Решение от 01.02.2021 по делу № 22-6/2021 от 21.12.2020

Судья Шекера О.С. Дело № 22-6/2021

А П Е Л Л Я Ц И О Н Н О Е О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

город Псков 1 февраля 2021 года

Судебная коллегия по уголовным делам Псковского областного суда в составе:

председательствующего судьи Улановой Ю.Ю.,

судей Шабалиной Е.И., Курчановой Н.И.,

при ведении протокола судебного заседания

помощником судьи Брусовой Е.В.,

с участием: прокуроров Петкевича В.С., Зюзько О.Б.,

осужденного Комлева Г.В.,

защитника осужденного – адвоката Городецкого В.С.

рассмотрела апелляционные жалобы и дополнения к ним осужденного Комлева Г.В. и его защитника – адвоката Городецкого В.С., а также апелляционное представление государственного обвинителя Зюзько О.Б. на приговор Псковского городского суда Псковской области от 17 июня 2020 года, которым

Комлев Г.В., (дд.мм.гг.) года рождения, уроженец <****>, имеющий на иждивении одного несовершеннолетнего ребенка – С.М., (дд.мм.гг.) 2016 года рождения, ранее судимый:

– 17 мая 1995 года Псковским областным судом по п.п. «а», «н» ст. 102 УК РСФСР, п.п. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР, с применением ч. 1 ст. 40 УК РСФСР – к 14 годам лишения свободы (с учетом изменений, внесенных постановлением Псковского городского суда от 19 декабря 2013 года); освобожденного условно – досрочно 13 февраля 2004 года на 4 года 7 месяцев 28 дней;

– 1 февраля 2007 года Псковским городским судом Псковской области по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 1 ст. 228¹ УК РФ с применением ч. 2 ст. 69 УК РФ и ст. 70 УК РФ – к 8 годам 3 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима; освобожденного условно – досрочно 16 декабря 2012 года на 1 год 9 месяцев 1 день (с учетом изменений, внесенных постановлением Псковского городского суда Псковской области от 19 декабря 2013 года); условно – досрочное освобождение отменено по приговору Псковского городского суда Псковской области от 10 января 2014 года, по которому Комлев Г.В. освобожден по отбытии наказания 31 декабря 2015 года;

– 27 сентября 2019 года – Псковским городским судом Псковской области – по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 161 УК РФ – к 4 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима (наказание отбыто);

осужден по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ к 6 годам лишения свободы.

На основании ч. 3 и ч. 5 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения назначенного наказания с наказанием по приговору Псковского городского суда от 27 сентября 2019 года окончательно определено к отбытию – 6 лет 4 месяца лишения свободы в исправительной колонии особого режима с ограничением свободы на срок 1 год и возложением определенных обязанностей, указанных в приговоре.

Срок наказания исчислен со дня вступления приговора в законную силу с зачетом срока наказания, отбытого по приговору Псковского городского суда от 27 сентября 2019 года (с 27 сентября 2019 года по 26 января 2020 года).

На основании п. «а» ч. 3¹ ст. 72 УК РФ постановлено зачесть в срок лишения свободы время содержания под стражей с 8 мая по 26 сентября 2019 года, а также с 27 января 2020 года до дня вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в исправительной колонии особого режима.

Заслушав доклад судьи Улановой Ю.Ю., проверив материалы уголовного дела, выслушав осужденного Комлева Г.В. и его защитника Городецкого В.С., поддержавших доводы апелляционных жалоб и просивших о снижении назначенного наказания, мнение прокурора Зюзько О.Б., поддержавшей апелляционное представление и указавшей на отсутствие оснований для удовлетворения жалоб стороны защиты, судебная коллегия

У С Т А Н О В И Л А:

Комлев Г.В. признан виновным в том, что 8 мая 2019 года, в период с 12 часов 00 минут до 14 часов 28 минут, находясь в состоянии алкогольного опьянения по месту своего фактического проживания по адресу: <****>, на почве личных неприязненных отношений, вызванных ссорой, кухонным ножом умышленно нанес В.А. шесть ударов: 1 – в область правого предплечья, 1 – в область грудной клетки, 1 – в область тазобедренного сустава и 3 – в область живота.

В результате этих ударов В.А. были причинены повреждения: в виде трех ран в области живота и одной раны в области тазобедренного сустава, проникающих в брюшную полость с повреждением тонкой кишки и брыжейки, повлекших тяжкий, опасный для жизни вред здоровью потерпевшего, а также непроникающая в плевральную полость рана передней поверхности правой половины грудной клетки и рана нижней трети правого плеча, повлекшие легкий вред здоровью по признаку кратковременного расстройства здоровья до трех недель.

В судебном заседании Комлев Г.В. вину признал частично.

Не отрицая нанесения ударов ножом В.А., указал на отсутствие умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему, пояснив, что его действия были обусловлены физическим насилием со стороны В.А.., который ударил его в челюсть, схватил за кадык (<данные изъяты>).

В апелляционной жалобе адвоката Городецкого В.С. ставится вопрос об изменении приговора в связи с неправильным применением закона при назначении наказания, а также суровостью назначенного наказания.

В частности, указано, что осужденному назначено чрезмерно суровое наказание, без фактического учета смягчающих наказание обстоятельств – частичного признания вины, раскаяния в содеянном, принятия мер к вызову сотрудников «скорой» медицинской помощи, наличия несовершеннолетнего ребенка и престарелых родителей, характеристики с места работы и состояния здоровья Комлева Г.В., которые, по мнению защитника, давали основания для применения ч. 3 ст. 68 УК РФ.

Одновременно в жалобе указывается, что приговор постановлен на основе недопустимых доказательств: так, осмотр места происшествия – квартиры № <****>, вопреки требованиям ч. 5 ст. 177 УПК РФ, произведен без согласия проживающих в нем лиц – К.В, и К.О. (отца и матери осужденного) и без судебного решения, принятого в порядке ст. 165 УПК РФ.

При этом подписи в протоколе осмотра от их имени могут содержать признаки фальсификации, в связи с чем стороной защиты заявлялось ходатайство о производстве почерковедческой экспертизы, в назначении которой судом необоснованно отказано.

Кроме того, участвовавший при производстве осмотра места происшествия специалист Ф.Д. не был предупрежден об уголовной ответственности по ст. 307 и 308 УПК РФ.

Также недопустимыми доказательствами являются свидетельские показания Е.О. на предварительном следствии, поскольку они даны ею в состоянии сильного алкогольного опьянения, психологического стресса и давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, о чем свидетель пояснила суду.

Допросы потерпевшего В.А. с выходом на место происшествия и следственный эксперимент проведены с нарушением требований ст. 194 и 181 УПК РФ, поскольку следователем не предпринято мер по согласованию доступа в квартиру с собственниками, в результате чего показания потерпевшего на месте фактически не проверены, а искусственно воссозданная обстановка места происшествия в кабинете следователя, отличающегося от кухни по форме и размерам, не отражает реальную обстановку на месте происшествия.

В нарушение положений ч. 2 ст. 167 УПК РФ при ознакомлении с материалами оконченного производством уголовного дела обвиняемому, отказавшемуся подписать протокол, не была предоставлена возможность дать объяснения по поводу причин такого отказа.

В апелляционной жалобе и в дополнениях к ней осужденный Комлев Г.В. указывает на нарушения уголовно – процессуального закона, допущенные при расследовании и рассмотрении уголовного дела судом, а также на нарушения при назначении наказания.

В частности, ссылается на то, что фактически он не был ознакомлен с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, о чем свидетельствует отсутствие его подписи в протоколе ознакомления.

В качестве доказательств его вины в обвинительном заключении неправомерно указан фальсифицированный протокол очной ставки с потерпевшим В.А,

Обвинительный приговор, по его мнению, основан на предположениях, кроме того, вопреки требованиям ст. 389¹⁶УПК РФ, суд при наличии противоречивых доказательств, не указал в приговоре мотивы, по которым он принял одни из доказательств и отверг другие.

Не согласен с приведенной в приговоре оценкой доказательств, в частности, его показаний и показаний потерпевшего, а также указанием в приговоре об оказании им (Комлевым Г.В.) давления в ходе допроса на В.А.

Ссылается на нарушение ст. 240 УПК РФ.

Как указано в жалобах, судом не были учтены свидетельские показания К.О., Е.О., Г.К., Г.Н. и М.А., характеризующие его «с хорошей стороны» как неагрессивного человека, а также в той части, в которой свидетели подтвердили указанные им обстоятельства происшедшего: обоюдную драку и наличие у него телесных повреждений.

В приговоре содержится неправильная оценка его доводов о нахождении в состоянии необходимой обороны с учетом показаний свидетеля Г.Н. со ссылкой на то, что об отсутствии нападения со стороны потерпевшего свидетелю стало известно с его (Комлева Г.В.) слов, тогда как об обстоятельствах происшествия Г.Н, сообщил не он, а свидетель Е.О.

Наоборот, данный свидетель подтвердил наличие у него телесных повреждений, пояснив, что Комлев Г.В. «был сильно избит».

Указывает, что содержание протокола судебного заседания является неполным, в нем не отражены моменты, имеющие существенное значение, и его содержание не соответствует фактическим обстоятельствам, имевшим место в ходе судебного разбирательства, в том числе ссылается на искажение своих показаний.

Обращает внимание на нарушение сроков рассмотрения его замечаний на протокол судебного заседания, противоречивость выводов, изложенных в постановлении об отказе в удостоверении замечаний от 9 декабря 2020 года, в связи с чем просит его отменить.

Утверждает, что в нарушение ст. 293 УПК РФ ему не было предоставлено последнее слово.

Во вводной части приговора не указаны все прокуроры, поддерживавшие государственное обвинение, в частности, Я.М. и П.И,, а также секретарь судебного заседания А.Н..

В резолютивной части приговора суд указал о применении принципа частичного сложения наказаний, однако фактически применил принцип полного сложения, а также не указал, какое наказание было назначено по предыдущему приговору.

Кроме того, учитывая, что предыдущим приговором (Псковского городского суда от 27 сентября 2019 года), он был осужден по ч. 1 ст. 161 УК РФ к 4 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, суд неправомерно, по его мнению, определил ему отбывание наказания в исправительной колонии особого режима, чем было ухудшено его положение и назначено чрезмерно суровое наказание.

Судом неправильно разрешен вопрос о вещественных доказательствах, в частности, принадлежащие ему спортивные брюки, надетые в момент преступления на потерпевшем, были переданы последнему.

Назначенное наказание находит чрезмерно суровым, так как тяжких последствий от его действий не наступило, судом не были учтены мнение потерпевшего, указавшего на отсутствие претензий и провокационный характер действий последнего, связанных с высказыванием оскорблений и применением насилия к нему, то обстоятельство, что имело место обоюдная драка, кроме того, по его мнению, наказание не соответствует данным, характеризующим его личность.

Так, вывод суда о содержании характеристик с места отбывания наказания из ФКУ ИК – 4 УФСИН России по Псковской области и по месту жительства участковым инспектором как отрицательных противоречит материалам уголовного дела, поскольку по месту отбывания наказания он характеризуется удовлетворительно, злостным нарушителем режима исправительного учреждения не признавался, а совершение им административных нарушений не позволяют сделать однозначный вывод о нем как о лице, отрицательно характеризующимся в целом.

Не в полной мере были учтены имеющиеся у него заболевания и сотрудничество со следствием, признание им факта нанесения ножевых ранений.

Судом не принято во внимание, что его родители являются инвалидами и пожилыми людьми, что будет препятствовать посещению ими исправительного учреждения, в связи с чем просит изменить режим исправительного учреждения – с особого на строгий.

Полагает, что судом необоснованно восстановлен срок государственному обвинителю для принесения апелляционного представления. Возражения на жалобы поданы прокурором также с нарушением установленных судом сроков.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Зюзько О.Б. просит об изменении приговора, указывая, что, несмотря на обоснование в мотивировочной части приговора необходимости назначения Комлеву Г.В. дополнительного наказания в виде ограничения свободы, суд ошибочно в резолютивной части приговора при назначении наказания по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ не указал об этом, назначив его только по совокупности преступлений.

В связи с этим ставит вопрос об усилении наказания по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ с указанием о назначении дополнительного наказания в виде ограничения свободы и возложением определенных обязанностей, перечисленных в представлении.

Также в резолютивной части приговора суд ошибочно указал о назначении окончательного наказания путем частичного сложения по правилам ч. 3 и ч. 5 ст. 69 УК РФ, тогда как в мотивировочной части приговора имеются суждения о применении принципа полного сложения, которые и применены фактически.

В суде апелляционной инстанции прокурор Зюзько О.Б. апелляционное представление поддержала. В возражениях на жалобы просила оставить их без удовлетворения.

Осужденный Комлев Г.В. и его защитник – адвокат Городецкий В.С., поддержав доводы жалоб, просили о снижении назначенного наказания и изменении вида исправительного учреждения.

Проверив материалы уголовного дела, а также исследовав в судебном заседании данные, характеризующие личность Комлева Г.В., выслушав мнение сторон, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Выводы суда о виновности Комлева Г.В. в умышленном причинении В.А. тяжкого вреда здоровью, опасного для его жизни, соответствуют фактическим обстоятельствам дела, установленным в ходе судебного разбирательства и основываются на достаточной совокупности исследованных в судебном заседании доказательств.

Так, Комлев Г.В. в суде первой инстанции не отрицал того факта, что в результате его действий В.А, были причинены тяжкие телесные повреждения.

Из показаний потерпевшего В.А, на следствии, оглашенных судом в порядке ч. 3 ст. 281 УПК РФ, следует, что ножевые ранения ему были причинены Комлевым Г.В. после «потасовки», борьбы и исчерпания конфликта, после которых Комлев Г.В. резал на кухонном столе грудинку, держа нож, повернулся к нему и сказал: «Сейчас буду резать».

После этого подошел к нему и нанёс ножом один удар в область правого предплечья, затем три удара в область живота, один удар в область грудной клетки и ещё один в область правого тазобедренного сустава, от которых он упал на пол (<данные изъяты>).

Из показаний свидетеля Е.О. в судебном заседании следует, что они втроем – она, В.А, и Комлев Г.В. на кухне в квартире последнего употребляли спиртные напитки, помнит, что потерпевший и Комлев Г.В. «сцепились» из – за ревности последнего к ней, стали друг друга оскорблять, обстоятельств нанесения ножевых ранений не видела, так как спала, проснулась, когда пришла мать Комлева Г.В., а В.А, лежал, держал руку на груди (<данные изъяты>).

Из показаний свидетелей К.О. в суде и К.В., оглашенных в порядке ч. 1 ст. 281 УПК РФ, следует, что когда они приехали с дачи домой, в квартире, кроме сына, находилась женщина и мужчина, у которого была кровь на теле и одежде.

О.В. вызвала «скорую помощь», а прибывшие работники, оказавшие первую медицинскую помощь, вызвали сотрудников полиции (<данные изъяты>).

Из свидетельских показаний сотрудников выездной бригады скорой медицинской помощи К.Е.. и Г.З., оглашенных в соответствии с ч. 1 ст. 281 УПК РФ, усматривается, что, прибыв в квартиру, они обнаружили мужчину с множественными резаными ранениями: груди, живота и бедра, которому оказали первую медицинскую помощь (<данные изъяты>).

Согласно протоколу осмотра места происшествия – квартиры № <****>, в помещении кухни на коврике на полу, а также на скатерти обнаружены пятна бурого цвета, в прихожей обнаружен и изъят кухонный нож с пятнами вещества бурого цвета, являющиеся по заключению судебной биологической экспертизы, кровью человека, происхождение которой от В.А. не исключается (том 1 л.д. 23 – 34, 99 – 105).

Кроме того, в ходе осмотра со стакана, находившегося на столе в кухне и с внутренней поверхности двери кухни, изъяты следы рук человека, которые по заключению дактилоскопической экспертизы оставлены соответственно большим пальцем правой руки Воронина А.Е. и средним пальцем левой руки Комлева Г.В. (<данные изъяты>).

По заключению судебно – медицинской экспертизы у В.А, выявлены: три раны в области живота и одна в области правого тазобедренного сустава, проникающие в брюшную полость с повреждением тонкой кишки и ее брыжейки, причинившие тяжкий, опасный для жизни вред здоровью потерпевшего; а также рана передней поверхности правой половины грудной клетки и рана нижней трети правого плеча, возникшие от шести воздействий острого колюще – режущего предмета и не могли образоваться при самостоятельном падении на плоскость (<данные изъяты>).

Исследовав и оценив совокупность вышеуказанных доказательств, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о доказанности вины Комлева Г.В. в умышленном причинении В.А. тяжкого вреда здоровью, опасного для его жизни, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Вопреки доводам жалоб, судом первой инстанции в приговоре приведены мотивы, по которым он принял одни из доказательств и отверг другие.

В частности, в приговоре аргументированы выводы об отсутствии признаков необходимой обороны или превышения ее пределов, оснований не согласиться с которыми у суда апелляционной инстанции не имеется.

Согласно положениям ч. 1 ст. 37 УК РФ не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

Таких обстоятельств, которые свидетельствовали бы о наличии со стороны потерпевшего общественно опасного посягательства, по делу не установлено.

Так, потерпевший в ходе предварительного следствия категорически отрицал нанесение Комлеву Г.В. ударов, утверждая, что Комлев Г.В. от него не оборонялся, наоборот, он пытался Комлева Г.В. успокоить, удары ножом Комлев Г.В. нанес ему после окончания «потасовки», перед этим резал на столе мясное изделие, и, повернувшись к нему с ножом, агрессивно сказал: «Сейчас буду резать», после чего стал наносить ему удары (<данные изъяты>).

В суде В.А, был допрошен трижды – 7 ноября 2019 года, 16 декабря 2019 года (с воспроизведением видеозаписи протокола допроса потерпевшего от 6 сентября 2019 года, <данные изъяты>), а также 10 марта 2020 года (по обстоятельствам проведения следственного эксперимента), кроме того, давал пояснения по вопросам участников судебного разбирательства, изменив показания, данные на следствии.

Так, пояснил, что удары ножом Комлев Г.В. нанес ему во время обоюдной драки, возникшей, вероятно, из – за ревности, в ходе которой он схватил Комлева Г.В. за кадык, тот захрипел, и он (В.А,) его отпустил, при этом каким образом и когда нож оказался в руках Комлева Г.В., пояснить не может; фразы «сейчас я буду тебя резать» не произносил (<данные изъяты>).

Каких – либо убедительных доводов изменения показаний потерпевший суду не привел, сославшись, что при допросе на следствии находился в «бредовом состоянии» (ФИО84).

При воспроизведении видеозаписи протокола допроса пояснил, что не помнит ни обстоятельств, ни самого факта первой драки, в ходе которой он схватил Комлева Г.В. за кадык, потом драка прекратилась, «все успокоились», после чего Комлев Г.В. действительно резал мясной продукт, в этот момент драки не было, затем снова стали драться, взаимно наносить удары друг другу, в ходе чего он нанес Комлеву Г.В. «пару ударов по ребрам», а последний нанес ему ножевые ранения (<данные изъяты>).

Вопреки доводам осужденного, показания В.А,., содержащиеся в протоколе судебного заседания, как следует из аудиозаписи вышеуказанных судебных заседаний, соответствуют фактически данным им показаниям (файл <данные изъяты>, в том числе записи на файле <данные изъяты>; файл <данные изъяты>, в том числе запись файла <данные изъяты>).

Суд первой инстанции обоснованно принял во внимание показания В.А,, данные в ходе предварительного расследования, надлежаще мотивировав свои выводы в приговоре, и, оценивая его показания, обоснованно исходил из того, что:

– в ходе предварительного следствия В.А, неоднократно пояснял о неожиданном для него нанесении Комлевым Г.В. ножевых ранений в тот момент, когда никакой драки между ними не было, а также о предшествующей этому фразе осужденного;

– измененные в суде показания В.А, носили непоследовательный и противоречивый характер, в частности, указав первоначально об обоюдной драке, затем пояснил, что не помнит факта драки и ее обстоятельств;

– впервые о примененном им насилии (нанесении ударов и «хватании за кадык») в отношении Комлева Г.В. потерпевший сообщил только в судебном заседании 7 ноября 2019 года, то есть спустя полгода после событий; причем даже из этих показаний следует, что данное обстоятельство не имело место в момент нанесения ему ножевых ранений Комлевым Г.В.

Из показаний Г.К. и Г.Н,., которые видели Комлева Г.В. после происшедшего вечером того же дня (8 мая 2019 года), следует, что Комлев Г.В. не сообщил им о нападении на него потерпевшего, оба отметили, что Комлев Г.В. хромал. Г.К. также пояснила, что каких – либо видимых телесных повреждений у Комлева Г.В. не было, Г.Н. показал, что точно не помнит, «может, были ссадины», «был в царапинах» (<данные изъяты>).

Из заключения судебно – медицинской экспертизы и показаний фельдшера скорой медицинской помощи М.А, выезжавшего в ИВС УМВД России по г. Пскову, следует, что выявленное у Комлева Г.В. при помещении в ИВС 9 мая 2019 года телесное повреждение в виде кровоподтека правой голени, а также указанные в акте о наличии у задержанного повреждений (ссадины над правой бровью, животе, груди и колене), не подтверждают доводы Комлева Г.В. о применении к нему насилия в указанное в обвинении время путем удушающего приема, а имевшийся у него перелом ключицы, согласно показаниям специалиста – врача – травматолога У.А.., имеет застарелый характер с давностью образования более трех недель (<данные изъяты>).

Из заключения ситуационной медико – криминалистической экспертизы и показаний эксперта Г.Ю. в суде следует, что при указанных Комлевым Г.В. обстоятельствах (отмахивался от потерпевшего ножом) образование установленных у потерпевшего повреждений исключается (<данные изъяты>).

Оценив вышеуказанные доказательства, а также непоследовательность показаний Комлева Г.В. о применении к нему В.А, насилия в виде хватания и сдавливания кадыка и травмирования ключицы, в частности, появление конкретных обстоятельств данной версии только в судебном заседании, суд первой инстанции обоснованно констатировал несостоятельность доводов подсудимого и отсутствие со стороны В.А, общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни или угрозой применения такого насилия.

Также правильно, с приведением соответствующего обоснования судом первой инстанции отвергнуты доводы о неосторожном характере действий Комлева Г.В., которые противоречат его же версии об умышленном нанесении ударов в состоянии необходимой обороны, а также фактическим обстоятельствам дела, связанными с количеством, локализацией и характером имеющихся у потерпевшего повреждений.

Вопреки доводам, приведенным в жалобах, исследованные доказательства оценены судом первой инстанции в соответствии с требованиями, изложенными в ст.ст. 17 и 88 УПК РФ с точки зрения их относимости, допустимости и достаточности для разрешения дела.

В частности, судом проверялись доводы защитника о недопустимости протокола осмотра места происшествия, составленного, по его мнению, с нарушением требований ч. 5 ст. 177 УПК РФ, имеющего признаки фальсификации подписей, в ходе которого участвующему специалисту не разъяснялись положения ст.ст. 307 и 308 УПК РФ.

В приговоре изложены убедительные основания, по которым данная позиция стороны защиты признана несостоятельной, оснований не согласиться с которыми судебная коллегия не усматривает.

Как видно из материалов дела, осмотр места происшествия – квартиры, имел место в порядке ст. 177 УПК РФ до возбуждения уголовного дела в связи с поступившим сообщением о госпитализации потерпевшего с множественными проникающими ранениями (<данные изъяты>) в целях срочного обнаружения и закрепления следов преступления.

Осмотр проводился с участием понятых, в присутствии и с согласия проживающих в ней лиц – К.В. и К.О., о чем свидетельствуют их подписи в протоколе (<данные изъяты>).

При этом положения п. 4 ч. 2 ст. 29, ч. 5 ст. 165, ст. 176, 177 УПК РФ не предусматривают необходимость получения судебного решения на производство осмотра места происшествия в жилище при наличии согласия на осмотр жилища проживающих в нем лиц.

Данных о том, что присутствовавшие лица были каким – либо образом ограничены в возможности возражать против действий сотрудников правоохранительных органов, расценивая их как нарушение своих личных прав, не имеется и стороной защиты не представлено.

Данные обстоятельства подтвердила допрошенная в судебном заседании свидетель С.О., участвовавшая при осмотре в качестве понятой, а также сама К.О. (<данные изъяты>).

Участие в ходе осмотра специалиста Ф.Д., производившего фотосъемку и измерения, соответствовало положениям ст. 58 УПК РФ.

При таких обстоятельствах судебная коллегия признает выводы суда об отсутствии нарушений требований ч. 5 ст. 177 УПК РФ при производстве осмотра места происшествия 8 мая 2019 года правильными.

Ссылка в жалобах об использовании иных недопустимых доказательств – свидетельских показаний Е.О. на предварительном следствии, данных в состоянии сильного алкогольного опьянения, психологического стресса и давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, а также протокола очной ставки К.А. с потерпевшим, противоречит материалам дела, так как данные доказательства в приговоре не приведены.

Утверждения стороны защиты о нарушениях ст. 194 УПК РФ и ст. 181 УПК РФ при производстве допроса потерпевшего В.А, с выходом на место происшествия и в ходе следственного эксперимента не основаны на законе и материалах дела, поскольку нарушений уголовно – процессуального закона, влекущих признание данных доказательств недопустимыми, не допущено.

Доводы осужденного и его защитника сводятся к несогласию с установленными по делу фактическими обстоятельствами и оценкой представленных доказательств, что само по себе не свидетельствует о неправильном применении судом норм материального и процессуального права, повлиявших на законность постановленного приговора.

Как правильно признал суд первой инстанции, проанализировав процессуальные документы, составленные по окончании следственных действий, связанные с совместным ознакомлением обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела (<данные изъяты>), немотивированный отказ обвиняемого от подписи в протоколе ознакомления, учитывая предоставленное время (два дня – 16 и 17 сентября 2019 года), объем уголовного дела (3 тома), а также запись защитника о фактическом ознакомлении, опровергают доводы Комлева Г.В. о нарушении положений ст. 217 УПК РФ и права обвиняемого на защиту.

Ссылка Комлева Г.В. на нарушение судом требований ст. 240 УПК РФ лишена фактического обоснования.

Несмотря на доводы жалобы осужденного, а также замечания (<данные изъяты>), протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259 УПК РФ.

В нем правильно зафиксирован его ход, указаны заявления, возражения, ходатайства, вопросы участвующих в уголовном деле лиц, достаточно подробно записаны их показания и ответы, а также реплики, содержание выступлений, отражены принятые судом процессуальные решения и иные значимые для дела обстоятельства, что подтверждается имеющейся аудиозаписью судебного заседания.

Вопреки утверждениям Комлева Г.В., его показания, показания потерпевшего и свидетелей, в том числе Г.Н.., приведены без искажения содержания, о чем свидетельствует аудиозапись протоколов, в частности, файлы <данные изъяты> и др.

Замечания на протокол судебного заседания, рассмотрены судом в соответствии с требованиями ст. 260 УПК РФ, вынесенное 9 декабря 2020 года постановление является мотивированным (<данные изъяты>).

Несоблюдение 3 – х суточного срока рассмотрения замечаний, установленного ст. 260 УПК РФ на законность принятого решения не повлияло.

Доводы Комлева Г.В. о нарушении права на защиту в связи с непредоставлением ему последнего слова суд апелляционной инстанции находит надуманными, несоответствующими протоколу судебного заседания (<данные изъяты>).

Отсутствие аудиозаписи одного судебного заседания – от 15 июня 2020 года, в ходе которого был допрошен специалист У.А.., проведены прения, заслушано последнее слово подсудимого, после чего суд удалился для постановления приговора, обусловлено объективными причинами, о чем суду апелляционной инстанции представлен соответствующий акт.

Государственный обвинитель Зюзько О.Б. подтвердила суду апелляционной инстанции факт предоставления подсудимому последнего слова.

Иные доводы, приведенные в жалобах (в том числе связанные с неуказанием во вводной части приговора всех принимавших участие в судебном разбирательстве государственных обвинителей, секретаря, нарушением сроков рассмотрения замечаний на протокол судебного заседания, подачу прокурором возражений на апелляционные жалобы) не влияют на оценку законности и обоснованности состоявшегося решения.

Рассматривая доводы стороны защиты о необоснованном восстановлении государственному обвинителю срока для принесения апелляционного представления суд приходит к следующим выводам.

Согласно положениям ч. 1 ст. 389⁴ УПК РФ апелляционные жалоба, представление на приговор суда первой инстанции могут быть поданы в течение 10 суток со дня постановления приговора, а осужденным, содержащимся под стражей, – в тот же срок со дня вручения.

Согласно положениям ч. 1 и ч. 2 ст. 389⁵ УПК РФ в случае пропуска срока обжалования по уважительной причине лица, имеющие право подать жалобу или представление, могут ходатайствовать перед судом, постановившим приговор или вынесшим иное обжалуемое решение, о восстановлении пропущенного срока.

Постановление судьи об отказе в восстановлении пропущенного срока может быть обжаловано в вышестоящий суд, который вправе отменить такое постановление и рассмотреть поданные апелляционные жалобу, представление по существу либо вернуть их в суд, вынесший обжалуемое судебное решение, для выполнения требований, предусмотренных статьей 389⁶ УПК РФ.

Прямое указание в ч. 2 ст. 389⁵ УПК РФ о возможности обжалования отказа в восстановлении срока обусловлено характером такого решения, препятствующего доступу к правосудию.

Таким образом, положения части первой статьи 130 и статьи 389⁵ УПК РФ, устанавливая право участников уголовного судопроизводства (в том числе со стороны обвинения) обжаловать судебные решения и право – при необходимости – на восстановление пропущенного по уважительной причине срока обжалования, не предусматривают возможность самостоятельного обжалования решения суда о восстановлении срока.

Вместе с тем, как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, отсутствуют препятствия для проверки правомерности указанного решения одновременно и в связи с рассмотрением судом второй инстанции жалобы по существу (определения от 26 января 2010 года № 109-О-О, от 15 июля 2010 года N 1033-О-О и от 26 мая 2011 года N 670-О-О и от 29 сентября 2020 года № 2014-О).

Таким образом, по смыслу уголовно – процессуального закона, решение суда первой инстанции о восстановлении срока на апелляционное обжалование (принесение апелляционного представления) может быть проверено судом апелляционной инстанции на предмет его соответствия требованиям ст. 7 УПК РФ вместе с итоговым решением по делу.

Лицо, пропустившее срок обжалования, должно представить суду убедительные причины такого пропуска, оценка уважительности или неуважительности которых относится к компетенции суда. Уважительными причинами признаются те, которые объективно препятствовали исполнению процессуального действия или исключали его своевременное совершение, и их наличие устанавливается судом на основе исследования фактических обстоятельств и подтверждающих их доказательств.

При этом нормы уголовно – процессуального закона не обязывают суд, постановивший приговор, восстанавливать срок апелляционного обжалования приговора лишь по причине отсутствия сторон при оглашении приговора, вручения судебного решения по истечении пятисуточного срока без выяснения обстоятельств, которые послужили причиной к несвоевременной подаче апелляционного представления.

Как неоднократно указывал Конституционный Суд РФ, судебное решение, принимаемое по результатам рассмотрения ходатайства о восстановлении срока, в силу требований ч. 4 ст. 7 УПК РФ должно быть законным, обоснованным и мотивированным (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 28 сентября 2017 года № 2134-О, от 26 ноября 2018 года № 2823-О, от 19 декабря 2019 года № 3286-О, 28 мая 2020 года № 1285-О и др.)

Приговор по настоящему делу постановлен 17 июня 2020 года, и эта дата государственному обвинителю, не явившемуся на оглашение приговора, была известна (<данные изъяты>), соответственно, срок обжалования приговора для государственного обвинителя истекал 29 июня 2020 года.

Копия приговора направлена в прокуратуру города Пскова 18 июня 2020 года (<данные изъяты>).

29 июня 2020 года осужденным и его защитником поданы апелляционные жалобы, в том числе с доводами, впоследствии приведенными в апелляционном представлении.

Только 12 августа 2020 года, то есть спустя почти 2 месяца после постановления приговора, государственным обвинителем Зюзько О.Б. подано апелляционное представление с приведением доводов, существенно ухудшающих положение осужденного, при этом автор апелляционного представления одновременно обратилась с ходатайством о восстановлении процессуального срока, пропущенного «в связи с большой загруженностью в судебных заседаниях» (<данные изъяты>).

В обоснование ходатайства каких – либо данных и документов, подтверждающих уважительность причины пропуска, не представлено.

По результатам рассмотрения ходатайства 18 августа 2020 года в судебном заседании, на которое государственный обвинитель, будучи уведомленным, не явился « в связи с занятостью в других процессах» (<данные изъяты>), ходатайство было удовлетворено (<данные изъяты>).

Удовлетворив ходатайство прокурора о восстановлении срока на обжалование, суд первой инстанции признал в качестве таких уважительных причин большую загруженность государственного обвинителя, в связи с которой он не смог своевременно изучить письменный текст приговора, выявить его недостатки и подготовить апелляционное представление (<данные изъяты>).

Между тем из материалов уголовного дела видно, что прокурором не было представлено и судом не исследовалось никаких сведений, достоверно подтверждающих «большую загруженность» и объективную невозможность изучения 20 – ти страничного текста приговора в течение 10 суток, предусмотренных законом.

Не представлено таких данных государственным обвинителем Зюзько О.Б. и в суд апелляционной инстанции, при этом какого – либо отношения к высказанным доводам стороны защиты прокурором высказано не было.

Таким образом, доказательств тому, что прокурор был каким-либо образом ограничен в возможности своевременной реализации своего процессуального права на оспаривание приговора, стороной обвинения не представлено.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии убедительных обоснований уважительности причин пропуска срока для принесения государственным обвинителем апелляционного представления, и, учитывая возможность оценки вынесенного судом решения на предмет его соответствия требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ, полагает, что доводы, изложенные в представлении, рассмотрению не подлежат.

Действия осужденного по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ квалифицированы судом верно.

Выводы суда о виде и размере наказания за совершенное преступление, предусмотренное п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ в виде лишения свободы, в приговоре должным образом мотивированы и соответствуют требованиям ст.ст. 6, 43 и 60 УК РФ.

В частности, суд первой инстанции учел характер и степень общественной опасности преступления, личность подсудимого, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

В качестве смягчающих наказание обстоятельств суд признал частичное признание Комлевым Г.В. вины, раскаяние в содеянном, принятие мер к вызову медицинских сотрудников через К.О.., наличие престарелых родителей и несовершеннолетнего ребенка, положительную характеристику с места работы, а также состояние его здоровья.

Кроме того, судом учтено, что престарелые родители Комлева Г.В. страдают рядом заболеваний, и до заключения под стражу он неофициально работал.

Одновременно суд обоснованно принял во внимание тяжесть совершенного преступления, данные о том, что Комлев Г.В. страдает зависимостью от опиатов и психостимуляторов, отрицательно характеризуется по месту предыдущего отбывания наказания и месту жительства как лицо, склонное к употреблению спиртных напитков и наркотических средств, при этом факты употребления указанных веществ он в судебном заседании не отрицал, и, несмотря на установление административного надзора, он неоднократно привлекался к административной ответственности за правонарушения, посягающие на общественный порядок и общественную безопасность (<данные изъяты>).

Кроме того, обстоятельством, отягчающим наказание Комлева Г.В., суд обоснованно признал в соответствии с ч. 1¹ ст. 63 УК РФ совершение им преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, поскольку именно состояние алкогольного опьянения способствовало снижению уровня самоконтроля и обусловило совершение преступления.

Также правомерно на основании ч. 3 ст. 18 УК РФ судом в качестве отягчающего наказания обстоятельства признан рецидив преступлений, который по своему виду является особо опасным.

Все заслуживающие внимание обстоятельства судом учтены в полной мере, в том числе суд располагал данными об инвалидности родителей Комлева Г.В. (<данные изъяты>).

Вопреки доводам жалоб, оценка данным, характеризующим личность Комлева Г.В., по мнению суда апелляционной инстанции, является правильной.

Вывод суда о необходимости назначения осужденному наказания, связанного с изоляцией от общества, в виде реального лишения свободы в приговоре подробно мотивирован.

Мотивы, по которым суд не усмотрел оснований для применения к Комлеву Г.В. положений ст. 64, ч. 6 ст. 15, ст. 73 УК РФ, ч. 3 ст. 68 УК РФ в приговоре приведены, оснований не согласиться с ними у судебной коллегии не имеется.

Назначенное основное наказание по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ судебная коллегия находит отвечающим требованиям закона и справедливым по своему размеру, и оснований для его смягчения не усматривает.

Вместе с тем, судебная коллегия соглашается с доводами апелляционных жалоб о нарушениях, допущенных судом при назначении дополнительного наказания, а также при назначении наказания по совокупности преступлений в порядке ч. 3 и 5 ст. 69 УК РФ.

В силу требований статей 307 и 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в приговоре должны быть указаны мотивы принятых решений по всем вопросам, относящимся к назначению уголовного наказания.

Вопреки этим требованиям мотивировочная часть приговора не содержит обоснования применения наиболее строгого принципа назначения наказания, предусмотренного ч. 3 ст. 69 УК РФ – принципа полного сложения назначенных наказаний в порядке ч. 5 ст. 69 УК РФ.

Более того, в резолютивной части приговора указано о назначении окончательного наказания Комлеву Г.В. в порядке ч. 5 ст. 69 УК РФ с наказанием по приговору от 27 сентября 2019 года путем частичного сложения по правилам ч. 3 ст. 69 УК РФ.

Однако фактически судом наказания сложены полностью, в связи с чем суд апелляционной инстанции полагает необходимым приговор изменить, назначив окончательное наказание путем частичного сложения.

Также в резолютивной части приговора по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, отсутствует решение о назначении дополнительного наказания, то есть дополнительное наказание фактически судом не назначено.

Поскольку такое наказание по предыдущему приговору не назначалось, указание о назначении ограничения свободы в качестве дополнительного наказания по совокупности преступлений подлежит исключению.

Кроме того, из вводной части приговора подлежит исключению указание на судимость Комлева Г.В. по приговору Псковского городского суда Псковской области от 10 января 2014 года на основании ч. 6 ст. 86 УК РФ, согласно которой погашение судимости аннулирует все правовые последствия, предусмотренные уголовным законом, связанными с ней.

Указанным приговором Комлев Г.В. осужден по ч. 1 ст. 228 УК РФ к 1 году лишения свободы, с применением положений ст. 70 УК РФ (с присоединением наказания по приговору Псковского городского суда от 1 февраля 2007 года) – к 2 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима; освобожден по отбытии наказания 31 декабря 2015 года (<данные изъяты>).

Поскольку преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 228 УК РФ, относится к категории преступлений небольшой тяжести, срок погашения судимости в соответствии с требованиями п. «в» ч. 3 ст. 86 УК РФ составляет три года после отбытия наказания, соответственно, истек 31 декабря 2018 года, тогда как преступление, предусмотренное п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, совершено 8 мая 2019 года.

Кроме того, судом неправильно определена судьба вещественного доказательства – спортивных брюк белого цвета, принадлежащих, как подтвердил в судебном заседании потерпевший В.А,, осужденному Комлеву Г.В., а не ему (<данные изъяты>).

Вид исправительного учреждения определен судом правильно, и законных оснований для его изменения не имеется.

На основании ст.ст. 389¹⁵, 389¹⁸ УПК РФ и, руководствуясь п. 9 ч. 1 ст. 389²⁰, ст.ст. 389²⁸, 389³³ УПК РФ, судебная коллегия

О П Р Е Д Е Л И Л А:

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 17 ░░░░ 2020 ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░.

░░ ░░░░░░░░░ ░. 3 ░ ░. 5 ░░. 69 ░░ ░░ ░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░ ░. «░» ░. 2 ░░. 111 ░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░ 6 ░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 27 ░░░░░░░░ 2019 ░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░ 6 (░░░░░) ░░░ 3 (░░░░) ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░.

░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░░░ – ░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░.

░░ ░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 10 ░░░░░░ 2014 ░░░░.

░░░░░░░, ░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ – ░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░.░. ░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░ ░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ – ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ 47¹ ░░░ ░░ ░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░ – ░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░.░. ░░░░░░░

░░░░░ ░.░. ░░░░░░░░░

░.░. ░░░░░░░░