, и обоснованно постановил обвинительный приговор.

В судебном заседании были исследованы все представленные сторонами доказательства, которые были достаточны для вынесения в отношении А, Р обвинительного приговора.

Выводы суда о виновности А, Р в совершении установленного преступления подтверждаются совокупностью доказательств непосредственно и объективно исследованных в судебном заседании, проверенных и оцененных в соответствии с требованиями ст.ст. 87, 88 УПК РФ, в том числе: - показаниями потерпевшего Ф об обстоятельствах его задержания 26.10.2015 совместно с Л по подозрению в сбыте наркотических средств; последующего осуждения его за преступление, связанное с незаконным сбытом наркотического средства по сфальсифицированному А и Р уголовному делу, где были заменены протоколы допросов свидетелей Ж и П; фактически свидетели В, Д, П и Ж не допрашивались, отрицали принадлежность своих подписей в протоколах их допроса; - показаниями потерпевшей Л об обстоятельствах задержания 26.10.2015 сотрудниками наркоконтроля по подозрению в сбыте наркотических средств; последующего осмотра квартиры, выдачи ею наркотического средства героин; ее досмотра Р в отсутствие понятых; о том, что кроме участия понятых В и Абдулиной, действиями А и Р ей ущерб не причинен; - оглашенными с согласия сторон показаниями свидетеля В, данными на предварительном следствии, о том, что в 2016 г. ей по почте пришла повестка о явке в судебное заседание, где она узнала, что дознаватель УФСКН Р записала её в качестве понятого при производстве следственного действия, в котором она фактически не участвовала; Р знакома с ней лично, т.к. ранее они вместе учились и между ними сложились дружеские отношения; в протоколе допроса от 15.12.2015 запись «с моих слов напечатано верно, мною прочитано» и подпись под протоколом выполнены не ей, равно как подпись в протоколе личного досмотра Л от 27.10.2015 и текст заявления от её имени на имя председателя Озерского городского суда <данные изъяты> от 08.07.2016; - оглашенными с согласия сторон показаниями свидетеля О (Абдулиной), данными на предварительном следствии о том, что она принимала участие в качестве понятой 27.10.2015 при проведении Р личного досмотра Л, в ходе которого присутствовала еще одна понятая – В, подписывала протокол как и второй понятой; в ходе досмотра у Л были изъяты денежные средства; досмотр проводился в помещении УФСКН в специальном помещении, а не по адресу <данные изъяты>, как указано в протоколе; - оглашенными в связи со смертью показаниями свидетеля П, данными на предварительном следствии о том, что 26.10.2015 он участвовал в оперативно-розыскном мероприятии «проверочная закупка» в качестве покупателя наркотических средств добровольно, без оказания психического или физического давления, что подтвердил в суде при рассмотрении уголовного дела в отношении Ф и Л; следователь А в 2015 г. допрашивал его в качестве свидетеля; подписи в протоколе допроса от 11.11.2015, составленном следователем А по уголовному делу <данные изъяты>, выполнены не им, фраза «с моих слов записано верно, мною прочитано» в протоколе также выполнена не им; обстоятельства по данному уголовному делу в протоколе написаны верно; - оглашенными с согласия сторон показаниями свидетеля Д, данными на предварительном следствии о том, что в период с 2012 г. по 2015 или 2016 г. он неоднократно принимал участие в качестве понятого при производстве следственных действий сотрудниками УФСКН <данные изъяты>, он не может утверждать, что подписи в представленных ему протоколах осмотра предметов от <данные изъяты> и <данные изъяты>, составленных следователем А, выполнена им, но подписи похожи на его; он не может утверждать, что он участвовал в данных следственных действиях; указанного в протоколе от 06.11.2015 второго понятого Е он не знает, с 02.12.2015 по 09.12.2015 он выезжал за границу, что подтверждается данными его заграничного паспорта; вернулся 09.12.2015 очень рано около 5 – 6 часов утра, прибыв в аэропорт Домодедово, следственное действие проводилось с его участием <данные изъяты> с 10 час. до 11 час.; он не помнит точно, принимал ли он участие в данном следственном действии, указанный в этом протоколе второй понятой Н ему знаком, тот ранее участвовал с ним в следственных действиях в качестве понятого; сказать с уверенностью, что Н участвовал с ним в следственном действии 09.12.2015, не может; он не может утверждать, что участвовал при осмотре предметов от 10.12.2015 и 03.02.2016 следователем А, в данных протоколах подпись выполнена не им, он данные протоколы не подписывал; участвовал ли в производстве осмотра 10.12.2015 в качестве второго понятого Н, он не помнит, так как прошло много времени; - данными, содержащимися в заграничном паспорте Д; - оглашенными с согласия сторон показаниями свидетеля Ж, данными на предварительном следствии о том, что в 2015 г. он участвовал в качестве понятого при проведении оперативно-розыскных мероприятий сотрудником УФСКН Ц, следователя А он не знает и с ним в следственных действиях участия не принимал; протокола своего допроса от 13.11.2015 он не помнит, подписи и фраза «с моих слов записано верно, мной прочитано» выполнены не им; в протоколе не верно указано место его рождения и отношение к воинской обязанности; - оглашенными с согласия сторон показаниями свидетеля Г, данными на предварительном следствии о том, что со второй половины 2015 г. и по настоящее время он у следователя А в следственных действиях участия не принимал; в протоколах осмотра предметов от 09.12.2015 и 10.12.2015, составленных следователем А, подписи выполнены не им, в данных следственных действиях он участия не принимал; с Д у следователя А какие-либо предметы не осматривал; в 2015 г. он дважды находился на стационарном лечении в Коломенской ЦРБ в гастроэнтерологическом отделении с 16.10.2015 по 30.10.2015, и с 09.12.2015 по 24.12.2015 и в указанные периоды нахождения на лечении, он больницу не покидал; - показаниями свидетеля Н о том, что ее сын Ф отбывает наказание по приговору суда за совершение преступления, связанного со сбытом наркотических средств; считает, что сфальсифицированы не только доказательства, которые вменяются подсудимым, но и другие доказательства; а также об обстоятельствах допроса защитником Ш свидетелей Д и Андрианова.

В обоснование вывода о виновности А и Р суд обоснованно сослался на письменные материалы дела, в том числе: - протокол осмотра уголовного дела <данные изъяты> (1-49-2017); - протокол осмотра документов, изъятых 26.08.2019г. в Озерском городском суде <данные изъяты> из уголовного дела по обвинению Ф и Л; флэш-карты, на которой имеются фотоизображения материалов уголовного дела, обвинительное заключение, протоколы судебных заседаний; - документы, перечисленные в вышеуказанных протоколах осмотров от 26.08.2019 г. и 10.10.2020 г., имеющие отношение к данному делу, фальсификация которых, кроме протокола досмотра, вменяется подсудимым: протоколы осмотра предметов (документов) от 09.12.2015 г., от 10.12.2015 г., от 06.11.2015 г., от 03.02.2016 г., протокол личного досмотра, досмотра вещей, находящихся при физическом лице, изъятия вещей и документов от 27.10.2015 года, протоколы допросов свидетелей В от 15.12.2015 г., П от 11.11.2015 г.; Ж от 13.11.2015 г., заявление В; - заключения почерковедческих экспертиз; - копии приговоров Озерского городского суда <данные изъяты> от 19.10.2017 г. и от 26.07.2022 г. (не вступил в законную силу) в отношении Ф и Л, копии апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 29.03.2018 г. и от 21.12.2021 г., копия постановления Первого кассационного суда общей юрисдикции от 09.06.2020 г.; и другие доказательства, приведенные в приговоре.

Все доказательства, положенные в основу обвинительного приговора, собраны с соблюдением требований ст.ст. 74 и 86 УПК РФ и сомнений в их достоверности не имеется; всем доказательствам судом дана надлежащая оценка в соответствии с требованиями ст.ст. 17, 88 УПК РФ с точки зрения их достоверности, относимости, допустимости, а в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела. При этом, суд не ограничился только указанием на доказательства, но и дал им надлежащую оценку, мотивировав свои выводы о предпочтении одних доказательств перед другими.

У суда не было оснований сомневаться в достоверности показаний допрошенных лиц, поскольку они являются подробными, последовательными, логичными, существенных противоречий не содержат, согласуются не только между собой, но и подтверждаются другими доказательствами, исследованными в судебном заседании и приведенными в приговоре.

Показания допрошенных по делу лиц, приведенные в приговоре, в том числе свидетеля П, были тщательно проверены судом, им дана надлежащая оценка, как в отдельности, так и в совокупности с другими доказательствами, оценка их показаний соответствует требованиям Главы 11 УПК РФ и оснований не согласиться с ней, судебная коллегия не усматривает.

Существенных противоречий в показаниях допрошенных лиц, в том числе свидетеля П, других исследованных доказательствах обвинения, которые ставили бы под сомнение выводы суда о виновности А и Р в совершении установленного преступления, свидетельствующих об их необъективности, недостоверности, а равно данных об оговоре осужденного, судом не установлено.

То обстоятельство, что судом установлен факт фальсификации подписей П в протоколе его допроса от 11.11.2015, не свидетельствует о недостоверности показаний свидетеля в рамках данного уголовного дела, равно как и ссылка в жалобах на факт неоднократного участия П в оперативно-розыскных мероприятиях, употребление им запрещенных препаратов. Протокол допроса соответствует требований УПК РФ, показания даны свидетелем после разъяснения ему соответствующих права и предупреждения об уголовной ответственности, а потому показания свидетеля П, данные на предварительном следствии, обоснованно признаны допустимым доказательством и положены в основу приговора. В то время как показания свидетеля П об обстоятельствах участия в оперативно-розыскных мероприятиях будут являться предметом оценки в рамках уголовного дела в отношении Ф и Л

Утверждения потерпевшего и его представителя о нарушении председательствующим судьей требований закона, касающихся установления фактических обстоятельств по делу при допросе свидетеля Н ввиду прерывания ее показаний, являются несостоятельными и опровергаются протоколом судебного заседания. Вопреки доводам жалоб свидетель Н была допрошена об обстоятельствах дела применительно к предъявленному обвинению, при этом председательствующим с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства прерывался допрос свидетеля и давались разъяснения о недопустимости сообщения сведений, не относящихся к обстоятельствам дела и предъявленному подсудимым обвинению. Из протокола судебного заседания от 18.08.2022 следует, что допрос свидетеля Н был прекращен в связи с отсутствием у участников процесса вопросов. При этом судебная коллегия обращает внимание на то, что замечания на протокол судебного заседания, в том числе в части допроса свидетеля Н, участниками процесса не приносились. Тогда как оснований для оценки показаний, переданных через канцелярию суда и не являвшихся предметом исследования в ходе судебного следствия, у суда не имелось.

Заключения проведенных по делу экспертиз соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ. Оснований не доверять заключениям экспертов и сомневаться в правильности сделанных экспертами выводов, у суда первой инстанции не имелось, поскольку экспертизы проведены компетентными лицами, имеющими необходимый опыт работы в своей области, обладающим специальными познаниями, составлены в соответствии с требованиями закона и содержат мотивировку и аргументацию сделанных выводов, которые содержат ответы на все поставленные вопросы, понятны и не противоречивы. Обоснованность проверялась в судебном заседании, в связи с чем, суд правильно использовал заключения для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ. То обстоятельство, что некоторые заключения экспертиз носят вероятностный характер, не ставит под сомнение их законность и обоснованность, и не исключает возможности использования таковых в качестве доказательств по уголовному делу.

Нельзя признать убедительными доводы апелляционных жалоб о неполноте и невсесторонности судебного следствия, об отсутствии доказательств виновности осужденных, о недостаточности и противоречивости положенных в основу приговора доказательств, их неправильной оценке, о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам, поскольку данные доводы являлись предметом тщательной проверки и исследования суда, и мотивированно были отвергнуты, как не нашедшие своего подтверждения, о чем в приговоре дана оценка в соответствии с требованиями Главы 11 УПК РФ, нарушений требований ст. 307 УПК РФ в этой части не допущено.

Описательно-мотивировочная часть обжалуемого приговора соответствует требованиям ст. 73, п. 1 ст. 307 УПК РФ, а именно, в ней отражены все значимые обстоятельства, подлежащие доказыванию по делу исходя из предъявленного обвинения, она содержит описание преступного деяния, признанного доказанным, с указанием места, времени, способа совершения, формы вины, мотивов, целей, последствий преступлений и об иных обстоятельствах, позволившие суду прийти к определенным выводам о совершении осужденными преступления. При этом суд первой инстанции в достаточной мере конкретизировал действия обоих осужденных и наступившие последствия.

Требования, изложенные в жалобах потерпевшего и его представителя об изменении описательно-мотивировочной части приговора и указании в качестве иного мотива и цели преступления из личной заинтересованности в исходе дела и о наступлении тяжких последствий, не подлежат удовлетворению, поскольку подобное уточнение в нарушение требований ст. 252 УПК РФ выходит за пределы предъявленного обвинения. Тогда как указаний о вменении А и Р тяжких последствий совершения преступления в постановлении Конституционного Суда РФ <данные изъяты>-П от 12.05.2022 «по делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 42 УПК РФ в связи с жалобой гражданина А.О. Никитина» не содержится.

Судом установлено, что в ходе предварительного расследования по уголовному делу следователь 5 отдела Следственной службы УФСКН России по <данные изъяты>, А вопреки интересам службы, в целях уменьшения затрат времени и труда, связанных с необходимостью вызова свидетелей и понятых, организации и проведении с их участием следственных и процессуальных действий, окончанием расследования по вышеназванному уголовному делу, то есть из иной личной заинтересованности, умышленно сфальсифицировал доказательства по находящемуся у него в производстве уголовному делу в отношении Ф и Л, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя наступление общественно-опасных последствий в виде нарушения надлежащего порядка получения доказательств по уголовному делу, прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и желая этого, изготовил следующие протоколы следственных действий: - протокол осмотра предметов (документов) от 06.11.2015 указав об участии понятого Д и организовав подписание неустановленным лицом данного протокола от имени Д, - протокол допроса свидетеля П от <данные изъяты> и организовав подписание данного протокола неустановленным лицом от имени П, - протокол допроса свидетеля Ж от 13.11.2015 и организовав его подписание неустановленным лицом, выполнившим подписи от имени свидетеля Ж, - протокол осмотра предметов (документов) от <данные изъяты> указав об участии понятых Д и Н и организовав подписание данного протокола неустановленными лицами от имени Д и Н, - протокол осмотра предметов (документов) от <данные изъяты> указав об участии понятых Д и Н и организовав подписание данного протокола неустановленными лицам от имени Д и Н, - протокол осмотра предметов (документов) от <данные изъяты> указав об участии понятого Д и организовав подписание неустановленным лицом данного протокола от имени Д

Кроме того, А привлек старшего дознавателя группы дознания 4 Службы УФСКН России по <данные изъяты> Р для фальсификации протокола допроса свидетеля В, указанной в качестве понятой в протоколе личного досмотра Л от <данные изъяты>. В свою очередь Р, действуя из ложно понятых интересов службы, желая скорейшего окончания предварительного расследования уголовного дела <данные изъяты>, направления его в суд для рассмотрения по существу и осуждения Ф и Л по особо тяжкому преступлению, предусмотренному п.п. «а, б» ч.3 ст. 228.1 УК РФ, согласилась оказать следователю А содействие в фальсификации доказательств по данному уголовному делу путем предоставления средств совершения преступления и устранения препятствий и собственноручно выполнила в изготовленном А протоколе допроса свидетеля В от <данные изъяты> рукописную запись от имени В: «с моих слов напечатано верно, мною прочитано», а также организовала подписание от имени В данного протокола неустановленным лицом, после чего сфальсифицированный таким образом вышеуказанный протокол допроса В, Р передала следователю А

Сфальсифицированные протоколы следственных действий, которые в соответствии с ч. 2 ст. 74 УПК РФ допускаются в качестве доказательств по уголовному делу и удостоверяют факт производства следственных действий, следователь А приобщил к материалам уголовного дела <данные изъяты> и включил их 16.05.2015 в обвинительное заключение в качестве доказательств, подтверждающих обвинение Ф и Л в совершении преступления, предусмотренного п.п. «а, б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, относящегося к категории особо тяжких преступлений и впоследствии данное уголовное дело <данные изъяты> было направлено в Озерский городской суд <данные изъяты> для рассмотрения по существу. Приговором Озерского городского суда <данные изъяты> от <данные изъяты> Ф признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, и Л - в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, им назначено наказание в виде восьми лет трех месяцев и двух лет шести месяцев лишения свободы, соответственно (приговор от 26.07.2022 г. в законную силу не вступил).

Вопреки доводам жалоб, указание судом при описании инкриминируемого преступления на приговоры по делу в отношении Ф и Л, не является нарушением требований ст. 307 УПК РФ.

Оснований для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ по основаниям, изложенным в апелляционных жалобах, у суда не имелось, таковых не усматривает и судебная коллегия.

Требование потерпевшего и его представителя в жалобах о необходимости предъявления осужденным более тяжкого обвинения и установления причастности иных должностных лиц основано на оценке доказательств по иному уголовному делу <данные изъяты> в отношении Ф и Л, в том числе результатов оперативно-розыскных мероприятий, вещественных доказательств (наркотического средства), заключений экспертов, протокола личного досмотра Л, распечатки стенограмм разговора в квартире Л, что не может являться прерогативой суда при рассмотрении уголовного дела в отношении А и Р

Оснований для оправдания А и проверки причастности иных лиц, как об этом ставится вопрос в апелляционной жалобе осужденного, равно как и оснований для выводов о совершении преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, как об этом просят потерпевший и его представитель, судебная коллегия не усматривает.

Вопреки доводам апелляционных жалоб, выводы суда об исключении из обвинения А и Р по предварительному сговору группой лиц совершение действий, связанных с предъявлением ими в Озерский городской суд <данные изъяты> сфальсифицированного заявления В от 08.07.2016 о невозможности ее участия в судебном заседании и об оглашении ее показаний, как и само это действие, являются мотивированными. Суд исходил из требований ст. 74 УПК РФ, поскольку данный документ не является доказательством по уголовному делу и не может быть вменен, как фальсификация доказательств по уголовному делу. Кроме того, суд в соответствии со ст. 14 ч. 3 УПК РФ обоснованно исключил из фабулы обвинения как Р, так и А ссылку на то, что Р сообщила А, а последний узнал, что 27.10.2015 В не принимала участие при производстве личного досмотра Л, поскольку ни органами предварительного расследования, ни гос. обвинителем не представлено доказательств. В то время как иных действий по предварительному сговору группой лиц осужденным не вменялось. Более того, предыдущий приговор в отношении А, Р, которым не устанавливалось совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, в кассационном порядке по этим основаниям не обжаловался и не отменялся.

Утверждение осужденного А о том, что протоколы осмотра предметов (документов) в соответствии с ч. 1.1. ст. 170 УПК РФ могли быть составлены в отсутствие понятых, включение их в протокол, их участие в данном следственном действии с учетом применения в ходе производства следственного действия технических средств – фотофиксации, являлось не обязательным, судебная коллегия считает не подлежащим удовлетворению. Как верно отмечено судом, приведенное положение закона действительно предусматривает возможность проведения осмотра предметов (документов) без понятых в случае применения при производстве осмотра технических средств, в том числе, фотофиксации и данное требование закона применяется по усмотрению следователя. Однако следователь А такой возможностью не воспользовался, решив провести осмотры предметов (документов) с участием понятых, что не противоречит положениям ст. 170 УПК РФ, однако сведения о понятых, включенные в протоколы осмотра, являлись ложными, что привело к недопустимости доказательств.

Ссылка осужденного А на то, что установлено фактическое участие П в оперативно-розыскных мероприятиях, а свидетель Ж не отрицал возможного участия в них, а сами результаты оперативно-розыскных мероприятий по уголовному делу в отношении Ф и Л признаны допустимыми, не ставит под сомнение выводы суда о виновности А в совершении установленного преступления.

Доводы апелляционной жалобы А о том, что само по себе получение протокола допроса свидетеля В, участвовавшей при личном досмотре Л, с нарушением требований УПК РФ без подмены доказательства, не образует состав преступления, предусмотренный ст. 303 УК РФ, судебная коллегия считает несостоятельными. Судом учтено, что уголовное дело в отношении Ф и Л находилось в производстве следователя А, из его производства не выбывало, протоколы следственных действий, в том числе протокол допроса свидетеля В при пособничестве Р, содержат недостоверную информацию об обстоятельствах проведения конкретного следственного или процессуального действия, а потому имеет место факт фальсификации доказательств. В то время как не имеет значения, какие обстоятельства эти доказательства подтверждают или опровергают. Ссылка защиты на то, что фактические данные в протоколах соответствуют реальным обстоятельствам, не исключает виновности осужденных.

Судебная коллегия не соглашается и с доводам апелляционной жалобы А о незаконности и необоснованности квалификации его действий по ст. 303 УК РФ, поскольку по такому же факту в отношении протокола личного досмотра Л, проведенной Р без участия понятой В действия были квалифицированы по ст. 292 УК РФ. Так, преступление, предусмотренное ст. 292 УК РФ посягает на деятельность органов государственной власти, существенно нарушает интересы государственной службы, службы в органах местного самоуправления. В то время, как объектом преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ выступают общественные отношения по отправлению правосудия, т.е. нормальная деятельность суда, органов предварительного расследования, прокуратуры, других органов и учреждений, способствующих суду реализовать свои цели и задачи.

То обстоятельство, что частное постановление вынесено судом в связи с выявленными недостатками расследования и оформления материалов уголовного дела, также не исключает ответственности осужденных за совершение ими установленного преступления.

Доводы осужденного А о его неуведомлении о продлении сроков предварительного следствия, о нарушении порядка предъявления обвинения, о вручении ненадлежащей копии обвинительного заключения, не подлежат удовлетворению.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами жалоб представителя потерпевшего Ф – Никитина О.В. об отсутствии защиты потерпевшего Ф со стороны государства ввиду того, что гос.обвинитель участвовал в деле по поручению прокурора, подписавшего сфальсифицированное обвинительное заключение по уголовному делу в отношении Ф; а действия гос.обвинителя были направлены на сокрытие иных сфальсифицированных доказательствах по уголовному делу Ф, поскольку из протокола судебного заседания явствует, что права потерпевших Ф и Л на представление относимых и допустимых доказательств при рассмотрении уголовного дела в отношении А и Р не были ограничены. В то время как отвод, заявленный гос.обвинителю рассмотрен судом в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и обоснованно отклонен, как безосновательный.

Доводы жалоб о том, что государственный обвинитель не присутствовал при оглашении приговора, не подтверждаются материалами дела. Кроме того, отсутствие государственного обвинителя при оглашении судом приговора не является нарушением уголовно-процессуального закона.

Доводы представителя потерпевшего о необоснованном отказе в предоставлении времени для подготовки к судебным прениям, несмотря на то, что гос.обвинитель, осужденные и их защитники были готовы к судебным прениям, не свидетельствуют о существенных нарушениях прав потерпевшего, влекущих безусловную отмену приговора. Потерпевшему и его представителю была предоставлена возможность представить доказательства в необходимом объеме и дать в прениях свою оценку исследованным доказательствам. Как следует из протокола судебного заседания, судебное следствие было окончено с согласия участников процесса, ходатайств об отложении судебного заседания от участников процесса не поступило. При этом, сам потерпевший Ф не ходатайствовал об отложении судебного заседания для подготовки к прениям. В ходе судебных прений объявлялся перерыв, а после прений сторонам было предложено выступить с репликой, и данным правом представитель потерпевшего воспользовался. Таким образом, как потерпевший Ф, так и его представитель Никитин О.В. реализовали свое право на выступление в судебных прениях.

Не основаны на требованиях ст. 49 Конституции РФ и ст.ст. 14, 15, 73, 252 УПК РФ доводы потерпевшего и его представителя о неправомерных действиях следователя К при расследовании уголовного дела в отношении А и Р ввиду отказа в возбуждении уголовного дела по ст. 307 УК РФ и необходимости правовой оценки действий виновных и вынесения частного определения по данным обстоятельствам, поскольку суд рассматривал уголовное дело по обвинению конкретных лиц в инкриминируемом им преступлении и не вправе выходить за пределы обвинения.

Как усматривается из материалов дела, предусмотренных ч. 4 ст. 29 УПК РФ оснований для вынесения частного определения по приведенным в жалобах обстоятельствам не имелось, а требование о вынесении такого определения базируется на оценке доказательств, по иному уголовному делу.

Судебной коллегией не установлено таких нарушений уголовно-процессуального закона в ходе следствия и при рассмотрении дела судом, которые ставили бы под сомнение законность возбуждения, расследования дела, передачу его на стадию судопроизводства и в дальнейшем - саму процедуру судебного разбирательства.

Следует признать, что тщательный анализ и основанная на законе оценка исследованных доказательств в их совокупности позволили суду правильно установить фактические обстоятельства дела, при которых А совершил фальсификацию доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении; Р - пособничество в фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении, и правильно квалифицировать их действия соответственно по ч. 3 ст. 303 УК РФ и ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 303 УК РФ, о чем приведены соответствующие мотивы в приговоре.

Вопреки доводам апелляционных представления и жалоб, наказание назначено осужденным А и Р в пределах санкции соответствующей статьи УК РФ, по правилам ст.ст. 6, 7, 43, 60, 61 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о личности осужденных; смягчающих наказание обстоятельств – совершения преступления впервые; наличие у А малолетнего ребенка, положительных характеристик, награждений и поощрений, по службе; положительных характеристик у Р и поощрений по работе; отсутствия отягчающих наказание обстоятельств; влияния назначенного наказания на исправление осужденных и условия жизни их семей.

Иных, смягчающих наказание обстоятельств, кроме установленных судом первой инстанции, судебная коллегия не усматривает.

Оснований для признания отягчающим наказание обстоятельством совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел судебная коллегия не усматривает, поскольку обстоятельства, относящиеся к признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 303 УК РФ учитывались судом при оценке характера общественной опасности содеянного, а потому эти же обстоятельства не могут быть повторно учтены при назначении наказания.

Судом не установлено оснований для признания отягчающим наказание обстоятельством совершение преступления по предварительному сговору группой лиц исходя из того, что данное обстоятельство исключено из фабулы обвинения.

Требование представителя потерпевшего о признании отягчающими наказание обстоятельствами особо активной роли А в совершении преступления, а также совершение преступления с использованием наркотических средств, с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения, а равно причинения физического вреда здоровью в качестве тяжких последствий, не подлежат удовлетворению, поскольку не основаны на фактических обстоятельствах дела, установленных судом первой инстанции и требованиях уголовного закона.

Все существенные обстоятельства, имеющие значение для дела, были известны суду первой инстанции и учтены при определении вида и размера наказания осужденным, которое является справедливым, соответствующим общественной опасности содеянного и личности виновных, а также закрепленным в уголовном законе принципам гуманизма и справедливости и полностью отвечающим задачам исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений, а потому основания как для усиления назначенного наказания, так и для его смягчения, судебная коллегия не усматривает.

Судом первой инстанции не установлены исключительные обстоятельства, связанные с целями и мотивами преступления, ролью виновных, их поведением во время или после совершения преступления, и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, в связи с чем, не имелось оснований для применения ст. 64 УК РФ.

В соответствии с требованиями ч. 4 ст. 307 УПК РФ суд привел в приговоре мотивы решения всех вопросов, связанных с назначением наказания, и, дав справедливую оценку изложенным выше обстоятельствам, пришел к обоснованному выводу об отсутствии оснований для применения ч. 6 ст. 15 УК РФ, при этом, назначив наказание в виде лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ, а также дополнительное наказание, приведя мотивы принятого решения.

Согласно разъяснениям п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», при новом рассмотрении дела в суде первой или апелляционной инстанции после отмены приговора в связи с нарушением права обвиняемого на защиту, а также по иным основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения обвиняемого, не допускается применение закона о более тяжком преступлении, назначение обвиняемому более строгого наказания или любое иное усиление его уголовной ответственности.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Первого Кассационного суда общей юрисдикции от 30.06.2022 приговор Коломенского городского суда Московской области от 28.06.2021 в отношении А, Р, осужденных по ч. 3 ст. 303 УК РФ и ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 303 УК РФ соответственно к наказанию в виде лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ, а также апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 05.10.2021 отменены с передачей уголовного дела на новое судебное рассмотрение по итогам рассмотрения кассационного представления прокурора ввиду допущенных судом первой инстанции нарушений уголовно-процессуального закона, в частности нарушения прав участников уголовного судопроизводства потерпевших Ф и Л, которые путем несоблюдения процедуры судопроизводства могли повлиять на вынесение законного, обоснованного решения. При этом, определение суда кассационной инстанции выводов относительно чрезмерной мягкости назначенного осужденным А и Р наказания не содержит.

Таким образом, с учетом решения вышестоящего суда, отменившего предыдущий приговор в отношении А и Р ввиду существенных нарушений требований уголовно-процессуального закона, требование апелляционных представления и жалоб об исключении из приговора ссылки на назначение осужденным наказания с применением ст. 73 УК РФ условного осуждения, не подлежит удовлетворению.

Вопреки доводам апелляционных представления и жалоб, выводы суда в части назначения наказания с применением ст. 73 УК РФ достаточно мотивированы и обоснованы. Оснований не согласиться с подобным выводом суда первой инстанции судебная коллегия не усматривает.

Каких-либо существенных нарушений требований уголовного и уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора, влекущих его безусловную отмену либо изменение, судебная коллегия не усматривает.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Приговор Коломенского городского суда Московской области от 29 августа 2022 года в отношении А, Р оставить без изменения, апелляционное представление Коломенского городского прокурора Московской области Рубанова А.А., апелляционные жалобы потерпевшего Ф и его представителя Никитина О.В., осужденного А – без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке в течение 6 месяцев со дня вступления приговора в законную силу, путем подачи кассационной жалобы, адресованной в Первый кассационный суд общей юрисдикции, через суд, постановивший приговор. Пропущенный по уважительной причине, срок кассационного обжалования, может быть восстановлен судьей суда первой инстанции по ходатайству лица, подавшего кассационную жалобу. Осужденные вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий                                   М.А. Пешков

Судьи                                             М.В. Алябушева

                                                  Н.В. Глазырина