Решение от 24.12.2019 по делу № 22-1668/2019 от 02.12.2019

Председательствующий Васильева Н.В.

Дело № 22-1668/2019

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. Абакан                                             24 декабря 2019 года

Верховный суд Республики Хакасия в составе:

председательствующего                       Карпова В.П.,

при секретаре                             Шутовой В.В.,

с участием прокурора отдела прокуратуры РХ         Р.,

потерпевшего                             Р.

представителя потерпевшего                    Н.,

осужденного                            К.Н.А.,

защитника – адвоката                        Г.,

представителя гражданского ответчика            С.,

рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционную жалобу (основную и дополнительные) защитника Г. в интересах осужденного К.Н.А. на приговор Черногорского городского суда Республики Хакасия от 08 августа 2019 года, которым

К.Н.А., <данные о личности изъяты>,

осужден по ч. 2 ст. 109 УК РФ к 2 годам ограничения свободы, с возложением в соответствии со ст. 53 УК РФ определенных ограничений. На основании ч. 3 ст. 47 УК РФ назначено дополнительное наказание в виде лишения права заниматься профессиональной врачебной деятельностью на срок 2 года.

С осужденного К.Н.А. в пользу потерпевшего Р. взысканы процессуальные издержки, связанные с выплатой вознаграждения представителю потерпевшего, в сумме 80000 рублей.

С ГБУЗ <данные изъяты> межрайонная больница» в пользу потерпевшего Р. взыскано:

- в счет возмещения имущественного ущерба 80643 рубля;

- в счет компенсации морального вреда 1 000 000 рублей.

Изучив обстоятельства дела, доводы апелляционной жалобы (основной и дополнительных) защитника Г. и возражений на нее представителя потерпевшего Н., государственного обвинителя К., выслушав осужденного и его защитника Г., представителя потерпевшего С., прокурора Р., просивших об отмене приговора, потерпевшего Р. и его представителя Н., полагавших приговор оставить без изменения, суд

УСТАНОВИЛ:

К.Н.А. осужден по ч. 2 ст. 109 УК РФ за совершение ДД.ММ.ГГГГ в <адрес> деяния при обстоятельствах, указанных в описательно-мотивировочной части приговора.

В апелляционной жалобе в интересах осужденного К.Н.А. защитник Г. считает приговор незаконным ввиду несоответствия выводов, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, а также ввиду существенного нарушения уголовно-процессуального закона.

Отмечает, что в приговоре имеются существенные противоречия, которые не были устранены в ходе судебного следствия, а именно, не установлено: правильно ли, своевременно и в полном объеме произведены диагностика, лечение пациента Р.; имелись ли сердечно-сосудистые заболевания у Р., если да, то могли бы данные заболевания стать одной из причин смерти Р. в сложившейся ситуации; состоит ли смерть Р. в причинно-следственной связи с действиями (бездействием) иных медицинских работников, помимо подсудимого; эффективно ли проводились реанимационные мероприятия Р. после проведения повторной интубации, в том числе врачом П.; могло ли повлиять отсутствие препаратов в реанимации для коррекции ацидоза на эффективность проводимых реанимационных мероприятий.

В материалах дела отсутствуют доказательства, указывающие на нарушение осужденным каких-либо медицинских стандартов оказания медицинской помощи.

Материалы уголовного дела дают достаточные основания полагать, что в момент проведения анестезиологического пособия и реанимационных мероприятий Р. ДД.ММ.ГГГГ К.Н.А. находился в состоянии сильного физического переутомления. Однако судом не установлены обстоятельства, которые имеют существенное значение для квалификации виновного либо невиновного причинения вреда подсудимым в соответствии со ст. 28 УК РФ.

Просит приговор отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

В дополнительных апелляционных жалобах защитник Г. в обоснование своей позиции приводит следующее.

В ходе допроса эксперт М. показал, что экспертами сделан вывод о том, что не был проведен должный электрокардиографический мониторинг состояния сердечно-сосудистой системы в период после начала наркоза вплоть до наступления терминального состояния, только по причине отсутствия в истории болезни записи врача-анестезиолога в части цифровых значений аппарата ЭКГ. Эксперт также показал, что отсутствие препаратов в реанимации для коррекции ацидоза могло повлиять на эффективность реанимационных мероприятий на последующем этапе реанимации. Однако таких препаратов в больнице не имеется.

Согласно диспозиции ч.2 ст. 109 УК РФ несовершение необходимого действия либо совершение запрещаемого действия должно быть обязательным условием наступившего последствия, т.е. таким условием, устранение которого (или отсутствие которого) предупреждает последствие. Соблюдение стандарта оказания медицинской помощи при отсутствии оснований считать, что врач проявил грубую неосторожность, на практике не квалифицируется как вина врача. В материалах дела отсутствуют обстоятельства, указывающие на нарушение подсудимым каких-либо медицинских стандартов оказания медицинской помощи, однако, государственным обвинением сделан вывод о наличии дефектов оказания К.Н.А. именно медицинской помощи. Не был исследован вопрос о правомерности действий (бездействия) иных медицинских работников, а именно, врача-реаниматолога П., медицинской сестры-анестезистки Ю., лечащего врача, главного врача больницы, отвечающего за наличие препаратов для коррекции ацидоза.

Обращает внимание, что в больнице отсутствует укомплектованность врачами реаниматологами, в связи с чем практиковалась переработка рабочего времени, врачи часто вынуждены были оставаться дежурить на вторые сутки, что подтвердил в судебном заседании свидетель Ржевский.

В обоснование своих доводов защитник приводит показания свидетелей В., Ю., С., Р., а также показания свидетелей К., К., Г., Г.,, К., И., М., которые характеризовали К.Н.А. как специалиста только с положительной стороны

Как следует из показаний свидетелей С., Т., Н., К.Н.А. неоднократно обращался за медицинской помощью, кроме того, был госпитализирован с сердечным приступом.

Указывает, что электрокардиографический мониторинг К.Н.А. проводился, все реанимационные мероприятия отражаются в истории болезни только после операции, что по объективным причинам не было сделано К.Н.А. Кроме того, исходный объем реанимационных мероприятий Передерин знал, т.к. К.Н.А. ему сообщил перед тем, как покинуть реанимацию, что все манипуляции были проведены стандартно. В связи с этим П. считает, что преемственности в оказании помощи Р. между врачами нарушено не было. Данные обстоятельства нашли свое подтверждение и в показаниях свидетелей П., Ю., В., подсудимого К.Н.А.. При проведении наркоза ЭКГ-мониторинг состояния Р. проводился, развитие гипоксии у Р. диагностировано в первые секунды, т.е. своевременно; при проведении анестезиологического пособия использовались объективные методы контроля, такие как электрокардиография, пульсоксиметрия, аускультация; искусственная вентиляция легких проводилась без задержки на продолжительное время при развитии терминального состояния пациента. Отсутствие в реанимации щелочных растворов не может относиться к функционалу врача-анестезиолога.

Вследствие изложенного считает, что выводы, указанные в заключении судебно-медицинской экспертизы по уголовному делу № от ДД.ММ.ГГГГ, не нашли свое подтверждение в ходе судебного заседания.

Согласно данным рентген-снимка Р. интубационная трубка находилась в неправильном положении, т.е. такое ее положение осталось после повторной интубации К.Н.А.. При этом не установлено, каким образом проводились реанимационные мероприятия П. с неправильным расположением интубационной трубки. Полагает, что ответить на вопрос о наличии вины К.Н.А. при таких обстоятельствах не представляется возможным.

Дополнительно обращает внимание, что материалы дела дают достаточные основания полагать, что К.Н.А. в момент проведения анестезиологического пособия и реанимационных мероприятий Р. находился в состоянии сильного физического переутомления, в связи с чем судом первой инстанции необоснованно отклонено ходатайство защиты о проведении экспертизы на предмет состояния обвиняемого в инкриминируемый период. При этом суд неправомерно, по мнению защитника, сослался на необходимость соблюдения принципа уголовного судопроизводства в разумный срок, предусмотренный ст. 6.1 УПК РФ, оставив без внимания, что сторона обвинения представляла доказательства на 10 судебных заседаниях. Таким образом, при отказе в удовлетворении ходатайства судом нарушен принцип состязательности сторон, предусмотренный ст. 15 УПК РФ. Вследствие этого судом первой инстанции не установлены обстоятельства, которые имеют существенное значение для квалификации виновного либо невиновного причинения вреда подсудимым в соответствии со ст. 28 УК РФ.

Подсудимый К.Н.А. обвиняется в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. В рассматриваемом случае обвиняемое лицо должно быть наделено специальными полномочиями, закрепленными в нормативных актах и должностных обязанностях. Установление правовых предписаний закрепляется, как правило, в должностных инструкциях, доведенных под роспись до работников предприятия.

Приводя позицию Верховного Суда РФ, выраженную в кассационном определении от 03.03.2015 г. № 13-УД-1, указывает, что для вывода о неисполнении тех или иных полномочий нужно обладать достоверной информацией, какие именно служебные функции и обязанности были вменены обвиняемому, и должен ли он был их выполнять.

В судебном заседании стороной защиты были оглашены должностная инструкция заведующего анестезиолого-реанимационным отделением от 2013 года, а также трудовой договор от ДД.ММ.ГГГГ №. При этом К.Н.А. пояснил, что подписи на этих документах им были поставлены ДД.ММ.ГГГГ.

Данные документы, по мнению защитника, не могут лечь в основу обвинения, поскольку ГБУЗ <данные изъяты>» как юридическое лицо образовано и зарегистрировано, согласно выписке из ЕГРЮЛ, ДД.ММ.ГГГГ. В суде были установлены факты трудовых отношений на ДД.ММ.ГГГГ между К.Н.А. и ГБУЗ <данные изъяты>». Ссылки обвинения на ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей, указанных в должностной инструкции от ДД.ММ.ГГГГ, являются необоснованными, т.к. в 2013 году ГБУЗ <данные изъяты>» не существовало, МУЗ «Горбольница №» являлось иным юридическим лицом.

Каких-либо допустимых доказательств о возложении на К.Н.А. обязанностей исполнения функций врача анестезиолога-реаниматолога в инкриминируемый период в материалах уголовного дела не имеется. Следовательно, подсудимый К.Н.А. не является специальным субъектом состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ.

Отмечает, что суд первой инстанции вышел за рамки своих полномочий, принимая во внимания только доказательства стороны обвинения, не указывая доводы стороны защиты.

В нарушение положений ст. 307 УПК РФ судом не указаны мотивы, по которым суд отверг доказательства стороны защиты. Именно доказательства стороны защиты свидетельствуют о наличии невиновного причинения вреда подсудимым, т.е. имеет место невиновное причинение вреда в соответствии со ст. 28 УК РФ.

В описательно-мотивировочной части приговора судом не отражено, в результате чего он пришел к однозначному выводу о причине смерти потерпевшего Р. Там же суд указывает, что К.Н.А. признан виновным и осужден за совершение преступления. Однако, согласно ст. 307 УПК РФ, в описательно-мотивировочной части приговора недопустимо указывать решение суда о признании подсудимого виновным в совершении преступления, такое решение отражается не иначе как в резолютивной части.

С учетом приведенных обстоятельств делает вывод, что приговор постановлен с нарушением уголовно-процессуального законодательства в связи с несоответствием требованиям ст. 307 УПК РФ.

Кроме того, обращает внимание на нарушение требований УПК РФ, выразившееся в длительном, в течение двух месяцев, невручении осужденному копии приговора.

Просит отменить приговор и передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию или судебного разбирательства.

В возражениях на апелляционную жалобу представитель потерпевшего Н. полагает, что доводы стороны защиты о том,

что в ходе предварительного и судебного следствия не были установлены ряд обстоятельств, касающихся правильности и своевременности диагностики и лечения Р., имелись ли сердечно-сосудистые заболевания у Р. и могли ли эти заболевания стать причиной смерти пациента, опровергаются заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ, которая указала, что причиной смерти Р. явилась острая дыхательная недостаточность, развившаяся вследствие дефекта оказания медицинской помощи на этапе проведения наркоза, а именно - ошибочного введения интубационной трубки в пищевод больного с отключенным спонтанным дыханием, что исключило проведение должной и своевременной искусственной вентиляции лёгких.

Стороне защиты судом была предоставлена равная возможность наряду с другими участниками судебного заседания задать все вопросы эксперту М. Все попытки защиты показать несостоятельность СМЭ экспертом были отвергнуты, его ответы на вопросы убедили других участников судебного заседания в несостоятельности построенной подсудимым версии случившегося.

Отмечает, что защита лишена возможности ссылаться на доводы о возможной вине иных медицинских работников, помимо подсудимого, на стадии судебного следствия и апелляционного обжалования, поскольку в силу ч. 1 ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Версия о виновности других медицинских работников в ходе предварительного следствия стороной защиты не приводилась и, соответственно, не подлежала проверке органом следствия, потому расценивается как желание переложить вину своего подзащитного на других медицинских работников с целью избежать ответственности. За пределы рассмотрения дела в апелляционном порядке также выходит выяснение вопроса об эффективности реанимационных мероприятий после проведения повторной интубации врачом П. Более того, в суде было установлено, что осужденный бросил пациента после неудачного введения им интубационной трубки и покинул операционную, тем самым нарушив принцип преемственности в оказании медицинской помощи, а приглашённый врач - реаниматолог П. не обладал данными о первичном объёме проведённых реанимационных мероприятиях К.Н.А., а действовал в предложенных обстоятельствах, спасая пациента, что ему не удалось.

Доводы жалобы о том, что К.Н.А. не нарушил никаких медицинских стандартов оказания медицинской помощи, по ее мнению не выдерживает никакой критики, поскольку лишение жизни пациента ещё до проведения операции, не находится в рамках каких-то стандартов, суд абсолютно правильно согласился с обвинением К.Н.А. именно в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Полагает, что довод защиты о том, что К.Н.А. находился в состоянии сильного физического переутомления, и в силу ст. 28 УК РФ не может нести уголовную ответственность, является надуманным. Суд вполне обоснованно отказал подсудимому в удовлетворении ходатайства в назначении судебной психолого-психиатрической экспертизы, поскольку судом было установлено, что ДД.ММ.ГГГГ врачом скорой помощи Т. зафиксирован факт нахождения пациента К.Н.А. в состоянии алкогольного опьянения, что не соответствует рекомендациям врача-кардиолога по здоровому образу жизни и его, якобы, критическому состоянию здоровья.

В возражениях государственный обвинитель К. считает доводы апелляционной жалобы необоснованными, а приговор – законным, отвечающим требованиям ст. ст. 307, 308 УПК РФ. Выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют фактическим обстоятельствам дела, подтверждены исследованными в судебном заседании доказательствами. Судом требования уголовно-процессуального закона о всестороннем, полном и объективном исследовании всех доказательств дела соблюдены.

В судебном заседании доводы К.Н.А. и его защитника были предметом рассмотрения и не нашли своего подтверждения. Оценив совокупность всех исследованных по делу доказательств, суд обоснованно пришел к выводу о доказанности вины К.Н.А. в инкриминируемом ему преступлении и дал верную юридическую оценку его действиям. Психофизиологические качества К.Н.А. также являлись предметом судебного разбирательства, судом обоснованно отказано в удовлетворении ходатайства защитника о проведении судебной психологической экспертизы.

Просит приговор Черногорского городского суда от 08.08.2019 оставить без изменения, а апелляционную жалобу без удовлетворения.

Проверив материалы дела с учетом доводов, изложенных в апелляционной жалобе (основной и дополнительных) защитника и возражениях на нее представителя потерпевшего и государственного обвинителя, выслушав доводы сторон, суд апелляционной инстанции находит приговор суда первой инстанции подлежащим отмене по следующим основаниям.

В силу требований ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ судебное решение отменяется или изменяется судом апелляционной инстанции в случае выявления существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных Уголовно–процессуальным кодексом Российской Федерации прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

Принимая во внимание, что согласно ч. 1 ст. 389.19 УПК РФ при рассмотрении дела в апелляционном порядке суд не связан доводами апелляционной жалобы и проверяет дело в полном объеме, суд апелляционной инстанции отмечает следующее.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таковым, если постановлен в соответствии с требованиями Уголовно–процессуального кодекса Российской Федерации и основан на правильном применении уголовного закона.

По настоящему делу эти требования судом нарушены.

При назначении судебного заседания судьей принято решение о проведении закрытого судебного заседания со ссылкой на положения п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК РФ и ч.ч. 1, 2 ст. 13 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» и указанием, что открытое судебное разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению охраняемой федеральным законом тайны, в том числе врачебной.

Вместе с тем, формально сославшись на указанные нормы закона, судья конкретных, фактических обстоятельств, как того прямо требует ч. 2.1 ст. 241 УПК РФ, в обоснование своего решения не привел. (л.д. 94)

В соответствии со ст. 6 Конвенции от 04 ноября 1950 года «О защите прав человека и основных свобод», каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела.

Гарантией справедливого судебного разбирательства являются открытость и гласность судебного разбирательства, закрепленные ст. 123 Конституции РФ.

Несоблюдение требований о гласности судопроизводства, являющихся необходимым условием соответствия судебного разбирательства назначению уголовного судопроизводства, свидетельствует о нарушении судом норм процессуального права и является основанием для отмены судебных постановлений (п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 13.12.2012 N 35 "Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов").

Кроме того, положения ч. 7 ст. 241 УПК РФ предусматривают, что в случае рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании на основании определения или постановления суда могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора.

По смыслу закона приведенная норма применяется во взаимосвязи с другими предписаниями УПК РФ, в силу которых приговор постановляется судом в совещательной комнате (ч. 1 ст. 298) и провозглашается только после его подписания (ч. 1 ст. 310). Такое правовое регулирование предполагает составление и удостоверение подписью судьи приговора в полном объеме до его провозглашения и не допускает составления отдельного документа, состоящего только из вводной и резолютивной частей приговора, которые могли бы быть оглашены по окончании судебного разбирательства в отсутствие самого приговора в целом.

Как следует из протокола судебного заседания от 08 августа 2019 года председательствующий судья по возвращении из совещательной комнаты огласил постановление об оглашении вводной и резолютивной частей приговора и провозгласил отдельно изготовленный и подписанный судьей документ, состоящий из названных частей приговора (л.д. 88 т. 5). Разъяснения участникам судебного разбирательства порядка ознакомления с полным текстом приговора, как это предусматривает ч. 4 ст. 310 УПК РФ, протокол судебного заседания не содержит.

Указанные обстоятельства в совокупности с доводами апелляционной жалобы о длительном невручении копии приговора, подтверждаемыми расписками о ее вручении сторонам лишь спустя более полутора месяцев со дня окончания судебного разбирательства (л.д. 116-121 т. 5), свидетельствуют о том, что в совещательной комнате приговор в полном объеме составлен и подписан не был.

Установленные судом апелляционной инстанции нарушения принципа гласности судебного разбирательства, процедуры постановления и провозглашения приговора, являющегося важнейшим актом правосудия, затрагивают фундаментальные основы уголовного судопроизводства и влекут процессуальную недействительность самого производства по делу в суде первой инстанции, в связи с чем не могут быть устранены судом апелляционной инстанции и в соответствии с ч. 1 ст. 389.22 приводят к необходимости отмены приговора с возвращением уголовного дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию.

Помимо этого, суд апелляционной инстанции считает необходимым отметить и неправильное применение судом уголовного закона.

На основании ч. 1 ст. 3 УК РФ преступность деяния, за которое предусматривается уголовная ответственность, определяется только Уголовным Кодексом РФ.

Часть 2 статьи 109 УК РФ определяет как преступное деяние причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Как следует из описательно-мотивировочной части приговора суд при квалификации действий К.Н.А. по ч. 2 ст. 109 УК РФ указал на причинение им по неосторожности смерти человеку вследствие неисполнения профессиональных обязанностей, что не соответствует диспозиции ч. 2 ст. 109 УПК РФ и свидетельствует о допущенном судом первой инстанции нарушении требований Общей части УК РФ, являющимся в соответствии со ст. 389.18 УК РФ основанием для отмены приговора.

В связи с отменой приговора суд апелляционной инстанции лишен возможности рассмотреть по существу иные доводы, содержащиеся в апелляционной жалобе защитника.

При новом рассмотрении дела суду первой инстанции следует учесть изложенное, и в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, создав необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, провести судебное разбирательство и постановить законное, обоснованное и справедливое решение с учетом доводов сторон, в том числе приведенных в апелляционной жалобе и суде апелляционной инстанции, включая доводы о несоблюдении правил оценки показаний свидетелей, эксперта, других доказательств и нарушении прав участников процесса со стороны защиты при назначении и производстве экспертизы.

Оснований для отмены действовавшей до постановления приговора суда меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении К.Н.А. не имеется.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 389.15, 389.17, 389.19, 389.20, 389.22 и 389.28 УПК РФ, суд

ПОСТАНОВИЛ:

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 08 ░░░░░░░ 2019 ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░.░.░. ░░░░░░░░, ░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░ ░░ ░░░ ░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░.

░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░.░.░. ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░