Решение по делу № 33-9149/2023 от 25.07.2023

Судья – Лутченко С.А.

Дело № 33-9149/2023

УИД 59RS0027-01-2023-001136-08

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г.Пермь 05.09.2023

Судебная коллегия по гражданским делам Пермского краевого суда в составе председательствующего Лапухиной Е.А.,

судей Крюгер М.В., Лобанова В.В.,

при секретаре Овчинниковой Ю.П.,

с участием прокурора Королевой М.В.,

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-1477/2023 по иску Боярских Светланы Викторовны, Боярских Антона Сергеевича. Боярских Алексея Сергеевича к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Пермского края «Кунгурская больница» о компенсации морального вреда,

по апелляционной жалобе Боярских Светланы Викторовны, Боярских Антона Сергеевича, Боярских Алексея Сергеевича, апелляционному представлению Кунгурского городского прокурора на решение Кунгурского городского суда Пермского края от 25.05.2023.

Заслушав доклад судьи Крюгер М.В., пояснения представителя истцов Федотовой Ю.Ю., настаивавшей на доводах жалобы, представителя ответчика Боровых Г.Р., возражавшей относительно доводов жалобы и представления прокурора, заключение прокурора Пермской краевой прокуратуры Королевой М.В. о наличии оснований для изменения решения суда в части размера компенсации морального вреда, изучив материалы дела, судебная коллегия

установила:

Истцы Боярских С.В., Боярских А.С., Боярских А.С. обратились в суд с иском к ГБУЗ «Кунгурская больница» о взыскании компенсации морального вреда в размере по 1000000 руб. в пользу каждого.

В обоснование требований указано, что Боярских С.В. состояла в зарегистрированном браке с Б. с 19.04.1988. Истцы Боярских А.С. и Боярских А.С. являются сыновьями Б., который умер 30.10.2021 в ГБУЗ «Кунгурская больница», где находился на лечении с 29.09.2021 по 30.10.2021 с диагнозом: ***. Согласно акту проверки по ведомственному контролю качества и безопасности медицинской деятельности Министерством здравоохранения Пермского края юридического лица от 11.01.2022 № 4 выявлены нарушения обязательных требований на этапе амбулаторного и стационарного лечения. В адрес ГБУЗ «Кунгурская больница» направлено предписание № 358. Страховой медицинской организацией «РЕСО-МЕД» проведена экспертиза качества медицинской помощи, оказанной Б. Согласно акту экспертизы также были выявлены нарушения. Постановлением следователя Кунгурского МСО СУ СК РФ по Пермскому краю от 27.02.2023 отказано в возбуждении уголовного дела по факту смерти Б. В рамках проведенной следственными органами проверки получено заключение экспертов № 702, согласно которому причиной смерти Б. стала новая коронавирусная инфекция с развитием диффузного альвеолярного повреждения, осложнившаяся двусторонней фибринозно-гнойной пневмонией и пневмомедиастиумом. Также было установлено, что при оказании медицинской помощи Б. имелись нарушения, которые не находятся в прямой причинно-следственной связи с наступившими последствиями в виде смерти Б., но при этом оказали значительное влияние на ход лечения Б. и привели к летальному исходу, что было возможно предотвратить при соблюдении всех необходимых параметров оказания медицинской помощи. Считают, что в результате неправомерных действий и бездействия должностных лиц ГБУЗ «Кунгурская больница» наступила смерть Б. В результате смерти близкого человека, истцы испытывают до настоящего времени нравственные страдания, данная утрата невосполнима. Истец Боярских С.В. испытала сильнейший стресс, была вынуждена обратиться за медицинской помощью, без которой не смогла самостоятельно справиться с переживаниями по поводу преждевременной и неожиданной смерти супруга, сыновья также в связи с привязанностью к отцу были вынуждены пережить шок и стресс от потери близкого человека. Размер компенсации морального вреда оценили по 1000000 руб. в пользу каждого.

Решением Кунгурского городского суда Пермского края от 25.05.2023 с Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Пермского края «Кунгурская больница» взыскана компенсация морального вреда в пользу Боярских С.В. в сумме 200000 руб., в пользу Боярских А.С. и Боярских А.С. в сумме по 150000 руб. каждому.

Кунгурским городским прокурором на данное решение подано апелляционное представление, в котором указано, что суд первой инстанции определяя разный размер компенсации морального вреда для истцов, принятое решение не мотивировал. Также отмечено, что с учетом характера и степени умаления нематериальных благ истцов, сумма компенсации морального вреда занижена. Просит решение отменить.

В апелляционной жалобе истцы просят об изменении решения суда, выражая несогласие с размером компенсации морального вреда, считая его необоснованно заниженным. В жалобе указывают, что определенный судом первой инстанции размер компенсации морального вреда не соответствует испытанным ими моральным и нравственным страданиям. Полагают, что судом первой инстанции не в полном объеме оценен характер установленных материалами дела дефектов оказания медицинской помощи и наступившие последствия, поскольку выявив многочисленные нарушения, страховой компанией было указано, что смерть была условно предотвратима, то есть при их отсутствии исход мог бы быть иным. Также в доводах жалобы истцы ссылаются на установленные экспертами дефекты при оказании медицинской помощи, которые хотя и не находятся в прямой причинно-следственной связи, но косвенно привели к гибели человека. Определяя размер компенсации морального вреда судом первой инстанции не были учтены все заслуживающие внимание обстоятельства и тяжесть перенесенных истцами страданий, в связи со смертью близкого человека.

Истцы, третьи лица в судебное заседание суда апелляционной инстанции не явились, о месте и времени рассмотрения дела извещались надлежащим образом, в том числе путем размещения соответствующей информации на сайте Пермского краевого суда, ходатайств об отложении дела не подавали. Истцы направили в суд своего представителя.

На основании ч. 3 ст. 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) судебная коллегия считает возможным рассмотреть дело при данной явке.

Проверив законность и обоснованность решения суда по правилам части 1 статьи 327.1 ГПК РФ в пределах доводов апелляционной жалобы, представлении и возражений относительно них, судебная коллегия приходит к следующему выводу.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2003 № 23 «О судебном решении» решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению.

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 ГПК РФ), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

В соответствии со статьей 330 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке являются: неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела; недоказанность установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела; несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела; нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Таких нарушений при рассмотрении настоящего дела судом первой инстанции допущено не было.

Как установлено судом и следует из материалов дела, Боярских С.В. состояла в зарегистрированном браке с Б. с 19.04.1988, что подтверждается свидетельством о заключении брака /л.д.16/.

Б. являлся отцом Боярских Антона Сергеевича и Боярских Алексей Сергеевича /л.д.18,19/.

В период с 29.09.2021 по 30.10.2021 Б. находился на лечении в ГБУЗ ПК «Кунгурская больница» с диагнозом: новая коронавирусная инфекция.

30.10.2021 Б. умер, что подтверждается свидетельством о смерти III-ВГ № ** /л.д.17/.

Утверждая, что смерть Б. наступила вследствие ненадлежащего и несвоевременного оказания медицинских услуг, истцы обратились с жалобами в Министерство здравоохранения Российской Федерации и страховую медицинскую организацию «РЕСО-МЕД».

Согласно акту проверки по ведомственному контролю качества и безопасности медицинской деятельности Министерства здравоохранения Пермского края юридического лица от 11.01.2022 № 4, выявлены следующие нарушения:

- на этапе амбулаторной помощи с 29.09.2021 по 03.10.2021 нарушены подп. «б,в,е,ж,и» п. 2.1 Критериев оценки качества медицинской помощи, утвержденных приказом Министерства здравоохранения РФ от 10.05.2017 № 203н;

- на этапе стационарного лечения с 03.10.2021 по 30.10.2021 нарушены подп. «з,е,и» п.2.2 Критериев оценки качества медицинской помощи, утвержденных приказом Министерства здравоохранения РФ от 10.05.2017 № 203н.

В адрес ГБУЗ ПК «Кунгурская больница» направлено предписание № 358.

Страховой медицинской организацией «РЕСО-МЕД» проведена экспертиза качества медицинской помощи, оказанной Б.

Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи № 401Ж-21 от 27.12.2021 выявлены дефекты оформления первичной меддокументации, при лечение острого назофарингита (осмотры терапевта 29.10.2021 и 01.10.2021) не обосновано назначение препарата Амоксиклав, диспансерное наблюдение за пациентом с артериальной гипертензией проводилось не регулярно, не составлялись планы Д-наблюдения /л.д.42-43/.

Согласно экспертному заключению к акту № 401ж-21 от 27.12.2021, при проведении ЭКМП выявлены дефекты оформления первичной меддокументации, диспансерного наблюдения пациента с артериальной гипертензией /л.д.44-45/.

Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи № 383ж-21 от 28.12.2021 выявлены нарушения при оказании медицинской помощи, а именно п.3.2.2 невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее выполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, на основе клинических рекомендаций и с учетом стандартом медицинской помощи, приведшее к ухудшению состояния здоровья застрахованного лица, либо создавшее риск прогрессирования имеющегося заболевания; п.3.11 отсутствие в медицинской документации результатов обследований, осмотров, консультаций специалистов, дневниковых записей, позволяющих оценить динамику состояния здоровья застрахованного лица, объем, характер, условия предоставления медицинской помощи и провести оценку качестве оказанной медицинской помощи /л.д.46-48/.

15.12.2021 в Кунгурский МСО СУ СК РФ по Пермскому краю зарегистрирован материал проверки КРСП № 724 по факту смерти Б.

В ходе проведения проверки была проведена комплексная судебно-медицинская экспертиза на выводы которой ссылались истцы

Согласно заключению экспертов № 702 причиной смерти Б. стала новая коронавирусная инфекция с развитием диффузного альвеолярного повреждения, осложнившаяся двусторонней фибринозно-гнойной пневмонией и пневмомедиастиумом. На амбулаторном этапе оказания медицинской помощи диагноз основного заболевания Б. был поставлен правильно и своевременно. При получений положительного результата ПЦР на НКВИ лечение пациенту было назначено в соответствии с Временными рекомендациями, а при ухудшении состояния Б. его госпитализация в специализированное отделение по лечению НКВИ была осуществлена своевременно.

При оказании медицинской помощи в период с 03.10.2021 по 30.10.2022 были выявлены дефекты оказания медицинской помощи, а именно:

- нарушена кратность обследования в инфекционном отделении согласно ВМР: Приложение 2-2: «ОАК, коагулограмма, биохимический анализ крови 1 раз в 2-3 дня». Анализы выполнены 3, 8 и 12.10.21 (т.е. 1 раз в 4-5 дней);

- в качестве противовирусной терапии назначен умифеновир у пациента в стационаре, что противоречит BMP, Приложение 8-2;

- у пациента все дни госпитализации сохранялась лихорадка выше 38,0?С, нарастало значение СРП (26,8 - 32,6 - 59,4 мг/л), постепенно снижалась сатурация и появилась потребность в респираторной поддержке, на этом фоне с 10.10.21 обоснованно была назначена упреждающая противовоспалительная терапия ГКС, однако срок назначения поздний - 7 сутки госпитализации, и доза была недостаточна;

- не рассматривалась терапия ГИБТ;

- температура в дневниках не совпадает с температурным листом.

При нахождении в ОРИТ ГБУЗ ПК. «Кунгурская городская больница» с. 12.10.2021 по 30.10.2021:

- при госпитализации в ОРИТ, отделениях хирургии и терапии пациент ведется с различными диагнозами: при поступлении пневмомедиастинум и сопутствующий диагноз: COVID-19, далее реконвалесцент по COVID-19, двусторонняя полисегментарная пневмония (в том числе в клиническом диагнозе на лицевой части мед.карты, дата не указана), что является дефектом ведения медицинской документации;

- в дневниках хирургического отделения диагноз не уточняется и только при переводе в терапию диагноз: Двусторонняя полиссегментарная пневмония вирусной этиологий. 21.10.21 при повторном переводе в ОРИТ диагноз: ***. Вместе с тем, к моменту перевода в ОРИТ 12.10.2021 (14-18 день болезни по клиническим данным и анамнезу заболевания) у пациента продолжалось тяжелое течение COVID-19 с осложнениями, в том числе ОРДС, увеличением объема поражения легких до КТ 3- 4, что подтверждено неоднократными КТ ОГК, пневмомедиастинумом, подкожной эмфиземой, следовательно, диагноз основного заболевания был сформулирован неправильно;

- в качестве противовирусной терапии продолжен умифеновир, что противоречит BMP, Приложение 8-2;

- не проводился мониторинг «неконтролируемой активаций иммунной системы (гипериммунной реакции), спровоцированной острой вирусной инфекцией» - не выполнены исследования таких показателей, как ферритин, ИЛ-6, Д-Димер, лактат, исследования газов крови. СРБ выполнен полуколичественным методом. Соответственно, не продолжена, упреждающая противовоспалительная терапия ГКС, не рассматривалась терапия ГИБТ, нарушение BMP;

- при нахождении в ОРИТ с 12.10.2021 по 14.10.2021 не достигнуты целевые значения сатурации, не реализован «пошаговый подход в респираторной терапии» (раздел 5.6.3 BMP), пациент переведен в хирургию 14.10.2021 с сатурацией 89%. В хирургии сатурация 89-91% на фоне О2-терапии, осмотрен реаниматологом 16.10.2021, но был оставлен на месте. В терапии 18.10.2021 сатурация 87-89%, нет осмотра реаниматолога (Раздел 5.8 BMP);

- антибактериальная терапия назначена только 28.10.2021, то есть с запозданием;

- несмотря на наличие лейкоцитоза в ОАК (19.10.2021 - 12,1 х 109/л, 21.10.2021 - 17,6 х 109/л), со сдвигом лейкоформулы влево (21.10.2021 – 89%), эпизодов фебрильной лихорадки, непроводился контроль прокальцитонина.

Экспертами отмечено, что выявленные дефекты, а именно неверная тактика ведения и лечения пациента были факторами, которые не дали возможности своевременно распознать и предпринять меры, направленные на предотвращения дыхательной недостаточности, развивавшейся вследствие новой коронавирусной инфекции приведшей к смерти Б., поэтому в прямой причинно-следственной связи со смертью не находятся. В соответствии с действующим порядком при отсутствии причинной (прямой) связи недостатка оказания медицинской помощи с наступившим неблагоприятным исходом степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека действием (бездействием) медицинского работника, не устанавливается.

Постановлением следователя Кунгурского МСО СУ СК РФ от 27.02.2023 в возбуждении уголовного дела по факту смерти Б., *** года рождения отказано по основанию предусмотренному п.1 ч.1 ст.24 УПК РФ, то есть за отсутствием события преступления.

Разрешая заявленные требования, оценив в совокупности представленные доказательства в силу ст.67 ГПК РФ, руководствуясь положениями ст.ст. 2, 17, 41 Конституции РФ, ст.ст. 1064, 1068, 1099, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), ст.ст. 2, 4, 19, 37, 64, 98 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», разъяснениями постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 от 26.01.2010 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», допросив свидетелей, проанализировав медицинские документы, экспертное заключение, исходя из установления факта наличия недостатков (дефектов) оказания медицинской помощи Б. со стороны ответчика ГБУЗ ПК «Кунгурская больница», принимая во внимание факт утраты близкого родственника, суд первой инстанции пришел к выводу о наличии правовых оснований для взыскания с ответчика в пользу истцов денежной компенсации морального вреда.

При этом судом первой инстанции было учтено, что летальный исход для Б. был обусловлен характером и тяжестью имевшихся у него патологических процессов. Дефекты оказания медицинской помощи, допущенные ГБУЗ ПК «Кунгурская больница» сами по себе не могли привести к смерти Б., но были факторами, которые не дали возможности изменить негативный характер течения патологических процессов, то есть выявленные дефекты оказания медицинской помощи в причинно-следственной (прямой) связи с наступлением смерти Б. не находились. Учитывая характер и тяжесть патологических процессов, приведших к смерти Б. даже оказание медицинской помощи без допущения дефектов, не гарантировало благоприятный исход.

Также судом первой инстанции отмечено, что из заключения экспертов № 702 следует, что установленные дефекты медицинской помощи не стали причиной возникновения и развития у пациента заболевания, не вызвали развитие каких-либо неблагоприятных последствий, в связи с чем в прямой причинно-следственной связи между указанными дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти Б. от заболевания не имеется. Между тем, в данном случае юридическое значение может иметь и косвенная (опосредованная) причинная связь, если дефекты (недостатки) оказания медицинским персоналом ГБУЗ ПК «Кунгурская больница» могли способствовать ухудшению состоянию здоровья Б. и ограничивать его право на получение своевременного и отвечающего установленным стандартам лечения. Соответственно, выявленные дефекты однозначно повлияли на течение основного заболевания и развитие осложнений, послуживших непосредственной причиной наступления смерти Б. и исключить их связь с наступлением неблагоприятного исхода - смерти пациента нельзя, поскольку при своевременной диагностике заболевания и адекватной терапии у Б. вышеуказанные осложнения могли быть предотвращены и/или минимизированы. При этом ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи, в том числе, по причине таких дефектов ее оказания как несвоевременная (неправильная) диагностика заболевания и непроведение пациенту всех необходимых лечебных мероприятий, направленных на устранение патологического состояния здоровья, причиняет страдания, то есть причиняет вред, как самому пациенту, так и его родственникам, что является достаточным основанием для компенсации такого вреда.

Проанализировав и оценив в совокупности представленные доказательства, в том числе заключение экспертов № 702, которое отвечает требованиям относимости и допустимости доказательств, допросив в суде апелляционной инстанции эксперта Масалева В.В., судебная коллегия не нашла оснований не согласиться с выводами суда первой инстанции, который правильно квалифицировав предмет спора, дал надлежащую оценку спорным правоотношениям сторон и представленным доказательствам, правильно истолковал и применил нормы материального права, и по результатам судебного разбирательства, проведенного в установленном процессуальным законом порядке, принял по делу законное и обоснованное решение.

Как верно отмечено судом первой инстанции, смерть близкого человека сама по себе является необратимым обстоятельством, нарушающим психическое благополучие родственников и членов семьи, а также неимущественное право на родственные и семейные связи, и подобная утрата безусловно является тяжелейшим событием в жизни, неоспоримо причинившим нравственные страдания.

Вопреки доводам апеллянтов, размер компенсации морального вреда определен судом первой инстанции с учетом установленных обстоятельств дела, степени перенесенных истцами нравственных и моральных страданий, а также обстоятельств, связанных с индивидуальными особенностями истцов, которые потеряли близкую связь с супругом и отцом, характеризующуюся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством, что является невосполнимой утратой, степени вины ответчиков, и то обстоятельство, что размер компенсации морального вреда не поддается точному денежному подсчету и взыскивается с целью смягчения эмоционально-психологического состояния лица, которому он причинен, приняты во внимание требования разумности и справедливости.

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации является Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 323-ФЗ).

В пункте 21 статьи 2 Федерального закона № 323-ФЗ определено, что качество медицинской помощи – это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объёме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (части 1, 2 статьи 19 Федерального закона № 323-ФЗ).

Медицинская помощь организуется и оказывается в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями, а также на основе стандартов медицинской помощи, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации (часть 1 статьи 37 Федерального закона № 323-ФЗ).

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причинённый жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объёме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона № 323-ФЗ).

В соответствии с ч. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Применительно к правилам, предусмотренным настоящей главой, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права, либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В силу ст. 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Согласно п. 48 постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона № 323-ФЗ).

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Оценивая доводы апелляционных жалобы и представления о необоснованности определенной ко взысканию суммы компенсации морального вреда, судебная коллегия не находит оснований для изменения решения суда в части определения размера компенсации морального вреда, поскольку судом при определении размера компенсации морального вреда были учтены все фактические обстоятельства дела, в том числе и обстоятельства на которые ссылаются в жалобе истцы.

Заявляя требование о компенсации морального вреда истцами указано, что Боярских С.В. испытала сильнейший стресс, была вынуждена обратиться за медицинской помощью, без которой не смогла самостоятельно справиться с переживаниями по поводу преждевременной и неожиданной смерти супруга, сыновья также в связи с привязанностью к отцу были вынуждены пережить шок и стресс от потери близкого человека.

Определяя размер компенсации морального вреда, причиненного истцу Боярских С.В. в размере 200000 руб. и в пользу истцов Боярских А.С., Боярских А.С. в размере по 150000 руб. каждому, суд первой инстанции руководствовался нормами Гражданского кодекса Российской Федерации о том, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, оценены нравственные и моральные страдания, на которые ссылались истцы, в том числе учтены родственные связи умершего супруга, с которым Боярских С.В. состояла в зарегистрированном браке с 1988 года (33 года), смерть супруга стала для нее сильнейшим потрясением; отца истцов Боярских А.С., Боярских А.С., которые пережили шок и стресс, с родителями не проживали, поддерживали с ними тесные семейные отношения, были привязаны к отцу, помогали друг другу по хозяйству в доме и семейным делам, а также степень вины причинителя вреда (отсутствие прямой причинно-следственной связи).

При этом доказательств того, что обращение истца Боярских С.В. за медицинской помощью являлось последствием факта утраты супруга суду не представлено.

Вопреки доводам жалоб, судом первой инстанции указано на характер и степень нравственных страданий, причиненных им в связи с утратой супруга и отца, учтена степень вины причинителя вреда, характер и существо дефектов оказания медицинской помощи, допущенных ответчиком, отсутствие прямой причинно-следственной связи между допущенными дефектами медицинской помощи и наступлением смерти пациента.

Довод апелляционной жалобы о том, что оснований для уменьшения размера компенсации морального вреда не имелось и определенная судом первой инстанцией сумма не соответствует соразмерности потери истцами супруга и отца, судебная коллегия признает несостоятельным в силу следующего.

Согласно ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации (далее - СК РФ) предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (п. 1 ст. 1 СК РФ).

Законодатель, закрепив в ст. 151 ГК РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация. При этом согласно п. 2 ст. 150 ГК РФ нематериальные блага защищаются в соответствии с этим кодексом и другими законами в случаях и в порядке ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

Согласно п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», суду при разрешении спора о компенсации морального вреда, исходя из статей 151, 1101 ГК РФ, устанавливающих общие принципы определения размера такой компенсации, необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

В соответствии с пунктом 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

Вопреки доводам жалоб, определяя размер денежной компенсации причиненного истцам морального вреда все обстоятельства дела, имеющие значение для разрешения этого вопроса, судом учтены. В частности, суд правильно принял во внимание близкое родство между погибшим и истцами, что безусловно свидетельствует о переживаемых истцами нравственных страданиях, а также характер семейных отношений.

Поскольку смерть близкого человека – супруга, отца родственные отношения с которым не прерваны, не может не причинить его родным и близким людям соответствующих нравственных страданий в виде глубоких переживаний, полученного стресса, чувства потери и горя, данная утрата для истцов является невосполнимой и носит длящийся характер, суд первой инстанции, руководствуясь действующим законодательством счел возможным снизить размер заявленной компенсации морального вреда.

Вместе с тем, проверяя доводы жалоб судебная коллегия считает возможным отметить, что в обоснование размера столь значительной суммы компенсации морального вреда истцами приведены доводы о том, что смерть родного и близкого человека причинила им моральные страдания и переживания, ухудшилось состояние здоровья Боярских С.В., которая также как и супруг доверяли медицинскому учреждению, сотрудники которого отнеслись к пациенту равнодушно и лишили больного возможности вылечиться, что привело к смертельному исходу.

Между тем, допущенные медицинским учреждением дефекты, которые вопреки доводам жалобы истцов, были учтены судом первой инстанции, не стали причиной возникновения и развития у пациента заболевания, не вызвали развитие каких-либо неблагоприятных последствий. Как указал допрошенный в качестве специалиста эксперт Масалев В.В., с учетом тяжести заболевания, все выявленные дефекты оказания медицинской помощи Б. на течение заболевания не повлияли. Даже при правильно назначенном лечении исключить развитие неблагоприятного исхода у больного нельзя. Также из показаний эксперта следует, что новая коронавирусная инфекция является новым заболеванием, до конца не изученным и в настоящее время определенного лекарства на течение заболевания определить невозможно, лечатся лишь симптомы заболевания, а ряд обязательных исследований по временным методическим рекомендациям уже в 20 редакции назначаются по показаниям и не являются обязательными для всех.

Судебная коллегия приходит к выводу, что при определении размера компенсации морального вреда, вопреки доводам жалоб, суд первой инстанции, приняв во внимание все установленные по делу обстоятельства, требования разумности и справедливости, правомерно определил ко взысканию сумму компенсации морального вреда в пользу супруги Боярских С.В., прожившей с супругом в браке более 33 лет, который являлся для нее опорой и поддержкой в размере 200000 руб., в пользу сыновей Боярских А.С., Боярских А.С. в размере по 150000 руб. каждому, которую судебная коллегия находит обоснованной и не находит оснований для увеличения присужденной судом суммы, определенной при правильном применении положений статьи 1101 ГК РФ, поскольку размер компенсации морального вреда определен с учетом всех обстоятельств дела, является соразмерным перенесенными истцами моральными и нравственными страданиями, отвечает признакам справедливого возмещения за перенесенные истцами страдания и обеспечивает баланс частных и публичных интересов. Заявленная истцами с ответчика ко взысканию сумма в размере по 1000000 руб. обоснованно по мнению суда первой инстанции признана чрезмерно завышенной и неразумной, учитывая отсутствие прямой причинно-следственной связи, с чем не может не согласиться судебная коллегия.

Доводы истцов, описывающие столь глубокую степень их нравственных страданий, не могут быть приняты в качестве оснований для увеличение размера компенсации морального вреда, поскольку по части не соотносимы с действиями и допущенными нарушениями ответчиком, а вытекают из эмоциональной оценки обстоятельств, связанных с необходимостью сопереживания при имеющемся у супруга, отца истцов состоянии здоровья и последующей его смерти.

Судебная коллегия также считает возможным учесть и то обстоятельство, что размер компенсации морального вреда не поддается точному денежному подсчету и взыскивается с целью смягчения эмоционально-психологического состояния лица, которому он причинен.

Доводы апелляционной жалобы истцов о том, что суд неправильно оценил имеющиеся в деле доказательства, судебная коллегия отвергает, поскольку из содержания оспариваемого судебного акта следует, что судом первой инстанции с соблюдением требований статей 12, 55, 56, 195, части 1 статьи 196 ГПК РФ, в качестве доказательств, отвечающих статьям 59, 60 ГПК РФ, приняты во внимание представленные в материалы дела доказательства в их совокупности, которым дана оценка как того требует статья 67 ГПК РФ.

Иные доводы апелляционной жалобы несущественны, не имеют определяющего правового значения для правильного разрешения спора, не влияют на существо принятого по делу судебного акта и не могут являться основанием к их отмене.

По сути, доводы, содержащиеся в апелляционной жалобе, направлены на переоценку доказательств, не содержат фактов, которые не были проверены и не учтены судом при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта по существу, влияли бы на обоснованность и законность судебного решения, либо опровергали бы изложенные выводы.

Нарушений норм материального и процессуального права, повлекших вынесение незаконного решения, судебной коллегией не установлено.

При таком положении судебная коллегия полагает, что решение суда первой инстанции является законным, обоснованным, оснований для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке, предусмотренных ст. 330 ГПК РФ, не усматривает.

Руководствуясь ст.ст.199, 328 ГПК РФ, судебная коллегия

определила:

решение Кунгурского городского суда Пермского края от 25.05.2023 оставить без изменения, апелляционную жалобу Боярских Светланы Викторовны, Боярских Антона Сергеевича, Боярских Алексея Сергеевича, апелляционное представление Кунгурского городского прокурора в остальной части без удовлетворения.

Председательствующий: подпись

Судьи: подпись

Копия верна: судья М.В. Крюгер