Решение по делу № 2а-652/2022 (2а-4451/2021;) от 23.11.2021

Дело №2а-652/2022

11RS0005-01-2021-008148-27

Р Е Ш Е Н И Е

Именем Российской Федерации

Ухтинский городской суд в составе:

председательствующий судья Утянский В.И.,

при секретаре Евсевьевой Е.А.,

рассмотрев в отрытом судебном заседании 7 февраля 2022г. в г. Ухте дело по административному исковому заявлению Витязева И.С. к ФСИН Российской Федерации и ФКУ ИК-24 УФСИН России по Республике Коми о признании условий содержания ненадлежащими, взыскании компенсации за нарушение условий содержания, у с т а н о в и л:

Административный истец обратился в суд с указанным административным исковым заявлением, в котором указал, что в период отбывания наказания в ФКУ ИК-24 (г. Ухта). В период с 07.12.2020г. по 27.12.2020г. и с 05.03.2021г. по 19.03.2021г. содержался в одиночной камере №8 блока ШИЗО/Ок на условиях карантинного отделения. Общая площадь камеры составляет 3,5 кв.м., на которых расположен санузел, раковина, стол, место для сидения, спальное место. Спальное место в дневное время крепилось к стене, в результате истец был лишен доступа к столу и месту для сидения, поскольку они используются в качестве опоры. Между стеной и спальным местом расстояние 0,46 м., что недостаточно для передвижения. В камере отсутствует подставка и бак для питьевой воды, табурет, зеркало, розетка, уборочный инвентарь, изолированная кабина с унитазом. В блоке ШИЗО/ОК отсутствует приточно-вытяжная вентиляция, по выявленным нарушениям прокуратурой было внесено представление 24.02.2021г. об устранении нарушений закона. Питьевой водой не обеспечивают, вода из крана не пригодна к употреблению. Горячее водоснабжение в камере отсутствует. Освещение в камере недостаточное. В камере ведется круглосуточное видеонаблюдение, на которое истец не давал своего согласия. Оператором системы видеонаблюдения являются женщины. Истец просит признать условия содержания в камере №8 ненадлежащими, взыскать компенсацию в размере 80 000 руб.

Определением суда к участию в деле в качестве административного ответчика привлечена Федеральная служба исполнения наказаний России.

Административный истец Витязев И.С., будучи опрошенным в соответствии со ст. 142 КАС РФ, на исковых требованиях настаивает, дополнил, что не считает пропущенным срок давности, поскольку он продолжает отбывать уголовное наказание, с 6 октября 2021г. содержится в камере №1 штрафного изолятора.

Представитель ответчика ФКУ ИК-24 УФСИН России по РК Анисимова А.В., представляющая также на основании доверенности ФСИН России, с иском не согласилась, пояснив, что материально-бытовые условия соответствуют нормам.

Исследовав материалы дела, суд приходит к следующему.

Статьей 55 Конституции РФ определено, что в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина (ч. 2); права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3).

Такие ограничения, могут быть связаны, в частности, с применением в качестве меры государственного принуждения к лицам, совершившим преступления и осужденным за это по приговору суда, уголовного наказания в виде лишения свободы, особенность которого состоит в том, что при его исполнении на осужденного осуществляется специфическое воздействие, выражающееся в лишении или ограничении его прав и свобод и возложении на него определенных обязанностей.

В силу ч. 2 ст. 10 УИК РФ, при исполнении наказаний осужденным гарантируются права и свободы граждан Российской Федерации с изъятиями и ограничениями, установленными уголовным, уголовно-исполнительным и иным законодательством Российской Федерации.

Согласно ст. 21 Конституции Российской Федерации никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию.

В соответствии со ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния.

В соответствии со ст. 1069 ГК РФ вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования.

Согласно п. 1 ст. 227.1 КАС РФ лицо, полагающее, что нарушены условия его содержания под стражей, содержания в исправительном учреждении, одновременно с предъявлением требования об оспаривании связанных с условиями содержания под стражей, содержания в исправительном учреждении решения, действия (бездействия) органа государственной власти, учреждения, их должностных лиц, государственных служащих в порядке, предусмотренном настоящей главой, может заявить требование о присуждении компенсации за нарушение установленных законодательством Российской Федерации и международными договорами Российской Федерации условий содержания под стражей, содержания в исправительном учреждении.

При этом Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал на то, что заявление лица о том, что оно подверглось обращению, нарушающему ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должно соответствовать требованиям доказуемого утверждения. Что касается вопроса о том, был ли спор между сторонами «подлинным и серьезным», то Европейский Суд отмечает, что по российским законам компенсация морального вреда присуждается только в случае доказанного вреда, вытекающего из действий или бездействия органов государственной власти, нарушающих права истца. Для применения положений Конвенции требуется только наличие доказуемого требования с точки зрения Конвенции (например, постановления ЕСПЧ по делу «С. (Skorobogatykh) против России» (жалоба № 37966/02); по делу «Степанов (Stepanov) против Российской Федерации» (жалоба № 33872/05); по делу «Погосян и Багдасарян (Poghosyan and Baghdasaryan) против Армении» (жалоба № 22999/06). При отсутствии доказательств причинения истцу морального вреда правовых оснований для удовлетворения требований заявителя не имеется.

Осужденные к лишению свободы отбывают наказание в исправительных учреждениях, где действует определенный порядок исполнения и отбывания лишения свободы (режим). Осужденные обязаны соблюдать требования федеральных законов, определяющих порядок и условия отбывания наказаний, а также принятых в соответствии с ними нормативных правовых актов, выполнять законные требования администрации учреждений и органов, исполняющих наказания (ст. 11 УИК РФ).

Норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в исправительных колониях не может быть менее двух квадратных метров, в тюрьмах - двух с половиной квадратных метров, в колониях, предназначенных для отбывания наказания осужденными женщинами, - трех квадратных метров, в воспитательных колониях - трех с половиной квадратных метров, в лечебных исправительных учреждениях - трех квадратных метров, в лечебно-профилактических учреждениях уголовно-исполнительной системы - пяти квадратных метров (ч. 1 ст. 99 УИК РФ).

В силу ч. 2 и ч. 3 ст. 99 УИК РФ осужденным предоставляются индивидуальные спальные места и постельные принадлежности, осужденные обеспечиваются одеждой по сезону с учетом пола и климатических условий, индивидуальными средствами гигиены (как минимум мылом, зубной щеткой, зубной пастой (зубным порошком), туалетной бумагой, одноразовыми бритвами (для мужчин), средствами личной гигиены (для женщин).

Минимальные нормы питания и материально-бытового обеспечения осужденных устанавливаются Правительством Российской Федерации. Нормы материально-бытового обеспечения осужденных утверждаются федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний.

Приказом Минюста РФ от 02.06.2003г. №130-ДСП в целях обеспечения условий содержания осужденных в исправительных учреждениях в соответствии с требованиями Уголовно-исполнительного кодекса РФ и обязательствами, принятыми Российской Федерацией при вступлении в Совет Европы, утверждена Инструкция по проектированию исправительных и специализированных учреждений уголовно-исполнительной системы Минюста РФ (Инструкция СП 17-02 Минюста России).

Согласно п. 1.1 Инструкции СП 17-02 Минюста России ее положения должны соблюдаться при разработке проектов на строительство, реконструкцию, расширение и техническое перевооружение зданий, помещений и сооружений исправительных и специализированных учреждений уголовно-исполнительной системы, за исключением тюрем.

Материалами дела подтверждается, что истец Витязев И.С. осужден к лишению свободы приговором суда, отбывает уголовное наказание в ФКУ ИК-24 (г. Ухта), куда прибыл в январе 2019г.

Административный истец ссылается на ненадлежащие условия содержания в период его нахождения в одиночной камере №8.

Камера №8 блока ШИЗО/ОК имеет площадь 5,6 кв.м., оборудована спальным местом, крепящимся к стене, санитарным узлом, умывальником, в камере подведено центральное отопление и водоснабжение, воздухообмен регулируется через оконные проемы. Туалет представляет собой чашу «Генуя».

Между ФКУ ИК-24 и МУП «Ухтаводоканал» заключаются контракты на холодное водоснабжение и водоотведение. Питьевая вода ежеквартально проходит исследование в бактериологической лаборатории ФКУЗ МСЧ-11 ФСИН России, в результате исследований установлено, что вода соответствует СанПиН 2.1.4.1074-01.

Учреждением заключены контракты на поставку отделочных материалов для косметического ремонта камер.

Вышеизложенное подтверждается пояснениями представителя ответчика, отзывом, справками, фотографиями, иными сведениями и материалами.

Тем самым, доводы стороны истца о ненадлежащих условиях содержания в камере в данной части подлежат отклонению.

Европейский Суд подтверждает, что центральным моментом для оценки условий содержания под стражей является жилая площадь, которая предоставляется человеку на время его содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу «Мела против Российской Федерации» (Mela v. Russia) от 23 октября 2014г., жалоба № 34044/08, § 61, Постановление Европейского Суда по делу «Клюкин против Российской Федерации» (Klyukin v. Russia) от 17 октября 2013г., жалоба № 54996/07, § 55, а также Постановление Европейского Суда по делу «Гелд против Российской Федерации» (Geld v. Russia) от 27 марта 2012г., жалоба № 1900/04, § 24).

Ответчик указал, что площадь камеры составляет 5,6 кв.м., при этом следует учесть, что административный истец содержался в камере один.

Тем самым, установленная законом (ст. 99 УИК РФ) норма жилой площади в отношении истца нарушена не была.

Согласно справке главного энергетика ФКУ ИК-24 площадь освещаемого помещения камеры – 5,6 кв.м., для освещения используется светодиодный светильник LE LED WH 20W 4000K, световой поток 1600 Лм, освещенность соответствует норме.

Сторонами по делу не оспаривается отсутствие горячего водоснабжения в отрядах ИК-24, карантинном отделении, блоке ШИЗО/ОК.

Из положений пунктов 19.2.1 и 19.2.5 Свода правил «Исправительные учреждения и центры уголовно-исполнительной системы. Правила проектирования», утвержденных приказом Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации от 20 октября 2017 года № 1454/пр, следует, что здания исправительных учреждений должны быть оборудованы, в том числе горячим водоснабжением; подводку горячей воды следует предусматривать к санитарным приборам, требующим обеспечения горячей водой (умывальникам, раковинам, мойкам (ваннам), душевым сеткам и т.п.).

Пункт 8.1.1 СанПиН 2.1.2.2645-10 «Санитарно-эпидемиологические требования к условиям проживания в жилых зданиях и помещениях. Санитарно-эпидемиологические правила и нормативы», утвержденных постановлением Главного государственного врача РФ от 10 июня 2010 года № 64, предусматривает в жилых зданиях хозяйственно-питьевое и горячее водоснабжение.

Требования о подводке горячей воды к умывальникам и душевым установкам во всех зданиях были предусмотрены также Инструкцией по проектированию исправительных и специализированных учреждений уголовно-исполнительной системы Минюста РФ, утвержденной Приказом Минюста РФ от 02.06.2003 № 130-ДСП, которая впоследствии была признана утратившей силу приказом Минюста России от 22.10.2018 № 217-дсп. Согласно п. 1.1 данной Инструкции ее положения должны были соблюдаться при разработке проектов на строительство, реконструкцию, расширение и техническое перевооружение зданий, помещений и сооружений исправительных и специализированных учреждений уголовно-исполнительной системы, за исключением тюрем.

Обеспечение горячим водоснабжением являлось и является обязательным.

Иное применение закона ставит в неравное положение осужденных, отбывающих наказание в исправительных учреждениях, построенных до принятия Свода правил, по сравнению с теми, кто отбывает наказание в исправительных учреждениях, введенных в эксплуатацию после 2003 года.

Согласно правовой позиции, изложенной пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 года № 47 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания», о наличии нарушений условий содержания лишенных свободы лиц могут свидетельствовать, например, переполненность камер (помещений), невозможность свободного перемещения между предметами мебели, отсутствие индивидуального спального места, естественного освещения либо искусственного освещения, достаточного для чтения, отсутствие либо недостаточность вентиляции, отопления, отсутствие либо непредоставление возможности пребывания на открытом воздухе, затрудненный доступ к местам общего пользования, соответствующим режиму мест принудительного содержания, в том числе к санитарным помещениям, отсутствие достаточной приватности таких мест, не обусловленное целями безопасности, невозможность поддержания удовлетворительной степени личной гигиены, нарушение требований к микроклимату помещений, качеству воздуха, еды, питьевой воды, защиты лишенных свободы лиц от шума и вибрации.

В силу ч. 3 ст. 101 Уголовно-исполнительного кодекса РФ администрация исправительных учреждений несет ответственность за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных.

Согласно п. 43 ПВР при отсутствии в камере водонагревательных приборов либо горячей водопроводной воды горячая вода для стирки и гигиенических целей и кипяченая вода для питья выдаются ежедневно в установленное время с учетом потребности.

Для поддержания удовлетворительной степени личной гигиены недостаточно еженедельной двухразовой помывкой, в связи с чем администрацией исправительного учреждения должны были быть приняты дополнительные компенсационные меры.

Стороной ответчика не представлено каких-либо доказательств принятия компенсационных мер, в том числе путем размещения в свободном доступе водонагревательных приборов либо ежедневную выдачу горячей воды либо ее выдачу по требованию. Следует учесть, что по указанным нарушениям закона прокурором ранее было направлено исковое заявление, которое удовлетворено решением Ухтинского городского суда.

В постановлении по делу «Торреджиани и другие против Италии» (Torreggiani and Others v. Italy) от 8 января 2013г., жалоба №43517/09 и шесть других) Европейский суд по правам человека пришел к выводу о том, что серьезная нехватка пространства, которой семь заявителей подвергались в течение периодов от 14 до 54 месяцев, что само по себе составляет обращение, противоречащее Конвенции, по-видимому, усугублялось иными условиями. Отсутствие горячей воды в обоих учреждениях в течение длительных периодов и плохое освещение и вентиляция в камерах тюрьмы хотя и не составляли сами по себе бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, тем не менее причиняли заявителям дополнительные страдания. Если принять во внимание также длительность лишения свободы заявителей, условия содержания под стражей подвергли их страданиям, выходящим за рамки неизбежного уровня интенсивности страданий, присущего содержанию под стражей.

Доводы истца о нарушении его прав в связи с видеонаблюдением, в том числе осуществляемым женщинами-операторами, суд полагает подлежащими отклонению в силу следующего.

По прибытии в исправительное учреждение истец предупреждался о возможном использовании администрацией учреждения видеонаблюдения, других технических средств надзора и контроля, что подтверждается соответствующей распиской. Согласно материалам дела, в том числе отзыву ответчика, справок, фотографий, обзор видеокамеры охватывает не все помещение камеры; видеозаписи хранятся на устройстве системы сбора и обработки информации в специально отведенном для этого помещении; доступ к видеофайлам имеет ограниченное число сотрудников учреждения; сам архив записей имеет гриф ограниченного распространения; сохранность и конфиденциальность информации обеспечивается.

В силу ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950г. каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

Постановлением ЕСПЧ от 2 июля 2019г. по делу «Г. и другие против Российской Федерации» отмечено, что должно учитываться, ограничивается ли получение информации мониторингом с помощью камер видеонаблюдения или же эта информация записывается и хранится, и если да, то какие применимые гарантии и правила регулируют обстоятельства, при которых такие данные могут быть собраны, продолжительность их хранения, основания для их использования и обстоятельства, при которых они могут быть уничтожены. Европейский Суд напомнил, что государства - участники Конвенции должны также обеспечивать адекватные гарантии эффективной защиты сохраняемых персональных данных от неправомерного использования и злоупотреблений.

В своем Решении по делу «Ван дер Грааф против Нидерландов» (Van der Graaf v. Netherlands) (от 1 июня 2004г., жалоба № 8704/03), Европейский Суд признал, что постоянное видеонаблюдение за заявителем в его камере являлось оправданной мерой, поскольку она имела основание в законодательстве, преследовала цели предотвращения побега заявителя из-под стражи или причинения вреда его здоровью и, таким образом, была необходима в демократическом обществе в интересах общественной безопасности и для предотвращения беспорядков или преступлений.

В Определении от 19 октября 2010г. №1393-О-О Конституционный Суд Российской Федерации указал следующее: «Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, применение к лицу, совершившему преступление, наказания в виде лишения свободы, имея целью защиту интересов государства, общества и его членов, предполагает изменение привычного уклада жизни осужденного, его отношений с окружающими и оказание на него определенного морально-психологического воздействия, чем затрагиваются его права и свободы как гражданина и изменяется его статус как личности; в любом случае лицо, совершающее умышленное преступление, должно предполагать, что в результате оно может быть лишено свободы и ограничено в правах и свободах, т.е. такое лицо сознательно обрекает себя и своих близких на ограничения, в том числе в правах на общение с членами семьи, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Согласно ч. 1 ст. 83 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации администрация исправительных учреждений вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных. Ст. 34 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в части первой также предусматривает, что в целях осуществления надзора за подозреваемыми и обвиняемыми может использоваться аудио- и видеотехника. Право администрации исправительных учреждений и следственных изоляторов использовать технические средства контроля и надзора является частью механизма, обеспечивающего личную безопасность подозреваемых, обвиняемых, осужденных и персонала соответствующего учреждения, режим содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных, соблюдение их прав и исполнение ими своих обязанностей (ч. 1 ст. 15 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и ч. 1 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации), а потому закрепление указанного права оспариваемыми нормами преследует конституционно значимые цели и не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права».

Согласно пункту 42.6 Инструкции об организации службы по обеспечению надзора за подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными, содержащимися в следственных изоляторах и тюрьмах уголовно-исполнительной системы, утвержденной приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005г. №204-дсп, в целях наблюдения за поведением подозреваемых, обвиняемых или осужденных на территории режимной и хозяйственной зоны могут применяться видеокамеры, а также системы доступа, контролирующие порядок и выход из зданий и помещений. Оператор камеры видеонаблюдения принадлежит к штату дежурной смены, подчиняется начальнику дежурной смены. На должность оператора камеры видеонаблюдения назначаются квалифицированные сотрудники из числа младших руководителей, способные, при необходимости, принимать самостоятельные первоначальные решения в случае ухудшения оперативной обстановки. Оператор обязан следить за обстановкой в следственном изоляторе с помощью камеры видеонаблюдения, докладывать начальнику дежурной смены и администрации следственного изолятора обо всех происшествиях и чрезвычайных ситуациях и по поручению начальника дежурной смены вызывать сотрудников следственного изолятора в случае ухудшения оперативной обстановки или возникновения чрезвычайной ситуации (пункт 21).

Нормативный правовой акт прошел государственную регистрацию в Министерстве юстиции Российской Федерации 20 июня 2011г. Имея гриф «для служебного пользования», указанные положения Инструкции повторяют положения ст. 34 Федерального закона от 15 июля 1995г. №103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Кроме того, приказом от 4 сентября 2006г. (в редакции от 17 июня 2013г.) Министерство юстиции Российской Федерации утвердило «Наставление по оборудованию инженерно-техническими средствами охраны и надзора объектов уголовно-исполнительной системы». Его положения распространяются, в частности, на следственные изоляторы и помещения, функционирующие в режиме следственных изоляторов, деятельности исправительных колоний, следственных изоляторов. В нем подробно изложены технические стандарты оснащения различных типов пенитенциарных учреждений средствами охраны, наблюдения и контроля, например, системами видеонаблюдения. Данный документ предусматривает, что камеры видеонаблюдения должны были быть установлены во всех камерах соответствующих учреждений таким образом, чтобы обеспечить полный обзор камер без слепых зон, описаны технические требования к системам видеонаблюдения, в том числе касающиеся их функционирования в различных условиях, разрешения, чувствительности, качества изображения и т.п., предусмотрено, что камеры должны были быть способны функционировать и обеспечивать высокое разрешение изображений хорошего качества как в дневное, так и в ночное время, и что системы видеонаблюдения должны сохранять записи, сделанные камерами в течение 30 суток.

Данный документ находится в свободном доступе.

Верховный Суд Российской Федерации в решении от 12 марта 2014г. по делу №АКПИ14-81 указал, что как Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (ст. 34), так и Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации (ч. 1 ст. 83) предоставляют администрации исправительного учреждения право использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля. Осуществление надзора и контроля с использованием технических средств для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания, получения необходимой информации о поведении осужденных установлены законом. Следовательно, доводы заявителя о том, что оспариваемый приказ, предоставляющий администрации исправительных учреждений право круглосуточно использовать средства видеонаблюдения для контроля за поведением осужденных, не соответствует действующему законодательству Российской Федерации, являются несостоятельными. Право администрации исправительных учреждений и следственных изоляторов использовать технические средства контроля и надзора является частью механизма, обеспечивающего личную безопасность подозреваемых, обвиняемых, осужденных и персонала соответствующего учреждения, режим содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных, соблюдение их прав и исполнение ими своих обязанностей, и закреплено в ст. 34 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», ч. 1 ст. 83 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. Доводы заявителя о том, что оспариваемый приказ противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку он допускает применение видеонаблюдения в камерах без мотивированного судебного решения, постановления начальника учреждения, не основаны на законе. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации в ч. 2 ст. 83 содержит требование к администрации исправительных учреждений об уведомлении осужденных под расписку о применении технических средств надзора и контроля и не предусматривает принятие правового акта по факту использования технических средств контроля и надзора. Рекомендация № Rec(2003)23 Комитета министров Совета Европы «Об осуществлении исполнения наказания в виде пожизненного заключения и других длительных сроков заключения администрациями мест лишения свободы», принятая 9 октября 2003г. на 855-ом заседании представителей министров, рассматривает использование технических способов, в том числе камер наблюдения, как дополнительные механизмы обеспечения безопасности».

Верховный Суд Российской Федерации далее пришел к выводу, что оспариваемый приказ не регламентирует порядок использования видеокамер на территории режимной зоны и сам по себе не может нарушать права осужденных, не противоречит федеральному законодательству или какому-либо другому правовому акту.

Суд учитывает, что в местах содержания под стражей устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, их изоляцию, а также выполнение задач, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (ст. 15 Федерального закона от 15 июля 1995 г. №103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»).

Обеспечение режима возлагается на администрацию, а также на сотрудников мест содержания под стражей, которые несут установленную законом ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение служебных обязанностей.

Ч. 1 ст. 34 Федерального закона от 15 июля 1995г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» предусмотрено, что в целях осуществления надзора за подозреваемыми и обвиняемыми может использоваться аудио- и видеотехника.

Частью 1 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации определено, что режим в исправительных учреждениях - это установленный законом и соответствующими закону нормативными правовыми актами порядок исполнения и отбывания лишения свободы, обеспечивающий охрану и изоляцию осужденных, постоянный надзор за ними, исполнение возложенных на них обязанностей, реализацию их прав и законных интересов, личную безопасность осужденных и персонала, раздельное содержание разных категорий осужденных, различные условия содержания в зависимости от вида исправительного учреждения, назначенного судом, изменение условий отбывания наказания. Из содержания данной нормы следует, что осуществление постоянного надзора за осужденными является необходимым элементом отбывания осужденными наказания в виде лишения свободы.

Более того, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, в том числе в определениях от 16.02.2006г. № 63-О, от 20.03.2008г. № 162-О-О, от 23.03.2010г. № 369-О-О, от 19.10.2010г. № 1393-О-О, от 23.04.2013г. № 688-О, применение к лицу, совершившему преступление, наказания в виде лишения свободы, имея целью защиту интересов государства, общества и его членов, предполагает изменение привычного уклада жизни осужденного, его отношений с окружающими и оказание на него определенного морально-психологического воздействия, чем затрагиваются его права и свободы как гражданина и изменяется его статус как личности; в любом случае лицо, совершающее умышленное преступление, должно предполагать, что в результате оно может быть лишено свободы и ограничено в правах и свободах, т.е. такое лицо сознательно обрекает себя и своих близких на ограничения, в том числе в правах на общение с членами семьи, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.

Согласно ч. 1 ст. 83 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, администрация исправительных учреждений вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных.

Кроме того, в рекомендациях №Rec (2003) 23 Комитета министров Совета Европы об управлении тюремными администрациями заключенными, приговоренными к пожизненному заключению и к длительному сроку лишения свободы, рассматривает использование технических средств, включая камеры видеонаблюдения, в качестве дополнительного механизма обеспечения безопасности.

Таким образом, право администрации исправительных учреждений использовать технические средства контроля и надзора является частью механизма, обеспечивающего личную безопасность подозреваемых, обвиняемых, осужденных и персонала соответствующего учреждения, режим содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных, соблюдение их прав и исполнение ими своих обязанностей, а потому закрепление указанного права преследует конституционно значимые цели и не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права заявителя.

Право администрации исправительных учреждений и следственных изоляторов использовать технические средства контроля и надзора является частью механизма, обеспечивающего личную безопасность подозреваемых, обвиняемых, осужденных и персонала соответствующего учреждения, режим содержания подозреваемых и обвиняемых, соблюдение их прав и исполнение ими своих обязанностей, а потому закрепление указанного права оспариваемыми нормами преследует конституционно значимые цели и не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права истца (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 октября 2010г. №-О-О).

Руководствуясь приведенными положениями законодательства, учитывая также то, что кабинет министров Совета Европы рассматривает использование камер наблюдения как дополнительный механизм обеспечения безопасности (Рекомендации № Rec (2003) 23, принятые 9 октября 2003г. на 855 заседании представителей министров), оценив имеющиеся в деле доказательства, суд приходит к выводу о том, что ведение видеонаблюдения не может расцениваться как действие, унижающее человеческое достоинство истца, содержащегося в исправительном учреждении, ведется не в целях сбора и использования информации о частной жизни лица, а напротив, такие меры направлены на предотвращение возникновения либо своевременное выявление каких-либо ситуаций, составляющих угрозу как собственно для истца, так и для иных лиц, на своевременное предупреждение возможных преступлений, в том числе, направленных против истца.

В нарушение требований ст. 62 КАС РФ истцом не представлено каких-либо относимых и допустимых доказательств совершения сотрудниками ФКУ ИК действий, направленных на умышленное унижение его достоинства как личности, а также несения им физических и нравственных страданий, в том числе, в связи с ведением видеонаблюдения, использования кем-либо записей видеонаблюдения во вред истцу.

Следует учитывать, что истец осужден к длительным срокам лишения свободы, отбывает уголовное наказание в исправительной колонии, в которой содержатся лица, осужденные за совершение в том числе особо тяжких и тяжких преступлений, в период отбывания наказания характеризуется отрицательно, что налагает на администрацию исправительного учреждения особые обязанности в части обеспечения безопасности как содержащихся в колонии лиц, в том числе самого истца, так и персонала и посетителей.

С учетом изложенного, осуществление видеонаблюдения не нарушает прав истца, не унижает его человеческое достоинство и не запрещено на законодательном уровне, является допустимым и оправданным в целях осуществления контроля и безопасности, поэтому не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права заявителя, в то время как доказательств, свидетельствующих о нарушении сотрудниками учреждения должностных обязанностей или превышение ими полномочий при осуществлении видеонаблюдения, несения истцом физических и нравственных страданий в результате такого наблюдения истцом не представлено и судом в ходе судебного разбирательства не установлено.

Доводы административного истца о нарушении его прав в результате осуществления видеонаблюдения сотрудниками-женщинами в силу изложенного отклоняются судом, поскольку действующее законодательство не содержит запрет на осуществление надзора за поведением осужденных женщинами, состоящими на службе в исправительном учреждении. Каких-либо злоупотреблений со стороны должностных лиц исправительного учреждения установлено не было.

Сотрудники ФКУ ИК-24 являются государственными служащими, которые выполняли должностные обязанности, установленные законом и ведомственными приказами. Само по себе осуществление видеонаблюдения за помещениями, в которых содержался осужденный, сотрудниками - женщинами не может расцениваться в качестве нарушения конституционных прав заявителя.

Статьями 17, 21, 22 Конституции Российской Федерации закреплено право на свободу и личную неприкосновенность является неотчуждаемым правом каждого человека, что предопределяет наличие конституционных гарантий охраны и защиты достоинства личности, запрета применения пыток, насилия, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания.

Вместе с тем, меры принуждения, ограничивающие свободу и личную неприкосновенность, применяемые в связи с необходимостью изоляции лица от общества, пребывания в ограниченном пространстве, предусмотрены уголовным законодательством, иными федеральными законами и представляют собой, в том числе, заключение под стражу и содержание под стражей, арест, лишение свободы.

Данные меры осуществляются посредством принудительного помещения физических лиц в места, исключающие возможность их самовольного оставления в результате распоряжения (действия) уполномоченных лиц.

Возможность ограничения указанного права допускается лишь в той мере, в какой оно преследует определенные Конституцией Российской Федерации цели, осуществляется в установленном законом порядке, с соблюдением общеправовых принципов и на основе критериев необходимости, разумности и соразмерности, с тем чтобы не оказалось затронутым само существо данного права, что и имело место, вопреки доводам кассационной жалобы, по настоящему делу.

Суд исходит из позиции Конституционного Суда Российской Федерации о том, что применение к лицу, совершившему преступление, наказания в виде лишения свободы, имея целью защиту интересов государства, общества и его членов, предполагает изменение привычного уклада жизни осужденного, его отношений с окружающими и оказание на него определенного морально-психологического воздействия, чем затрагиваются его права и свободы как гражданина и изменяется его статус как личности; в любом случае лицо, совершающее умышленное преступление, должно предполагать, что в результате оно может быть лишено свободы и ограничено в правах и свободах, то есть такое лицо сознательно обрекает себя и своих близких на ограничения, в том числе в правах на общение с членами семьи, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.

В силу закона только личный досмотр и надзор за задержанными во время гигиенических процедур должны осуществляться сотрудниками того же пола, тогда как наблюдение за камерами посредством видеонаблюдения сотрудниками противоположного пола не запрещено законодательством, регулирующим рассматриваемые правоотношения.

В Постановлении по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации» (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012г., жалобы №42525/07 и 60800/08, § 122) Европейский суд по правам человека отметил, что заявитель должен представить тщательную и последовательную оценку условий своего содержания под стражей, отражающую конкретные данные. Только достоверное и обоснованное подробное описание предположительно унижающих человеческое достоинство условий содержания под стражей делает доказуемой жалобу на неудовлетворительные условия содержания под стражей и служит основанием для коммуницирования жалобы государству-ответчику.

Следует отметить, что доводы заявителя в части видеонаблюдения носят не конкретный характер, истец не указывает конкретные периоды, в которые по отношению к нему были допущены нарушения, иную достаточную и необходимую информацию, которая могла бы являться предметом проверки и оценки в рамках разрешения настоящего спора.

Тем самым, доводы истца о несоответствии материально-бытовых условий в период его содержания в камере №8, предъявляемым требованиям следует признать обоснованными в части отсутствия горячего водоснабжения.

При изложенных обстоятельствах, требования истца подлежат частичному удовлетворению в части взыскания с ФСИН денежной компенсации за нарушение условий содержания.

Согласно пп. 1 п. 3 ст. 158 Бюджетного кодекса РФ главный распорядитель средств федерального бюджета, бюджета субъекта Российской Федерации, бюджета муниципального образования выступает в суде соответственно от имени Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования в качестве представителя ответчика по искам к Российской Федерации, субъекту Российской Федерации, муниципальному образованию о возмещении вреда, причиненного физическому лицу или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, по ведомственной принадлежности, в том числе в результате издания актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, не соответствующих закону или иному правовому акту.

Как разъяснил Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 2 постановления от 27.06.2013г. №21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней», с целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда по правам человека, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств - участников Конвенции. При этом правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда по правам человека.

Согласно правовой позиции Европейского Суда по правам человека, выраженной в решении от 17.03.2020г. по делу «Ш. и другие против Российской Федерации» относительно размера присуждаемой финансовой компенсации, в соответствии с принципом субсидиарности власти государств-ответчиков следует наделить более широкими пределами усмотрения в отношении исполнения пилотного постановления и в оценке размера подлежащей выплате компенсации. Данная оценка должна проводиться в порядке, предусмотренном их правовой системой и традициями, и учитывать уровень жизни в соответствующей стране, даже если это приводит к выплате меньших сумм, чем те, что присуждает Европейский Суд в аналогичных случаях.

Из анализа действующего законодательства следует, что размер компенсации определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий. При этом характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых были допущены нарушения условий содержания в исправительном учреждении, и индивидуальных особенностей каждой отдельной ситуации. Оценка разумности и справедливости размера компенсации относится к прерогативе суда.

Разрешая вопрос о размере компенсации, суд в соответствии с положениями ст. 227.1 КАС РФ, разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2018г. № 47 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания», принимает во внимание объем и характер причиненных истцу страданий, длительность периода, в течение которого в отношении истца допускались нарушения, в том числе в части отсутствия горячего водоснабжение и допускались иные нарушения, принятие администрацией ИУ компенсационных мер в виде предоставления помывки в бане (душе) для снижения негативных последствий отсутствия горячего водоснабжения, отсутствие исковых требований в части ухудшении состояния здоровья истца, требования разумности и справедливости и приходит к выводу о взыскании с ФСИН России в пользу истца компенсации в размере 7 000 руб.

Руководствуясь ст. ст. 175, 177, 227, 227.1 КАС РФ,

р е ш и л:

Признать условия содержания Витязева И.С. в камере №8 ФКУ ИК-24 УФСИН России по Республике Коми с 07.12.2020г. по 27.12.2020г. и с 05.03.2021г. по 19.03.2021г. ненадлежащими.

Взыскать с Российской Федерации за счет казны Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний России в пользу Витязева И.С. денежную компенсацию за нарушение условий содержания в размере 7 000 рублей.

В остальной части административных исковых требований Витязева И.С. к ФСИН России и ФКУ ИК-24 УФСИН России по Республики Коми – в удовлетворении иска отказать.

Решение может быть обжаловано в Верховный Суд Республики Коми через Ухтинский городской суд в течение месяца с момента изготовления мотивированного текста (мотивированное решение – 17 февраля 2022г.).

Судья В.И. Утянский