Решение от 15.06.2021 по делу № 22-980/2021 от 26.05.2021

Председательствующий Юрин С.В. Дело № 22-980/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. Курган 15 июня 2021 г.

Курганский областной суд в составе председательствующего Лялиной Н.А.,

с участием прокурора Никитченко В.А.,

осужденной Мисечко Л.В. и ее защитника – адвоката Иванова А.Ю.,

потерпевшей УС С.Г. и ее представителя – Богомоловой Л.П.,

при секретаре Варлаковой Ю.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе осужденной Мисечко Л.В. на приговор Лебяжьевского районного суда Курганской области от 28 апреля 2021 г., по которому

Мисечко Лариса Васильевна, родившаяся <...>, не судимая,

осуждена по ч. 2 ст. 109 УК РФ к 1 году ограничения свободы, с установлением в соответствии со ст. 53 УК РФ ограничений и возложением обязанности, указанных в приговоре.

На основании п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности Мисечко Л.В. освобождена от назначенного наказания.

Гражданский иск потерпевшей УС С.Г. удовлетворен частично, взыскана с ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ» в пользу УС С.Г. компенсация материального ущерба, в части расходов на погребение, в размере 28740 (двадцать восемь тысяч семьсот сорок) руб.,

УСТАНОВИЛ:

по приговору суда Мисечко признана виновной в причинении смерти УШ по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Преступление совершено в период с 11 сентября по 28 октября 2017 г. в р.п. Лебяжье Курганской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В судебном заседании Мисечко виновной себя не признала.

В апелляционной жалобе осужденная Мисечко выражает несогласие с приговором суда, просит его отменить в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела, нарушением уголовного и уголовно-процессуального закона, вынести в отношении нее оправдательный приговор. Излагая установленные судом обстоятельства совершения преступления, полагает, что суд ошибочно пришел к выводу о ее виновности в смерти УШ, поскольку по делу отсутствует совокупность подтверждающих ее вину доказательств. Ссылаясь на ст. 5, ст. 28, ч. 2 ст. 109 УК РФ, указывает, что исходя из показаний допрошенных свидетелей и оглашенных показаний не явившихся свидетелей, а также письменных материалов дела, в том числе заключения комиссии экспертов № 93 от 26 июня 2019 г., не установлено какой-либо преступной связи в ее действиях, как лечащего врача потерпевшего УШ, с причиной наступления его смерти. Выводы суда об ее виновности носят предположительный характер и опровергаются вышеназванным заключением экспертов согласно которому, комиссия экспертов не смогла достоверно определить причину возникновения перфорации кишки, указав несколько возможных причин. Из выводов суда не ясно, отчего именно наступила смерть потерпевшего, поскольку суд, определяя причинно-следственную связь между ее действиями и наступившей смертью УШ, исключает перфорацию кишки, указывая, что помощь УШ уже оказывалась при исходно тяжелом состоянии в целях спасения его жизни, причина возникновения перфорации кишки не влияет на выводы суда о вышеуказанной причинно-следственной связи. Указание суда на несовершение необходимых действий должно быть конкретизировано, с указанием, в чем именно это выразилось и находится ли это в прямой причинно-следственной связи со смертью пациента. Ссылаясь на чч. 2, 5 ст. 70 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. №323-ФЗ, считает неверным вывод суда о неправильном установлении ею 2 октября 2017 г. диагноза УШ, поскольку со 2 по 4 октября 2017 г. лечащим врачом потерпевшего был терапевт КР, она лишь установила предварительный диагноз после консультативного осмотра. Показания потерпевшей УС о том, что со слов мужа 8 сентября 2017 г. ему никаких снимков не делали, опровергаются показаниями свидетелей ПО, ВО, БЕ и СМ. Согласно показаниям свидетеля БК, УШ обратился к ней 2 октября 2017 г. за лекарствами от сахарного диабета, у него было установлено низкое артериальное давление и предложено сдать анализы, от которых он отказался, в связи с чем, вывод суда о подтверждении ее виновности данными показаниями является неверным. Кроме того, суд избирательно оценил показания свидетелей ПО и ХА, одновременно доверяя им и, в то же время, отрицая показания ПО в части проведения УШ клизм, применения зонда, а также показания ХА в части того, что в ее действиях нет нарушений по ведению медицинской документаци. Обращает внимание, что с 18.00 час. 25 октября до 08.00 час. 26 октября 2017 г. динамическое наблюдение за потерпевшим осуществлялось дежурным врачом, которым она не являлась, и в случае показаний к оперативному лечению, операция могла быть выполнена в этот период дежурным хирургом. Вывод суда о том, что запись о прохождении ирригоскопии, консультации гастроэнтеролога, проктолога была сделана ею с целью избежать ответственности, опровергается заключением негосударственного экспертного центра ООО «Бюро судебных экспертиз», согласно которому спорная рукописная запись от 2 октября 2017 г. в медицинской карте УШ выполнена в октябре 2017 г., определить конкретно какого числа выполнена данная запись не представляется возможным. Считает ошибочным вывод суда о том, что клинические рекомендации при оказании медицинской помощи подлежали применению на основании Федерального закона №489-ФЗ от 25 декабря 2018 г., поскольку период предъявленного ей обвинения - с 11 сентября 2017 г. по 28 октября 2017 г., то есть намного раньше 25 декабря 2018 г. Согласно Федерального закона №323-ФЗ от 21 ноября 2011 г. клинические рекомендации не носят обязательный характер и используются при оказании медицинской помощи на добровольной основе. Суд не оценил и не принял во внимание основной вывод комиссии экспертов №93 от 26 июня 2019 г. о том, что обнаруженные дефекты при оказании медицинской помощи не состоят в прямой причинно-следственной связи с развитием неблагоприятного исхода (смерти). Указывает, что стороной обвинения и потерпевшей не обжаловались и не подвергались сомнению – экспертные заключения, заключение независимой профессиональной медицинской экспертизы, протокол оценки качества медицинской помощи, которые подтверждают правильность ее действий и оказанную УШ медицинскую помощь. Ссылаясь на ст. 14 УПК РФ и ст. 49 Конституции РФ, указывает, что все неустранимые сомнения должны толковаться в ее пользу.

В возражениях на апелляционную жалобу государственный обвинитель Петров Д.А. и потерпевшая УШ С.Г. просят жалобу оставить без удовлетворения, приговор без изменения, как законный, обоснованный и мотивированный.

Изучив материалы дела, доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, заслушав пояснения осужденной Мисечко и ее защитника – адвоката Иванова А.Ю., поддержавших доводы жалобы, мнение прокурора Никитченко В.А., потерпевшей УС С.Г. и ее представителя – Богомоловой Л.П. об оставлении приговора без изменения, суд апелляционной инстанции приходит к следующим выводам.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства в процессе расследования и в ходе судебного разбирательства, влекущих в соответствии со ст. 389.15 УПК РФ отмену приговора, по данному делу не допущено.

Суд первой инстанции правильно установил фактические обстоятельства дела и сделал обоснованный вывод о доказанной виновности Мисечко в причинении смерти УШ по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения ею профессиональных обязанностей, на основе объективной оценки исследованных в судебном разбирательстве, в достаточной степени убедительных доказательств, содержание и анализ которых приведен в приговоре. Всем представленным доказательствам дана надлежащая оценка, соответствующая положениям ст. 88 УПК РФ.

В частности, в качестве доказательств виновности Мисечко суд обоснованно сослался на показания:

- потерпевшей УС, согласно которых с 11 по 18 сентября 2017 г. ее супруг находился в хирургическом стационаре Лебяжьевской ЦРБ, с его слов никаких обследований не проводилось. 18 сентября супруга выписала врач Мисечко, поставив диагноз панкреатит, назначив диету и лекарства для данного заболевания. До 2 октября супруг соблюдал рекомендации врача, однако ко 2 октября его состояние ухудшилось, была рвота, он был вновь госпитализирован. После прохождения ФГДС, 5 октября супруг был на приеме у Мисечко, которая вновь поставила диагноз панкреатит и направила к терапевту. Через неделю у него снова началась рвота, он сильно похудел, был истощен. 25 октября вновь был госпитализирован, а 26 октября его прооперировали. От Мисечко узнала, что у супруга опухоль. 27 октября супруг сообщил, что его повезут на операцию, а 28 октября узнала, что супруг умер. Супруг вел здоровый образ жизни, не пил, не курил, был спортсменом;

- свидетеля ЦЕ В. со стадии следствия, согласно которым, его отец УШ каких-либо проблем со здоровьем не имел, был спортсменом, не пил, не курил. В августе 2017 г. УШ впервые почувствовал себя плохо, у него были боли в кишечнике, в области желудка, рвота, в больнице ему ставили капельницы. После выписки отец чувствовал себя неважно, сильно похудел, практически не ел. В начале октября 2017 г. отец ездил в г. Курган по направлению к врачу гастроэнтерологу, проблем с желудком установлено не было. В конце октября отец находился в отделении хирургии, где ему сделали операцию, в ходе которой обнаружили опухоль в кишечнике. Он посетил отца и в этот же день после обеда, отец позвонил и сообщил, что у него лопнула кишка и что его повезли на повторную операцию. Вечером этого же дня они пошли в больницу, где Мисечко сказала, что у отца лопнула кишка, все промыли, зашили, состояние его стабильное и как будет лучше, его отправят в г. Курган. Ранним утром следующего дня отец умер;

- свидетеля ЧЕ, согласно которым, 4 октября 2017 г. от УШ, который сильно изменился, похудел, лицо стало серое и худое, узнал, что тот болеет, не может есть, все что съедает, выходит обратно через рвоту, сказал, что ездил по направлению из Лебяжьевской ЦРБ в город для прохождения ФГДС, где у него ничего не обнаружено;

- свидетеля ВЛ, из которых следует, что последний раз УШ встречал в октябре 2017 г., он его не узнал, так как тот сильно похудел, вид был измученный, лицо бледное. УШ сказал, что лечащий врач ставит диагноз «панкреатит», но он с ним не согласен;

- свидетеля ПО со стадии следствия, согласно которым, 8 сентября 2017 г. с жалобами на боли в животе, тошноту, задержку стула обратился УШ, при его осмотре ему был поставлен предварительный диагноз «частичная тонкокишечная непроходимость». При проведении обзорной рентгенографии брюшной полости установлен диагноз «острая кишечная непроходимость», в связи с чем, УШ был срочно госпитализирован в стационар хирургического отделения. С 8 по 10 сентября заведующая стационарным хирургическим отделением Мисечко была в отпуске, поэтому лечащим врачом был он, в дальнейшем курацию больного приняла на себя Мисечко. Он показывал снимок рентгенографии Мисечко, которая сочла, что причиной кишечной непроходимости является острый панкреатит. Установить причины кишечной непроходимости он не мог, так как лечащим врачом УШ с 11 сентября стала Мисечко. После выписки УШ ему должна быть вручена копия выписного эпикриза с указанием диагноза и рекомендаций, однако к амбулаторной карте последнего была лишь приобщена выписка из стационара от 18 сентября, в которой был указан диагноз «хронический панкреатит, обострение». Выписки от 4 октября 2017 г. с рекомендациями и консультациями Мисечко по поводу новообразования толстого кишечника в амбулаторной карте не имелось. Считает, что если Мисечко 2 октября 2017 г. заподозрила у УШ наличие онкологического заболевания, должна была рекомендовать лечащему врачу направление больного в специализированный стационар, оказывающий онкологическую помощь. Прогрессирующее течение опухолевого процесса может являться причиной кишечной непроходимости;

- свидетеля ВО, согласно которым, в сентябре 2017 г. он делал описание обзорной рентгенографии брюшной полости УШ, в журнале учета было вписано «острая кишечная непроходимость», которую он поставил по снимку. 25 октября результаты показали вновь кишечную непроходимость;

- свидетеля БК со стадии следствия, из которых следует, что 2 октября 2017 г. потерпевший обратился к ней, как врачу-терапевту за лекарствами от сахарного диабета. Он был осмотрен, артериальное давление было ниже нормы. УШ пояснил, что последнее время у него часто низкое давление. Она направлений УШ не выписывала, так как тот сказал, что сдаст анализы по направлению хирурга, к которому пойдет на прием, так как у него боли в животе;

- свидетеля КИ со стадии следствия, согласно которым, в 2017 г. она работала врачом-терапевтом в ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ» и 2 октября 2017 г. в отделении скорой медицинской помощи осматривала УШ, давление у которого было низким, в связи с чем, она направила его в отделение терапии;

- свидетеля КР со стадии следствия, из которых следует, что 2 октября 2017 г. в отделении скорой помощи УШ жаловался на слабость, потливость, общее недомогание, снижение давления. Для повторной консультации была приглашена Мисечко, которая после жалоб больного на боль в эпигастрии, жидкий стул, рвоту пищей, поставила диагноз «синдром раздраженного кишечника, новообразование толстого кишечника под вопросом», сопутствующий диагноз «сахарный диабет второго типа». Им был поставлен диагноз с учетом диагноза, выставленного Мисечко, а устно было рекомендовано УШ обратиться на прием к врачу-хирургу, так как направления на ирригоскопию, к проктологу выписывает врач-хирург;

- свидетеля ХА, согласно которым, осенью 2017 г. он занимал должность главного врача Лебяжьевской ЦРБ, в данное время в больнице было два врача-хирурга – ПО и Мисечко. Доставка больного в специализированные медицинские учреждения была возможна как на автомобиле, так и авиатранспортом;

- свидетеля СМ со стадии следствия, согласно которым, она работает медицинской сестрой в ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ». Примерно в сентябре 2017 г. УШ обратился на прием к врачу-хирургу ПО, жаловался на боли в животе, рвоту, похудение, после приема он был госпитализирован в хирургическое отделение. В октябре 2017 г. УШ обратился повторно;

- свидетеля НО со стадии следствия, согласно которым, в октябре 2017 г. как врач анестезиолог-реаниматолог, он участвовал при проведении операции УШ. До операции состояние УШ было крайне тяжелое, пониженное артериальное давление, вздутие живота. Во время операции была обнаружена злокачественная опухоль селезеночного узла толстой кишки, обтурирующая просвет кишки;

- свидетеля БЕ, из которых следует, что работает рентгенлаборантом в рентген-кабинете в ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ». Сколько было сделано снимков УШ не помнит. Исходя из записей амбулаторного и стационарного журналов, по одному – один, по второму – два, почему не была внесена запись описания двух снимков и заключение, пояснить не может.

Показания потерпевшей и свидетелей, положенные судом в основу приговора соотносятся с письменными материалами дела, а именно с: заявлением потерпевшей о привлечении к уголовной ответственности неустановленных лиц по факту смерти УШ вследствие неоказания врачами ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ» квалифицированной медицинской помощи и ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей; протоколом осмотра документов от 18 ноября 2019 г., согласно которому осмотрены амбулаторная и стационарные карты на имя УШ; протоколом патологоанатомического вскрытия трупа УШ №27 от 29 октября 2017 г.; заключением эксперта №35 от 27 февраля 2019 г., согласно которому, смерть УШ наступила от разлитого гнойного перитонита, развившегося из-за толстокишечной непроходимости, вследствие закрытия просвета селезеночного угла толстой кишки злокачественной опухолью; заключением комиссии №93 от 26 июня 2019 г., согласно которому, смерть УШ наступила в результате распространенного калового перитонита вследствие перфорации кишки, которая возникла после проведенного оперативного лечения 26 октября 2017 г., непосредственной причиной смерти явился септический шок. Факторами, оказавшими влияние на развитие неблагоприятного исхода (смерти) УШ явились дефекты диагностики и лечения, при недопущении которых возможно было сохранение жизни больного; апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Курганского областного суда от 22 августа 2019 г., согласно которому, вывод Лебяжьевского районного суда об отсутствии причинно-следственной связи между дефектами, допущенными больницей при оказании медицинской помощи УШ, его наступившей смертью и причинении тем самым УС морального вреда признаны неправомерными. Отмечено наличие неоговоренных дописок в истории болезни стационарного больного об осмотре у хирурга Мисечко 2 октября 2017 г. в 13 час. Установлено, что первоначально была поставлена подпись от имени Мисечко, а затем через некоторое время была дописана вторая запись «консультация в КОБК гастроэнтеролога. Проктолога.»; приказом от 31 июля 1992 г. о принятии на работу Мисечко врачом-хирургом; приказом от 24 декабря 2002 г. о ее переводе на должность заведующей хирургическим отделением с предоставлением совместительства врача-хирурга; должностными инструкциями врача-хирурга и заведующей хирургическим отделением – врача-хирурга Мисечко от 10 января 2012 г.; приказом №307-к от 1 августа 2017 г. и табеля рабочего времени, согласно которому, с 11 сентября 2017 г. по 31 октября 2017 г. Мисечко находилась на рабочем месте, а также другими доказательствами, исследованными судом.

Каких либо оснований для оговора у потерпевшей и свидетелей не имелось, не приведены таковые осужденной либо ее защитником и в суде апелляционной инстанции. Не установлено по делу и иных данных, указывающих на их личную заинтересованность в исходе дела.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, приговор соответствует требованиями ст. 307 УПК РФ, содержит изложение доказательств, а также суждения о том, по каким основаниям судом были приняты одни доказательства и отвергнуты другие. Судом первой инстанции правильно оценены показания свидетелей, в том числе, в части проведения контрастных рентгенологических снимков, а также клизм и зонда УШ, противоречия в которых устранены как путем оглашения показаний, данных в ходе предварительного расследования, так и путем сопоставления с иными доказательствами, с приведением в приговоре убедительных мотивов принятого решения.

Каких-либо противоречий в выводах суда о доказательствах, которые исследовались в судебном заседании и получили оценку в приговоре, из материалов дела не усматривается, не устраненные судом существенные противоречия в доказательствах, по делу отсутствуют. Переоценка доказательств, изложенная в апелляционной жалобе осужденной, не основанная на совокупности всех доказательств, исследованных по делу, на выводы суда апелляционной инстанции о законности и обоснованности принятого решения, не влияет.

Как следует из материалов уголовного дела, 8 сентября 2017 г. УШ поступил в стационар ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ» с диагнозом «острая кишечная непроходимость». В дальнейшем именно Мисечко, являющаяся его лечащим врачом с 11 по 18 сентября 2017 г., поставила УШ диагноз «хронический панкреатит, обострение».

Несмотря на то, что имеющиеся признаки кишечной непроходимости разрешились в период стационарного лечения, УШ обязаны были дообследовать с целью установления причины кишечной непроходимости. Однако должного объема диагностики лечащий врач Мисечко не провела, что способствовало прогрессированию кишечной непроходимости.

При повторном поступлении 2 октября 2017 г. УШ также осматривала Мисечко и поставила диагноз «синдром раздраженного кишечника. Новообразование толстого кишечника под вопросом» и вновь не была проведена диагностика. Поскольку причиной возникновения кишечной непроходимости явилось онкологическое заболевание толстого кишечника, отсутствие диагностики и своевременного лечения создали условия для его прогрессирования.

25 октября 2017 г. УШ вновь поступил в стационар ГБУ«Лебяжьевская ЦРБ» с диагнозом «кишечная непроходимость». Однако лечащим врачом Мисечко, была недооценена тяжесть состояния УШ, неоднократно обращавшегося с однотипными жалобами, указывающими на кишечную непроходимость, требующая экстренного хирургического вмешательства, а избрана нерациональная консервативная терапия, приведшая к пролонгации оперативного лечения. Кроме того, Мисечко не наблюдала в динамике за состоянием пациента, допустив перерыв в осмотре более 17 часов.

26 октября 2017 г. спустя 23 часа после поступления, тогда как декомпенсированная форма острой кишечной непроходимости подлежит оперативному лечению после предоперационной подготовки не более 3-4 часов, Мисечко была избрана не описанная ни в одном руководстве по хирургической колопроктологии и не предписываемая положениями Клинических рекомендаций, методика операции, влекущая развитие тяжелых осложнений. 27 октября 2017 г. УШ был повторно прооперирован Мисечко ввиду перфорации кишки и распространенного калового перитонита. При этом, как во время операций, так и в послеоперационном периоде лечащим врачом Мисечко были допущены нарушения в ведении документации и диагностики сепсиса и септического шока, от которого 28 октября 2017 г. наступила смерть УШ. Правильный диагноз был установлен осужденной спустя 52 дня после обращения УШ.

Данные обстоятельства подтверждены также, оцененным в совокупности с иными доказательствами, заключением экспертов № 93 от 26 июня 2019 г., из которого следует, что на этапе стационарного лечения УШ в период с 11 по 18 сентября, со 2 по 4 октября и с 25 по 28 октября 2017 г. были установлены дефекты диагностики, а также установлены дефекты лечения УШ в период стационарного лечения с 11 по 18 сентября, с 25 по 28 октября 2017 г., при этом при недопущении выявленных дефектов оказания медицинской помощи (диагностики и лечения) в ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ» благоприятный исход (сохранение жизни больного) был возможен, так как УШ могла быть произведена радикальная операция в условиях специализированного учреждения с учетом полной резектабельности опухоли и отсутствия диссеминации.

Именно в указанные периоды и именно в действиях Мисечко, а не иных сотрудников ГБУ «Лебяжьевская ЦРБ», на которых указывает осужденная, избрав такой способ защиты, согласно заключению экспертов № 93 от 26 июня 2019 г. и исходя из всей совокупности доказательств, были установлены дефекты диагностики и лечения УШ.

Перечень допущенных нарушений при исполнении профессиональных обязанностей, а именно пунктов должностных инструкций, требований федерального законодательства, отраслевых стандартов и рекомендаций полно отражен, как в приговоре суда, так и в вышеназванном экспертном заключении.

При этом, доводы осужденной о том, что она не должна была руководствоваться Клиническими рекомендациями, как об этом указал суд, поскольку их обязательное применение установлено Федеральным законом № 323-ФЗ с 1 января 2022 г., противоречат Конституции РФ, согласно которой право на жизнь и охрану здоровья относится к числу общепризнанных, основных, неотчуждаемых прав и свобод человека; политика Российской Федерации как социального государства направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь человека, возможность реализации им своих прав, в том числе и на охрану здоровья; вышеназванному закону "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", согласно которому охрана здоровья в Российской Федерации основывается на ряде принципов, в числе которых соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий, медицинские работники обязаны соблюдать положения об организации медпомощи, порядки и стандарты ее оказания; Должностной инструкции, согласно которой она обязана внедрять в практику работы передовые формы и методы диагностики, применять на практике принципы научной организации труда, уметь ориентироваться в научно-технической информации и эффективно использовать ее для решения практических задач; Письму Министра здравоохранения РФ от 6 октября 2017 г., согласно которому Министерство здравоохранения Российской Федерации довело до сведения, что медицинскими профессиональными некоммерческими организациями разработаны и утверждены клинические рекомендации (протоколы лечения) по вопросам оказания медицинской помощи и их надлежит использовать в практической деятельности.

Таким образом, из установленных судом обстоятельств следует, что смерть УШ наступила в результате действий Мисечко, ненадлежащим образом исполнившей свои профессиональные обязанности, которая не приняла мер к полному и всестороннему обследованию больного и установлению причины острой кишечной непроходимости.

Вопреки доводам жалобы осужденной, ее непричастность к наступившим для УШ неблагоприятным последствиям, получила соответствующую оценку в приговоре.

Указание в приговоре на ненадлежащее исполнение Мисечко должностных обязанностей, повлекшее смерть УШ, является явной технической ошибкой, поскольку достоверно установлено, что неблагоприятные последствия наступили в результате ненадлежащего исполнения осужденной профессиональных обязанностей.

Доводы осужденной о том, что выводы комиссии экспертов опровергают выводы суда первой инстанции о том, что между ее действиями и наступившими последствиями – смертью УШ, имеется прямая причинно-следственная связь, в связи с чем, приговор не может быть признан законным, противоречат установленным судом обстоятельствам.

Ненадлежащее исполнение Мисечко профессиональных обязанностей стало необходимым условием наступления неблагоприятных последствий для УШ. При своевременной диагностике, а не пролонгации в установке диагноза на 52 дня и своевременном лечении, не наступила бы его смерть. То есть именно ненадлежащее исполнение осужденной профессиональных обязанностей явилось объективным, основным обстоятельством возникновения такого результата, без которого это последствие не могло бы наступить, то есть состоит в прямой причинной связи со смертью пациента.

Причинная связь отражает закономерности развития объективного мира и Мисечко, имея высшее медицинское образование, достаточную по стажу врачебную практику, пройдя усовершенствование по хирургии в Уральском Государственном медицинском университете, не могла не знать о том, что кишечная непроходимость возникает, в том числе, при прогрессировании онкологического заболевания, которое согласно исследованных доказательств было заподозрено врачом ПО в сентябре 2017 г., а ею еще 2 октября 2017 г. Являясь лечащим врачом УШ, она способна была предвидеть развитие такого хода событий, но недостаточный объем оказания медицинской помощи в виде не проведения необходимого диагностического минимума с целью установления или исключения диагноза «кишечная непроходимость» и его причин, с закономерностью вызвал наступление последствий, которые она способна была предвидеть при необходимой внимательности и предусмотрительности.

Установленные в судебном заседании и обозначенные в приговоре дефекты оказания медицинской помощи УШ, свидетельствуют о том, что не соответствующее официальным требованиям и предписаниям, должностным инструкциям, исполнение профессиональных обязанностей Мисечко, было обусловлено не уровнем развития медицины, а вызвано заблуждением врача, связанном с субъективными причинами, в частности, такими как не проведение необходимых методов обследования при имеющейся возможности.

При таких обстоятельствах, суд правильно квалифицировал действия Мисечко по ч. 2 ст. 109 УК РФ и дал в приговоре мотивированную правовую оценку, не согласиться с которой суд апелляционной инстанции оснований не имеет.

Назначенное Мисечко наказание по виду и размеру является справедливым, соразмерным содеянному, соответствует требованиям ст. ст. 6, 43, 60 УК РФ.

Судом в полной мере учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности, отсутствие смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденной и условия жизни ее семьи.

Вывод о назначении наказания в виде ограничения свободы, суд мотивировал надлежащим образом, оснований не согласиться с ним не имеется.

Поскольку срок давности, предусмотренный ч. 1 ст. 78 УК РФ истек, суд правильно освободил Мисечко от назначенного наказания.

Гражданский иск потерпевшей УС о взыскании материального ущерба, связанного с затратами на погребение, разрешен в соответствии с законом.

Иные доводы, содержащиеся в апелляционной жалобе, направленные на переоценку доказательств, на законность, обоснованность и справедливость принятого решения не влияют и основанием к его отмене не являются.

Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, не допущено.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции,

ПОСТАНОВИЛ:

░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ 28 ░░░░░░ 2021 ░. ░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░ ░░░░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░ - ░░░ ░░░░░░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░ ░░░░░ 47.1 ░░░ ░░ ░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░, ░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░ ░ ░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░ ░░ ░░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░, ░ ░░ ░░░░░░░░░ ░░░░░ ░░░░░ – ░░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░ ░░░░░░ ░░░░░░░░░░░░░░░ ░ ░░░░░ ░░░░░░░ ░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░░░░░ ░░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░.

░░░░░░░░░░░░░░░░░░░░

░░░░░ ░░░░░: ░░░░░ ░░░░░░░░░░░ ░░░░░░░░░░ ░░░░ ░.░. ░░░░░░